Приключения под водой

5. Подводная война.

Наряду со многими другими проблемами Леонардо да Винчи интересовался также проблемой подводного мореплавания. Он даже вынашивал идею создания подводной лодки. Но эту идею он держал при себе, потому что боялся, как бы люди не использовали ее во вред человечеству. И в этом он был безусловно прав.

Морская война появилась так же давно, как и мореплавание. Очевидно, первые «морские бои» происходили в те времена, когда кораблями служили челноки, выдолбленные из бревен, а оружием — палки и камни. Что касается подводной войны, то и она началась задолго до изобретения подводной лодки. Аристотель писал, что Александр Македонский спускался под воду в водолазном колоколе, причем делал он это вовсе не для того, чтобы любоваться рыбами. Его интересовали боновые заграждения Тира. В осаде принимали участие греческие ныряльщики — предшественники «человека-лягушки». Первое действующее подводное судно построил около 1620 г. голландец Корнелиус ван Дреббель. Оно представляло собой галеру для двенадцати гребцов с дыхательной трубкой (первый шноркель), выходившей одним концом на поверхность. Рассказывали, что ван Дреббель плавал на этом судне между Гринвичем и Вестминстером и что однажды на нем совершил путешествие король Джеймс. Впрочем, все эти истории могли быть и выдуманы. Во всяком случае, это судно не имело военного значения, хотя через много лет после смерти Дреббеля его зять и пытался продать военно-морскому министерству за 10 000 фунтов стерлингов «секретное устройство Дреббеля для моментального потопления или уничтожения кораблей». Но этим «секретным устройством» могла быть и не подводная лодка.

Первая подводная лодка, приспособленная для боевых действий, была построена американцами, и объектом ее нападения явился английский военный корабль «Игл». Изобретатель лодки Дэвид Бушнелл, уроженец штата Коннектикут, назвал ее «Тэртл» («Черепаха»). Строительство судна финансировал Джордж Вашингтон, рассматривавший этот проект как ответ на угрозу со стороны Королевского флота Великобритании. Лодка была построена из бочарных досок и железа, имела яйцевидную форму и напоминала склеенные черепашьи панцири. Сверху имелся вырез для боевой рубки.

Лодка вмещала лишь одного человека, причем он мог находиться только в сидячем положении. Работа на таком судне была не из приятных. Чтобы погрузить ее под воду, надо было рукояткой приводить в движение примитивный винт — пропеллер. Другое ручное приспособление было установлено вертикально и приводило в движение передний винт, благодаря которому лодка двигалась в горизонтальном направлении.

Поскольку обе руки были заняты, человек вынужден был держать рукоять рулевого управления под мышкой, а работу впускного клапана и насоса для продувания водяного балласта регулировать ногами. Две короткие трубки (для впуска и выпуска воздуха) выходили концами на поверхность. Сиденье водолаза было устроено так, что голова его находилась на уровне иллюминаторов рубки.

Чтобы остаться незамеченной, лодка могла скрыться под водой совсем, но поскольку перископа не существовало, водолаз, если хотел видеть объект нападения, должен был высунуть голову на поверхность. Вооружение лодки состояло из сосуда со 130 фунтами пороха, имевшего форму мины и прикрепленного лодке снаружи. Мина с помощью троса соединялась с буравом, укрепленным вертикально на лодке. Подведя лодку под корабль, водолаз мог ввинтить этот бурав в его днище и оставить мину с часовым механизмом, заведенным с таким расчетом, чтобы взрыв произошел полчаса спустя. В те времена (это было в 1775 г.) такое устройство считалось блестящим образцом военно-морской техники.

Управлять такой лодкой умел только один человек — Эзра, брат изобретателя. Накануне предполагавшегося нападения на «Игл» он заболел. Его вызвались заменить три солдата, и Дэвид Бушнелл взялся за их обучение. Лучший из них, сержант Ли, получил задание с наступлением темноты атаковать корабль.

Перед тем как приблизиться к объекту, Ли пришлось в течение двух с половиной часов бороться с приливом. Подводная часть корабля уходила на глубину десять футов, что для «Черепахи» было много. Тем не менее Ли подвел лодку под корму и добился того, что рубка уперлась в обшивку. Настал момент прикрепить мину. Ли с силой толкнул бурав кверху, но не вонзил его в корпус: вместо дуба острие бурава наткнулось на металлическую обшивку. Громкий лязгающий звук металла могли легко услышать на корабле. Ли не повезло: корабль в целях защиты от червей был покрыт медью.

Рискуя вызвать тревогу, Ли попытался пробить обшивку, но не сумел. Тогда он стал нащупывать буравом места, не покрытые металлом. В конце концов от потерял ориентацию и вынужден был всплыть на поверхность. Уже светало и Ли поспешил снова под воду. Можно было прийти еще раз ночью и попытаться подорвать «Игл», теперь же главная задача состояла в том, чтобы не выдать англичанам секретное оружие. «Черепаха» направилась в свою базу. Но тут испортился компас, и Ли пришлось опять всплыть на поверхность, чтобы сориентироваться. Всплыл он у самых редутов, на которых находились английские солдаты. Они заметили его, сели в шлюпку и начали погоню. Ли потянул за сбрасыватель мины. После того как он благополучно добрался до базы, мина взорвалась, подняв огромный столб воды.

Вскоре армии Вашингтона пришлось отступить, но Ли предпринял еще две попытки подорвать английский корабль. Один раз он нащупал-таки дерево и начал сверлить его, но раздался сигнал тревоги, и ему пришлось уйти. Второй раз его заметили и обстреляли еще до того, как он подплыл к своей цели. Прошло почти сто лет, пока подводная лодка не потопила наконец судно. В период между двумя войнами другой американец сконструировал подводную лодку, которая, как он надеялся, будет представлять собой оружие настолько страшное, что деморализует воюющие стороны и в конечном счете приведет к ликвидации войн. Имя этого изобретателя — Роберт Фултон. Он известен больше всего как изобретатель парохода. Свою лодку, названную «Наутилус» (впоследствии под этим названием была выпущена целая серия таких лодок), он предложил Наполеону для уничтожения английского флота. Французы не захотели платить запрошенную сумму; тогда Фултон заключил контракт с англичанами. Однако после разгрома французского флота адмиралом Нельсоном надобность в подводной лодке для англичан отпала. После этого Фултон отправился в Америку, где попытался продать подводную лодку своему правительству, но безуспешно.

Фултон продолжал конструировать подводные лодки до конца своей жизни. Он построил также пароход «Клермонт», сделавший его знаменитым, но это была лишь побочная работа.

Подводная лодка конструкции Фултона, как и лодка Бушнелла, приводилась в движение вручную. Она тоже была снабжена миной с дистанционной трубкой, приспособленной для прикрепления к днищам судов. Лодка была металлической, внешне более похожей на сигару, чем на черепаху, и вмещала трех человек.

Такую же лодку построил Вильгельм Бауер — первый немец, заинтересовавшийся перспективами подводной войны.

В 1848 г. немцев беспокоили датчане. Они устраивали набеги на побережье Германии и преграждали доступ к нему. Тогда-то Бауер, служивший капралом в баварской легкой конной артиллерии, и построил в Киле свою первую подводную лодку. В декабре 1850 г. он вышел на этой лодке из гавани. Когда датчане увидели ее, то сняли блокаду и бежали.

На следующий год Бауер снова отправился в наступление в сопровождении команды из двух матросов — Уитта и Томсена. Он погрузился на мелководье на Кильском рейде, по, к несчастью, в этом месте была подводная впадина глубиной 60 футов. Его подводная лодка (с железной обшивкой, китообразной формы) приводилась в движение ручным приводом и была снабжена весьма оригинальным устройством для погружения. Балластные цистерны частично заполнялись водой, тяжелый вес которой перемещался вперед по ходу лодки. Носовая часть опускалась, и лодка, не прекращая хода, погружалась в воду, В таком состоянии она могла совершить ряд кратковременных погружений, не изменяя курса.

Это был опасный маневр, и Бауер проявлял осторожность, погружаясь лишь там, где мелко, и избегая спуска под слишком большим углом. Впадина, о которой идет речь, не значилась на картах, и лодка устремилась в нее неожиданно, носом вниз. Она с треском ударилась о грунт, но все же выпрямилась. Бауер попытался осушить балластные цистерны с помощью сжатого воздуха, но насосы не действовали. Остов лодки смялся, и через швы потекла вода.

Никто не впал в панику: все трое были мужественные люди. Капрал Бауер проявил большую выдержку. Он подумал: если набрать в легкие воздух и выскочить через верхний люк, то благодаря собственной плавучести можно выбраться на поверхность. При глубине 60 футов план этот выглядел вполне реальным. Но беда в том, что вследствие большого давления люк нельзя было открыть изнутри. Конечно, эту трудность можно было преодолеть, если накачать в лодку воздух; тогда внутреннее давление сравнялось бы с наружным. Но об этом не могло быть и речи, поскольку дополнительного воздуха не было. Тогда Бауеру пришла в голову идея использовать море для сжатия имевшегося у них воздуха. Он сказал своим помощникам, что надо открыть люки кабины и впустить воду в лодку. Когда давление воздуха достигнет нужного уровня, они смогут открыть люк и выскочить наружу.

Уитт и Томсен пришли от этой идеи в ужас. Они имели весьма туманное представление о давлении, и мысль о впуске воды казалась им равносильной самоубийству. Бауер заявил, что сидеть сложа руки — то же самоубийство. Лодка не может сама всплыть на поверхность, спасти их также никто не сможет, хотя над ними в это время и плавали суда и люди пытались что-то сделать. В частности, у них был план — зацепить подводную лодку (весившую 37 тонн) якорями и вытащить канатами.

Спор между Бауером и двумя матросами все время прерывался громким стуком якорей, шаривших по обшивке в надежде зацепиться за что-нибудь. В любой миг якоря могли разбить иллюминаторы, и тогда с морем уже нельзя было бы справиться

Уитт и Томсеп все еще колебались, и Бауеру целых четыре часа пришлось их уговаривать, пока они не сдались. В воздухе к тому времени было уже мало кислорода. Когда впустили воду и она качала сжимать воздух, углекислый газ, скопившийся в нем, приобрел ядовитые свойства. Но у них еще оставалось немного кислорода. Мучениям приходил конец, а дальше — спасение или смерть.

Постепенно вода поднималась до уровня ступней, колен, бедер… Потом она дошла до пояса. Поскольку манометр не действовал (он разбился при ударе лодки о грунт), Бауеру пришлось выбирать момент наугад. Он приказал Томсспу выходить первым. Они ослабили винты, и люк легко открылся. Томсеп, до отказа набрав в легкие воздух, выскочил из лодки, окруженный большим пузырем. За ним неуверенно пошел Уитт. В это время воздух быстро выходил наверх. Бауср протолкнул Уитта и тут же последовал за ним. Как рассказывал потом Бауер, они выскочили на поверхность как пробки из бутылки с шампанским.

Правительство Германии не проявило заинтересованности в подводных лодках, и Бауер попытался продать свою лодку англичанам. Принц Альберт, считавшийся большим покровителем наук, полагал, что лодка весьма пригодилась бы в предстоящих операциях у берегов Крыма. Поэтому, будучи англичанином по духу (хотя и немцем по рождению), он решил передать Бауера и его чертежи своим специалистам. Но Бауер пришелся им не ко двору. Они лучше его разбирались в английских законах и патентах, и в этом, как он потом понял, заключалось его несчастье. Но все же он посмеялся последним, так как подводная лодка, которую они без него построили, оказалась непригодной для плавания. Узнав, что англичане обманули его, Бауер предложил свои чертежи правительству США, но последнее ему даже не ответило. Капрал уже не мог вернуться в Германию, так как власти были недовольны тем, что он предлагал отвергнутое ими же изобретение иностранным державам. Тогда он поехал в Россию, где построил новую подводную лодку для использования ее против англичан в Крымской войне.

Это была хорошая лодка. Она совершила 134 погружения, достигая глубины 150 футов, и не имела аварий. Ее экипаж состоял из тринадцати человек. На ней была установлена кислородно-регенерационная система. Бауер продолжал совершенствовать свое изобретение, по против этого выступило Адмиралтейство. Под угрозой ссылки в Сибирь он уехал из России. Вскоре Бауер попытался договориться с французами, но те ни с кем тогда не воевали и не заинтересовались его изобретением. Бауеру разрешили возвратиться в Мюнхен, где он и умер в нищете. Впоследствии соотечественники установили на его могиле мраморный памятник.

17 февраля 1864 г. новый бронированный американский корабль «Хаусатоник» с мощным вооружением стоял у входа в Чарльстонскую гавань вместе с рядом других кораблей, участвовавших в блокаде. Вице-адмирал, командовавший флотом, был предупрежден о том, что южане располагают новой смертоносной лодкой, и «Хаусатонику» было приказано стоять на страже с той стороны боевого порядка, которая была ближе к берегу. Эту службу он нес уже около месяца.

Было без четверти девять вечера. Совершая обход, лейтенант Кросби, вахтенный офицер, заметил, что к кораблю, разрезая воду, приближается какой-то неясный предмет. Спустя две минуты этот предмет попал в пороховой склад «Хаусатопика». Раздался взрыв, и корабль затонул кормой вниз. А подводная лодка типа «Дэвид» (такое название носили все подводные лодки конфедератов) успела погрузиться под воду вместе со всем экипажем.

Лодка «Дэвид» не относилась к судам оригинальной конструкции. Во Франции к этому времени уже была построена лодка другого, более совершенного типа под названием «Плоиге». Это была первая лодка с настоящим механическим двигателем и машиной для получения сжатого воздуха, длиной не менее 140 футов и водоизмещением свыше 400 тонн. Однако скорость ее не превышала пяти узлов, а механизм управления под водой был настолько несовершенен, что представлял опасность для экипажа. Франция в то время ни с кем не воевала, поэтому лодка закончила свою жизнь как водяная цистерна.

На протяжении многих лет никто не испытывал нужды в подводных лодках, и работы по их усовершенствованию продвигались медленно. Перископ был изобретен примерно в 1902 г. Однако в начале XX в. подводные лодки различных типов все же находились на вооружении ведущих морских держав. С тех пор дни изобретателей-одиночек были сочтены. Прошло немного времени, и подводными лодками стали располагать все страны. В период с 1914 по 1918 г. они получили возможность испытать лодки на практике.

С 1939 по 1945 г. подводные лодки сыграли важную роль в боевых действиях на море. «Самый храбрый человек из всех, кого я знаю»,— так отзывался о своем старшем помощнике Дике О'Кейне Мортон, командир американской подводной лодки «Ваху». А эта характеристика что-нибудь да значит, если учесть, что именно так говорили и о самом Мортоне.

Мортон применял очень смелый военный маневр. Он держал перископ на виду у вражеского эскадренного миноносца, позволяя ему нацелить на себя огонь, а потом, когда наступал самый критический момент и миноносец, держа наготове глубинные бомбы, оказывался уже почти над самой лодкой, пускал торпеду прямо по врагу. Такая тактика требовала крепких нервов и очень искусного старшего помощника. Мортон обладал и тем и другим. Старшим помощником был Дик О'Кейн.

В июле 1943 г. О'Кейна перевели с подводной лодки «Ваху» на строившуюся еще лодку «Тэнг» и назначили ее командиром. Новое назначение спасло ему жизнь: через три месяца «Ваху» была потоплена в Японском море вместе с командиром Мортоном и всем личным составом. О'Кейн поклялся отомстить за них. Еще через три месяца (в январе 1944 г.) он покинул Пирл-Харбор и отправился на «Тэнге» в первое плавание. В сентябре 1944 г., выходя в пятый раз в дозор, лодка уже имела на своем счету не меньше семнадцати потопленных судов. Японцы посылали на Филиппины срочные подкрепления, в которых там весьма нуждались. Их излюбленный курс лежал через Тайваньский пролив, разделяющий Китай и Формозу, где были расположены мощные минные заграждения и дозоры.

Никто не ожидал, что американские подводные лодки смогут войти в этот пролив. Но капитан 3-го ранга Дик О'Кейн имел привычку появляться именно там, где его меньше всего ждали. Он сам попросил командование послать его лодку на эту операцию и сообщил об этом членам экипажа еще перед отправкой в поход с тем, чтобы дать им возможность попросить перевести их на другой корабль. Однако ни один из 88 человек личного состава не воспользовался такой возможностью. После отплытия им сообщили место назначения. Две недели спустя они прибыли туда, имея двадцать четыре торпеды.

Рано утром лодка заметила японское торговое судно и выпустила по нему одну за другой три торпеды. Когда судно взорвалось, О'Кейн понял, что достаточно было и одной торпеды; остальные две ушли без пользы. Так что в следующий раз он выпустил лишь одну торпеду и увидел, что не ошибся.

Потом была обнаружена японская оперативная группа из крейсера и двух эскадренных миноносцев, и лодка начала преследование, пока ее не отогнали выстрелами из восьмидюймовых орудий. Вскоре после полуночи радарная установка «Тэнга» нащупала конвой: три танкера, два транспорта и эскорт из противолодочных кораблей. «Тэнг» обогнала их и остановилась в ожидании, приготовив торпеды. Шесть носовых торпед были нацелены на танкеры, а четыре кормовые — на транспорты.

Засада была превосходная. Конвой продолжал идти по курсу. Когда расстояние между ним и подводной лодкой составило всего триста ярдов, «Тэнг» дала залп. Две торпеды были выпущены в первый танкер, одна — во второй и две —в третий. Одна осталась в запасе, но она не понадобилась.

Все три судна были объяты пламенем. Теперь пришла очередь транспортов, но они при свете огня заметили подводную лодку, изменили курс и явно намеревались нанести по ней удар. Погружаться под воду было бесполезно: во время погружения лодка становилась еще более уязвимой. Бессмысленно было стрелять и кормовыми торпедами, поскольку ни один из транспортов уже не представлял собой удобной мишени.

Чтобы выбраться из трудного положения, О'Кейн положился на высокую маневренность лодки на поверхности.

— Право руля! Полный вперед! Ложиться на контр-курс! — быстро скомандовал командир. И лодка медленно, очень медленно пошла, кренясь на левый борт и огибая носовую часть транспорта, от которого исходила наибольшая угроза. В ответ на этот маневр японское судно повернуло влево, намереваясь нанести удар по середине корпуса «Тэнга» и разрезать его на две части. О'Кейн смотрел и выжидал, а потом, когда настал решающий момент, скомандовал:

—Лево руля! — И корма лодки проскочила мимо транспорта на расстоянии всего лишь нескольких футов.

Возвышаясь над подводной лодкой, японцы открыли по ней огонь из пулеметов. На мостике был нужен только один человек, поэтому О'Кейн приказал остальным уйти вниз. Сам едва избежав опасности, он уже снова готовился нанести удар.Тем временем один из двух транспортов, пытавшихся сокрушить его, вот-вот должен был наскочить на другой. Желая предотвратить столкновение, транспорт продолжал разворачиваться и вследствие этого сделался уязвимым для атаки. О'Кейн не замедлил воспользоваться этим. Он быстро сманеврировал и выпустил все четыре кормовые торпеды.

Торпеды вышли одна за другой с интервалами в десять секунд и были прекрасно нацелены и рассчитаны по времени. Попадание в транспорт было неизбежным. Но это еще не все. Транспорту так и не удалось сманеврировать, и столкновение его с другим судном оказалось неотвратимым.

И то и другое случилось одновременно, в момент фантастического напряжения боя. Два огромных судна, как бешеные собаки, вцепились друг в друга, сопровождаемые лязгом и скрежетом изуродованного металла. И в это время начали рваться торпеды. Ужасные взрывы следовали один за другим с промежутками в десять секунд. О'Кейн не стал задерживаться. Караван, состоявший из пяти судов, был уничтожен.

На следующий день радиолокатор на «Тэнге» нащупал в проливе еще один конвой. У О'Кейпа оставалось еще одиннадцать торпед, и он решил, что ему представилась прекрасная возможность избавиться от них. Была проведена серия обычных маневров, и лодка снова обогнала конвой, чтобы устроить ночную засаду. На этот раз японцы были настороже. Эскортные корабли сновали вдоль каравана судов и стреляли в темноту. Вдруг один из них стал подавать большим прожектором сигналы судам, осветив О'Кейну объекты нападения, чем оказал ему немалую услугу. О'Кейн ясно различил три громадных судна — два транспорта с десантным снаряжением и тяжело груженный танкер. «Тэнг», как тень, пробралась между ними и распределила свои обычные шесть передних торпед между тремя мишенями. Все торпеды достигли цели, и все три судна затонули. Сзади подходили еще танкер и транспорт, и О'Кейн сделал полный поворот, изготовившись для нанесения удара кормовыми торпедами.

— Кормовые торпедные аппараты, товсь! — скомандовал он.

— Есть товсь!

— Пли!

Три торпеды устремились вперед. В тот же миг раздался залп японских орудий, и вокруг рубки подводной лодки поднялись водяные столбы.

— Полный вперед! — скомандовал О'Кейн. Подводная лодка врезалась винтами в воду и стала быстро удаляться. О'Кейн, внимательно всмотревшись в темноту за кормой, увидел силуэт большого миноносца. Он не сомневался, что именно этот корабль и был виновником последнего залпа. Можно ли ускользнуть, оставаясь на поверхности, или лучше пойти на погружение и неминуемо стать мишенью глубинных бомб? У него было всего несколько секунд на размышление; но когда эти секунды прошли, решать было уже нечего, ибо три выпущенные торпеды сделали свое дело: одна подорвала транспорт, вторая — танкер (судя по силе взрыва, он был полой нефти), и третья каким-то чудом попала в тот самый миноносец, который преследовал лодку. Над ним сразу же до самых облаков поднялся столб дыма.

Отрываться полным ходом теперь не было надобности. У О'Кейна оставались еще две торпеды. Пока их приводили в боевую готовность, он проверил, не сохранилось ли что-нибудь от каравана. Оказалось, что транспорт, в который попала торпеда, еще не затонул. Он стоял, накренившись под охраной двух миноносцев. О'Кейн сделал обманный маневр и выпустил одну из торпед, которая устремилась в сторону поврежденного судна. Для верности, поскольку делать больше было нечего, он послал вдогонку еще одну, последнюю, торпеду.

Ну, теперь в базу! Все торпеды израсходованы, подводная лодка «Тэнг» успешно выполнила боевое задание.

Когда была выпущена последняя торпеда, весь личный состав лодки восторженно закричал. Но тут послышался встревоженный голос О'Кейна:

— Самый полный вперед!

Оказалось, что пущенная лодкой торпеда двигалась не к заданной цели. Что-то разладилось в ней (возможно, рулевое управление), и она пошла влево по кругу. А это связано со смертельной опасностью, поскольку круг обычно замыкается там, где начался.

Погружаться в воду было некогда. Единственная надежда на спасение — вовремя избежать столкновения с торпедой на поверхности.

— Право руля! — скомандовал О'Кейн, когда лодка начала двигаться.

О'Кейн с девятью членами экипажа стоял на мостике и смотрел на торпеду, которая шла по совершенно правильному кругу, оставляя за собой слегка фосфоресцирующий след. Вот она сделала почти полный оборот и устремилась к лодке наподобие бумеранга. Люди стояли и ничего не могли сделать. В ту же минуту торпеда ударилась об лодку.

Удар пришелся по кормовому торпедному отсеку. Были разрушены три отсека, и лодка сразу же начала тонуть с дифферентом на корму.

— Задраить люки! — крикнул О'Кейн. Это был его последний приказ, который уже нельзя было выполнить. О'Кейн не знал этого, ибо в следующий миг его сбросило в море. Когда он вынырнул, то увидел яркое пламя, а в ушах раздавались треск и грохот. На душе у О'Кейна было тяжело: он знал, что большая часть его команды гибнет или уже погибла.

Японский миноносец подобрал О'Кейна и еще нескольких человек. Некоторые выбрались из подводной лодки уже после того, как она погрузилась. В общей сложности уцелело и было взято в плен пятнадцать человек. Шестеро потом умерли в плену, а девять человек после войны вернулись домой. О'Кейн возобновил службу на флоте.

Пользуясь терминологией водолазов, подводную лодку можно представить в виде автономного водолазного снаряжения. Как и в давние времена, когда пользовались водолазным колоколом (до того, как Хэлли и Смитон изобрели способ подачи воздуха с поверхности), люди берут запас воздуха с собой. Кроме того, подводная лодка не связана с поверхностью ни цепями, ни канатами. Она не только обеспечивает экипаж воздухом для дыхания, но и самостоятельно передвигается как в горизонтальном, так и в вертикальном направлениях. Но каким образом?

Возьмите пустую жестяную банку, герметически закрытую, если не считать одного небольшого отверстия снизу и одного сверху. Опустите банку в воду, и вы увидите, что она легко всплывает. Но поскольку через отверстия в нее проникает вода, то она начинает постепенно тонуть и в конце концов упадет на дно. Все тела держатся на воде или тонут в зависимости от того, весят они меньше или больше вытесненной ими воды. Жесть тяжелее воды, поэтому кусок жести, брошенный в воду, тонет. Воздух легче воды, и банка, наполненная воздухом, тоже гораздо легче воды, взятой в том же объеме. Замените воздух достаточным количеством воды, и банка, отяжелев, погрузится под воду. Дерево легче воды, поэтому оно плавает. Даже если деревянный ящик залить водой, он все равно не потонет. Подводные же лодки строят из стали, которая гораздо тяжелее воды, поэтому их лучше всего сравнивать с жестяной банкой.

Подводная лодка снабжена балластными цистернами; когда она находится на поверхности, цистерны наполнены воздухом. В это время лодка весит меньше, чем вода, поэтому и не тонет. Если же в цистерну впустить достаточное количество воды, то она начнет тонуть. Как и в случае с жестяной банкой, она будет погружаться. Почему это происходит — легко понять, проделав опыт с домашними весами. Положите в одну чашу (куда кладут гири) кусок жести, а в другую налейте воды (можно насыпать муки или сахара). Добавляйте воду до тех пор, пока чаши не уравновесятся. После этого достаточно добавить в чашу хотя бы каплю воды, как она сразу же опустится. Отчерпните самую малость, и она поднимется. То же происходит с банкой, наполненной водой, и то же — с подводной лодкой. Обладая положительной плавучестью, она держится на воде, обладая же отрицательной плавучестью, — погружается на дно. Причем разница в весе лодки и в том и в другом положении весьма незначительна.

Разумеется, существует и некая грань, полностью балансирующая вес подводной лодки. В этом случае плавучесть становится нулевой. Однако такая грань едва уловима и практического значения не имеет. Для того чтобы удержать подводную лодку на определенной глубине, необходим весьма жесткий контроль за ее плавучестью. К счастью, этот контроль вполне осуществим.

Вернемся опять к жестяной банке, на этот раз до того, как она затонула. Банка погружается в воду постепенно, пока почти не сравняется верхней стенкой с уровнем воды. До сих пор погружение шло очень медленно: каждая добавочная чайная ложка воды заставляла банку опуститься на какую-то часть дюйма. В этот момент ее плавучесть достигла минимума. Еще немного воды—и она будет утрачена полностью. Добавление даже одной чайной ложки заставит теперь банку погрузиться уже не на какую-то часть дюйма, а на много дюймов, на футы, ярды или даже мили, пока она не достигнет дна. Предположим, что вы прекратите дальнейший доступ воды в банку, сохранив небольшой запас положительной плавучести. Заткните отверстия в банке, и вы обнаружите, что достаточно небольшого толчка, чтобы заставить ее погрузиться под воду. Слегка нажимая сверху, вы можете держать банку под водой сколько угодно. На таком же принципе основано и движение под водой подводной лодки.

Вода принимается в балластные цистерны до тех пор, пока не сократится до минимума положительная плавучесть. Потом включают электромотор и одновременно перекладывают на погружение горизонтальные рули. Когда лодка движется вперед, то вода, давящая на рули, заставляет ее погружаться. Рули подводной лодки оказывают то же действие, что и ваша рука, толкавшая вниз полузатонувшую жестяную банку.

При наличии постоянно действующего фактора, каким является некоторый запас положительной плавучести, подводная лодка может погрузиться на любую заданную глубину. Но, находясь под водой, она не должна менять свой вес, иначе изменится и запас плавучести, и положение лодки. Например, выход одной торпеды облегчает вес лодки в той части, откуда торпеда вышла, более чем на тонну. В этом случае немедленно приводится в действие автоматическое устройство, компенсирующее потерю веса впуском такого же количества воды в специальную торпедозаместительную цистерну.

Для того чтобы подводная лодка всплыла, давление сверху надо устранить и заменить его давлением снизу, переложив горизонтальные рули на всплытие, одновременно в балластные цистерны подается сжатый воздух, помещающийся в специальном сосуде или воздушных баллонах. Этот воздух вытесняет из цистерн воду. Запас положительной плавучести лодки увеличивается, позволяя ей всплывать с большей глубины на меньшую и в надводное положение. Дизельными двигателями пользуются тогда, когда лодка находится в надводном положении. Под водой лодка может приводиться в движение электрическими моторами, не нуждающимися в воздухе. Однако для зарядки аккумуляторов лодка должна всплыть и «подышать». Первой подводной лодкой, у которой был исключен этот недостаток, явилась американская лодка «Наутилус» с атомным двигателем, совершившая в августе 1958 г. пробное плавание подо льдами Северного полюса. Как и все подводные лодки, «Наутилус», снабженный атомным двигателем, является военным кораблем. Полярное плавание этого корабля преследовало не научные цели, хотя им и были сделаны некоторые важные открытия. В частности, обнаружено, что глубина моря на Северном полюсе составляет 13 410 футов, или на 2000 футов больше, чем считалось раньше. Сведения об этом плавании были опубликованы лишь в самых общих чертах, подробности хранятся в тайне. Мир узнал только, что подводная лодка прошла подо льдами 1830 миль за 96 часов. Командир лодки, капитан 3-го ранга Андерсон сообщил также, что она шла на глубине, превышающей 400 футов, со скоростью 20 узлов. Вот, в сущности, и вся информация, которую сочли нужным обнародовать.

Рис. 1. Атомная подводная лодка 'Наутилус'.

Награждая капитана Андерсона орденом, президент США ни словом не обмолвился о военном значении этой экспедиции. Наоборот, в официальном документе говорится: «Под его командованием «Наутилус» проложил подводный путь, соединяющий восточное и западное полушария. Появилась возможность дальнейших исследований и использования этого пути грузовыми подводными лодками с атомными двигателями и установления нового морского торгового пути, соединяющего крупнейшие океаны земного шара». К этим строкам президент сделал следующую приписку: «При существующих маршрутах расстояние от Лондона до Токио составляет 11 200 миль; если же плыть под водой через Северный полюс, то расстояние сократится до 6300 миль».

Рис. 2. Конец плавания. 'Наутилус' входит в Портланд, возвратившись из плавания к Северному полюсу.

Перед тем как совершить это плавание, «Наутилус» несколько раз находился под водой непрерывно более двух недель. Ему не нужно было подниматься на поверхность для пополнения запаса воздуха. Другая американская атомная подводная лодка, «Скейт», тоже совершившая плавание через полюс, находилась перед этим под водой более месяца; нет никаких оснований сомневаться в том, что и такой срок может быть намного увеличен. Ее атомная силовая установка, в отличие от обычного нефтяного двигателя, не нуждается в воздухе, а запаса горючего хватит на 100 000 миль пути. Поскольку это горючее не требует много места, лодка может в случае необходимости взять достаточно кислорода, чтобы обеспечить им на длительное время команду в составе более ста человек. В будущем атомные подводные лодки смогут обеспечивать себя кислородом, добывая его из морской воды с помощью ядерной энергии.

Со времени второй мировой войны конструкция лодки, радиус действия и эффективность которой были тогда весьма ограниченными из-за необходимости периодического пополнения запасов воздуха и горючего, претерпела большие изменения. Следует отметить, однако, что проблема подачи воздуха была решена отчасти тем, что немцы изобрели шноркель. Он представляет собой обыкновенную мачтообразную трубу, на вершине которой имеются специальные устройства для впуска и выпуска воздуха. Это позволяет лодке «дышать», когда она находится под водой. Шноркель может удлиняться и имеет достаточную высоту, чтобы действовать на глубине, равной высоте перископа (около сорока футов). Он напоминает дыхательную трубку, которой пользовались ныряльщики в Древней Греции. Но греческая трубка была бесполезна, если ныряльщик опускался глубже чем на 1—2 фута. Почему же тогда через шноркель может поступать воздух на глубину сорок футов при обычном атмосферном давлении? А потому, что отсутствует такой фактор, как давление воды снизу. Воздух в подводной лодке — обычный, атмосферный, и давление в ней нормальное. Лодку окружает огромная масса воды, давление которой сдерживает стальная оболочка корпуса. Члены экипажа подводной лодки при выходе на поверхность не испытывают трудностей, с которыми сталкиваются водолазы. С ними никогда не случается кессонной болезни, и им нет надобности проходить стадии декомпрессии, как бы глубоко они ни погружались и сколько бы времени ни находились под водой. Они могут без всякого риска для себя погружаться на любую глубину и при этом дышать воздухом при нормальном атмосферном давлении, если корпус лодки в состоянии выдержать непрерывно возрастающее давление воды.