Приоткрытая дверь

Глава 8

– Что тебе скажу, Настя! – Люля загадочно и торжествующе улыбалась. – На меня вышли особенные, знающие люди. Понимаешь? Я не могу рассказать тебе детали, да и не нужно. Главное, что они решили передать мне особую книгу, потому что почувствовали во мне силу.

– Как в Йоде? – не сдержалась я. Как раз недавно наткнулась на комикс по «Звездным войнам».

Но тетя юмора не оценила.

– Какой еще йод? Ерунду не городи. Эта книга не всякому дается. Знания там содержатся мощные, не для непосвященных. Но, представляешь, я оказалась в числе избранных! Тебе, конечно, не понять. Но я изучила всего Папюса и Элифаса Леви.

Я с трудом удержалась, чтобы не сострить в рифму: «Папюс – Мамюс». Люля, похоже, поняла это по моему лицу и потому снисходительно пояснила:

– Это знаменитые оккультисты. Ой, да ты и этого не знаешь! Понимаешь, в мире существуют скрытые силы, которые современной науке недоступны. Отрицать всегда легче, чем объяснять. Легче все свести к условным рефлексам, инстинктам. Есть чисто практическая магия или деревенская, приближенная к человеческим повседневным запросам. Но некоторые знания доступны только особым людям, избранным, посвященным.

– И ты, значит, избранная?

Мне не очень понравилось, что мой вопрос прозвучал будто с ноткой ревности. Или зависти.

– Это, Настя, не самим человеком выбирается. Уж извини. Дается свыше, необъяснимыми силами. Людям с врожденными особыми способностями.

– А почему ты раньше об этом не знала?

У тети Юли и на это был готов ответ:

– Всему свое время, Настя, всему свое время. Я чувствовала, но просто не обращала внимания. Были звоночки, которые я старалась игнорировать, хотя всегда знала…

– Какие звоночки? – Мне правда было интересно.

Мы же долго жили в одной комнате. Люля постоянно что-то рассказывала о себе. Но ничего сверхъестественного в мамином и Люлином детстве, по их рассказам, я не припоминала.

Но Люля почему-то решила напустить еще больше таинственности. Или считала меня недостойной таких подробностей. Вместо четкого и ясного ответа она лишь загадочно прищурилась:

– Всему свое время, помнишь? Если ты избрана, то ты сама все поймешь.

Ну что ж… Я самая обычная. Потому что так ничего и не поняла.

– Когда поймешь, что человек – это физическая система, запрограммированная с определенным числом степеней свободы, для выполнения заданных функций планетарного и космического масштаба, – на одном дыхании выпалила явно заученную фразу тетя Юля.

Сама она такое придумать не смогла бы. Ну, я бы точно не смогла. Я даже не сообразила, как правильно на это отреагировать. Только пролепетала:

– Круто…

– Я убедилась, что мне знания передавались на астральном уровне! Я почти была права! Когда я вызывала деда, то работала интуиция. Но теперь я убедилась, что это было знание свыше!

Мне стало немного обидно, что она талдычит только о себе. Вызывали-то мы вместе. Но Люля всегда в случае успеха спешила предъявить на него права. Так что я промолчала.

Тетка продолжала хвастаться:

– Таких книг осталось очень мало. После революции знающим людям приходилось скрываться, чтобы не подвергаться преследованиям властей. В доме эту книгу держать нельзя, она приносит зло. Это известно испокон веков. Ее нужно прочитать и как можно быстрее от нее избавиться. Поэтому часто эти книги уничтожали, причем не сами знающие, а их родственники, из страха. Представляешь, насколько ценные те экземпляры, которые дошли до нашего времени? И одна из таких книг теперь у меня!

– Но если эта книга приносит зло, почему ты до сих пор от нее не избавилась?

– Всему свое время, всему свое время, – опять повторила Люля, загадочно прищурившись.

– А где эти самые особые люди на тебя вышли? Где ты их встретила?

Лицо у тетки странно дернулось, словно она разозлилась, но хотела это скрыть.

– Тебе-то что?

– Это что, тайна? – удивилась я.

– Сюда приходили, разумеется. Уж извини, тебя не застали и ждать не стали.

Мне снова не понравился ни тон, ни выражение тетиного лица. Но я почему-то посчитала, что сама виновата, и перевела разговор:

– Так что за книга-то?

– По черной магии!

Тетя Юля замолчала, многозначительно глядя на меня.

– А разве такие бывают? Это ж придумка из ужастиков.

– Сама ты придумка! – вспылила разочарованная моим недоверием тетка. – С тобой бесполезно делиться. Ты безнадежна!

И она замолчала, игнорируя любые мои попытки помириться и извиниться.

Потом, словно вспомнив, приказным тоном велела мне прекратить открывать дверь в ее комнату. Но тут уж Люля сама поняла, что я ни при чем, настолько велико было мое удивление. Ну, или сделала вид, что поняла.

Оказывается, вот уже который день обычно плотно закрытая дверь в бывшую детскую сама собой приоткрывается. И тетю Юлю это страшно бесит, потому что приходится вставать и закрывать эту дверь, поскольку в коридоре никого не оказывается. Разумеется, она решила, что это мои шутки – толкнуть дверь и убежать.

Надо сказать, что дверь в детскую, в отличие, к примеру, от входной, – массивная, толстая, из настоящего дерева, и закрывается очень плотно. Чтобы приоткрыть ее, надо приложить некоторое усилие. В раннем детстве мне приходилось для этого наваливаться на нее всем телом или дергать изо всех сил за ручку. Сама собой от сквозняка открываться-закрываться дверь никак не может.

Но то ли ослабли дверные петли, то ли еще что, но никто из нас точно не был виноват.

Когда-то, может быть сто лет назад, у этой двери имелся замок, запирающийся на ключ. Но с тех пор его замазали краской так, что он едва угадывался. Мама рассказывала, что они с Люлей в детстве пытались эту замочную скважину слегка проковырять, чтобы можно было через нее смотреть, но сумели только покорябать немного краску, за что им влетело от родителей.

В общем, Люля демонстративно выхватила какой-то конверт из своего бумажного барахла, несколько раз сложила его и подпихнула под дверь, надежно зафиксировав ее.

Разговор был окончен, я вышла из комнаты, немного расстроенная тетиным поведением. Что-то она совсем вредная стала.

Мама с бабушкой обсуждали непонятное поведение слива в ванне. Мама, активно орудующая вантузом, продемонстрировала мне, как хлюпает плохо проходящая, мерзкого вида, будто землянистая, вода.

– Что, Настя что-то в ванне утопила?

Конечно, моя тетя не могла остаться в стороне. Разобравшись с дверью, она, очевидно, не успокоилась.

– Да почему сразу я-то? – возмутилась я.

– Откуда мне знать? Что там? Какой-нибудь кусок ваты?

– Какой еще ваты?

Тут под вантузом что-то всхлипнуло, и вместе с бурой водой из слива наполовину высунулась какая-то субстанция, больше всего похожая на черную медузу. Или на гриб шиитаке.

– Ну, это точно не вата, – удовлетворенно констатировала я, хотя никто, кроме тетки, меня и не обвинял. Но никто и не защищал.

Отвратительная, склизкая, студенистая масса будто ощупала край слива и попыталась соскользнуть обратно.

– Фу-у-у! – хором протянули мы.

– Слизень какой-то…

– Слизень из канализации.

– Звучит как название трешевого ужастика! – Тетя Юля брезгливо разглядывала причину засора. – Теперь он нас всех сожрет. Но можно подкармливать его чьими-нибудь трупами, чтобы он нас пощадил. Например, мышиными.

– Откуда нам их взять? – задумалась я на полном серьезе.

Но мама меня перебила.

– Раз ты у нас такая веселая, – сказала она Люле, – твоя очередь бороться с засором! Это наверняка твои травы для ванн слизней подкармливают.

– Да пожалуйста! Но только вечером. Сейчас я должна уйти, как раз собиралась.

Люля беспечно хихикнула и скрылась в своей комнате. Мама с бабушкой обреченно переглянулись.

С небывалой быстротой тетя Юля появилась в коридоре, уже готовая к выходу. Проходя мимо нас, все еще толпившихся в ванной и глазевших на странную субстанцию, Люля не смогла удержаться, чтобы не перенести ответственность с себя на кого-то другого:

– Кстати, Настя тоже у нас любительница в ванне поотмокать. Кто знает, чем она там пользуется.

– Люля! – возмущенно вскричала я.

– Я никого не обвиняю, но должна же быть справедливость, – насмешливо отрезала вредная родственница, натягивая сапоги. – Пока-пока, до вечера!

И она улизнула из дома.

А мама пошла советоваться с интернетом по поводу уничтожения плесени в водопроводе и уламывать папу прочищать засор в ванной. Папа обычно не отказывался помочь, но между обещанием и реальным делом порой проходили месяцы.