Привилегия

Привилегия

Книга: Привилегия

Серия: Ренцо + Лючия #1

Автор: Бетани Крис

Перевод: https://vk.com/neviofal

АННОТАЦИЯ:

Они из разных миров...

Лючия Марчелло родилась богатой мафиозной королевской семье и была обречена на успех. Она ни в чем не нуждалась, пока не встретила его.

Ренцо Зулла родился в бедной семье родителей, которые никогда не заботились о нем, и ему уже с рождения было суждено потерпеть неудачу. Он боролся абсолютно за все, но она окажется его самой большой борьбой.

Она из высшего общества, из престижных пригородов. Он наркоторговец из Нью-Йоркских трущоб.

Им просто не суждено было быть вместе... пока они не встретились.

Что нужно сделать, чтобы изменить жизнь — всю перспективу? Все то, что, как ты думал, ты знал и хотел?

Для них это заняло тридцать шесть дней. И привилегия встретиться. Они не должны. Они не подходят друг другу. Любви все равно.

Пролог

Поймите, что право выбирать свой собственный путь является священной привилегией.

— Опра Уинфри

Лючия Марчелло

Этот ребенок не был запланирован или желанным, не тогда, когда ее старший брат был старше ее более чем на десять лет, и ее родители, несомненно, верили, что у них больше не появится ребёнок после рождения их последней дочери.

Но вот она здесь.

И Бог свидетель, она любима.

Возможно, она и не была запланирована, но была самой желанной.

Родившись ранним утром в частной палате, девочка была завернута в одеяльце, в самую мягкую муслиновую ткань после того, как ее согрели и смыли с нее все следы родов.

Спрятавшись в родильном отделении больницы, где на каждого больного приходилось по врачу и по три медсестры на каждую роженицу, ее родители звонили людям, которые, вероятно, еще спали и должны были присматривать за своими собственными детьми.

Тети, дяди, бабушки и дедушки...

Несмотря на сон, эти люди все равно приедут навестить.

Приедут, чтобы поприветствовать новую принцессу в семье Марчелло. Приедут поздравить ее родителей. Привезут ее старшего брата и двух старших сестер, чтобы сказать привет в первый раз. Они принесут подарки и красивую одежду, чтобы поблагодарить за то, что ты наша.

Они услышат ее имя.

Лючия.

И будут любить ее просто потому, что она жива. Будут любить ее, потому что она родилась Марчелло.

Родившись богатой, в семье, которую обожали и боялись, ее родители позаботились бы о том, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Это привилегия Лючии Марчелло.

Просто потому, что она появилась на свет.

Ренцо Зулла

Этот ребенок не был запланирован или желанным, не тогда, когда его матери едва исполнилось шестнадцать и она не спала на матрасе с простыней с тех самых пор, как узнала, что беременна.

Но вот он здесь.

И Бог свидетель, он никому не нужен.

Возможно, он не был запланирован или желанен, но его мать тоже не могла найти в себе силы отказаться от него.

Родившись теплым вечером в отделении неотложной помощи на сортировочной койке, потому что его мать слишком долго ждала, чтобы отправиться в больницу, а родильное отделение было переполнено, мальчик лежал, завернутый в колючий хлопок. Мать в третий раз устало объяснила, что у нее нет страховки. С пятном красной крови, все еще пятнающим пол больницы, где коридоры были в настоящее время полны больных, а медсестры перегружены работой, одна подумала спросить мать, есть ли кто-то, кому она могла бы позвонить.

Бабушка с дедушкой, другая семья, может, отец?

Эти люди никогда не приедут.

Они не приедут поприветствовать нового ребенка, о котором даже не знали, не знали, что их дочь была беременна. Не приедут поздравить его мать. Не приедут на помощь, не покажут его матери, как любить его и как заботиться о нем, но он жив. Они не принесут ни подарков, ни красивой одежды.

Они не услышат его имени.

Ренцо.

Учитывая имя, которое его отец ненавидел, когда его мать перечисляла варианты для него в сыром переулке несколько месяцев назад. Ему дали имя, которое уже заставило бы его отсутствующего отца возненавидеть его.

Родившись в бедной семье, в семье матери, которая перестала сосать трубку только для того, чтобы родить здорового ребенка, которого она отказалась оставить, и без дома, где он мог бы согреться.

Таково было несчастье Ренцо Зуллы.

Просто потому, что он появился на свет.

Глава 1

Единственное, чего человек никогда не сможет избежать, родившись Марчелло?

Любви.

Иногда эта любовь была мягкой и поддерживающей, и это единственное, что необозримо человеку, чтобы продвинуть его в мир, который был готов разорвать его на куски. И иногда эта любовь была удушающей, тяжелой, и это единственное, от чего человек хотел бы убежать, потому что не было роста, когда люди держали тебя слишком крепко.

Лючия Марчелло любила называть это — палкой о двух концах. Возможно, потому, что она была ребенком, но получала эту любовь намного больше, чем любой из ее других братьев и сестер, когда дело касалось ее родителей. Будто они боялись позволить ей улететь из гнездышка, и поэтому держали ее до тех пор, пока она не освободится сама.

Она подумала, может, пришло время сделать именно это.

— Принцесса, — сказал Люциан, целуя дочь в макушку.

— Привет, папочка, — поздоровалась Лючия.

Она вернулась к папке с информацией, которую ей нужно было изучить. Очевидно, записаться волонтером в приют для женщин и детей на лето было не так просто, как с лёгкостью устроиться на работу. У Лючии имелись правила, которые необходимо помнить, расписание и еще куча всего.

Оно того стоило. Она хотела помогать.

— Где твоя мать?

— Читает у себя в комнате.

Люциан выдвинул стул из-за стола и сел рядом с Лючией.

— Я тут подумал...

Вздохнув, Лючия закрыла папку и уделила отцу то внимание, которого он желал. Лючия, будучи младшим ребенком из четырех братьев и сестер, всегда вела себя как маленький ребёнок. Ее родители, казалось, думали, что она нуждается в большем внимании и заботе, чем ее старшие братья и сестры просто потому, что была такая разница в возрасте. Возможно, они решили, что она чувствует себя обделенной. Лючия никогда не чувствовала себя такой.

Быть семнадцатилетним ребёнком в семье, почти восемнадцатилетним, означало быть нянькой для неё. Ей нужна была передышка, побыть какое-то время вдали от семьи и возможность стать взрослой. Она знала, что они не поймут, и им будет больно, если она захочет уйти, поэтому она выбрала более спокойный путь. Как волонтерство в женском приюте на лето.

С прошлым ее отца, она знала, что Люциан не будет останавливать Лючию, проводящую восемь часов в день, пять дней в неделю в приюте для помощи. Скорее всего, он пожертвует кучу денег, что уже сделал, и купит ей машину, чтобы

она каждый день ездила туда и обратно. Она хотела записаться в волонтёры, но это слишком рискованно. Маленький шаг в сторону от семьи на путь к свободе.

— О чем? — она спрашивает, отца.

— Насчет колледжа осенью, — ответил Люциан. — Ты не могла бы выбрать Колумбийский вместо колледжа за пределами штата? Это отличный колледж, Лючия, и в нем есть все программы, которые ты хочешь изучать для социального развития.

Лючия опустила глаза на отца. Если бы он мог видеть ее глаза, он увидел бы ее ложь.

— Но я влюбилась в этот кампус, когда мы туда съездили.

Люциан издал печальный звук себе под нос.

— Я знаю, bella ragazza. (пер: Красавица.)

— Я буду приезжать, папа. На праздники, на каникулы и на некоторые выходные.

— Ты этим не успокаиваешь меня, Лючия.

Она улыбнулась.

— Мне очень жаль.

— Я беспокоюсь, что ты будешь одна.

— Не надо, я уже взрослая. Я могу справиться с колледжем.

— Окончание средней школы и потому как скоро исполнится тебе восемнадцать, еще не делают тебя взрослой, Лючия.

— Но...

— Прости, дорогая, но я не могу не волноваться. Знаю, ты хочешь повзрослеть, но не уверен, что мы к этому готовы.

Лючия со стуком опустила руки на стол и быстро встала.

— В этом вся проблема.

Люциан взглянул на нее с удивлением, углубившим морщины на его лице.

— Не понимаю.

— Ты еще не готов отпустить меня. Ты еще не готов к тому, что я стану взрослой. Ты, Папа, а не я.

— Ох.

Лючия взяла папку со стола и сказала:

— Я выбрала колледж за пределами штата, а не Колумбийский. Все уже сделано, обучение и первый год оплачены, плюс меня приняли несколько месяцев назад. У меня есть оценки для поступления, и я хочу сделать это. Позволь мне это сделать.

Люциан опустил голову.

— Хорошо.

Лючия удивилась, что отец так легко сказал это слово — «хорошо». Это совсем не похоже на Люциана. Лючия точно знала, от кого она унаследовала свое упрямство и упорство, от отца. Этот мужчина дал ей гораздо больше, чем просто его фамилию, когда она появилась на свет в качестве неожиданного сюрприза для ее матери и отца в более позднем возрасте.

Вина сжала Лючию внутри.

— Я буду приезжать, папа, — мягко сказала она.

— У нас ведь есть лето, да? — спросил ее отец.

Ну, да. У ее отца иная история. Как Принцесса Марчелло, Лючия знала, чем занимается ее отец и остальные мужчины в ее семье. Она не была слепой или немой. За эти годы она увидела более чем достаточно вещей, чтобы понять, что ее семья может быть королевской в мире организованной преступности. Ее отец и два дяди занимали три самых высоких места в семье. Даже ее брат был замешан во всем этом. К счастью, это занимало ее отца. У нее были летние каникулы, а у Люциана, вероятно, нет. Его работа была безостановочной.

— Вроде да. У меня есть волонтерство.

— Я горжусь тем, что ты взяла это на себя, — сказал Люциан, потянувшись за папкой. — Я всегда старался делать пожертвования приютам и организациям для женщин и детей, но так сильно горжусь тем, что ты сделала дополнительный шаг для этого.

Вина снова захлестнула Лючию. Она сделала это, потому что ей нужно отдохнуть от семьи, и то, что это хорошо отразиться в резюме. Она также делала это ради опыта. Лючия происходила из смехотворно богатой семьи. Ее отец, возможно, прожил некоторые из своих ранних лет на улице, добывая еду и пытаясь выжить, но она никогда так не жила. Никогда не беспокоилась ни о чем. Если она попросит об этом своих отца и мать, все будет в пределах досягаемости.

Лючия подумала, нужен ли ей тревожный звоночек из реальной жизни.

Возможно, учёба тот шанс.

— Думаю, ты получишь от этого что-то потрясающее, — добавил Люциан, когда Лючия замолчала.

— Надеюсь, — ответила она.

Встав из-за стола, отец крепко обнял ее, что говорило о том, что он все еще не совсем готов выпустить Лючию из поля зрения. Она позволила ему задержаться, пока он не был готов отпустить ее, потому что слишком скоро у ее отца не будет иного выбора, кроме как отпустить ее.

Люциан был хорошим отцом, на самом деле великим. Но на этот раз Лючия просто хотела выйти из тени своей семьи и быть самой собой. Она не думала, что ее отец поймет.

Он поймёт?

— Я люблю тебя, Лючия, — прошептал отец. — Ты всегда была самым простым ребёнком из четырех. Мне никогда не приходилось беспокоиться о том, что ты попадешь в какую-нибудь беду или причинишь нам душевную боль. Моя хорошая девочка, хах?

Она всегда была хорошей девочкой.

Лючия по другому не могла.

Лючия вздохнула.

— Да.

— Хм, что это было?

— Я тоже тебя люблю, папа.

Освобождая ее от объятий, Люциан произнёс:

— Мне нужно найти твою маму. У меня есть новости, которые она хотела бы услышать.

— Ох?

Люциан широко улыбнулся.

— Для меня пенсия наступает рано. Твоя мать много лет цеплялась ко мне, чтобы я ушёл, и наконец я ухожу на пенсию. Это хорошее чувство. Она будет в ярости, как никто другой, если я не скажу ей сразу.

Пенсия.

Лючия не знала, что сказать.

— Итак, больше нет... Фамильи? — спросила Лючия, тщательно подбирая слова. Прямой вопрос о мафии или причастности ее отца, скорее всего, ни к чему не приведет. — Не полностью?

Люциан пожал плечами, все еще счастливый.

— В большей степени.

***

Лючия просунула голову в самую современную кухню и увидела повара, работающего за большой плитой. Мужчина несколько раз моргнул, прежде чем, наконец, узнал ее.

— Лючия?

Она кивнула.

— Привет. Мой кузен здесь?

— Андино у себя в кабинете. Если хочешь, могу сообщить Скипу, что ты здесь.

— Было бы здорово, спасибо.

— Иди, садись за стол. Хочешь чего-нибудь?

— Нет, всё порядке я не голодна.

— Конечно, — ответил шеф. — Иди, я сообщу твоему кузену, что ты здесь, чтобы увидеться с ним.

Лючию не удивило, что мужчина смутился ее присутствием. Лючия нечасто посещала главный ресторан Андино в городе, потому что ее кузен, как было известно, использовал это место для более незаконной стороны своего бизнеса. Как мафия. Не раз Люциан говорил дочери, чтобы та держалась подальше.

Она быстро нашла тихий столик в глубине зала и опустилась на стул. Положив сумочку на стул рядом с собой, она подождала, пока Андино выйдет из задней комнаты. Это не заняло много времени. Ее кузен неспешно пересек зал ресторана, помахал рукой двум посетителям проходя мимо, а затем присоединился к Лючии за столиком.

— Привет, мелкая, — сказал Андино, улыбаясь.

Лючия заставила себя не закатывать глаза.

— Привет.

— Разве твой папа не говорил тебе держаться подальше от этого места?

— И?

Андино усмехнулся.

— Ты должна следовать правилам, Лючия.

— Я хотела кое-что выяснить и оказалась поблизости.

— Да?

— Да, — подтвердила она.

Андино откинулся на спинку стула, застегнул пуговицы на пиджаке и спросил:

— Ну, чего тебе нужно?

— Где Джонатан?

Лючия видела своего старшего брата только один раз после его освобождения из тюрьмы. Джон был ее единственным братом, но кроме того, он был также единственным человеком, который действительно понимал Лючию настолько сильно, насколько вы можете себе это представить. Для Джона, она знала, что это совершенно другая причина. Но, честно говоря, Лючии просто нужен был перерыв, и Джон казался подходящим человеком, к которому можно было обратиться.

— Он сегодня работает. Зачем тебе он? — спросил Андино.

— Я хочу поговорить с ним.

Ее кузен приподнял одну бровь.

— Он работает, а это значит, что тебе не следует находиться рядом с ним, Лючия. Я знаю, что почувствовал бы твой отец, узнав, что ты виделась с Джоном, пока он работал.

Расстроенная, Лючия схватила свою сумочку и встала.

— Спасибо ни за что.

— Эй, эй. — Андино встал из-за стола и протянул руку, чтобы схватить Лючию за запястье.

— Что? — спросила она резче, чем собиралась.

— Да что с тобой такое? — говорит он ей.

— Я хочу увидеть своего брата. Он не отвечает на мои телефонные звонки и никогда не приходит к нам домой, чтобы я могла поболтать с ним. Я подумала, что если приеду к тебе, то, возможно, увижу его здесь. Не удивлена, что ты не хочешь, чтобы я с ним пересекалась, ведь все, что делает семья — это в первую очередь заботится о бизнесе, верно?

Андино сверкнул глазами.

— Да, пожалуй, ты права.

— Мне очень жаль, Энди. Я знаю, что мне нельзя здесь находится. Мне не следовало приходить.

— Все в порядке, мелкая. Просто помалкивай со своим отцом, ладно?

Лючия кивнула.

— Я так и сделаю.

— Куда ты собираешься после этого?

— Я собиралась посидеть с дедушкой, пока бабушка будет выполнять кое-какие поручения.

Сесилия, ее бабушка, всегда чувствовала себя неловко, оставляя мужа одного, когда уходила из дома, по какой бы то ни было причине. Лючия не возражала посидеть с дедушкой. Это значит, что у него был кто-то, кто присматривал за ним, и с кем можно было поговорить. Энтони, ее дедушка, никогда не возражал против хорошей компании.

Андино кивнул.

— Ладно. Я позвоню Джону. Дам ему знать, где ты будешь.

Гнев Лючии улетучился.

— Спасибо.

— Без проблем.

***

— Уверена, что с вами все будет в порядке? — сказала Сесилия.

— Мы будем в полном порядке, — заверила Лючия бабушку. — Я уверена, что он попадет в свои обычные неприятности.

Сесилия рассмеялась, морщинки вокруг ее глаз стали глубже от радости.

— Хорошо.

— Не волнуйся, бабушка.

— В последнее время он очень устаёт, — спокойно объяснила Сесилия. — Я не могу помочь, но переживаю.

Лючия нахмурилась, опечаленная беспокойством бабушки о здоровье мужа. Энтони Марчелло всегда казался самым сильным, самым грозным человеком в их семье, но, по правде говоря, он не становился моложе. Острый язык и сильная душа не годятся для здорового тела.

— Просто езжай и займись своими делами, — сказала Лючия. — Со мной он будет в порядке. Я включу ему музыку, и он будет счастлив.

Сесилия улыбнулась.

— Хорошо. Спасибо, что приехала сегодня.

— Я всегда буду приезжать, бабушка.

Бабушка нежно погладила ее по щеке. Ладонь Сесилии напомнила Лючии, что ее бабушка тоже не была молодой.

— Наша прекрасная девочка, да?

Лючия легонько оттолкнула руку бабушки.

— Езжай. Ты зря теряешь время.

— Ухожу, ухожу.

Лючия закрыла входную дверь большого особняка Марчелло в тот момент, когда ее бабушка вышла в мраморный подъезд. Вернувшись в дом, она обнаружила дедушку, который сидел в гостиной в кожаном кресле, задрав ноги, со стаканом воды рядом и пультом дистанционного управления в руке, переключая телевизионные каналы.

— Она опять приставала к тебе? — интересуется Энтони скрипучим от старости голосом.

Лючия рассмеялась.

— Ничто не проходит мимо тебя, не так ли?

— Я только выгляжу старым, Лючия. Я тоже иногда это чувствую, но мой ум такой же, каким он был, когда мне было двадцать пять. Острый, быстрый и слишком умный для всех остальных.

— Это единственное, что имеет значение, дедушка.

Энтони высоко поднял обветренную руку.

— Они все слишком беспокоятся.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. — Лючия посмотрела на воду, которую пил ее дед. — Ты же не подлил туда ничего такого, когда бабушка не смотрела, верно?

Энтони лукаво улыбнулся.

— Тебе не хотелось бы узнать?

— Не пей, дедушка.

— Ох, это всего лишь вода. Она даже вина мне больше не дает.

Лючия фальшиво надулась.

— Бедняга.

— Она слишком беспокоится, — со вздохом повторил Энтони. Он указал запястьем на диван рядом с креслом и добавил: — Садись, а то ноги устанут. Тогда мне придется выслушать, как твой отец говорит, что я не забочусь о тебе, пока ты нянчишься со мной.

— Я не нянчусь с тобой.

— Ты прямо сейчас этим занята.

Лючия покачала головой, понимая, что лучше не спорить с дедушкой. Энтони, независимо от его возраста, был слишком упрям, для его же блага. Этот человек подавится своими словами, прежде чем выплюнет, что он может в чем-то ошибаться.

Присаживаясь на диван, Лючия спросила:

— Чем ты хочешь сегодня заняться?

Энтони улыбнулся, протянул руку и взял младшую внучку за руку.

— Сиди со мной здесь и я буду наслаждаться днем с тобой, Лючия.

— Хорошо, дедушка. Мы можем это сделать.

— Прекрасно. — Энтони кивнул в сторону телевизора. — Сегодня у них настоящий криминальный марафон про мафию и Нью-Йоркские семьи.

Лючия не смогла бы сдержать смех, даже если бы попыталась.

— Серьезно?

— Да. Они также сделали шоу о моем приходе к власти в восьмидесятых и девяностых годах.

— Знаю, я смотрела его, когда мне было пятнадцать, — она призналась дедушке.

Именно так она узнала большую часть истории и наследия своей семьи в Коза Ностре.

Последующие беседы были скучными по сравнению с ее отцом, так как Люциан ничего не скрывал, когда Лючия обо всем спрашивала. Это был единственный раз, когда они говорили об этом.

— Все шоу ложь, — сказал Энтони.

Люсия задавалась вопросом об этом.

— Да?

Старые глаза Антония озорно блеснули.

— Нет.

***

Попрощавшись с бабушкой, Лючия открыла парадную дверь, чтобы выйти из особняка Марчелло и отправиться домой. Она замерла на крыльце, обнаружив знакомую фигуру, ожидающую ее на подъездной дорожке. Ее старший брат прислонился к капоту новенького Мерседеса.

— Слышал, что ты меня ищешь, — сказал Джон, ухмыляясь.

Лючия перепрыгивала через две ступеньки, пока не оказалась достаточно близко, чтобы провести руками по блестящей черной краске Мерседеса. Это было красивое двухдверное купе с четкими линиями и чертовски большим количеством хрома.

Она любила машины.

— Когда ты его купил? — спросила Лючия.

— Выбрал вчера. Нравится?

— Очень.

— Я должен был догадаться, что ты маленькая автомобильная шлюха и все такое.

Лючия показала брату средний палец.

— Не называй меня шлюхой.

— Я сказал: автомобильная шлюха, Лючия. Это комплимент. — Джон усмехнулся. — Залезай. Покатаемся, а потом я привезу тебя обратно, чтобы забрать твою машину.

—Хорошо.

Лючии не нужно было говорить дважды. Она села на пассажирское сиденье, швырнув сумочку на пол машины. Джон забрался сбоку и завел мотор, оживляя двигатель, пока Лючия не ухмылялась как сумасшедшая.

— Искренне надеюсь, что любой мужчина, которого ты встретишь, поймет, что у тебя дорогой вкус, — сказал ей Джон.

— Да, знаю. Я виню в этом папу.

Джон ухмыльнулся.

— Я тоже виню в этом отца.

Лючия возилась со стереосистемой в машине, пока ее брат вёз их прямо в центр города. Она почти не заметила, как время пролетает мимо них. Несмотря на то, что между ней и Джонатаном разница в тринадцать лет, она всегда чувствовала себя ближе к своему брату, чем ее старшие сестры.

— Итак, — протянул Джон, выводя Лючию из ее мыслей.

— Да?

— Андино очень настаивал, что ты хотела меня видеть. В чем дело, мелкая?

— Ну, это, например.

Джон нахмурился.

— Прошу прощения?

— В следующем месяце мне исполнится восемнадцать. Можем ли мы избавиться от детской чепухи?

Посмеиваясь, Джон сказал:

— Конечно. Виноват.

Лючия откинулась на пассажирское сиденье, глядя, как мимо проезжают здания.

— С тех пор, как ты вышел, у меня не было возможности провести с тобой время. Ты избегаешь маму и папу, поэтому, очевидно, это означает, что ты тоже держишься подальше от меня.

— Ага, — сказал Джон, съеживаясь, — Я не очень хорошо над этим думал.

— Очевидно.

— Извини, что пропустил твой выпускной.

Лючия пожала плечами.

— Все нормально.

— Нет, не нормально. Я слышал, ты закончила учебу с отличием.

— Да, — сказала она.

— И получила согласие в каждый колледж, в который ты подавала документы.

— Ага.

Джон улыбнулся.

— Самая умная из нас, Лючи.

Лючия нахмурилась.

— Ненавижу это прозвище.

— Знаю, но ты еще недостаточно сильна или стара, чтобы помешать мне использовать его.

Она сильно ударила брата по руке. Джон усмехнулся в ответ.

— Они действительно заботятся о тебе, Джон, — сказала Лючия.

— Да, — согласился он. — Сейчас я просто хочу сосредоточиться на том, чтобы оставаться нормальным и хорошим.

— Ладно.

— Но я тоже буду рядом, ради тебя.

— Хорошо, — прошептала она, улыбаясь.

— Кроме того, я дам отцу знать, что тебе очень нравится моя машина.

— Почему?

Джон пренебрежительно фыркнул.

— Возможно, он захочет обновить твою машину к твоему восемнадцатилетию.

— Возможно?

— Возможно, — эхом отозвался ее брат со злой улыбкой.

Лючия немного потанцевала на пассажирском сиденье.

— Да!

— Избалованная.

— Не суди меня.

— Ты все усложняешь, — поддразнил Джон.

Вздохнув, Лючия наблюдала за братом со стороны.

— Тебе не кажется странным быть на свободе и все такое?

— Нет, но все стараются, чтобы все было именно так.

— Не понимаю.

— Я чувствую себя букашкой, за которой наблюдают, когда она карабкается по стене. Кто-то, вероятно, ждет с ботинком, чтобы ударить меня, когда я подползу слишком близко. Это заставляет меня чувствовать, что я живу в пузыре или что-то в этом роде, словно я собираюсь моргнуть и внезапно сойти с ума.

Лючия ненавидела это для Джона.

— Ты не сумасшедший.

Джон тяжело вздохнул.

— Спасибо.

Прежде чем Лючия узнала об этом, они ехали по более грязной части города. Темная часть Бруклина, где отец всегда давал понять Лючии, что ей не разрешается здесь ездить. Как и сама умная девушка, Лючия всегда следовала этим правилам, потому что не хотела знать, что произойдет, если она этого не сделает.

— Что мы здесь делаем? — спросила Лючия.

— Просто молчи, — ответил Джон. — У меня есть работа. Я знал, что ты хочешь поболтать и увидеть меня, или что-то еще, но у меня все равно есть работа. Подставь щеку, как папа всегда говорил тебе, и все будет в порядке.

Лючия предпочла не отвечать своему брату по этому поводу.

— Работа, работа?

— У меня нет другой работы, Люси. Я Капо, и не более того.

Великолепно.

Джон припарковал Мерседес перед дрянным многоквартирным домом. Он повторил ей, чтобы она оставалась на месте и оставила машину запертой, пока он не вернется. Затем он вылез из машины, и Лючия наблюдала, как он исчезает в здании. Не прошло и десяти минут, как ее брат вышел из здания с черной спортивной сумкой в руке. Джон отпер машину и бросил сумку на заднее сиденье.

Как только он уселся на место водителя, он сказал.

— Просто спроси.

Лючия заглянула на заднее сиденье.

— Что в этой сумке?

— Пара вещей.

— Например?

— Деньги и вещества.

— Хм...

— Кокаин, — уточнил ее брат. — Я должен забрать кое-какие вещи и передать их людям, которые с ними работают. Ты меня понимаешь?

— Не совсем.

Джон покачал головой.

— Тогда перестань спрашивать.

Лючия могла бы это сделать.

— Мне нужно еще кое-что сделать, прежде чем я смогу отвезти тебя обратно. Ладно?

— Ладно, Джон.

Ее брат выехал с парковки.

— Хорошо.

Следующий час Лючия тихо сидела в машине, пока ее брат делал то, что делал. Он часто пропадал в зданиях и возвращался с черной сумкой в ​​руке, и никто никогда не обращал на него внимания. Очевидно, три года тюрьмы не повлияли на способность ее брата выполнять свою работу.

Засунув ложку горячего мороженого с фруктами в рот, когда Джон проезжал через что-то похожее на какой-то парк, Лючия заметила группу подростков постарше, слонявшихся вокруг магазина. Ну, она не думала, что они были подростками, но, вероятно, были примерно ее возраста или немного старше.

Джон припарковал машину и один раз просигналил. Дважды помигал фарами. В замешательстве Лючия наблюдала, как старший парень вырвался из группы и подошел к машине Джона. Поскольку небо начало темнеть, она действительно не могла так хорошо разглядеть лицо парня. Но чем ближе он подходил к окну Джона, тем лучше Лючия видела его.

Лицо парня было проницательным и резким. Дикие черные волосы, словно он тянул их за концы, спускались к глазам. Темные рыжевато-карие глаза посмотрели в открытое окно Джона и тут же нашли Лючию, и губы парня скривились в дерзкой ухмылке.

Лючия отвела взгляд.

— Привет, Рен, — поздоровался Джон.

Рен.

Лючия запомнила имя парня и еще раз взглянула на него. Он больше не смотрел на нее, а сосредоточился на Джоне

— Скип, — сказал Рен.

— У тебя есть что-нибудь для меня сегодня?

— Всегда, босс.

Рука Рена исчезла в кармане куртки, прежде чем он вытащил белый конверт. Он передал Джону, будто ничего не произошло. Джон открыл его, быстро пересчитал деньги, которые лежали внутри, и затем передал пачку парню. Потом брат Лючии бросил конверт на заднее сиденье.

— Иди и встреться с Такером, — сказал Джон. — Он подготовит тебе к следующей неделе все, что тебе понадобится.

— Будет сделано, Скип.

Рука Рена ударилась о крышу машины, но прежде чем он отвернулся, он бросил на Лючию еще один взгляд. Лючия заерзала на сиденье, когда ее брат заметил пристальный взгляд, который прошел между ними.

— Рен, — рявкнул Джон.

Очевидно, ее брат сегодня не в настроении для развлечений. Во всяком случае, он никогда не любил, когда парни находилась рядом с Лючией.

— Извини, Скип, — сказал Рен. — Ухожу. На следующей неделе?

— Да. Проваливай, парень.

Джон уехал еще до того, как Рен успел

отойти.

Когда они выехали на дорогу, Лючию поглотило ее любопытство.

— Джон?

— Что? — спросил ее брат.

— Кто это был?

— Ренцо?

Лючия узнает итальянское имя где угодно.

— Да, он, — сказала она.

— Беспризорник, — сообщил Джон, будто это ничто. — Солдат, который, вероятно, никуда не денется, кроме как того места, где он сейчас. Это отстой, но так оно и есть.

Лючия ковыряла свои ухоженные ногти с любопытством.

— Почему?

— Потому что это то, что его отец сделал для нашего отца, а его дед для нашего деда. Воронка, Лючия. Порочная. Это та жизнь, из которой они не могут выйти, даже если чертовски сильно стараются. Что это значит?

Она действительно не знала.

— Я просто поинтересовалась.

Взгляд Джона скользнул в ее сторону, прежде чем он сказал:

— Продолжай интересоваться. Но ничего больше.

— Хах?

— Держись подальше от парней вроде Ренцо, Лючия.

— Я даже не сказала...

— Восприми это как совет на будущее, — прервал ее Джон. — Запомни.

Она попытается.

Но...

Марчелло не очень хорошо соблюдали правила. Они были слишком грязными для этого.

Джон протянул руку и включил радио. Лючия смотрела на своего брата, который казался счастливым и беззаботным. Она не могла припомнить случая, чтобы Джон выглядел так, как сейчас.

— Что с тобой происходит? — встревожено спрашивает Лючия.

Джон сверкнул улыбкой.

— А?

— Ты какой-то счастливый.

— Почему я не должен?

Лючия покачала головой.

— Ничего.

Джон рассмеялся.

— Мое счастье настолько сбивает тебя с толку, а?

— Нет, но обычно ты не так.... откровенен на этот счёт, — сказала она наконец.

— Я дам тебе это.

— Так в чем дело?

Джон барабанил пальцами по рулю в такт музыке.

— Ничего, Лючи. Просто думаю, что это будут интересные несколько месяцев в этой семье. Что-то изменилось. Начинают происходить странные вещи. Я с нетерпением жду перемен.

Она понятия не имела, о чем говорит ее брат, но он был счастлив. Лючия приняла это как должное и решила оставить все остальное в покое.

— Как скажешь, Джон.

Глава 2

Все любят говорить, что ты можешь выбрать свой собственный путь. Но это было бы ложью. Никто не хочет родиться бедным, бесправным и борющимся еще до того, как узнает свое имя. Никто однажды не просыпается и не решает родиться от матери наркоманки, которая, кажется, не может контролировать свою способность производить детей, о которых она не может заботиться или любить. Никто не хочет быть ребенком на улице или ребенком, которым пренебрегают.

Никто не выбирает такой путь.

Итак, что же выбрал Ренцо Зулла?

Ренцо решил сделать шаг вперед там, где его мать этого не делала, и за каждый плохой выбор, который она совершала, Ренцо работал вдвое усерднее исправляя это. Не обязательно для него. У него был один младший брат и сестра, которым требовалось куда больше, чем ему самому.

Все, что он делал, было ради них.

Он всегда хотел быть лучшим для них, опорой и маяком.

— Рен!

Ренцо затянулся последней сигаретой и бросил ее на землю. Подняв глаза, он увидел своих парней, ожидающих в магазине на углу. Называть их друзьями это чересчур. А называть коллегами было бы незаконно. По крайней мере, так любил говорить Вито.

— Ты так и будешь прятаться? — говорит Ной.

Перри и Дизель, самые молодые из группы, продолжают свой разговор, будто и не видят, что Ренцо пришёл. Не то чтобы он возражал. Пока они делали то, что им говорили, ему было наплевать, чем они занимались в свободное время. И поскольку работа еще не началась сегодня, он все еще считал, что это их свободное время.

Кроме того, они вели себя прилично.

Они, блядь, слушались его.

Вито позволял Ренцо управлять ребятами, когда того не было на улице и не занимался работой, и эти дураки знали, как это работает.

Ной, Перри и Дизель, все они вышли из того же мусора, что и Ренцо, в некотором смысле. Их семейная жизнь была ничуть не лучше, чем у него в детстве. Была причина, по которой каждый из них встречался в этом магазине на углу каждый божий день, чтобы взять свою долю продукта и воспользоваться им на улицах. Они нуждались в наличных деньгах.

У них у всех была причина стоять здесь. Все они имели причины, почему это делали.

Никто просто не решил однажды, что хочет стать наркоторговцем, торгуя наркотиками людям, которые уже слишком далеко зашли, чтобы их спасать. Не похоже, что деньги достаточно хороши оправдывая причины всего этого. Конечно, Ренцо получал десятипроцентную скидку на все, что продавал, и еще пять процентов за управление этой небольшой командой парней, работавших под началом Вито Абати. И за каждый пикап или высадку он получал еще одну пригоршню шлепков в ладонь за свои хлопоты.

Опять же, именно так любил говорить Вито.

Словно назвать риск, хлопотами, на который пошел Ренцо, перемещая наркотики из одного конца города в другой, было адекватным или точным. Он так не думал, но это его жизнь. И это выбор, который он сделал, учитывая, что никто не смотрел на почти двадцатилетнего белого парня из Бронкса за то, что он трахнул что-нибудь .

Он пришел из мусора.

Все, чем он собирался стать — мусором.

Он слышал это достаточно часто в своей жизни, чтобы знать, что это было правдой, или, скорее, именно так все остальные смотрели на него. Все, что ему нужно было сделать, это написать свой адрес в заявлении о приеме на работу, и этого было достаточно, чтобы кто-то посмотрел на него так, будто он был меньшим между ними. Как только они выясняли, что в двенадцатом классе он не успел получить диплом, так как ему пришлось бросить учебу, чтобы убедиться, что его брата и сестру кормят три раза в день, он уже был в заднице.

Это общество не было создано для таких людей, как он. Уже бедный, и все время борется, черт возьми. Уже отмеченные пятнами от обстоятельств заставившие его сделать выбор, который повлияет на всю оставшуюся жизнь, чтобы у его брата и сестры было что-то хорошее в жизни.

Но это никого не волновало. Это детали. Они никому не нравились.

— Ну, — снова спросил Ной, — Ты?

— Да, — сказал Ренцо, и его голос прозвучал грубее, чем он хотел. — Позже.

Ему, наверное, следовало бы взять что-нибудь выпить, но он уже опаздывал, ведя своего младшего брата Диего в приют этим утром, так что он будет в безопасности в течение дня. Не то чтобы Ренцо мог рассчитывать на то, что его мать позаботится о своем четырехлетнем ребенке, а у женщины из их квартала, которая присматривала за ним, сегодня было много дел. По крайней мере, в приюте у них был бесплатный детский сад, пока места не были заполнены к тому времени, когда он до туда добрался. Во всяком случае, он предпочел бы, чтобы Диего остался там, а не бродил с ним по улицам весь день.

— Хорошо, когда мы....

Ренцо обратил свой пристальный взгляд на Перри. Самому младшему из них семнадцать, Перри иногда был наказанием. Конечно, он выполнял свою работу и был чертовски хитрым, когда дело доходило до избежания неприятностей, но все же... наказанием.

— Ты завтра получишь свои пакетики. Тебе нечего вынести?

Перри пожал плечами.

— Думаю, мне достаточно.

— Да, хорошо.

Посмотрев на остальных, будто молча спрашивая: Кто-нибудь еще? Никто из них не заговорил.

Ренцо засунул руки в карманы и посмотрел на тихие улочки. Напротив, мужчина заснул у входа в переулок, лёжа в грязном спальном мешке. Каждый день этот человек и его голубь оставались на одном и том же месте. И каждый чертов день это было напоминанием Ренцо.

Он был там.

Не раз.

Вскоре после его рождения его мать прошла тест на метамфетамин, результат оказался положительным и она была выгнана из приюта, где жила с ним. Она назвала актом доброты то, что приют не вызвал полицию для четырехнедельного Ренцо.

Он просто назвал это чушью собачьей.

В тринадцать лет он спал в туннеле, в одном из городских парков и каждое утро пользовался общественной ванной, чтобы умыться.

Его сестра, Роза, была рядом. Она все время плакала, черт возьми. Мёрзла и была голодной. Иногда их мать появлялась с достаточным количеством денег, чтобы согреть их в мотеле с почасовой оплатой, но это было таким же благословением, как и проклятием.

Особенно когда им приходилось время от времени выходить из гостиничного номера и прислушиваться к звукам, которые вырывались из-под двери, когда случайно появлялся каждый новый мужчина.

Тогда Ренцо сделал свой выбор. Это был первый раз, когда он вышел на улицу и пошёл искать какую-нибудь работу, которая давала бы ему деньги, чтобы согреть и накормить сестру.

Поначалу он просто гонял отбросов и бездомных прочь от предприятий, которые не хотели, чтобы такая проблема стояла перед их окнами. Однажды парень в кожаной куртке вручил Ренцо пакет и спросил, не мог бы он отнести его человеку, сидящему в пекарне в Квинсе.

Никаких вопросов, сказали ему.

Не открывай пакет, — предупредили его.

Он проверил этот пакет и, даже не зная, что это такое, к тому времени, как вернулся домой, уже держал в руке тысячу долларов.

Этим человеком был Вито.

Вито тоже вернулся. Ренцо продолжал говорить работе «да». Он откладывал деньги, работал с самого рассвета, пока улицы не погрузились в кромешную тьму. Продолжал ходить, двигаться и бегать за людьми, которые носили одежду лучше, чем он, и водили машины, о которых он мог только мечтать, потому что они хорошо платили, он не задавал вопросов и ему нужно было работать лучше.

Ему нужно было сделать лучше для своей сестры, а потом и для брата.

Остальное было чертовой историей.

Его жизнь была не из приятных.

Это единственное, что ему дали.

И к черту всех, кто говорит, что он не пытался, потому что он пытался. Все, что он когда-либо делал, это пытался.

— Я отдам ваше дерьмо, — сказал Ренцо ребятам, — Сразу после того, как съезжу в Бруклин.

Ноа и Перри кивнули, будто этого было достаточно. Дизель, с другой стороны, решил проверить и без того истощенное терпение Ренцо, пустив в ход язык. Как он обычно и делал.

Ничего нового.

— Передай от меня привет Розе, ладно? — Дизель подчеркнул это остроумное замечание ухмылкой. — Давненько ее не видел.

Ренцо немного повернулся, собираясь уйти, но не раньше, чем бросил через плечо замечание, которое, как он знал, задело бы другого мужчину.

— Роза не вернется на эти улицы просто так, приятель. И все знают, что те, кто ходит по этим улицам, никуда не денутся. Туда, где она, ты никогда не попадешь.

Он позаботился об этом.

Бросил все до последнего цента на жилье, еду, книги и все остальное, что было нужно его сестре, когда она выиграла стипендию в частной школе искусств в Бруклине. Несмотря ни на что, он будет продолжать следить за тем, чтобы Роза могла оставаться там, где она была, так долго, как она хотела быть там.

— Как и ты, верно? — он услышал позади себя крик Дизеля. — Ты тоже ходишь по этим улицам, Рен. Куда это ты собрался, а? Прямо здесь, чувак.

Это должно было причинить боль?

Но этого не произошло.

Для Ренцо не стало новостью, где он будет жить и умрет. Эти улицы были ему отвратительны всю его жизнь. Может, они будут добры, когда наконец убьют его.

Он не задерживал дыхание.

***

Ренцо вышел из автобуса и, не поднимая головы, прошел сквозь толпу людей, ожидающих на автобусной остановке. Он не был уверен, что это такое, но всегда чувствовал себя не в своей тарелке, когда шел не по своим улицам. Может, все это дерьмо было у него в голове, но оно все еще казалось ему очень реальным и не таким, от чего он мог бы убежать.

Вскоре он уже миновал ряд кирпичных домов с тщательно ухоженными цветочными горшками на ступенях и блестящими перилами, ведущими к парадным дверям. Роза уже ждала в самом конце квартала на крыльце особняка из бурого камня, который был переоборудован в нечто вроде квартиры для учеников ее школы. Как общежитие за пределами школы. Роза могла остаться в частной школе, и это было бы дешевле, но комнаты были полны. Они должны были жить в другом месте.

Ренцо опустился на ступеньки, сел рядом со своей семнадцатилетней сестрой и протянул ей большой пакет, полный сладостей из ее любимой пекарни в Бронксе. Он приезжал к ней раз в неделю, чтобы убедиться, что с ней все в порядке и у неё есть все необходимое. Обычно он оставлял ей наличные и заботился обо всем, что ей было нужно, пока не возвращался. Он никогда не забывал принести и эти сладости.

Роза улыбнулась, открывая пакет и заглядывая внутрь, хотя уже знала, что там ее ждет.

— Пахнет как рай.

Ренцо рассмеялся и откинулся на ступеньки.

— Диабет — это твое будущее, Роза.

Его сестра пожала плечами.

— Что угодно. Тогда я умру счастливой.

— Почти уверен, что диабет не делает человека счастливым.

— Перестань меня осуждать.

Она произнесла это с набитым ртом наполовину съеденного слоеного теста. Ренцо мог только покачать головой, наслаждаясь моментом, проведенным с сестрой. Слишком скоро ему нужно будет сесть на другой автобус, проехать через весь город, забрать пакет с наркотиками и вернуться домой, чтобы уложить Диего спать. Завтра Ренцо встанет еще до восхода солнца и выйдет на улицу, чтобы убедиться, что у его парней есть свой товар, чтобы никто не преследовал его за это. Он хотел добраться до своей собственной территории, и ждать, чтобы заработать некоторые дополнительные наличные деньги.

Это бесконечный цикл.

— Как Диего? — спросила Роза.

Ренцо вздохнул.

— Знаешь, все говорят, что вторые и третье ужасны по какой-то причине?

— Не совсем так.

— Ну, так и есть. Четвёртые не намного лучше.

Роза слегка усмехнулась.

— Но он любит тебя.

Я знаю.

Рядом с Розой единственным человеком, которого Диего любил, был Ренцо. Честно говоря, он винил в этом их нерадивую мать-наркоманку. Она едва взглянула на Диего, когда появилась в их квартире, и все. Обычно достаточно долго оставалась, чтобы поспать, прежде чем снова уйти. Хотя в последнее время она стала чаще бывать рядом.

Этого было достаточно, чтобы заставить Диего надеяться, что его мать останется здесь, и тогда она снова уйдет. Ренцо остался собирать осколки четырехлетнего мальчика, который слишком рано понял, что в этом мире нет ничего для таких, как они. Даже любовь для них была роскошью.

— Как в школе? — поинтересовался Ренцо.

— Хорошо. Вчера я нарисовала обнаженного мужчину. Было интересно.

Голова Ренцо дернулась в сторону, и он прищурился.

— Что?

Роза рассмеялась.

— Расслабься. Это художественный класс. Они профессионалы.

Профессионалы чего?

Обнаженных людей?

— Ему было лет сорок, — добавила Роза.

— Расслабься.

Это только немного улучшило ситуацию. Но Ренцо решил держать рот на замке. Что еще он мог сделать? Его сестра сейчас находилась в гораздо лучшем положении, чем он и Диего. Он надеялся, что к тому времени, когда Диего пойдет в школу, у Ренцо будет достаточно денег, чтобы зачислить его в приличную школу, где он будет занят весь день.

Ему просто нужно было уберечь Диего от неприятностей, верно? Позаботиться о том, чтобы у его младшего брата никогда не было причин выходить на улицу, как это делал он, компенсируя разницу, и заботиться о своей семье. Диего не пришлось бы заниматься этим, если бы Ренцо делал это за него.

Единственное, что имело значение.

Роза предложила ему пончик, но Ренцо отрицательно покачал головой. Он принес их для нее, а не для себя. Он должен был захватить еду в какой-то момент в течение дня, но в конечном итоге был занят, и дерьмо, он забывал поесть. Он обязательно это сделает, но сперва принесёт еду для Диего, и, может, тогда он сможет поесть в первый раз за весь день.

Но даже это был жребий.

— Итак, хэй, — сказала Роза, закрывая пакет со сладостями и снова уделяя брату все свое внимание. — Я тут кое с кем разговаривала....

Она похожа на их мать, подумал он. Мягкие черты лица, темные волосы, как у него, и блестящие зеленые глаза с золотыми крапинками. Он взял рыжевато-карие глаза их отца, более темные, чем сама ночь. Ренцо также унаследовал свою острую, сильную челюсть от их общего отца, но все остальное — высокие скулы, прямые носы и даже то, как их брови изгибались от собственного ума, досталось им от матери. Но вы знаете, до того, как наркотики лишили их мать красоты, которая когда-то была, притупили ее кожу и забрали всю жизнь из ее глаз.

— Ты с кем-то разговаривала? — Ренцо закатил глаза и слегка передвинул плечи устраиваясь поудобнее. — Разве я не говорил тебе, что разговоры с людьми навлекают на тебя неприятности?

Роза легонько шлепнула его по спине.

— Просто послушай. Это был мой советник в школе. Она сказала, что скоро будет программа Y. Ты знаешь, эквивалент средней школы.

— У меня нет на это времени.

У него не было.

Роза проворчала.

— Не говори, что я не пробовала.

Узел между бровями сестры болезненно дернул его сердце. Она волновалась за него гораздо больше, чем следовало бы. Ему хотелось, чтобы она не переживала о нем и его делах. Им обоим будет легче.

Оттолкнувшись, чтобы сесть прямо, Ренцо ударил Розу своим плечом и улыбнулся так, что она улыбнулась в ответ.

— Помни, детка, я забочусь о тебе. Так всегда работало. А не наоборот.

— Но кто-то же должен заботится о тебе, Рен.

— Возможно кто-то и должен, но не ты.

Сказав это, он встал со ступенек и, порывшись в своей кожаной куртке, вытащил желтый конверт. Он протянул его сестре, чтобы та взяла. Роза так и сделала, но не раньше, чем взглянула первой. Это было их дело — несколько минут болтовни каждую неделю, он передавал ей деньги, а затем оставлял ее наедине с ее жизнью, пока не возвращался снова.

Так было даже лучше.

— Откуда взялись деньги на этой неделе? — спросила Роза.

— Разве это имеет значение, пока ты здесь, а не в Бронксе?

Сестра не ответила.

Ренцо в этом не нуждался

***

Ренцо не обратил внимания на то, как жир с нижней стороны пакета из-под фастфуда просочился к его ладони, когда он уравновесил его с остальным дерьмом, которое он нес, и попытался открыть дверь своей квартиры. Ему потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что ему вовсе не нужно отпирать дверь, потому что она уже была отперта.

Блядь.

Плохой знак номер один.

Вторым плохим знаком стал беспорядок, в который он вляпался, как только открыл входную дверь. Бумаги и контейнеры с едой были разбросаны по полу в прихожей. Сброшенная одежда лежала рядом с корзиной для белья, которую он оставил, чтобы постирать позже, когда Диего ляжет спать.

И этот запах...

Тошнотворно сладкий.

Слишком сладкий.

Ренцо узнал этот запах, и он мгновенно перевернул его чертов желудок. Запах метамфетамина не только вызывал у него тошноту и злость, но и беспокоил его. Проходя мимо, он бросил пакет, которые нес, на сломанную столешницу на кухне, и направился прямо в гостиную с другой стороны. Конечно же, он обнаружил свою мать растянутой на диване. Одна нога перекинута через подлокотник, а другая согнута под нечестивым углом под ее спиной, будто в какой-то момент она сидела прямо и упала. Одна ее рука безвольно свисала с дивана, а другая обвивала талию. Впалые щеки двигались с каждым неглубоким вдохом Кармен, а ее волосы выглядели так, словно она не мыла их пару недель.

Скорей всего, нет.

Ее скудная одежда выглядела не лучше.

Метамфетамин заставлял людей оставаться ни с чем.

Поэтому, увидев ее спящей, он сразу же стал искать признаки чего-то еще. Его мать была предсказуема в этом отношении. Не очень стараясь, Ренцо обнаружил причину, по которой его мать не поднималась и не лезла на чертовы стены с паранойей.

След на ее руке засох с пятнышком крови и забытой иглой, которая каким-то образом закатилась под диван. Обгоревшая ложка на кофейном столике и резиновая лента, которая ослабла и упала на ее запястье, были еще одним доказательством.

Кармен под кайфом.

Это опасная игра. Сколько раз Ренцо вызывал скорую, потому что находил у матери передозировку? Слишком много раз, чтобы считать или заботиться больше. Дошло до того, что он теперь держал парочку дозы Наркана под рукой, но его мать всегда приходила в ярость, просыпаясь после того, как он его употреблял.

Наркан сразу же отправлял его в отключку, и тогда она была чертовски злой. Злой, жестокой и больной.

Но он ничего не мог с собой поделать. Может, он должен позволить ей умереть — Бог свидетель, она не делала ничего, чтобы помочь им, как сейчас. Она только причиняла своим детям душевную боль снова и снова.

Но он не мог просто позволить ей умереть. Какая-то часть Ренцо все еще цеплялась за надежду, что когда-нибудь, возможно, его мать очнется от того ада, в котором она находилась, и захочет лучшего. Захочет стать лучше. Что она каким-то образом вспомнит, что создала трех человек, произвела их на свет, и в каком-то смысле они все еще зависели от нее.

Жизнь тоже не всегда была такой. Ренцо помнил короткие периоды времени, когда его мать каким-то образом была трезвой. Обычно это случалось, когда она была беременна или даже вскоре после рождения своих детей..

Диего.

Ренцо бросился через однокомнатную квартиру в комнату, которую держал для своего младшего брата. Она была крошечной, как ад, и все, что там находилось, была маленькая двуспальная кровать, потрепанный комод и несколько разбросанных игрушек, которые Диего не отдал бы ни за что на свете. Спальня оказалась пуста.

— Дерьмо.

— Вставай нахуй, Кармен, — прорычал Ренцо, направляясь обратно в гостиную.

Мать почти не реагировала на его крики. Не то чтобы он удивлен. Он склонился над ней и изо всех сил встряхнул мать. Он пару раз ударил ее ладонью по щеке, пока она не открыла глаза. Он уже видел, что наркотики смотрят на него в ответ. Замешательство и дезориентация.

— Где блядь Диего?

— Ч-что?

Ренцо изо всех сил старался не убить женщину прямо здесь и сейчас. Он смирился с кучей дерьма от Кармен, которую большую часть своей жизни окружало его, но Диего не был одним из них.

Это была его жесткая линия.

— Диего, мам, — рявкнул Ренцо. — Ты обещала забрать его из приюта сегодня вечером, когда детский сад закроется, потому что знала, что я увижусь с Розой. Я не планировал возвращаться до позднего вечера. Ты сказала, что заберешь его. Где он, черт возьми?

Кармен моргнула.

Слишком много глупых, наркотических морганий.

Он знал, что она снова уплывет, прежде чем ответит ему или объяснится. Завтра, когда она снова проснется, она, вероятно, даже не вспомнит, что сделала, и тогда будет бессмысленно спорить с ней об этом. Он должен был знать лучше, чем доверить ей забрать Диего, но у него действительно не было выбора сегодня.

— Он все еще в приюте?

— В каком приюте? — пробормотала Кармен.

Блядь.

Ренцо встал и быстро повернулся, чтобы снова направиться к входной двери. К черту его мать. Она может умереть сегодня ночью, и ему на это наплевать.

Кто-то более важный нуждался в нем.

Диего всегда будет важнее.

Глава 3

Лори продолжала болтать, вытянув руки в одну сторону, показывая Лючии что-то, а затем так же быстро указала в другую сторону на что-то новое. Женщина говорила быстро и шла почти с той же скоростью, что и говорила. Лючия обнаружила, что либо ей приходится внимательно слушать все, что говорит Лори, либо она слишком много пропускает.

— По пятницам и субботам в приюте работает группа репетиторов, которые приходят к женщинам, которые нуждаются в дополнительной помощи, чтобы сдать экзамены средней школы.

— Могу я помогать и с этим тоже? — спросила Лючия. — По пятницам, поскольку я не буду работать по выходным, я имею в виду.

Лори пожала плечами.

— Ты можешь, если у тебя будет время между всеми остальными делами. Не вижу причины, почему бы и нет.

— И вы сказали, что кухня открыта семь дней в неделю?

— Да, ты получишь расписание на две недели вперед, которое покажет, в какие смены ты помогаешь. Поначалу это может показаться немного ошеломляющим, но...

Лючия только рассмеялась, когда женщина замолчала. «Ошеломляющим» было не лучшим способом описать это место. Честно говоря, это было потрясающим. В приюте находилось двадцать женщин, которые очень нуждались в помощи, чтобы встать на ноги. Почти у всех из них был по крайней мере один ребенок, но Лючия заметила парочку с несколькими детьми.

Большая часть женщин были молоды, некоторые почти ее ровесницы, а другие всего на пару лет старше.

Как объяснила Лори, когда они только начали свою экскурсию по помещению, в ее обязанности не входило рассказывать Лючии истории разных женщин и то, что заставило их оказаться в приюте. Если бы они чувствовали себя достаточно комфортно, то объяснили бы ей это сами.

Но это не помешало Лючии задуматься. В конце концов, она всего лишь человек. И ее первой мыслью было спросить не о том, что заставило женщин оказаться здесь, в приюте, а о том, как она могла бы помочь.

Никогда еще она так остро не осознавала своей привилегии, как в этот момент. Она родилась богатой и у довольно хороших родителей. Общество уже протянуло ей руку помощи в качестве матери и отца в стабильном доме. Она была не из тех, кого пинают ногами, когда они уже упали.

Для таких людей, как она, это не работает.

Сейчас это было очевидно.

— И поскольку дети ушли на целый день, — продолжила Лори, открывая стальные двойные двери, ведущие в другую секцию приюта, — Сейчас самое подходящее время показать тебе детский садик.

— Знаете, именно это и заинтересовало меня больше всего в этом месте.

Лори улыбнулась через плечо.

— Я заметила, что ты упомянула об этом в своем заявлении о приеме в добровольцы. Ты любишь детей?

— Вообще-то я никогда не общалась с маленькими детьми, — призналась Лючия. — Я самая младшая в семье, поэтому всегда чувствовала, что кто-то должен заботиться обо мне. И просто подумала, что это интересно, что приют сумел организовать здесь детский сад наряду со всем остальным, что они делают, так что это был мой интерес.

— Ну, пока ты здесь, у тебя будет много практики с малышами.

Лючия не могла не улыбнуться тому, как женщина называла детей, посещавших детский сад — малышами.

— Я с нетерпением жду этого. Вы говорили ранее, что детский сад приюта принимает детей из малообеспеченных семей по всему району?

— Нам разрешено брать по четыре ребенка на каждого взрослого. Как правило, в любой день у нас обычно пять оплачиваемых взрослых и пять волонтеров. В детском саду есть два отделения — одно для четырех годовалых и младше. Другое для пятилетних и старше. Детей старше двенадцати мы не берем. Но да, это позволяет нам взять сорок детей, которых мы пытаемся разделить на две возрастные группы. На данный момент у нас только двадцать девять детей в приюте со своими матерями, и не все из них нуждаются в дневном уходе на ежедневной основе. Некоторые из них приняли другие меры, а некоторые все еще находятся в процессе поиска работы или готовятся выйти на поиски работы.

— Это оставляет много свободного пространства.

Лори остановилась у второй пары двойных дверей с яркими цветами и маленькими отпечатками ладоней, нарисованными на стекле.

— Так и есть. Я обнаружила, что у нас обычно имеется около десяти свободных мест, и зная эту область, как я, потому что я выросла здесь, всегда есть больше людей, нуждающихся, чем то, что мы видим. Я сообщила, что приют — детский сад будет принимать детей с утра до вечера, с понедельника по пятницу.

Женщина прислонилась к двери, и ее взгляд скользнул по коридору, где были устроены кабинки с рядом маленькими шкафчиками. В каждой было место для обуви и маленький крючок для крошечной куртки.

— Я знала, что, не опубликовав это в газете, мы не получим притока тех, кто действительно в этом не нуждается. Вместо этого я рассказала об этом нескольким избранным, которые передадут это тем, кто иначе не смог бы позволить себе детский сад для своих детей, и едва справлялся с тем, что у них было. Некоторые из них, вероятно находились не в безопасности. Я сделала это в порядке живой очереди, позволяя тем, кто действительно нуждался в безопасном месте для своих детей, когда они уходили на работу или куда-то еще. В тот первый понедельник одиннадцать свободных мест были заняты в течение пятнадцати минут после открытия детского сада.

— И все?

Потому что это звучало как способ злоупотребления системой, на самом деле.

Лючия, конечно, не была настолько грубой, чтобы произнести это вслух, но она могла так думать. Если кому-то нужно было встать достаточно рано и прибыть в приют раньше всех, чтобы оставить своего ребенка в детском саду, то это мог сделать кто угодно. Не только те, кто действительно в этом нуждался.

Лори рассмеялась, будто точно знала, что происходит в голове Лючии без ее ведома.

— У нас есть досье на каждого ребенка, и на тех, кто живет в приюте, и на тех, кто приходит в детский сад. Анкета должна быть заполнена, и все, что родитель или опекун напишет в ней, должно быть подтверждено тем или иным способом.

— Как подтверждено?

— Место проживание. Ситуация на работе. Школа. Каким бы ни был случай, который заставляет человека нуждаться в дневном уходе. Мы также хотим убедиться, что это не просто передержка для людей, которые не хотят видеть своих детей в течение дня, понимаешь? Я нуждаюсь в отдыхе от моих детей, у меня есть трое собственных подростков, но это не то место куда можно их привести, чтобы родители могли отдохнуть. Но наличие свободных мест в детском саду действительно помогает сообществу, поэтому, несмотря на логистику, которую мы должны поддерживать, я позволяю ей продолжаться.

Лючия кивнула.

— Я поняла.

— Хорошо. Ты станешь отличным дополнением здесь, Лючия. И уверена, что это будет отлично смотреться в твоём портфолио.

Она не смогла скрыть дрожь, которая пробежала по ее губам при этом заявлении. Лори не ошиблась. Приют будет хорошо смотреться в ее портфолио для тех, кто никогда не будут иметь значения для людей, которым необходимо пользоваться этим приютом. Но чтобы, такие люди, как Лючия, которым необходимо как можно больше хороших отметок в своем портфолио, чтобы показать совету людей, которые когда-нибудь решат, достаточно ли она хороша для вступления в их ряды, будь то для дальнейшего обучения или работы, тогда эта волонтерская работа для приюта, безусловно, будет отличной.

Это только одна из причин, почему она здесь. Другая часть — ее потребность в небольшой свободе, прежде чем она, наконец, отправится в колледж позже в этом году.

Но прямо сейчас?

Лючия думала, что ей нужна доза реальности. Она была настолько защищена в своей жизни, что даже не приходилось думать о том, что происходит с людьми, которым не так повезло, как ей. Ей никогда не приходилось думать ни о чем, кроме получения хороших оценок. Об остальном заботятся ее родители.

— Дело не в портфолио, — сказала Лючия, когда женщина открыла дверь кабинета, — Главная причина моего нахождения, я хочу быть здесь. Я бы хотела помочь.

Лори тихо вздохнула. Этот звук напомнил Лючии тот, который издавала ее мать всякий раз, когда ее старший брат извинялся за то, что сделал что-то не так, и обещал не делать этого снова, когда все еще жил в доме. Будто их мать хотела верить Джону, но история доказала обратное.

Женщина посмотрела на Лючию, когда они вошли в детский сад.

— Я искренне надеюсь, что ты сохранишь это отношение, когда действительно начнешь здесь работать. Одно дело, когда мы работаем в спокойные часы. Совсем другое, когда заведение переполнено, мы на пределе возможностей, и люди стучатся в двери, прося о помощи.

Лючия моргнула.

Что она могла на это ответить? Ничто не казалось подходящим.

— Привет, Лори!

Мягкий, мальчишеский тон отвлек внимание Лючии от управляющей приютом, и вместо этого она обратила внимание на маленького мальчика, которого даже не заметила в детском саду. Он сидел за маленьким круглым столиком на крошечном стульчике, предназначенном для детей, и с карандашом в руке раскрашивая что-то похожее на фиолетово-голубую кошку. Рядом с ним женщина что-то печатала на своем телефоне, прежде чем сунуть его в сумку рядом с собой.

— Диего, — ответила Лори, широко улыбаясь. — Как поживаешь, приятель?

— Хорошо. Я разукрасил своего кота фиолетовым и синим.

Он был самым милым мальчиком, которого она когда-либо видела, подумала Лючия. Большие темно-карие глаза и розовые щечки. Его темные волосики завивались на концах, будто их можно было подстричь, но он выглядел ужасно мило и с более длинными волосами. Он был еще достаточно мал, чтобы на тыльной стороне его пальцев появились ямочки. Такие же были и на его щеках, когда он улыбался.

По какой-то причине Лючии показалось, что малыш выглядит знакомо, но она не знала почему. Она никак не могла встретиться с ним раньше, но чувствовала, что могла.

Диего продолжал болтать и черкал карандашом по бумаге, пока Лори смотрела на женщину, сидевшую рядом с ним.

— Опять опаздывает? — спросила она.

Женщина пожала плечами.

— Я не против посидеть с ним.

— И все же он знает правила.

— Мой брат скоро придёт? — внезапно спросил Диего, и его милое личико выжидающе вытянулось.

Лори бросила взгляд на тихую женщину.

— Я думала, мама...

— Ты же знаешь, он редко спрашивает о ней.

Лючия не знала, о чем говорят эти две женщины, и чувствовала, что это не то место спрашивать. Впрочем, это не имело значения. Похоже, у Лори имелись другие дела для Лючии.

— Послушай, Лючия, завтра ты сможешь хорошенько осмотреть детский сад. Не могла бы ты закончить с этими бумагами для меня, заполнить их и оставить у входа, прежде чем отправиться домой?

— Конечно, — пробормотала Лючия.

— Отлично. Завтра, ровно в шесть.

— Вы все поняли.

Лючия бросила еще один взгляд через плечо, выходя из детского сада, и обнаружила, что Диего смотрит ей вслед и улыбается. Он помахал пухлой ручкой, словно молча прощаясь. Она помахала в ответ.

***

Часы от Картье на запястье Лючии только что пробили девять, когда она закончила заполнять бумаги, поставив свою подпись на последней строке. Помимо обычной информации, которую она уже предоставила приюту, бумаги были только кратким изложением правил и вещей, на которые она должна была дать согласие и придерживаться, пока добровольно работала в приюте.

Такие вещи, как правильное поведение, отсутствие злоупотребления психоактивными веществами и другие детали, которые даже не приходили в голову Лючии. Однако она находила политику отношений довольно интересной. Волонтерам и рабочим ни при каких обстоятельствах не разрешалось вступать в романтические отношения с женщинами в приюте.

Интересно, сколько раз это должно было произойти, прежде чем кто-то решил принять решение? И насколько эффективной была названная политика?

Сложив бумаги в аккуратную стопку, Лючия сгребла их со стола, который использовала как импровизированный письменный стол, и направилась в коридор. Она читала, чтобы убедиться, что ничего не пропустила, когда впервые услышала его голос.

Бог свидетель, она не ожидала, что когда-нибудь услышит его снова.

Возможно, именно поэтому жар пронзил ее тело, когда ее позвоночник напрягся, будто кто-то проткнул его прутом. Это сбивало с толку и приводило в замешательство, что чей-то голос мог вызвать у нее такую реакцию.

Лючия отмахнулась от этого и поднялась по ступенькам, направляясь к передней части приюта, где ей нужно было оставить свои бумаги. И откуда доносился знакомый голос.

Сердитый и горький, шум усилился, когда она завернула за последний угол.

— Я ведь извинился, не так ли? — потребовал он ответа.

— Но ты знаешь, что дело не в этом.

— Я понял, я опоздал.

— Ты даже не должен был заезжать за ним сегодня, Ренцо. Это должна была сделать твоя мать.

Лючия вошла в главную приемную приюта как раз вовремя, чтобы увидеть, как глаза Ренцо вспыхнули огнем, когда он сунул сжатые в кулаки руки в карманы джинсов. Его челюсть была жесткой, словно что-то сильное и острое было вырезано из мрамора. Если бы не хмурое выражение на его губах, которые все время подергивались, словно он пытался сдержать слова, она подумала, что он мог бы быть статуей.

Холодным и прекрасным.

Несмотря на то, что Лючия прекрасно понимала, что происходящее у входной двери между Ренцо и Лори ее не касается, она не могла не оглянуться через плечо, подходя к столу. Женщина там, казалось, еще лучше справлялась со своими делами, когда забрала бумаги у Лючии, не делая вид, что всего в нескольких метрах от нее происходит очень громкий спор.

Лючия была не настолько хороша.

Она осмелилась еще раз оглянуться через плечо. Прямо за спиной Ренцо с синим рюкзаком стоял Диего. Он уставился на открывшуюся перед ним сцену, и его крошечные брови в замешательстве сдвинулись. В глазах ребенка ясно читалась усталость. Сколько ему было лет? Может, четыре, но он не мог быть старше.

Лючия на мгновение задумалась, не сын ли это Ренцо, но потом вспомнила, что только что сказала Лори. Их мать должна была приехать и забрать Диего. Значит, у него есть брат.

— На нее явно нельзя рассчитывать, — сухо заметил Ренцо. — Я позабочусь об этом...

— Это уже пятый раз за месяц, когда кто-то задерживается, чтобы забрать его. На прошлой неделе я даже оставила место в детском саду для него, потому что знала, что ты приведешь его, так как ты заранее позвонил, чтобы сообщить мне.

— Послушай.

— Нет, ты послушай, Рен ,— так же быстро возразила Лори. — Я знаю, что он нуждается в безопасном месте, чтобы ты мог работать днем, так что можешь делать то, что нужно. Только потому, что ты смог предоставить заявление от твоей матери, показывающее, что ты заботишься о большинстве потребностей ребенка, я даже оставила ему место здесь, не подтвердив другие вещи, которые все остальные, кто получает место, должны доказать, Ренцо. Но я не могу продолжать растягивать правила для тебя, когда ты не можешь даже следовать основным правилам детского сада.

Все в позе Ренцо кричало об обороне.

Лючии даже не нужно было слышать, как он говорит, чтобы понять это, просто взглянув на него.

— Его будут забирать вовремя, — пробормотал Ренцо сквозь стиснутые зубы.

Лори вздохнула.

— У тебя есть еще один шанс. И тебе больше не нужно звонить мне, чтобы сохранить место, либо ты приходишь вовремя, либо не получаешь.

Ренцо втянул воздух сквозь зубы, и его взгляд упал на младшего брата, который подошел и встал рядом с ним. Казалось, что только увидев выражение беспокойства на лице маленького Диего, Ренцо быстро исправил свое хмурое выражение и улыбнулся мальчику. Он взъерошил рукой волосы Диего и подмигнул ему.

— Это понятно? — сказала Лори, нарушая молчание братьев.

Ренцо хмыкнул, но не отвел взгляда от брата.

— Да, черт возьми, понятно.

Лори только снова вздохнула. Ренцо бросил на женщину последний обжигающий взгляд и наклонился, чтобы подхватить Диего и вынести его. Он никогда не видел Лючию, по крайней мере, так ей казалось, но она видела его. Для нее этого было более чем достаточно. Она не могла объяснить странное желание в своей груди, которое заставляло ее следовать за ним только для того, чтобы поговорить, но оно было.

Оно росло с каждой секундой.

Каждым вдохом.

Лючия не была уверена почему. Она ничего не знала о Ренцо, кроме того, что он работал на ее брата, а это не предвещало ничего хорошего. Она буквально видела, как ее брат давал парню деньги, и Лючия была не настолько молода или глупа, чтобы не знать, чем ее брат зарабатывает на жизнь. Как и любой другой мужчина в ее семье.

И Джон, по сути, тоже.

Ренцо занимался грязным делом.

Его заставили улицы.

И все же Лючия могла думать только о том, что единственная разница между тем, что делал Ренцо ради выживания, и тем, что делала ее семья зарабатывая деньги, заключалась в том, что они одевались лучше, чем он. Так что она действительно не видела разницы.

И кроме того, в тот момент Ренцо выглядел всего лишь молодым человеком, который изо всех сил сопротивлялся и держался за ниточку.

По какой-то причине в её груди появилась резкая боль от таких мыслей.

— Думаю, на этом все, Лючия, спасибо, — сказала женщина за столом администратора. —Завтра будет готово твоё удостоверение личности и все остальное. Хорошо?

Лючия быстро вернулась в реальность.

— Хорошо, спасибо.

Когда она обернулась, Лори уже скрылась за дверью. Возможно, она вернулась в свой кабинет, но кто знает. Только жужжание телефона в кармане на секунду отвлекло внимание Лючии от дверей. Она подняла трубку, как только увидела, что на экране высветилось имя ее отца.

Ложь уже вертелась у нее на языке.

— Привет, папочка, — сказала она, — В приюте кое-что произошло, так что я могу немного опоздать. Это ведь нормально, правда?

Люциан усмехнулся на другом конце провода.

— Хорошо. Я просто звоню, чтобы узнать, поедешь ли ты сама домой или хочешь, чтобы кто-нибудь приехал за тобой, потому что я подумал, что ты, возможно, устала.

— Я приеду сама.

Сразу после того, как она поговорила с отцом, она пошла забрать свои вещи.

Глава 4

— Я могу вернуться?

Ренцо взглянул на своего младшего брата. Большие, встревоженные глаза Диего смотрели на него в ожидании неизбежного ответа, который, как он полагал, должен был последовать. Отстойно, что в четыре года его брат уже понял, что мир не создан для таких людей, как они. Он слишком рано понял, что разочарование это единственное, на что он может рассчитывать.

Блядь...

Видит Бог, Ренцо пытался изменить это ради своего брата. В каком-то смысле он сделал это для своей сестры, и Диего следующий в его списке.

Дело в том, что детский сад был чем-то, что Диего любил. Он подружился с некоторыми другими детьми, которые тоже посещали дет сад, и взрослые всегда занимали его чем-то новым, каждый раз, когда он приходил. Ему гораздо больше хотелось отправиться в детский сад, чем остаться с цыпочкой в соседнем квартале. Если его выгонят, это разобьет ему сердце. Ренцо не позволит этому случиться.

Склонившись на одно колено на тротуаре, он оказался на уровне глаз со своим младшим братом, когда тот немного наклонился вперед.

Ренцо схватил Диего за плечи и сжал их так крепко, что у брата возникло ощущение объятия.

— Обещаю, ты сможешь вернуться, — сказал Ренцо.

Тем не менее, это было похоже на ложь на его языке. Он собирался сделать все возможное, чтобы Диего не потерял свое место. Он гарантировал, что если не он, то кто-то другой будет приходить туда каждый божий день, чтобы забирать ребенка, даже если ему придется кому-то заплатить за это.

Диего надел маленький рюкзак на плечи и крепко ухватился за лямки.

— Ты уверен?

— Разве я когда-нибудь лгал тебе?

Его младший брат покачал головой.

Ренцо ухмыльнулся и потрепал мальчика по ухмыляющейся щеке.

— Вот именно, нет. Кроме того, они слишком любят тебя там, чтобы вышвырнуть вон, верно?

Это действительно заставило Диего улыбнуться. Ренцо только усмехнулся.

— Думаю да, — сказал Диего, демонстрируя все зубы в улыбке.

Да, он так думал.

Мальчик уже был смиренным.

Жизнь научила их и этому дерьму. Слишком рано.

— Ты порядке. Голоден?

Диего кивнул.

— Да, немного.

Еда, которую он захватил ранее, вероятно, была холодной и пропитанной жиром к настоящему времени. Хотя Диего не привередничал, когда дело касалось еды. Он будет есть все что угодно до тех пор, пока есть что кушать. Он мог положить эти гамбургеры и картошку в микроволновку, и они были бы хороши, чтобы утолить голод. Диего будет счастлив.

Их мать все еще лежала на диване в отключке. Если только эта сумасшедшая сука еще не пришла в себя от кайфа и не отправилась за следующей дозой. Или лежит с передозировкой прямо там, где спит. И то и другое вполне реально, но более вероятно, что она уже проснулась и ушла из дома.

И все же мысль о том, что Диего может увидеть их мать не в адекватном состоянии — или еще хуже — не то, чего хотел Ренцо после такого дня, как сегодняшний. Вероятно, голова мальчика уже была слишком отягощена всеми другими заботами. Не было никакой необходимости добавлять к этому их мать, когда она даже не была достойна забот своего четырехлетнего ребенка.

Диего снова взглянул на Ренцо.

Большими и уставшими глазами.

Это было очевидно.

Ренцо вздохнул.

Малышу просто нужно было вернуться домой, покушать и лечь спать. Если он поторопится, Диего может даже не увидеть их мать на диване, если она все еще там, когда они вернутся. Во всяком случае, коридор, ведущий в спальню, находился в передней части квартиры.

— Я устал, Рен, — сказал Диего, снова перекладывая свой маленький рюкзак так, что на этот раз он соскользнул с его рук и упал на цементный тротуар. — Ты понесёшь меня?

Идти примерно четыре квартала.

Диего весил добрых восемнадцать килограмм.

Видит Бог, Ренцо уже достаточно сегодня набегался, и черт с ним.

Он весь день работал на ногах. Он тоже устал. Ему нужно было поесть — поскольку все, что он сегодня запихнул в рот, было мимоходом выпитое кофе — и лечь спать.

Скоро.

Но это не имело значения.

Диего был самым важным.

Ренцо протянул руку и заключил усталого брата в объятия. Ноги Диего оторвались от земли, и он крепко обхватил Ренцо за талию и шею.

— Спасибо, Рен, — пробормотал Диего, уткнувшись ему в шею.

— Я понял, приятель.

Ренцо схватил этот крошечный рюкзак и позволил ему болтаться в кулаке, когда повернулся, чтобы бросить последний взгляд на приют, прежде чем они выключили свет.

Он не ожидал увидеть ее, идущую в его сторону. Ренцо весь напрягся.

Ох, конечно, он видел ее краем глаза, когда спорил в приюте с Лори, но не знал, какого черта она там делала, разве что для того, чтобы выписать чертов чек и пойти своей дорогой, чувствуя себя лучше. Разве не так поступают такие, как она?

Больше ебаных денег, чем мозгов.

Лючия — да, он знал ее имя; все, кто работал на улицах под руководством таких людей, как Марчелло, знали все их имена. Она подняла руку, словно собираясь помахать, и слегка улыбнулась. Ренцо застыл, как холодная статуя, когда она подошла еще ближе, казалось, не обращая внимания на его холодный прием и неприветливую позу.

— С Диего все в порядке? — поинтересовалась Лючия, переводя взгляд на его младшего брата.

Мальчик вскинул голову и ослепительно улыбнулся. Всегда готов сделать кого-то другого счастливым, даже когда он совсем не такой.

— Он в порядке, — хрипло ответил Ренцо.

Что эта цыпочка здесь делает? Или в этой части города, если уж на то пошло? Для нее это шаг вниз, учитывая, что в последний раз, когда он видел ее, она сидела в черном двухдверном Мерседесе со своим братом.

Молодая девушка кричала о деньгах. От часов от Картье на запястье до бриллиантовых гвоздиков в ушах. Даже то, как ее волнистые светло-каштановые волосы были покрашены в рыжие и светлые пряди, выглядело так, словно она побывала в приличном салоне. И это до того, как Ренцо сообразил, какую марку джинсов она решила надеть этим утром, или был ли это настоящий шелк, который она надела вместо блузки.

Но даже с такими деньгами, как у нее, Ренцо не был настолько рассеян, чтобы не заметить, что Лючия хорошенькая.

Это было немного грубо, на самом деле.

«Красивая» было лучшим описанием.

У нее были миниатюрные черты лица.

Маленькие губы с идеальным купидонским бантиком. Нос пуговка. Высокие скулы. Мягкие веснушки на ее лице и еще более мягкая улыбка. Она была невысокого роста, возможно до подбородка, но это не умаляло формы ее бедер или туго стянутой талии.

Дерьмо.

Ему нужно было потрахаться, если он замечал, как хорошо выглядит какая-то избалованная маленькая богатая девочка с другого конца города. И ему действительно не нужно было думать о сексе, пока он держал на руках Диего.

— Привет, Лючия, — сказал Диего. — Мисс Тереза сказала, что теперь ты будешь здесь работать.

Ох, черт возьми.

Лючия кивнула и улыбнулась Диего в ответ.

— Совершенно верно.

Она снова перевела взгляд на Ренцо.

— Что? — спросил он.

— Я подумываю о том, чтобы предложить подвезти вас до дома. Уже поздно, а у твоего младшего брата, похоже, был тяжелый день. Я не знаю, как далеко вы живете отсюда, но ты действительно хочешь нести его всю дорогу?

Челюсть Ренцо напряглась.

— Как будто я не делаю это каждый день

Лючия не пропустила язвительные нотки в его голосе, если то, как померкла ее улыбка, было хоть каким-то признаком. Может, он и получал от этого некоторое удовлетворение, но признаваться в этом не собирался. Ренцо не из тех, кто может быть мудаком только для демонстрации своего характера. Но вот он здесь.

Что-то в этой цыпочке заставило его занервничать. Как маленькие волоски чувствовали что-то раздражающее или плохое, и реагировали на то, что это было слишком близко.

Он точно знал, откуда Лючия Марчелло, и она была совсем не похожа на него.

Привилегированная маленькая девочка, которая, вероятно, никогда не знала, каково это, бороться или ходить по улицам день за днем, потому что иначе она не ела бы.

Он сомневался, что она вообще разбирается в этом дерьме.

И по какой-то причине, это просто раздражало его, что она была готова стоять, и действовать, будто между ними не было никакой разницы. Словно они оба каким-то образом оказались на ровной позиции, когда дело касалось остального мира. Будто она не была одета в дизайнерскую одежду и шелк, в то время как он ходил в потертых джинсах и кожаной куртке, которую он выиграл в боксерском поединке три года назад.

Как будто у ее каблуков не было красных подошв.

И его армейские ботинки не потерты до чертиков.

Это тот самый бедняга из Бронкса.

Она ребёнок с трастовым фондом и мафиозными связями.

Нефть и вода.

Лючия, казалось, заметила его нерешительность и пожала плечами:

— Ты же знаешь, я всего лишь подброшу вас. Ты выглядел злым внутри приюта, и я подумала, что, может, смогу улучшить ситуацию.

Ренцо высоко поднял бровь.

— Улучшить? Это не сделает мою жизнь лучше, Лючия.

Он не пропустил ни того, как у нее перехватило горло, когда он произнес ее имя, ни того, как ее хорошенький ротик чуть приоткрылся. Немного. Он слишком много замечал в этой цыпочке, и в данный момент его брат становился тяжелее с каждой секундой на руках.

Он подумал, почему бы не позволить Диего решить самому? Его младший брат всегда лучше разбирался в людях, чем Ренцо. Это настоящий талант.

— Что думаешь, Диего, — начал было Ренцо, — Должны ли мы поехать с ней?

Лючия слегка фыркнула.

Диего только улыбнулся.

— Да, Рен.

Вот и все.

— Пожалуй, прокатимся, — пробормотал Ренцо.

Карие глаза Лючии заблестели, когда она снова ослепительно улыбнулась. Она даже немного подпрыгнула на ногах, что только добавило ей радости.

Да.

Он слишком много замечал.

***

Ренцо отлично справился с молчанием.

Ему нравилось, когда было тихо, потому что это означало, что никто не кричал на него и ничего не требовал. Это означало, что день закончился, и он мог попытаться немного расслабиться. На самом деле молчание было его лучшим другом.

Лючия не была прежней.

Он не был уверен, было ли это из-за того, что он был тихим, или из-за того, что Диего каким-то образом заснул на заднем сиденье в промежутке между двумя кварталами, но девушка не молчала.

Она просто болтала, будто у нее был полноценный разговор с ним, хотя он вообще не открывал рта, чтобы что-то сказать.

Ренцо даже не понял, о чем она говорит, потому что начал отключаться примерно в квартале от дома, даже если она выглядела такой оживленной из-за того, о чем, черт возьми, она говорила.

Наконец ему надоело молчать, и он спросил:

— Ты уже достаточно взрослая, чтобы водить машину?

Это заставило ее замолчать. Лючия пристально посмотрела на него и прищурилась.

— А иначе мы сидели бы в этой машине?

Нуу...

— Я не знаю, за какие ниточки могут дергать ваши люди, — сказал он пожимая обтянутым кожей плечом. — Возможно фальшивые права. Парень, на которого я раньше работал купил мне их, когда мне было шестнадцать, так что я мог попасть в те места, где мне должно было быть не меньше восемнадцати.

Лючия закатила глаза.

— Мне почти восемнадцать. У меня есть права, но пришлось потянуть за какие-то ниточки, чтобы сделать это.

Ренцо моргнул.

Все, что он услышал, было почти восемнадцать.

А это означало, что ей семнадцать.

Иисус.

Но прежде чем он успел это обдумать, Лючия снова заговорила:

— Сколько тебе лет, Ренцо?

— Достаточно взрослый, чтобы знать, что мне нечего делать в этой ебаной машине.

Лючия нахмурилась.

— Почему?

— Много причин. — он отмахнулся от этого вопроса. — На следующем светофоре поверни направо.

Она последовала его указаниям, напевая себе под нос.

— Я бы сказала, что тебе около восемнадцати, верно?

Ренцо издал горлом какой-то звук.

— Девятнадцать, почти двадцать.

— Хах.

Ага.

Как он и сказал... достаточно взрослый, чтобы знать лучше.

Еще один квартал они проехали в молчании, прежде чем Лючия первой нарушила тишину. Это его удивило. Девушка, казалось, не знала, как сидеть в тишине и покое.

— Прости, если поставила тебя в неловкое положение, предложив подвезти, — сказала она.

Ну, этого он никак не ожидал.

Ренцо взглянул на нее, но обнаружил, что видит только ее профиль, поскольку она была сосредоточена на дороге. Впрочем, это не имело значения. Света от приборной панели было достаточно, чтобы осветить ее мягкие черты, так что он мог задержаться немного дольше на форме ее губ и длине ресниц.

Действительно было на что посмотреть.

Какая-то часть его задавалась вопросом, что еще составляет эту молодую девушку, но остальная часть его полагала.. не очень много черт возьми. Деньги могут дать человеку много вещей, но не могут волшебным образом превратить его в человека или настроить его на реальность окружающего мира. Это характерно для тех, кто жил в розовом пузыре богатства и привилегий.. им никогда не приходилось сталкиваться с жизнью. Комфорт, стабильность и защита были просто оплачены и ожидаемы.

В ту же секунду, как он подумал об этих вещах, его разум быстро отметил, что он не знал, были ли эти вещи правдой о Лючии. Он только предполагал из-за образа, который она представляла миру. Очень похоже на то, что люди просто предполагали о нем все, что хотели, потому что он был родом из трущоб.

В чем разница?

Но это не имело значения. Эта горечь была так глубоко, как только могла быть в самой ткани бытия Ренцо. Он не мог избавиться от этого дерьма.

— Ты не поставила меня в неловкое положение, — солгал он. — Я просто подумал, что у тебя, наверное, есть дела поважнее, чем подвозить меня.

Лючия пожала плечами и наконец взглянула на него. Честность светилась из нее, когда она пробормотала:

— Не совсем.

Ренцо с трудом сглотнул и огляделся по сторонам.

— Следующая стоянка справа — это наш жилой дом.

— Хорошо.

К счастью, вскоре Лючия уже подъезжала к дому Ренцо. Он не знал, о чем они будут говорить дальше, если он не уберется к чертовой матери из этой машины, и как можно скорее. К тому же он уже немного устал от того, что ему в лицо швыряют его собственную глупость.

Остановившись на стоянке, Лючия притихла. Он повернулся, чтобы поблагодарить ее — потому что, честно говоря, у него, возможно, и не было матери, которая вырастила бы хоть наполовину приличного парня, но он все равно становился одним из них в конце дня — и заметил, как ее взгляд скользнул по фасаду здания.

Бог знал, что это место было бельмом на глазу. И в двух шагах от осуждения. Битый кирпич и потрескавшиеся цементные лестницы. В двух квартирах внизу были выбиты большие окна и накрыты полиэтиленовыми пакетами для мусора, потому что домовладелец был ленивым мудаком. Снаружи всегда сидели несколько отбросов. Продажа наркотиков — Ренцо никогда не торговал там, где жил, только потому, что это могло вызвать проблемы.

Он мог видеть это на лице Лючии.

Суровая реальность того, что они не были похожи друг на друга. Они пришли из двух совершенно разных миров.

Этот было его.

Ничего похожего на нее.

Ренцо усмехнулся, привлекая к себе взгляд Лючии, и быстро пробормотал:

— Спасибо.

Выйдя из машины, он не сказал ей ни слова, даже когда открыл заднюю дверь и отстегнул спящего брата. Ему нечего было сказать.

Лючия, похоже, думала о том же.

Скатертью дорога, мать твою.

***

— Брось, Рен, это была ошибка.

— Отвали, Кармен.

Это все, что Ренцо предложил матери, прежде чем захлопнуть входную дверь квартиры.

Он уже успел отвезти Диего в детский сад как раз вовремя, прежде чем у них не осталось свободных мест. Лори вовсе не валяла дурака накануне, когда предупредила его, что они больше не будут оставлять места для Диего.

Как бы это ни было паршиво, Ренцо все понимал. Его это тоже бесило. Диего не был виноват в том, что его мать облажалась, и Ренцо совершил ошибку, думая, что он может доверять своей матери. Честно говоря, ему следовало знать лучше.

— Ты маленький мудак!

Ренцо стоял спиной к своей кричащей матери, когда она открыла дверь квартиры, чтобы высунуться в коридор, устроить чертову сцену и закричать на него. В этом не было ничего нового. И весь этаж знал, какой была Кармен Зулла в хороший день.

— Помни, что я сказал, — предупредил Ренцо. — Если я еще раз приду домой и найду тебя в отключке, то можешь валить нахуй. Либо ты становишься хорошей матерью, либо сваливаешь. Мне все равно, кто ты для меня, Кармен.

Потому что, матери.. не ведут себя так. Они не издеваются или пренебрегают. Не настоящие матери, в любом случае.

Ренцо больше не чувствовал себя виноватым за то, что относился к своей матери как к жестокой наркоманке, которой она была просто потому, что она его мать. Эта женщина заслужила то, что получила — она либо хотела быть хорошей для своих детей, либо могла проваливать.

Именно так все и должно быть.

Кармен вскрикнула — слишком громко, подумал он. Она не была так сильно под кайфом, как прошлой ночью. Но определенно что-то выкурила, чтобы отогнать дрожь и убедиться, что не спит. Ее не было дома, когда он отвез Диего в детский сад, но вернувшись обратно, она уже пришла.

Кто-то подпитывал потребность этой сучки в дозе. И это был кто-то близкий.

Это, вероятно, станет проблемой. С одним Ренцо рано или поздно придется иметь дело, но сегодня не тот день. Он уже опаздывал на ежедневную встречу со своими ребятами в магазине на углу. Он и так был достаточно раздражен, учитывая, что у него в сумке лежал целый блок кокаина, полфунта травки и пакетик опиатов, которые в последнее время были слишком популярны на улицах.

У него не было времени подбросить это дерьмо каждому парню. Он предпочитал делать это поздно ночью, когда можно незаметно переходить от здания к зданию, пока у него не останется ничего, кроме собственного дерьма на продажу. Ему определенно не нравилось разгуливать с таким количеством товара среди бела дня.

Что, если бы кто-то вздумал на него напасть, и забрал бы это?

Он станет тем, кто будет во всем разбираться. Найти деньги, чтобы расплатиться — невозможно, в его сумке было по меньшей мере сто тысяч долларов от наркотиков, или что-то в этом роде. Если он вздумает сбежать от начальства, которое снабжает его наркотиками, что ж... это плохо для него кончится.

Они его выследят.

Как собаку.

Во всяком случае, для них он был только этим. Просто чертова собака.

Ренцо шел с нормальной скоростью, когда выходил из своего дома. Он не больше и не меньше оглядывался по сторонам, чем обычно. Не было никакой гребаной необходимости привлекать к себе ненужное внимание, потому что вел себя странно.

Каким-то образом он добрался до магазина на углу без каких-либо проблем. Как он и ожидал, его ребята ждали, и они выглядели так, будто им это не нравилось.

Ренцо дернул головой в сторону, и Перри, Ной и Дизель, не дожидаясь ответа, скользнули в переулок, соединявший их. Он не терял времени даром, вытаскивая из сумки пакетики, разворачивая пластиковую обертку вокруг блоков с наркотиками и вручая каждому их недельную выручку. Они поедут домой, все взвесят, упакуют, а потом приступят к работе. Через неделю они снова встретятся, чтобы отдать деньги и получить свою долю наличных. Во всем этом была доля доверия.

Ему приходилось идти в ногу с уличными ценами на все подряд. Таким образом, когда ребята возвращались с пустыми сумками, но с полными руками денег, он знал, воруют они у него или нет.

До сих пор никто из них не осмеливался.

Некоторое время назад на него работало четверо парней. Остальным троим пришлось очень близко узнать, что происходит, когда кто-то крадет у Ренцо.

Ему нужнл было преподать этот урок для усвоения.

— Спасибо, Рен, — пробормотал Ной, запихивая свою добычу в сумку.

Остальные двое повторили то же самое.

Затем Перри сказал:

— Эй, угадай, что мы слышали?

— Представляю много чего, — ответил Ренцо. — И, вероятно, ничего такого, о чем мне было бы очень интересно узнать.

Дизель рассмеялся.

— Точно, держу пари. Так или иначе, мы слышали, что тебя высадили прошлой ночью с Диего. Нам сказали, что это чертовски хорошая машина. Мерседес, верно? С кем ты связался, что они отвезли тебя домой на Мерседесе?

Блядь.

Не то внимание, в котором он нуждался. Эти парни не сделают ему никакого одолжения, если подумают, что он забрался выше, чем они. Он ни в коем случае не хотел, чтобы его считали вне их лиги. Это вызвало бы недовольство, и он не мог, блядь, доверять или контролировать кого-либо из них, когда они думали, что он прячет дерьмо, как деньги.

Ренцо поднял глаза и одарил троих взглядом, который они узнали бы, когда он достигал конца своей очень тонкой и потрепанной веревки.

— Иди и выполняй свою ебаную работу и перестань слушать чепуху, которую слышишь на улицах.

Глава 5

— Просто сделай выбор, Люциан, — сказала Джордин. — Это не должно быть так сложно.

— Да, это сложно, bella. (прим: Красавица)

Лючию отвлекли голоса родителей, просачивающиеся сквозь ее мысли. Сидя на заднем сиденье Роллс-Ройса, она наблюдала за знакомыми улицами, проплывавшими мимо. Больше всего в машине ей нравился запах новой кожи. Учитывая, что Роллс-Ройс был подарком ее матери на их последнюю годовщину от отца, в машине все еще стоял тот же запах. Обычно это успокаивало Лючию, но сейчас не совсем.

— Тебе понравился тот, что на Мальдивах, — заметила Джордин.

Ее отец что-то проворчал себе под нос.

— Хотя в Чикаго есть бизнес.

— Какого хре...

— Мы едем в церковь, Джордин. Постарайся не ругаться.

Лючия взглянула на свою мать, которая в данный момент сидела на пассажирском сиденье, несмотря на то, что это была ее машина, она больше любила, чтобы ее возили, чем водить самой, и посмотрела на Люциана взглядом, который сжег бы меньшего человека.

— Забудь про Чикаго, — пробормотала Джордин. — Это все, что я хочу сказать.

— Я покончил с делами Чикаго. И позволил Лилиане выйти замуж за этого несносного россиянина, ведь так?

— Ты действительно называешь его несносным?

— Ну..

— И позволь ей, Люциан, пусть она сама решит что делать со своей жизнью.

Отец громко вздохнул.

— Дело не в Чикаго, а в том, что у них там дела. Не хочу, чтобы это выглядело так, будто мы покупаем этот загородный дом, пытаясь каким-то образом наступить им на пятки.

— Ну, мне понравился дом на Мальдивах. Гораздо больше, чем те которые мы смотрели. И он над водой, Люциан. Я хочу дом на Мальдивах. Позони Томмасу...

Ее отец издал еще одно ворчание. Он делал это только тогда, когда был чем-то недоволен. Лючия обычно находила такой обмен репликами между родителями забавным. Но сейчас она просто думала о ком-то и о чем-то другом.

— Издай этот звук еще раз, Люциан, — предупредила Джордин. — Позвони Томасу в Чикаго, скажи, что мы ищем дом на Мальдивах, и это не имеет никакого отношения к бизнесу. Просто.

— Да, все в мафии так просто, Джордин.

У Лючии не было абсолютно никаких причин открывать рот и присоединяться к их разговору. Это не было похоже на приглашение ее родителей, чтобы она присоединилась или что-нибудь еще. Они также не говорили, что она не может присоединиться к их разговору. Ей семнадцать, а не пять. Если бы они не хотели, чтобы она слышала их разговор, они не стали бы разговаривать с ней в пределах слышимости.

— Сколько у нас домов? — спросила Лючия.

Она заметила, как взгляд отца метнулся к зеркалу заднего вида, чтобы он мог увидеть ее. Ее мать, с другой стороны, даже не отвела взгляда от пассажирского окна, когда сказала:

— Несколько.

— Но сколько их всего, несколько?

Люциан что-то напевал себе под нос.

— Зависит от того, что ты хочешь знать, tesoro. (прим: Сокровище.) Просто дом для отдыха или, недвижимость в целом.

Лючия моргнула.

— Разве есть какая-то разница?

— Большая разница, — сказала ее мать. — У нас есть три загородных дома в Европе, один в Англии, другой в Италии с прилегающим виноградником и небольшой пентхаус в Париже.

У нас также имеется большая хижина в Канаде. Заметь, они называют это хижиной, но только потому, что он сделан из бревен, а не потому, что стоит на сотне акров частной собственности и имеет три этажа.

— Есть еще один в штате Мэн, — сказала Лючия.

Она помнила этот дом, потому что не раз бывала там в детстве.

Джордин кивнула и бросила на дочь взгляд через плечо.

— Мы купили его, чтобы было где остановиться, когда я навещала своего биологического отца, но после того, как он умер, мы сдали его в аренду и больше не возвращались.

— И в Вегасе тоже, — вставил Люциан через мгновение.

Будто это вообще ничего не значило.

Словно они только что не признались, что у них шесть чертовых загородных домов, и подумывают купить седьмой.

Что это за пустая трата денег? Конечно, она знала, что ее семья состоятельная. Они выше простого титула богатых. Марчелло безумно богаты. Но не всегда это так выглядело со стороны, когда они просто жили в красивых домах, спрятанных в нормальных пригородах с роскошными автомобилями на подъездной дорожке.

Это то, чего люди не знали и не могли видеть, где Марчелло прятали свои богатства.

— Вы хоть посещаете их каждый год? — спросила она.

Лючия была уверена, что знает ответ на этот вопрос. Ее родители иногда уезжали в отпуск, и она обычно ездила с ними.

Так что нет, они не посещали все свои многочисленные дома.

— Мы стараемся каждый год посещать новый дом, если он пустой и не сдан кому-то другому, — сказал отец. — Это хорошие инвестиции, что, в свою очередь, означает неплохую прибыль в будущем. Именно поэтому они были приобретены и добавлены в наше портфолио. Возможно, когда вы все, дети, покинете гнездышко, мы сможем посещать больше, чем один дом в год.

Он предложил это шутливым тоном, но Лючия все еще чувствовала тяжесть в груди. Даже ее плечи, казалось, немного опустились. Ее родители вернулись к обсуждению дома на Мальдивах, будто она даже не разговаривала с самого начала. Но сейчас она не возражала.

У нее были иные вещи, о которых она думала.

Неудивительно, почему Ренцо — на следующий день после встречи с ним в детском саду она узнала от управляющего приютом, что его фамилия Зулла — смотрел на Лючию так, словно она была кем-то из другого мира. И не обязательно мир, который он хотел узнать или посетить.

В тот вечер она высадила его у дома и обнаружила, что ее беспокоят люди, слоняющиеся возле обветшалого здания. В основном потому, что они выглядели не очень дружелюбно, и она переживала, что они могут вызвать проблемы у Ренцо, так как у него на руках был четырехлетний ребенок.

Да, она заметила, что Диего негде было играть, кроме парковки. Да, она заметила очертания здания. И да, это заставило ее взглянуть еще раз.

Она не хотела его обидеть, но его насмешка и громкий стук дверцы машины говорили именно об этом. Но, может, теперь она поняла... он смотрел на нее и видел то, чего у него не было, и то, чего никогда не будет.

По крайней мере, он так думал.

Лючия была погружена в свои мысли, пока отец наконец не припарковал Роллс-Ройс на стоянку у знакомой церкви. Каждое воскресенье, никогда не подводя, именно здесь должна была находиться Лючия. Ее отец вышел из машины первым, чтобы направиться к пассажирской стороне и открыть дверь для ее матери.

Ее мать, однако, воспользовалась этим временем, чтобы немного повернуться на сиденье и посмотреть на Лючию с любопытством.

— Ты в порядке? Ранее ты казалась расстроенной, но сейчас выглядишь спокойной.

Нет, не совсем так.

Лючия все равно решила солгать.

— Я в порядке, мам.

***

— Лючия, ты же видела, что расписание изменилось, не так ли?

Голова Лючии высунулась из-за прилавка, где она на данный момент работала, вытаскивая посуду, которая могла понадобиться для утренней суеты в приюте. С тех пор как она начала работать здесь несколько дней назад, она узнала, что благодаря пожертвованиям еды и денег они могут обслуживать в среднем сто человек за один прием пищи. Это больше, чем приют, так что это единственное время, когда двери были открыты для людей с улиц, кто нуждался в питании.

Она полагала, что столовая, вероятно, станет ее наименее любимым местом для работы в приюте. Она не очень хорошо справлялась с хаотическими ситуациями — честно говоря, это не то место, где она делала свою лучшую работу. Тем не менее, она нашла в столовой и сервировке еды что-то, чтобы это стало одной из ее любимых частей. Может, потому, что у каждого лица была своя новая история, и они всегда были добры и благодарны просто за то, что здесь. К тому же им нравилось, что есть с кем поговорить.

Лючия любила слушать.

У нее это хорошо получалось.

Всегда казалось, что все, кто работает в столовой, тоже хотят повеселиться. Музыка всегда перекрывала болтовню людей и звон посуды. И не важно, сзади ли ты, вытирая кастрюли, или впереди, в очереди за едой.. кто-то заставит тебя улыбаться и смеяться.

— Ты это видела? — снова спросила Лори.

— Хм, нет, — призналась Лючия. — Я просто вернулась сюда, чтобы начать работу, и не стала перепроверять. Простите.

Лори улыбнулась, когда Лючия поставила очередную стопку тарелок на металлическую стойку.

— Да, я тебя не виню. Я больше не работаю в столовой так часто, как мне хочется. Это по-прежнему мое любимое место, но теперь я могу раздвинуть все бумаги и убедиться, что все делают то, что они должны делать. Как и ты.

Смеясь, Лючия вытерла руки о фартук.

— Где я должна быть, тогда, может, мне удастся убедить вас позволить мне остаться здесь?

У женщины хватило порядочности притвориться, что она обдумывает просьбу Лючии, прежде чем она притворно нахмурилась и пожала плечами.

— Извини, не могу. Им действительно нужен дополнительный взрослый воспитатель в детском саду сегодня, поскольку он загружен, и ты знаешь, как он может туда попасть. Кроме того, ты отлично ладишь с детьми, и большинство завсегдатаев уже знают твое имя. Уверена, что они будут очень рады увидеть, как ты войдешь в двери.

Что ж..

Лючия кивнула.

— Хорошо.

Лори рассмеялась.

— Да, не думала, что у тебя будут проблемы с переходом.

Не совсем.

Детский сад был вторым любимым местом работы Лючии в приюте. Она действительно очень любила детей, и это еще одно место, где было весело, и это заставляло ее двигаться от одного дела к другой. Ей нравилось быть занятой. Время шло быстрее, и она почувствовала, что в течение нескольких часов она оказывала влияние на кого-то другого.

С этими детьми она не была Лючией, принцессой мафии. Она не была какой-то богатой девушкой, на которую люди смотрят и думают, что она тут, только для того, чтобы получить хорошую отметку в своем портфолио за волонтерство, прежде чем отправится в колледж в Калифорнии, на второй семестр.

Она была просто Лючией.

Лючия обнаружила, что ей гораздо больше хочется быть самой собой, чем той, какой ее видели люди, когда она входила в двери.

— Хорошо, поспеши в другую сторону приюта, чтобы помочь, — сказала Лори, поворачиваясь, возвращаясь к тому, чем занималась утром.

— Ой, Лючия уходит!

Эхо донеслось из столовой позади Лючии, перекрывая шум последней песни по радио и смех от шутки, которую кто-то только что рассказал.

Лючия рассмеялась, и полдюжины голосов эхом отозвались в ее голосе, когда она сняла фартук и стянула перчатки с рук.

— Пока, Лючия!

Да, она наслаждалась детским садом.

Но столовая по-прежнему оставалась ее любимым местом.

***

— Ты придёшь завтра? — спросила маленькая Ровен, ее большие карие глаза и вьющиеся локоны подпрыгивали от восторга, когда она смотрела на Лючию.

У матери девочки, очевидно, была смена на этой неделе, и поэтому ей нужен был кто-то, кто присматривал бы за ней, пока она работала. Это был детский сад.

— Надеюсь. — Лючия улыбнулась и наклонилась, чтобы помочь девочке надеть розовый блестящий рюкзак. — Почти уверена, что завтра тоже буду здесь.

— Потрясающе!

Восклицание Ровен было прервано крошечным кулачком, взметнувшимся в воздух. Мать девочки улыбнулась в дверях, и как только она позвала дочь по имени, Ровен слегка помахала ей рукой, прежде чем уйти.

Лючия посмотрела на часы и обнаружила, что настало время обеденного перерыва. Тридцать минут, это не так уж много, но они позволили ей захватить что-нибудь из кухни и расслабиться на несколько секунд. Дав знать одному из надзирателей, что у нее перерыв, она вышла из шумного и оживленного детского сада.

— Громко сегодня, правда?

Лючия заглянула в кабинет Лори, потому что решила, что будет невежливо просто согласиться и пройти мимо.

— Так оно и есть, но они прекрасно проводят время. Рисование пальцами сегодня такое грязное.

Женщина не отрывала взгляда от бумаг на своем столе. Из того, что Лючия поняла, Лори основала приют вне своего дома десять или больше лет назад. С тех пор это превратилось в удивительную организацию, какой она была сейчас. Женщина всегда уходила последней и приходила первой.

Это заведение никогда не подведет, если им будет управлять Лори. Не говоря уже о том, что Лори была мотиватором для всех вокруг нее, включая Лючию. Сосредоточенная, целеустремленная и всегда желающая помочь. Эта женщина никогда ни о чем не просила кого-то другого. Она просто шла и брала то, что ей было необходимо для приюта, или что бы это ни было.

— Я хотела спросить вас кое о чем, — уклончиво произнесла Лючия.

Она размышляла об этом уже несколько дней, но проглотила свои сомнения, думая, что Лори, скорее всего, ничего ей не скажет, если она вообще что-то знает, или этой женщине нечего будет ответит.

— Что такое?

— Я заметила, что Диего Зулла уже несколько дней не появлялся. Он был тут на следующий день после того, как я начала работать, но не с тех пор. Это.. обычно для него?

На самом деле она пыталась выяснить, где сейчас находятся мальчик и его брат. С каждым днем, когда Лючия не видела Диего в детском саду приюта, она становилась все более обеспокоенной.

Для него и для Ренцо.

Кроме того, Лючия беспокоилась, что, возможно, их неловкое общение в ту ночь в ее машине заставило Ренцо избегать детского сада. Она не хотела, чтобы он чувствовал себя плохо из-за своего положения. Он, как и все остальные в этом проклятом мире, делал все, что мог, учитывая то, что у него было.

Никто не мог ожидать большего.

Лори наконец оторвала взгляд от бумаг, лежавших перед ней, и мягко посмотрела на нее.

— Это немного необычно, что он так долго не посещает детский сад, но это не мое дело, и не твое тоже. Это очень важно помнить, Лючия. Есть только то, что ты можешь делать, и быть слишком вовлеченной в одного человека, в частности, может вызвать проблему. Надеюсь, ты понимаешь.

Конечно, она понимала.

Но это вовсе не означало, что она прислушается к совету, если уж на то пошло. Если Ренцо избегает детского сада из-за нее, то она даст ему понять, что это бессмысленно, и в конце концов это только навредит Диего.

Она знала, где он живет. Она могла бы поехать прямо туда и сообщить ему об, как только закончит свою смену.

Она, конечно же, не собиралась ехать туда только потому, что хотела снова увидеть Ренцо.

Нет..

Дело было совсем не в этом.

***

Лючия не знала, что беспокоило ее больше.

Тот факт, что парни, слонявшиеся по ступенькам дома Ренцо, смотрели на ее машину так, словно хотели прибрать ее к рукам, или что их внимание мгновенно переключилось на нее, как только она вышла из машины.

Иисус.

— Ну, ты только посмотри. Черт.

Один из них даже присвистнул.

Лючия прекрасно понимала, что она хорошенькая. Она была похожа на свою мать с ее мягкими чертами лица, которые были еще более изящными из-за того, что она размером с эльфа. Она также научилась владеть кисточкой для макияжа и инструментами для волос, когда была маленькой, потому что две ее старшие сестры, Лилиана и Селла, считали, что это важный навык для нее.

Но это не означало, что ей нравилось, когда на нее смотрели, как на кусок мяса, идущей по тротуару. Она была уверена, что ни одна девушка не наслаждается этим чувством.

— Не слишком ли скромно для такой цыпочки, как ты? — спросил кто-то еще.

Лючия стиснула зубы и поплотнее запахнула пальто на талии, направляясь к лестнице многоквартирного дома. Комментарии парней становились все громче, чем ближе она подходила, но она просто не обращала на них внимания, пока не оказалась прямо перед ними.

— Я кое-кого ищу, — сказала она.

Парень посередине, с более длинными волосами и голубыми глазами, усмехнулся.

— Тогда ты не в том месте, девочка.

Девочка.

Лючия даже не пыталась не обидеться на это заявление.

— Во-первых, не называй меня так. Во-вторых, я знаю, что здесь живет Ренцо Зулла. Вот кого я ищу. Мне нужен номер квартиры, если это не слишком.

Трое парней обменялись взглядами, но тот, что стоял посередине, единственный, кто, казалось, хотел говорить на данный момент. Лючии на самом деле было наплевать, кто говорит, главное, чтобы кто-то сказал и дал правильный номер квартиры. Чем меньше времени она будет проводить с ними на улице, тем лучше.

— С каких это пор Рен общается с кем-то вроде тебя?

Лючия приподняла одну бровь.

— Что вообще может означать с такой, как я?

— Сколько стоит твоя машина?

— Не знаю. Я спрошу отца и дам тебе знать, когда приеду в следующий раз. Если ты закончил комментировать мои деньги, и если бы сказал мне, номер квартиры было бы очень кстати.

Парень усмехнулся себе под нос и отвернулся от Лючии, будто она больше не стоила того, чтобы на нее смотреть. Он мог сколько угодно пытаться спасти свою гордость. Ее не волновало, как долго, она будет пытаться заполучить номер квартиры.

— Третий этаж, квартира пять, — пробормотал парень. — Не сломай ебаный ноготь по дороге туда, принцесса.

Лючия прошла мимо парней, сидевших на ступеньках, и ответила:

— Вообще-то это принципесса. Если хочешь оскорбить меня, по крайней мере, делай это правильно.

Она слишком хорошо понимала, что ей не следует вступать в конфликт с людьми, которых она даже не знает по дыре в земле, но они не единственные, у кого было слишком много гордости. Она не хотела, чтобы ее оскорбляли только потому, что выглядела легкой мишенью. Ни один Марчелло этого не потерпит, женщина она или нет.

Лючия вошла в здание и постаралась не оглядываться на парней, которых оставила позади.

Она не хотела показывать им, что они беспокоят ее или действуют на нервы. Она решила, что это вряд ли пойдет ей на пользу. Хулиганы, какие бы они ни были, в конце концов, все одинаковы. Они продолжали быть вредителями только потому, что верили, что добьются чего-то.

Вскоре Лючия поднялась на три лестничных пролета и открыла тяжелую металлическую дверь в коридор, ведущий в ряд квартир. Первое, что она увидела, открыв дверь, была женщина, идущая по коридору.

И, потеряв сознание, женщина отключилась.

Она не знала, от чего именно, но, учитывая, что в коридоре пахло дешевым пивом, а рядом с женщиной стояла пустая бутылка из-под Colt 45, Лючия решила, что это, вероятно, алкоголь.

Лючии потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что женщина потеряла сознание прямо перед квартирой Ренцо. На полу, в коридоре.

Отлично.

Она старалась не прикасаться к женщине, когда наклонилась, чтобы постучать в дверь, но это не помешало ей взглянуть вниз. Бледная, с капелькой рвоты в уголке рта, женщина выглядела чертовски болезненно.

И это только огорчало Лючию.

Кто она?

Глава 6

Ренцо больше не мог оставаться на ногах в

течении дня. Он, блядь, устал. Как бы

сильно он ни любил свои армейские ботинки, он

начал думать, что ему нужно надеть что-то еще на ноги, если он собирается пройти ещё столько же

километров. Опустив голову и засунув руки в

карманы, он не обращал внимания на то, что

происходило в конце квартала. Он был полон

решимости проверить своих парней, затем