THE ADVENTURES OF TOM SAWYER BY MARK TWAIN (Samuel Langhorne Clemens) P R E F A C E ПРЕДИСЛОВИЕ
MOST of the adventures recorded in this book really occurred; one or two were experiences of my own, the rest those of boys who were schoolmates of mine. Большая часть приключений, о которых рассказано в этой книге, взяты из жизни: одно-два пережиты мною самим, остальные мальчиками, учившимися вместе со мной в школе.
Huck Finn is drawn from life; Tom Sawyer also, but not from an individual--he is a combination of the characteristics of three boys whom I knew, and therefore belongs to the composite order of architecture. Гек Финн списан с натуры, Том Сойер также, но не с одного оригинала - он представляет собой комбинацию черт, взятых у трех мальчиков, которых я знал, и потому принадлежит к смешанному архитектурному ордеру.
The odd superstitions touched upon were all prevalent among children and slaves in the West at the period of this story--that is to say, thirty or forty years ago. Дикие суеверия, описанные ниже, были распространены среди детей и негров Запада в те времена, то есть тридцать - сорок лет тому назад.
Although my book is intended mainly for the entertainment of boys and girls, I hope it will not be shunned by men and women on that account, for part of my plan has been to try to pleasantly remind adults of what they once were themselves, and of how they felt and thought and talked, and what queer enterprises they sometimes engaged in. Хотя моя книга предназначена главным образом для развлечения мальчиков и девочек, я надеюсь, что ею не побрезгуют и взрослые мужчины и женщины, ибо в мои планы входило напомнить им, какими были они сами когда-то, что чувствовали, думали, как разговаривали и в какие странные авантюры иногда ввязывались.
THE AUTHOR. HARTFORD, 1876. Хартфорд, 1876 Автор
T O M S A W Y E R ПРИКЛЮЧЕНИЯ ТОМА СОЙЕРА.
CHAPTER I ГЛАВА I
"TOM!" - Том!
No answer. Ответа нет.
"TOM!" - Том!
No answer. Ответа нет.
"What's gone with that boy, I wonder? - Удивительно, куда мог деваться этот мальчишка!
You TOM!" Том, где ты?
No answer. Ответа нет.
The old lady pulled her spectacles down and looked over them about the room; then she put them up and looked out under them. Тетя Полли спустила очки на нос и оглядела комнату поверх очков, затем подняла их на лоб и оглядела комнату из-под очков.
She seldom or never looked THROUGH them for so small a thing as a boy; they were her state pair, the pride of her heart, and were built for "style," not service--she could have seen through a pair of stove-lids just as well. Она очень редко, почти никогда не глядела сквозь очки на такую мелочь, как мальчишка; это были парадные очки, ее гордость, приобретенные для красоты, а не для пользы, и что-нибудь разглядеть сквозь них ей было так же трудно, как сквозь пару печных заслонок.
She looked perplexed for a moment, and then said, not fiercely, but still loud enough for the furniture to hear: На минуту она растерялась, потом сказала - не очень громко, но так, что мебель в комнате могла ее слышать:
"Well, I lay if I get hold of you I'll--" - Ну погоди, дай только до тебя добраться...
She did not finish, for by this time she was bending down and punching under the bed with the broom, and so she needed breath to punctuate the punches with. Не договорив, она нагнулась и стала тыкать щеткой под кровать, переводя дыхание после каждого тычка.
She resurrected nothing but the cat. Она не извлекла оттуда ничего, кроме кошки.
"I never did see the beat of that boy!" - Что за ребенок, в жизни такого не видывала!
She went to the open door and stood in it and looked out among the tomato vines and "jimpson" weeds that constituted the garden. Подойдя к открытой настежь двери, она остановилась на пороге и обвела взглядом свой огород - грядки помидоров, заросшие дурманом.
No Tom. Тома не было и здесь.
So she lifted up her voice at an angle calculated for distance and shouted: Тогда, возвысив голос, чтобы ее было слышно как можно дальше, она крикнула:
"Y-o-u-u TOM!" - То-о-ом, где ты?
There was a slight noise behind her and she turned just in time to seize a small boy by the slack of his roundabout and arrest his flight. За ее спиной послышался легкий шорох, и она оглянулась - как раз вовремя, чтобы ухватить за помочи мальчишку, прежде чем он прошмыгнул в дверь.
"There! - Ну так и есть!
I might 'a' thought of that closet. Я и позабыла про чулан.
What you been doing in there?" Ты что там делал?
"Nothing." - Ничего.
"Nothing! - Ничего?
Look at your hands. Посмотри, в чем у тебя руки.
And look at your mouth. И рот тоже.
What IS that truck?" Это что такое?
"I don't know, aunt." - Не знаю, тетя.
"Well, I know. - А я знаю.
It's jam--that's what it is. Это варенье - вот что это такое!
Forty times I've said if you didn't let that jam alone I'd skin you. Сорок раз я тебе говорила: не смей трогать варенье - выдеру!
Hand me that switch." Подай сюда розгу.
The switch hovered in the air--the peril was desperate-- Розга засвистела в воздухе, - казалось, беды не миновать.
"My! Look behind you, aunt!" - Ой, тетя, что это у вас за спиной?!
The old lady whirled round, and snatched her skirts out of danger. Старушка обернулась, подхватив юбки, чтобы уберечь себя от опасности.
The lad fled on the instant, scrambled up the high board-fence, and disappeared over it. Мальчик в один миг перемахнул через высокий забор и был таков.
His aunt Polly stood surprised a moment, and then broke into a gentle laugh. Тетя Полли в первую минуту опешила, а потом добродушно рассмеялась:
"Hang the boy, can't I never learn anything? - Вот и поди с ним! Неужели я так ничему и не научусь?
Ain't he played me tricks enough like that for me to be looking out for him by this time? Мало ли он со мной выкидывает фокусов? Пора бы мне, кажется, поумнеть.
But old fools is the biggest fools there is. Но нет хуже дурака, чем старый дурак.
Can't learn an old dog new tricks, as the saying is. Недаром говорится: "Старую собаку не выучишь новым фокусам".
But my goodness, he never plays them alike, two days, and how is a body to know what's coming? Но ведь, господи ты боже мой, он каждый день что-нибудь да придумает, где же тут угадать.
He 'pears to know just how long he can torment me before I get my dander up, and he knows if he can make out to put me off for a minute or make me laugh, it's all down again and I can't hit him a lick. И как будто знает, сколько времени можно меня изводить; знает, что стоит ему меня рассмешить или хоть на минуту сбить с толку, у меня уж и руки опускаются, я даже шлепн его не могу.
I ain't doing my duty by that boy, and that's the Lord's truth, goodness knows. Не выполняю я своего долга, что греха таить!
Spare the rod and spile the child, as the Good Book says. Ведь сказано в Писании: кто щадит младенца, тот губит его.
I'm a laying up sin and suffering for us both, I know. Ничего хорошего из этого не выйдет, грех один.
He's full of the Old Scratch, but laws-a-me! he's my own dead sister's boy, poor thing, and I ain't got the heart to lash him, somehow. Он сущий чертенок, знаю, но ведь он, бедняжка, сын моей покойной сестры, у меня как-то духу не хватает наказывать его.
Every time I let him off, my conscience does hurt me so, and every time I hit him my old heart most breaks. Потакать ему - совесть замучит, а накажешь -сердце разрывается.
Well-a-well, man that is born of woman is of few days and full of trouble, as the Scripture says, and I reckon it's so. Недаром ведь сказано в Писании: век человеческий краток и полон скорбей; думаю, что это правда.
He'll play hookey this evening, * and [* Southwestern for "afternoon"] I'll just be obleeged to make him work, to-morrow, to punish him. Нынче он отлынивает от школы; придется мне завтра наказать его - засажу за работу.
It's mighty hard to make him work Saturdays, when all the boys is having holiday, but he hates work more than he hates anything else, and I've GOT to do some of my duty by him, or I'll be the ruination of the child." Жалко заставлять мальчика работать, когда у всех детей праздник, но работать ему всего тяжелей, а мне надо исполнить свой долг - иначе я погублю ребенка.
Tom did play hookey, and he had a very good time. Том не пошел в школу и отлично провел время.
He got back home barely in season to help Jim, the small colored boy, saw next-day's wood and split the kindlings before supper--at least he was there in time to tell his adventures to Jim while Jim did three-fourths of the work. Он еле успел вернуться домой, чтобы до ужина помочь негритенку Джиму напилить на завтра дров и наколоть щепок для растопки. Во всяком случае, он успел рассказать Джиму о своих похождениях, пока тот сделал три четверти работы.
Tom's younger brother (or rather half-brother) Sid was already through with his part of the work (picking up chips), for he was a quiet boy, and had no adventurous, troublesome ways. Младший (или, скорее, сводный) брат Тома, Сид, уже сделал все, что ему полагалось (он подбирал и носил щепки): это был послушный мальчик, не склонный к шалостям и проказам.
While Tom was eating his supper, and stealing sugar as opportunity offered, Aunt Polly asked him questions that were full of guile, and very deep--for she wanted to trap him into damaging revealments. Покуда Том ужинал, при всяком удобном случае таская из сахарницы куски сахару, тетя Полли задавала ему разные каверзные вопросы, очень хитрые и мудреные, - ей хотелось поймать Тома врасплох, чтобы он проговорился.
Like many other simple-hearted souls, it was her pet vanity to believe she was endowed with a talent for dark and mysterious diplomacy, and she loved to contemplate her most transparent devices as marvels of low cunning. Как и многие простодушные люди, она считала себя большим дипломатом, способным на самые тонкие и таинственные уловки, и полагала, что все ее невинные хитрости - чудо изворотливости и лукавства.
Said she: Она спросила:
"Tom, it was middling warm in school, warn't it?" - Том, в школе было не очень жарко?
"Yes'm." - Нет, тетя.
"Powerful warm, warn't it?" - А может быть, очень жарко?
"Yes'm." - Да, тетя.
"Didn't you want to go in a-swimming, Tom?" - Что ж, неужели тебе не захотелось выкупаться, Том?
A bit of a scare shot through Tom--a touch of uncomfortable suspicion. У Тома душа ушла в пятки - он почуял опасность.
He searched Aunt Polly's face, but it told him nothing. So he said: Он недоверчиво посмотрел в лицо тете Полли, но ничего особенного не увидел и потому сказал:
"No'm--well, not very much." - Нет, тетя, не очень.
The old lady reached out her hand and felt Tom's shirt, and said: Она протянула руку и, пощупав рубашку Тома, сказала:
"But you ain't too warm now, though." - Да, пожалуй, ты нисколько не вспотел.
And it flattered her to reflect that she had discovered that the shirt was dry without anybody knowing that that was what she had in her mind. - Ей приятно было думать, что она сумела проверить, сухая ли у Тома рубашка, так, что никто не понял, к чему она клонит.
But in spite of her, Tom knew where the wind lay, now. So he forestalled what might be the next move: Однако Том сразу почуял, куда ветер дует, и предупредил следующий ход:
"Some of us pumped on our heads--mine's damp yet. See?" - У нас в школе мальчики обливали голову из колодца. У меня она и сейчас еще мокрая, поглядите!
Aunt Polly was vexed to think she had overlooked that bit of circumstantial evidence, and missed a trick. Тетя Полли очень огорчилась, что упустила из виду такую важную улику.
Then she had a new inspiration: Но тут же вдохновилась опять.
"Tom, you didn't have to undo your shirt collar where I sewed it, to pump on your head, did you? - Том, ведь тебе не надо было распарывать воротник, чтобы окатить голову, верно?
Unbutton your jacket!" Расстегни куртку!
The trouble vanished out of Tom's face. Лицо Тома просияло.
He opened his jacket. His shirt collar was securely sewed. Он распахнул куртку - воротник был крепко зашит.
"Bother! - А ну тебя!
Well, go 'long with you. Убирайся вон!
I'd made sure you'd played hookey and been a-swimming. Я, признаться, думала, что ты сбежишь с уроков купаться.
But I forgive ye, Tom. Так и быть, на этот раз я тебя прощаю.
I reckon you're a kind of a singed cat, as the saying is--better'n you look. THIS time." Не так ты плох, как кажешься.
She was half sorry her sagacity had miscarried, and half glad that Tom had stumbled into obedient conduct for once. Она и огорчилась, что проницательность обманула ее на этот раз, и обрадовалась, что Том хоть случайно вел себя хорошо.
But Sidney said: Тут вмешался Сид:
"Well, now, if I didn't think you sewed his collar with white thread, but it's black." - Мне показалось, будто вы зашили ему воротник белой ниткой, а теперь у него черная.
"Why, I did sew it with white! - Ну да, я зашивала белой!
Tom!" Том!
But Tom did not wait for the rest. Но Том не стал дожидаться продолжения.
As he went out at the door he said: Выбегая за дверь, он крикнул:
"Siddy, I'll lick you for that." - Я это тебе припомню, Сидди!
In a safe place Tom examined two large needles which were thrust into the lapels of his jacket, and had thread bound about them--one needle carried white thread and the other black. В укромном месте Том осмотрел две толстые иголки, вколотые в лацканы его куртки и обмотанные ниткой: в одну иголку была вдета белая нитка, в другую - черная.
He said: "She'd never noticed if it hadn't been for Sid. - Она бы ничего не заметила, если бы не Сид.
Confound it! sometimes she sews it with white, and sometimes she sews it with black. Вот черт! То она зашивает белой ниткой, то черной.
I wish to geeminy she'd stick to one or t'other--I can't keep the run of 'em. Хоть бы одно чтонибудь, а то никак не уследишь.
But I bet you I'll lam Sid for that. Ну и отлуплю же я Сида.
I'll learn him!" Будет помнить!
He was not the Model Boy of the village. He knew the model boy very well though--and loathed him. Том не был самым примерным мальчиком в городе, зато очень хорошо знал самого примерного мальчика - и терпеть его не мог.
Within two minutes, or even less, he had forgotten all his troubles. Через две минуты, и даже меньше, он забыл все свои несчастия.
Not because his troubles were one whit less heavy and bitter to him than a man's are to a man, but because a new and powerful interest bore them down and drove them out of his mind for the time--just as men's misfortunes are forgotten in the excitement of new enterprises. Не потому, что эти несчастия были не так тяжелы и горьки, как несчастия взрослого человека, но потому, что новый, более сильный интерес вытеснил их и изгнал на время из его души, -совершенно так же, как взрослые забывают в волнении свое горе, начиная какое-нибудь новое дело.
This new interest was a valued novelty in whistling, which he had just acquired from a negro, and he was suffering to practise it undisturbed. Такой новинкой была особенная манера свистеть, которую он только что перенял у одного негра, и теперь ему хотелось поупражняться в этом искусстве без помехи.
It consisted in a peculiar bird-like turn, a sort of liquid warble, produced by touching the tongue to the roof of the mouth at short intervals in the midst of the music--the reader probably remembers how to do it, if he has ever been a boy. Это была совсем особенная птичья трель - нечто вроде заливистого щебета; и для того чтобы она получилась, надо было то и дело дотрагиваться до неба языком, - читатель, верно, помнит, как это делается, если был когда-нибудь мальчишкой.
Diligence and attention soon gave him the knack of it, and he strode down the street with his mouth full of harmony and his soul full of gratitude. Приложив к делу старание и терпение, Том скоро приобрел необходимую сноровку и зашагал по улице еще быстрей, - на устах его звучала музыка, а душа преисполнилась благодарности.
He felt much as an astronomer feels who has discovered a new planet--no doubt, as far as strong, deep, unalloyed pleasure is concerned, the advantage was with the boy, not the astronomer. Он чувствовал себя, как астроном, открывший новую планету, - и, без сомнения, если говорить о сильной, глубокой, ничем не омраченной радости, все преимущества были на стороне мальчика, а не астронома.
The summer evenings were long. Летние вечера тянутся долго.
It was not dark, yet. Было еще совсем светло.
Presently Tom checked his whistle. Вдруг Том перестал свистеть.
A stranger was before him--a boy a shade larger than himself. Перед ним стоял незнакомый мальчик чуть побольше его самого.
A new-comer of any age or either sex was an impressive curiosity in the poor little shabby village of St. Petersburg. Приезжий любого возраста и пола был редкостью в захудалом маленьком городишке СентПитерсберге.
This boy was well dressed, too--well dressed on a week-day. А этот мальчишка был еще и хорошо одет -подумать только, хорошо одет в будний день!
This was simply astounding. Просто удивительно.
His cap was a dainty thing, his close-buttoned blue cloth roundabout was new and natty, and so were his pantaloons. На нем были совсем новая франтовская шляпа и нарядная суконная куртка, застегнутая на все пуговицы, и такие же новые штаны.
He had shoes on--and it was only Friday. Он был в башмаках - это в пятницу-то!
He even wore a necktie, a bright bit of ribbon. Даже галстук у него имелся - из какой-то пестрой ленты.
He had a citified air about him that ate into Tom's vitals. И вообще вид у него был столичный, чего Том никак не мог стерпеть.
The more Tom stared at the splendid marvel, the higher he turned up his nose at his finery and the shabbier and shabbier his own outfit seemed to him to grow. Чем дольше Том смотрел на это блистающее чудо, тем выше он задирал нос перед франтом-чужаком и тем более жалким казался ему его собственный костюм.
Neither boy spoke. Оба мальчика молчали.
If one moved, the other moved--but only sidewise, in a circle; they kept face to face and eye to eye all the time. Finally Tom said: Если двигался один, то двигался и другой - но только боком, по кругу; они все время стояли лицом к лицу, не сводя глаз друг с друга, Наконец Том сказал:
"I can lick you!" - Хочешь, поколочу?
"I'd like to see you try it." - А ну, попробуй!
"Well, I can do it." Где тебе!
"No you can't, either." "Yes I can." - Сказал, что поколочу, значит, могу.
"No you can't." - А вот и не можешь.
"I can." - Могу.
"You can't." - Не можешь!
"Can!" - Могу.
"Can't!" - Не можешь!
An uncomfortable pause. Тягостное молчание.
Then Tom said: После чего Том начал:
"What's your name?" - Как тебя зовут?
"'Tisn't any of your business, maybe." - Не твое дело.
"Well I 'low I'll MAKE it my business." - Захочу, так будет мое.
"Well why don't you?" - Ну так чего ж не дерешься?
"If you say much, I will." - Поговори еще у меня, получишь.
"Much--much--MUCH. There now." - И поговорю, и поговорю - вот тебе.
"Oh, you think you're mighty smart, DON'T you? - Подумаешь, какой выискался!
I could lick you with one hand tied behind me, if I wanted to." Да я захочу, так одной левой тебя побью.
"Well why don't you DO it? - Ну так чего ж не бьешь?
You SAY you can do it." Только разговариваешь.
"Well I WILL, if you fool with me." - Будешь дурака валять - и побью.
"Oh yes--I've seen whole families in the same fix." - Ну да - видали мы таких.
"Smarty! - Ишь вырядился!
You think you're SOME, now, DON'T you? Подумаешь, какой важный!
Oh, what a hat!" Еще и в шляпе!
"You can lump that hat if you don't like it. - Возьми да сбей, если не нравится.
I dare you to knock it off--and anybody that'll take a dare will suck eggs." Попробуй сбей - тогда узнаешь.
"You're a liar!" - Врешь!
"You're another." - Сам врешь!
"You're a fighting liar and dasn't take it up." - Где уж тебе драться, не посмеешь.
"Aw--take a walk!" - Пошел к черту!
"Say--if you give me much more of your sass I'll take and bounce a rock offn your head." - Поговори еще у меня, я тебе голову кирпичом проломлю!
"Oh, of COURSE you will." - Как же, так и проломил!
"Well I WILL." - И проломлю.
"Well why don't you DO it then? - А сам стоишь?
What do you keep SAYING you will for? Разговаривать только мастер.
Why don't you DO it? Чего же не дерешься?
It's because you're afraid." Боишься, значит?
"I AIN'T afraid." - Нет, не боюсь.
"You are." - Боишься!
"I ain't." - Нет, не боюсь.
"You are." - Боишься!
Another pause, and more eying and sidling around each other. Опять молчание, опять оба начинают наступать боком, косясь друг на друга.
Presently they were shoulder to shoulder. Наконец сошлись плечо к плечу.
Tom said: Том сказал:
"Get away from here!" - Убирайся отсюда!
"Go away yourself!" - Сам убирайся!
"I won't." - Не хочу.
"I won't either." - И я не хочу.
So they stood, each with a foot placed at an angle as a brace, and both shoving with might and main, and glowering at each other with hate. Каждый стоял, выставив ногу вперед, как опору, толкаясь изо всех сил и с ненавистью глядя на соперника.
But neither could get an advantage. Однако ни тот, ни другой не мог одолеть.
After struggling till both were hot and flushed, each relaxed his strain with watchful caution, and Tom said: Наконец, разгоряченные борьбой и раскрасневшиеся, они осторожно отступили друг от друга, и Том сказал:
"You're a coward and a pup. - Ты трус и щенок.
I'll tell my big brother on you, and he can thrash you with his little finger, and I'll make him do it, too." Вот скажу моему старшему брату, чтоб он тебе задал как следует, так он тебя одним мизинцем поборет.
"What do I care for your big brother? - А мне наплевать на твоего старшего брата!
I've got a brother that's bigger than he is--and what's more, he can throw him over that fence, too." [Both brothers were imaginary.] У меня тоже есть брат, еще постарше. Возьмет да как перебросит твоего через забор! (Никаких братьев и в помине не было.)
"That's a lie." - Все враки.
"YOUR saying so don't make it so." - Ничего не враки, мало ли что ты скажешь.
Tom drew a line in the dust with his big toe, and said: Большим пальцем ноги Том провел в пыли черту и сказал:
"I dare you to step over that, and I'll lick you till you can't stand up. - Только перешагни эту черту, я тебя как отлуплю, что своих не узнаешь.
Anybody that'll take a dare will steal sheep." Попробуй только, не обрадуешься.
The new boy stepped over promptly, and said: Новый мальчик быстро перешагнул черту и сказал:
"Now you said you'd do it, now let's see you do it." - Ну-ка попробуй тронь!
"Don't you crowd me now; you better look out." - Ты не толкайся, а то как дам!
"Well, you SAID you'd do it--why don't you do it?" - Ну, погляжу я, как ты мне дашь! Чего же не дерешься?
"By jingo! for two cents I WILL do it." - Давай два цента, отлуплю.
The new boy took two broad coppers out of his pocket and held them out with derision. Новый мальчик достал из кармана два больших медяка и насмешливо протянул Тому.
Tom struck them to the ground. Том ударил его по руке, и медяки полетели на землю.
In an instant both boys were rolling and tumbling in the dirt, gripped together like cats; and for the space of a minute they tugged and tore at each other's hair and clothes, punched and scratched each other's nose, and covered themselves with dust and glory. В тот же миг оба мальчика покатились в грязь, сцепившись по-кошачьи. Они таскали и рвали друг друга за волосы и за одежду, царапали носы, угощали один другого тумаками - и покрыли себя пылью и славой.
Presently the confusion took form, and through the fog of battle Tom appeared, seated astride the new boy, and pounding him with his fists. Скоро неразбериха прояснилась, и сквозь дым сражения стало видно, что Том оседлал нового мальчика и молотит его кулаками.
"Holler 'nuff!" said he. - Проси пощады! - сказал он.
The boy only struggled to free himself. Мальчик только забарахтался, пытаясь высвободиться.
He was crying--mainly from rage. Он плакал больше от злости.
"Holler 'nuff!"--and the pounding went on. - Проси пощады! - И кулаки заработали снова.
At last the stranger got out a smothered "'Nuff!" and Tom let him up and said: В конце концов чужак сдавленным голосом запросил пощады, и Том выпустил его, сказав:
"Now that'll learn you. - Это тебе наука.
Better look out who you're fooling with next time." В другой раз гляди, с кем связываешься.
The new boy went off brushing the dust from his clothes, sobbing, snuffling, and occasionally looking back and shaking his head and threatening what he would do to Tom the "next time he caught him out." Франт побрел прочь, отряхивая пыль с костюмчика, всхлипывая, сопя и обещая задать Тому как следует, "когда поймает его еще раз".
To which Tom responded with jeers, and started off in high feather, and as soon as his back was turned the new boy snatched up a stone, threw it and hit him between the shoulders and then turned tail and ran like an antelope. Том посмеялся над ним и направился домой в самом превосходном настроении, но как только Том повернул к нему спину, чужак схватил камень и бросил в него, угодив ему между лопаток, а потом пустился наутек, скача, как антилопа.
Tom chased the traitor home, and thus found out where he lived. Том гнался за ним до самого дома и узнал, где он живет.
He then held a position at the gate for some time, daring the enemy to come outside, but the enemy only made faces at him through the window and declined. Некоторое время он сторожил у калитки, вызывая неприятеля на улицу, но тот только строил ему рожи из окна, отклоняя вызов.
At last the enemy's mother appeared, and called Tom a bad, vicious, vulgar child, and ordered him away. Наконец появилась мамаша неприятеля, обозвала Тома скверным, грубым невоспитанным мальчишкой и велела ему убираться прочь.
So he went away; but he said he "'lowed" to "lay" for that boy. И он убрался, предупредив, чтоб ее сынок больше ему не попадался.
He got home pretty late that night, and when he climbed cautiously in at the window, he uncovered an ambuscade, in the person of his aunt; and when she saw the state his clothes were in her resolution to turn his Saturday holiday into captivity at hard labor became adamantine in its firmness. Он вернулся домой очень поздно и, осторожно влезая в окно, обнаружил засаду в лице тети Полли; а когда она увидела, в каком состоянии его костюм, то ее решимость заменить ему субботний отдых каторжной работой стала тверже гранита.
CHAPTER II ГЛАВА II
SATURDAY morning was come, and all the summer world was bright and fresh, and brimming with life. Наступило субботнее утро, и все в летнем мире дышало свежестью, сияло и кипело жизнью.
There was a song in every heart; and if the heart was young the music issued at the lips. В каждом сердце звучала музыка, а если это сердце было молодо, то песня рвалась с губ.
There was cheer in every face and a spring in every step. Радость была на каждом лице, и весна - в походке каждого.
The locust-trees were in bloom and the fragrance of the blossoms filled the air. Белая акация стояла в полном цвету, и ее благоухание разливалось в воздухе.
Cardiff Hill, beyond the village and above it, was green with vegetation and it lay just far enough away to seem a Delectable Land, dreamy, reposeful, and inviting. Кардифская гора, которую видно было отовсюду, зазеленела вся сплошь и казалась издали чудесной, заманчивой страной, полной мира и покоя.
Tom appeared on the sidewalk with a bucket of whitewash and a long-handled brush. Том появился на тротуаре с ведром известки и длинной кистью в руках.
He surveyed the fence, and all gladness left him and a deep melancholy settled down upon his spirit. Он оглядел забор, и всякая радость отлетела от него, а дух погрузился в глубочайшую тоску.
Thirty yards of board fence nine feet high. Тридцать ярдов дощатого забора в девять футов вышиной!
Life to him seemed hollow, and existence but a burden. Жизнь показалась ему пустой, а существование -тяжким бременем.
Sighing, he dipped his brush and passed it along the topmost plank; repeated the operation; did it again; compared the insignificant whitewashed streak with the far-reaching continent of unwhitewashed fence, and sat down on a tree-box discouraged. Вздыхая, он окунул кисть в ведро и провел ею по верхней доске забора, повторил эту операцию, проделал ее снова, сравнил ничтожную выбеленную полоску с необозримым материком некрашеного забора и уселся на загородку под дерево в полном унынии.
Jim came skipping out at the gate with a tin pail, and singing Buffalo Gals. Из калитки вприпрыжку выбежал Джим с жестяным ведром в руке, напевая "Девушки из Буффало".
Bringing water from the town pump had always been hateful work in Tom's eyes, before, but now it did not strike him so. Носить воду из городского колодца раньше казалось Тому скучным делом, но сейчас он посмотрел на это иначе.
He remembered that there was company at the pump. Он вспомнил, что у колодца всегда собирается общество.
White, mulatto, and negro boys and girls were always there waiting their turns, resting, trading playthings, quarrelling, fighting, skylarking. Белые и черные мальчишки и девчонки вечно торчали там, дожидаясь своей очереди, отдыхали, менялись игрушками, ссорились, дрались, баловались.
And he remembered that although the pump was only a hundred and fifty yards off, Jim never got back with a bucket of water under an hour--and even then somebody generally had to go after him. И еще он припомнил, что, хотя колодец был от них всего шагов за полтораста, Джим никогда не возвращался домой раньше чем через час, да и то приходилось кого-нибудь посылать за ним.
Tom said: Том сказал:
"Say, Jim, I'll fetch the water if you'll whitewash some." - Слушай, Джим, я схожу за водой, а ты побели тут немножко.
Jim shook his head and said: "Can't, Mars Tom. - Не могу, мистер Том.
Ole missis, she tole me I got to go an' git dis water an' not stop foolin' roun' wid anybody. Старая хозяйка велела мне поскорей сходить за водой и не останавливаться ни с кем по дороге.
She say she spec' Mars Tom gwine to ax me to whitewash, an' so she tole me go 'long an' 'tend to my own business--she 'lowed SHE'D 'tend to de whitewashin'." Она говорила, мистер Том, верно, позовет меня белить забор, так чтоб я шел своей дорогой и не совался не в свое дело, а уж насчет забора она сама позаботится.
"Oh, never you mind what she said, Jim. - А ты ее не слушай, Джим.
That's the way she always talks. Мало ли что она говорит.
Gimme the bucket--I won't be gone only a a minute. SHE won't ever know." Давай мне ведро, я в одну минуту сбегаю. Она даже не узнает.
"Oh, I dasn't, Mars Tom. - Ой, боюсь, мистер Том.
Ole missis she'd take an' tar de head offn me. Старая хозяйка мне за это голову оторвет.
' Deed she would." Ей-богу, оторвет.
"SHE! - Она-то?
She never licks anybody--whacks 'em over the head with her thimble--and who cares for that, I'd like to know. Да она никогда и не дерется. Стукнет по голове наперстком, вот и все, - подумаешь, важность какая!
She talks awful, but talk don't hurt--anyways it don't if she don't cry. Говорит-то она бог знает что, да ведь от слов ничего не сделается, разве сама заплачет.
Jim, I'll give you a marvel. Джим, я тебе шарик подарю!
I'll give you a white alley!" Я тебе подарю белый с мраморными жилками!
Jim began to waver. Джим начал колебаться.
"White alley, Jim! - Белый мраморный, Джим!
And it's a bully taw." Это тебе не пустяки!
"My! Dat's a mighty gay marvel, I tell you! - Ой, как здорово блестит!
But Mars Tom I's powerful 'fraid ole missis--" Только уж очень я боюсь старой хозяйки, мистер Том...
"And besides, if you will I'll show you my sore toe." - А еще, если хочешь, я тебе покажу свой больной палец.
Jim was only human--this attraction was too much for him. Джим был всего-навсего человек - такой соблазн оказался ему не по силам.
He put down his pail, took the white alley, and bent over the toe with absorbing interest while the bandage was being unwound. Он поставил ведро на землю, взял белый шарик и, весь охваченный любопытством, наклонился над больным пальцем, покуда Том разматывал бинт.
In another moment he was flying down the street with his pail and a tingling rear, Tom was whitewashing with vigor, and Aunt Polly was retiring from the field with a slipper in her hand and triumph in her eye. В следующую минуту он уже летел по улице, громыхая ведром и почесывая спину, Том усердно белил забор, а тетя Полли удалялась с театра военных действий с туфлей в руке и торжеством во взоре.
But Tom's energy did not last. Но энергии Тома - хватило ненадолго.
He began to think of the fun he had planned for this day, and his sorrows multiplied. Он начал думать о том, как весело рассчитывал провести этот день, и скорбь его умножилась.
Soon the free boys would come tripping along on all sorts of delicious expeditions, and they would make a world of fun of him for having to work--the very thought of it burnt him like fire. Скоро другие мальчики пойдут из дому в разные интересные места и поднимут Тома на смех за то, что его заставили работать, - одна эта мысль жгла его, как огнем.
He got out his worldly wealth and examined it—bits of toys, marbles, and trash; enough to buy an exchange of WORK, maybe, but not half enough to buy so much as half an hour of pure freedom. Он вывул из кармана все свои сокровища и произвел им смотр: ломаные игрушки, шарики, всякая дрянь, - может, годится на обмен, но едва ли годится на то, чтобы купить себе хотя бы один час полной свободы.
So he returned his straitened means to his pocket, and gave up the idea of trying to buy the boys. И Том опять убрал в карман свои тощие капиталы, оставив всякую мысль о том, чтобы подкупить мальчиков.
At this dark and hopeless moment an inspiration burst upon him! Но в эту мрачную и безнадежную минуту его вдруг осенило вдохновение.
Nothing less than a great, magnificent inspiration. Не более и не менее как настоящее ослепительное вдохновение!
He took up his brush and went tranquilly to work. Он взялся за кисть и продолжал не торопясь работать.
Ben Rogers hove in sight presently--the very boy, of all boys, whose ridicule he had been dreading. Скоро из-за угла показался Бен Роджерс - тот самый мальчик, чьих насмешек Том боялся больше всего на свете.
Ben's gait was the hop-skip-and-jump--proof enough that his heart was light and his anticipations high. Походка у Бена была легкая, подпрыгивающая -верное доказательство того, что и на сердце у него легко и от жизни он ждет только самого лучшего.
He was eating an apple, and giving a long, melodious whoop, at intervals, followed by a deep-toned ding-dong-dong, ding-dong-dong, for he was personating a steamboat. Он жевал яблоко и время от времени издавал протяжный, мелодичный гудок, за которым следовало: "Диньдон-дон, динь-дон-дон", - на самых низких нотах, потому что Бен изображал собой пароход.
As he drew near, he slackened speed, took the middle of the street, leaned far over to starboard and rounded to ponderously and with laborious pomp and circumstance--for he was personating the Big Missouri, and considered himself to be drawing nine feet of water. Подойдя поближе, он убавил ход, повернул на середину улицы, накренился на правый борт и стал не торопясь заворачивать к берегу, старательно и с надлежащей важностью, потому что изображал "Большую Миссури" и имел осадку в девять футов.
He was boat and captain and engine-bells combined, so he had to imagine himself standing on his own hurricane-deck giving the orders and executing them: Он был и пароход, и капитан, и пароходный колокол - все вместе, и потому воображал, что стоит на капитанском мостике, сам отдавал команду и сам же ее выполнял.
"Stop her, sir! - Стоп, машина!
Ting-a-ling-ling!" Тинь-линь-линь!
The headway ran almost out, and he drew up slowly toward the sidewalk. - Машина застопорила, и пароход медленно подошел к тротуару.
"Ship up to back! - Задний ход!
Ting-a-ling-ling!" His arms straightened and stiffened down his sides. - Обе руки опустились и вытянулись по бокам.
"Set her back on the stabboard! - Право руля!
Ting-a-ling-ling! Тинь-линь-линь!
Chow! ch-chow-wow! Чу! Ч-чу-у!
Chow!" Чу!
His right hand, meantime, describing stately circles--for it was representing a forty-foot wheel. - Правая рука тем временем торжественно описывала круги: она изображала сорокафутовое колесо.
"Let her go back on the labboard! - Лево руля!
Ting-a-lingling! Тинь-линь-линь!
Chow-ch-chow-chow!" Чу-ч-чу-чу!
The left hand began to describe circles. - Левая рука начала описывать круги.
"Stop the stabboard! - Стоп, правый борт!
Ting-a-ling-ling! Тинь-линь-линь!
Stop the labboard! Стоп, левый борт!
Come ahead on the stabboard! Малый ход!
Stop her! Стоп, машина!
Let your outside turn over slow! Самый малый!
Ting-a-ling-ling! Тинь-линь-линь!
Chow-ow-ow! Чу-у-у!
Get out that head-line! LIVELY now! Отдай концы! Живей!
Come--out with your spring-line--what're you about there! Ну, где же у вас канат, чего копаетесь?
Take a turn round that stump with the bight of it! Зачаливай за сваю!
Stand by that stage, now--let her go! Так, так, теперь отпусти!
Done with the engines, sir! Машина стала, сэр!
Ting-a-ling-ling! SH'T! Тинь-линь-линь!
S'H'T! SH'T!" (trying the gauge-cocks). Tom went on whitewashing--paid no attention to the steamboat. Шт-шт-шт! (Это пароход выпускал пары.) Том по-прежнему белил забор, не обращая на пароход никакого внимания.
Ben stared a moment and then said: Бен уставился на него и сказал:
"Hi-YI! YOU'RE up a stump, ain't you!" - Ага, попался, взяли на причал!
No answer. Ответа не было.
Tom surveyed his last touch with the eye of an artist, then he gave his brush another gentle sweep and surveyed the result, as before. Том рассматривал свой последний мазок глазами художника, потом еще раз осторожно провел кистью по забору и отступил, любуясь результатами.
Ben ranged up alongside of him. Бен подошел и стал рядом с ним.
Tom's mouth watered for the apple, but he stuck to his work. Том проглотил слюну - так ему захотелось яблока, но упорно работал.
Ben said: Бен сказал:
"Hello, old chap, you got to work, hey?" - Что, старик, работать приходится, а?
Tom wheeled suddenly and said: Том круто обернулся и сказал:
"Why, it's you, Ben! - А, это ты, Бен?
I warn't noticing." Я и не заметил.
"Say--I'm going in a-swimming, I am. - Слушай, я иду купаться.
Don't you wish you could? А ты не хочешь?
But of course you'd druther WORK--wouldn't you? Да нет, ты, конечно, поработаешь?
Course you would!" Ну, само собой, работать куда интересней.
Tom contemplated the boy a bit, and said: Том пристально посмотрел на Бена и спросил:
"What do you call work?" - Чего ты называешь работой?
"Why, ain't THAT work?" - А это, по-твоему, не работа, что ли?
Tom resumed his whitewashing, and answered carelessly: Том снова принялся белить и ответил небрежно:
"Well, maybe it is, and maybe it ain't. - Что ж, может, работа, а может, и не работа.
All I know, is, it suits Tom Sawyer." Я знаю только одно, что Тому Сойеру она по душе.
"Oh come, now, you don't mean to let on that you LIKE it?" - Да брось ты, уж будто бы тебе так нравится белить!
The brush continued to move. Кисть все так же равномерно двигалась по забору.
"Like it? - Нравится?
Well, I don't see why I oughtn't to like it. А почему же нет?
Does a boy get a chance to whitewash a fence every day?" Небось не каждый день нашему брату достается белить забор.
That put the thing in a new light. После этого все дело представилось в новом свете.
Ben stopped nibbling his apple. Бен перестал жевать яблоко.
Tom swept his brush daintily back and forth-stepped back to note the effect--added a touch here and there--criticised the effect again--Ben watching every move and getting more and more interested, more and more absorbed. Том осторожно водил кистью взад и вперед, останавливаясь время от времени, чтобы полюбоваться результатом, добавлял мазок, другой, опять любовался результатом, а Бен следил за каждым его движением, проявляя все больше и больше интереса к делу.
Presently he said: Вдруг он сказал:
"Say, Tom, let ME whitewash a little." - Слушай, Том, дай мне побелить немножко.
Tom considered, was about to consent; but he altered his mind: Том задумался и сначала как будто готов был согласиться, а потом вдруг передумал.
"No--no--I reckon it wouldn't hardly do, Ben. - Нет, Бен, все равно ничего не выйдет.
You see, Aunt Polly's awful particular about this fence--right here on the street, you know --but if it was the back fence I wouldn't mind and SHE wouldn't. Тетя Полли прямо трясется над этим забором; понимаешь, он выходит на улицу, - если б это была та сторона, что во двор, она бы слова не сказала, да и я тоже.
Yes, she's awful particular about this fence; it's got to be done very careful; I reckon there ain't one boy in a thousand, maybe two thousand, that can do it the way it's got to be done." Она прямо трясется над этим забором. Его знаешь как надо белить? По-моему, разве один мальчик из тысячи, а то и из двух тысяч сумеет выбелить его как следует.
"No--is that so? - Да что ты?
Oh come, now--lemme just try. Слушай, пусти хоть попробовать, хоть чутьчуть.
Only just a little—I'd let YOU, if you was me, Tom." Том, я бы тебя пустил, если б ты был на моем месте.
"Ben, I'd like to, honest injun; but Aunt Polly--well, Jim wanted to do it, but she wouldn't let him; Sid wanted to do it, and she wouldn't let Sid. - Бен, я бы с радостью, честное индейское! Да ведь как быть с тетей Полли? Джиму тоже хотелось покрасить, а она не позволила. Сиду хотелось, она и Сиду не позволила.
Now don't you see how I'm fixed? Видишь, какие дела?
If you was to tackle this fence and anything was to happen to it--" Ну-ка, возьмешься ты белить забор, а вдруг чтонибудь...
"Oh, shucks, I'll be just as careful. - Да что ты, Том, я же буду стараться.
Now lemme try. Ну пусти, я попробую.
Say—I'll give you the core of my apple." Слушай, я тебе дам серединку от яблока.
"Well, here--No, Ben, now don't. - Ну, ладно... Хотя нет, Бен, лучше не надо.
I'm afeard--" Я боюсь.
"I'll give you ALL of it!" - Я все яблоко тебе отдам!
Tom gave up the brush with reluctance in his face, but alacrity in his heart. Том выпустил кисть из рук с виду не очень охотно, зато с ликованием в душе.
And while the late steamer Big Missouri worked and sweated in the sun, the retired artist sat on a barrel in the shade close by, dangled his legs, munched his apple, and planned the slaughter of more innocents. И пока бывший пароход "Большая Миссури" трудился в поте лица на солнцепеке, удалившийся от дел художник, сидя в тени на бочонке, болтал ногами, жевал яблоко и обдумывал дальнейший план избиения младенцев.
There was no lack of material; boys happened along every little while; they came to jeer, but remained to whitewash. За ними дело не стало. Мальчики ежеминутно пробегали по улице; они подходили, чтобы посмеяться над Томом, - и оставались белить забор.
By the time Ben was fagged out, Tom had traded the next chance to Billy Fisher for a kite, in good repair; and when he played out, Johnny Miller bought in for a dead rat and a string to swing it with--and so on, and so on, hour after hour. Когда Бен выдохся, Том продал следующую очередь Билли Фишеру за подержанного бумажного змея, а когда тот устал белить, Джонни Миллер купил очередь за дохлую крысу с веревочкой, чтобы удобней было вертеть, и т.д. и т.д., час за часом.
And when the middle of the afternoon came, from being a poor poverty-stricken boy in the morning, Tom was literally rolling in wealth. К середине дня из бедного мальчика, близкого к нищете, Том стал богачом и буквально утопал в роскоши.
He had besides the things before mentioned, twelve marbles, part of a jews-harp, a piece of blue bottle-glass to look through, a spool cannon, a key that wouldn't unlock anything, a fragment of chalk, a glass stopper of a decanter, a tin soldier, a couple of tadpoles, six fire-crackers, a kitten with only one eye, a brass doorknob, a dog-collar--but no dog--the handle of a knife, four pieces of orange-peel, and a dilapidated old window sash. Кроме уже перечисленных богатств, у него имелось: двенадцать шариков, сломанная губная гармоника, осколок синего бутылочного стекла, чтобы глядеть сквозь него, пустая катушка, ключ, который ничего не отпирал, кусок мела, хрустальная пробка от графина, оловянный солдатик, пара головастиков, шесть хлопушек, одноглазый котенок, медная дверная ручка, собачий ошейник без собаки, черенок от ножа, четыре куска апельсинной корки и старая оконная рама.
He had had a nice, good, idle time all the while-plenty of company --and the fence had three coats of whitewash on it! Том отлично провел все это время, ничего не делая и веселясь, а забор был покрыт известкой в три слоя!
If he hadn't run out of whitewash he would have bankrupted every boy in the village. Если б у него не кончилась известка, он разорил бы всех мальчишек в городе.
Tom said to himself that it was not such a hollow world, after all. Том подумал, что жить на свете не так уж плохо.
He had discovered a great law of human action, without knowing it--namely, that in order to make a man or a boy covet a thing, it is only necessary to make the thing difficult to attain. Сам того не подозревая, он открыл великий закон, управляющий человеческими действиями, а именно: для того чтобы мальчику или взрослому захотелось чего-нибудь, нужно только одно - чтобы этого было нелегко добиться.
If he had been a great and wise philosopher, like the writer of this book, he would now have comprehended that Work consists of whatever a body is OBLIGED to do, and that Play consists of whatever a body is not obliged to do. Если бы Том был великим и мудрым мыслителем, вроде автора этой книги, он сделал бы вывод, что Работа - это то, что человек обязан делать, а Игра - то, чего он делать не обязан.
And this would help him to understand why constructing artificial flowers or performing on a tread-mill is work, while rolling ten-pins or climbing Mont Blanc is only amusement. И это помогло бы ему понять, почему делать искусственные цветы или носить воду в решете есть работа, а сбивать кегли или восходить на Монблан - забава.
There are wealthy gentlemen in England who drive four-horse passenger-coaches twenty or thirty miles on a daily line, in the summer, because the privilege costs them considerable money; but if they were offered wages for the service, that would turn it into work and then they would resign. Есть в Англии такие богачи, которым нравится в летнюю пору править почтовой каретой, запряженной четвериком, потому что это стоит им бешеных денег; а если б они получали за это жалованье, игра превратилась бы в работу и потеряла для них всякий интерес.
The boy mused awhile over the substantial change which had taken place in his worldly circumstances, and then wended toward headquarters to report. Том раздумывал еще некоторое время над той существенной переменой, какая произошла в его обстоятельствах, а потом отправился с донесением в главный штаб.
CHAPTER III ГЛАВА III
TOM presented himself before Aunt Polly, who was sitting by an open window in a pleasant rearward apartment, which was bedroom, breakfast-room, dining-room, and library, combined. Том явился к тете Полли, которая сидела у открытого окна в очень уютной комнате, служившей одновременно спальней, гостиной, столовой и библиотекой.
The balmy summer air, the restful quiet, the odor of the flowers, and the drowsing murmur of the bees had had their effect, and she was nodding over her knitting --for she had no company but the cat, and it was asleep in her lap. Мягкий летний воздух, успокаивающая тишина, запах цветов и усыпляющее гудение пчел оказали свое действие, и она задремала над вязаньем, потому что разговаривать ей было не с кем, кроме кошки, да и та спала у нее на коленях.
Her spectacles were propped up on her gray head for safety. Очки безопасности ради были подняты у нее выше лба.
She had thought that of course Tom had deserted long ago, and she wondered at seeing him place himself in her power again in this intrepid way. Она думала, что Том давным-давно сбежал, и удивилась, что он сам так безбоязненно идет к ней в руки.
He said: Он сказал:
"Mayn't I go and play now, aunt?" - Можно мне теперь пойти поиграть, тетя?
"What, a'ready? - Как, уже?
How much have you done?" Сколько же ты сделал?
"It's all done, aunt." - Все, тетя.
"Tom, don't lie to me--I can't bear it." - Том, не сочиняй, я этого не люблю.
"I ain't, aunt; it IS all done." - Я не сочиняю, тетя, все готово.
Aunt Polly placed small trust in such evidence. Тетя Полли не имела привычки верить на слово.
She went out to see for herself; and she would have been content to find twenty per cent. of Tom's statement true. Она пошла посмотреть сама и была бы довольна, если бы слова Тома оказались правдой хотя бы на двадцать процентов.
When she found the entire fence whitewashed, and not only whitewashed but elaborately coated and recoated, and even a streak added to the ground, her astonishment was almost unspeakable. Когда же она увидела, что выбелен весь забор и не только выбелен, но и покрыт известкой в два и даже три слоя и вдобавок на земле проведена белая полоса, то ее удивление перешло всякие границы.
She said: Она сказала:
"Well, I never! - Ну-ну!
There's no getting round it, you can work when you're a mind to, Tom." Нечего сказать, работать ты можешь, когда захочешь, Том.
And then she diluted the compliment by adding, "But it's powerful seldom you're a mind to, I'm bound to say. - Но тут же разбавила комплимент водой: - Жаль только, что это очень редко с тобой бывает.
Well, go 'long and play; but mind you get back some time in a week, or I'll tan you." Ну, ступай играть, да приходи домой вовремя, не то выдеру.
She was so overcome by the splendor of his achievement that she took him into the closet and selected a choice apple and delivered it to him, along with an improving lecture upon the added value and flavor a treat took to itself when it came without sin through virtuous effort. Она была настолько поражена блестящими успехами Тома, что повела его в чулан, выбрала самое большое яблоко и преподнесла ему с назидательной речью о том, насколько дороже и приятней бывает награда, если она заработана честно, без греха, путем добродетельных стараний.
And while she closed with a happy Scriptural flourish, he "hooked" a doughnut. И пока она заканчивала свою речь очень кстати подвернувшимся текстом из Писания, Том успел стянуть у нее за спиной пряник.
Then he skipped out, and saw Sid just starting up the outside stairway that led to the back rooms on the second floor. Он вприпрыжку выбежал из комнаты и увидел, что Сид поднимается по наружной лестнице в пристройку второго этажа.
Clods were handy and the air was full of them in a twinkling. Комья земли, которых много было под рукой, замелькали в воздухе.
They raged around Sid like a hail-storm; and before Aunt Polly could collect her surprised faculties and sally to the rescue, six or seven clods had taken personal effect, and Tom was over the fence and gone. Они градом сыпались вокруг Сида, и, прежде чем тетя Полли успела опомниться от удивления и прийти на выручку, пять-шесть комьев попали в цель, а Том перемахнул через забор и скрылся.
There was a gate, but as a general thing he was too crowded for time to make use of it. В заборе была калитка, но у него, как и всегда, времени было в обрез, - до калитки ли тут.
His soul was at peace, now that he had settled with Sid for calling attention to his black thread and getting him into trouble. Теперь душа его успокоилась: он отплатил Сиду за то, что тот подвел его, обратив внимание тети Полли на черную нитку.
Tom skirted the block, and came round into a muddy alley that led by the back of his aunt's cow-stable. Том обошел свой квартал стороной и свернул в грязный переулок мимо коровника тети Полли.
He presently got safely beyond the reach of capture and punishment, and hastened toward the public square of the village, where two "military" companies of boys had met for conflict, according to previous appointment. Он благополучно миновал опасную зону, избежав пленения и казни, и побежал на городскую площадь, где по предварительному уговору уже строились в боевом порядке две армии.
Tom was General of one of these armies, Joe Harper (a bosom friend) General of the other. Одной из них командовал Том, а другой - его закадычный друг Джо Гарпер.
These two great commanders did not condescend to fight in person--that being better suited to the still smaller fry--but sat together on an eminence and conducted the field operations by orders delivered through aides-de-camp. Оба великих полководца не унижались до того, чтобы сражаться самим, - это больше подходило всякой мелюзге, - они сидели вместе на возвышении и руководили военными действиями, рассылая приказы через адъютантов.
Tom's army won a great victory, after a long and hard-fought battle. После долгого и жестокого боя армия Тома одержала большую победу.
Then the dead were counted, prisoners exchanged, the terms of the next disagreement agreed upon, and the day for the necessary battle appointed; after which the armies fell into line and marched away, and Tom turned homeward alone. Подсчитали убитых, обменялись пленными, уговорились, когда объявлять войну и из-за чего драться в следующий раз, и назначили день решительного боя: затем обе армии построились походным порядком и ушли, а Том в одиночестве отправился домой.
As he was passing by the house where Jeff Thatcher lived, he saw a new girl in the garden--a lovely little blue-eyed creature with yellow hair plaited into two long-tails, white summer frock and embroidered pantalettes. Проходя мимо того дома, где жил Джеф Тэтчер, он увидел в саду незнакомую девочку -прелестное голубоглазое создание с золотистыми волосами, заплетенными в две длинные косы, в белом летнем платьице и вышитых панталончиках.
The fresh-crowned hero fell without firing a shot. Только что увенчанный лаврами герой сдался в плен без единого выстрела.
A certain Amy Lawrence vanished out of his heart and left not even a memory of herself behind. Некая Эми Лоуренс мгновенно испарилась из его сердца, не оставив по себе даже воспоминания.
He had thought he loved her to distraction; he had regarded his passion as adoration; and behold it was only a poor little evanescent partiality. Он думал, что любит ее без памяти, думал, что будет обожать ее вечно, а оказалось, что это всего-навсего мимолетное увлечение.
He had been months winning her; she had confessed hardly a week ago; he had been the happiest and the proudest boy in the world only seven short days, and here in one instant of time she had gone out of his heart like a casual stranger whose visit is done. Он несколько месяцев добивался взаимности, она всего неделю тому назад призналась ему в любви; только семь коротких дней он был счастлив и горд, как никто на свете, - и вот в одно мгновение она исчезла из его сердца, как малознакомая гостья, которая побыла недолго и ушла.
He worshipped this new angel with furtive eye, till he saw that she had discovered him; then he pretended he did not know she was present, and began to "show off" in all sorts of absurd boyish ways, in order to win her admiration. Он поклонялся новому ангелу издали, пока не увидел, что она его заметила; тогда он притворился, будто не видит, что она здесь, и начал ломаться на разные лады, как это принято у мальчишек, стараясь ей понравиться и вызвать ее восхищение.
He kept up this grotesque foolishness for some time; but by-and-by, while he was in the midst of some dangerous gymnastic performances, he glanced aside and saw that the little girl was wending her way toward the house. Довольно долго он выкидывал всякие дурацкие штуки и вдруг, случайно взглянув в ее сторону во время какого-то головоломного акробатического фокуса, увидел, что девочка повернулась к нему спиной и направляется к дому.
Tom came up to the fence and leaned on it, grieving, and hoping she would tarry yet awhile longer. Том подошел к забору и прислонился к нему в огорчении, надеясь все-таки, что она побудет в саду еще немножко.
She halted a moment on the steps and then moved toward the door. Она постояла минутку на крыльце, потом повернулась к двери.
Tom heaved a great sigh as she put her foot on the threshold. Когда она переступила порог, Том тяжело вздохнул.
But his face lit up, right away, for she tossed a pansy over the fence a moment before she disappeared. Но тут же просиял: прежде чем исчезнуть, девочка перебросила через забор цветок -анютины глазки.
The boy ran around and stopped within a foot or two of the flower, and then shaded his eyes with his hand and began to look down street as if he had discovered something of interest going on in that direction. Том подбежал к забору и остановился шагах в двух от цветка, потом прикрыл глаза ладонью и стал всматриваться куда-то в даль, словно увидел в конце улицы что-то очень интересное.
Presently he picked up a straw and began trying to balance it on his nose, with his head tilted far back; and as he moved from side to side, in his efforts, he edged nearer and nearer toward the pansy; finally his bare foot rested upon it, his pliant toes closed upon it, and he hopped away with the treasure and disappeared round the corner. Потом поднял с земли соломинку и начал устанавливать ее на носу, закинув голову назад; двигаясь ближе и ближе, подходил к цветку и в конце концов наступил на него босой ногой, -гибкие пальцы захватили цветок, и, прыгая на одной ноге, Том скрылся за углом.
But only for a minute--only while he could button the flower inside his jacket, next his heart--or next his stomach, possibly, for he was not much posted in anatomy, and not hypercritical, anyway. Но только на минуту, пока засовывал цветок под куртку, поближе к сердцу, - а может быть, и к желудку: он был не слишком силен в анатомии и не разбирался в таких вещах.
He returned, now, and hung about the fence till nightfall, "showing off," as before; but the girl never exhibited herself again, though Tom comforted himself a little with the hope that she had been near some window, meantime, and been aware of his attentions. После этого он вернулся к забору и слонялся около него до самой темноты, ломаясь по-прежнему. Но девочка больше не показывалась, и Том утешал себя мыслью, что она, может быть, подходила в это время к окну и видела его старания.
Finally he strode home reluctantly, with his poor head full of visions. Наконец он очень неохотно побрел домой, совсем замечтавшись.
All through supper his spirits were so high that his aunt wondered "what had got into the child." За ужином он так разошелся, что тетка только удивлялась: "Какой бес вселился в этого ребенка!"
He took a good scolding about clodding Sid, and did not seem to mind it in the least. "Ему здорово влетело за то, что он бросал землей в Сида, но он и ухом не повел.
He tried to steal sugar under his aunt's very nose, and got his knuckles rapped for it. Он попробовал стащить кусок сахару под самым носом у тетки и получил за это по рукам.
He said: Он сказал:
"Aunt, you don't whack Sid when he takes it." - Тетя, вы же не бьете Сида, когда он таскает сахар.
"Well, Sid don't torment a body the way you do. - Но Сид никогда не выводит человека из терпения так, как ты.
You'd be always into that sugar if I warn't watching you." Ты не вылезал бы из сахарницы, если б я за тобой не следила.
Presently she stepped into the kitchen, and Sid, happy in his immunity, reached for the sugar-bowl--a sort of glorying over Tom which was wellnigh unbearable. Скоро она ушла на кухню, и Сид, обрадовавшись своей безнаказанности, потащил к себе сахарницу; такую наглость было просто невозможно стерпеть.
But Sid's fingers slipped and the bowl dropped and broke. Сахарница выскользнула из пальцев Сида, упала и разбилась.
Tom was in ecstasies. Том был в восторге.
In such ecstasies that he even controlled his tongue and was silent. В таком восторге, что даже придержал язык и смолчал.
He said to himself that he would not speak a word, even when his aunt came in, but would sit perfectly still till she asked who did the mischief; and then he would tell, and there would be nothing so good in the world as to see that pet model "catch it." Он решил, что не скажет ни слова, даже когда войдет тетя Полли, а будет сидеть смирно, пока она не спросит, кто это сделал. Вот тогда он скажет и полюбуется, как влетит "любимчику", -ничего не может быть приятнее!
He was so brimful of exultation that he could hardly hold himself when the old lady came back and stood above the wreck discharging lightnings of wrath from over her spectacles. Он был до того переполнен радостью, что едва сдерживался, когда тетя вошла из кухни и остановилась над осколками, бросая молниеносные взоры поверх очков.
He said to himself, Про себя он думал, затаив дыхание:
"Now it's coming!" "Вот, вот, сию минуту!"
And the next instant he was sprawling on the floor! И в следующий миг растянулся на полу!
The potent palm was uplifted to strike again when Tom cried out: Карающая длань была уже занесена над ним снова, когда Том возопил.
"Hold on, now, what 'er you belting ME for?--Sid broke it!" - Да погодите же, за что вы меня лупите? Это Сид разбил!
Aunt Polly paused, perplexed, and Tom looked for healing pity. Тетя Полли замерла от неожиданности, и Том ждал, не пожалеет ли она его.
But when she got her tongue again, she only said: Но как только дар слова вернулся к ней, она сказала:
"Umf! - Гм!
Well, you didn't get a lick amiss, I reckon. Ну, я думаю, тебе все же не зря влетело!
You been into some other audacious mischief when I wasn't around, like enough." Уж наверно, ты чего-нибудь еще натворил, пока меня тут не было.
Then her conscience reproached her, and she yearned to say something kind and loving; but she judged that this would be construed into a confession that she had been in the wrong, and discipline forbade that. Потом совесть упрекнула ее, и ей захотелось сказать что-нибудь ласковое и хорошее; но она рассудила, что это будет понято как признание в том, что она виновата, а дисциплина этого не допускает.
So she kept silence, and went about her affairs with a troubled heart. И она промолчала и занялась своими делами, хотя на сердце у нее было неспокойно.
Tom sulked in a corner and exalted his woes. Том сидел, надувшись, в углу и растравлял свои раны.
He knew that in her heart his aunt was on her knees to him, and he was morosely gratified by the consciousness of it. Он знал, что в душе тетка стоит перед ним на коленях, и мрачно наслаждался этим сознанием: он не подаст и вида, - будто бы ничего не замечает.
He would hang out no signals, he would take notice of none. Он знал, что время от времени она посылает ему тоскующий взор сквозь слезы, но не желал ничего замечать.
He knew that a yearning glance fell upon him, now and then, through a film of tears, but he refused recognition of it. He pictured himself lying sick unto death and his aunt bending over him beseeching one little forgiving word, but he would turn his face to the wall, and die with that word unsaid. Он воображал, будто лежит при смерти и тетя Полли склоняется над ним, вымаливая хоть слово прощения, но он отвернется к стене и умрет, не произнеся этого слова.
Ah, how would she feel then? Что она почувствует тогда?
And he pictured himself brought home from the river, dead, with his curls all wet, and his sore heart at rest. И он вообразил, как его приносят мертвого домой, вытащив из реки: его кудри намокли, измученное сердце перестало биться.
How she would throw herself upon him, and how her tears would fall like rain, and her lips pray God to give her back her boy and she would never, never abuse him any more! Как она тогда упадет на его бездыханный труп и слезы у нее польются рекой, как она будет молить бога, чтоб он вернул ей ее мальчика, тогда она ни за что больше его не обидит!
But he would lie there cold and white and make no sign--a poor little sufferer, whose griefs were at an end. А он будет лежать бледный и холодный, ничего не чувствуя, - бедный маленький страдалец, претерпевший все мучения до конца!
He so worked upon his feelings with the pathos of these dreams, that he had to keep swallowing, he was so like to choke; and his eyes swam in a blur of water, which overflowed when he winked, and ran down and trickled from the end of his nose. Он так расчувствовался от всех этих возвышенных мечтаний, что глотал слезы и давился ими, ничего не видя, а когда он мигал, слезы текли по щекам и капали с кончика носа.
And such a luxury to him was this petting of his sorrows, that he could not bear to have any worldly cheeriness or any grating delight intrude upon it; it was too sacred for such contact; and so, presently, when his cousin Mary danced in, all alive with the joy of seeing home again after an age-long visit of one week to the country, he got up and moved in clouds and darkness out at one door as she brought song and sunshine in at the other. И он так наслаждался своими горестями, что не в силах был допустить, чтобы какая-нибудь земная радость или раздражающее веселье вторглись в его душу; он оберегал свою скорбь, как святыню. И потому, когда в комнату впорхнула его сестрица Мэри, вся сияя от радости, что возвращается домой после бесконечной недели, проведенной в деревне, он встал и вышел в одну дверь, окруженный мраком и грозовыми тучами, в то время как ликование и солнечный свет входили вместе с Мэри в другую.
He wandered far from the accustomed haunts of boys, and sought desolate places that were in harmony with his spirit. Он бродил далеко от тех улиц, где обычно играли мальчики, выискивая безлюдные закоулки, которые соответствовали бы его настроению.
A log raft in the river invited him, and he seated himself on its outer edge and contemplated the dreary vastness of the stream, wishing, the while, that he could only be drowned, all at once and unconsciously, without undergoing the uncomfortable routine devised by nature. Плот на реке показался ему подходящим местом, и он уселся на самом краю, созерцая мрачную пелену реки и желая только одного: утонуть сразу и без мучений, не соблюдая тягостного порядка, заведенного природой.
Then he thought of his flower. He got it out, rumpled and wilted, and it mightily increased his dismal felicity. Тут он вспомнил про цветок, извлек его из кармана, помятый и увядший, и это усилило его скорбное блаженство.
He wondered if she would pity him if she knew? Он стал думать о том, пожалела ли бы она его, если б знала.
Would she cry, and wish that she had a right to put her arms around his neck and comfort him? Может, заплакала бы, захотела бы обнять и утешить.
Or would she turn coldly away like all the hollow world? А может, отвернулась бы равнодушно, как и весь холодный свет.
This picture brought such an agony of pleasurable suffering that he worked it over and over again in his mind and set it up in new and varied lights, till he wore it threadbare. Эта картина так растрогала его и довела его муки до такого приятно-расслабленного состояния, что он мысленно повертывал ее и так и сяк, рассматривая в разном освещении, пока ему не надоело.
At last he rose up sighing and departed in the darkness. Наконец он поднялся на ноги со вздохом и скрылся в темноте.
About half-past nine or ten o'clock he came along the deserted street to where the Adored Unknown lived; he paused a moment; no sound fell upon his listening ear; a candle was casting a dull glow upon the curtain of a second-story window. Вечером, около половины десятого, он шел по безлюдной улице к тому дому, где жила прелестная незнакомка. Дойдя до него, он постоял с минуту: ни одного звука не уловило его настороженное ухо; свеча бросала тусклый свет на штору в окне второго этажа.
Was the sacred presence there? Не там ли она присутствует незримо?
He climbed the fence, threaded his stealthy way through the plants, till he stood under that window; he looked up at it long, and with emotion; then he laid him down on the ground under it, disposing himself upon his back, with his hands clasped upon his breast and holding his poor wilted flower. Он перелез через забор, осторожно перебрался через клумбы с цветами и стал под окном; долго и с волнением глядел на него, задрав голову кверху; потом улегся на землю, растянувшись во весь рост, сложив руки на груди и прижимая к ней бедный, увядший цветок.
And thus he would die--out in the cold world, with no shelter over his homeless head, no friendly hand to wipe the death-damps from his brow, no loving face to bend pityingly over him when the great agony came. Так вот он и умрет - один на белом свете, - ни крова над бесприютной головой, ни дружеской, участливой руки, которая утерла бы предсмертный пот с его холодеющего лба, ни любящего лица, которое с жалостью склонилось бы над ним в последний час.
And thus SHE would see him when she looked out upon the glad morning, and oh! would she drop one little tear upon his poor, lifeless form, would she heave one little sigh to see a bright young life so rudely blighted, so untimely cut down? Наступит радостное утро, а она увидит его бездыханный труп. Но ах! - проронит ли она хоть одну слезинку над его телом, вздохнет ли хоть один раз о том, что так безвременно погибла молодая жизнь, подкошенная жестокой рукой во цвете лет?
The window went up, a maid-servant's discordant voice profaned the holy calm, and a deluge of water drenched the prone martyr's remains! Окно открылось, резкий голос прислуги осквернил священную тишину, и целый потоп хлынул на распростертые останки мученика.
The strangling hero sprang up with a relieving snort. Герой едва не захлебнулся и вскочил на ноги, отфыркиваясь.
There was a whiz as of a missile in the air, mingled with the murmur of a curse, a sound as of shivering glass followed, and a small, vague form went over the fence and shot away in the gloom. В воздухе просвистел камень вместе с невнятной бранью, зазвенело стекло, разлетаясь вдребезги, коротенькая, смутно различимая фигурка перескочила через забор и растаяла в темноте.
Not long after, as Tom, all undressed for bed, was surveying his drenched garments by the light of a tallow dip, Sid woke up; but if he had any dim idea of making any "references to allusions," he thought better of it and held his peace, for there was danger in Tom's eye. Когда Том, уже раздевшись, разглядывал при свете сального огарка промокшую насквозь одежду, Сид проснулся; но если у него и было какое-нибудь желание попрекнуть и намекнуть, то он передумал и смолчал, заметив по глазам Тома, что это небезопасно.
Tom turned in without the added vexation of prayers, and Sid made mental note of the omission. Том улегся в постель, не считая нужным обременять себя молитвой, и Сид мысленно отметил это упущение.
CHAPTER IV ГЛАВА IV
THE sun rose upon a tranquil world, and beamed down upon the peaceful village like a benediction. Солнце взошло над безмятежной землей и осияло с высоты мирный городок, словно благословляя его.
Breakfast over, Aunt Polly had family worship: it began with a prayer built from the ground up of solid courses of Scriptural quotations, welded together with a thin mortar of originality; and from the summit of this she delivered a grim chapter of the Mosaic Law, as from Sinai. После завтрака тетя Полли собрала всех на семейное богослужение; оно началось с молитвы, построенной на солидном фундаменте из библейских цитат, скрепленных жиденьким цементом собственных добавлений; с этой вершины, как с горы Синай, она и возвестила суровую главу закона Моисеева.
Then Tom girded up his loins, so to speak, and went to work to "get his verses." После этого Том, как говорится, препоясал чресла и приступил к зазубриванию стихов из Библии.
Sid had learned his lesson days before. Сид еще несколько дней назад выучил свой урок.
Tom bent all his energies to the memorizing of five verses, and he chose part of the Sermon on the Mount, because he could find no verses that were shorter. Том приложил все силы, для того чтобы затвердить наизусть пять стихов, выбрав их из Нагорной проповеди, потому что нигде не нашел стихов короче.
At the end of half an hour Tom had a vague general idea of his lesson, but no more, for his mind was traversing the whole field of human thought, and his hands were busy with distracting recreations. Через полчаса у Тома сложилось довольно смутное представление об уроке, потому что его голова была занята всем, чем угодно, кроме урока, а руки непрерывно двигались, развлекаясь каким-нибудь посторонним делом.
Mary took his book to hear him recite, and he tried to find his way through the fog: Мэри взяла у него книжку, чтобы выслушать урок, и Том начал спотыкаться, кое-как пробираясь сквозь туман:
"Blessed are the--a--a--" - Блаженны... э-э...
"Poor"-- - Нищие...
"Yes--poor; blessed are the poor--a--a--" - Да, нищие; блаженны нищие... э-э-э...
"In spirit--" - Духом...
"In spirit; blessed are the poor in spirit, for they--they--" - Духом; блаженны нищие духом, ибо их... ибо они...
"THEIRS--" - Ибо их...
"For THEIRS. - Ибо их...
Blessed are the poor in spirit, for theirs is the kingdom of heaven. Блаженны нищие духом, ибо их есть царствие небесное.
Blessed are they that mourn, for they--they--" Блаженны плачущие, ибо они... ибо они...
"Sh--" - У...
"For they--a--" - Ибо они... э...
"S, H, A--" - У те...
"For they S, H--Oh, I don't know what it is!" - Ибо они у те... Ну, я не помню, как там дальше!
"SHALL!" "Oh, SHALL! for they shall--for they shall--a--a--shall mourn--a--a-- blessed are they that shall--they that--a--they that shall mourn, for they shall--a--shall WHAT? Блаженны ибо плачущие, ибо они... ибо плачущие... а дальше как? Ейбогу, не знаю!
Why don't you tell me, Mary?--what do you want to be so mean for?" Что же ты не подскажешь, Мэри! Как тебе не стыдно меня дразнить?
"Oh, Tom, you poor thick-headed thing, I'm not teasing you. - Ах, Том, дурачок ты этакий, вовсе я тебя не дразню, и не думаю, даже.
I wouldn't do that. You must go and learn it again. Просто тебе надо как следует выучить все сначала.
Don't you be discouraged, Tom, you'll manage it--and if you do, I'll give you something ever so nice. Ничего, Том, выучишь как-нибудь, а когда выучишь, я тебе подарю одну очень хорошую вещь.
There, now, that's a good boy." Ну, будь же умницей!
"All right! - Ладно!
What is it, Mary, tell me what it is." А какую вещь, Мэри, ты только скажи?
"Never you mind, Tom. - Не все ли тебе равно.
You know if I say it's nice, it is nice." Раз я сказала, что хорошую, значит, хорошую.
"You bet you that's so, Mary. - Ну да уж ты не обманешь.
All right, I'll tackle it again." Ладно, я пойду приналягу.
And he did "tackle it again"--and under the double pressure of curiosity and prospective gain he did it with such spirit that he accomplished a shining success. Том приналег - и под двойным давлением любопытства и предстоящей награды приналег с таким воодушевлением, что добился блестящих успехов.
Mary gave him a brand-new "Barlow" knife worth twelve and a half cents; and the convulsion of delight that swept his system shook him to his foundations. За это Мэри подарила ему новенький перочинный ножик с двумя лезвиями ценой в двенадцать с половиной центов; и нахлынувший на Тома восторг потряс его до основания.
True, the knife would not cut anything, but it was a "sure-enough" Barlow, and there was inconceivable grandeur in that--though where the Western boys ever got the idea that such a weapon could possibly be counterfeited to its injury is an imposing mystery and will always remain so, perhaps. Правда, ножик совсем не резал, зато это была не какая-нибудь подделка, а настоящий ножик фирмы Барлоу, в чем и заключалось его непостижимое очарование; хотя откуда мальчики Западных штатов взяли, что это грозное оружие можно подделать и что подделка была бы хуже оригинала, совершенно неизвестно и, надо полагать, навсегда останется тайной.
Tom contrived to scarify the cupboard with it, and was arranging to begin on the bureau, when he was called off to dress for Sunday-school. Том ухитрился изрезать этим ножиком буфет и уже подбирался к комоду, как его позвали одеваться в воскресную школу.
Mary gave him a tin basin of water and a piece of soap, and he went outside the door and set the basin on a little bench there; then he dipped the soap in the water and laid it down; turned up his sleeves; poured out the water on the ground, gently, and then entered the kitchen and began to wipe his face diligently on the towel behind the door. Мэри дала ему жестяной таз, полный воды, и кусок мыла; он вышел за дверь и поставил таз на скамейку, потом окунул мыло в воду и опять положил его на место; закатал рукава, осторожно вылил воду на землю, потом вошел в кухню и начал усердно тереть лицо полотенцем, висевшим за дверью.
But Mary removed the towel and said: Но Мэри отняла у него полотенце, сказав:
"Now ain't you ashamed, Tom. - Как тебе не стыдно, Том.
You mustn't be so bad. Умойся как следует.
Water won't hurt you." От воды тебе ничего не сделается.
Tom was a trifle disconcerted. Том немножко смутился.
The basin was refilled, and this time he stood over it a little while, gathering resolution; took in a big breath and began. В таз опять налили воды; и на этот раз он постоял над ним некоторое время, собираясь с духом, потом набрал в грудь воздуху и начал умываться.
When he entered the kitchen presently, with both eyes shut and groping for the towel with his hands, an honorable testimony of suds and water was dripping from his face. Когда Том после этого вошел на кухню, зажмурив глаза и ощупью отыскивая полотенце, по его щекам текла мыльная пена, честно свидетельствуя о понесенных трудах.
But when he emerged from the towel, he was not yet satisfactory, for the clean territory stopped short at his chin and his jaws, like a mask; below and beyond this line there was a dark expanse of unirrigated soil that spread downward in front and backward around his neck. Однако, когда он отнял от лица полотенце, оказалось, что вид у него не совсем удовлетворительный: чистыми были только щеки и подбородок, которые белели, как маска, а ниже и выше начиналась темная полоса неорошенной почвы, которая захватила шею и спереди и сзади.
Mary took him in hand, and when she was done with him he was a man and a brother, without distinction of color, and his saturated hair was neatly brushed, and its short curls wrought into a dainty and symmetrical general effect. [He privately smoothed out the curls, with labor and difficulty, and plastered his hair close down to his head; for he held curls to be effeminate, and his own filled his life with bitterness.] Then Mary got out a suit of his clothing that had been used only on Sundays during two years--they were simply called his "other clothes"--and so by that we know the size of his wardrobe. Тогда Мэри взялась за него сама, и, выйдя из ее рук, он уже ничем не отличался по цвету кожи от своих бледнолицых братьев; мокрые волосы были аккуратно приглажены щеткой, их короткие завитки лежали ровно и красиво. (Том потихоньку старался распрямить свои кудри, прилагая много трудов и стараний, чтобы они лежали на голове как приклеенные; ему казалось, что с кудрями он похож на девчонку, и это очень его огорчало.) Потом Мэри достала из шкафа костюм, который вот уже два года Том надевал только по воскресеньям и который назывался "другой костюм", на основании чего мы можем судить о богатстве его гардероба.
The girl "put him to rights" after he had dressed himself; she buttoned his neat roundabout up to his chin, turned his vast shirt collar down over his shoulders, brushed him off and crowned him with his speckled straw hat. После того как он оделся сам, Мэри привела его в порядок: она застегнула на нем чистенькую курточку до самого подбородка, отвернула книзу широкий воротник и расправила его по плечам, почистила Тома щеткой и надела ему соломенную шляпу с крапинками.
He now looked exceedingly improved and uncomfortable. He was fully as uncomfortable as he looked; for there was a restraint about whole clothes and cleanliness that galled him. Теперь он выглядел очень нарядно и чувствовал себя очень неловко: новый костюм и чистота стесняли его, чего он терпеть не мог.
He hoped that Mary would forget his shoes, but the hope was blighted; she coated them thoroughly with tallow, as was the custom, and brought them out. Он надеялся, что Мэри забудет про башмаки, но эта надежда не сбылась: Мэри, как полагается, хорошенько смазала их салом и принесла ему.
He lost his temper and said he was always being made to do everything he didn't want to do. Том вышел из терпения и заворчал, что его вечно заставляют делать то, чего ему не хочется.
But Mary said, persuasively: Но Мэри ласково уговорила его:
"Please, Tom--that's a good boy." - Пожалуйста, Том, будь умницей.
So he got into the shoes snarling. И Том, ворча, надел башмаки.
Mary was soon ready, and the three children set out for Sunday-school--a place that Tom hated with his whole heart; but Sid and Mary were fond of it. Мэри оделась в одну минуту, и дети втроем отправились в воскресную школу, которую Том ненавидел от всей души, а Сид и Мэри любили.
Sabbath-school hours were from nine to half-past ten; and then church service. В воскресной школе занимались с девяти до половины одиннадцатого, а потом начиналась проповедь.
Two of the children always remained for the sermon voluntarily, and the other always remained too--for stronger reasons. Двое из детей оставались на проповедь добровольно, а третий тоже оставался - по иным, более существенным причинам.
The church's high-backed, uncushioned pews would seat about three hundred persons; the edifice was but a small, plain affair, with a sort of pine board tree-box on top of it for a steeple. На жестких церковных скамьях с высокими спинками могло поместиться человек триста; церковь была маленькая, без всяких украшений, с колокольней на крыше, похожей на узкий деревянный ящик.
At the door Tom dropped back a step and accosted a Sunday-dressed comrade: В дверях Том немного отстал, чтобы поговорить с одним приятелем, тоже одетым по-воскресному:
"Say, Billy, got a yaller ticket?" - Послушай, Билли, есть у тебя желтый билетик?
"Yes." - Есть.
"What'll you take for her?" - Что ты просишь за него?
"What'll you give?" - А ты что дашь?
"Piece of lickrish and a fish-hook." - Кусок лакрицы и рыболовный крючок.
"Less see 'em." - Покажи.
Tom exhibited. Том показал.
They were satisfactory, and the property changed hands. Приятель остался доволен, и они обменялись ценностями.
Then Tom traded a couple of white alleys for three red tickets, and some small trifle or other for a couple of blue ones. После этого Том променял два белых шарика на три красных билетика и еще разные пустяки - на два синих.
He waylaid other boys as they came, and went on buying tickets of various colors ten or fifteen minutes longer. Он еще около четверти часа подстерегал подходивших мальчиков и покупал у них билетики разных цветов.
He entered the church, now, with a swarm of clean and noisy boys and girls, proceeded to his seat and started a quarrel with the first boy that came handy. Потом он вошел в церковь вместе с ватагой чистеньких и шумливых мальчиков и девочек, уселся на свое место и завел ссору с тем из мальчиков, который был поближе.
The teacher, a grave, elderly man, interfered; then turned his back a moment and Tom pulled a boy's hair in the next bench, and was absorbed in his book when the boy turned around; stuck a pin in another boy, presently, in order to hear him say Вмешался важный, пожилой учитель; но как только он повернулся спиной, Том успел дернуть за волосы мальчишку, сидевшего перед ним, и уткнулся в книгу, когда этот мальчик оглянулся; тут же он кольнул булавкой другого мальчика, любопытствуя послушать, как тот заорет:
"Ouch!" and got a new reprimand from his teacher. "Ой!" - и получил еще один выговор от учителя.
Tom's whole class were of a pattern--restless, noisy, and troublesome. Весь класс Тома подобрался на один лад - все были беспокойные, шумливые и непослушные.
When they came to recite their lessons, not one of them knew his verses perfectly, but had to be prompted all along. Выходя отвечать урок, ни один из них не знал стихов как следует, всем надо было подсказать.
However, they worried through, and each got his reward--in small blue tickets, each with a passage of Scripture on it; each blue ticket was pay for two verses of the recitation. Однако они кое-как добирались до конца, и каждый получил награду - маленький синий билетик с текстом из Священного писания; каждый синий билетик был платой за два выученных стиха из Библии.
Ten blue tickets equalled a red one, and could be exchanged for it; ten red tickets equalled a yellow one; for ten yellow tickets the superintendent gave a very plainly bound Bible (worth forty cents in those easy times) to the pupil. Десять синих билетиков равнялись одному красному, их можно было обменять на красный билетик; десять красных билетиков равнялись одному желтому; а за десять желтых директор школы давал ученику Библию в дешевом переплете (стоившую в то доброе старое время сорок центов).
How many of my readers would have the industry and application to memorize two thousand verses, even for a Dore Bible? У многих ли из моих читателей найдется столько усердия и прилежания, чтобы заучить наизусть две тысячи стихов, даже за Библию с рисунками Доре1?
And yet Mary had acquired two Bibles in this way--it was the patient work of two years--and a boy of German parentage had won four or five. Но Мэри заработала таким путем две Библии в результате двух лет терпения и труда, а один мальчик из немцев даже четыре или пять.
He once recited three thousand verses without stopping; but the strain upon his mental faculties was too great, and he was little better than an idiot from that day forth--a grievous misfortune for the school, for on great occasions, before company, the superintendent (as Tom expressed it) had always made this boy come out and "spread himself." Он как-то прочел наизусть три тысячи стихов подряд, не останавливаясь; но такое напряжение умственных способностей оказалось ему не по силам, и с тех пор он сделался идиотом - большое несчастье для школы, потому что во всех торжественных случаях, при посетителях, директор всегда вызывал этого ученика и заставлял его "из кожи лезть", по выражению Тома.
Only the older pupils managed to keep their tickets and stick to their tedious work long enough to get a Bible, and so the delivery of one of these prizes was a rare and noteworthy circumstance; the successful pupil was so great and conspicuous for that day that on the spot every scholar's heart was fired with a fresh ambition that often lasted a couple of weeks. Только старшие ученики умудрялись сохранить свои билетики и проскучать над зубрежкой достаточно долго, чтобы получить в подарок Библию, и потому выдача этой награды была редким и памятным событием; удачливый ученик в этот день играл такую важную и заметную роль, что сердце каждого школьника немедленно загоралось честолюбием, которого хватало иногда на целых две недели.
It is possible that Tom's mental stomach had never really hungered for one of those prizes, but unquestionably his entire being had for many a day longed for the glory and the eclat that came with it. Быть может, Том не был одержим духовной жаждой настолько, чтобы стремиться к этой награде, но нечего и сомневаться в том, что он всем своим существом жаждал славы и блеска, которые приобретались вместе с ней.
In due course the superintendent stood up in front of the pulpit, with a closed hymn-book in his hand and his forefinger inserted between its leaves, and commanded attention. Как водится, директор школы стал перед кафедрой, держа молитвенник в руках, и, заложив его пальцем, потребовал внимания.
When a Sunday-school superintendent makes his customary little speech, a hymn-book in the hand is as necessary as is the inevitable sheet of music in the hand of a singer who stands forward on the platform and sings a solo at a concert --though why, is a mystery: for neither the hymn-book nor the sheet of music is ever referred to by the sufferer. Когда директор воскресной школы произносит обычную коротенькую речь, то молитвенник в руках ему так же необходим, как ноты певице, которая стоит на эстраде, готовясь пропеть соло, -хотя почему это нужно, остается загадкой: оба эти мученика никогда не заглядывают ни в молитвенник, ни в ноты.
This superintendent was a slim creature of thirty-five, with a sandy goatee and short sandy hair; he wore a stiff standing-collar whose upper edge almost reached his ears and whose sharp points curved forward abreast the corners of his mouth--a fence that compelled a straight lookout ahead, and a turning of the whole body when a side view was required; his chin was propped on a spreading cravat which was as broad and as long as a bank-note, and had fringed ends; his boot toes were turned sharply up, in the fashion of the day, like sleigh-runners--an effect patiently and laboriously produced by the young men by sitting with their toes pressed against a wall for hours together. Директор был невзрачный человечек лет тридцати пяти, с рыжеватой козлиной бородкой и коротко подстриженными рыжеватыми волосами, в жестком стоячем воротничке, верхний край которого подпирал ему уши, а острые углы выставлялись вперед, доходя до уголков рта. Этот воротник, словно забор, заставлял его глядеть только прямо перед собой и поворачиваться всем телом, когда надо было посмотреть вбок; подбородком учитель упирался в галстук шириной в банковый билет, с бахромой на концах; носки его ботинок были по моде сильно загнуты кверху, наподобие лыж, -результат, которого молодые люди того времени добивались упорным трудом и терпением, просиживая целые часы у стенки с прижатыми к ней носками.
Mr. Walters was very earnest of mien, and very sincere and honest at heart; and he held sacred things and places in such reverence, and so separated them from worldly matters, that unconsciously to himself his Sunday-school voice had acquired a peculiar intonation which was wholly absent on week-days. С виду мистер Уолтерс был очень серьезен, а в душе честен и искренен; он так благоговел перед всем, что свято, и настолько отделял духовное от светского, что незаметно для себя самого в воскресной школе он даже говорил совсем другим голосом, не таким, как в будние дни.
He began after this fashion: Свою речь он начал так:
"Now, children, I want you all to sit up just as straight and pretty as you can and give me all your attention for a minute or two. - А теперь, дети, я прошу вас сидеть как можно тише и прямее и минуту-другую слушать меня как можно внимательнее.
There --that is it. Вот так.
That is the way good little boys and girls should do. Именно так и должны себя вести хорошие дети.
I see one little girl who is looking out of the window--I am afraid she thinks I am out there somewhere--perhaps up in one of the trees making a speech to the little birds. [Applausive titter.] I want to tell you how good it makes me feel to see so many bright, clean little faces assembled in a place like this, learning to do right and be good." Я вижу, одна девочка смотрит в окно; кажется, она думает, что я где-нибудь там, - может быть, сижу на дереве и беседую с птичками. (Одобрительное хихиканье.) Мне хочется сказать вам, как приятно видеть, что столько чистеньких веселых детских лиц собралось здесь для того, чтобы научиться быть хорошими.
And so forth and so on. И так далее, и тому подобное.
It is not necessary to set down the rest of the oration. Нет никакой надобности приводить здесь конец этой речи.
It was of a pattern which does not vary, and so it is familiar to us all. Она составлена по неизменному образцу, а потому мы все с ней знакомы.
The latter third of the speech was marred by the resumption of fights and other recreations among certain of the bad boys, and by fidgetings and whisperings that extended far and wide, washing even to the bases of isolated and incorruptible rocks like Sid and Mary. Последняя треть его речи была несколько омрачена возобновившимися среди озорников драками и иными развлечениями, а также шепотом и движением, которые постепенно распространялись все дальше и дальше и докатились даже до подножия таких одиноких и незыблемых столпов, как Сид и Мэри.
But now every sound ceased suddenly, with the subsidence of Mr. Walters' voice, and the conclusion of the speech was received with a burst of silent gratitude. Но с последним словом мистера Уолтерса всякий шум прекратился, и конец его речи был встречен благодарным молчанием.
A good part of the whispering had been occasioned by an event which was more or less rare--the entrance of visitors: lawyer Thatcher, accompanied by a very feeble and aged man; a fine, portly, middle-aged gentleman with iron-gray hair; and a dignified lady who was doubtless the latter's wife. Перешептывание было отчасти вызвано событием более или менее редким - появлением гостей: адвоката Тэтчера в сопровождении какого-то совсем дряхлого старичка, представительного джентльмена средних лет с седеющими волосами и величественной дамы, должно быть, его жены.
The lady was leading a child. Дама вела за руку девочку.
Tom had been restless and full of chafings and repinings; conscience-smitten, too--he could not meet Amy Lawrence's eye, he could not brook her loving gaze. Тому Сойеру не сиделось на месте, он был встревожен и не в духе, а кроме того, его грызла совесть - он избегал встречаться глазами с Эми Лоуренс, не мог вынести ее любящего взгляда.
But when he saw this small new-comer his soul was all ablaze with bliss in a moment. Но как только он увидел маленькую незнакомку, вся душа его наполнилась блаженством.
The next moment he was "showing off" with all his might --cuffing boys, pulling hair, making faces--in a word, using every art that seemed likely to fascinate a girl and win her applause. В следующую минуту он уже старался из всех сил: колотил мальчишек, дергал их за волосы, строил рожи, - словом, делал все возможное, чтобы очаровать девочку и заслужить ее одобрение.
His exaltation had but one alloy--the memory of his humiliation in this angel's garden--and that record in sand was fast washing out, under the waves of happiness that were sweeping over it now. Его радость портило только одно - воспоминание о том, как его облили помоями в саду этого ангела, но и это воспоминание быстро смыли волны счастья, нахлынувшие на его душу.
The visitors were given the highest seat of honor, and as soon as Mr. Walters' speech was finished, he introduced them to the school. Гостей усадили на почетное место и, как только речь мистера Уолтерса была окончена, их представили всей школе.
The middle-aged man turned out to be a prodigious personage--no less a one than the county judge--altogether the most august creation these children had ever looked upon--and they wondered what kind of material he was made of--and they half wanted to hear him roar, and were half afraid he might, too. Джентльмен средних лет оказался очень важным лицом - не более и не менее как окружным судьей, самой высокопоставленной особой, какую приходилось видеть детям. Им любопытно было знать, из какого материала он создан, и хотелось услышать, как он рычит, но вместе с тем было и страшно.
He was from Constantinople, twelve miles away--so he had travelled, and seen the world--these very eyes had looked upon the county court-house--which was said to have a tin roof. Он приехал из Константинополя, за двенадцать миль отсюда, - значит, путешествовал и видел свет: вот этими самыми глазами видел здание окружного суда, о котором ходили слухи, будто оно под железной крышей.
The awe which these reflections inspired was attested by the impressive silence and the ranks of staring eyes. О благоговении, которое вызывали такие мысли, говорило торжественное молчание и ряды почтительно взирающих глаз.
This was the great Judge Thatcher, brother of their own lawyer. Ведь это был знаменитый судья Тэтчер, брат здешнего адвоката.
Jeff Thatcher immediately went forward, to be familiar with the great man and be envied by the school. Джеф Тэтчер немедленно вышел вперед, на зависть всей школе, и показал, что он коротко знаком с великим человеком.
It would have been music to his soul to hear the whisperings: Если б он мог слышать шепот, поднявшийся кругом, то этот шепот услаждал бы его душу, как музыка:
"Look at him, Jim! - Погляди-ка, Джим!
He's a going up there. Идет туда.
Say--look! he's a going to shake hands with him--he IS shaking hands with him! Гляди, протянул ему руку - здоровается! Вот ловко!
By jings, don't you wish you was Jeff?" Скажи, небось хочется быть на месте Джефа?
Mr. Walters fell to "showing off," with all sorts of official bustlings and activities, giving orders, delivering judgments, discharging directions here, there, everywhere that he could find a target. Мистер Уолтерс старался, проявляя необыкновенную распорядительность и расторопность, отдавая приказания, делая замечания и рассыпая выговоры направо и налево, кому придется.
The librarian "showed off"--running hither and thither with his arms full of books and making a deal of the splutter and fuss that insect authority delights in. Библиотекарь старался, бегая взад и вперед с охапками книг и производя ненужный шум, какой любит поднимать мелкотравчатое начальство.
The young lady teachers "showed off" --bending sweetly over pupils that were lately being boxed, lifting pretty warning fingers at bad little boys and patting good ones lovingly. Молоденькие учительницы старались, ласково склоняясь над учениками, которых не так давно драли за уши, грозили пальчиком маленьким шалунам и гладили по головке послушных.
The young gentlemen teachers "showed off" with small scoldings and other little displays of authority and fine attention to discipline--and most of the teachers, of both sexes, found business up at the library, by the pulpit; and it was business that frequently had to be done over again two or three times (with much seeming vexation). Молодые учителя старались, делая строгие выговоры и на все лады проявляя власть и поддерживая дисциплину. Почти всем учителям сразу понадобилось что-то в книжном шкафу, рядом с кафедрой; и они наведывались туда раза по два, по три, и каждый раз будто бы нехотя.
The little girls "showed off" in various ways, and the little boys "showed off" with such diligence that the air was thick with paper wads and the murmur of scufflings. Девочки тоже старались как могли, а мальчики старались так усердно, что жеваная бумага и затрещины сыпались градом.
And above it all the great man sat and beamed a majestic judicial smile upon all the house, and warmed himself in the sun of his own grandeur--for he was "showing off," too. И над всем этим восседал великий человек, благосклонно улыбаясь всей школе снисходительной улыбкой судьи и греясь в лучах собственной славы, - он тоже старался.
There was only one thing wanting to make Mr. Walters' ecstasy complete, and that was a chance to deliver a Bible-prize and exhibit a prodigy. Одного только не хватало мистеру Уолтерсу для полного счастья: возможности вручить наградную Библию и похвастать чудом учености.
Several pupils had a few yellow tickets, but none had enough --he had been around among the star pupils inquiring. У некоторых школьников имелись желтые билетики, но ни у кого не было столько, сколько надо, - он уже опросил всех первых учеников.
He would have given worlds, now, to have that German lad back again with a sound mind. Он бы отдал все на свете за то, чтобы к немецкому мальчику вернулись умственные способности.
And now at this moment, when hope was dead, Tom Sawyer came forward with nine yellow tickets, nine red tickets, and ten blue ones, and demanded a Bible. И в ту самую минуту, когда всякая надежда покинула его, вперед выступил Том Сойер с девятью желтыми билетиками, девятью красными и десятью синими и потребовал себе Библию.
This was a thunderbolt out of a clear sky. Это был гром среди ясного неба.
Walters was not expecting an application from this source for the next ten years. Мистер Уолтерс никак не ожидал, что Том может потребовать Библию, - по крайней мере, в течение ближайших десяти лет.
But there was no getting around it--here were the certified checks, and they were good for their face. Но делать было нечего - налицо были подписанные счета, и по ним следовало платить.
Tom was therefore elevated to a place with the Judge and the other elect, and the great news was announced from headquarters. Тома пригласили на возвышение, где сидели судья и другие избранные, и великая новость была провозглашена с кафедры.
It was the most stunning surprise of the decade, and so profound was the sensation that it lifted the new hero up to the judicial one's altitude, and the school had two marvels to gaze upon in place of one. Это было самое поразительное событие за последние десять лет, и впечатление оказалось настолько потрясающим, что новый герой сразу вознесся до уровня судьи, и вся школа созерцала теперь два чуда вместо одного.
The boys were all eaten up with envy--but those that suffered the bitterest pangs were those who perceived too late that they themselves had contributed to this hated splendor by trading tickets to Tom for the wealth he had amassed in selling whitewashing privileges. Всех мальчиков терзала зависть, а больше других страдали от жесточайших угрызений именно те, кто слишком поздно понял, что они сами помогли возвышению ненавистного выскочки, променяв ему билетики на те богатства, которые он нажил, уступая другим свое право белить забор.
These despised themselves, as being the dupes of a wily fraud, a guileful snake in the grass. Они сами себя презирали за то, что дались в обман хитрому проныре и попались на удочку.
The prize was delivered to Tom with as much effusion as the superintendent could pump up under the circumstances; but it lacked somewhat of the true gush, for the poor fellow's instinct taught him that there was a mystery here that could not well bear the light, perhaps; it was simply preposterous that this boy had warehoused two thousand sheaves of Scriptural wisdom on his premises--a dozen would strain his capacity, without a doubt. Награда была вручена Тому с такой прочувствованной речью, какую только мог выжать из себя директор при создавшихся обстоятельствах, но в ней недоставало истинного вдохновения, - бедняга чуял, что тут кроется какая-то тайна, которую вряд ли удастся вывести из мрака на свет: просто быть не может, чтобы этот мальчишка собрал целых две тысячи библейских снопов в житницу свою, когда известно, что ему не осилить и двенадцати.
Amy Lawrence was proud and glad, and she tried to make Tom see it in her face--but he wouldn't look. Эми Лоуренс и гордилась, и радовалась, и старалась, чтобы Том это заметил по ее лицу, но он не глядел на нее.
She wondered; then she was just a grain troubled; next a dim suspicion came and went--came again; she watched; a furtive glance told her worlds--and then her heart broke, and she was jealous, and angry, and the tears came and she hated everybody. Tom most of all (she thought). Она задумалась; потом слегка огорчилась; потом у нее возникло смутное подозрение - появилось, исчезло и возникло снова; она стала наблюдать; один беглый взгляд сказал ей очень многое - и тут ее поразил удар в самое сердце; от ревности и злобы она чуть не заплакала и возненавидела всех на свете, а больше всех Тома, - так ей казалось.
Tom was introduced to the Judge; but his tongue was tied, his breath would hardly come, his heart quaked--partly because of the awful greatness of the man, but mainly because he was her parent. Тома представили судье; но язык у него прилип к гортани, сердце усиленно забилось, и он едва дышал - отчасти подавленный грозным величием этого человека, но главным образом тем, что это был ее отец.
He would have liked to fall down and worship him, if it were in the dark. Он бы с радостью упал перед судьей на колени, если бы в школе было темно.
The Judge put his hand on Tom's head and called him a fine little man, and asked him what his name was. Судья погладил Тома по голове, назвал его славным мальчиком и спросил, как его зовут.
The boy stammered, gasped, and got it out: Мальчик раскрыл рот, запнулся и едва выговорил:
"Tom." - Том.
"Oh, no, not Tom--it is--" - Нет, не Том, а...
"Thomas." - Томас.
"Ah, that's it. - Ну, вот это так.
I thought there was more to it, maybe. Я так и думал, что оно немножко длиннее.
That's very well. Очень хорошо.
But you've another one I daresay, and you'll tell it to me, won't you?" Но у тебя, само собой, есть и фамилия, и ты мне ее, конечно, скажешь?
"Tell the gentleman your other name, Thomas," said Walters, "and say sir. - Скажи джентльмену, как твоя фамилия, Томас, -вмешался учитель, - и не забывай говорить "сэр".
You mustn't forget your manners." Веди себя как следует.
"Thomas Sawyer--sir." - Томас Сойер... сэр.
"That's it! - Вот так!
That's a good boy. Вот молодец.
Fine boy. Славный мальчик.
Fine, manly little fellow. Славный маленький человечек.
Two thousand verses is a great many--very, very great many. Две тысячи стихов - это очень много, очень, очень много.
And you never can be sorry for the trouble you took to learn them; for knowledge is worth more than anything there is in the world; it's what makes great men and good men; you'll be a great man and a good man yourself, some day, Thomas, and then you'll look back and say, It's all owing to the precious Sunday-school privileges of my boyhood--it's all owing to my dear teachers that taught me to learn--it's all owing to the good superintendent, who encouraged me, and watched over me, and gave me a beautiful Bible--a splendid elegant Bible--to keep and have it all for my own, always--it's all owing to right bringing up! И никогда не жалей, что потратил на это столько трудов: знание дороже всего на свете - это оно делает нас хорошими людьми и даже великими людьми; ты и сам когда-нибудь станешь хорошим человеком, большим человеком, Томас, и тогда ты оглянешься на пройденный путь и скажешь: "Всем этим я обязан тому, что в детстве имел счастье учиться в воскресной школе, - моим дорогим учителям, которые показали мне дорогу к знанию, моему доброму директору, который поощрял меня, следил за мной и подарил мне прекрасную Библию - роскошную, изящную Библию, которая станет моей собственностью и будет храниться у меня всю жизнь, - и все это благодаря тому, что меня правильно воспитывали!"
That is what you will say, Thomas--and you wouldn't take any money for those two thousand verses--no indeed you wouldn't. Вот что ты скажешь, Томас, и эти две тысячи стихов станут тебе дороже всяких денег, - да, да, дороже.
And now you wouldn't mind telling me and this lady some of the things you've learned--no, I know you wouldn't--for we are proud of little boys that learn. А теперь не расскажешь ли ты мне и вот этой леди что-нибудь из того, что ты выучил? Конечно, расскажешь, потому что мы гордимся мальчиками, которые так хорошо учатся.
Now, no doubt you know the names of all the twelve disciples. Без сомнения, тебе известны имена всех двенадцати апостолов?
Won't you tell us the names of the first two that were appointed?" Может быть, ты скажешь нам, как звали тех двоих, которые были призваны первыми?
Tom was tugging at a button-hole and looking sheepish. Том все это время теребил пуговицу и застенчиво глядел на судью.
He blushed, now, and his eyes fell. Теперь он покраснел и опустил глаза.
Mr. Walters' heart sank within him. Душа мистера Уолтерса ушла в пятки.
He said to himself, it is not possible that the boy can answer the simplest question--why DID the Judge ask him? Про себя он подумал: ведь мальчишка не может ответить даже на самый простой вопрос, и чего это судье вздумалось его спрашивать?
Yet he felt obliged to speak up and say: Однако он чувствовал, что обязан что-то сказать.
"Answer the gentleman, Thomas--don't be afraid." - Отвечай джентльмену, Томас, не бойся.
Tom still hung fire. Том все молчал.
"Now I know you'll tell me," said the lady. - Я знаю, мне он скажет, - вмешалась дама.
"The names of the first two disciples were--" - Первых двух апостолов звали...
"DAVID AND GOLIAH!" - Давид и Голиаф2!
Let us draw the curtain of charity over the rest of the scene. Опустим же завесу милосердия над концом этой сцены.
CHAPTER V ГЛАВА V
ABOUT half-past ten the cracked bell of the small church began to ring, and presently the people began to gather for the morning sermon. Около половины одиннадцатого зазвонил надтреснутый колокол маленький церкви, а скоро начал собираться и народ к утренней проповеди.
The Sunday-school children distributed themselves about the house and occupied pews with their parents, so as to be under supervision. Ученики воскресной школы разбрелись по всей церкви и расселись по скамейкам вместе с родителями, чтобы быть все время у них на глазах.
Aunt Polly came, and Tom and Sid and Mary sat with her--Tom being placed next the aisle, in order that he might be as far away from the open window and the seductive outside summer scenes as possible. Пришла и тетя Полли. Сид и Мэри сели рядом с ней, а Тома посадили поближе к проходу, как можно дальше от раскрытого окна и соблазнительных летних видов.
The crowd filed up the aisles: the aged and needy postmaster, who had seen better days; the mayor and his wife--for they had a mayor there, among other unnecessaries; the justice of the peace; the widow Douglass, fair, smart, and forty, a generous, good-hearted soul and well-to-do, her hill mansion the only palace in the town, and the most hospitable and much the most lavish in the matter of festivities that St. Petersburg could boast; the bent and venerable Major and Mrs. Ward; lawyer Riverson, the new notable from a distance; next the belle of the village, followed by a troop of lawn-clad and ribbon-decked young heart-breakers; then all the young clerks in town in a body--for they had stood in the vestibule sucking their cane-heads, a circling wall of oiled and simpering admirers, till the last girl had run their gantlet; and last of all came the Model Boy, Willie Mufferson, taking as heedful care of his mother as if she were cut glass. Прихожане заполнили оба придела: престарелый и неимущий почтмейстер, знавший лучшие дни; мэр со своей супругой - ибо в городишке имелся и мэр, вместе с прочими ненужностями; судья; вдова Дуглас - красивая, нарядная женщина лет сорока, добрая душа, всем известная своей щедростью и богатством, владелица единственного барского дома во всем городе, гостеприимная хозяйка и устроительница самых блестящих праздников, какими мог похвастать Сент-Питерсберг; почтенный согнутый в дугу майор Уорд со своей супругой; адвокат Риверсон, новоявленная знаменитость, приехавшая откуда-то издалека; местная красавица в сопровождении стайки юных покорительниц сердец, разряженных в батист и ленты. Вслед за девицами ввалились целой гурьбой молодые люди, городские чиновники, - полукруг напомаженных вздыхателей стоял на паперти, посасывая набалдашники своих тросточек, пока девицы не вошли в церковь; и, наконец, после всех явился Примерный Мальчик Вилли Мафферсон со своей мамашей, с которой он обращался так бережно, как будто она была хрустальная.
He always brought his mother to church, and was the pride of all the matrons. Он всегда сопровождал свою мамашу в церковь и был любимчиком городских дам.
The boys all hated him, he was so good. And besides, he had been "thrown up to them" so much. Зато все мальчишки его терпеть не могли, до того он был хороший; кроме того, Вилли постоянно ставили им в пример.
His white handkerchief was hanging out of his pocket behind, as usual on Sundays--accidentally. Как и всегда по воскресеньям, белоснежный платочек торчал у него из заднего кармана -будто бы случайно.
Tom had no handkerchief, and he looked upon boys who had as snobs. У Тома платка и в заводе не было, поэтому всех мальчиков, у которых были платки, он считал франтами.
The congregation being fully assembled, now, the bell rang once more, to warn laggards and stragglers, and then a solemn hush fell upon the church which was only broken by the tittering and whispering of the choir in the gallery. После того как собралась вся паства, колокол прозвонил еще один раз, подгоняя лентяев и зевак, и в церкви водворилось торжественное молчание, нарушаемое только хихиканьем и перешептыванием певчих на хорах.
The choir always tittered and whispered all through service. Певчие постоянно шептались и хихикали в продолжение всей службы.
There was once a church choir that was not ill-bred, but I have forgotten where it was, now. Был когда-то один такой церковный хор, который вел себя прилично, только я позабыл, где именно.
It was a great many years ago, and I can scarcely remember anything about it, but I think it was in some foreign country. Это было что-то очень давно, и я почти ничего о нем не помню, но, по-моему, это было не у нас, а где-то за границей.
The minister gave out the hymn, and read it through with a relish, in a peculiar style which was much admired in that part of the country. Проповедник назвал гимн и с чувством прочел его от начала до конца на тот особый лад, который пользовался в здешних местах большим успехом.
His voice began on a medium key and climbed steadily up till it reached a certain point, where it bore with strong emphasis upon the topmost word and then plunged down as if from a spring-board: Он начал читать не очень громко и постепенно возвышал голос, затем, дойдя до известного места, сделал сильное ударение на последнем слове и словно прыгнул вниз с трамплина:
Shall I be car-ri-ed toe the skies, on flow'ry BEDS of ease, Whilst others fight to win the prize, and sail thro' BLOODY seas? О, мне ль блаженствовать в раю, среди цветов покоясь, тогда как братья во Христе бредут в крови по пояс!
He was regarded as a wonderful reader. Он славился своим искусством чтения.
At church "sociables" he was always called upon to read poetry; and when he was through, the ladies would lift up their hands and let them fall helplessly in their laps, and "wall" their eyes, and shake their heads, as much as to say, На церковных собраниях его всегда просили почитать стихи, и как только он умолкал, все дамы поднимали кверху руки и, словно обессилев, роняли их на колени, закатывали глаза и трясли головами, будто говоря:
"Words cannot express it; it is too beautiful, TOO beautiful for this mortal earth." "Словами этого никак не выразишь, это слишком хорошо, слишком хорошо для нашей грешной земли".
After the hymn had been sung, the Rev. Mr. Sprague turned himself into a bulletin-board, and read off "notices" of meetings and societies and things till it seemed that the list would stretch out to the crack of doom--a queer custom which is still kept up in America, even in cities, away here in this age of abundant newspapers. После того как пропели гимн, его преподобие мистер Спрэг повернулся к доске объявлений и стал читать извещения о собраниях, сходках и тому подобном, пока всем не начало казаться, что он так и будет читать до второго пришествия, -странный обычай, которого до сих пор придерживаются в Америке, даже в больших городах, невзирая на множество газет.
Often, the less there is to justify a traditional custom, the harder it is to get rid of it. Нередко бывает, что чем меньше оправданий какому-нибудь укоренившемуся обычаю, тем труднее от него отделаться.
And now the minister prayed. А потом проповедник стал молиться.
A good, generous prayer it was, and went into details: it pleaded for the church, and the little children of the church; for the other churches of the village; for the village itself; for the county; for the State; for the State officers; for the United States; for the churches of the United States; for Congress; for the President; for the officers of the Government; for poor sailors, tossed by stormy seas; for the oppressed millions groaning under the heel of European monarchies and Oriental despotisms; for such as have the light and the good tidings, and yet have not eyes to see nor ears to hear withal; for the heathen in the far islands of the sea; and closed with a supplication that the words he was about to speak might find grace and favor, and be as seed sown in fertile ground, yielding in time a grateful harvest of good. Это была очень хорошая, длинная молитва, и никто в ней не был позабыт: в ней молились и за церковь, и за детей, принадлежащих к этой церкви, и за другие церкви в городке, и за самый городок, и за родину, и за свой штат, и за всех чиновников штата, и за все Соединенные Штаты, и за все церкви Соединенных Штатов, и за конгресс, и за президента, и за всех должностных лиц; за бедных моряков, плавающих по бурному морю, за угнетенные народы, стонущие под игом европейских монархов и восточных деспотов; за тех, кому открыт свет евангельской истины, но они имеют уши и не слышат, имеют глаза и не видят; за язычников на дальних островах среди моря; а заключалась она молением, чтобы слова проповедника были услышаны и пали на добрую почву, чтобы семена, им посеянные, взошли во благовремении и дали обильный урожай.
Amen. Аминь.
There was a rustling of dresses, and the standing congregation sat down. Зашелестели юбки, и поднявшиеся со своих мест прихожане снова уселись.
The boy whose history this book relates did not enjoy the prayer, he only endured it—if he even did that much. Мальчик, о котором повествует эта книга, нисколько не радовался молитве: он едва ее вытерпел, и то через силу.
He was restive all through it; he kept tally of the details of the prayer, unconsciously --for he was not listening, but he knew the ground of old, and the clergyman's regular route over it--and when a little trifle of new matter was interlarded, his ear detected it and his whole nature resented it; he considered additions unfair, and scoundrelly. Во все время молитвы он вертелся на месте; не вникая в суть, он подсчитывал, за что уже молились, - слушать он не слушал, но самая суть давно была ему наизусть известна, известно было также, что после чего будет сказано. И когда пастор вставлял от себя что-нибудь новенькое, Том ловил ухом непривычные слова, и вся его натура возмущалась: он считал такие прибавления нечестными и жульническими.
In the midst of the prayer a fly had lit on the back of the pew in front of him and tortured his spirit by calmly rubbing its hands together, embracing its head with its arms, and polishing it so vigorously that it seemed to almost part company with the body, and the slender thread of a neck was exposed to view; scraping its wings with its hind legs and smoothing them to its body as if they had been coat-tails; going through its whole toilet as tranquilly as if it knew it was perfectly safe. В середине молитвы на спинку скамьи перед Томом уселась муха и долго не давала ему покоя - она то потирала сложенные вместе лапки, то охватывала ими голову и с такой силой чесала ее, что голова чуть не отрывалась от туловища, а тоненькая, как ниточка, шея была вся на виду; то поглаживала крылья задними лапками: и одергивала их, как будто это были фалды фрака; и вообще занималась своим туалетом так невозмутимо, словно знала, что находится в полной безопасности.
As indeed it was; for as sorely as Tom's hands itched to grab for it they did not dare--he believed his soul would be instantly destroyed if he did such a thing while the prayer was going on. Да так оно и было; как ни чесались у Тома руки поймать ее, они на это не поднимались: Том верил, что в один миг загубит свою душу, если выкинет такую штуку во время молитвы.
But with the closing sentence his hand began to curve and steal forward; and the instant the "Amen" was out the fly was a prisoner of war. Однако при последних словах проповедника его рука дрогнула и поползла вперед, и как только сказано было "аминь", муха попалась в плен.
His aunt detected the act and made him let it go. Тетя Полли поймала его на месте преступления и заставила выпустить муху.
The minister gave out his text and droned along monotonously through an argument that was so prosy that many a head by and by began to nod --and yet it was an argument that dealt in limitless fire and brimstone and thinned the predestined elect down to a company so small as to be hardly worth the saving. Tom counted the pages of the sermon; after church he always knew how many pages there had been, but he seldom knew anything else about the discourse. Проповедник прочел текст из Библии и пустился рассуждать скучным голосом о чем-то таком неинтересном, что многие прихожане начали клевать носом, хотя, в сущности, речь шла о преисподней и вечных муках, а число праведников, которым предназначено было спастись, пастор довел до такой ничтожной цифры, что и спасать-то их не стоило, Том считал страницы проповеди: выйдя из церкви: он всегда знал, сколько страниц было прочитано, зато почти никогда не знал, о чем читали.
However, this time he was really interested for a little while. Однако на этот раз он заинтересовался проповедью, хотя и ненадолго.
The minister made a grand and moving picture of the assembling together of the world's hosts at the millennium when the lion and the lamb should lie down together and a little child should lead them. Проповедник нарисовал величественную и трогательную картину того, как наступит царство божие на земле и соберутся все народы, населяющие землю, и лев возляжет рядом с ягненком, а младенец поведет их.
But the pathos, the lesson, the moral of the great spectacle were lost upon the boy; he only thought of the conspicuousness of the principal character before the on-looking nations; his face lit with the thought, and he said to himself that he wished he could be that child, if it was a tame lion. Но вся возвышенная мораль и поучительность этого величественного зрелища пропали для Тома даром: он думал только о том, какая это будет выигрышная роль для главного действующего лица, да еще на глазах у всех народов; и ему самому захотелось быть этим младенцем, конечно, при условии, что лев будет ручной.
Now he lapsed into suffering again, as the dry argument was resumed. После этого его мучения возобновились, потому что дальше пошли всякие сухие рассуждения.
Presently he bethought him of a treasure he had and got it out. Но вдруг он вспомнил, какое у него имеется сокровище, и извлек его на свет.
It was a large black beetle with formidable jaws--a "pinchbug," he called it. Это был большой черный жук со страшными челюстями - "щипач", как называл его Том.
It was in a percussion-cap box. Он сидел в коробочке из-под пистонов.
The first thing the beetle did was to take him by the finger. Первым делом жук вцепился ему в палец.
A natural fillip followed, the beetle went floundering into the aisle and lit on its back, and the hurt finger went into the boy's mouth. Само собой, Том отдернул палец, жук полетел в проход между скамейками и шлепнулся на спину, а палец Том засунул в рот.
The beetle lay there working its helpless legs, unable to turn over. Жук лежал, беспомощно шевеля лапками, не в силах перевернуться.
Tom eyed it, and longed for it; but it was safe out of his reach. Том косился на него, всей душой стремясь его достать, но жук был очень далеко, так что никак нельзя было дотянуться.
Other people uninterested in the sermon found relief in the beetle, and they eyed it too. Другие прихожане, не чувствуя никакого интереса к проповеди, тоже нашли в жуке развлечение и начали искоса поглядывать на него.
Presently a vagrant poodle dog came idling along, sad at heart, lazy with the summer softness and the quiet, weary of captivity, sighing for change. Тут в церковь забежал чей-то пудель, одурелый и разморенный от летней жары и тишины. Он соскучился в заточении и жаждал перемены.
He spied the beetle; the drooping tail lifted and wagged. Завидев жука, он сразу ожил и завилял хвостом.
He surveyed the prize; walked around it; smelt at it from a safe distance; walked around it again; grew bolder, and took a closer smell; then lifted his lip and made a gingerly snatch at it, just missing it; made another, and another; began to enjoy the diversion; subsided to his stomach with the beetle between his paws, and continued his experiments; grew weary at last, and then indifferent and absent-minded. Он оглядел добычу, обошел ее кругом, обнюхал издали, еще раз обошел кругом; потом осмелел, подошел поближе и обнюхал; потом оскалил зубы и попробовал схватить жука, но промахнулся; попробовал еще и еще раз; начал входить во вкус этого занятия; улегся на живот, так чтобы жук был у него между передними лапами, и продолжал игру; наконец утомился играть с жуком и стал рассеян и невнимателен.
His head nodded, and little by little his chin descended and touched the enemy, who seized it. Он начал клевать носом, голова его опустилась, мордой он дотронулся до жука, и тот в него вцепился.
There was a sharp yelp, a flirt of the poodle's head, and the beetle fell a couple of yards away, and lit on its back once more. Раздался пронзительный визг, пудель замотал головой, жук отлетел шага на два в сторону и опять шлепнулся на спину.
The neighboring spectators shook with a gentle inward joy, several faces went behind fans and handkerchiefs, and Tom was entirely happy. Зрители по соседству тряслись от смеха, некоторые уткнулись в платки, женщины закрылись веерами, а Том был совершенно счастлив.
The dog looked foolish, and probably felt so; but there was resentment in his heart, too, and a craving for revenge. У пса был глупый вид, да он, должно быть, и чувствовал себя дураком, но в душе был полон возмущения и жаждал мести.
So he went to the beetle and began a wary attack on it again; jumping at it from every point of a circle, lighting with his fore-paws within an inch of the creature, making even closer snatches at it with his teeth, and jerking his head till his ears flapped again. Он подошел к жуку и осторожно атаковал его снова: стал ходить вокруг и бросаться на него со всех сторон, хватал лапами землю в каком-нибудь дюйме от жука, щелкал зубами еще ближе и мотал головой так, что уши болтались.
But he grew tired once more, after a while; tried to amuse himself with a fly but found no relief; followed an ant around, with his nose close to the floor, and quickly wearied of that; yawned, sighed, forgot the beetle entirely, and sat down on it. Однако немного погодя ему опять надоело играть с жуком; он погнался за мухой, но не нашел в этом ничего интересного; побежал за муравьем, держа нос у самого пола, но и это ему скоро надоело; он зевнул, вздохнул и, совсем позабыв про жука, уселся на него!
Then there was a wild yelp of agony and the poodle went sailing up the aisle; the yelps continued, and so did the dog; he crossed the house in front of the altar; he flew down the other aisle; he crossed before the doors; he clamored up the home-stretch; his anguish grew with his progress, till presently he was but a woolly comet moving in its orbit with the gleam and the speed of light. Раздался дикий вопль, полный боли, и пудель стрелой помчался по проходу; отчаянно воя, он пробежал перед алтарем, перескочил с одной стороны прохода на другую, заметался перед дверями, с воем пронесся обратно по проходу и, совсем одурев от боли, с молниеносной быстротой начал носиться по своей орбите, словно лохматая комета.
At last the frantic sufferer sheered from its course, and sprang into its master's lap; he flung it out of the window, and the voice of distress quickly thinned away and died in the distance. В конце концов обезумевший от боли страдалец прыгнул на колени к хозяину; тот выкинул его за окно, и вой, полный скорби, все ослабевая, замер где-то в отдалении.
By this time the whole church was red-faced and suffocating with suppressed laughter, and the sermon had come to a dead standstill. К этому времени все в церкви сидели с красными лицами, задыхаясь от подавленного смеха, а проповедь застыла на мертвой точке.
The discourse was resumed presently, but it went lame and halting, all possibility of impressiveness being at an end; for even the gravest sentiments were constantly being received with a smothered burst of unholy mirth, under cover of some remote pew-back, as if the poor parson had said a rarely facetious thing. Вскоре она возобновилась, но шла спотыкаясь и с перебоями, ибо не было никакой возможности заставить паству вникнуть в ее смысл: даже полные самой возвышенной скорби слова прихожане, укрывшись за высокой спинкой скамьи, встречали заглушенным взрывом нечестивого смеха, словно бедный проповедник отпустил что-то невероятно смешное.
It was a genuine relief to the whole congregation when the ordeal was over and the benediction pronounced. Для всех было истинным облегчением, когда эта пытка кончилась и проповедник благословил паству.
Tom Sawyer went home quite cheerful, thinking to himself that there was some satisfaction about divine service when there was a bit of variety in it. Том Сойер шел домой в самом веселом настроении, думая про себя, что и церковная служба бывает иногда не так уж плоха, если внести в нее хоть немножко разнообразия.
He had but one marring thought; he was willing that the dog should play with his pinchbug, but he did not think it was upright in him to carry it off. Одна только мысль огорчила его: он ничего не имел против того, чтобы пудель поиграл с его жуком, но все-таки уносить жука с собой щенок не имел никакого права.
CHAPTER VI ГЛАВА VI
MONDAY morning found Tom Sawyer miserable. В понедельник утром Том проснулся, чувствуя себя совершенно несчастным.
Monday morning always found him so--because it began another week's slow suffering in school. В понедельник утром всегда так бывало, потому что с понедельника начиналась новая неделя мучений в школе.
He generally began that day with wishing he had had no intervening holiday, it made the going into captivity and fetters again so much more odious. По понедельникам ему хотелось, чтобы в промежутке совсем не было воскресенья, тогда тюрьма и кандалы не казались бы такими ненавистными.
Tom lay thinking. Том лежал и думал.
Presently it occurred to him that he wished he was sick; then he could stay home from school. И вдруг ему пришло в голову, что недурно - было бы заболеть: тогда можно и не ходить в школу.
Here was a vague possibility. Перед ним смутно забрезжил какой-то выход.
He canvassed his system. Он исследовал свой организм.
No ailment was found, and he investigated again. Никакой хвори не нашлось, и он принялся за дело снова.
This time he thought he could detect colicky symptoms, and he began to encourage them with considerable hope. На этот раз ему показалось, что у него имеются все признаки колик в желудке, и он возложил надежду на них.
But they soon grew feeble, and presently died wholly away. Однако симптомы становились все слабее и слабее и, наконец, совсем исчезли.
He reflected further. Suddenly he discovered something. Он стал думать дальше и скоро нашел кое-что другое.
One of his upper front teeth was loose. Один верхний зуб у него шатался.
This was lucky; he was about to begin to groan, as a "starter," as he called it, when it occurred to him that if he came into court with that argument, his aunt would pull it out, and that would hurt. Поздравив себя с удачей, Том уже собрался было застонать для начала, как вдруг ему пришло в голову, что, если он явится к тетке с такой жалобой, она просто-напросто выдернет ему зуб, а это очень больно.
So he thought he would hold the tooth in reserve for the present, and seek further. Он решил оставить зуб про запас и поискать чего-нибудь еще.
Nothing offered for some little time, and then he remembered hearing the doctor tell about a certain thing that laid up a patient for two or three weeks and threatened to make him lose a finger. Довольно долго ничего не подвертывалось, потом он вспомнил, как доктор рассказывал про одну болезнь, с которой пациент недели на две, на три укладывался в постель и мог совсем остаться без пальца.
So the boy eagerly drew his sore toe from under the sheet and held it up for inspection. Он сейчас же выставил "больной" палец из-под простыни и стал его рассматривать.
But now he did not know the necessary symptoms. Только он не знал, какие должны быть симптомы болезни.
However, it seemed well worth while to chance it, so he fell to groaning with considerable spirit. Все же ему думалось, что попробовать стоит, и поэтому он принялся стонать с большим воодушевлением.
But Sid slept on unconscious. А Сид все спал, ничего не подозревая.
Tom groaned louder, and fancied that he began to feel pain in the toe. Том застонал громче, и ему показалось, что палец у него в самом деле начинает болеть.
No result from Sid. Сид и ухом не повел.
Tom was panting with his exertions by this time. Том совсем запыхался от натуги.
He took a rest and then swelled himself up and fetched a succession of admirable groans. Он перевел дух, потом собрался с силами и испустил подряд несколько самых замечательных стонов.
Sid snored on. Сид все храпел.
Tom was aggravated. Том даже рассердился.
He said, Он позвал:
"Sid, Sid!" and shook him. "Сид, Сид!" - и потряс его.
This course worked well, and Tom began to groan again. Это, конечно, подействовало, и Том опять принялся стонать.
Sid yawned, stretched, then brought himself up on his elbow with a snort, and began to stare at Tom. Сид зевнул, потянулся, чихнул, приподнялся на локте и стал глядеть на Тома.
Tom went on groaning. Том все стонал.
Sid said: Сид окликнул его:
"Tom! - Том!
Say, Tom!" [No response.] Послушай, Том! Никакого ответа.
"Here, Tom! TOM! - Да ну же! Том!
What is the matter, Tom?" Что с тобой, Том?
And he shook him and looked in his face anxiously. - И Сид схватил его за плечи, испуганно заглядывая ему в глаза.
Tom moaned out: Том простонал:
"Oh, don't, Sid. - Оставь, Сид.
Don't joggle me." Не трогай меня.
"Why, what's the matter, Tom? - Да что с тобой, Том?
I must call auntie." Я позову тетю.
"No--never mind. - Нет, не надо.
It'll be over by and by, maybe. Это, может, само пройдет.
Don't call anybody." Не зови никого.
"But I must! DON'T groan so, Tom, it's awful. - Ну как же не звать? Перестань, Том, не стони так ужасно.
How long you been this way?" И давно это с тобой?
"Hours. Ouch! - Несколько часов.
Oh, don't stir so, Sid, you'll kill me." Ох! Ой, не ворочайся так, Сид, ты меня убьешь.
"Tom, why didn't you wake me sooner? - Том, чего же ты меня раньше не разбудил?
Oh, Tom, DON'T! Ой, Том, перестань.
It makes my flesh crawl to hear you. Просто мороз по коже дерет тебя слушать.
Tom, what is the matter?" Том, да что с тобой?
"I forgive you everything, Sid. [Groan.] Everything you've ever done to me. - Я все тебе прощаю, Сид. (Стон.) Все, что ты мне сделал.
When I'm gone--" Когда я умру...
"Oh, Tom, you ain't dying, are you? - Ой, Том, ведь ты же не умираешь?
Don't, Tom--oh, don't. Не надо, Том, ой, перестань.
Maybe--" Может, еще...
"I forgive everybody, Sid. [Groan.] Tell 'em so, Sid. - Я всех прощаю, Сид. (Стон.) Так и скажи им, Сид.
And Sid, you give my window-sash and my cat with one eye to that new girl that's come to town, and tell her--" А еще, Сид, отдай мою оконную раму и одноглазого котенка этой новой девочке, что недавно приехала, и скажи ей...
But Sid had snatched his clothes and gone. Но Сид схватил в охапку свою одежду и исчез.
Tom was suffering in reality, now, so handsomely was his imagination working, and so his groans had gathered quite a genuine tone. Том и в самом деле страдал теперь, так разыгралось его воображение, поэтому его стоны звучали довольно естественно.
Sid flew down-stairs and said: Сид скатился вниз по лестнице и крикнул:
"Oh, Aunt Polly, come! - Ой, тетя Полли, идите скорей!
Tom's dying!" Том умирает.
"Dying!" - Умирает?
"Yes'm. Don't wait--come quick!" - Да, тетя, умирает! Чего же вы стоите - бегите скорей!
"Rubbage! - Пустяки!
I don't believe it!" Не верю!
But she fled up-stairs, nevertheless, with Sid and Mary at her heels. Тем не менее она стрелой понеслась наверх, а за нею по пятам Сид и Мэри.
And her face grew white, too, and her lip trembled. Лицо у нее побелело, губы дрожали.
When she reached the bedside she gasped out: Подбежав к постели, она с трудом вымолвила:
"You, Tom! - Ну, Том!
Tom, what's the matter with you?" Том! Что с тобой такое?
"Oh, auntie, I'm--" - Ой, тетечка, я...
"What's the matter with you--what is the matter with you, child?" - Что с тобой, Том, что такое с тобой случилось, мой мальчик?
"Oh, auntie, my sore toe's mortified!" - Ой, тетечка, у меня на пальце гангрена!
The old lady sank down into a chair and laughed a little, then cried a little, then did both together. Тетя Полли упала на стул и сначала засмеялась, потом заплакала, потом и то и другое вместе.
This restored her and she said: Это вернуло ей силы, и она сказала:
"Tom, what a turn you did give me. - Ну, Том, что за фокусы ты со мной вытворяешь!
Now you shut up that nonsense and climb out of this." Брось эти глупости и вставай.
The groans ceased and the pain vanished from the toe. Стоны прекратились, и боль в пальце совсем пропала.
The boy felt a little foolish, and he said: Том почувствовал себя довольно глупо и сказал:
"Aunt Polly, it SEEMED mortified, and it hurt so I never minded my tooth at all." - Тетя Полли, мне показалось, что это гангрена, и было так больно, что я совсем забыл про свой зуб.
"Your tooth, indeed! - Вот как!
What's the matter with your tooth?" А что у тебя с зубом?
"One of them's loose, and it aches perfectly awful." - Один зуб вверху шатается и болит так, что просто ужас.
"There, there, now, don't begin that groaning again. - Ну, ну, ладно, только не вздумай опять стонать.
Open your mouth. Открой рот.
Well--your tooth IS loose, but you're not going to die about that. Ну да, зуб шатается, только от этого никто еще не умирал.
Mary, get me a silk thread, and a chunk of fire out of the kitchen." Мэри, принеси мне шелковую нитку и горящую головню из кухни.
Tom said: Том сказал:
"Oh, please, auntie, don't pull it out. - Ой, тетечка, только не надо его дергать.
It don't hurt any more. Теперь он уже совсем не болит.
I wish I may never stir if it does. Помереть мне на этом месте, ни чуточки не болит.
Please don't, auntie. Пожалуйста, не надо.
I don't want to stay home from school." Я все равно пойду в школу.
"Oh, you don't, don't you? - Ах, все равно пойдешь, вот как?
So all this row was because you thought you'd get to stay home from school and go a-fishing? Так все это ты затеял только ради того, чтобы не ходить в школу, а вместо того пойти за реку?
Tom, Tom, I love you so, and you seem to try every way you can to break my old heart with your outrageousness." Ах, Том, Том, я так тебя люблю, а ты меня просто убиваешь своими дикими выходками!
By this time the dental instruments were ready. Орудия для удаления зуба были уже наготове.
The old lady made one end of the silk thread fast to Tom's tooth with a loop and tied the other to the bedpost. Тетя Полли сделала из шелковой нитки петельку, крепко обмотала ею больной зуб, а другой конец нитки привязала к кровати.
Then she seized the chunk of fire and suddenly thrust it almost into the boy's face. Потом, схватив пылающую головню, ткнула ею чуть не в самое лицо мальчику.
The tooth hung dangling by the bedpost, now. Зуб выскочил и повис, болтаясь на ниточке.
But all trials bring their compensations. Но за всякое испытание человеку полагается награда.
As Tom wended to school after breakfast, he was the envy of every boy he met because the gap in his upper row of teeth enabled him to expectorate in a new and admirable way. Когда Том шел после завтрака в школу, ему завидовали все встречные мальчики, потому что в верхнем ряду зубов у него теперь образовалась дыра, через которую можно было превосходно плевать новым и весьма замечательным способом.
He gathered quite a following of lads interested in the exhibition; and one that had cut his finger and had been a centre of fascination and homage up to this time, now found himself suddenly without an adherent, and shorn of his glory. За Томом бежал целый хвост мальчишек, интересовавшихся этим новым открытием, а мальчик с порезанным пальцем, до сих пор бывший предметом лести и поклонения, остался в полном одиночестве и лишился былой славы.
His heart was heavy, and he said with a disdain which he did not feel that it wasn't anything to spit like Tom Sawyer; but another boy said, Он был очень этим огорчен и сказал пренебрежительно, что не видит ничего особенного в том, чтобы плевать, как Том Сойер, но другой мальчик ответил только:
"Sour grapes!" and he wandered away a dismantled hero. "Зелен виноград!" - и развенчанному герою пришлось со стыдом удалиться.
Shortly Tom came upon the juvenile pariah of the village, Huckleberry Finn, son of the town drunkard. Вскоре Том повстречал юного парию Гекльберри Финна, сына первого сент-питерсбергского пьяницы.
Huckleberry was cordially hated and dreaded by all the mothers of the town, because he was idle and lawless and vulgar and bad--and because all their children admired him so, and delighted in his forbidden society, and wished they dared to be like him. Все городские маменьки от души ненавидели и презирали Гекльберри Финна за то, что он был лентяй, озорник и не признавал никаких правил, а также за то, что их дети восхищались Геком, стремились к его обществу, хотя им это строго запрещалось, и жалели о том, что им не хватает храбрости быть такими же, как он.
Tom was like the rest of the respectable boys, in that he envied Huckleberry his gaudy outcast condition, and was under strict orders not to play with him. Том наравне со всеми другими мальчиками из приличных семей завидовал положению юного отщепенца Гекльберри, с которым ему строго запрещалось водиться.
So he played with him every time he got a chance. Именно поэтому он пользовался каждым удобным случаем, чтобы поиграть с Геком.
Huckleberry was always dressed in the cast-off clothes of full-grown men, and they were in perennial bloom and fluttering with rags. Гекльберри всегда был одет в какие-нибудь обноски с чужого плеча, все в пятнах и такие драные, что лохмотья развевались по ветру.
His hat was a vast ruin with a wide crescent lopped out of its brim; his coat, when he wore one, hung nearly to his heels and had the rearward buttons far down the back; but one suspender supported his trousers; the seat of the trousers bagged low and contained nothing, the fringed legs dragged in the dirt when not rolled up. Вместо шляпы он носил какую-то просторную рвань, от полей которой был откромсан большой кусок в виде полумесяца; сюртук, если он имелся, доходил чуть не до пяток, причем задние пуговицы приходились гораздо ниже спины; штаны держались на одной подтяжке и висели сзади мешком, а обтрепанные штанины волочились по грязи, если Гек не закатывал их выше колен.
Huckleberry came and went, at his own free will. Г екльберри делал, что хотел, никого не спрашиваясь.
He slept on doorsteps in fine weather and in empty hogsheads in wet; he did not have to go to school or to church, or call any being master or obey anybody; he could go fishing or swimming when and where he chose, and stay as long as it suited him; nobody forbade him to fight; he could sit up as late as he pleased; he was always the first boy that went barefoot in the spring and the last to resume leather in the fall; he never had to wash, nor put on clean clothes; he could swear wonderfully. В сухую погоду он ночевал на чьем-нибудь крыльце, а если шел дождик, то в пустой бочке; ему не надо было ходить ни в школу, ни в церковь, не надо было никого слушаться: захочет - пойдет ловить рыбу или купаться когда вздумает и просидит на реке сколько вздумает; никто не запрещал ему драться; ему можно было гулять до самой поздней ночи; весной он первый выходил на улицу босиком и последний обувался осенью; ему не надо было ни умываться, ни одеваться во все чистое; и ругаться тоже он был мастер.
In a word, everything that goes to make life precious that boy had. Словом, у этого оборванца было все, что придает жизни цену.
So thought every harassed, hampered, respectable boy in St. Petersburg. Так думали все задерганные, замученные мальчики из приличных семей в Сент-Питерсберге.
Tom hailed the romantic outcast: Том окликнул этого романтического бродягу:
"Hello, Huckleberry!" - Здравствуй, Гекльберри!
"Hello yourself, and see how you like it." - Здравствуй и ты, коли не шутишь.
"What's that you got?" - Что это у тебя?
"Dead cat." - Дохлая кошка.
"Lemme see him, Huck. - Дай-ка поглядеть, Гек.
My, he's pretty stiff. Вот здорово окоченела!
Where'd you get him?" Где ты ее взял?
"Bought him offn a boy." - Купил у одного мальчишки.
"What did you give?" - А что дал?
"I give a blue ticket and a bladder that I got at the slaughter-house." - Синий билетик и бычий пузырь; а пузырь я достал на бойне.
"Where'd you get the blue ticket?" - Откуда у тебя синий билетик?
"Bought it offn Ben Rogers two weeks ago for a hoop-stick." - Купил у Бена Роджерса за палку для обруча.
"Say--what is dead cats good for, Huck?" - Слушай, Гек, а на что годится дохлая кошка?
"Good for? - На что годится?
Cure warts with." Сводить бородавки.
"No! Is that so? - Ну вот еще!
I know something that's better." Я знаю средство получше.
"I bet you don't. - Знаешь ты, как же!
What is it?" Говори, какое?
"Why, spunk-water." - А гнилая вода.
"Spunk-water! - Гнилая вода!
I wouldn't give a dern for spunk-water." Ни черта не стоит твоя гнилая вода.
"You wouldn't, wouldn't you? - Не стоит, по-твоему?
D'you ever try it?" А ты пробовал?
"No, I hain't. - Нет, я не пробовал.
But Bob Tanner did." А вот Боб Таннер пробовал.
"Who told you so!" - Кто это тебе сказал?
"Why, he told Jeff Thatcher, and Jeff told Johnny Baker, and Johnny told Jim Hollis, and Jim told Ben Rogers, and Ben told a nigger, and the nigger told me. - Как кто? Он сказал Джефу Тэтчеру, а Джеф сказал Джонни Бэккеру, а Джонни сказал Джиму Холлису, а Джим сказал Бену Роджерсу, а Бен сказал одному негру, а негр сказал мне.
There now!" Вот как было дело!
"Well, what of it? - Так что же из этого?
They'll all lie. Все они врут.
Leastways all but the nigger. То есть все, кроме негра.
I don't know HIM. But I never see a nigger that WOULDN'T lie. Его я не знаю, только я в жизни не видывал такого негра, чтобы не врал.
Shucks! Чушь!
Now you tell me how Bob Tanner done it, Huck." Ты лучше расскажи, как Боб Таннер это делал.
"Why, he took and dipped his hand in a rotten stump where the rain-water was." - Известно как: взял да и засунул руки в гнилой пень, где набралась дождевая вода.
"In the daytime?" - Днем?
"Certainly." - А то когда же еще.
"With his face to the stump?" - И ЛИЦОМ К ПНЮ?
"Yes. - Ну да.
Least I reckon so." То есть я так думаю.
"Did he say anything?" - Он говорил что-нибудь?
"I don't reckon he did. - Нет, кажется, ничего не говорил.
I don't know." Не знаю.
"Aha! - Ага!
Talk about trying to cure warts with spunk-water such a blame fool way as that! Ну какой же дурак сводит так бородавки!
Why, that ain't a-going to do any good. Ничего не выйдет.
You got to go all by yourself, to the middle of the woods, where you know there's a spunk-water stump, and just as it's midnight you back up against the stump and jam your hand in and say: Надо пойти совсем одному в самую чащу леса, где есть гнилой пень, и ровно в полночь стать к нему спиной, засунуть руку в воду и сказать:
'Barley-corn, barley-corn, injun-meal shorts, Spunk-water, spunk-water, swaller these warts,' and then walk away quick, eleven steps, with your eyes shut, and then turn around three times and walk home without speaking to anybody. Because if you speak the charm's busted." Ячмень, ячмень, рассыпься, индейская еда, сведи мне бородавки, гнилая вода... - йотом быстро отойти на одиннадцать шагов с закрытыми глазами, повернуться три раза на месте, а после того идти домой и ни с кем не разговаривать: если с кем-нибудь заговоришь, то ничего не подействует.
"Well, that sounds like a good way; but that ain't the way Bob Tanner done." - Да, вот это похоже на дело. Только Боб Таннер сводил не так.
"No, sir, you can bet he didn't, becuz he's the wartiest boy in this town; and he wouldn't have a wart on him if he'd knowed how to work spunk-water. - Ну еще бы, конечно, не так: то-то у него и бородавок уйма, как ни у кого другого во всем городе; а если б он знал, как обращаться с гнилой водой, то ни одной не было бы.
I've took off thousands of warts off of my hands that way, Huck. Я и сам свел, пропасть бородавок таким способом, Гек.
I play with frogs so much that I've always got considerable many warts. Я ведь много вожусь с лягушками, оттого у меня всегда бородавки.
Sometimes I take 'em off with a bean." А то еще я свожу их гороховым стручком.
"Yes, bean's good. - Верно, стручком тоже хорошо.
I've done that." Я тоже так делал.
"Have you? - Да ну?
What's your way?" А как же ты сводил стручком?
"You take and split the bean, and cut the wart so as to get some blood, and then you put the blood on one piece of the bean and take and dig a hole and bury it 'bout midnight at the crossroads in the dark of the moon, and then you burn up the rest of the bean. - Берешь стручок, лущишь зерна, потом режешь бородавку, чтоб показалась кровь, капаешь кровью на половину стручка, роешь ямку и зарываешь стручок на перекрестке в новолуние, ровно в полночь, а другую половинку надо сжечь.
You see that piece that's got the blood on it will keep drawing and drawing, trying to fetch the other piece to it, and so that helps the blood to draw the wart, and pretty soon off she comes." Понимаешь, та половинка, на которой кровь, будет все время притягивать другую, а кровь тянет к себе бородавку, оттого она исходит очень скоро.
"Yes, that's it, Huck--that's it; though when you're burying it if you say - Да, Гек, что верно, то верно; только когда зарываешь, надо еще говорить:
'Down bean; off wart; come no more to bother me!' it's better. "Стручок в яму, бородавка прочь с руки, возвращаться не моги!" - так будет крепче.
That's the way Joe Harper does, and he's been nearly to Coonville and most everywheres. Джо Гарпер тоже так делает, а он, знаешь, где только не был!
But say--how do you cure 'em with dead cats?" Даже до самого Кунвилля доезжал.
"Why, you take your cat and go and get in the graveyard 'long about midnight when somebody that was wicked has been buried; and when it's midnight a devil will come, or maybe two or three, but you can't see 'em, you can only hear something like the wind, or maybe hear 'em talk; and when they're taking that feller away, you heave your cat after 'em and say, Ну, а как же это их сводят дохлой кошкой? - Как? Очень просто: берешь кошку и идешь на кладбище в полночь, после того как там похоронили какого-нибудь большого грешника; ровно в полночь явится черт, а может, два или три; ты их, конечно, не увидишь, услышишь только, - будто ветер шумит, а может, услышишь, как они разговаривают; вот когда они потащат грешника, тогда и надо бросить кошку им вслед и сказать:
'Devil follow corpse, cat follow devil, warts follow cat, I'm done with ye!' "Черт за мертвецом, кошка за чертом, бородавка за кошкой, я не я, и бородавка не моя!"
That'll fetch ANY wart." Ни одной бородавки не останется!
"Sounds right. - Похоже на дело.
D'you ever try it, Huck?" Ты сам когда-нибудь пробовал, Гек?
"No, but old Mother Hopkins told me." - Нет, а слыхал от старухи Гопкинс.
"Well, I reckon it's so, then. - Ну, тогда это так и есть.
Becuz they say she's a witch." Все говорят, что она ведьма.
"Say! - Говорят!
Why, Tom, I KNOW she is. Я наверно знаю, что она ведьма.
She witched pap. Она околдовала отца.
Pap says so his own self. Он мне сам сказал.
He come along one day, and he see she was a-witching him, so he took up a rock, and if she hadn't dodged, he'd a got her. Идет он как-то и видит, что она на него напускает порчу, тогда он схватил камень, да как пустит в нее, - и попал бы, если б она не увернулась.
Well, that very night he rolled offn a shed wher' he was a layin drunk, and broke his arm." И что же ты думаешь, в ту же ночь он забрался пьяный на крышу сарая, и свалился оттуда, и сломал себе руку.
"Why, that's awful. - Страсть какая!
How did he know she was a-witching him?" А почем же он узнал, что она на него порчу напускает?
"Lord, pap can tell, easy. - Господи, отец это мигом узнает.
Pap says when they keep looking at you right stiddy, they're a-witching you. Он говорит: когда ведьма глядит на тебя в упор -значит, околдовывает.
Specially if they mumble. Особенно если что-нибудь бормочет.
Becuz when they mumble they're saying the Lord's Prayer backards." Потому что если ведьмы бормочут, так это они читают "Отче наш" задом наперед.
"Say, Hucky, when you going to try the cat?" - Слушай, Г ек, ты когда думаешь пробовать кошку?
"To-night. - Нынче ночью.
I reckon they'll come after old Hoss Williams to-night." По-моему, черти должны нынче прийти за старым хрычом Вильямсом.
"But they buried him Saturday. - А ведь его похоронили в субботу.
Didn't they get him Saturday night?" Разве они не забрали его в субботу ночью?
"Why, how you talk! - Чепуху ты говоришь!
How could their charms work till midnight?--and THEN it's Sunday. Да разве колдовство может подействовать до полуночи? А там уж и воскресенье.
Devils don't slosh around much of a Sunday, I don't reckon." Не думаю, чтобы чертям можно было везде шляться по воскресеньям.
"I never thought of that. - Я как-то не подумал.
That's so. Это верно.
Lemme go with you?" А меня возьмешь?
"Of course--if you ain't afeard." - Возьму, если не боишься.
"Afeard! - Боюсь!
' Tain't likely. Еще чего!
Will you meow?" Ты мне мяукнешь?
"Yes--and you meow back, if you get a chance. - Да, и ты мне тоже мяукни, если можно будет.
Last time, you kep' me a-meowing around till old Hays went to throwing rocks at me and says А то прошлый раз я тебе мяукал-мяукал, пока старик Гэйс не начал швырять в меня камнями, да еще говорит:
'Dern that cat!' and so I hove a brick through his window--but don't you tell." "Черт бы драл эту кошку!" А я ему запустил кирпичом в окно, - только ты не говори никому.
"I won't. - Ладно, не скажу.
I couldn't meow that night, becuz auntie was watching me, but I'll meow this time. Тогда мне нельзя было мяукать, за мной тетя следила, а сегодня я мяукну.
Say--what's that?" Послушай, а это что у тебя?
"Nothing but a tick." - Ничего особенного, клещ.
"Where'd you get him?" - Где ты его взял?
"Out in the woods." - Там, в лесу.
"What'll you take for him?" - Что ты за него просишь?
"I don't know. - Не знаю.
I don't want to sell him." Не хочется продавать.
"All right. - Не хочешь - не надо.
It's a mighty small tick, anyway." Да и клещ какой-то уже очень маленький.
"Oh, anybody can run a tick down that don't belong to them. - Конечно, чужого клеща охаять ничего не стоит.
I'm satisfied with it. А я своим клещом доволен.
It's a good enough tick for me." По мне, и этот хорош.
"Sho, there's ticks a plenty. - Клещей везде сколько хочешь.
I could have a thousand of 'em if I wanted to." Я сам хоть тысячу наберу, если вздумаю.
"Well, why don't you? - Так чего же не наберешь?
Becuz you know mighty well you can't. Отлично знаешь, что не найдешь ни одного.
This is a pretty early tick, I reckon. Это самый ранний клещ.
It's the first one I've seen this year." Первого в этом году вижу.
"Say, Huck--I'll give you my tooth for him." - Слушай, Гек, я тебе отдам за него свой зуб.
"Less see it." - Ну-ка, покажи.
Tom got out a bit of paper and carefully unrolled it. Том вытащил и осторожно развернул бумажку с зубом.
Huckleberry viewed it wistfully. Гекльберри с завистью стал его разглядывать.
The temptation was very strong. Искушение было слишком велико.
At last he said: Наконец он сказал:
"Is it genuwyne?" - А он настоящий?
Tom lifted his lip and showed the vacancy. Том приподнял губу и показал пустое место.
"Well, all right," said Huckleberry, "it's a trade." - Ну ладно, - сказал Гекльберри, - по рукам!
Tom enclosed the tick in the percussion-cap box that had lately been the pinchbug's prison, and the boys separated, each feeling wealthier than before. Том посадил клеща в коробочку из-под пистонов, где сидел раньше жук, и мальчики расстались, причем каждый из них чувствовал, что разбогател.
When Tom reached the little isolated frame schoolhouse, he strode in briskly, with the manner of one who had come with all honest speed. Дойдя до бревенчатого школьного домика, стоявшего поодаль от других, Том вошел туда шагом человека, который торопится изо всех сил.
He hung his hat on a peg and flung himself into his seat with business-like alacrity. Он повесил шляпу на гвоздь и с деловитым видом бойко прошмыгнул на свое место.
The master, throned on high in his great splint-bottom arm-chair, was dozing, lulled by the drowsy hum of study. Учитель, восседавший на кафедре в большом плетеном кресле, дремал, убаюканный сонным гудением класса.
The interruption roused him. Появление Тома разбудило его.
"Thomas Sawyer!" - Томас Сойер!
Tom knew that when his name was pronounced in full, it meant trouble. Том знал, что когда его имя произносят полностью, это предвещает какую-нибудь неприятность.
"Sir!" - Я здесь, сэр.
"Come up here. - Подойдите ближе.
Now, sir, why are you late again, as usual?" По обыкновению, вы опять опоздали? Почему?
Tom was about to take refuge in a lie, when he saw two long tails of yellow hair hanging down a back that he recognized by the electric sympathy of love; and by that form was THE ONLY VACANT PLACE on the girls' side of the schoolhouse. Том хотел было соврать, чтобы избавиться от наказания, но тут увидел две длинные золотистые косы и спину, которую он узнал мгновенно благодаря притягательной силе любви. Единственное свободное место во всем классе было рядом с этой девочкой.
He instantly said: Не задумываясь ни на миг, он сказал:
"I STOPPED TO TALK WITH HUCKLEBERRY FINN!" - Я остановился на минуту поговорить с Гекльберри Финном!
The master's pulse stood still, and he stared helplessly. Учителя чуть не хватил удар, он растерянно взирал на Тома.
The buzz of study ceased. Гудение в классе прекратилось.
The pupils wondered if this foolhardy boy had lost his mind. Ученики подумывали, уж не рехнулся ли этот отчаянный малый.
The master said: Учитель переспросил:
"You--you did what?" - Вы... Что вы сделали?
"Stopped to talk with Huckleberry Finn." - Остановился поговорить с Гекльберри Финном.
There was no mistaking the words. Никакой ошибки быть не могло.
"Thomas Sawyer, this is the most astounding confession I have ever listened to. - Томас Сойер, это самое поразительное признание, какое я только слышал.
No mere ferule will answer for this offence. Одной линейки мало за такой проступок.
Take off your jacket." Снимите вашу куртку.
The master's arm performed until it was tired and the stock of switches notably diminished. Рука учителя трудилась до полного изнеможения, пока не изломались все прутья.
Then the order followed: После чего был отдан приказ:
"Now, sir, go and sit with the girls! - А теперь, сэр, ступайте и сядьте с девочками!
And let this be a warning to you." Пусть это будет для вас уроком.
The titter that rippled around the room appeared to abash the boy, but in reality that result was caused rather more by his worshipful awe of his unknown idol and the dread pleasure that lay in his high good fortune. Смешок, волной промчавшийся по классу, казалось, смутил Тома; на самом же деле это было не смущение, а почтительная робость перед новым божеством и страх, смешанный с радостью, которую сулила такая необыкновенная удача.
He sat down upon the end of the pine bench and the girl hitched herself away from him with a toss of her head. Он сел на самый конец сосновой скамьи, а девочка, вздернув носик, отодвинулась от него подальше.
Nudges and winks and whispers traversed the room, but Tom sat still, with his arms upon the long, low desk before him, and seemed to study his book. Все кругом шептались, подталкивали друг друга и перемигивались; однако Том сидел смирно, положив руки перед собой на длинную низкую парту и, повидимому, с головой уйдя в книгу.
By and by attention ceased from him, and the accustomed school murmur rose upon the dull air once more. Мало-помалу на него перестали смотреть, и привычное школьное жужжанье опять воцарилось в сонном воздухе.
Presently the boy began to steal furtive glances at the girl. Том начал украдкой поглядывать на девочку.
She observed it, "made a mouth" at him and gave him the back of her head for the space of a minute. Она это заметила, презрительно поджала губы и на минуту даже повернулась к Тому спиной.
When she cautiously faced around again, a peach lay before her. Когда же она опять осторожно обернулась, перед ней очутился персик.
She thrust it away. Она его отодвинула.
Tom gently put it back. Том тихонько подвинул персик обратно.
She thrust it away again, but with less animosity. Она опять его оттолкнула, но уже не так враждебно.
Tom patiently returned it to its place. Том, не теряя терпения, положил персик на старое место.
Then she let it remain. Она его не тронула.
Tom scrawled on his slate, Том нацарапал на грифельной доске:
"Please take it—I got more." "Пожалуйста, возьмите - у меня есть еще".
The girl glanced at the words, but made no sign. Девочка посмотрела на доску, но ничего не ответила.
Now the boy began to draw something on the slate, hiding his work with his left hand. Тогда Том принялся рисовать что-то на доске, прикрывая свое произведение левой рукой.
For a time the girl refused to notice; but her human curiosity presently began to manifest itself by hardly perceptible signs. Сначала девочка не хотела ничего замечать, потом женское любопытство взяло верх, что можно было заметить по некоторым признакам.
The boy worked on, apparently unconscious. Том по-прежнему рисовал, как будто ничего не видя.
The girl made a sort of noncommittal attempt to see, but the boy did not betray that he was aware of it. Девочка попробовала исподтишка взглянуть на рисунок, но он ничем не показал, что замечает это.
At last she gave in and hesitatingly whispered: Наконец она сдалась и нерешительно шепнула:
"Let me see it." - Можно мне посмотреть?
Tom partly uncovered a dismal caricature of a house with two gable ends to it and a corkscrew of smoke issuing from the chimney. Том приоткрыл карикатурный домик с двумя коньками на крыше и трубой, из которой дым выходил штопором.
Then the girl's interest began to fasten itself upon the work and she forgot everything else. Девочка так увлеклась рисованием Тома, что забыла обо всем на свете.
When it was finished, she gazed a moment, then whispered: После того как рисунок был окончен, она посмотрела на него с минуту и сказала:
"It's nice--make a man." - Как хорошо! А теперь нарисуйте человечка.
The artist erected a man in the front yard, that resembled a derrick. Художник изобразил перед домом человечка, похожего на подъемный кран.
He could have stepped over the house; but the girl was not hypercritical; she was satisfied with the monster, and whispered: Он мог бы перешагнуть через дом, но девочка судила не слишком строго - она осталась очень довольна этим страшилищем и прошептала:
"It's a beautiful man--now make me coming along." - Какой красивый! А теперь нарисуйте меня.
Tom drew an hour-glass with a full moon and straw limbs to it and armed the spreading fingers with a portentous fan. Том нарисовал песочные часы, увенчанные полной луной, приделал к ним ручки и ножки в виде соломинок и вооружил растопыренные пальцы огромным веером.
The girl said: Девочка сказала:
"It's ever so nice--I wish I could draw." - Ах, как хорошо! Жалко, что я не умою рисовать.
"It's easy," whispered Tom, "I'll learn you." - Это легко, - прошептал Том, - я вас научу.
"Oh, will you? - Правда, научите?
When?" А когда?
"At noon. - В большую перемену.
Do you go home to dinner?" Вы пойдете домой обедать?
"I'll stay if you will." - Я могу остаться, если хотите.
"Good--that's a whack. - Вот это здорово!
What's your name?" А как вас зовут?
"Becky Thatcher. - Бекки Тэтчер.
What's yours? А вас?
Oh, I know. It's Thomas Sawyer." Ах, я знаю: Томас Сойер.
"That's the name they lick me by. - Это когда меня хотят выдрать.
I'm Tom when I'm good. А если я хорошо себя веду - Том.
You call me Tom, will you?" Зовите меня Том, ладно?
"Yes." - Ну что ж.
Now Tom began to scrawl something on the slate, hiding the words from the girl. Том принялся царапать что-то на доске, закрывая написанное от Бекки.
But she was not backward this time. She begged to see. На этот раз она, не стесняясь, попросила показать, что это такое.
Tom said: Том ответил:
"Oh, it ain't anything." - Да так, ничего особенного.
"Yes it is." - Нет, покажите.
"No it ain't. - Да не стоит.
You don't want to see." Вам будет неинтересно.
"Yes I do, indeed I do. - Нет, интересно.
Please let me." Покажите, пожалуйста.
"You'll tell." - Вы про меня расскажете.
"No I won't--deed and deed and double deed won't." - Нет, не расскажу. Ну вот вам честное-пречестное, ну самое честное, что не расскажу.
"You won't tell anybody at all? - Никому-никому не скажете?
Ever, as long as you live?" Никогда, до самой смерти?
"No, I won't ever tell ANYbody. - Никому на свете.
Now let me." А теперь показывайте.
"Oh, YOU don't want to see!" - Да вам же, право, неинтересно!
"Now that you treat me so, I WILL see." - Ну, если вы так со мной обращаетесь, то я сама посмотрю.
And she put her small hand upon his and a little scuffle ensued, Tom pretending to resist in earnest but letting his hand slip by degrees till these words were revealed: Она схватила своей маленькой ручкой руку Тома, последовала небольшая борьба, причем Том делал вид, будто сопротивляется, а сам мало-помалу отодвигал свою руку, пока не показались слова:
"I LOVE YOU." "Oh, you bad thing!" "Я вас люблю! " - Ах, какой вы противный!
And she hit his hand a smart rap, but reddened and looked pleased, nevertheless. - И она проворно шлепнула Тома по руке, но все-таки покраснела, и вообще было видно, что она очень довольна.
Just at this juncture the boy felt a slow, fateful grip closing on his ear, and a steady lifting impulse. В эту минуту мальчик почувствовал, как чья-то сильная рука медленно и неуклонно сжимает его ухо и тянет кверху и вперед.
In that wise he was borne across the house and deposited in his own seat, under a peppering fire of giggles from the whole school. Таким порядком его провели через весь класс и водворили на старое место под перекрестным огнем хихиканья.
Then the master stood over him during a few awful moments, and finally moved away to his throne without saying a word. После этого учитель простоял над ним несколько тягостных мгновений, наконец отошел прочь, к своему трону, так и не сказав ни слова.
But although Tom's ear tingled, his heart was jubilant. И хотя ухо Тома горело, сердце его было полно ликования.
As the school quieted down Tom made an honest effort to study, but the turmoil within him was too great. После того как в классе все утихло, Том сделал честную попытку учить уроки, но был для этого слишком взволнован.
In turn he took his place in the reading class and made a botch of it; then in the geography class and turned lakes into mountains, mountains into rivers, and rivers into continents, till chaos was come again; then in the spelling class, and got "turned down," by a succession of mere baby words, till he brought up at the foot and yielded up the pewter medal which he had worn with ostentation for months. Когда дошла до него очередь читать вслух, он опозорился, потом, отвечая по географии, превращал озера в горные хребты, хребты в реки и реки в материки, так что на земле снова водворился хаос; потом, когда писали диктант, он наделал ошибок в самых простых словах, известных всякому младенцу, оказался на последнем месте, и оловянная медаль за правописание, которую он носил всем напоказ несколько месяцев подряд, перешла к другому ученику.
CHAPTER VII ГЛАВА VII
THE harder Tom tried to fasten his mind on his book, the more his ideas wandered. Чем больше Том старался сосредоточиться на уроке, тем больше приходили в разброд его мысли.
So at last, with a sigh and a yawn, he gave it up. Наконец Том вздохнул, зевнул и бросил читать.
It seemed to him that the noon recess would never come. Ему казалось, что большая перемена никогда не начнется.
The air was utterly dead. Воздух был совершенно неподвижен.
There was not a breath stirring. Не чувствовалось ни малейшего ветерка.
It was the sleepiest of sleepy days. Из всех скучных дней это был самый скучный.
The drowsing murmur of the five and twenty studying scholars soothed the soul like the spell that is in the murmur of bees. Усыпляющее бормотанье двадцати пяти усердно зубривших учеников навевало дремоту, как жужжанье пчел.
Away off in the flaming sunshine, Cardiff Hill lifted its soft green sides through a shimmering veil of heat, tinted with the purple of distance; a few birds floated on lazy wing high in the air; no other living thing was visible but some cows, and they were asleep. Там, за окном, в жарком солнечном блеске, сквозь струистый от зноя воздух, чуть лиловый в отдалении, зеленели курчавые склоны Кардифской горы; две-три птицы, распластав крылья, лениво парили высоко в небе; на улице не видно было ни одной живой души, кроме нескольких коров, да и те дремали.
Tom's heart ached to be free, or else to have something of interest to do to pass the dreary time. Душа Тома рвалась на волю, рвалась к чему-нибудь такому, что оживило бы его, помогло скоротать эти скучные часы.
His hand wandered into his pocket and his face lit up with a glow of gratitude that was prayer, though he did not know it. Его рука полезла в карман, и лицо просияло радостной, почти молитвенной улыбкой.
Then furtively the percussion-cap box came out. He released the tick and put him on the long flat desk. Потихоньку он извлек на свет коробочку из-под пистонов, взял клеща и выпустил его на длинную плоскую парту.
The creature probably glowed with a gratitude that amounted to prayer, too, at this moment, but it was premature: for when he started thankfully to travel off, Tom turned him aside with a pin and made him take a new direction. Клещ, должно быть, тоже просиял радостной, почти молитвенной улыбкой, но это было преждевременно: как только он, преисполнившись благодарности, пустился наутек, Том загородил ему дорогу булавкой я заставил свернуть в сторону.
Tom's bosom friend sat next him, suffering just as Tom had been, and now he was deeply and gratefully interested in this entertainment in an instant. Закадычный друг Тома сидел рядом с ним, страдая так же, как страдал недавно Том, а теперь он живо заинтересовался развлечением и с благодарностью принял в нем участие.
This bosom friend was Joe Harper. Этот закадычный друг был Джо Гарпер.
The two boys were sworn friends all the week, and embattled enemies on Saturdays. Обыкновенно мальчики дружили всю неделю, а в воскресенье шли друг на друга войной.
Joe took a pin out of his lapel and began to assist in exercising the prisoner. Джо вынул булавку из лацкана курточки и тоже помог муштровать пленного.
The sport grew in interest momently. Игра с каждой минутой становилась все интереснее.
Soon Tom said that they were interfering with each other, and neither getting the fullest benefit of the tick. Скоро Тому показалось, что вдвоем они только мешают друг другу и ни тому, ни другому нет настоящего удовольствия от клеща.
So he put Joe's slate on the desk and drew a line down the middle of it from top to bottom. Он положил на парту грифельную доску Джо Гарпера и разделил ее пополам, проведя черту сверху донизу.
"Now," said he, "as long as he is on your side you can stir him up and I'll let him alone; but if you let him get away and get on my side, you're to leave him alone as long as I can keep him from crossing over." - Вот, - сказал он, - пока клещ на твоей стороне, можешь подгонять его булавкой, я его трогать не стану; а если ты его упустишь и он перебежит на мою сторону, так уж ты его не трогай, тогда я его буду гонять.
"All right, go ahead; start him up." - Ладно, валяй; выпускай клеща.
The tick escaped from Tom, presently, and crossed the equator. Клещ очень скоро ушел от Тома и пересек экватор.
Joe harassed him awhile, and then he got away and crossed back again. Джо его немножко помучил, а потом клещ от него сбежал и опять перешел границу.
This change of base occurred often. Он то и дело перебегал с места на место.
While one boy was worrying the tick with absorbing interest, the other would look on with interest as strong, the two heads bowed together over the slate, and the two souls dead to all things else. Пока один из мальчиков с увлечением гонял клеща, весь уйдя в это занятие, другой смотрел с таким же увлечением - обе головы склонились над доской, обе души умерли для всего остального на свете.
At last luck seemed to settle and abide with Joe. Под конец счастье как будто повалило Джо Гарперу.
The tick tried this, that, and the other course, and got as excited and as anxious as the boys themselves, but time and again just as he would have victory in his very grasp, so to speak, and Tom's fingers would be twitching to begin, Joe's pin would deftly head him off, and keep possession. Клещ бросался то туда, то сюда и, как видно, взволновался и растревожился не меньше самих мальчиков. Победа вот-вот готова была перейти к Тому; у него уже руки чесались подтолкнуть клеща, но тут Джо Гарпер ловко направил клеща булавкой в другую сторону, и клещ остался в его владении.
At last Tom could stand it no longer. В конце концов Том не вытерпел.
The temptation was too strong. Искушение было слишком сильно.
So he reached out and lent a hand with his pin. Он протянул руку и подтолкнул клеща булавкой.
Joe was angry in a moment. Джо сразу вспылил.
Said he: Он сказал:
"Tom, you let him alone." - Том, оставь клеща в покое.
"I only just want to stir him up a little, Joe." - Я только хотел расшевелить его чуточку...
"No, sir, it ain't fair; you just let him alone." - Нет, сэр, это нечестно; оставьте его в покое.
"Blame it, I ain't going to stir him much." - Да ведь я только чуть-чуть!
"Let him alone, I tell you." - Оставь клеща в покое, говорят тебе!
"I won't!" - Не оставлю!
"You shall--he's on my side of the line." - Придется оставить - он на моей стороне!
"Look here, Joe Harper, whose is that tick?" - Послушай-ка, Джо Гарпер, чей это клещ?
"I don't care whose tick he is--he's on my side of the line, and you sha'n't touch him." - А мне наплевать, чей бы ни был! На моей стороне, значит, не смей трогать.
"Well, I'll just bet I will, though. - А я все равно буду.
He's my tick and I'll do what I blame please with him, or die!" Клещ мой, что хочу, то с ним и делаю, вот и все.
A tremendous whack came down on Tom's shoulders, and its duplicate on Joe's; and for the space of two minutes the dust continued to fly from the two jackets and the whole school to enjoy it. Страшный удар обрушился на плечи Тома, и второй, совершенно такой же, - на плечи Джо; минуты две подряд пыль летела во все стороны из их курточек, и все школьники веселились, глядя на них.
The boys had been too absorbed to notice the hush that had stolen upon the school awhile before when the master came tiptoeing down the room and stood over them. Мальчики так увлеклись игрой, что не заметили, как весь класс притих, когда учитель, прокравшись на цыпочках через всю комнату, остановился около них.
He had contemplated a good part of the performance before he contributed his bit of variety to it. Он довольно долго смотрел на представление, прежде чем внести в него некоторую долю разнообразия.
When school broke up at noon, Tom flew to Becky Thatcher, and whispered in her ear: Когда школьников отпустили на большую перемену, Том подбежал к Бекки Тэтчер и шепнул ей:
"Put on your bonnet and let on you're going home; and when you get to the corner, give the rest of 'em the slip, and turn down through the lane and come back. - Наденьте шляпку, как будто идете домой, а когда дойдете до угла, как-нибудь отстаньте от других девочек, сверните в переулок и приходите обратно.
I'll go the other way and come it over 'em the same way." А я пойду другой дорогой и тоже так сделаю, удеру от своих.
So the one went off with one group of scholars, and the other with another. Так они сделали - он пошел с одной группой школьников, она - с другой.
In a little while the two met at the bottom of the lane, and when they reached the school they had it all to themselves. Через несколько минут оба встретились в конце переулка и вернулись в школу, где, кроме них, не осталось никого.
Then they sat together, with a slate before them, and Tom gave Becky the pencil and held her hand in his, guiding it, and so created another surprising house. Они сели вдвоем за одну парту, положили перед собой грифельную доску. Том дал Бекки грифель и стал водить ее рукой по доске, показывая ей, как надо рисовать, и таким путем соорудил еще один замечательный домик.
When the interest in art began to wane, the two fell to talking. Потом интерес к искусству несколько ослабел, и они разговорились.
Tom was swimming in bliss. Том плавал в блаженстве.
He said: Он спросил Бекки:
"Do you love rats?" - Вы любите крыс?
"No! I hate them!" - Нет, терпеть их не могу.
"Well, I do, too--LIVE ones. - Ну да, живых и я тоже.
But I mean dead ones, to swing round your head with a string." А я говорю про дохлых - чтобы вертеть вокруг головы на веревочке.
"No, I don't care for rats much, anyway. - Нет, крыс я вообще не очень люблю.
What I like is chewing-gum." Я больше люблю жевать резинку.
"Oh, I should say so! - Ну еще бы, и я тоже.
I wish I had some now." Хорошо бы сейчас пожевать.
"Do you? - Хотите?
I've got some. У меня есть немножко.
I'll let you chew it awhile, but you must give it back to me." Я дам вам пожевать, только вы потом отдайте.
That was agreeable, so they chewed it turn about, and dangled their legs against the bench in excess of contentment. Том согласился, и они стали жевать резинку по очереди, болтая ногами от избытка удовольствия.
"Was you ever at a circus?" said Tom. - Вы бывали когда-нибудь в цирке? - спросил Том.
"Yes, and my pa's going to take me again some time, if I'm good." - Да, и папа сказал, что еще меня поведет, если я буду хорошо учиться.
"I been to the circus three or four times--lots of times. - А я сколько раз бывал, три или даже четыре раза.
Church ain't shucks to a circus. Церковь дрянь по сравнению с цирком.
There's things going on at a circus all the time. В цирке все время что-нибудь представляют.
I'm going to be a clown in a circus when I grow up." Когда я вырасту, то пойду в клоуны.
"Oh, are you! - Да?
That will be nice. Вот будет хорошо!
They're so lovely, all spotted up." Они очень красивые, все в пестром.
"Yes, that's so. - Это верно.
And they get slathers of money--most a dollar a day, Ben Rogers says. И денег загребают кучу. Бен Роджерс говорит, будто бы по целому доллару в день.
Say, Becky, was you ever engaged?" Послушайте, Бекки, вы были когда-нибудь помолвлены?
"What's that?" - А что это значит?
"Why, engaged to be married." - Ну как же, помолвлены, чтобы выйти замуж.
"No." - Нет, никогда.
"Would you like to?" - А вам хотелось бы?
"I reckon so. - Пожалуй.
I don't know. Я, право, не знаю.
What is it like?" А на что это похоже?
"Like? - На что похоже?
Why it ain't like anything. Да ни на что не похоже.
You only just tell a boy you won't ever have anybody but him, ever ever ever, and then you kiss and that's all. Вы просто говорите мальчику, что никогда, никогда ни за кого другого не выйдете, потом целуетесь, вот и все.
Anybody can do it." Это кто угодно сумеет.
"Kiss? - Целуетесь?
What do you kiss for?" А для чего же целоваться?
"Why, that, you know, is to--well, they always do that." - Ну, знаете ли, это для того... да просто потому, что все так делают.
"Everybody?" - Все?
"Why, yes, everybody that's in love with each other. - Ну конечно, все, кто влюблен друг в друга.
Do you remember what I wrote on the slate?" Вы помните, что я написал на доске?
"Ye--yes." - Д-да.
"What was it?" - Ну что?
"I sha'n't tell you." - Не скажу.
"Shall I tell YOU?" - Может, мне вам сказать?
"Ye--yes--but some other time." - Д-да, только как-нибудь в другой раз.
"No, now." - Нет, я хочу теперь.
"No, not now--to-morrow." - Нет, не теперь, лучше завтра.
"Oh, no, NOW. - Нет, лучше теперь.
Please, Becky--I'll whisper it, I'll whisper it ever so easy." Ну что вам стоит, Бекки, я шепотом, совсем потихоньку.
Becky hesitating, Tom took silence for consent, and passed his arm about her waist and whispered the tale ever so softly, with his mouth close to her ear. And then he added: "Now you whisper it to me--just the same." Так как Бекки колебалась, Том принял молчание за согласие, обнял ее за плечи и очень нежно прошептал ей: - Я тебя люблю, - приставив губы совсем близко к ее уху; потом прибавил: - А теперь ты мне шепни то же самое.
She resisted, for a while, and then said: Она отнекивалась некоторое время, потом сказала:
"You turn your face away so you can't see, and then I will. - Вы отвернитесь, чтобы вам было не видно, тогда я шепну.
But you mustn't ever tell anybody--WILL you, Tom? Только не рассказывайте никому. Не расскажете, Том?
Now you won't, WILL you?" Никому на свете, хорошо?
"No, indeed, indeed I won't. - Нет, ни за что никому не скажу.
Now, Becky." Ну же, Бекки!
He turned his face away. Он отвернулся.
She bent timidly around till her breath stirred his curls and whispered, Она наклонилась так близко, что от ее дыхания зашевелились волосы Тома, и шепнула:
"I--love--you!" Then she sprang away and ran around and around the desks and benches, with Tom after her, and took refuge in a corner at last, with her little white apron to her face. "Я - вас - люблю! " И, вскочив с места, она начала бегать вокруг парт и скамеек, а Том за ней; потом она забилась в уголок, закрыв лицо белым фартучком.
Tom clasped her about her neck and pleaded: Том, обняв Бекки за шею, стал ее уговаривать:
"Now, Becky, it's all done--all over but the kiss. - Ну, Бекки, вот и все, теперь только поцеловаться.
Don't you be afraid of that—it ain't anything at all. И напрасно ты боишься - это уж совсем просто.
Please, Becky." Ну же, Бекки!
And he tugged at her apron and the hands. - И он тянул ее за фартук и за руки.
By and by she gave up, and let her hands drop; her face, all glowing with the struggle, came up and submitted. Мало-помалу она сдалась, опустила руки и покорно подставила Тому лицо, все разгоревшееся от беготни.
Tom kissed the red lips and said: Том поцеловал ее прямо в красные губки и сказал:
"Now it's all done, Becky. - Ну вот и все, Бекки.
And always after this, you know, you ain't ever to love anybody but me, and you ain't ever to marry anybody but me, ever never and forever. После этого, знаешь, ты уже не должна никого любить, кроме меня, и замуж тоже не должна выходить ни за кого другого. Теперь это уж навсегда, на веки вечные.
Will you?" Хорошо?
"No, I'll never love anybody but you, Tom, and I'll never marry anybody but you--and you ain't to ever marry anybody but me, either." - Да, Том, теперь я никого, кроме тебя, любить не буду и замуж тоже ни за кого другого не пойду; только и ты тоже ни на ком не женись, кроме меня.
"Certainly. - Ну да.
Of course. Конечно.
That's PART of it. Это уж само собой.
And always coming to school or when we're going home, you're to walk with me, when there ain't anybody looking--and you choose me and I choose you at parties, because that's the way you do when you're engaged." И в школу мы всегда вместе будем ходить, и домой тоже, когда никто не видит, и во всех играх ты будешь выбирать меня, а я тебя, это так уж полагается, и жених с невестой всегда так делают.
"It's so nice. - Как это хорошо.
I never heard of it before." А я и не знала.
"Oh, it's ever so gay! Я еще никогда об этом не слышала. - Ох, это так весело!
Why, me and Amy Lawrence--" Вот когда мы с Эми Лоуренс...
The big eyes told Tom his blunder and he stopped, confused. Заглянув в ее широко раскрытые глаза, Том понял, что проговорился, и замолчал, сконфузившись.
"Oh, Tom! - Ах, Том!
Then I ain't the first you've ever been engaged to!" Так, значит, я не первая, у тебя уж была невеста?
The child began to cry. И она заплакала.
Tom said: Том сказал:
"Oh, don't cry, Becky, I don't care for her any more." - Не плачь, Бекки. Я ее больше не люблю.
"Yes, you do, Tom--you know you do." - Нет, Том, любишь, ты сам знаешь, что любишь.
Tom tried to put his arm about her neck, but she pushed him away and turned her face to the wall, and went on crying. Том попробовал обнять Бекки, но она его оттолкнула, повернулась лицом к стене и плакала не переставая.
Tom tried again, with soothing words in his mouth, and was repulsed again. Том опять было сунулся к ней с утешениями и опять был отвергнут.
Then his pride was up, and he strode away and went outside. Тогда в нем заговорила гордость, он отвернулся от Бекки и вышел из класса.
He stood about, restless and uneasy, for a while, glancing at the door, every now and then, hoping she would repent and come to find him. Он долго стоял в нерешимости и тревоге, то и дело поглядывая на дверь, в надежде, что Бекки одумается и выйдет к нему.
But she did not. Но она все не шла.
Then he began to feel badly and fear that he was in the wrong. Тогда на сердце у Тома заскребли кошки, и он испугался, что его не простят.
It was a hard struggle with him to make new advances, now, but he nerved himself to it and entered. Ему пришлось вынести долгую борьбу с самим собой, чтобы сделать первый шаг, однако он решился на это и вошел в класс.
She was still standing back there in the corner, sobbing, with her face to the wall. Бекки все стояла в углу, лицом к стене, и всхлипывала.
Tom's heart smote him. Том почувствовал угрызения совести.
He went to her and stood a moment, not knowing exactly how to proceed. Он подошел к ней и остановился, не зная, как приняться за дело.
Then he said hesitatingly: Потом нерешительно сказал:
"Becky, I--I don't care for anybody but you." - Бекки, я... я никого не люблю, кроме тебя.
No reply--but sobs. Ответа не было - одни рыдания.
"Becky"--pleadingly. - Бекки, - умолял он.
"Becky, won't you say something?" - Бекки, ну скажи хоть словечко.
More sobs. Опять рыдания.
Tom got out his chiefest jewel, a brass knob from the top of an andiron, and passed it around her so that she could see it, and said: Том достал самую главную свою драгоценность -медную шишечку от тагана, протянул ее Бекки через плечо, так, чтобы она видела, и сказал:
"Please, Becky, won't you take it?" - Бекки, хочешь, возьми себе?
She struck it to the floor. Она ударила Тома по руке, шишечка покатилась на пол.
Then Tom marched out of the house and over the hills and far away, to return to school no more that day. Тогда Том твердыми шагами вышел из школы и отправился куда глаза глядят, чтобы в этот день больше не возвращаться.
Presently Becky began to suspect. Скоро Бекки начала подозревать что-то недоброе.
She ran to the door; he was not in sight; she flew around to the play-yard; he was not there. Она подбежала к двери; Тома нигде не было видно; она побежала кругом дома во двор; его не было и там.
Then she called: Тогда она позвала:
"Tom! Come back, Tom!" - Том, вернись. Том!
She listened intently, but there was no answer. Бекки прислушалась, но никто не откликнулся.
She had no companions but silence and loneliness. Она осталась без товарища, совсем одна, в молчании и одиночестве.
So she sat down to cry again and upbraid herself; and by this time the scholars began to gather again, and she had to hide her griefs and still her broken heart and take up the cross of a long, dreary, aching afternoon, with none among the strangers about her to exchange sorrows with. Она села и опять заплакала, упрекая себя; а в это время в школу уже начали собираться другие дети; ей пришлось затаить свое горе, унять свое страдающее сердце и нести крест весь этот долгий, скучный, тяжелый день, а кругом были одни чужие, и ей не с кем было поделиться своим горем.
CHAPTER VIII ГЛАВА VIII
TOM dodged hither and thither through lanes until he was well out of the track of returning scholars, and then fell into a moody jog. Том сначала сворачивал из переулка в переулок, все дальше и дальше от той дороги, по которой обыкновенно ходили школьники, а потом уныло поплелся нога за ногу.
He crossed a small "branch" two or three times, because of a prevailing juvenile superstition that to cross water baffled pursuit. Он два или три раза перешел вброд через маленький ручей, потому что среди мальчишек распространено поверье, будто это сбивает погоню со следа.
Half an hour later he was disappearing behind the Douglas mansion on the summit of Cardiff Hill, and the schoolhouse was hardly distinguishable away off in the valley behind him. Через полчаса он уже обогнул дом вдовы Дуглас на вершине Кардифской горы, откуда школа на дне долины едва виднелась.
He entered a dense wood, picked his pathless way to the centre of it, and sat down on a mossy spot under a spreading oak. Он вошел в густой лес, напрямик, без дороги, забрался в самую чащу и уселся на мох под раскидистым дубом.
There was not even a zephyr stirring; the dead noonday heat had even stilled the songs of the birds; nature lay in a trance that was broken by no sound but the occasional far-off hammering of a woodpecker, and this seemed to render the pervading silence and sense of loneliness the more profound. Не чувствовалось ни малейшего ветерка; от мертвящего полуденного зноя притихли даже птицы; природа покоилась в оцепенении, которого не нарушал ни один звук; редко-редко долетал откуда-то издали стук дятла, но от этого всеобъемлющая тишина и безлюдье чувствовались только еще сильнее.
The boy's soul was steeped in melancholy; his feelings were in happy accord with his surroundings. Душа мальчика была полна тоской, и настроение соответствовало окружающей обстановке.
He sat long with his elbows on his knees and his chin in his hands, meditating. Он долго сидел в раздумье, поставив локти на колени и опершись подбородком на руки.
It seemed to him that life was but a trouble, at best, and he more than half envied Jimmy Hodges, so lately released; it must be very peaceful, he thought, to lie and slumber and dream forever and ever, with the wind whispering through the trees and caressing the grass and the flowers over the grave, and nothing to bother and grieve about, ever any more. Ему казалось, что жизнь - это в лучшем случае неизбывное горе, и он даже позавидовал Джимми Ходжесу, который недавно умер. Как хорошо, думалось ему, спокойно лежать и грезить, грезить без конца; и чтобы ветер шептался с вершинами деревьев и ласково играл с травой и цветами на могиле; не о чем больше горевать и беспокоиться; и это уже навсегда.
If he only had a clean Sunday-school record he could be willing to go, and be done with it all. Если бы только в воскресной школе у него были хорошие отметки! Он бы с удовольствием умер, тогда, по крайней мере, всему конец.
Now as to this girl. Взять хоть эту девочку.
What had he done? Что он ей сделал?
Nothing. Ровно ничего.
He had meant the best in the world, and been treated like a dog--like a very dog. Он ей только добра хотел, а она с ним - как с собакой, прямо как с самой последней собакой.
She would be sorry some day--maybe when it was too late. Когда-нибудь она об этом пожалеет, да, может, уж поздно будет.
Ah, if he could only die TEMPORARILY! Ах, если б можно было умереть - не навсегда, а на время!
But the elastic heart of youth cannot be compressed into one constrained shape long at a time. Но молодое сердце упруго и не может долго оставаться сжатым и стесненным.
Tom presently began to drift insensibly back into the concerns of this life again. Скоро Том начал как-то незаметно возвращаться к мыслям о земной жизни.
What if he turned his back, now, and disappeared mysteriously? Что, если б взять да и убежать неизвестно куда?
What if he went away--ever so far away, into unknown countries beyond the seas--and never came back any more! Что, если б уехать - далеко-далеко, в неведомые заморские страны, и больше никогда не возвращаться!
How would she feel then! Вот что бы она тогда запела!
The idea of being a clown recurred to him now, only to fill him with disgust. Ему в голову опять пришла мысль сделаться клоуном, но на этот раз она внушила только отвращение.
For frivolity and jokes and spotted tights were an offense, when they intruded themselves upon a spirit that was exalted into the vague august realm of the romantic. Легкомыслие, шутки, пестрое трико - все это казалось оскорблением его душе, воспарившей в эмпиреи.
No, he would be a soldier, and return after long years, all war-worn and illustrious. Нет, лучше он пойдет на войну и вернется через много-много лет, весь изрубленный в боях, овеянный славой.
No--better still, he would join the Indians, and hunt buffaloes and go on the warpath in the mountain ranges and the trackless great plains of the Far West, and away in the future come back a great chief, bristling with feathers, hideous with paint, and prance into Sunday-school, some drowsy summer morning, with a bloodcurdling war-whoop, and sear the eyeballs of all his companions with unappeasable envy. Нет, еще лучше, он уйдет к индейцам, будет охотиться на буйволов, вступит на военную тропу, где-нибудь там, в горах или в девственных прериях Дальнего Запада, и когда-нибудь в будущем вернется великим вождем, весь утыканный орлиными перьями, страшно размалеванный, и в какое-нибудь мирное летнее утро ворвется в воскресную школу с диким военным кличем, от которого кровь стынет в жилах, так что у всех его товарищей глаза лопнут от зависти.
But no, there was something gaudier even than this. Впрочем, нет, найдется кое-что и почище.
He would be a pirate! Он сделается пиратом!
That was it! NOW his future lay plain before him, and glowing with unimaginable splendor. Вот именно! Теперь будущее стало ему ясно; оно развернулось перед ним, сияя ослепительным блеском.
How his name would fill the world, and make people shudder! Его имя прогремит на весь мир и заставит людей трепетать!
How gloriously he would go plowing the dancing seas, in his long, low, black-hulled racer, the Spirit of the Storm, with his grisly flag flying at the fore! Он будет со славой носиться по бурным морям и океанам на своем длинном, узком черном корабле под названием "Дух бури", и наводящий ужас черный флаг будет развеваться на носу!
And at the zenith of his fame, how he would suddenly appear at the old village and stalk into church, brown and weather-beaten, in his black velvet doublet and trunks, his great jack-boots, his crimson sash, his belt bristling with horse-pistols, his crime-rusted cutlass at his side, his slouch hat with waving plumes, his black flag unfurled, with the skull and crossbones on it, and hear with swelling ecstasy the whisperings, И вот, в зените своей славы, он вдруг появится в родном городе и войдет в церковь, загорелый и обветренный, в черном бархатном камзоле и штанах, в больших сапогах с отворотами, с алым шарфом на шее, с пистолетами за поясом и ржавым от крови тесаком на перевязи, в шляпе с развевающимися перьями, под развернутым черным флагом с черепом и перекрещенными костями, - и, замирая от восторга, услышит шепот:
"It's Tom Sawyer the Pirate!--the Black Avenger of the Spanish Main!" "Это знаменитый пират Том Сойер! Черный Мститель Испанских морей!"
Yes, it was settled; his career was determined. Да, решено; он избрал свой жизненный путь.
He would run away from home and enter upon it. Он бежит из дому и начнет новую жизнь.
He would start the very next morning. Завтра же утром.
Therefore he must now begin to get ready. Значит, готовиться надо уже сейчас.
He would collect his resources together. Надо собрать все свое имущество.
He went to a rotten log near at hand and began to dig under one end of it with his Barlow knife. Он подошел к гнилому стволу, который лежал поблизости, и ножиком начал копать под ним землю.
He soon struck wood that sounded hollow. Скоро ножик ударился о дерево, и по стуку слышно было, что там пустота.
He put his hand there and uttered this incantation impressively: Том запустил руку в яму и нараспев произнес такой заговор:
"What hasn't come here, come! - Чего тут не было, пускай появится!
What's here, stay here!" Что тут лежало, пускай останется.
Then he scraped away the dirt, and exposed a pine shingle. Потом он разгреб землю руками: показалась сосновая щепка.
He took it up and disclosed a shapely little treasure-house whose bottom and sides were of shingles. Он ее вытащил, и открылся уютный маленький тайник, где дно я стенки были сделаны из щепок.
In it lay a marble. Там лежал один шарик.
Tom's astonishment was boundless! Удивлению Тома не было границ!
He scratched his head with a perplexed air, and said: Он растерянно почесал затылок и сказал:
"Well, that beats anything!" - Ну, это уж совсем никуда не годится!
Then he tossed the marble away pettishly, and stood cogitating. Рассердившись, он забросил шарик подальше и остановился в раздумье.
The truth was, that a superstition of his had failed, here, which he and all his comrades had always looked upon as infallible. Дело в том, что он вместе с другими мальчиками надеялся на одно поверье, как на каменную гору, а оно его подвело.
If you buried a marble with certain necessary incantations, and left it alone a fortnight, and then opened the place with the incantation he had just used, you would find that all the marbles you had ever lost had gathered themselves together there, meantime, no matter how widely they had been separated. Если зарыть в землю шарик, прочитав при этом какой полагается заговор, то через две недели вместе с ним отыщутся все шарики, которые ты потерял, как бы далеко друг от друга они ни лежали.
But now, this thing had actually and unquestionably failed. И оказалось, что все это вранье, даже и толковать не о чем.
Tom's whole structure of faith was shaken to its foundations. Все, во что верил Том, поколебалось до основания.
He had many a time heard of this thing succeeding but never of its failing before. Он много раз слыхал, что другим это удавалось, и ни разу не слыхал, чтобы кому-нибудь не удалось.
It did not occur to him that he had tried it several times before, himself, but could never find the hiding-places afterward. Ему и в голову не пришло, что всякий раз, как он сам пробовал эту штуку, он никак не мог найти свой тайник.
He puzzled over the matter some time, and finally decided that some witch had interfered and broken the charm. Некоторое время он ломал голову над этой задачей и наконец подумал, что тут, наверно, замешалась какая-нибудь ведьма и все испортила.
He thought he would satisfy himself on that point; so he searched around till he found a small sandy spot with a little funnel-shaped depression in it. Он решил, что надо это проверить; поискал кругом и нашел в песке маленькую воронку.
He laid himself down and put his mouth close to this depression and called-- Он лег на землю, приставив губы к ямке и позвал:
"Doodle-bug, doodle-bug, tell me what I want to know! - Лев, лев, скажи мне, что я хочу знать!
Doodle-bug, doodle-bug, tell me what I want to know!" Лев, лев, скажи мне, что я хочу знать!
The sand began to work, and presently a small black bug appeared for a second and then darted under again in a fright. Песок зашевелился, на одну секунду показался маленький черный муравьиный лев и в испуге нырнул обратно в ямку.
"He dasn't tell! - Боится сказать!
So it WAS a witch that done it. Ну так и есть, это ведьма наколдовала!
I just knowed it." Так я и знал.
He well knew the futility of trying to contend against witches, so he gave up discouraged. Ему было хорошо известно, что с ведьмами сладить трудно, не стоит даже и пробовать, и он махнул рукой на это дело.
But it occurred to him that he might as well have the marble he had just thrown away, and therefore he went and made a patient search for it. Однако он подумал, что, пожалуй, стоило бы отыскать шарик, который он забросил, и терпеливо принялся за розыски.
But he could not find it. Но найти шарик не мог.
Now he went back to his treasure-house and carefully placed himself just as he had been standing when he tossed the marble away; then he took another marble from his pocket and tossed it in the same way, saying: Тогда он вернулся к тайнику, стал на то самое место, с которого бросал шарик, вынул из кармана второй шарив и бросил его в том же направлении, приговаривая:
"Brother, go find your brother!" - Брат, ступай ищи брата!
He watched where it stopped, and went there and looked. Он заметил, куда упал шарик, побежал туда и стал искать.
But it must have fallen short or gone too far; so he tried twice more. Должно быть, шарик упал слишком близко или слишком далеко.
The last repetition was successful. Том проделал то же самое еще два раза.
The two marbles lay within a foot of each other. Последняя проба удалась: шарики лежали в двух шагах друг от друга.
Just here the blast of a toy tin trumpet came faintly down the green aisles of the forest. Как раз в эту минуту под зелеными сводами леса послышался слабый звук жестяной игрушечной трубы.
Tom flung off his jacket and trousers, turned a suspender into a belt, raked away some brush behind the rotten log, disclosing a rude bow and arrow, a lath sword and a tin trumpet, and in a moment had seized these things and bounded away, barelegged, with fluttering shirt. Том сбросил куртку и штаны, сделал из подтяжек пояс, разгреб хворост за поваленным деревом и обнаружил там самодельный лук и стрелы, деревянный меч и жестяную трубу; в один миг он подхватил все эти вещи и пустился бежать, босиком, в развевающейся рубашке.
He presently halted under a great elm, blew an answering blast, and then began to tiptoe and look warily out, this way and that. Скоро он остановился под высоким вязом, продудел ответный сигнал, а потом, приподнявшись на цыпочки, стал что-то осторожно высматривать из-за дерева.
He said cautiously--to an imaginary company: Он сказал предостерегающе своим воображаемым товарищам:
"Hold, my merry men! - Стойте, молодцы!
Keep hid till I blow." Не показывайтесь из засады, пока я не протрублю!
Now appeared Joe Harper, as airily clad and elaborately armed as Tom. Из леса вышел Джо Г арпер, в таком же воздушном одеянии и так же богато вооруженный, как и Том.
Tom called: Том окликнул его:
"Hold! - Стой!
Who comes here into Sherwood Forest without my pass?" Кто смеет ходить в Шервудский лес без моего дозволения?
"Guy of Guisborne wants no man's pass. - Гай Гисборн не нуждается ни в чьем дозволении.
Who art thou that--that--" А ты кто таков, что... что...
"Dares to hold such language," said Tom, prompting--for they talked "by the book," from memory. - ...смеешь держать такую речь? - подсказал Том: они говорили "по книжке" наизусть.
"Who art thou that dares to hold such language?" - Кто ты таков, что смеешь держать такую речь?
"I, indeed! - Кто я?
I am Robin Hood, as thy caitiff carcase soon shall know." - Робин Гуд, и твой презренный труп скоро это узнает.
"Then art thou indeed that famous outlaw? - Так ты и вправду этот славный разбойник?
Right gladly will I dispute with thee the passes of the merry wood. Что ж, я буду рад сразиться с тобой, - решим, кому быть хозяином дорог в этом веселом лесу.
Have at thee!" Нападай!
They took their lath swords, dumped their other traps on the ground, struck a fencing attitude, foot to foot, and began a grave, careful combat, "two up and two down." Они схватились за деревянные мечи, подбросав остальные доспехи на землю, стали в оборонительную позицию, нога к ноге, и начали серьезный, обдуманный поединок, по всем правилам искусства: два удара вверх, два вниз.
Presently Tom said: Вдруг Том сказал:
"Now, if you've got the hang, go it lively!" - А теперь, если ты понял, в чем штука, валяй поживей!
So they "went it lively," panting and perspiring with the work. И они начали "валять" с таким усердием, что совсем запыхались и взмокли.
By and by Tom shouted: Наконец Том крикнул:
"Fall! fall! - Падай! Да падай же!
Why don't you fall?" Чего же ты не падаешь?
"I sha'n't! - Не хочу!
Why don't you fall yourself? А чего ты сам не падаешь?
You're getting the worst of it." Тебе больше досталось.
"Why, that ain't anything. - Что ж такого, это еще ничего не значит.
I can't fall; that ain't the way it is in the book. Не могу же я падать, когда в книжке этого нет.
The book says, В книге сказано:
'Then with one back-handed stroke he slew poor Guy of Guisborne.' "И тогда одним мощным ударом в спину он сразил злополучного Гая Гисборна".
You're to turn around and let me hit you in the back." Ты должен повернуться, и я тогда ударю тебя по спине.
There was no getting around the authorities, so Joe turned, received the whack and fell. С авторитетом книги спорить не приходилось, поэтому Джо Гарпер подставил спину, получил удар и упал.
"Now," said Joe, getting up, "you got to let me kill YOU. - А теперь, - сказал Джо, вставая, - давай я тебя убью.
That's fair." А то будет не по чести.
"Why, I can't do that, it ain't in the book." - Нет, это не годится; в книжке этого нет.
"Well, it's blamed mean--that's all." - Ну, знаешь, это просто свинство, больше ничего.
"Well, say, Joe, you can be Friar Tuck or Much the miller's son, and lam me with a quarter-staff; or I'll be the Sheriff of Nottingham and you be Robin Hood a little while and kill me." - Ладно, Джо, ты будешь монахом Тэком или сыном мельника и изобьешь меня дубиной; или я буду шериф Ноттингемский, а ты станешь Робин Гудом и убьешь меня.
This was satisfactory, and so these adventures were carried out. Оба остались довольные таким решением, и все эти подвиги были совершены.
Then Tom became Robin Hood again, and was allowed by the treacherous nun to bleed his strength away through his neglected wound. После чего Том снова сделался Робин Гудом, и монахиня-предательница не перевязала его рану, чтобы он истек кровью.
And at last Joe, representing a whole tribe of weeping outlaws, dragged him sadly forth, gave his bow into his feeble hands, and Tom said, И наконец Джо, изображая целую шайку осиротелых разбойников и горько рыдая, оттащил его прочь, вложил лук и стрелы в его слабеющие руки, и Том произнес:
"Where this arrow falls, there bury poor Robin Hood under the greenwood tree." "Куда упадет эта стрела, там и похороните бедного Робин Гуда под зеленым деревом".
Then he shot the arrow and fell back and would have died, but he lit on a nettle and sprang up too gaily for a corpse. Потом он пустил стрелу, откинулся на спину и умер бы, если б не угодил в крапиву, после чего вскочил на ноги довольно живо для покойника.
The boys dressed themselves, hid their accoutrements, and went off grieving that there were no outlaws any more, and wondering what modern civilization could claim to have done to compensate for their loss. Мальчики оделись, спрятали оружие и пошли домой, сокрушаясь о том, что на свете больше нет разбойников, и раздумывая, чем же может вознаградить их современная цивилизация за такую потерю.
They said they would rather be outlaws a year in Sherwood Forest than President of the United States forever. Они говорили друг другу, что скорее согласились бы сделаться на один год разбойниками в Шервудском лесу, чем президентами Соединенных Штатов на всю жизнь.
CHAPTER IX ГЛАВА IX
AT half-past nine, that night, Tom and Sid were sent to bed, as usual. В этот вечер, как и всегда, Тома и Сида отослали спать в половине десятого.
They said their prayers, and Sid was soon asleep. Они помолились на ночь, и Сид скоро уснул.
Tom lay awake and waited, in restless impatience. Том лежал с открытыми глазами и ждал сигнала, весь дрожа от нетерпения.
When it seemed to him that it must be nearly daylight, he heard the clock strike ten! Когда ему уже начало казаться, что во-твот забрезжит рассвет, он услышал, как часы пробили десять!
This was despair. Горе, да и только!
He would have tossed and fidgeted, as his nerves demanded, but he was afraid he might wake Sid. Ворочаться и метаться, как ему хотелось, он не мог, опасаясь разбудить Сида.
So he lay still, and stared up into the dark. И он лежал смирно, глазея в темноту.
Everything was dismally still. Его окружала гнетущая тишина.
By and by, out of the stillness, little, scarcely perceptible noises began to emphasize themselves. Мало-помалу из этой тишины начали выделяться самые незначительные, едва заметные звуки.
The ticking of the clock began to bring itself into notice. Стало слышно тиканье часов.
Old beams began to crack mysteriously. Старые балки начали таинственно потрескивать.
The stairs creaked faintly. Чуть-чуть поскрипывала лестница.
Evidently spirits were abroad. Это, должно быть, бродили духи.
A measured, muffled snore issued from Aunt Polly's chamber. Мерный, негромкий храп доносился из комнаты тети Полли.
And now the tiresome chirping of a cricket that no human ingenuity could locate, began. А тут еще начал назойливо чирикать сверчок, - а где он сидит, не узнаешь, будь ты хоть семи пядей во лбу.
Next the ghastly ticking of a deathwatch in the wall at the bed's head made Tom shudder--it meant that somebody's days were numbered. Потом его бросило в дрожь от зловещего тиканья жука-могильщика в стене, рядом с изголовьем кровати, - это значило, что кто-нибудь в доме скоро умрет.
Then the howl of a far-off dog rose on the night air, and was answered by a fainter howl from a remoter distance. Потом ночной ветер донес откуда-то издали вой собаки, а на него едва слышным воем отозвалась другая где-то еще дальше.
Tom was in an agony. Том весь измучился от нетерпения.
At last he was satisfied that time had ceased and eternity begun; he began to doze, in spite of himself; the clock chimed eleven, but he did not hear it. Он был твердо уверен, что время остановилось и началась вечность, и невольно начинал уже дремать; часы пробили одиннадцать, но он этого не слыхал.
And then there came, mingling with his half-formed dreams, a most melancholy caterwauling. И тут, когда ему уже стало что-то сниться, к его снам примешалось заунывное мяуканье.
The raising of a neighboring window disturbed him. В соседнем доме стукнуло окно, и это разбудило Тома.
A cry of Крик:
"Scat! you devil!" and the crash of an empty bottle against the back of his aunt's woodshed brought him wide awake, and a single minute later he was dressed and out of the window and creeping along the roof of the "ell" on all fours. "Брысь, проклятая!" - и звон пустой бутылки, разбившейся о стенку сарая, прогнали у него последний сон; в одну минуту он оделся, вылез в окно и пополз по крыше пристройки на четвереньках.
He "meow'd" with caution once or twice, as he went; then jumped to the roof of the woodshed and thence to the ground. Он осторожно мяукнул раза два, пока полз; потом спрыгнул на крышу сарая, а оттуда на землю.
Huckleberry Finn was there, with his dead cat. Гекльберри Финн был уже тут с дохлой кошкой.
The boys moved off and disappeared in the gloom. Мальчики двинулись в путь и пропали во мраке.
At the end of half an hour they were wading through the tall grass of the graveyard. Через полчаса они уже шагали по колено в траве за кладбищенской оградой.
It was a graveyard of the old-fashioned Western kind. Кладбище было старинное, каких много в Западных штатах.
It was on a hill, about a mile and a half from the village. Оно раскинулось на холме милях в полутора от городка.
It had a crazy board fence around it, which leaned inward in places, and outward the rest of the time, but stood upright nowhere. Его окружала ветхая деревянная ограда, которая местами наклонилась внутрь, а местами - наружу, и нигде не стояла прямо.
Grass and weeds grew rank over the whole cemetery. Все кладбище сплошь заросло травой и бурьяном.
All the old graves were sunken in, there was not a tombstone on the place; round-topped, worm-eaten boards staggered over the graves, leaning for support and finding none. Старые могилы провалились; ни один могильный камень не стоял, как полагается, на своем месте; изъеденные червями, трухлявые надгробия клонились над могилами, словно ища поддержки и не находя ее.
"Sacred to the memory of" So-and-So had been painted on them once, but it could no longer have been read, on the most of them, now, even if there had been light. "Незабвенной памяти такого-то" - было начертано на них когда-то, но теперь почти ни одной надписи нельзя было прочесть даже днем.
A faint wind moaned through the trees, and Tom feared it might be the spirits of the dead, complaining at being disturbed. Легкий ветерок шумел в ветвях деревьев, а Тому со страху чудилось, будто души мертвых жалуются на то, что их потревожили.
The boys talked little, and only under their breath, for the time and the place and the pervading solemnity and silence oppressed their spirits. Мальчики разговаривали очень мало, и то шепотом; место, время и торжественная тишина, разлитая над кладбищем, действовали на них угнетающе.
They found the sharp new heap they were seeking, and ensconced themselves within the protection of three great elms that grew in a bunch within a few feet of the grave. Они скоро нашли свежий холмик земли, который искали, и укрылись за тремя большими вязами, в нескольких шагах от могилы.
Then they waited in silence for what seemed a long time. Они ждали молча, как им показалось, довольно долго.
The hooting of a distant owl was all the sound that troubled the dead stillness. Кроме уханья филина где-то вдалеке, ни один звук не нарушал мертвой тишины.
Tom's reflections grew oppressive. Тому лезли в голову самые мрачные мысли.
He must force some talk. Надо было прогнать их разговором.
So he said in a whisper: И потому он прошептал:
"Hucky, do you believe the dead people like it for us to be here?" Huckleberry whispered: - Как ты думаешь, Гекки, мертвецы не обидятся, что мы сюда пришли?
"I wisht I knowed. - Я почем знаю.
It's awful solemn like, AIN'T it?" А страшно как, правда?
"I bet it is." - Еще бы не страшно.
There was a considerable pause, while the boys canvassed this matter inwardly. Некоторое время длилось молчание: оба мальчика над этим задумались.
Then Tom whispered: Наконец Том прошептал:
"Say, Hucky--do you reckon Hoss Williams hears us talking?" - Слушай, Гекки, как ты думаешь, старый хрыч слышит, как мы разговариваем?
"O' course he does. - Конечно, слышит.
Least his sperrit does." То есть его душа слышит.
Tom, after a pause: Том, помолчав, прибавил:
"I wish I'd said Mister Williams. - Лучше бы я сказал "мистер Вильямс".
But I never meant any harm. Только я не хотел его обидеть.
Everybody calls him Hoss." Его все звали "старый хрыч".
"A body can't be too partic'lar how they talk 'bout these-yer dead people, Tom." - Уж если говоришь про этих самых мертвецов, так надо поосторожнее, Том.
This was a damper, and conversation died again. После этого Тому не захотелось разговаривать, и они опять замолчали.
Presently Tom seized his comrade's arm and said: Вдруг Том схватил Гека за плечо и прошептал:
"Sh!" - Тес!
"What is it, Tom?" - Ты что, Том?
And the two clung together with beating hearts. - И оба они с замиранием сердца прижались друг к другу.
"Sh! - Тес!
There 'tis again! Вот опять!
Didn't you hear it?" Разве ты не слышишь?
"I " - Я...
"There! - Вот!
Now you hear it." Теперь ты слышишь?
"Lord, Tom, they're coming! - Господи, Том, это они!
They're coming, sure. Они, это уж верно.
What'll we do?" Что теперь делать?
"I dono. - Не знаю.
Think they'll see us?" Думаешь, они нас увидят?
"Oh, Tom, they can see in the dark, same as cats. - Ой, Том, они же видят в темноте, все равно как кошки.
I wisht I hadn't come." Лучше бы нам не ходить.
"Oh, don't be afeard. - Да ты не бойся.
I don't believe they'll bother us. По-моему, они нас не тронут.
We ain't doing any harm. Мы же им ничего не сделали.
If we keep perfectly still, maybe they won't notice us at all." Если будем сидеть тихо, они нас, может совсем не заметят.
"I'll try to, Tom, but, Lord, I'm all of a shiver." - Постараюсь не бояться, Том, только, знаешь, я весь дрожу.
"Listen!" - Слушай!
The boys bent their heads together and scarcely breathed. Мальчики прислушались, едва дыша.
A muffled sound of voices floated up from the far end of the graveyard. Заглушенные голоса долетели до них с дальнего конца кладбища.
"Look! - Посмотри!
See there!" whispered Tom. Вон туда! - прошептал Том.
"What is it?" - Что это?
"It's devil-fire. - Это адский огонь.
Oh, Tom, this is awful." Ой, Том, как страшно!
Some vague figures approached through the gloom, swinging an old-fashioned tin lantern that freckled the ground with innumerable little spangles of light. Какие-то темные фигуры приближались к ним во мраке, раскачивая старый жестяной фонарь, от которого на землю ложились бесчисленные пятнышки света, точно веснушки.
Presently Huckleberry whispered with a shudder: Тут Гек прошептал, весь дрожа:
"It's the devils sure enough. - Это черти, теперь уж верно.
Three of 'em! Целых трое!
Lordy, Tom, we're goners! Ну, Том, нам с тобой крышка!
Can you pray?" Можешь ты прочесть молитву?
"I'll try, but don't you be afeard. - Попробую, только ты не бойся.
They ain't going to hurt us. Они нас не тронут.
'Now I lay me down to sleep, I--'" "Сон мирный и безмятежный даруй нам..."
"Sh!" - Тес!
"What is it, Huck?" - Ты что, Гек?
"They're HUMANS! - Это люди!
One of 'em is, anyway. По крайней мере, один.
One of 'em's old Muff Potter's voice." У него голос Мэфа Поттера.
"No--'tain't so, is it?" - Да что ты?
"I bet I know it. - Уж я знаю.
Don't you stir nor budge. Смотри не шевелись.
He ain't sharp enough to notice us. Где ему нас заметить!
Drunk, the same as usual, likely--blamed old rip!" Накачался небось, по обыкновению, старый пропойца!
"All right, I'll keep still. - Ну ладно, я буду сидеть тихо.
Now they're stuck. Застряли что-то.
Can't find it. Никак не найдут.
Here they come again. Вот опять подходят.
Now they're hot. Вот теперь горячо.
Cold again. Холодно.
Hot again. Опять горячо.
Red hot! Ой, обожгутся!
They're p'inted right, this time. Теперь правильно.
Say, Huck, I know another o' them voices; it's Injun Joe." Слушай, Гек, я и другой голос узнал, это индеец Дж°.
"That's so--that murderin' half-breed! - Верно, он самый, чертов метис.
I'd druther they was devils a dern sight. Это будет похуже нечистой силы, куда там!
What kin they be up to?" Чего это они затеяли?
The whisper died wholly out, now, for the three men had reached the grave and stood within a few feet of the boys' hiding-place. Шепот замер, потому что трое мужчин дошли до могилы и стояли теперь в нескольких шагах от того места, где прятались мальчики.
"Here it is," said the third voice; and the owner of it held the lantern up and revealed the face of young Doctor Robinson. - Вот здесь, - сказал третий голос; человек поднял повыше фонарь, и при его свете мальчики узнали молодого доктора Робинсона.
Potter and Injun Joe were carrying a handbarrow with a rope and a couple of shovels on it. Поттер и индеец Джо везли тачку с веревками и лопатами.
They cast down their load and began to open the grave. Они сбросили груз на землю и начали раскапывать могилу.
The doctor put the lantern at the head of the grave and came and sat down with his back against one of the elm trees. Доктор поставил фонарь в головах могилы, подошел к трем вязам и сел на землю, прислонившись спиной к стволу дерева.
He was so close the boys could have touched him. Он был так близко от мальчиков, что до него можно было дотронуться рукой.
"Hurry, men!" he said, in a low voice; "the moon might come out at any moment." - Поторопитесь! - сказал он негромко. - Луна должна взойти с минуты на минуту.
They growled a response and went on digging. Что-то проворчав в ответ, Мэф Поттер с индейцем Джо продолжали копать.
For some time there was no noise but the grating sound of the spades discharging their freight of mould and gravel. Некоторое время не слышно было ничего, кроме скрежета лопат, сбрасывавших землю и гравий.
It was very monotonous. Звук был очень однообразный.
Finally a spade struck upon the coffin with a dull woody accent, and within another minute or two the men had hoisted it out on the ground. Наконец лопата с глухим деревянным стуком ударилась о крышку гроба, еще минута или две - и Поттер вдвоем с индейцем Джо вытащили гроб из могилы.
They pried off the lid with their shovels, got out the body and dumped it rudely on the ground. Они сорвали с него крышку лопатами, вытащили мертвое тело и грубо швырнули его на землю.
The moon drifted from behind the clouds and exposed the pallid face. Луна вышла из-за облаков и осветила бледное лицо покойника.
The barrow was got ready and the corpse placed on it, covered with a blanket, and bound to its place with the rope. Тачка стояла наготове, труп взвалили на нее, прикрыли одеялом и крепко привязали веревками.
Potter took out a large spring-knife and cut off the dangling end of the rope and then said: Поттер достал из кармана большой складной нож, обрезал болтающийся конец веревки и сказал:
"Now the cussed thing's ready, Sawbones, and you'll just out with another five, or here she stays." - Ну, все готово, господин Живодер; вот что, выкладывайте еще пятерку, а то бросим здесь эту падаль.
"That's the talk!" said Injun Joe. - Вот это дело, так с ними и надо разговаривать! -сказал индеец Джо.
"Look here, what does this mean?" said the doctor. - Послушайте, что это значит? - сказал доктор.
"You required your pay in advance, and I've paid you." - Вы же просили заплатить вперед, я вам и заплатил.
"Yes, and you done more than that," said Injun Joe, approaching the doctor, who was now standing. - Да, только есть за вами и еще должок, - начал индеец, подступая к доктору, который теперь поднялся на ноги.
"Five years ago you drove me away from your father's kitchen one night, when I come to ask for something to eat, and you said I warn't there for any good; and when I swore I'd get even with you if it took a hundred years, your father had me jailed for a vagrant. - Пять лет назад вы выгнали меня из кухни вашего папаши, когда я просил чего-нибудь поесть, и сказали, что я не за добром пришел; а когда я поклялся, что отплачу вам, хотя бы через сто лет, ваш папаша засадил меня в тюрьму, как бродягу.
Did you think I'd forget? Вы думаете, я забыл?
The Injun blood ain't in me for nothing. Недаром во мне индейская кровь.
And now I've GOT you, and you got to SETTLE, you know!" Теперь вы попались, не уйдете так, поняли?
He was threatening the doctor, with his fist in his face, by this time. Он погрозил доктору кулаком.
The doctor struck out suddenly and stretched the ruffian on the ground. Доктор вдруг размахнулся, и индеец покатился на землю.
Potter dropped his knife, and exclaimed: Поттер уронил свой нож и закричал:
"Here, now, don't you hit my pard!" and the next moment he had grappled with the doctor and the two were struggling with might and main, trampling the grass and tearing the ground with their heels. - Эй вы, не троньте моего приятеля! - Ив следующую минуту они с доктором схватились врукопашную, топча траву и взрывая землю каблуками.
Injun Joe sprang to his feet, his eyes flaming with passion, snatched up Potter's knife, and went creeping, catlike and stooping, round and round about the combatants, seeking an opportunity. Индеец Джо вскочил на ноги, глаза его загорелись злобой, он поднял нож Мэфа Поттера, и, весь согнувшись, крадучись, как кошка, стал кружить около дерущихся, выжидая удобного случая.
All at once the doctor flung himself free, seized the heavy headboard of Williams' grave and felled Potter to the earth with it--and in the same instant the half-breed saw his chance and drove the knife to the hilt in the young man's breast. Вдруг молодой доктор вырвался из рук Поттера, схватил тяжелую надгробную доску с могилы Вильямса и сбил с ног Мэфа Поттера, и в то же мгновение метис вонзил нож по самую рукоятку в грудь доктора.
He reeled and fell partly upon Potter, flooding him with his blood, and in the same moment the clouds blotted out the dreadful spectacle and the two frightened boys went speeding away in the dark. Тот зашатался и повалился на Поттера, заливая его своей кровью; в эту минуту на луну набежали облака и скрыли страшную картину от перепуганных мальчиков, которые бросились бежать, в темноте не разбирая дороги.
Presently, when the moon emerged again, Injun Joe was standing over the two forms, contemplating them. Когда луна показалась снова, индеец Джо стоял над двумя распростертыми телами, созерцая их.
The doctor murmured inarticulately, gave a long gasp or two and was still. Доктор пробормотал что-то невнятное, вздохнул раза два и затих.
The half-breed muttered: Метис проворчал:
"THAT score is settled--damn you." - С этим счеты покончены, черт бы его взял.
Then he robbed the body. И он обобрал убитого.
After which he put the fatal knife in Potter's open right hand, and sat down on the dismantled coffin. Потом вложил предательский нож в раскрытую правую ладонь Поттера и сел на взломанный гроб.
Three --four--five minutes passed, and then Potter began to stir and moan. Прошло три, четыре, пять минут, Поттер зашевелился и начал стонать.
His hand closed upon the knife; he raised it, glanced at it, and let it fall, with a shudder. Его рука крепко стиснула нож; он поднес его к глазам, оглядел и, вздрогнув, уронил снова.
Then he sat up, pushing the body from him, and gazed at it, and then around him, confusedly. His eyes met Joe's. Он сел, оттолкнул от себя труп, взглянул на него, потом осмотрелся по сторонам, еще ничего не понимая, и встретился взглядом с Джо.
"Lord, how is this, Joe?" he said. - Господи, как это случилось? - спросил он.
"It's a dirty business," said Joe, without moving. - Нехорошо вышло, - сказал Джо, не двигаясь с места.
"What did you do it for?" - Для чего ты это сделал?
"I! - Я?
I never done it!" Нет, это не я!
"Look here! - Ну, знаешь ли!
That kind of talk won't wash." Эти разговоры тебе уже не помогут.
Potter trembled and grew white. Поттер задрожал и весь побелел.
"I thought I'd got sober. - Я думал, что успею протрезвиться.
I'd no business to drink to-night. И для чего только я пил сегодня!
But it's in my head yet--worse'n when we started here. I'm all in a muddle; can't recollect anything of it, hardly. И сейчас в голове неладно - хуже, чем когда мы сюда пошли.
Tell me, Joe--HONEST, now, old feller--did I do it? Скажи мне, Джо, - только по чистой совести, старик, - неужели это я сделал? Я как в тумане; ничего не помню.
Joe, I never meant to--'pon my soul and honor, I never meant to, Joe. Джо, я не хотел, - честное слово, не хотел, Джо.
Tell me how it was, Joe. Скажи мне, как это вышло, Джо?
Oh, it's awful--and him so young and promising." Ох, какая беда - такой молодой, способный человек.
"Why, you two was scuffling, and he fetched you one with the headboard and you fell flat; and then up you come, all reeling and staggering like, and snatched the knife and jammed it into him, just as he fetched you another awful clip--and here you've laid, as dead as a wedge til now." - Вы с ним подрались, он хватил тебя доской, ты растянулся на земле, потом вскочил, а сам шатаешься, едва на ногах держишься, выхватил нож и всадил в него в ту самую минуту, как он ударил тебя во второй раз, - и тут вы оба повалились и все это время лежали, как мертвые.
"Oh, I didn't know what I was a-doing. - Ох, я сам не знал, что делаю.
I wish I may die this minute if I did. Лучше мне не жить, если так.
It was all on account of the whiskey and the excitement, I reckon. Все это водка наделала, ну и нервы тоже, я думаю.
I never used a weepon in my life before, Joe. Я и в руки-то не знаю, как нож взять, не приходилось никогда.
I've fought, but never with weepons. Дрался, правда, только не ножом.
They'll all say that. Joe, don't tell! Это и все тебе скажут, Джо, не говори никому!
Say you won't tell, Joe--that's a good feller. Обещай, что не скажешь, - ты ведь хороший малый, Джо.
I always liked you, Joe, and stood up for you, too. Я тебя всегда любил и заступался за тебя, помнишь?
Don't you remember? Неужели не помнишь?
You WON'T tell, WILL you, Joe?" Ты ведь не скажешь, правда, не скажешь, Джо?
And the poor creature dropped on his knees before the stolid murderer, and clasped his appealing hands. - И несчастный, умоляюще сжав руки, упал на колени перед равнодушным убийцей.
"No, you've always been fair and square with me, Muff Potter, and I won't go back on you. - Да, ты всегда поступал со мной по совести, Мэф Поттер, и я отплачу тебе тем же.
There, now, that's as fair as a man can say." Это я могу обещать, чего же больше.
"Oh, Joe, you're an angel. - Джо, ты ангел.
I'll bless you for this the longest day I live." Сколько б я ни прожил, всю жизнь буду на тебя молиться.
And Potter began to cry. - И Поттер заплакал.
"Come, now, that's enough of that. - Ну, ладно, будет уж.
This ain't any time for blubbering. Хныкать теперь не время.
You be off yonder way and I'll go this. Ты ступай в эту сторону, а я пойду в другую.
Move, now, and don't leave any tracks behind you." Ну, шевелись же, да не оставляй после себя улик.
Potter started on a trot that quickly increased to a run. Поттер сначала пошел быстрым шагом, а потом припустился бежать.
The half-breed stood looking after him. Метис долго стоял и глядел ему вслед.
He muttered: Потом пробормотал:
"If he's as much stunned with the lick and fuddled with the rum as he had the look of being, he won't think of the knife till he's gone so far he'll be afraid to come back after it to such a place by himself --chicken-heart!" - Если его так оглушило ударом, да если еще он так пьян, как кажется, то он и не вспомнит про нож, а и вспомнит, так побоится прийти за ним один на кладбище - сердце у него куриное.
Two or three minutes later the murdered man, the blanketed corpse, the lidless coffin, and the open grave were under no inspection but the moon's. Двумя или тремя минутами позже одна только луна смотрела на убитого доктора, на труп в одеяле, на гроб без крышки на разрытую могилу.
The stillness was complete again, too. И снова наступила мертвая тишина.
CHAPTER X ГЛАВА X
THE two boys flew on and on, toward the village, speechless with horror. Оба мальчика со всех ног бежали к городку, задыхаясь от страха.
They glanced backward over their shoulders from time to time, apprehensively, as if they feared they might be followed. Время от времени они боязливо оглядывались через плечо, точно опасаясь погони.
Every stump that started up in their path seemed a man and an enemy, and made them catch their breath; and as they sped by some outlying cottages that lay near the village, the barking of the aroused watch-dogs seemed to give wings to their feet. Каждый пень, выраставший перед ними из мрака, они принимали за человека, за врага и цепенели от ужаса; а когда они пробегали мимо уединенно стоявших домиков, уже совсем близко от городка, то от лая проснувшихся сторожевых собак у них на ногах словно выросли крылья.
"If we can only get to the old tannery before we break down!" whispered Tom, in short catches between breaths. - Только бы добежать до старого кожевенного завода! - прошептал Том, прерывисто дыша после каждого слова.
"I can't stand it much longer." - Я больше не могу!
Huckleberry's hard pantings were his only reply, and the boys fixed their eyes on the goal of their hopes and bent to their work to win it. Вместо ответа Г екльберри только громко пыхтел, и оба мальчика, собравшись с последними силами, пустились бежать к желанной цели, не сводя с нее глаз.
They gained steadily on it, and at last, breast to breast, they burst through the open door and fell grateful and exhausted in the sheltering shadows beyond. Эта цель становилась все ближе и ближе, и, наконец, они влетели в отворенную дверь плечо к плечу и упали на землю в спасительной тени, радостные и запыхавшиеся.
By and by their pulses slowed down, and Tom whispered: Мало-помалу они отдышались, сердце стало биться ровней, и Том прошептал:
"Huckleberry, what do you reckon'll come of this?" - Гекльберри, как по-твоему, чем это кончится?
"If Doctor Robinson dies, I reckon hanging'll come of it." - Если доктор Робинсон умрет, то кончится виселицей.
"Do you though?" - Ты так думаешь?
"Why, I KNOW it, Tom." - И думать тут нечего, знаю.
Tom thought a while, then he said: Том промолчал, потом опять спросил:
"Who'll tell? - А кто же донесет?
We?" Мы с тобой?
"What are you talking about? - Что ты мелешь?
S'pose something happened and Injun Joe DIDN'T hang? Мало ли что может случиться. А вдруг индейца Джо не повесят?
Why, he'd kill us some time or other, just as dead sure as we're a laying here." Он же нас убьет, не теперь, так после, это как пить дать.
"That's just what I was thinking to myself, Huck." - Я и сам так думал, Гек.
"If anybody tells, let Muff Potter do it, if he's fool enough. He's generally drunk enough." - Если доносить, пускай уж лучше Мэф Поттер доносит, раз он такой дурак, да еще и пьяница; а пьяному море по колено.
Tom said nothing--went on thinking. Presently he whispered: Том ничего не ответил - он думал, потом прошептал:
"Huck, Muff Potter don't know it. - Гек, Мэф Поттер не знает ничего.
How can he tell?" Как же он может донести?
"What's the reason he don't know it?" - Почему же это он ничего не знает?
"Because he'd just got that whack when Injun Joe done it. - Потому что он свалился замертво, как раз когда индеец Джо замахнулся ножом.
D'you reckon he could see anything? И ты думаешь, он что-нибудь видел?
D'you reckon he knowed anything?" Ты думаешь, что он что-нибудь знает?
"By hokey, that's so, Tom!" - А ведь, ей-богу, это верно, Том!
"And besides, look-a-here--maybe that whack done for HIM!" - А еще знаешь что? Может, от удара доской он тоже ноги протянет.
"No, 'taint likely, Tom. - Нет, это вряд ли, Том.
He had liquor in him; I could see that; and besides, he always has. Он же был выпивши, сразу видно, да он и никогда трезвый не бывает.
Well, when pap's full, you might take and belt him over the head with a church and you couldn't phase him. Взять хоть моего отца: когда налижется, лупи ты его хоть колокольней, ничего ему не сделается.
He says so, his own self. Он и сам так говорит.
So it's the same with Muff Potter, of course. То же самое и Мэф Поттер, ясное дело.
But if a man was dead sober, I reckon maybe that whack might fetch him; I dono." Вот если б он был трезвый, тогда, пожалуй, мог бы окочуриться от такой затрещины, да и то еще неизвестно.
After another reflective silence, Tom said: После нового раздумья Том сказал:
"Hucky, you sure you can keep mum?" - Гекки, а ты не проговоришься?
"Tom, we GOT to keep mum. - Том, проговариваться нам никак нельзя.
You know that. That Injun devil wouldn't make any more of drownding us than a couple of cats, if we was to squeak 'bout this and they didn't hang him. Сам знаешь: если этого индейского дьявола не повесят, он не задумается нас утопить, как котят. Попробуй только, проговорись!
Now, look-a-here, Tom, less take and swear to one another--that's what we got to do--swear to keep mum." Вот что, Том, дадим друг другу клятву, что будем молчать, - без этого нельзя.
"I'm agreed. - Что ж, я согласен.
It's the best thing. Это лучше всего.
Would you just hold hands and swear that we--" Просто давай возьмемся за руки и поклянемся, что...
"Oh no, that wouldn't do for this. - Нет, так не годится.
That's good enough for little rubbishy common things--specially with gals, cuz THEY go back on you anyway, and blab if they get in a huff--but there orter be writing 'bout a big thing like this. Это хорошо для каких-нибудь пустяков, особенно с девчонками: они вечно ябедничают и непременно все выболтают, если попадутся. А тут дело важное, значит, надо писать.
And blood." И обязательно кровью.
Tom's whole being applauded this idea. Том от всей души приветствовал эту мысль.
It was deep, and dark, and awful; the hour, the circumstances, the surroundings, were in keeping with it. Выходило таинственно, непонятно и страшно: ночная пора, этот случай, окружающая обстановка - все одно к одному.
He picked up a clean pine shingle that lay in the moonlight, took a little fragment of "red keel" out of his pocket, got the moon on his work, and painfully scrawled these lines, emphasizing each slow down-stroke by clamping his tongue between his teeth, and letting up the pressure on the up-strokes. [See next page.] Он подобрал сосновую щепку, белевшую в лунном свете, достал из кармана кусок сурика, сел так, чтобы свет падал на его работу, и с трудом нацарапал следующие строчки, прикусывая язык, когда выводил толстые штрихи, и высовывая его, когда выводил тонкие:
"Huck Finn and Tom Sawyer swears they will keep mum about This and They wish They may Drop down dead in Their Tracks if They ever Tell and Rot." Гек Финн и Том Сойер клянутся, что будут держать язык за зубами насчет этого дела, а если мы кому скажем или напишем хоть одно слово, то помереть нам, на этом самом месте.
Huckleberry was filled with admiration of Tom's facility in writing, and the sublimity of his language. Гекльберри искренне восхищался легкостью, с какой Том все это написал, и его красноречием.
He at once took a pin from his lapel and was going to prick his flesh, but Tom said: Он немедленно вытащил булавку из отворота и собирался уже колоть себе палец, но Том сказал:
"Hold on! Don't do that. - Постой, не надо.
A pin's brass. Булавка-то медная.
It might have verdigrease on it." Может, на ней ярьмедянка.
"What's verdigrease?" - Какая такая ярь-медянка?
"It's p'ison. That's what it is. - Ядовитая, вот какая.
You just swaller some of it once --you'll see." Проглоти попробуй хоть капельку, тогда узнаешь.
So Tom unwound the thread from one of his needles, and each boy pricked the ball of his thumb and squeezed out a drop of blood. Том размотал нитку с одной из своих иголок, и каждый из мальчиков, уколов большой палец, выжал по капле крови.
In time, after many squeezes, Tom managed to sign his initials, using the ball of his little finger for a pen. После долгих стараний, усиленно выжимая кровь из пальца, Том ухитрился подписать первые буквы своего имени, действуя кончиком мизинца, как пером.
Then he showed Huckleberry how to make an H and an F, and the oath was complete. Потом он показал Гекльберри, как пишут Г и Ф, и дело было кончено.
They buried the shingle close to the wall, with some dismal ceremonies and incantations, and the fetters that bound their tongues were considered to be locked and the key thrown away. Они зарыли сосновую щепку под самой стеной со всякими таинственными церемониями и заклинаниями, после чего можно было считать, что их языки скованы, оковы заперты на замок и ключ от него далеко заброшен.
A figure crept stealthily through a break in the other end of the ruined building, now, but they did not notice it. В эту минуту какая-то фигура проскользнула в пролом с другого конца разрушенного здания, но мальчики этого не заметили.
"Tom," whispered Huckleberry, "does this keep us from EVER telling --ALWAYS?" - Том, - прошептал Гекльберри, - а это нам поможет держать язык за зубами?
"Of course it does. - Само собой, поможет.
It don't make any difference WHAT happens, we got to keep mum. Все равно, что бы ни случилось, надо молчать.
We'd drop down dead--don't YOU know that?" А иначе тут же и помрем - не понимаешь, что ли?
"Yes, I reckon that's so." - Да я тоже так думаю.
They continued to whisper for some little time. Том довольно долго шептал ему что-то.
Presently a dog set up a long, lugubrious howl just outside--within ten feet of them. И вдруг протяжно и зловеще завыла собака -совсем рядом, шагах в десяти от них.
The boys clasped each other suddenly, in an agony of fright. Мальчики в страхе прижались друг к другу.
"Which of us does he mean?" gasped Huckleberry. - На кого это она воет? - едва дыша, прошептал Гек.
"I dono--peep through the crack. - Не знаю, погляди в щелку.
Quick!" Скорей!
"No, YOU, Tom!" - Нет, лучше ты погляди, Том!
"I can't--I can't DO it, Huck!" - Не могу, ну никак не могу, Гек!
"Please, Tom. - Да погляди же!
There 'tis again!" Опять она воет.
"Oh, lordy, I'm thankful!" whispered Tom. - Ну, слава богу, - прошептал Том.
"I know his voice. - Я узнал ее по голосу.
It's Bull Harbison." * Это собака Харбисона.
[* If Mr. Harbison owned a slave named Bull, Tom would have spoken of him as "Harbison's Bull," but a son or a dog of that name was "Bull Harbison."] - Вот хорошо, а то знаешь, Том, я прямо до смерти испугался, я думал, бродячая собака.
"Oh, that's good--I tell you, Tom, I was most scared to death; I'd a bet anything it was a STRAY dog." Собака завыла снова.
The dog howled again. У мальчиков опять душа ушла в пятки.
The boys' hearts sank once more. - Ой, это не она! - прошептал Гекльберри.
"Oh, my! that ain't no Bull Harbison!" whispered Huckleberry. "DO, Tom!" - Погляди, Том!
Tom, quaking with fear, yielded, and put his eye to the crack. His whisper was hardly audible when he said: Том, весь дрожа от страха, уступил на этот раз, приложился глазом к щели и произнес едва слышным шепотом:
"Oh, Huck, IT S A STRAY DOG!" - Ой, Гек, это бродячая собака!
"Quick, Tom, quick! - Скорей, Том, скорей!
Who does he mean?" На кого это она?
"Huck, he must mean us both--we're right together." - Должно быть, на нас с тобой. Ведь мы совсем рядом.
"Oh, Tom, I reckon we're goners. - Ну, Том, плохо наше дело.
I reckon there ain't no mistake 'bout where I'LL go to. И гадать нечего, куда я попаду, это ясно.
I been so wicked." Грехов у меня уж очень много.
"Dad fetch it! - Пропади все пропадом!
This comes of playing hookey and doing everything a feller's told NOT to do. Вот что значит отлынивать от школы и делать, что не велят.
I might a been good, like Sid, if I'd a tried --but no, I wouldn't, of course. Я бы мог вести себя не хуже Сида, если б постарался, - так вот нет же, не хотел.
But if ever I get off this time, I lay I'll just WALLER in Sunday-schools!" Если только мне на этот раз удастся отвертеться, я выходить не буду из воскресной школы!
And Tom began to snuffle a little. - И Том начал потихоньку всхлипывать.
"YOU bad!" and Huckleberry began to snuffle too. - Ты плохо себя вел? - И Гекльберри тоже засопел слегка.
"Consound it, Tom Sawyer, you're just old pie, 'longside o' what I am. - Да что ты, Том Сойер! По сравнению со мной ты просто ангел.
Oh, LORDY, lordy, lordy, I wisht I only had half your chance." Боже ты мой, боже, хоть бы мне вполовину быть таким хорошим, как ты!
Tom choked off and whispered: Том вдруг перестал сопеть и прошептал:
"Look, Hucky, look! - Гляди, Гек!
He's got his BACK to us!" Она сидит к нам задом!
Hucky looked, with joy in his heart. Гек поглядел и обрадовался.
"Well, he has, by jingoes! - Ну да, ей-богу, задом!
Did he before?" А раньше как сидела?
"Yes, he did. - И раньше тоже.
But I, like a fool, never thought. А мне, дураку, и невдомек.
Oh, this is bully, you know. NOW who can he mean?" Ой, вот это здорово, понимаешь! Только на кого же это она воет?
The howling stopped. Собака перестала выть.
Tom pricked up his ears. Том насторожил уши.
"Sh! - Ш-ш!
What's that?" he whispered. Это что такое? - шепнул он.
"Sounds like—like hogs grunting. - Похоже... как будто свинья хрюкает.
No--it's somebody snoring, Tom." Нет, это кто-то храпит, Том.
"That IS it! - Ну да, храпит.
Where 'bouts is it, Huck?" А где же это, Гек?
"I bleeve it's down at 'tother end. - По-моему, вон там, на другом конце.
Sounds so, anyway. Во всяком случае, похоже, что там.
Pap used to sleep there, sometimes, 'long with the hogs, but laws bless you, he just lifts things when HE snores. Отец там ночевал иногда вместе со свиньями; только, бог с тобой, он храпит так, что, того гляди, крышу разнесет.
Besides, I reckon he ain't ever coming back to this town any more." Да я думаю, он к нам в город и не вернется больше.
The spirit of adventure rose in the boys' souls once more. Дух приключений снова ожил в мальчиках.
"Hucky, do you das't to go if I lead?" - Гек, пойдем поглядим, если не боишься.
"I don't like to, much. - Что-то не хочется, Том.
Tom, s'pose it's Injun Joe!" А вдруг это индеец Джо?
Tom quailed. Том струсил.
But presently the temptation rose up strong again and the boys agreed to try, with the understanding that they would take to their heels if the snoring stopped. Однако очень скоро любопытство взяло свое, к мальчики решили все-таки поглядеть, сговорившись, что зададут стрекача, как только храп прекратится.
So they went tiptoeing stealthily down, the one behind the other. И они стали подкрадываться к спящему на цыпочках. Том впереди, а Гек сзади.
When they had got to within five steps of the snorer, Tom stepped on a stick, and it broke with a sharp snap. Им оставалось шагов пять, как вдруг Том наступил на палку, в она с треском сломалась.
The man moaned, writhed a little, and his face came into the moonlight. Человек застонал, заворочался, и лунный свет упал на его лицо.
It was Muff Potter. Это был Мэф Поттер.
The boys' hearts had stood still, and their hopes too, when the man moved, but their fears passed away now. Когда он зашевелился, сердце у мальчиков упало и всякая надежда оставила их, но тут все их страхи мигом исчезли.
They tiptoed out, through the broken weather-boarding, and stopped at a little distance to exchange a parting word. Они на цыпочках выбрались за полуразрушенную ограду и остановились невдалеке, чтобы обменяться на прощание несколькими словами.
That long, lugubrious howl rose on the night air again! И тут снова раздался протяжный, заунывный вой.
They turned and saw the strange dog standing within a few feet of where Potter was lying, and FACING Potter, with his nose pointing heavenward. Они обернулись и увидели, что какая-то собака стоит в нескольких шагах от того места, где лежит Мэф Поттер, мордой к нему, и воет, задрав голову кверху.
"Oh, geeminy, it's HIM!" exclaimed both boys, in a breath. - Ой, господи! Это она на него! - в одно слово сказали мальчики.
"Say, Tom--they say a stray dog come howling around Johnny Miller's house, 'bout midnight, as much as two weeks ago; and a whippoorwill come in and lit on the banisters and sung, the very same evening; and there ain't anybody dead there yet." - Слушай, Том, говорят, будто бродячая собака выла в полночь около дома Джонни Миллера, недели две назад, и в тот же вечер козодой сел на перила и запел, а ведь у них до сих пор никто не помер.
"Well, I know that. - Да, я знаю.
And suppose there ain't. Ну так что ж, что не помер.
Didn't Gracie Miller fall in the kitchen fire and burn herself terrible the very next Saturday?" А помнишь, Грэси Миллер в ту же субботу упала в очаг на кухне и страшно обожглась.
"Yes, but she ain't DEAD. - А все-таки не померла.
And what's more, she's getting better, too." И даже поправляется.
"All right, you wait and see. - Ладно, вот увидишь.
She's a goner, just as dead sure as Muff Potter's a goner. Ее дело пропащее, все равно помрет, и Мэф Поттер тоже помрет.
That's what the niggers say, and they know all about these kind of things, Huck." Негры так говорят, а уж они-то в этих делах разбираются, Гек.
Then they separated, cogitating. После этого они разошлись, сильно призадумавшись.
When Tom crept in at his bedroom window the night was almost spent. Когда Том влез в окно спальни, ночь была уже на исходе.
He undressed with excessive caution, and fell asleep congratulating himself that nobody knew of his escapade. Он разделся как можно осторожнее и уснул, поздравляя себя с тем, что никто не знает о его вылазке.
He was not aware that the gently-snoring Sid was awake, and had been so for an hour. Он и не подозревал, что мирно храпящий Сид не спит уже около часа.
When Tom awoke, Sid was dressed and gone. Когда Том проснулся, Сид успел уже одеться и уйти.
There was a late look in the light, a late sense in the atmosphere. По тому, как солнце освещало комнату, было заметно, что уже не рано, это чувствовалось и в воздухе.
He was startled. Том удивился.
Why had he not been called--persecuted till he was up, as usual? Почему его не будили, не приставали к нему, как всегда?
The thought filled him with bodings. Эта мысль вызвала у него самые мрачные подозрения.
Within five minutes he was dressed and down-stairs, feeling sore and drowsy. Через пять минут он оделся и сошел вниз, чувствуя себя разбитым и невыспавшимся.
The family were still at table, but they had finished breakfast. Вся семья еще сидела за столом, но завтракать уже кончили.
There was no voice of rebuke; but there were averted eyes; there was a silence and an air of solemnity that struck a chill to the culprit's heart. Никто не стал его попрекать, но все избегали смотреть на него; за столом царило молчание и какая-то натянутость, от которой у преступника побежали по спине мурашки.
He sat down and tried to seem gay, but it was up-hill work; it roused no smile, no response, and he lapsed into silence and let his heart sink down to the depths. Он сел на свое место, притворяясь веселым; однако это было все равно что везти воз в гору, никто не откликнулся, не улыбнулся, и у него тоже язык прилип к гортани и душа ушла в пятки.
After breakfast his aunt took him aside, and Tom almost brightened in the hope that he was going to be flogged; but it was not so. После завтрака тетка подозвала его к себе, и Том обрадовался, надеясь, что его только выпорют, но вышло хуже.
His aunt wept over him and asked him how he could go and break her old heart so; and finally told him to go on, and ruin himself and bring her gray hairs with sorrow to the grave, for it was no use for her to try any more. Тетка плакала над ним и спрашивала, как это он может так сокрушать ее старое сердце, а в конце концов сказала, чтобы он и дальше продолжал в том же духе, - пускай погубит себя, а старуху тетку сведет в могилу: ей уже не исправить его, нечего больше и стараться.
This was worse than a thousand whippings, and Tom's heart was sorer now than his body. Это было хуже всякой порки, и душа Тома ныла больше, чем тело.
He cried, he pleaded for forgiveness, promised to reform over and over again, and then received his dismissal, feeling that he had won but an imperfect forgiveness and established but a feeble confidence. Он плакал, просил прощения, сто раз обещал исправиться и наконец был отпущен на волю, сознавая, что простили его не совсем и верят ему плохо.
He left the presence too miserable to even feel revengeful toward Sid; and so the latter's prompt retreat through the back gate was unnecessary. Он ушел от тетки, чувствуя себя таким несчастным, что ему не хотелось даже мстить Сиду; так что поспешное отступление Сида через заднюю калитку оказалось совершенно излишним.
He moped to school gloomy and sad, and took his flogging, along with Joe Harper, for playing hookey the day before, with the air of one whose heart was busy with heavier woes and wholly dead to trifles. Он поплелся в школу мрачный и угрюмый, был наказан вместе с Джо Гарпером за то, что накануне сбежал с уроков, и вытерпел порку с достойным видом человека, удрученного серьезным горем и совершенно нечувствительного к пустякам.
Then he betook himself to his seat, rested his elbows on his desk and his jaws in his hands, and stared at the wall with the stony stare of suffering that has reached the limit and can no further go. После этого он отправился на свое место, сел, опершись локтями на парту, и, положив подбородок на руки, стал смотреть в стенку с каменным выражением страдальца, мучения которого достигли предела и дальше идти не могут.
His elbow was pressing against some hard substance. Под локтем он чувствовал что-то твердое.
After a long time he slowly and sadly changed his position, and took up this object with a sigh. Прошло довольно много времени; он медленно и со вздохом переменил положение и взял этот предмет в руки.
It was in a paper. Он был завернут в бумажку.
He unrolled it. Том развернул ее.
A long, lingering, colossal sigh followed, and his heart broke. Последовал долгий, затяжной, глубочайший вздох - и сердце его разбилось.
It was his brass andiron knob! Это была та самая медная шишечка от тагана.
This final feather broke the camel's back. Последнее перышко сломало спину верблюда.
CHAPTER XI ГЛАВА XI
CLOSE upon the hour of noon the whole village was suddenly electrified with the ghastly news. Около полудня городок неожиданно взволновала страшная новость.
No need of the as yet undreamed-of telegraph; the tale flew from man to man, from group to group, from house to house, with little less than telegraphic speed. Не понадобилось и телеграфа, о котором в те времена еще и не мечтали, - слух облетел весь город, переходя из уст в уста, от одной кучки любопытных к другой, из дома в дом.
Of course the schoolmaster gave holiday for that afternoon; the town would have thought strangely of him if he had not. Разумеется, учитель распустил учеников с половины уроков; все нашли бы странным, если бы он поступил иначе.
A gory knife had been found close to the murdered man, and it had been recognized by somebody as belonging to Muff Potter--so the story ran. Возле убитого был найден окровавленный нож, и, как говорили, кто-то признал в нем карманный нож Мэфа Поттера.
And it was said that a belated citizen had come upon Potter washing himself in the "branch" about one or two o'clock in the morning, and that Potter had at once sneaked off--suspicious circumstances, especially the washing which was not a habit with Potter. Рассказывали, что кто-то из запоздавших горожан видел, как Мэф Поттер умывался у ручья во втором часу ночи и, заслышав шаги, сразу бросился бежать. Это показалось подозрительным, в особенности умывание, не входившее в привычки Поттера.
It was also said that the town had been ransacked for this "murderer" (the public are not slow in the matter of sifting evidence and arriving at a verdict), but that he could not be found. Рассказывали также, что обыскали весь город, но убийцы (обыватели не любят долго возиться с уликами и сразу выносят приговор) так и не нашли.
Horsemen had departed down all the roads in every direction, and the Sheriff "was confident" that he would be captured before night. Конные были разосланы по дорогам во всех направлениях, и шериф был уверен, что убийцу схватят еще до наступления темноты.
All the town was drifting toward the graveyard. Весь город устремился на кладбище.
Tom's heartbreak vanished and he joined the procession, not because he would not a thousand times rather go anywhere else, but because an awful, unaccountable fascination drew him on. Том забыл о своем горе и присоединился к шествию: не потому, что ему туда хотелось, - он в тысячу раз охотней пошел бы еще куда-нибудь, -но потому, что его тянуло туда сильно и безотчетно.
Arrived at the dreadful place, he wormed his small body through the crowd and saw the dismal spectacle. Добравшись до страшного места, он пробрался сквозь толпу и увидел мрачное зрелище.
It seemed to him an age since he was there before. Ему казалось, что прошло сто лет с тех пор, как он был здесь.
Somebody pinched his arm. Кто-то ущипнул его за руку.
He turned, and his eyes met Huckleberry's. Он обернулся и встретился взглядом с Гекльберри.
Then both looked elsewhere at once, and wondered if anybody had noticed anything in their mutual glance. Оба разом отвернулись и забеспокоились: не заметил ли кто-нибудь, как они переглядываются?
But everybody was talking, and intent upon the grisly spectacle before them. Но все в толпе разговаривали, не отрывая глаз от страшной картины.
"Poor fellow!" - Бедняга!
"Poor young fellow!" Бедный молодой человек!
"This ought to be a lesson to grave robbers!" - Вперед наука тем, кто грабит могилы!
"Muff Potter'll hang for this if they catch him!" - Мэфа Поттера повесят, если поймают!
This was the drift of remark; and the minister said, К этому, в общем, сводились замечания, а пастор сказал:
"It was a judgment; His hand is here." - Это суд божий; видна десница господня.
Now Tom shivered from head to heel; for his eye fell upon the stolid face of Injun Joe. Том содрогнулся с головы до ног: его взгляд упал на неподвижное лицо индейца Джо.
At this moment the crowd began to sway and struggle, and voices shouted, В эту минуту толпа заколебалась, началась толкотня, и раздались голоса:
"It's him! it's him! he's coming himself!" - Это он! Это он! Он сам идет!
"Who? - Кто?
Who?" from twenty voices. Кто? - спросило голосов двадцать.
"Muff Potter!" - Мэф Поттер!
"Hallo, he's stopped!--Look out, he's turning! - Эй, он остановился! Глядите, поворачивает!
Don't let him get away!" Не упустите его!
People in the branches of the trees over Tom's head said he wasn't trying to get away--he only looked doubtful and perplexed. Люди, сидевшие на деревьях над головой Тома, сообщили, что он и не собирается бежать, только очень уж растерялся и смутился.
"Infernal impudence!" said a bystander; "wanted to come and take a quiet look at his work, I reckon--didn't expect any company." - Дьявольская наглость! - сказал кто-то из стоявших рядом. - Захотелось взглянуть на свою работу; не ожидал, верно, что тут народ.
The crowd fell apart, now, and the Sheriff came through, ostentatiously leading Potter by the arm. Толпа расступилась, и сквозь нее прошел шериф, торжественно ведя Поттера за руку.
The poor fellow's face was haggard, and his eyes showed the fear that was upon him. Лицо несчастного осунулось, и по глазам было видно, что он себя не помнит от страха.
When he stood before the murdered man, he shook as with a palsy, and he put his face in his hands and burst into tears. Когда его привели и поставили перед убитым, он весь затрясся, как припадочный, закрыл лицо руками и разрыдался.
"I didn't do it, friends," he sobbed; "'pon my word and honor I never done it." - Не делал я этого, друзья, - произнес он, рыдая, -по чести говорю, не делал.
"Who's accused you?" shouted a voice. - А кто говорит, что это ты? - крикнул кто-то.
This shot seemed to carry home. Выстрел, как видно, попал в цель.
Potter lifted his face and looked around him with a pathetic hopelessness in his eyes. Поттер отнял руки от лица и оглянулся вокруг с выражением трогательной безнадежности в глазах.
He saw Injun Joe, and exclaimed: Он заметил индейца Джо и воскликнул:
"Oh, Injun Joe, you promised me you'd never--" - О индеец Джо, ты же обещал, что никогда...
"Is that your knife?" and it was thrust before him by the Sheriff. - Это ваш нож? - И шериф положил нож перед ним.
Potter would have fallen if they had not caught him and eased him to the ground. Поттер упал бы, если б его не подхватили и не опустили осторожно на землю.
Then he said: Потом он сказал:
"Something told me 't if I didn't come back and get--" He shuddered; then waved his nerveless hand with a vanquished gesture and said, "Tell 'em, Joe, tell 'em--it ain't any use any more." - Что-то мне говорило, что если я не вернусь сюда и не отыщу... - Он задрожал, потом вяло махнул рукой, как будто сознаваясь, что побежден, и сказал: - Скажи им, Джо, скажи им! Что толку теперь молчать?
Then Huckleberry and Tom stood dumb and staring, and heard the stony-hearted liar reel off his serene statement, they expecting every moment that the clear sky would deliver God's lightnings upon his head, and wondering to see how long the stroke was delayed. Тут Гек и Том, онемев от страха и вытаращив глаза, услышали, как закоренелый лжец спокойно рассказывал о том, что видел: они ожидали, что вот-вот грянет гром с ясного неба и падет на его голову, и удивлялись, отчего так медлит удар.
And when he had finished and still stood alive and whole, their wavering impulse to break their oath and save the poor betrayed prisoner's life faded and vanished away, for plainly this miscreant had sold himself to Satan and it would be fatal to meddle with the property of such a power as that. А когда индеец Джо замолчал и по-прежнему стоял живой и невредимый, их робкое желание нарушить клятву и спасти жизнь бедняги, выданного индейцем, поблекло и исчезло без следа, им стало ясно, что этот негодяй продал душу черту, а путаться в дела нечистой силы -значило пропасть окончательно.
"Why didn't you leave? - Чего же ты не убежал?
What did you want to come here for?" somebody said. Зачем ты сюда пришел? - спросил кто-то.
"I couldn't help it—I couldn't help it," Potter moaned. - Я не мог... Никак не мог, - простонал Поттер.
"I wanted to run away, but I couldn't seem to come anywhere but here." - Я и хотел убежать, да только ноги сами привели меня сюда.
And he fell to sobbing again. - И он опять зарыдал.
Injun Joe repeated his statement, just as calmly, a few minutes afterward on the inquest, under oath; and the boys, seeing that the lightnings were still withheld, were confirmed in their belief that Joe had sold himself to the devil. Через несколько минут на следствии индеец Джо так же спокойно повторил свои показания под присягой, а мальчики, видя, что ни грома, ни молнии все еще нет, окончательно убедились в том, что он продал душу черту.
He was now become, to them, the most balefully interesting object they had ever looked upon, and they could not take their fascinated eyes from his face. Теперь индеец Джо стал для них самым страшным и интересным человеком на свете, и оба они не сводили с него зачарованных глаз.
They inwardly resolved to watch him nights, when opportunity should offer, in the hope of getting a glimpse of his dread master. Про себя они решили следить за ним по ночам, когда представится случай, в надежде хоть одним глазком взглянуть на его страшного властелина.
Injun Joe helped to raise the body of the murdered man and put it in a wagon for removal; and it was whispered through the shuddering crowd that the wound bled a little! Индеец Джо помог перенести труп убитого и положить его в повозку; и в толпе, дрожа от страха, перешептывались и говорили, будто из раны выступила кровь.
The boys thought that this happy circumstance would turn suspicion in the right direction; but they were disappointed, for more than one villager remarked: Мальчики подумали было, что это счастливое обстоятельство направит подозрения по верному пути, и очень разочаровались, когда некоторые горожане заметили:
"It was within three feet of Muff Potter when it done it." - Тело было в трех шагах от Мэфа Поттера, когда показалась кровь.
Tom's fearful secret and gnawing conscience disturbed his sleep for as much as a week after this; and at breakfast one morning Sid said: Ужасная тайна и муки совести не давали Тому спать спокойно целую не- делю после этого события, и как-то утром во время завтрака Сид сказал:
"Tom, you pitch around and talk in your sleep so much that you keep me awake half the time." - Том, ты так мечешься и бормочешь во сне, что не даешь мне спать до полуночи.
Tom blanched and dropped his eyes. Том побледнел и опустил глаза.
"It's a bad sign," said Aunt Polly, gravely. - Плохой признак, - сурово сказала тетя Полли.
"What you got on your mind, Tom?" - Что такое у тебя на душе, Том?
"Nothing. - Ничего.
Nothing 't I know of." Ничего особенного.
But the boy's hand shook so that he spilled his coffee. - Но рука у него так дрожала, что он пролил свой кофе.
"And you do talk such stuff," Sid said. - И такую несешь чепуху, - сказал Сид.
"Last night you said, - Вчера ночью ты кричал:
' It's blood, it's blood, that's what it is!' "Это кровь, это кровь, вот что это такое!"
You said that over and over. Заладил одно и то же.
And you said, А потом:
' Don't torment me so—I'll tell!' "Не мучайте меня, я все расскажу!"
Tell WHAT? Что расскажешь?
What is it you'll tell?" О чем это ты?
Everything was swimming before Tom. Все поплыло у Тома перед глазами.
There is no telling what might have happened, now, but luckily the concern passed out of Aunt Polly's face and she came to Tom's relief without knowing it. Неизвестно, чем бы это могло кончиться, но, к счастью, выражение заботы сошло с лица тети Полли, и она, сама того не зная, пришла Тому на выручку.
She said: Она сказала:
"Sho! - Ну конечно!
It's that dreadful murder. А все это ужасное убийство!
I dream about it most every night myself. Я сама чуть не каждую ночь вижу его во сне.
Sometimes I dream it's me that done it." Иногда мне снится, что я сама и убила.
Mary said she had been affected much the same way. Мэри сказала, что и на нее это почти так же подействовало.
Sid seemed satisfied. Сид как будто успокоился.
Tom got out of the presence as quick as he plausibly could, and after that he complained of toothache for a week, and tied up his jaws every night. Том постарался как можно скорее избавиться от его общества и после того целую неделю жаловался на зубную боль и на ночь подвязывал зубы платком.
He never knew that Sid lay nightly watching, and frequently slipped the bandage free and then leaned on his elbow listening a good while at a time, and afterward slipped the bandage back to its place again. Он не знал, что Сид не спит по ночам, следя за ним; иногда стаскивает с него повязку и довольно долго слушает, приподнявшись на локте, а после этого опять надевает повязку на старое место.
Tom's distress of mind wore off gradually and the toothache grew irksome and was discarded. Понемногу Том успокоился, зубная боль ему надоела, и он ее отменил.
If Sid really managed to make anything out of Tom's disjointed mutterings, he kept it to himself. Если Сид что-нибудь и понял из бессвязного бормотанья Тома, то держал это про себя.
It seemed to Tom that his schoolmates never would get done holding inquests on dead cats, and thus keeping his trouble present to his mind. Тому казалось, что его школьные товарищи никогда не перестанут вести судебные следствия над дохлыми кошками и не дадут ему забыть о том, что его мучит.
Sid noticed that Tom never was coroner at one of these inquiries, though it had been his habit to take the lead in all new enterprises; he noticed, too, that Tom never acted as a witness--and that was strange; and Sid did not overlook the fact that Tom even showed a marked aversion to these inquests, and always avoided them when he could. Сид заметил, что Том ни разу не изображал следователя, хотя раньше имел обыкновение брать на себя роль вожака во всех новых затеях. Кроме того, он заметил, что Том уклоняется и от роли свидетеля, - а это было странно; не ускользнуло от Сида и то обстоятельство, что Том вообще проявляет заметное отвращение к таким следствиям и по возможности избегает участвовать в них.
Sid marvelled, but said nothing. Сид удивился, но смолчал.
However, even inquests went out of vogue at last, and ceased to torture Tom's conscience. В конце концов даже и эти следствия вышли из моды и перестали терзать совесть Тома.
Every day or two, during this time of sorrow, Tom watched his opportunity and went to the little grated jail-window and smuggled such small comforts through to the "murderer" as he could get hold of. В продолжение всего этого тревожного времени Том каждый день или через день, улучив удобный случай, ходил к маленькому решетчатому окошечку тюрьмы и тайком просовывал через него угощение для "убийцы", какое удавалось промыслить.
The jail was a trifling little brick den that stood in a marsh at the edge of the village, and no guards were afforded for it; indeed, it was seldom occupied. Тюрьмой была небольшая кирпичная будка на болоте, за городской чертой, и сторожа при ней не полагалось, да и занята она бывала редко.
These offerings greatly helped to ease Tom's conscience. Эти подарки очень облегчали совесть Тома.
The villagers had a strong desire to tar-and-feather Injun Joe and ride him on a rail, for body-snatching, but so formidable was his character that nobody could be found who was willing to take the lead in the matter, so it was dropped. Горожанам хотелось обмазать индейца Джо дегтем, обвалять в перьях и прокатить на тачке за похищение мертвого тела, но его так боялись, что зачинщиков не нашлось, и эту мысль оставили.
He had been careful to begin both of his inquest-statements with the fight, without confessing the grave-robbery that preceded it; therefore it was deemed wisest not to try the case in the courts at present. Он был достаточно осторожен, чтобы начать оба свои показания с драки, не упоминая об ограблении могилы, которое предшествовало драке; и потому решили, что будет благоразумнее пока что не привлекать его к суду.
CHAPTER XII ГЛАВА XII
ONE of the reasons why Tom's mind had drifted away from its secret troubles was, that it had found a new and weighty matter to interest itself about. Том отвлекся от своих тайных тревог, потому что их вытеснила другая, более важная забота.
Becky Thatcher had stopped coming to school. Бекки Тэтчер перестала ходить в школу.
Tom had struggled with his pride a few days, and tried to "whistle her down the wind," but failed. Несколько дней Том боролся со своей гордостью, пробовал развеять по ветру свою тоску о Бекки и наконец не выдержал.
He began to find himself hanging around her father's house, nights, and feeling very miserable. Он начал околачиваться по вечерам близ ее дома, чувствуя себя очень несчастным.
She was ill. Она заболела.
What if she should die! А что, если она умрет?
There was distraction in the thought. Эта мысль доводила его до отчаяния.
He no longer took an interest in war, nor even in piracy. Он не интересовался больше ни войной, ни даже пиратами.
The charm of life was gone; there was nothing but dreariness left. Жизнь потеряла для него всякую прелесть, осталось одно сплошное уныние.
He put his hoop away, and his bat; there was no joy in them any more. Он забросил обруч с палкой; они не доставляли ему больше никакого удовольствия.
His aunt was concerned. Тетя Полли встревожилась.
She began to try all manner of remedies on him. Она перепробовала на нем все лекарства.
She was one of those people who are infatuated with patent medicines and all new-fangled methods of producing health or mending it. Она была из тех людей, которые увлекаются патентованными средствами и всякими новыми лекарствами и способами укрепления здоровья.
She was an inveterate experimenter in these things. В своих опытах она доходила до крайностей.
When something fresh in this line came out she was in a fever, right away, to try it; not on herself, for she was never ailing, but on anybody else that came handy. Как только появлялось что-нибудь новенькое по этой части, она загоралась желанием испробовать это средство: не на себе, потому что она никогда не хворала, а на ком-нибудь из тех, кто был под рукой.
She was a subscriber for all the "Health" periodicals and phrenological frauds; and the solemn ignorance they were inflated with was breath to her nostrils. Она подписывалась на все медицинские журналы и шарлатанские брошюрки френологов и дышать не могла без красноречивого невежества, которым они были напичканы.
All the "rot" they contained about ventilation, and how to go to bed, and how to get up, and what to eat, and what to drink, and how much exercise to take, and what frame of mind to keep one's self in, and what sort of clothing to wear, was all gospel to her, and she never observed that her health-journals of the current month customarily upset everything they had recommended the month before. Как проветривать комнаты, как ложиться спать, как вставать, что есть и что пить, сколько гулять, какое расположение духа в себе поддерживать, какую одежду носить - весь этот вздор она принимала на веру, как евангельскую истину, не замечая, что медицинские журналы нынче опровергают все, что советовали вчера.
She was as simple-hearted and honest as the day was long, and so she was an easy victim. Душа тети Полли была простая и ясная, как день, и потому она легко попадалась на удочку.
She gathered together her quack periodicals and her quack medicines, and thus armed with death, went about on her pale horse, metaphorically speaking, with "hell following after." Она собирала все шарлатанские журналы и патентованные средства и, выражаясь образно, со смертью в руках шествовала на бледном коне, и ад следовал за нею.
But she never suspected that she was not an angel of healing and the balm of Gilead in disguise, to the suffering neighbors. Ей и в голову не приходило, что для страждущих соседей она не является ангелом-исцелителем, так сказать, воплощенным ханаанским бальзамом.
The water treatment was new, now, and Tom's low condition was a windfall to her. Водолечение тогда только еще входило в моду, и подавленное состояние Тома оказалось для тети Полли просто находкой.
She had him out at daylight every morning, stood him up in the woodshed and drowned him with a deluge of cold water; then she scrubbed him down with a towel like a file, and so brought him to; then she rolled him up in a wet sheet and put him away under blankets till she sweated his soul clean and "the yellow stains of it came through his pores"--as Tom said. Каждое утро она поднимала его с зарей, выводила в дровяной сарай и выливала на него целый поток ледяной воды, потом растирала жестким, как напильник, полотенцем, потом закатывала в мокрую простыню, укладывала под одеяло и доводила до седьмого пота, так, что, по словам Тома, "душа вылезала через поры желтыми пятнышками".
Yet notwithstanding all this, the boy grew more and more melancholy and pale and dejected. Но, несмотря на все это, мальчик худел и бледнел и нисколько не становился веселее.
She added hot baths, sitz baths, shower baths, and plunges. Она прибавила еще горячие ванны, ножные ванны, души и обливания.
The boy remained as dismal as a hearse. Мальчик оставался унылым, как катафалк.
She began to assist the water with a slim oatmeal diet and blister-plasters. Она начала помогать водолечению диетой из жидкой овсянки и нарывным пластырем.
She calculated his capacity as she would a jug's, and filled him up every day with quack cure-alls. Измерив его емкость, словно это был кувшин, а не мальчик, она каждый день до отказа наливала его каким-нибудь шарлатанским пойлом.
Tom had become indifferent to persecution by this time. Том стал теперь совершенно равнодушен к гонениям.
This phase filled the old lady's heart with consternation. Это равнодушие напугало тетю Полли.
This indifference must be broken up at any cost. Надо было во что бы то ни стало вернуть его к жизни.
Now she heard of Pain-killer for the first time. Как раз в это время она впервые услыхала о болеутолителе.
She ordered a lot at once. Она тут же выписала большую партию этого лекарства.
She tasted it and was filled with gratitude. Она попробовала его и преисполнилась благодарности.
It was simply fire in a liquid form. Это был просто жидкий огонь.
She dropped the water treatment and everything else, and pinned her faith to Pain-killer. Она забросила водолечение и все остальное и возложила все надежды на болеутолитель.
She gave Tom a teaspoonful and watched with the deepest anxiety for the result. Она дала Тому чайную ложку и следила за ним, в сильнейшем беспокойстве ожидая результатов.
Her troubles were instantly at rest, her soul at peace again; for the "indifference" was broken up. Наконец-то ее душа успокоилась и тревога улеглась: "равнодушие" у Тома как рукой сняло.
The boy could not have shown a wilder, heartier interest, if she had built a fire under him. Мальчик вряд ли мог бы вести себя оживленней, даже если бы она развела под ним костер.
Tom felt that it was time to wake up; this sort of life might be romantic enough, in his blighted condition, but it was getting to have too little sentiment and too much distracting variety about it. Том чувствовал, что пора ему проснуться от спячки; такая жизнь, может, и подходила для человека в угнетенном состоянии, но в ней как-то не хватало пищи для чувства и было слишком много утомительного разнообразия.
So he thought over various plans for relief, and finally hit pon that of professing to be fond of Pain-killer. Он придумал несколько планов избавления и наконец притворился, будто ему очень нравится болеутолитель.
He asked for it so often that he became a nuisance, and his aunt ended by telling him to help himself and quit bothering her. Он просил лекарство так часто, что надоел тетке, и в конце концов она велела ему принимать лекарство самому и оставить ее в покое.
If it had been Sid, she would have had no misgivings to alloy her delight; but since it was Tom, she watched the bottle clandestinely. Если бы это был Сид, ее радость не омрачилась бы ничем; но так как это был Том, то она потихоньку следила за бутылкой.
She found that the medicine did really diminish, but it did not occur to her that the boy was mending the health of a crack in the sitting-room floor with it. Оказалось, однако, что лекарство и в самом деле убавляется, но тетке не приходило в голову, что Том поит болеутолителем щель в полу гостиной.
One day Tom was in the act of dosing the crack when his aunt's yellow cat came along, purring, eying the teaspoon avariciously, and begging for a taste. Однажды Том только что приготовился угостить эту щель ложкой лекарства, как в комнату вошел теткин желтый кот, мурлыча и жадно поглядывая на ложку, будто просил попробовать.
Tom said: Том сказал ему:
"Don't ask for it unless you want it, Peter." - Лучше не проси, если тебе не хочется, Питер.
But Peter signified that he did want it. Питер дал понять, что ему хочется.
"You better make sure." - Смотри не ошибись.
Peter was sure. Питер был уверен, что не ошибается.
"Now you've asked for it, and I'll give it to you, because there ain't anything mean about me; but if you find you don't like it, you mustn't blame anybody but your own self." - Ну, раз ты просишь, я тебе дам, я не жадный; только смотри, если тебе не понравится, сам будешь виноват, я тут ни при чем.
Peter was agreeable. Питер был согласен.
So Tom pried his mouth open and poured down the Pain-killer. Том открыл ему рот и влил туда ложку лекарства.
Peter sprang a couple of yards in the air, and then delivered a war-whoop and set off round and round the room, banging against furniture, upsetting flower-pots, and making general havoc. Питер подскочил на два метра кверху, испустил дикий вопль и заметался по комнате, налетая на мебель, опрокидывая горшки с цветами и поднимая невообразимый шум.
Next he rose on his hind feet and pranced around, in a frenzy of enjoyment, with his head over his shoulder and his voice proclaiming his unappeasable happiness. Потом он встал на задние лапы и заплясал вокруг комнаты в бешеном веселье, склонив голову к плечу и воем выражая неукротимую радость.
Then he went tearing around the house again spreading chaos and destruction in his path. Потом он помчался по всему дому, сея на своем пути хаос и разрушение.
Aunt Polly entered in time to see him throw a few double summersets, deliver a final mighty hurrah, and sail through the open window, carrying the rest of the flower-pots with him. Тетя Полли вошла как раз вовремя и увидела, как Питер перекувырнулся несколько раз, в последний раз испустил мощное "ура" и прыгнул в открытое окно, увлекая за собой уцелевшие горшки с цветами.
The old lady stood petrified with astonishment, peering over her glasses; Tom lay on the floor expiring with laughter. Тетя Полли словно окаменела от изумления, глядя на него поверх очков; Том валялся на полу, едва живой от смеха.
"Tom, what on earth ails that cat?" - Том, что такое с Питером?
"I don't know, aunt," gasped the boy. - Я не знаю, тетя, - еле выговорил мальчик.
"Why, I never see anything like it. - В жизни ничего подобного не видела.
What did make him act so?" Отчего это с ним?
"Deed I don't know, Aunt Polly; cats always act so when they're having a good time." - Право, не знаю, тетя Полли; кошки всегда так себя ведут, когда им весело.
"They do, do they?" - Вот как, неужели?
There was something in the tone that made Tom apprehensive. - В ее голосе было что-то такое, что заставило Тома насторожиться.
"Yes'm. That is, I believe they do." - Да, тетя. То есть я так думаю.
"You DO?" - Ты так думаешь?
"Yes'm." - Да, тетя.
The old lady was bending down, Tom watching, with interest emphasized by anxiety. Она наклонилась, а Том следил за ней с интересом и тревогой.
Too late he divined her "drift." Он угадал ее намерение слишком поздно.
The handle of the telltale teaspoon was visible under the bed-valance. Ручка ложки предательски торчала из-под кровати.
Aunt Polly took it, held it up. Тетя Полли подняла ее и показала ему.
Tom winced, and dropped his eyes. Том моргнул и отвел глаза в сторону.
Aunt Polly raised him by the usual handle--his ear--and cracked his head soundly with her thimble. Тетя Полли ухватила его по привычке за ухо и хорошенько стукнула по голове наперстком.
"Now, sir, what did you want to treat that poor dumb beast so, for?" - Ну, сударь, для чего вам понадобилось мучить бедное животное?
"I done it out of pity for him--because he hadn't any aunt." - Мне его жалко стало, ведь у него нет тети.
"Hadn't any aunt!--you numskull. - Нет тети! Дуралей.
What has that got to do with it?" При чем тут тетя?
"Heaps. - При том.
Because if he'd had one she'd a burnt him out herself! Если б у него была тетя, она бы сама ему выжгла все нутро.
She'd a roasted his bowels out of him 'thout any more feeling than if he was a human!" Она бы ему все кишки припекла, не поглядела бы, что он кот, а не мальчик!
Aunt Polly felt a sudden pang of remorse. Тетя Полли вдруг почувствовала угрызения совести.
This was putting the thing in a new light; what was cruelty to a cat MIGHT be cruelty to a boy, too. Все дело представилось ей в новом свете: что было жестокостью по отношению к кошке, могло оказаться жестокостью и по отношению к мальчику.
She began to soften; she felt sorry. Она смягчилась и начала жалеть Тома.
Her eyes watered a little, and she put her hand on Tom's head and said gently: Ее глаза наполнились слезами, и, положив руку на голову мальчика, она ласково сказала:
"I was meaning for the best, Tom. - Я хотела тебе добра, Том.
And, Tom, it DID do you good." И ведь это же было тебе полезно.
Tom looked up in her face with just a perceptible twinkle peeping through his gravity. Том поднял на нее глаза, в которых сквозь серьезность проглядывала еле заметная искорка смеха.
"I know you was meaning for the best, aunty, and so was I with Peter. - Я знаю, что вы хотели мне добра, тетя Полли, да ведь и я тоже хотел добра Питеру.
It done HIM good, too. И ему тоже это было полезно.
I never see him get around so since--" Я никогда еще не видел, чтобы он так носился.
"Oh, go 'long with you, Tom, before you aggravate me again. - Убирайся вон, Том, не то я опять рассержусь.
And you try and see if you can't be a good boy, for once, and you needn't take any more medicine." И постарайся хоть раз в жизни вести себя как следует; никакого лекарства тебе больше не надо принимать.
Tom reached school ahead of time. Том пришел в школу до звонка.
It was noticed that this strange thing had been occurring every day latterly. Заметили, что в последнее время это необыкновенное явление повторяется каждый день.
And now, as usual of late, he hung about the gate of the schoolyard instead of playing with his comrades. И теперь, как обычно, он слонялся около школьных ворот, вместо того чтобы играть с товарищами.
He was sick, he said, and he looked it. Он сказал им, что болен, и в самом деле выглядел больным.
He tried to seem to be looking everywhere but whither he really was looking--down the road. Он делал вид, что смотрит куда угодно, только не туда, куда смотрел в самом деле, - то есть на дорогу.
Presently Jeff Thatcher hove in sight, and Tom's face lighted; he gazed a moment, and then turned sorrowfully away. Скоро на этой дороге показался Джеф Тэтчер. Лицо Тома просияло. С минуту он смотрел в ту сторону, а потом печально отвернулся.
When Jeff arrived, Tom accosted him; and "led up" warily to opportunities for remark about Becky, but the giddy lad never could see the bait. Когда Джеф появился на школьном дворе, Том подошел к нему и осторожно завел издалека разговор о Бекки, но этот ротозей даже не понял его намеков.
Tom watched and watched, hoping whenever a frisking frock came in sight, and hating the owner of it as soon as he saw she was not the right one. Том все смотрел и смотрел на дорогу, загораясь надеждой всякий раз, как вдали появлялось развевающееся платьице, и проникаясь ненавистью к его владелице, когда становилось ясно, что это не Бекки.
At last frocks ceased to appear, and he dropped hopelessly into the dumps; he entered the empty schoolhouse and sat down to suffer. Под конец никого больше не стало видно, и Том совсем упал духом; вошел в пустую школу и уселся, чтобы страдать молча.
Then one more frock passed in at the gate, and Tom's heart gave a great bound. Но вот еще одно платье мелькнуло в воротах, и сердце Тома запрыгало от радости.
The next instant he was out, and "going on" like an Indian; yelling, laughing, chasing boys, jumping over the fence at risk of life and limb, throwing handsprings, standing on his head--doing all the heroic things he could conceive of, and keeping a furtive eye out, all the while, to see if Becky Thatcher was noticing. В следующее мгновение он был уже во дворе и бесновался, как индеец: вопил, хохотал, гонялся за мальчиками, прыгал через забор, рискуя сломать себе ногу или голову, ходил вверх ногами, кувыркался - словом, выделывал все, что только мог придумать, а сам все время косился исподтишка на Бекки Тэтчер: видит она это или нет.
But she seemed to be unconscious of it all; she never looked. Но она как будто ничего не замечала и ни разу не взглянула в его сторону.
Could it be possible that she was not aware that he was there? Неужели она не знала, что он здесь?
He carried his exploits to her immediate vicinity; came war-whooping around, snatched a boy's cap, hurled it to the roof of the schoolhouse, broke through a group of boys, tumbling them in every direction, and fell sprawling, himself, under Becky's nose, almost upsetting her--and she turned, with her nose in the air, and he heard her say: Он перенес свои подвиги поближе к ней: носился вокруг нее с воплями, стащил с одного мальчика шапку, зашвырнул ее на крышу, бросился в толпу школьников, растолкал их в разные стороны и растянулся на земле под самым носом у Бекки, чуть не сбив ее с ног, - а она отвернулась, вздернув носик, и он услышал, как она сказала:
"Mf! some people think they're mighty smart--always showing off!" - Пф! Некоторые только и делают, что ломаются; думают, что это кому-нибудь интересно!
Tom's cheeks burned. Щеки Тома вспыхнули.
He gathered himself up and sneaked off, crushed and crestfallen. Он поднялся с земли и побрел прочь, уничтоженный, совсем упав духом.
CHAPTER XIII ГЛАВА XIII
TOM'S mind was made up now. Том наконец решился.
He was gloomy and desperate. Он был настроен мрачно и готов на все.
He was a forsaken, friendless boy, he said; nobody loved him; when they found out what they had driven him to, perhaps they would be sorry; he had tried to do right and get along, but they would not let him; since nothing would do them but to be rid of him, let it be so; and let them blame HIM for the consequences--why shouldn't they? Друзей у него нет, все его бросили, никто его не любит. Вот когда увидят, до чего довели несчастного мальчика, тогда, может, и пожалеют. Он пробовал быть хорошим, старался - так нет же, ему не дали. Что ж, пускай, если им только и надо, что избавиться от него; конечно, он же окажется у них виноват. Ну и прекрасно!
What right had the friendless to complain? Разве всеми брошенный мальчик имеет право жаловаться?
Yes, they had forced him to it at last: he would lead a life of crime. Заставили-таки, в конце концов! Ну что ж, придется вести преступный образ жизни.
There was no choice. Другого выхода нет.
By this time he was far down Meadow Lane, and the bell for school to "take up" tinkled faintly upon his ear. К этому времени он был уже на середине Мэдоу-лейн, и до него донеслось еле слышное звяканье школьного колокола, которое возвещало конец перемены.
He sobbed, now, to think he should never, never hear that old familiar sound any more--it was very hard, but it was forced on him; since he was driven out into the cold world, he must submit--but he forgave them. Он всхлипнул при мысли о том, что никогда-никогда больше не услышит этого звяканья; как ни тяжело, но что делать - его к этому принудили; если его гонят скитаться по свету, придется уйти. Но он всем прощает.
Then the sobs came thick and fast. И всхлипывания стали чаще и сильней.
Just at this point he met his soul's sworn comrade, Joe Harper --hard-eyed, and with evidently a great and dismal purpose in his heart. Тут ему как раз повстречался его закадычный друг Джо Г арпер - с заплаканными глазами и, как видно, тоже готовый на все.
Plainly here were "two souls with but a single thought." Было ясно, что встретились "две души, живущие одной мыслью".
Tom, wiping his eyes with his sleeve, began to blubber out something about a resolution to escape from hard usage and lack of sympathy at home by roaming abroad into the great world never to return; and ended by hoping that Joe would not forget him. Том, утирая рукавом глаза, начал рассказывать, что собирается бежать из дому, потому что все с ним плохо обращаются и никто его не любит; так лучше он пойдет скитаться по свету и никогда больше не вернется домой. В заключение он выразил надежду, что Джо его не забудет.
But it transpired that this was a request which Joe had just been going to make of Tom, and had come to hunt him up for that purpose. Оказалось, однако, что и Джо собирался просить своего друга о том же и шел его разыскивать именно с этой целью.
His mother had whipped him for drinking some cream which he had never tasted and knew nothing about; it was plain that she was tired of him and wished him to go; if she felt that way, there was nothing for him to do but succumb; he hoped she would be happy, and never regret having driven her poor boy out into the unfeeling world to suffer and die. Мать отодрала его за то, что он будто бы выпил какие-то сливки, а он их не трогал и даже в глаза не видал. Ясно, что он ей надоел и она хочет от него отделаться: ну, а если так, то ему ничего другого не остается, как уйти. Может, ей без него будет даже лучше и она никогда не пожалеет, что выгнала своего несчастного сына скитаться по свету, среди чужих людей, чтобы он там терпел мучения и умер.
As the two boys walked sorrowing along, they made a new compact to stand by each other and be brothers and never separate till death relieved them of their troubles. Оба мальчика пошли дальше, делясь своими печалями, и по дороге заключили новый договор: помогать друг другу, как братья, и не расставаться до самой смерти, которая положит конец всем их страданиям.
Then they began to lay their plans. Потом они обсудили, как им быть дальше.
Joe was for being a hermit, and living on crusts in a remote cave, and dying, some time, of cold and want and grief; but after listening to Tom, he conceded that there were some conspicuous advantages about a life of crime, and so he consented to be a pirate. Джо собирался стать отшельником, жить в пещере, питаться сухими корками и в конце концов умереть от холода, горя и нужды; однако, выслушав Тома, согласился, что в жизни преступников имеются кое-какие существенные преимущества, и решил сделаться пиратом.
Three miles below St. Petersburg, at a point where the Mississippi River was a trifle over a mile wide, there was a long, narrow, wooded island, with a shallow bar at the head of it, and this offered well as a rendezvous. Тремя милями ниже Сент-Питерсберга, в том месте, где река Миссисипи немногим шире мили, лежит длинный, узкий, поросший лесом остров с большой песчаной отмелью у верхнего конца, -там они и решили поселиться.
It was not inhabited; it lay far over toward the further shore, abreast a dense and almost wholly unpeopled forest. Остров был необитаем; он лежал ближе к другому берегу, как раз напротив густого и почти безлюдного леса.
So Jackson's Island was chosen. Потому-то они и выбрали остров Джексона.
Who were to be the subjects of their piracies was a matter that did not occur to them. Кого они там будут грабить, об этом они даже не подумали.
Then they hunted up Huckleberry Finn, and he joined them promptly, for all careers were one to him; he was indifferent. После этого они разыскали Гекльберри Финна, и он сразу же к ним присоединился, потому что ему было все равно, чем ни заниматься; на этот счет он был сговорчив.
They presently separated to meet at a lonely spot on the river-bank two miles above the village at the favorite hour--which was midnight. Скоро они расстались, чтобы встретиться в уединенном месте на берегу реки выше городка в любимый час, то есть в полночь.
There was a small log raft there which they meant to capture. Each would bring hooks and lines, and such provision as he could steal in the most dark and mysterious way--as became outlaws. Каждый должен был принести рыболовные крючки, удочки и что-нибудь из съестного, похитив все это самым таинственным и замысловатым образом, - как подобает пиратам.
And before the afternoon was done, they had all managed to enjoy the sweet glory of spreading the fact that pretty soon the town would "hear something." И еще до наступления вечера они успели распустить по всему городу слух, что очень скоро про них "услышат кое-что интересное".
All who got this vague hint were cautioned to "be mum and wait." Все, кому они делали этот туманный намек, получали также предупреждение "держать язык за зубами и ждать".
About midnight Tom arrived with a boiled ham and a few trifles, and stopped in a dense undergrowth on a small bluff overlooking the meeting-place. Около полуночи явился Том с вареным окороком и еще кое-какой провизией и засел в густом кустарнике на крутой горке, чуть повыше места встречи.
It was starlight, and very still. Ночь была звездная и очень тихая.
The mighty river lay like an ocean at rest. Могучая река расстилалась перед ним, как океан во время штиля.
Tom listened a moment, but no sound disturbed the quiet. Том прислушался на минуту, но ни один звук не нарушал тишины.
Then he gave a low, distinct whistle. Потом он свистнул негромко и протяжно.
It was answered from under the bluff. Из-под горы ему ответили тем же.
Tom whistled twice more; these signals were answered in the same way. Том свистнул еще два раза; и на эти сигналы ему тоже ответили.
Then a guarded voice said: Потом осторожный голос спросил:
"Who goes there?" - Кто идет?
"Tom Sawyer, the Black Avenger of the Spanish Main. - Том Сойер, Черный Мститель Испанских морей.
Name your names." Назовите ваши имена.
"Huck Finn the Red-Handed, and Joe Harper the Terror of the Seas." - Гек Финн, Кровавая Рука, и Джо Гарпер, Гроза Океанов.
Tom had furnished these titles, from his favorite literature. - Том вычитал эти пышные прозвища из своих любимых книжек.
"'Tis well. - Хорошо.
Give the countersign." Скажите пароль!
Two hoarse whispers delivered the same awful word simultaneously to the brooding night: Во мраке ночи два хриплых голоса шепотом произнесли одно и то же страшное слово:
"BLOOD!" - Кровь!
Then Tom tumbled his ham over the bluff and let himself down after it, tearing both skin and clothes to some extent in the effort. После этого Том скатил с горы окорок и сам съехал вслед за ним, причем пострадали и штаны, и его собственная кожа.
There was an easy, comfortable path along the shore under the bluff, but it lacked the advantages of difficulty and danger so valued by a pirate. Под горой вдоль берега шла удобная, ровная тропинка, но ей недоставало препятствий и опасностей, столь ценимых пиратами.
The Terror of the Seas had brought a side of bacon, and had about worn himself out with getting it there. Гроза Океанов принес большой кусок свиной грудинки и выбился из сил, пока дотащил его до места.
Finn the Red-Handed had stolen a skillet and a quantity of half-cured leaf tobacco, and had also brought a few corn-cobs to make pipes with. Финн, Кровавая Рука, стянул где-то котелок и пачку недосушенного листового табаку и, кроме того, захватил несколько маисовых стеблей, чтобы сделать из них трубки.
But none of the pirates smoked or "chewed" but himself. Надо сказать, что, кроме него самого, никто из пиратов не курил и не жевал табак.
The Black Avenger of the Spanish Main said it would never do to start without some fire. Черный Мститель Испанских морей заметил, что не годится отправляться в путь, не запасшись огнем.
That was a wise thought; matches were hardly known there in that day. Мысль была мудрая: спичек в те времена почти не знали.
They saw a fire smouldering upon a great raft a hundred yards above, and they went stealthily thither and helped themselves to a chunk. В ста шагах выше по реке они увидели костер, тлеющий на большом плоту, подобрались к нему украдкой и стащили головню.
They made an imposing adventure of it, saying, "Hist!" every now and then, and suddenly halting with finger on lip; moving with hands on imaginary dagger-hilts; and giving orders in dismal whispers that if "the foe" stirred, to "let him have it to the hilt," because "dead men tell no tales." Из этого они устроили целое приключение: то шикали друг на друга, то вдруг останавливались и прикладывали палец к губам, то клали руку на воображаемую рукоятку кинжала, то отдавали глухим шепотом приказания насчет того, что если "враг" зашевелится, то "вонзить ему кинжал в грудь по самую рукоятку", потому что "мертвецы не выдадут тайны".
They knew well enough that the raftsmen were all down at the village laying in stores or having a spree, but still that was no excuse for their conducting this thing in an unpiratical way. Мальчикам было как нельзя лучше известно, что плотовщики сейчас в городе, ходят по лавкам или бражничают, и все-таки им не было бы никакого оправдания, если бы они вели себя не так, как полагается пиратам.
They shoved off, presently, Tom in command, Huck at the after oar and Joe at the forward. Скоро они отчалили: Том командовал, Гек стал у кормового весла, Джо на носу.
Tom stood amidships, gloomy-browed, and with folded arms, and gave his orders in a low, stern whisper: Том стоял посредине плота, скрестив руки и нахмурившись, и отдавал приказания глухим, суровым шепотом:
"Luff, and bring her to the wind!" - К ветру! Держать по ветру!
"Aye-aye, sir!" - Есть, есть, сэр!
"Steady, steady-y-y-y!" - Так держать!
"Steady it is, sir!" - Есть, сэр!
"Let her go off a point!" - Поворот на полрумба!
"Point it is, sir!" - Есть, сэр!
As the boys steadily and monotonously drove the raft toward mid-stream it was no doubt understood that these orders were given only for "style," and were not intended to mean anything in particular. Так как мальчики гребли равномерно и медленно, выводя плот на середину реки, то само собой разумеется, что эти приказания отдавались только так, "для красоты слога", и ничего особенного не значили.
"What sail's she carrying?" - Какие подняты паруса?
"Courses, tops'ls, and flying-jib, sir." - Нижние, марселя и бом-кливера, сэр!
"Send the r'yals up! - Поставить трюмселя!
Lay out aloft, there, half a dozen of ye --foretopmaststuns'l! Эй, вы там! Послать десяток молодцов на фор-стень-стакселя!
Lively, now!" Шевелись!
"Aye-aye, sir!" - Есть, есть, сэр!
"Shake out that maintogalans'l! - Отпустить грот-брамсель!
Sheets and braces! NOW my hearties!" Шкоты и брасы! Поживей, ребята!
"Aye-aye, sir!" - Есть, сэр!
"Hellum-a-lee--hard a port! - Руль под ветер - с левого борта!
Stand by to meet her when she comes! Приготовься взять на абордаж!
Port, port! NOW, men! Лево руля, еще левей!
With a will! Ну, ребята, дружней!
Stead-y-y-y!" Так держать!
"Steady it is, sir!" - Так держать, сэр!
The raft drew beyond the middle of the river; the boys pointed her head right, and then lay on their oars. Плот миновал середину реки, мальчики повернули его по течению и налегли на весла.
The river was not high, so there was not more than a two or three mile current. Уровень воды в реке был невысок, и скорость течения была не больше двух-трех миль.
Hardly a word was said during the next three-quarters of an hour. Прошло три четверти часа или час; все это время мальчики почти не разговаривали.
Now the raft was passing before the distant town. Теперь плот проходил мимо Сент-Питерсберга.
Two or three glimmering lights showed where it lay, peacefully sleeping, beyond the vague vast sweep of star-gemmed water, unconscious of the tremendous event that was happening. Два-три мерцающих огонька виднелись там, где над широкой туманной гладью реки, усеянной отражающимися звездами, дремал городок, не подозревая о том, какое важное совершается событие.
The Black Avenger stood still with folded arms, "looking his last" upon the scene of his former joys and his later sufferings, and wishing "she" could see him now, abroad on the wild sea, facing peril and death with dauntless heart, going to his doom with a grim smile on his lips. Черный Мститель все еще стоял со скрещенными на груди руками, "бросая последний взгляд" на те места, где он когда-то был счастлив, а потом страдал. Ему хотелось бы, чтоб "она" видела, как он несется по бурным волнам навстречу опасности и смерти, не зная страха и приветствуя свою гибель мрачной улыбкой.
It was but a small strain on his imagination to remove Jackson's Island beyond eyeshot of the village, and so he "looked his last" with a broken and satisfied heart. Сделав совсем небольшое усилие воображения, он передвинул остров Джексона подальше, так, чтобы его не видно было из города, и теперь "бросал последний взгляд на родной город" с болью и радостью в сердце.
The other pirates were looking their last, too; and they all looked so long that they came near letting the current drift them out of the range of the island. Остальные пираты тоже "бросали последний взгляд", и все они смотрели так долго, что едва не дали течению снести их плот ниже острова.
But they discovered the danger in time, and made shift to avert it. Однако они вовремя заметили свою оплошность и сумели исправить ее.
About two o'clock in the morning the raft grounded on the bar two hundred yards above the head of the island, and they waded back and forth until they had landed their freight. Около двух часов утра плот сел на мель в двухстах ярдах выше острова, и мальчики вброд перетаскали на берег все свои пожитки.
Part of the little raft's belongings consisted of an old sail, and this they spread over a nook in the bushes for a tent to shelter their provisions; but they themselves would sleep in the open air in good weather, as became outlaws. На маленьком плоту нашелся старый парус, и они растянули его между кустами вместо навеса, чтобы укрыть провизию, сами они были намерены спать под открытым небом, как и полагается пиратам.
They built a fire against the side of a great log twenty or thirty steps within the sombre depths of the forest, and then cooked some bacon in the frying-pan for supper, and used up half of the corn "pone" stock they had brought. Они развели костер у поваленного дерева в двадцати - тридцати шагах от темной чащи леса, поджарили на ужин целую сковородку свиной грудинки и съели половину кукурузных лепешек, захваченных с собой.
It seemed glorious sport to be feasting in that wild, free way in the virgin forest of an unexplored and uninhabited island, far from the haunts of men, and they said they never would return to civilization. Им казалось, что это замечательно весело -пировать на воле в девственном лесу на необитаемом и еще не исследованном острове, далеко от человеческого жилья, и они решили больше не возвращаться к цивилизованной жизни.
The climbing fire lit up their faces and threw its ruddy glare upon the pillared tree-trunks of their forest temple, and upon the varnished foliage and festooning vines. Взвивающееся к небу пламя костра освещало их лица, бросая красные отблески на колонны стволов, уходящие в глубь лесного храма, на лакированную листву и на плети дикого винограда.
When the last crisp slice of bacon was gone, and the last allowance of corn pone devoured, the boys stretched themselves out on the grass, filled with contentment. Когда исчез последний ломтик поджаристой грудинки и был съеден последний кусок кукурузной лепешки, мальчики разлеглись на траве, сытые и довольные.
They could have found a cooler place, but they would not deny themselves such a romantic feature as the roasting camp-fire. Можно было бы выбрать место попрохладнее, но им не хотелось отказывать себе в романтическом удовольствии греться у походного костра.
"AIN'T it gay?" said Joe. - Правда, весело? - сказал Джо.
"It's NUTS!" said Tom. - Еще бы! - отозвался Том.
"What would the boys say if they could see us?" - Что сказали бы наши ребята, если бы увидели нас?
"Say? - Что сказали бы?
Well, they'd just die to be here--hey, Hucky!" Да все на свете отдали бы, только бы очутиться на нашем месте. Верно, Гекки?
"I reckon so," said Huckleberry; "anyways, I'm suited. - Я тоже так думаю, - сказал Г ек. - Я-то доволен, для меня это дело подходящее.
I don't want nothing better'n this. Мне ничего лучше не надо.
I don't ever get enough to eat, gen'ally--and here they can't come and pick at a feller and bullyrag him so." Сказать по правде, мне ведь и поесть не всегда удается досыта; а потом... здесь тебя не тронут, никто не будет приставать к человеку.
"It's just the life for me," said Tom. - Такая жизнь как раз по мне, - сказал Том.
"You don't have to get up, mornings, and you don't have to go to school, and wash, and all that blame foolishness. - И утром не надо вставать рано, и в школу ходить не надо, и умываться тоже, да и мало ли у них там всякой чепухи.
You see a pirate don't have to do ANYTHING, Joe, when he's ashore, but a hermit HE has to be praying considerable, and then he don't have any fun, anyway, all by himself that way." Понимаешь, Джо, если ты пират, так тебе ничего не надо делать, пока ты на берегу; а вот отшельнику так надо все время молиться, да и не очень-то весело быть всегда одному.
"Oh yes, that's so," said Joe, "but I hadn't thought much about it, you know. - Да, это верно, - сказал Джо. - Я, знаешь ли, об этом как-то не думал раньше.
I'd a good deal rather be a pirate, now that I've tried it." А теперь, когда я попробовал, мне больше хочется быть пиратом.
"You see," said Tom, "people don't go much on hermits, nowadays, like they used to in old times, but a pirate's always respected. - Видишь ли, - сказал Том, - отшельники нынче не в почете. Это не то что в старое время, ну, а пиратов и теперь уважают.
And a hermit's got to sleep on the hardest place he can find, and put sackcloth and ashes on his head, and stand out in the rain, and--" Да еще отшельнику надо спать на самом что ни на есть жестком, носить рубище и посыпать главу пеплом, и на дожде стоять мокнуть и...
"What does he put sackcloth and ashes on his head for?" inquired Huck. - А для чего ему носить рубище и посыпать главу пеплом? - спросил Гек.
"I dono. - Не знаю.
But they've GOT to do it. Так уж полагается.
Hermits always do. Все отшельники так делают.
You'd have to do that if you was a hermit." И тебе пришлось бы, если б ты пошел в отшельники.
"Dern'd if I would," said Huck. - Ну, это дудки, - сказал Гек.
"Well, what would you do?" - А как бы ты делал?
"I dono. - Не знаю.
But I wouldn't do that." Только не так.
"Why, Huck, you'd HAVE to. - Да ведь пришлось бы.
How'd you get around it?" Как же без этого?
"Why, I just wouldn't stand it. - Ну, я бы не вытерпел.
I'd run away." Взял бы и убежал.
"Run away! - Убежал!
Well, you WOULD be a nice old slouch of a hermit. Хорош бы ты был отшельник.
You'd be a disgrace." Просто безобразие!
The Red-Handed made no response, being better employed. Кровавая Рука ничего не ответил, так как нашел себе более интересное занятие.
He had finished gouging out a cob, and now he fitted a weed stem to it, loaded it with tobacco, and was pressing a coal to the charge and blowing a cloud of fragrant smoke--he was in the full bloom of luxurious contentment. Он только что кончил вырезать трубку из кукурузного початка, а теперь приделал к ней черенок, набил табачными листьями, прижал сверху угольком и пустил целое облако душистого дыма - удовольствие было полное, и он весь в него ушел.
The other pirates envied him this majestic vice, and secretly resolved to acquire it shortly. Остальные пираты только завидовали этому царственному пороку и втайне решили обучиться ему поскорее, не откладывая дела в долгий ящик!
Presently Huck said: Вдруг Гекльберри спросил:
"What does pirates have to do?" - А вообще, что делают пираты?
Tom said: Том ответил:
"Oh, they have just a bully time--take ships and burn them, and get the money and bury it in awful places in their island where there's ghosts and things to watch it, and kill everybody in the ships--make 'em walk a plank." - О, им очень весело живется: они захватывают корабли, жгут их, а деньги берут себе и зарывают в каком-нибудь заколдованном месте на своем острове, чтоб их стерегли всякие там призраки; а всех людей на корабле убивают - сбрасывают с доски в море.
"And they carry the women to the island," said Joe; "they don't kill the women." - А женщин увозят к себе на остров, - сказал Джо,- женщин они не убивают.
"No," assented Tom, "they don't kill the women--they're too noble. - Да, - подтвердил Том, - женщин они не убивают- они очень великодушны.
And the women's always beautiful, too. А женщины всегда красавицы.
"And don't they wear the bulliest clothes! - А как они одеты!
Oh no! Вот это да!
All gold and silver and di'monds," said Joe, with enthusiasm. Сплошь в золото, серебро и брильянты! - с восторгом прибавил Джо.
"Who?" said Huck. - Кто? - спросил Гек.
"Why, the pirates." - Да пираты, кто же еще.
Huck scanned his own clothing forlornly. Гек невесело оглядел свой костюм.
"I reckon I ain't dressed fitten for a pirate," said he, with a regretful pathos in his voice; "but I ain't got none but these." - По-моему, я в пираты не гожусь - не так одет, -заметил он с сожалением в голосе, - а другого у меня ничего нет.
But the other boys told him the fine clothes would come fast enough, after they should have begun their adventures. Однако мальчики доказали ему, что богатые костюмы появятся сами собой, как только они начнут жизнь, полную приключений.
They made him understand that his poor rags would do to begin with, though it was customary for wealthy pirates to start with a proper wardrobe. Они дали ему понять, что, пожалуй, лохмотья какнибудь сойдут для начала, хотя состоятельные пираты обыкновенно приступают к делу с богатым гардеробом.
Gradually their talk died out and drowsiness began to steal upon the eyelids of the little waifs. Мало-помалу разговор оборвался, и у маленьких беглецов начали слипаться глаза.
The pipe dropped from the fingers of the Red-Handed, and he slept the sleep of the conscience-free and the weary. Кровавая Рука выронил трубку и заснул крепким сном, как спят люди усталые и с чистой совестью.
The Terror of the Seas and the Black Avenger of the Spanish Main had more difficulty in getting to sleep. Гроза Океанов и Черный Мститель Испанских морей уснули не так легко.
They said their prayers inwardly, and lying down, since there was nobody there with authority to make them kneel and recite aloud; in truth, they had a mind not to say them at all, but they were afraid to proceed to such lengths as that, lest they might call down a sudden and special thunderbolt from heaven. Они помолились лежа и про себя, потому что некому было заставить их стать на колени и прочесть молитвы вслух; сказать по правде, они было думали совсем не молиться, но побоялись заходить так далеко, - а то как бы их не разразило громом, специально посланным с небес.
Then at once they reached and hovered upon the imminent verge of sleep--but an intruder came, now, that would not "down." It was conscience. Вдруг сразу все смешалось, и они готовы были погрузиться в сон. Но тут явилась незваная гостья, которую нельзя было прогнать: это была совесть.
They began to feel a vague fear that they had been doing wrong to run away; and next they thought of the stolen meat, and then the real torture came. В их душу начало закрадываться смутное опасение, что они, может быть, поступили нехорошо, убежав из дому, а когда им вспомнилась краденая свинина, тут-то и начались истинные мучения.
They tried to argue it away by reminding conscience that they had purloined sweetmeats and apples scores of times; but conscience was not to be appeased by such thin plausibilities; it seemed to them, in the end, that there was no getting around the stubborn fact that taking sweetmeats was only "hooking," while taking bacon and hams and such valuables was plain simple stealing--and there was a command against that in the Bible. Они попробовали отделаться от своей совести, напомнив ей, что сотни раз таскали конфеты и яблоки; но она не поддавалась на такие шитые белыми нитками хитрости. В конце концов, сам собой напрашивался вот какой вывод, и его никак нельзя было обойти: взять потихоньку что-нибудь сладкое - значит, стянуть, взять же кусок грудинки, окорок или другие ценности -значит, просто-напросто украсть; а на этот счет имеется заповедь в Библии.
So they inwardly resolved that so long as they remained in the business, their piracies should not again be sullied with the crime of stealing. И про себя они решили, что, пока будут пиратами, ни за что не запятнают себя таким преступлением, как кража.
Then conscience granted a truce, and these curiously inconsistent pirates fell peacefully to sleep. Тогда совесть успокоилась и объявила перемирие, и непоследовательные пираты мирно уснули.
CHAPTER XIV ГЛАВА XIV
WHEN Tom awoke in the morning, he wondered where he was. Проснувшись утром, Том не сразу понял, где находится.
He sat up and rubbed his eyes and looked around. Он сел, протер глаза и осмотрелся.
Then he comprehended. И только тогда пришел в себя.
It was the cool gray dawn, and there was a delicious sense of repose and peace in the deep pervading calm and silence of the woods. Занималось прохладное серое утро, и глубокое безмолвие лесов было проникнуто отрадным чувством мира и покоя.
Not a leaf stirred; not a sound obtruded upon great Nature's meditation. Не шевелился ни один листок, ни один звук не нарушал величавого раздумья природы.
Beaded dewdrops stood upon the leaves and grasses. Бусинки росы висели на листьях и травах.
A white layer of ashes covered the fire, and a thin blue breath of smoke rose straight into the air. Белый слой пепла лежал на головнях костра, и тонкий синий дымок поднимался кверху.
Joe and Huck still slept. Джо с Геком еще спали.
Now, far away in the woods a bird called; another answered; presently the hammering of a woodpecker was heard. И вот где-то в глубине леса чирикнула птица, ей ответила другая, и сейчас же послышалась стукотня дятла.
Gradually the cool dim gray of the morning whitened, and as gradually sounds multiplied and life manifested itself. Постепенно стал белеть мутный серый свет прохладного утра, так же постепенно множились звуки, и все оживало на глазах.
The marvel of Nature shaking off sleep and going to work unfolded itself to the musing boy. Мальчик, задумавшись, глядел, как пробуждается и начинает работать природа.
A little green worm came crawling over a dewy leaf, lifting two-thirds of his body into the air from time to time and "sniffing around," then proceeding again--for he was measuring, Tom said; and when the worm approached him, of its own accord, he sat as still as a stone, with his hopes rising and falling, by turns, as the creature still came toward him or seemed inclined to go elsewhere; and when at last it considered a painful moment with its curved body in the air and then came decisively down upon Tom's leg and began a journey over him, his whole heart was glad--for that meant that he was going to have a new suit of clothes--without the shadow of a doubt a gaudy piratical uniform. Маленький зеленый червяк полз по мокрому от росы листу, время от времени поднимая в воздух две трети туловища и точно принюхиваясь, потом двигался дальше. Это он меряет лист, сказал себе Том, и когда червяк сам захотел подползти к нему поближе, Том замер, едва дыша, и то радовался, когда червяк подвигался ближе, то приходил в отчаяние, когда тот колебался, не свернуть ли ему в сторону. И когда наконец червяк остановился на минуту в тягостном раздумье, приподняв изогнутое крючком туловище, а потом решительно переполз на ногу Тома и пустился путешествовать по ней, мальчик возликовал всем сердцем: это значило, что у него будет новый костюм - конечно, раззолоченный мундир пирата.
Now a procession of ants appeared, from nowhere in particular, and went about their labors; one struggled manfully by with a dead spider five times as big as itself in its arms, and lugged it straight up a tree-trunk. Вот неизвестно откуда появилась процессия муравьев, путешествующих по своим делам; один из них, понатужившись, отважно взвалил на спину дохлого паука впятеро больше себя самого и потащил вверх по стволу дерева.
A brown spotted lady-bug climbed the dizzy height of a grass blade, and Tom bent down close to it and said, Коричневая с крапинками божья коровка взбиралась по травинке на головокружительную высоту.
"Lady-bug, lady-bug, fly away home, your house is on fire, your children's alone," and she took wing and went off to see about it --which did not surprise the boy, for he knew of old that this insect was credulous about conflagrations, and he had practised upon its simplicity more than once. Том наклонился к ней и сказал: Божья коровка, скорей улетай. В твоем доме пожар, своих деток спасай. Она сейчас же послушалась и улетела, и Том нисколько не удивился: он давно знал, что божьи коровки очень легковерны, и не раз обманывал бедняжек, пользуясь их простотой.
A tumblebug came next, heaving sturdily at its ball, and Tom touched the creature, to see it shut its legs against its body and pretend to be dead. Потом протащился мимо навозный жук, изо всех сил толкая перед собой шар; и Том дотронулся до жука пальцем, чтобы посмотреть, как он подожмет лапки, притворяясь мертвым.
The birds were fairly rioting by this time. Птицы к этому времени распелись вовсю.
A catbird, the Northern mocker, lit in a tree over Tom's head, and trilled out her imitations of her neighbors in a rapture of enjoyment; then a shrill jay swept down, a flash of blue flame, and stopped on a twig almost within the boy's reach, cocked his head to one side and eyed the strangers with a consuming curiosity; a gray squirrel and a big fellow of the "fox" kind came skurrying along, sitting up at intervals to inspect and chatter at the boys, for the wild things had probably never seen a human being before and scarcely knew whether to be afraid or not. Дрозд-пересмешник сел на дерево над головой Тома и трель за трелью принялся передразнивать пение своих соседей. Потом вспышкой голубого огня метнулась вниз крикливая сойка, села на ветку так близко от Тома, что он мог бы достать до нее рукой, и, наклонив голову набок, стала разглядывать чужаков с ненасытным любопытством. Серая белка и еще какой-то зверек покрупнее, лисьей породы, пробежали мимо, изредка останавливаясь на бегу и сердито цокая на мальчиков: должно быть, звери в этом лесу никогда еще не видели человека и не знали, пугаться им или нет.
All Nature was wide awake and stirring, now; long lances of sunlight pierced down through the dense foliage far and near, and a few butterflies came fluttering upon the scene. Все живое теперь проснулось и зашевелилось; длинные копья солнечного света пронизывали густую листву; две-три бабочки гонялись одна за другой, перепархивая с места на место.
Tom stirred up the other pirates and they all clattered away with a shout, and in a minute or two were stripped and chasing after and tumbling over each other in the shallow limpid water of the white sandbar. Том разбудил остальных пиратов, и все они с криком и топотом пустились бежать к реке, а там в одну минуту разделись и стали плавать наперегонки и кувыркаться друг через друга в прозрачной мелкой воде белой песчаной отмели.
They felt no longing for the little village sleeping in the distance beyond the majestic waste of water. Их больше не тянуло в маленький городок, дремавший в отдалении над величественной водной гладью.
A vagrant current or a slight rise in the river had carried off their raft, but this only gratified them, since its going was something like burning the bridge between them and civilization. Плот унесло течением или прибылой водой, но это было только на руку мальчикам, потому что, если можно так выразиться, сожгло мост между ними и цивилизацией.
They came back to camp wonderfully refreshed, glad-hearted, and ravenous; and they soon had the camp-fire blazing up again. Они вернулись в лагерь чудесно освежившиеся, веселые и голодные, как волки; и в одну минуту снова запылал походный костер.
Huck found a spring of clear cold water close by, and the boys made cups of broad oak or hickory leaves, and felt that water, sweetened with such a wildwood charm as that, would be a good enough substitute for coffee. Гек нашел поблизости ключ с холодной водой; мальчики сделали себе чашки из широких дубовых и ореховых листьев и решили, что эта вода, подслащенная дикой прелестью лесов, отлично заменит им кофе.
While Joe was slicing bacon for breakfast, Tom and Huck asked him to hold on a minute; they stepped to a promising nook in the river-bank and threw in their lines; almost immediately they had reward. Джо стал резать к завтраку ветчину, но Том с Геком попросили его подождать минутку: они отыскали на берегу одно заманчивое местечко, забросили удочки и очень скоро были вознаграждены за труд.
Joe had not had time to get impatient before they were back again with some handsome bass, a couple of sun-perch and a small catfish--provisions enough for quite a family. Джо не успел еще соскучиться, как они вернулись, неся порядочного линя, двух окуней и маленького соменка, - такого улова хватило бы на целую семью.
They fried the fish with the bacon, and were astonished; for no fish had ever seemed so delicious before. Они поджарили рыбу с грудинкой и даже удивились - никогда еще рыба не казалась им такой вкусной.
They did not know that the quicker a fresh-water fish is on the fire after he is caught the better he is; and they reflected little upon what a sauce open-air sleeping, open-air exercise, bathing, and a large ingredient of hunger make, too. Они не знали, что речная рыба тем вкусней, чем скорей попадает на огонь; кроме того, им и в голову не приходило, какой отличной приправой бывает сон под открытым небом, беготня на воле, купанье и голод.
They lay around in the shade, after breakfast, while Huck had a smoke, and then went off through the woods on an exploring expedition. После завтрака они разлеглись в тени, и Гек выкурил трубочку, а потом отправились через лес на разведку.
They tramped gayly along, over decaying logs, through tangled underbrush, among solemn monarchs of the forest, hung from their crowns to the ground with a drooping regalia of grape-vines. Они весело шли по лесу, пробираясь через гнилой бурелом и густой подлесок, между величественными деревьями, одетыми от вершины до самой земли плащом дикого винограда.
Now and then they came upon snug nooks carpeted with grass and jeweled with flowers. То тут, то там им встречались уютные уголки, убранные ковром из трав и пестреющие цветами.
They found plenty of things to be delighted with, but nothing to be astonished at. Они нашли много такого, что их обрадовало, но ровно ничего удивительного.
They discovered that the island was about three miles long and a quarter of a mile wide, and that the shore it lay closest to was only separated from it by a narrow channel hardly two hundred yards wide. Оказалось, что остров тянется мили на три в длину, а шириной он всего в четверть мили и что от ближнего берега он отделен узким рукавом в каких-нибудь двести ярдов шириной.
They took a swim about every hour, so it was close upon the middle of the afternoon when they got back to camp. Через каждый час они купались, и день перевалил уже за половину, когда они вернулись в лагерь.
They were too hungry to stop to fish, but they fared sumptuously upon cold ham, and then threw themselves down in the shade to talk. Мальчики очень проголодались, так что ловить рыбу было уже некогда, зато они отлично пообедали холодной ветчиной, а потом улеглись в тени разговаривать.
But the talk soon began to drag, and then died. Но разговор что-то не клеился и скоро совсем смолк.
The stillness, the solemnity that brooded in the woods, and the sense of loneliness, began to tell upon the spirits of the boys. Тишина, торжественное безмолвие лесов и чувство одиночества начали сказываться на настроении мальчиков.
They fell to thinking. Они призадумались.
A sort of undefined longing crept upon them. Какая-то смутная тоска напала на них.
This took dim shape, presently--it was budding homesickness. Скоро она приняла более определенную форму: это начиналась тоска по дому.
Even Finn the Red-Handed was dreaming of his doorsteps and empty hogsheads. Даже Финн, Кровавая Рука, и тот мечтал о пустых бочках и чужих сенях.
But they were all ashamed of their weakness, and none was brave enough to speak his thought. Но все они стыдились своей слабости, и никто не отваживался высказаться вслух.
For some time, now, the boys had been dully conscious of a peculiar sound in the distance, just as one sometimes is of the ticking of a clock which he takes no distinct note of. До мальчиков уже давно доносился издали какой-то странный звук, но они его не замечали, как не замечаешь иногда тиканья часов.
But now this mysterious sound became more pronounced, and forced a recognition. Однако теперь этот загадочный звук стал более навязчивым и потребовал внимания.
The boys started, glanced at each other, and then each assumed a listening attitude. Мальчики вздрогнули, переглянулись и замерли, прислушиваясь.
There was a long silence, profound and unbroken; then a deep, sullen boom came floating down out of the distance. Наступило долгое молчание, глубокое, почти мертвое, потом глухой грозный гул докатился до них издали.
"What is it!" exclaimed Joe, under his breath. - Что это такое? - негромко спросил Джо.
"I wonder," said Tom in a whisper. - Да, в самом деле? - прошептал Том.
"'Tain't thunder," said Huckleberry, in an awed tone, "becuz thunder--" - Это не гром, - сказал Гекльберри испуганным голосом, - потому что гром...
"Hark!" said Tom. - Тише! - сказал Том.
"Listen--don't talk." - Погодите, не болтайте.
They waited a time that seemed an age, and then the same muffled boom troubled the solemn hush. Они ждали несколько минут, которые показались им вечностью, затем торжественную тишину снова нарушили глухие раскаты.
"Let's go and see." - Пойдем поглядим.
They sprang to their feet and hurried to the shore toward the town. Все трое вскочили на ноги и побежали к берегу, туда, откуда виден был городок.
They parted the bushes on the bank and peered out over the water. Раздвинув кусты над водой, они стали смотреть на реку.
The little steam ferryboat was about a mile below the village, drifting with the current. Маленький пароходик шел посередине реки, милей ниже городка.
Her broad deck seemed crowded with people. Широкая палуба была полна народа.
There were a great many skiffs rowing about or floating with the stream in the neighborhood of the ferryboat, but the boys could not determine what the men in them were doing. Лодки плыли вниз по реке рядом с пароходиком, сновали вокруг него, но издали мальчики не могли разобрать, что делают сидящие в них люди.
Presently a great jet of white smoke burst from the ferryboat's side, and as it expanded and rose in a lazy cloud, that same dull throb of sound was borne to the listeners again. Вдруг большой клуб белого дыма оторвался от парохода, и, когда дым поднялся и расплылся ленивым облачком, до слуха мальчиков долетел все тот же глухой звук.
"I know now!" exclaimed Tom; "somebody's drownded!" - Теперь понимаю! - воскликнул Том. -Кто-нибудь утонул!
"That's it!" said Huck; "they done that last summer, when Bill Turner got drownded; they shoot a cannon over the water, and that makes him come up to the top. - Верно! - сказал Гек. - Так же делали прошлым летом, когда утонул Билл Тернер: стреляют из пушки над водой, чтобы утопленник всплыл наверх.
Yes, and they take loaves of bread and put quicksilver in 'em and set 'em afloat, and wherever there's anybody that's drownded, they'll float right there and stop." Да еще берут ковригу хлеба, кладут в нее ртуть и пускают по воде, и где есть утопленник, туда хлеб и плывет и останавливается на том самом месте.
"Yes, I've heard about that," said Joe. - Да, я тоже это слышал, - сказал Джо.
"I wonder what makes the bread do that." - Не знаю только, почему хлеб останавливается.
"Oh, it ain't the bread, so much," said Tom; "I reckon it's mostly what they SAY over it before they start it out." - Тут, по-моему, не один хлеб действует, - сказал Том, - а больше всякие слова; они что-то там говорят, когда пускают хлеб по воде.
"But they don't say anything over it," said Huck. - А вот и не говорят ничего, - сказал Гек.
"I've seen 'em and they don't." - Я сам видал, ничего не говорят.
"Well, that's funny," said Tom. - Ну, это что-то чудно, - сказал Том.
"But maybe they say it to themselves. - Может, про себя шепчут.
Of COURSE they do. Конечно, про себя.
Anybody might know that." Всякий мог бы догадаться.
The other boys agreed that there was reason in what Tom said, because an ignorant lump of bread, uninstructed by an incantation, could not be expected to act very intelligently when set upon an errand of such gravity. Остальные согласились, что Том, должно быть, прав, потому что простой кусок хлеба без заговора не мог бы действовать так осмысленно, выполняя дело такой важности.
"By jings, I wish I was over there, now," said Joe. - Ох, черт, мне тоже хотелось бы на ту сторону, -сказал Джо.
"I do too" said Huck - И мне, - сказал Гек.
"I'd give heaps to know who it is." - Я бы все на свете отдал, лишь бы узнать, кто утонул.
The boys still listened and watched. Мальчишки все еще слушали и смотрели.
Presently a revealing thought flashed through Tom's mind, and he exclaimed: Вдруг Тома осенило:
"Boys, I know who's drownded--it's us!" - Ребята, я знаю, кто утонул, - это мы!
They felt like heroes in an instant. На минуту они почувствовали себя героями.
Here was a gorgeous triumph; they were missed; they were mourned; hearts were breaking on their account; tears were being shed; accusing memories of unkindness to these poor lost lads were rising up, and unavailing regrets and remorse were being indulged; and best of all, the departed were the talk of the whole town, and the envy of all the boys, as far as this dazzling notoriety was concerned. Вот это было настоящее торжество: их ищут, о них горюют, из-за них убиваются, льют слезы, горько раскаиваются, что придирались к бедным, погибшим мальчикам, предаются поздним сожалениям, испытывают угрызения совести; а самое лучшее: в городе только и разговоров что про утопленников, и все мальчики завидуют им, то есть их ослепительной славе.
This was fine. Что хорошо, то хорошо.
It was worth while to be a pirate, after all. Стоило быть пиратом после этого.
As twilight drew on, the ferryboat went back to her accustomed business and the skiffs disappeared. С наступлением сумерек пароходик опять стал ходить от одного берега к другому, и люди исчезли.
The pirates returned to camp. Морские разбойники вернулись в лагерь.
They were jubilant with vanity over their new grandeur and the illustrious trouble they were making. Их распирало тщеславие, они гордились своим новоявленным величием и тем, что наделали хлопот всему городу.
They caught fish, cooked supper and ate it, and then fell to guessing at what the village was thinking and saying about them; and the pictures they drew of the public distress on their account were gratifying to look upon--from their point of view. Они наловили рыбы, приготовили ужин, поели, а потом принялись гадать, что думают и говорят о них в городке; отсюда им было очень приятно любоваться картиной всеобщего горя.
But when the shadows of night closed them in, they gradually ceased to talk, and sat gazing into the fire, with their minds evidently wandering elsewhere. Но как только спустилась ночная тень, они мало-помалу перестали разговаривать и сидели молча, глядя на огонь, а думы их, видно, бродили где-то далеко.
The excitement was gone, now, and Tom and Joe could not keep back thoughts of certain persons at home who were not enjoying this fine frolic as much as they were. Волнение теперь улеглось, и Джо с Томом невольно вспомнили про своих родных, которым дома вовсе не так весело думать об этой их шалости, как им здесь.
Misgivings came; they grew troubled and unhappy; a sigh or two escaped, unawares. Появились дурные предчувствия; мальчики упали духом, начали тревожиться и разок-другой вздохнули украдкой.
By and by Joe timidly ventured upon a roundabout "feeler" as to how the others might look upon a return to civilization--not right now, but-- Наконец Джо отважился робко закинуть удочку насчет того, - как другие смотрят на возвращение к цивилизации - не сейчас, а когда-нибудь потом...
Tom withered him with derision! Том высмеял его беспощадно.
Huck, being uncommitted as yet, joined in with Tom, and the waverer quickly "explained," and was glad to get out of the scrape with as little taint of chicken-hearted homesickness clinging to his garments as he could. Гек, пока еще ни в чем не провинившийся, присоединился к Тому; отступник тут же начал объясняться и был рад-радехонек, что дешево отделался, запятнав себя только малодушием и тоской по дому.
Mutiny was effectually laid to rest for the moment. На время бунт был подавлен.
As the night deepened, Huck began to nod, and presently to snore. Как только совсем стемнело, Гек начал клевать носом и скоро захрапел.
Joe followed next. За ним уснул и Джо.
Tom lay upon his elbow motionless, for some time, watching the two intently. Некоторое время Том лежал неподвижно, опершись на локоть, пристально глядя на них обоих.
At last he got up cautiously, on his knees, and went searching among the grass and the flickering reflections flung by the camp-fire. Потом он осторожно встал на колени и начал шарить в траве, там, куда ложились неровные отблески походного костра.
He picked up and inspected several large semi-cylinders of the thin white bark of a sycamore, and finally chose two which seemed to suit him. Он поднимал и разглядывал один за другим большие свертки тонкой белой платановой коры и наконец выбрал два самых подходящих.
Then he knelt by the fire and painfully wrote something upon each of these with his "red keel"; one he rolled up and put in his jacket pocket, and the other he put in Joe's hat and removed it to a little distance from the owner. Став на колени перед костром, он с трудом нацарапал что-то суриком на обоих кусках коры, один свернул по-прежнему трубкой и положил в шапку Джо, отодвинув ее немножко от хозяина.
And he also put into the hat certain schoolboy treasures of almost inestimable value--among them a lump of chalk, an India-rubber ball, three fishhooks, and one of that kind of marbles known as a "sure 'nough crystal." А еще он положил в эту шапку бесценные в глазах всякого школьника сокровища - кусок мела, резиновый мячик, три рыболовных крючка и один шарик - из тех, какие именовались "настоящими, хрустальными".
Then he tiptoed his way cautiously among the trees till he felt that he was out of hearing, and straightway broke into a keen run in the direction of the sandbar. После этого он стал пробираться между деревьями, осторожно ступая на цыпочках, пока не отошел настолько далеко, что его шагов нельзя было расслышать, и тогда пустился бежать прямо к песчаной отмели.
CHAPTER XV ГЛАВА XV
A FEW minutes later Tom was in the shoal water of the bar, wading toward the Illinois shore. Через несколько минут Том уже брел по мелкой воде песчаной отмели, переправляясь на иллинойсский берег.
Before the depth reached his middle he was half-way over; the current would permit no more wading, now, so he struck out confidently to swim the remaining hundred yards. Прежде чем вода дошла ему до пояса, он успел пройти больше половины дороги. Так как сильное течение не позволяло больше идти вброд, он уверенно пустился вплавь, надеясь одолеть остальную сотню ярдов.
He swam quartering upstream, but still was swept downward rather faster than he had expected. Он плыл против течения, забирая наискось, однако его сносило вниз гораздо быстрее, чем он думал.
However, he reached the shore finally, and drifted along till he found a low place and drew himself out. Все-таки в конце концов он добрался до берега, нашел удобное место и вылез из воды.
He put his hand on his jacket pocket, found his piece of bark safe, and then struck through the woods, following the shore, with streaming garments. Сунув руку в карман куртки, он уверился, что кусок коры цел, и зашагал через лес, держась поближе к берегу. Вода стекала с него ручьями.
Shortly before ten o'clock he came out into an open place opposite the village, and saw the ferryboat lying in the shadow of the trees and the high bank. Еще не было десяти часов, когда он вышел из леса на открытое место, как раз напротив городка, и увидел, что пароходик стоит под высоким берегом в тени деревьев.
Everything was quiet under the blinking stars. Все было спокойно под мигающими звездами.
He crept down the bank, watching with all his eyes, slipped into the water, swam three or four strokes and climbed into the skiff that did "yawl" duty at the boat's stern. He laid himself down under the thwarts and waited, panting. Он спустился с обрыва, озираясь по сторонам, соскользнул в воду, подплыл к пароходику, влез в челнок, стоявший под кормой, и, забившись под лавку, отдышался и стал ждать.
Presently the cracked bell tapped and a voice gave the order to "cast off." Скоро звякнул надтреснутый колокол и чей-то голос скомандовал: "Отчаливай!"
A minute or two later the skiffs head was standing high up, against the boat's swell, and the voyage was begun. Через минуту или две нос челнока поднялся на волне, разведенной пароходиком, и путешествие началось.
Tom felt happy in his success, for he knew it was the boat's last trip for the night. Том порадовался своей удаче, зная, что это последний рейс пароходика.
At the end of a long twelve or fifteen minutes the wheels stopped, and Tom slipped overboard and swam ashore in the dusk, landing fifty yards downstream, out of danger of possible stragglers. Прошло долгих двенадцать или пятнадцать минут, колеса остановились, и Том, перевалившись через борт, поплыл в темноте к берегу. Он вылез из воды шагах в пятидесяти от пароходика чтобы не наткнуться на отставших пассажиров.
He flew along unfrequented alleys, and shortly found himself at his aunt's back fence. Том бежал по безлюдным переулкам и скоро очутился перед забором тети Полли, выходившим на зады.
He climbed over, approached the "ell," and looked in at the sitting-room window, for a light was burning there. Он перелез через забор, подошел к пристройке и заглянул в окно тетиной комнаты, потому что там горел свет.
There sat Aunt Polly, Sid, Mary, and Joe Harper's mother, grouped together, talking. Тетя Полли, Сид, Мэри и мать Джо Гарпера сидели и разговаривали.
They were by the bed, and the bed was between them and the door. Все они сидели около кровати, так что кровать была между ними и дверью.
Tom went to the door and began to softly lift the latch; then he pressed gently and the door yielded a crack; he continued pushing cautiously, and quaking every time it creaked, till he judged he might squeeze through on his knees; so he put his head through and began, warily. Том подкрался к двери и начал тихонько поднимать щеколду, потом осторожно нажал на нее, и дверь чуть-чуть приотворилась; он все толкал и толкал ее дальше, вздрагивая каждый раз, когда она скрипела, и наконец щель стала настолько широкой, что он мог проползти в комнату на четвереньках; тогда он просунул в щель голову и осторожно пополз.
"What makes the candle blow so?" said Aunt Polly. - Отчего это свечу задувает? - сказала тетя Полли.
Tom hurried up. Том пополз быстрее.
"Why, that door's open, I believe. - Должно быть, дверь открылась.
Why, of course it is. Ну да, так и есть.
No end of strange things now. Бог знает что у нас творится.
Go 'long and shut it, Sid." Поди, Сид, закрой дверь.
Tom disappeared under the bed just in time. Том как раз вовремя нырнул под кровать.
He lay and "breathed" himself for a time, and then crept to where he could almost touch his aunt's foot. Некоторое время он отлеживался, переводя дух, потом подполз совсем близко к тете Полли, так что мог бы дотронуться до ее ноги.
"But as I was saying," said Aunt Polly, "he warn't BAD, so to say --only mischEEvous. - Ведь я уже вам говорила, - продолжала тетя Полли, - ничего плохого в нем не было, -озорник, вот и все.
Only just giddy, and harum-scarum, you know. Ну, ветер в голове, рассеян немножко, знаете ли.
He warn't any more responsible than a colt. HE never meant any harm, and he was the best-hearted boy that ever was"--and she began to cry. С него и спрашивать-то нельзя, все равно что с жеребенка. Никому он зла не хотел, и сердце у него было золотое... - И тетя Полли заплакала.
"It was just so with my Joe--always full of his devilment, and up to every kind of mischief, but he was just as unselfish and kind as he could be--and laws bless me, to think I went and whipped him for taking that cream, never once recollecting that I throwed it out myself because it was sour, and I never to see him again in this world, never, never, never, poor abused boy!" - Вот и мой Джо такой же: вечно чего-нибудь натворит, и в голове одни проказы, зато добрый, ласковый; а я-то, господи прости, взяла да и выпорола его за эти сливки, а главное - из головы вон, что я сама же их выплеснула, потому что они прокисли! И никогда больше я его не увижу, бедного моего мальчика, никогда, никогда!

And Mrs. Harper sobbed as if her heart would break. "I hope Tom's better off where he is," said Sid, "but if he'd been better in some ways--" "SID!" Tom felt the glare of the old lady's eye, though he could not see it. "Not a word against my Tom, now that he's gone! God'll take care of HIM--never you trouble YOURself, sir! Oh, Mrs. Harper, I don't know how to give him up! I don't know how to give him up! He was such a comfort to me, although he tormented my old heart out of me, 'most." "The Lord giveth and the Lord hath taken away--Blessed be the name of the Lord! But it's so hard--Oh, it's so hard! Only last Saturday my Joe busted a firecracker right under my nose and I knocked him sprawling. Little did I know then, how soon--Oh, if it was to do over again I'd hug him and bless him for it." "Yes, yes, yes, I know just how you feel, Mrs. Harper, I know just exactly how you feel. No longer ago than yesterday noon, my Tom took and filled the cat full of Pain-killer, and I did think the cretur would tear the house down. And God forgive me, I cracked Tom's head with my thimble, poor boy, poor dead boy. But he's out of all his troubles now. And the last words I ever heard him say was to reproach-- " But this memory was too much for the old lady, and she broke entirely down. Tom was snuffling, now, himself--and more in pity of himself than anybody else. He could hear Mary crying, and putting in a kindly word for him from time to time. He began to have a nobler opinion of himself than ever before. Still, he was sufficiently touched by his aunt's grief to long to rush out from under the bed and overwhelm her with joy--and the theatrical gorgeousness of the thing appealed strongly to his nature, too, but he resisted and lay still. He went on listening, and gathered by odds and ends that it was conjectured at first that the boys had got drowned while taking a swim; then the small raft had been missed; next, certain boys said the missing lads had promised that the village should "hear something" soon; the wise-heads had "put this and that together" and decided that the lads had gone off on that raft and would turn up at the next town below, presently; but toward noon the raft had been found, lodged against the Missouri shore some five or six miles below the village --and then hope perished; they must be drowned, else hunger would have driven them home by nightfall if not sooner. It was believed that the search for the bodies had been a fruitless effort merely because the drowning must have occurred in mid-channel, since the boys, being good swimmers, would otherwise have escaped to shore. This was Wednesday night. If the bodies continued missing until Sunday, all hope would be given over, and the funerals would be preached on that morning. Tom shuddered.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги