Приватный танец

Глава 47

МАЙЯ

Теплые мягкие руки гладят мое тело, горячее дыхание щекочет кожу. Запах любимого врывается в нос, даря пробуждение.

— Любимая, — Марк целует шею, плечи, не забывает гладить мое такое чувствительное тело, — повернись ко мне.

— Доброе утро, — я обвиваю руки вокруг шеи Марка и отвечаю на желанный и страстный поцелуй.

— Теперь твое утро всегда будет добрым, — Марк отрывается от моих губ, заглядывает в глаза, — моя красивая, моя девочка. Моя любимая, — он шепчет и шепчет нежные слова, забираясь в трусики, гладит возбужденную плоть.

— Спасибо, — шепчу и сама тянусь за поцелуем. Не хочу отрываться от его губ.

— За что моя прелесть? — я издаю стон, когда пальцы Марка раздвигают половые губы, гладят, размазывают влагу.

— За вчерашнее… аххх

— Нравится? — смотрит затуманенным взглядом, знает же что да и прекращает трогать там, пока не киваю и не целую в губы, с дрожью и стоном проталкиваю язык, нахожу его, облизываю. Он снимает с меня трусики и шире разводит мои ноги. Нежно гладит, находит самую чувствительную точку давит, делает круговые движения вокруг клитора, доводя меня до безумия. Оглушенная нашим учащенным дыханием пробую и пробую его вкус.

— Боже, Марк!

— Хочу тебя, — он так сейчас смотрит, виновато.

— Я твоя, возьми меня, Марк! — громко стону, задыхаюсь, когда его палец погружается в меня.

Мир крутится вокруг нас.

Марк накрывает мое тело своим, подчиняет, напирает и погружается в меня, медленно и нежно, не отрываясь от моих глаз. Громко стону, извиваюсь под ним, требуя большего. Хочу глубже, чаще, быстрее.

Ногами обвиваю его спину и притягиваю к себе.

— Поцелуй, — требует, прежде чем сделать резкий толчок и погрузится до основания.

Мелкие искорки наслаждения покрывают все мое тело.

— Боже! — кричу и утопаю в любимых глазах. Каждое движение дарит удовольствие, скользкие влажные толчки наполняют комнату неприличными звуками.

Марк поднимает мои ноги, ставит себе на плечи, учащается. Толчки быстрые, глубокие, до основания. До разрыва сердце. Перед глазами застилает пелена, кажется сердце вот-вот разорвется и я задохнусь.

— Такая красивая… — стонет в губы, — безумно красивая, — шепчет и глубже толкается, — моя!

— Люблю тебя, — шепчу и взрываюсь на маленькие кусочки, распадаюсь на частицы, взлетаю, сильнее впиваясь в его кожу на спине.

Марк громко стонет изливаясь в меня, падает сверху, опускает мои ноги и целует, и целует.

— Прости, тебе наверное больно? — глажу спину, где царапала.

— Нет, моя львица, — смеется, смотрит все еще затуманенным взглядом.

— Ты тяжелый, — он улыбается и скатывается на бок, тянет меня к себе на грудь, целует макушку.

Пока восстанавливаем дыхание о многом успеваем переговорить. В частности, что обоим нечего надеть.

Вчера ночью, после того, как полиция забрала этих… арестовала, он забрал меня к себе. В нашу квартиру, как сам Марк говорит. Мы долго принимали душ вместе, молча. Марк долго и тщательно смывал с себя кровь, со своих разбившихся до костяшек рук, а вещи, все что были на нем — он поместил в мусорный пакет.

Теперь у меня из одежды только трусы, пижама и домашние тапочки. У Марка — ничего. Обувь и ту он выкинул.

Всю ночь мы просто спали, крепко обнимая друг друга и дали обещание, что к этой теме никогда в жизни не вернемся. Он долго просил меня забыть, вычеркнуть все из памяти.

— А детей я тебе подарю! — уверенным голосом твердил Марк и просто обнимал.

***

— Нам нужна помощь друга, — Марк завязывает пояс на банном халате, после душа, — и я знаю, кто нам поможет, кажется эти двое, — он прокашливается, — очень неплохо ладят. Ты будешь звонить или я?

Я набираю номер Златы и жду ответа. Но все тщетно, она не отвечает.

— Может они вместе? Спят? Демид тоже не отвечает.

— Вроде нет, а там кто их знает. Ходить тебе голым, — смеюсь, когда телефон в руке Марка вибрирует.

Марк в своей обычной манере издевается над сонным Демидом.

После приезда полиции, Демид приехал к Петру Михайловичу и долго кричал на Марка, что тот не позвал его с собой.

— Тогда трупов точно было бы не миновать, — сурово отвечал Халанский.

— А какого хрена ты сейчас решил мне позвонить? А не раньше? Ааа? — никак не могли успокоить разъяренного Демида.

— Чтобы ты успокоил своего друга! Я уже не могу с ним справится!

А потом Демид стал еще злее, потому что не мог забрать с собой Злату, как хотел.

— Демид привезет мне вещи, — смеется Марк, — и он спал один. Иди ко мне, — он тянет меня на кровать, — просто полежим, пока едет Демид. Он еще домой ко мне должен заехать, так что это не скоро, — он целует меня в висок и открывает приложение в своем телефоне, — что будешь кушать?

Пока мы ждем доставку, я дозваниваюсь до Златы, она обещает привезти мне вещи.

— Звони Демиду, — тихо шепчу Злате, — он тоже едет сюда. Везет вещи для Марка.

Я отключаюсь и крепко обнимаю Марка.

— Сегодня у нас очень много дел.

— Каких? — я облокачиваюсь на локоть и смотрю на загадочный взгляд Марка.

— Нам нужно обустроить наш дом, ты же не думаешь, что мы будем жить в квартире с одной кроватью и простыней?

— За один день?

— Сейчас мы поедем в мебельный, выберем мебель. Для спальни, кухни и в гостиную. В ванную. Все что нужно купим.

— Мы будем жить здесь? — Марк кивает, — вместе? — я опускаю глаза, не привыкла еще к таким отношениям.

В моей семье такого не было. У нас были другие правила и обычаи. И только после свадьбы девушка переезжала в дом к жениху. А тут и стыдно сказать что-то против, потому что сама не хочу жить без него. Каждый день хочу ложиться и просыпаться рядом, знать, что он ел, пил. Чем занимается, как провел день. Хочу быть рядом каждую минуту своей жизни. И не могу отпустить в себе то, что привито с детства. Хоть и понимаю, что давно другая, давно ушла из той жизни… но сейчас, что подумает отец? Брат?

— Да! Будем иногда ездить к родителям в гости, к моим и к твоим, если ты захочешь.

— Я познакомилась с твоими родителями. Они у тебя очень хорошие.

— Знаю, — он целует и идет открывать дверь.

***

Марк останавливает машину у магазина цветов. Я в недоумении смотрю на улыбающегося Марка, растёгивающего свой ремень безопасности, вроде мы собирались в мебельный?

— Майя, милая, — он глушит мотор, — не могла бы ты смотреть на другую сторону дороги?

— На другую?

— Да, вон на отели, ресторан. Куда угодно, в эту, — головой указывает на выстроенные в ряд многоэтажные здания, на первом этаже которых находятся магазины, от продуктовых до цветочных, канцелярия и ювелирная. Одним словом, все что хочешь, центр города, — не смотри. Обещай.

— Постараюсь.

— Постарайся и жди меня. Не выходи из машины, сможешь?

— Смогу.

— Целуй, и я пошел, — конечно же, целую, потом выпускаю.

— Я быстро.

Я сижу, как послушный ребенок и смотрю на украшенный город. Кругом все сверкает и блестит, каждый кустик и тот сверкает огоньками. Люди даже не думают снимать украшения, несмотря на то, что новый год прошел, народ еще празднует, судя по тому, как они выходят с алкомаркета с большими пакетами, никто и не думает возвращаться к работе или к учебе.

Я засматриваюсь на красивый уютный город и улыбаюсь, когда вспоминаю свое самое доброе утро.

Злата с Демидом, вместе, привезли нам одежду и в один голос добавили, что пора бы нам подумать о том, чтобы перевезти свои вещи. Потом влюбленная пара уехала от нас в деревню, за бабой Нюрой. Я хотела, очень бы хотела с ними, но все согласились, что нужно заняться пустой квартирой.

Женечка осталась с дедушкой. Петр Михайлович все не нарадуется внучке, особенно его радует, что она теперь живет с ним.

Я подпрыгиваю, сидя на месте, когда Марк стучит в окно. Как и обещала, не смотрела в эту сторону, смотрела в сторону алкомаркета, и улыбалась с веселых покупателей, которых слегка пошатывало.

В окно я вижу огромный букет алых роз, пока Марк не отодвигает их в сторону. Открываю дверь и вдыхаю запах цветов.

— Они пахнут Марк! — чтобы забрать их с рук Марка, мне приходится выйти из машины.

— Нравится? — я обнимаю свой букет и впиваюсь ароматом.

— Спрашиваешь?

— Закрой глаза, — пушистые снежинки падают на лицо, ресницы, щекочут и быстро тают, оставляя влажные следы. Марк берет мою руку в свою и я чувствую, как холодный металл медленно проталкивается по моему пальцу. Открываю глаза и чуть не кричу от увиденной красоты, — Майя, согласна ли ты стать моей? Женой, — нервно теребит мои пальцы, пока рассматриваю красивый голубой камешек и много маленьких вокруг.

— Согласна! — Марк забирает у меня букет, ставит на крышу машины, подхватывает меня на руки и кружит в воздухе.

— Моя! Единственная, любимая, желанная! Самая красивая, самая милая на свете!

Вспышки фотокамер ослепляют. Марк приземляет меня на землю и улыбается молодому фотографу, — пусть весь мир узнает!

Может он привык, к тому что его постоянно снимают и пишут всякие статьи, от хороших до плохих, я не привыкшая к такому.

— Привыкнешь. Это неизбежно! — он грузит в машину букет, помогает сесть, пристегивает и занимает свое место за рулем. Только не заводит машину, — закрой глаза и повернись ко мне.

Он осторожно убирает мои волосы и застегивает на шее цепочку. Потом надевает браслет и протягивает такой же мне.

— Эти браслеты с молитвой отче наш, — объясняет, пока я застегиваю ему на руку, — коллекция этих браслетов вышла в декабре и продается пока что только в нашем городе… Позже я планирую увеличить производство, чтобы все желающие могли приобрести себе и близким.

— Очень красивые, спасибо. И цепочка… — он откидывает козырек с зеркалом, чтобы я могла любоваться красивой нежной цепочкой, с кулоном в виде сердечка, — какая красота.

Первым делом мы едем в больницу. Навестить мать, которая практически все время спит, под действием лекарств.

— Так будет лучше для нее, — позже рассказал врач, — вы не будете видеть ее мучения и страдания. Ей больше ничем не помочь. И да, смысла оставаться с ней на ночь не вижу. Днем можете приходить навещать, она не все время спит, — он тяжело вздыхает, поправляет очки на глазах, — Я отправил вашего отца домой, уж больно не понравился мне его вид, — лечащий врач мамы седоволосый мужчина средних лет, выглядит очень суровым и строгим, но говорит грустным тоном.

Счастье полным не бывает.

Сердце разрывается на куски, при виде исхудавшей матери. Кожа да кости, бледная с огромными темными пятнами под глазами. Я застываю у подножия ее кровати и молча плачу.

А могла бы сейчас, мама, делится с тобой своим самым счастливым днем.

Не могу.

Даже если она сейчас проснется, не смогу с ней поделится. Сердце болит и помнит тот ужасный день.

— Малыш, — Марк подкрадывается незаметно, обнимает со спины.

— Что сказал врач? — я знаю, что он с ним разговаривал, долго, в коридоре.

— Не могу сказать, что все будет хорошо. Сама знаешь, — холодно отвечает Марк, разворачивает меня к себе лицом, — если хочешь, мы вечером тоже заедем, может даже получится застать ее бодрствующей. Если захочешь.

— Поедем? — Господи, спасибо, что в моей жизни появился Марк, — я еще хочу позвонить Самиру.

Марк крепко пожимает мою руку и мы вместе покидаем больницу.

Самир по телефону говорит недолго, так как ему надо спешить на урок. Я радуюсь, что он вернулся к учебе. Обещает вечером приехать с папой. Кстати, той ночью, домой его отвез Демид.

— Куда поедем в первую очередь? — спрашивает Марк, сворачивая на главную улицу города.