Принцип войны. Том 2

Глава 1

В огромной спальне уютный полумрак; тяжелые портьеры закрывают оконные проемы, и только несколько изящных магических светильников на стенах подсвечивают интерьер помещения. Под тончайшим стеклом — произведением искусств местных стеклодувов — трепещут бледно-розовые огоньки, отбрасывая причудливые всполохи на пушистые ковры.

На широкой кровати, закрытой со всех сторон невесомой полупрозрачной кисеей, лежат двое. Тонкая женская рука с золотым браслетом в виде змейки на запястье расслабленно обхватила мощную мужскую грудь. Густая копна роскошных волос разбросана по подушке, а их обладательница уткнулась носом в плечо своего спутника и тихо сопит.

Но так кажется. Вот вздрогнули пальчики, потом приподнялась голова. Молодая женщина очень внимательно и долго смотрит на спящего мужчину, словно изучает черты его лица, стараясь запомнить их: от мелких сеточек морщин возле глаз до жестких обводов скул и плотно сжатых губ.

Она никогда не станет Светлой княгиней. Да и не стремилась столь яростно к этому. Айка оказалась в постели с правителем Севера по одной причине: отомстить за смерть своего рода. Десять лет одиночества в качестве любовницы без намека на честную супружескую жизнь, лелея в душе картину мести за казненных отца, дядьев, братьев многочисленного рода Маронов. Если бы Светлый князь хотя бы намекнул, что готов разделить ложе с Айкой как с любимой женой, а не как с наложницей, приговоренной за преступление семьи ублажать его, она бы изменила свое решение и перешагнула через униженную гордость. Ведь ее будущие дети могли без лишней крови восстановить справедливость, попранную Сваруной. Вернуть доброе имя родителей и родственников. Но… не судьба.

Почему именно сегодня в ее хорошенькой и совсем не глупой головке зародилась мысль убить Светлого? Ведь Айка имела столько возможностей перерезать ему горло во сне! Изо дня в день, из года в год она вот так же смотрела на спокойное лицо Сваруны и представляла, как холодная сталь рассекает плоть и выпускает горячую кровь на белоснежные простыни. Представляла… но страстно хотела иной участи не только для себя, но и для него.

Она боялась взять в руки магический кинжал из арсенала «солнечного доспеха», о котором ходили многочисленные легенды. Никому нельзя прикоснуться к артефакту, завязанному на хозяина. Взял в руки — смерть неминуема. Завтра, послезавтра, через седмицу — но она придет.

Почему бы не пронести заранее в спальню стилет или обычную бритву брадобрея, спрятать оружие и в нужный момент нанести удар? Ходили слухи, что Сваруна умеет чувствовать присутствие чужой стали благодаря помощи дьявольского артефакта. Якобы чародейский кинжал подсказывает своему хозяину, где таится опасность. Айка не хотела раньше времени рисковать, и в меру своего природного любопытства, помноженного на красоту, пыталась вывести Светлого князя на откровение, когда удавалась возлечь вместе с ним в постель. А чтобы такое происходило чаще, она ловко оттерла в сторону придворную шлюху Алинию, взявшую на себя роль советчицы по государственным делам. Закончила она плохо. Заболела бедняжка, сгорела от лихорадки за несколько дней. Пусть симптомы болезни походили на отравление, да кому интересны страдания потаскухи?

Айка знала, что Сваруна никогда не расстается со своим артефактом, умевшим принимать различные формы предметов. То он хитро располагался в виде браслета на руке, то в виде широкого поясного ремня — как фантазия позволяла.

Предстояло узнать, каким способом князь превращал предмет в оружие. Слово ли было тому причиной, или какое-то магическое действие — но без этого Айка не могла взять в руки кинжал пусть даже ценой своей жизни. К этому она была готова.

Сейчас кинжал незатейливо лежал на прикроватном столике в своих серебряных ножнах с великолепной чеканкой по соседству с бокалами и пустой бутылкой вина; девушка недоумевала, зачем Сваруна столь откровенно держит его на виду, как будто подталкивает наложницу на определенные шаги.

Впервые здравая мысль обожгла своей догадкой. Светлый князь раскусил ее задумку, влез в голову с помощью своего демонического артефакта — теперь только и ждет, когда Айка совершит ошибку.

Время шло, а Сваруна все так же был спокоен, что никто не покушается на его драгоценную жизнь. Правда, не всегда кинжал обретал свою истинную форму, и девушка постепенно пришла к выводу о каких-то личных играх князя. Возможно, он пытался поймать врагов «на живца» в своей спальне. Ведь периодически возникали какие-то заговоры, кого-то ловили и казнили, кого-то отправляли в каменоломни добывать малахит и драгоценные камни.

И вот этот момент пришел. Айка подобралась. Вчера ей снились родители, братья и дядья. Суровые мужчины стояли плечом к плечу и укоризненно смотрели на девушку. Позади них столпились многочисленные родственники женского пола, все те, кто был казнен Сваруной после неудачной попытки свергнуть его, и те, кому судьба выпала жить в опале, медленно умирая от голода и болезней за горами Путорана в суровых землях, не рождавших пшеницу и рожь. Они стояли и ничего не говорили, но Айку пробрал стыд за свое малодушие. Девушка поняла, что пришел ее час воссоединиться с Родом.

Девушка мягко отстранилась от князя, внимательно прислушалась к его ровному дыханию, и тихо отползла в сторону. Чтобы дотянуться до кинжала, ей предстояло обойти кровать — иначе не получалось. Ноги утонули в мягком ковре. Тихо, очень тихо девушка ступала по нему, словно нежные ворсинки могли произвести шум, от которого Сваруна мог проснуться.

Нет, спит. Грудь вздымает ровно, губы чуть приоткрыты. Айка невидяще уставилась на рукоять кинжала, торчащую в ножнах. Рубин в навершии, кажется ей, подсвечивается изнутри багровым цветом, как будто хочет предупредить о последствиях. Рука девушки тянется к артефакту, а сердце тоскливо воет от безысходности. Нет ничего легче вернуться обратно в постель и прижаться к Светлому князю. Айку больше всего страшила та неизвестность, которая ждет человека, взявшего чужую магическую вещь, да еще завязанную на крови. Какова будет ее смерть?

Впору рассмеяться. Какова? Да ее четвертуют прилюдно на площади под улюлюканье толпы! Наказание будет быстрым, а смерть долгой! Палачи северного правителя это умеют делать.

Замерев на мгновение, оценивая последствия своего безумного шага, Айка стянула ножны со столика, с трудом проглотила скопившуюся во рту слюну и извлекла кинжал наружу. Рубин тревожно замерцал, проверяя, кто посмел коснуться оружия. Серебристо-матовый клинок тускло блеснул, отражая блики настенных светильников. Девушке показалось, что оружие зло зашипело. «Я держу в руке смертельно ядовитую змею, — с душевным трепетом подумала Айка. — Надо направить ее на того, кто лишил меня родных и близких. Один удар в сердце — и все будет кончено».

— И долго ты будешь раздумывать? — голос Сваруны, такой свежий и не хриплый, как будто князь не спал уже давно, парализовал Айку. — Взяла в руки нож — бей! Иначе саму прирежут! Впрочем, свою судьбу ты выбрала добровольно.

Для меня подобные метаморфозы стали привычными, как утренние тренировки и контрастный душ после них, как просыпаться под мерное дыхание Мирославы — но сегодня мне снилась сцена, в которой Сваруна должен был погибнуть от руки наложницы. Ясни ведь не объясняет, зачем показывает картинки из жизни последнего хозяина, и отделывается туманными фразами, смысл которых утекает как вода сквозь пальцы. Какой интерес в путешествиях по закоулкам канувших в лету событий?

Сваруна сегодня не умрет, потому что я помешаю этому. Мне очень интересно поменять ход истории, пусть и во сне. Будет ли Ясни в дальнейшем баловать красочными мизансценами или прекратит измываться над моим сознанием?

Роль беззаботно спящего князя сыграна безупречно. У девушки даже не возникло ни малейшего подозрения. И как только ее рука потянула кинжал из ножен, я плавно поднялся и отбросил тонкое одеяло в сторону.

Бедная Айка была похожа на попавшего в полосу света зайца. Она неподвижной статуей стояла напротив меня в обольстительной наготе и с ужасом смотрела в мои глаза. Но как только я нарушил тишину спальни своей фразой, девушка качнулась и бросилась на меня, целясь клинком в шею.

Без труда перехватил ее запястье с кинжалом, жестко вывернул, отчего Айка вскрикнула от боли. Оружие упало на пол, а я с небольшим размахом ударил девушку тыльной стороной ладони по красивому личику. Айка рухнула на смятые простыни и зарыдала.

Я подобрал кинжал и сходил за новой бутылкой вина, благо в личной опочивальне Сваруны был хороший винный шкафчик, вернулся обратно, выдернул с помощью штопора пробку. Разлил ароматный напиток по бокалам и протянул один Айке.

— Выпей, дурочка, — приказал я. — Какого черта схватилась за кинжал?

— Убить тебя хотела, — зубы девушки стукнули о стекло. В несколько глотков она осушила бокал.

— За свою семью мстишь? Или чужую волю выполняешь?

— За семью, — глухо ответила наложница. Теперь ей было все равно. Можно, конечно, навести тень на плетень, рассказать о придуманном заговоре. Но ведь правда все равно всплывет. Дознаватели у Сваруны даром хлеб не едят.

— Столько лет ждала, чтобы ночью прирезать? — удивился я. — А раньше не могла? Ну и выдержка у тебя… Айка. Как есть дурочка.

— Хотела змеей вползти на твою грудь, чтобы больнее было, — покривилась девушка.

— Нет, здесь что-то не так, — я покачал головой и налил Айке вина. — Нет логики. Столько лет выжидать… Пей. Вот я бы, будь девкой, пронес бы в волосах тонкую железную булавку. Приставил к уху, когда враг спит — и мощным ударом ладони загнал в мозг. Вот так!

Я изобразил удар ладонью сверху вниз в подставленный кулак, как будто забивал эту самую булавку. Айка вздрогнула от резкого звука соприкосновения рук и едва не выронила бокал на постель.

— Мгновенная смерть, Айка, — с усмешкой произнес я, глядя на побледневшую мордашку несостоявшейся убийцы. — А потом эшафот, хруст костей на дыбе, отрубание конечностей… Зачем, дура? Я ведь всегда относился к тебе хорошо, не позволял своим слугам издеваться над тобой, ты чаще других проводишь со мной ночи. И все это несмотря на предупреждения вельмож, что ты захочешь убить меня за свою семью. Как видишь, у меня не было страха.

— Мог бы и жениться на мне, — глотнула теплого терпкого вина Айка. Она уже успокоилась. Дело не сделано. Смерть скоро придет за ней, а Сваруна будет жить.

— Как есть дурочка, — засмеялся я. — Ко мне сватали княжон и принцесс, но, как видишь, я до сих пор один. Неужели я поведу к алтарю дочь вельможи, устроившего против меня заговор? Или ты хотела отомстить мне, сполна насладившись моей смертью, когда я полностью доверял тебе?

— Да! — выкрикнула Айка мне в лицо. — Я хотела, чтобы полностью стал моим, чтобы не мог и дня прожить без моих ласок! А потом бы подыхал, корчась со своим проклятым кинжалом в груди, не понимая, почему я пролила твою кровь! Месть сладка, когда ее совершает любимый и преданный человек! Ах, как я хотела посмотреть в твои гаснущие глаза и посмеяться над твоей наивностью, никчемная тень своего отца!

Сваруна забил бы Айку до полусмерти за такие слова, но я держал в узде эмоции Светлого князя; мне было безразлично, что происходило тысячи лет назад. Ясни показывал сон, исходя из своих логических побуждений. Какой смысл лупить девку? Пусть говорит. Ведь эти слова она все равно выкрикнула, только палачу в лицо в пыточном подвале. Я по-своему рисую картину той трагической ночи и веду любопытный разговор с убийцей правителя.

— В твоих рассуждениях много слабых мест, — я вздохнул и поставил бокал на столик. — Я бы мог разочароваться в тебе, отослать в прачечную стирать исподнее моих воинов или еще в какие неприятные места, где женщина за пару лет превращается в старуху. Но ты, лелея месть, так терпеливо и долго ждала, что она перестала иметь хоть какую-то ценность.

— А сам ты чего ждешь? — голос Айки незаметно изменился, стал более глухим, низким. — Сколько лет прошло со смерти твоих родителей? Что ты сделал? Благодаря богам нашел «солнечный доспех», вернулся к разрушенному очагу… И женился на дочери своего врага! Ха-ха! Вот это я понимаю, терпеливое ожидание возмездия!

Стало интересно. Кто сейчас со мной разговаривает? Темная сторона моей души или сам Ясни пытается подтолкнуть к какому-то решению?

— Мы все находим оправдание своему бездействию, — согласился я с доводом голоса, исторгающегося изо рта Айки. — Было бы легче, если бы я не знал, кто виновен в смерти родных. Вместо этого я взвалил на свои плечи долг мести. Свой долг, а не родовой. Меня лишили практически всего, что могло дать великолепный старт в жизни. Очень обидно жить, когда не можешь пользоваться магией, данной мне природой.

— Получается, ты хочешь отомстить за себя, бедненького? — лицо Айки искажается, плывет. — Поэтому и женился на дочери врага, чтобы заткнуть рот своей совести?

— Виновных я покараю, не сомневайся.

— А тот, кто направлял их руку? Уже решил, как с ним поступишь?

— Не твое дело, — обрезаю я разговорившуюся совесть в облике девушки.

— Ты копаешься в себе, стараешься найти причину оттянуть неизбежное, — хохотнула Айка. — Так почему же обвиняешь меня, что я не сразу перерезала тебе глотку? Вот видишь: ты удивляешься такому поступку, а сам чем лучше?

В коридоре послышались тяжелые шаги ночной стражи. Возле дверей они замолкли, словно охрана прислушивалась к звукам из опочивальни правителя. Послышался невнятный шорох — и шаги стали удаляться. Скорее всего, наступило время пересменки. Сон Сваруны всегда охраняли несколько хорошо вооруженных людей. Орию — начальнику дворцовой стражи — не нравилось, что Светлый князь очень часто приводит к себе в спальню Айку. Дочь опального царедворца не должна находиться рядом с его господином. Вот почему ее всегда тщательно проверяли перед тем, как запустить на ночь к Сваруне. Для этой процедуры Орий специально нанял двух женщин из числа воительниц. Они обыскивали каждую девушку-наложницу с ног до головы, заставляли раздеваться донага и заглядывали даже в самые интимные места в поисках предметов, способных отправить человека на Небеса.

Так что Айка не была единственной, кому не доверяли. И моя идея насчет тонкой булавки не имела бы никакого шанса на исполнение. Сваруна просто заигрался и уверился в том, что любовница никогда не поднимет на него руку.

Орий понимал, что человека можно просто задушить, накинув на лицо подушку. Но ради справедливости, не каждая девушка способна на это. Сваруна очень сильный мужчина, и справиться с подобной напастью способен сам.

— Дело, значит, не в мести? — я все-таки хотел докопаться до причины, почему Айка тянула с решением умертвить Сваруну. — Только не говори, что полюбила меня, захотела стать женой Светлого князя…

— Твоя наивность поражает, — девушка усмехнулась. — Хотя… иногда такие мысли в голову приходили. Зови свою стражу, я проиграла…

Образ Айки стал таять, и через мгновение, открыв глаза в своей спальне, я уже забыл, как выглядела девушка, убившая Сваруну. Тысячи лет пролетели над землей, стирая в прах не только кости, но и память людскую, а чертов Ясни продолжает будоражить меня картинами прошлого с их страстями, болью и душевными муками. Ведь предупреждал я, чтобы не вздумал переселять мое сознание в тело Сваруны накануне его смерти!

Хорошо, проснулся я без криков и скрипа зубов. Мирославы в постели не было, сквозь плотные шторы видно, что на улице уже наступил день, испанское солнце начинает нагревать землю. Перевожу дух: я в Трес Кантос, а не в каменном дворце, чей образ так услужливо представил Ясни.

Соскочив с кровати, быстро натянул на себя спортивные штаны и армейскую майку. Надо же, проспал утреннюю тренировку! Дал Лоре очередной повод позубоскалить. Ничего-ничего, пару раз приложу лопатками к земле — враз перестанет ухмыляться. Да, случилось невероятное. Девчонка всю душу из меня вымотала, просясь в ученицы. Мало ей боевой подготовки с парнями из охраны, теперь мое драгоценное время тратит. Немножко лукавлю — времени этого хоть горстями загребай. За нас всех отдувается Мирослава с несколькими сотрудниками, прибывшими из Торгуева. Я постоянно нахожусь в Трес Кантос, изредка выезжая в столицу королевства, чтобы поужинать с женой или побродить по улочкам Мадрида. Поэтому избегаю скуки, взяв на себя должность инструктора, подтягивая парней в стрельбе и боевой подготовке. Ну и магия… Куда я без нее.

После бегства из Лозанны, где мне пришлось упокоить целого архата с парочкой помощников, я долго привыкал к необычным ощущениям от обладания полного комплекта «солнечного доспеха». Восемь перстней на пальцах смотрелись внушительно, а камни весело искрились на солнце. Но с каждым новым днем приходило понимание, какую тяжесть я взвалил на свои плечи.

Самый главный вопрос: а как вообще управлять таким богатством? Где ключик к пониманию алгоритмов действия «солнечного доспеха»? Если «атакующие» перстни худо-бедно я научился встраивать в систему защиты и нападения, то четыре новоприобретенных ментальных артефакта парадоксально снизили эффективность тренировок. Я не понимал, как совмещать их магические способности с моими первыми перстнями.

То и дело отработанные атакующие плетения срывались непонятно почему, и Ясни очень громко ругался в моей голове; а я мокрый и злой стоял посреди небольшого полигона, сооруженного в парке за особняком, тяжело дыша от напряжения. С меня в буквальном смысле текли водопады пота.

— Если тебе мешают дополнительные артефакты, то сними их, — посоветовала Ирина, руководитель семейной службы безопасности. Иногда она приходила на полигон, удобно устраивалась под раскидистым апельсиновым деревом и с любопытством смотрела на мои мучения.

В первый раз, когда я продемонстрировал перед ней трансформацию «солнечного доспеха», облачившись в серебристо-алую броню, она долго и потрясенно молчала, глядя на мои прыжки и кувырки со Скипетром или копьем. А потом привыкла, как привыкают к чудачествам экзотических домашних зверюшек. Подумаешь, босс осваивает древние чародейские науки. Если другим одаренным многое дается от рождения, почему он не может идти своим оригинальным путем? Вот подозреваю, вся наша СБ гордится подобным фактом. Только тайно. Ведь ни у кого нет подобного артефакта!

— Можно и так, — согласился я. — Но зачем было рисковать жизнями Алики и Насти, доставая эти чертовы перстни? Нет уж, буду мучиться.

— А если комбинировать позиции? — Лора после пробежки тоже решили присоединиться к Ирине, и разлеглась на мягкой травке в своем камуфляже. Положила руку на крутое бедро, нахально смотрит, как я раскручиваю трость, создавая на ее кончике шар плазмы. Вот чертовка, всю охрану с ума свела, так еще и меня пытается смутить. Но ничего не получается. Я как вспомню звериный оскал оборотня, сразу все очарование спадает. — Оставляешь парочку на одной руке, еще два — на левой. Ты не замечал, как на твои перстни смотрят местные идальго, что приезжают в офис? У них глаза с тарелку, а в душе появляется желание ограбить тебя.

— Откуда ты знаешь? — выдохнув, спросил я. Трость, просвистев над головой, вызвала едва заметное колебание воздуха. Все-таки изрядно я баламучу эфир. Пришлось даже с местной службой контроля магии договариваться, чтобы каждый раз ко мне на тренировку не прибегали заполошные хранители спокойствия жителей Трес Кантос с воинственным видом. Без мзды не обошлось, увы. Отвалил магистратуре сотню русских золотых червонцев. Жаба задавила, но делать нечего. Не хочу, чтобы меня застукали с опасным боевым артефактом. А то еще донесут королю Хуану о странных экзерцициях с магическими предметами.

— Да по их рожам видно! — фыркнула Лора, перекусив крепкими зубами травинку. — Они же все здесь поголовно нищеброды, хоть и идальго.

— Плевать на них я хотел, — спокойно отвечаю и резко соединяю ладони между собой. Раздается глухой хлопок — и мешок, набитый землей, стоявший на небольшом постаменте в двадцати метрах от меня, лопнул от невидимого сжатия. Уже хорошо. Радиус воздействия «шлепка» существенно вырос. Человека, возможно, и не раздавит, но потреплет, нанесет внутренностям неприятный урон. — Если хотят с жизнью расстаться, удерживать не буду.

Ага, было такое дело, вспоминаю, как заявился днем в офис нашей компании. Сначала не понял, почему на меня с вытаращенными глазами смотрят посетители и работники. Кто-то из местных даже пытался поклониться. Потом дошло. Ведь на моих руках были не просто перстни. Каждый из них стоил такое состояние, что я мог сегодня же купить половину испанского королевства. Немудрено, что Мирослава обругала меня и попросила впредь не щеголять с артефактами в центре столицы. Дойдет до того, что король Хуан обидится на подобный вызов. Дескать, какого хрена какой-то русский, пусть и дворянин, разгуливает по чужому дому, демонстрируя невероятные богатства?

Согласен, сглупил с подобной демонстрацией. Но я в тот момент очень боялся последствий поединка с Чистяковым и ожидал любой подлости от своих земляков. Кто знает, какой будет реакция императора и спецслужб на исчезновение архата в далеком европейском княжестве. Найдут зацепку — и выйдут на меня. А я без защиты. Нет уж, все перстни снимать не буду, оставлю только атакующие. Надо привлечь Ясни для полного толкования всех комбинаций, и пора уже начать записывать в очень толстую тетрадку важные магические техники. Сначала основные, а потом, по мере набранного опыта, дополнять свой арсенал. Иначе так и буду топтаться на месте подобно нерадивому ученику, и злиться, что ничего не получается.

Все техники и плетения, которые я выполнял каждое утро, мне подсказывал Ясни. Раз за разом приходилось повторять одно и то же движение, комбинировать различные стихии, над которыми властвовали перстни. Мне даже пришлось классифицировать их, чтобы окончательно не запутаться.

Например, перстень с сапфиром в форме треугольника. Он в моем арсенале самый главный, отвечает за «солнечный удар». Ему я присвоил позывной «Воевода». Почему именно он, а не алмаз? Сапфир сам настроился на мою ментальную волну, стал главенствующим в системе доспеха. Ясни подтвердил, что так и должно быть. В ином случае центровым камнем мог стать изумруд или рубин. Здесь все решает магическая настройка. В общем, я не стал копаться в подобных глубинах, плюнул на все. Сапфир, так сапфир. Камень красивый, мои девушки частенько им любуются, как и другими, впрочем.

Алмаз получил звание «Маэстро». Не стал обижать этот прекрасный бесцветный и холодный минерал. Он у меня вроде модификатора, меняет ударные техники с помощью Скипетра. Изящный и опасный камень аристократов.

Рубин стал «Пламенем», потому что с его помощью я вызывал огненные магоформы вроде Феникса и Саламандр. А изумруд обрел позывной «Искра». Вроде бы незаметный в атакующих техниках, но именно он отвечает за создание ледяных тонких копий и энергетических разрядов.

Я еще поинтересовался, как реагируют камни, если им дают позывные женского рода. Впервые слышал, чтобы фантом так веселился. Потом успокоился и просветил меня насчет подобных вещей. Оказывается, как только я «очеловечил» своих помощников, появилась невероятно прочная связь. Сваруна, к сожалению, отверг много дельных советов своего отца, и не стал вкладывать душу в железо и минералы. А магические артефакты бывают капризными похлеще людей.

Я решил закончить тренировку с доспехом. Скипетр трансформировался в кинжал, а вокруг меня появилось небольшое облачко пара. Магическая энергия компенсировалась обычным физическим явлением.

— Рыжая, пошли со мной, — поманил я пальцем Лору и положил артефакт под дерево. Ирина опасливо покосилась на него и на всякий случай отодвинулась подальше.

— Опять охальники пристают к невинной девушке, — вздохнула оборотень и упруго вскочила на ноги. — Пожалуюсь я хозяйке. У самого целых три красотки, а ему все мало.

— Но-но! Разговорчики в строю! Отрабатываем захваты и освобождение от оных! Нечего разлеживаться.

Я вышел на середину полянки и стал дожидаться, пока Лора сделает несколько разминочных движений. Девушка встала напротив меня и слегка наклонилась, словно прицеливалась, в какую часть тела вцепиться. А потом молнией метнулась вперед, используя ловкость и силу оборотня. Сколько раз ей втемяшиваю в голову, что не стоит уповать на природные качества зверя. Совершенно другая морфология, только мешающая бойцу в рукопашной схватке. Вот и сейчас я сделал один шаг в сторону и навстречу, перехватывая локоть девушки на излом.

Лора вскрикнула и покатилась кубарем по земле, но тут же вскочила, оскалившись от обуревающих ее эмоций. Рука дернулась к ножнам, висящим на поясе. Блеснул на солнце клинок.

— Давай, давай! — подбодрил я девушку, маня ее ладонями к себе. — Бей, не бойся!

Мах, второй! Быстрый перевод ножа в левую руку и снова мах, только в обратную сторону. Я отступаю, выжидая момент, когда можно будет обезоружить разошедшуюся рыжую. А если честно, с ножом девчонка работает лучше всего. Для нее клинок — продолжение лапы с когтями. И как она орудует своим природным оружием, кому как не мне знать.

Лора не выписывала «восьмерки» или хитрые зигзаги. Скорость ее движений сродни звериной, поэтому будь вместо меня кто-то из бойцов — точно бы располосовала живот и грудь. Я же пользовался возможностями «солнечного доспеха», слегка «замораживая» время. Очень мне понравилась эта функция. Позволяет оценить боевую ситуацию и не дать врагу дотянуться до меня. Девушка не могла понять, почему у меня до сих пор внутренности находятся на своем месте, и еще больше свирепела.

Я «отпустил» время в тот момент, когда удачно вцепился в кисть руки Лоры и освободил рукоять ножа от цепких пальчиков рыжей. Девушка даже не поняла, как оказалась безоружной; подбив ее опорную ногу, завалил на землю. Улыбаясь, протянул руку, чтобы помочь встать.

— Ты шельмуешь, — заявила Лора, сама вскакивая на ноги. — Так нечестно!

— А что именно? — поинтересовался я. Заметно поднялось настроение.

— Ты используешь магию доспеха! — фыркнула рыжая, отряхивая одежду от мелких соринок.

— Я же не возмущаюсь, когда некая девица налегает на инстинкты оборотня, — я подмигнул напарнице. — Страшная у тебя манера боя. Честно говорю. Не используя магические способности, вряд ли тебя одолеешь.

— Я не люблю рукопашные бои, — досадливо поморщилась Лора и взъерошила свои волосы. Она недавно срезала косу, и теперь короткая прическа ей удивительно шла. Видимо, девчонки подсказали, как улучшить имидж. — Мою ипостась оборотня лучше всего использовать в диверсионных целях. Хочешь, я этому нахалу Родриго шкуру попорчу?

Принц недавно снова заявился в Трес Кантос, чтобы самолично поприветствовать Мирославу и меня после долгого путешествия. Подозреваю, я не интересовал Родриго так, как моя жена. Вспомнив, какая физиономия была у третьего наследника короля, когда в гостиную вместе с супругой вошли Настя и Алика, довольно ухмыльнулся.

Родриго едва не подавился при виде такого цветника, и потом целый час распинался перед девушками, рассыпая комплименты и строя витиеватые фразы. А в глазах его стояла лютая зависть к человеку, владевшим… ну, почти владевшим этим богатством. Пришлось звать на помощь рыжую Лору, которая хоть как-то сгладила все шероховатости своим появлением. Как у принца раздулись ноздри при виде нашего штатного оборотня! Даже страшно стало, что не удержится парень, с катушек сорвется. Но я подозревал, что этот испанский идальго найдет любую возможность для устранения препятствия между ним и Мирославой. С Родриго надо держать ухо востро.

— Лора, ты номинально числишься телохранительницей, — напомнил я, — поэтому не пропускай занятия с парнями. Матвей и Степан тебя неплохо натаскали, но этого недостаточно. Теорию тебе преподает Ирина, и основные принципы своей работы тебе известны.

— Ну да, — уныло кивнула девушка. — Угроза первична и постоянна. Телохранитель должен постоянно находиться в состоянии готовности к любой тревоге. Наблюдать, и еще раз наблюдать. Оружие применять в крайней мере, если для клиента существует угроза жизни…

Я рассмеялся и приобнял Лору за плечи.

— Остановись! Я не собираюсь экзаменовать тебя по теории. Для этих целей существует Ирина.

— Угу, а на практике меня все парни пытаются лапать, а не учить, — буркнула девушка-оборотень. — Хи-хи, ха-ха, а толку никакого. Из-за ошибок Матвея едва девочки не погибли. За этот провал его нужно смещать с должности старшего инструктора, гнать поганой метлой и поставить сортир охранять.

— Ну, не стоит так резко, — вздохнул я, присаживаясь рядом с Ириной, которая с интересом прислушивалась к нашему разговору. — Его тоже понять можно. Сплоховал, не учел некоторые факторы. Кто же ожидал от Мейера подобной прыти?

— Не проработали клиента, отсюда и провал, — Ирина вздохнула и присела, обхватив колени руками. — Ты уверен, что подчистил все концы?

— Кроме коллекционера, — откликнулся я. — У меня не было времени проверять его. Перстни получил, что еще нужно? Как только разобрался с архатом — сразу сюда.

Я никому не сказал, что произошло в Лозанне. Даже Алике. Вернее, я поведал ту версию, которая выглядела стройной и безупречной. Убийство мага высшего уровня может грозить серьезными последствиями, если кому-то удастся раскопать следы. Пепел архата и его ловцов развеян по ветру, и только магический фон, оставшийся после боя, мог заинтересовать магическую службу кантона. Уверен, зацепок никаких не осталось, иначе меня взяли под белы рученьки еще в отеле «Лозанна-палас». Проще сделать вид, что я расстался с Чистяковым по-хорошему, и мы разбежались в разные стороны, удовлетворенные сделкой.

— Мы обязательно учтем этот прокол, — пообещал я Лоре. — Матвей со Степаном до сих пор грызут себя, что плохо сказывается на их должностных обязанностях. И ты, Ирина, должна дать им хорошего пинка. Иначе вторая их ошибка станет последней.

— Само собой, — согласилась Лапочкина, поднявшись на ноги. Отряхнула ладони от прилипших травинок. — Но и ты не забудь вставить им свечу в одно место.

— Договорились, — я усмехнулся. — Ладно, занимайтесь своими делами, а я в душ.

На подходе к парадному крыльцу меня перехватил Фернандо. Пожилой управляющий, который всегда выглядел безупречно и требовал того же от нашего персонала, видимо, только что вышел из дома. В руке он держал серебряный поднос, на котором лежал конверт с наклеенными на нем марками российской императорской почты.

— Вам письмо, сеньор Колояр, — важно объявил Фернандо. Я сам попросил, чтобы он называл меня так, а не по фамилии. Коротко и легко.

— Лично мне? — решил уточнить я, потому что вся корреспонденция шла на имя моей жены. Взял в руки конверт и хмыкнул. Обратный адрес очень заинтересовал.

— Да, сеньор. Я счел нужным сразу показать его вам, как только почтальон ушел.

— Письмо не из посольства, — сразу же понял я, еще раз прочитав имя адресата. Что ж, видимо, это судьба. Меня уже несколько дней мучила какая-то неопределенность, и я ощущал себя мухой, застрявшей в липкой капле варенья. Вроде бы и вкусно, а неотвратимость чего-то нехорошего так и витает над головой.

— Да, сеньор Колояр. Почтальон местный, — подтвердил Фернандо. — Что-нибудь еще? Приготовить выпить?

— Свежего апельсинового сока, — задумчиво откликнулся я. — Пусть оставят в гостиной. Я пока в душ. Не беспокоить.

— Слушаюсь, — четко кивнул управляющий и отошел в сторону, давая мне пройти в дом.

Стоя под прохладными струями, я недоуменно размышлял, какого черта я понадобился графине Комаровской. Письмо было именно от нее. Какая причина заставила ее связаться со мной? Ладно, чего там гадать. Сейчас прочитаю и все станет ясно. Не думаю, что «баба Яга» будет темнить.

Освежившись, я спустился вниз в гостиную, где на столе уже стоял графин со свежевыжатым апельсиновым соком, в котором плавали кубики льда, и высокий стакан. Сев в кресло, сделал пару больших глотков и канцелярским ножом вскрыл конверт. Вчитался в ровные ряды каллиграфически написанных строчек с затейливыми завитушками в некоторых местах.

«Здравствуйте, господин Волоцкий! Надеюсь, вы не забыли одну старую-престарую графиню, которой обещали визит во время личной встречи? Очень хочется с вами снова поговорить, только теперь обстоятельно и без спешки. Я знаю о вашей загруженности в далекой и томной Испании, и не слишком надеюсь на согласие и даже на скорое появление в моем тихом ветшающем особняке некоего молодого человека. А учитывая тот факт, какое рядом с вами окружение — то и вовсе прихожу в расстройство.

И тем не менее, хочу, чтобы вы приехали в Москву и встретились со мною. Для вас есть новость, и не самая приятная. Она связана с моим братом Федором Скарятиным, в котором вы, благодаря Насте Окуневой, узнали, я уверена, своего наставника и старого друга.

Дело в том, что из Торгуева, откуда вы родом, Колояр, пришло известие о смерти Федора. Оно несколько запоздало по срокам, и меня поставили перед фактом вот так буквально. Писал незнакомый человек, и свое имя он не назвал. Федор умер, судя по дате, через два месяца после вашего отъезда в Испанию. Соответственно, я тоже не смогла присутствовать при похоронах. Да, брат остался там, в вашем родном Торгуеве под могильной плитой. Якобы, это была его последняя просьба. Зная Федора, я ничему не удивилась. Он всегда шел против мира в каждом своем слове, в каждом движении. Хотя, признаться, в семейном склепе для нас обоих еще остается местечко.

Поэтому это и есть вторая причина, по которой я хочу с вами встретиться. Верю, что у вас, дорогой Колояр, найдется несколько дней, чтобы посетить Москву, а там вы сами вольны решать, что делать дальше. С нетерпением жду. Ваша Баба-Яга».

Я даже улыбку не выдавил из-за приписки в конце письма. Новость про Жароха оглушила, положила свою огромную пятерню мне на голову и окунула в ледяную воду; я ощутил, что задыхаюсь и не могу вынырнуть на поверхность, скованный по рукам и ногам. Только усилием воли удалось наполнить легкие воздухом. Боль от тысячи мелких иголок пронзила меня, выбив слезы из глаз. Я схватил стакан и осушил его до самого донышка, где со звоном катались округлые льдинки. Не останавливаясь, тут же налил сока, снова выпил. По справедливости, можно было обратить внимание на буфет, где находилась целая россыпь подобающих случаю напитков, но сейчас голова должна остаться трезвой.

Что ж, судьбу не обманешь. Она сама подсказала мне, как разобраться с ворохом дел, оставшимся на далекой сейчас родине. И моим долгом по отношению к некоторым людям, оставившим глубокий след в жизни.

Надо ехать. Сначала в Москву, поговорить с графиней, а потом — в Торгуев. Ведь кто-то же написал Комаровской о Жарохе! Значит, остались люди, связанные с ним. Найду этих людей, узнаю, что произошло. Когда мы встречались в последний раз, Жарох прямым текстом намекнул о каких-то неприятностях. И эти неприятности связаны со мной.

— Мое мнение тебя все равно не заинтересует, — мрачно сказала Мирослава, когда я за ужином объявил о своем решении ехать в Москву. — Я же считаю, что это хитрая ловушка Елизарова.

— У графини Комаровской к Елизарову стойкое отвращение, — пояснила Настя, грустно ковыряясь в тарелке. — Не думаю, что она пошла на какое-то соглашение с этим человеком.

— Мы не можем этого точно знать, — возразила ей Ирина, которая вместе с Лорой имела свое место за семейным столом. Вот такой у меня женский коллектив, который разбавлял лишь управляющий Фернандо, чинно сидевший на дальнем конце стола. Для него это было верхом доверия от хозяина, чему мужчина был невероятно горд. А мне пришла в голову мысль, что иногда следует приглашать на обеды представителей Русского торгового дома или кого-то из посольства. Девчатам будет интереснее, да и я завяжу более прочные знакомства. — Графиню могут использовать «втемную», о чем она и не подозревает.

— А зачем? — задал я главный вопрос. — В чем смысл комбинации? Тем более, что Елизаров сам способствовал моему сближению с Настей. Что-то изменилось?

Говорю, а сам прогоняю мысли про Чистякова. Упаси бог, если исчезновение архата свяжут со мной. Тогда приглашение Комаровской точно ложится в эту канву. А как умеют работать спецслужбы, связывая тончайшие, и, казалось бы, навсегда потерянные кончики событий, мне ли не знать!

— Жарох был моим наставником и другом, — добавил я, чтобы хоть как-то снизить напряжение, идущее от Миры. Не хотела она меня отпускать. — Не могу я просто так отмахнуться от последнего «прости». Надо ехать, милая. Обещаю, что не задержусь надолго.

— Ты обязательно влезешь в какие-нибудь неприятности, — жена отодвинула от себя тарелку и промокнула губы салфеткой. — Я тебя хорошо знаю. Даже обычное путешествие заканчивается феерическими приключениями. Помнишь, когда тебя обстреляли по дороге и ты долго сидел в утонувшей машине?

— Тот случай не я подстроил, — отшутился я, уловив заинтересованный взгляд Насти. Ну все, теперь от меня не отстанет, пока не выпытает из меня все подробности случившегося.

— Он лишь указывает на закономерности, — не могла успокоиться Мирослава. Она даже губы поджала. — Впрочем, задерживать тебя не вижу смысла. Все равно поедешь. Кстати, Настю с собой возьми. Надо же как-то улаживать проблему с Окуневыми.

Хм, это был прямой намек мне, что уже пора определяться со статусом Анастасии. Ведь до сих пор я даже с семьей девушки не познакомился. Та встреча с братьями в ресторане и разговор с отцом в Лаборатории не давали полной картины, как ко мне относятся в роду Окуневых. Если честно, Настя своим побегом из дома принесла много неприятностей. Есть традиции, и их надо соблюдать. Визит к родителям, обсуждение всех тонкостей и разрешение проблем смягчат ситуацию. А иначе моя потенциальная вторая жена рискует испортить себе репутацию. Она ее и так подмочила, если честно. А тень подобной выходки падает на Волоцких, влечет за собой неприятные последствия. Какие? Ну, например, это скажется на нашем бизнесе или взаимоотношениях с клановой аристократией. Кому ты докажешь, что не причастен к побегу девушки из дома? Что происходит внутри рода — это дело одно. Но когда происходит подобный казус, в дело вступают иные нормы общественных взаимоотношений. А плыть против течения (образно говоря) — дело гиблое. И плевать в толпу — дескать, это мое дело, сам разберусь — тоже равносильно феерической глупости.

— Мне собираться? — как-то робко спросила Настя, подняв на меня свои бездонные глаза.

— Думаю, Мирослава правильно рассуждает, — быстро прокрутив в голове все варианты, кивнул я. — Тебе нужно мириться с родственниками. Да и мне не мешает познакомиться с твоей мамой.

— Она у меня хорошая, — улыбнулась девушка. — Братья, конечно, не подарок, но их слово последнее… Когда едем?

— Самолеты каждый день в Москву летают, — я взглянул на управляющего. — Фернандо, посмотри завтрашние рейсы и закажи два билета на более удобный, ближе к вечеру.

— Сделаю, сеньор Колояр, — мужчина вытащил из кармана небольшой блокнотик и записал туда мое распоряжение. — Сию же минуту.

— Не торопись, — я предупреждающе взмахнул ладонью, пресекая желание Фернандо покинуть стол. — Давай закончим ужин, а потом займешься этим делом.

— Колояр, а я могу с тобой поехать? — Алика с надеждой посмотрела на меня, улучив момент для вопроса. — Очень хочется с отцом повидаться.

Я вздохнул. Обременять себя грузом в виде двух девиц, когда намечались некоторые дела в Торгуеве, не хотелось. Будет хорошо, если уговорю одну из них остаться с родителями до той поры, пока окончательно не вернусь вместе с Мирославой в Россию.

— Алика, я рассчитывал, что ты останешься в Трес Кантос, — мягко ответил я. — Мне очень не понравилось появление архата Чистякова. Не зря он оказался возле вас. Здесь, хотя бы, твою безопасность обеспечивает имя князя Щербатова, да и девчата не дадут заскучать. Конечно, если ты хочешь вернуться к отцу — препятствовать не стану.

Девушка наклонила голову, чтобы скрыть разочарование. Лишь бы не разревелась! Не нужно меня шантажировать подобным способом. Но я надеялся, что Александра проявит благоразумие и не прибегнет к варианту через «слезы».

— Хорошо, я останусь здесь, — голос у Алики не дрожал, когда она ответила. — Я все понимаю: у тебя должны быть развязаны руки. А с отцом ты встретишься?

— Обязательно, — подтвердил я. — Надо же проверить свое родовое гнездо. Надеюсь, Федор содержит его в идеальном порядке.

— Я напишу ему письмо, — девушка тряхнула головой, словно окончательно сбросила с себя тяжелый груз.

— Конечно, — я встал из-за стола и кивнул пожилой женщине, руководившей сервировкой стола. — Спасибо, тетушка Бонита. Все было очень вкусно. Впрочем, как всегда. Умеете вы удивлять.

— Сеньор Колояр, — морщинки собрались вокруг губ женщины. Она улыбнулась. — Очень рада, что вам нравится испанская кухня. А вы даже десятой доли не попробовали того, что готовят наши повара.

— Постараюсь наверстать, — пообещал я и пошел в свою комнату. Нужно было собираться в дорогу. Даже не представляю, сколько времени придется пробыть в России. Как говорят егеря: идешь в тайгу на день — бери вещей и еды на неделю. В любой момент расклады могут поменяться. Я ведь постепенно влезаю на поле, где хозяйничают иные кланы со своими интересами. Ну беспокоит меня появление Чистякова, сумевшим вычислить в Артеме Прохорове личность Колояра Волоцкого! Беспокоит очень сильно. Нутром чувствую: идет какая-то игра, в которую меня пока не вовлекают, но как пешку держат на запасной позиции.

Я задумчиво сидел над распахнутым зевом дорожного чемодана, когда меня в таком виде застала Мирослава. Она вздохнула и примостилась рядышком, пригладив на коленях платье.

— Колояр…

— Нет, — жестко пресек я жену. — Даже не думай просить за Александру. Я не возьму ее домой. У меня совершенная иная цель поездки в Торгуев. Там остались люди, которые жаждут моей крови. Узнаю, что я приехал — начнется охота. Зачем мне подставлять девчонку?

— Я и не надеялась на твое согласие, — Мирослава развернулась и обхватила ладонями мое лицо. Пристально вгляделась в глаза. Как будто какая-то ведунья, силящаяся прочитать в глубинах радужки ответы на волнующие ее вопросы. — Обещай, что не вляпаешься в очередную авантюру. Особенно сейчас, когда в твоих руках появился сильный аргумент в виде магических доспехов.

— Хм, значит захват мира откладывается? — наморщил я лоб. — Размечтался, однако.

— Шуточки у тебя, — проворчала Мира. — Ты еще своими планами поделись с императором…

— Ему не понравится, — честно ответил я. — Ну что ты, в самом деле, так подозрительно глядишь? Отвезу Настю домой, подружусь с ее семьей. Потом с графиней побеседую, да в Торгуев на пару дней смотаюсь. Как видишь, в моих планах нет времени для подобных авантюр.

— Я очень надеюсь, — Мира покачала головой. — Пока мы в чужой стране, нужно вести себя очень аккуратно и осторожно. Ты нужен здесь, рядом с нами. И правильно, что одну взбалмошную девицу хочешь вернуть к родителям. Но меня беспокоит вояж в Лондон и Лозанну. Ты приобрел кровных врагов, яр. Понимаешь?

— Все я понимаю, — я легонько сжал теплые пальцы Мирославы. — Будь спокойна. Сюда эти парни не сунутся. У одного вычищена память, и вряд ли вспомнит о манипуляциях с перстнями. А Грэйс, я уверен, будет действовать исподтишка, не привлекая спецслужбы. Не в его интересах показать, как он облажался с артефактами. Небольшая проблема, если честно.

— Умеешь ты убеждать, — взлохматила мои волосы жена. — Ладно, перестань гипнотизировать чемодан. Сама его соберу.

— Моя спасительница, — я чмокнул Миру в нос.

— Иди уж, не отвлекай, — отмахнулась супруга. — Должок сегодня ночью возьму.

— Да всегда готов, — воодушевленно произнес я.

Глава 2

Весна в столицу вступала осторожно, борясь с грязными кучами слежавшегося за зиму снега. Подтаявшие ручейки лениво стекали с газонов на асфальт; всевозможный мусор неряшливыми островками лежал, казалось, повсюду, и с ним вышли бороться многочисленные дворники и коммунальные службы. Нахохлившиеся деревья растопырили свои ветви, ожидая, когда живительные соки побегут по венам и артериям, чтобы распуститься нежной зеленой листвой.

Настя поджала губы, остановившись перед подтаявшей лужей, и не знала, куда ступить своим сапожком, и огляделась по сторонам. Вход в аэропорт казался огромным человеческим муравейником, где каждый из его обитателей старательно протаптывал свою дорожку, толкаясь и пихаясь при встрече, не забывая бросить пару «ласковых» фраз самым нерасторопным.

— Русь-матушка! — восхищенно произнес я, вдыхая в себя прохладный, терпкий и насыщенный будоражащими запахами наступающей оттепели воздух. — Пошли, что ли, краса-девица? Тебе помочь?

— Если не трудно, — улыбнулась Настя и уступила мне ручку своего дорожного чемодана на колесиках.

Я спокойно обошел лужу, погромыхивая багажом по выщербленному асфальту, а Настя послушно зацокала каблуками, пристроившись рядом. Тут же нарисовались ушлые перевозчики, которых отличали кожаные куртки, под которыми красовались однотонные рубахи, будь дело зимой или летом. Лихие ребята, успевают окучивать пассажиров, перебегая от одного к другому, и предлагать свои услуги «подбросить до места».

Один такой и вырос перед нами, посверкивая золотой фиксой в нижнем ряду. Невысокий смуглолицый мужичок-крепыш словно невзначай встал так, чтобы перекрыть движение Насте и негромко спросил:

— Сударю с боярышней недорогой извозчик нужен?

— А у тебя кобыла-то по нашему статусу? — усмехнулся я.

— Иначе и быть не может, — шало подмигнул водитель и скользнул взглядом по ладной фигурке Насти в приталенном элегантном пальто цвета кофе с молоком. — Так как?

— Сколько до Одинцово возьмешь?

— На полтинник сговоримся, — снова блеснула фикса.

— Что так цены взвинтили? Раньше на десятку дешевле было, — возмутилась Настя по-мещански.

— Так это когда? — водитель шел рядом с нами, не желая терять в нашем лице клиентов. — Запчасти подорожали, горючка опять же… Видно, давно в России не были.

— Ладно, веди к своей колымаге, — усмехнулся я. Все равно пришлось бы искать такси, потому что Настя не захотела заранее предупреждать родителей о своем приезде. Сюрприз им, видите ли, готовит. Боком бы не вышел такой сюрприз. Надеюсь, братья Окуневы с родичами не погонят меня со двора тумаками и дубинками.

— С чего бы колымага? — наигранно обиделся водила. — Вон она стоит, моя красотка.

Обычный «орион» цвета «мокрого асфальта» ожидал нас на автостоянке среди десятков разнообразных машин, без конца въезжающих и выезжающих на широкую дорогу. На крыше светилась табличка «такси», за лобовым стеклом приветливо улыбался плюшевый медвежонок, замерев на тонком витом шнурке. Тачка была старой, видно по пятнам ржавчины на крыльях, тщательно затертым царапинам на дверях, но зато с мощным хромированным бампером, явно самодельным.

— Слукавил, братец, как есть слукавил, — я недовольно сжал губы. — Не развалится по дороге?

— Не извольте сомневаться, — водила шустро распахнул багажник и затолкал туда наши чемоданы. — Еще с ветерком помчимся.

По дороге я несколько раз оглядывался, по старой привычке отслеживая «хвост». Настя правильно расценила мое волнение, но ей надоело, что я то и дело елозю по сиденью.

— Хватит, Колояр, — прошипела она мне на ухо. — Никто за нами не следит. Ты уже параноиком становишься.

— Зато жив до сих пор, — машинально откликнулся я и отбросил в сторону ненужное волнение. Действительно, кто бы мог предугадать мое появление в Москве? А вот завтра-послезавтра Елизаров точно будет знать, что Волоцкий уже здесь.

Водитель, к слову, нам не докучал, однако, шельма такая, обстреливал взглядом через зеркало Настю. Я стал волноваться, что однажды он излишне отвлечется на красоту моей спутницы и врежется в кого-нибудь. И с облегчением вздохнул, когда он свернул с оживленной кольцевой дороги влево на Марфино. Потом потянулись строения Трехгорки, после чего Настя приказала:

— Сворачивайте на Вырубово. К усадьбе Окуневых.

— Так вы бы сразу, боярышня, сказали, к кому надо, — все-таки повернулся в ее сторону водила, ощериваясь в улыбке. — Где Окуневы живут, я знаю. А вы кем им приходитесь?

— Гляди вперед, — сухо бросил я. — А то всех собак передавишь. Шныряют туда-сюда.

— Не убудет от них, — таксист лихо промчался по дороге и свернул налево, где среди голых деревьев виднелись массивные заборы из камня и кирпича. Я знал, что в этом районе больше всего селились купеческие семьи. Было одно время, когда мелкопоместные дворяне стали переезжать поближе к центру, если удавалось улучшить свое финансовое положение. А вот Окуневы продолжали жить на своей земле уже больше двух столетий. Немудрено, что за такое время, используя возможность отдавать своих женщин за высокородных, они постепенно расширяли владения, и теперь забор из крупных блоков красного кирпича протянулся чуть ли не на половину улицы.

Водитель затормозил перед чугунными воротами, на котором висел родовой герб Окуневых. Не заглушая мотор, он выскочил наружу, вытащил наш багаж, после чего я расплатился с ним.

— Цхе! — с сожалением посмотрел на девушку, стоявшую чуть в сторонке, водила. — А боярышня, часом, не Окунева?

— Любезный, ты излишне навязчив, — хмуро оборвал я его. — Тебе не кажется?

— Все понял, осознал, — таксист нырнул в «орион», ловко развернул его на пятачке и рванул по улице, оглашая ревом мотора.

— Невероятный нахал, — Настя поправила волосы под шапочкой и нетерпеливо подпрыгнула перед камерой, висевшей над входной калиткой. — Эй, вы там ослепли, что ли?

— Разве у вас нет охраны возле ворот? — удивился я безлюдности подворья, стоя рядом с девушкой и рассматривая двухэтажный особняк в глубине парка.

— Камеры, — ткнула пальцем вверх Настя, обращая мое внимание на два небольших объектива, разнесенных по обе стороны от створок ворот. — У охраны есть собственная пристройка, где они несут дежурство и контролируют через мониторы всю территорию особняка. Эй, откроет кто-нибудь эту чертову калитку?

Махание руками возымело свое действие. Я увидел торопливо идущих по парковой дорожке двух высокорослых охранников в полувоенном камуфляже.

— Ну и к чему это представление? — пробурчала девушка. — Могли бы пропустить нас внутрь. Вадим! Ты меня не узнал, что ли?

— Анастасия Николаевна? — парень, к которому обратилась Настя, удивленно сбил кепи на затылок, и чуть ли не бегом бросился к калитке. Щелкнув запорной планкой, он распахнул ее, оправдываясь: — На мониторе молодой сопляк сидит, новенький. От него поступил сигнал, что у ворот стоят двое неизвестных. Нужно проверить. А вы же сами знаете, боярышня, как заведено. Визуальный осмотр ведут два оператора, меняя друг друга. Остальные в дежурке или на обходе. Ох, ты, радость какая! Митяй, свяжись с Добрыней, скажи, что Анастасия Николаевна вернулась. Пусть найдет хозяина, да живее ты!

— Добрыня — начальник охраны, — объяснила мне Настя. — Кстати, Вадим, это Колояр Волоцкий. Даже не вздумай его задерживать. А то глядишь как на шпиона.

— Тот самый? — еще больше захлопал глазами парень. — А… Да, наслышаны. Давайте, я вам помогу с вещами…

Я отдал ему чемодан Насти, и мы все вместе неторопливо зашагали в сторону особняка, где началось оживление. На парадное крыльцо высыпали несколько человек, среди которых я сразу признал Николая Окунева и одного из братьев. Если не изменяет память, его Олегом зовут. Старшенький. А вот женщину в накинутой на плечи шубе я никогда не видел. Однако же трудно не признать в этой статной красавице, разменявшей пятый десяток, и не утратившей шарма и привлекательности, мать Насти. Она первая бросилась навстречу и крепко прижала к себе мою спутницу, осыпая ее поцелуями.

Трое молчаливых мужчин из службы охраны встали чуть поодаль, ненавязчиво окружили меня, внимательно отслеживая каждое движение.

На лице Николая Макаровича, подошедшего к нам, я не заметил особой радости. Подозреваю, он не хотел видеть меня, но руку протянул.

— С прибытием, господин Волоцкий. Не ожидали…

— Папа! — Настя, по-видимому, была так рада видеть родителей, что не обратила внимание на сдвинутые к переносице брови и тяжелый взгляд исподлобья. Но в тот же миг лицо разгладилось, и мужчина крепко сжал в объятиях дочь.

Когда улеглась радостная суета встречи блудной дочери с родственниками, все внимание перекинулось на меня. Так я познакомился с матерью Насти. Милейшая женщина, открытая. Ольга Дмитриевна приобняла меня за плечи и даже троекратно поцеловала. Подозреваю, она гораздо умнее мужчин рода, до сих пор не желавших видеть некоего Волоцкого в составе своей семьи.

Наконец, мы оказались в доме. Ольга Дмитриевна утянула дочку куда-то к себе, а я остался наедине с отцом и братом Насти в гостиной на первом этаже.

— Полагаю, господин Волоцкий, вы решили вопрос с Настей? — до чего же мрачен папаша! Что у него на уме, интересно?

— Вы о чем, Николай Макарович? — вежливо интересуюсь я.

— О том, что вы привезли дочку домой неожиданно для нас, без предварительного предупреждения. А это означает только одно: отказ от договоренностей. Мало того, ваше появление вызовет ненужный ажиотаж среди соседей. Поползут слухи…

— Проще говоря, вы обвиняете меня в нарушении дворянского слова? — я чуть не растерялся, услышав такое. Вот это логика! Впору развести руками, изображая недоумение. — Даже не готовы выслушать, почему Анастасия Николаевна вернулась? Значит, я напрасно трачу время, в который раз пытаясь сказать, что ваша дочь мне не безразлична. Натыкаться на глухую стену в сотый раз я не намерен…

Делаю вид, что встаю, и мастерски замираю, подчиняясь жесту старшего Окунева.

— Не горячитесь, Колояр, — ответил он, переглянувшись с сыном. — Мы несколько раз связывались с Настей, когда она уехала из дома к вам в Мадрид. И всякий раз получали отказ. Возвращаться девочка не хотела. А потом ее телефон замолчал. Естественно, наше волнение переросло в тревогу. Знаете, в каждой семье происходят размолвки, скандалы, недопонимание… Но не в такой же мере! Мне пришлось просить помощь у…неких влиятельных лиц, скажем так.

Значит, Чистяков не лгал, когда намекал, по какому поводу появился в Лозанне. Но как ловко он совместил поиски Насти и желание встретиться со мной! Профессионал, ничего не скажешь.

— Я очень волновался, — продолжил Окунев. — В голову тревожные мысли лезли, и не скажу, что они не были связаны с вами. Недосказанность в отношениях хуже прямого отказа. Вы так и не сказали своего слова, не говоря уж о традициях сватовства.

— Если бы я знал, что Настя игнорирует ваши звонки, разговор был бы коротким, — отвечаю жестко. Надо, в конце концов, решать вопрос. Надоело мне такое отношение к моим чувствам. — Просто отослал бы обратно, разорвав договор. Но в то время я находился со своей супругой в Лондоне. Анастасию, чтобы не скучала, я отправил в Лозанну с очень хорошей девушкой Александрой Громовой. Она из купеческого сословия…

— Мы наслышаны о ней, — вклинился в наш разговор Олег и заслужил гневный взгляд отца.

Я сохранил на лице маску спокойствия. Интересно получается: Окуневы в курсе всех моих внутрисемейных связей. Неужели самостоятельно собирали информацию, или кто-то им помог? Елизаров — наилучший кандидат. Сует нос во все дела, где видит свой интерес. Вот и поделился с посторонними не предназначенными для них новостями.

— Могу ли я узнать причину возвращения Насти? — волнуется все-таки мужик, хоть и старается скрыть свои эмоции.

— Проживание незамужней девушки в доме своего названного жениха не красит ни одну из сторон. Поэтому я очень серьезно поговорил с Анастасией и уговорил ее вернуться в родительский дом до разрешения всех сопутствующих проблем.

— Так, значит, все остается в силе? — Николай Макарович сжал подлокотники кресла, как будто ожидал от меня, что я тут же торжественно попрошу руки его дочери. Ну нет, таких родственников, каждый раз глядящих на меня волками, мне даром не нужно! Будем воспитывать!

— Слово дворянина, — твердо ответил я. — Можно сказать, я доверяю вам охранять самое ценное сокровище, пока… пока не закончу все свои дела.

Олег перехватил взгляд отца, порывисто вскочил на ноги и куда-то ушел. Вернулся он довольно быстро, держа в руке хрустальный графин, наполненный то ли коньяком, то ли бренди. В другой руке у него были широкие стаканы для подобных напитков. Расставив их на низком столике, старший брат Насти уверенно разлил горячительное чуть ли не на половину. Один из стаканов он поднес мне.

— Рад, что не ошибся в вас, Колояр, — с облегчением выдохнул Окунев-старший.

Действительно, это был бренди. Хороший, выстоянный, с резкими фруктовыми ароматами.

— Хотелось бы подтверждения твоим намерениям, Колояр, — все-таки выдержанности Олегу не хватает.

— Свои намерения я готов озвучить в присутствии Николая Макаровича и Ольги Дмитриевны, — отпив половину стакана, я поставил его на столик. — И только с ними. Проблема решается не так легко, как хотелось бы всем. Увы, есть дела, которые требуют своего исполнения.

— Вы покидаете Москву? — догадался Окунев-отец.

— Именно, — легкий наклон головы в его сторону. — Я здесь проездом. А потом обратно в Испанию.

Мы перебросились еще несколькими фразами, ничего не значащими, и Николай Макарович сообразил, что я не хочу откровенничать при его сыне. К этому времени подоспел обед и меня настоятельно пригласили к столу. Там эстафету расспросов перехватила Ольга Дмитриевна. Женский ум гораздо гибче и изощреннее, убедился я. Матушка Насти не пыталась выжать из меня обещания насчет дочери. Она просто любопытствовала, как живется за границей, хороши ли в Мадриде и Лондоне погоды, каковы нравы высокородных дворян, с которыми приходится нам работать и общаться. Уф, хорошо, что про моду не спрашивает!

После обеда Николай Макарович пригласил меня в кабинет, куда заглянула и его жена. Я понял, что сейчас начнется серьезная проверка насчет наших отношений с Настей. И на всякий случай мельком посмотрел на свои наручные часы, дескать, гостеприимство — вещь хорошая, но пора в дорогу.

— Прошу простить, Колояр, за небольшую задержку, — Настина мать встала возле окна, повернулась к нему спиной и сцепила пальцы рук в плотный замок. — Будущее дочери нам не безразлично, и мы с самого ее отрочества подбирали ей подходящую по статусу и положению пару. Вам же известны наши семейные традиции?

— Несомненно, — подтвердил я, тоже стоя на ногах, в отличие от хозяина, угрюмо спрятавшегося в глубоком кресле. — Судьбу женщин вашего рода решает воля императора или Евгеническая Палата. По сути, жизненный путь Анастасии Николаевны был определен. Ее настоятельно рекомендовали в род Лыковых, но тут появился я и смешал все карты как плохой игрок, не знающий правила.

— По прошествии некоторого времени мы успокоились, — улыбнулась женщина, — и пришли с мужем к мнению, что быть женой Первородного не так и плохо.

— Даже несмотря на ослабление позиций этого статуса в современном обществе?

— Даже так. Мы не знаем всех целей императора; не знаем, почему именно вас выделяет господин Елизаров, его ближайший и верный советник. Но идти против воли Его Величества — не самый умный вариант. Да, Лыковы выглядели предпочтительнее, не спорю. Хотя бы в плане устроенности и прозрачности будущего нашей дочери. Вы же, господин Волоцкий, являетесь темной лошадкой…. Не сочтите за оскорбление.

Николай Макарович фыркнул, считая лишней последнюю фразу. Уж на такие эпитеты я давно не обращал внимания, и Окунев правильно все понял.

Я лишь кивнул в ответ на ее слова, предлагая говорить дальше.

— Не хочу кидаться нудными сентенциями, — губы Ольги Дмитриевны дрогнули. — Их было достаточно, когда мы получили прямое повеление императора. Обида, непонимание, раздражение, крушение планов — все это в прошлом. Осталась надежда на вас, господин Волоцкий.

— В чем вы ее видите?

— Что вы не лукавили и не играли чувствами Насти. Ее побег из родного дома к вам в Мадрид казался демаршем, вызовом и обидой. Не скрою: он серьезно ударил по репутации нашей семьи и рода. Надеюсь, что вся эти девичьи эмоции были не на пустом месте? Стоило оно того?

— Дорогая, не забывай одну вещь: господин Волоцкий уже женат. Мы больше из-за этого факта переживали. И супруга Первородного играет не последнюю роль в выборе младшей жены, — пробурчал Окунев.

— Не в той мере, которой я был бы огорчен, — улыбаюсь в ответ на брюзжание Николая Макаровича. — Со стороны Мирославы я готов принять только рекомендации. Никто не запретит мне приводить в дом младших жен. Будьте спокойны, решение насчет Анастасии Николаевны я принял.

— И когда оно будет оглашено? — напряглась Ольга Дмитриевна.

— Не раньше осени, — твердо ответил я и уже не скрываясь, посмотрел на часы. Слегка наигранно, но мне в самом деле нужно ехать. Графиня Комаровская, наверное, заждалась. Ведь я еще в самолете послал ей сообщение о прилете. — Будьте уверены: я найду возможность заткнуть рты самым рьяным распространителям слухов о неблагонадежности Анастасии Николаевны.

— Что ж, срок не такой долгий, — Окунев встал с кресла. — Тогда будем с нетерпением вас ждать в гости с окончательным решением.

— К господину полковнику со срочным докладом! — бросил Федорчук адъютанту, заполошно вскочившему со своего рабочего места и попытавшемуся перекрыть дорогу к кабинету начальника.

— Его Светлость сейчас занят! — заявил молодой капитан с щегольскими усами и аксельбантом штабного работника на темно-синем кителе. — Просили не беспокоить!

— Передайте, что майор Федорчук по делу Волоцкого! — набычившись, бросил офицер Службы Контроля, но врываться в кабинет непосредственного начальника не стал, и резким движением заложив руки за спину, демонстративно остался стоять перед дверью. — Поживее, господин капитан! Я не требую чего-то сверхсложного!

Адъютант нырнул в кабинет и пробыл там не больше двух минут. Появившись из-за двери, торжественно произнес:

— Прошу, господин майор!

— Так бы сразу, — проворчал Федорчук, и одернув китель, чуть ли не строевым шагом вошел внутрь, не удосужившись закрыть за собой дверь. Это сделал адъютант. — Господин полковник! Разрешите доложить!

Взмахом руки князь Залесский подозвал его поближе к столу, а сам что-то продолжал записывать в рабочий блокнот, держа возле уха трубку телефона. Закончив разговор с невидимым Федорчуку собеседником, глава Службы Контроля спросил:

— Что у тебя за срочность, майор? Вроде бы никаких предпосылок для внеурочного доклада нет. Или уже появились?

— Ваша Светлость! — физиономия майора светилась решимостью и азартом. — С таможни аэропорта Остафьево пришла информация. Из Мадрида прилетел Волоцкий вместе с Анастасией Окуневой!

— И? — брови князя сбежали к переносице. — В чем здесь историчность события? Прилетел да прилетел. Сотни наших подданных ежедневно возвращаются на родину или покидают оную. Волоцкий — какое-то исключение?

— Разрешите установить за ним наблюдение? — еще больше выпятил грудь Федорчук.

— Ох, майор, — вздохнул Залесский, с хлопком закрывая блокнот, — какой ты излишне исполнительный. Есть основания для этого мероприятия?

— Косвенные, господин полковник, — не стушевался Федорчук. — Разрешите изложить?

— Давай уже, только не растекайся мыслью.

— Два месяца назад к нам поступила служебная директива из Магической Палаты за подписью архата Чистякова, — стал докладывать майор, вытянув руки по швам. — Там шла речь о подозрительном шевелении на рынке чародейских артефактов. Кто-то усиленно искал перстни «солнечного доспеха» — известного среди коллекционеров древностей боевого артефакта. Поэтому рекомендовалось отслеживать всех, кто попытается включиться в эту комбинацию. Видимо, наши маги всерьез опасаются, что этот предмет попадет в руки неких злоумышленников.

— Так, коротко не получится, — вздохнул князь и откинулся на спинку кресла. — Припоминаю такую директиву. Кажется, я понял, к чему ты клонишь. Дело Соболевского?

— Так точно, господин полковник, — обрадовался Федорчук. — Вы сами, помнится, разбирали по кадрам запись нападения неизвестного возле дома Соболевского. И там подобные предметы фигурировали.

— Перстни на пальцах неизвестного? — Залесский призадумался. — Да. Было такое. Но Волоцкий никоим образом не связан с этим делом. Мы искали его поверенного, некоего Прохорова. Кстати, так и не нашли.

— Виноват! — на лице Федорчука не было ни капли раскаяния. — Как сквозь землю провалился, шельма!

— Но твою мысль я понял. Если Волоцкий здесь, то он может связаться с Прохоровым, — хмыкнул князь и дробно простучал пальцами по столу. — Надеюсь, местоположение Первородного установлено?

— Я послал двух сотрудников к подворью Окуневых. Даже гадать не надо — привез беглянку домой. Неужто надоела?

— Оставьте подобные измышления при себе, майор, — сухо произнес Залесский. — Волоцкий поступил правильно. Ему не нужна сомнительная репутация, как и семье Анастасии Николаевны из-за опрометчивых поступков барышни.

— Извините, Ваша Светлость! — склонил голову Федорчук. — Не подумавши ляпнул.

— «Не подумавши», — проворчал князь, убирая блокнот в нижний ящик рабочего стола. — Я так понимаю, вам необходимо мое разрешение на мероприятие?

— Так точно, господин полковник! Желательно установить негласное наблюдение за Волоцким: маршруты передвижения, с кем встречается. Вдруг повезет, на Прохорова выйдем.

— Меня сейчас больше всего исчезновение архата Чистякова беспокоит, — поморщился как от зубной боли Залесский, положив сцепленные пальцы рук на стол. — Ладно, Андрей Порфирьевич, считайте, мое разрешение получили. Ненавязчиво, незаметно и без излишнего рвения, присущего вашему отделу. С Волоцким работать очень деликатно. А то обидится, Елизарову пожалуется.

Федорчук хотел напомнить шефу о том, что Волоцкому с самого начала не нравилось излишнее внимание главного императорского советника, в связи с чем ожидать от него мелкой подлости не стоит. Но вовремя спохватился. Не стоит лишать князя его привилегии: оставлять за собой последнее слово. Как оно потом обернется — одному дьяволу ведомо.

Поэтому майор четко кивнул, принимая приказ, развернулся и вышел из кабинета.

Глава 3

— Он всегда был независимым в своих поступках и суждениях, — самолично подливая чай в мою чашку, сказала графиня. — Даже родители не могли повлиять на решение Федора сделать свою карьеру таким… нетривиальным способом. Можно подумать, в империи не хватало буйных голов, желающих повоевать! Ладно бы за свою отчизну, а то — наемниками в Африку, в Среднюю Азию, в какую-то дикую и совсем экзотическую Патагонию!

Комаровская фыркнула, взяла серебряные щипчики и аккуратными движениями стала цеплять кусочки рафинада, которые тут же отправляла в чашку. А я не перебивал ее, потихоньку потягивал ароматный напиток, закусывая его домашним рассыпчатым печеньем. Заодно внимательно рассматривал статную хозяйку особняка.

С нашей первой и последней встречи у Новицких она успела слегка изменить свою внешность. Покрасила седоватые волосы, превратившись в шатенку; коротко подстриглась и завила мелкие кудряшки. Мне показалось, даже морщинок стало меньше. Возможно, так и было. Ни одна женщина не устоит от соблазна оградить себя от неумолимого старения. Для того и существуют магическая косметика, которая давно ушла под управление мощных концернов. Но для знающих людей в большом городе как Москва настоящие Целители, способные вернуть красоту и обратить время стареющих дам вспять, ценились больше, чем омолаживающие процедуры солидных компаний.

— Он для меня был как отец, — произнес я задумчиво. — Ну, в том смысле, что получал от него те знания, которые и должен передавать старший в роду младшим. Без соплей и сюсюканья. А ведь сначала я его ненавидел всей душой.

— И все же Федор умел располагать к себе людей, — улыбнулась Комаровская. — Я много о тебе знаю, Колояр. Даже слишком много, чтобы оставаться безучастной к твоей жизни. Поэтому и хочу, чтобы ты отвез на его могилку горсть земли с родового поместья. Врать не буду, не тянет меня к брату. Слишком чужие мы стали друг другу. Сам же знаешь… Одна фотография и всего десяток писем за все годы. Трудно держать в себе любовь к тому, что отрезано.

— Я всегда ощущал в Жарохе какую-то тайну, — выставляю ладонь, чтобы предотвратить желание графини снова наполнить чашку чаем. Уже в горле булькает. — Только не понимаю до сих пор, почему он оказался настолько упрям, что не захотел вернуться в родовое поместье.

Мы сидим в семейной столовой, которая навечно осталась в конце двадцатого века. Кухонный гарнитур не обновлялся с тех пор, как ушел из жизни граф Комаровский, а Алевтина Георгиевна так и доживает свой век среди застывших мебельных экспонатов. Не скажу, что все плохо. Но как-то не по себе становится, когда в большом трехэтажном особняке проживают только старуха и пятеро слуг. Своеобразный склеп, не отпускающий от себя своих добровольных узников.

— Усадьба Скарятиных в надежных руках, — отмахнулась графиня. — Я не переживаю за нее. А Федор, как покинул родной дом, словно перерезал пуповину. Какой смысл бередить старые раны? Мне кажется, он все равно был счастлив.

Счастлив? Ну, не знаю. Как вспомню, где Жарох доживал свой век, недоуменно пожимаю плечами. Вместо деревенского дома, пусть и добротного, мог вернуться в Москву, взять свою долю от родового особняка и спокойно обосноваться где-нибудь в тихом районе столицы.

— Ты хорошо помнишь о том, что я говорила у Новицких? — поинтересовалась Комаровская.

— Да. Не тыкать палкой в змеиный клубок, сплетенный Елизаровым, — улыбнулся я.

— Еще раз повторю: не время сейчас туда влезать. Займись укреплением своих тылов. Накапливай жирок подальше от Москвы. У тебя есть родовое поместье в Торгуеве, финансовые активы там же плюс к тому же связи кое-какие наметились.

— Гляжу, вы обо мне знаете больше меня самого, Алевтина Георгиевна, — я озадаченно хмыкнул. — Неужели брат расстарался?

— Не без этого. Да ты не переживай. Я последнее письмо от него тебе отдам. Можешь делать все, что хочешь. Сожги или под стекло положи, — в голосе Комаровской проскользнула усмешка.

— Премного благодарен, графиня.

— Потом отблагодаришь, — отмахнулась женщина. — Там есть важные пометки, прочитай внимательно. Сам сообразишь, как их использовать в жизни.

— Алевтина Георгиевна, а почему вы мне помогаете? — я взглянул в светло-серые подслеповатые глаза Комаровской. — Только не говорите, что сугубо из-за Анастасии.

— Да я за нее вообще не беспокоюсь, — женщина поднялась со своего места и неторопливо подошла к окну, откуда хорошо просматривались въездные ворота, некоторое время молчала, обозревая свои владения, потом повернулась к нему спиной. — Я хорошо вижу, как люди, стоящие выше по статусу и чинам, навязывают тебе то поведение, которого ты обязан придерживаться. И женитьба на Анастасии Окуневой — один из таких ходов. Хочешь или нет — тебе придется принять девушку в свой дом. А ты сам задумывался, зачем?

— Я — Первородный, — усмехаюсь невесело. — В детстве на меня воздействовали разрушающей магией, в результате чего Дар угас. Но кое-кто опасается, что даже те остатки одаренности, которые остались, передадутся детям. Достаточно найти себе жену из тех же Первородных.

— Князь Щербатов до определенного момента не знал об этих тонкостях, — кивнула графиня. — В какой-то момент его ненавязчиво подтолкнули к действиям, и он заторопился. У твоей Мирославы, уж извини, нет необходимых условий для рождения сильного потомства. Говоря «сильного», я подразумеваю фактор одаренности. И Анастасия тоже ничего не сможет. И твоя знакомая девушка, как ее…

Графиня замерла, поджав губы.

— Александра, — подсказал я, не удивляясь уже осведомленности старухи.

— Тем не менее, ты охотно пошел на сделку со своим врагом, и вот это обстоятельство озадачило Федора.

— Он многого не знал. А я счел нужным промолчать.

— То есть, у тебя есть какой-то план, которого ты придерживаешься?

Комаровская с интересом поглядела на меня, словно пыталась оценить, где бравада, а где тонкий расчет.

— Стараюсь придерживаться, — поправил я графиню. — Женитьба на Мирославе слегка скорректировала мои дела, но в целом все остается как прежде.

— А ты не думал, что Щербатовы таким образом обезопасили себя от твоих претензий?

— Алевтина Георгиевна! У нас странный разговор получается. Я бы не хотел откровенничать. Все, чего я добиваюсь — только лишь возрождения рода и возврата причитающихся мне привилегий как Первородному.

— Я могу со своей стороны обеспечить тебе протекцию, — неожиданно произнесла хозяйка дома. — И даже организовать встречу Глав или Старейшин Первородных семей. Вы разобщены, и некий альянс поможет преодолеть многие трудности.

— Императору не понравится подобный сход, — тут же возразил я, досадуя на излишнюю активность старухи. — Долгорукие сразу заподозрят опасность. Первородные — это такой раздражающий фактор, что сразу объединит все кланы в борьбе против древней крови. По раздельности мы являемся экзотической игрушкой, давно утратившей возможность влиять на ход истории. Нас терпят, потому что никто не хочет влезать в политическую борьбу за власть. Да и осталось-то нас… Сколько? Пять-шесть Семей, не больше.

— Тогда я не понимаю логики Долгорукого, — пожала плечами Комаровская. — Почему именно тебя усиленно выталкивают на освещенную сцену?

— Вы же несколько минут назад шли по верному пути, — я улыбнулся. — Неужели не до конца поняли?

— Размывание Дара, — покивала графиня. — Догадывалась, но не хотела верить. А еще мне кажется, что император долго присматривался к реакции Первородных, как они себя поведут. Ведь о смерти Ставра Волоцкого должны были узнать те, кому это положено по долгу своей службы. В таком случае сироту просто обязаны были взять на воспитание, но никто и пальцем не пошевелил. Долгорукому все стало понятно.

— Я не все знаю? — удивленно посмотрел на Комаровскую. — Кто меня должен был взять?

— У Первородных была своя евгеническая служба, но называлась она совершенно иначе, конечно же. Я не знаю, как. Проще говоря, за подбор молодой семейной пары отвечали жрецы-маги. Существовало строгое и неукоснительное правило: если Род прекращал существовать, но оставались дети, кто-либо из Первородных обязан был взять сирот в свою семью и воспитывать как собственных отпрысков.

— Честно, не слышал, — я озадаченно переставил чашу с одного места на другую, чтобы хоть как-то осмыслить слова графини, пока руки заняты.

— Мне об этом Федор писал, когда стал работать в кадетской школе, где встретил тебя. Он неприятно удивился, что ты оказался в таком неподходящем для ребенка месте. И задавал вопрос, где были те, кто обязаны были усыновить тебя. Кажется, тогда брат окончательно разочаровался в аристократии и в их декларируемых ценностях: семья, род и клан — на первом месте, а все остальное подождет.

— Неприятное открытие, — я вздохнул, поднялся на ноги и стал расхаживать по столовой, затолкав руки в карманы брюк. Жарох, в первую очередь, был профессиональным воином, и готовил меня так, как его учили самого. Не раз говорил, насколько для меня важно стать сильным и без чертовой магии. И ни разу не слышал от него обиды на аристо.

— Долгорукий с подачи своего цепного пса Елизарова изощренно мстит Первородным. Ты оказался самой удобной целью. За тебя некому вступиться, ты потерял Дар, и твои потомки окончательно потеряют возможность подняться выше третьего-пятого класса одаренности. Да, ответ лежал на поверхности, а я не смогла прочитать его сразу.

Комаровская поджала губы, как будто досадовала на саму себя.

— Так вы и не должны заниматься чужими проблемами, — улыбнулся я и машинально глянул на часы.

— Ты куда-то торопишься? — заметила графиня мое движение.

— Хотел ехать в аэропорт. Побыстрее разберусь с делами — быстрее вернусь в Испанию.

— Закажи билет на завтрашний рейс и оставайся ночевать в моем доме, — непререкаемым тоном произнесла Комаровская. — Уважь старуху, побудь со мной. Давненько добры молодцы не заглядывали на огонек в избушку Бабы-Яги.

Она засмеялась, мелко подрагивая плечами.

— У меня в буфете запылилась бутылка белого французского полусухого. Посидим перед камином, посплетничаем. Ты мне о своих приключениях в землях чужестранных расскажешь, а я — о том, что в Москве творится.

— Вам не идет роль старой ведьмы, — пошутил я, ощущая какое-то родство с Комаровской. Старая графиня и в самом деле люто скучала среди ветшающего благолепия. Но мне показалось, ее одиночество проистекало больше из-за колючего и независимого характера. Видел я на приеме у Новицких, как гости старались пореже общаться с нею. Удивительно, что Алевтина Георгиевна вовсе не унывала. Ей доставало удовольствие раздражать светскую тусовку только одним своим видом. — Поэтому приму ваше предложение.

— Ну и славно, — сдержанно кивнула Комаровская. — Ты пока заказывай билет, а я распоряжусь насчет комнаты. Отдохнешь с дороги, потом отобедаем, а вечерком пообщаемся. Я люблю сидеть в старой зале, но там нет батарей отопления. Поэтому сейчас попрошу Бориску затопить камин.

Графиня покинула столовую, а я стал звонить в билетную кассу аэропорта Остафьево. На завтра был один рейс в одиннадцать часов утра из Москвы в Тобольск с промежуточной посадкой в Торгуеве. То, что надо. Иначе придется ждать еще пару дней, чтобы добраться до родного города. Поэтому не колеблясь, сделал заказ.

К тому времени одна из горничных подошла ко мне и сказала, что комната готова и она проводит меня до нее. Только вещи придется нести самому. Слуг мужского пола в доме не хватает. Намек был понят, да я и не из тех, кому в тягость занести свой багаж на второй этаж.

Переоделся в домашний костюм и позвонил Мирославе. Доложил, что доехал, передал Настю в руки обрадованных родителей, а сейчас нахожусь у гостеприимной графини Комаровской.

— У вас все нормально? Проблем никаких? — в свою очередь спросил я.

— За исключением горячего идальго Родриго — благостная тишина, — в голосе Мирославы слышится ирония.

— Опять этот ликантроп за свое взялся? — нахмурился я, разглядывая в окно хозяйского работника Бориса, методично машущего метлой по дорожке.

— Дорогой, пора бы тебе привыкнуть, что испанские мужчины весьма горячи и напористы. И даже при наличии у какой-нибудь симпатичной сеньоры законного мужа все равно будут оказывать знаки внимания.

— Ты мне не предоставишь статистику дуэлей в Испанском королевстве?

Мирослава расхохоталась. У меня на душе легче стало. Раз смеется — на самом деле все хорошо.

— Нет, но я могу передать принцу твою просьбу, если совсем голову потеряет!

— Хочу на это посмотреть! — я оживился.

— Родриго все-таки принц, — напомнила жена. — Не стоит его провоцировать.

— Если бы ты видела, как он пытался нас сожрать в охотничьем лагере — не защищала бы его. Ладно, целую тебя. Как приеду в Торгуев — позвоню. Передай Ирине, чтобы не расслаблялась. Усильте охрану дома.

— Грэйса опасаешься?

— Пока мы не вернемся в Россию — надо быть осторожным.

— Ирина прекрасно справляется со своей работой, у меня нет нареканий. Но, хорошо, предупрежу от твоего имени еще раз.

Мы попрощались, а я в раздумьях стал расхаживать по гостевой комнате. После бодрящего разговора с графиней спать совершенно не хотелось. Ночью отдохну. Лучше всего посвятить оставшееся время до обеда для размышлений.

Очень меня расстроили слова Комаровской о Первородных, чьим первым и неукоснительным правом являлось право усыновления сирот из Родов с древней кровью. Получается, меня оставили на съедение волкам. Авось выживет. А нет — наши руки чисты и совесть безупречна. Почему так случилось? Не знали? Или побоялись рискнуть, чтобы не вызвать гнев Долгоруких?

Первородные сильны не только по исконному праву сидеть на Великом столе (по крайней мере, это право до каких-то пор существовало), но и по праву магической одаренности. Нынешний император — потомок Владимира Мономаха, а тот взял власть в череде клановых и междоусобных войн. К тому времени влияние Первородных князей слегка ослабло, или же они сами намеренно ушли в тень.

Еще во время службы в егерях-пограничниках я частенько пропадал в Семиреченской городской библиотеке, занимаясь самообразованием. Меня очень волновал вопрос, по какому праву род Волоцких владел обширными Курганными землями. Нашел небольшую статейку какого-то историка, утверждавшего, что Волоцкие являются потомками словенского князя Волоха, который, в свою очередь, вел родословную от скифского царя Арианта. Земли, где сейчас стоит город Торгуев, изначально принадлежали клану Ариантов.

Получается, мой дед Тримир четко осознавал свое право на родовые земли, а Щербатовы — новая аристократическая поросль, взращенная Долгорукими — нагло потеснили Волоцких, забрав себе часть Курганных Земель. А это не просто наглость — это война. Но такое событие не должно оставаться втайне. Тем более, прошло не так много времени, чтобы оно забылось в умах людских. Я же не встретил ни одного упоминания о серьезных боевых столкновениях моих предков с предками князя Бориса. Единственное объяснение: взаимный договор на каких-то условиях.

Если он существовал в письменном виде, то должен сохраниться у Щербатовых. Экземпляр Волоцких, вероятно, погиб в пожаре, устроенном Невзором и Мисяем. Только остается непонятной логика поведения князя, оставившего меня в живых. Ведь ничто не мешало ему уничтожить весь род своих конкурентов по Курганным Землям и забрать их в свои руки. Вместо этого дает прямой приказ не трогать мальчишку, отдает на воспитание к Морозову, который не усыновил меня, а отдал в кадетскую школу. Подозреваю, по прямому указанию Щербатова.

Тогда понятно его стремление как-то сгладить трагедию, произошедшую со мной. Отдал Мирославу за меня замуж без требований войти в Род Щербатовых, старается поддерживать в сложных ситуациях.

Ладно, с ним более-менее понятно. Пока я не узнаю, был ли договор между нашими семьями, гадать бессмысленно. Сейчас главное другое: как сохранить в тайне свои возросшие магические способности? Появись у императора малейшее подозрение, он начнет провоцировать меня различными способами, начиная от простых скандалов до серьезных боевых действий, чтобы получить законное право загнать противника в глубокую яму забвения, откуда хрен потом вылезешь. И Елизаров этот… мутный тип со своими амбициями. Короче, в ближайшие годы спокойно мне не будет.

Пока я, погруженный в мысли, расхаживал по комнате, пришло время обеда. Меня пригласили к столу, где, кроме графини никого не было. Удивительно, что она даже гостей не жалует. Неужели настолько пугающая репутация у старухи?

— Алевтина Георгиевна, позвольте задать вопрос? — я тщательно затолкал салфетку за ворот рубашки и расправил ее.

— Не стесняйся, спрашивай, — кивнула графиня, аккуратно поднося ко рту ложку. Сегодня подали наваристую уху с зеленью, и она одуряюще вкусно пахла на всю столовую.

Я наполнил рюмки водкой из графина под одобрительный взгляд Алевтины Георгиевны, которая неожиданно предпочла ее вину. Она прикоснулась своей рюмкой к моей и лихо опрокинула в себя. Чуть-чуть поморщилась, закусывая холодной бужениной.

— Что за человек Елизаров? Неужели он настолько влиятелен, что никому не удается потеснить его? — только тогда спросил я.

— Матвей Александрович-то? — Комаровская промокнула губы салфеткой. — Так сразу и не ответишь. Очень большая и значимая фигура, порой заслоняющая самого императора. А еще он крепко держит за глотку Евгеническую Палату, и от его советов зависит судьба молодых дворян. Елизаров решает, кому на ком жениться.

— А император?

— Его Величество доверяет своему высшему советнику, и лишь в самых запутанных и деликатных делах его решения не согласуются со словом Матвея Александровича.

— В моем случае руку приложил Елизаров? — я зачерпнул густое варево ушицы и проглотил его. Вкуснотища! Знающий у графини повар!

— Вероятно, да, — пожала плечами Комаровская. — Я не могу проникнуть в его мысли. Не мой калибр, как выражаются гвардейцы императорской стражи.

Она небрежно обвела рукой пространство перед собой, словно отстранялась от светских развлечений и интриг.

— Жаль, — искренне огорчился я. — Не помешал бы свой человек при дворе, и желательно — близкий к Елизарову.

— Колояр, ты очень невнимателен, — покачала головой графиня. — Кажется, я прямым текстом тебе говорила, как нужно действовать. Неужели забыл или не счел нужным воспользоваться советом?

— Вы насчет супруги Елизарова?

— Именно!

— Я не забыл. Не представляю пока, с чем мне к Василисе Павловне идти. Мои планы пока не пересекаются с интересами Елизарова.

— Ну, смотри сам. Если надумаешь, не забудь предупредить, — усмехнулась Алевтина Георгиевна. — У меня есть возможность подготовить встречу. Какой-нибудь подарочек из скифских курганов поднесешь, Василиса и рада будет. Да ты наливай себе еще, что ты как неродной. Водка хорошая, от поставщика Императорского Двора. Мне ее князь Вяземский в карты проиграл. Я-то в шутку ему предложила на кон «Царскую» поставить супротив моей фляжки со смородиновой наливкой, а он и в ус не дунул, выставил.

— Однако, у вас и ставки, — я усмехнулся, — головокружительные. Ваша ставка того стоила?

— Конечно! — плечи графини затряслись. — Не все же деньгами измеряется. Ты мне, старухе, поведай-ка, что решил с Настей. Она ведь мне звонила из родительского дома. Что вернул ее обратно в Москву, правильно сделал. Незачем давать недругам козыри в руки: охают девку до замужества, потом погрязнешь в дуэлях с идиотами. Оно тебе надо?

— Я в первую очередь об этом и думал. Репутацию обрушить можно одним поступком, — водка приятно опалила жаром пищевод. — Поэтому мое решение было обдуманным и жестким. Ничего, подождет немного, когда с делами разберусь.

— У тебя будет время хорошенько подумать, — напомнила Комаровская. — Я достаточно прожила на свете и повидала много историй, схожих с твоей. Ты не очень-то любишь Настю, и даже к Мирославе у тебя сугубо прагматичные чувства. Однако придерживаясь неких правил, играешь роль честного и благородного мужчины. Когда придешь в дом Окуневых просить руку их дочери, назад пути не будет. Я не хочу видеть девочку несчастливой.

Я долго обдумывал ее слова. В чем-то старуха права. Самые нежные чувства я испытывал только к Александре, потому что все, что произошло, между нами, начиная с самой первой встречи на берегу Варчаты — правильно. Люди должны испытывать эмоции от общения и самостоятельно решать, как им поступать в дальнейшем. Алика запала мне в душу, и уверен, что сердце девушки занято лишь мною. Мой долг быть рядом с нею всю жизнь. Это честно и правильно.

Поэтому мне тяжело сейчас принять решение, как поступить с Настей. Вернее, решение уже принято: она войдет в нашу семью. Но буду ли я любить ее так же, как Алику, вопрос серьезный.

Мирослава? Моя первая жена становится неким уравнителем на весах, не дающим перевесить в ту или иную сторону предпочтения и чувства. В этом ее ценность. Поживем — увидим.

— Я вас понял, графиня, — прерываю, наконец, молчание. — В мои планы вмешались люди, наделенные властью и силой. Не знаю, какую цель они преследуют, связывая меня по рукам и ногам многоженством, но одно знаю точно: девчонки у меня подобрались боевые. Еще неизвестно, кто кем вертеть будет: Елизаров мною, или наоборот.

— Для молодого и перспективного боярина похвальна настойчивость и уверенность, — улыбнулась Комаровская. — Лишь бы он не впал в благодушие. А для этого одна вредная старуха постарается вложить в его голову некоторые знания. Они пригодятся в будущем.

— Был бы весьма признателен.

— Может, для начала полистаем семейный альбом? — графиня встала из-за стола. — Расскажу несколько забавных историй, связанных с Федей…. Даже странно, что детские воспоминания не стерлись из памяти. Одно хорошо: Баба-Яга в это самое детство не впала. Хе-хе!

Забавная она, графиня Комаровская.

Где-то под ухом мерзко запиликал телефон. Рука машинально дернулась, сметая с журнального столика пустые бутылки в поисках нахального аппарата. Ковер, раскинувшийся на половину гостиной, погасил их падение и не дал разлететься вдребезги.

— Да где ты есть, проклятый? — прорычал мужчина, продолжая шарить рукой по поверхности столика.

Телефон еще раз провыл мерзкой трелью и замолчал.

— Да и черт с тобой! — умиротворенно произнес лежащий и снова уткнулся в продавленную подушку. Он уже был готов отдаться зыбкому сны, но громкий стук в дверь окончательно разбудил мужчину.

Скинув ноги на пушистый ковер, Кондрат с интересом посмотрел на них. Один носок куда-то благополучно затерялся, а второй был на месте — темно-серый, в полоску. Помятая рубашка, задранная штанина брюк, все это навевало на грустные мысли. Попойка опять вышла из-под контроля, и две барышни, приглашенные в гости, помахали ручкой, не захотев остаться в этой неприглядной норе. Боже, до чего же он докатился!

Лицын встал и пошатнулся. Его едва не кинуло обратно на диван. Еле удержался, схватился за голову, посылая с кончиков пальцев небольшую порции энергии в точки, которые могли помочь преодолеть мерзкое ощущение зыбкости. Но магия не любит, когда невероятное количество алкоголя мешает ее работе. Почему же не очистил организм во время гулянки? А не хотел! Жрать водку, шампанское и вино, чтобы потом быть как стеклышко? Пф! Недостойно гусара!

Остановившись перед зеркалом в прихожей, Кондрат фыркнул, оглядывая себя. Ну и рожа! Трехдневная щетина, впалые щеки, злой блеск глаз и эта чертова седая прядка, появившаяся после дуэли с Волоцким! Скажите на милость, она-то отчего появилась? Как будто в ледяные пещеры Нави заглянул, с Велесом повстречался.

Он поморщился от непрекращающихся стуков в дверь. Мелькнула запоздалая мысль, каким образом ему удалось закрыться, если совершенно не помнил, как девицы покинули его нору?

— Да открываю! — рявкнул Лицын, отчего в висках застучали противные молоточки.

На лестничной клетке стояли двое громил с такими одинаковыми и неприглядными лицами, что пару минут бретер с интересом переводил взгляд с одного на другого.

— Вы близнецы, что ли? — спросил он.

— Господин Лицын? — без выражения спросил тот, что справа, с сильно выпячивающейся челюстью. Пожалуй, только этим громилы и отличались.

— Допустим, и что? Чем обязан?

Дальше произошло неожиданное. Один из незнакомцев шагнул вперед и мощным плечом оттер Кондрата в сторону, да так, что он отлетел к гардеробному шкафу.

— Эй, полегче! — вызверился молодой мужчина. — Ты куда поперся?

Обидчик и в самом деле неторопливо зашагал в гостиную, потом заглянул поочередно на кухню, в спальню, в ванную комнату, туалет. Второй стоял рядом, крепко вцепившись в плечо бретера, не давая ему сдвинуться с места.

— Все чисто, — сказал напарник и вытащил из внутреннего кармана куртки небольшую рацию и продублировал эти же слова в нее.

— Парни, вам лучше сказать, что происходит, — напомнил Лицын, со злостью сбрасывая с плеча лапу громилы.

— Пройдите в гостиную, сударь, — пробурчал тот, что с выпяченной челюстью.

Бретер не успел открыть рот, как увидел входящего в его квартиру личность, которую очень хорошо знали в России. Нет, это был не император, тьфу-тьфу, избавь от такого знакомства! Елизаров собственной персоной, постукивая элегантной тростью по метлахской плитке, выложенной в подъезде, появился в проеме и сделал шаг, оказавшись в прихожей. А следом — еще один человек в коричневом демисезонном пальто, лицо которого смутно напоминало одного важного чиновника из силовых структур. Где-то и когда-то он его видел. Но сейчас, когда похмелье рвет глотку сухостью и стучит барабанами в голове, трудно вспомнить.

— Какие люди! — не удержался Лицын. — Чем обязан, господа?

— Может, нам стоит все же пройти в более подходящее место для беседы? — с усмешкой поинтересовался Елизаров. — Бойцы, подождите снаружи.

Лицын недоумевал, для чего ближний советник императора и силовик появились в его холостяцкой берлоге, сохранившей следы вчерашней попойки, запахи табака и вина. Неудивительно, что мужчины, даже не скрывая своего изумления и отвращения, поморщились.

— Ну и дыра. Нанял бы горничную, что ли, — проворчал незнакомый мужик, оглядываясь в поисках подходящего места чтобы присесть.

— Извините, судари, — развел руки в сторону и глумливо поклонившись, ответил Лицын. — Моя берлога. Как хочу, так и живу.

— Хреново ты живешь, Кондрат Михайлович, — обронил мужик в пальто, и сев в единственно кресло, закинул ногу на ногу.

— А вы кто, собственно? — бретер никак не мог вспомнить личность этого гостя, поэтому и злился. Память как отшибло.

— Князь Залесский. Глава Палаты Безопасности и по совместительству — Службы Контроля.

— Ох ты, черт… Прошу прощения, Ваша Светлость, — Лицын подобрался, но в глазах его не было ни капли раскаяния.

— Ну, с чертом меня еще не сравнивали, — усмехнулся Залесский и раскинул мешающие ему полы пальто. Потом приподнял руку, быстрыми движениями нарисовал в воздухе невидимую руну — и сразу на плечи навалилась тяжесть.

Бретер поморщился. Сейчас любая магия — а полковник СК сотворил «купол тишины» — вызывала у него страдания, пусть в голове и прекратилась работа кузнечных молотов.

— Чем обязан, господа?

— Мы хотели с вами поговорить, Кондрат Михайлович, — пояснил Елизаров, пристроившись на широком подоконнике. — Знали бы, как нам долго пришлось искать вас после выписки из больницы. Даже заволновались. А вы в берлогу спрятались…

— Хорошая квартира, — обиделся почему-то Лицын. — Доходные дома купца Хрущева отличаются сравнительной дешевизной съема. Да, не блеск, но жить можно.

— А можете жить лучше, — Елизаров покрутил трость в руке. — Нам известно, как живется бастардам, не имеющим хоть какую-то поддержку от родителя. Вы же перебиваетесь единичными заказами от господина Измайлова. После дуэли с Волоцким вы мгновенно оказались на мели.

— Не темните, Матвей Александрович! — нахмурился Лицын. — Вам что-то понадобилось от меня? Сразу говорю: делишки от Палаты Безопасности не приемлю! Агентом или шпионом становиться не буду!

— Вы плохо представляете работу ПБ, — Залесского, кажется, развлекал этот разговор. — Точнее, совсем не представляете.

— Куда мне! — Лицын, не обращая внимания на гостей, заглянул в холодильник и достал оттуда бутылку минеральной «Пятигорской». Резким движением скрутил крышку и с наслаждением стал пить ледяную воду.

Елизаров смотрел на него с усмешкой, словно ожидал, когда бретер поперхнется. Но не дождался. Лицын ополовинил бутылку и с невероятным наслаждением рухнул на диван.

— Теперь можно и поговорить, — выдохнул он.

— Никакого почтения к титулам, — советник подмигнул Залесскому. — И ведь чувствует, шельмец, что никто не собирается перчатку в лицо кидать.

— Ко мне в дом заявились такие гости только с желанием спровоцировать скандал? — фыркнул Лицын. — Не поверю в столь удивительный случай. Здесь что-то другое, весьма важное… Я ведь прав, Ваша Светлость?

— Да, в проницательности вам не откажешь, Кондрат Михайлович, — кивнул князь. — Пожалуй, хватит словесных пикировок. Давайте о серьезном. Как вы себя чувствуете, рана не беспокоит?

Лицын нахмурился. Вопрос разбередил душевную тревогу. Рана-то зажила, оставив на теле отметину в виде небольшого рубца. Только вот бретер начал замечать какую-то странность, связанную с нею. Как только он начинал думать о проигранном бое и вызывать в себе ярость и желание отомстить Волоцкому, рубец воспалялся и приносил нешуточный дискомфорт. Впервые столкнувшись со странным явлением, Кондрат запаниковал и срочно вызвал Целителя. Тот пожал плечами и ничего путного не сказал. Промямлил что-то про нормальную циркуляцию крови, заживление тканей и терпение, которое необходимо для полного выздоровления. А еще ухо уловило странную фразу, дескать, какая-то магическая сила мешает нормальному течению процессов регенерации. Что за «магическая сила», Лицын не смог толком выяснить.

В общем, чертов рубец стал чем-то вроде каторжанского клейма. И Кондрат, потратив дни и ночи на размышления столь удивительного феномена, вдруг понял, что это значит. Загадка беспокойства раны была связана с древним, удивительной красоты, клинком, которым дрался Волоцкий. Другие мысли просто не приходили в голову, хоть Кондрат тщательно обдумал все версии.

— У меня все нормально, — ответил Лицын, машинально потирая шею, где краснела зажившая полоса от первого удара. Слава богам, хоть она не изматывала его болью.

— Прекрасно, — улыбнулся Елизаров. — А ты не помнишь, сынок, что тебе прошептал Волоцкий после удара?

Он неожиданно перешел на «ты», но Лицын даже не обратил на это внимание, занятый шеей.

Странный вопрос. Разве Волоцкий что-то ему говорил? Разве об этом думалось в момент, когда жизнь перетекала из него в клинок, торчащий меж ребер? Бр-р, жуткое состояние!

— Я не помню, Матвей Александрович, — пожал плечами Лицын. — Разве это важно?

— Да, действительно, уже неважно, — махнул рукой советник. — Аркадий Степанович… Вы хотели сказать.

— Кондрат Михайлович, у меня к вам деловое предложение, — заскучавший князь вцепился взглядом в бретера. — Как вы смотрите на негласное сотрудничество с ПБ?

— Ни за что! — отрезал Лицын. — С вашими ребятами я не хочу иметь никаких дел. Я дворянин, хоть и с дырявыми карманами, и свою честь не продаю!

— Подойдем с другого бока, — кивнул Залесский, словно предусмотрел подобный отказ. — Работать будете на меня, лично на меня. Так сказать, внештатным сотрудником. Отчитываться станете только мне, никому иному.

— Даже господина Елизарова можно игнорировать? — с подковыркой спросил бретер.

— Абсолютно, — без тени усмешки ответил князь. — У нас будет личный канал связи, о котором никто не узнает.

— Хм, — потер подбородок Лицын и снова приложился к бутылке. — Мне бы логичнее сначала задать вопрос: зачем это надо ПБ и что я буду с этого иметь?

— Правильно подумали. Так вы это хотели узнать?

Лицын покосился на Елизарова, отвернувшегося к окну, и недоуменно развел руками. Князь правильно расценил его жест.

— Господин советник — единственный человек, заинтересованный в деле. Но я еще раз подтверждаю свое слово: о нашем сотрудничестве не узнает никто.

«Слабое подтверждение, князь, — подумал бретер, лихорадочно прикидывая, как поступить. — Елизаров та еще скотина. Ради своих интриг шепнет одному, второму — и скоро вся столица будет знать, что Лицын продал свою шкуру „безопасникам“».

— Что вы хотите от меня?

Залесский повертел в руках трость и со стуком впечатал ее в пол.

— Я ищу человека, имевшего отношение к исчезновению некоего Соболевского…

Лицын хмыкнул удивленно.

— Вы его знали? — тут же заметил его реакцию князь.

— Доводилось встречаться. Он был близок к семье Измайловых.

— Хм… Так вот, этого человека зовут Артем Прохоров. Он не подозревается ни в каких преступлениях, чтобы вы не напрягались излишне, Кондрат Михайлович. Прохоров мне нужен из-за его связи с Колояром Волоцким.

— Через Прохорова вы хотите подобраться к Волоцкому? Зачем?

— Вы проницательны, Лицын, — без тени улыбки ответил Залесский. — Да, нам крайне интересен молодой человек из Первородных, а также его магические артефакты, которыми он воспользовался, чтобы победить вас в дуэли.

— Дуэль была честной! — отрезал бретер. — Даже не думайте поставить это в вину Волоцкому! Я отказываюсь!

— Подумайте хорошенько, Лицын, над моим предложением, — трость снова стукнулась в пол. — А еще над тем, что на вас скопилась уйма жалоб от добропорядочных граждан столицы. Там есть очень знатные фамилии. Перед визитом сюда удалось посмотреть список. Впечатляет…

— Хотите испугать меня тюрьмой? Ха, посижу пару месяцев — и выпустят. Не такие значительные проступки, чтобы нагнуть меня!

— Не хохорись, сынок, — сказал Елизаров. — Ты, пока лежал в беспамятстве, не мог знать, что князь Голицын написал покаянное письмо императору и просит прощения себе и всему роду. Все эти грешки, шалости, нарочитая оппозиция — все это пыль, когда воля владыки бьет по финансам и разоряет семью. У него уже половина слуг разбежалась. Настолько плачевно состояние твоего батюшки, что он готов преклонить колено.

— Мне-то что от этого? — пожал плечами Кондрат, не понимая, куда клонит Елизаров. — Какое отношение к его проблемам имеет бастард?

— Самое прямое, — таки иезуитски улыбнулся советник. — Князь пообещал любым способом решить проблему одного задиристого дуэлянта, якобы портящего репутацию столичного дворянства. Боюсь, в ближайшее время у тебя, сынок, появится забота о собственном здоровье. А оттуда недалеко до серьезных причин арестовать тебя и отправить на каторгу. Догадываешься, что может произойти?

— Понятия не имею, — остался спокойным бретер, старательно пряча злой блеск глаз, приложившись к бутылке. — Мы давно не общаемся и не мешаем друг другу. Не вижу оснований портить мою жизнь.

— Напрасно-напрасно, — Елизаров направился к выходу, и задержавшись на какое-то мгновение возле дверей, вышел наружу.

Встал и Залесский. Дождавшись, когда они останутся наедине, негромко произнес:

— Скажу откровенно: мне необходимо, чтобы вы вошли в доверие к Волоцкому, стали его лучшим другом и поверенным во всех его делах. Ведь это не так трудно. Человеческая психология — штука тонкая. Довольно часто заклятые враги становятся неразлучными друзьями, даже побратимами. Почему так?

— Понятия не имею, — побагровел Лицын от нахальной просьбы (только просьба ли это была?).

— Я оставлю свою визитку, — Залесский небрежно бросил на кресло небольшой картонный прямоугольник. — Это мой личный телефон. Как надумаете — позвоните. Обсудим условия. Завтра Волоцкий улетает в Торгуев по своим делам. Когда он вернется в столицу — я предупрежу.

Князь, намеренно громко постукивая тростью, покинул «берлогу» Лицына, а бретер со злостью швырнул пластиковую бутылку в стену, на которой остались мокрые разводы от разбрызгавшейся минералки.

«Передай Елизарову, чтобы он прекратил играть со мной. Чревато…», — именно так прошептал Волоцкий умирающему Кондрату. Как мог Первородный узнать, что бретер выживет? Значит, он умеет обращаться с магией, которой у него не должно быть, как утверждал Измайлов? И удар нанес такой, чтобы гарантированно не убить, но нанести тяжелую рану?

Предложение Залесского было пугающим. Просто так князь всесильной Палаты Безопасности не заявится в дом к какому-то жалкому дуэлянту по доброте душевной. Деньги, покровительство — все это ерунда. Кондрат не считался в дворянской Москве задирой и нахалом, ищущим жертвы для удовлетворения своего кровожадного инстинкта. Наоборот, бретеру не было необходимости искать неприятности. Толик Измайлов исправно поставлял ему клиентов на убой и платил за работу. Лицын считал свой заработок честным, и не собирался менять образ жизни. Папаша скуп как немецкий бюргер, от него Кондрат давно отмахнулся. Кидает на банковский счет раз в год какие-то крохи — и то ладно.

Но сейчас намеки Елизарова очень встревожили Лицына. Этот придворный волчара явно что-то знал про отца — князя Голицына. Намек был прозрачный: следующая дуэль или скандал на ровном месте может стать причиной неприятных последствий для бретера. Каких? А кто знает главного императорского советника, что ему придет в голову? И Залесский в этой же компании…

Кондрат вскочил на ноги и стал мерять шагами свою небольшую квартиру, которую и в самом деле снимал неподалеку от Госпитальной набережной у господина Хрущева, являвшегося хозяином десятка неказистых кирпичных пятиэтажек для людей со средним достатком. Главное, его здесь не могли отыскать родственники тех дуэлянтов, кого Лицын отправил на небеса. Никто и подумать не мог, что дворянин, пусть и бастард, живет в мрачном и непрезентабельном квартале.

И все равно его нашли. Только не кровники, а люди пострашнее заносчивых дворянчиков.

Бретер поднял с кресла визитку с выдавленными на черном фоне цифрами телефона и хотел сначала разорвать ее, но благоразумие взяло верх. И что изменится, если он благополучно забудет о визите высоких сановников? Да ничего, собственно. Князь Залесский сделает еще одно предложение, после которого в случае отказа Лицына закатают в землю. Опытный дуэлянт и авантюрист звериным чутьем понимал, что терпению московского боярства приходит конец. Слишком многим он насолил. Легче уж под крылышко ПБ перейти…

Только самое забавное, что сейчас испытывал Лицын — он не хотел поступать столь подло по отношению к Волоцкому. Противник был достойным и честным, и даже дал шанс на вторую жизнь, когда продырявил шкуру бретера своим ножом.

Словно гончая, идущая по следу, бретер заглянул на кухню, распахнул дверки навесного шкафа и усмехнулся, вытаскивая оттуда початую бутылку коньяка — «золотой запас русского дворянина», как в шутку назвал захоронку Лицын. Наполнив бокал из-под вина чуть ли не до краев напитком карамельного цвета, Кондрат выдохнул и в несколько глотков осушил его. Крякнул от огненного шторма, возникшего в желудке, и уткнулся носом в рукав рубашки.

— Зашли с козырей, господа? — пробормотал он. — Умоляла меня матушка не играть в карты с шулерами, да видно, выхода нет. Ничего, у Лицына тоже в рукаве пара тузов найдется.

Глава 4

Лучшим вариантом я считал возвращаться в Торгуев под фамилией Прохорова, чтобы князь Борис вообще не знал о приезде Колояра. Но, увы. Такой ход заранее обречен на провал, когда рядом с тобой находится человек, знающий, куда ты собираешься. Мирослава уже позвонила отцу и предупредила о моем появлении в городе, поэтому не имело смысла так изощренно шифроваться.

В аэропорту спокойно прошел таможенный досмотр, сел в самолет, лениво полистал какой-то толстый развлекательный журнал, обнаруженный в кармашке кресла, и решил подремать. Вставать пришлось ни свет ни заря, отчего всю дорогу до Остафьево отчаянно зевал. Моей соседкой оказалась молчаливая пожилая женщина, видать, бывалая путешественница. Она деловито поставила на колени корзинку, в которой лежали принадлежности для вязания, и стала споро работать спицами, не обращая внимание на предполетную суету и на пассажира. Обычно такие деловитые старушки стараются вовлечь в разговор любого, кто окажется рядом. Поэтому я натянул на глаза черные тканевые очки и сделал вид, что пытаюсь подремать. И незаметно для себя крепко уснул.

Разбудило меня легкое прикосновение к плечу. Миловидная стюардесса в облегающем ладную фигурку костюме с улыбкой сообщила, что мы заходим на посадку.

Вместе со мной из самолета вышли только двое молодых парней. Похоже, что студенты. Я еще в салоне разглядел значки на лацканах их пиджаков в виде красно-зеленых ромбиков с непонятной гравировкой. Видно, что дворяне. На пальцах простенькие перстни с родовыми гербами. Возможно, они входят в вассальные семьи Щербаковых. Князь серьезно решает кадровые проблемы с образованием: посылает ребят на обучение в крупные города, чтобы они по возвращению работали во всех сферах, приносящих доход Щербатовым.

Небольшой автобус довез нас до здания аэропорта. Я бодро зашагал по коридору в сторону таможенного поста. Бросил сумку на транспортную ленту и подошел к одному из офицеров с коротким жезлом в руке. Он скользнул взглядом по моей правой руке, где красовались четыре перстня.

— Родовые артефакты, — улыбнувшись, ответил я, не дожидаясь вопроса.

Офицер кивнул и стал водить жезлом сверху-вниз, снизу-вверх, не прикасаясь к моей одежде. Жезл издал какой-то странный звук, когда приблизился к наручным часам — вернее, к моему симулякру. Ясни частенько выражал недовольство, что не хочет быть канцелярским предметом, ему категорически претит плебейство. Он же, как-никак, маг с благородной кровью. Пришлось уступить жалобам фантома, иначе рисковал каждую ночь проводить в шкуре князя Сваруны.

Офицер нахмурился, когда по ручке жезла побежали зелено-желтые огоньки индикатора.

— Сударь, ваши часы имеют свойства артефакта повышенной магической силы. Поясните, пожалуйста…

— Вы видите, офицер, что часы очень старые? — я демонстративно расстегнул браслет и показал поближе отливающий золотом корпус часов. — Их еще дед носил. Да, они имеют функцию магической защиты, но не более. Возможно, в них заложено чуточку больше положенного, да ведь в то время на подобные усиления предметов никто внимания не обращал.

Таможенник еще раз царапнул взглядом по перстням и попросил меня предъявить паспорт. Пожав плечами, я извлек документ с императорским гербом на темно-синей корочке. Ну не руками же размахивать здесь, брызгая слюной от возмущения. Порядок есть порядок, его надо придерживаться.

— Вы бы не могли пройти в дежурную комнату, господин Волоцкий? — офицер, хитрюга, не стал отдавать паспорт, а приглашающим жестом показал, куда мне стоит пройти. Оказалось, совсем рядом.

— Возвращайтесь на пост, лейтенант, — выслушав краткий доклад сотрудника, мне навстречу поднялся офицер в расстегнутом синем кителе и отдал паспорт прямо в руки. Серебряные звезды и просветы на погонах подсказали, что за птица передо мной. — Майор Гуляев, дежурный офицер. Служащий поступил сообразно инструкции. Ваш артефакт имеет свойства защитно-атакующих магоформ.

— Странно выходит, майор, — спокойно оглядываю казенное помещение, не обращая внимания на таможенника. — В Москве и Мадриде меня ни разу не останавливали с проверкой, а в каком-то унылом Торгуеве вдруг началась непонятная суета.

— Ваши часы представляют редкую разновидность магических артефактов, — пояснил Гуляев. — Лично я никогда не сталкивался с подобными предметами, только слышал.

— Надеюсь, это не повод меня задерживать? — поинтересовался я, взглянув на циферблат.

— Нисколько, господин Волоцкий, — помялся офицер. — Ваша фамилия знакомая… Где слышал, не помню.

— Зять князя Щербатова, — вежливо напомнил я. Надоело торчать в аэропорту. Мне еще до деревни, где проживал Жарох, ехать. А это даже дальше, чем до Журавлихи.

— Ох, кхм., - натужно кашлянул таможенник. — Стоило об этом сразу сказать, чтобы не возникло подобных недоразумений.

— Ну что вы, офицер. Все по закону. Понимаю, служба… Я свободен?

— Да, конечно, вы можете идти, — Гуляев самолично чуть ли не вприпрыжку побежал впереди меня, чтобы выпустить из комнаты. — Еще раз прошу прощения за задержку.

Уверен, сейчас начнет названивать в Службу Безопасности о моем появлении. Значит, надо подстраховаться, когда Мисяй пришлет орлов для торжественной встрече, если уже они здесь не находятся. Ага, разбежался Щербатов с хлебом-солью встречать. Если до сих пор никто из его людей не появился. Я ведь многих знаю в лицо…

Запершись в туалете, я первым делом снял перстни с пальцев и дал ментальный приказ Ясни на трансформу. Удовлетворенно поглядел в зеркало, в котором отразилось лицо Артема Прохорова, и через пару минут, как ни в чем не бывало, вышел на улицу. Отыскал взглядом таксистов, стоящих небольшой кучкой возле машин с желто-белыми полосами, и направился к ним.

— Здорово, орлы дорог! — весело поприветствовал я мужиков разных возрастов. — Чего такие хмурые? Ловите клиентов, пока не разбежались!

— Чего их ловить? — хмыкнул один из таксистов, худощавый усач в потертой кепке. — Только второй рейс сегодня, от силы человек десять сошло. Не клюет. А тебе куда?

— До Никольской Пустоши, и еще чуть дальше в сторону, — ответил я.

Кто-то из водил присвистнул.

— Далековато, — покачал головой усач. — Нет смысла машину гонять на такое расстояние. В городе больше собьем.

— Ну, как хотите, — пожал я плечами. — А то бы не обидел…

— Поехали, — решительно выкинув недокуренную сигарету на грязную землю, ко мне подошел паренек с округлым лицом и забавным чубчиком, прыгающим на высоком лбу. — А то надоело по городу круги наматывать.

Он кивнул мне на белый «орион» с номером «27» на водительской двери. Уже садясь в машину, я заметил два мощных «Вихря», подкативших к зданию аэропорта. А вот это точно за мной. Извини, князь, но сейчас не до встречи с тобой. Меня ждет человек, которому я многое обязан, и которому нужно отдать последний долг.

Мобильный телефон я отключил, чтобы ни Мирослава, ни князь Щербатов не беспокоили своими звонками, и поудобнее устроившись в пассажирском кресле, приготовился к поездке. Водитель прыгнул за руль, хлопнул дверью и подмигнул мне заговорщицки:

— Сколько хоть заплатишь?

— Сто рублей, если привезешь обратно.

— А когда собираешься обратно? — почесал затылок парень.

— Да сегодня. Чего мне там делать? Могилку деда хочу навестить, специально прилетел сюда. На похороны не успел…

— Ну, понятно тогда. Дело святое. Только это… Маловато будет. Еще пару червонцев подкинул бы. Горючка выросла в цене, да и вопрос ожидания…

Они тут все сговорились, что ли? Или видят во мне мецената, готово за просто так выложить лишнюю десятку?

— Заплачу, не волнуйся. Но это окончательная цена.

— Договорились, — повеселел водила и повернул ключ зажигания. «Орион» мелко задрожал и заурчал в предвкушении дороги. — Ну, погнали, что ли?

— Погнали. Только не забудь остановиться возле цветочного ларька.

Долгий путь всегда способствует разговорам. Данила, как звали водителя, первое время не докучал вопросами, пока я сам не начал его осторожно расспрашивать. Мне было интересно узнать, что произошло в Торгуеве за полгода моего отсутствия.

— А ты сам-то откуда? — покосился водитель.

— Перекати-поле, — усмехаюсь в ответ. — Сирота. Где только не побывал. А в Торгуеве я несколько лет жил, кстати. Можно сказать, земляки.

— Понятно, — уставившись на дорогу, Данила пожал плечами. — Да скучно здесь, тихо. Князь-то шибко не дает баловаться. Гоняет «черных копателей». Все курганы изрыли, словно черви. Артефакты ищут. Да глупость все это…

— Почему?

— Древние нисколько не дурнее нас были, — усмехнулся водитель. — Кто же будет полезную вещь с покойником класть? Она живым пригодится. А с мертвяком можно и амулеты-ловушки оставлять, которые никакой ценности не имеют. Зато проблем копателям создадут. Я сам мальчишкой там десятки могильников излазил…

— Да ты что? — я заинтересованно посмотрел на Данилу. — На чьих землях-то шалил? Волоцких, небось, обносил?

— А что такого? — парень не выглядел смущенным. — Все же думали, хозяев не осталось. Вся семья погибла в пожаре, наследников не осталось. Ну и кто откажется от халявы? Самые шустрые рванули на Курганные Земли, стали вскрывать могильники, пока была возможность. Потом Щербатов прослышал про безобразия, ввел туда егерей. Жестко там было года два. Ловили, наказывали, по слухам, кого-то даже на каторгу упекли. И вдруг возвращается наследник Волоцких, представляешь!

— Невероятно, — мотнул я головой в восхищении. — А точно он?

— Точно-точно. Пацан, оказывается, выжил, и его кто-то воспитывал. Потом такая история началась, ух! Умудрился охмурить младшую дочь Щербатова, женился на ней и куда-то умотал с нею.

— Лихо, — я даже языком цокнул, — парень-то не промах, да?

— Ага, — подтвердил водитель. — Там даже до стрельбы и взрывов доходило. Кто-то взорвал машину княжны, Щербатов весь город на уши поднял.

Он помолчал недолго, пока обгонял большегрузную фуру, идущую в том же направлении, что и мы, и добавил:

— Самое забавное, все затихло, когда Волоцкий с княжной уехали из города. Вот и думай, кто все эти неприятности притягивал.

В логике этому таксисту не откажешь. Конечно же, все закрутилось с моим приездом в Торгуев, даже обычный мирянин разглядел странные закономерности. Правильно я сделал, что скрываюсь под видом Артема Прохорова. Мне даже интересно стало, как отреагирует князь Борис на мою пропажу. Через таможню прошел — и канул в неизвестность. Когда я заходил в туалет, специально обратил внимание, чтобы рядом не было камер. Отследить по кадрам каждое мой шаг спец сможет с легкостью. И сразу заметит, что Волоцкий зашел в помещение — а оттуда не появлялся.

Мы на полной скорости проскочили мост, с которого мой «хорьх» кувыркнулся в воду после выстрела из гранатомета. Я отметил новые перила из металлических балок, выкрашенных в красно-белый цвет. Потом пошел подъем, а через полчаса показались крыши домов Никольской Пустоши.

— Через десять километров будет отворот направо, — предупредил я. — До самой деревни ехать не надо. Высадишь меня возле погоста.

— Так ты в Михайловское едешь, поди? — догадался водитель. — У меня там двоюродная тетка живет.

— Видишь, как здорово все получилось. Пока я своими делами заниматься буду, ты можешь в гости заехать.

Данила кивнул в знак согласия и прибавил газу. Дорога была свободной, и до нужного поворота мы домчались быстро. Таксист высадил меня возле деревенского кладбища, находившегося на небольшом холме, и назвал улицу, где живет его тетка. Даже предложил заглянуть в гости, если мне удастся освободиться пораньше. Ударили по рукам, и я остался в одиночестве возле березовой рощицы, в которой спрятался погост, окруженный старым и потемневшим от дождей забором из штакетника. Скинул с калитки проволочную петлю и вошел внутрь.

Холодный ветер на возвышенности трепал голые ветви деревьев, вершины которых были украшены вороньими гнездами, хотя самих завсегдатаев кладбищ почему-то не было видно. Я стал медленно прохаживаться между оградками, разыскивая свежие холмики. Здесь не соблюдали какой-то порядок захоронения. Где было удобно, там и копали.

Могилу Жароха я отыскал неподалеку от зарослей дикой акации. Она не была ограждена, но неплохое бетонное надгробие с гранитной крошкой и выгравированное на металлической пластинке имя говорило о том, что кто-то постарался достойно проводить старика. У наставника была жена, но вряд ли ей под силу оказалось заниматься подобным мероприятием.

Первым делом я положил возле надгробия пару огненно-красных гвоздик, присел на маленькую скамеечку, достал из сумки бутылку водки и бумажный кулек с конфетами. Скрутил крышку, наполнил рюмку, стоявшую на земле у изголовья, положил пару шоколадных батончиков. Потом налил себе в пластиковый стакан. Задумался, глядя на табличку, где, как ни странно, было написано имя и позывной наставника. Федор Жарох. И годы жизни. В голове сразу же возникли вопросы. Почему не написали настоящую фамилию? Последняя воля старика перед смертью? Или какие-то опасения, связанные с фамилией Скарятиных? А с чего бы? У Жароха родовое гнездо в Москве, и там все его корни. Но кому нужен человек, отказавшийся от своих привилегий, да еще наемник, профессиональный вояка, всю жизнь проведший с оружием в руках? Или это намек мне? Жарох захотел, чтобы я приехал и встретился с ним, так что ли?

Вопросы, кругом вопросы. И ответы никак не даются в руки.

Я залпом выпил водку и зашуршал бумажкой, разворачивая батончик. Закусил и снова задумался. А если допустить, что наставник жив? Тогда этот могильный холмик — для отвода глаз, не более. Нет, я совсем запутался, выискивая в обычном деле какие-то шпионские следы. Будь Жароху лет сорок-пятьдесят, я бы еще подверг сомнению его смерть. Кадетов и не такому обучают. Сам бы мог провернуть инсценировку не хуже этой. Возраст старика смущал, вот что.

— Хороший человек был, не правда ли? — мужской голос за спиной заставил меня резко сорваться с лавочки и уйти в сторону, не забыв прихватить бутылку. Какое-никакое оружие!

Передо мной стоял незнакомец, затолкав руки в карманы кожаной куртки с массивными заклепками вместо пуговиц. На голове — черная бандана. Высокие ботинки на толстой подошве безжалостно мнут пожухлую прошлогоднюю траву, совсем недавно освободившуюся из-под снега. В отражении черных очков вижу себя.

— Нехорошо, Ульян, пугать людей, — я поставил бутылку на лавочку. — Ты хотя бы поменял образ на какого-нибудь селянина в телогрейке и с вилами. Образ бродяги дорог тебя с головой выдал.

— Как вы сказали, сударь? — посредник между Жарохом и мною снял очки и заинтересованно взглянул на меня. — Бродяга дорог?

— Мотоцикл — это символ свободы и независимости, — подмигнул я, глядя в его светло-серые глаза. — Прыгнул в седло и поехал, куда хочешь. И так всю жизнь.

Ульян рассмеялся и сел на лавку по другую сторону от бутылки. Я плеснул водки в стакан, и посредник задумчиво взял его, повертел в руке — мне показалось, что он слегка смущен и не знает, что делать — а потом влил в себя. Выдохнул и зашуршал бумажкой, разворачивая батончик.

— Ты меня в засаде ждал, никак? — мне стало интересно, как Ульян подобрался незаметно, да еще почти на открытом пространстве. — Так я мог еще год не приезжать.

— Ну, почему же? — возразил парень. — Все было четко рассчитано по срокам, плюс две недели. Оставалось только контролировать прибытие самолетов с западного направления. Ведь вы могли и прямым рейсом из Испании прилететь. Такой вариант тоже учитывался.

— А откуда вам известно, что я сейчас живу в Испании?

— Сударь, вы уже убедились в наших возможностях, — улыбнулся Ульян. — Не задавайте вопросы, на которые можете сами ответить.

— Хорошо, тогда задам самый важный: Жарох жив?

— А кто же знает, жив он или мертв, — флегматично произнес посредник.

— Не понял, — меня знатно тряхнуло. — В закрытом гробу хоронили, что ли? Никто не видел, кого в могилу кладут?

— В закрытом, — неожиданно подтвердил Ульян и поведал мне крайне интересную историю.

Накануне смерти Жарох отправил жену к родственникам, а сам решил устроить себе баньку. Парился он всегда с огоньком, подолгу не слезая с полка. В перерывах выскакивал на улицу и обливался колодезной водой. Для этого случая у него всегда рядом с баней стояли два-три полных ведра.

Когда баня заполыхала, никто сначала не сообразил, что произошло. Сначала повалил белесый дым, потом пыхнуло чернотой — и только через десять-пятнадцать минут яростный огонь охватил постройку. На пепелище нашли труп. Ни у кого не было сомнения, что это старик Жарох. Переусердствовал с паром, сердце не выдержало. А огонь… Даже уголек, вылетевший из печи и закатившийся в сухой угол, мог привести к беде.

— Экспертизу проводили?

— Да какая экспертиза? — Ульян отправил в рот еще один батончик. — У околоточного даже сомнений не было в личности погибшего. Он же всех собак тут знает… Следователь из Торгуева приезжал, пару дней покопался на пожарище, да отбыл обратно.

— Фамилию следователя можно узнать?

— Уже… Некто Кузнецов Анатолий Петрович из Восьмого делопроизводства. Хорошо то, что он не подчиняется напрямую Управлению Княжеской Безопасности, с ним можно поговорить откровенно.

— Маг присутствовал?

— Да.

— И он тоже из Департамента?

— Конечно. Я же говорю, обыденный случай, Щербатов даже псов своих напрягать не стал.

Хм, очень интересно. Обычно князь подобные безобразия требует расследовать с той тщательностью, которая очень нравится обывателю. Дескать, хозяин бдит за порядком, нарушитель будет найден и наказан. А здесь рукой махнул. Может, и в самом деле не обратил внимание на «бытовуху», перекинул проблему тому, кто и должен этим заниматься — полиции. Значит, можно спокойно поговорить со следователем, не боясь, что о моем интересе узнает Щербатов. Как-никак, Жарох — мой наставник, имею моральное право на правду.

И все же история с пожаром выглядит как-то неубедительно. Больше похоже на настоящую инсценировку, чтобы запутать следы. Старик — мастер на такие проделки. От сердца отлегло. Я и так не верил, что под могильным холмиком лежит Федор Скарятин. А Ульян косвенно подтвердил мои сомнения. Но что заставило старика разыграть жуткий спектакль?

— Князь Демидов! — озарило меня.

— Не совсем, — легкая улыбка тронула губы посредника. — Демидов, конечно, фигура серьезная, но в тех водах, где плавал ваш наставник, водятся хищники покрупнее. Все это… — он показал на могилу, — предназначено для других людей. — Ульян встал, и не стесняясь, зацепил еще один батончик из пакета. — Позволите? Очень уж вкусные конфеты. Всего доброго.

Затолкав руки в карманы куртки, Ульян неторопливо зашагал к калитке. Меня так и подмывало проследить за ним, куда направится. Но по размышлении отбросил эту идею. Зачем? Посредник никогда не подставлял меня и действовал строго по заданию Жароха. И сейчас, я подозреваю, тоже.

Посидев еще немного, обдуваемый свежим весенним ветерком, и послушав оживленную трескотню любопытных сорок на ветках берез, я выпил еще немного и задумчиво полез в кулек. Рука наткнулась на что-то твердое. Вытащил загадочный предмет и хмыкнул от удивления, в очередной раз поразившись умению посредника элегантно подкидывать ребусы.

В этот раз ребус представлял собой старый потертый телефон самой простой модели, еще тех времен, когда в них только-только появились первые примитивные дисплеи.

— Ну и жук ты, Ульян, — покачал я головой, беря телефон в руку. Включил его и первым делом открыл контакты. Там был всего один номер, и кому он мог принадлежать — я сразу догадался.

Лучше бы я оставил рабочий телефон в выключенном состоянии! Как только он поймал сеть, на меня обрушился вал пропущенных звонков. Больше всего, конечно, было от Мирославы и Алики, и даже два (!) — от самого князя Бориса. А он, как мне известно, лишний раз пальцем не пошевелит. Для подобных ситуаций у него есть СБ под руководством Мисяя, вот он и должен был носом землю рыть, чтобы отыскать пропавшего зятя.

Подозреваю, любви начальника СБ к моей персоне после этого вовсе не прибавится! Проворонил меня в аэропорту, не смог разыскать в Торгуеве — мощный удар по репутации. И это очень хорошо. Даже прекрасно. Кровник разозлится, начнет делать глупости.

Когда мы въезжали в Торгуев, уже смеркалось. Данила-таксист высадил меня на соседней от особняка Щербатовых улице и получил свои честно заработанные деньги. Крепко пожал ему руку и попрощался. Как только таксомотор уехал, я неторопливо зашагал в сторону парка, выбрал тихое и уединенное местечко, провел трансформацию личности. Не в шкуре же Артема Прохорова мне появляться на глаза князя! Не оценит такую шутку!

Глубоко вздохнул и направился напрямик через дворы; пересек освещенную фонарями дорогу и подошел к воротам особняка. Двое охранников насторожились, а один из них даже опустил руку на кобуру. Я их понимал: идет какой-то странный тип, несет большую сумку, в которой может находиться все, что угодно.

— Стоять! — резкий, как удар хлыста, оклик. — Замер на месте!

— Стою, — покладисто ответил я, приглядываясь к охранникам. Нет, эти лица мне незнакомы. Опять новый набор, что ли? Мисяй совсем хватку потерял. Охранять дом высокородного — это вам не по грибы сходить, в том смысле, что уровень ответственности невероятно высок. Здесь нужны очень и очень ответственные служащие, готовые умереть за хозяина, но не дать злодеям добраться до него. Это первая линия обороны, порой, даже более ответственная. Именно сюда наносится первый удар: подкуп, внедрение и прочие тактические уловки, чтобы проникнуть в логово аристократа. Текучка кадров совершенно недопустима.

— Кто таков? Чего здесь шарахаешься? — роль допрашивающего взял на себя более старший стражник. Он не приближался ко мне, но дал сигнал помощнику, чтобы тот перекрыл дорогу.

— В гости приехал к князю Щербатову, — улыбнулся я.

— Пьяный он, что ли? — молодой переглянулся с напарником. — Лыбится еще… Давай-ка, вали отсюда, пока на своих ногах передвигаешься. Не положено здесь стоять.

— Молодцы, службу знаете, — дружелюбно кивнул я. — А теперь вызови старшего дежурной смены. Сообщи ему, что прибыл Волоцкий. Да побыстрее, служивый. Меня, поди, заждались.

Молодой раскрыл было рот, но тяжелая ладонь напарника опустилась ему на плечо.

— Заткнись, — предупредительно произнес стражник, и обратился ко мне: — Я вас не знаю, сударь. Сейчас вызову старшего, пусть сам разбирается…

Не спуская с меня глаз, он наклонил голову к небольшой рации, прикрепленной клипсой к плечу. Забубнил скороговоркой:

— Возле ворот незнакомый мужик. Назвался Волоцким. Требует старшего смены.

— Шшш… в сторожку отведи! Я сейчас буду! — выплюнула рация в ответ. — Шшш… никаких глупостей!

— Сударь, извольте подождать в помещении, — охранник показал на маленькое строение, игравшее роль проходной. — Санек, проводи человека.

Внутри находился еще один охранник, сидевший за большим монитором в отдельной комнатушке. Он лишь мельком взглянул на меня, не проявив никакого интереса. Операторская работа сложная, нужно отслеживать десятки камер по периметру, чтобы не прозевать опасность.

— Пока посидите здесь, — распахивая дверь караулки, сказал молодой охранник.

— Не думаю, что понадобится, — я усмехнулся, кивая в окно. Сюда уже чуть ли не вприпрыжку бежал человек. Грохнула тяжелая створка входной двери.

— Где? — даже не запыхавшись, спросил он от порога.

— Здорово, десятник! — расплываюсь в улыбке. — Не ожидал тебя здесь увидеть!

Старшим смены оказался не кто иной, как Алексей — тот самый егерь, помогавший мне при ликвидации Рахдая на Курганных Землях. Он что-то проревел и шагнул навстречу. Мы обнялись, охлопали друг друга по плечам.

— Да я уже не десятник, — поведал Алексей. — Когда прошла ротация, меня оставили в распоряжении Мисяя. Он как раз дополнительно набирал людей в охрану особняка. Ну и выбрал меня. А я и не возражал. Что-то мне надоело туда-сюда мотаться, в палатке жить. Не, там все неплохо. Начальство далеко, сам себе хозяин, можно даже расслабиться. Но жена хотела, чтобы я дома почаще бывал.

— Женился все же?

— Да пора, пора, — хохотнул Алексей и махнул рукой молодому охраннику, чтобы тот шагал на пост, а он сам справится.

Мы вышли из караулки и по дорожке зашагали к особняку, в котором как праздничная иллюминация, светились окна.

— Князь с самого утра зверствует, — доверительно сказал егерь. — Узнал, что парни прощелкали твой прилет и не смогли встретить, так орал на Мисяя, что у того лицо побелело. Думали, сердечко остановится.

«Неплохой вариант вырисовывался, — подумал я. — Разом бы большинство проблем решилось».

— А ты куда пропал-то? — Алексей с любопытством поглядел на меня. — Невидимкой прикинулся, что ли? Твой рейс знали, здание аэропорта не такое большое, чтобы твой выход проворонить.

«Лопухнулся ваш Мисяй», — хотел ответить я, но промолчал. Не дело обсуждать с подчиненными проколы начальства. А вот князь обязательно об этом узнает.

— Сюрприз хотел преподнести, — ухмыльнулся я и попрощался с Алексеем возле парадной лестницы.

Там уже топталась княжеская обслуга. Пришлось отдать сумку ражему парню, у которого на простодушной деревенской физиономии светилась такая решимость взвалить на себя тяжелую ношу, что я побоялся, как бы руку мне не вырвал.

Щербатов, на удивление, встретил меня благосклонно, и ни говоря ни слова упрека, повел в гостиную, где коварно отдал на растерзание своим женам. Княгини Валентина и Ирина налетели на меня подобно штормовому ветру и начали осаду крепости по всем правилам воинского искусства. Борис Данилович, посмеиваясь, устроился поудобнее в кресле, даже не пытаясь проявить мужскую солидарность. Полагаю, это была маленькая изощренная месть за сегодняшние треволнения.

Первым делом я успокоил княгиню Валентину. Все-таки Мирослава была ее родной дочерью, и переживания женщины были видны невооруженным глазом.

Телефонные разговоры мало что дают в плане информативности. Там ведь как? Привет-привет, как живешь? А здесь живое общение, можно дотошно все расспросить, вплоть до того, как мы питаемся в этой далекой Испании. Я же говорю, княгинь интересовало буквально все, вплоть до бытовых условий. Рассказал, как есть, даже приукрасил, расписывая, какая там мягкая зима, насколько там тепло и какие вкусные апельсины в нашем саду.

Договорились до того, что жены Щербатова категорически заявили, что хотят съездить в гости к дочери. Я спрятал усмешку и посмотрел на князя: дескать, теперь ты выкручивайся.

— Мои дорогие, вы бы поторопили наших поваров, — в голосе Бориса Даниловича появились требовательные нотки. — Колояр с дороги, весь день где-то бродил голодный, а вы тут его вопросами донимаете.

Отправив жен командовать на кухне, Щербатов покинул свое кресло и совсем по-иному обратился ко мне:

— Пойдем в кабинет, поговорим наедине, пока на стол накрывают. Ты, кстати, Мирке позвонил? Она меня звонками изнасиловала, вопила так, что вся прислуга слышала.

— А чего вопила?

— Утверждала, что тебя похитили, — Щербатов распахнул дверь кабинета, пропустил меня первым, следом зашел сам. — Ты не знаешь, кто мог осмелиться на подобный шаг? Кто этот бессмертный?

Тесть шутил, значит, настроение прекрасное.

— Черт его знает, княже, — я пожал плечами. — Ребята Мисяя приехали, когда я уже садился в такси. Решил не отвлекать их от службы, тихонько уехал.

Щербатов хмыкнул, расхаживая по кабинету, затолкал руки в карманы брюк. Ширококостный и властный, он с какой-то задумчивостью спросил меня:

— Ты к своему наставнику из кадетской школы ездил, что ли? Дочка мне говорила, что он умер.

— На его могилку, — кивнул я.

— А к чему такие тайны? — князь сел на краешек рабочего стола. — Мисяя расстроил, людей в дураках оставил. Не очень хорошо поступил.

— Так было надо, — не собирался я раскаиваться перед тестем. Пусть другими вертит. У меня тоже есть своя жизнь. Клятву верности Семье не давал, пусть не забывает.

— Молодец, — неожиданная похвала Щербатова удивила, — не потерял навыки, чему тебя учили в школе. Я про твои художества, когда ты еще мальчишкой был, слышал.

— Про что это ты, Борис Данилович? — удивленно спросил я.

— Я про то, когда ты в Торгуеве сбежал от группы и несколько дней где-то скрывался. Я, вообще-то, догадался о каком-то индивидуальном задании, поэтому и попросил полицию особо не усердствовать. Любопытно мне было, как поведешь себя в большом и незнакомом городе.

— Погоди, Борис Данилович. Ты, выходит, за мной все это время следил?

— Не следил, а присматривал, — Щербатов назидательно воздел палец. — Разницу чувствуешь?

— Не особо.

— Ну и ладно, — махнул рукой князь. — Дело прошлое. Ты на сколько приехал?

— Завтра хочу в свою усадьбу съездить, проведать, как там мой дом.

— Да нормально там, — усмехнулся Щербатов. — Федор Громов твой — управляющий так себе, но охраняет имущество аки пес цепной. Порядок поддерживает, присматривает за персоналом. Гостиница доход приносит…

Князь Борис все так же непонятно-задумчиво посмотрел на меня, как будто не решался спросить о чем-то, и я решил ему помочь:

— Какая-то проблема, княже?

— Ты в Москве что-нибудь разузнал, кто охотится на Мирославу? — оказывается, Щербатов не забыл о нависшей над головой дочери опасности!

— Борис Данилович, ну ты сам подумай, как бы я узнал! — воскликнул я удивленно. — Кто я такой вообще? Обычный дворянин, пусть из Первородных, но степени влияния среди столичной аристократии — почти ноль! Конечно, что-то пытался сделать, не без этого…

Я замолчал, проигрывая в голове варианты, нужно ли раскрывать перед князем свои планы или только намекнуть. Щербатов — опытный лис — сразу сообразил:

— Да говори уже, Колояр! Хотя бы ниточку, намек один. А дальше я сам попробую распустить чертов клубок.

— Я нашел Соболевского, того самого эмиссара Измайловых, — решаюсь на небольшой экспромт. — Ну, который костромским мятежникам деньги в чемоданах возил…

— Я помню, дальше давай! — недовольно поморщился князь.

— Попытался с ним встретиться, но не успел. Кто-то напал на него возле своего дома, затолкал в машину и увез в неизвестном направлении. А потом его нашли мертвым в другом городе.

— Черт! — Щербатов впечатал кулак в крышку стола. — Информация точная?

— Точнее не бывает. Я успел познакомиться с некоторыми людьми, имеющими доступ к служебной информации. Имен называть не буду, даже не проси, княже. Не хочу ими рисковать.

— Ладно-ладно, не ершись. Сам понимаю. Меня больше всего волнуют мысли и планы Володьки Измайлова, Главы Рода…

То, как пренебрежительно отозвался Щербатов о весьма статусном человеке в управленческом аппарате государя, показывало его отношение ко всему роду Измайловых.

— Я с ним не встречался, а вот со старшим сыном познакомился во время приема у Новицких.

— С Анатолием? — на всякий случай уточнил князь.

— Именно с ним. Честно говоря, хотел спровоцировать дуэль, чтобы грохнуть мерзавца за семейные делишки. Думал, человек так себе. А он куда хитрее, чем предполагал. Ни разу не дал повод для скандала. А своего бретера науськал.

— Твоя дуэль с этим бастардом — детская возня в песочнице, — поморщился Щербатов. — Мои аналитики весь мозг сломали, пытаясь выстроить логическую цепочку от костромских бояр до Измайловых, а далее — и к Елизарову.

— Бакринские и Лужины были отвлекающим маневром в большой игре против тебя, княже, — подсказал я. — Эта версия бесперспективная. Главная цель — Мирослава.

— Да почему? — взревел Борис Данилович. — Что в ней такого? Или я не знаю каких-то фактов, тончайших нюансов? Может, дело в тебе?

— Когда я допрашивал Ярослава Бакринского, он намекнул, что помимо Соболевского в деле засветился еще один человек. И действовал этот неизвестный по прямому распоряжению Елизарова. А его я найти не смог.

— Концы обрубили, — кивнул князь. — А ты жив и здоров. Елизаров старательно окучивал тебя, чтобы женить на милашке Окуневой. Тоже план, хочешь сказать?

— Есть такое подозрение, — нехотя ответил я. — Но девушка чудесная, Борис Данилович. Надо быть дураком, чтобы не воспользоваться моментом. Пусть советник потирает свои ручонки, что нашел дурачка, клюнувшего на яркую приманку.

Брови у Щербатова поползли вверх. Удивления своего на бесстрастном лице он сдержать не смог.

— Борис Данилович, ты невнимательно слушал меня, когда я делился предположениями, кому помешала Мирослава. Долгорукий очень обеспокоен выводами Рекущих, что его династия находится под угрозой, исходящей от княжны Мирославы Щербатовой. Ее дети станут катализатором серьезных последствий, которые приведут к падению Долгоруких. Не факт, что они взойдут на имперский трон, но именно нерожденное еще потомство Мирославы является целью…

— Долгоруких? — дополнил за меня Щербатов и яростно потер подбородок. — Нет Мирославы — нет угрозы. Ты хочешь сказать, что за всеми событиями стоит император?

— Я уже достаточно сказал, чтобы вы начали делать правильные выводы, — чуть грубовато откликнулся я, но князь озабоченно размышлял, не обратив на это внимание.

— Честно говоря, я тогда тебе не поверил, — откликнулся Щербатов. — Казалось, ты городишь несусветную ерунду. Даже аналитиков напряг, чтобы просчитали подобные варианты. Ответ был однозначным: такого быть не может. Нельзя все рассчитать до мельчайших деталей. Дети могут умереть во младенчестве, погибнуть в более старшем возрасте…. Существует столь много вариантов устранить угрозу на подступах к трону, пока дети растут! Единственный довод в твою пользу: выдать замуж Мирославу за дворянина, потерявшего Дар.

— И этим вариантом ты, княже, воспользовался, — улыбнулся я. — Заодно показал лояльность императору и обезопасил свой Род от уничтожения.

А сам вперил взгляд в медленно багровеющее лицо Щербатова. Мне стало интересно, попал ли я в цель.

— Ты хочешь сказать, что я испугался Долгоруких?

— Ну и зачем показывать свою браваду перед императорским кланом? — пожимаю плечами. — Я не сомневаюсь в твоей храбрости и силе духа, княже. Но здравый смысл нужен нам в первую очередь. Иначе никто из нас не избежит участи моих родителей.

Борис Данилович просунул палец в ворот рубашки, оттянул его и задышал куда спокойнее. Раздражение, смешанное с магическими выплесками, просто физически ощущалось в кабинете. Дышать и в самом деле стало тяжело, да и браслет часов заметно нагрелся. Ясни заволновался, чувствуя угрозу от князя, и торопливо создал защитное поле вокруг меня. Да уж, приходилось сталкиваться с его гневом. Удивительно, что князь довольно редко демонстрирует свой Дар. Мирослава однажды обмолвилась о поездках отца на специальный полигон, расположенный неподалеку от семейного особняка на Татарском тракте. Этот особняк был братом-близнецом того дома, где мы прятали княжну. Проживала там лишь обслуга с управляющим, но Щербатов наезжал туда чаще, чем в Журавлиху. Тренировался, выпускал пар, разносил в хлам специально построенные для подобных случаев мишени. А дома вел себя как утихомирившийся тигр: сыто урчит, никого не трогает.

— У тебя браслет светится, — обратил внимание Щербатов на едва видимый ореол вокруг часов. — Какой-то защитный артефакт приобрел?

— Надо же как-то себя обезопасить от одаренных, — я разрядил обстановку шуткой. Черт знает моего тестя, какие мысли сейчас от генерирует в своей голове. Разозлился за «лояльность к императору». — Штучка дорогая, пришлось приличные деньги выложить. Но артефакт хороший, вместе с перстнями создает приличный защитный контур.

— А теперь скажи, дорогой зять, — князь заметно успокоился, да и атмосфера в кабинете пришла в норму. На кончиках пальцев перестали скакать невидимые острые иголки, можно было вздохнуть полной грудью. — Ты в самом деле считаешь, что я намеренно отдал тебе свою любимую дочь? И только ради того, чтобы ваши дети не имели некоего Дара, способного уничтожить Долгоруких?

— Только предполагаю, — честно ответил я, глядя в глаза князя и на его бешено сверкающие зрачки. Неужели был сговор между ним и императором? — Как один из вариантов благополучного разрешения ситуации. Если за спинами заговорщиков из Костромы стоял императорский клан, с твоей стороны это был самый правильный ход.

— Предполагает он, — сразу сдулся Щербатов и поник плечами. — Нихрена ты не понимаешь, Волоцкий, в этих раскладах. Долгорукие меня считают верным союзником, даже куда ближе, чем его вассальные Роды. Когда ты вытряс из Бакринского доказательства их сговора с Елизаровым, я забеспокоился. С Рекущими шутки плохи. Они ошибаются, но не так часто. Не хотелось, чтобы Мирку отдали в жертву благополучия властвующего клана. На горизонте возник ты. Идеальная фигура для спасения дочери. Первородный по крови, достойный дворянин, пусть и не слишком знатный. Когда на вас произошло покушение по дороге из клуба, я не сопоставил его с намеками из столицы. Ты сам докопался до истоков угрозы, хотя и не предполагал, к чему это приведет. И я тоже сглупил, не потребовал встречи с императором. А потом этот взрыв на стоянке возле офиса…

— Подожди, княже, — я откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза на мгновение, размышляя. — Тогда почему во всей этой истории с заговором фигурируют Измайловы и Елизаров — советник императора? Получается, они знали не меньше Долгорукого, и попытались сыграть свою партию?

— Подозреваешь, что Матвей Александрович не хочет допускать даже малейшую возможность пробраться к Ближнему кругу кого-то из Щербатовых?

— Как бы я не относился к теориям заговора, княже, но твоя версия очень вероятная, — кивнул я. — Позволь выдвинуть свою догадку. Елизаровы втайне пестуют в своем Роде сильного стихийника. Учитывая, что в каждой государственной Палате сидит кто-то из этой семейки, Матвей Александрович не допустит к императору чужаков.

— Хм, — поджал губы князь Борис. — Опасная догадка, Колояр. Очень опасная для тебя.

— Да она как бы на виду лежит, — я вздохнул. — Евгеническая Палата под контролем боярина Матвея, я сам убедился. Затащили меня туда, чтобы окучить для женитьбы на Окуневой Насте, заодно Рекущего в тайной комнате посадили. В мозгах моих покопаться захотели.

— Или внушить желание взять в жены Анастасию Окуневу, — усмехнулся Щербатов, чуть оживившись.

— Да там внушать ничего не надо, — отмахнулся я. — Говорю же: невероятной красоты девушка. Не захочешь — увлечешься. Все потуги партии Елизарова лежат на поверхности. Я дворянин без Дара, мои потомки вряд ли смогут подняться выше шестого разряда стихийников. Боярин Матвей убедился в правильности своих выводов и успокоился. Так что все идет по плану.

Я с хрустом в позвонках потянулся. В самом деле, что мне теперь бояться императора? По мнению Рекущих и аналитиков Долгоруких я не представляю опасности для династии, как и Мирослава. Обрасту женами, детьми — и никаких амбиций, вуаля! И кстати, надо выпросить у Елизарова какую-нибудь непыльную статусную должность, чтобы подальше от столицы и с пользой для государственных дел.

Пятнадцать-двадцать лет у меня есть, чтобы подготовиться к серьезным столкновениям… пока не знаю, с кем. Но мой главный противник находится в столице. И он будет пристально следить за мной и моими будущими детьми, не позволяя сделать шаг влево или вправо.

— По какому плану, Колояр? — Щербатов, кажется, заинтересовался. — Если ты задумал всерьез бодаться с людьми, которые легко закатают тебя в землю, то все это — мальчишество. Обыкновенное самовнушение человека, получившего в руки древний артефакт и думающего, что с ним можно горы свернуть. Ну, что ты так смотришь? Я встречался с князем Демидовым пару месяцев назад. Он лично приезжал сюда посмотреть на земли, переданные ему в аренду. Знаешь, ты весьма дерзок, зятек. По краю ходишь.

— Ты о чем, княже? — я спокойно воспринял новость о Демидове, потому что никогда не забывал, как мы расстались. За свою обиду уральский князь постарается отыграться, и я не обольщался.

— Между вами возник правовой казус, — Щербатов замолчал, потому что после негромкого стука в дверь в кабинет вошла княгиня Валентина и сказала, что ужин давно на столе и все только ждут только нас. Борис Данилович мягко попросил потерпеть еще пять минут. Дождавшись, когда мы останемся одни, продолжил: — Формально ты прав, я не спорю. Договор о расторжении вассальной службы составлен грамотно, но есть еще один нюанс. Ты намеренно завязал кровью на себя артефакт.

— Нюансов никаких нет, — отрезал я. — Артефакт найден мною самолично. На нем нет родового клейма Демидовых или Долгоруких. Это очень древний предмет, создан задолго до прихода предков князя Демидова. Завязка на кровь произошла случайно. Я даже не подозревал, что наткнулся на предмет с подобными магическими свойствами. Тем более, на мне были браслеты-подавители, лишившие меня Дара в результате известных событий. Я просто взял свое.

— Моральная сторона вопроса….

— Нет здесь никакой морали, Борис Данилович! — жестко отрезал я. — Есть только право сильного и наглого. Кто первым схватил добычу, тот ее и сожрал. Демидов может что угодно обо мне думать, но пусть не забывает, что хозяевами уральских земель являются потомки Борея-Варахи — царя Севера. Вот это настоящая справедливость, княже. Если ко мне придет один из них и потребует вернуть артефакт — отдам без колебаний.

— Интересная интерпретация, — хмыкнул Щербатов, и мне почудилось, даже с одобрением. — Не совсем логичная и спорная в нашем современном, узаконенном и циничном мире, но я полностью с тобой согласен. Тот, кто владел магическим предметом на заре его создания, тот и есть хозяин. Я ведь почти то же самое сказал Юрию Степановичу. Но, понимаешь, Колояр, какая коллизия вырисовывается….

Князь Борис снова присел на край стола, жалобно скрипнувший от тяжести кряжистого мужчины, и добавил:

— Ведь тогда и ты не являешься хозяином Курганных Земель. Любой, кто поднимет ценные предметы из земли, может заявить подобное. Дескать, придет настоящий владетель — ему и отдам.

— Курганные Земли принадлежат роду Волоцких по праву, — я даже был рад, что такой разговор у нас завязался. — И это право тянется с таких далеких времен, что даже ни Долгорукому, ни тебе, княже, не снилось.

— И у тебя есть доказательства? — Щербатов скрестил руки на груди.

— Есть. Очень убедительные и настолько невероятные, что не понравятся многим, даже тебе, Борис Данилович.

Кажется, до Щербатова стало что-то доходить. Он сжал зубы, заиграл желваками, но быстро пришел в себя.

— Если ты не собираешься завтра лететь обратно в Мадрид, мы еще поговорим, — сказал он, отлипнув от стола.

— Хотелось бы откровенно, — я тоже поднялся с кресла. — У меня за все годы накопилось очень много вопросов.

— Что ж, я готов с тобой обсудить их, — кивнул Щербатов и взялся за ручку двери. — Надеюсь, ты не откажешься от ужина? Вся семья собралась в столовой и хочет видеть тебя.

Я ничего не сказал и покинул кабинет, ощущая затылком сверлящий и недоверчивый взгляд князя. Неужели мне удалось его уязвить, посеять в душе непонятную и грызущую тревогу? И самое главное: не договорились ли уральский князь и князь Щербатов за моей спиною окончательно стереть с лица земли род Волоцких? Так-то Борису Даниловичу крайне невыгодно убивать своего зятя. Иначе Мирославе придется искать нового мужа, а это снова прямая угроза жизни дочери. Получается, Щербатов стал заложником своей осторожности и лояльности императору?

Глава 5

Все-равно еще холодно, хоть и апрель. Ежась от промозглого ветра, дующего со степей, я приподнял воротник пальто и неторопливо зашагал к воротам, за которыми меня дожидалось такси. Под ногами похрустывал тонкий ледок не успевших высохнуть за день луж. Запоздала весна в наши края.

Охранники, сменившие вчерашних, без лишних слов выпустили меня. Отчаянно зевающий за рулем водитель клевал носом, дожидаясь клиента. Увидев меня, он оживился. Я сел рядом с ним, нацепил ремень безопасности и сказал:

— Усадьбу Волоцких знаешь?

— Где немецкая гостиница? — окончательно проснулся таксист — молодой рыжеволосый парень с добродушным веснушчатым лицом.

— Почему немецкая?

— Ну… Там же весь персонал немцами нанимался, а хозяин — какой-то фон Бирон.

— Он не хозяин, — я улыбнулся и протер запотевшее боковое стекло ладонью, глядя на особняк Щербатовых, утопающих в легкой туманной взвеси, — а временный управляющий. Хозяина я лично знаю.

— Тогда другое дело! — заулыбался в ответ парень и лихо развернул машину на дороге, дал по газам, и оглашая ревом мотора окрестности, помчался мимо спящих домов и пустынных скверов.

Меня не покидала смутная тревога после вчерашнего сумбурного разговора. Неприятно царапала мысль, что Демидов не успокоился в попытках наказать мое самовольство и присвоить артефакт себе. Так может, «смерть» Жароха связана с людьми уральского князя? Они вышли, к примеру, на него ради получения какой-то информации. Как только осмотрюсь, позвоню на загадочный номер.

Проскочив центр города, мы выехали на северо-восточный тракт, который и вел к моему родовому имению. В этот час дорога еще была пустынной, поэтому крадущийся за нами черный «орион», обычный автомобиль, которых в одном только Торгуеве тьма-тьмущая, заинтересовал меня чрезвычайно. Он прилепился к нам на последнем перекрестке на выезде из промзоны города, и с тех пор упрямо и старательно пыхтит за нами, особо не приближаясь, но и не делая попыток обогнать. Трасса свободная, даже грузовые фуры сейчас редкость. Большая часть дальнобойщиков только глаза протирают в придорожных гостиницах, готовясь к очередному тяжелому перегону. Дави на педаль и лети вперед! Ан нет, вцепился в «хвост», демонстрируя какой-то свой интерес.

«Неужели князь Борис сдал меня Демидову? — мелькнула неприятная мысль. — Но ведь это нелогично. Щербатов — верный союзник императора, и как я уже убедился, никогда не пойдет против Долгоруких, рискуя жизнью дочери. Он сделал свой выбор, предпочтя спокойствие и стабильность своего Рода ценою замужества Мирославы на „выхолощенном“ Первородном. Но тогда зачем ему якшаться с уральским князем? Ради артефакта?

Нет, скорее всего, это кто-то из окружения Бориса Даниловича. Ха, нетрудно догадаться: Мисяй или Невзор. Начальник СБ опасный и злопамятный тип, но я бы подумал на архата. Именно он видел, каким магическим оружием я владею, и, конечно, захотел его прибрать к своим рукам. Только вот кто кого использует? Невзор Демидова или наоборот?»

Я не собираюсь скрываться. Мне сейчас важно расшевелить это паучье гнездо, чтобы предоставить своему тестю неопровержимые улики, каких змеюк он пригрел на груди.

Мимо промелькнул дорожный указатель с надписью «Имение Волоцких» и со стрелкой, показывающей, что поворот к нему будет через двести метров. За время моего отсутствия подрядчик значительно расширил полосу, чтобы по ней в обе стороны могли спокойно проехать два большегрузных автомобиля, а заодно позаботился и об освещении дороги.

Водитель подогнал тачку к решетчатым воротам и сразу развернулся, не теряя времени. Я расплатился с ним, забрал сумку и вышел наружу. Глубоко вдохнул в себя весеннюю прель леса, внимательно осмотрелся. Неплохо здесь «Альянц» развернулся. Предприимчивые немцы расчистили и оборудовали большую площадку для грузовых машин и легковых автомобилей, сохранив при этом большую часть соснового леса. Я насчитал пять фур и несколько легковушек. Значит, гостиница функционирует, клиентов хватает, и этот факт очень радовал. Конечно, я мечтал о более спокойном родовом гнезде в тишине и уюте леса, но сейчас нужны деньги. Потом надо в банк заглянуть, проверить счета и перспективы обсудить. Вряд ли я сюда вернусь в течение двух-трех лет.

Из сторожки, через которую можно попасть на территорию имения, настороженно выглянул парень в синей униформе с шевроном охранной компании. Его рука скользнула к бедру, к висящей на ремнях кобуре. Щелкнул клапан. Бдит стража — и это хорошо.

Я узнал охранника. Он был одним из первых нанятых мною, как и Захар. Имя парня запамятовал, а вот позывной его помню. Кузнечик. Это из-за его походки. Когда быстро передвигается, смешно подпрыгивает.

— Господин Волоцкий? — меня тоже признали, надо же. Стоит, зубы скалит в радостной улыбке. — А мы вас не ждали….

Он с трудом подавил зевок.

— Дрых, боец? — усмехнулся я.

— Да как можно? — натурально возмутился Кузнечик. — Мне хорошее жалование платят, зачем же себе в ногу стрелять? И командир не дает уснуть. Каждый час отчет требует по рации. Дежурный смены обязательно отмечает в журнале, ответил КПП или нет.

— Неплохо Захар службу поставил, — я расслабился и хлопнул Кузнечика по плечу. — Пропустишь хозяина домой или будешь морозить на пороге?

Охранники кивнул и попросил меня пройти через коридор сторожки, чтобы не разблокировать ворота, поставленные на магическую защиту. По инструкции она снята с восьми утра до десяти вечера, потому что в это время приличный людской поток. Иногда до сотни машин в сутки доходит. Кто-то остается ночевать, но большинство просто перекусить хочет. Давно уже слух идет, что в здесь хорошо кормят.

Не иначе немцы рекламу запустили, вот народ в любопытстве своем и клюет.

Я кивнул Кузнечику на прощание и направился к особняку. Парадная лестница полностью отходила к хозяйскому крылу здания, а вход в гостиницу располагался в другом месте, с торца. Там даже неоновая вывеска на фасаде светится, специально для приезжих.

Не успел дойти до лестницы, а навстречу выскочил Захар Хомяков. Он настолько торопился, что просто накинул теплый бушлат на плечи. Крепкая рука десятника сжала мою ладонь.

— Ну, наконец-то! — пробасил Захар. — Мы с Федором еще вчера тебя ждали, уже волноваться стали. Александра Федоровна позвонила отцу, предупредила о твоем приезде, — он хитро прищурился. — Посидели за бутылкой беленькой, обмозговали и пришли к мнению, что дело какое-то появилось. С чего бы в одиночку раскатывать?

— На могилку к своему наставнику приехал, — я не стал раскрывать свои планы, перед Захаром. Сейчас осторожнее надо быть. — Он умер недавно, только из письма его родственницы узнал.

— Вона как, — потер переносицу Захар. — Сочувствую. Уже навестил?

— Навестил. Потом у Щербатовых переночевал да сюда рванул. Осмотрю хозяйство, раз приехал. Без меня расслабились, наверное?

Я вспомнил о странном «орионе», ехавшим за нами и попросил Захара послать ребят на машине проверить дорогу до поворота, и коротко рассказал о своих сомнениях. Десятник уверил меня, что сейчас же осмотрит ближайшие окрестности. Мало ли какие гости могут наведаться сюда вслед за хозяином имения. Конечно, тут место проходимое, народу много бывает, и чтобы проследить за особняком, даже таиться не надо. Поэтому лучше подстраховаться и заодно усилить ночную охрану.

К этому времени проснулся Федор, которого я крепко обнял, встретив его на пороге дома. На лице Громова резче проявились морщины, подобно сеточке рек на топографической карте, раскинувшиеся на лбу и щеках, теряясь в густой короткой бороде. Слегка осунувшееся лицо Федора говорило о таящихся в глубине души тревоге и беспокойстве за свою дочь, но плечи свои он молодцевато развернул. Дескать, пустяки, со мой все в порядке!

В целом отец Алики выглядел бодренько. Он подождал, когда я переоденусь и сразу же потащил меня осматривать хозяйство. Отмахнулся от вопроса, а как же завтрак. Видать, очень был рад моему возвращению. В Федоре сразу проснулись повадки лесника. Он с гордостью демонстрировал хозяйство, в котором навел порядок. Парковая зона под его неусыпным вниманием приобрела вид настоящего ухоженного места, где можно отдохнуть и приятно провести время.

— Построили две больших беседки, — Громов махнул в сторону ажурных остекленных построек, мелькающих между деревьями. — Пришлось поругаться с Бюловым. Чертов бюргер хочет видеть парк в состоянии стерильной чистоты. Асфальтовые дорожки, скамейки на каждом шагу… Тьфу! Человек, может, мечтает на лужайке поваляться, босыми ногами потоптаться по травке, по шишкам…

— Скучаешь по тайге? — понятливо улыбнулся я, неторопливо шагая вглубь парка по одной из этих дорожек.

— Тяжело менять образ жизни, — потер щеку Федор. — Но, как понимаю, обратного хода нет. Можно и здесь устроиться. Вот вернешься, я в леса уйду, буду твои владения от браконьеров защищать.

— Учту, — хлопнул по плечу Громова и поинтересовался: — В последнее время ничего подозрительного не замечали? Может, кто-то спрашивал про меня, про учебу в кадетском училище, про моих друзей?

— Конечно, не мое дело учить хозяина дела вести, — Федор нахмурился. — Зря ты затеял дело с гостиницей. Понимаю, такому дому без дела стоять — деньги на ветер. Народу всякого разного здесь крутится, устал приглядывать. У каждого своя мера дозволенности. Кто понимает, что нельзя лезть в чужой огород, а кто-то до ужаса любопытен. Я Захара предупредил, но у него людей не хватает за всем следить.

— Он ничего мне не говорил.

— Скажет еще, когда осмотришься, — усмехнулся Федор. Он неторопливо, как и я, вышагивал по дорожке, вслушиваясь в звонкий галдеж воробьиных стай и стрекот любопытных сорок. Потом прервал свое молчание: — Были здесь месяц назад странные людишки. Приехали на внедорожнике, номера заляпаны. Думаю, специально грязью замазали, чтобы скрыть губернские номера. Не торгуевские это были, точно. Откуда-то издалека. Что-то начали у охраны выспрашивать, но были посланы… вежливо. В ресторан. Голодные с дороги, небось.

— Что именно хотели узнать?

— Кто хозяин особняка, можно ли с ним поговорить. Или дать контакты людей, связанных с ним. Якобы, хотят какой-то совместный коммерческий проект предложить. Сам понимаешь, в наше крыло они соваться не стали, испугались Захаркиных ребят. Выпили по чашке кофе и свалили. С тех пор любопытных не было.

— Ясно, — призадумался я. — Могли это быть люди Демидова?

— Точно — нет, — уверенно ответил Громов. — Никого из них не узнал. Сам-то я в тот момент неподалеку крутился, своими делами занимался. Этих парней никогда не видел.

— Будь осторожнее, — решил напомнить я. — Скоро начинается археологический сезон, демидовские приедут.

— Так я вообще стараюсь меньше на людях крутиться, — вздохнул Федор. — Всегда в голове держу мыслю, что уральские могут быть поблизости. Я же присягу нарушил, как-никак…

Кроны сосен осветились восходящим солнцем. Небо из молочно-серого стало золотисто-оранжевым, и на облаках мгновенно появилась алая бахрома. Стройные березки, которых в парке было довольно много, преобразились с первыми теплыми лучами, сверкая белизной своей коры.

— Слушай, Федор, — мне пришла в голову одна мысль. — На Волжском Плесе у Щербатовых есть лесничество…

— А, помню! — оживился Громов. — Я даже на самом кордоне был. Неплохо там все обустроено. Даже банька есть.

— Сможешь туда съездить?

— Хм, — почесал затылок лесник. — Не проблема. Могу сегодня же смотаться. А что нужно сделать?

Кордон Щербатовых, относящийся к имению «Волжский Плес», перешел по наследству от князя Бориса к Мирославе после замужества. Щербатов щедро махнул рукой, снимая с себя головную боль в виде лесничества с жилым домом, хозяйственными постройками и баней. Егеря подчинялись князю, и поэтому сразу, как только мы осели в имении, покинули место службы. С тех пор лесничество охраняли двое наемных работников. Они лишь следили за состоянием дома, а в лес не совались. Мало ли, вдруг на браконьеров наткнутся.

— Проверь, как там дела идут, по лесу пробегись, у местных узнай, шалит там кто или нет. Ну и порядок наведи. Хочу туда на денек смотаться, отдохнуть.

— Ты чего задумал, Колояр? — взгляд Федора стал колюче-внимательным.

— Не задавай вопросы, а слушай внимательно…

Отправив Федора собираться в дорогу, я решил поговорить с фоном Бюловым — тем самым управляющим, следившим за гостиницей и ее финансовыми делами. О моем приезде немец уже знал. Пухлощекий, похожий на колобок в костюме-тройке из светло-серого джерси, Вальтер фон Бюлов самолично заявился ко мне с просьбой о встрече. Я предложил позавтракать, так как мой желудок взбунтовался и требовал энергетической подпитки в виде свежих булочек и чашки крепкого кофе, ну или чего получше.

Вальтер тут же позвонил кому-то и уже через десять минут мы сидели в отдельной кабинке за накрытым столом. Пока управляющий своей рукой разливал ароматный мокко по чашкам, я разрезал еще горячую пухлую булку пополам и густо намазал маслом. Немец от меня не отставал.

— Моя должность такова, что приходится вставать с первыми петухами, — на чистейшем русском, да еще используя русские идиомы, пояснил фон Бюлов. — Конечно, хочется вырвать еще полчаса для сна, но… привык. Кухня, ресторан, совещание с администратором и работниками, прочие мелочи, из которых состоит мой день.

— Скучно в такой рутине жить?

— Для русского — возможно, — улыбнулся краешком губ управляющий. — Мои родители — эталон настоящей бюргерской семьи, занятой работой с утра до ночи. У нас в Ростоке есть семейная аптека, вернее сеть магазинов. Я, как старший сын, должен был перенять бизнес, но после окончания Коммерческого института в Магдебурге ударился в банковскую сферу. Так что уже тридцать лет живу в таком режиме.

— Можете меня чем-то порадовать? — поинтересовался я, кивая на папку из коричневой кожи, которую Вальтер принес с собой и аккуратно положил с краю стола.

— Опасаетесь, что проект банка «Альянц» несет убытки? — фон Бюлов хитро прищурился, но папку открывать не стал. — Разве мы когда-то давали повод своим клиентам усомниться в наших компетенциях? Вот, к примеру…

Он отхлебнул кофе, покивал в знак того, что напиток приготовлен правильно, и продолжил:

— Первые месяцы, когда мы взяли под управление ваше имение, убытки составили около двух процентов от вложений. Сами понимаете, налаживание инфраструктуры и коммуникаций вначале, безусловно, принесет потери. Водопровод, канализация, энергоснабжение, строительство парковки, реклама… Первое время мы больше тратили, чем зарабатывали. Но уже третий месяц у нас идет стабильная высокая прибыль.

— У вас? — пришлось уточнить мне. Скопидомом я не был, но финансовый вопрос сейчас очень важен, хоть и не бедуем. С этими бизнесменами надо быть начеку.

— Разве вы не наш многолетний клиент и партнер? — даже как будто обиделся Вальтер. — Четверть века в «Альянце» … Герр Волоцкий давно стал легендой в торгуевском филиале. Ни одной претензии, ни одной попытки перейти к нашим конкурентам.

Мы посмеялись. Что ни говори, банк, выбранный отцом в качестве моих сбережений, устраивал полностью. Я ни за что не доверю капиталы Щербатовым или банкам, чьи хозяева сидят в столице, и никто не скрывает, что они служат клану Долгоруких.

— А если угодно ознакомиться с цифрами, — ладонь собеседника легла на бархатистую поверхность папки, — можете взять с собой отчет. Здесь полная информация от первого дня нашего договора. Или помочь вам понять суть некоторых операций?

— Спасибо, справлюсь, — кивнул я, не торопясь забирать документы. После насыщения наступила приятная истома, но надо взбодриться. День только начался, еще надо в несколько мест съездить.

— Будете смотреть, как используется арендованная площадь в вашем особняке? — поинтересовался фон Бюлов.

— Попозже. Вечером. Невооруженным глазом вижу порядок, к чему вас оскорблять своим недоверием? Деньги — это да, это святое для дворянина. Остальное на ваше усмотрение.

— С чувством юмора у вас в порядке, герр Волоцкий, — рассмеялся Вальтер. — В таком случае буду ждать вас вечером в холле гостиницы. Готов лично стать вашим гидом.

Я пообещал управляющему обязательно заглянуть на вечернюю экскурсию, потому как мне нужно было еще несколько дней для завершения дел. Попрощавшись с фон Бюловым, направился к себе, где столкнулся с Захаром и теми ребятами, которые проверяли дорогу. Так вот, знакомый черный «орион» вполне себе мирно стоял на повороте к моей усадьбе. В нем сидели трое ничем не примечательных людей. Охранники подошла к машине и поинтересовались, не случилось ли чего, и нужна ли помощь. Им так же вежливо ответили, что они здесь просто остановились отдохнуть после долгого перегона. На приглашение посетить гостиницу отказались.

Но подчиненные Захара наивностью не страдали. Они отъехали подальше, и как только поворот скрыл их от чужих глаз, вышли из машины и лесом скрытно подобрались к дороге.

— Были звонки, — пересказал десятник. — Два раза с интервалом в полчаса. Один из пассажиров выходил наружу с телефоном в руке. Потом машина развернулась и уехала в сторону Торгуева.

Я не сомневался, что следили за мной. Но кто? Люди Мисяя или князя Демидова? Поблагодарив Захара за помощь, я поднялся в свою комнату, переоделся в легкий тренировочный костюм. Необходимо побыть в одиночестве и заодно освоить закрепить некоторые техники, которые открыл мне Ясни.

Надо сказать, мои владения простирались далеко за решетчатый забор, которым обнесли территорию усадьбы. Поэтому для магических упражнений я забрел далеко от нее, выбрал подходящую поляну, и отдышавшись, активировал перстни.

Мне хотелось понять, каким образом перстни могут самостоятельно, без Ясни, формировать определенные плетения. После долгих размышлений и приручений шипящих огненных саламандр до меня стало доходить: кинжал-артефакт имел свойство не только симулякра, но и некоего подобия искры, с которой одаренные могли управлять всевозможными магическими техниками. То есть я подключался к источнику Дара, чью роль взял на себя Ясни, а перстни являлись моим оружием. Скипетры Войны и Мира, Сударшана, Копье — по сути своей эквивалент сверхмощной энергии Творца, а перстни — вспомогательный инструмент, которым можно пользоваться с чуть меньшей эффективностью.

Поэтому я уделил особое внимание именно этому аспекту. Ясни, как всегда, решил контролировать процесс обучения, воплотившись в пожилого старичка с седой, аккуратно подстриженной бородкой, в элегантном костюме и начищенных до блеска туфлях. Он стоял сбоку от меня и намеренно брюзгливым голосом недовольного ментора пояснял:

— Твои плетения относятся к предметному-мысленному способу заклинаний. Ты должен наизусть знать, какие возможности таятся в каждом отдельном артефакте. Именно для этого и созданы перстни ментального воздействия. Как, например, тебе удается вызывать саламандр?

— Просто думаю о них, потом приказываю выполнять нужную для меня технику: например, взлететь и обрушиться на голову врага, — забавляясь с фиолетово-серебристыми зигзагообразными «молниями», скачущими между пальцев, откликнулся я. — И перестань ворчать. Тебе не идет образ нудного профессора.

— Как раз наоборот, — возразил Ясни, поглаживая бородку. — Оказывается, в современных одеяниях я не выгляжу тысячелетним старцем. Строго и элегантно…

И неожиданно рявкнул:

— Создай «ледяной ветер»!

Если магоформы создаются с помощью моего воображения, этот «ледяной ветер» должен выглядеть как белесое и стремительное облако с режущими кромками мириад кристаллов. Ну, я так представляю себе разрушительную магию Воды и Воздуха. Ладонь, выставленная вперед, мгновенно заледенела. Находившийся в полусотне шагов кустарник оказался сбрит снежным вихрем, который не прекратил движение и ударил по сухостойной сосне, потерявшей кору от какой-то болезни. С натужным скрипом дерево стало заваливаться, сшибая хвою с веток своих соседок.

Во все стороны брызнула перемерзшая щепа, и одна из них пролетела сквозь Ясни. Фантом спокойно осмотрел костюм, как будто выискивал повреждения от сего безобразия; небрежным жестом отряхнул лацканы пиджака, словно на них был мусор, и удовлетворенно кивнул.

— Вообще-то, я думал, у тебя получится нечто другое, но и это впечатляет. Хороший удар. И главное, цель правильную выбрал. Молодец, природу бережешь, очищаешь ее.

Опять тонкая насмешка в голосе; я хорошо изучил своего призрачного наставника. Значит, что-то не так идет. Но Ясни никогда не скажет прямым текстом, в чем моя ошибка или недоработка. Он пытается стимулировать мою мыслительную деятельности, чтобы я сам докопался до истины. По тем беседам, что у нас периодически возникали, стала понятна истинная цель фантома. Для Ясни я его ученик за долгие века бездействия, и неудивительно, как он вцепился в шанс передать накопленные знания. Ну и льстило, конечно, что мои далекие предки служили Царю Севера и потом — его сыну.

— Не хочешь на мечах подраться? — ласково спросил я.

— У меня нет сегодня настроения, — Ясни как заправской профессор заложил руки за спину. — Да и ты с каждым разом приобретаешь все больше и больше опыта. И не в тренировочных боях, а с матерыми противниками. Помнишь, я тебе говорил, что современный мир потерял прелесть изначальной магии? К сожалению, мои предположения подтверждаются. Измельчало чародейское искусство. Иногда мысли приходят, а зачем людям «Солнечный доспех»? Создано огнестрельное оружие, нивелирующее множество техник Одаренных. Маги перестают быть магами в том смысле, который вкладывала в них природа. Получается, ты получил в свои руки невероятно мощное чародейское искусство, которое безжалостным катком пройдется по любому, кто осмелится бросить тебе вызов. История с архатом Чистяковым убедительно подтвердила мои опасения. Даже таким умельцам нечего противопоставить «доспеху Варахи».

— И что мне делать со всем этим? — я сжал пальцы, на каждом из которых находилось состояние мелкого европейского княжества, в кулак. — Отказаться от своих сверхвозможностей, чтобы показать, какой я справедливый? Или уничтожить всех, кто будет косо на меня смотреть?

— Ты неправильно ставишь вопрос, — Ясни попробовал подцепить носком туфли лежалую шишку, и у него это получилось. — Потому ответы будут тоже неправильные. Я пытаюсь донести до тебя простую мысль: великие деяния свершат твои потомки, а ты остаешься всего лишь связующим звеном между настоящим и будущим. Сильным, самостоятельным и важным звеном в неразрывной цепи происходящего…

— Все-таки ты был в жизни поэтом, — невольно улыбнулся я, вышагивая по сырой земле, накрытой старой хвоей и листьями.

— Я ненавидел поэтов, — признался Ясни. — Большинство из них жрали друг друга как пауки, стремясь стать придворными виршеплетами и попасться на глаза властителю. У меня было любимое местечко в одном винном погребке столицы. Тихо, люди приятные, разговоры умные. И повадились туда ходить эти…горлопаны. Осушат пару бочонков и начинают руками размахивать, читая друг другу свои нетленные поэмы. После третьего учиняли мордобой, к счастью, друг к другу.

— И ты применил к ним методы воздействия, — догадался я.

— Всего-то небольшое внушение, что в этом погребке дают отвратительное, да еще и дорогое вино, что истинным поэтам там находиться зазорно, — скромно ответил Ясни. — Потом хозяин заведения мне десять бутылок отменного нектара в подарок преподнес.

— Так это он попросил? — я рассмеялся.

— Скорее не попросил, а возопил от горя: кто поможет отвадить от сего приятного места пиитов, тому лично подарит «Южный поцелуй». Это вино такое, с южных пределов империи. Действительно, как поцелуй горячей девушки… А ведь тогда я молодым был…

Ясни совсем по-человечески цокнул языком, как будто только что оценил его вкус, и погрузился в печальные думы, совсем забыв, что является призраком, бестелесным духом, давно потеряв возможность ощущать прелести жизни. Я тоже призадумался, поднимаясь по взгорку, заросшему кустарником и березками, и не заметил, как мой призрачный наставник незаметно исчез, оставив меня наедине с природой. На самом верху снег давно сошел; черная земля исходила легким парком под солнцем. Сквозь подлесок хорошо просматривалась терракотовая черепичная крыша моего особняка.

Вдохнув в себя пьянящий весенний воздух, от которого даже голова закружилась, я достал из кармана куртки телефон, подаренный Ульяном, включил его и вошел в список контактов. Нажал на вызов единственного номера и стал ждать. Пока слушал длинные гудки, представлял, что скажу Жароху — а я был уверен, что такая конспирация была затеяна не зря. Да и намеки Ульяна наталкивали на интересные мысли. Жив наставник, жив. Не мог он столь нелепо покинуть земной мир. Впрочем, категоричное отрицание нелепости смерти в корне расходилось со статистикой подобных случаев. Во время службы в Семиречье только при мне случилось два самострела при чистке оружия. Частенько после горячки боя молодые забывали проверить наличие патрона в карабине или пистолете. Вот и думай потом, что это было: судьба уберегла от смерти в перестрелке, а на базе взяла свое.

— Слушаю вас, — откликнулся абонент.

Нет, это не Жарох. Голос мужской, бодрый, и не заметно, что собеседнику далеко за семьдесят лет.

— Даже не знаю, что сказать, — расстроенно произнес я, лихорадочно раздумывая, какая информация мне сейчас нужна. — Один знакомый оставил телефон с вашим номером, вот и решил полюбопытствовать…

— Правильно, что решил, — усмехнулся невидимый мужчина, неожиданно переходя на «ты». Нет, грубости в нем не было, но как-то неожиданно. — А что же так долго тянул? Скромность украшает человека, но не до такой же степени. Вот я, к примеру, очень любопытный, но мой статус не позволяет первому звонить.

Черт побери, я где-то слышал этот слегка протяжный и неторопливый голос, с нотками едва скрываемой расхлябанности, которая присуща некоторой категории граждан…

— Мы можем встретиться?

— Даже нужно, — снова усмешка. — Не против, если я назначу место?

— Ваше право, — откликаюсь осторожно, судорожно перебирая варианты, где я мог слышать собеседника.

— Тогда завтра в полдень на десятом километре от твоего особняка. Там есть очень уютная пельменная, и даже с отдельными кабинками. Устраивает?

— Согласен, — решился я. — Только меня, кажется, усиленно пасут.

— За это не нужно беспокоиться. Не впервой старых знакомых спасать, — короткий смешок еще больше заставил напрячь мозг. — Обрубим излишне длинный хвост.

— Вопрос можно?

— Валяй, — последняя фраза подтолкнула меня к разгадке голоса.

— Мы же знакомы?

— Конечно, я тапер из «Ракиты», — снова смешок, а затем сухой щелчок сбрасываемого вызова.

Тапер из «Ракиты»? Нет, это просто невозможно. Можно верить в совпадения или в слепой случай — но именно сейчас у меня усилились подозрения, что мне очень сильно подыгрывают.

Глава 6

Захар не захотел отпускать меня одного, когда я попросил у него машину для поездки в эту самую пельменную. Федор умотал в имение «Волжский Плес», и дай бог — вернется к завтрашнему вечеру. Не такси же заказывать. Статус, вроде, не позволяет, а машины под рукой нету.

— Я с тобой поеду, — заявил десятник, демонстративно цепляя на себя оружейную сбрую. В кобуру вошел тяжелый «молот», а подмышку уместился небольшой «чекан». — Возражения не принимаются. Сам же убедился, что тебя пасут.

— А если нарвемся на магов? — я категорически не хотел впутывать в свои дела человека, работающего по найму. — Завяжется бой, могу и не защитить.

— Сяду за руль, — решительно ответил Захар и тут же исполнил свою угрозу.

Мне ничего не осталось, как занять пассажирское место рядом. Чем хорош «солнечный доспех» — его мобильность и компактность. Несколько перстней на пальцах и магический симулякр, надежно висящий на левом запястье в виде браслета для часов, сформировали мой арсенал и придали уверенности, пусть я и был в цивильном костюме. Конечно, лукавил немного. Захара я смогу прикрыть, если только Мисяй или люди Демидова не нанесут удар из засады. Печальный опыт подобных акций я уже имел.

Тяжелый внедорожник с гербом охранной компании зашуршал по асфальту и выехал за ворота имения. Ворота с мягким шорохом закрылись за нами.

— Я в твои личные дела не влезаю, — прояснил позицию Захар, не отрывая взгляд от дороги. — С кем ты там встречаешься, что обсуждать собрался. Но в контракт входит пункт о сопровождении нанимателя, если возникает угроза его жизни.

— Что-то я такого не заметил, — с усмешкой отозвался я, удобно откинувшись на мягкий подголовник, но тоже посматривал по сторонам.

— Там маленькими буковками подпункты были, — не моргнув глазом, сказал десятник.

— Неужели пропустил? — произнес задумчиво.

— Такое бывает, — уверенно откликнулся Захар. — Особенно при подписании договоров в банках.

Я не стал спорить. Человек убежден в своем праве — нужно ли бить по рукам? Вижу, что десятник от всего сердца помогает мне. Не знаю, чего здесь больше: меркантильного интереса в виде неплохого контракта или иные причины перевешивают. Хочется верить в добрые намерения. В последнее время слишком часто сталкиваюсь с подобными проявлениями, что не способствует хорошему настроению.

Мы выехали на междугороднее шоссе; Захар придавил педаль газа и внедорожник почуял свободу, как необъезженный жеребец. И усмехнувшись, громко заявил:

— А вот и наши сопровождающие! Где прятались-то?

За грузовиком с надписью «Хлеб» на темно-синем боку фургона ловко прятался вчерашний «орион». Парни даже не таились, открыто сев на хвост. В этот час дорога оказалась оживленной. Мимо нас проносились тяжелые машины с прицепами и легковушки, идущие в сторону Торгуева, и я не представлял, как Пианист справится с преследователями. Да, я узнал человека, с которым разговаривал вчера по телефону. Это был мой старый знакомый из Лысково, с которым меня судьба свела во время тренировочного марш-броска по нижегородским лесам в моем кадетском прошлом, когда я попал в руки полиции. И с которым мы сбежали из-под стражи во время нашей перевозки в Нижний Новгород. Сколько лет прошло, а? Почти девять…

Выходит, связь Жароха с Пианистом куда глубже, чем я думал. С той самой встречи не раз приходила мысль, что у наставника есть непонятный, но методично реализуемый план действий. А вот какую цель ставил Жарох — эта тайна не давала мне покоя до сих пор. Да и на само ли деле Пианист был вором, как он сам говорил? Ой, вряд ли! Ведь нас освобождали ребята далеко не бандитского толка, не дилетанты. Снаряжение, оружие, ловкость, в конце концов, с которой они действовали — все указывало на серьезную организацию, а не на спонтанно собравшуюся для грабежа на дорогах толпу.

Хотелось увидеть сегодня наставника и выяснить, наконец, почему он все время помогал мне? Испытал жалость к сироте и решил исправить несправедливость, взяв под опеку? Допустим, рациональное зерно в этом есть. Но ведь и цель должна быть? Открывшаяся передо мной тайна родословной Жароха упрямо подсказывала мне, что Федор Скарятин плел интригу куда изящнее, чем московские аристократы в кулуарах Императорского Двора. Не хочу гадать на кофейной гуще, но просматривается конфликт Жароха с Долгорукими. Отсюда и сознательный уход в военную профессию, в наемники, со сменой образа жизни и имени. Н-да, в связи с такими обстоятельствами открываются бездны интриг, тянущиеся в Москву из Торгуева.

— Любопытно становится, кто такой настойчивый, — Захар покосился на меня. — Давай остановим их, разберемся по-свойски? Видишь, там поворот начинается?

И в самом деле, черная полоса асфальта начинала изгибаться, чтобы уйти за выступ леса, подступающего к шоссе. Там была болотистая местность, и дорожники предпочли слегка удлинить путь, но не терять время и ресурсы в топкой грязи ради прямой, как стрела, дороги.

— Не стоит, — лениво отмахнулся я. — Ничего мы не выпытаем. У них на этот счет десяток заготовленных историй будет. Ими займутся другие, не переживай. Когда там пельменная?

— Километров пять осталось.

— Езжай спокойно, не обращай внимание.

Десятник кивнул и прибавил скорость, надеясь таким образом оторваться от настырных ребят в «орионе». Создалось впечатление, что под капотом малолитражки поставлен форсированный движок. «Орион» обогнал фургон и уже не таясь, пошел за нашим внедорожником. Стало интересно, чем все закончится. Чтобы исключить любую неожиданность, я стал понемногу перекачивать магическую энергию между перстнями. Мелкими иголочками закололо запястье с браслетом-артефактом. Негромко защелкали искорки, устроившие хоровод на пальцах.

— Впечатляет, — Захар снова покосился на мои попытки подготовиться к отражению возможной атаки. — Не шарахнет в машине?

— Не бойся, справлюсь, — ответил я и развернулся в кресле, чтобы следить за «орионом». И вовремя.

Мы как раз проскочили незаметный поворот с трассы на грунтовку, уводящую в лес. Скорее всего, эта дорога осталась с тех времен, когда здесь прокладывали шоссе. То ли объездная, то ли еще для каких нужд. Но случилось так, что именно отсюда вылетел тяжелый грузовик. Что он делал в подлеске — только небесам известно. Мы успели его проехать, а водителю «ориона» не хватило времени сориентироваться из-за разросшегося по обочине кустарника. Когда тупоносая кабина грузовика показалась перед легковушкой, та попыталась уйти от столкновения, но при резком торможении ее занесло под колеса. «Орион» со смятым капотом откинуло назад, пару раз прокрутило на дороге и выбросило на обочину.

— Ничего себе! — выдохнул Захар, заметив произошедшее в зеркале, и начал сбавлять скорость. Кажется, захотел помочь, а может, и другие идеи появились.

— Газуй! — приказал я, догадываясь о неслучайности происшествия. Пианист о чем-то подобном намекал. — Даже не останавливайся!

— Понял, — сразу подобрался десятник, и до места встречи ехал сосредоточенно и молча.

Придорожное заведение с незамысловатым и даже скучным названием «Пельменная» оказалось простым деревенским домом из бруса, с широкими окнами и резным нарядным крыльцом, возле которого стояла пара легковых машин и мотоцикл. На перилах сидела трехцветная кошка и жмурилась под ярким весенним солнцем. Ветерок играл ее пушистой шубкой, и казалось, мурлыке это очень нравилось.

Она даже не насторожилась, когда я поднялся по крыльцу и прошел мимо нее (Захар остался во внедорожнике) и шутливо провел от ушей до хвоста ладонью. Кошка приподнялась, мяукнула и снова вернулась в свое умиротворенное состояние.

Внутри помещение оказалось довольно милым. Занавески на окнах, цветы в горшках, самодельные столики на причудливых ножках, лавки; справа небольшая гардеробная, где можно оставить свою одежду. Справа с плавными изгибами барная стойка, и за ней невероятно занятой молодой парень протирает бокалы.

— Верхнюю одежду снимайте, пожалуйста, — он едва взглянул на меня и снова занялся увлекательным делом.

В пельменной было немноголюдно. Семейная пара с тремя детьми, пожилая чета и одинокий мужчина в вязаном свитере за дальним столиком. Он сидел ко мне спиной, и чтобы увидеть его лицо, мне пришлось дойти до него и сесть напротив него. Вряд ли Пианист обзавелся семьей и приехал вместе с нею для важной встречи. В душе ворохнулось детское ощущение обмана, что это не Жарох.

— Здравствуй, уважаемый, — я узнал этот прищуренный взгляд, когда один глаз открыт, а второй превращается в щелочку, чтобы изучить собеседника. Парочка складок возле губ говорили, что не все в жизни шустрого и языкастого вора было гладко.

— Здорово, Первородный, — кивнул Пианист и показал на полную кружку пива, стоящую возле тарелки, полной пельменей с шапочкой сметаны. Возле него стоял точно такой же набор. — Садись, угощайся. Минуту назад заказал. Еще горячее.

— Спасибо, — я, не чинясь, присел за стол и принялся за еду. Странно, ведь не хотел есть, но увлекся под холодное пенное. Старый знакомый тоже не спешил форсировать беседу. Его тонкие пальцы, холеные, с аккуратно подстриженными ногтями, уверенно держали черенок вилки и бокал с пивом как будто сам их хозяин находился на приеме у императора.

— Ну-с, сударь, как вам пиво? — поинтересовался Пианист, промокая губы бумажной салфеткой.

— Очень недурственное, — дал я оценку. — Кто варит?

— Кто-то из местных организовал пивоварню. Хозяйка пельменной заключила контракт на поставку, благо везти недалеко. Расходы маленькие, а прибыль существенная, судя по новенькой крыше, внутреннему интерьеру.

— Приходилось здесь раньше бывать? Даже знаешь, кто держит харчевню?

— Мне положено много знать, — усмехнулся Пианист и прищурился одним глазом. — Особенно про конспиративные точки для встреч. Это местечко я давно приглядел. К твоему имению близко. Догадываешься, зачем?

— Наверное, были общие интересы с одним человеком, знакомым нам обоим? — намекнул я на Жарохоа.

— Не исключено, — кивнул собеседник. — Кстати, как мои ребятки сработали?

Ну, точно. Как я и предполагал. Авария с преследователями оказалась не случайной. Их ждали на неудобном участке дороги, чтобы отсечь от нас.

— Отличная работа, — согласился я. — Может, перейдем к делу, Пианист? Для чего вся эта конспирация, начиная с похорон наставника? Кто за мной следит? Что им от меня надо — я и так знаю, но не могу вычислить главного заказчика.

— Ладно, кадет. Раз пошла такая пьянка, сделаю расклад из фактов, которые мне доступны, — Пианист сделал несколько глотков из кружки с пивом, после чего отодвинул ее в сторону.

— Сначала скажи, жив ли наставник, — потребовал я.

— Настырный ты кадет….

— Я давно не кадет. И не тяни уже…

— Жив старик. Похороны он затеял не просто так и не для того, чтобы на его поминках народ погулял. Следили за ним в последнее время очень плотно.

— Кто? Люди Демидова или Щербатова?

— Не перебивай меня, кадет, — поморщился Пианист. — У Жароха свои причины прятаться. Старые долги тянутся из прошлой жизни. Ты когда-нибудь пытался понять, кто он такой — твой наставник?

— Да всю жизнь голову ломаю! Но ты же все равно не расскажешь!

— Нет. Это не в моей компетенции. Сам когда-нибудь расспросишь.

— Если успею, — пробурчал я.

— Успеешь, не волнуйся. Сейчас у тебя иные заботы. Тебя пасут люди Демидова. Они очень активно искали выходы на всех твоих знакомых, собирали досье, а заодно и компромат. Ты крепко насолил уральскому князю. Не знаю, как именно, но поговаривают, что из-за разрыва вассальной присяги.

— Вранье, — отмахнулся я. — Мы обоюдно расторгли клятву при свидетелях. Дело не в этом…

— Пусть так, — согласился старый Пианист. — Если это правда, то другие претензии не столь опасны для твоего здоровья. Князя сдерживает один фактор: чужая земля. А Щербатов не из тех людей, которые прощают подобные вольности на своей территории даже высокородным. Поэтому гости стали действовать через Невзора, у которого, как я понял, имеется старая обида на тебя. Как удалось им найти общий язык с клановым чародеем, я тебе не скажу. Выкладываю только факты. Сам же Невзор привлек еще одну сильную фигуру в Торгуеве: Мисяя. Знакомое имя? Ага, встрепенулся… Начальнику СБ положено знать, кто расхаживает в доме его хозяина, поэтому и заинтересовался эмиссарами, и очень скоро с ними подружился, когда узнал истинную причину такого кипеша.

— Ничего нового, — я уперся спиной о стену, возле которой стояла лавка. — Почти все сходится с моими размышлениями. Только вот ситуация с наставником не вписалась в этот расклад. Значит, о нем Мисяй и Невзор не знают?

— Нет. Не тот у них уровень, чтобы выйти на старика, — губы Пианиста дрогнули в усмешке. — А вот он о планах Демидова был хорошо извещен.

— Демидов…, - я протарабанил пальцами по столу. — Вырисовывается следующая картина: Мисяй узнал о моем приезде, что было не так сложно. Мирослава сама предупредила отца, от которого «эсбэшник» и получил необходимую информацию. Тут же он связывается с гостями, после чего и появился «хвост». За мной следят, не посвящая в планы князя Щербатова.

— Расскажешь о причинах? — заинтересовался Пианист. — Ну не верю я, что аристо решил тебе отомстить за разрыв вассального долга. Как-то… мелко и недостойно его уровня. Для показательной порки еще сойдет.

— У меня есть артефакты, которые он посчитал своими, — чуточку приоткрыл я завесу. Так было надо. Пианист из тех людей, которые будут копать по своим каналам, и когда узнает правду, может обидеться за недоверие. — Я отказался отдавать их, привязав на кровь.

— Ага, тогда мотивы ясны, — вор, или кто он был на самом деле, удовлетворенно кивнул. — Теперь мы знаем, от какого угла плясать. Будешь еще пива?

— Не откажусь.

Пианист, не вставая из-за стола, просто поднял руку и растопырил два пальца, даже не проверяя, видит ли кто-то его жест. К моему удивлению, почти сразу к столу подошла молодая девица в цветастом переднике. В руках она несла две кружки пенного. Поставила на стол, стрельнула глазами в мою сторону, срисовав, несомненно, камешки в перстнях — и быстро отошла. Пианист с удовольствием отхлебнул из своей кружки.

— Будешь помогать? — напрямую спросил я.

— А ради чего я здесь? Пельменями закидываться? Помогу, чем смогу. Только мне нужно знать, планируешь ты разобраться с давними делами, или сядешь на самолет и умчишься в теплые края.

— От давних проблем никуда не сбежишь. Надо их решить раз и навсегда.

— Уже придумал что-то?

— Есть одна идея…, - я кратко пересказал то, что до этого говорил Федору Громову.

Пианист слушал и маленькими глотками вливал в себя пиво.

— А не боишься испортить отношения со своим тестем? Как Щербатов отреагирует, спрогнозировать можешь?

— Могу. Но даже в случае форс-мажора есть козыри в руках. Вернее — на пальцах.

Я положил правую руку на стол, камни в перстнях зловеще блеснули, хотя на них не падало ни малейшего лучика света. Пианист внимательно изучил артефакты и вытащил из-под свитера амулет в виде сосульки на тонком витом шнуре. Амулет словно изморозью покрылся.

— Страшные у тебя камешки, — пояснил старый знакомый. — Видишь, как реагирует защитное поле? Ого… Теперь я за тебя спокоен. Передам старику, что его подопечный жив-здоров, копытом бьет. Ладно, расслабься, кадет. Нельзя пока вам встречаться. Где Волжский Плес находится мне известно. А вот лесничество…. Честно, не знал, что у Щербатовых в том краю кордон есть.

— От имения на северо-восток, примерно двадцать километров, — напомнил я. — Мне понадобятся два внедорожника и человек пять крепких бойцов. Вроде тех, кто нас из автозака вытаскивал.

Повадки вовсе не уголовные, а больше похожие на театральные мизансцены. Но за его спиной стояли серьезные люди, умеющие обращаться с оружием и проводить силовые акции.

Захар, спасаясь от скуки, гонял шкалу радиоприемника, выискивая что-то интересное для себя. Когда я залез в машину, из колонок лилась томная инструментальная музыка.

— Ты видел мужика, выходившего передо мной из пельменной? — спросил я и выключил радио.

— Видел, — кивнул Захар. — Он зашел за угол дома и больше не появлялся.

— А что там?

— Хозяйственные постройки, — пожал плечами десятник. — Продуктовый склад. Примыкает к лесу. Наверное, там его ждали. На машине, кстати, можно довольно близко подобраться к пельменной с тыла.

— Я так и думал, — откидываюсь на спинку кресла и жестом показываю, что пора ехать.

Обратный путь мы провели в молчании. Когда проезжали участок трассы, где неизвестный грузовик подставился под машину наших преследователей, то заметили только осколки стекла и лежащий на обочине согнутый в бараний рог бампер. Самого «ориона» уже не было. Вероятно, «хвост» счел нужным прекратить свою миссию, и потихоньку уковылял к ближайшей автослесарной мастерской. Довольно странно. Обычно место аварии на междугородних трассах очень оживленно. Здесь и патрули, и следователи, и комиссары по страховым выплатам. Все что-то записывают, ползают с рулетками, измеряя тормозной путь машин, щелкают фотоаппаратами. Встреча с Пианистом длилась не больше получаса — за такое время следствие на месте аварии не могло закончиться. Значит, и в самом деле в «орионе» находились мутные ребята. Им не хотелось встречаться с полицией, поэтому и поспешили исчезнуть. Да и черт с ними. Картина уже ясна: люди Демидова постараются максимально быстро лишить меня не только артефактов, но и жизни. Реакция Щербатова будет предсказуемой. В его доме никому не позволено обижать родственников, даже таких, как я. Он за Мирославу чуть Кострому не стер с лица земли, а если узнает о причастности Демидова к произошедшему со мной — начнет серьезную войну. А князь узнает. Я подстраховался на этот случай.

— Домой? — покосился на меня Захар.

— Поехали в УКБ, — я оживился. — Надо с одним человеком успеть встретиться, пока здесь все не завертелось.

В Управление Княжеской Безопасности города Торгуева я попал, видимо, в обеденный перерыв. Возле самого трехэтажного здания из светло-желтого кирпича и с узкими высокими окнами было немноголюдно: на автомобильной стоянке копошились несколько человек, да возле тяжелых двустворчатых дверей стояли двое охранников в полной боевой сбруе. Они покосились на мое дорогое пальто и на перстни, сверкавшие каменьями на солнце, вежливо поинтересовались, кто я такой и что мне здесь нужно. Услышав мою фамилию, встрепенулись и даже сами распахнули двери, пропуская в здание Управления. Пришлось важно кивнуть и неторопливо проследовать через широкий коридор в вестибюль, снова назваться.

Дежурный офицер с капитанскими нашивками на рукаве темно-зеленой военной куртки тоже захотел узнать причину моего появления здесь. В глазах его притаилась тревога. То, что я зять Щербатова — здесь хорошо знали. Поэтому и заволновался капитан. А вдруг мне даны некие полномочия от князя, вроде внеплановой проверки?

Пришлось успокаивать:

— Мне нужно поговорить со следователем Восьмого делопроизводства господином Кузнецовым.

— Сейчас обеденный перерыв, — неуверенно ответил дежурный, и наткнувшись на мой бесстрастный взгляд, быстро исправился. — Я могу позвонить ему, узнать…

— Сделайте милость, капитан, — благосклонно кивнул я. Если уж играть высокородного барина, то по полной программе.

Ждать долго не пришлось. Офицер быстро позвонил кому-то по внутренней связи и бодро ответил мне:

— Анатолий Петрович вас ждет в седьмом кабинете. Это сразу по коридору направо.

— Благодарю, капитан, — я толкнул разблокированный турникет, и сопровождаемый взглядом снующих по вестибюлю сотрудников Управления, направился по указанному адресу.

Следователь Кузнецов оказался приятным сорокалетним мужчиной с круглым, добродушным лицом. Единственное, что придавало ему слегка комичный и забавный вид, так его оттопыренные уши с толстыми мочками. Длинные волосы могли бы скрыть эту неприглядность, но уставная стрижка портила картину, отчего хозяина кабинета трудно было представить в качестве сурового служителя закона. Да еще в цивильном светло-сером гражданском костюме.

Кузнецов пил чай за рабочим столом. Перед ним на подносе стояла сахарница, на блюдечке лежал нарезанный тонкими ломтиками лимон, в вазочке громоздились миниатюрные сушки.

При моем появлении он неторопливо поднес салфетку к густым черным усам, промокнул ее и только тогда встал, вышел из-за стола, встретил меня на середине кабинета. Я, не чинясь, протянул руку.

— Доброго дня, Анатолий Петрович! Я — Волоцкий…

— Наслышан! — осторожное, но крепкое рукопожатие. — Чем обязан? Как-то неожиданно…

— Я к вам по поводу происшествия в Михайловском. Там в пожаре погиб один человек, хотелось бы прояснить ситуацию.

Кузнецов на мгновение свел к переносице брови, вспоминая подобный эпизод, и тут же качнул головой.

— Да-да! Я вел это дело! Вы говорите о том несчастном старике, сгоревшем в бане?

— Петр Дементьевич был моим наставником в кадетской школе, — я по приглашающему жесту сел за стол напротив следователя. — Когда узнал о произошедшем, сразу бросил все дела в Испании и сюда примчался. Хотелось бы ясности. Я опросил жителей деревни и у меня появились сомнения.

Следователь простучал пальцами по столу нервную дробь.

— Неужели из самой Испании?

— Представьте себе, — сухо произнес я. — Он был очень мне дорог, понимаете?

— Что именно вызвало у вас сомнения, сударь? — последовал тяжелый вздох.

Я не собирался выдвигать свою версию произошедшего, чтобы не натолкнуть Кузнецова на парадоксальные выводы о прошлой жизни дворянина Федора Скарятина.

— Мне удалось выяснить: опознание прошло формально, без должной фиксации оного; вскрытие трупа не проводилось, как и следственные мероприятия магического отдела. Потом, уже позже, я узнал о серьезных проблемах, с которыми столкнулся мой наставник. За его домом кто-то следил, о приезде чужаков говорили местные. Хочу знать, подобный прокол со стороны Восьмого делопроизводства досадное недоразумение или намеренное нежелание затянуть следствие и убрать его в архив?

— Интересные у вас осведомители, — пробормотал Кузнецов, но в его глазах я заметил нешуточную злость. Ну да, где-то в его ведомстве знатно протекало. Мне тоже стало интересно, каким образом Устим получил информацию о следствии. — Не намекнете, кто это мог быть?

— Ни в коем случае. Это совершенно исключено.

— Не всегда магическая экспертиза может установить личность человека, — заиграл желваками Кузнецов. — Скажу откровенно, господин Волоцкий: я требовал от магов провести необходимые мероприятия, но получил отказ. Не знаю, чем это было мотивировано.

— Вы говорили с господином Зотовым?

— Так точно, имел беседу, — на лице следователя промелькнула тень досады. — Господин архимаг, создалось впечатление, не горел желанием копаться в обыденном деле, где пострадал мирянин. «Картина до безобразия понятна», — сказал он и отказал в экспертизе.

У меня в голове зароились мысли, только я не знал, как подступиться с расспросами к Кузнецову.

— То есть Зотов курировал расследование по магической линии?

— Именно, — подтвердил Анатолий Петрович.

— Вы знали, что погибший в прошлом служил в наемных бригадах, был егерем, а потом работал в местной кадетской школе?

— Об этом сказала его жена, и я тотчас же поехал туда для выяснения некоторых обстоятельств…

— И там вы поняли…

— Да, именно после поездки я получил недвусмысленный приказ завершить дело.

Хм, интересно получается. Про мои отношения с Жарохом знали только преподаватели, и кто-то из них связан с князем Щербатовым некими отношениями. Впрочем, черт с этой тайной. Она уже несущественна в свете надвигающейся развязки. Скорее всего, сам Зотов с подачи тестя свернул расследование. А зачем? Только одна версия приходила на ум: за мной подчищали следы, старательно убирая из моего прошлого сам факт знакомства с Жарохом.

Так себе догадка, потому что не вижу логики в действиях князя и Игната Зотова. Может, она и есть, но ломать голову не хочу. Сейчас есть дела поважнее: отбить желание Демидову лезть в мою жизнь.

— А кто эти люди, приезжавшие в Михайловку? — на всякий случай спросил я. — Выяснили?

— К сожалению, никто из местных даже номеров машин, на которых они приезжали, не запомнил.

— Было несколько машин? — удивился я.

— Однажды приехали на черном «орионе», потом был черный же внедорожный «скиф». Цвет автомобилей универсальный, неброский. Таких по губернии сотни.

— «Скиф» не самая распространенная в Торгуеве машина. Серьезный транспорт.

— За это и зацепились, — кивнул Кузнецов. — Прошерстили всех владельцев по губернии, обнаружили всего тридцать штук. Пять из них принадлежат нашему князю Борису. Сами понимаете, к чему привело бы излишнее внимание к подобному факту.

— Н-да, — я встал со стула и размеренно заходил по кабинету, краем глаза наблюдая за успокоившимся следователем. Конечно, он прав. Нужной быть последним тупицей, чтобы вызывать на допрос водителей «скифов». Щербатов не оценит подобной прыти. — А про археологическую экспедицию не забыли?

Кузнецов ответил не сразу. Вероятно, осмысливал вопрос.

— Вы про демидовский археологический лагерь?

— Ну, а про что еще? — напускаю в голос раздражения. — Прошлым летом произошло несколько инцидентов с участием егерей князя Демидова, в кои был вовлечен и я.

— Да, об этом случае мне известно, — осторожно откликнулся следователь. — Вы полагаете…

— Просто проверьте, есть ли в наличии охраны лагеря подобные машины, — остановил я жестом готовые сорваться с его языка слова. — Зафиксируйте номера, маршруты передвижения. У вас же есть профессиональные агенты слежения?

— Нужно разрешение князя. Агентурная деятельность не в моей компетенции.

Я снова промерил шагами расстояние от двери до стола, даже хотел почесать затылок по-простецки, но удержался. Как-никак, высокородный! Плебейские замашки нельзя показывать!

Шутки шутками, а прощупать археологический лагерь нужно. Там сейчас остался взвод егерей, охраняющий технику и собачий питомник. Скоро приедут копатели, начнется очередной сезон. Сколько еще курганов будет вскрыто? Опасений, что в них найдут что-то ценное и стоящее, у меня вообще не возникало. Все богатства, суммарно превышающие стоимость моей доли Курганных Земель, находились в моих руках. Так что пусть роются. Не жалко.

— Что ж, Анатолий Петрович, — я понял, к кому надо обратиться. Следователю сознательно обрезали все возможные пути для выяснения обстоятельств пожара в Михайловском и смерти Жароха. — Вы мне мало помогли, к сожалению, но подкинули несколько ниточек. Вы знаете Ирину Лапочкину?

— Конечно, — оживился Кузнецов. — Великолепный аналитик и сыщик! Кстати, передавайте ей привет от нашего делопроизводства!

— Обязательно передам, — я остановился перед дверью. — Так вот: она смогла по клочку газетного текста выявить опасный заговор. Боюсь, в данный момент таких специалистов в УКБ не осталось. Всего доброго!

Глава 7

— Твои люди совсем разучились работать?

Насыщенный тяжелыми выплесками энергии воздух загудел от возмущения. Сверкнуло алым из-под пальцев князя, и тяжелый известняковый валун, лежащий в двадцати метрах от защитного бруствера, с тягучим треском раскололся пополам. Во все стороны брызнули мелкие осколки от того, что раньше звалось цельным каменным блоком, выломанным из Жигулевских каменоломен. Стоявшие рядом с князем телохранители с трудом сохранили спокойствие, когда по земляной насыпи с визгом ударило меловое крошево. Если сам Хозяин не имел привычки прятаться от вспарывающих пространство осколков (одаренный мог ставить защиту, невидимую для обывательского глаза), то и им не пристало показывать страх перед магическими техниками и их последствиями.

— Прости, княже, я не понял тебя, — Мисяй тоже не дрогнул под ливнем камешков, но глаза прикрыл. По закону подлости ладонь обожгло резкой болью. Неприятный рикошет известковых крошек вызвал злость у начальника СБ.

— Чего ты не понял, старина? — Щербатов снова взмахнул рукой, посылая очередную магему, состоящую из крутящихся как циркулярная пила элементалей Воздуха. Они ударили по одной из половин большой глыбы, пытаясь рассечь ее на мелкие фрагменты. Снова полетело мелкое крошево, и на этот раз нервы охраны не выдержали. Взрослые мужики попрятались за бруствер, пережидая шквал «выстрелов».

Мисяй сжал зубы, но остался стоять рядом с князем, увидев, что тот легким движением левой руки создал защитную завесу, жалея своих подопечных. Впрочем, начальник СБ не был уверен, что телохранители до завтрашнего утра сохранят свое место возле Хозяина.

— У тебя была конкретная задача, — Щербатов повернулся к Мисяю; на его лбу выступили капельки пота от усиленной работы со стихийными элементалями. — В твоем подчинении есть люди, умеющие вести слежку и прикрывать клиентов от неприятностей. Об этом ты сам утверждал, не так ли? Как объяснишь, почему твои обормоты попали под колеса какого-то грузовика?

— Водителя мы не нашли, — мрачно ответил Мисяй. — Машину обнаружили в поселке Соленый в сорока километрах на север, брошенную, без каких-либо следов. Аурный фон подчищен магическими амулетами.

— Получается, не просто авария случилась, да? Готовились к ней тщательно, даже водителя снабдили амулетом, стирающим аурный фон? — вкрадчиво произнес Щербатов, не обращая внимания на охранников, излишне суетливо выпрямившихся из-за насыпи. — Не находишь странным?

Он неожиданно резко обернулся и рыкнул:

— Возвращайтесь к машинам! Нечего тут уши греть!

Охрана дождалась кивка Мисяя и отошла на то расстояние, которое позволяло держать Хозяина в поле зрения и не слышать того, что он выговаривает их начальству.

— У Волоцкого есть покровители, — Мисяй замялся, понимая, насколько подставляет себя под гнев князя. — Я думаю, что твой зять, княже, встречался с ними в день приезда.

— Ты уверен в этом или только предполагаешь? — Щербатов с хрустом сжал пальцы правой руки в кулак и поднял его перед собой, наблюдая за искорками, вылетающими из сапфира, украшавшего родовой перстень.

На мгновение Мисяю показалось, что кулак обрушится на него, и Щербатов не остановится, пока не измочалит все лицо своего вассала. Поежился от мелькнувшей в голове картины.

— Я предполагаю, — не стал юлить он. — У Колояра есть много знакомых в Торгуеве. Почему он не сразу поехал к вам? Как-никак, родственники. Значит, были основания для скрытной встречи.

— Какие основания? — сильные пальцы Щербатова вцепились в воротник камуфляжной куртки Мисяя. — Ты можешь мне внятно сказать, что замышляет зять? Может, у него любовница осталась здесь?

— Для любовницы слишком высокий уровень прикрытия, — нырнул в образовавшуюся лазейку Мисяй и перевел дух. — Для подобных встреч достаточно обычной осторожности. Нет у него бабы. Да и зачем? Мирослава Борисовна одна может дать сто очков вперед любой из… Прошу прощения, княже, но это факт.

— Плюс Окунева, плюс Александра, — кивнул Щербатов. — Я сам не верю в подобную глупость. Колояр занимается какими-то делами, идущими мимо моего клана. Ты должен выяснить. И попутно защищать его от людей Демидова. Как бы Юрий Степанович на договор плевать не стал. Ты меня хорошо понял, Мисяй? С Волоцким ничего не должно случиться, ни сегодня, ни завтра, ни потом… Иначе башку всей твоей СБ снесу и новых людей наберу. Пеструшин, вон, копытом бьет, хочет себя проявить. А у тебя второй прокол за два дня. Я становлюсь недовольным.

— Княже, ты хотя бы приоткрыл передо мной, неразумным, свои планы, — с огорчением проговорил Мисяй, сдерживая в душе ярость от странной позиции Щербатова. Неужели Хозяин перестал ему доверять? Ему, давшему клятву верности Семье еще восемнадцатилетним мальчишкой; а ведь с тех пор минуло почти сорок лет, как он в строю. И что же на выходе? Недоверие, уже неприкрытая злость и недовольство.

— Не все положено знать даже верным псам, — холодно ответил Борис Данилович. — Любое мое слово рассматривают под микроскопом в столице.

— Я никогда не предавал тебя, княже! — побледнел Мисяй от злости. — Видят боги, никогда!

— А чего ты так возбудился? — Щербатов сощурился, и вдруг развернувшись, снова метнул в сторону разбитого камня очередную энергетическую магему. Треск многострадального булыжника разнесся над полигоном, распугав любопытных ворон с деревьев. Они с возмущенными криками закружили над леском и рванули куда подальше от странного места, ощутив взбаламученный магией эфир. — Я тебя знаю, Мисяй, как никто другой. Ты не побежишь за сладкой косточкой, которую тебе предложат с чужого стола. Но я хочу быть уверенным, что ты правильно понял задачу по Волоцкому. Уясни, что от его безопасности зависит жизнь Мирославы.

Мисяй не стал ничего спрашивать или говорить, сдерживая удивление и раздражение. Неужели князь не видит, что мальчишка не способен защитить кого-либо без своего Дара? Кандидатов в зятья у Щербатова было хоть отбавляй, а он предпочел Волоцкого. Ну да, у него сейчас какие-то артефакты, на которые пускает слюни Невзор и даже князь Демидов — но факт их обладания не говорит о способностях и силе Колояра.

Или он, Мисяй, упустил что-то важное? Вдруг Хозяин намерен через своего зятя наладить связи с Первородными? Вот это неплохая версия, обрадовался начальник клановой СБ. Сама по себе малочисленная аристократическая прослойка уже не играет никакой роли в русских реалиях, но кто знает, что произойдет через год или десять лет? Не Первородные ли взяли под негласную защиту Волоцкого?

— Все, устал я, — встряхивая руки, заявил Щербатов. — Потом не забудь с карьеров пару валунов привезти на полигон. Этот уже в песок превратился.

— Сделаю, княже, — склонил голову Мисяй и сделал знак телохранителям, чтобы не зевали и сопроводили Хозяина до машины.

Нервно залаяла Ласка. Ощенившаяся сука вела себя, как и подобает заботливой мамаше: предупреждала любого, кто подходил слишком близко к ее лежке, что последствия неосторожного для человека шага будут предсказуемыми. Может и в глотку вцепиться. Беда в том, что для своего гнездовища она выбрала местечко под крыльцом, ведущим в дом Мисяя. Вот и приходится охране и гостям ходить с осторожностью.

Начальник клановой СБ яростно поскреб щетину и громко рявкнул глубину комнат не хуже своей четырехлапой любимицы.

— Антоха! Поди сюда!

В парадную столовую тут же заглянул мужчина в черной униформе, которую носили все сотрудники Службы Безопасности дома Щербатовых, на что показывал шеврон на левом рукаве куртки. Подтягивая плечевую кобуру, он вопросительно поглядел на Мисяя.

— Чего там Ласка разоряется? Опять к щенкам твои дурни полезли?

— Никак нет, командир, — отмер Антоха, старательно подтягивая кепи с затылка на макушку. — Невзор приехал с тем мордоворотом, что пару дней назад здесь появлялся. Хотят поговорить.

Мисяй с сожалением поглядел на стол, заставленный незамысловатой закуской в виде соленых рыжиков, квашеной капусты, толсто нарезанных ломтей сала, домашней буженины, холодца и прочих деликатесов, включая ополовиненную в одиночестве бутылку водки. Н-да, непорядок. Увидит чародей квасящего в одиночестве напарника, мало того, что Щербатову доложит, так еще в мозг залезет, внушит о вреде алкоголя…

— Так зови, — недовольно рыкнул мужчина и снова поцарапал подбородок. Надо бы сбрить это непотребство, да вот какое-то детское упрямство и обида на князя взыграли. А, может, бороду отрастить? Возраст позволяет, хе-хе!

Что-то громыхнуло в прихожей, раздались невнятные голоса, а потом в столовую, тяжело ступая по паркетному полу, вошел Невзор в сером невзрачном пальто с меховым воротником. Чародей никогда не отличался вкусом, хотя вещи всегда выбирал дорогие.

Глянув на заставленный снедью стол, Невзор скривился и недовольно спросил:

— В одиночку бухать стал?

— Обиделся, что тебя не пригласил? — хохотнул Мисяй и внезапно нахмурился. — Зачем ты снова его привел сюда? Договорились же поменьше светиться на людях!

Он кивнул на стоявшего за спиной архата крупного мужчину с невзрачным темным лицом, выдубленным суровыми ветрами. Крупный нос и выделяющиеся скулы придавали еще большую тяжесть его внешности.

Человека этого звали Пахомом, и был он человеком князя Демидова. Приближенный по особым поручениям, если пользоваться служебной терминологией, от которой сводило скулы.

Между тем архат, не дожидаясь приглашения, прошел к столу и сел на другом конце, лицом к лицу с начальником СБ. Мисяй лениво махнул рукой в сторону Пахома, вышедшего из тени на залитую светом люстры середину кухни.

— Садись уже, — сказал он. — Пить будешь?

— Недосуг нам, — резко оборвал его шалый вопрос Невзор. — Лучше прикажи чаю подать.

— Чаю? — скривился Мисяй. — Когда я пью водку, других напитков не употребляю.

Пахом закрыл створки дверей, с бесстрастным лицом присел за стол и зацепил пальцами кусок дрожащего студня, и ловко отправил его в рот, заслужив одобрительный взгляд хозяина дома.

— Хорош, — вынес свой вердикт Пахом. — Чесночку в меру, как люблю…

— Видишь? — засмеялся Мисяй. — Разбирается человек в радостях земных. Ну, давай по одной! Не пропадать же закуске! Ее здесь вона сколько.

— Остановись уже, — запыхтел Невзор. — Мы к тебе поговорить зашли.

— Князь знает? — насторожился начальник СБ.

— Нет. Мы сюда под «пологом» пришли, успокойся, — Невзор раздраженно махнул рукой, и находящиеся в столовой люди ощутили на плечах тяжесть магического воздействия. Пахом затолкал мизинец в ухо и потряс им, как будто хотел прочистить слуховой проход.

— «Сфера»? — с видом знатока спросил он.

— Неважно, — чародей отодвинул тарелку с крупно нарезанным салом в сторону и облокотился левой рукой на стол. — Время идет, а мы все на месте топчемся. Я про Волоцкого толкую. Он уже второй день по Торгуеву разъезжает, что-то вынюхивает. А у нас есть договоренность с князем Демидовым. Надо решать с мальчишкой, пока не спрятался в Мадриде. Потом оттуда его не выковыряешь.

— А ты не догадываешься, что князь Волоцкого под крылышко взял? — с нескрываемой злостью посмотрел на него Мисяй. — Он меня как щенка выволок из-за прокола с зятем, когда я его в аэропорту упустил, а потом из-за аварии моих парней еще раз ткнул носом. Я пробовал ему доказать, что чертов Волоцкий куда-то испарился из здания аэропорта, даже записи с видеокамер показал! Орал так, словно колики печеночные испытывал.

— Сам виноват, — Невзор провел подушечками пальцев по краю стола, смахивая попавшие под них хлебные крошки на пол. — Опоздал к рейсу, проморгал мальчишку — заслуженно получил.

— Да не выходил он наружу! — зарычал со злостью Мисяй, не зная, как еще оправдать свой провал. — Через таможню прошел, а потом как сквозь землю провалился!

Чародей улыбнулся, довольный каким-то своим мыслям, и тут же озвучил их:

— Моя версия получает подтверждение. Мальчишка использовал технику скрыта или накинул на себя личину другого человека. Спрятался от камер, провел изменение — и оставил вас всех в дураках.

— Как? У него нет Дара скрыта!

— Ты стал плохо слушать меня, дружище, — Невзор укоризненно покачал головой. — Когда мы вернулись из Костромы, помнишь доклад по разгромленным лабораториями? Что сказал Водяной? Большую часть работы выполнил Волоцкий с помощью какой-то боевой магии. Ты хотя бы поинтересовался у меня, каким образом у парня появилась возможность использовать Дар? Я ведь был свидетелем трансформации его в какого-то невероятно сильного мага.

— Про родовые перстни уже все знают, — буркнул начальник СБ. — Но проблема блокирования Волоцкого не моя, а твоих помощников. Расплодилось их как тараканов. В Управлении около десятка магов, из которых только Зотов толковый мужик. В клане еще столько же. И где результат?

— Мы не можем ослушаться Хозяина, — предупредил Невзор. — Поэтому действовать надо аккуратно, чтобы никаких подозрений на нас не упало. Времени мало. Ты обещал придумать, как достать Волоцкого.

Мисяй ухмыльнулся, твердой рукой цапнул бутылку, и не обращая внимания на перекосившуюся физиономию архата, налил в рюмку водки, опрокинул в себя. Вилкой намотал лохмотья квашеной капусты и захрустел аппетитно.

— Завтра мальчишка едет на кордон «Волжского Плеса». Не знаю, какая блажь ему в башку стукнула, но его управляющий Федька Громов уже крутится там. Момента лучше не придумать.

— Что делать Волоцкому на кордоне? — изумился архат. — Он же не любитель охоты. Да и заброшено лесничество. Князь Борис всех людей оттуда вывел.

Пахом с интересом слушал, переводя взгляд с Невзора на раскрасневшегося от выпитой водки Мисяя, но не вмешивался в разговор. Чего-то ждал.

— Не знаю, — пожал плечами клановый «эсбэшник». — Может, с девками гулящими решил покувыркаться вдали от женушки. Тебе это важно? Мой человек в имении предупредил о приезде Волоцкого в «Волжский Плес», откуда он поедет на кордон.

— Один? — оживился Пахом.

— А вот этого не знаю, — покосился на него Мисяй. — Федька оговорился, что один, но это не факт.

— Точно, с девками, — хмыкнул Пахом. — Только на Колояра это не похоже. Там что-то другое. Я-то знаю, что этот паренек весьма хитер. За его спиной служба в горячем Семиречье, потом — егерем у Демидова. Охотился на волколаков. На личном счету парочка тварей. Не побоялся вступить в конфликт с князем.

— А с девками как у него было? В Семиречье этом…

— Откуда же я знаю? — рассмеялся демидовский эмиссар. — Но по рассказам одного человечка, который служил с ним, никаких проблем со слабым полом не испытывал.

— И что ты нам сейчас говоришь о его хитрости? — скривился Мисяй. — Сами знаем, насколько он верткий тип. Я вот предлагаю накрыть Волоцкого на кордоне, обставить дело как нападение браконьеров. Чем нелепее происшествие — тем больше шансов скрыть истину. Только своих людей я не дам. Князь заподозрит неладное, если большая группа бойцов вдруг куда-то сорвется. Как я буду объяснять?

— Не переживайте, — Пахом повел мощными плечами, кожаная куртка жалобно заскрипела. — У меня на археологической базе достаточно людей, умеющих держать язык за зубами. Часть из них возьму с собой. Сделаем все чисто — даже ваш Щербатов не заподозрит. Но вы оба… — его палец бесцеремонно ткнул сначала в Мисяя, а потом — в Невзора, — поедете со мной. Без магического прикрытия я с места не сдвинусь.

— Не вижу проблем, — архату не понравилась дерзость пришлого, но он решил пока сдержать свой гнев. Невзор уже трепетал от мысли, что скоро станет обладателем древних артефактов, дающих человеку невероятную боевую броню. Демидов получит свой кинжал, а он заберет перстни, которые маг считал наиболее важным компонентом возросшей силы у Волоцкого. Правда, уральский князь хотел забрать все, но архат проявил жесткость в переговорах с его эмиссаром. Мало того, что получил доступ к Курганным Землям, создавая нешуточную проблему для Хозяина, так еще большего захотел. Нет, здесь не вотчина Демидова, и распоясаться ему никто не даст.

Невзор до сих пор не мог простить князя Бориса за его слюнтяйство в отношении сына Ставера. Сам архат не вникал в родовые склоки между Щербатовыми и Волоцкими — он просто служил своего сюзерену и ни на минуту не сомневался в правильности тех или иных решений молодого тогда еще князя Бориса. Но однажды мир Невзора перевернулся и стал другим.

Тихо лежащий в переносной колыбельке младенец смотрел на него взглядом человека, прожившего суровую, полную опасностей жизнь. Архата пробрало до печенок ощущение грядущей опасности. Не распусти слюни Мисяй, он лично бы уничтожил семя Ставера там, возле гибнущего в огне имения.

Позже, когда схлынуло потрясение от произошедшего, Невзор стал анализировать, что же его испугало в Колояре. Ну не мог так смотреть годовалый ребенок, как будто осознавший крутые перемены в своей жизни! Казалось, его беззвучно шевелящиеся губы готовятся исторгнуть вразумительную человеческую речь и проклясть убийц! Архат очень хотел ошибиться в своих предположениях, но чувство опасности вопило о смертельной ошибке. Щенок вырастет в злобного пса и однажды придет за жизнью обидчиков!

И чем дальше уходили в прошлое события той ночи, тем больше Невзор убеждался в своей правоте: в мальчишку вселилась душа воина. Пусть и по воле воспитателя — князя Морозова — он пошел в кадетскую школу и выбрал тернистый, тяжелый путь, на котором мог погибнуть. Вместо этого выжил, вернулся на родное пепелище уверенным в своих силах молодым человеком. А что он прятал в своем сердце — не мог знать никто.

Старинные магические трактаты, до которых архат смог добраться и прочитать, говорили о феномене переноса душ с большой долей скептицизма, но и не отвергали возможность оного. Приводились примеры, которые, впрочем, не подтверждались документально. Ссылки на подобные документы уводили в глубокие подвалы Ватикана, где они тщательно охранялись папской магической инквизицией. Однако же одну закономерность Невзор выяснил. «Подменыши», как их обозвал архат, попадали в этот мир с периодичностью раз в триста-четыреста лет, и тогда случались всевозможные потрясения, главными участниками которых становились именно они.

Невзор долго ломал голову над интересными совпадениями, пока не сообразил, что «подменыши» были частью иных миров. Овладевая чужим телом, пришелец пытался изменить суровую действительность под свои желания и возможности, чтобы привнести сюда привычные для него вещи. На чем и попадался.

Душа младенца Колояра была вытеснена чужаком из другого мира, отнюдь не ласкового и беззубого, однажды понял Невзор, и его сердце наполнилось тоскливым ужасом. Он пытался поговорить с князем Борисом, и натыкался на непонимание, а иногда Хозяин просто хохотал, обзывая его параноиком, и советовал писать развлекательные книги для мещан и простолюдинов. Они любят подобное чтиво.

Возвращение Волоцкого в родные пенаты еще больше укрепило подозрения архата в желании молодого парня мстить своим кровникам. И Невзор стал пристально смотреть за Колояром, за каждым его шагом. Решение князя Щербатова выдать замуж младшую дочь привело чародея в еще больший ужас, и, наверное, с того момента в душе архата что-то лопнуло, пошло трещинами по фундаменту его тщательно выстроенного мира. Он стал задумываться о своем долге перед Хозяином, который требовал защищать его от всевозможных потрясений.

И снова князь Борис отверг предупреждения Невзора о возможной кровной мести, справедливо, в общем-то, утверждая, что вхождение Колояра в семью Щербатовых автоматически снимает долг крови. Наивностью Борис Данилович не страдал, и своим благодушием к парню еще больше озадачивал кланового чародея.

Невзор сделал выводы из этого разговора и запаниковал. Участь Мисяя и его была решена. Князь Щербатов решил их просто отдать кровнику, заплатив тому весомую виру: дочь и архата с начальником СБ. Да, это была хорошая оплата за жизнь родителей, однако чародей категорически отказывался стать разменной монетой в странных играх.

Появление эмиссара от князя Демидова Невзор посчитал знаком, и с той минуты его жизнь встала на тонкую грань, когда любое неточное движение грозило смертью. Уничтожение Волоцкого стало высшим приоритетом для архата, а награда в виде древних артефактов и вовсе усилило желание поскорее расправиться с кровником. Дальше уже ждать, когда Колояр лично исполнить свою месть (не просто же так он вернулся в Торгуев! По финансовым делам? Ха-ха! Есть еще наивные люди на свете, а?), было невозможно.

Приезд Волоцкого из Испании стал катализатором плана, который столь тщательно вынашивал Невзор вместе с примкнувшим к нему Мисяем. Верный охранный пес Щербатовых не сразу, но поверил доводам архата. Он и сам столько лет корил себя за малодушие. Проще простого было положить подушку на лицо младенца, и через несколько минут все окончилось бы. Ну, поругал бы Хозяин, сослал бы в опалу на годик-другой, зато не мучились бы участники расправы над семьей Волоцких и их союзников все эти годы, что кара настигнет их в виде выжившего, потерявшего Дар мальчишки.

Жить хочется долго, даже если старость неумолимо скребется в дверь.

Архат решительно убрал со стола бутылку, не поленился встать и вылить оставшуюся водку в раковину.

— Хватит пить! — твердо произнес Невзор, возвращаясь обратно. — Завтра с утра пойдешь к князю и придумаешь повод, чтобы отлучиться на несколько часов. Не знаю, что ему напоешь — про рыбалку, например — но к закату солнца мы должны быть в «Волжском Плесе». Поэтому ложись спать, а завтра утром приведи себя в порядок! Ты все понял, Мисяй?

— Понял, — отмахнулся «эсбэшник» и повернулся к Пахому. — Чародей умен и хитер. Он давно себе местечко у Демидова выторговал. А мои гарантии?

— Мы же договорились, — спокойно ответил эмиссар. — Сразу после акции мои люди вывезут тебя за Волгу, а оттуда мы вместе уедем в Демидово. Князь Юрий Степанович согласился принять беженцев…

Произнес он это ровным голосом, но Мисяй не поверил его ангельским словам. Как только гости покинули его скромное жилище, он приказал личной охране никого больше не пускать на порог, а сам вернулся в столовую. Достал из буфета початую бутылку коньяка, налил половину стакана и жахнул без задержки. Выдохнул и по-варварски закусил салом.

— Невзор, может, вам и пригодится, а вот я — вряд ли, — пробормотал мужчина. — Грохнете где-нибудь за Волгой, прикопаете в леске, и кончился Мисяй. Надеюсь, Волоцкий вас сам хлопнет, а уж я не оплошаю. Разом две проблемы решу.

Глава 8

«Орион-Гранд» неторопливо катился по лесной дороге, заросшей прошлогодней травой и усыпанной пожелтевшей хвоей. Снег еще мелькал серо-бурыми пятнами под деревьями, но природа уже буйно отмечала приход весны. Теплое солнышко высушило грязь на петляющей как испуганный заяц дороге, и теперь весело мелькало сквозь густые кроны сосен, продираясь сквозь них тонкими лучами.

— Сторожей я отправил в поместье, — Федор уверенно вел машину, уже зная, где находится опасная колдобина или глубокая грязная лужа. — Как только получили на руки жалование, так сразу собрались и умотали. Думаю, неделю просыхать не будут. Ты даже не представляешь, как они обрадовались, увидев меня. Говорили, что совсем одичали на кордоне. Никто к ним из посторонних не заглядывал, но браконьеры пошаливали. Слышали выстрелы, особенно зимой. Слушай, Колояр, давай я с тобой останусь.

Перед отъездом он захватил карабин, который сейчас лежал на заднем сиденье. Федор сразу предупредил, что без оружия не сдвинется с места, и меня не отпустит. Пришлось для видимости взять «чекан», чтобы успокоить будущего тестя. Владея «солнечным доспехом», огнестрел как-то перестает быть решающим аргументом в разговоре с врагом.

Мы проехали еще несколько километров, углубляясь все дальше и дальше в лес, пока густые заросли вплотную не подобрались к дороге. Обогнули небольшой взгорок, весь утыканный вросшими в землю валунами, и перед нами показался низенький мостик из мощных плах, перекинутых через речушку шириной в четыре шага. Колеса «Гранда» прошуршали по доскам, и мы оказались на большой поляне с редкими проплешинами сырой земли.

Я предупредил Федора:

— Сиди в машине. Если что-то пойдет не так — тикай отсюда.

— Еще чего, — проворчал в бороду Громов и сразу же цапнул карабин, поставил его между колен. — Прикрою, ежели надобность появится. Ты за кого меня принимаешь, за сопляка боязливого?

— За нормального и рассудительно мужика, — в этой ситуации можно было улыбнуться, но как-то не до смеха. Пианист прислал сообщение, что здесь меня будут ждать его люди. Доверие доверием, но надо быть настороже.

Пока все тихо. Лесная полянка освещена солнцем, заливисто поют птахи в кустах, черная лента дороги уходит в густой сосняк. И никого не вижу. Чтобы не скучать, развлекаю себя построением защитных полей разнообразной формы.

«У нас гости, — прошелестел голос Ясни. — Четверо вооруженных людей».

На краю поляны неожиданно выросла фигура человека в камуфляжном костюме, удачно сливающимся с весенним ландшафтом леса. Видимо, он прятался в кустах или вовсе лежал на земле, закопавшись в прошлогоднюю хвою и лесной мусор.

Неизвестный поднял обе руки вверх с поднятыми ладонями, демонстрируя благожелательность и желание пообщаться. Он пересек дорогу и остановился, ожидая, когда к нему подойду я.

— Вам привет от Пианиста, — произнес мужчина, которому на вид было лет тридцать. Крепкий, поджарый, среднего роста, с расплывающимися чертами лица. Я сразу заподозрил работу скрытых амулетов.

— И ему не хворать, — ответил я. — Давно ждете?

— С полчаса, — собеседник протянул руку. — Карданом зовут.

— Приятно. Колояр.

Кардан, ощутив силу моего пожатия, весело подмигнул, и вздернул левую руку вверх, покачав ладонью. Явно кому-то знак подавал. Оказывается, оставшимся в леске товарищам. Они как призраки показались из тени деревьев и вскоре подошли к нам. Познакомились. Лось, Вальтер и Паут, как и старший группы, тоже отличались некой безликостью, не позволявшей точно описать их внешность. Все коренастые, невысокие, с цепкими взглядами охотников — они явно не были егерями. Вместе с Карданом, как выяснилось, постоянно работали четверкой по деликатным просьбам Жароха. Самого старика парни знали как серьезного заказчика, но в лицо никогда не видели. Посредником выступал Ульян или Пианист, что в очередной раз наталкивало меня на мысль о какой-то конспиративной группе, работающей под управлением боярина Скарятина, то бишь Жароха.

Но с кем дружил сам наставник? На какую недосягаемую для меня вершину уходили его связи?

— Какие планы? — деловито спросил Кардан.

— Со мной верный человек, — я едва заметно качнул головой в сторону «Гранда», где в напряжении сидел Федор. — Присмотрите за ним, пока я буду гостить на кордоне. А то в самый ответственный момент бросится на помощь, рискуя своей жизнью.

Кардан усмехнулся и понятливо кивнул.

— Вы тоже не должны вмешиваться в происходящее, — напомнил я. — Что бы там не случилось, оставайтесь на месте. От вас потребуется перекрыть все подступы к лесничеству, никого не выпускать оттуда и не впускать кого-то еще. В нужный момент уехать с грузом. Ну и меня увезти.

— Что за груз?

— Очень ценный для меня, — я очень внимательно посмотрел на Кардана, ощутив дискомфорт в глазах. Все-таки сильная магия ощущается, и если бы не противодействие Ясни, то головная боль обеспечена. — Важно все сделать быстро.

— Принято, — снова кивает Кардан. — Как будем держать связь?

— Я дам световой сигнал в небо. Увидите его — сразу подгоняйте машину.

— К лесничеству еще есть какие-нибудь дороги кроме этой? — старший группы махнул в сторону мостка.

— Нет. Эта дорога единственная, и поэтому по ней поедут те, кого я жду ночью. Не мешайте, пусть думают, что все идет по их плану. И еще… Тщательно подотрите все аурные следы на поляне. Среди гостей будет архат…

Кардан присвистнул и почесал затылок. Потом взглянул на меня с немым вопросом. Я его хорошо понял:

— Не беспокойтесь. Справлюсь.

Наемник что-то невнятно пробурчал, наверное, считая меня сумасшедшим или невероятно самоуверенным типом. Я ничего не стал ему объяснять. И так сказано достаточно. Вернувшись к своей машине, приказал Федору, чтобы тот оставался с людьми Пианиста, и не слушая возмущенных возражений, сел за руль и погнал «Гранд» до самого кордона.

Лесничество выглядело неуютным и заброшенным. Когда-то добротно возведенный забор из хорошего пиломатериала, специально завезенного сюда людьми Щербатова, теперь потемнел от дождей, а где-то местами просел. Несколько досок было выбито какими-то уродами. Видимо, пытались проникнуть на территорию кордона со стороны глухого леса ради поживы. Я не стал загонять машину во двор, и оставил ее на небольшом вытоптанном пятачке возле забора.

Жилая изба из кругляка органично вписалась между высоких сосен, и за долгий срок своего существования вросла в землю. Нижние венцы утопали в старой хвое, а низенькое крыльцо зияло парой прорех в ступеньках. На меня подслеповато смотрели два окна с грязными потеками на стеклах. На крышу, заваленную сломанными ветками и различным лесным мусором, вела грубо сколоченная лестница.

Я порадовался кирпичной трубе, торчащей над кровлей. Значит, внутри есть приличная печь, и ее можно протопить на ночь. Мерзнуть в ожидании гостей не было никакого желания.

В нескольких шагах от «жилухи» стоял дровяной сарай, куда я в первую очередь и заглянул, чтобы забрать ключ, лежащий на притолочной полочке. Открыл дверь избы и вошел внутрь, вдыхая запах застарелого мышиного помета и постепенно вымывающегося присутствия человека. Хорошо, в доме было чисто. Полы подметены, вся посуда аккуратно расставлена по полочкам; деревянная кровать, сколоченная из мощных плах, застелена грубым казенным одеялом из серой шерсти. Наверное, Федор заставил сторожей прибраться, пригрозив не выплатить жалование.

Окна пропускали мало света из-за грязи, но я особо не переживал из-за подобных мелочей. Все равно недолго пробуду здесь. Если не сегодня ночью, так завтра гости обязательно заявятся.

Чтобы занять себя на какое-то время, натаскал из сарая дров и затопил печь. Дождался, пока изба протопится, завалился на кровать, не раздеваясь. Постепенно сон и умиротворяющее тепло сморили меня, и я заснул.

Присутствие чужаков я ощутил сквозь ускользающий сон. В эфирном пространстве переплелись ауры десятка человек, находящихся в небольшой избушке лесника. Я слышал тихие шаги, приближающиеся ко мне, затаенное дыхание человека, его волнение и тщательно скрываемый страх.

Через неплотно сжатые веки ударила вспышка, как будто включили лампочку над потолком. Но я точно знаю, что лесничество не электрифицировано, генератор автономного питания егеря давно увезли в «Волжский Плес». Значит, это магическое освещение. Какого-нибудь «светлячка» подвесили к потолку.

Резко открываю глаза и натыкаюсь взглядом на вороненый ствол пистолета.

— Тихо! — незнакомый мне человек в неброском камуфляже, как, впрочем, и все, кто находился у меня в гостях, качнул оружием, призывая задрать мне руки вверх. А потом шустро охлопал меня.

— Больше ничего нет, — обратился он к Мисяю, стоявшему возле двери в кругу нескольких вооруженных людей, и показал реквизированный «чекан».

Начальник СБ кивнул и жестом приказал мужику отойти в сторону.

— Положи руки на колени и держи их так, чтобы я видел, — последовал приказ наемника, после чего тот сделал три шага назад, но пистолет не опустил.

— Наконец-то мы встретились, сынок, с глазу на глаз, — Мисяй был похож на матерого медведя, вышедшего на обход своей территории. Он тяжело прошел на середину помещения, не отвлекаясь на интерьер помещения. На ходу зацепил добротно сколоченный табурет, поставил его на середину комнаты.

— Что-то не похоже на свидание, — усмехнулся я, подавляя зевок. — Кучу народа привел с собой, вломился на чужую территорию и еще оружием угрожаешь. Дешевый спектакль, Мисяй. Надеюсь, зверушки не пострадали? Или всех пострелял?

— Не ерничай, Волоцкий, — буравя меня ненавидящим взглядом, ответил кровник и присел, отчего стул предупреждающе скрипнул, но вес человека выдержал. — Мне чужие смерти не нужны, даже звериные. Ну, разве что кроме твоей. Ты и так достаточно задолжал жизни.

— С того самого дня, когда убил моих родителей и сжег дом вместе с союзниками Волоцких? — я внимательно посмотрел на Мисяя, пытаясь увидеть в его глазах хоть чуточку эмоций. Нет, напрасно. Черная пелена, застилавшая зрачки, сгустилась до опасной концентрации. Настоящее зло, даже жутковато стало. Может, личник князя под наркотиками?

В душе у меня ликование. Все-таки клюнул Мисяй на мою задумку. Значит, в «Волжском Плесе» действительно его агентура прописалась. Федор Громов со всеми подробностями рассказал обитателям имения о моем плане проверить лесничество. Дескать, появилось желание у молодого хозяина обустроить кордон и взять под охрану огромный массив леса, который принадлежал теперь мне и Мирославе. Трюк простенький, но сработал. Кто-то живо стуканул про мои планы Мисяю.

Мысленно прикидываю, что делать дальше. Магию «солнечного доспеха» нельзя использовать в помещении, иначе разрушу весь кордон, который потом восстанавливать придется. В комнате десять вооруженных человек, часть из них — демидовские волкодавы. Двоих я узнал, видел их еще в усадьбе уральского князя, но не пересекался по службе. Их задачей была охрана княжеских жен и детей, а моя егерская служба вообще не предполагала нахождение рядом с семьей Демидова. Единственная поездка в Югорск с княгиней Ольгой Федоровной и ее дочерью Евгенией закончилось провалом силовой акции, в которой меня должны были убить и забрать Ясни.

Демидов крупно ошибся, чем не грех воспользоваться. Только не перестараться и оставить в живых одного из них, а желательно — двоих, чтобы посговорчивее были. Интересно, а кто координирует действие уральской команды? Князь Юрий немногим доверяет, и Пахом — один из них. Но его не видно.

Большая часть людей явно из команды Мисяя. Вот только одна закавыка. Эти ребята не служат у князя. Выходит, личник Щербатова давненько крутит делишки за спиной своего господина. Тогда получает логическое объяснение обстрел моего «хорьха» на мосту. Мы же голову сломали, откуда у неизвестных наемников хорошее противомагическое оснащение в виде гранатометов, прошибающих выставленную защиту «стена», «купол», «сфера» — довольно сильных магем. И ведь я был твердо уверен в причастности Мисяя к этой акции, но доказательств, увы, не смог предоставить князю Борису.

Банда приехала на нескольких внедорожниках. Значит, на улице есть еще люди. Но где же Невзор? Неужели почувствовал ловушку? Не мог старый хрыч не появиться, отдав на откуп Мисяю мою жизнь и упустить артефакты.

Я пошевелился и внезапно ощутил тяжесть, упавшую на плечи. Мисяй с непонятным ожиданием посмотрел на мои попытки встать и зло усмехнулся. Убедился, что у меня не получается сделать хоть какое-то движение.

Мой симулякр благоразумно не вмешивается в происходящее, затаившись как коварная змеюка перед броском. Мне остается играть роль кролика, схваченного за уши и ждущего своей участи.

— Совсем хреново, парень? — участливо спрашивает кровник. — Ага, это я «саркофаг» на тебя накинул. Старый друг Невзор вот такую штучку дал, сказал, что поможет справиться с тобой.

Он подкинул на ладони небольшой по размерам грубо обработанный каменный брусок, изливающий из своих глубин изумрудное свечение. Судя по расслабленным лицам наемников, радиус действия небольшой, и я как раз нахожусь в его эпицентре.

— А сам-то он где? — усмехаюсь в ответ и продолжаю просчитывать ситуацию. Напрягает отсутствие Невзора. Хотелось бы рассчитаться с убийцами своих родителей одним ударом, а не бегать потом за каждым.

— Скоро увидишь, — оскалился «эсбэшник». — Он тоже хотел с тобой попрощаться.

Загрохотали шаги на крыльце — в избу ввалился еще один наемник.

— Все проверили, — обратился он к Мисяю. — Чисто. Никаких следов засады. Один он здесь.

— Хорошо, — расслабился Мисяй. — А то ведь подозревал, пакость какую готовишь. Покажи-ка свои ручки, сынок. Вверх их задери! Ага, перстеньки-то светятся. Снимай их, снимай, не смотри зверем!

Интересно, какой блокиратор на этот раз использует личник князя. Я ощущаю его действие, и довольно серьезное. На меня как будто кисель вылили, и его густая пленка обволокла меня, не давая резко дернуться в сторону.

Наемники настороженно держат меня на прицеле автоматических карабинов, готовые изрешетить за каждое лишнее движение. Я показываю жестом, что понял приказ. Перстни, к сожалению, без поддержки Ясни потеряли свой потенциал, и способны лишь на мелкие магические техники под блокирующими волнами странного камня. Главное, провести быструю трансформу симулякра. Активировать его и создать защиту, а уже потом обрушить Скипетр войны на ворвавшихся в избу лесника бандитов. Иначе я их не воспринимал. Они подняли руку на родственника князя Щербатова, а значит, будут наказаны.

— Кашалот, возьми перстни, — приказал Мисяй, не оборачиваясь.

Ко мне осторожно подошел неказистый, с массивной квадратной челюстью наемник в лесном камуфляже, держа в руке «чекан». Ствол пистолета был направлен на меня и не дрожал, как хвост трясогузки. По лицу парня вижу, что он готов в любой момент применить его.

— Сюда давай, — Кашалот протянул похожую на лопату ладонь, и дождавшись, когда туда лягут четыре основных перстня (остальные я благоразумно оставил в родовом поместье), осторожно попятился назад, встал за спиной Мисяя и отдал ему магические предметы.

Кровник даже не стал рассматривать их, положил в карман куртки.

— Смотри, Колояр, у тебя есть два пути, — чуточку успокоившись, сказал начальник княжеской СБ. — Первый: ты добровольно проводишь ритуал отвязки от древнего кинжала, и мы расходимся краями. Князь Демидов очень просил довести до тебя именно этот вариант. Как только это произойдет, тебя отпустят, и ты можешь жить дальше спокойно и без страха вместе со своими женами…

Кашалот громко хмыкнул, на что Мисяй мгновенно ответил ледяным голосом:

— Зубы выбью, урод, если еще раз заржешь.

— Прости, командир, — заткнулся громила.

— А какой второй? — разминая с хрустом пальцы, спросил я. Стало чуточку легче.

— Второй — очень плохой, если не согласишься на мудрое предложение господина Демидова. Ты умрешь, а твой артефакт перейдет в руки князя на законных основаниях.

— Я тебя что-то плохо понимаю, Мисяй, — прищурился я. — Ты на кого работаешь? На Щербатова или на Демидова? Или на обоих сразу? Слуга двух хозяев?

— Помолчи, парень, — старый лис на обидные слова не реагировал. — Сейчас твоя судьба решается. Сделай правильный выбор.

— Ты ее за меня решил. К чему вопросы? — поинтересовался я, затягивая время и готовясь к драке. Чтобы подобраться к браслету, не насторожив Мисяя странными манипуляциями, я тщательно массировал пальцы, с которых сняли перстни, и осторожно трогал широкую серебристую полоску, стилизованную под змеиную чешую, ощущая тепло артефакта. Ясни был наготове.

— Ну, раз так…, - развел руками начальник СБ, — тогда и языком напрасно чесать не стоит. Где твой древний нож? Выкладывай его и проводи отвязку. Добровольно. А не захочешь — Кашалот выстрелит тебе в башку через минуту. И я спокойно заберу артефакт, без угрызений совести. Извини, свою работу я привык выполнять чисто.

— Ну-ну, — я ухмыльнулся и с трудом пошевелил плечами. — Может, снимешь блокировку? А то с места не могу сдвинуться.

— Ты потихоньку, не торопясь, — Мисяй вцепился бульдожьим взглядом в меня, стараясь не пропустить момент, когда в моих руках появится кинжал.

— А где Невзор-то? Кто будет проводить отвязку? Без архата мы рискуем развалить этот уютный домишко.

— Не переживай, — от порога послышался знакомый до ненависти скрипучий голос Невзора. Словно ожидал за дверью, когда нужно появиться. — Я смогу провести ритуал без проблем. От тебя потребуется капля крови, не больше…

Перед архатом немедленно расступились, пропуская его на середину комнаты. Вместо с ним я увидел и Пахома. Мы встретились взглядами. Эмиссар Демидова покачал головой, как будто укорял меня за те хлопоты, что я доставил хозяина. Но сочувствия не разглядел. Значит, планы этой шайки просты как жизнь дождевого червя. Грохнут меня здесь и оставят на съедение лесному зверью.

— Слава богам, я уже думал, что с меня выцедят литра два, когда Кашалот в мой лоб выстрелит, — неуклюже пошутил я, отчего квадратная челюсть наемника обиженно зашевелилась, а сам Кашалот засопел, держа меня на прицеле.

Я не видел Невзора очень давно; даже мой приезд в Торгуев не заинтересовал мага. Где он скрывался несколько дней, почему не пытался со мной встретиться, да хотя бы ради любопытства?! Не верю, что у архата пропал интерес к моей магической броне. Оказывается, он все время был рядом, дышал мне в затылок.

Ну что ж, значит, я поступил правильно. Оба моих врага здесь. Прекрасный вечер, чтобы насладиться местью. И главное, Щербатову даже не придется обижаться на самовольство своих слуг. Они сами себе могилу выкопали.

Невзор еще больше сдал. Сколько же ему сейчас лет? Его неаккуратную жесткую бородку как будто посыпали солью с перцем; худые плечи под теплым длинным плащом опустились, куда-то пропала осанка, сухие губы плотно сжаты в тонкую полоску. Но глаза продолжают полыхать настороженностью матерого зверя.

Его нужно убирать первым, без вопросов.

Невзор — зверюга битый, почуял сгущающуюся над головой беду.

— Снимите с него часы! — рявкнул он, махнув рукой. С ее пальцев вниз стекла какая-то полупрозрачная капля, и раздувшись до размеров теннисного мячика, полетела в мою сторону.

«Отпусти меня, — в едва слышном голосе Ясни послышалась мольба. — Я сам все сделаю!»

Недоумевать по поводу странной просьбы помощника-фантома у меня не было времени. Прежде чем кто-то из наемников сделал шаг вперед, браслет часов с щелчком слетел с запястья и упал на пол.

А дальше произошло невероятное даже для меня, привыкшего к разным чудачествам Ясни. Призрачная фигура, заколыхавшаяся в воздухе, приобрела плоть молодого человека в элегантном белом костюме. Бледное сиреневое сияние, смешиваясь с фиолетовыми протуберанцами, окружили Ясни. Фантом взмахнул узкой тростью. Скипетр Войны с тихим шипением описал круг, ограждая меня от противника щитом в виде растянутого прозрачного пузыря со струящимися по его поверхности зелено-алыми молниями-ручейками. Сформированная защита приняла на себя удар неизвестной техники Невзора.

Шарахнуло знатно. Ударная волна прошла по избушке, сметая с ног всех, кто здесь находился, кроме меня и Невзора. С жалобным звоном вылетели стекла из двух узких оконец, вся скудная мебель вроде стола, лавок и табуретов — в общем, всего, что плохо закреплено — полетела в разные стороны, нанося раны и увечья тем храбрецам, которые попытались встать на ноги и наброситься на меня. Стол из массивных плах врезался в дальнюю стену, навесной шкаф с посудой обрушился вниз. Зазвенело разбитое стекло, что-то неприятно хрустнуло. Завопили раненные.

А потом наступило безвременье. В вязкой тишине слышались какие-то гудящие звуки, словно гигантские комары резвились в избе. Раздвигая невидимый кисель, сковывающий движение, нагнувший голову Невзор преодолевал шаг за шагом, чтобы добраться до Ясни, молодцевато крутящего Скипетр. Схлестнулись две стихии: древняя магия, уходящая корнями в столь далекие времена, что брала оторопь, и современное чародейство. Оно не было столь беспомощно, как я ожидал. Невзор не зря носил ранг архата. Даже против могучего Ясни чародей успешно сопротивлялся, и даже пытался атаковать. Но призрак, обретший плоть, был неуязвим.

Скипетр изменил направление и описал полукруг, едва не задевая макушку архата. Наверное, Ясни был единственным, кто додумался раскроить череп мага тростью, не прибегая к чародейским техникам. Невзор испуганно шарахнулся от простого замаха в сторону, но не забыл сформировать еще какую-то гадость. Возникший между ним и вставшими на ноги Мисяем и Пахомом серый кокон, от которого разило жуткой стужей, растекся по сторонам как желейная масса. Под ними стал образовываться настоящий лед, вцепляясь в каждого, до кого дотянулся своими белесыми щупальцами.

Любая магическая техника состоит из довольно ограниченных способов. Например, заклинание включает в себя несколько блоков: звуки, предметы, символы, жестикуляция, мысль. Комбинирование — более затратный способ чародейского искусства. Требуется большее количество сил, разная степень концентрации и время. Главное — время.

И чтобы разрушить магоформу, достаточно понять, какой способ и блок использует против тебя враг. Невзор решил ударить по фантому сразу несколькими способами сотворения, используя Стихии. Воздух в совокупности с Холодом привел к глобальному оледенению в миниатюре. Наемники даже не успели выскочить наружу, как были схвачены в ледяной плен по самую щиколотку, а руки сковало неведомой цепью, отчего никто не смог применить оружие.

Дееспособными остались только двое, и один из них — как ни странно, я. Ясни не стоит брать в расчёт. Он оставался призраком. Архат же умел работать с материей на субатомном уровне, и подобными магическими техниками его не испугаешь. Движения рук Невзора напоминали порхание крыльев бабочки, а создаваемые предметы с магической начинкой обрушивались на живой артефакт и на мои защитные редуты, постепенно поглощая энергию, выделяемую от столкновения, и питаясь ею, возрастали в силе.

А Ясни метался вокруг Невзора, рассекая воздух багрово-желтыми, красными, зелеными трассерами, разрывая ткань мироздания, соединяя воедино все его уровни: божественный, человеческий и низший, где безвременье существовало с темнотой и хаосом. Мне казалось, я соединился душой и телом с Артефактом (да, именно так, с большой буквы. Ясни стал человеком, живым воплощением дикой силы, ломающей законы природы), действуя по наитию, словно обрел душу и мощь Творца, дирижирующего волшебной палочкой, создавая и круша мироздание. А он умел вести партию жестко и целенаправленно, чего мне никогда не хватало при моих скудных умениях. Артефакт показал, какие ресурсы спрятаны в нем, что еще больше показывало мою неопытность.

Невзор раньше меня понял, что ему грозит. Его старческое лицо исказилось от напряжения и злости. Рядом с ним разрастался дымчато-серый провал с искрящимся контуром, куда архата и затягивало. Даже я ощущал дикую силу, влекущую меня в бездну. Скипетр дрожал от напряжения, меняя структуру полевой энергии и создавая невероятные турбулентные потоки, которые неумолимо разрушали избушку лесника.

Плавился лед, вспыхивали холодные плазменные шары, трещали стропила, подавая сигнал о скором обрушении крыши. А Невзор сопротивлялся все меньше и меньше. Старик исчерпал силу амулетов и магических артефактов. Избыток энергии больше вредил, чем помогал.

— Ты…, - прохрипел он с вытаращенными глазами. — Слуга дьявола! Забрал душу ребенка и все это время питался ее чистотой и невинностью!

— Нет, старик, — я не заметил, как Ясни исчез, растворился во мне. Губы едва шевелились от жуткого напряжения, но в дикой какофонии физических процессов мы слышали друг друга без проблем. — Я не забирал душу младенца, а спасал его жизнь. А вы, твари, лишили его семьи, Дара и счастья. Ты, Мисяй и князь Щербатов! Я помню все до мельчайших подробностей, что происходило в доме. Мисяй убил маму и отца, а ты нацепил ублюдочный «веригельн» мне на руки. За свое зло вы и расплачиваетесь!

— Такого не может быть! — кажется, борода Невзора стала еще белее. Вытаращив глаза, архат пытался удержаться на краешке бытия, царапая ногтями кромку бездны.

— Все время мечтал об этом дне, — я преодолел последние метры и подошел к магу. Кончик Скипетра уткнулся ему в грудь. — Прощай, враг!

Невзор беззвучно открыл рот, когда толчок трости опрокинул его в небытие. Описав полукруг, Скипетр подобно кисти живописца исправил неточность в идеальной картине. Болезненный хлопок схлопнувшегося портала (или что это на самом деле было — я не знал) по ушам возвестил о том, что родители мои частично отмщены.

— Не стоило ввязываться в авантюру Щербатовых, — покачал я головой, подходя к застывшему кровнику. Он все видел, и теперь с распахнутыми от ужаса глазами смотрел на меня. Кашалот упрямо боролся со временем, миллиметр за миллиметром поднимая пистолет в мою сторону. Я разжал его пальцы и забрал оружие, заткнув «чекан» за спину.

— Извини, но это мое, — перстни обрели свое законное место. Вот теперь можно вернуть времени его неумолимый бег в грядущее.

Опасный скрип потолочной балки изменил мое решение. Я подхватил Мисяя под руки и потащил его наружу по грязному и мокрому полу, минуя шевелящихся как мухи наемников. Оказавшись наружу, облегченно вдохнул холодный бодрящий воздух леса.

— Ну и тяжелый ты боров, — прислонив «эсбэшника» к поленнице под навесом сарая, я вернулся обратно. Вырубил волкодавов Демидова, чтобы не мешали мне делать свое дело, и перетащил их в компанию к кровнику, а затем присоединил к ним безвольного Пахома. Последнее, что сделал — забрал свою дорожную сумку с вещами. Там у меня находился пакет с нейлоновыми шнурами, которыми я связал руки и ноги захваченных для допроса Мисяя и волкодавов.

Вот теперь можно и отдохнуть. Вымотался жутко. Ходить при застывшем времени — это как преодолевать стометровку бегом по грудь в воде. Даже хуже. Я чувствовал, как пропотела моя одежда. А на холодном воздухе это не самое приятное.

Ну что? Ничего не забыл?

Скипетр с щелчком трансформировался в кинжал — время прыгнуло вперед, создав ощущение головокружения. Раздался жуткий треск, и крыша избушки, словно ждавшая сигнала, мгновенно провалилась вниз, хороня под собой несколько человек из группы Мисяя. Война есть война. Эти люди пришли убивать меня — и сами нашли могилу в глухом лесу.

— Не послушался я Невзора, — скрипнул зубами Мисяй, придя в себя. — Надо было удавить тебя, щенок, в колыбели.

— Поздно щелкать пастью, — я сжал руку в кулак. Накаченное энергией силовое поле, окружавшее меня, сформировало плазменный сгусток, который я подбросил вверх. Шар взлетел над черными кронами деревьев и беззвучно рассыпался на мириады звездочек.

— Ты уже мертв для меня, Мисяй, — посмотрев на фейерверк, я удовлетворенно кивнул. — Осталось только записать признание, как ты превратился в крысу за спиной князя Щербатова. А потом я отправлю тебя в гости к Невзору. Ему сейчас там страшно и одиноко.

— Нихрена я тебе говорить не буду, — желчно выплюнул кровник.

— Как хочешь, — пожимаю плечами и выдергиваю из чурбака колун. Мисяй испуганно икнул, пытаясь втиснуться в дровяник. Я сел на чурбак и с удовольствием вытянул ноги. — Все равно князь Борис давно сдал тебя мне. Я мог убить тебя еще раньше, но не получилось. А сейчас ты сам залез в ловушку.

— В ловушку? — Мисяй закашлялся.

— Ага, — спокойно киваю и прислушиваюсь в звук двигателя, тарахтящего где-то на просеке. Через минуту темноту прорезал свет фар, и в раскрытые ворота въехали внедорожники Кардана. Зло порыкивая, они остановились неподалеку от дровяника. Захлопали дверцы.

— Колояр, послушай, не совершай еще одну ошибку, — заторопился очнувшийся от увиденного Пахом. — Договорись с Демидовым. Он же тебя рано или поздно достанет. Хочешь всю жизнь прятаться по норам?

— Прятаться? — рассмеялся я, обведя рукой развалины избушки. — Ты видел, что здесь было? Передай князю Юрию: пусть смирится с неизбежным. Я свое не отдам.

— Глупо, парень, очень глупо, — поморщился эмиссар и замолчал, увидев подходящие ко мне темные фигуры.

— Ну ты и натворил дел, братишка, — сам Кардан, обвешанный оружием как новогодняя елка, оказавшись возле меня, присвистнул. — Я бы недели две разбирал этот домишко.

— Дурное дело нехитрое, — усмехнулся я, ощущая огромную пустоту в душе, через которую утекали мои эмоции и силы.

— Ты в порядке, Колояр? — а это Федор Громов со своим охотничьим карабином, настороженно взявший на прицел пленников.

— Все нормально. Можно вязать этих субчиков и везти на базу колоть.

— Хочешь выслужиться перед Щербатовым? — дернулся Мисяй. — А ты знаешь, что это он послал нас убить твоих родителей?

— Знаю, — кивнул я, безразлично глядя на кровника. — Он пытался отжать Курганные земли в свою пользу, но истинная причина лежала в обиде на моего отца, сорвавшего свадьбу с дочерью Лихачева — с моей матерью. Мне все известно, Мисяй. Сейчас я скажу одну фразу, и ты поймешь, что я ничего не выдумал, и у меня есть право кончить тебя как бешеную собаку…

— Ну? — неуверенно хохотнул Мисяй, когда я замолчал.

Наклонившись вперед, я отчетливо и громко произнес слово в слово:

— «Мне князь не давал такого приказа. Кончить Волоцких всех, кроме пацана. А нарушать слово хозяина я не буду».

Мисяй стал мертвецки бледным.

— Ты не мог этого знать! — истерично выкрикнул он. — Тебе был всего год!

— Ты убил мать двумя выстрелами в грудь, — глухо откликнулся я. — «Не хотел красоту портить. Красивая у тебя жена была…» Твои слова, пес?

Мисяй снова икнул и как-то странно задергался, пытаясь уползти в темноту.

— Ах ты, сука! — флегматичный по жизни Федор Громов неожиданно щелкнул предохранителем карабина и шагнул вперед, оттирая меня широкими плечами в сторону. Э, так не пойдет! Нельзя чужие грехи на себя брать!

— Погоди, отец, — я остановил последнее движение Федора. — Он и так умрет, а вот этих волкодавов надо допросить со всем усердием. Они люди Демидова. Какого черта уральский князь дает разрешение на силовую акцию на чужой земле?

— Спросим! — уверенно ответил Кардан, с интересом присматривавшийся к происходящему. — Вальтер!

— Я, командир! — подскочил к нему боец.

— Эти тушки в багажное перетащи, — приказал старший группы. — Колояр, пора отсюда рвать. Слишком шумно здесь, да и магический фон серьезный. Как бы на глаза любопытным не попасться.

Федор подтолкнул меня к одному из внедорожников. Да, пора уезжать. Я искренне поблагодарил Кардана и его парней, помогавших мне. Не знаю, что со мной будет завтра: полиция ли арестует, или Щербатов разозлится за своего мага и даст приказ на ликвидацию. Кардан отмахнулся и показал жестом, что мое «спасибо» ждет другой человек.

Да, нужно уезжать, и побыстрее. За ночь надо успеть допросить демидовских волкодавов и Мисяя, чтобы с доказательствами прийти к князю Борису. Теперь это его проблемы.

Глава 9

Весеннее утро робко заглядывало в широкие окна кабинета князя Бориса и вместе с легкими потоками воздуха, шевелящих бежевые портьеры, пыталось понять, что происходит внутри помещения. А оно было напитано невероятно жуткой магической энергетикой раздосадованного, злого и одновременно недоумевающего человека.

Щербатов молча слушал исповедь четырех человек, записанную на диктофон, стараясь не пропустить ни единого слова, а порой не гнушался прогонять звуковую дорожку назад и повторно вникать в суть сказанного. Тяжелый взгляд, окаменевший подбородок и крепко сжатые кулаки выдавали его эмоциональное состояние. Я все это время молчал, удобно устроившись на мягком кожаном диване в генеральном офисе компании «Интерлогист», и мелкими глотками попивал минералку, борясь с дремотой.

Меня до сих пор потряхивало от невероятной мощи древней Силы, которую вложил в мои руки Ясни. Казалось, это произошло не со мной, но расколотая надвое реальность и исчезающий во мраке небытия Невзор не были плодом моего воображения.

Я всю ночь потратил на допрос людей Демидова, вытягивая из них нужные, в первую очередь для Щербатова, подробности, и очень хотел спать. Можно было позавидовать их упорству и нежеланию рассказать правду. Они отрицали даже малейшую связь с уральским князем, даже зная, что Пахом (его присутствие в качестве пленника уже ломало всю их защиту) может запросто их сдать. Ребята не понимали, с чем столкнулись и в чью кормушку залезли, пока я не продемонстрировал на одном из них действие Ясни. Ментальную боль, когда чувствуешь острый клинок, входящий между ребер, и как он погружается в плоть, разрезая волокна тканей и мышцы, мало кто способен выдержать. При это прекрасно видя, что кинжал только вспорол кожу и питается сочащейся кровью. Разум не может сопоставить увиденное с ощущениями, вот и начинают ломаться.

Впрочем, для особо упертых всегда существовали обычные методы полевого допроса. И я применял их, особо не жалея никого из пленников.

Демидов давно искал способ отобрать у меня Ясни, сдерживая себя лишь обязательствами, закрепленными на бумаге и устными обещаниями. Открыто действовать на чужих землях чревато не только для репутации, но и для жизни. Щербатов строго следил за гостями, копавшимися на моей части Курганных Земель, чтобы они там и оставались, не вмешиваясь в жизнь славного города Торгуева.

И тогда Демидов захотел рискнуть. Князь Юрий осознавал, что рано или поздно я вернусь в родовое гнездо. Поэтому заранее подстраховался, прислав в Торгуев Пахома и несколько своих волкодавов. Эмиссар искал выходы на людей, приближенных к князю Щербатову, и нашел Мисяя.

Именно этот момент ввел в глубокую задумчивость Щербатова. Оказывается, старый верный слуга догадывался, что хозяин фактически сдал его мне, желая чужими руками похоронить тайну Волоцких в глубинах прошлых лет. И долго не раздумывал. Оставаясь связанным клятвой с князем Борисом, он активно работал еще и на Демидова. В общем, интересы уральского князя, Мисяя и особенно Невзора, полностью совпадали. Один хотел меня уничтожить, а двое других мечтали заполучить мои таинственные артефакты. Что пообещал Демидов начальнику клановой СБ и архату, допрашиваемые волкодавы не знали. Все контакты были засекречены, и о них ведали лишь верные люди князя: Пахом и Башлык, который мотался из Торгуева в Демидово подобно связнику.

Борис Данилович нажал на кнопку, останавливая запись. Простучал пальцами по крышке стола, развернулся на кресле и посмотрел на меня оценивающим взглядом. Я молчал, давая право князю самому обозначить свое отношение к произошедшему.

— Ты понимаешь, что это твое признание в убийстве Невзора? — тесть приподнял диктофон двумя пальцами со столь брезгливым выражением лица, словно дохлую крысу на столе увидел.

— Там все было честно, — я сохранял невозмутимость. — Мы разрешили наши противоречия, накопленные за двадцать пять лет, один на один.

— Ты обезглавил чародейскую группу, — в голосе князя прорезались скрежещущие металлом нотки. — И кто теперь будет защищать клан от чужих магов? У меня нет людей уровня Невзора. Ладно, с СБ нет таких проблем. Пеструшин — неглупый парень, справится. За подобную дерзость стоит назначить тебя на место Невзора. Сам наломал дров — сам и разгребай завалы.

— Ты же понимаешь, княже, что это невозможно, — я аккуратно закрутил крышку на бутылке. — Придется Мирославу отзывать домой, а она только-только вкусила прелесть южной зимы. Ей нравится в Испании. Но я знаю достойного кандидата. Зотов Игнат, архимаг из УКБ. Отличный мужик, хваткий, честолюбивый. Знает, что хочет, видит свою цель.

— И какая у него цель? — Борис Данилович стиснул зубы, умело скрывая свою заинтересованность.

— Возглавить в клане группу магов. По уровню он давно архат. Тебе нужно знать одну вещь: Невзор умышленно не давал Зотову поднять свой ранг, несколько раз отказывал в праве на пересдачу. Выдумывал какие-то отговорки, всячески саботировал…

— Тебе сам Игнат сказал?

— Да. И я ему верю. Потому что он не лукавил, а говорил так, как есть. И это правильно, когда человек не скрывает своих здоровых амбиций. Невзор давно перестал мышей ловить, закоснел в старых догмах. Он считал, что чародей обретает опыт с возрастом, примерно лет в шестьдесят, когда из задницы песок сыпаться начинает. А до тех пор обязан учиться.

— Глупо, — недоуменно пожал плечами Щербатов. — Невзор ни разу со мной не заговаривал о преемнике.

— Игнат еще молод, умеет рассматривать проблему со всех сторон, — продолжил я. — Не боится совершить ошибку. Пусть лучше сейчас шишки набьет, чем потом в критической ситуации запаникует и завалит дело. А Невзор… Он всегда был для меня врагом, с той самой ночи, когда убил моих родителей… Я ведь все знаю, княже. Знаю и помню каждое слово, сказанное твоими псами. Поэтому они сегодня уже держат ответ перед мамой и отцом. И я рад этому.

— Даже так…, - медленно ворочая шеей, Щербатов побагровел. На его кольцах заискрились огоньки магических техник, готовых сорваться в мою сторону и испепелить дотла. Зарождающаяся Стихия Воздуха, надо же. Но я оставался спокойным и неподвижным. — Значит, кто-то выжил в том пожаре. А эти идиоты утверждали обратное.

Старается держаться хорошо. Уважаю таких противников.

— Они убили всех. Это правда. В комнате, кроме меня и родителей, находились еще четверо наемников с Невзором и Мисяем, — я с мрачным удовольствием смотрел на окаменевшего князя. Его корежило от внутренних противоречий: то ли прихлопнуть меня сразу, то ли как можно больше узнать, что я еще скажу. — Наемников позже незаметно убрали, ведь так, княже? Остались верные псы, которых ты предпочел оставить при себе. И это было твоей ошибкой. Казалось, никто никогда не узнает, что происходило в усадьбе Волоцких, да? Но один свидетель остался, и он все видел. От начала до конца.

Элементали Воздуха поднялись вверх, образуя два эллипса, пересекающие друг друга.

— Как ты его нашел? — справился со своими нервами Щербатов и свернул магию.

— Кого? Свидетеля? Мне не пришлось никого искать. Это был я.

Лицевые мышцы князя мгновенно расслабились, подбородок опустился вниз.

— Колояр, твое утверждение, мягко говоря, абсурдное. Яркие картинки из младенчества, конечно, иногда запоминаются, но не настолько же, чтобы на их основе обвинять людей.

— Не буду спорить, — пожимаю плечами. — Главное, Мисяй и Невзор поверили. А они мужики крепкие, удивить их подобным невозможно. Но… поверили. Потому что — правда.

— Знаешь, Колояр, — Щербатов, кажется, полностью пришел в себя, — если бы не откровения Мисяя…, - он кивнул на диктофон, — я своими руками уничтожил бы тебя. Нет-нет, не из-за смерти этих олухов. Заслужили, откровенно говоря… А потому, что никто не смеет распоряжаться жизнью моих слуг. Никто. Я их хозяин и бог. Когда сам примеришь шкуру Главы Рода, тогда ощутишь, что значит — отвечать за каждого своего человека. Сотворенное тобою — недопустимое действие. Именно такая ошибка Ставера Волоцкого привела к трагедии. Ты пошел по этому же пути и должен получить урок за дерзость.

— Я не в твоем клане, княже, — спокойно гляжу в побелевшие глаза тестя. — У нас два варианта: ты даешь мне уехать в Испанию или попытаешься убить прямо здесь.

— Я не собирался тебя убивать, — отчеканил Щербатов. — По крайней мере, сейчас.

— Тогда мне нечего здесь делать, — я встал с дивана и направился к выходу. — Людей Демидова найдешь в имении «Волжский плес». Они там в подвале сидят, ждут твоего решения.

И только собрался открыть дверь…

— Сел! — рявкнул князь.

В спину ощутимо толкнуло невидимым кулаком. Не дружеский тычок, а ощутимый, болезненный удар, от которого мгновенно по коже пронеслись мириады тончайших иголочных уколов. Странно, почему Ясни пропустил атаку. Или опять действует сообразно планам, меняющим грядущее?

Я развернулся и молча уставился на тестя.

— Подожди, Колояр, — как мог, смягчил голос Щербатов, осознавая, что его гнев может вызвать и обратную реакцию, тем более от меня, своими руками загнавшего Невзора в преисподнюю. — Я не хочу, чтобы между нами оставались недомолвки. Да, я косвенно виноват в смерти твоих родителей, и не буду отрицать этого факта. Но не я отдавал приказ наказать Ставера и Арину. Наоборот, до последнего пытался отговорить своего отца, закусившего удила от оскорбления. Лихачевы согласились отдать Арину за меня, но твой сумасшедший батька все испортил. Понимаешь, все! Он не понимал, что разбудил зверя в князе Даниле. Я по сравнению с ним был тогда младенцем, сопляком. Его аристократическая гордость принимала настолько извращенные черты, что любой член клана боялся сделать лишний шаг. Не дай боги, уличат в измене или предательстве. Нарушение норм и установленных правил наказуемо, и с этим постулатом все жили до самой его смерти. Свадьба твоих родителей стала каплей, затопившей черную душу отца. Я пытался отговорить его от расправы, даже предлагал компромисс: вызвать Ставера на дуэль и в честном бою выяснить, кто больше достоин Арины. Но… Твоя мама любила Волоцкого, увы, я это осознал, и отец ловко воспользовался данным обстоятельством. Он просто убрал меня из Торгуева, притворившись, что успокоился и постарается обдумать ситуацию. Я клюнул на приманку.

— Мисяй подтвердил рассказ Мирославы, что Глава Рода Щербатовых отправил тебя, княже, по каким-то срочным делам, чтобы не мешал расправе, — я задержался возле двери. — Да и княгиня Валентина тоже говорила об этом. У тебя было алиби. Поэтому ты еще жив.

— Так же, как и ты, — тяжело обронил Борис Данилович. — Единственное, что я смог сделать — вымолить у отца твою жизнь.

— Жизнь? — я глубоко вздохнул, чтобы погасить огонь гнева. — Двадцать с лишним лет меня корежило от боли блокираторов, выжигавших искру магии, и превративших таки из одаренного в обычного человека, разве что со статусом Первородного! И что? Став обладателем ценнейшего Артефакта, я должен был расстаться с ним, чтобы снова почувствовать свою никчемность? Да ни за что на свете!

Я вытянул обе руки, на которых тускло поблескивали перстни, а камни в них наливались ярью, создавая мощное магическое поле. Разноцветные искорки змейками заскользили между пальцами, сплетаясь в причудливые узоры. Огненные миниатюрные саламандры резвились вовсю, готовые ринуться на каждого, на кого укажет мой перст. Воздух ощутимо сгустился, с потолка посыпалась известковая крошка. Показалось, что Щербатов занервничал?

— Теперь мое оружие — вот этот Артефакт, — предупредил я. — И он всегда будет напоминать о человеческой злобе, ненависти и неумении договариваться. Я бы мог поблагодарить тебя, Борис Данилович, за спасенную жизнь, за твою красавицу-дочь, ставшую мне хорошей женой. Она ведь искренне считает, что ты заботишься обо мне. И я, пожалуй, не стану ей рассказывать, кто на самом деле оказался виновником смерти моих родителей. Это ты, княже. Ты испугался гнева отца и не пошел ему наперекор. Уехал подальше от разгорающегося конфликта, не предупредил маму. Твое малодушие привело к трагедии.

— И ты приехал мстить? — прокаркал Щербатов. — Я искренне помогал тебе, пытался ввести в свою семью, чтобы ты поднялся на ноги. А у тебя в душе только месть?

Его что-то душило. Он рванул воротничок рубашки, и перламутровые пуговицы посыпались со стуком на пол.

— Принцип талиона гласит: око за око, — ответил я, провожая взглядом одну из них, подкатившуюся к моим ногам. Нагнулся, поднял и положил в карман брюк. — Убийцы наказаны смертью. Твой отец, направлявший их руку, лежит в земле. Посчитаем, что моя месть соразмерна ущербу. Но как нам смотреть друг другу в глаза, Борис Данилович? Я-то всерьез считаю главным виновником тебя. А твоя семья до сих пор жива, все счастливы, старики умирают своей смертью, дети рождаются и радуются солнцу. Прекрасно, правда?

— Ты не можешь понять, что тебе нужно: месть или справедливость, — глухо произнес князь. — Но между ними нет знака равенства. Понимаешь? Месть выжигает все вокруг, оставляя вокруг тебя пепелище. Ты уже вызвал огонь, в котором сгорели мои верные слуги. Хочешь продолжить?

Я молчал. Щербатов перевел дух и превратился в того человека, которого знает его окружение: с цепким, изучающим взглядом, с жесткой складкой между бровей и бесстрастностью на породистом лице.

— Я уплатил виру за Волоцких, — голос его едва был слышен. — Мирослава стала твоей женой, что далось мне тяжело. Это мой откуп за твои мытарства, хотя в планах не стояло отдавать свою любимицу за голодранца.

— Нет, княже, — я покачал головой. — Мирослава не может быть вирой. Это лишь гарантия безопасности Щербатовых от действий императорского клана. Виру я спрошу позже. Хотел не мести, но справедливости? Пожалуйста…

Тесть превратился в соляной столб, ожидая продолжения.

— Ты, Борис Данилович, станешь моим щитом в будущем. И когда придет момент выбирать между собственной жизнью и жизнью своих родных — жен, детей, внуков — вот тогда и посмотрим, насколько ты готов пожертвовать собой. Это и будет твоя плата за малодушие и предательство любимого человека.

— А ты в волчару превращаешься, не хуже моего папаши, — смягчая тональность, сказал князь и ощерился в звериной улыбке. — Может, это и к лучшему. Я рад, что у Мирки появился серьезный защитник. Ладно… Наговорили сегодня много, и не самого приятного. Еще чуток — и сожгли бы друг друга.

Саламандры озорно закрутились на пальцах, тычась мордашками друг в друга, и рассыпались искорками. Щербатов незаметным движением руки снял защиту. Когда успел оградиться? Представляю, что произошло бы, вздумай я пустить огненных ящериц на князя. Выжили бы мы в развалинах штаб-квартиры на Стрелецкой? Точнее, какой ущерб я мог нанести тестю? «Солнечный доспех» спас бы меня, но никого из тех, кто находился в здании.

— Ты когда уезжаешь? — миролюбиво спросил Щербатов.

— Завтра утром. Билет уже заказан.

— Будешь в своем особняке ночевать? Тогда я пришлю человека с подарками для Мирославы и Саши. Не с пустыми же руками ехать.

— Так и не поговорили о бизнесе, — усмехнулся я, берясь за ручку двери.

— А зачем? Ты, Колояр, уж извини за прямоту, неспособен к коммерции, потому что воин, а не торгаш. Вот и оставайся им, защищай девочек, свой Род. А я каждую неделю получаю от Миры отчеты по деятельности фирмы. Этого мне достаточно.

Я кивнул и распахнул дверь, собравшись выйти.

— До встречи, Колояр, — бросил вслед Щербатов. — Если все-таки ты держишь в сердце месть, то мы можем обсудить, как ее разрешить. Что скажешь насчет на Курганных Землях? Красиво получится. Достойно наших предков.

— Я подумаю, княже. Может, и соглашусь, если будет плохое настроение. Но про виру не забывай. Однажды я приду за ней.

Мы пили водку. Вдвоем, с Федором. На шахматном столике расположилась вполне приличная закуска, которую один из охранников моего особняка принес из ресторана гостиницы. Удобно. Теперь Захар со своими парнями харчуется там, впрочем, как и Федор, и еще несколько служащих, нанятых им для поддержания жизнедеятельности усадьбы Волоцких. Моего дома.

— Неплохо ты приложил князя, — Федор мотнул головой, опрокинув в себя стопку холодной водочки. По-простецки схватил пальцами буженину с желейной прослойкой, отправил следом. — Как бы не слил тебя от обиды. Таких обвинений аристо не терпят. Устроит аварию утром по дороге в аэропорт. Давай, я с тобой поеду. Ребят Захара возьмем для прикрытия.

— Ничего он не сделает, — уверенно ответил я. — Иначе Мирослава останется молодой вдовой, а через год-два Щербатову придется искать ей другого мужа. Поверь, это самый плохой расклад не только для него, но и для Мирки.

— Почему ты так думаешь? Довольно необычное и спорное решение.

— Все будет нормально, Федор, — беру из розетки испанскую оливку и закусываю ею местную водочку. — Там, в столице, я это быстро понял. В качестве мужа княжны Щербатовой я куда нужнее, чем хладный труп.

— Не играй с судьбой, Колояр, — вздохнул Громов. — Сегодня нужен, а завтра неугоден станешь. Ты мне лучше скажи, что с Аликой решил. Или передумал в жены брать?

— Нет, не передумал, — я снова разлил по стопкам. — Но придется подождать. Сначала решу вопрос с Настей, иначе — никак. Елизаров пристально следит, чтобы я не соскочил с крючка. Мне сейчас выгодно играть роль простачка.

— Не буду спрашивать, что ты и дочка затеяли, — Громов хлопнул пустой стопкой о стол. — Только прошу: не заиграйтесь. Будет лучше, если уговоришь Алику вернуться домой. Мне спокойнее будет, да и она делом займется. Как-никак, купчиха! Глядишь, коммерцию расширит, кроме Торгуева по Волге городов хватает. Если с умом действовать, можно финансово хорошо подняться. И я рядышком, присмотрю за нею. И не в обиду тебе, может, и найдет жениха. Не верится мне, что все рядком выйдет. Жизнь — паскуда такая — всегда норовит задом повернуться. А я жене покойной слово дал, что присмотрю за дочкой.

Федора слегка развезло ко второй бутылке. Мысли, которые бродили в его голове, стали прорываться наружу. Я понимал беспокойство и обиду лесника за дочку. Наши отношения друг к другу нисколько не изменились, но большим людям не понравится, если я поведу к алтарю девушку из простой семьи, даже вступившую в купеческую гильдию, раньше дворянки. Хотя… пусть они все идут к черту! Алика заслуживает лучшего, чем статус приживалки. Ее не примет высший свет? Плевать! Укроемся в Торгуеве, обрастем союзниками и друзьями, вырастим и воспитаем детей, а они уже сами решат, как жить дальше. Ведь главной целью затеянной комбинации против князя Щербатова было пресечь развитие Дара в детях Мирославы. Верный пес Долгорукого Матвей Елизаров добился своего, как ему видится, и теперь может спокойно вздохнуть. Так ведь я этого тоже добивался?

В гостиную зашел Захар и с усмешкой посмотрел на наши посиделки.

— Неплохо вы дали, судари, — сказал он и посмотрел на меня, оценивая, в каком состоянии нахожусь. Зря старается. Ясни не дает алкоголю взять в плен мой разум, нахально очищая организм от его воздействия. Даже хозяина, то бишь меня, не спрашивает. — Колояр, там к тебе гость приехал.

— Кто такой? — я призадумался. Никого, кажется, не звал. Посыльный от Щербатова приезжал пару часов назад, оставил большую сумку с гостинцами. Я не смотрел, что туда положили. Наверное, какие-нибудь местные деликатесы, которые в Испании днем с огнем не сыщешь. Или личные вещи…

— Зотов, маг из Управления. Хочет поговорить.

— Хм, ну зови. Не гнать же взашей, — я махнул рукой.

Игнат появился через пару минут, улыбающийся, в элегантном весеннем пальто песочного цвета. В одной руке он держал черный пакет, а другой приподнял шляпу, и в пустой гостиной разнесся его звучный голос:

— Добрый вечер! Мой визит, кажется, невовремя? Тогда прошу прощения, но хотелось бы поговорить с вами, господин Волоцкий.

— Пойду, пожалуй, проветрюсь, — Федор на удивление бодро поднялся, раскланялся с улыбающимся архимагом и покинул гостиную.

— Еще раз извиняюсь, что прервал застолье…, - не смущаясь, Зотов сел напротив меня на диван, раскинул полы пальто, чтобы не мешали, шляпу и пакет положил рядышком.

— Выпьешь? — я кивнул на бутылку.

— Почему бы и нет? — у архимага, кажется, было хорошее настроение. — Повод есть, кстати.

Он запустил руку в пакет и достал оттуда большую коробку с витиеватой надписью на латинице «Дон Педро» и нарисованным золотом портретом этого самого персонажа.

— Мексиканский бренди, — пояснил Зотов. — Лет пять назад приобрел в столице, да как-то случая не было попробовать. Ты ничего, еще в силах одолеть алкогольного змия?

— Не вопрос, — бодро ответил я. — А по какому поводу?

— Хочу отблагодарить тебя, — Зотов отдал мне коробку, давая возможность ее распаковать и самому открыть бутылку. — Щербатов сегодня меня вызвал в свой офис и предложил возглавить магическую службу клана. Я сначала не поверил своим ушам, переспросил, что такого произошло с Невзором. Оказалось, он и Мисяй погибли в лесничестве «Волжского Плеса». Какого черта их туда понесло? А я-то думаю, отчего такой переполох идет в УКБ. Все бегают как наскипидаренные. Поймал Пеструшина, спрашиваю, что вообще происходит, а тот отмахнулся. Сказал, приказ князя: доставить тело начальника СБ. Почему только его? А как же архат?

— Тело архата не найдут, — коротко сказал я, успев сходить за чистыми стаканами для бренди и разлить его. — Он изъявил желание посетить иные миры. А у Мисяя сердце не выдержало. Слишком много в последнее время на него свалилось.

Зотов не высказал удивление, только кивнул и поднял стакан. Мы соприкоснулись краями и выпили жгучий янтарный напиток.

— Я правильно понял, кому обязан своим возвышением. Ты решился на это… — выдохнув как заправской выпивоха, ответил архимаг. — Князь Борис пообещал создать комиссию по присвоению мне ранга архата. Его решение удачно легло в концепцию нашего договора, Колояр. Значит, ты сумел убедить Щербатова, уже зная судьбу Невзора?

— Иначе бы и разговора этого не было, как и твоего презента, — я легонько стукнул перстнем по бутылке и снова наполнил стаканы на три пальца. Точнее, уже не следил, сколько там этих пальцев.

На душе было спокойно, в груди приятно жгло. Бренди оказался великолепным, и его стоило пить в более утонченной обстановке, но сегодня я не хотел заморачиваться подобными изысками. Свою миссию я завершил, и завтра лечу к своим девчонкам. И приятно сознавать, что смог помочь одному архимагу подняться на одну ступень вверх, ближе к князю Щербатову. И теперь в его окружении есть человек, с которым можно договориться. Не союзник — я не страдал наивностью — но и не враг. Но и это немало от того, что мы с князем наговорили друг другу.

— Пеструшин, поди, рад? — я прервал молчание, которое затягивалось. Говорить-то, впрочем, было не о чем. Зотов не дурак, все прекрасно осознает, и пытается выстроить новую линию наших взаимоотношений, но так, чтобы не зависеть от меня.

— Он умеет сохранять лицо, — ухмыльнулся Игнат, закусив кусочком сыра. — А еще прекрасно лицедействовать. Этакая легкая растерянность и страстное желание бежать на выручку своего начальника. Но поверь: счастливее человека сегодня в Управлении не найти.

— Выходит, я облагодетельствовал двоих?

— Не рассчитывай на его благодарность, — рассмеялся архимаг. — Он не знает, кто уговорил судьбу сделать ему подарок.

— И ты ему не говори, — попросил я. — Пусть человек будет счастлив на своем месте. Пеструшин — головастый мужик, свое дело не хуже Мисяя знает.

— Н-да…, - призадумался Зотов. — Может, и в самом деле пришла пора менять что-то. Князь Борис мне напоминает древний степной обелиск, вырубленный из камня. Он незыблем, как вечность, а вокруг все находится в постоянном движении. Он даже сам уже не воспринимает, насколько изменился мир. А ты подтолкнул его, заставил думать и анализировать.

— Да какое там «подтолкнул», — я отмахнулся. — Просто очистил место для молодой поросли. И то… Это был мой рок, обязанность по крови.

— А ведь недаром по Торгуеву шепотки гуляли, что Волоцкий вернулся на родное пепелище, чтобы отомстить за родителей, — задумался Зотов. — Остались здесь люди, которые помнят события тех лет. Четверть века гуляли слухи, обрастая немыслимыми версиями.

Я про себя поморщился. Люди… Никто не поддержал в трудную минуту, кроме Барсуковых. Впрочем, так всегда бывает. В счастье все едины, а горе в одиночку переживаем.

— Всего лишь слухи, Игнат, не более, — ответил я после недолгих размышлений. — Пусть все слухами и останется. Кому положено знать — тот никогда языком трепаться не станет. А нам нужно двигаться дальше. Планов столько, что на жизнь не хватит.

Зотов кивнул, соглашаясь со мной.

— Кстати, дружище, — как будто невзначай вспомнил я. — Заезжал намедни в УКБ, разговаривал с Кузнецовым из Восьмого делопроизводства. Насчет пожара в Михайловском и гибели одного человека. Следователь утверждал, что дальнейшее расследование запретили из-за давления сверху. Приказ шел от тебя…

Архимаг кашлянул, и, кажется, впервые за время разговора смутился.

— Не буду отрицать, — он закинул ногу на ногу, сцепил на колене пальцы рук. — Да, такое указание давал именно я. Но не просто так… Ты не поверишь, ко мне через несколько дней после происшествия в Михайловском в гости заглянул один колоритный старичок. Очень умный, эрудированный не по чину, если так можно выразиться.

— И? — улыбнулся я, подталкивая Зотова к исповеди.

— Очень убедительно просил не привлекать следователей-магов и оставить в покое пепелище.

— Убедил?

Игнат погрозил мне пальцем и взялся за бутылку.

— Убедил, когда шепнул имя одного молодого дворянина, которого очень не хотелось огорчать. И тогда я сразу связал оба разорванных кончика. Съездил в кадетскую школу, поговорил с преподавателями… И приказал Кузнецову закрыть дело. Давай еще по одной, Колояр, да поеду я. Дела ждут. Завтра предстоят перестановки в Управлении. На нужные посты своих людей продвину, а всю шушеру бездарную на низовые должности. Князь лично попросил перетряхнуть магическую группу клана.

Накинув на плечи теплый бушлат, я проводил Зотова до машины. Обратил внимание, что он приехал на солидном бронированном «Буране» с охраной, состоящей из двух вооруженных бойцов группы Водяного. Я не знал их по имени, но лица были знакомы. Парни тоже признали меня, но сохранили бесстрастность. Хорошо их вышколили.

— А почему тебя сопровождают люди из спецбригады? — поинтересовался я, прощаясь с Зотовым.

— Князь приказал, — пожал плечами Игнат. — К Пеструшину тоже таких же головорезов приставил. На время, пока реорганизацию не проведем.

Он протянул руку, которую я с удовольствием пожал.

— Когда вернетесь-то? — спросил архимаг, не разжимая ладонь.

— Не знаю. Через два-три года, не раньше. А там, глядишь, еще и в столице застрянем, — честно ответил я.

— Ну, тогда до встречи!

Зотов махнул рукой, залезая в салон «Бурана». Охранники оживились, подмигнули мне и тоже исчезли в темном зеве внедорожника. Мягко зафыркал мотор, зашуршали колеса по асфальту, затрещала ломаемая корка льда на замерзших лужах. А я стоял и смотрел на удаляющиеся габаритные огни, на ровный ряд грузовых фур, примостившихся на дальней стоянке гостиничного крыла, на подсвеченный фасад своего дома, пока не ставшего родным, обжитым и уютным. Пока…

Рано или поздно я все равно вернусь сюда вместе с женами и детьми (если они к тому времени у нас появятся) чтобы обустроить родовое гнездо и зажить той жизнью, о которой мечтали Ставер и Арина Волоцкие. Может, в этом и было предназначение Артема Прохорова, когда его душа нашла прибежище в теле младенца по имени Колояр?

Я посмотрел на часы. Браслет мягко светился изумрудными всполохами, напоминая об иных свершениях, где главную роль будут играть мои потомки. Глубоко вздохнув мягкий влажный и пахнущий лесной прелью воздух, я поправил на плечах бушлат и пошел в дом. Внезапно навалилось чувство одиночества, зябкой волной прошедшее от затылка до копчика. И я почувствовал, как меня с неодолимой силой потянуло туда, где остались мои самые дорогие люди. Захотелось тут же броситься в аэропорт и лететь к закатному солнцу, приближая момент встречи. Но я пересилил это желание, скорее спонтанное и эмоциональное. Нужно собрать вещи и хорошо выспаться.

И прочитать, наконец, письмо, переданное мне графиней Комаровской от своего брата Федора. Надеюсь, в нем я найду ответы на многие вопросы, ту самую путеводную ниточку-подсказку, которая поможет мне найти правильную дорогу в переплетениях дней грядущего.

Конец

октябрь 2021-март 2022

©Гуминский В.М