Присмотри за мной, Дикий

Глава 15. Ежевика\Дикий

Ежевика

Я зло скидываю юбку и кофту на пол. Топаю по ней ногой и проклинаю, что поддалась слабости на секунду. И купила это! А потом ещё и надела!

Дронов теперь рвёт и мечет, а всё из-за этого наряда! Именно из-за него сейчас послушно всё с себя снимаю и надеваю его огромную майку, что достаёт мне до коленок. И злюсь. И на него, и на себя.

И даже не сразу замечаю тихую мелодию телефона. Тут же подбегаю к сумочке, которой тоже досталось от моей маленькой истерики. Нехотя морщусь. Мама звонит. Приходится ответить на звонок.

– Долгоо, – тянет недовольно та, а я только кулаки сжимаю.

Да всего десять секунд не отвечала! Чёрт, вся эта ситуация с Диким так сильно раздражает меня и бесит, что я не радуюсь звонку матери.

Последние месяцы, с тех пор, как она стала говорить о замужестве, перестали быть для меня хорошими. А все встречи с мамой заканчивались разговорами о том, что я поскорее должна выйти замуж за Луку.

Хотя я была против!

Мама настолько меня достала, что в один момент я психанула. Впервые пошла против неё, показав характер. Нет, мама у меня хорошая, добрая, но порой невыносимая. Особенно, когда дело касается Луки. Нравится – так сама бы замуж за него выходила! Но нет. Пыталась уговорить меня. Сказала, что наш брак продлится максимум месяц, и потом мы сможем развестись.

Но… Я случайно наткнулась на договор, который, к счастью, не успела подписать. И там не шла речь о месяце. И если на месяц я была согласна, то на пять лет – нет.

А ещё обиднее было то, что она пыталась обмануть. Родная мама, которая растила меня со всей любовью и заботой. Я ни разу не слышала от неё ни единого плохого слова. Получала всё, что хотела. И в один момент… Вот так всё взять и разрушить…

Обиделась на неё. Уехала к отцу. А первый вопрос, который она задала, когда узнала, что я уехала, был не о том, как же я буду жить без неё. Ведь я та ещё мамина дочка. А о том, как же свадьба с Лукой. Которая мне абсолютно не нужна.

Я выдыхаю. Слушаю её любимый и родной голос, но простить ей этот поступок не могу.

И ведь главное… она не раскаивается.

– Прости, я собиралась спать.

– Ой, я забыла, что у вас там уже глубокая ночь! Хорошо, что не разбудила.

Я пропускаю это. Да, она часто забывает детали. Как и то, что у нас разница в семь часов.

– Да ничего, – неосознанно улыбаюсь, хоть и не вижу её. Она всегда такая беспечная. – Ты что-то хотела?

– Да-да. У Луки сегодня день рождения. Не забудь поздравить его, ладно? Ему это важно. Вы всё же…

– Мам, – резко обрываю её. Сжимаю телефон в пальцах и едва не подпрыгиваю на месте от злости. Это всё Дикий на меня так влияет. Укусил, что ли? – Давай не будем? Я уже высказалась на этот счёт. Свадьбы не будет, и домой я не вернусь. Останусь здесь.

Наверное, я та самая девушка, которую бы назвали дурой. Уехала их Канады, из родного гнезда, где мне вытирали сопли с самого детства. И приехала в Россию. Самостоятельной жизни захотела.

– Я поздравлю его, но это всё, что я сделаю.

Отключаюсь и глотаю жадно воздух.

Достали.

Одна не даёт мне желанной свободы. И другой тоже на хвосте сидит. Напрягает.

Стоило только один раз попросить до магазина довезти – так всё… Не отстаёт от меня Дикий.

Хоть я и не особо хотела с ним прощаться…

И вообще, это всё папа! От которого именно сейчас приходит сообщение, привлекая моё внимание.

«Сладких снов, моё солнышко».

Я невольно улыбаюсь. Опять. Уф. Даже позлиться нормально не даёт на себя!

– Пять минут прошло.

От этого грозного и сурового голоса роняю телефон из рук и съёживаюсь.

Мамочка, папочка… Совсем забыла…

– Миронова, – опять слышится за спиной.

Боюсь шелохнуться. Точнее, на него посмотреть. Я на него раз уже взглянула… Увидела карие глаза, полные гнева, и мне хватило.

– В гостиную. Живо.

– Иду, – из меня исходит самый настоящий писк. Как у мышки.

Разворачиваюсь, но не успеваю взглянуть в лицо Ярослава. Он отворачивается и тяжёлыми шагами идёт к креслу.

Дикий

– Начинайте.

До сих пор успокоиться не могу, и злость из всех щелей лезет. Закидываю ноги на журнальный столик, ставлю локти на мягкие подлокотники кресла и сцепляю перед лицом пальцы. Пытаюсь расслабиться, чтобы случайно – к примеру, когда услышу причину размазанной помады на лице Ирины – не встать и не натворить глупостей.

А они молчат. Головы вниз опустили, ладошки перед собой скрестили. Пай-девочки, блин. Как на фото в школьный альбом.

На Ирину смотреть не могу. До сих пор перед глазами её губы. Знаю я, откуда такой след размазанный. Либо целовалась с кем-то, либо на коленях стояла и…

Чёрт, ни один вариант, ни второй – мне не нравятся. Зачем мне такая девушка, которая целуется с каждым встречным? Или что она там делает…

И ведь никто не торопится заговорить первым!

И я уже повышаю голос. Становлюсь настойчивее:

– Ну! Чья идея была?

Смотрю на покрасневшее лицо Ирины.

– Моя, – отвечает несмело. – Но чисто в целях повеселиться!

– Начнём с того, что я запрещал брать Вику в клуб, – напоминаю ей. Прохожусь по обеим горящим взглядом, «убивая» на месте. Мысленно медленно «расчленяю по кусочкам» каждую. Не люблю я, когда меня не слушаются. – А её просил так не одеваться.

Перевожу всё внимание на Ежевику, которая, закусив губу, сжимает ладони в кулаки. Проблема явно в том, что хочет показать, что она взрослая. Типа выросла, всё может сама. Как хочет, так и поступает. С мужиками разными знакомится…

Интересно… Успела или нет?

Хорошо. Есть у меня один способ, как доказать, что хоть и двадцать один ей, но ведёт себя Вика, как ребёнок.

– Ну… мы подумали… – тянет Ирина.

– Вы не думали, – вылетает само. – А ты, видимо, контроль потеряла.

И сейчас я вижу это ещё отчётливее. Приглядываюсь – а на шее следы. Красные, заметные. Поначалу от злости не заметил, а сейчас… Вижу отчётливую полоску от шеи и ключиц к груди. И ведь пытается тканью закрыть. Толку? Платье открытое. Я никогда не запрещал ей носить такое, думал, у неё есть голова на плечах, и не спит она с другими мужиками.

Но, может, я чего-то не знаю?

– Немного…

Эта вина в голосе никак её не оправдывает, а меня ещё и злит.

– Домой иди, – в этот раз говорю чётко, не сомневаясь.

Ирина резко поднимает голову и смотрит на меня своими зелёными глазами с недоумением. Губы начинают подрагивать…

Видимо, меня это должно растрогать. Ничуть. Сама виновата. Мелкую с собой потащила. Ещё и сама в дерьмо влезла.

– То есть? – и голос дрожит.

А у меня в душе ничего.

– То есть, поговорим потом, – я встаю, достаю кошелёк и даю Ирине на такси. – Ты всё ещё бухая, а я слишком неконтролируемый, чтобы выяснять то, из-за чего у тебя чужие засосы на груди. Вали, пока я добрый. Дам ещё один шанс объясниться, но уже потом.

Поступаю как скотина. Вике не стоит видеть нашу ссору, но сегодня меня выводит абсолютно всё!

– Л-ладно, – поджимает губы, выхватывает купюры у меня из рук и, гордо задрав подбородок, несётся к двери.

Я её провожаю. Ну как – закрываю за ней.

А потом вновь возвращаюсь в гостиную. Где уже пусто. Только мобильник Ежевики одиноко лежит на столе.

Из кухни раздаётся звук льющейся из-под крана воды. Иду туда. Вижу Ежевику, которая, вцепившись трясущимися пальцами в стакан, пьёт воду.

Нервничает, да? Ничего. Это ненадолго. Потому что сейчас…

Она будет бояться.

Я быстро и уверенно подхожу к ней, настойчиво выдёргиваю стакан из рук. Она испуганно поворачивается в мою сторону, а я не отступаю ни на шаг. Хватаю её за талию и одним рывком сажаю на стол. Спускаю ладони на бёдра и, резко разведя их в стороны, вжимаюсь между ними.

Маленькие ладошки упираются в плечи. Пытаются оттолкнуть. Тут же.

Странно, куда делся тот старый запал? Когда играла со мной и поцеловать просила?

Вспоминаю это и загораюсь ещё сильнее. Опять начинаю злиться. Положив одну руку на спину, одним резким движением прижимаю Вику к себе. Позволяя прочувствовать всё. До каждого кубика пресса, до явного напряжения внизу.