Призрачный замок

10

Танкред разбудил ее еще до того, как пропел первый петух. Он был уже полностью одет.

— Если ты хорошо себя чувствуешь, мы можем отправляться дальше, — сказал он. — Я уже расплатился с хозяином, а мои родители с нетерпением ждут нас и наверняка очень волнуются.

— Да-да, конечно.

Но чувствовала Джессика себя ужасно. Ей с трудом удалось закутаться в плед и добрести до уборной но дворе, а потом доковылять до лошади Танкреда. Он успел подхватить девушку на руки, иначе она просто упала бы от слабости.

— О Господи, — воскликнул он, — ну как же тебе могла прийти в голову самой спускаться по лестнице! Ты могла бы попросить меня помочь тебе!

— Всему есть границы, — едва слышно ответила она.

Джессика почувствовала, как Танкред усаживает ее на лошадь.

— Как красиво вокруг! — сказал он.

— Туман… — прошептала она в ответ, напрягая зрение, — кругом один туман…

— Никакого ту… Господи, Джессика, не падай!

Через несколько часов они въезжали до двор их замка. Навстречу им тут же выбежал старый Вильгельмсен. Танкред передал ему Джессику.

— Осторожно! Она легче перышка, и ей больно от любого движения.

Он срыгнул с лошади и снова взял на руки девушку. Она вновь была без сознания. Он быстро взбежал по лестнице на крыльцо. В холле его ждали родители.

— Мама, у Джессики кровотечение, — побледнев, проговорил он.

— Боже, Танкред, она без сознания! Тебе ни в коем случае не нужно было везти ее сюда!

— Но она никому не была нужна там!

Он быстро прошел в комнату Габриэллы, которую Сесилия приказала приготовить для девушки.

— Почему вы задержались?

— Мы ночевали в таверне. Джессика была совсем плоха.

— Танкред! Как ты мог привезти девочку в такой вертеп!

— Я был вынужден сделать это. Она бы не продержалась до дома. Но я все время был рядом с ней.

— В одной комнате?

— А как еще я бы смог быть с ней рядом? Мама, даже строгие члены вашего церковного общества не смогли бы предъявить мне никаких обвинений. Или ты думаешь, что я монстр?

— Нет, что ты. Кроме того, я не член церковного общества. Положи ее на кровать. И выйди из комнаты.

У двери Танкред на мгновение остановился. В его очерствевшем сердце внезапно проснулась нежность…

Джессика проснулась тем же утром с чувством удивительной легкости. Сначала она никак не могла найти причину своего нового состояния, но затем поняла, что у нее не болит голова. Почти не болит. Впервые за многие недели она могла поворачивать голову, и при этом в ее мозг не впивались тысячи огненных иголочек. И глаза тоже не ломило!

Красивая комната, в которой она проснулась, была ей совершенно незнакома. Спальня очень подходила для молодой девушки, и Джессика решила, что это была комната Габриэллы, сестры Танкреда.

Танкред! Воспоминания об их поездке сюда заставили Джессику покраснеть. Неужели он заметил все ее раны? И ужасное кровотечение? О Господи, смилостивись надо мной!

Она осторожно попыталась пошевелиться. Боль тут же пронзила ее, но была все-таки не такой ужасной, как всегда. И живот тоже болел не так сильно.

В дверь постучали, и на пороге комнаты показалась Сесилия с завтраком на подносе. Никогда еще Джессике не предлагали столь плотный завтрак. Ломти хлеба с толстым слоем масла и громадными кусками сыра, молоко, яблоки и здоровенные, размером с тарелку, куски ветчины.

— Как ты себя чувствуешь, девочка? Как тебе спалось?

— Все просто замечательно! Большое спасибо!

— Отлично, теперь тебе надо восстановить силы. Ты можешь сесть?

— Не знаю…

— Понимаю, тогда лежи, а помогу тебе есть.

— Я хотела… Может, у вас есть что-нибудь другое попить, кроме молока? Мне всегда становилось хуже после вечернего молока! А вчера я не пила его, и мне сразу стало лучше…

— Да, — тут же отозвалась Сесилия, — я действительно и раньше слышала о детях, которые совершенно не выносили молоко. Но ты раньше пила его?

— Да, так что, может быть, это просто глупости…

— Нет, нет, конечно, тебе не надо пить молоко. Я скажу, чтобы тебе принесли пиво. Танкред так мило себя вел, — продолжала Сесилия, начав кормить Джессику, — он так волновался из-за тебя. И он так переживал, что не мог попросить у тебя прощения. Может быть, я была не права, когда не хотела давать ему твой адрес. Оказывается, он везде тебя искал. Но я боялась, что он проговорится, и тогда твое местонахождение могло бы стать известно Хольценштерну. Думаю, что теперь ты можешь его простить. Ведь он спас тебя.

Джессика кивнула. Конечно, он спас ее и попросил таким образом прощения. Наверняка у него был — миллион подружек, ведь он привлекателен. Она не могла заставить себя спросить, если у него невеста.

Танкред зашел к ней после обеда. Ему надо было возвращаться на службу в Копенгаген. Джессика пригласила его сесть.

— У меня всего несколько минут, — сказал он, но тем не менее придвинул стул к кровати и сел. — Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, очень хорошо, и это так непривычно! Как мило с твоей стороны зайти ко мне!

— Очень хорошо, что я смог привезти тебя сюда. Отец говорит, что в Копенгагене сейчас неспокойно.

— Потому что я уехала? — скептически усмехнулась она.

— Нет, конечно, нет, — рассмеялся Танкред. — Просто все эти выдумки насчет отравления короля и покушения на Ульфельдта привели к тому, что все во дворце беспокоятся за короля. Все ворота дверца закрыты, усилена охрана, и во двор вывезли пушки. Паника распространилась по всему городу. Особенно обыскивают дома людей Корфитца. Усиленное наблюдение установлено за братом Леоноры Кристины.

Джессика не могла отвести от него глаз — он был так красив и умен! Она попыталась сказать что-нибудь умное:

— Эта Дина просто настоящая интриганка! Она никогда не говорит ничего прямо, а только намеками. И никто никому теперь из-за нее не доверяет.

— Да, ты права, — согласился Танкред, и Джессика сразу почувствовала себя лучше. — В церквях священники предупреждают людей не ввязываться в это темное дело, чтобы не попасть в ад. Дании совсем не нужны сейчас эти беспорядки.

— Да, конечно. — Джессике было так приятно, что Танкред обсуждал с ней государственные дела! По та легкость, с которой они говорили раньше, исчезла, и девушка понимала, что ее уже не вернуть. Танкред очень изменился: он был напряжен как струна.

Сразу после ухода молодого человека Джессика провалилась в сон. Когда она проснулась, над ней склонилось чье-то лицо. Незнакомое и знакомое одновременно. Похожее на лицо Сесилии и Танкреда, но какие глаза! Какое тепло и любовь струились из них! Она встретила самого доброго и благородного представителя рода Людей Льда, вобравшего в себя все лучшие черты их характера, но Джессика, конечно же, этого не знала. Он был намного ниже Танкреда и, судя по всему, намного старше. Ярко-рыжие волосы и бездонные голубые глаза. На носу — множество веснушек.

— Привет, — сказал он по-норвежски. — Я Маттиас, кузен Танкреда. Я врач. Мне сказали, что ты больна. Расскажи мне все!

Он присел на краешек постели. Джессика чувствовала, что может ему довериться. Он может ей помочь! Она помолчала.

— Расскажи мне о своей болезни. Я уже вижу, что ты очень истощена. И у тебя выпадают волосы. Тетя сказала, что у тебя постоянные головные боли. А где именно болит голова?

— За глазами… Когда я пытаюсь посмотреть на что-то, в глазах у меня появляется нестерпимая резь и мелькают молнии. Но сегодня я чувствую себя намного лучше.

— Да, я слышал. А что еще?

— У меня болят плечи и спина. И боль гнездится во всех членах — даже в пальцах.

Маттиас пощупал ее плечи:

— Да, я чувствую. А как насчет болей в желудке?

— Да! Особенно сильные по ночам. После того, как я выпью молока. Вчера я не пила молока, и мне значительно легче.

— Тетя сказала, что у тебя кровотечения.

Господи, она не сможет говорить об этом! Но взгляд этого человека был так доброжелателен, что Джессика произнесла:

— Да, регулярные и очень сильные.

— Ты потеряла много крови. А как долго ты больна?

— Не знаю… Может, три-четыре месяца.

— Так долго? И ты никому ничего не говорила? Ну что ж… Сначала проведем эксперимент… Тебе намного лучше. Ты не можешь выпить молока? Просто, чтобы посмотреть, будет ли ухудшение…

Джессика кивнула и дрожащим голосом сказала:

— Конечно…

— Отлично. Я пойду за молоком. А через какое время появляются боли?

— Не знаю, потому что обычно я быстро засыпала… а потом просыпалась от диких болей… думаю, не раньше, чем через час.

— Тогда я пошлю к тебе служанку с молоком, а сам зайду через час. И ни о чем не думай! Мы живо тебя вылечим!

Впервые Джессика осмелилась улыбнуться… Она решительно выпила молоко, которое ей принесли, а потом пришла Сесилия, чтобы сменить простыни.

— Мне так жаль, что я испачкала постельное белье, — жалобно проговорила Джессика.

— Не думай об этом. Конечно, я бы могла прислать служанку, но думаю, тебе будет легче, если я сделаю это сама.

— Спасибо, — пробормотала Джессика.

— Ты выглядишь намного лучше, девочка. И глаза заблестели. Я должна передать тебе привет от Танкреда. Он постарается приехать вечером и обязательно зайдет к тебе. Он считает себя твоим спасителем, и думаю, очень рассердится, если ты вдруг осмелишься не выздороветь.

— Я постараюсь, — улыбнулась Джессика. Она чувствовала себя как дома. Если бы она только могла остаться здесь навсегда! Но нет — она не может злоупотреблять гостеприимством этой чудесной семьи, да и нельзя забывать о маленькой Элеоноре Софии.

Маттиас вернулся через два часа. Джессика очень обрадовалась ему — она уже начинала скучать без его добрых глаз.

— Ну как? — спросил он.

— Все в порядке! — просияла Джессика. — Я все еще очень слаба, но боль постепенно проходит.

— Ну что ж, тогда дело не в молоке. Теперь тебе надо побольше есть, чтобы окрепнуть.

— Но отчего же я заболела?

— Пока не знаю, но уж точно не из-за молока. Я дам тебе лекарство, которое поможет. Это особая каша, которая ужасно выглядит и еще ужаснее пахнет, но тебе надо ее есть каждый день!

— Чтобы выздороветь, я готова есть любую гадость! А как же быть с язвами?

— В каше будет средство, которое поможет им побыстрее зарасти. И постарайся съедать все, что тебе будут давать. Мы с Сесилией специально разработаем для тебя меню. Хорошо?

— Да, я буду съедать все до последней крошки. Спасибо за вашу помощь!

— Твою помощь. Я просто Маттиас.

— Но ведь вы… ты барон?

Он рассмеялся.

— Своего рода. Но моя мать очень простого происхождения. Зато ее сердце более благородно, чем у любого аристократа. Я боготворю ее.

— Думаю, это взаимное чувство.

— Мне приятно, что ты развеселилась. Это хороший знак.

— Я так боялась, а сейчас успокоилась…

Маттиас сразу стал серьезным.

— Прекрасно понимаю, о чем ты говоришь.

В гостиной его ждали Сесилия с Александром.

— Ну как?

— Как я и предполагал. Дело совсем не в молоке. Похоже на медленно действующий яд.

— Яд? Ты с ума сошел?

— Может, это была просто случайность… Но тогда я не понимаю, как это могло произойти. Может быть, что-то было в кружке, в которой ей подавали молоко.

— Но сам ты в это не веришь, — заметил Александр.

Маттиас улыбнулся:

— Я предпочитаю думать о людях хорошо.

— Да, мы знаем.

— А у Джессики могли быть враги?

— Не думаю. Она такая милая тихая девочка. Но ее может ненавидеть граф Хольценштерн.

— Да? И из-за чего же?

— Козел, — коротко ответил Александр.

— А, понятно. Ну что ж, посмотрим, как на нее подействует мое лекарство. Бедняжка! Есть такую гадость!

— Но Маттиас! Как ты можешь так говорить о лучшем отваре нашего дедушки Тенгеля! — усмехнулась Сесилия. — Извини, что вместо отдыха тебе пришлось вновь работать!

— Нет, ну что ты. Болезнь Джессики — очень интересный случай, да и Танкреду она дорога, не правда ли?

Сесилия стала серьезной:

— Не знаю… Танкред никогда не рассказывал ничего о своих увлечениях женщинами, если у него вообще были такие увлечения. Но два года назад он по настоящему влюбился — в Джессику. Но после того случая… Он так изменился в последнее время, что ты едва сможешь его узнать. Он стал настоящим солдатом! А ведь он был так легкомысленен и ребячлив!

— Я очень рад буду увидеть его!

— Ну, а теперь расскажи нам, как дела дома! Как гам Габриэлла? Когда они приедут?

Джессика изо всех сил старалась проглотить противную кашу: осторожно клала ее в рот, сосала и долго пережевывала, чуть не плевалась, но все-таки ела. И чудо произошло. Головная боль почти исчезла, рези в желудке притупились. Маттиас приходил к ней по нескольку раз в день и массировал шею и плечи.

— Все скоро совсем пройдет, — уверял он.

Той же ужасной кашей Маттиас мазал и язвы Джессики, и хотя девушка постоянно чувствовала себя как в коконе из липкой грязи, сукровица больше из ран не текла, и она была этому очень рада. О болезни сейчас напоминали лишь крайняя истощенность Джессика да ломота в суставах.

Танкред, как и обещал, приходил к ней каждый вечер. Она ждала его появления, как ждут солнышка в дождливый день. Девушка попросила Сессилию дать ей зеркало и чуть не застонала, увидев свое отражение. Маттиас был прав — волосы заметно выпали. Она причесывала их как могла, но что можно сделать с жалкими клочками?

И однажды Танкред не пришел! Джессика чуть не расплакалась от разочарования. Она запретила Маттиасу смазывать ее язвы вечером, а ради чего! Не пришел Танкред и на следующий день. Еще через день Джессике разрешили на некоторое время встать с постели. Какое это было прекрасное чувство вновь стоять на собственных ногах! И именно в тот вечер Танкред пришел!

Сердце Джессики заколотилось как сумасшедшее, когда она услышала его голос в холле. Она слышала его шаги на лестнице. Девушка постаралась получше уложить волосы. О Господи, какой же он красавец! Но он был чем-то расстроен. Он попытался улыбнуться и не смог.

— Привет, — легко сказала она. — Ты чуть-чуть опоздал…

— Да? — улыбнулся Танкред в ответ — на этот раз улыбка удалась. — Но ведь в высшем обществе принять отдавать визиты с некоторым опозданием. Разве нет? — Он присел на краешек постели. — У меня были очень серьезные дела. Ну как ты?

— Я вижу, ты чем-то расстроен?

— Да…

— Это… о чем ты не хотел говорить в таверне?

— Да! Если бы я только мог тебе рассказать! Но я не могу!

Он был так несчастен, что она, превозмогая смущение, погладила его по щеке. Она дотронулась до него! Такого еще не было ни разу! Но Танкред быстро отреагировал. Он схватил ее руку и поцеловал.

— Джессика, ты мое спасение!

Она была так тронута, что не могла вымолвить ни слова. Но когда он осторожно обнял ее, она вскрикнула с ужасом:

— Не трогай меня! Каша!

— Но… я ведь не собираюсь давить тебе на живот, — растерялся Танкред.

— Я намазана ею…

Несколько секунд Танкред озадаченно молчал, а потом громко расхохотался. Джессика тоже не могла удержаться от смеха.

— Это Маттиас постарался? Мама уже сказала, что тебе лучше. Да я и сам вижу…

— Маттиас меня спас. Какой у тебя замечательный кузен, — с благодарностью сказала Джессика.

— Да, мы должны благодарить Бога, что у нас есть Маттиас. — Он внимательно и изучающе посмотрел на нее, и Джессика сначала не поняла его взгляда, а потом растерялась. Этого быть не может.

— Ульфельдт подал в суд, — неожиданно произнес Танкред.

— Кто? Ульфельдт? — Джессика так была погружена в собственные мысли, что сначала не поняла, о чем он говорит.

— Они с Леонорой Кристиной были в ярости, когда узнали об обвинениях Дины. Больше всего Леонору Кристину разозлила не возможность измены королю, а то, что ее мужа обвиняют в супружеской измене. Так что Ульфельдт подал в суд на Дину. Дело будут разбирать принародно на Старой площади.

— Это так серьезно?

— Да, дело приняло грандиозные масштабы. И сейчас проходит тайное расследование деятельности Ульфельдта.

— Какая же тайна, если все обо всем знают?

— Ты же знаешь, как быстро распространяются слухи. Но все надеются, что до четы Ульфельдтов эти слухи не дойдут. Господи, я совсем заговорил тебя, тебе нужно отдохнуть.

— Это ты прости меня. Я очень тебя задержала. Ведь ты, наверное, хочешь еще поговорить с родителями.

— Господи, Джессика, — мрачно проговорил он, вставая, — неужели ты так никогда и не сможешь поверить в собственную значимость?

— Тогда бы я первым делом попросила бы тебя остаться со мной на всю ночь! — выпалила она, едва успев подумать. — О! Я совсем не то имела в виду… А только то, что я так долго тебя ждала!

— Девочка, — ласково сказал он и погладил ее по голове. — Если бы все можно было бы изменить!

— Расскажи!

Но он лишь покачал головой.

— Что ты хотел сказать?

— Если бы у меня над головой не висел дамоклов меч!

— А может, если бы я не выглядела так ужасно?

— Как ты можешь говорить подобные вещи!

— Ты и сам прекрасно знаешь, какой ужасной ведьмой я выгляжу последнее время.

— Что же тогда говорить обо мне, когда я был в гостях у тетушки Урсулы? Я вообще выглядел как побитый щенок. Так что я прекрасно понимаю, как ты себя сейчас чувствуешь! Но это неправда. Я еще больше к тебе сейчас привязался.

— Правда?

— Совершеннейшая правда. Раньше мне никто не был нужен. Но мы с тобой теперь так хорошо знаем друг друга. И прощаем друг другу многое.

— Конечно. — Она была на седьмом небе от счастья.

— Ты знаешь, мама недавно получила письмо от тети Урсулы. Она пишет, что граф Хольценштерн умер. Спился. Вернее, напился, свалился с лошади и расшибся насмерть. Так что теперь тебе нечего бояться.

— Бедняжка Стелла, — после долгого молчания сказала Джессика.

— Ах, она. Да, конечно. Тетя пишет, что ее уже давно никто не видел. Она куда-то уехала. И никто не знает, где она. Но с твоим поместьем все в порядке.

В дверь просунулась голова Сесилии:

— Танкред, если ты сможешь оторваться от этого несчастного ребенка, то ужин уже готов.

— Да, конечно, — смутился Танкред. — Джессика, сегодня я должен вернуться в Копенгаген. Но я постараюсь приезжать как можно чаще.

— Было бы очень мило с твоей стороны! И спасибо, что пришел навестить меня!

— Какие глупости!

Все уже сидели за столом, когда Танкред явился в столовую.

— Ну как у нее дела, Маттиас? — спросил Танкред. — Какой же болезнью она все-таки болела?

— Никакой. Это была не болезнь. Она была отравлена, в этом нет сомнений. Боли в голове и желудке указывают на сильное отравление. А кровотечение, выпадение волос и боли в суставах — это простая реакция организма, который был больше не в силах сопротивляться.

— Но яд? Отравление?

— Я понятия не имею о том, какой яд использовался. Знаю только, что ей регулярно вводили в организм малые дозы сильного яда.

— Тогда она не может вернуться к Ульфельдтам, — решил Танкред.

Сесилия вздохнула:

— Леонора Кристина забросала меня письмами с требованием вернуть Джессику. Малышка Элеонора София жить не может без своей няни! Она дни напролет канючит и зовет Джессику.

— Девочке, ведь четыре годика? — спросил Маттиас. — Думаю, что все они немного капризные в этом возрасте.

— А что решила сама Джессика? — поинтересовался Танкред.

— Она чувствует себя страшно виноватой, потому что бросила малышку. Она готова вернуться из одного только чувства долга.

— А если ее снова отравят?

Александр отозвался на это успокаивающе:

— Танкред, почему ты думаешь, что кто-то захочет ее отравить? Наша милая Джессика просто случайно проглотил дозу яда, и теперь ей надо быть осторожной, только и всего. И если она только вновь почувствует себя хуже, она может тут же уйти с работы.

Джессика быстро поправлялась. Волосы отросли, раны заросли, и больше не было нужды мазать их липкой кашей. Милая красивая Джессика возвращалась.

Танкред старался проводить как можно больше времени дома. Родители были очень рады видеть такое рвение, но прекрасно понимали причины, его вызвавшие. И тем не менее все замечали, как Танкред становился все более нервным. Но он всегда решительно отказывался от помощи. И старался избегать родителей.

Однажды солнечным июльским днем Джессика почувствовала себя здоровой — она никогда еще не чувствовала себя так хорошо. Маттиас, которому надо было отправляться в Норвегию, оставил ее со спокойным сердцем. Танкред вернулся домой и умолял девушку не возвращаться к Ульфельдтам. Они сидели на скамеечке в парке Габриэлсхуса возле утиного пруда под сенью лип.

— Я еду не только из-за детей и Леоноры Кристины, — говорила Джессика, глядя на свои руки, — но и из-за себя. Элеонора София очень скучает без меня. А мне так приятно, что я нужна кому-то. Я приношу пользу! А не мешаюсь всем и не путаюсь под ногами.

— Господи, Джессика!

— Это правда, Танкред! После смерти родителей я ни на что не годилась. Просто бродила как тень. Ага, говорили все, и Джессика тут, а мы и не заметили.

— Но Аскинге — это твоя усадьба!

— Я не чувствую этого. Меня сломали Хольценштерны. Мне казалось, что я живу там по их милости.

— Но сейчас все изменилось!

— Нет, я не хочу туда возвращаться. Не знаю, почему. Это не мой дом. Но я не могу остаться и у вас.

— Почему же?

— Не могу быть в тягость твоим чудесным родителям.

— Ты никому здесь не в тягость! А как насчет меня, Джессика? Или ты совсем обо мне не думаешь?

Она посмотрела на него и промолвила:

— Да, как насчет тебя. Ты закрытая дверь, Танкред. Загадка.

Он вздрогнул, а утки закрякали.

— Джессика, я не могу просить тебя выйти за меня замуж… Я в ужасном положение… Но если бы я был свободен, я бы непременно это сделал. Я понимаю, что веду себя глупо, но мне хочется, чтобы ты это знала.

— Спасибо.

Он взял ее лицо в руки и посмотрел в глаза девушке:

— Джессика, я знаю, что не имею на это права…

— Танкред! — просияла она в ответ.

— О Господи, о каком романтическом свидании можно говорить, когда эти чертовы утки так громко крякают! — воскликнул Танкред внезапно.

Джессика рассмеялась.

— Пошли, — сказал Танкред, протягивая ей руки. — Побежали домой. Если ты твердо решила отправиться в этот ядовитый дом, то тебе надо уезжать. Иначе ты не успеешь до закрытия городских ворот. Мама тоже хотела с тобой поговорить.

Сесилия почти слово в слово повторила речь Танкреда:

— Ты действительно решила уехать, Джессика? Мы с Александром будем без тебя скучать. И мне совсем не нравится, что тебе придется возвращаться в этот дом. Это моя вина — ведь именно я устроила тебе эту работу.

— Все в порядке. И большое спасибо за теплые слова. Но я уже сказала Танкреду — я не могу только брать, мне надо что-то и отдавать людям.

— Но ты так хорошо влияла на Танкреда.

— Да? — растерянно спросила Джессика.

— Да, и не сомневайся в этом. Он несколько не в себе, и я не знаю почему, но думаю, ты единственная смогла бы вернуть его в хорошее настроение.

Джессика опустила глаза:

— Мне кажется, он не доверяет мне.

— Я знаю, что ты чувствуешь. Но я наконец поняла, что под маской уверенного в себе мужчины живет маленький обиженный мальчик.

Джессика кивнула:

— Да, он всегда очень расстраивается, когда что-нибудь не удается.

— Да, но это пройдет со временем. Я уже тебе однажды говорила — ему все слишком легко доставалось. и все проблемы он воспринимает как тяжелое испытание.

— Но он очень хороший, — решила защитить Танкреда Джессика.

— Да, я знаю. Как только он поймет, что жизнь сложна и непредсказуема, и научится бороться с трудностями, он станет настоящим мужчиной. Если бы ты могла ему помочь!

— Я очень хочу этого! Если бы он только мне позволил! — сказала Джессика со слезами на глазах.