Привет с того света

Летняя веранда ресторана гудела неразберихой голосов и смеха. Раскрасневшийся от вина Костя в очередной раз поднял тост:

– Ну, за юбилей выпуска!

Тонкий, почти детский Машин голос растворился в звоне бокалов:

– Подумать только, целых десять лет прошло!

– Не прошло, а пролетело! – Добавил Дима.

Действительно, казалось, что еще совсем недавно ребята ходили в обшарпанное четырехэтажное здание школы, торопливо списывали друг у друга домашнее задание на переменах и мечтали о прекрасной и уже такой близкой взрослой жизни. И вот она наступила и пошла своим чередом: Костя занялся бизнесом и создал свою фирму, Маша с Димой поженились и вместе поступили на юридический факультет; только он стал следователем, а она предпочла более спокойную профессию и устроилась в нотариальную контору.

Мила смотрела на повеселевшие лица своих школьных друзей, улыбалась и думала о скоротечности жизни. Сама она пошла вслед за своей детской мечтой и стала врачом. Правда, она мечтала о более «классической» специальности вроде хирурга или кардиолога, и так бы оно и было, если бы не тот случай в одиннадцатом классе… Именно после него она твердо решила учиться на психиатра.

Ее воспоминания перебил голос официанта, который подошел к их столику и начал выставлять с подноса бокалы для шампанского:

– Вам просили передать с дальнего столика.

Он деликатно отодвинул Машин салат в сторону и поставил ведерко со льдом, в котором красовалась зеленая бутылка, заманчиво поблескивающая капельками конденсата.

Ребята непонимающе переглянулись, а Костя принялся вертеть головой по сторонам:

– Может кто-то из наших одноклассников тоже здесь?

– Смотрите! – Взвизгнула Маша, показав пальцем на шампанское, и закрыла рот рукой.

На обратной стороне бутылки была прилеплена желтая бумажка с клейким краем, на которой неестественно узкими, словно собранными в кучу буквами было написано: «С приветом от Олеси».

Костя опустил бокал и нервно сглотнул, Дима нахмурился, внимательно изучая записку наметанным следовательским взглядом, а Маша с тревогой заглядывала в озадаченные лица друзей.

Олеся была их одноклассницей. Она покончила жизнь самоубийством за два месяца до выпуска.

…Мила хорошо помнила эти узкие буквы. Она бы не спутала их ни с какими другими: они словно копировали фигуру девочки, рука которой выводила их. Она хорошо помнила и ее саму: худощавую, нескладную, зажатую, как эти слепленные в кучу слова…

Олеся перешла в их школу в восьмом классе, но так и не стала «своей» за те четыре года, что они проучились вместе. Она была молчаливой и странной – как характером, так и внешне. Словно осознавая свою несуразность и непохожесть на остальных, она сразу стала держаться особняком от других ребят. Она редко открывала рот и вообще старалась сделать свое присутствие максимально незаметным для окружающих. Даже когда учитель вызывал Олесю к доске, она что-то мямлила себе под нос минуту-другую, а потом замолкала и опускала глаза в пол. Больше от нее нельзя было добиться ничего, кроме односложных ответов.

Как-то на уроке биологии учительница задала Олесе вопрос:

– Что происходит с организмом-хозяином при паразитизме?

Она неохотно поднялась с места и пробормотала:

– В нем появляется плесень.

Класс покатился смехом, а сама Олеся только вздрогнула и виновато опустила голову, словно извиняясь за глупость, которую ляпнула. После этого прозвище «плесень», которое так удачно сочеталось с ее именем, прочно приклеилось к ней.

В старших классах Олеся стала выделяться особенно невыгодно: остальные девочки округлились и расцвели юной, но уже женской красотой, а она так и осталась угловатым подростком с плоской грудью и острыми коленками. В свои 17 она выглядела на 14-15, а ее черные волнистые волосы делали ее неразвитую фигуру еще более нелепой. Слишком уж контрастно они выглядели на фоне угловатых детских плеч и худых белых рук. А она, как специально, всегда носила их распущенными, будто хотела спрятаться в своей шевелюре от насмешек и ехидных взглядов одноклассников…

Сначала Олесю просто дразнили: обзывали неприятным, но вполне безобидным «Олеся-плесень», а еще «чучелом», «немой» и «отсталой». Но в десятом классе в школу перешел Костя и изменил правила игры. Своим компанейским, бойким характером он быстро завоевал авторитет среди одноклассников и стал зачинщиком всяческих розыгрышей и издевательств – не только над Олесей, но и над другими «аутсайдерами» школы.

Это началось с ребяческих выходок: Олесе бросали жвачку в волосы или мазали ее стул сгущенным молоком, а потом давились от хохота, когда она неловким движением отряхивала испачканное платье. Или воровали и прятали ее старомодное фланелевое пальто из гардероба. Оно было ей слишком широко в плечах, словно она одолжила его у мамы или старшей сестры, и тоже служило предметом насмешек. Тогда Олеся долго ходила по раздевалке и тупым, непонимающим взглядом разглядывала пустые вешалки. Пару раз она так и уходила без верхней одежды несолоно хлебавши – благо, она жила недалеко, и пройти десять минут налегке было не такой уж большой проблемой.

Как раз в последнем выпускном классе вошли в моду смартфоны и соцсети, и у большинства ребят появились странички в «Контакте», в том числе и у Олеси. Тогда-то Костя и придумал этот розыгрыш. Конечно, он не задумывался о возможных последствиях. Если бы он знал, к чему он приведет, то он никогда бы не решился на это. Но дети бывают не только легкомысленными, но и жестокими…

Последним уроком в тот день была физкультура. Запыхавшиеся девочки ворвались в раздевалку и, спеша домой, кинулись переодеваться. Только Маша и Мила сразу же ушли. Олеся стеснялась своей нескладной фигуры, поэтому никогда не оголялась при других: обычно она переодевалась в туалете или так и уходила домой в спортивной форме. Только она не знала, что в тот день у ребят были на нее другие планы. Маша с Милой проследили, как она зашла в туалет и закрылась в одной из кабинок, и дали сигнал Косте с Димой. Тогда мальчики сорвали щеколду, ворвались к Олесе в кабинку и принялись фотографировать ее с хохотом и улюлюканьями.

– Посмотрите, какая фигура! Просто бомба! – Кричал Костя.

– Полный отпад! – Вторил ему Дима.

А Маша и Мила стояли в стороне и надрывали животы, глядя, как напуганная Олеся пулей выбежала из туалета и скрылась в пустом школьном коридоре.

Как ребята потом заливались хохотом над фотографиями, разглядывая детские хлопковые трусики в горошек и такую же хлопковую майку, из-под которой несуразно торчали подростковые пупырышки-груди… А еще испуганное бледное лицо, застывшее в идиотской гримасе. Фотографии тут же разошлись по соцсети, а кто-то даже умудрился добавить их Олесе на страницу.

Когда на следующий день Олеся пришла в школу, ей не давали прохода.

– Подскажи, где продают такие трусы в горошек, я тоже хочу себе такие купить, – говорила Маша и заливалась звонким, как школьный колокольчик, смехом.

– С таким бельем у тебя, наверное, отбоя нет от парней? – Спрашивал Дима, и весь класс дружно хохотал.

Мила хотела, было, тоже сказать какую-нибудь колкость, но осеклась, глядя на опущенную лохматую голову и содрогающиеся узкие плечики. Олеся покидала тетради и учебники в сумку и выбежала из класса. Больше ребята ее не видели.

Через два дня классный руководитель Марина Петровна вошла в класс тяжелым шагом и с потемневшим лицом. Ребята сразу притихли, почуяв что-то неладное. Они думали, что учительница как обычно станет кричать на их за плохие оценки и несерьезное поведение в конце учебного года, но она села за стол, сняла очки и тихим голосом произнесла:

– Олеси Семаковой больше нет. Вчера она покончила с собой.

Тогда ни один шорох, ни один голос не решался разбить звенящую тишину, которая повисла в классе, пока Марина Петровна не добавила:

– Похороны завтра, все желающие могут присутствовать.

…Все эти воспоминания пронеслись у Милы в голове за считанные секунды. Она вернулась к реальности, когда услышала голос Димы, обращенный официанту:

– Скажите, кто передал эту бутылку?

– Девушка с дальнего столика, – официант показал пальцем в угол летней веранды.

Все четверо повернули головы в указанном направлении, но за столиком никого не было. Только недопитый стакан апельсинового сока одиноко блестел в приглушенном ресторанном освещении.

– Что за девушка? – Продолжал допрос Дима.

– Странная какая-то, все смотрела в одну точку… Я еще подумал, может, она слепая? На вид лет 16, не больше. Когда она заказала шампанское, я попросил у нее паспорт, но она сказала, что оно не для нее, а в подарок вашему столику. Сама-то она пила сок, так что я не стал настаивать.

– Вы можете описать ее внешность?

– Темные вьющиеся волосы, бледная кожа, сама худая и невысокая.

Дима нахмурился еще больше и сказал:

– Ладно, спасибо, можете идти.

Ни про какое продолжение праздника не могло быть и речи. Какое-то время ребята просто сидели молча – все вместе, но каждый наедине с собственными мыслями. Костя в одночасье протрезвел: ушла краснота лица и исчез веселый блеск из глаз. Маша притихла и жалась к Диме, как будто ей было холодно, а сам он больше не проронил ни слова. Мила и сама хотела поскорее вернуться домой, чтобы переварить то, что произошло. Не могла же Олеся воскреснуть? Но именно ее внешность описал официант. Может, кто-то разыгрывает их? В силу профессии, Мила верила только в здравый смысл и логику. Никаких привидений не существует. Это все детские глупости. Наверняка, есть рациональное объяснение всему этому. Только интересно, кто так мастерски подделал Олесин почерк…

Один за другим ребята засобирались домой и быстро разошлись, так и не притронувшись к таинственной бутылке шампанского.