Приют последней надежды

Глава 5

Жаль я не смог разглядеть ее получше, потому что в тот же момент потерял сознание, и буквально на секунду оказался повисшим среди глухой, непроглядной, вязкой, словно деготь, пустоты. В месте, где нет ничего и никого, кроме огромного черного экрана на заднем фоне. Правда, не очень уверен, был ли я там на самом деле или мне лишь позволили мельком заглянуть за грань, отделяющую сознание от виртуальной реальности.

Что же это все-таки было? Может быть, форточка для побега из виртуальной тюрьмы? Место, где программный алгоритм делает остановку в цикле своей работы? Не знаю. Секунды было явно недостаточно, чтобы понять это наверняка, потому что сразу же пустоту стали заполнять людские голоса и возгласы, которые вперемешку с остальными звуками, стали доносится откуда-то издалека. Шум нарастал, какофония звуков в виде ярких разноцветных вспышек пробилась сквозь толщу беззвучия и, ворвавшись в мою тихую обитель, больно ударила по ушным перепонкам. Я, согнувшись пополам, закрыл уши руками, но это несильно-то и помогало. Громкость звуков продолжала расти, пока стала невыносимой.

– Довольно, – вырвалось у меня, хотя в глубине души я понимал, что это мое требование не будет выполнено.

Но звуки исчезли. Как исчезли и цветные шаровые вспышки. Все кроме одного. Маленький синий огонек тихо жужжал где-то над моей головой. Я разогнулся и, протянув к нему руку, схватил его.

– Кого-то поймал? – послышалось за спиной.

– Что? – я развернулся и обомлел, увидев ее.

Но нет же, нет, я снова ошибся.

Это не она.

Передо мной, заложив руки за спину, стояла в озарении света живая и цветущая Элизабет Эшвуд. В своем убранном в ботинки с высокой шнуровкой коричневым комбинезоном, из-под которого просматривалась белая рубашка, с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами и длинными русыми волосами, заплетенными в косу и перекинутыми через плечо, она походила на бывалого искателя приключений, а не на робкий цветок, страдающий от безразличия мужа.

– Как…, – хочу задать я вопрос, но чужой голос резкий и восторженный перебивает меня:

– Ты представляешь – это скарабей!

Я оборачиваюсь. Это мужчина. Он стоит сзади меня. Примерно моей комплекции. Темные волосы, походный костюм песчаного цвета. В таком ходил герои старого фильма про ожившую мумию.⁶ Но лица его я не увидел. Не замечая меня, мужчина подошел к Элизабет и протянул ей руку:

– Вот посмотри, – обратился он к ней, – египтяне придавали этим жукам особенный магический смысл. Они считали, что скарабей…

– Единственное живое существо, рожденное в безжизненных песках пустыни, – мягко добавила девушка.

– Да. Жаль Генри не разделяет моего восторга. А ведь кто-то даже считает, что скарабеи приносят удачу. А она, видит Бог, нам нужна, как никогда! Пойдемте, я кое-что Вам покажу, – мужчина взял ее за руку и увлек за собой в проем, через который лился дневной свет, оставляя меня одного.

Только сейчас я понял, что нахожусь внутри небольшого походного шатра, стены которого то и дело сотрясает жаркий ветер пустыни. Сейчас в нем довольно светло, но в дальних углах клубком свернулись мрачные тени, готовые в любой момент напасть на потерявшего бдительность раззяву. Я осмотрелся по сторонам: небольшой стол, заваленный бумагами, пара кресел, одна аккуратно заправленная кушетка, две потухшие керосиновые лампы, висящие на деревянных столбах-опорах, и очень, очень много песка.

В руке что-то зашевелилось. Точно! Я ведь что-то поймал.

Я разжал кулак. На моей ладони сидел небольшой черный жук-навозник.

– Говоришь, приносит удачу? Ну-ну.

Стряхнув его с ладони, я направился наружу с мыслями о том, где бы мне помыть руки.

Очевидно, мне посчастливилось оказаться в воспоминаниях моего героя. Но для чего? Какой урок я должен из этого вынести? О чем там сожалел мой персонаж? О том, что не уделял должного внимания своей жене? Но каким образом их семейная драма поможет мне найти ключ? Слишком много вопросов…

Я вышел наружу и оказался в центре самого настоящего палаточного лагеря, расположенного на берегу (как мне подумалось) Нила в тени небольшого скопления пальм. Десятки людей сновали туда-сюда, крича и ругаясь между собой по-арабски периодически переходя на английский. То тут, то там то и дело начинались драки, и тогда уже в дело вступали солдаты Британской армии, которых тут оказалось не меньше, чем простых рабочих. Я шел по широкой дороге, которая была проложена между различных по размерам и расцветкам шатров, но никак не мог найти Артура и Элизабет. Куда он ее мог потащить? Я прошел еще немного вперед, повернул направо, туда, где заканчивался лагерь, поднялся на небольшой холм и застыл от увиденного: передо мной, в долине Нила расстилался громадный полуразрушенный древнеегипетский храмовый комплекс.

Центральным сооружением комплекса служило каменное здание трапециевидной формы, чья лицевая сторона, выкрашенная в черный цвет, казалось, нисколько не потускнела за прошедшие тысячелетия. К главному входу вела аллея из сфинксов, слева и справа от которых располагались два ряда колонн, а между ними два длинных прямоугольных пруда.

Судя по всему, комплекс был обнаружен недавно, и поэтому-то тут столько рабочих. Одни их них переписывали иероглифы с колонн, тщательно сверяясь с оригиналом, другие же снимали на фотоаппарат все, что попадалось им под руку. Разумеется, такое фривольное отношение к экспонатам древности вызывало ожесточенные споры среди присутствующих, которые так же перерастали в мелкие потасовки.

Я ступил на мощеную дорогу к главному зданию и направился вперед меж древних каменных изваяний. Сфинксы мрачно провожали меня пустым взглядом, оставляя после себя лишь чувство тревоги и недоумения. С ними было что-то не так. Что-то не так было с их лицами. Все знают, что обычно сфинкс имеет человеческий лик, но встречаются и другие, например, с бараньими.

– Однако эти же, имеет отличное от известных мне сфинксов лиц, – послышался знакомый мне голос.

Я присмотрелся. Так и есть. Недалеко от меня около одного из сфинксов стояли Артур и Элизабет. Девушка всматривалась в лицо сфинкса и внимательно слушала своего супруга.

– В Луксоре сфинксы имеют голову баранов, что было своего рода знаком почтения богу Амону, в честь которого и был построен храм. Но эти… Это удивительно, но они имеют голову осла! А это может означать только одно…

– Этот храм посвящен Сету?

– Не могу сказать с уверенностью, пока мы не попадем в гробницу, – покачал головой Артур.

– Надеюсь, что это будет так! Ты это заслужил! – Элизабет поцеловала его в лоб и крепко обняла. – О, Генри! – обратилась она в мою сторону. – Артур на грани грандиозного открытия! Иди же скорей сюда!

Машинально я повернулся, чтобы посмотреть к кому она обращается, но, сделав это, случилось то, чего я уж точно не ожидал.

Вместе с моим поворотом сменилось время суток, а картинка рассыпалась прахом, освободив место другой. Скорее всего, я совершил прыжок в воспоминаниях! Разумеется, за моей спиной уже не было никакого Генри. Да и вообще никого не было. На темном, увешенном звездами, как новогодняя елка огнями, небе медленно на боку покачивался яркий белый месяц, а десятки зажжённых факелов, расставленных около сфинксов, освещали путь к черному храму.

Чудесно! И куда мне теперь идти? Возвращаться в лагерь? Или…

Гулкий грохот и последовавшие за ним радостные возгласы, донесшиеся со стороны храмового комплекса, к сожалению, не оставили мне выбора.

В лунном свете это место выглядело зловеще и пугающе. Но что может случиться с героем в его воспоминаниях? Почему-то на ум приходит лишь один ответ. Что угодно! Но какой у меня выбор? Нужно выбираться их этих зыбучих песков памяти и возвращаться в уютный готический пансионат, полный никому не нужных людей, брошенных на выживание.

С двух сторон от меня поблескивала, отражая свет луны, мерцающая гладь бассейнов, застывших в безмятежном покое. Ветер, что днем подгонял раскаленный на солнце песок, ночью стих, но воцарившаяся тишина лишь доставляла мне беспокойства. У меня никак не пропадало ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Может это сфинксы? Превращенные в камень чудовища, стражники злого бога Сета, оставленные тут, чтобы беречь покой своего темного господина. Но лучше об этом не думать, ибо у страха глаза велики, а пляшущие тени, которые отбрасывают расставленные по периметру факелы, лишь подыгрывают моей фантазии.

Главный храм вблизи оказался еще более впечатляющим. Издалека этого не было видно, но та самая черная лицевая сторона фасада была полностью изрезана иероглифами, на которых значительную часть занимал символ Сета и глаз Гора. Главный вход – обитые медными пластинами и выкрашенные в красный цвет деревянные двери, сторожили две статуи фараонов с разбитыми лицами. Я слышал, что такое делали, когда хотели стереть память о неугодном правителе. Возможно, эту пару постигла та же участь.

Я вошел в открытые двери и очутился в наполненном светом открытом свободном пространстве. Как оказалось, у храма не было крыши, лишь небольшие навесы, и четвертой стены. Вместо нее открывался красивый вид на еще один бассейн и остатки храмов поменьше. Голоса людей раздавались все громче, значит я уже близко.

Убранство храма так же поражало: резные колонны, золотые диски, для рассеивания света, цветные рисунки на стенах и статуи с теми же сбитыми лицами. Наконец, я дошел до широкой лестницы, уходящей глубоко вниз, вглубь под дальний бассейн. Навстречу мне стали подниматься люди, но никто их них не придал мне особого внимания. Это лишний раз убедило меня в том, что для этой истории я лишь посторонний зритель.

Я спустился вниз и оказался около входа в длинный и узкий коридор. У самого его входа стояло двое мужчин, чей разговор я ненароком подслушал. Один долговязый и худой с бородой эспаньолкой, другой чуть ниже его ростом и крепко сбитый.

– Если Артур окажется прав, и эта гробница окажется гробницей Сета, то эта находка сделает его бессмертным. Его имя будет знать каждый житель Земли, – шептал один.

– Это правда. Сэр Артур поистине гениальный молодой человек, обладающий невероятным профессиональным чутьем! Как жаль, что второй брат оказался пустышкой. Единственное место, где он хоть как-то смог себя проявить это армия, в которую и то его пристроили по просьбе лорда-отца. То-то он взял фамилию своей матери. Представляю, как ему было тяжело с таким грузом ответственности! – вторил ему собеседник.

– Тсс, – первый одернул своего излишне громогласного спутника. – Пожалуйста, говорите тише. Помните, что даже у стен есть уши.

Они, молча, проследовали мимо меня, даже не взглянув в мою сторону. Второй что-то пробубнил себе под нос, и на этом их разговор закончился. Я же проследовал дальше по узкому коридору.

– О, Генри! – послышался мне голос одного из мужчин, когда я уже был далеко от лестницы. – Артур и Элизабет собираются войти в первую комнату. Поспешите, если хотите составить им компанию.

Я остановился, развернувшись лицом к началу коридора. Генри. Брат-неудачник. Неудачник, который уведет жену своего собственного брата. Знатная Санта-Барбара намечается. И мне жутко любопытно увидеть его. Слишком часто он всплывает в этом воспоминании. И я уже различимо слышал звук шагов, как нечто неожиданно зашипело за моей спиной. Я развернулся и увидел перед собой огромную толстую белую змею с золотым узором на спине. Она, вытянув шею, пристально смотрела на меня. И в этом я был уверен. Змея смотрит именно на меня! Я застыл, не желая ее провоцировать, но ей, видимо, мое желание безразлично.

– Тебе пора бы очнуться, – изрекает она и в тот же миг ее раскрытая зубастая пасть летит в направлении меня.

Не помню было ли мне больно, потому что следующее воспоминание начинается с того, что я лежу на кровати под стрельчатой аркой такого знакомого готического потолка. Кажется, я наконец-то пришел в себя.