Призрачный руфер

Глава 2

В сто тридцать втором полицейском участке Великого Густавсбурга, в кабинете, занимаемом старшим лейтенантом Горностаем и его соседом капитаном Таишевым, шел неспешный допрос. Кабинет был небольшим, не более шестнадцати квадратных метров, выкрашенных в два оттенка серого и один коричневый, красовавшийся на дешевом полу, выстланном низкого качества ламинатом. Более темный оттенок серого был на стенах, а более светлый окрасил потолок, лет пять назад бывший чисто белым. В кабинете стояло несколько деревянных шкафов, два рабочих стола, один из которых сейчас занимал Роберт. Со второй стороны его стола на шатком стуле сидел арестованный руфер. Щуплая фигура сгорбилась и удрученно ковыряла пальцем в замке наручников, сковавших его слишком тонкие запястья. В кабинете стояла удушливая жара – открытое окно нисколько не облегчало ситуацию.

– Пятнадцатое июля девятнадцатого года, улица Белинского восемь. Двадцать первое августа, улица Волгоградская пятнадцать и сразу за этим двадцать седьмое августа, улица Волгоградская семьдесят один. Третье октября – улица Восьмого марта тридцать два. Далее в декабре, шестнадцатого – улица Агрономическая двадцать девять. Десятое февраля – улица Выборная три. Четвертое марта – улица Первомайская девятнадцать. И, наконец, сегодня, третьего июня, улица Жуковского два.

Старший лейтенант Горностай монотонно зачитывал список улиц и дат с листа, что держал в руках. Это продолжалось несколько минут, пока, наконец, полицейский не оторвал взгляд от списка и не перенес его на фигуру арестованного.

Горностай сделал многозначительную паузу. Арестованный никак на нее не отреагировал, он продолжил с интересом изучать свои металлические оковы.

– Арестованный Грассо, ничего не хотите сказать?

– Нет, – парень, с трудом занимавший своим худым телом половину стула, на котором сидел, отрицательно мотнул головой. Длинная коса, лежавшая на его узкой спине, даже не колыхнулась, настолько волосы были густыми и тяжелыми.

– Хорошо, – медленно протянул полицейский.

Роберт сидел с безупречно прямой спиной и выглядел так, как будто несколько минут назад побывал в освежающем душе. Молодой полицейский имел настолько бледную кожу, что был похож на ледяную статую. Могло показаться, что эта изнуряющая жара боялась его и обходила стороной, не трогая представителя снежного царства.

Белесые ресницы опустились вниз, Горностай посмотрел на бумаги, которые держал в своих руках.

– Я подскажу вам. Это даты, когда вы посещали крыши домов по обозначенным адресам. У нас есть свидетели, которые видели вас там. В те же дни, и в тех же местах происходили взрывы.

Маленькие, розовые губы руфера позволили себе короткую усмешку. Эту усмешку часто изображали его поклонники в своих рисунках на зданиях.

– У вас есть свидетели, что это я взрывал?

– У нас есть свидетели, что вы были там, арестованный Грассо.

– Где?

Тот, кого в народе звали Призрачным руфером, уставился на полицейского медово-янтарными глазами. В желтую радужку попали лучи солнечного света, заставив ее заполыхать летним огнем. Парень весело рассмеялся.

– Вы лично видели меня там? И кто эти ваши свидетели?

Руфер резко прервал свой смех. Каменный полицейский не собирался реагировать на его шутки.

– Я руфер, товарищ начальник, – сделав серьезную мину, бросил Грассо. – Люблю гулять по крышам. Меня много, на каких крышах можно встретить. Так что, я не исключаю, что когда-то мог появляться и по этим адресам. Но руфер – это не подрывник! Я просто люблю… любоваться закатами.

Столкнувшись с подобным ответом, бледное лицо старшего лейтенанта осталось неподвижным. Если не считать молнии, сверкнувшей в серых глазах полицейского. Молодой мужчина ослабил галстук и снял с себя пиджак. Неспеша встал и повесил пиджак на спинку своего рабочего кресла. Оставшись в одной рубашке и брюках, он обошел свой рабочий стол. Допросы не были новинкой для Горностая. Это его работа. Еще ни один преступник не признавался в содеянном прямо с порога. И уж тем более Роберт не ждал, что неуловимый руфер мгновенно сдаст свои позиции. Оставалось дожимать и блефовать. Пока призрачный расслабленно изучал сковавшие его наручники, Роберт за спинку взял такой же простой стул, точь в точь похожий на тот, на котором сидел арестованный, развернул его задней стороной к Грассо и резко придвинув его так, чтобы спинка стула уткнулась в сиденье стула арестованного и прямо между его ног. Призрачный еле успел расставить пошире колени, чтобы удар стулом полицейского не задел его. В этот же миг Горностай уселся на второй стул и оказался прямо нос к носу с руфером. Схватив того за косу и опять намотав ее на свой кулак, притянул руфера к себе. Лицо, изображенное на зданиях их города бесчисленное количество раз, оказалось от его собственного лица в считанных сантиметрах. Медовые глаза испуганно уставились на Горностая. Полицейский планировал запугать парня, но наткнувшись на этот взгляд, как будто споткнулся. Серые глаза разглядывали лицо подозреваемого, он вдруг почувствовал запах, исходивший от руфера. Тонкий аромат роз. Розы? Но почему розы? От парня! Он же такой дерзкий, бесстрашный, бросил вызов всей полиции города. Стал народным героем. И вдруг розы… Взгляд серых глаз упал с гладкой, смуглой кожи руфера на два лепестка розовых губ. Роберту почудилось, что у этих лепестков непременно должен быть вкус роз. Нежных, бело-розовых роз, таких же, как этот тонкий аромат, который только что жадно поглотили его ноздри.

Полицейский запнулся, почувствовал, как его бледная шея начинает гореть и кашлянул, стряхивая с себя смущение.

– Габриэль… Знаешь ли ты, что бывает в тюрьмах с такими нарушителями?

– Я так понимаю, – два лепестка розовых губ быстро зашевелились, выпустив слова, резанувшие сознание старшего лейтенанта двусмысленным оскорблением, – примерно то, что вам сейчас очень хочется сделать, товарищ начальник?

Призрачный усмехнулся, вызывающе глядя на молодого полицейского в ответ.

– Ау! – взвыл Грассо, ухватившись руками, скованными наручниками, за свою косу, натянутую на кулак полицейского. – Больно! Эй, я просто пошутил! Эй, эй! Не надо так!!!

Горностай будто бы не слышал подозреваемого, за косу и за грудки он с легкостью поставил Грассо на ноги и поволок того к окну. Полицейский, превосходивший в росте руфера почти на целую голову, припечатал того к широкому подоконнику так, что плоский живот Призрачного уперся в это препятствие, сзади же на него налег Роберт, все еще удерживавший длинную косу, намотанную на свой кулак. Горячий, приглушенный голос старшего лейтенанта силой ворвался в ухо Габриэля:

– Если попадешь в камеру, там тебе уже не будет так смешно. Единственный твой шанс избежать этого – подписать чистосердечное признание, тогда, возможно, я смогу помочь тебе оказаться в более щадящих условиях. Если не сделаешь этого – пеняй на себя. Ты перешел дорогу серьезным людям и в камере я тебе уже помочь не смогу. Посмотри на этот город – сейчас ты можешь использовать свою последнюю возможность, чтобы когда-нибудь снова оказаться на его улицах и крышах!

Крупное, мощное тело полицейского давило на спину худосочного преступника. Старший лейтенант в пылу давления, не заметил и сам не понял как, его ладонь успела оказаться на животе арестованного. Мало косы, его же собственная рука давила в талии на Грассо, невольно и с силой прижимая того к старшему лейтенанту.

– Эй! – парень с длинной косой заерзал, пытаясь высвободиться из этого плена. – Вы сначала доказательства соберите, товарищ начальник! Докажите, что это я взрывал! В ином случае, никуда вы меня не посадите. Через сорок восемь часов вам придется меня выпустить!

Поняв, что руки полицейского больше не сжимают его косу, призрачный дернулся, отталкивая здоровенного полицейского от себя и отошел на несколько шагов, чтобы развернуться и посмотреть на того с более выгодной для себя позиции.

– Я уж как-нибудь сам разберусь с опасностью на улицах!

Горностай потер свой крепкий затылок и шею, потом исподлобья взглянул на Грассо:

– Примерно, как сегодня? Разберешься?

– Если бы не вы, я бы разобрался. Нечего мешаться у меня под ногами!

– Это ты мне говоришь? – хмыкнул Горностай, к этому моменту окончательно справившись со своим смущением и снова войдя в роль злого полицейского. – Чтобы я у тебя под ногами не мешался, когда ты взрываешь чужое оборудование на крышах? Не слишком ли дерзко для того, кто вот-вот окажется за решеткой?

– Может быть, лучше снимите с меня наручники? – перебил его руфер, вытянув сжатые вместе запястья вперед.

Горностай повел крупными плечами:

– Я сниму наручники, а ты тут же сбежишь? За дурака меня принимаешь?

– Мне нет смысла убегать. Вы меня так или иначе отпустите. А если сбегу, тогда у вас будет повод меня посадить. Нет уж, товарищ начальник.

– Зубы мне не заговаривай, – страж порядка в один роскошный прыжок оказался рядом с арестованным. Точным тычком в узкую грудь последнего, полицейский припечатал Габриэля Грассо к стене. – Лучше расскажи мне, почему именно их оборудование? Тебе что, больше сломать нечего?

Руфер ухватился тонкими пальцами за широкое запястье полицейского, удерживавшего его припечатанным к стене.

– Силой вы меня не заставите признаться в том, чего я не делал!

– В том, чего ты не делал? – жестко повторил Горностай. – А сегодня на крыше, ты тоже ничего не делал?

– Я гулял! Любовался городом! Как вдруг влетели те двое и решили меня побить! Разве это справедливо? Я испугался и начал убегать. А тут вы! За косу меня схватили и вместо того, чтобы арестовать их, в участок притащили меня. Разве это по закону?!

Горностай без толку замораживал взглядом наглые медовые глаза подозреваемого, бесстыдно уставившиеся на него после того, как Грассо наврал ему с три короба.

– Значит, по-хорошему не хочешь? В таком случае, иди-ка ты, посиди еще немного в обезьяннике!

Старший лейтенант уже во второй раз отпустил так и не пошедшего ему навстречу Грассо и направился к своему рабочему столу, чтобы приказать отвести Грассо в камеру.

– Товарищ начальник! – вдруг из-за спины его окликнул руфер.

Горностай медленно обернулся – Призрачный, покачиваясь у стены с пятки на носок, продолжая хитро глядеть на полицейского, заискивающе заявил:

– Я хочу в туалет. Не отведете меня?

– Лейтенант тебя отведет, – Роберт, еле скрывая разочарование, хотел было снова отвернуться и продолжить свой путь.

– Я очень-очень хочу! Прямо сил нет терпеть! Может быть, все-таки вы это сделаете?