Принципы современной психической самозащиты

17. МЕНТАЛЬНЫЕ НАПАДЕНИЯ И МЕНТАЛЬНАЯ ЗАЩИТА

Витальным нападениям подвергаются, как правило, те люди, которые живут преимущественно эмоциями, отождествленные со своей витальной «оболочкой»; ментальным же нападениям подвергаются, как правило те люди, которые живут преимущественно интеллектом, отождествленные со своей ментальной оболочкой.

Ментальные нападения — явление не частое, поскольку индуктор, способный осуществить такое нападение, должен совмещать в себе многие и без того редкие качества. При этом нападению подвергается непосредственно ментальная оболочка, в обход энергетической и витальной. Нападение такого типа рассчитано не на то, чтобы вызвать у перципиента "дурные мысли" ("дурные мысли" возникают в результате витального нападения), а на то, чтобы сбить его с толку, поколебать столпы его системы верований, разрушить стереотипы видения мира, короче говоря, активизировать присущее интеллекту свойство во всем сомневаться, — в том числе и в своих собственных выводах.

Поскольку же сомневаться действительно можно во всем, то против такого нападения способны выстоять лишь те ментальные ориентиры, которые упрочены в более глубоких слоях психики. Если же попробовать смотреть шире, то ментальное нападение может обернуться благом, — ведь в результате его сметаются все случайные образования и выставляются все точки над «i». Ведь то, что «устои» задрожали и исчезли подобно миражу, явив свою иллюзорную природу, можно расценивать не только как жизненное фиаско, но и как пробуждение ото сна, как залог грядущего бодрствования. Нередко начальные фазы такого пробуждения и принимаются за "ментальное нападение" или "психическое расстройство". Пробуждение далеко не всегда бывает легким.

Когда "ментальный каркас" старых ориентиров «растворяется» в пустоте, человек оказывается на так называемой "ничейной земле". Здесь царит бездорожье: старые ориентиры исчезли, а новые еще не появились. Такое пространство, в котором отсутствует опора, для интеллекта, как правило, крайне неуютно; метания интеллекта в поисках опоры неизбежно отражаются на эмоциональном состоянии человека, а через него — и на общем психофизиологическом тонусе. Если человек впадает в этой ситуации в панику, то он действительно может заблудиться на просторах "ничейной земли" и стать жертвой психического срыва.

Надо сказать, однако, что ментал неспособен продолжительное время сохранять аморфное состояние, и вскоре в нем начинается процесс "естественной кристаллизации". Образование нового "ментального каркаса" может пойти по двум путям, причем во власти человека эти пути ВЫБИРАТЬ: 1. Человек может выбрать возвращение ("аборт", как говорят в эзотерических кругах), в результате чего «кристаллизация» пойдет по линиям дискредитировавшего себя старого «каркаса». Это более легкий путь, но былой прочности на нем достичь не удается, и «каркас» становится аварийным.

2. Человек может выбрать более трудный путь, решив, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Это путь так называемого "второго рождения", и он ничего не гарантирует; но лишь на нем можно обрести новый, более совершенный «каркас». Он способен привести и еще дальше: опытно пережив себя в состоянии, в котором отсутствует всякая опора для интеллекта, и которого интеллект так боится, опытно пережив процесс становления нового "ментального каркаса", человек может уловить механику разотождествления с менталом и сделать впоследствии "ничейную землю" своим «домом», — домом, которому не страшны никакие "ментальные нападения".

Однако для тех, кто не разотождествлен со своим интеллектом, и чей "ментальный каркас" формировался большей частью стихийно (в Йоге принцип сознательного подхода к построению своего "ментального каркаса" получил название "качественного ментального контроля"; при этом остановка внутреннего диалога, "ментальная тишина" и тому подобные традиционные требования психологической культуры определяются как "количественный ментальный контроль"; См.: N 20. На подступах к Локаята Йоге. 1981), не остается ничего другого кроме как рассматривать ментальные нападения в качестве "испытания на прочность", ни на миг не забывая при этом, что "все, что вошло в противоречие с разумом, обречено на гибель и ее достойно".