Скандар. Призрачный всадник

Глава вторая Неприятности из-за истинной песни

Новость о таинственной смерти дикого единорога быстро облетела Гнездо. Тело нашли патрульные стражи спустя какие-то часы после того, как квартет Скандара покинул зону воды. Инструкторы настоятельно советовали юным наездникам не строить ничем не обоснованных теорий о личности убийцы и дождаться результатов расследования Командующей Кадзамы. Но слухи о Ткаче курсировали в изобилии, тем более что у всех наездников – не считая новых слепышей – продолжались каникулы и им было нечем заняться, кроме как обсуждать диких единорогов и Ткача. Скандар отметил, что перешёптывания в его присутствии тоже стали громче.

Все знали, что Скандар в конце его первого курса сразился с Ткачом, но мало кому были известны детали этого столкновения. И теперь, после убийства дикого единорога, до его слуха не единожды доносились обрывки разговоров в столовой – Кормушке – на тему вдруг он что-то знает или что, если его принадлежность к элементу духа означает, что он каким-то образом в курсе планов Ткача. Скандар успел смириться с тяжёлой ролью единственного духовного мага в Гнезде, но загадочная смерть дикого единорога спутала ему все карты, и никого, похоже, не волновал тот факт, что элементом духа можно убить лишь единорогов, у которых есть наездники.

– Не обращай внимания, – посоветовала Фло через пару дней после обнаружения мёртвого единорога. – Скоро об этом забудут.

– Я бы на это не рассчитывал, – возразил Митчелл.

Фло сердито посмотрела на него.

– Что? – Митчелл поправил на носу очки. – Признай, это же крайне любопытно: как можно убить неубиваемое чудовище?

– Нет здесь ничего любопытного – это ужасно! И противоречит закону Острова о запрете наездникам охотиться на диких единорогов, потому что те являются такой же неотъемлемой частью Острова, как и наездники. Они живут здесь намного дольше! Пусть и… ну… не отличаются добрососедством.

Бобби фыркнула:

– Только тебе, Фло, пришло бы в голову описать дикого единорога как «недоброго соседа». – Она повернулась к Скандару, опасно откинувшись на стуле: – Почему твоя мама вечно ищет себе приключений, которые до неё никому и в голову не приходили? – Она стала загибать пальцы. – Сначала она похитила самого могущественного единорога прямо с Кубка Хаоса, собрала армию из диких единорогов, а теперь убила…

Митчелл схватил стул Бобби и рывком поставил его на все четыре ножки:

– У нас нет доказательств, что это сделала Ткач. Ну, пока нет.

– Кто ещё это мог быть? – тоскливо спросил Скандар.

Друзья недолго помолчали, а потом Фло заговорила о своей будущей первой встрече Серебряного Круга – как она из-за неё волнуется. Её единорог Клинок вызывал восхищение и оторопь не только своим внешним видом – его шерсть сияла как жидкое серебро, – но и магической мощью. Она отличала всех серебряных единорогов, которые к тому же были большой редкостью, поэтому на Острове отношение к ним было особенным. На их наездников возлагалась огромная ответственность… сопряжённая с большими рисками. Тренировочное испытание и первый курс обучения остались позади, Клинок с каждым днём становился сильнее, и Фло теперь предстояло ходить на встречи с другими серебряными наездниками – из Серебряного Круга, – чтобы узнать их историю, а самое главное – научиться контролировать магию своего единорога.

– Я просто боюсь их разочаровать. Я первая серебряная наездница за многие годы! А если у меня ничего не получится? А вдруг я так и не научусь контролировать Клинка или я им не понравлюсь?

– Не говори ерунды, Фло, – поморщилась Бобби. – Ты всем нравишься. Ты добрейшей души человек на всей планете, как бы меня это порой ни раздражало.

– Правда? – тихо спросила Фло.

– Правда, – хором заверили её Бобби, Скандар и Митчелл.

– Вы правда думаете, что всё будет хорошо? Ну, потому что я буду тренироваться с серебряными?

Скандар знал, что этот вопрос в первую очередь обращён к нему. История соперничества серебряных наездников и духовных магов насчитывает не одно столетие, в основном потому, что серебряные единороги были настолько могущественными, что даже духовные маги не могли их убить.

Он постарался ободряюще улыбнуться:

– У тебя всё будет отлично.

– Но особо не упоминай имя Скандара, – посоветовал Митчелл.

Пока Фло расписывала им, чего ожидает от первой встречи Серебряного Круга, Скандар про себя радовался, что она увела разговор с темы Ткача.

Подошёл к концу август. Вечер накануне Церемонии сёдел Скандар, Бобби и Митчелл провели в своём доме на дереве – по большей части успокаивая нервы. Митчелл сидел в красном кресле-мешке у книжного шкафа, со злостью листал огромный том под названием «Полный гид по сёдлам», озвучивая разрозненные факты, будто им предстоял экзамен:

– За сёдла всегда платит Гнездо… Вы знали, что мастера сёдел устроили забастовку в 1982 году?..

Бобби, проговаривая себе под нос тактические приёмы для завтрашней утренней гонки в присутствии мастеров сёдел, готовила чрезвычайные сэндвичи с сыром, джемом и «Мармайтом». А Скандар сидел у незажжённого камина, переживал из-за Ткача и Церемонии сёдел и перечитывал последнее письмо от Кенны – то самое, которое она написала перед летним солнцестоянием:

Вот уже несколько недель Скандар перечитывал признание Кенны, и всякий раз у него разрывалось сердце. Ей так грустно, что она даже не пытается притворяться, будто всё хорошо, как она делала в детстве. Словно у неё закончились силы изображать оптимизм. И она каким-то образом догадалась, что он не всё ей рассказал. Во время приезда Кенны на Остров в июне она сказала ему: «Наверняка же с этим местом всё далеко не так просто, здесь обязательно должны быть тайны». Он так хотел рассказать ей об элементе духа, поделиться своими предположениями, что она тоже может быть духовным магом, и именно из-за этого ей несправедливо отказали в праве коснуться двери Инкубатора. Открыть ей, что их мама жива. Но… он не стал этого делать. Испугался, что будет только хуже, хотя теперь сомневался в правильности своего решения. Он тут же написал ей ответ, спросил, как она себя чувствует, но с тех пор прошло почти два месяца, а письма от Кенны всё не было. Вся корреспонденция проходила через отдел связей с наездниками, что задерживало её на пару недель, но впервые молчание сестры так сильно затянулось.

БАМ!

Фло практически ворвалась в дом, сияя улыбкой от уха до уха, и поставила, чуть не уронив, на пол четыре полных ведра:

– Сюрприз!

Бобби сощурилась:

– Сюрприз… что ты принесла нам тысячу галлонов молока?

Митчелл поднял глаза от книги:

– Флоренс, завтра нам предстоит очень важный день.

Фло решительно подошла к нему и захлопнула книгу. Можно было подумать, что она его ударила – с таким оскорблённым видом Митчелл на неё уставился.

– Послушайте меня, – обвела их взглядом Фло. – Мы все на взводе из-за того мёртвого единорога и завтрашней Церемонии сёдел. Я подумала, что сегодня нам необходимо развеяться. – Она указала на вёдра и уже не так уверенно добавила: – Я уже давно это задумала.

– Поддерживаю, – сказал Скандар, подходя к ней.

Бобби отложила сэндвич. Митчелл убрал книгу назад на полку, и все четверо встали у вёдер, полных густой жижи, каждая цвета одной из стихий: красная, жёлтая, зелёная и синяя.

– Это что, краска? – спросила Бобби.

Фло энергично кивнула и затараторила:

– Не просто краска. Её намешала моя мама, а она целительница единорогов, поэтому она добавила в неё стихийные травы, что придало им кое-какие магические свойства. Я уточнила у инструкторов, и мне сказали, что правилами это не запрещено, и я подумала: давайте раскрасим изнутри наш дом?

Она говорила так быстро, что Скандару потребовалась минута, чтобы всё осмыслить.

Бобби успела раньше:

– Ну как?

– Да! – выдохнула Фло. – Можем взять каждый по стене и раскрасить её в цвет своего элемента.

– Мне нравится, – серьёзно сказала Бобби.

Фло передала ей ведро с жёлтой краской, символизирующей воздух. Приглядевшись, Скандар увидел, что краска искрит крошечными электрическими разрядами.

– Интересно. – Митчелл поднял ведро с красной краской, которая булькала, как лава, и слегка дымилась.

Бобби выбрала стену напротив входной двери, Митчелл ушёл к той, где был камин.

– Скар, – Фло протянула ему ведро с синей краской, – извини, но с духовной краской не получилось. Мама не знает, как её делать, и ещё я подумала: вдруг кто-то что-то скажет…

– Не переживай. – Скандар постарался придать голосу беззаботности. – Да и потом: белая стена смотрелась бы скучно.

Фло выдохнула с облегчением:

– Хочешь взять стену за книжным шкафом?

Скандар улыбнулся:

– Давай.

Он любил рисовать, но никогда ещё не красил стену – в «Закатных высотах» было запрещено что-то менять в квартире. Немного волнуясь, он окунул кисть в синюю стихийную жидкость. Она плескала, как обычная вода, и от неё слегка пахло солью, и Скандар, подумав, начал рисовать волнующееся море. Краска блестела, как солнечные блики на воде, а внутри нескольких мазков можно было разглядеть мерцающие, как сапфиры, рыбные чешуйки. Наклонившись к стене, Скандар различил далёкий шум прибоя, как из глубин раковины.

Он отошёл, чтобы оценить получившуюся картину целиком, и с удивлением обнаружил, что изобразил вид с пляжа Маргейта. Они с Кенной многие часы просидели там на песке, мечтая о другом будущем. Мечтая о единорогах. Он ужасно по ней скучал. Но сейчас, глядя на это нарисованное море, он почти поверил, что она рядом.

Остальные тоже успели закончить. Жёлтая стена Бобби представляла собой экспрессивную мешанину из стихийных спиралей, острых зигзагов молний и безудержных вихрей. Она была олицетворением духа движения, и, встав перед ней, Скандар почти чувствовал треплющий его волосы ветер. Стена Митчелла на этом фоне выглядела намного аккуратнее и опрятнее: он покрыл её сложной росписью из пламенных языков, красная краска трещала и дымила, как настоящий огонь в камине внизу. А стена Фло в передней части дома превратилась в густые джунгли из перевитых растений, где деревья и цветы росли повсюду, заходя даже на соседей. Её стихийная краска пахла свежевспаханной землёй и текстурой напоминала поверхность листьев.

Ребята оттащили кресла-мешки на середину комнаты и сели полюбоваться плодами своего творчества.

– Шикарная идея, – вздохнул Скандар, не в силах стереть с лица широченную улыбку.

– Ага. – Митчелл зевнул. – Я и думать забыл о…

– Так вот, сёдла. – Бобби повернулась к Фло: – Только не говори, что ты до сих пор не знаешь, будут «Сёдла Шекони» на церемонии или нет. Она уже завтра!

– Я ничего не знаю, – буркнула Фло. – Кроме того, что, даже если папа там будет, он меня точно не выберет, потому что это было бы нечестно. И мы вроде как хотели развеяться?

– Роберта, – сказал Митчелл, – даже если «Сёдла Шекони» будут на церемонии, не факт, что папа Фло выберет тебя.

Бобби возмутилась:

– Конечно, он выберет меня! Я выиграла Тренировочное испытание!

Скандар переглянулся с Митчеллом и, подавив улыбку, прокомментировал:

– Такая скромняга.

– Если «Шекони» решат сделать новое седло, на нём должно стоять моё имя! Я воздушный маг и британка, как Нина, и я выиграю завтрашнюю гонку, потому что я лучшая. – Бобби огладила серые перья вокруг своего запястья. – Это логично.

– Размеры твоего эго воистину поражают, – искренне восхитился Митчелл.

– Спасибо! – Бобби поднялась и отошла к синей стене Скандара. Тот последовал за ней, опасаясь за своё творение.

– Что ты…

Она достала из кармана мелок, разломила его и половинку отдала ему. После чего, посмотрев на волны, принялась что-то рисовать там, где на них проступила бы пена. Скандар хотел возмутиться, пока не увидел, что именно она делает.

Бобби изобразила четыре перевитых круга – символ элемента духа.

– Ну, ты же всё-таки не водный маг, – подмигнула она ему.

В груди у Скандара потеплело, и он тоже нарисовал мелом символ вместо пузырьков. Бобби вручила подошедшим Митчеллу и Фло по кусочку мела – и вскоре уже все волны вспенились белыми символами духа.

Когда они закончили, Скандар сделал глубокий вдох и сказал:

– Спасибо вам… ну… знаете, что вы в моём квартете, и…

– Всё, хватит этих нежностей, – перебила Бобби, беря в руку кисть из ведра с жёлтой краской.

– Что ты делаешь? – спросил Митчелл. – Стены покрашены, зачем…

Она мазнула кистью ему по лицу:

– Это за то, что назвал меня Робертой!

– Ах так! – Митчелл схватил свою кисть и брызнул на неё огненной краской.

– Прекратите! Остановитесь! – сквозь смех призвала Фло.

Скандар, улыбаясь, поднял своё ведро и с озорством плеснул на неё синей краской.

– Эй! – Она ответила зелёной, и вскоре они уже бегали друг за другом по дому, уклоняясь от летящих во все стороны капель.

Десять минут спустя не только они, но и весь дом был в разноцветных пятнах. Кожу слегка кололо от воздушной краски, повсюду пахло землёй, в ушах стоял треск пламени, а на языке отчётливо чувствовалась соль. Друзья, не переставая хихикать, рухнули в кресла-мешки, оценили свой красочный вид и подняли глаза.

Наконец Фло спросила:

– Как думаете, нужно его отмывать?

Скандар встал и принялся рисовать мелом на коре точки между цветными пятнами.

– Не-а, – уверенно сказал он. – Пусть так и остаётся.

В день Церемонии сёдел лес внутри Гнезда с самого утра был залит яркими солнечными лучами, сильный запах сосен приятно освежал. Паутина из подвесных мостиков слегка покачивалась, за густой листвой проглядывали дома на деревьях. От столбов света, падающих на армированные стволы, вся школа блестела и переливалась, и Скандар, глядя на эту красоту, должен был пребывать в приподнятом расположении духа. Но вместо этого он сбежал с завтрака и отправился в стойло Негодяя, не выдержав гула голосов в Кормушке.

Обычно он с удовольствием ел на одной из платформ, установленных на ветках огромных деревьев, тем более что здесь он мог поглощать свой любимый майонез в неограниченных количествах. Но сегодня разговоры о Ткаче нервировали его сильнее обычного. Это она убила того дикого единорога? Как ей это удалось, зачем она это сделала и что замышляет теперь?

Последнее не давало Скандару покоя больше всего.

Но сегодня ему нельзя об этом думать. Он должен сосредоточиться на предстоящей гонке, а не изводить себя мыслями о маме и мёртвых диких единорогах. Эта гонка была последним шансом для наездников и их единорогов произвести впечатление на мастеров сёдел перед тем, как они примут окончательное решение.

Скандар вскрикнул: Негодяй ударил его током, потому что рука со щёткой замерла.

– Это было обязательно? – вскинул брови Скандар. Ладонь саднило.

Негодяй оскалился в насмешливой ухмылке. Большинство людей при виде зубов кровожадного единорога бросились бы наутёк, но Скандар умел различать настроение Негодяя «я тебя цапну» от «я к тебе пристаю, чтобы развеселить».

Соединяющая их сердца связь завибрировала от радости, как от беззвучного смеха. Эта связь отличала Негодяя от дикого единорога, принесённого течением реки. Их жизни были неразрывно переплетены – единорог не мог пережить смерть своего наездника. Эмоционально они тоже были связаны: по мере того как их отношения становились крепче и доверительнее, они всё яснее считывали чувства друг друга. Негодяй всегда знал, когда Скандар грустил, и из кожи вон лез, чтобы это исправить.

– Ты хочешь себе седло или планируешь прятаться здесь весь день? – Бобби с Соколиной Яростью заглянула в открытую дверцу стойла.

– Прятаться здесь весь день, – пробурчал Скандар, теребя жёлтый рукав своей куртки, на которой теперь были вышиты две пары крыльев, означающих, что он пискун. Его переполняли волнение и возбуждение. Это будет первая гонка, на которой он сможет открыто применять свой элемент.

– Пошли, духовный мальчик, – поторопила Бобби.

По дороге к плато пискунов Скандар заметил, что серая грива Ярости под бронёй заплетена в ряд шишечек.

– Бобби, что…

– Не начинай. Я провозилась с ними с шести утра.

Мало кто мог подумать, что Бобби решит встать спозаранку, чтобы приукрасить своего кровожадного единорога, но Ярость очень заботилась о своём внешнем виде – до такой степени, что она сражалась намного активнее, когда считала, что хорошо выглядит. Как Бобби любила говорить: кто не балует себя, тот не пьёт шампанское.

Джейми – кузнец, выковавший броню Негодяю, – бросился к ним, стоило Скандару шагнуть на плато, и не замолкал ни на секунду, пока они вслед за Бобби вливались в бестолковую толпу из единорогов, наездников и зрителей.

– Значит, так: помни, что вы все соревнуетесь сегодня ради сёдел, которые ещё никому не назначены.

Скандар, нахмурившись, взглянул на него сверху вниз сквозь глазную прорезь в шлеме:

– Не назначены?

– Да-да, – нетерпеливо сказал Джейми. – Кто-то из мастеров определяется с кандидатурой наездника ещё на Тренировочном испытании, но другие составляют список из трёх, а то и более имён и делают несколько сёдел заранее. В итоге некоторым наездникам приходится выбирать из нескольких сёдел, и конкуренция в таких делах порой зашкаливает.

– Сомневаюсь, что я столкнусь с такой проблемой, – пробормотал Скандар.

Они продвигались всё дальше в глубь тренировочного поля. Мастера сёдел оживлённо переговаривались и окликали друг друга, разгружая повозки с ящиками и устанавливая каркасы для тентов, чтобы потом накрыть их красочными брезентами, хлопающими на ветру. Их цвета – от светло-малинового до тёмно-синего – были в тон лентам, надетым по диагонали на грудь каждого мастера, с яркими, бросающимися в глаза надписями: «Хеннинг-Дав», «Мартина», «Рив», «Нимро», «Тейтинг», «Бхадреша», «Гомез», «Холдер»… Многие мастера замирали, чтобы проводить Негодяя взглядом, после чего принимались шептаться, прикрыв рот ладонью.

Джейми не обращал на них внимания и продолжал инструктировать Скандара:

– Разумеется, седло от Шекони круче всего, но со всей этой историей с духовной магией я бы на него не рассчитывал. Но мне всегда нравились сёдла Мартины. О-о, и у Рива тоже ничего, и у Бхадреши…

– Джейми, я…

– Хотя после того грандиозного скандала, когда кожа их седла вспыхнула, я бы на месте огненного мага поостерёгся с ними связываться, но ты не…

– ДЖЕЙМИ! – практически прокричал Скандар.

Кузнец остановился и поднял на него глаза.

– Что будет, если ни один мастер сёдел меня не выберет?

– Такого не случится. Насколько я знаю, такого никогда не случалось.

– А если вдруг?..

– Вряд ли тебе буквально что-то из-за этого будет, – задумчиво произнёс Джейми. – Просто придётся нелегко, потому что без седла ты будешь выделяться, хотя ты и так выделяешься со своей скелетной мутацией и единорогом с духовной проточиной на лбу.

– Спасибо, – не скрыл сарказма Скандар.

– Скандар, в этом году вас будут учить поединкам. Это значит, что тебе понадобится сбивать соперников с их единорогов с помощью стихийных орудий, а в такой ситуации гораздо легче усидеть в седле. Буквально. Не представляю, как ты вообще без него переживёшь турнир в конце года.

– Что ещё за тур… – начал Скандар, но Джейми продолжал распинаться, не слушая его.

– А даже если ты его каким-то чудом пройдёшь, мастер сёдел – это важное подспорье наезднику за пределами Гнезда. У них есть контакты среди целителей, поставщиков еды для единорогов, спонсоров, а кое-кто из лучших мастеров даже входит в комитет проведения отборочных гонок на Кубок Хаоса.

– Короче говоря, нужно, чтобы какой-нибудь мастер сёдел нас выбрал.

Джейми посерьёзнел:

– Слушай, Скандар, я знаю, что ты переживаешь из-за своей репутации, но помни, что между мастерами сёдел существует жёсткая конкуренция. В первую очередь их заботит, чтобы их наездники были лучшими из лучших, а ты убил бессмертное существо или нет – это дело десятое.

– Только не говори, что все в это верят!

Джейми поднял руку, вынудив Скандара замолчать. Негодяй понюхал её и выдохнул из ноздрей струйки дыма.

– Всё это не важно, если сегодня ты покажешь класс, понимаешь? Ты быстро летаешь, а теперь ещё и можешь применять элемент духа, что повышает твои шансы на победу, и тогда… – Джейми красноречиво изогнул бровь.

– …и тогда какой-нибудь мастер может решиться сделать для меня седло, хотя я и духовный маг.

– Имен… Эй! Осторожней!

Мимо Джейми пронеслась группа из примерно тридцати человек, направляющихся к деревянной сцене, установленной слева от стартового барьера. В отличие от наездников в сезонных жёлтых куртках, одежда этих людей была разноцветной. Негодяй всхрапнул искрами, наблюдая, как они выстраиваются полукругом, будто готовясь к выступлению. Платформа стояла на «подушке» из переплетённых зелёных лоз и была прикрыта цветущим навесом. Какие-то мужчина и женщина помахали Джейми. Он насупился.

– Кто это? – полюбопытствовал Скандар.

– Мои родители, – смущённо ответил Джейми. У него с ними были натянутые отношения, потому что он решил стать кузнецом, тогда как все в его семье были бардами. Они до сих пор при любой возможности уговаривали его обратиться к пению.

– Барды готовы начать? – спросил Митчелл со спины Ночи. Фло с Клинком и Бобби с Яростью остановились по бокам от них.

– Да, – пробормотал Джейми.

– Это правда, что они каждый год сочиняют новую песню специально для Церемонии сёдел? – с энтузиазмом спросила Фло.

– Да, – повторил Джейми таким тоном, будто больше всего на свете хотел провалиться сквозь землю.

Бобби не было никакого дела до бардов, её взгляд был направлен только на тенты.

– Кажется, папы нет, – сказала ей Фло. Её было почти не слышно в царящем вокруг гомоне: пискуны на единорогах, мастера сёдел, инструкторы и зрители столпились перед сценой.

– Или он просто задерживается, – огрызнулась Бобби.

– Если «Сёдел Шекони» здесь нет, лучшим мастером, пожалуй, стоит считать…

Митчелл не договорил, потому что в этот момент барды запели. На толпу хлынуло целое цунами звуков, и даже единороги притихли, вслушиваясь в замысловато сплетённую мелодию. Ноты скакали то вниз, то вверх, игриво кружа. Скандар в жизни не слышал ничего прекраснее. Эти музыкальные переливы удивительным образом отражали его ощущения от полёта верхом на Негодяе – восторг, и радость, и веселье. Барды ритмично покачивались с точно таким же блаженным выражением лиц, как у их слушателей. Мелодия приближалась к кульминации, ноты становились всё выше, когда…

Гармония музыки внезапно нарушилась.

На сцене что-то происходило. Отдельные голоса обрывались, как лопающиеся пузыри, покидая хор. Лишь несколько бардов продолжали петь, остальные повернулись к пожилому мужчине, которого под руки выводили на середину сцены. У Скандара глаза полезли из орбит: из ушей старика валил пар, над его головой мерцали огненные всполохи, воздух вдоль его рук искрил от электрических разрядов, а сцена под его ногами дрожала.

– Что происходит? – одновременно прошептали Бобби и Скандар.

– Истинная песня. – Джейми не сводил глаз с пожилого барда.

– Правда?! Правда?! – восхищённо воскликнула Фло. – Я ещё ни разу её не слышала!

– Но что это такое? – прошипел Скандар.

– Тс-с-с! – зашикали на него со всех сторон.

К этому моменту уже все барды замолчали. Толпа, затаив дыхание, наблюдала за согнувшимся пополам стариком на самом краю сцены, вокруг которого танцевали все элементы. Потом он выпрямился и запел:

Бард закончил петь, сделал судорожный вдох и рухнул совершенно без сил. Раздались жидкие аплодисменты, но большинство обеспокоенно зашептались. Кое-кто успел записать слова песни и теперь показывал их друзьям.

– Месть? – спросил кто-то неподалёку. – Как Остров может отомстить?

– Он сказал «шанс искупленья», но Первый Наездник давно мёртв – разве нет?

– Вы это слышали – про лесные пожары и землетрясения?

– Что он там пел про элемент духа?

– Почему все смотрят на Скандара, а не на старого чувака, у которого вместо головы большой бенгальский огонь? – спросила Бобби.

– Что такое «истинная песня»? – снова спросил Скандар, уже по-настоящему испугавшись.

Митчелл шмыгнул носом:

– Огненная единорожья лепёшка – вот что такое истинные песни.

– Митчелл, не груби, – тихо укорила Фло. И повернулась к Скандару: – Барды поют постоянно, но свою истинную песню они исполняют лишь раз за всю жизнь.

– Ничего не понимаю, – отчеканила Бобби.

Ей ответил Джейми, в голосе которого слышалось беспокойство:

– Истинная песня барда рассказывает нам о прошлом, настоящем или будущем и всегда только правду.

– С этим можно поспорить, – пробормотал Митчелл.

Бобби сморщила нос:

– Вроде поющих предсказателей?

– Я даже не удивлён, что и в Британии есть люди, верящие в подобную чепуху, – сказал Митчелл.

Джейми, вскинув голову, осуждающе посмотрел на него, и пламя на кончиках волос Митчелла виновато затрепетало.

Скандар сглотнул, чувствуя на себе множество взглядов. Очевидно, что все слушатели поверили песне – но о чём она была? Он запомнил лишь обрывки.

– В ней вроде было что-то о духе? – спросил он. – И что-то насчёт мести?

– Не забивай сейчас этим голову, – быстро сказал Джейми, но от Скандара не укрылось, что они с Фло переглянулись. – Иди скорее к стартовому барьеру.

Бобби на Ярости уже направилась к остальным пискунам.

– Островитяне слишком серьёзно относятся к истинным песням, – фыркнул Митчелл.

Но Скандар не мог побороть нарастающую панику и, догнав Ярость, спросил:

– Бобби, ты расслышала песню? Я не понял, что…

– Скандар, давай потом? Мне ещё гонку выигрывать.

Ярость плюнула в Негодяя градом, тот в ответ на неё чихнул.

– Пожалуйста.

Даже сквозь щель на шлеме было видно, как Бобби закатила глаза:

– Я не поняла всего, но он точно пел что-то о том, как плохо убивать диких единорогов, бла-бла-бла, и что месть грядёт, тру-ля-ля, и что-то насчёт дара, который надо завоевать, трам-пам-пам, и про какого-то тёмного друга, верного духу.

– Тёмного мага, верного духу? Что это значит?

– Скандар, барьер! – вдруг крикнула Бобби.

Негодяй действительно достиг металлической перекладины, которая должна была подняться с началом гонки, оказавшись посреди дымящейся и искрящейся массы единорогов, пытающихся стихийными выборами отвоевать себе более выгодную позицию. Здесь собрались все пискуны, не только из тренировочной группы Скандара. Грива Негодяя, отражая его возбуждённое состояние, обледенела и тут же растаяла, намочив колени и руки Скандара.

Он заметил дальше в ряду Аластера верхом на Искательнице Сумерек. Он разговаривал с Наоми и Дивей, которых Скандар плохо знал, и указывал на него.

«Не думай о песне. Не думай о том диком единороге. Не думай о Ткаче. Думай только о гонке», – приказал себе Скандар.

Клинок и Ночь втиснулись по бокам от Ярости и Негодяя перед барьером. Ржавого цвета доспехи Ночи заскрежетали о чёрную кольчугу Негодяя. Воздух бурлил от остатков стихийных выбросов, создавая дикую магическую смесь.

– О чём там Аластер распинается? – прокричал Митчелл.

Его интерес был понятен: Аластер с друзьями не давали ему прохода ещё до того, как они впервые прибыли в Гнездо.

Скандар лишь пожал плечами, уверенный, что ему лучше не знать.

Перед барьером неторопливо прошли инструктор О’Салливан верхом на своём единороге Небесная Морская Птица в компании с инструктором Сейлор на Северном Кошмаре. До Скандара донёсся тихий голос инструктора О’Салливан:

– Честное слово, сколько можно год от года усложнять церемонию?! А теперь ещё и истинная песня?

– А мне понравилось. – Инструктор Сейлор тепло улыбнулась пискунам. Её медового цвета кудри развевались на ветру. – Я будто перенеслась в прошлое, когда получила своё первое седло.

– Искренне не понимаю, что в этой песне могло понравиться. По мне, так она прозвучала как предупреждение, – возразила инструктор О’Салливан. Взгляд её глаз-водоворотов упал на беззастенчиво подслушивающих их Скандара. Увернувшись от огненного выброса единорога Сарики Загадки Экватора, она подвела к нему Птицу и грозно спросила: – Ты выглядишь встревоженным. В чём дело?

– Э-эм… ни в чём. Всё в порядке, – солгал Скандар.

– Где твой значок духа? – спросила она таким же колючим, как седой «ёжик» у неё на голове, тоном. Рука Скандара метнулась к карману куртки, и он достал золотой значок с четырьмя перевитыми кругами и показал его инструктору.

– Я не уверен, что мне стоит надевать его сегодня, – промямлил Скандар, вспоминая, как зашептались мастера сёдел при его появлении.

– Глупости! – гаркнула инструктор О’Салливан. – Даже если я и объявила тебя почётным водным магом, здесь ты маг духовный. – Она прижала ладонь к его сердцу – там, где начиналась связь. – Покажи мастерам, что ты гордишься своим элементом.

Негодяй завизжал, и в утреннем свете белая проточина, бегущая посередине его чёрной головы, казалось, засветилась.

Инструктор О’Салливан улыбнулась единорогу:

– Покажи им, что тебе нечего стыдиться. Бери пример с Удачи Негодяя. И закатай рукав: твоя мутация – это что-то с чем-то. – Она выжидающе вскинула бровь.

Скандар не осмелился возражать инструктору и послушно подтянул рукав жёлтой куртки, явив прозрачную полосу кожи от сгиба локтя до запястья, под которой ясно просматривались мышцы и кости.

Провожая взглядом удаляющуюся в галопе Птицу, он не мог точно сказать, стало ему легче на душе от слов инструктора или тяжелее.

– На третьем свистке барьер поднимется, – объявила она.

Мэйи на Колючей Душке через несколько единорогов дальше протолкнулась вперёд, подвинув Габриэла на Цене Королевы. Затем Душка огнём отогнала Нив на Снежной Пловчихе и Зака на Вчерашнем Привидении, освободив место для Коби на Ледяном Принце и Аластера на Искательнице Сумерек. От Скандара не укрылось отсутствие четвёртого члена их квартета: Эмбер на Вихревой Воровке стояла дальше в шеренге.

– Готов к гонке, духовный маг? – крикнула Мэйи.

Аластер и Коби захохотали. Скандар постарался не обращать на них внимания.

Первый свисток. Негодяй взмахнул головой, рассекая воздух блестящим чёрным рогом, его глаза мигали, то краснея, то снова чернея. Воздух перед стартовым барьером был накалён от нетерпеливого возбуждения, мускулы единорогов бугрились, рога искрили.

Второй свисток. Скандар ухватился за чёрную гриву Негодяя, готового сорваться с места. Из головы не выходили слова инструктора О’Салливан: «Покажи мастерам, что ты гордишься своим элементом».

Третий свисток.

«Покажи им, что тебе нечего стыдиться».