Приключения Ёженьки и других нарисованных человечков

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Далеко-далеко, на берегу моря-океана, за тридевять земель и ещё за высокой горой, в маленьком городе у опушки бора жили два брата-художника. Младшего брата звали Добрый Художник. А старшего - Злой.

Провёл старший брат чёрной-пречёрной краской черту.

- Всё, что по эту сторону, - моё! - сказал он младшему.

Видишь, ему досталась большая половина комнаты.

И большая половина окна.

И большая половина леса, который виден в окне.

И большая половина звёздочек, которые горят над лесом.

Стал Добрый Художник рисовать на большом листе бумаги картинки и буквы для азбуки: «А»… «Б»… «В»… Поглядел, а часть листа попала за чёрную черту к злому брату.

Плохо, да что поделаешь.

Работает Добрый Художник, рисует.

К вечеру холодно ему стало, руки совсем замерзают.

Пошёл он в дремучий лес - хворосту набрать и печку протопить.

Идёт он чащобой. Деревья трещат от мороза.

Темно.

Холодно.

Страшно.

Идёт он, идёт и вдруг слышит дрожащий голосок:

- Простите, пожалуйста, я ззз… а… мм… е… рр… ззз… аю…

Оглянулся Добрый Художник, а в сугробе, под ёлочкой, ёжик.

Плохо бедняге: шуба заледенела, щёки побелели от мороза.

Ёжик-ежище - Чёрный носище… Знаете, когда Еж возвращается из леса в нору, он снимает колючую шубу, вешает на гвоздь и надевает мягкую пижаму.

И ежата, когда возвращаются из леса в нору, тоже снимают колючие шубки и надевают мягкие пижамы.

Но когда Ёж выходит из норы в лес, он никогда не забывает снять пижаму и надеть колючую шубу.

И ежата тоже никогда не забывают. Колючки защитят и от лисы, и от волка!

А от мороза трескучего? От ветра ледяного?

Нет, от мороза и ветра они не защитят.

Пожалел Добрый Художник ёжика и положил его за пазуху: пусть бедняга отогреется.

Положил он его на грудь и укололся больно-пребольно.

И сразу почувствовал: что-то странное творится кругом.

Будто бы он спит, но с открытыми глазами.

И будто бы тепло стало в лесу.

Ели и сосны стряхнули снег, похлопали мохнатыми лапами, взялись за руки, окружили Художника, ведут хоровод, и маленькая ёлочка тихо приговаривает:

- Не бойся. Ничего страшного не случилось.

- Ничего не бойся! - вслед ёлочке повторяет мудрый старый пень в снежной высокой шапке. - Просто-напросто ты стал волшебником. Так бывает с каждым, кто в зимнюю стужу, в морозную ночь повстречает Ежа-ежища - Чёрный носище и согреет его.

- Что же мне делать? - спросил Добрый Художник, который всё-таки очень испугался.

- Будь осторожен! - десятками голосов ответили ели, и сосны, и лесной ветер.

Синие подснежники на секунду выглянули из окошек снежных сугробов - своих домов, тоже сказали:

- Будь осторожен! - и снова скрылись в сугробах.

- Будь осторожен! - проскрипел старый пень в снежной шапке. - Помни: это нелегко - стать настоящим Добрым Волшебником.

…Очнулся Художник, а он уже дома.

В печке горит хворост. Тепло. На столе недорисованная азбука.

«Неужели мне всё только приснилось?» - подумал он.

Глядит, а из рубашки ежиные иглы торчат.

Положил он иглы на стол, и вот уже это не иглы, а цветные карандаши.

Один, серый, карандаш укатился за чёрную черту - к Злому Художнику. Тот его - цап-царап.

- Мой! - говорит. - Не отдам!

Добрый Художник сразу догадался: это не простые, а волшебные карандаши. И всё, что нарисуешь волшебными карандашами, будет живое!

И подумал он:

«Нет у меня дочки. А какая жизнь без детей? С кем посмеёшься? Кому порадуешься? Кому сказку расскажешь?»

И решил он: «Дай нарисую я себе маленькую доченьку. И назову её Ёженька».

Взял и нарисовал.

Вот какая девочка получилась! Синеглазая, рыжая, с бантами - славная!

Славная-то славная, только капризная немного.

Огляделась Ёженька и захныкала:

- Ску-у-у-учно!

И Художник чуть не плачет: жалко ему девочку.

Подумал он и нарисовал море: спокойное, весёлое.

И небо нарисовал - ясное, без облачка.

И нарисовал Ёженьке шапку - золотую, как корона.

И лодку нарисовал - настоящую, из спичечного коробка.

И мачту.

И парус из розового лепестка.

И дал Ёженьке в руки синий воздушный шар.

И сказал дочке:

- Катайся по морю. Не скучай. А я отнесу азбуку в школу. А то дети всё спрашивают, как пишется «А», и как пишется «Б», и как пишется «В».

И он ушёл.

Злой уже тут как тут.

- Ага! Попалась! - закричал он страшным голосом и - р-раз! - распахнул окно.

А на дворе бушевала буря. Ворвался ветер в комнату. Завертелось всё, закружилось. Одеяло летит, как птица крыльями машет. Лампочка под потолком раскачивается, как колокол: «Динь-динь, динь-динь…»

Забурлило и нарисованное море.

Выше, всё выше поднимаются волны. Вот какие страшные белые гребни на них! Того и гляди, лодка утонет.

Уже и мачту сломало, и парус сорвало. Уже и не видать лодки среди волн…

- Ага! Попалась! - ещё раз страшным голосом закричал Злой и от радости подскочил до потолка.

Вот какую он шишку набил себе на макушке!

- Конец тебе, глупая маленькая Ёженька! Он очень не любил маленьких детей, этот Злой Художник.

Старший брат так страшно и громко закричал, что младший, хотя и был далеко, услышал и сразу прибежал домой.

Море бушует сильнее и сильнее.

«Всё пропало, - подумал Добрый Художник, - нет больше моей золотой Ёженьки!»

И только он успел это подумать, как из-под потолка раздался голосок:

- Ау! Я тут! Спасай меня! Ой! Ой! Спасай меня скорее!..

Взглянул Добрый Художник вверх и видит: над гребнями волн летит Ёженька, уцепившись за свой воздушный шар.

Но волны уже бьются о потолок: бум! бум! - и брызги во все стороны, ветер всё сильнее. Ещё немного - и он вырвет шар из Ёженькиных рук. Тогда Ёженька обязательно упадёт в море.

И утонет.

- Держись, Ёженька! - крикнул Добрый Художник, бросился в самую пучину, волшебным карандашом разгребая волны, и одним движением нарисовал остров среди океана.

И нарисовал Добрый Художник на острове три пальмы.

Одна пальма вон какая - шоколадно-пирожно-конфетная.

Вторая - морожено-пломбирная.

А третья - аптечная.

Мало ли что приключится! Вдруг Ёженька перекупается, или поранится, или слишком много конфет съест.

А Злой Художник пристроился рядом, прикрылся ладонью и рисует ужасные ужасы.

Он уже нарисовал своим карандашом одного… двух… трёх людоедов, чтобы они поймали Ёженьку и съели.

А Ёженька подлетела к острову и опустилась на него.

Стоит, смотрит и радуется солнцу, пальмам, жёлтому горячему песку под ногами, синему небу над головой.

Нарисовал Добрый Художник трёх братьев Ёженьке - трёх храбрых воинов, чтобы они защищали сестричку.

Первого, самого большого и сильного, старшего воина, и назвал его Старший Еж.

Второго воина, поменьше, - Средний Еж. И ещё третьего, самого меньшего, - Маленький Ёж: надо же Ёженьке кому-нибудь рассказывать секреты.

И каждому воину дал щит. Он жалел Ёженькиных братьев.

И каждому нарисовал сердце.

Старшему Ежу - золотое: сильное и горячее, как солнце.

Среднему Ежу - синее: верное и широкое, как море.

А самому маленькому - зелёное: доброе и ласковое, как трава.

Иначе братья были бы бессердечные.

И одно сердце, яркое, как радуга, он нарисовал про запас; это сердце он спрятал на самой верхушке конфетной пальмы.

А Злой Художник тем временем нарисовал ещё трёх людоедов; значит, всего их стало: 3+3=6. Много!

И нарисовал он Чудовище-Пятирога: у него огромнейший острый рог на носу да по рогу на каждой ноге.

И нарисовал гору. Из неё поднимается дым. Это не простая гора, а огнедышащая - вулкан. Он даже дым не дорисовал до конца, а уже крикнул страшным голосом:

- В бой, в бой, проклятые людоеды! Конец тебе, глупая маленькая Ёженька!

Послушались людоеды и метнули копья. Подняли и сомкнули щиты храбрые Ёженькины братья, защищая сестричку.

Три копья попали в щит старшего брата, два копья - в щит среднего, и одно - в щит самого маленького, того, которому

Ёженька рассказывала свои секреты. Сильно, очень сильно ударили копья.

Но братья выдержали. Даже самый маленький выдержал.

А Злой Художник бьёт своим серым карандашом Чудовище, приказывает:

- Беги и сейчас же растопчи глупую Ёженьку!

Побежало Чудовище.

Остров заколебался под его лапами, как при землетрясении.

Но Ёженька придумала, как победить врага, и шепнула об этом братьям.

Старший Еж подскочил и ухватился за вершину конфетной пальмы. Средний Еж повис на ногах старшего брата. А Ёженька и Маленький Еж уцепились за ноги Среднего.

Согнулась пальма. До самой земли согнулась!

Как лук, согнулась высокая конфетная пальма.

А Пятирог уже совсем близко.

- Беги скорее, а то я тебя резинкой сотру! - подгоняет Злой Художник Чудовище. - Растопчи Ёженьку!

Это он только так похвастался, Злой Художник. Никакой резинкой не сотрёшь то, что нарисовано волшебным карандашом.

- Отпускай! - скомандовала тем временем Ёженька.

Разжали Ёженька и её братья руки, упали на землю.

Пальма разогнулась. «Мишки», шоколадные бомбы, кремовые пирожные, торты полетели навстречу Чудовищу!

А вместе со сладостями полетело и сердце - то, запасное.

Чудовище увидело, какие вкусные вещи летят, и открыло пасть. Оно было хотя и Чудовище, но сластёна.

Проглотило оно сто тортов, тысячу пирожных, десять тысяч конфет и вдруг улыбнулось и сказало Ёженьке:

- Ни за что я тебя не растопчу и не проглочу. Давай будем дружить!

Ведь вместе со сладостями в него влетело сердце. И стало Чудовище доброе и милое.

Протянуло Чудовище Ёженьке лапу.

И Ёженька смело протянула ему обе руки и тоже сказала:

- Давай будем дружить!

Всё бы хорошо, но Злой Художник стащил тем временем красный карандаш и нарисовал извержение вулкана.

Всё загрохотало вокруг. Красный дым повалил из жерла вулкана и застлал небо.

Льётся красная кипящая лава.

А Злой Художник радуется.

- Пусть весь остров зальёт, и всё погибнет… - бормочет он про себя.

Уже поток лавы совсем близко, у самых ног Ёженьки и её братьев. Жаром пышет в лицо.

Страшно? Конечно, страшно. Только Ёженька не испугалась. Вот она улыбнулась, шепнула что-то воинам-ежам. Ещё секунда, и повисли Ёженька и её братья на морожено-пломбирной пальме… Р-раз! - и полетели навстречу лаве три миллиона порций сливочного, шоколадного, лимонного мороженого.

И ещё миллион порций крем-брюле!

Лава, конечно, тут же замёрзла.

Жалко, столько мороженого пропало, но зато - уррра! - остров спасён.

…А Чудовище тем временем погнало людоедов к самому морю. А там пожалело их и спросило:

- Не будете больше людоедами?

- А мы и не людоеды вовсе. Нас только прозвали так, чтобы страшнее было.

- Воевать больше не будете? - спросило Чудовище.

- Честное слово, не будем!

- Никогда?

- Никогда!

- Тогда идёмте мириться.

И помирились.

И зажили дружно.

…А остров с тех пор стал называться Островом Нарисованных Человечков.

Ты посмотри на глобусе и, может быть, найдёшь его. А может быть, и не найдёшь, потому что он очень маленький.

Маленький, но какой красивый, зелёный! Пальмы весело болтают друг с другом.

Из вулкана вытекла вся лава, так что внутри стало хорошо и просторно.

Теперь там школа.

А на стене в школе висит табель, в котором Старший Еж - он стал учителем - проставляет отметки всем ученикам.

А шапочку Ёженькину, которая вроде короны, носят по очереди все. Кто дежурит по школе, тот и носит. Сегодня дежурит Чудовище.

После уроков Нарисованные Человечки идут купаться в море или катаются на катке, который сделался из замороженной лавы. Замечательный каток!

Ёженька учит кататься Чудовище. Оно не очень-то ловкое, да и нелегко быть ловким, если ты такое громадное. Вот оно упало, всплакнуло было, но лизнуло лёд и сразу утешилось. Лёд-то ведь сладкий, из самого прекрасного мороженого.

А иногда утром, в солнечный денёк, все Человечки стоят на берегу, около своих трёх пальм. Что они ищут глазами? Почему лица у них такие задумчивые, даже грустные? Особенно у Ёженьки. Может быть, они ищут дом за морями и лесами, да ещё за высокой горой, в маленьком городе, на опушке дремучего леса, - дом, в котором они родились и где живёт Добрый Художник.