Глава вторая

В Москву Дронго вернулся через тридцать четыре дня. Из Лондона он полетел в Рим, где провел две недели вместе с Джил и детьми. Затем они отправились в Испанию, где любили отдыхать, и еще через полмесяца вернулись обратно в Италию. Все было слишком хорошо, чтобы длиться долго. Джил понимала, что он уедет, и ничего не спрашивала. Она уже привыкла к его частым отъездам и жизни на несколько стран и домов. Он искренне считал, что при своей профессии частного эксперта просто не имеет морального права находиться рядом с семьей, невольно подставляя их под свои расследования и ненависть своих оппонентов.

В аэропорту его встречал Эдгар Вейдеманис, его многолетний напарник и друг. Уже в машине, он коротко сообщил Дронго, что его ищет господин Сутеев, позвонивший по городскому телефону в их небольшой офис, находившийся на проспекте Мира.

– Какой Сутеев? – не понял Дронго. – Я впервые в жизни слышу эту фамилию.

– Он говорит, что у него есть твоя визитная карточка.

– Не знаю, не помню. А кто он такой?

– Представился как господин Сутеев. Срочно хочет тебя видеть. Говорит, что очень важное дело.

– Сутеев, Сутеев, – дважды повторил Дронго, – ты его сам видел?

– Нет. Он звонил только по телефону и разговаривал с Леней Кружковым.

Это был второй помошник Дронго. Собственно, из них двоих и состоял весь штат помошников.

– Сутеев. Что-то знакомое. Возможно, я его знаю. Он сказал, по какому вопросу хочет со мной встретиться?

– Нет. Но говорил, что ему нужно обязательно тебя увидеть.

– Сутеев, – он снова попытался вспомнить. Память подсказала встречу в аэропорту, происшедшую почти пять недель назад. Плачущий человек над умывальником. Он дал ему свой носовой платок, а тот протянул ему свою визитную карточку. И его фамилия была... Сутеев. Точно. Он наконец вспомнил. Сутеев. Тот самый несчастный незнакомец, от которого ушла жена с дочерью. Кажется, он летел в Германию, чтобы проверить свой роковой диагноз. Точно, это был он. И Дронго дал ему свой носовой платок и визитную карточку.

– Кажется, я его помню, – недовольно сказал Дронго, – такой невзрачный человек с трудной судьбой. Я действительно дал ему свою визитную карточку. Может, ты сам встретишься с ним и переговоришь? Мне бы не хотелось снова встречаться с этим человеком.

– Он тебе неприятен? – спросил Вейдеманис.

– Наоборот. Мне его жалко. Такая несчастная судьба. Экономический кризис разорил его компанию. У него нашли неизлечимую болезнь, и вдобавок от него ушла жена.

– Так не бывает, – усмехнулся Эдгар, – если только в кино.

– В жизни как раз так и бывает. Если разоряешься, то будь готов к разным неприятностям, в том числе и к возможной болезни. Или, наоборот, если неизлечимо заболел, то вполне возможно, что дела у тебя в бизнесе пойдут не очень хорошо, что скажется и на твоих семейных отношениях.

– Откуда ты все это знаешь про Сутеева?

– Он мне сам все рассказал. Такой несчастный слабый человек, который еще и тихо плакал, рассчитывая, что его никто не слышит. В какой-то момент мне стало его очень жалко.

– Может, тебе действительно лучше с ним не встречаться. Я с ним сам переговорю. Действительно, чем ты сможешь ему помочь?

– Неудобно. Возможно, он хочет просто еще раз встретиться со мной, чтобы высказаться, попытаться что-то объяснить. Я встретил его, когда он был не в лучшем состоянии.

– Тогда поступай как знаешь, – пожал плечами Эдгар, – только учти, что ты не мать Тереза и не можешь помогать всем страждущим и несчастным. Во всяком случае, экономический кризис в компании или развод с непостоянной супругой мало входит в твою компетенцию.

– Надеюсь, что вообще не входит, – улыбнулся Дронго. – Позвони ему и скажи, что я готов завтра с ним встретиться. Где ему удобно.

Больше на эту тему они не говорили. На следующий день Вейдеманис перезвонил и сообщил, что Сутеев готов приехать в их офис на проспекте Мира для личной встречи. Сегодня в пять часов вечера. Дронго согласился и положил трубку.

На проспекте Мира они арендовали три небольшие комнаты. В приемной обычно сидела девушка-секретарь, отвечавшая на телефонные звонки и принимавшая факсы. В соседней комнате размещались Эдгар Вейдеманис и Леонид Кружков, а в кабинете бывал и сам Дронго, хотя здесь он появлялся очень редко. Секретари часто менялись, они не должны были знать всех подробностей работы эксперта. В их обязанности входили только регистрация поступающих обращений и связь с внешним миром. А также своевременная выплата всех полагавшихся платежей – за свет, газ, воду, аренду помещений. Финансовыми вопросами непосредственно занимался Кружков.

Дронго приехал в офис в половине пятого. Он помнил о прежней встрече и заранее настроился на минорный лад. Ровно в пять часов секретарь доложила ему, что пришел гость. Дверь открылась, и в кабинет вошел невысокий мужчина лет пятидесяти. У него были редкие рыжеватые волосы, стертые черты лица, немного курносый нос. Он был одет в джинсы, темный пуловер и кожаную куртку. Дронго удивленно взглянул на гостя. Кажется, его решили разыграть. Это был не Сутеев, это был совсем другой человек.

– Здравствуйте, – не очень решительно сказал вошедший, – извините, что я вас беспокою. Я Сутеев.

– Вы Сутеев? – недоверчиво переспросил Дронго. – Простите, но я помню господина Сутеева, которому я дал свою визитную карточку. Вы на него совсем не похожи. Можно я посмотрю ваши документы?

– Да, да, конечно, – гость достал из кармана паспорт, – можете посмотреть. Я Сутеев Дмитрий Романович.

Дронго взял паспорт, открыл его. Все верно. Вошедший действительно был Сутеевым, очевидно, родственником того Сутеева, которому он дал свою визитную карточку.

– Садитесь, – предложил Дронго, возвращая паспорт, – я думал, что вы другой Сутеев.

– Это был мой двоюродный брат, – сказал Сутеев, – Николай Евгеньевич Сутеев. Наши отцы были братьями.

– Почему был? – спросил Дронго. – С ним что-то случилось?

– Да. Его убили.

В наступившем молчании Дронго поправил ручки, лежавшие на столе, подвинул к себе стопку чистой бумаги.

– Когда это произошло? – уточнил он.

– Примерно две недели назад, – сообщил Дмитрий Романович. – Он возвращался домой, и убийца поджидал его на лестничной клетке. Когда Николай вышел на площадку из кабины лифта, чтобы открыть входную дверь, убийца подошел сзади и выстрелил в моего двоюродного брата. Когда он стрелял, Николай обернулся, и пуля попала почти в самое сердце. Только одна пуля. И она оказалась смертельной. Я бы этого грабителя своими руками задушил.

– Почему грабителя?

– А кто еще там мог быть? Самое любопытное, что убийца ничего не взял, следователи нашли у Николая в кармане около двух тысяч евро. Наверное, не успел, его спугнули. И ключи от квартиры. Говорят, что Коля умер почти сразу. Но только через полчаса его обнаружила соседка, которая вызвала милицию. Следователь говорит, что он лежал там не больше часа.

Сутеев нахмурился. Немного помолчал.

– Меня в этот вечер в городе не было, – мрачно пояснил он, – я был в командировке, в Киеве. Мне позвонили туда уже ночью, и я сразу выехал. Несчастный Николай, кто мог подумать, что все так страшно закончится!

– А как вы узнали, что мы были с ним знакомы?

– Мы нашли вашу визитную карточку у него в кармане, – пояснил гость, – и поэтому я сразу решил обратиться именно к вам.

– Почему именно ко мне?

– Я уже наводил некоторые справки, и мне сказали, что вы один из лучших экспертов, которые расследуют уголовные преступления. За две недели после убийства следователь прокуратуры так ничего и не нашел. На все наши запросы мне отвечают, что следствие работает. А мне обидно. И за Колю, который не должен был так погибнуть, и за нас всех. Какой-то мерзавец, убийца ходит по земле, дышит воздухом, радуется жизни, а Николай лежит в сырой могиле. Несправедливо. Вот почему я решил вам позвонить. Наверное, вы были с ним близко знакомы, если ваша карточка лежала у него в кармане. Может, даже дружили, не знаю. Но я пришел, чтобы вы нам помогли.

Дронго молчал.

– Я понимаю, что вы частный эксперт, – продолжал Сутеев, – и вы наверняка берете крупные гонорары, если вы такой известный человек, но у нас сейчас нет таких возможностей. Я не знаю, как мне с вами разговаривать, честное слово, не знаю. Просить вас бесплатно провести расследование – все равно, что просить одолжить нам деньги. Стыдно и неудобно. А заплатить вам мы сейчас не сможем. Пока его счета заблокированы, а на имущество наложен арест. На него претендует его супруга.

Дронго по-прежнему молчал.

– Он был не бедный человек, – быстро добавил Сутеев, – я думаю, вы об этом знаете. В любом случае, у нас есть его завещание, по которому он оставляет мне свой загородный дом в Нижнем Новгороде. Он стоит не меньше тридцати-сорока тысяч долларов. Когда все закончится, я смогу его продать и заплатить вам деньги...

– Вы считаете, что пришли к ростовщику, который озабочен только состоянием своего банковского счета? – недовольно спросил Дронго. – Я случайно познакомился с вашим двоюродным братом. Абсолютно случайно и чуть больше месяца назад. Наше знакомство произвело на меня гнетущее впечатление. Столько несчастий, которые обрушились на него, могли вызвать потрясение и у более закаленного человека. Плюс это жестокое убийство. Я понимаю ваше состояние, господин Сутеев, но не нужно меня оскорблять. Я прежде всего человек, который не должен оставаться равнодушным к подобного рода историям. Хотя бы потому, что мы все в ответе за красоту этого мира. Так говорил один из английских королей.

– Спасибо, – взволнованно произнес Сутеев.

– Теперь я позову сюда моего напарника, и мы побеседуем с вами о вашем погибшем родственнике более обстоятельно, – предложил Дронго. Он поднял трубку телефона, вызывая Эдгара Вейдеманиса. Когда тот вошел в кабинет, Дронго представил гостя:

– Дмитрий Романович Сутеев. Двоюродный брат моего знакомого. Увы, уже покойного.

– Что случилось с господином Сутеевым? – уточнил Вейдеманис, присаживаясь к столу.

– Его убили, – мрачно сообщил Дронго, – и его кузен пришел к нам с просьбой о помощи.

– Как это произошло? – спросил Эдгар.

– На лестничной клетке. Кто-то выстрелил в него, когда он вышел из кабины лифта.

– Может, это был обычный грабитель?

– Не знаю. Может, и грабитель. Только в карманах погибшего нашли две тысячи евро и ключ от квартиры. Я правильно все излагаю? – обратился Дронго к Дмитрию Сутееву.

– Верно, – кивнул тот, – все так и было.

– Вы знали, что ваш двоюродный брат тяжело болен? – спросил Дронго у Сутеева.

– Знал. Насколько серьезно, он не говорил. Но позвал меня и сообщил, что сделал завещание на дом. Наши отцы были из Нижнего Новгорода, и там у его семьи оставался отцовский дом. Вот он мне его и завещал. Сказал, что так будет справедливо. Я еще пошутил, что завещание нужно делать после семидесяти, а он так серьезно мне ответил, что у него может не быть столько времени. Вот тогда я понял, что он не шутит. По его лицу было заметно, какие у него проблемы со здоровьем. Но он ничего мне конкретно не говорил. Хотя и сказал, что поедет в Германию на обследование.

– Когда приехал, вы с ним виделись?

– Два раза. Вот тогда только он мне и рассказал, что врачи не дают ему никаких гарантий, но считают, что нужно пройти курс химиотерапии. Так, кажется, это называется. И я понял, что у него нечто серьезное.

– Когда вы видели его в последний раз?

– За два дня до смерти. Я как раз поехал к нему домой, и мы вместе поужинали. Он не любил ходить в рестораны, обычно предпочитал ужинать дома.

– Вы были вдвоем?

– Да. Он заказывал еду в ресторане недалеко от его дома.

– Где он жил?

– Не очень близко. На Профсоюзной улице. Рядом с площадью Академика Келдыша.

– Вы считаете это далеким местом от центра?

– Раньше он жил на проспекте Академика Сахарова в новом доме. Раньше... до развода. До разрыва.

– Он развелся с женой?

– Нет. Формально они муж и жена, но фактически они уже два месяца как жили отдельно. Она съехала с дачи, на которой они жили, и вернулась в их квартиру. А он, как порядочный и приличный человек, не стал претендовать на эту квартиру, решив, что будет правильно, если он переедет в их старую квартиру. Раньше они жили на Профсоюзной, потом переехали в новый дом. Как раз за полгода до рождения Леночки. Это его дочь.

– С этого момента давайте подробнее. Сколько лет было вашему двоюродному брату?

– Сорок семь. Они поженились, когда ему было только тридцать девять.

– А его супруге?

– Почти тридцать. У обоих это был второй брак. Вы знаете, я все время чувствовал, что она не совсем искренне относится к Коле. Всегда была в каком-то напряжении, когда появлялись родственники мужа. Как-то непонятно себя вела, нервничала, дергалась. У нее ведь был неудачный брак с первым мужем. Тот был чиновником из налогового ведомства. Крупным чиновником, кажется, начальником управления. Но начал злоупотреблять спиртным, позволял себе заводить интриги на стороне, в общем, вел себя непотребно. И они развелись, когда ей было только двадцать пять. Он был старше ее на четырнадцать лет. Наверно, это какой-то непонятный комплекс, ведь Николай тоже был старше нее на девять лет. Сначала у них долго не было детей, и только через три года родилась Леночка. Вы бы видели, как тогда радовался Николай, как он гордился своей дочерью. Ведь от первого брака у него детей не было.

– А где его первая жена?

– Уже давно замужем. Они поженились, когда обоим было по девятнадцать. А через четыре года развелись. Так, наверное, бывает. Молодые, глупые, вместе учились. Такая несознательная юношеская любовь. Она сейчас замужем. Ей тоже сорок семь лет, и у нее двое взрослых сыновей. По-моему, даже есть внуки. Светлана Лебеденко, по мужу она, кажется, Новикова, но я могу что-то напутать.

– У супруги вашего брата были дети от первого брака?

– Да. У нее есть сын. Ему уже шестнадцать, он заканчивает школу. Говорят, что он достаточно сложный подросток. Но я с ним почти не знаком, он большую часть времени проводил у своей бабушки, матери Ларисы.

– Она была на похоронах?

– Конечно, была. И очень сильно плакала. Вы бы видели, как она переживала, даже почернела от горя. Не поймешь этих женщин. Сама взяла дочку и ушла из дома, а потом так убивалась на похоронах. Ничего не понятно. Но формально она теперь наследница всего имущества моего брата. Она и их дочь. Так мне сказал адвокат.

– Причину их разрыва вы знаете?

– Понятия не имею. Николай ничего не говорил, а я ничего не спрашивал. Разве можно о таком спрашивать! Мужику и без того тяжело, чего ему душу разворачивать своими вопросами?

– Вы кого-то конкретно подозреваете?

– Нет, – испугался Дмитрий, – нет, конечно. Иначе я бы сразу этого убийцу сдал прокуратуре. Я никого не подозреваю. Не думаю, что у Николая могли быть враги. Он был очень хорошим человеком. Это мог быть какой-нибудь отморозок.

– А как на работе? У них ведь были неприятности в компании, где он работал.

– Откуда вы знаете?

– Он сам мне об этом сказал.

– Да, были. Кто мог подумать, что начнется этот кризис. Они взяли большие ссуды, и их нужно было возвращать. Взяли в долларах. Тогда выгодно было брать в долларах, очень выгодно, ведь рубль дорожал с каждым днем и уже стоил почти двадцать три рубля. Получалось, что брал десять тысяч долларов, а возвращал с процентами девять с половиной. Кто мог подумать, что начнется такой кризис, снова произойдет девальвация и рубль рухнет почти на пятьдесят процентов.

– Вы работали с ним?

– Нет. Я снабженец в другой фирме. Занимаюсь поставками мясопродуктов в супермаркеты. У нас тоже свои проблемы. И очень большие.

– Кто еще из близких родственников был у вашего двоюродного брата?

– Моя сестра. Она живет в Санкт-Петербурге. Еще два наших двоюродных брата, дети сестры наших отцов. Они живут в Белоруссии. Там живет и наша тетка с мужем. Вот, пожалуй, и все. Из близких родственников только мы.

– Вы видели его завещание?

– Нет. Но говорят, что оно хранится у ноатариуса. Бедный Коля все предусмотрел. Он вообще был очень предусмотрительным человеком. Это у него с детства. Он все время выигрывал олимпиады по математике, умел хорошо считать.

– Какое имущество у него осталось? Квартира на проспекте Сахарова, квартира на Профсоюзной. Что еще?

– Небольшая дача. Он построил ее три года назад. Двухэтажный домик на берегу речки. Ничего особенного. Может потянуть тысяч на сто пятьдесят, двести, не больше.

– И все? Акций других компаний у него не было?

– Насколько я знаю, не было. Для него смыслом существования была их компания «Ростан». А когда там начались неприятности, он очень переживал. Даже ездил в Австрию, в Германию, пытался найти там кредиторов, но каждый раз возвращался ни с чем.

– А счета в банках?

– Не думаю, что у него оставались большие деньги. Они вместе с генеральным директором «Ростана» пытались спасти свою компанию, отдавая туда все, что имели. Я просто отдаю должное его мужеству, – взволнованно произнес Дмитрий Сутеев, – он уже понимал, что обречен.

– Если он знал, что неизлечимо болен, то неудивительно, что он решил все предусмотреть. Значит, его первый брак был бездетным и там не могло остаться наследников, способных претендовать на его имущество.

– Никаких. У него единственный наследник – его дочь, которой сейчас пять лет.

– Не совсем. Адвокат вам правильно все объяснил. Согласно российскому законодательству, супруга вашего мужа может претендовать на половину его имущества и денег, нажитых в период совместной жизни. А остальная половина делится между наследниками. Между ней и его дочерью.

– Получается, что она возьмет все деньги Коли? – разозлился Дмитрий Романович. – Это несправедливо.

– Как раз очень справедливо. Формально она его супруга, ведь развода не было. Вернее, его вдова. По любой логике половина имущества должна отходить супругу или супруге, а остальная половина делится между наследниками первой очереди. Это дети и родители.

– А его братья и сестры?

– Двоюродные братья и сестры наследники четвертой степени, – пояснил Дронго, – если нет специального завещания, оговаривающего ваши права, как с наследованием дома в Нижнем Новгороде. Наследники второй очереди – это внуки, дедушки, бабушки. Третья очередь за дядями и тетями. И только потом двоюродные братья и сестры. А жены и мужья идут вне категории. Им в любом случае должна отходить половина имущества и наследство из второй половины.

– Несправедливо, – вздохнул Сутеев.

– А мне кажется, наоборот. Очень справедливо и логично. Ведь супруги совместно наживают имущество, значит, его нужно сначала поделить пополам и уже потом из оставшейся половины выдавать наследство супругу. А если нет несовершеннолетних детей и родителей, то вообще все имущество отходит супруге.

– Теперь буду знать, – кивнул Сутеев, – моим детям уже за восемнадцать. Значит, в случае моей смерти все останется моей жене. И только ей одной?

– Если вы не оставите завещания, то только ей одной. Сколько лет вашим детям?

– Сыну двадцать три, а дочери двадцать. Они оба еще учатся.

– Они уже совершеннолетние. Значит, главный наследник ваша супруга. Как и вы главный наследник своей супруги.

– Но это нечестно, – нахмурился Сутеев, – мой брат всю жизнь работал, пахал как проклятый. И деньги зарабатывал большие, новую квартиру купил, дачу построил, две машины приобрел. А Лариса все время дома сидела. Но деньги, значит, нужно делить пополам?

– В вас говорит глупый мужской шовинизм. А разве женский труд дома не менее важен, чем мужское пребывание на работе? Разве они мало работают дома? И это не должно засчитываться как их совместное проживание, ведь жена должна заботиться о доме, детях, своем муже, а это тоже нелегкий труд.

– Бросьте меня убеждать. У Ларисы была няня, кухарка, горничная, домработница, водитель. И все на деньги моего брата. Тоже мне работа. Она не вылезала из салонов красоты и фитнес-центров. Если вы ее увидите, то все сразу поймете. Она думала только о своей фигуре и макияже, – зло произнес Сутеев, – а когда она действительно была нужна моему двоюродному брату, то бросила его.

– Тем не менее закон будет на ее стороне, если ваш брат не оставил специального завещания. Но даже в этом случае он мог распоряжаться только половиной своего имущества и денег. Вторая половина гарантированно отходит к его вдвое. Таков закон.

– Тогда получается, что больше всех она и была заинтересована в его убийстве, – мрачно сказал Сутеев. – Иначе он мог бы с ней развестись и найти себе другую жену, более покладистую и с меньшими амбициями.

– Возможно, – согласился Дронго, – но это пока только ваши предположения.

– Бедный Коля. Значит, вы согласны нам помочь? Я готов продать дом в Нижнем Новгороде, как только мне оформят его в собственность, и расплатиться с вами. Только найдите убийцу. Я не хочу, чтобы Коля ушел на тот свет неотомщенным. Это у какого гниды рука поднялась на больного человека? Я хочу все знать.

Дронго взглянул на Вейдеманиса. Тот усмехнулся. Он уже знал, как ответит его друг.

– Хорошо, – сказал Дронго, – про деньги мы говорить не будем. Вы оплатите наши текущие расходы, которые могут возникнуть в процессе расследования. Небольшие расходы на передвижение по городу и телефонные разговоры. Я постараюсь вам помочь. Сделаю все, что смогу. Но вы должны мне помогать. Договорились?

– Да, – обрадовался Сутеев, – спасибо большое. Вы знаете, что мне сказал один мой знакомый? Он бывший сотрудник уголовного розыска, сейчас начальник службы безопасности в крупном супермаркете. Когда он услышал, что в кармане моего брата была ваша визитка, он мне даже не поверил. А потом сказал, что нам всем очень повезло. Если сам Дронго знал моего погибшего брата и согласится провести свое расследование. Считай, что убийца уже в тюрьме, сказал мне мой знакомый.

– Он слишком категоричен, – вздохнул Дронго, – убийцу еще нужно найти.

Загрузка...