Призрак в Венеции

ВСТРЕЧА В ВОЗДУХЕ

Бортовые огни потускнели, когда лайнер поплыл в полуночной мгле над Атлантикой. Нэнси Дру успела уже пару раз задремать после вылета из Нью-Йорка, но каждый раз ненадолго.

«Отчего я так беспокойна сегодня? — думала она. — Потому что завтра предстоит увидеть Венецию и прокатиться в гондоле?»

Нэнси Дру, невзирая на юный возраст прославившаяся как талантливый детектив, была приглашена в Италию, чтобы расследовать одно загадочное преступление, поставившее многих в тупик и связанное с делом, которым занимался ее отец. Работа обещала быть интересной, но Нэнси раскрыла уже достаточное количество различных таинственных происшествий и была путешественницей с немалым опытом для того, чтобы испытывать по этому поводу беспокойство, мешающее ей дремать в самолете.

Нет, ее теперешнее волнение не имело никакого отношения к преступлениям или тайнам, даже если и го, и другое связано с таким прекрасным и загадочным местом, как город Венеция, и Нэнси понимала это. Она не без оснований подозревала, что беспокойство — просто эмоциональный отклик на проблему, которая волновала и тревожила ее с момента, когда самолет вылетел из аэропорта Кеннеди.

«Влюблена я или не влюблена в Нэда Никерсона?!»

Вот в чем был главный вопрос…

Не так давно оба они решили, что охладели друг к другу и могут позволить себе новые «амуры» и что их роман, который начался еще в школе, пришел к концу. С тех пор у Нэнси были одно-два увлечения, сильных, но мимолетных, однако Нэд всегда оставался в ее памяти — надежный, крепкий, как скала, испытанный друг, на которого в любых обстоятельствах можно положиться, куда бы ни подул ветер.

Разговор по телефону с Нэдом, перед тем как ей отправиться в аэропорт, всколыхнул прежние чувства, возникшие еще при первой их встрече. И теперь, несколькими часами позже, она все еще ощущала волнение, сердце никак не хотело успокоиться.

Вообще-то, как ей кажется, они с Нэдом всегда будут на одной волне… должны быть. Но можно ли это состояние, это ощущение назвать любовью?

Она не была уверена.

Со вздохом Нэнси зажгла лампочку у себя над головой, взглянула на часы. Уже без четверти час. В воздухе они больше шести часов, еще два — и приземлятся в Риме.

Нэнси перевела стрелки на шесть часов вперед — итальянское время, взяла с колен детективный роман в бумажной обложке, который читала перед тем, как уснуть во второй раз.

По проходу шла девушка — немного выше и стройнее, чем Нэнси, с прямыми светлыми волосами, большими серо-зелеными глазами. На вид ей было лет девятнадцать-двадцать. Взглянув на Нэнси, пассажирку того же возраста, и увидев, что та не спит, девушка слегка улыбнулась.

Нэнси ответила тем же и была немного удивлена, когда девушка остановилась в проходе.

— Не возражаешь, если я присяду? — спросила блондинка.

— Конечно, нет. Садись, пожалуйста.

Девушка опустилась на свободное место рядом. Нэнси понравилась ее внешность и манера держаться.

— Я ожидала, в самолете будет куда больше народу, — сказала девушка. — А ты?

— Видно, ни один рейс не был отложен, — предположила Нэнси. — И я рада этому. Хорошо, когда можно свободно двигать локтями.

— Ты, наверное, часто путешествуешь?

— Да, пожалуй, довольно часто.

— Ой, как бы я хотела тоже! Сейчас я в первый раз так далеко от дома и сама по себе. Нэнси улыбнулась.

— У тебя каникулы? — спросила она.

— Нет, если бы…

Было что-то печальное и трогательное в голосе, когда она говорила это, и Нэнси пожалела, что задала свой вопрос.

— Извини, — сказала она, — если я что-то не то спросила.

— Не извиняйся. Даже лучше, что я полетела в Италию, чем если бы оставалась в этом Нью-Йорке.

Ее тон звучал немного вызывающе — так показалось Нэнси, и она была несколько заинтригована такой переменой.

— Ты живешь в Нью-Йорке? — спросила она.

— Да, — ответила девушка. — А ты?

— Я из города, о котором ты наверняка никогда не слыхала, — сказала Нэнси и внимательно посмотрела на собеседницу. — Его название Ривер-Хайтс.

На девушке была желтая шелковая кофта и бежевые брюки — и то, и другое купленное, видимо, в дорогом магазине. Но ни шикарного, ни элегантного впечатления она не производила: как если бы еще не свыклась со своей одеждой, не выработала собственного стиля. Единственным подходящим для нее предметом туалета был, пожалуй, ярко-красный индийский шарф, завязанный на горле. Его цвет напоминал языки пламени.

«Готова спорить, — подумала Нэнси, — что владелица этого шарфа что-то скрывает. Или просто не умеет все это высказать. Не научилась еще…»

Размышляя об этом, она вдруг заметила, что девушка внимательно изучает ее.

— Мы с тобой не могли встречаться раньше? — спросила спутница.

Нэнси пожала плечами.

— Возможно.

Та продолжала какое-то время разглядывать рыжеватые, с золотым отливом волосы Нэнси, ее ярко-голубые глаза. Потом с внезапным неловким смешком отвела взгляд.

— Извини, что я так пялюсь. Просто твое лицо показалось мне жутко знакомым. Наверно, поэтому я и уселась рядом с тобой. Казалось, мы вроде знаем друг друга. Меня зовут Тара Иган.

Девушка из Ривер-Хайтса улыбнулась.

— Рада познакомиться с тобой, Тара. Я Нэнси Дру.

— Что? Нэнси Дру?! Правда?.. Ну конечно! Значит, я узнала тебя. Ты ведь знаменитый детектив, который разгадывает любые тайны?!

Нэнси утвердительно кивнула, хотя слово «знаменитый» несколько смутило ее.

— Насчет «знаменитый» не знаю, — сказала она со смехом. — Но, когда удается в чем-то помочь, бываю очень счастлива. В каких-то случаях мне везло.

— Я видела тебя недавно по телевизору! Дело о колдовстве в Англии. Верно?

Нэнси снова кивнула, думая, как бы переменить тему разговора, но собеседница продолжала:

— А теперь, значит, летишь в Италию! Тоже что-нибудь такое?

— Я должна встретиться там со своим отцом, — сказала Нэнси. — Он поехал по делу. А куда ты направляешься, Тара? В Рим?

— А вот и не в Рим! В Венецию. Нэнси засмеялась.

— Как все-таки мал мир! Я тоже лечу туда.

— Ух ты! — воскликнула Тара. — Давай вместе всюду ездить, ладно, а?

Когда выяснилось, что из Рима в Венецию они летят тоже одним рейсом, Тара совсем пришла в восторг.

— Вот красота, скажи, Нэнси! Я уже не чувствую себя такой тошнотворно одинокой! А ты?

— Я тоже рада, Тара. Всегда приятней путешествовать в компании.

То, что они оказались попутчицами, вдохновило Тару на более подробный рассказ о себе. Она поведала Нэнси, что живет в Манхэттене с матерью и с ее вторым мужем в высотном доме, выходящем на Ист-Ривер.

— Мой отчим — агент по недвижимости, — добавила она, и Нэнси удивилась внезапному оттенку злобы, появившемуся в ее голосе.

— Ты говоришь так, как будто это преступление, — заметила она с улыбкой. — Я знаю нескольких агентов у нас в городе, и они, поверь мне, совсем неплохие люди.

— О моем отчиме ты бы этого не сказала, — возразила Тара. — Он «трущобный лорд». Самый настоящий.

— Хочешь сказать: владеет квартирами и домами, которые сдаются в бедных районах?

— Да, и тратит на них гроши — только чтобы не развалились совсем. А остальное ему не важно. Но мать считает его самым замечательным на свете. Они оба были против моей поездки в Италию, понимаешь? Я просто не знала, что делать. Против того, чтобы я поехала забрать вещи, которые принадлежали моему отцу! Сказали, можно сделать так, чтобы их прислали прямо в Нью-Йорк. Разве это не ужасно? Представляешь, они даже не хотят выяснить, что с ним случилось, как он провел свои последние дни… Я сказала, что все равно поеду, нравится им это или нет. У меня хватит своих денег, которые я скопила. В общем, они поняли в конце концов, что не остановят меня. И махнули рукой.

Тара умолкла, чтобы перевести дыхание. Нэнси, выслушав эту бурную речь, спросила о том, что показалось ей главным:

— Когда же ты в последний раз видела отца?

— Около пяти лет назад. Он как раз вернулся в Нью-Йорк с Ближнего Востока и заявился к нам — прямо как с неба свалился. В полном смысле слова. Мать ни за что не хотела его видеть и была против того, чтобы я с ним встречалась, но я устроила такой детский крик на лужайке, что ей пришлось согласиться. Мы с ним завтракали, а потом пошли обедать, а после на бродвейский спектакль. А на следующий день поехали в Джерси, это наш пригород на берегу океана, и плавали, и валялись на песке под солнцем. Ух, какой был шикарный денек! Я так была довольна!

Тара почти захлебнулась словами, и Нэнси увидела у нее на глазах слезы. Она сжала руку девушки и произнесла:

— Твой отец чаще бывал за границей, чем дома, да?

— Это верно. Ездил по всему миру. Мать говорила, что никакой он не художник, а искатель приключений. Даже авантюристом называла. Никогда он не мог усидеть на одном месте. Из-за этого они и разошлись, я думаю… Он работал в рекламном агентстве по оформлению, когда они поженились. Но вскоре, мне говорили, ушел оттуда и поехал писать картины в Мексику, а после, насколько я знаю, у него уже не было постоянной работы. Иногда ему удавалось продавать картины через галереи, и тогда он опять уезжал, чтобы рисовать где-то. А мама, в конце концов, устала оттого, что у нее не было настоящего дома. Так она все время жаловалась.

— Могу представить, — сказала сочувственно Нэнси. — Ты слышала что-нибудь об отце после того, как родители расстались?

— Да, конечно. Он посылал мне открытки и письма отовсюду. И путевые заметки, которые писал для разных журналов, со своими рисунками… Ну, может, не всегда, но часто. Правда, последние два года я редко слышала о нем…

За иллюминаторами уже был дневной свет, освещение в салоне самолета выключили. Нэнси раздвинула занавески, зажмурилась от лучей утреннего солнца. Она не жалела, что лишилась возможности поспать перед приземлением, ее уже не клонило в сон, и она с волнением ожидала момента, когда под облаками появятся первые различимые признаки прекрасной страны Италии. Кроме того, ее всегда интересовали люди и их проблемы, а история, кратко рассказанная Тарой, казалась достаточно серьезной и интересной.

— Твой отец какое-то время жил в Италии? — спросила она. — Или просто приезжал туда ненадолго?

— Он задержался в Венеции, насколько я знаю, — ответила Тара. — Писал мне оттуда, что это самый прекрасный город в мире, особенно для художника. Он так хотел, чтобы я приехала и побыла с ним, но у него никогда не хватало денег на билет для меня. А моя мать с отчимом и не подумали предложить мне свою помощь — не хотели, чтобы я виделась с отцом. И вот теперь…

Тара не закончила фразу, в голосе ее было столько горечи, что Нэнси снова участливо сжала руку девушки.

— Твой отец был, наверное, еще достаточно молод, — тихо проговорила она.

— Да, сорок с небольшим. Он на год старше матери. А умер он… С ним произошел несчастный случай… Утонул в канале.

— Боже, как ужасно! Тара, я так сочувствую тебе. Как же это могло случиться?

— Мы не знаем толком. То есть, хочу сказать, нам не известны подробности. Мы получили телеграмму, в которой было просто сказано, что он утонул. И все… Поэтому я решила во что бы то ни стало поехать…

Стюардесса начала разносить завтрак, разговор между девушками прервался, а после еды Тара засыпала юную сыщицу вопросами о ее работе, связанной с раскрытием таинственных и загадочных дел. Но в своих ответах Нэнси была довольно лаконична.

Вскоре было объявлено через динамик, что самолет пошел на снижение, девушки неотрывно глядели в иллюминатор, и разговор снова прервался.

Но вот лайнер совершил посадку, и через некоторое время пассажиры очутились в таможенном зале римского аэропорта имени Леонардо да Винчи, заполненного многочисленными встречающими и пассажирами.

Проверка багажа происходила очень быстро, и буквально через несколько минут они уже шагали вслед за носильщиком в оранжевой униформе, который нес их чемоданы по бесконечным переходам, мимо бесчисленных магазинчиков и киосков — туда, откуда совершались полеты по местным линиям.

Здесь они ожидали каких-нибудь полчаса и по прошествии этого времени были уже на борту самолета, который должен был доставить их прямо в Венецию. Меньше часа летели они над итальянским «сапогом», и все это время Тара была очень возбуждена. Ее беспокойство росло с каждой минутой, она беспрерывно задавала вопросы, вскрикивала, ерзала на сиденье. Незадолго до приземления она спросила свою золотоволосую попутчицу:

— Скажи, тебя кто-нибудь будет встречать? Вопрос прозвучал робко и с какой-то надеждой. Нэнси энергично покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Отец собирался, но в последний момент у них там назначили важное совещание, и он не сумеет.

Тара вздохнула с видимым облегчением.

— Значит, ты сможешь поехать со мной?

— Конечно, если не возражаешь.

— О, я так рада буду! Видишь ли, Нэнси… Мой отец, до того как все это с ним случилось, был здесь не совсем один. У него была женщина… Его друг. Итальянка… — Тара замолкла и кинула на Нэнси встревоженный взгляд.

Та молча кивнула. Тара нервно засмеялась и продолжила:

— Чем ближе к Венеции, тем все страшнее для меня мысль о том, что надо встречать разных людей, знакомиться с ними, говорить об отце, объяснять что-нибудь.

Нэнси видела, что у Тары вот-вот брызнут слезы, она понимала, что та переживает все это так, словно едет на похороны отца.

— Рада буду, если смогу чем-то помочь тебе, — сказала Нэнси вполне искренне. — И постарайся не волноваться так, Тара. Уверена, ты будешь молодцом. Твой отец был бы счастлив, если б мог знать, что ты проделала такой путь ради него.

На этот раз Тара очень крепко сжала руку Нэнси.

Когда самолет стал делать круг, заходя на посадку, то, что открылось внизу перед их глазами, напомнило им географическую карту. Они увидели восточную часть итальянского полуострова, омываемую Адриатическим морем; в береговую линию врезался широкий и неглубокий залив, вернее, лагуна, защищенная от моря узкой песчаной отмелью. Словно цепь, протянулась она через горло залива. За этой цепью, на бирюзовых водах лагуны, называвшейся Лидо, плавал город-остров Венеция.

Самолет приземлился в аэропорту Марко Поло, возле прибрежного города Местре. Отсюда они ехали автобусом над лагуной, по автомобильно-железнодорожному мосту протяженностью в пять миль до места, где начиналась сама Венеция.

Из окна автобуса девушки видели, как на их глазах прекрасный, спокойный город поднимался из воды; «Серениссима» — «Безмятежный» — называли его много веков назад, когда Венеция была независимой республикой и грозой морей.

— Какой изумительный! — то и дело восклицала Тара. — Таким я и видела его на открытках. И на рисунках отца. Только не возьму в толк, зачем они построили его на всех этих островах?

— Насколько мне известно, — отвечала Нэнси, — я читала про это в книжках, у них не было особого выбора. Рим тогда погибал, Италию захватили племена варваров. Единственное место, где люди могли чувствовать себя в какой-то безопасности, были эти небольшие болотистые острова на лагуне. И отдельные поселения постепенно превратились в город Венецию.

— В прекрасный город Венецию! — восторженно подхватила Тара. — Прямо не верится, что такое можно построить руками!..

Они вышли из автобуса возле автомобильной стоянки, рядом с Большим каналом и железнодорожной станцией Сайта Лючия. Здесь все кишело, как пчелиный улей. Из вапорётто — так называются в Венеции небольшие пароходы, выполняющие роль городских автобусов, — выходили пассажиры. Им на смену уже шли другие — желающие совершить поездку по каналу.

Тара сказала, что через бюро путешествий для нее забронировали место в недорогом пансионе, вместо отеля.

— Где-то в районе Сан-Поло, кажется, — добавила она, роясь в сумке в поисках адреса.

— Мы сейчас как раз в этом районе, — сказала Нэнси. — Он самый первый на правом берегу Большого канала. Можно бы пройти пешком вдоль него, если б не наши вещи.

В конце концов девушки наняли гондолу, которая доставила их к узкой набережной перед пятнистым розовым домом, на дверях которого была табличка: «Пансион Дандоло».

Хозяйка пансиона, синьора Дандоло, особа, похожая на многодетную мать, приветствовала вновь прибывшую квартирантку гостеприимной улыбкой и позволила Нэнси оставить вещи в комнате Тары, поскольку девушки решили, не откладывая, отправиться в дом, где жил перед смертью отец Тары, Рольф Иган.

— О да, — ответила хозяйка на их вопрос, — это в пяти минутах ходьбы отсюда. Мой сын Дзорци может показать вам дорогу.

Жизнерадостный мальчик лет десяти с гордостью повел американок по нужному адресу, и вот они уже стоят перед внушительным, но чрезвычайно узким зданием желто-коричневого цвета, возраст которого никак не меньше двух веков.

— Грацие танто, синьорины! — с воодушевлением поблагодарил он девушек, когда те протянули ему монетку. — Если нужно куда пойти, всегда могу проводить вас. Только крикните: Дзорци!

— Хорошо, крикнем, — пообещала Нэнси.

В портике дома Тара нажала на кнопку звонка под маленькой табличкой, где было написано: «Синьора Анджела Спинелли».

А дверь открыл человек, которого они никак не ожидали увидеть. У Нэнси даже перехватило дыхание, когда их глаза встретились, и сердце тревожно екнуло.

И немудрено: молодой венецианец, стоявший в дверях, был невероятно красив, таких она еще не встречала.