Проблема заснеженной хижины

Эдвард Хох

Проблема заснеженной хижины

– Я хотел рассказать вам о своих каникулах в штате Мэн в январе тридцать пятого года, – сказал доктор Сэм Хоторн, усаживаясь в свое любимое кресло, – и вы, наверное, удивляетесь, почему любой здравомыслящий человек приезжает в штат Мэн в середине зимы, особенно в те дни, когда и дорог-то хороших не было. Ну, я думаю, это из-за машины ...

– Моей главной слабостью (продолжал доктор Сэм) всегда были спортивные автомобили. Когда я закончил интернатуру, отец и мать подарили мне желтый «Пирс-Эрроу Ранэбаут» 1921 года выпуска, и он был гордостью моей жизни, пока его не уничтожил взрыв. Автомобили, которыми я владел после этого, в начале 1930-х годов, были в тени этого великого автомобиля. Но затем, в начале 35-го, я наконец нашел машину своей мечты – «Мерседес-Бенц 500К Спешиал Родстер» великолепного красного цвета. Конечно, это было дорого, но к тому времени я уже более двенадцати лет был практикующим врачом, и мне удалось сэкономить изрядную сумму от своей практики.

Я купил машину в Бостоне, и когда подъехал на ней к офисному крылу мемориальной больницы Пилгрима, моя медсестра Эйприл не поверила своим глазам.

– Ты купил ее, Сэм? Она твоя?

– Совершенно верно. Глупость Хоторна.

Она провела руками по красному лаку, любуясь длинными гладкими линиями корпуса двигателя. Мы вместе опробовали грохочущее сиденье и осмотрели сдвоенные запасные шины, установленные позади него. Потом я разрешил ей прокатиться на машине по больничной стоянке.

– Это просто сон, Сэм! – сказала она. – Я никогда не видела ничего подобного!

Эйприл была со мной с тех пор, как я приехал в Нортмонт, и десять лет назад мы вместе провели короткий отпуск на Кейп-Коде, но наши отношения оставались платоническими. Мне нравилась Эйприл как подруга, и я находил ее идеальной медсестрой, но между нами никогда не возникало романтических отношений. Она была на несколько лет старше меня, ей было далеко за тридцать, но она все еще была привлекательной женщиной для подходящего мужчины. Хотя мы никогда не обсуждали ее личную жизнь, у меня было чувство, что в Нортмонте все еще не появился подходящий мужчина.

– Давай съездим в Мэн? – импульсивно сказал я, когда она вылезла из «Мерседеса».

– В Мэн? В январе?

– А почему бы и нет? Мы могли бы даже попробовать покататься на лыжах.

– О нет, спасибо, мне не нужна нога в гипсе, – но я видел, что мысль об отпуске заинтриговала ее. – А что мы будем делать с вашими пациентами?

– Док Хэндлман предложил позаботиться о них, если я захочу уехать на неделю. А я заменю его в марте, когда он уедет во Флориду.

– Давай, - решила Эйприл с озорной усмешкой. – Но помни, никаких лыж … !

Мы выехали в начале следующей недели, двигаясь на север через Массачусетс и Нью-Гэмпшир. Машина вела себя как во сне, и хотя было слишком холодно, чтобы ехать с откидным верхом, правое рулевое колесо и длинный капот создавали незнакомое ощущение. Я заранее позвонил и заказал номера в домике для отдыха к северу от Бангора, так что даже после того, как мы пересекли границу штата Мэн, нам предстояла долгая поездка.

– Начинает идти снег, – заметила Эйприл, когда первые мелкие хлопья упали на лобовое стекло.

– Думаю, нам еще повезло, что мы проехали так далеко без него.

Небольшой снег шел до конца нашего путешествия, и когда мы добрались до гостиницы «Гринбуш», на дороге уже лежало несколько дюймов снега. Я припарковался под прикрытием большой сосны и снял наши сумки с сиденья, где они были сложены. Домик представлял собой большое здание, построенное полностью из бревен, напоминая мне о бесконечных лесах штата Мэн. В уютной гостиной у камина нас встретил высокий смуглый мужчина лет сорока, в речи которого чувствовался легкий акцент.

– Добрый день и добро пожаловать в Гринбуш. Я ваш хозяин, Андре Малхоун.

– Доктор Сэм Хоторн, – сказал я, протягивая ему руку. – А это ...

– Ах, миссис Хоторн!

– Нет, – продолжил я свое представление, – я заказал отдельные номера.

– Отдельные, но соединенные. Если вы распишитесь в журнале регистрации, я покажу их вам, – улыбнулся Андре Малхоун.

– Мы пробудем здесь шесть ночей.

– Отлично.

Наши комнаты были уютными, и когда час спустя мы спустились к обеду, Малхоун жестом пригласил нас присоединиться к нему за столом.

– Я ненавижу обедать в одиночестве, – сказал он. – Пожалуйста, поужинайте со мной.

Еда была приятной, и я видел, как Эйприл потеплела к Андре. Он рассказал нам о своем франко-ирландском происхождении и о своей жене, которая погибла прошлой зимой, когда ее машину занесло с дороги.

– Как ее звали? – сочувственно спросила Эйприл.

– Лоис. У меня в бумажнике есть ее фотография. Когда она ушла из моей жизни, у меня почти ничего не осталось. У нас не было детей, и с тех пор я жил только в гостинице.

Он показал нам фотографию приятной на вид женщины примерно его возраста.

– Какая милая улыбка, – сказала Эйприл.

Разговор Малхоуна за обедом отражал космополитические интересы, которые я находил удивительными в лесах штата Мэн. В какой-то момент он говорил о визите Торо туда столетием раньше, а в следующий – об Адольфе Гитлере, который угрожал всей Европе. Это был не тот разговор, к которому я привык в Нортмонте.

– А чем тут можно заняться? – спросил я и добавил, – никто из нас не катается на лыжах.

Андре Малхоун пожал плечами.

– Лыжи – это альпийский вид спорта. Я часто думаю, будет ли он так же популярен в Америке, как в Швейцарии или Норвегии. Как я понимаю, он набирает популярность в Миннесоте среди скандинавов. И кто знает? Существует новое изобретение под названием горнолыжный подъемник, которое может все изменить. Можно будет спуститься с горы на лыжах и быстро вернуться обратно.

– Но в Гринбуше вы не катаетесь на лыжах? – спросила Эйприл.

– Нет. Но у нас есть снегоступы, и утром я покажу вам наши окрестности.

Я был уверен, что особый интерес Малхоуна к нам больше связан с Эйприл, чем со мной, но у меня не было причин жаловаться. Он был обаятельным человеком и прекрасным собеседником. Я лег спать, с нетерпением ожидая утра.

Было светло и свежо, дул северный ветер, который заставил нас поднять воротники, пока мы ждали Андре, чтобы присоединиться к нам перед сторожкой. Эйприл не сводила глаз с двери, и я позволил себе подойти к сосне, где припарковал свой «Мерседес». Я вздрогнул, увидев молодого человека в клетчатом пиджаке, стоявшего рядом с ним. В одной руке он держал дробовик.

– Любуетесь машиной? – сказал я, подойдя поближе.

– Красота. Она ваша?

– Да.

– Вы остановились в гостинице?

Я молча кивнул. – Меня зовут Сэм Хоторн.

– Гас Лаксо. Я тут иногда подрабатываю.

– С дробовиком?

– Был на охоте. Когда выпадает снег, животные не могут легко добыть пищу и приходят на нашу свалку. Сегодня утром мне попалась рысь.

– Я и не подозревал, что мы так близки к природе.

Но Лаксо больше интересовал «Мерседес». – Первый, который я вижу, – сказал он, проводя рукой по крылу. – Держу пари, что это обошлось в неплохие деньги.

– Это было недешево. – Я больше не хотел продолжать этот разговор. Когда я отошел от машины, то почувствовал облегчение от того, что он последовал за мной.

К этому времени подошел Малхоун с тремя парами снегоступов. Он хмуро посмотрел на Лаксо и, казалось, хотел что-то сказать, но передумал. Охотник свернул в сторону и скрылся за сторожкой.

– О, это прекрасное утро! – Эйприл так и сияла.

– Прошлой ночью в горах выпал снег, – сказал Андре. – Вы найдете его довольно глубоким. – Он встал на колени, чтобы подогнать снегоступы Эйприл, пока я боролся с парой, которую он мне дал.

– Сколько человек у вас здесь работает? – спросил я.

– Все зависит от того, насколько мы заняты. Если у нас ожидается много гостей на определенный уик-энд, я обращаюсь за временной помощью в город.

– Лаксо – один из ваших временных помощников?

– Он иногда подрабатывает, но ненадежен.

– Он сказал мне, что сегодня утром застрелил рысь.

– Скорее всего, так оно и было. Зимой они приходят в поисках пищи.

Мы двинулись на север, пересекли замерзшее озеро и поднялись по склону пологого холма. Эйприл и я были непривычны к снегоступам, и идти с ними было не так легко, как казалось. Мышцы моих ног болели еще до того, как мы преодолели первую милю.

– Мы можем отдохнуть в хижине Теда Шортера на другой стороне холма, – предложил Малхоун. – Трудно идти на таком холодном ветру, если ты к нему не привык.

– А кто такой Тед Шортер?

– Отставной биржевой маклер, который переехал сюда несколько лет назад. Он живет один, но достаточно дружелюбен, когда вы приходите в гости.

Как только мы достигли вершины холма, в поле зрения появилась хижина. Неподалеку был припаркован «Форд», но дорога была полностью занесена снегом, который засыпал даже входную дверь хижины. Из трубы шел дым.

– Он должен быть дома, – заметил Малхоун. – Камин затоплен, и из дома нет никаких следов.

Следуя его примеру, мы спустились с холма. Эйприл указала налево. – Это следы рыси?

Малхоун подошел ближе к ним и сказал: «Я так думаю. Их разделяет примерно девять дюймов. Это могла быть та, которую застрелил Гас Лаксо».

Следы вели к углу хижины, а потом уходили в другую сторону. Снег возле хижины становился все глубже, и я сомневался, что мы смогли бы добраться туда без снегоступов. Когда мы подошли к двери, Малхон постучал по ней кулаком в перчатке.

Когда никто не открыл, он попробовал ручку. – Она не заперта, – сказал он и осторожно открыл ее, позволив снегу упасть на пол. Он повернул выключатель, и единственная висевшая над головой лампочка зажглась. Через его плечо я увидел уютную комнату с большим мягким креслом, придвинутым к камину. Солнечный свет из люка в крыше заливал комнату. Я разглядел спальный чердак с неубранной кроватью и грязной посудой на обеденном столе.

Мы увидели чью-то макушку в мягком кресле, и Малхоун поспешил вперед, а мы с Эйприл остались ждать в дверях. – Тед, это Андре. Я ходил на снегоступах и остановился, чтобы ... – он наклонился над креслом, слегка встряхнув мужчину. И я увидел, как изменилось его лицо.

– В чем дело? – спросил я, шагнув вперед.

– Боже мой – его зарезали.

Я взглянул на него и понял, что это правда. И что человек в кресле мертв.

Малхоун воспользовался телефоном на стене, чтобы позвонить в полицию.

Когда они прибыли полчаса спустя, шериф Петти оказался совсем не похож на шерифа Лэнса, моего лучшего друга в Нортмонте. Он казался неуместным в лесной глуши – высокий, худой, хмурый мужчина, одетый в дорогое кожаное пальто поверх сшитой на заказ униформы. Он хотел знать, что привело нас в хижину этим утром. Хотя он игнорировал меня при первых вопросах, он оживился, когда узнал, что я врач.

– У нас сейчас нет штатного коронера, – сказал он. – Есть ли у вас хоть малейший шанс определить время смерти для нас, доктор Хоторн?

– Я мог бы попытаться, – сказал я ему, – но тело лежало так близко к камину, что трудно быть точным. Никаких признаков трупного окоченения. Он мог быть мертв от нескольких минут до нескольких часов. Конечно, не дольше нескольких часов. Тот факт, что огонь все еще горел, когда мы вошли в хижину, говорит нам кое о чем. Он бы потух сам по себе, если бы прошло много времени.

– Значит, его убили после восхода солнца.

– Я бы сказал, что да. Было около десяти часов, когда мы нашли его. Там были немытые тарелки для завтрака и выключенный свет.

– Снег прекратился еще до восхода солнца, – шериф Петти повернулся к Малхоуну. – Когда вы вошли в хижину, здесь никого не было?

–Только бедный Шортер.

– И никаких следов, ведущих внутрь или наружу?

Андре покачал головой.

– Никаких следов, – подтвердил я. – Мы осмотрели хижину. Это единственная дверь, и она была занесена снегом, когда мы подошли. Все окна были закрыты и заперты на задвижки. Никто и близко не подходил к этому месту, кроме рыси.

– Убийца, должно быть, был здесь всю ночь, – решил шериф. – Но тогда как же ему удалось уйти, не оставив следов?

– Самоубийство, – сказал Малхоун. – Это единственный ответ.

Шериф Петти нахмурился еще сильнее. – Если это самоубийство, то чтó случилось с оружием?

Это был вполне справедливый вопрос, и на данный момент у нас не было ответа.

Они увезли тело, таща его на санях вверх по заснеженному холму, затем вниз по другой стороне, пока не достигли дороги, которая была свободна. Мы вернулись в сторожку.

– Расскажи мне о Шортере, – попросил я Андре. – Как ты думаешь, кто мог желать его смерти?

Малхоун пожал плечами.

– Кто-то из его прошлого, я полагаю. Сомневаюсь, что он видел здесь достаточно людей, чтобы нажить себе врагов. Как я уже говорил, он был достаточно дружелюбен, но держался особняком.

– Он когда-нибудь приходил в гостиницу?

– Не припоминаю.

Затем он щелкнул пальцами от внезапной мысли.

– Но он появлялся здесь всего несколько дней назад. Он приходил навестить женщину, которая остановилась здесь. Помню, я удивился, увидев его, но потом уже не думал об этом.

– Она все еще здесь?

– Миссис Деверо ... Думаю да.

Я оставил Эйприл наслаждаться обществом Андре и разыскал номер комнаты миссис Деверо. Портье указал через вестибюль на стройную женщину лет тридцати, которая просматривала модный журнал. Я поблагодарил его и подошел к ней.

– Простите меня. Миссис Деверо?

Она обернулась и улыбнулась. – Да. Я вас знаю?

– Не имел такого удовольствия. Меня зовут Сэм Хоторн.

– Фейт Деверо, как вы, кажется, знаете. Что я могу для вас сделать? - Она отложила журнал.

– Речь идет о Теде Шортере. Насколько я понимаю, вы его знали.

– Знала?

– Мне очень жаль. Я думал, вы уже слышали об этом. Мистер Шортер был найден мертвым в своей хижине сегодня утром.

Она покачнулась и начала падать со стула. Я поймал ее как раз вовремя.

Когда к ней вернулось самообладание, Фейт Деверо сделала глоток бренди, которое я заказал, и сказала: «Я уже много лет не падала в обморок».

– Мне жаль, что мои новости стали таким шоком.

Она откинулась на спинку дивана в холле. Суеты вокруг не было – только портье видел, как она упала, и что я быстро привел ее в чувство.

– На самом деле этого не должно было быть. Он был кем-то, кого я знала давным-давно. Что произошло – сердечный приступ?

– Его ударили ножом в грудь.

– Вы хотите сказать, что кто-то убил его?

Ее бледное лицо получило еще более бледный оттенок.

– Возможно, это было самоубийство, но это сомнительно. Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь о нем, о том, почему он решил жить здесь вдали от всех?

– Тут все достаточно просто. Тед был биржевым маклером. Он потерпел крах и так и не оправился от этого. Он потерял не только свои собственные деньги, но и деньги сотни мелких инвесторов. Некоторые из них винили его в своих потерях. Наконец он дошел до того, что больше не мог этого выносить. Он переехал сюда из Бостона около трех лет назад и с тех пор живет один.

– Вы были одним из его инвесторов? – спросил я.

Она грустно улыбнулась мне.

– Нет. Я была его женой.

Теперь настала моя очередь удивляться.

– Вы развелись с ним?

Фейт Деверо кивнула.

– Это не имеет никакого отношения к катастрофе. Я познакомилась с Гленом Деверо в начале 1929 года, и мы полюбили друг друга. Через несколько месяцев я сказала Теду, что хочу развестись. Мне было жаль, когда я узнала, что с ним случилось, но это уже не имело никакого отношения ко мне.

– Вы сейчас здесь без мужа?

– Да. Он инженер-строитель, работает на новом мосту Золотые Ворота в Сан-Франциско. Иногда он проводит там по нескольку месяцев. Мне стало одиноко, и я приехала сюда на неделю.

– Вы знали, что ваш бывший муж живет здесь?

– Я знала, что он где-то поблизости.

– Вы позвонили ему, когда приехали?

К этому времени ее терпение истощилось.

– Вы что, мистер Хоторн, детектив? В чем смысл всех этих вопросов?

– Я врач. У меня есть некоторый опыт в подобных преступлениях, и я подумал, что мог бы помочь местной полиции.

– Что вы имеете в виду, говоря о преступлениях такого рода?

– Обстоятельства кажутся несколько странными, даже невозможными. Мистера Шортера зарезали, когда он был один в хижине, окруженной снегом, на котором не было никаких следов. Убийца не мог ни войти, ни выйти, так как снегопад прекратился еще до рассвета. И все же нет оружия, указывающего на самоубийство.

– Полиция подозревает в убийстве меня? – спросила она.

– Не думаю, что в данный момент они вообще знают о вашем существовании.

– Я была бы признательна, если бы так продолжалось и дальше, доктор Хоторн. Уверяю вас, я ничего не знаю о смерти моего бывшего мужа. Как-то вечером мы вместе ужинали, но это и всё.

Я поблагодарил ее за потраченное время и пошел в свою комнату, где сел у окна и попытался вспомнить детали хижины покойного. Это была одна большая комната со спальней на чердаке и небольшой кухней. В задней части дома располагалось отхожее место. В комнате я видел несколько книг, в основном о бизнесе и фондовом рынке, и остатки завтрака, подтверждающие, что Шортер, вероятно, умер после того как рассвело. Я подумал, стал бы человек готовить завтрак, если бы собирался покончить с собой, и решил, что случаются и более странные вещи.

С Эйприл я встретился только после ужина, и она показалась мне счастливее, чем я когда-либо видел ее.

– Ты была с Андре весь день? – спросил я, думая, что пошутил.

К моему удивлению, она кивнула.

– Он мне очень нравится, Сэм. Мы поужинали в его кабинете, только вдвоем.

– Это становится серьезным, – сказал я.

Она сменила тему разговора.

– Есть какие-нибудь зацепки по убийству?

– Ничего особенного. Здесь, в гостинице, я встретил женщину, которая оказалась бывшей женой Шортера. Интересно, что она оказалась на сцене в то время, когда он умер, но она клянется, что ничего об этом не знает.

– Зачем кому-то убивать человека, который живет один в лесу?

– Даже не знаю. Он потерял много денег в результате краха, как и многие люди, чьими инвестициями он занимался. Возможно, кто-то из них последовал за ним сюда, чтобы отомстить.

– Через пять с лишним лет?

– Такое случалось и раньше. Иногда гнев на предполагаемого виновника будет расти в уме человека, пока он не расцветет в убийственную ярость. Шортер, возможно, прятался здесь именно от такого человека.

Мы обошли сторожку, и разговор перешел на Нортмонт и его обитателей. Эйприл говорила об этом с чем-то вроде ностальгии, словно вспоминая дом, который она покинула давным-давно. Этот разговор не давал мне покоя, и позже я долго сидел в своей комнате у окна, глядя на снег и редкие огни, отражавшиеся от него.

Один раз я увидел движущуюся фигуру, проходящую под одним из фонарей. Это был Гас Лаксо со своим дробовиком, возможно, идущий по следу очередной рыси.

Утром Эйприл уже покинула свой номер, когда я постучал в дверь. Я спустился к завтраку, избегая встречи с Фейт Деверо, которая сидела в одиночестве в другом конце комнаты.

Эйприл появилась, когда я допивал кофе.

– Прости, что опоздала, – сказала она немного смущенно.

– Все в порядке. Мы оба здесь сами по себе. Ты уже завтракала?

– Да.

– Тогда как насчет прогулки?

– Звучит неплохо. Куда?

– Я думал еще раз взглянуть на хижину Шортера.

– А снегоступы нам не понадобятся?

– Полагаю, люди шерифа Петти уже проложили туда путь. Давай проверим.

Мы повторили наш маршрут предыдущего дня, встретив глубокий снег только в одном месте. Эйприл погрузилась по пояс, и мне пришлось вытаскивать ее. Мы все еще смеялись, когда добрались, наконец, до вершины холма, откуда открывался вид на хижину Шортера.

– Мне кажется, там кто-то есть, – сказал я. – Дверь стоит нараспашку.

Это оказался бородатый мужчина в меховой куртке, присланный телефонной компанией, чтобы снять телефон со стены.

– Думаю, ему это больше не понадобится, – сказал он нам. – Мы не любим оставлять наше оборудование в пустом доме.

– Вы знали Теда Шортера? – спросил я его.

– Не совсем, – разговаривая, он продолжал работать. – Я встречался с ним однажды, когда приезжал сюда, чтобы протянуть новый кабель.

– Он был один?

– Нет, с ним был человек из гостиницы.

– Андре Малхоун?

– Нет, мастер на все руки, который там работает. Кажется, его зовут Лаксо.

– Гас Лаксо. – Я обдумал это. – Ты когда-нибудь видел здесь рысей?

– Конечно, время от времени. В основном они занимаются своими делами …

Когда он ушел, мы с Эйприл осмотрели хижину. Все было так, как я помнил со вчерашнего дня, за исключением того, что теперь камин был холодным. Я стоял у кресла, в котором нашли труп Шортера, и искал во всех направлениях какую-нибудь зацепку, которую мог упустить.

– Есть идеи? – спросил я Эйприл.

Она хихикнула, эта беззаботная новая Эйприл, которую я никогда раньше не видел.

– Ты совсем как Шерлок Холмс. Ну, хорошо. Как это там? Он закалывает себя ножом, привязанным к куску резины, вырезанному из шланга или чего-то в этом роде. Когда он отпускает нож, тот исчезает утянутый этой длинной резиновой лентой.

– И куда же он исчезает?

Эйприл посмотрела наверх и указала пальцем.

– Через этот люк на крышу.

Это было достаточно безумно, чтобы произойти. Я подвинул крепкий стол, поставил на него стул и смог дотянуться до окна в крыше. Оно легко открылось, но снег на крыше казался нетронутым. Я ощупал край окна, но спрятанного ножа не было.

Я снова спустился на пол.

– Там ничего нет, – сказал я.

Вернув мебель на место, я заглянул в дымоход, вспомнив историю, которую читал о том, как оружие вытащили из дымохода после самоубийства, но и там ничего не нашел. Я попытался восстановить события предыдущего утра, разговаривая не только с Эйприл, но и с самим собой.

– Он встал, вероятно, вскоре после рассвета, и приготовил завтрак. Он развел огонь – до или после завтрака.

– Может быть, это сделал убийца, – предположила Эйприл, – чтобы согреть тело и сбить с толку из-за времени смерти.

Такую возможность я упустил из виду.

– Но это все еще не говорит нам, как убийца вошел и вышел, – сказал я.

– Ночью, пока снег не прекратился.

Я отрицательно покачал головой.

– Ты забываешь про завтрак.

– Убийца мог бы это подделать.

– Но огонь все еще горел. Если бы он так долго оставался без присмотра, то давно бы потух.

– Я полагаю, что ты прав, – призналась она. Затем ее взгляд остановился на чем-то на полу возле двери, почти скрытом ковром.

– А это что такое?

Это был тонкий золотой карандаш с выгравированными на боку инициалами Г. Д.

– Может быть, это ключ к разгадке, – сказал я, хотя и сомневался в этом. Люди шерифа Петти, вероятно, не пропустили бы его. Возможно, кто-то из сыщиков использовал его, чтобы нарисовать карту хижины, и уронил. Я положил его в карман и оглядел комнату.

– Я думаю, мы сделали все, что могли, Эйприл, – сказал я.

Когда мы возвращались в сторожку, Эйприл посерьезнела.

– Сэм, а что ты будешь делать, если я когда-нибудь уйду от тебя и найду другую работу?

– Возможно, я закрою свою практику и стану монахом.

– Нет, серьезно.

– Ты была со мной тринадцать лет, Эйприл. Все то время пока у меня практика. Разве ты не счастлива? Ты хочешь больше денег?

– Это не имеет никакого отношения к деньгам.

– Я думал, ты счастлива. Ты определенно была счастлива последние пару дней.

– Да.

– Тогда что же …

– Андре попросил меня остаться здесь.

Я был ошарашен.

– Он предложил тебе работу?

– Он хочет жениться на мне.

– Эйприл! Ты выйдешь замуж за человека, с которым познакомилась всего два дня назад?

– Нет.

Я вздохнул с облегчением.

– Во всяком случае, это уже кое-что.

– Но, может быть, я хотела бы побыть здесь еще немного, чтобы узнать его получше.

– Его жена погибла в автокатастрофе в прошлом году. Он просто одинок.

– Я тоже.

– Что?

– Мне тридцать девять лет, Сэм.

– Я никогда не думал, что тебе не хватает...

– Я знаю, что тебе это не приходило в голову, – в ее голосе появились новые резкие нотки. – Иногда мне кажется, что ты вообще не видишь во мне женщину.

Я больше не хотел об этом говорить.

– У нас есть еще несколько дней, – сказал я, – давай просто посмотрим, что получится.

В тот вечер после ужина я присоединился к Фейт Деверо за ее столиком, чтобы выпить немного шерри.

– Завтра я уезжаю, – призналась она, – возвращаюсь в Бостон.

– Вы не останетесь на похороны Шортера?

Она покачала головой.

– Он уже много лет ничего для меня не значит. Глупо было вообще сюда приезжать.

Я увидел Эйприл, стоящую в дверях и оглядывающую комнату. Увидев меня, она помахала мне рукой и направилась к столу.

– В чем дело? – спросил я, вставая, чтобы поприветствовать ее.

– Ты можешь пойти со мной? Андре думает, что разгадал тайну. Я хочу, чтобы ты это услышал.

– С удовольствием.

Фейт Деверо тоже встала.

– Можно мне пойти с вами?

Я представил ее Эйприл, и мы оба последовали за ней в кабинет Андре. Он сидел за столом и, казалось, удивился, увидев миссис Деверо, но быстро предложил ей стул.

– Вы должны извинить меня, миссис Деверо. Я не знал, что бывшая жена Теда была здесь гостьей. У меня есть теория о его смерти, которая, кажется, соответствует фактам, и Эйприл подумала, что доктор Хоторн должен ее услышать.

– Продолжайте, – сказала она.

– Если вы можете объяснить, как он был убит в той хижине, где поблизости не было никаких следов, кроме следов бродячей рыси, – сказал я ему, – мне, конечно, будет интересно это услышать.

Андре кивнул.

– Это так просто, что я могу сказать тебе в одном предложении. Тед Шортер ударил себя кинжалом изо льда, который быстро растаял от жара камина.

Мы с Фейт Деверо молчали, но Эйприл поспешила похвалить эту теорию.

– Это теория именно того сорта, которые придумываешь ты, Сэм! Я не сомневаюсь, что это должно быть правдой.

– Эйприл ... – начал было я, но тут же обратился к Малхоуну. – Вы когда-нибудь пробовали резать кожу острым куском льда? Это не так просто, как кажется, даже на открытом воздухе. В помещении, рядом с этим огнем, это было бы невозможно. Происходит то, что край льда, каким бы острым он ни был, немедленно начинает таять и становится тупым.

Я повернулся к Фейт:

– А ваш бывший муж что-нибудь выиграл бы, скрывая факт своего самоубийства?

Она покачала головой.

– Ничего. После развода он сдал свой страховой полис, получив его денежную стоимость. Он сказал мне, когда переехал сюда, что никто не нуждается в его страховке.

– Я все еще думаю, что твоя теория возможна, Андре, – настаивала Эйприл.

– Нет, доктор Хоторн прав, – любезно согласился Малхоун. – Я как-то не подумал об этом. Наверное, я пытался развеять мысль о том, что убийца разгуливает где-то рядом.

Позже, когда я расслабился за бильярдным столом в игровой комнате, Эйприл разыскала меня.

– Сэм, я хочу поговорить.

– Хорошо. В баре?

– Я лучше пойду наверх.

Я отвел ее в свою комнату и расслабился в кресле, пока она неподвижно сидела на кровати.

– А теперь скажи мне, что тебя беспокоит, – сказал я, страшась того, что может произойти.

– Ты ненавидишь Андре, не так ли? С тех пор, как я рассказала тебе о нас.

– Ты ошибаешься, Эйприл.

– Тогда в чем же дело?

Я почувствовал, что силы покидают меня. То, что я собирался сказать, было самой трудной вещью, которую я когда-либо делал.

– Мы должны смотреть фактам в лицо. Смерть Шортера не была самоубийством, и, конечно же, не бродячая рысь убила его. Никто не входил в эту хижину между тем, как прекратился снегопад, и тем, когда мы вошли, чтобы найти его. Никто не мог этого сделать. Окна были заперты на задвижки, а снег у дверей и на крыше был нетронутым.

– Но …

– Когда мы вошли, Тед Шортер был еще жив и, возможно, дремал у камина. Андре, первый дошедший до его кресла, ударил ножом, когда он наклонился, чтобы встряхнуть его. Только так все и могло быть. Мне очень жаль, Эйприл. – Возможно, он потерял деньги с фирмой Шортера несколько лет назад.

– Нет!

Она бросилась на кровать и зарыдала, колотя кулаками по покрывалу. Я ничего не мог ни сказать, ни сделать. Я и так уже сказал слишком много.

В ту ночь я плохо спал, но перед рассветом наконец задремал и проснулся с ясной головой. Мой мозг, казалось, работал даже во сне, и я по-новому понял ситуацию, которая не была очевидна раньше. Некоторое время я лежал в постели, уставившись в потолок, потом, наконец, встал и позвонил шерифу Петти. Я сказал ему, что хочу сделать, не объясняя почему.

– Может быть, уже слишком поздно, Шериф, но я бы хотел, чтобы вы пошли со мной этим утром в хижину Шортера.

– Зачем?

– Я бы предпочел не говорить, пока не буду более уверен.

– Только не говорите мне, что верите в старые россказни об убийцах, возвращающихся на место преступления.

– Что-то в этом роде, – признался я.

Я встретил его вскоре после восьми часов, предложив оставить машину подальше от посторонних глаз на главной дороге. Снега больше не было, так что мы смогли войти в хижину по хорошо протоптанной тропинке, не оставив новых следов. Оказавшись внутри, я предложил укрыться на чердаке.

– Кто, по-вашему, должен прийти? – спросил Петти.

– Я бы хотел подождать и посмотреть, прав ли я. Позже у нас будет достаточно времени для объяснений.

Но по мере того, как тянулись часы, я видел, что терпение шерифа истощается.

– Уже больше десяти, доктор Хоторн. У меня, знаете ли, есть и другие обязанности.

– Дайте мне еще один час. Если к одиннадцати ничего не случится, мы позвоним …

Дверь хижины под нами начала открываться. Я тронул Петти за руку, призывая его замолчать. Мужчина, которого я никогда раньше не видел, вошел и начал осматривать пол.

– Кто … – Начал было шериф шепотом, но я сжал его руку, напрягаясь, чтобы спрыгнуть из спального чердака.

Я приземлился не далее чем в шести футах от ищущего человека, заставив его выпрямиться с выражением удивления на лице.

– Это то, что вы ищете? – спросил я, протягивая карандаш, который мы с Эйприл нашли накануне.

Он как-то странно посмотрел на меня и протянул руку.

– Да, это так.

– Шериф, – крикнул я, – вам лучше присоединиться к нам!

На лице мужчины отразилась паника, и я подумал, что он попытается убежать, но он стоял на своем.

– Что здесь вообще происходит?

Рядом с Петти я почувствовал прилив уверенности.

– Вы уронили ручку вчера утром, когда надевали фальшивую бороду и выдавали себя за телефониста. Вы должны были удалить телефонные провода, прежде чем мы выяснили, как вы попали в эту хижину, не оставив следов. Шериф, я хочу, чтобы вы арестовали этого человека за убийство. Он муж бывшей жены Шортера. Его зовут Глен Деверо.

Мне пришлось все объяснить шерифу, прежде чем он увез Деверо, а потом, вернувшись в гостиницу «Гринбуш», я рассказал обо всем Эйприл и Андре. Фейт Деверо, потрясенная арестом мужа, отправилась в окружную тюрьму, чтобы быть с ним.

– Я сожалею о вчерашнем вечере, – сказал я Эйприл в самом начале. – Я плохо соображал.

– Мы понимаем, – сказал Андре. Очевидно, он слышал подробности от Эйприл.

– Глен Деверо – инженер-строитель, предположительно подолгу работающий на мосту Золотые Ворота в Сан-Франциско. Очевидно, он не доверял своей жене и тайком возвращался в Бостон, чтобы проведать ее. На этот раз он последовал за ней сюда, надев для маскировки бороду, и застал ее ужинающей со своим бывшим мужем. Может быть, они не только поужинали. Представившись телефонным связистом, Деверо прошел в хижину Шортера и натянул пару тонких стальных тросов - вроде тех, что он использует при строительстве мостов. Издали они выглядели как обычные телефонные или электрические провода. Они настолько были частью пейзажа, что мы никогда не замечали их, когда приближались к хижине, но они должны были быть там. В хижине было электрическое освещение и телефон. Полагаю, наше внимание отвлекли следы рыси.

– Вы хотите сказать, – спросил Андре, – что этот человек подошел к хижине по телефонному проводу?

– По стальному тросу, – поправил я, – с помощью еще одного стального троса, за который можно держаться. Нетрудная задача для строителя мостов. Добравшись до крыши, он поднял верхний люк и вошел туда, опустившись на другом конце троса. Когда Шортер столкнулся с ним на работе, он не встревожился, потому что Деверо уже приходил к нему раньше в обличье телефониста. Деверу ударил Шортера ножом и ушел тем же путем, каким пришел. Любые следы, которые он мог оставить на крыше, легко было сгладить, а ветер закончил работу по их уничтожению.

У Эйприл возник вопрос.

– Если Деверо встретился с Шортером во время предыдущего визита в хижину, почему он просто не убил его тогда? Зачем напрашиваться на все эти неприятности?

– Потому что в первый раз Шортер был не один. С ним был Гас Лаксо. Деверо использовал этот метод в надежде, что смерть будет принята за самоубийство. Но ему так не терпелось выбраться оттуда, что он забыл оставить оружие.

– Как ты пришел к этой мысли, Сэм? – спросила Эйприл. – Вчера вечером ты думал, что Андре виновен.

– Я вспомнил солнечный свет, пробивавшийся сквозь люк в крыше, когда мы вошли в хижину, чтобы найти тело. Снег не успел бы растаять на этом стекле, несмотря даже на идущее из хижины тепло. Помните, что было холодное утро. На люке не было снега, потому что он соскользнул, когда его открывали. И он не был заперт, как окна. На самом деле он открывался довольно легко. Я спросил себя: если убийца проник через люк, как он добрался до крыши?

Провода, эти невидимые, но необходимые провода, были ответом. Но смогут ли телефонные и электрические провода выдержать вес человека на таком расстоянии?

Нет, если только это не были особые провода, специально закрепленные на обоих концах. Когда всего лишь через двадцать четыре часа после убийства телефонный мастер снял телефон, я должен был заподозрить его.

Потом был вопрос с карандашом. На нем были инициалы Г. Д., что вполне могло означать Глен Деверо. Его не уронили во время убийства, иначе полиция нашла бы его. Если он не принадлежал шерифу Петти и его людям, то, должно быть, его обронил тот телефонист. Если он был переодетым Гленом Деверо, то все вставало на свои места, включая мотив преступления. Сегодня утром я решил, что он вернется в хижину в поисках карандаша.

Когда я закончил, Андре встал и пожал мне руку.

– Мы должны поблагодарить вас, Эйприл и я.

Она поцеловала меня в щеку.

– Ты когда-нибудь сможешь простить меня за то, как я вела себя прошлой ночью?

– Если ты простишь меня. – Я взглянул на часы. – Думаю, что сегодня мне спора стартовать в обратный путь. А у тебя какие планы?

– Я останусь до конца недели, Сэм. А потом я вернусь, чтобы помочь натренировать свою замену. Ты заслуживаешь месячного предупреждения после всех этих лет.

– Эйприл и Андре поженились весной, – закончил доктор Сэм Хоторн. – Конечно, мне было неприятно видеть, как Эйприл уезжает, но они были счастливы вместе и составили прекрасную супружескую пару. Я был крестным отцом их ребенка.

Правда, с заменой Эйприл все пошло не так гладко, но об этом я расскажу вам в следующий раз.