Прикосновение горца

Глава 7

Меч Цирцена плашмя ударил Дункана по бедру.

– Повнимательнее, Дуглас! – крикнул лорд. – Рассеянность в бою будет стоить тебе жизни!

Дункан тряхнул головой, отмерил пять шагов и повернулся к Цирцену.

– Извини, но мне показалось, я заметил ребенка...

– Наверное, это служанка Флория, она совсем еще девчонка, – буркнул Цирцен. – Ты же знаешь, что в Данотаре нет никаких детей.

– Тогда это чертовски мелкая девчонка. – Дункан одним легким движением мускулистой руки поднял меч. – И хотя вы с Галаном думаете, будто я люблю их всех, я вас заверяю, что слишком юные мне не нравятся.

Их мечи снова с лязгом скрестились, осыпав искрами серую землю, над которой поднимался хмурый рассвет. Солнце слабо пробивалось сквозь облака, повисшие над океаном, и туман, принесенный ночным приливом, постепенно рассеивался.

– Давай, Дуглас, нападай! – подзадоривал Цирцен.

Дункан с детства обучался искусству боя на мечах у Цирцена и был одним из немногих, кто мог сражаться с ним один на один, по крайней мере, хоть какое-то время, пока поразительная сила и мастерство Цирцена не возьмут верх.

Парирования и выпады, финты и повороты. Двое мужчин кружили по двору, словно в древнем боевом танце, когда меч Дункана внезапно пробился сквозь защиту Цирцена и застыл у его горла.

Стоявшие вокруг рыцари затаили дыхание, когда Цирцен вдруг замер, уставившись куда-то вверх.

– Эта девчонка просто ходячее стихийное бедствие и, похоже, совсем без царя в голове, – выдохнул Цирцен и так длинно выругался, что даже Дункан поднял бровь.

Все, задрав головы, уставились на изящную женскую фигурку, прижавшуюся к каменной стене в пятидесяти футах над землей. Связанная узлами веревка, сделанная из разорванных простыней, развевалась на ветру. Было ясно, что девушка пытается спуститься в окно, расположенное метра на три ниже.

– А почему она не пользуется дверью, милорд? – озадаченно спросил кто-то из тамплиеров.

– Я запер ее, – несколько смущенно пояснил Цирцен.

Дункан опустил меч.

– Я так и знал, что победил случайно, – с досадой пробормотал он.

– Кто она? – спросил другой рыцарь. – И что за одежду она носит? Словно голая. Я даже вижу ее... з-э...

– Да-да! Кто она, милорд? – заинтересовались и остальные рыцари.

Цирцен не отрывал взгляда от стройной фигуры на стене. Да, в этих ее странных штанах можно было разглядеть все изгибы ее бедер, пока ока пыталась нащупать ногами опору.

– Мне нельзя было показывать ее вам, – соврал Цирцен, бросив многозначительный взгляд на Дункана. Он даже удивился, как легко сорвалась ложь с его языка. Смотри, предупредил он сам себя, нарушишь одно правило, и остальные полетят к черту.

– Она кузина Брюса, и мне поручено ее охранять. И вы должны драться за нее, как за самого Роберта. Но, похоже, сама она не очень заботится о своей безопасности. Пожалуй, надо разрешить ей ходить по замку. – С этими словами Цирцен вложил меч в ножны и направился к полуразрушенному замку.

Подойдя к двери, Цирцен обернулся и еще раз бросил многозначительный взгляд на Дункана, обещавший достать его из-под земли, если он не поддержит его историю и не станет на защиту девушки. В ответном взгляде друга и доверенного советника лорда Броуди было изумление, словно кто-то другой овладел телом Цирцена. Дункан покачал головой, как бы говоря: «Ты что, черт возьми, вытворяешь? Ты что, с ума сошел?»

И когда Цирцен поднимался по ступенькам в башню, он подумал, что это вполне возможно.

Лиза изловчилась и, проскользнув в окно, облегченно вздохнула. С одобрения отца она занималась скалолазанием еще со школы, но этот, казалось бы, небольшой спуск отнял у нее много нервов и сил, когда она болталась над двором, молясь, чтобы узлы не развязались. Туман рассеялся раньше, чем она рассчитывала, и она понимала, что рыцари внизу могут заметить ее в любой момент, если взглянут вверх. Но Лиза рассчитывала на то, что люди редко смотрят вверх. Отец поддразнивал ее, называя мечтательницей. «Только мечтатели часто смотрят в небо, – говорил он. – Ты неисправимый романтик, Лиза. Может, ты ждешь принца на крылатом коне, который спустится к тебе с облаков?»

Когда Эйррин ушел, Лиза стала ждать Цирцена, но тот не появлялся. И тогда она решила действовать, обнаружив, что метра на три-четыре ниже расположено еще одно окно. Раз ее не выпускают из комнаты, она осмотрится в замке сама. А сидя здесь, до фляги не доберешься.

А если Цирцен поймает ее? Ну и пусть. Она покажет лорду этого замка, что не относится к числу женщин, которые покорно ждут приказаний своего повелителя. К этому времени Лиза обдумала свое положение и была уверена, что находится в четырнадцатом веке. А ее мать умирает от рака в двадцать первом...

Лиза не могла сбежать из замка, но должна была доказать, что она женщина, с которой нужно считаться и которой Цирцен просто обязан помочь вернуться домой. Бездействовать было не в ее характере. Она всегда встречала трудности с открытым забралом.

Едва Лиза спустилась, как дверь распахнулась, и в комнату ввалился Цирцен.

– Что за глупости ты вытворяешь?!

– Это не глупости, – отрезала она. – Я все хорошо рассчитала и взвесила. Так что оставь свои упреки при себе. Если бы ты не запер дверь моей комнаты, мне не пришлось бы спускаться через окно.

Цирцен в мгновение ока оказался рядом с нею и схватил ее за плечи.

– Ты хоть понимаешь, что могла упасть? – прорычал он. Лиза выпрямилась во весь рост.

– Конечно, понимаю. Для этого я и связала простыни. Подумаешь, три метра!

– А если бы поднялся ветер? Может, до окна и три метра, но до земли-то метров пятнадцать. Даже мои люди не делают подобных глупостей.

– Это не глупости, – упрямо повторила она. – Это была просто разминка, проверка моих навыков. Дома я часто этим занималась. И потом, я же не знала, собираешься ли ты, допустим, кормить меня сегодня или пожелаешь просто поговорить со мной и послушать о том, как мне позарез надо домой. А, кстати, рубить друг друга мечами – это не глупость? А вы, как я успела заметить, именно этим и занимались.

– Мы тренируемся, – сдержанно ответил Цирцен. – Готовимся к войне.

Если он еще сильнее стиснет челюсти, подумала Лиза, у него склеятся зубы.

– А война, конечно, высокоинтеллектуальное занятие, правда? Я просто отстаиваю свои права и пытаюсь вернуться домой. У меня, как ты понимаешь, своя жизнь и свои заботы.

Цирцен открыл было рот, но потом снова закрыл его и секунду разглядывал ее.

– И что это за заботы? – наконец тихо спросил он.

Но как раз из-за того, что он произносил слова очень тихо, Лиза встревожилась. Не говоря уже о его руках на ее талии. Она чувствовала его дыхание на своих волосах, так близко он стоял. Но не плакаться же в жилетку этой неприступной скале!

Она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

– Я понимаю, все это тебе не по душе, но ведь и мне тоже. Если бы тебя вырвали из твоего мира и забросили куда-то во времени, да еще держали в плену? Разве ты не приложил бы все силы, чтобы вернуться и победить в борьбе за родину и свободу?

Лицо Цирцена смягчилось.

– Ты ведешь себя, как воин, – одобрительно сказал он. – Да, я бы сделал все, чтобы вернуться.

– Тогда и меня не вини за это. Ни за то, что я здесь очутилась, ни за то, что усложняю тебе жизнь. Это ведь моя жизнь полетела к черту. Ты хоть знаешь, где ты находишься. У тебя есть друзья и семья. А я знаю только одно: я должна вернуться обратно.

Казалось, Цирцен смотрел ей в глаза целую вечность, и Лиза начала понимать, что он тоже не знает, что делать дальше.

– Ты напугала меня, девушка. Я думал, что ты упадешь. Больше не надо лазить по стенам, ладно? Я придумаю, как предоставить тебе свободу, но только внутри замка. Надеюсь, ты не попытаешься сбежать? Ты ведь достаточно умна, чтобы понимать, что тебе некуда идти. – Он потер челюсть и неожиданно устало добавил:

– Я не могу отправить тебя домой... Правда, не могу... И еще... То, что ты слышала перед тем как напасть на меня, – это правда. Я поклялся убить того, кто принесет флягу.

Лиза сглотнула. У нее вдруг пересохло во рту. Значит, прошлой ночью Цирцен пришел, чтобы убить ее. Неужели, если бы она не услышала тот разговор и не устроила ему засаду, он бы просто тихо подкрался и перерезал ей горло? Цирцен посмотрел ей в глаза.

– Но я принял решение временно отсрочить выполнение клятвы, а это очень нелегкое решение для воина. Мы всегда свято держим слово.

– Как благородно, – сухо бросила Лиза. «Значит, ты решил не убивать меня сегодня, но завтра можешь решить по-другому. И теперь я должна быть спокойной?»

– Для этой клятвы были веские причины. Ты должна быть благодарна за то, что я пока позволяю тебе жить.

«Ничего не поделаешь, – мысленно вздохнула она. – В такой ситуации не поспоришь».

– Какую же угрозу я могу представлять для тебя? Как ты мог поклясться убить человека, которого никогда не видел?

Но Лиза уже знала ответ. Что бы ни было во фляге, оно представляло собой огромную ценность. Может, фляга давала возможность путешествовать во времени, поэтому на нее и наложили заклятие и были готовы убить из-за нее... Он ведь сразу выхватил у нее флягу, едва увидел.

– Это тебя не касается.

– А по-моему, очень даже касается, если от этого зависит, жить мне или умереть.

Она знала, что в старину рыцари свято соблюдали клятвы. Цирцен ничего не потеряет, если убьет ее. Она была женщиной, заблудившейся во времени, и никто не пожалеет о ней. Если он оставит ее в живых, то у него возникнут серьезные проблемы, и где гарантия, что завтра он не передумает и не решит выполнить свою клятву. Это невыносимо – жить, гадая, в какой из дней он решит ее прикончить.

Лиза должна понять его, проникнуть в его мысли, чтобы выработать план защиты.

– А почему же ты решил нарушить клятву?

– Временно, – уточнил Цирцен. – Я не нарушал клятвы, Я просто не выполнил ее, пока...

– Пока, – повторила она.

Безжалостный убийца не стал бы вести с ней разговоры, значит, что-то мешало ему убить ее. И если она узнает, что именно, то воспользуется этим.

– Ну а все-таки, почему? Потому что я женщина?

Если дело в этом, то с этого момента она станет воплощением женственности. Она будет чрезвычайно ранимой, будет источать беспомощность и опускать ресницы, только чтобы стащить флягу и стать хозяйкой положения.

– Сначала я тоже так думал, но нет, это потому, что я не знаю, виновна ли ты в чем-либо. Я запросто убью предателя, но я никогда не был губителем невинных душ и не собираюсь им становиться. Но, Лиза, я должен знать, виновна ли ты в чем-либо, пусть даже в мелочах...

Она закрыла глаза. Значит, он хочет узнать ее получше, прежде чем решить, убивать ее или нет. Но на это у нее не было времени. Мама нуждается в ней. Каждая минута была на счету, она ведь могла не успеть даже попрощаться с мамой, а ведь ей столько надо сказать ей! Лиза была так занята на работе, чтобы обеспечить им обеим более-менее сносное существование, и так привыкла с улыбкой подбадривать мать, что они почти перестали говорить по душам, ограничиваясь стандартными фразами, потому что реальность была слишком жестока. Лиза утешала себя тем, что когда-то она не пойдет на работу и останется с мамой на день, на два, на неделю. Будет держать ее за руку и говорить с ней, говорить и говорить до самой последней минуты...

Она тряхнула головой и открыла глаза. Что же это жизнь вытворяет с ней? И так плохо было, а теперь стало еще хуже...

– Я должна вернуться обратно.

– Это невозможно, девушка. Отправить тебя домой не в моей власти.

– А ты не знаешь, кто может это сделать? – настаивала Лиза. – Согласись, это будет лучший выход. Все наши проблемы решатся, если я отправлюсь обратно.

– Я не знаю никого, кто мог бы это сделать.

Лизе показалось, что Цирцен ответил не сразу. Или это ее отчаяние сыграло с ней злую шутку?

– А фляга? – быстро спросила она. – Что, если я прикоснусь...

– Забудь о фляге! – заорал он, выпрямившись во весь рост. – Она принадлежит мне, и я уже говорил, что она не может вернуть тебя в твое время. Забудь и никогда больше не упоминай о ней!

– Не верю, чтобы не было способа...

– Но это первое, что ты должна осознать. Если ты не поймешь, что не сможешь вернуться, ты здесь не выживешь. Первое, чему учат воина – если ты не будешь смотреть правде в глаза, это приведет к тому, что ты не распознаешь настоящую опасность. А я заверяю тебя, Лиза Стоун, что тебе грозит опасность.

– Тебе не удастся меня запугать.

Цирцен шагнул к ней и теперь стоял вплотную, но Лиза только сверкнула глазами и не сдвинулась ни на дюйм. Она чувствовала, что такому человеку, как Цирцен, нельзя уступать ни пяди своих позиций. То, что он захватит, обратно не вернуть.

– Ты должна бояться меня, девушка. И ты глупа, если не боишься.

– Можешь думать обо мне что хочешь. Но если однажды я прошла сквозь время, то это может случиться еще раз.

– Хорошо бы. Это сильно облегчило бы мне жизнь. Но я не знаю, как это сделать, поверь хотя бы в это.

Теперь настала очередь Лизы внимательно разглядывать его лицо, пытаясь понять, правду ли он говорит. Но она отдавала себе отчет в том, что не в состоянии спорить с этим великаном, и не стоит слишком уж сильно давить на него.

– Перемирие? – предложила она, хотя твердо решила добраться до фляги при первой же возможности.

– А ты обещаешь воздержаться от лазания по стенам?

– А ты обещаешь не убивать меня без предупреждения, чтобы у меня хотя бы было время подготовиться к смерти? Пары дней будет достаточно, – в свою очередь попросила Лиза, стараясь любыми способами отсрочить трагическую развязку.

– А ты притворишься кузиной Брюса, как я представил тебя своим людям? – мрачно спросил Цирцен.

– А ты обещаешь отправить меня домой, если появится такая возможность? Желательно живой.

– Поклянись первая, – насупился он.

Что ей оставалось, кроме этого хрупкого перемирия с ним?

– Клянусь, – сказала Лиза, подражая его акценту.

Цирцен секунду смотрел на нее, словно прикидывая, насколько искренни ее слова.

– Тогда и я клянусь. Если найдется способ вернуть тебя домой, я помогу тебе. – Горькая улыбка вдруг тронула его губы. – Ты исчезнешь из моей жизни, и все будет по-старому.

Последнюю фразу он сказал едва слышно, словно самому себе.

– Значит, мир, – сказала Лиза и мысленно отметила про себя: «рыцарская честь». Та самая рыцарская честь, которая толкала Цирцена на выполнение клятвы, сама же и удерживала его от этого, потому что предполагала честность, чистоту помыслов, защиту слабых и уважительное отношение к женщине. Убить беспомощную женщину было для него ой как нелегко. Лиза знала, что данное слово – не пустой звук для рыцаря, поэтому протянула руку, чтобы скрепить их договор рукопожатием, позабыв, каким неуместным выглядит здесь этот современный жест.

Цирцен сначала уставился на ее руку, потом поднес ее к своим губам и поцеловал.

Она поспешно отдернула руку.

– Ты же сама... – возмутился он.

– Это не то, что ты... – начала оправдываться Лиза. – Ладно, забудь. В моем времени уже никто не целует руки...

– Но мы не в твоем времени. Ты в моем времени, и я не знаю, как вдолбить тебе это в голову, чтобы ты не забывала, – Цирцен говорил отрывисто, словно был раздражен ее ответом. – И чтобы между нами не было недоразумений в будущем, я поясню сразу: если ты предложишь мне какую-либо часть своего тела, я буду обращаться с ней так, как это делают мужчины в моем веке.

Лиза поспешно убрала руки за спину и опустила глаза.

– Поняла, – сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало покорно и виновато.

Цирцен недоверчиво посмотрел на нее, но Лиза не поднимала взгляд, и он повернулся к двери.

– Ладно. Теперь надо найти тебе приличную одежду и объяснить, как ведут себя девушки в четырнадцатом веке. И чем быстрее ты этому научишься, тем меньше проблем будет и у тебя, и у меня.

– Я не собираюсь выносить горшки, – твердо сказала Лиза.

Он посмотрел на нее так, будто она сошла с ума.

Цирцен отвел Лизу обратно в отведенные ей покои, велел слугам принести горячей воды, а сам отправился искать для нее одежду. «Горшки, это надо же! Она что, думает, мы такие варвары, что у нас нет туалетов?» Горшки использовались только для ночных надобностей, в основном детьми и немощными. В других случаях только лень или безалаберность могли помешать обитателям замка пробежаться через коридор.

Цирцен фыркнул и сосредоточился на главной проблеме. Он не мог позволить Лизе бродить по замку, пока не найдет пусть даже самое уродливое платье, чтобы прикрыть ее длинные ноги. Цирцен собрал слуг и отдал им приказ найти платье, а сам продолжал обдумывать, что делать с Лизой. Вчера она почти убедила его в своей чистоте и невинности. Он даже позволил себе немного юмора в беседе. Но потом, когда Цирцен узнал, что она из будущего и его заклятие перенесло ее сюда... Хоть он и был удивлен, но все совпадало – ее странный английский, диковинная одежда, упоминание страны, о которой он даже не слышал. И конечно, Цирцен понимал, почему ее народ так исковеркал английский язык – кто бы этого не сделал? Не удивило его и то, что Англия и в будущем пыталась править всеми.

Он тихо рассмеялся при мысли о том, как повезло этой девушке, что она попала к нему, а не к какому-нибудь другому средневековому лорду. Цирцен верил в возможность путешествия во времени; но он был скорее исключением из правила. Любой другой лорд сжег бы Лизу как ведьму. Однако, тут же напомнил он себе, никакой другой лорд не смог бы наложить заклятие на флягу.

Только благодаря Адаму Блэку Цирцен кое-что знал о путешествиях во времени. Адам часто перемещался из одной эпохи в другую, часто рассказывал о других столетиях и привозил «подарки» из будущего, чтобы завоевать дружбу лорда Броуди. От подарков Цирцен отказывался, но Адам не принимал их назад, поэтому Броуди прятал их в потайной комнате замка, не доверяя их волшебным свойствам. Он знал, что Адам искушает его, хочет сделать таким же, как и он сам, но если бы Цирцен стал таким монстром, он, не колеблясь, наложил бы на себя руки.

Один из таких «подарков» Цирцену напомнил предмет, который он сорвал с запястья девушки во время их ночной борьбы. Потом он как следует рассмотрел эту штуку. Адам называл ее «часы» и находил бесконечно забавным, что смертные таким образом измеряют отпущенное им для жизни время. Похоже, «часы» подтверждали правдивость ее слов.

Значит, если Лиза говорит правду, то получается, что сундук отнесло течением в укромное место, где его засыпало землей и песком, а потом, через несколько сотен лет, его откопали, а она прикоснулась к фляге и перенеслась сюда.

Возможно ли, чтобы в будущем люди также охотились за флягой и другими реликвиями, как они это делают сейчас? Возможно ли, что Лиза прибыла сюда, чтобы найти сокровища Туата-Де Данаан и тамплиеров? Цирцен уже было заподозрил, что это дело рук Адама, но потом счел это маловероятным по двум причинам. Первое: зачем Адаму подставлять ему женщину для убийства, а второе – Адам очень редко вмешивался в ход событий, если только не хотел достичь какой-то важной цели. А что он мог тут выиграть, Цирцен не понимал. Фляга и реликвии принадлежали расе Адама, Цирцен был только хранителем. Он и так делал то, что хотел Адам, и большего от него нельзя требовать. Нет, вряд ли это Адам. Но девушка могла быть заодно со своими «работодателями», о которых она упоминала, и, возможно, они пытаются добраться до сокровищ из будущего.

Надо наблюдать за ней, изучать, держать при себе. Все это требовало времени, а время было для Цирцена непозволительной роскошью ввиду продолжительной войны.

Но как это ни прискорбно, он должен был признать, что Лиза чертовски нравится ему. Ослепительно красивая, гордая, чувственная, умная – она могла бы стать серьезным противником или надежным союзником. Таких женщин он еще не встречал.

«Отправь меня домой», – вспомнилась ему мольба Лизы. А единственный, кто мог бы это сделать, убьет ее сразу, как только узнает, что она здесь. Это Адам. Не мог же Цирцен в самом деле обратиться к Адаму Блэку с просьбой отправить эту девушку обратно или встретиться с ним, чтобы осторожно выяснить, имеет ли Адам отношение ко всем этим событиям. Черный эльф был слишком умен.

Цирцен действовал вопреки всем правилам, которым он следовал, чтобы оставаться человеком: нарушил клятву, защищает девушку, которая могла оказаться шпионкой, да еще соврал своим людям. Он сильно рискует, оставляя Лизу в живых, и если он ошибается...

Вздохнув, Цирцен отправился в кухню, чтобы предупредить своих людей о том, что они будут представлены Лизе МакРобертсон, кузине Роберта Брюса.

Адам Блэк даже не счел нужным материализоваться. Соленым ветерком с легким запахом жасмина и сандалового дерева он следовал по пятам за Цирценом, сгорая от любопытства. Этот образец мужчины и воина, Цирцен Броуди, который ни разу в жизни не нарушил данного слова, не имел слабостей и неукоснительно следовал установленным им законам, вдруг сознательно нарушил клятву и обманул своих же людей. Поразительно! Адам давно уже потерял надежду найти ахиллесову пяту лорда Броуди.

Он чувствовал, что Цирцен ни в чем не подозревает его, потому что не может понять, зачем ему это нужно. Эльф слегка улыбнулся. Цирцену не нравилось, когда им манипулировали. Это замечательно, что лорд Броуди не подозревает, что Адам сам придумал и продумал каждый шаг в этой игре и сейчас ставки высоки, как никогда.