Призрак храма Багровых туч

Глава 5

Трое мужчин прошли через помещение архива к тюрьме в задней части суда, где боковой зал использовался в качестве покойницкой.

Узкий длинный зал встретил их тяжелым запахом. Посредине мощенного красной плиткой пола, на высоком столе, лежало нечто продолговатое, накрытое грубой циновкой. Рядом со столом стояла большая круглая корзина. Судья Ди показал на корзину.

— Давайте сначала осмотрим голову, — сказал он Ма Чжуну. Старший помощник поставил корзину на стол. Открыв крышку, он скорчил гримасу.

— Ну и видок, господин! — сказал он, зажав рот шейным платком.

За длинные, слипшиеся от крови волосы он вытащил из корзины голову и положил ее рядом лицом вверх. Судья молча рассматривал страшный предмет, сложив ,руки за спиной. У Сэн Саня было опухшее загорелое лицо. Левую щеку уродовал старый шрам. Погасшие, налитые кровью глаза частично скрывались под спутанными прядями волос, прилипшими к низкому морщинистому лбу. Густые усы нависали над чувственным ртом, а толстые губы искажала злобная усмешка, обнажившая неровные зубы. Обрубок шеи представлял собой ком разорванной кожи и свернувшейся крови.

— Не слишком приятное лицо, — отметил судья Ди. — Хун, стяните циновку!

Обнаженное безголовое тело было хорошо сложено, бедра были узки, плечи широки. На длинных руках бугрились мощные мускулы.

— Довольно высокий сильный парень, — заметил Ма Чжун, — Не из тех, кто смирно подставляет шею, чтобы ему отрубили голову. — Он наклонился над телом и осмотрел обрубок шеи: — Ага, здесь есть синий рубец и ссадины. Сэн Саня задушили, господин. Задушили тонким шнурком и скорее всего сзади.

Судья Ди кивнул.

— Вы, наверное, правы, Ма Чжун. Рубец ясно это доказывает. Лицо должно было выглядеть иначе, но его выражение изменилось, когда голову отрубили. Так когда же было совершено это грязное преступление? — Судья пощупал у трупа руки и ноги, потом согнул правую руку в локте, — Судя по состоянию трупа, смерть должна была наступить около полуночи. Это по крайней мере соответствует версии главы городской стражи. — Он уже собирался отпустить руку убитого, но вдруг остановился. Он разжал мертвый кулак и взглянул на гладкую ладонь. Потом внимательно осмотрел пальцы. Судья отпустил руку, отошел к другому концу стола и осмотрел ноги. Выпрямившись, он обратился к младшему помощнику Хуну:

— Забрызганный кровью узел в углу — это, наверное, одежда покойного? Положите его на стол и развяжите. — Судья выбрал из кучи одежды пару залатанных штанов и положил их на ноги покойника. — Так я и думал! — пробормотал он, мрачно оглядев своих помощников. — Я сделал серьезную ошибку, друзья мои, когда сказал этим утром, что убийство — всего лишь одно из происшествий из жизни преступного мира. Начнем с того, что это двойное убийство.

Помощники, ничего не понимая, уставились на него.

— Двойное убийство?! — воскликнул младший помощник Хун. — Что вы имеете в виду, господин?

— Убили не одного, а двух человек. Их головы отрезали, чтобы поменять тела. Разве вы не видите, что это не тело Сэн Саня? Сравните загорелое лицо с гладкой бледной кожей рук и предплечий, посмотрите на ухоженные кисти рук, на ступни без мозолей! Более того, этот человек не намного выше среднего роста, и шаровары Сэн Саня ему длинны. Нашему главе городской стражи придется еще многому поучиться!

— Сейчас позову этого осла! — пробормотал Ма Чжун. — И мы ему устроим...

— Ни в коем случае! — остановил его судья Ди. — У убийцы наверняка был очень серьезный повод выдать это тело за тело Сэн Саня, чтобы мы решили, будто убили только его. Не будем его разуверять, по крайней мере сейчас.

— Где же тело Сэн Саня и голова другого, неизвестного? — озадаченно спросил Ма Чжун.

— Именно это я и хотел бы знать, — коротко ответил судья, — О небо! Убили двух человек, а у нас нет ни малейшего намека на мотив этого жестокого преступления! — Он поглаживал усы, уставившись на искаженное лицо Сэн Саня. Потом он повернулся и коротко сказал: — Тюрьма рядом. Пойдемте и поговорим с А Лю.

В маленькой камере было так темно, что они с трудом могли различить очертания скрючившегося человека по ту сторону решетки. Когда он увидел, что трое мужчин подошли к двери камеры, он торопливо отполз в самый дальний угол, звеня цепями.

— Не бейте меня! — истошно заорал он. — Клянусь вам, я...

— Заткнись! — рявкнул судья и продолжил более дружелюбным тоном: — Я пришел только для того, чтобы поговорить с вами о вашем друге Сэн Сане. Если не вы убили его в заброшенном храме, то кто же? И как его кровь попала на вашу куртку?

А Лю подполз к двери. Обняв колени руками в железных оковах, он заговорил скулящим голосом:

— Не знаю, благородный владыка. Откуда мне знать? У Сэн Саня, конечно, были враги. А у кого их теперь нет? Вокруг столько соперников. Но вряд ли кто-нибудь из них стал бы рисковать. Им всем своя жизнь дорога, господин. Что же касается крови, одно небо знает, как она попала на мою одежду. Я знаю только одно: когда я уходил из трактира, ее там не было! — Он покачал головой и снова заговорил: — Сэн Сань был крепким парнем, и руки у него были на месте. Да и с ножом он тоже умел обращаться. Святое небо, а если... — он внезапно замолчал. — Говори, негодяй! Кто это?

— Ну — по-моему, это скорее всего сделал призрак, господин. Призрак храма, как мы ее называем. Женщина, одетая в длинный саван, ужасный вампир, господин. Ей нравится отгрызать людям головы. Мы никогда не ходим туда, когда...

— Не говорите чепухи, — нетерпеливо прервал его судья. — Не было ли у Сэн Саня с кем-нибудь ссоры в последнее время? Настоящей ссоры, а не просто пьяной драки.

— Ну, он крепко поругался со своим братом, господин. Это было пару недель назад. Лао У, вот как зовут его брата. Он не так высок, как Сэя Сань, но тоже не подарок. Отбил девку у Сэн Саня, и Сэн Сань поклялся, что убьет его за это. Потом Лао У отправился в Тонкан со своей юбкой. Но разве женщина — это повод для того, чтобы убить человека, господин? Если бы деньги, тогда...

— Не было ли среди знакомых Сэн Саня или его друзей довольно высокого худого парня? Немного щеголеватого, похожего на продавца в лавке?

А Лю крепко задумался, сморщив низкий лоб. Потом он ответил:

— Ну да, я несколько раз видел его с довольно высоким парнем в аккуратной синей одежде. И шапка у него была что надо. Я спросил Сэн Саня, кто это и о чем это они так долго беседовали, но он сказал, чтобы я заткнулся и не лез в чужие дела. Что я и сделал.

— Вы узнаете этого человека, если увидите его?

— Нет, господин, они встречались после наступления темноты в переднем дворе храма. Кажется, у него не было бороды. Только усы.

— Хорошо, А Лю. Надеюсь, вы рассказали нам все, что вы знаете. Для вашего же блага!

По дороге в кабинет судья Ди сказал своим помощникам:

— Слова А Лю отмечены печатью истины. Однако кто-то же постарался сделать его козлом отпущения. Для него безопаснее на время остаться в тюрьме. Младший помощник, скажите главе городской стражи, что заседание суда откладывается до завтра. Теперь мне нужно переодеться. Я пообещал своим женам, что откушаю с ними полуденный рис в этот праздничный день. После этого, Хун, я отправлюсь с вами и главой городской стражи в заброшенный храм, чтобы осмотреть место двойного убийства. Что касается вас, Ма Чжун, отправьтесь в северо-западный квартал, где живут татары, уйгуры и другие варвары. Поскольку убийца воспользовался татарским топором, он может оказаться татарином или китайским гражданином, который вращается среди иноземцев. Нужно очень хорошо владеть топором с кривой рукоятью. чтобы справиться так ловко, как это сделал убийца. Обойдите кабаки для низших сословий, где постоянно околачиваются отбросы общества, и потихоньку наведите справки!

— Я лучше поступлю иначе, господин! — с радостью произнес Ма Чжун. — Я расспрошу Тулби!

Младший помощник Хун бросил на судью многозначительный взгляд, но тактично воздержался от замечаний. Тулби была уйгурской проституткой, в которую Ма Чжун страстно влюбился шесть месяцев назад. Роман оказался коротким — он быстро устал от ее чересчур пышных прелестей, а у нее к тому же обнаружилась неизлечимая любовь к вонючему чаю на растительном масле и столь же неисправимое отвращение к умыванию. Когда же он, кроме того, обнаружил, что у нее уже был постоянный любовник — монгол, погонщик верблюдов, от которого у нее было два сына, четырех и двух лет, — он завершил роман самым благородным образом. На свои сбережения он выкупил Тулби у ее хозяина и приобрел для нее харчевню под открытым небом. Погонщик верблюдов женился на ней, и Ма Чжун был у них шафером на свадьбе. На свадебном пиру, который продолжался до рассвета, вместе со всеми гостями он поглотил огромное количество жареной баранины и крепкой монгольской водки, после чего у него было самое тяжелое похмелье за много лет жизни. После короткой паузы судья Ди осторожно сказал:

— Как правило, эти люди предпочитают помалкивать о делах своих соплеменников. Однако вы хорошо знаете эту женщину и она сможет говорить с вами свободно. Во всяком случае, стоит попробовать. Когда вернетесь, сообщите, что вам удалось узнать.

Младший помощник Хун и Ма Чжун вместе ели полуденный рис в помещении стражи. Ма Чжун приказал стражнику принести большой кувшин вина из ближайшего кабачка.

— Я знаю, какой бурдой меня потчевать будут, — сухо сказал он, выпивая чашу. — Нужно заранее укрепить желудок! А теперь лучше переодеться в старье, чтобы не привлекать внимания. Удачных поисков в храме!

После ухода Ма Чжуна младший помощник Хун допил чай и не торопясь прошел в личные покои судьи Ди в задней части территории суда. Старый управляющий сообщил ему, что после полуденного риса судья ушел со своими тремя женами в сад за домом. Младший помощник кивнул и отправился туда же. Он был единственным мужчиной среди служащих суда, которому разрешалось входить в женские покои судьи Ди, и очень гордился этой привилегией.

В саду было относительно прохладно, поскольку предыдущий судья разбил сад с большим знанием дела, так как увлекался ландшафтным садоводством. Высокие дубы и акации простирали свои ветви над извилистой дорожкой, мощенной гладкими черными камнями неправильной формы. На каждом повороте дорожки слышалось журчание кружащегося в зарослях ручейка. То там, то сям в сплошной зелени виднелись гармонично сочетающиеся группы цветущих кустов.

Последний поворот дорожки вывел младшего помощника к небольшой поляне, окаймленной замшелыми скалами. Вторая и третья жены судьи сидели на скамье из грубо отесанного камня под высокими шелестящими стволами бамбука и смотрели на пруд с лотосами, расположенный в некотором отдалении в самой низкой точке сада. За ним была внешняя стена территории суда, скрытая умело рассаженными соснами. Посредине изогнувшегося дугой мраморного моста, перекинутого через пруд с лотосами, стояла небольшая беседка. Ее заостренная крыша с красиво загнутыми кверху нижними углами кровли покоилась на шести стройных колоннах, покрытых красным лаком. В беседке судья Ди и первая жена склонились над столиком у балюстрады.

— Сейчас судья будет писать, — сообщила вторая жена Хуну, — Мы остались здесь, чтобы не мешать им.

У нее было приятное доброе лицо, а волосы собраны в простой узелок на затылке. Поверх белого платья она надела курточку из фиолетового шелка. В ее обязанности по дому входило наблюдать за хозяйственными расходами. Третья жена казалась особенно стройной в платье синего шелка с длинными рукавами, стянутом под грудью красным поясом. Изящная прическа с высоким пучком волос оттеняла ее тонкое, чуткое лицо. Она увлекалась живописью и каллиграфией, любила также и развлечения на открытом воздухе, вроде верховой езды. В ее обязанности входило обучение и воспитание детей судьи. Младший помощник Хун дружески кивнул им и спустился по каменной лестнице, которая вела к пруду с лотосами. Он подошел к мраморному мосту. Беседку построили на самой высокой точке дуги. Судья Ди стоял перед столом с большой кистью для письма в руке. Он внимательно, словно примериваясь, смотрел на расстеленный на столе лист красной бумаги. Первая жена хлопотливо готовила чернила на маленьком боковом столике. Черты ее овального лица были правильными, а волосы причесаны в виде трех тяжелых узлов, скрепленных узкой золотой повязкой. На ней было платье из белого и синего шелка с вышивкой, которое выгодное подчеркивало ее прекрасную фигуру. К тридцать девятому дню рождения склонность к полноте стала чуть заметнее. Судья женился на ней, когда ей было девятнадцать, а ему — двадцать. Она была старшей дочерью высокопоставленного чиновника, лучшего друга его отца. Она получила превосходное классическое образование и, будучи женщиной сильного характера, она твердой рукой управляла домом. Вот она остановилась, прекратила тереть лепешкой сухих чернил о камень и знаком показала мужу, что все готово. Судья Ди смочил кисть, откинул к локтю правый рукав и одним размашистым, мощным движением написал иероглиф, обозначающий «долгую жизнь», высотой более метра.

Младший помощник Хун, ожидавший на мосту, пока судья закончит, вступил в беседку.

— Какая великолепная каллиграфия, господин! — воскликнул он.

— Хун, я хотела, чтобы приличествующий празднику иероглиф был написан рукой хозяина! — сказала первая жена с удовлетворенной улыбкой, — Сегодня вечером мы повесим его на стене нашей столовой! — Вторая и третья жены подбежали к пруду полюбоваться иероглифом. Они восторженно захлопали в ладоши.

— Ну, — улыбаясь сказал судья Ди, — у меня просто не могло получиться плохо, поскольку первая жена приготовила чернила, а вы двое приготовили красную бумагу и кисть! А теперь мне нужно идти. Я должен осмотреть заброшенный храм. Какие-то бродяги устроили там драку прошлой ночью. Если у меня будет время, я навещу жрицу в Жилище Отшельника и скажу ей, что собираюсь установить постоянный пост стражи на холме.

— Пожалуйста, обязательно сделай это! — сказала вторая жена. — Жрица живет совсем одна в Жилище Отшельника, и у нее только одна служанка.

— Ты должен убедить жрицу переехать в город, — заметила первая жена. — Здесь пустуют два или три святилища, и она вполне могла бы поселиться в них. Тогда ей не придется отправляться так далеко, чтобы дать нам урок по составлению букетов.

— Я сделаю все, что смогу, — пообещал судья. Его жены любили жрицу. Она стала одной из немногих хороших друзей, которые появились у них в Ланфане. — Я могу задержаться, — добавил он, — но вы наверняка будете заняты всю вторую половину дня: будете принимать жен местной знати, которые придут с поздравлениями. Я постараюсь вернуться пораньше.

Все три жены проводили его до ворот сада.