Притчи. Ведический поток

Корни ведического потока уходят в далекое прошлое. Его исток — это начало духовного восхождения человечества после Вселенского потопа, времени, когда люди не «искали, но ведали богов» (Ригведа).

Самые древние сведения об основах ведического учения мы обнаруживаем в священных книгах Индии (Ригведа) и Ирана (Авеста). Известно, что древневедическое учение существовало в Ариане (Иране) уже в IV тыс. до н. э.

Последователи зороастризма утверждают, что основы древневедического учения были записаны на шкурах животных на древнеарийском языке много тысяч лет тому назад, но затем безвозвратно утеряны. Однако, само учение передавалось изустно за многие тысячелетия до появления Ригведы и Авесты.

Ригведа была записана индоарьями в 14 в. до н. э. Она состоит из 1017 священных гимнов, каждый из которых содержит в среднем 10 строф.

В Ригведе, среди жертвенных песен и молитв к Агни, Индре, Варуне и Соме (самым почитаемым ведическим богам или божественным началам, отцом которых был Праджапати — создатель вселенной), мы обнаруживаем гимн, посвященный Единому Богу, «единственному владыке всего движущегося»:

Большинство гимнов в Ригведе посвящено Индре — «царю вселенной» (корень слова на санскрите означает «сила», «плодородие»). Индра порождает солнце, небо, повелевает потоками. Главная его заслуга — победа над Вритрой, в сакральном смысле означающая победу космического динамического начала над костным малоподвижным хаосом; результатом этой победы явилось устроение ведийского (просвещенного) мира на широких пространствах. По отношению к ариям (благородным) Индра дружелюбен, щедр и благ, всегда готов прийти на помощь.

Важное место в Ригведе отводится Варуне — охранителю Истины и справедливости. Он — воплощение мирового порядка, истины, хранитель высшего закона и гарант законосоответствия в мире. Примечательно, что только Индру и Варуну называют «вседержителями», теми, кто «сотворил мир и удерживает его» (Ригведа IV 42,3; VIII 41,5).

Из вышеизложенного мы можем сделать вывод, что высочайшими принципами, положенными в основу создания нашего мира, древние арьи считали космическое динамическое начало, действующее по принципам истинности, добра, справедливости, мудрости и просвященности.

Более 100 гимнов Ригведы посвящено богу Агни. Основная его функция — посредничество между Богом и людьми. Он — «священный, живой, вездесущий, очень легкий, наблюдает за всем на свете, правит законом» (Ригведа X 45,2); его эпитеты: «знаток всех существ», «принадлежащий всем людям». В общем — Дух Святой!

В более поздних священных книгах индуизма Агни — всеобъемлющее начало, пронизывающее мироздание; «свет, присутствующий внутри человека» (Упанишады).

Значительное место в ведийском пантеоне богов отводится Соме — «очищающему», «всевозбуждающему», «небесному», «первотворцу Вселенной» и Савитару — символизирующему принцип стимулирования, устремленности, «мудрейшему из мудрых».

Следует отметить, что в поздневедийский период фактически был устранен космогонический динамический аспект божественных начал, отражавших качества Единого Бога, а сами они — персонифицированы в мифах и легендах как боги или герои с различными человеческими проявлениями.

Одним из богов, упоминаемых в Ригведе, является Митра (авест. «договор», «согласие»). Чаще всего он образует пару с Варуной — «охранителем истины и справедливости», которая рассматривается как нечто единое. Митра «заполняет воздушное пространство, удерживает небо и землю, охраняет оба мира и карает за грехи» (Ригведа IV 13,2; III 59,8). Основная его функция — объединение людей в особую социальную структуру и установление договора с ними, который соотносится с универсальным космическим законом. Позднее Митра вошел в авестийский пантеон богов как покровитель мирных, доброжелательных отношений между людьми. Так какому же богу поклонялись наши предки? Какие божественные качества ценили и проповедовали более всего?

Поклонялись они Единому Сущему (живому) Богу, ведая о духе святом, который идентифицировался со священным живым огнем, и более всего чтили Высший Божественный Закон, Чистоту помыслов, Просвещенность, Устремленность, Мудрость, Добро, Справедливость, т. е. основные божественные качества, к которым они призывали стремиться человека. А ведь общепринято, что они были язычниками или огнепоклонниками!

К более поздним священным ведическим книгам относятся Самаведа, Яджурведа, Атарваведа (10–8 вв. до н. э.); их называют «свитой» Ригведы. Состоят они из гимнов и изречений, употребляемых жрецами при богослужении, а также из различных поэтических произведений.

Мы изложили общие схематические представления о Ведах, затронув лишь предмет нашего поиска, чтобы читатель мог иметь представления об идеалах той эпохи, проповедуемых нашими предками и почитаемых, как боги, т. е. высшие божественные начала просвещенного мира. О людях, которые устремлялись к поиску и развитию этих божественных качеств и проявляли их в жизни, сохранились притчи тех отдаленных веков.

Прозрение

В Южной Индии, в Гомтешваре есть величайшая статуя в мире — статуя саньясина[7] Бахубали («человек с сильными руками»).

Бахубали был сыном царя, который стал монахом. У царя было два сына: старший — Бхарат[8] и младший — Бахубали.

Царь отрекся от власти и мирской жизни; его царство должен был унаследовать Бхарат. Но и он, поговорив с отцом, ушел в горы и погрузился в мир медитации.

Бахубали был великим воином и могучим человеком, он должен был унаследовать царство и стремился к этому. Но проблема заключалась в том, что отец, отрекшись, не сделал на этот счет никаких распоряжений.

Он рассуждал так: «Как я могу сделать это? Ведь власть — это то, от чего я отрекся! Как же я могу провозгласить одного из моих сыновей наследником того, от чего я отрекся? Власть — их. Я не забираю ее с собой. Люди будут смеяться надо мной. Ведь царство ничего не стоит и никто не нуждается в том, чтобы унаследовать его. Если же они хотят царствовать, то это их дело, но, возможно, кто-то из них пойдет по моим стопам».

Бхарат разделил взгляды своего отца и ушел в горы. Бахубали был практичным человеком и желал стать царем, но для этого нужно было или распоряжение отца или отречение старшего брата, который по закону являлся наследником.

Ситуация была странной. В государстве накопилось много проблем, а Бахубали не мог принимать решения и издавать указы. Сначала он должен был объявить себя царем, но для этого необходимо было формальное отречение старшего брата.

Рассерженный Бахубали пошел в горы, туда, где медитировал Бхарат. Когда он пришел и увидел брата сидящим на скале, кровь взыграла в нем. Он схватил его своими сильными руками, поднял, и уже хотел бросить в пропасть, но тут у него возникла мысль: «Что я делаю? И ради чего? Ради царства, от которого отрекся мой отец? После того, как прожил всю свою жизнь, он нашел его ничего не стоящим. Мой брат любит меня так сильно, что, если я попрошу, то он с радостью уступит мне право наследства. Вот и сейчас, когда я поднял его, собираясь бросить в пропасть, он даже не сопротивляется, как будто мы играем». В детстве он часто поднимал брата своими сильными руками. Слезы навернулись на его глаза: «Что же я собирался сделать? Что подумают обо мне люди?» И, опустив брата на землю, он погрузился в глубокую медитацию, которая изменила всю его жизнь.

Он и сейчас стоит там, высеченный в белом мраморе. Это очень красивая статуя высотой 52 фута, мизинец ее ноги — в человеческий рост. Вокруг нее располагаются высеченные из мрамора ступени, по которым можно подниматься и осматривать статую со всех сторон. На скале высечена притча, повествующая о том, как Бахубали стал просветленным. В ней говорится, что он простоял в медитации несколько месяцев; вьющиеся растения обвили его ноги и расцвели цветы; птицы стали вить в его ушах гнезда. А что же произошло с Бхаратом, который был почти просветленным? Он был на грани просветления и он все еще там. Что помешало ему?

Когда Бхарат открыл глаза и увидел своего брата стоящим в глубоком безмолвии и от его облика исходил свет, он очень удивился, потому что его брат никогда не отличался святостью, и, вдруг, он стал просветленным, а он, отрекшийся от царства и приложивший столько усилий, чтобы достичь просветления, все еще на пути.

Отец нашел обоих сыновей медитирующими и тоже был удивлен, обнаружив, что младший сын стал просветленным. Когда Бхарат открыл глаза и увидел своего отца сидевшим перед ним, он сказал:

— Ты видишь, Бахубали стал просветленным, как это могло случиться? Почему я не достиг этого, потратив столько времени? Что помешало мне?

Отец сказал:

— Тебе мешает нечто очень тонкое, лишь мысль о том, что ты сделал беспрецедентный поступок в истории, нечто уникальное. Были цари, которые отрекались от царства, были цари, которые не отрекались от царства. Ты — единственный, кто даже не принял царство; вопрос об отречении не возникал. Ты в своем роде уникален и эта маленькая идея — очень тонкий эгоизм, который мешает тебе.

У твоего брата, хоть он грубый и неискушенный в писаниях, не было таких мыслей. Он пришел, чтобы убить тебя, но в последний момент осознал и преодолел в себе низменное, а так, как он все делал страстно, со всем пылом своего сердца, он рванулся и стал просветленным, а ты, двигаясь шаг за шагом, все еще на пути.

Победитель

В Ригведе есть замечательная история о женщине Мастере. Она относится к той эпохе, когда женщина была свободной и имела равные права с мужчиной. Немного было на свете женщин Мастеров: Гарджи, Рабия, Сахаджа, Дая, Лала, Мира.

Император страны обычно каждый год устраивал великое собрание мудрецов, на котором говорили о смысле жизни. Победителю причитался приз — стадо коров, рога которых были увешаны золотом.

Ранним утром начались дискуссии между мудрецами. Яджнавалкья был одним из знаменитых учителей в те дни, но он не был Мастером.

Гарджи была Мастером, ее не интересовала награда, она пришла одна, скромно сидела в стороне и слушала.

Яджнавалкья прибыл с большой свитой учеников позже всех. Солнце уже нещадно палило. Коровы, предназначенные в награду, разопревшие, стояли перед дворцом.

Уверенный в собственной победе, он велел одному из учеников:

— Отведи этих несчастных животных в нашу коммуну. Зачем им зря томиться на солнце?

Яджнавалкья победил всех соперников и сказал императору:

— Прости меня за то, что мои ученики увели коров раньше, чем ты присудил мне награду.

Гарджи встала. Возможно, она могла бы и промолчать, если бы Яджнавалкья не проявил такую самоуверенность. Она сказала:

— Подожди! Ты победил всех и показал свою ученость, но это не означает, что ты познал истину.

Я сидела молча, наблюдая… Если кто-то утверждает истину, к чему мне высказываться? Но ты зашел слишком далеко. Я вынуждена дискутировать с тобой.

Она задала всего один вопрос и Яджнавалкья был повержен. Гарджи спросила:

— Ты сказал: «Бог создал мир». Почему ты так сказал? Ты был свидетелем, когда он создавал мир? В любом случае, как бы ты ни ответил, ты утвердишь свою ошибку. Если бы ты был свидетелем, то мир уже тогда был создан, ведь ты — часть мира; если ты не был свидетелем, на каком основании ты утверждаешь, что все нуждается в Творце? Объясни, или верни коров!

Яджнавалкья был потрясен. Все присутствующие были потрясены. Она была права. Гарджи сказала:

— Только ради спора, даже если я допускаю, что Бог создал мир, я хочу знать — на каком основании ты веришь в эту гипотезу?

Яджнавалкья сказал:

— Все должно быть созданным. Эта прекрасная, безбрежная жизнь не может прийти к существованию из ничего.

Гарджи ответила:

— Допустим. Но ты уже упустил победу. Верни коров!

— Что ты имеешь в виду? — спросил Яджнавалкья.

Она ответила:

— Если всякое существование нуждается в Создателе, то кто создал Создателя? Допустим, Создателя создал другой Создатель, более безбрежный, а того в свою очередь создал еще более великий Создатель, но в таком случае, кто создал Создателя всех создателей?

Яджнавалкья понял, что теперь уже невозможно избавиться от этой женщины. Все величие его рассыпалось в прах. Он рассердился и, уже не контролируя себя, забывая про всякую учтивость, крикнул:

— Женщина, если ты не остановишься, твоя голова покатится по земле!

Гарджи сказала:

— Это аргумент? Ты полагаешь, что отрубив мне голову, ты станешь победителем? Это, несомненно, станет фактом твоего поражения.

И коров пришлось отдать Гарджи.

Говорят, что после этого поражения Яджнавалкья, осознав глубину своего неведения, объявляет о своем решении оставить учеников и семью. Имущество свое он делит между двумя женами, и намеривается идти искать Истину.

Тогда обратилась к нему его жена Майтрея:

— Скажи, возлюбленный мой, неужели твои богатства не могут способствовать в приобретении той Истины, на поиски которой ты отправляешься?

Яджнавалкья отвечает ей:

— Даже все богатства мира не могли бы способствовать этому, ибо они принадлежат этому миру, в котором все преходяще, все подлежит смерти. Я же отправляюсь на поиски бессмертия, поэтому я отрекаюсь от этого мира!

Тогда жена говорит ему:

— Я всегда следовала за тобой и, если ты отрекся от богатства и оно не может помочь мне следовать за тобой и не дает никакой надежды на бессмертие, то зачем оно мне? Сообщи мне то, что тебе известно.

И он говорит ей об Атмане (божьей искре в сердце человека):

— Если бьют в барабан, то не иначе можно овладеть в воздухе звуками его, как держа сам барабан или барабанщика, вследствие чего держишь и звуки его; если ударяют по лютне, то не иначе можно удержать в воздухе звуки ее, как держа саму лютню или играющего на ней; дыхание этого Великого Существа подобно огню, в который положены сырые дрова, распространяющие во все стороны клубы дыма; Атман есть Ригведа; он есть Самаведа; он есть Яджурведа; он есть песни Атарваведы и Ангирас[9]; сказки и сказания; наука и священное учение; стихи и правила; он есть законы и объяснения; все существующее в этом мире есть Его дыхание. Я отправляюсь на поиски Его, чтобы стать единым со своей Высшей Сутью.

Сказав это, Яджнавалкья распрощался и ушел в горы.

Через 12 лет он вернулся к людям просветленным Мастером.

Познай Единое

Было раннее утро. Деревья купались в утреннем солнце и пели птицы. В доме великого брамина Удалаки, ученика знаменитого Мастера Яджнавалкьи, праздновали возвращение сына Светкету, который вернулся домой после долгих лет обучения из дома Мастера.

Отец встретил его у двери, обнял, но почувствовал, что что-то было утрачено в Светкету. Что-то присутствовало, что не должно было присутствовать: неуловимая надменность, неуловимое эго. Именно этого меньше всего ожидал отец. Он послал сына в лесной университет, чтобы тот жил с Мастером и растворил там самого себя, свое эго. Только в этом случае он мог почувствовать вкус существования.

Ходила молва, что Светкету стал лучшим учеником, что он выиграл величайшую награду. И вот он вернулся, но Удалаки не был счастлив. Да, Светкету принес высшую награду, которую присудил университет. Он достиг высокого уровня образования и пришел, нагруженный большими знаниями. Но что-то было утрачено и глаза отца наполнились слезами.

Светкету не мог понять этого и спросил:

— Что-то не так? Почему ты не рад?

И отец спросил:

— Изучив все науки, был ли ты обучен тому Одному?

Светкету сказал:

— Я изучил там все, что было возможно. Я изучил все науки, искусства, языки.

И он стал перечислять названия всех наук того времени.

Но отец был грустен по-прежнему. Он сказал:

— Но был ли ты обучен Главному?

Светкету был несколько раздражен. Он вернулся домой с мыслью, что теперь знает все. В университете он был лучшим учеником и ему казалось, что его родители должны гордиться им. Но здесь его встретил старый отец и он не был счастлив, а даже наоборот, он плакал и говорил о чем-то таинственном. И сын сказал:

— Пожалуйста, отец, не говори загадками. Что ты хочешь этим сказать — «Это одно?!…» Скажи точно! Что ты имеешь в виду?

И отец сказал:

— Видишь вон то дерево? Пойди и принеси его семя.

Это был дуб. Когда сын принес желудь, отец спросил:

— Из чего вырастает дерево?

Светкету ответил:

— Из этого семени, конечно.

— Это большое дерево… из маленького семени?

Разрежь его и посмотри, что там внутри.

Семя было разрезано, но внутри него кроме мякоти ничего не оказалось. И отец сказал:

— Видишь ли ты эту животворящую пустоту, из которой вырастает большое дерево?

Светкету ответил:

— Я могу подразумевать ее, но я не могу видеть ее. Как можно увидеть пустоту?

И отец сказал:

— Вот то Одно, о котором я говорил. Из Него пришло все, из этой созидающей Пустоты все было рождено и однажды вновь растворится в ней. Иди обратно и научись Пустоте, потому что она начало всего — Источник. А Источник — это также и цель. Иди и учись Основному, фундаментальному. Все то, чему ты научился — это память, ум, знания. Научись не-уму, не-памяти. Учись осознанности, учись пониманию. Это — цель твоего обучения, иначе ты не проникнешь в сокровенную суть. Пойми, семя есть ничто иное, как вместилище пустоты. Когда зерно прорастает в землю, пустота начинает струиться в дерево. Цель твоего обучения — Источник Жизни. Найди его, познай Его, стань Им. Пусть пустота струится через тебя.

Сосредоточение

Светкету был расстроен и сказал:

— Я познал все, чему учил меня мой Мастер. Но он никогда мне не говорил об этом Одном.

Удалаки со слезами на глазах сказал:

— Тогда возвращайся назад, потому что все, чему ты научился — это хлам. Возвращайся обратно! В нашем роду всегда были только настоящие брамины. А брамин — это тот, кто познал Истину.

Торжество было прервано, музыка стихла. Со слезами… но Удалаки отправил сына обратно, не дав ему ни одного дня отдохнуть дома.

Огорченный молодой человек пошел назад. Вернувшись в дом Мастера, он подошел к нему и спросил:

— Почему все эти годы Вы не учили меня тому Одному, о чем спрашивал меня отец? Почему? Все эти годы были потрачены зря! И мой отец думает, что все, чему я научился — бессмыслица, ибо я не знаю самого себя. Мой отец сказал: «Если ты не знаешь самого себя, ты не принадлежишь себе. Возвращайся назад, и, до того, как я умру, стань настоящим брамином». Поэтому, Мастер, научите меня этому Одному.

Мастер рассмеялся и сказал:

— Этому Одному научить нельзя. Да, это можно уловить, но учиться придется тебе самому И если ты настаиваешь, тогда ситуация может быть создана. В нашем монастыре есть сорок коров, забирай это стадо и гони в лес, как можно дальше. Вернешься только тогда, когда их будет сто. Ухаживай за ними и избегай общения с людьми. Коровы будут твоими друзьями и твоей семьей.

Светкету ушел с коровами далеко в лес и жил там несколько лет. Сначала ему очень не хватало общения и он разговаривал с коровами, цитировал им Веды наизусть, рассказывал об астрологии, но коровам это было не очень интересно. И постепенно он перестал говорить.

Прошли годы, число коров достигло сотни, но за это время Светкету совершенно забыл, что ему нужно возвращаться назад. Он забыл, что ему нужно их считать. Они бродили свободно на воле, а он больше не стремился загнать их дальше в лес, и постепенно коровы вышли из леса.

Когда Светкету пришел с сотней коров к дому Мастера, тот с учениками вышел к нему навстречу, обнял его и сказал ученикам:

— Посмотрите на этих сто одну корову.

Но ученики заметили:

— Здесь ровно сотня коров, один — это Светкету.

Мастер сказал:

— Он исчез, его больше нет. Посмотрите в его глаза, они также невинны, как и глаза коровы. Он стал Одним.

Совершенная концентрация

В те далекие времена высший смысл обучения заключался в стремлении освободиться от самости и эгоизма, перекрывающих человеку возможность войти в тонкие сферы интуитивного знания.

У подножия горы, в долине, покрытой прекрасными цветами, стояла небольшая, удобно устроенная отшельническая обитель. Она находилась в пещере, вырубленной в скале. Жил в ней Мастер с одним учеником.

Когда утренняя заря освещала горные вершины и на их склонах чудно улыбались пестрые цветы, Мастер с учеником начинали петь гимны восходящему солнцу. Это напоминало им о пробуждении мудрости после долгого сна незнания. Они улыбались вместе с природой, пробудившись после ночного покоя.

Когда утренняя заря еще не занималась над долиной, Мастер, по обыкновению, требовал от ученика, чтобы тот сидел прямо, в состоянии медитации, слушая его проповедь с полным вниманием.

Однажды Мастер заметил, что ученик недостаточно внимателен, поэтому он спросил:

— Сын мой, почему ум твой не полностью направлен на мою проповедь, пожалуйста, скажи мне, что отвлекает тебя?

Ученик ответил:

— Уважаемый Мастер, мой ум отвлекает буйвол, пасущийся на зеленом лугу, которого я недавно приобрел.

Мастер встал и пригласил ученика следовать за собой. Приведя его в небольшое отдельное помещение в пещере, он велел ему закрыть дверь и думать только о буйволе.

На следующее утро Мастер заглянул через маленькое окошко в комнату. Ученик медитировал. Он спросил ученика:

— Сын мой, что ты делаешь?

Тот ответил:

— Господин, я пасусь вместе с буйволом на лугу. Выходить мне?

Мастер сказал:

— Нет, сын мой. Иди и пасись с твоим буйволом.

Прошел второй день. И на следующее утро Мастер спросил через маленькое окошко:

— Дорогой мой, что ты делаешь?

Ученик ответил:

— О, Мастер, теперь я рассматриваю буйвола в моей комнате и кормлю его. Приходить ли мне к Вам с моим буйволом?

Мастер сказал:

— Нет еще, сын мой. Продли видение о буйволе и его кормлении.

Так прошли еще два дня в медитации о буйволе. На пятый день Мастер спросил через окошко:

— Сын мой, скажи мне, пожалуйста, что ты теперь делаешь?

Ученик только промычал в ответ. Мастер сказал:

— Господин буйвол, Вам бы лучше выйти из этой тихой комнаты.

Ученик промычал в ответ:

— Как я могу выйти через эту узкую дверь?

Тогда Мастер прошел в комнату и вывел ученика из его транса. Ученик улыбался, чувствуя, что шагает на четырех ногах.

После этого Мастер задавал много глубоких вопросов и ученик отвечал корректно, как никогда раньше.

— Теперь твоя концентрация достигла совершенного состояния, — сказал Мастер.

В Бхагаватгите есть такая история.

Великий мастер стрельбы из лука по имени Дрона обучал своих учеников. Он повесил на дерево мишень и спросил каждого из учеников, что тот видит.

Один сказал:

— Я вижу дерево и мишень на нем.

Другой сказал:

— Я вижу дерево, восходящее солнце, птиц на небе…

Все остальные отвечали примерно также.

Затем Дрона подошел к своему лучшему ученику Арджуне и спросил:

— А ты что видишь?

Тот ответил:

— Я не могу видеть ничего, кроме мишени.

И Дрона сказал:

— Только такой человек может стать попадающим в цель.

Мастер

Однажды к Дроне пришел молодой парень Эклавия, он был из касты неприкасаемых[10], а учитель был из высшей касты браминов. Эклавия попросил Дрону принять его в ученики.

Опытным взглядом мастер подметил целенаправленный ум, сконцентрированное существо, гибкое, красивое тело и сразу понял, что этот юноша может стать лучшим лучником века.

«Но что тогда будет с моим лучшим учеником Арджуной? А ведь он станет царем! Сейчас он молод, но подает большие надежды. И если этот парень победит Арджуну на соревнованиях, как это расценят?» — думал Дрона. Он уже сделал ставку на Арджуну и мечтал о своем могуществе, когда тот сядет на престол, и, конечно же, отказал Эклавия.

Эклавия ушел в лес. Его любовь к искусству стрельбы из лука была так велика, что он вырезал статую Дроны, и начал практиковаться, разговаривая с ней, спрашивая советы.

Вскоре до Дроны дошли слухи, что Эклавия достиг поразительных успехов… один, без всякого руководства, и что Арджуна уже не самый искусный стрелок.

Дрона пошел посмотреть и попросил Эклавия продемонстрировать свое искусство. То, что он увидел, превзошло все его ожидания. Никто из его учеников не в состоянии был состязаться с Эклавия, практически тот превзошел самого Дрону. И тогда Дрона сказал:

— Ты обучился с моей помощью, сделав мою статую. Ты должен сделать мне подарок, таков обычай.

Эклавия заплакал и сказал:

— У меня ничего нет, ты можешь просить все, что хочешь.

И Дрона попросил большой палец его правой руки. Эклавия не медля отрубил свой палец и отдал его Дроне. Больше он не смог стрелять из лука…

Эта история — яркий пример того, как одним поступком человек может изменить свою судьбу на века.

Эклавия стал Мастером, Дрона так и остался бесславным мастером лучников.

Бог живой

Арий Кришна!

Арий Рама!

Кришна был духовным наставником Арджуны.

Однажды, сидя в кругу учеников, он проповедовал истины, недоступные для людей, живущих в рабстве у своей чувственной природы.

«Тело, — говорил он — внешний покров души, есть нечто конечное; но душа, пребывающая в нем, есть нечто невидимое, недоступное тлению, вечное. Земной человек троичен, подобно Богу, которого он отражает в себе: у него есть разум, душа и тело. Чтобы достичь совершенства, нужно овладеть наукой единства, которая выше мудрости, нужно подняться к божественной сущности, которая выше души и выше разума. Божественная сущность, этот верховный друг, пребывает в каждом из нас, ибо Бог находится внутри каждого человека, но мало кто умеет найти Его».

Арджуна в порыве обратился к Кришне:

— Дай нам узреть Его, если это возможно.

И тогда Кришна начал говорить с невыразимой силой о Существе, которое дышит во всякой твари, обладает бесконечно разнообразными формами и образами и смотрит бесчисленными очами. Когда он говорил так, в глазах его зажегся луч света такой могучей силы, что ученики не выдержали его блеска и попадали ниц к его ногам. Волосы на голове Арджуны встали дыбом и, покорно сложив руки и склоняясь, он сказал:

— Господи! Твои слова пугают нас, мы не в состоянии смотреть на то высокое Существо, которое ты вызываешь перед нашими глазами. Вид Его потрясает нас.

Далее Кришна поучал: «Многие рождения остались позади меня и позади тебя, о Арджуна! Я знаю их все, но ты не знаешь своих. И хотя я по природе моей не подлежу рождению и смерти и есть Творец всего сущего, тем не менее, повелевая своей природой, я проявляюсь собственной силой. И каждый раз, когда добродетель падает в мире, а порок и несправедливость преобладают, я делаюсь видимым, и, таким образом, я рождаюсь из века в век для спасения справедливого и сокрушения злого и для восстановления праведного закона».

Кришна всегда говорил о Боге Живом. Это восхищало и увлекало людей, но иногда какой-нибудь ученый или гордец с неверием просил его объяснить природу Бога. Кришна отвечал так: «Ученость человека полна тщеславия, все добрые дела его обманчивы, если он делает их не во имя Бога».

Вера и неверие

Кришна сидел в своем доме за столом. Его царица Ракмини подавала ему пищу. Вдруг Кришна отодвинул от себя блюдо, вскочил и побежал через сад на улицу. Ракмини заволновалась и выбежала за ним. На полпути она увидела Кришну, который возвращался в дом.

Войдя в дом, он сел за стол и как ни в чем не бывало, продолжил трапезу. Ракмини взволнованно спросила его:

— Что случилось? Почему ты так неожиданно прервал обед и выбежал на улицу?

Кришна ответил:

— Я почувствовал, что один из моих учеников нуждается в помощи, все его существо притягивало меня. Жители деревни остановили его, бросали в него камни и оскорбляли. Он же стоял беззащитный и молился.

Ракмини удивленно спросила:

— Почему же ты вернулся с полдороги и не пришел ему на помощь?

Кришна ответил:

— Сначала, когда он стоял беззащитным перед людьми, которые ему угрожали, все Бытие встало на его защиту, но когда он не выдержал и поднял камень в свою защиту, я понял, что он решил полагаться на свои силы.

Заповедь всепрощения

Царь Долгоскорб был изгнан из своего царства могущественным соседом Брамадаттой. Потеряв все свое достояние, царь Долгоскорб переоделся нищенствующим монахом, бежал со своей женой из своего отечества и скрылся в Бенаресе, столице своего врага.

Там царица родила ему сына, которого назвали Долгоживом. Он рос смышлёным мальчиком, способным ко всем искусствам.

Однажды Долгоскорб был узнан одним из своих прежних царедворцев и по приказу царя Брамадатты его схватили вместе с женой, связали и повели по городским улицам. Долгожив видел, как их вели. Он подошел к ним, и отец сказал сыну:

— Долгожив, сын мой, запомни. Вражда не умиротворяется враждой, а, напротив, только невраждой. Не смотри, сын мой, ни слишком далеко и ни слишком близко.

Царь Брамадатта повелел рассечь их тела за городом на четыре части. Приговор был исполнен, но Долгожив напоил стражу, и, когда они заснули, он сжег тела родителей по обычаю того времени, обойдя трижды со скрещенными руками вокруг костра. Затем он удалился в лес, где плакал и сетовал столько, сколько его душе было угодно. Потом отер слезы, отправился в город и поступил в услужение к царю по уходу за слонами.

Благодаря своему прекрасному пению, он удостоился милости Брамадатты и тот сделал его своим слугой, управляющим царским слоном и задушевным другом.

Однажды Долгожив сопровождал царя на охоту. Они сидели вдвоем в удобной корзине на спине слона; Долгожив устроил так, что вся свита направилась по другой дороге. Царь почувствовал утомление, положил голову Долгоживу на колени и заснул.

Тогда юноша подумал: «Этот царь Брамадатта Бенаресский причинил нам столько зла. Отнял у нас стада, и землю, и казну, и убил моих отца и мать. Теперь настало время удовлетворить мою жажду мести». И он извлек из ножен меч. Но в этот момент в его голове мелькнула мысль: «Мой отец, когда его вели на казнь, сказал мне: „Сын мой Долгожив, не смотри ни слишком далеко, ни слишком близко; ибо вражда не умиротворяется враждой, а напротив — невраждой.“ Было бы неладно преступить слова моего отца».

Тогда он вложил меч в ножны… Трижды овладевала им жажда мести и трижды побеждал завет отца.

А в это время царю снился зловещий сон. Долгожив угрожал ему мечом. Юноша схватил левой рукой голову царя Брамадатты, правой извлек свой меч и сказал: «Я Долгожив, сын царя Долгоскорба Козальского. Ты причинил нам много зла, ты отнял у нас стада и обозы, землю, казну, и умертвил отца и мать моих. Теперь настало время удовлетворить жажду мести».

Проснувшись, царь увидел занесенный над ним меч. Но юноша медлил… Царь воскликнул:

— Почему же ты медлишь?

И Долгожив рассказал ему о последних словах своего отца.

Тогда царь Брамадатта припал к ногам юноши и сказал:

— Даруй мне жизнь, сын мой Долгожив!

— Как могу я даровать тебе жизнь, о царь? Ты, царь, должен даровать мне жизнь!

— В таком случае, даруй ты мне жизнь, сын мой Долгожив, а я дарую жизнь тебе.

И даровали царь Брамадатта и юноша Долгожив жизнь друг другу, подали друг другу руки и поклялись никогда не причинять один другому зла. И царь Брамадатта сказал Долгоживу:

— Сын мой Долгожив! Что хотел сказать тебе отец перед смертью, говоря: «Не смотри ни слишком далеко, ни слишком близко, потому что вражда не умиротворяется враждою, а напротив — невраждою».

И юноша ответил:

— Мой отец хотел сказать этими словами вот что: не давай вражде долго длиться в своем сердце, не расходись слишком опрометчиво со своими друзьями, не руководствуйся в своих поступках мыслями из прошлого или из будущего, а руководствуйся интересами настоящего. Слова же, сказанные отцом перед смертью: «Вражда не умиротворяется враждой, а напротив — невраждой» означают вот что: ты, царь, умертвил моих отца и мать; если бы я захотел отнять у тебя жизнь, то те, кто предан тебе, отняли бы жизнь у меня. Так наша вражда не умиротворилась бы враждою. Теперь же, о царь, ты даровал мне жизнь, а я даровал тебе жизнь; вот невраждою и умиротворилась наша вражда.

Брамадатта воскликнул:

— Чудно! Удивительно! Какумно ты рассуждаешь!

После этого он отдал Долгоживу свою дочь в жены и вернул ему царство его отца.

Дважды рожденный

Это случилось в те далекие времена, когда люди были богобоязненными и невинными, а человек, преступивший закон, был исключением из правил.

Жил на свете человек по имени Вальмики. Он промышлял грабежом и, не колеблясь, убивал людей, если они сопротивлялись.

Тогда же жил на свете музыкант, поэт и замечательный человек Нарада. Люди любили его за веселый нрав. Он всегда улыбался, шутил, и, если его просили сыграть, никогда не отказывался. Его инструмент был всегда при нем. Он был с одной струной и назывался эктара. Но известно, что чем проще инструмент, тем выше должно быть искусство музыканта. И Нарада извлекал из него чарующие звуки.

Однажды Нарада собрался в соседнюю деревню, а дорога шла через лес, в котором промышлял Вальмики. Люди стали уговаривать его не ходить этой дорогой, это очень опасно:

— Вальмики злодей, он не посмотрит, что ты музыкант и хороший человек.

Нарада сказал:

— Я хочу посмотреть на человека, который сделал вас трусами. Всего один человек, а движение по дороге остановлено.

Нарада пошел, потому что верил в музыку больше, чем в кровожадность человека.

Вальмики услышал чарующую музыку и вышел на дорогу. К своему удивлению, он увидел одного безоружного человека и от этого и человек и его музыка показались ему еще более прекрасными. Впервые Вальмики почувствовал нерешительность.

— Разве ты не знаешь, — обратился он к музыканту, — что ходить по этой дороге опасно?

Нарада, продолжая играть, свернул с дороги и уселся рядом с Вальмики, который точил свой меч. Доиграв мелодию, он обратился к грабителю:

— Ты очень колоритная фигура, но что ты делаешь в темном лесу один?

Вальмики ответил:

— Я граблю людей, вот и у тебя сейчас отберу все твои богатства.

Нарада сказал:

— Мои богатства иного качества, они внутренние, и я был бы счастлив поделиться ими с тобой.

— Меня интересуют только материальные ценности, — ответил Вальмики.

Музыкант сказал:

— Но они ничто по сравнению с духовными ценностями, и ты такой сильный человек, скажи, зачем ты это делаешь?

— Ради моей семьи — моей матери, моей жены и детей. Если я не принесу им денег, они будут голодать, а я ничего другого делать не умею, — ответил Вальмики.

Нарада спросил:

— А нужна ли им такая жертва? Ты спрашивал у них об этом: готовы ли они разделить ответственность за твои прегрешения перед Богом?

Впервые Вальмики задумался:

— Раньше я не думал об этом, — сказал он, — но теперь…

Нарада сказал:

— Так пойди и спроси их, а я буду ждать тебя.

Тот отправился домой и спросил свою мать. Она ответила:

— Почему я должна делить с тобой ответственность за твои преступления? Я — твоя мать, твоя обязанность — кормить меня.

И его жена тоже сказала:

— С какой стати я буду отвечать за твои грехи? Я ничего такого не совершила и чиста перед Богом. Я не знаю, как ты добываешь хлеб, это твое дело.

Вальмики вернулся и сказал:

— Никто не хочет делить со мной ответственность. Я одинок, и чтобы я ни делал ради семьи, за все буду отвечать сам. Я хочу понять самого себя. Наставь меня на путь истинный, чтобы я однажды смог почувствовать ту же музыку, ту же радость, что вижу на твоем лице.

Они ушли вместе… Раскаявшись в своих преступлениях, Вальмики много лет искупал содеянное зло суровой аскезой. Имя Вальмики переводится «муравейный» и дано ему потому, что он несколько лет простоял неподвижно, весь покрытый муравьями. Очистившись, Вальмики стал легендарным поэтом.

Ему приписывается изобретение эпического стихотворного размера — шлоки. Он также является автором знаменитой поэмы Рамаяны.