Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

Привет из прошлого

Далеко идти не пришлось. На небольшой парковочной площадке во дворе их уже ожидал каршеринговый «Ниссан» эконом-класса.

– Садись, – потребовал начальник, усаживаясь на водительское место и благоразумно пристёгиваясь ремнём безопасности. – По дороге поговорим.

Инспектор без вопросов забрался на переднее сиденье, автоматически посмотрев назад. Никого не было. Они в автомобиле находились одни.

– Швец уже на месте, работает, – правильно истолковал взгляд Сергея боярин, умело выруливая по узким придомовым улочкам в сторону проспекта. – Мы к нему направляемся. Я тебе чуть позже обскажу подробности. О другом поговорить хотел.

Накатила досада. Воспитательная речь по поводу носков и распущенности подчинённого норовила затянуться, и Иванов уже хотел было сказать нечто колкое в свою защиту, однако шеф повёл разговор совершенно в другую сторону, выбрав на редкость интересную тему.

– Ты с перемещением в пространстве разобрался? Более, чем на полсажени прыгнуть сможешь?

– Нет. Не смогу. Силы не хватит.

– А почему?

Тон Фрола Карповича более всего напоминал манеру общения умного мастера производства с прилежным, старательным учеником, которого за испорченные заготовки не ругают, а терпеливо разъясняют, что к чему.

Почуяв добродушие в словах начальства, инспектор приготовился использовать столь редкий момент на всю катушку – узнать побольше полезного о таком скользком предмете, как колдовство.

– Огромный расход энергии при переносе массы, – принялся он делиться своими размышлениями. – Точную закономерность пока не вывел, однако считаю, что далеко мне не прыгнуть. Внутренних запасов не хватит, а вокруг не так уж и много свободной Силы для стабильной подпитки, которую я могу извлечь без особых проблем для окружающих. На то, чтобы переместиться на метр, ушёл весь мой запас и почти все ресурсы цыганки. Оба едва не откинулись… Создавать же усиливающие заклятия боюсь. Сложная штука.

Рассудительность и трезвость ответа парня очень понравились боярину. Он даже согласно кивнул, улыбаясь и неожиданно зло ругнулся:

– Ах ты ж скоблёное рыло!

Впрочем, это относилось не к Сергею, а к бритоголовому мужчине на «по-пацански» заниженной девятке баклажанного цвета, наглейшим образом подрезавшей Ниссан, как раз выбиравшийся на одну из основных городских артерий с соблюдением всех правил дорожного движения.

Иванов немедля согласился, обозвав лихача посовременнее – козлом педальным.

Автохам словно услышал нелестные эпитеты в свой адрес, издевательски бибикнул и, завывая самоварным глушителем, унесся вперёд.

Устраивать гонки с разборками Фрол Карпович не стал, посчитав подобные забавы ниже своего достоинства. Оторвал правую ладонь от руля, сверкнул Печатью. Заниженный «пацаномобиль» принялся сбрасывать скорость, из-под капота повалил пар. Замигал аварийкой, принял вправо, к обочине.

– И ты так сможешь, – взглянув на удивлённого подчинённого, назидательно прокомментировал шеф. – Обучу, коль захочешь. Со временем. Вернёмся к перемещению… Ты верно мыслишь. Могучие колдуны и то не сразу решаются по миру скакать. Понемножку пытаются, исподволь… Ошибёшься – и смерть. Костылики себе придумывают. Круги с рунами или знаками тайными малюют, на животинах испытывают. Тут кто чему учён… Помогают, стало быть, Силушке. Собирают её, к себе привязывают, а когда переносятся – используют как запас великий. Аккумулятор, ежели по-новому, творят. Потому рано тебе с этим баловаться, сгинешь ненароком, не справившись…

Автомобиль вырулил в среднюю полосу движения, где поспокойней.

– Другое попробуй, – продолжал боярин, не забывая поглядывать в зеркала. Вёл он машину уверенно, без лихачества, с немалым опытом. – Разум учи. Оно тебе и полегче будет, и по службе нужнее. Начни с малого. Поймай ужика юного и в очи ему смотри. Скотинка неморгающая, удобная. Покормить только не забудь. Не от пуза, а так, дабы ленив был и спокоен. Пытайся почуять его, ниткой незримой связаться, без касаний. Поначалу приказывать не смей. Убьёшь гада, ум ему спалишь… Привыкни к чужой жизни. Обучись ту нитку сразу протягивать, без промедлений с подготовкой.

– Для чего?

– Повелевать птахами и иной глупенькой живностью сумеешь. Их очами мир видеть. Тараканом пробраться куда не пущают… Но пока с ужиком учись. После обскажу, что далее с ним делать.

В шок от своего первого, нежданного урока по ведьмовству или колдовству (он и сам не знал) Сергей не впал. Наверное, из-за того, что полностью сконцентрировался на инструкции шефа. Наоборот, обрадовался. Без сомнения, даже эти крупицы практических знаний для него являлись откровением.

Затаив дыхание, парень внимал Фролу Карповичу, прекрасно осознавая, что таких тонкостей ему никто и никогда за просто так не расскажет.

Про развитие колдовских способностей прежним способом – самоучкой, Иванов размышлял много раз, и всерьёз заняться никак не решался. То места для упражнений не мог подобрать, то времени не хватало, то откровенно ленился, не особо понимая, на кой эта возня вообще нужна. Умеет электричеством управлять, людей отключать прикосновением – и хватит! За всё время службы в Департаменте ему и этого за глаза хватало. Ну ещё перемещение оказалось полезной штукой…

И вот сейчас ему преподают азы… Аж дух захватило, напрочь отметая предыдущие сомнения!

– Фрол Карпович! – дождавшись, пока боярин сделает паузу, Иванов жадно принялся выяснять тонкости. – Как понять, что нитка установлена? На что она вообще похожа?

– Похожа? Ну… На нитку, – прогудел собеседник в бороду. – Почувствуешь – поймёшь. Будто пальцем незримым трогаешь, роднишься… Не пытай меня, не объяснить это речью человеческой… А вот когда получится единение с гадом наладить, тут знаю, как уразуметь. Ты себя увидишь через его очи… Не спеши вперёд батьки в пекло. Начни с малого. Великое терпение тебе понадобится.

Оставался последний вопрос.

– Вы колдун? Ведьмак?

– Что ты! – усмехнулся начальник, останавливая автомобиль на очередном светофоре и посматривая на красные цифры обратного отсчёта. – Куда мне… Просто я с этой братией много лет бок о бок, запомнил кой-чего… Вот поехал бы ты в Чехию, подучился…

– Да я готов! – неожиданно для себя выпалил Сергей, до сих пор и не задумывавшийся о такой перспективе, и испугался. Отправляться на долгий срок за границу ему не слишком хотелось. Зачем ляпнул?

Дома привычнее.

– Поздно. Дорога ложка к обеду. Теперь про тебя слишком многим ведомо. Больно силён ты. Разговоры пойдут, подозрения…

Инспектор догадался, о ком, в обобщённом смысле, идёт речь. Недавно встреченный представитель одной почти всемогущей конторы по имени Вадим, честно признававший факт наблюдения за сотрудниками Департамента, наводил на определённые выводы. Не менее опасно выглядел в данном ракурсе и Спецотдел, призванный бороться с зарвавшимися колдунами и прочими возмутителями устоявшихся порядков.

Кто из них перевесит в желании заполучить или укротить инспектора с определёнными способностями – оставалось только гадать. Прав шеф в своём намёке: «теперь сиди тихо и не высовывайся».

И так под подозрением живёт, а отправься он официально учиться… в затылок дышать станут. Ждать, когда оступится.

– Дотумкал?

По Фролу Карповичу нельзя было разобрать, ждёт он развёрнутых пояснений или удовлетворится обычным «Ага». Пришлось ответить обтекаемо:

– Дотумкал.

– Ну и молодец. Есть и добрые для тебя новости: имеешь полное право постигать науку самостоятельно. В осмысленных, разумеется, пределах. Без крови и иных непотребств. Скромненько, – веско добавил водитель, строго взглянув на подчинённого.

Второй намёк Сергей тоже понял, благодарно кивнув:

– Спасибо. Усёк, – и добавил, не сдержавшись. – Извините за наглость, но вам это зачем?

Ответил Фрол Карпович не сразу, долго размышлял.

– Дабы ты по дури своей бед не натворил. Под присмотром оно понадёжнее будет.

***

… За беседой парень и не заметил, что машина уже несётся к выезду из города. Шеф замолчал, сконцентрировавшись на дороге. Мимо мелькали рекламные бигборды, торопились люди, проносились автомобили. По лобовому стеклу постукивал начавший накрапывать дождик, принося с собой лёгкую меланхолию и тягу к заумным рассуждениям.

Миновали въездную стелу, потянулись неприветливо ощетинившиеся стернёй поля…

– Куда мы едем? – не выдержав, спросил парень, потягиваясь. Однообразный шум трассы начал его несколько угнетать и захотелось более живых звуков.

– К упырихе-полукровке, – едва уловимо вздрогнув, не стал скрытничать боярин, выдернутый из каких-то своих мыслей. – Тебе известная. Она в скоморошьем образе детишек крала из больниц, исцеляла, от верной смерти спасала…

… Дальше разъяснять не потребовалось. Память сама услужливо подсунула образ полноватой, нервной девушки с необычным талантом – выхаживать умирающих от страшных болезней через выпивание заразной крови и делиться с ними целебной слюной вампира, в буквальном смысле вытягивающей списанную всеми докторами малышню с того света.

Его первое дознание в Департаменте – о пропадающих из палат детях.

Лена…

Достойный человек. Воровать умирающих детдомовцев из хосписа, спасать их, давая новую, любящую семью – на это не каждый осмелится. Они с Антоном тогда не смогли ничего сделать. Рука не поднялась. Оставили всё как есть…

– Что с ней?

– Вчера, под вечер, двоих людей порвала. Насмерть, – от хорошего настроения Фрола Карповича не осталось и следа. – Кто-то из соседей напакостил, пожаловался этим… как их… слово этакое, заковыристое, латинского языка. Ювен… юви…

– Ювенальщики?

– Они самые. Опекуны. За детвору пред законом отвечающие. Приехали, значит, документ на мелюзгу потребовали. Упырица им ничего не показала.

… Ясное дело, не показала. Откуда он у Ленки? При похищении ей и в голову не приходило озадачиться официальной частью человеческого бытия. Спешила отобрать дитя у смерти…

– И?

– Что и? – взорвался шеф. – Что и?! Дура эта, как услыхала про то, что её выводок отобрать могут, обезумела. От большого ума перекинулась в свою нечистую ипостась, и убила! Растерзала! А к ней по службе тоже ведь бабы приехали, у каждой семья имеется…

… Жутко захотелось закурить. Ну да, всё верно… При их первой встрече произошло нечто подобное. Ленка защищала детишек с ожесточением настоящей матери, не разбирая, кто прав и кто виноват, отключая рассудок наглухо и отдаваясь инстинктам. Про неё брат тогда хорошо сказал: «Дура истеричная… Сколько раз говорили на эту тему, нет! Сначала делает, потом плачет, потом виновных ищет и лишь в самом конце думает».

Несколько раз глубоко вздохнув, Фрол Карпович успокоился. Ему тоже не слишком нравилось предстоящее разбирательство. Наверняка ведь убиенные тётки на простоватую полукровку нахрапом попёрли, запугивали по своему обычаю, довели до ручки… Но это не повод убивать!

Натворила ты, Лена дел…

Ехать, а особенно выполнять служебные обязанности, дико перехотелось. И так понятно, что будет дальше. Приёмышей рассуют по детдомам, кто-то из них выживет, кто-то вернётся в хоспис, медленно угасая. И все со слезами будут вспоминать дом, их детскую базу-штаб, новую маму, дарившую то самое, настоящее тепло доверчивым детским душам…

Есть в этом что-то от пассивного соучастия в убийстве.

Оба, и водитель, и пассажир испытывали некоторую гадливость от самих себя.

– У неё брат был, – глухо выдавил Иванов. – Сашка. Весёлый такой.

– В узилище сидит, – шеф закашлялся в кулак, с досадой пожевал нижнюю губу. – Он хоть и отсутствовал, в лавку за сахаром ходил, но… законы тебе ведомы. Соучастие в кражах не укроешь.

– Подельник, значит?

– Верно. А упырица в бега подалась. Нам её изловить надобно, пока новых бед не принесла. Думается мне, попробует дурёха детишек по новой похитить. Швец говорил – крепко она любит, за так нипочём не отдаст… Всех малышей в приют поместили. Александрос со своими орлами его лично под охрану взял. Не проскочит… Иное боязно. Новые жертвы могут случиться от безумия бабьего. Ей терять нечего. Давай-ка поднажмём, – закончил начальник, вдавливая в пол педаль газа.

Остаток пути проделали почти в полной тишине, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами ни о чём.

… Знакомая полузаброшенная деревня, раскисшая, глубокая колея не знавшей асфальта дороги, тот же самый дом с микроавтобусом во дворе. У ворот стоит Антон с незнакомым вислопузым полицейским в годах и чине майора. О чём-то болтают. «Участковый здешний – догадался Иванов по мрачной, обречённой физиономии стража порядка. – Нагорит же ему от руководства. Двойная мокруха на территории. Не спустят».

Немного поодаль, метрах в двадцати, у припаркованного в конце забора минивэна с логотипом региональной телекомпании скучал мужчина, равнодушно посматривая на серое небо и на дорогу.

При виде подъехавшего Ниссана незнакомец оживился, кому-то позвонил. Со стороны жилых домов, высоко задирая ноги в узких, непригодных для окрестных хлябей туфлях на шпильке, сразу появилась манерно одетая девушка со строгой причёской, спешащая к автомобилю. Разумеется, под зонтом. За ней тяжело шагал мужчина с видеокамерой.

… Репортаж приехали делать. Вчера не успели, теперь выкручиваются. Надоедают соседям и высасывают сенсацию из пальца …

Не успев как следует подойти и представиться, она издали потребовала у выбирающегося из автомобиля Фрола Карповича, безошибочно признав в нём главного:

– Я хочу получить комментарии по поводу убийства! И не вздумайте увиливать! Мне необходимы внятные, чёткие пояснения! Если вы отказываетесь, то немедленно дайте мне телефон вашего начальника, я сама с ним поговорю!

… Далее пошло козыряние фамилиями основных областных силовиков и замов губернатора…

Хамов и хамок не любили ни боярин, ни Сергей.

Скидки на молодость, на неопытность в общении с людьми делать тоже никто не собирался. Воспитание либо есть, либо его нет.

Перед сотрудниками Департамента восходила типичная женщина-звезда, из тех, кто кроме собственного света ничего не видит. Кукла, мнящая себя акулой пера и матёрым интервьюером. Искренне убеждённая в неоспоримости личных интересов перед чужими.

Всё это читалось на её надменном, с оттенком брезгливости лице. Явно чья-то дочка, по блату попавшая на телевидение. Те, кто сами прокладывают дорогу в жизни, ведут себя иначе. Знают, когда можно хамить, а когда надо и поклониться.

Имелось и ещё кое-что, о чём журналистка не догадывалась.

Глупенькая пока не знала, что Фрол Карпович со своими старинными, домостроевскими понятиями не привык к такому обращению и что сейчас разразится буря.

Так и случилось. Окрылённая собственным напором, усердно отработанным и законспектированным на тренингах модных коучей, девушка снизила темп ходьбы, заставляя себя ждать. Примитивный психологический приём, для начинающих, направленный на демонстрацию превосходства и навязывание нужных рамок будущему собеседнику.

Подойдя почти вплотную, она бросила за спину, подбоченившись:

– Эдик! Снимай!

Из висевшей на плече дорогой, кожаной сумки появился профессиональный радиомикрофон. Щёлкнула кнопочка активации, под боярский нос ткнулась обтянутая поролоном груша звукоснимающей мембраны.

Лицо хамки из неприятного умело превратилось в пафосно-деловое, вполне подходящее для вечерних новостей.

Оператор устроил камеру поудобнее. Переместился вправо, ловя нужный ракурс, показал большой палец.

– Представьтесь, пожалуйста, – напоказ вежливо она обратилась к звереющему Фролу Карповичу.

Не говоря ни слова, начальник инспекторов змеёй выбросил вперёд руку. Крепкие мужские пальцы до боли сжали розовенькое, девичье ухо, подтянули голову журналистки к самым губам.

– Ты как себя ведёшь, мерзавка?!!

– Ой! – истерично взвизгнула та, округляя глаза. – Вы что себе позволяете? Да я… Уй-уй-уй…

Весь налёт значимости разом слетел с интервьюерши, оставив под собой не особо скрываемую сущность избалованного ребёнка, не знавшего ни в чём отказа и привыкшего все свои проблемы утрясать с чужой помощью. Родителей, парней или папиков – не важно.

Камера в руках мужчины дрогнула.

– Алиса!

Зачем оператор позвал журналистку, Иванов не понял, списал на растерянность. Не теряясь, инспектор бросился наперерез второму номеру съёмочной группы, краем глаза отметив, как напарник перегораживает дорогу мужику у минивэна.

Нападать не стал. Подойдя поближе, продемонстрировал Печать, дал её рассмотреть, как следует.

Состроил протокольную рожу, сухо сказал:

– Выключай съёмку. Немедленно.

Названный Эдиком не отреагировал, ошалело уставившись за спину парня, где во всю разворачивалась социальная драма.

Фрол Карпович, ловко развернув восходящую звездень к себе боком, перехватил её за шиворот и нагнул ухоженным личиком почти до самой земли.

Пытаясь сопротивляться, журналистка невольно взмахнула руками – и микрофон отлетел в сторону, упав в пожухлую траву под забором. Зонт упорхнул под порывом ветерка, но долго путешествовать на свободе не стал, приземлившись неподалёку, у заброшенного подворья напротив. Сумка соскользнула с плеча и шлёпнулась под ноги. Девушка хрипела от бешенства, однако справиться с сильным бородачом никак не могла.

Прищурившись, тот снова изменил положение жертвы собственных амбиций в пространстве – немного довернул к себе и зажал голову журналистки между колен.

На свет появился брючный ремень.

– Алиса! – повторно взревел оператор, бросаясь на помощь.

В горячке он забыл про Сергея, а зря. Получил о того подножку, мужчина упал, проехался животом по дорожному грунту. Видеокамера грустно отлетела в сторону и чем-то хрустнула.

У минивэна тоже не обошлось без борьбы. Швец удачно крутил руки сипло матерящемуся водителю.

В воздухе взвился начальственный ремень.

Шлепок!

Сочный, с оттягом…

Визг.

Новый шлепок!

Снова!

На третьем взмахе боярин посчитал экзекуцию оконченной и разжал ноги. Девушка плюхнулась на склизкую, размякшую грунтовку, заливаясь слезами и царапая ногтями по земле.

Вскочивший оператор повторно попытался прийти на помощь Алисе, и опять потерпел неудачу. Инспекторский ботинок вновь поддел его ногу, заставляя вернуться в горизонтальное положение.

Водила затих, первым осознав, что всё закончилось.

Отойдя на пару шагов в сторону (чтобы не мешать девушке подняться на ноги), Фрол Карпович с сочувствием, по-отечески обратился к шокированной журналистке:

– Кто тебе воспитание давал?.. Кто учил со старшими речь держать? Ни покорности в тебе, девка, ни смирения… Впрок тебе уроком будет. Уважать надобно тех, кому лет поболе. Вон, на мужиков посмотри. Как один к тебе на выручку рванули. Не убоялись. И рты на запорах держали, не распахивали варежку без надобности… Могли и пострадать невинно по твоей милости. – боярин сокрушенно покачал головой. – Здесь люди умерли, а тебе хоть бы хны… Прославиться возжелала, в телевизоре покрасоваться…

Похоже, наставление прошло мимо куцего мозга нахалки. Она встала на четвереньки, вытерла рукой грязь с губ, подняла замурзанную мордочку, с ненавистью прошипев:

– Да я тебя по стенке размажу!..

– Размажешь, размажешь, – согласился шеф. – Куда ж я денусь… Если сможешь.

Инспекторов очень удивил тот факт, что грязная теледива всемогущим папой не угрожала… Прямо шаблон порвала!

Упорный оператор предпринял третью попытку подняться. В этот раз Сергей ему мешать не стал. Оскальзываясь и невнятно причитая, мужчина подбежал к журналистке, подхватил её под руки, кое-как поднял и потащил к служебному автомобилю. Про сумку он тоже не забыл – повесил себе на шею за ремень.

На месте экзекуции остался лишь девичий туфель, застрявший каблуком-шпилькой в земле.

Антон, видя, что основная часть воспитательных мероприятий окончена, с облегчением отпустил водителя и повернулся к участковому, который так и простоял, не вмешиваясь.

Тютя, а не человек, – читалось сквозь стёкла очков призрака. – Начальства испугался.

У Иванова же отношение к майору снизилось с нейтрального-сочувственного до категорически-неприязненного. Женщины так обычно на жаб смотрят, или на мокриц. Будут человека убивать – пройдёт и не заметит. Или уже не заметил? Ленка ведь кляпы покойным вряд ли вставляла.

Люди могут простить полиции многое, почти всё, кроме беспредела и невмешательства…

– Подай мне их машинерию! – вернул подчинённого в реальность шеф.

Под машинерией Фрол Карпович мог понимать что угодно техническое, но особо догадываться не пришлось. Кроме видеокамеры больше ничего подходящего не имелось. Микрофон с зонтом не в счёт.

Сделав несколько шагов в сторону, инспектор поднял покрытую мелкими дождевыми капельками аппаратуру и принёс её руководству. На боярской ладони полыхнула Печать, прижатая к пластиковому корпусу.

– Отдай, – последовало новое распоряжение. – Нам чужого не надобно. Записи я вытер.

Скорее всего, вместе с записями приказала долго жить и сама камера. Только про это Иванов промолчал.

У минивэна разыгрывалось продолжение спектакля. Алиса, полностью придя в себя, не нашла ничего лучше, чем сорваться на коллегах.

– Убери грабли, козёл! – по базарному завопила она, вырываясь из рук оператора. – И туфель принеси! Он стоит больше, чем ты вообще денег видел!

Водитель шмыгнул за руль, оставляя Эдика в одиночестве разбираться со стервозной журналисткой.

Игнорируя пылающую гневом истеричку и угнетённый вид мужчины, инспектор закинул камеру на заднее сиденье автомобиля, развернулся и направился обратно к начальству.

– Туфель!!!

Кому адресовался очередной визг, он разбираться не стал. Подошёл к позабытой на дороге обуви, примерился, и мощным пинком послал деталь гардероба в сторону наглой дурочки, под одобрительные аплодисменты отвлёкшегося от вдевания ремня в брюки шефа. Получилось отлично. Лаковая туфелька, крутясь в воздухе, упала строго в небольшую лужицу подле машины. Брызги до телевизионщиков не достали, ну и пусть. И без них на работниках голубых экранов грязи хватало.

Оператор с обречённым видом поднял импровизированный мяч, слил с него воду, попытался подать балансирующей на одной ноге Алисе и получил новую порцию упрёков.

– Ты тупой?! Он же мокрый! Куда я его надену?!

Терпение заканчивается у всех, даже у покорных Эдиков. Психанув, он силком затолкал ведущую в салон, забрался на переднее сиденье, громко хлопнув дверью. Минивэн неуклюже развернулся и, подпрыгивая на ухабах, ускорился в сторону трассы.

Последнее, что запомнилось инспекторам, перекошенное от ненависти лицо девушки, мелькнувшее в окне.

– Ничего, поумнеет, – философски протянул боярин, стряхивая с брючин женские волоски, прилипшие во время порки.

Участковый отвернулся к забору, то краснея, то белея полицейской рожей и предчувствуя новые неприятности. Иванов же, порывшись в карманах, извлёк сигареты, подошёл к другу, протягивая раскрытую пачку.

– Что же нам так везёт-то? – риторически пробурчал парень, глядя вслед удаляющемуся автомобилю телевизионщиков. – Куда не припрёмся – или мордобой, или ещё во что-нибудь вляпаемся. Я начинаю по-новой ненавидеть людей. Идёшь по улице – с виду все нормальные. Поближе столкнёшься – охота у тебя револьверы стырить и почистить генофонд нации. Люди хуже собак цепных. Злые, ерепенистые… Никого не тронь и не посмотри. А не посмотришь, не нападёшь – за слабость посчитают и на голову полезут, чтобы там нагадить.

Напарник равнодушно зевнул, воспользовался табачным предложением, достал зажигалку.

Закурили.

К умозаключению друга он уже давно подобрал ключик, разложил его по полочкам и полученные выводы благополучно перенёс в копилку абстрактных понятий, не требующих детализации.

Поделился:

– Потому что мы работаем со срезом общества, а не проходим мимо. Только и всего. А по-научному – у тебя, Серёга, началась профессиональная деформация личности. Нормальных людей ты перестаёшь видеть, замечаешь лишь плохих. Переживаешь по пустякам. Лучшее лекарство – забей и забудь. Вон, на шефа посмотри…

Действительно, Фрол Карпович, присев у автомобильного зеркала, приглаживал расчёской свою седую гриву, мурлыча бравурный мотивчик. Словно и не было ничего…

Объяснение Швеца почти удовлетворило Сергея. Почти. Против воли, вспомнилось одно из свойств Силы, озвученное Ланой в ходе лекции по истории колдовского мира: «Она никогда не оставит своего носителя в покое».

Так может, это из-за него? Ну вот какой шанс у обычного человека нарваться в этой глухомани на самовлюблённую пигалицу на шпильках? Один к миллиону? К десяти?..

Вспомнилось и ещё одно свойство, на этот раз человеческое. Истина от Антона: «Забей и забудь».

Именно так он и поступил – выбросил из памяти Алису с её придурью.

Никто ведь не говорил, что путь колдуна будет лёгким? Хочешь тишины – сиди в башне.

***

Закончив с перекуром, прошли в ворота. Участковый было увязался следом, торопливо начав с оправданий и жалоб на загруженность по службе, но его никто не слушал. Обошли двор, прогулялись по дому, посмотрели на разбросанные в ходе обыска вещи. Вернулись на свежий воздух, непосредственно к месту происшествия.

Надоедливый майор продолжал ходить по пятам, и инспекторы никак не могли понять, чего он вообще хочет, беспрестанно зудя одними и теми же причитаниями в разных вариациях:

– У меня двенадцать деревень на участке… И по три планёрки за неделю… Устаю очень… В район езжу. За свой счёт… И сюда попутками добирался… Вчера и сегодня… У меня материалы просрочены… Вас ждал, никуда не уходил…

Допёк.

Не выдержав, Сергей выдал ему гневную отповедь, не особо выбирая выражений и не боясь получить нагоняй от начальства:

– Пошёл на х… отсюда, дерьмо болотное! Потому тебе машину и не дают, что один чёрт не работаешь! Ходишь статистом, брюхо отращиваешь! Чистеньким мечтаешь остаться? Ни при чём? Чёрта с два! Увольняйся, не занимай чужое место!

Опешивший от такой простоты в терминах полицейский принялся что-то бормотать про скорую пенсию и троих детей.

Вмешался Швец:

– Ты дебил?! Тебе же сказали – сгинь со двора. Иди, самогонщиц дои, пока не выгнали!

Прислушивавшийся к перепалке начальник поставил точку в пререканиях, презрительно выплюнув:

– Пшёл вон.

Продолжая страдать, участковый побрёл со двора, и сотрудники наконец-то спокойно смогли заняться делом.

Где упырица убила двух женщин, долго искать не пришлось.

У столбов с верёвками для сушки белья, наискосок от входа в дом – тёмные, кровавые пятна, успевшие основательно загустеть и частично впитаться в почву. Вокруг множество следов. Следы, конечно, не Ленки и не убиенных. Полицейские натоптали, пока документировали.

Встали полукругом, изучили.

– Когтями рвала, – Швец угрюмо смотрел в сторону. – Я протокол читал и с судмедэкспертом общался. Официально к нашей клиентке пока мокруху не пришили, но это ненадолго. Детвору опросят, поймут… Они же во дворе толкались. В нечисть следователь, ясен пень, не поверит. Не беда, придумает что-нибудь, на ребячью фантазию лишнее спишет… В общем, хана Ленке.

Все, как по команде, вздохнули, про себя кляня идиотку со сверхспособностями.

– Не нагнетай. Поисковиков вызвал? – насмотревшись на следы вчерашней бойни, обратился начальник к Антону.

– Да. Позвонил Ерохе. Он обещал с собой пару толковых оборотней прихватить. Скоро будут. У них нюх похлеще, чем у охотничьей собаки. Найдут, не сомневайтесь.

– Ох… Грехи наши тяжкие… Иванов! – тихо стоявший инспектор подобрался. – Будешь на пару со Швецом погоню направлять. Полукровку нам самим не выследить. Ежели найдут, то не геройствуйте. Мне сообщите. Пущай её Александрос усмиряет со своей гвардией. У них и сети особые имеются, и цепи. Им, главное, указать, где она. И вот ещё… – начальник огладил бороду, помолчал в задумчивости. – Коль упырица домой заявится – бегите отсель со всех ног. По сторонам не глядите. Пулей её почти не остановить, Печатью не приголубить.

– Почему? – заинтересовался призрак.

– Больно быстра. Ты ещё ладонь не поднял, а руки у тебя и нету. В машине сидите. Я для того её и пригнал. В машину не сразу влезет, ежели сами не впустите.

От озвученных перспектив становилось страшновато.

– В деревне люди живут. Им как быть?

Тяжёлый, недовольный взгляд Фрола Карповича вперился в инспектора. Боярские ноздри затрепетали, рот скривился, усы по кошачьи распушились. Но кричать он не стал, пожевав губами, ответил:

– Того злопыхателя-кляузника уже вывезли. Продержат, сколько смогут. С остальными… не знаю. Не должна девка им навредить. Не должна…

Слабовато прозвучало, неубедительно. Должна – не должна… Детский сад какой-то. Иванов хотел бы высказаться на эту тему, но не успел. Опередил напарник.

– Да понятно… Эвакуацию не объявишь, надолго деревенских не вывезешь. У каждого хозяйство, куры, коровы… Народ тупо пошлёт куда подальше. Я уже сталкивался. В семьдесят девятом. Тем летом лесной пожар не на шутку разгулялся, уже у околиц ветки пылали, а население ни в какую спасаться не хотело. Секретарь райкома всё горло сорвал, убеждая. А они в ответ матом крыли и с топорами на милицию бросались. Боялись, что в их отсутствие имущество вынесут. Кричали – сами потушат, воды в колодцах хватит… Старики к нам при орденах выходили, при медалях. Стыдили… Механизаторы только и выручили – вокруг деревни плугами противопожарную полосу вспахали. Дыма наглотались страшно… Обошлось тогда. Подпаленным углом сарая отделались.

Тяжёлый менталитет обывателей Иванов знал не понаслышке и разом списал все претензии к шефу.

– Верно, Антон, – боярин прошёлся вдоль дома, покусывая ус. – В крайнем случае дозволяю… крайние меры. Какие – сами поймёте, по обстановке. Главное, людям жизни сберечь…

***

Через полчаса ко двору подъехала пара люксовых внедорожников. Из них солидно выбрались белкооборотень Ероха, деловой партнёр Сергея по турбазе, и двое малознакомых мужчин в предпенсионном возрасте с небольшими спортивными сумками. Поздоровавшись, они обошли вокруг дома, без брезгливости попробовали кровяные пятна на вкус. Затем отправились внутрь, однако надолго там задерживаться не стали. Через пару минут вернулись с мятым платьем, наверняка добытым из корзины для грязной одежды и пропитанной запахом хозяйки.

– Я молодых не брал, – посматривая на действия спутников, говорил Ероха. – Полукровки опасны. Могут и оторвать особо горячие головы. Потому со мной надёжные друзья. Они вервольфы. Опыт, опять же, имеют… Мы близко подходить не будем. Найдём и вам передадим.

С ним никто не спорил.

Повторно изучив двор, один из мужчин шумно понюхал воздух, уверенно указал на запад. Туда, где за огородами маячил лес.

Добавил для убедительности:

– В деревья побежала. Мы пойдём. Одна просьба…

– Слушаю, – немедленно ответил Фрол Карпович, всматриваясь в желтеющую листвой полосу.

– Пусть с нами кто-нибудь прогуляется. Мы без одежды искать будем, а вещам присмотр нужен, чтобы местные не попёрли… Наткнётся кто, не ровен час, и домой без штанов поедем. Не здесь же раздеваться.

Такая основательность, выдававшая понимание серьёзности момента и здравый подход к делу, понравилась боярину.

– Сергей! Сходи.

Выбор начальства был очевиден. Швец имел привычку круглый год гулять в модельных туфлях, а Иванов по осени тяготел к тяжёлым, пригодным для всех случаев жизни, ботинкам. Шлёпать же предстояло не по городскому асфальту.

Напоминать о призрачных возможностях напарника по мгновенным перемещениям он не решился – приказы не обсуждают.

… Добравшись до опушки леса, оборотни остановились, выбрав местечко почище, разделись догола. Инспектор смотрел на них с любопытством.

С виду ничем не примечательные люди, таких в любой бане полно. Фигуры обычные, у каждого, включая здоровяка Ероху, жирок на боках, выступающие животики.

Покончив с вещами, из спортивных сумок на свет была извлечена интересная сбруя, очень напоминающая маленькие рюкзаки с длинными лямками. Так и оказалось. Туда отправились смартфоны.

– Ну не бегать же нам челноками, если найдём? – пояснил белкооборотень. – Позвонить проще. Ваши номера у нас есть… Я так пойду. Размеры у меня не те, чтобы лишнее таскать.

Переплетение ремешков заняло своё законное место на торсах мужчин. Надо сказать, весьма свободно. Наверняка все необходимые крепления подогнаны заранее, под иную, отличную от человеческой, форму.

Упаковав одежду в сумки, троица поисковиков отошла в сторону и приступила к перевоплощению. Ероха перекинулся в мгновение ока, рыжей тенью исчезнув в кронах деревьев, а вот мужчинам потребовалось больше времени.

Встав на четвереньки, они выгнули спины дугой, напряглись, трансформируясь на глазах. Лица вытянулись, превратились в клыкастые морды, кожа ороговела, ноги покрылись мускулатурой, а руки наоборот – остались почти человеческими. Всех отличий – ногти стали когтями. Сбруя теперь сидела как влитая.

Инспектор, до сих пор ни разу не видевший вервольфа в естественной среде обитания, отметил, что в фильмах немного приукрашают действительность.

От волков в оборотнях имелся лишь общий фон, некоторое сходство в мордах и клыки. В остальном – больше всего подходило сравнение с лысой, уродливой гориллой, вставшей на задние лапы.

Повторно понюхав платье Ленки, пара перекинувшихся взмахнула на прощанье… верхними конечностями и исчезла в кустах, оставив Сергея в одиночестве.

… Собрав сумки и сунув под руку не поместившиеся в них куртки поисковиков, Сергей Иванов отправился обратно, к напарнику…

***

Фрол Карпович, напоследок сумрачно прогулявшись по двору, отправился по своим делам, авторитарно велев: «Извещать без промедления при любых новостях. При любых». Инспекторы же, выслушав от начальства последнее напутствие, приняли команду к исполнению, решив в стылом доме не торчать и перебазироваться в местечко потеплее.

Покурили под навесом, позакидывали сумки с вещами оборотней в багажник Ниссана, забрались в автомобильный салон, включили печку и вдумчиво приступили к важному, требующему немалой подготовки, занятию – скучанию в ожидании неизвестного чего, без конкретных сроков, под убаюкивающее урчание работающего двигателя.

По крыше и лобовому стеклу тихо барабанил моросящий дождик, негромко играло радио. Говорить не хотелось. Иванова тянуло в сон, а Антон залип в какую-то стрелялку на смартфоне.

Занятие у призрака оказалось чрезвычайно увлекательным. Он искренне переживал при промахах, азартно комментировал происходящее на экране, при получении нового уровня шумно радовался, оглашая салон бодрыми вскриками и убеждая напарника в собственной крутости. Сергей от этих приступов счастья каждый раз вздрагивал, недовольно косился на друга и в очередной раз пытался подремать.

В таком неспешном ритме друзья просидели почти три часа. От Ерохи с вервольфами, как и от шефа, не было ни слуху, ни духу.

Пару раз слышали отдалённое коровье мычание, где-то проехал автомобиль.

Обсуждать, для чего они тут торчат, не стали. И так понятно – на всякий случай. Машины оборотней караулят, вещи их стерегут, да и какая разница, где ждать результатов поиска? В городе бессмысленно, отсюда до него километров восемьдесят. Выбираться на трассу и искать кафе поприличней – перебор. А если потребуется нечто срочное? С местными жителями пообщаться по вновь открывшимся обстоятельствам или дом повторно обыскать шефу возжелается?

Умнее места, чем припаркованный Ниссан, точно не придумать.

Вот только о прокорме никто, естественно, не озаботился…

В животе у Иванова заурчало. Он сегодня остался без завтрака и, как показывали часы, без обеда.

– Я есть хочу, – поделился инспектор с напарником наболевшим. – Конкретно так, аж в пузе гром.

– Сходи в лабаз, – рассеянно посоветовал тот, увлечённый расстрелом очередного монстра. – Купи колбасы или кефира с булочкой, только сроки годности проверь.

– Тебе что взять?

– Сигарет, – по-прежнему не отрываясь от развлечения, попросил призрак. – Сколько нам тут куковать – никто не знает. Думаю, до вечера точно. А там посмотрим… Тоже о ней думаешь, о Ленке?

– Думаю… Давай замнём. И так в душе будто кошки нагадили.

На том разговор и затих.

… Выбравшись из салона, Сергей поднял воротник куртки и, внимательно посматривая под ноги, побрёл в сторону центра деревни. По всей логике, именно там должен был находиться магазин.

Зонтик ведущей куда-то исчез. Не иначе, ветром унесло. Прохожих вроде не видели…

Проголодавшийся парень с направлением не ошибся. В самом сердце полунаселённого пункта красовалось отдельно стоящее здание с нужной вывеской и самодельными стойками для велосипедов у входа.

Войдя внутрь, инспектор бегло осмотрелся. Витрина, прилавок, стеллажи, гудит компрессором морозильная камера, ассортимент обширнейше-убогий. Всего понемногу и всё дешёвое.

Крупы на развес и яркие упаковки шоколадок соседствовали с хозяйственным мылом и резиновыми тапочками, бутылки с горячительным мирно уживались с садовыми граблями. В дальнем углу, в навалку, спокойно лежали бумажные упаковки с цементом и рулоны рубероида. Отдельно возвышались мешки с сахаром. Для полноты картины не хватало только конской упряжи на стенах. Она бы вписалась идеально.

Продавщица, полная и приземистая женщина, по возрасту годящаяся Иванову в матери, на нового посетителя не обратила ровным счётом никакого внимания, увлечённо болтая с худенькой, бойкой старушкой-покупательницей. Обсуждали насущное: последние рекомендации теледоктора Малышевой, вчерашнее убийство и повышение цен на гречку.

Воспитанный инспектор пристроился в сторонке, ожидая, когда на него соизволят обратить внимание.

Прикинул покупки. Колбаса отпугивала своим обветренным видом, молоко брать вообще не решился – пить подобные штуки в засаде или при отсутствии поблизости комфортного санузла парень не без оснований опасался. От приобретения пышной, свежей булки с глазурью, не сразу, но тоже отказался – всухомятку та ещё еда. Горло дерёт и в животе потом одна тяжесть.

Остановился на галетном печенье и бутилированной воде без газа. Эти два продукта испортить сложно.

Покашлял, привлекая к себе внимание.

Его по-прежнему не заметили. Тогда окликнул:

– Женщина!

– Что? – продавщица, недовольная вмешательством постороннего в увлекательную беседу, повернулась к новому посетителю.

Прерванная на полуслове старушка состроила недовольную гримасу, но смогла удержать своё мнение при себе, за что парень её поставил мысленный плюс.

– Печенье, вон то, – он указал на пачку побогаче с виду. – Воду без газа, два литра. Сигареты.

– Какие? – излишне жёстко уточнила женщина, выставляя на прилавок заказ и пододвигая калькулятор.

Иванов назвал распространённую, привычную марку из ценового сегмента «слегка выше среднего».

– Не держим! – с непонятной радостью заявила работница весов и прилавка.

Бойкая бабулька подобострастно хихикнула. Мол, так им и надо, городским! Попривыкали дорогим куревом морды баловать…

– Какие есть? – Сергею было плевать на мелкие радости заштатных торгашей и их прихлебателей.

– Вы мне скажите, какие нужны! – высокомерно потребовала продавщица, присовокупив. – Я не справочная, весь ассортимент перечислять не намерена!

– Ну… пусть будет Мальборо.

– В продаже нет!

– Кэмел.

– Нет!

Безуспешная угадайка клиента явно доставляла властительнице калькулятора и кассы непередаваемое удовольствие, заставляя Иванова недоумевать по поводу происходящего. Что он ей такого сделал?

Тётка, словно прочитав мысли посетителя, продолжила нагнетать:

– Вы ещё долго с мыслями собираться будете? У меня обед скоро!

Обеденное время давно прошло, это знали и Иванов, и продавщица. Склочной бабе просто нравилось изгаляться над вежливым, прилично одетым молодым человеком. Не иначе, некие комплексы тешила или старые обиды вымещала…

Однако вывести парня из себя ей не удалось.

– Самые дорогие дайте. Три пачки, – принял Сергей оптимальное решение, не желая ковыряться в памяти и угождать деревенской склочнице перечислением всех сортов табачной промышленности, выслушивая её довольное: «Нет!».

Пока поджавшая губы от этакого коварства тётка копошилась под прилавком, собирая остаток заказа, он извлёк бумажник, автоматически вытащил из него банковскую карту. По привычке поискал терминал, не нашёл.

Однако торгашка и тут нашла, как съязвить.

– Не принимаем. Наличку готовьте.

Стоявшая рядом с инспектором старушка аж загорелась вся, предчувствуя новый виток выяснения отношений между подругой и незнакомым парнем.

Электронное платёжное средство отправилось обратно в бумажник. На стол легла купюра.

– Без сдачи дайте. Я кассу сдала, – саркастически уставившись в глаза покупателю, скороговоркой выдала продавщица и победно улыбнулась бабульке. Та просияла в ответ.

При этом положенные на прилавок сигареты накрыла пухлая женская рука, точно Иванов мог их украсть и сбежать, не заплатив.

За спиной у инспектора, в этот момент как никогда понимающего шефа с его телесными наказаниями, хлопнула входная дверь. Он не обратил на это никакого внимания, устав от необъяснимого нахальства и готовясь дать бой заносчивой тётке по полной программе, с идиоматическими выражениями и всей накопившейся за столь короткий срок злобой.

Ну пришёл ещё кто-то из местных на бесплатное представление, и что?

Лицо тётки вытянулось, взгляд остекленел, таращась мимо парня, точно за ним притаилась смерть с косой. Бабулька тихо ойкнула, схватилась за сердце, обессиленно приваливаясь к прилавку и ныряя рукой за пазуху.

Почуяв неладное, Сергей обернулся.

В шаге от него стояла Ленка в своём человеческом обличии. Повзрослевшая за тот год, что они не виделись, даже слегка подурневшая. Её и раньше-то красавицей назвать было сложно, а теперь, появилось в ней нечто… обречённое, заставляющее складки уголков рта вытягиваться в стервозную нитку и делающее округлость лица угловатой, неженственной.

Одетая по погоде, чистенькая, с небольшой дорожной сумкой в левой руке. В правой же оказался зажат большой кухонный нож с широким лезвием.

Упырица тоже узнала инспектора. Осклабилась, показала зубы.

Заточенная железяка шевельнулась.

… Пулей её почти не остановить, Печатью не приголубить…

Плохо соображая, Иванов выбросил вперёд правую ладонь, скороговоркой прошептав привычное: «Дерево» …

Едва пальцы коснулись тёплой, приятной кожи убийцы, в тело обалдевшего от нечаянной встречи парня хлынула Сила. Много, ох как много оказалось её в некрупной Ленке.

Кожу запекло, на спине и лбу выступили капли крупного пота.

Захрипев, полукровка закатила глаза и начала медленно оседать. Сумка вывалилась из обессилевшей руки, нож звякнул о бетонный пол и тут же отлетел в сторону после мощного пинка инспекторского ботинка.

Вцепившись в тело упырицы, Сергей ни на секунду не расслаблялся, контролировал чужие потоки жизни и только дивился самому себе: «Это же надо, не вредничай тётка, не задержись я в магазине – и разминулись бы! На улице если бы и встретились – ни за что бы близко не подпустила! Столкновение двух кораблей в тумане – иначе и не скажешь! Да… Прощёлкал охоту Ероха с приятелями, обхитрила их Ленка, не пошла никуда… А почему нож? Зачем? – перескочили мысли с общего на конструктив. – Грабить, что ли, собралась? Или посчитаться хотела?»

Впавшая в беспамятство девушка окончательно переместилась из вертикального положения в горизонтальное. Дыхание выровнялось, стало размеренным и почти незаметным, будто под наркозом.

– Тащи цепи, верёвки, всё, что есть, – обернувшись, крикнул Сергей продавщице.

Реакции не последовало. Женщина продолжала стоять соляным столбом, выпучив глаза и определяясь, то ли заорать, дав выход эмоциям, то ли грохнуться в обморок. Старушка оказалась покрепче. Она наконец-то вытащила из-за пазухи маленький продолговатый цилиндрик белого цвета, трясущимися пальцами открыла, выронив пробку на пол, кинула под язык крохотную таблетку. Выдохнула:

– Это ж Ленка…

– А то я сам не вижу! – медлительность столь задиристых в спокойной обстановке женщин порядком взбесила инспектора.

Он продолжал касаться девушки, ощущать попытки живучего сверх всякой меры организма побороть вынужденную бессознательность и прекрасно осознавал – долго так продолжаться не может. Едва ладонь оторвётся от кожи – полукровка, порождение вампира и обычной женщины, придёт в себя и второго раза не будет. Не подпустит. Порвёт всех присутствующих. Ей уже какая разница – два трупа или пять? По всем законам один чёрт пожизненное. Больше не присудят.

– Живее давайте! Я эту заразу долго держать не смогу!

В ожидании просветления в разумах любительниц поболтать, инспектор свободной рукой извлёк смартфон. Бегло полистал, вызвал Антона. Тот ответил сразу, не скрывая раздражения:

– Ну чего тебе, Серый?! Я босса прохожу…

– Ленка тут. Пулей сюда, пока я её контролирую!

Дальше слушать напарник не стал, отключился. Чем, чем, а тупоумием Швец никогда не страдал, потому длинные разговоры с выяснением подробностей задержания и прочих острых моментов оперативно перенёс на потом.

От ошарашенных кумушек помощи ждать не приходилось. Продавщица, в дополнение к полуобморочному состоянию, начала тихо постанывать и скулить о помощи, бабка жалась к стойке, не зная, куда ей деться от опасной близости с убийцей, про которую второй день судачила вся деревня.

Появился любитель стрелялок почти сразу. Возбуждённый, взъерошенный, целеустремлённый.

Вваливаясь в магазин, он ненароком крепко зацепил носком туфли бесчувственную полукровку, однако нимало не расстроился от такой бестактности.

– У-у-у, жаба, – прогудел призрак в сторону упырицы, оценил обстановку, потребовал от Серёги. – Командуй!

– Найди что-нибудь крепкое, связать. Мне на карачках стоять неудобно до чёртиков…

– Ща!

Промчавшись сквозь прилавок и ещё больше перепугав плохо воспринимавших действительность любительниц Малышевой и сплетен, Швец принялся лихорадочно шарить по полкам, выискивая хоть что-то подходящее на роль пут.

– Скотч… – доносилось из-за витрин. – Бечёвка… Верёвка бельевая, тонкая…

– Цепь ищи! – попробовал конкретизировать поиски Иванов, пристально следя за полукровкой. – Такую, для колодцев… В частных домах без неё никуда.

– Не вижу! – в избытке усердия выкрикнул напарник и переключился на продавщицу, теребя её за рукав. – У тебя цепи есть?! Канаты?! Трос? – расширил он на всякий случай список подходящих предметов.

Состояние работницы магазина осталось прежним – дикий, животный испуг, парализующей как тело, так и рассудок.

– Ч…ч…что? – промямлила она непонятно кому.

– Цепи есть?! – крикнул в самое женское ухо Антон и повторил по слогам, для большей доходчивости. – Це-пи?!

От ответа тётки Иванов расхохотался до слёз, едва ладонь от Ленки не оторвал в приступе адреналинового, несмешного веселья. Почти ничего не понимающая женщина на редкость внятно, совсем как несколько минут назад, громогласно провозгласила:

– Не держим!

Не понимая смысла происходящего, напарник тоже неуверенно улыбнулся. А Сергей, с трудом успокоившись, требовательно произнёс:

– Вызывай шефа. Пусть помогает. Кстати, Фрол Карпович так и не сказал, куда нам задержанную девать. В тюрьму или…

– Или, – Антону надоело тормошить тётку, и он, облокотившись на прилавок, принялся набирать начальство. – Давай для начала Ленку сдадим, а потом спросим. Мне, знаешь ли, тоже узнать охота, куда её отправят…

***

Начальство обещало прибыть в самом скором времени, но без точных сроков.

Почесав в затылке, призрак посмотрел на продавщицу, на бабульку, пробормотал:

– Что же с вами делать?..

Определиться помог напарник:

– Давай на воздух выберемся.

– Согласен.

В этом имелось рациональное зерно. Вздумай упырица брыкаться – в тесноватом магазинчике – пришлось бы туго всем. Витринное стекло, масса всевозможных предметов и нож на полу оставляли широкое поле для импровизации. Поэтому инспекторы гражданскими решили не рисковать.

Вдвоём выволокли Ленку на улицу, пристроили у крыльца. Отпросившись у друга и получив с его стороны полное одобрение, Швец пробежался по ближайшим дворам и где-то спёр ржавую, длинную цепь с прикрученным толстой проволокой ведром на конце. Наверняка у кого-то колодец осиротил. Обматывая обмякшее тело, он торжественно поклялся не забыть, вернуть людям имущество.

Первым делом связали убийце ноги, потом скрестили руки за спиной и хорошенько, внатяжку, в несколько слоёв обмотали торс. Концы зафиксировали через звенья удачно подвернувшейся проволокой. Попробовав пальцем самопальные путы, Сергей признал – прочно, и с облегчением убрал ладонь с тела задержанной.

Кисть с непривычки начала затекать, одежда измазалась, пока он, не отрывая руки, помогал напарнику с цепью. Пришлось в экстренном порядке заняться разминкой конечности и приводить себя в относительный порядок.

Помогло. От плеча к пальцам пробежались покалывания, сменились свинцовой тяжестью, исчезнувшей под воздействием циркуляции крови.

Окрылённый удачным задержанием Швец не мог устоять на месте. Прохаживался, скрестив руки за спиной и, резко разворачиваясь на каблуках, иногда вскидывался, надменно посматривая по сторонам, точно ждал восторженных зрителей и шквал рукоплесканий.

– Уважаю, Серый, уважаю, – уже несколько раз повторил он другу. – Оборотни не нашли, Карпович не нашёл, никто не нашёл, а ты – хлоп! И принял!

– Повезло, – скромно оправдывался Иванов, довольный даже не похвалой, а скорым разрешением проблемы. – Она сама пришла. Я и не гадал…

– Тут да, тут верно. Нам без фарта, как и блатным, никуда…

Теперь всё, оставалось лишь дождаться шефа.

Из дверей магазинчика высунулась бабулька, осторожно поинтересовавшись:

– Уже можно выходить?

– Там сиди! – рявкнул на неё Сергей, до сих пор не простивший вредную продавщицу и её подружку.

Но бабка и не думала возвращаться. Первоначальный страх прошёл, и она жаждала подробностей.

– С ножом пришла! Порешить нас хотела! А ведь я говорила – не наша она девка! Как знала! С парнями не гуляет, в гости не ходит… С детворой своей возится с утра до ночи, а могла бы и на работу пойти!..

Отчётливо повеяло соседкой Иванова по подъезду – злющей бабкой Васильевной. Древней занозой, с остервенением влезающей в чужие дела и скрашивающей старческую скуку скандалами со всеми обитателями дома. Прямо вот на родственницу нарвались.

Чужой поток сознания, норовящий перейти в необузданную полноводную реку, пора было прекращать. Цепи на Ленке придавали болтливой бабуленции мнимое чувство безопасности, и она принялась активно входить в раж, выливая всё новые и новые, граничащие с безумием, обвинения:

– Двух людей на погост спровадила! И нас хотела! Чудом спаслись! Не зря на той неделе в церкву ходила – уберёг Создатель (про роль инспектора самоназначенная общественная обвинительница и не подумала вспомнить). Глазищи-то кровавые! Пьяная она! Верно говорю! Или нажралась чего! Под наркотиками…

Преподносимый бред вызывал у напарников горечь во рту. Противно им было слушать старухины сентенции. Очень хотелось, чтобы она поскорее заткнулась и исчезла из поля зрения. Желательно, навсегда.

Выход из положения нашёл Антон. Приглядев на обочине дороги булыжник покрупнее, прикинув траекторию броска и возможные последствия, он расстроенно отказался от внезапно возникшей идеи и применил приём помягче, из арсенала Остапа Бендера:

– Выходите вся. Не бойтесь. Мы сейчас протокол составлять будем. Нужны понятые. Распишетесь, где положено, поприсутствуете. У вас паспорт с собой? – активная бабулька отрицательно покачала головой. Становиться участницей каких бы то ни было следственных действий у неё не имелось ни малейшего желания. А призрак напирал. – Нет? Ну и ладно. Мы вам на слово поверим. Потом к следователю прокатитесь, он вас повесткой вызовет. На суд съездите, подтвердите… И подругу зовите. Заодно скажите ей, пусть акт инвентаризации подготовит. Ведь имела место попытка ограбления. Необходимо официальное подтверждение законности заведения: документы на магазин, лицензия на торговлю сигаретами…