Приключения барона де Фенеста. Жизнь, рассказанная его детям

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Замысел этой книги возник почти тридцать лет тому назад, когда Ирина Волевич принесла мне первые наброски своего перевода «Фенеста». Перевод этот еще требовал работы, хотя переводчица знала французский совсем неплохо, а русским умела пользоваться на удивление свободно (видимо, это от Бога). Уже тогда она могла переводить легко, изобретательно и смело, подчас даже лихо, как потом переводила Жана Жироду, Мишеля де Гельдерода, Франсуазу Саган, Раймона Кено, Веркора, Мишеля Турнье или Паскаля Киньяра. Однако филологической подготовки явно не хватало. Выслушав мои замечания, Ирина Волевич принялась самозабвенно учиться. Но учиться своеобразно – переводя, переводя, переводя, идя от простого к сложному. Она переводила современную литературу и одновременно литературу старую, особенно новеллистику, вообще прозу французского Возрождения – от анонимных «Пятнадцати радостей брака» и «Тристана» Пьера Сала до авторов второй половины XVI столетия, а потом и знаменитого Брантома («Галантные дамы»), современника и знакомца д’Обинье.

Тем временем перевод «Фенеста» все дорабатывался, улучшался, переписывался заново. Готовность и стремление Ирины Волевич делать все новые и новые варианты перевода, вообще ее усидчивость и трудолюбие всегда поражали. Таким образом набирался опыт, прибавлялись знания. На определенном этапе перевод посмотрел придирчивый и мизантропичный Н. М. Любимов и серьезных замечаний не сделал. Смотрел перевод и A. M. Ревич (о нем речь впереди).

Странная вещь: почти за тридцать лет я так и не смог понять, почему недавней выпускнице Инъяза пришло в голову переводить Агриппу д’Обинье, писателя в России не очень известного, к тому же переводить текст невероятно трудный, полный нарочитых архаизмов, диалектных выражений, сложной словесной игры. Изобилует текст романа и всевозможными намеками, в наше время непонятными даже специалистам; поэтому «Фенеста» не пробовал переводить у нас никто. К тому же эта книга не считалась у писателя главной. Главное произведение Агриппы – «Трагические поэмы», труднейшие и просто для понимания, и для перевода. Еще в первые десятилетия XX века их пытался переводить Валентин Парнах, поэт, литературный и художественный критик, джазмен, сценограф, мемуарист, вообще личность примечательная и несколько загадочная. Часть того, что Парнах перевел, увидело свет, сначала в его книге «Испанские и португальские поэты, жертвы инквизиции» (1934), а потом в сборнике 1949 г. (Агриппа д’Обинье. Трагические поэмы. Мемуары). Еще в 1914 г. около 200 строк из «Трагических поэм» перевел и напечатал Сергей Пинус. Кое-что затем печаталось в антологиях и хрестоматиях, в том числе в переводе М. М. Казмичева или того же Парнаха. Долгие годы над переводом эпического цикла д’Обинье работал Валентин Дмитриев. Он перевел всё, дважды предлагал свой перевод «Литературным памятникам», но редакционная коллегия серии этот перевод не одобрила.

В начале 1970-х годов переводить Агриппу д’Обинье предложили Александру Михайловичу Ревичу. Для «Библиотеки всемирной литературы» он перевел несколько стихотворений и отрывок из поэмы «Мечи» (пятая книга «Трагических поэм»). Все это было напечатано в 1974 г. И тут Ревич «заболел» Агриппой. Он по сути дела совершил три подвига: во-первых, он прочел весь этот трудный и длинный текст, вжился и вчувствовался в него, понял и полюбил его суровую красоту; во-вторых, он «Трагические поэмы» перевел, на что ушел не один год кропотливого и вдохновенного труда; в-третьих, он нашел издателя, что в наше время совсем непросто. Им оказалась Елизавета Нестерова, директор издательства «Присцельс». Был приглашен опытный редактор – Елена Тарусина. Книга, роскошно оформленная, вышла в 1996 г. Ее появление стало заметным фактом нашей литературной жизни. Появились рецензии, затем последовала премия имени Мориса Ваксмахера, присуждаемая журналом «Иностранная литература» совместно с посольством Франции в России, и наконец государственная премия за 1998 год.

Вместе с «Трагическими поэмами» в том «Присцельса» вошли и мемуары д’Обинье в переводе В. Я. Парнаха (впервые напечатанные в 1949 г.), причем, перевод был исправлен и дополнен И. Я. Волевич. Одно время предполагалось издать вместе с «Трагическими поэмами» и «Приключения барона де Фенеста», но разительное несходство этих произведений и различие использованных в работе над ними переводческих принципов заставило от этой идеи отказаться.

В наш том вошли самые поздние, в полном смысле слова последние произведения Агриппы д’Обинье. Но «Приключения барона де Фенеста» и «Жизнь, рассказанная его детям» – книги совершенно разного жанра. Однако их объединяет не только время написания, но единство авторской позиции и отчасти эпоха, в этих книгах изображенная.

Перевод «Фенеста» связан с определенными трудностями прежде всего потому, что д’Обинье сознательно заострил диалектные особенности речи главного героя. От искусственного воспроизведения постоянной замены одних звуков другими в переводе пришлось отказаться. Это отчасти восполняется использованием просторечных слов и выражений, а также архаизмов.

Перевод мемуаров д’Обинье, осуществленный В. Я. Парнахом, пришлось для настоящего издания еще раз сверить с оригиналом и кое-где исправить.

Комментарии в нашей книге неизбежно достаточно обширные. Они могли бы быть во много раз пространнее, если бы мы решились постоянно ссылаться и даже по необходимости цитировать огромный исторический труд д’Обинье – его «Всеобщую историю», которая фактически рассказывает о тех же самых событиях, что и мемуары Агриппы, но рассказывает, естественно, с несколько иных позиций и в ином масштабе. В наших комментариях привлечение материала «Всеобщей истории» – самое минимальное.

В заключение с благодарностью упомяну тех, кто в той или иной мере помогал нам в работе. Это A. M. Ревич, Н. Т. Пахсарьян, Ю. Я. Яхнина, М. В. Акимова, Ю. В. Иванова, а также мои французские коллеги профессора Анри Вебер, Жан Дюфурне, Жизель Матье-Кастеллани.

А. Д. Михайлов