Материалы к изучению ферментной адаптации при полном лечебном голодании А. А. ПОКРОВСКИЙ, Ю. С. НИКОЛАЕВ, Г. К. ПЯТНИЦКАЯ, Г. И. БАБЕНКОВ (Москва)

В течение последних лет в нашей стране и за рубежом появилось большое число сторонников применения голодания с лечебной целью при некоторых соматических и ряде психических заболеваний. Исследования последних лет показали, что потеря в весе и последующее его восстановление не могут служить в качестве основного критерия оценки эффективности этого лечебного метода. Актуальность настоящих исследований объясняется, прежде всего, запросами современной клиники, нуждающейся в ранних и достоверных диагностических тестах.

Мы полагаем, что голодание следует рассматривать как адаптивный процесс перехода организма на эндогенное питание и трудно представить, что подобные изменения не связаны с перестройкой деятельности ферментных систем организма. Однако, это малоизученный процесс. В доступной нам литературе мы встретили лишь единичные сообщения о поведении отдельных энзимов в крови человека при полном голодании (7, 8).

Нами была поставлена цель изучить довольно широкий ферментный спектр в крови людей, голодавших с лечебной целью в клинике Научно-исследовательского института психиатрии МЗ РСФСР. Производилось исследование активности ФМЭ-1 (фосфогидролаза моноэфиров ортофосфата Кф З.1.З.1.), ФМЭ-П (фосфогидролаза моноэфиров ортофосфата Кф 3.1.3.2.), α-аланин аминотрансферазы (Кф 2.6.1.12.) и α-аспарагин аминотрансферазы (Кф 2.6.1.10), алиэстеразы (Кф 3.1.1.1) и бутирилхолин-эстеразы (ацилгидролазы ацилхолиновой холинэстеразы Кф 3.1.1.8) в кропи. Активность всех изученных ферментов выражали в микромолях субстрата, расщепленного 1 мл крови в 1 минуту при 37°С. Определение активности ферментов производили с помощью микроэкспрессных методов, разработанных в лаборатории клинической энзимологии Института питания АМН СССР под руководством проф. А. А. ПОКРОВСКОГО (6).

Известно, что в последние годы при оценке секреторной функции желудка, наряду с определением кислотности желудочного сока, все чаще прибегают к определению уропепсина, так как считается, что между количеством уропепсина и секреторной функцией желудка имеется определенная зависимость (1, 2). В современной литературе имеется ряд сообщений о влиянии голодания на желудочную секрецию (5). Данные же об изменении содержания уропепсина при полном длительном голодании человека в доступной нам литературе не было найдено.

В настоящей работе также была поставлена задача проследить за характером изменений в выделении уропепсина в процессе длительного полного голодания и в период восстановления питания. Определение уропепсина мы производили в 0,5 мл активированной моче и рассчитывали его суточное количество в весовых единицах (4). Исследование уропепсина в динамике проделано у 6 человек. Изучение ферментных изменений в крови было проведено у 25 человек, из них: мужчин — 21, женщин — 4. Возраст обследованных больных колебался в пределах от 71 до 35 лет, 1 больной был в возрасте 65 лет. Все исследуемые находились на стационарном лечении в клинике лечебного голодания, руководимой проф. Ю. С. Николаевым (3). У всех больных отмечалось вполне положительное отношение к проведению лечения полным голоданием. Голодавших первично было 23 человека, повторно — 2 человека. Перед началом лечения были проведены все необходимые лабораторные и клинические исследования. Длительность воздержания от пищи дозировалась индивидуально в зависимости от возраста, упитанности, особенностей заболевания и пр.

В среднем продолжительность голодания составляла 20—27 дней. В период голодания прекращалось употребление больными каких-либо медикаментов, запрещалось курение. Количество выпиваемой за день жидкости (отвар шиповника, вода) колебалось в среднем в пределах 1—1,5 л. В течение всего периода голодания больными строго соблюдался специальный режим. Потери веса не превышали 20%.

В таблице № 1 представлены результаты определения ферментативной активности из которых очевидно, что в период длительного голодания разные ферментные системы реагируют различно. Так, например, уже в начале голодания активность щелочной фосфомоноэстеразы повышается до уровня 135% (Р<0,001), достигая к 15-ым суткам 143% (Р<0,001). К концу же периода голодания активность этого фермента снижается до исходного уровня. Активность жиро-мобилизующего фермента алиэстеразы повышается до 117% (Р<0,002) с последующим снижением до 79% (Р<0,01) при максимальном сроке голодания. Активность α-аспартат и α-аланин аминотрансфераз в течение всего периода голодания повышалась до 102% и 106% соответственно, но эти изменения оказались статистически недостоверными.

Таблица 1

Средние данные изменения активности ферментов в крови людей при голодании и при возобновлении питания (в микромолях мл/мин, М±m)

Полученные данные о характере выделения уропепсина говорят о значительных индивидуальных колебаниях этого показателя у отдельных исследуемых. Попытка анализа средних данных выделения уропепсина за сутки показывает, что на 5-ые сутки голодания активность этого фермента увеличивается до 125% (Р<0,05) с последующим прогрессирующим снижением на 10, 15 и 18 сутки голодания до уровня 107%, 76% и 43% соответственно (см. рис. 1).

При возобновлении питания отмечено значительное (до 192%) увеличение активности щелочной фосфомоноэстеразы (Р<0,001), активность алиэстеразы при этом оставалась не-552 сколько сниженной (на уровне 86% по сравнению с исходными величинами (Р<0,01).

Активность α-аланин-аминотрансферазы в крови увеличивалась более чем в 2 раза (до 246%), а α-аспарагин-аминотрансферазы до 150% (Р<0,001). В период восстановления количество выделенного уропепсина возросло до 249% (Р<0.05).

Мы полагаем, что изменения в поведении ферментных систем, наблюдаемых при полном голодании, можно рассматривать как результат перехода организма человека на своеобразный, так называемый эндогенный вид питания, когда организм, лишенный поступления пищи извне, использует в качестве источников энергии собственные материалы.

Отмеченные изменения могут служить объективными критериями при характеристике состояния некоторых биохимических функций и их определение, например уропепсина, может быть использовано в качестве одного из вспомогательных лабораторных тестов.

Поведение липазы, видимо, отражает определенные моменты изменений в липидном обмене, происходящие при голодании организма, а именно.

1) период адаптивного повышения активности жиромобилизующего фермента, совпадающий по времени с усиленной мобилизацией жира из депо;

2) период выраженного снижения активности данного фермента, который, видимо, связан с исчерпанием легко мобилизуемого жира.

В процессе голодания выявлены лишь незначительные (статистически недостоверные) изменения активности α-аспартат и α-аланин аминотрансфераз, но при возобновлении питания активность этих ферментов увеличивалась более чем в 2 раза, что, видимо, следует рассматривать как результат ускорения процессов окислительного дезаминирования в ответ на возобновление поступления пищи в организм.

1. Дочкин И. И. Клиническая медицина, 1961, № 2, стр. 36.

2. Мартынов С. М., Симбирцева Г. Д. Клиническая медицина, 1962, № 2, стр. 31.

3. Николаев Ю. С. Лечение нервно-психических заболеваний дозированным голоданием (Инструктивно-методическое письмо), М., 1965.

4. Пятницкий Н. П. Лабораторное дело, 1965, N° 6, стр. 347.

5. Разенков И. П. Роль желудочно-кишечного тракта в межуточном обмене. Актовая речь 11 октября 1948.

6. «Руководство по изучению питания и здоровья населения». М., 1964.

7. Rаророгt A. Metabolism, 14 N 1, 47, 1965.

8. Rath R. and Masek G. Metabolism vol. 15, n. 1, 1966, p. 1.

Изменение активности некоторых Ферментов крови и печени крыс при экспериментальном голодании А. А. ПОКРОВСКИЙ, Г. К. ПЯТНИЦКАЯ (Москва)

Проблема влияния голодания на разные показатели обменных процессов в организме животных и человека продолжает привлекать внимание большого числа исследователей (1, 3, 7, 11).

Теоретический интерес изучения полного голодания связан с возможностью изучения на его примере адаптации организма к условиям эндогенного питания.

Существует ряд причин повышенного интереса к этой проблеме: а) наличие в наши дни больших контингентов населения некоторых развивающихся стран, страдающих от хронического недоедания; б) факторы вынужденного голодания, сопутствующие ряду заболеваний; в) и, наконец, псе более многочисленные и часто успешные попытки применения голодания с лечебной целью.

Основанием для применения голодания с лечебной целью служит мнение, что в период голодания организм освобождается от избыточных запасов жира и отложившихся в тканях «шлаков», в силу чего оно способствует нормализации обмена веществ.

Не оспаривая эту точку зрения, мы в то же время хотели подчеркнуть неравномерность существующих в организме запасов отдельных пищевых веществ и несомненно, происходящие при этом своеобразном стрессовом состоянии глубокие перестройки многих физиологических и биохимических процессов.

Изучение же поведения различных ферментов крови и печени в голодающем организме способствует более глубокому пониманию своеобразного течения метаболических изменений в организме животных.

Однако, изучению динамики изменения ферментных систем в крови и тканях при полном голодании посвящено немного работ.

Впервые исследования ферментативной активности в печени голодающих крыс были проведены в 1948 году (12).

Было отмечено снижение активности ксантиноксидазы, аргиназы и катепсина, происходящие параллельно уменьшению содержания белка и РНК в органе.

В то же время в некотором противоречии с этими результатами находятся данные некоторых авторов, которые показали повышение лизосомальных ферментов, в частности, катепсина, но отметили резкое снижение активности цитохромоксидазы (5,8).

При изучении поведения гликолитических ферментов было установлено, что активность глюкозо-6-фосфатазы и фруктозо-1,6-дифосфатазы оставалась в пределах нормы или даже несколько повышалась в печени животных при голодании (13, 15—17).

Имеющиеся в литературе данные -о влиянии голодания на активность алиэстеразы довольно противоречивы (6, 9, 14). Нам вовсе не удалось найти сообщений о влиянии голодания на активность метилбутириназы.

Целью настоящего исследования явилось изучение поведения ряда ферментов в крови и печени крыс во время адаптации к острому голоданию.

Изучали активность ФМЭ-1 (фосфогидролазы моноэфиров ортофосфата Кф 3. 1. 3. 1.), ФМЭ-2 (фосфогидролазы моноэфиров ортофосфата Кф 3. 1. 3. 2), α-аланин аминотрансферазы (Кф 2. 6. 1. 12) и α-аспарагин аминотрансферазы (Кф 2. 6. 1. 10); алиэстеразы и метилбутириназы (Кф 3. 1. 1. 1.) в крови и печени крыс: и β-глюкуронидазы (β-D-глюкурюнид-глюкуроногидролазы Кф 3. 2. 1. 31) только в печеночной ткани.

Изучаемые нами ферменты являются представителями различных функциональных классов, характеризуются разной внутриклеточной локализацией, участвуют в различных звеньях сложного метаболического пути превращений веществ в организме.

Определение активности ферментов проводили с помощью ультрамикросистемы, созданной в лаборатории клинической энзимологии Института питания АМН СССР по уже опубликованным прописям (14).

Ферментативную активность выражали количеством микромолей субстрата, разложенного одним граммом сырой ткани или одним миллилитром крови в минуту при 37°С. Полученные результаты обработаны статистически и степень достоверности их была установлена.

Исследования проводились на половозрелых крысах-самцах породы Вистер весом 200—240 грамм. В начале эксперимента с целью унификации условий опыта в течение 7—10 дней все животные получали 18% синтетическую диету следующего состава:

крахмал — 62 г%

казеин — 18 г%

лярд — 11 г%

дрожжи сухие — 5 г%

солевая смесь — 4 г%

В период эксперимента опытные животные получали только воду без ограничения, контрольные продолжали получать ту же диету. Всего было-исследовано 220 крыс, из них 145 опытных и 75 контрольных.

В зависимости от продолжительности голодания опытные животные были подразделены на следующие группы:

1 группа — 24-часовое голодание

2 группа — 72-часовое голодание

3 группа — 120-часовое голодание

4 группа — 120-часовое голодание с последующим возобновлением кормления 18% синтетической диетой.

Результаты статистической обработки исследований крови и печени животных представлены на рис. 1, 2.

Анализ полученных данных показывает, что уже после 24 часов голодания увеличивается активность липолитических ферментов (алиэстеразы и метилбутириназы) в крови и в печени животных в среднем до 150%.

Активность ФМЭ-2 в крови опытных крыс увеличивается до 125%, в то время как активность ФМЭ-1 снижается до-уровня 65%. Активность β-глюкуронидазы в печени увеличивается в два раза (до 200%),

При удлинении сроков голодания до 72 часов активность алиэстеразы в крови повышается до 175%, активность метилбутириназы сохраняется на уровне 150%. В печени этих животных активность липолитических ферментов остается повышенной, но наряду с этим наблюдается увеличение активности ферментов переаминирования: аспартат и аланин-аминотрансфераз в крови до 126% и 115%, в печени до 130% и 150% соответственно.

Активность ФМЭ-2 в печени животных данной группы повышена до 167%. Обращает на себя внимание выраженное снижение активности ФМЭ-1 в крови до уровня 45%, в печени до 89%.

Интересно отметить, что после 120 часов голодания крыс активность липолитических ферментов в крови и в печени снижалась до уровня, наблюдаемого у контрольных крыс. Продолжала оставаться низкой активность ФМЭ-1 в крови (44%) и печени (50%) активность ФМЭ-2, β-глюкуронидазы и ферментов переаминирования в крови и печени сохранялась высокой.

Рис. 1.

Нормальное состояние, голодание и последующее насыщение являются качественно различными состояниями с различными степенями регуляции метаболических процессов, поэтому представляло интерес изучение изменения активности данных ферментных систем при возобновлении кормления. Группа животных после 120 часов голодания получала 18% синтетическую диету в течение 48 часов. При исследовании ферментативной активности в печени и в крови этих животных было отмечено снижение активности аспартат и аланин-аминотрансфераз до уровня контроля. Активность ФМЭ-2 в крови оставалась несколько увеличенной, в то же время значительно повышалась активность ФМЭ-1, достигая уровня контрольного.

Наибольший интерес представляет поведение липолитических ферментов (метилбутириназы и алиэстеразы), активность которых снижается еще в большей степени и достигает уровня 85% и 65% соответственно.

Таким образом, полученные данные отчетливо показывают, что в условиях полного голодания меняется активность изученных нами ферментных систем. В то же время обращает внимание выраженное различие в поведении ферментов, обеспечивающих различные звенья метаболизма клетки. Степень выраженности и характер этих изменений зависят от продолжительности периода голодания.

Вопрос о влиянии голодания на активность алиэстеразы в крови в настоящее время является спорным. Так, у собак в период голодания было обнаружено повышение активности липазы в крови, что, очевидно, связано с усиленной мобилизацией жира из депо и липемией (16). Аналогичное явление было обнаружено и при голодной липемии у людей.

Такая же закономерность была отмечена и у животных при 48—72-часовом голодании (9). С другой стороны, у крыс не наблюдалось сколько-нибудь значительных изменений активности алиэстеразы крови после голодания в течение одной недели (14).

Отмеченные в данной работе изменения активности эсте-раз печени, в частности, ферментов, катализирующих расщепление эфиров глицерина: метилбутириназы и алиэстеразы, можно расценивать как очевидное проявление биохимической адаптации организма в ответ на лишение его пищи и последующее возобновление кормления. Действительно, организм, лишенный пищи, при переходе на эндогенное питание в качестве источников энергии начинает использовать в начальный (очень короткий) период собственные запасы и, в первую очередь, гликоген печени и затем триглицериды жировых депо. Проявлением этой адаптивной перестройки организма является увеличение активности жиромобилизующих ферментов в крови, печени и жировой ткани (2). Однако, вместе с исчерпанием жировых депо происходит быстрое и значительное снижение активности липолитических ферментов.

Пристального внимания заслуживает изучение поведения аминотрансфераз, играющих ведущую роль в клеточном метаболизме. Участвуя в реакциях ферментативного переноса азотосодержащих групп между аминокислотами и соответствующими α-кетокислотами, стоящими на стыке путей обмена азотистых веществ, углеводов и жиров, они играют определенную роль и в процессах биологического окисления (непрямое окислительное дезаминирование).

Нарастание активности аспартат и аланин-аминотрансфераз в более поздние сроки голодания, вероятно, связано, с одной стороны, с распадом собственного белка, с другой стороны, с ускорением процессов глюконеогенеза, что согласуется с имеющимися в литературе данными некоторых зарубежных авторов (10).

Можно согласиться с мнением некоторых авторов, что повышение активности ферментов переаминирования в печени животных при голодании является результатом синтеза этих ферментов de novo (10), при этом нам бы хотелось подчеркнуть адаптивный характер этого синтеза.

Повышение активности ФМЭ-2 и β-глюкуронидазы несомненно связано с активацией лизосомальных ферментов и /их выходом в клеточный матрикс.

Полученные данные изменения активности ферментов указывают на существование в организме животных сложного адаптационного механизма, при помощи которого осуществляется его переход на эндогенное питание.

Состояние полного голодания в эксперименте на животных характеризуется ранней ферментной перестройкой тканей печени, степень и характер которой зависят от продолжительности голодания.

Наибольшее увеличение активности липолитических ферментов в крови и печени крыс отмечены при 48—72-часовом голодании. Увеличение активности аспартат и аланин-аминотрансфераз наблюдалось в более поздние сроки голодания. Отмечено выраженное снижение активности в крови и печени фосфомоноэстеразы I.

В первые 48 часов возобновления кормления после голодания происходит значительное торможение активности липолитических ферментов, в то время как активность всех остальных изучаемых ферментов возвращается к норме.

1. Бакулев А. Н., Колесникова Р. С. «Клиническая медицина», 1962, т. 40, № 2, стр. 14.

2. Лейте с С. М. «Терапевтич. архив», 1962, т. 34, вып. 6, стр. 3.

3. Николаев Ю. С. «Лечение шизофрении дозированным голоданием». В кн.: «Тр. Госуд. НИИ психиатрии МЗ РСФСР», М., 1963, т. 39, стр. 7.

4. Покровский А. А. Руководство по изучению питания и здоровья населения, М., 1964.

5. Аllагd С., De Lomirande, Cantero А. Ехрег. cell research, 1957, N. 1, 69.

6. Abderhalden E. Schutzfermente des tierischen organismus. Ein Beitrag zur Kenntnisder Adwehrmassregeln de tierischen organismus gegen Korperblut and zellfremde stoffe. Berlin, Springer, 1912.

7. Вlооm W. L. Ann. N. J. Aced. Sci. vol., 1965, 131, 623.

8. Beaufay H, d e D u v e. Biochem. y. vol. 1959, 73, 4, 617.

9. Constantinides P., John Stone F. R. Proc. Soc. Exp. Biol. (N. J.), 1959, 100, 262.

10. Sober on G., Sanchez E. Y. Biolog. Chem., 1961, 236, N 5.

11. Duncan G. G., W. K. Yensonet. al. Amer. your, or Medical Science, 1963, 245, N. 5, 35.

12. Miller L. L., Y. Biolog. Chem., 1948, 172, 113.

13. Niemeyer G. H. Acta physiol. latino-amer., 1962, 12, 173.

14. Tuba Т., Ho are R. Canad. Y. Med. Science, 1951, 29, 1, 25.

15. Weber G. and Cant его A. Science, 1954, m. 120, p. 851.

16. Weber G. «Canad. Y. Biochem.», 1965, 43, N. 9, 1549.

17. Weber G. and Cantero A. Endocrinology, 1957, 61, 5—6,

Влияние полного экспериментального голодания на неосаждаемую активность некоторых лизосомальных гидролаз А. А. ПОКРОВСКИЙ, Г. К ПЯТНИЦКАЯ (Москва)

В связи с тем вниманием, которое в настоящее время уделяется роли лизосом в развитии повреждения клеток тканей различных организмов, а также принимая во внимание приписываемую им роль внутриклеточной пищеварительной системы (1), изучение, влияния голодания на поведение кислой фосфомоноэстеразы, β-глюкуронидазы и катапсина, характеризующихся преимущественно внутрилизосомальной локализацией, представляло для нас значительный интерес.

Согласно некоторым данным (2, 4) определение неосаждаемой активности лизосомальных гидролаз, выраженной в процентах от соответствующей- общей активности, предусматривает прямую оценку состояния лизосом в тканях органов.

В настоящих исследованиях были использованы животные разного возраста (три возрастные группы). В первую группу были включены молодые растущие крысы весом 50— 55 грамм, которые после-голодания в течение 36 часов теряли около 20% веса тела и находились в состоянии близком к коматозному. Исходный вес животных II-й группы колебался в пределах 120—130 грамм. Исследования ферментной активности проводили при двух сроках голодания: после 36 часов и 120 часов (при последнем сроке голодания животные находились в состоянии комы). В III-ю группу входили половозрелые животные с исходным весом 220—240 грамм, голодание которых продолжалось в течение 6 суток и которые были забиты в терминальном периоде голодания.

Результаты, полученные при определении активности вышеупомянутых лизосомальных ферментов, представлены в таблицах №№ 1—3.

Таблица 1

Активность катепсина, кислой фосфомоноэстераэы и β-глюкуронидазы в надосадочной жидкости и гомогенатах печени животных весом 50—55 грамм (группа I)

Таблица 2

Активность катепсина, кислой фосфомоноэстеразы и β-глюкуронндазы в надосадочной жидкости и гомогенатах печени животных весом 120—130 грамм (группа II)

Таблица 3

Активность катепсина, кислой фосфомоноэстеразы и β-глюкуронидазы в надосадочной жидкости и гомогенатах печени животных весом 220—240,0 грамм (группа III)

Из данных таблицы № 1 видно, что определение активности катепсина в гомогенате печени и надосадочной жидкости у крыс — отъемышей весом 50—55 грамм (группа 1) после голодания в течение 36 часов указало на полный выход катепсина из лизосом в надосадочную жидкость у голодающих животных на фоне снижения общей активности катепсина при этом до уровня 60,5% по сравнению с контролем. Неосаждаемая активность β-глюкуронидазы и кислой фосфомоноэстеразы у подопытных животных увеличивалась в два и полтора раза соответственно по сравнению с одновременно наблюдаемыми величинами у контрольных животных.

Как следует из данных представленных в таблице № 2, у подопытных животных И-ой группы, исходный вес которых колебался -в пределах 120—130 грамм, при голодании продолжительностью 36 часов неосаждаемая активность катепсина увеличивалась (81% и 35% соответственно у опытных и контрольных животных), в то время как общая активность катепсина у голодающих животных, так же как у животных предыдущей группы снижалась по сравнению с контролем до уровня 54,4%.

Неосаждаемая активность ФМЭ-11 и β-глюкуронидазы у опытных животных данной группы при указанном сроке голодания почти не отличалась от величин, наблюдаемых у контрольных животных; в то же время общая активность β-глюкуронидазы у голодающих животных увеличивалась до 160,7%, общая активность ФМЭ-11 при этом почти не отличалась от уровня активности у контрольных животных.

Особый интерес представляют результаты определения общей и неосаждаемой активности лизосомальных гидролаз, полученные у опытных животных после удлинения продолжительности голодания до 120 часов. В отношении активности катепсина важно отметить повышение общей активности катепсина у опытных животных данной группы до 150% при значительном выходе указанного фермента в надосадочную жидкость (72% от общей активности фермента). Неосаждаемая активность ФМЭ-11 составляла 77,4% (в то время как у контрольных животных на ее долю приходилось 16,8%); а неосаждаемая активность β-глюкуронидазы —34% (у контрольных животных 6,4%).

Наименее выраженными оказались изменения неосаждаемой активности изучаемых нами ферментов у опытных животных III группы (табл. № 3). Так, например, неосаждаемая активность катепсина у голодающих животных III группы составляла 40,2% от общей активности фермента, в то время как у контрольных 27%, т. е. отмеченные изменения катепсина по своей направленности аналогичны изменениям, выявленным на животных двух предыдущих групп.

Каких-либо выраженных изменений неосаждаемой активности β-глюкуронидазы и кислой фосфомоноэстеразы при этом не было обнаружено.

Таким образом, в надосадочной жидкости, полученной в результате центрифугирования гомогенатов печени контрольных животных, активность изучаемых нами индикаторных лизосомальных ферментов (катепсина, β-глюкуронидазы и ФМЭ-11) была небольшая (27%—35% от общей активности для катепсина и от 6% до 16% для двух других ферментов). У голодающих животных происходил переход («солюбилизация») изучаемых ферментов в растворимую фракцию клетки, в результате чего неосаждаемая активность этих ферментов увеличивалась и составляла 40—100% от общей активности у катепсина и от 19 до 77% от общей активности у ФМЭ-11 и глюкуронидазы. Наиболее отчетливое увеличение неосаждаемой активности катепсина, ФМЭ-11 и β-глюкуронидазы отмечено у молодых и растущих животных (I и II группы). При этом наибольшая степень выраженности указанных изменений отмечена у животных предельно голодающих и забитых в коматозном состоянии.

Определенный интерес представляет изменение неосаждаемой активности катепсина у животных III группы в сторону увеличения при отсутствии при этом изменений неосаждаемой активности β-глюкуронидазы и кислой «фосфомоноэстеразы, принимая во внимание, что катепсину уделяется важная роль в процессах клеточного некроза и автолиза.

1. Дюв К. де. В кн.: «Структурные компоненты клетки». М., 1962. с. 128.

2. Дюв К. Д е. В кн.: «Структура и функция клетки». И. Л., 1964,. с. 90.

3. Duncan С. Y. «Nature», 1966, 210, 5042, pp. 1229.

4. Slatеr Т. F., Greenbaum A. L., Wang О. Y. Ciba Found Symp. «Lysosomes», 1963, pp. 311.

Химический состав тканей крыс при полном голодании В. И. ДОБРЫНИНА (Москва)

Голодание как метод лечения успешно зарекомендовал себя при некоторых психических и соматических заболеваниях (3, 7, 10—13). Особенно перспективно его применение при обменных, аллергических сердечно-сосудистых болезнях, ожирении, неврозах, ипохондрической форме шизофрении и т. д. Определенное место дозированное голодание нашло в хирургической практике (2).

Следует проводить четкое различие между дозированным голоданием, применяемым с лечебной целью и неполноценным и недостаточным питанием, хотя некоторые механизмы поддержания существования (переход ка «эндогенное» питание) оказываются общими при всех видах голодания. Одним из наиболее важных физиологических механизмов при голодании является феномен перераспределения пластических и энергетических веществ от органов и тканей «менее важных» для голодающего организма к органам и тканям «жизненно необходимым» (8, 14).

Так, еще в 1683 г. П. Я. Розенбах (9) и в 1900 г. П. П. Авроров (1) указывали на то, что в неблагоприятных условиях питания меньше всего в весе теряет мозг. Сводная справка об интенсивности весовых потерь (а следовательно, до известной степени и о сохранности функции) различных органов при голодании приведены в работах П. Н. Веселкина (4, 5).

В настоящей работе поставлен вопрос о влиянии полного длительного алиментарного голодания на вес и химический состав внутренних органов белых крыс. Белые крысы использовались нами потому, что они по характеру питания весьма близки к питанию человека.

10 белых крыс весом от 150 до 180 г помещались в отдельные клетки и полностью лишались пищи (дача воды не ограничивалась). Контролем служили также белые крысы (10 штук), получавшие обычное лабораторное питание. За 6 дней полного голодания вес подопытных животных падал примерно на 26—28% к исходному. Через 6 дней крыс голодавших и нормально питавшихся забивали путем декапитации, все органы быстро извлекались, взвешивались и помещались на часовые стеклышки, стоящие на льду. При помощи скальпеля ткани внутренних органов измельчались и точная навеска использовалась для определения содержания в них редуцирующих веществ, истинной глюкозы и общего азота.

Полученные данные были обработаны статистически и сведены в таблицы №№ 1—3:

В таблице 1 приведены результаты взвешивания различных органов после шестидневного полного голодания белых крыс и крыс, нормально питающихся (контрольная группа). Вес органов выражен в процентах к весу тела в момент исследования.

Таблица 1

Относительный вес внутренних органов крыс нормально питавшихся и голодавших в течение 6 дней (в % к весу тела)

Как можно видеть из таблицы 1, после 6-дневного полного голодания относительный вес мозга крыс возрос на 25%, в то время как относительный вес сердца этих же животных уменьшился на 30%, что, естественно, зависит от того, что уменьшение абсолютного веса сердца шло параллельно падению веса тела (на 27%), в то время как абсолютный вес мозга фактически не изменялся, что хорошо совпадает с литературными данными (4, 5). Из этой же таблицы можно видеть повышение относительного веса почек и легких, резкое снижение относительного веса селезенки и стабильность относительного веса печени голодавших крыс.

В таблице 2 представлены средние данные о содержании в тканях тех же экспериментальных животных глюкозы и редуцирующих веществ.

Таблица 2

Редуцирующие вещества и глюкоза в различных органах после 6-дневного голодания крыс и при нормальном питании (в мг% на сырую ткань)

Как видно из таблицы 2, содержание в различных тканях редуцирующих веществ и глюкозы при нормальном питании и голодании неодинаково. Так, при нормальном питании крыс первое место по содержанию редуцирующих веществ занимает ткань печени, на втором — кровь, на третьем — ткань почек, на четвертом — ткань сердечной мышцы, на пятом — селезенка, на шестом — легких и на последнем (седьмом) — ткань мозга. В результате 6-дневного голодания содержание редуцирующих веществ повышалось в крови, в ткани сердечной мышцы и почек, снижалось в ткани печени и селезенки и практически не изменялось в тканях мозга.

Также неодинаковым оказалось и содержание истинной глюкозы в тех же тканях. Так, при нормальном питании наибольшее количество истинной глюкозы приходилось на ткань печени и кровь, а наименьшее — на ткань мозга. После 6-дневного голодания содержание истинной глюкозы отчетливо увеличивалось в крови, а в тканях мозга оно оставалось практически в пределах нормальных величин.

Отношение глюкозы к редуцирующим веществам в различных органах при голодании также неодинаково: в тканях мозга оно составляет примерно 60%, в крови — около 75%.

В таблице 3 приведены результаты исследования содержания общего азота в тех же тканях белых крыс.

Как можно видеть из таблицы 3, по содержанию общего азота органы белых крыс также различаются между собой. При нормальном питании на первом месте по содержанию общего азота стоит кровь, на втором — ткань печени, на третьем — ткань селезенки, на четвертом — ткань почек, на пятом — ткань легких. Наименьшее содержании общего азота отмечается в тканях сердца и мозга.

Таблица 3

Содержание общего азота в различных тканях белых крыс при нормальном питании и 6-дневном голодании (в мг% на сырую ткань)

После 6-дневного голодания содержание общего азота незначительно увеличилось в ткани печени и почек, и в крови, и более резко (примерно на 30%) в тканях легких и селезенки. В тканях сердца и мозга колебания содержания общего азота носили несущественный характер, оставаясь практически без изменения.

На основании полученных данных можно сделать следующие выводы:

1. По содержанию редуцирующих веществ, истинной глюкозы и общего азота различные органы белых крыс при нормальном питании существенно отличаются друг от друга.

2. Полное голодание в течение 6 дней изменяло содержание в изученных органах редуцирующих веществ, истинной глюкозы и общего азота. Причем наименьшие изменения во время голодания наблюдались в тканях мозга и сердца.

3. Полученные данные могут еще раз свидетельствовать о том, что при полном алиментарном голодании имеет место феномен перераспределения пластических и энергетических веществ между различными органами, а также между кровью и органами. Следует подчеркнуть, что по содержанию редуцирующих веществ, истинной глюкозы и общего азота наиболее стабильными во время полного голодания оказываются ткани мозга и сердца белых крыс.

1. Авроров П. П. Обмен веществ и развитие энергии в организме при полном голодании. Дисс., М., 1900.

2. Бакулев А. А., Колесникова Р. С. Лечение голоданием. Клинич. мед., 1962, № 2, 14.

3. Бурштейн М. Д. Невропат, и психиатрия, 1947, т. 16, № 6, 73.

4. Веселкин П.. Н. Голодание. БМЭ, изд. 2, М., 1958, т. 7, 950.

5. Веселкин П. Н. В кн. Патологическая физиология, М., 1957, гл. XVII, 292.

6. Капланский С. Я. Механизм нарушения процессов обмена веществ при голодании. БМЭ, изд. 2, 1958, т. 7, 962.

7. Николаев Ю. С. Голодание с клинической точки зрения. БМЭ, изд. 2, 1958, т. 7, 957.

8. Пашутин В. В. Курс общей и экспериментальной патологии. СПБ, 1902, т. 2, ч. 1.

9. Розенбах П. Я. О влиянии голодания на нервные центры. Дисс., СПБ, И883.

10. Спасский И. Г. Военно-мед. жур„ 1934, ч. XXIII, № 2, 457.

11. Эрет А. Лечение голодом и плодами. М., 1914.

12. Buchinger О. Das Heilfasten. Stutt.-Leip., 1941.

13. Kraufl A. U. Hartmann K. Archiv f. physik. Therayie, 1964, Marz/April, H. 2, p. 109.

14. MorguIis S. Fasting and undernutrition, N. Y., 1923.

Влияние голодания на активность ферментов пентозофосфатного пути в печени и мозге крыс Ю. Л. ЗАХАРЬИН (Москва)

В последние годы в клинике часто применяется с лечебными целями, в частности, для лечения психических заболеваний, полное голодание. Не вызывает сомнения, что применение такого сильного воздействия требует тщательного изучения последствий голодания для организма.

Как известно, пентозофосфатный путь окисления глюкозы является одним из наиболее важных путей углеводного обмена. Начальные реакции этого пути — окисление глюкозо-6-фосфата и 6-фосфоглюконата — приводит к образованию рибозофосфата, необходимого для синтеза нуклеотидов и нуклеиновых кислот и НАДФ-Н₂, являющегося кофактором в целом ряде синтетических процессов, в частности, в синтезе жирных кислот, кортикостероидов, эстрогенов, аскорбиновой кислоты, о восстановлении рибонуклеотидов в дезоксирибонуклеотиды, в процессе органификации йода в щитовидной железе и т. п.

Ферменты, осуществляющие окисление глюкозо-6-фосфата и 6-фосфоглюконата — глюкозо-6-фосфат-дегидрогеназа (Г-6-Ф-Д; КФ 1.1.1.49) и 6-фосфоглюконат-дегидрогеназа (6-Ф-ГЛ-Д; Кф 1-1-1.44) — являются адаптивными. Было показано, что активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени зависит от характера диеты. Неоднократно исследовалось также влияние голодания на активность этих ферментов. Однако в большинстве работ (2, 5, 6, 10, И, 14—17, 19—22, 29, 30) были исследованы только короткие сроки голодания — 1—3 дня. Лишь в некоторых работах (12, 24— 26. 31) исследовались сравнительно длительные (для крыс) сроки голодания (5—6 дней). Влияние же голодания на активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в ткани мозга вообще не изучалось.

В настоящей работе исследовалось влияние голодания и возобновления кормления на активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени и двух функционально различающихся областях мозга (полушария и стволовая часть).

Работа проведена на крысах линии Вистер исходным весом 130—170 грамм. Перед началом опыта крысы в течение 10 дней содержались на синтетической сбалансированной, высокоуглеводной или малобелковой диете. Сбалансированная диета содержала (по калорийности) 18,1% казеина, 26,9% лярда, 55% крахмала; высокоуглеводная диета содержала 18,1% казеина, 5% лярда и 76,9% крахмала; малобелковая диета содержала 8% казеина, 30% лярда и 62% крахмала. К этому добавлялось также 5% (по весу) сухих дрожжей, 4% солевой смеси и необходимое количество витаминов А, Д и Е.

В процессе опыта часть крыс была лишена пищи в течение 5—10 дней и получала только воду; контрольные крысы получали ту же пищу вволю. Сроки голодания были предельно допустимыми и определялись выживаемостью крыс в каждом отдельном опыте. Обычно крысы голодали до тех пор, пока не начинали гибнуть; тогда оставшихся крыс забивали и определяли активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в тканях. Исследования, проведенные с более короткими сроками голодания (1—3 дня), не показали заметных изменений ферментной активности, поэтому эти результаты не приводятся. За время голодания крысы теряли 30—40% веса (по сравнению с контрольными крысами того же возраста). В опытах с возобновлением кормления крысы голодали 5 дней и затем вновь получали ту же пищу в течение 3 дней.

Ткани брались сразу после забоя на лед и гомогенизировались в охлажденном стеклянном гомогенизаторе с охлажденным 0,15 М раствором КС1 в соотношении 1 : 10. Гомогенат центрифугировали 20 минут при 4000 об/мин. и центрифугат разбавляли водой до нужной концентрации.

Активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д определялась опектрофотометрическим методом в нашей модификации (1).

Реакционная смесь имела следующий состав: 1 мл 0,3 М буфера+0,2 мл 1 М MgSO4 + 0,2 мл 0,002 М НАДФ + 0,2 мл гомогената+1 мл воды (в пустые пробы — 1,4 мл). Реакцию начинали добавлением 0,4 мл 0,002 М раствора субстрата (глюкозо-6-фосфата или 6-фосфоглюконата). В качестве контрольных к пробам с глюкозо-6-фосфатом были взяты пробы, в которые добавлялся 6-фосфоглюконат в концентрации 0,001 М (объяснение см. 1). Инкубация проводилась в течение 15 минут при 37°. Реакцию останавливали добавлением 1 мл 1,2 н NaOH. Выпадающий осадок Mg(OH)₂, увлекающий за собой все взвешенные частицы, удалялся центрифугированием, и в прозрачном центрифугате определялась оптическая плотность при 340 мμ.

Для определения активность Г-6-Ф-Д использовался глицил-глициновый буфер рН — 9,5, а для 6-Ф-ГЛ-Д — рН — 8,5.

Калибровочная кривая строилась по раствору НАДФ — Н₂ в 0.1 н NaOH. Активность ферментов выражалась в наномолях НАДФ, восстановленного за 1 мин., на 1 мг растворимого белка.

Как видно из таблицы 1, активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени заметно снижается при голодании. Это снижение более выражено у крыс, находившихся перед голоданием на высокоуглеводной диете. Активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в мозге также имеет тенденцию к снижению, но разница в этом случае статистически недостоверна.

Возобновление кормления после голодания сопровождалось выраженными морфологическими изменениями в печени. Вес печени значительно увеличивался (5,5% от веса тела против 3,8% в норме). Макроскопически и микроскопически у таких крыс найдена выраженная жировая инфильтрация печени.

Таблица 1

Активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени и мозге при голодании

Таблица 2

Активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени и мозге при возобновлении кормления

Таблица 3

Активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени и мозге крыс, находившихся на разных диетах

В таблице 2 показаны изменения активности Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д при возобновлении кормления крыс после голодания. Активность ферментов-в печени значительно возрастает после возобновления кормления в 2—3 раза, превосходя их активность в печени контрольных (не голодавших) крыс. Это возрастание наблюдается не только на высокоуглеводной и сбалансированной, но и на малобелковой диете. Активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в мозге после возобновления кормления находится в общем в пределах нормы. Небольшие отклонения в полушариях мозга на высокоуглеводной и малобелковой диете и в стволовой части мозга на сбалансированной диете, незакономерны и по-видимому случайны.

В таблице 3 сравнивается активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени и мозге не голодавших крыс, находившихся на различных диетах. Активность обоих ферментов в печени крыс, находившихся на высокоуглеводной диете, была выше, чем на сбалансированной. В печени крыс, находившихся на малобелковой диете, активность Г-6-Ф-Д была ниже, чем на сбалансированной; для 6-Ф-ГЛ-Д это снижение не было выражено.

Большинство авторов (2, 7, 10-12, 20, 28) нашло при голодании небольшое снижение активности Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени или даже не нашло снижения (5, 23, 29, 30). Однако, в некоторых работах (4, 6, 8, 16, 24, 25, 31, 32) было обнаружено очень сильное уменьшение активности этих ферментов в печени голодавших крыс. Вероятно, эти разногласия можно объяснить различием предшествовавшей голоданию диеты. Как было показано (5), голодание после сбалансированной диеты не влияет на активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени, тогда как голодание после предшествующей диеты, богатой глюкозой, сопровождается снижением активности этих ферментов. К такому же выводу можно прийти и на основании наших опытов, в которых голодание после сбалансированной диеты вызывало менее выраженное снижение активности Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени, чем голодание после высокоуглеводной диеты.

Многочисленными работами (2, 8, 9, 12, 13, 19, 20, 22-2, 3) было показано, что активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени значительно увеличивается при возобновлении кормления после голодания. Величина этого повышения зависит от характера диеты в период возобновления кормления (2, 8, 9, 12, 13, 18); оно, как правило, более выражено на высокоуглеводной диете. В то же время возобновление кормления малобелковой диетой не вызывает увеличения активности этих ферментов в печени (2).

В наших исследованиях, возобновление кормления сопровождалось значительным повышением активности Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д не только на сбалансированной и высокоуглеводной, но и на малобелковой диете. Это можно объяснить сравнительно мягким характером белкового дефицита (8% белка в диете вместо 18% в норме), тогда как в опубликованных-ранее работах (2 и др.) был применен более жесткий малобелковый режим (3—5% белка в диете).

Полученные нами результаты показывают, что абсолютная величина повышения активности Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д после возобновления кормления оказывается большей на высокоуглеводной и меньшей на малобелковой диете, чем на сбалансированной, но это повышение (выраженное в процентах к контрольной активности) больше на сбалансированной диете (вследствие более низкой активности у контрольных крыс на сбалансированной диете, чем на высокоуглеводной).

Результаты сравнения активности Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени не голодавших крыс на различной диете соответствуют литературным данным (5, 6, 20, 21, 23).

Активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в обеих исследованных частях мозга не зависит от диеты и существенно не изменяется при голодании и возобновлении кормления.

Многочисленные исследователи, изучавшие углеводный обмен с помощью неравномерно меченной С¹⁴-глюкозы, единодушно утверждают, что пентозофосфатный путь окисления глюкозы в мозговой ткани полностью отсутствует. Однако найденная нами в ткани мозга выраженная активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д заставляет предположить, что и в углеводном обмене мозга пентозофосфатному пути принадлежит определенное место.

Полученные в настоящей работе результаты показывают, что даже при предельно допустимых сроках голодания активность исследованных ферментов в печени изменяется не очень резко и полностью нормализуется при возобновлении кормления. Активность же этих ферментов в мозге при голодании практически не изменяется. Вместе с тем, учитывая все сказанное выше, можно прийти к выводу, что при терапевтическом применении полного голодания необходимо учитывать характер питания больных как в период, предшествующий голоданию, так и в период возобновления питания после голодания.

Активность Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени снижается при голодании; это снижение более выражено у крыс, получавших перед голоданием высокоуглеводную диету. Возобновление кормления после голодания вызывает значительное увеличение активности Г-6-Ф-Д и 6-Ф-ГЛ-Д в печени на сбалансированной, высокоуглеводной и малобелковой диете. Активность этих ферментов у неголодавших крыс на высокоуглеводной диете выше, а на малобелковой — ниже, чем на сбалансированной.

1. Захарьин Ю. Л. Лабор. дело, 1967, стр. 327.

2. Поттер В. Р., Оно Г. «Регуляторные механизмы клетки», М., 1964, стр. 429.

3. Вlumen thai М. D., Abraham S., Chaikoff I. L. Arch. Biocem. a. Biophys., 1964, v. 104, N 2, p. 215.

4. Carlson J. R., Suttie J. W. Amer. J. Physiol., 1966, v. 210, N 1, p. 79.

5. Fitсh W. M., Chaikoff I. L. Arch. Biochem. a. Biophys., 1961, v. 94, N 3, p. 380.

6. Freedland R. A., Barnes J. K. J. Biol. Chem., 1963, v 238, N 6, p. 1915.

7. Glосk G, E, Mc Lean P. Biochem. J., 1955, v. 61, N 3, p. 390.

8. Jоhnsоn В. C., Moser K-, S a s s о о n H. F. Proc. Soc. Exp. Biol. a. Med., 1966, v. 121, N 1, p. 30.

9. Кagawa Y., Kagawa A., Shimazono N. J. Biochem., 1Я34, v. 56, N 4, p. 364.

10. КnocheI., Hartmann F. Bioch. Z., 1961, B. 334, H. 3, S. 269.

11. Lee M., Debrо J. R., Lucia S. P. Arch. Biochem. a. Biophys., 1962, v. 98, N 1, p. 49.

12. Mangiarоtti G., Сalabria G. A. Boll, soc, ital. biol. sierim., 1964, t. 40, N 7, p. 265.

13. Niemeyer H, Сlаrk-Turri L., Garcez E., Vаrgara F. E. Arch. Biochem. a. Biophys., 1962, v. 98, N 1, p. 77.

14. Niemeyer H., Perez N., Garcez E., Vergara F. E. Bioch. Bioph. Acta, 1962, v. 62, N 2, p. 411.

15. Оno Т., Potter V. R. Feder. Proc., 1961, v. 20, N 1, part 1, p. 224.

16. Pande S. V., Khan R. P., Venkitasubramanian T. A. Bioch. Bioph. Acta, 1964, v. 84, N 3, p. 239.

17. Potter V. R., Ono T. Cold Spring Symposia in Quantitative Biology, 1961, v. 26, p. 355.

18. Shimazono N. U. S. Departm. Com. Office Techn. Serv., -962—63, AD 432391, p. 21.

19. Tepperman H. M., Террегшап J. Diabetes, 1958, v. 7, N 6, p. 478.

20. Tepperman H. M., Tepperman J. Amer. J. Physiol., 1962, v. 202, N 3, p. 401.

21. Tepperman H. M., Tepperman J. Amer J. Physiol., 1964, v. 206, N 2, p. 357.

22. Tepperman H. M., Tepperman J. Amer J. Physiol., 1958, v. 193, N I, p. 55.

23. Vaughan D. A., Winders R. L. Amer. J. Physiol., 1964, v. 206, N 5, p. 1081.

24. Weber G., Ash mo re J., В a n e г j e e G. Feder. Proc., 1960, v. 19, N 1, part 1, p. 50.

25. Weber G., Banerjee G., Bixler D., Ash mo re J. J. Nutrition, 1961, v. 74, N 2, p. 157.

26. Weber G., Banerjee G., В г о n s t e i n S. B. Bioch. Bioph. Res. Comm., 1961, v. 4, N 5, p. 332.

27. Weber G., Banerjee G., Bronstein S. B. Amer. J. Physiol., 1962, v. 202, N 1, p. 137.

28. Weber G., Cantero A. Rev. Canad. Biol., 1956, t. 15, N 3, p. 290.

29. Weber G., Cantero A. Cancer Res., 1957, v. 17, N 10, p. 995.

30. Weber G., Cantero A. Amer J. Physiol., 1957, v. 190, N 2, p. 229.

31. Weber G., Mc Donald H. Exp: cell. Res., 1961, v. 22, p, 292.

32. Willmer J. S. Canad. J. Biochem a. Physiol., 1960, v. 38, N 12, p. 1449.

Некоторые данные относительно белково-азотистого обмена в процессе лечебного голодания психически больных Л. И. ЛАНДО, Ю. С. НИКОЛАЕВ, Ю. Л. ШАПИРО, Г. Я. БАБЕНКОВ (Москва)

Белково-азотистый обмен при полном алиментарном голодании как в эксперименте на животных, так и у людей исследовался неоднократно (5, 9, 14, 16-18, 21, 29, 31, 34, 35, 39, 41-43, 47, 48, и др.)

Интерес к этой проблеме, несомненно, связан, прежде всего, с той особой ролью в жизнедеятельности организма, которую играет белок как источник специфического пластического материала и энергии, а также в силу его транспортных и других свойств.

В задачу наших исследований входило динамическое изучение ряда компонентов белково-азотистого обмена в крови и в моче при лечении психически больных методом полного дозированного голодания (7).

У 29 больных были проведены исследования в сыворотке крови: общего белка (рефрактометрически), белковых фракций (электрофорезом на бумаге), у 19 из них — транаминазы (по Умбрайту в модификации Т. С. Пасхиной); в моче определялись: общий азот (сжиганием и отгонкой в чашках Конвея), мочевина (уреазным методом), аминоазот (по Поп-Стивенсону), аммиак (в чашках Конвея).

Забор материала производился: троекратно до начала голодания (исходный фон), во время голодания и питания также 3 раза в сроки, соответствующие периодам наиболее выраженных клинических изменений в состоянии больных (7).

Полученные результаты обработаны методом вариационной статистики.

По клинической характеристике больные распределялись следующим образом: по нозологическому диагнозу—шизофрения—18 чел. (простая форма — 9, ипохондрическая — б, параноидная — 3), затянувшееся реактивное состояние — 3 чел., патологическое развитие — 8 человек. Всего было 25 мужчин и 4 женщины. В период обследования 3 больных были в возрасте от до 20 лет, 16 — от 21 года до 30 лет, 6 — от 31 года до 40 лет, 4 — старше 40 лет. Давность заболевания у 7 больных была до 1 года, у 18 — от 1 года до 5 лет, у 4 — свыше 5 лет. Из 29 обследованных больных 9 чел. госпитализировались впервые и ранее не лечились, другие 20 — в прошлом получали курсы инсулиношоковой терапии, а также лечились психотропными средствами, не давшими заметного лечебного эффекта. К моменту настоящего обследования больные имели перерыв в лечении от 5 до 10 месяцев.

Контрольная группа состояла из 35 психически здоровых лиц, преимущественно мужчин в возрасте 25—35 лет.

У всех испытуемых и здоровых лиц и больных до начала лечения пищевой рацион существенно не различался.

Первоначальные исследования газообмена (1, 8, 12, 45) позволили в самых общих чертах составить представление о белковом метаболизме при полном алиментарном голодании.

Было, в частности, показано, что удельный вес белка, как источника энергии, при полном лишении пищи невелик и энергия, приходящаяся на долю белка, не превышает, примерно 1/7 части всей суммарно определяемой энергии. Судя по динамике дыхательного коэффициента, максимальное окисление белка наблюдается в первые дни голодания, непосредственно вслед за быстронаступающей утилизацией углеводных запасов. По мере удлинения сроков голодания (исключая его терминальные периоды) участие белка в энергетическом балансе голодающего организма все более снижается.

Эти данные были вполне подтверждены биохимическими исследованиями диссимиляторных процессов белкового обмена, основанных на изучении общего азота мочи, азота мочевины, аммиака и т. д. (5, 9, 16, 18, 21, 31, 35, 42—44, 47).

Так, было показано, что общий азот, элюминируемый с мочой и образующийся, как известно, на 90% за счет распада белка, обнаруживает заметное увеличение в сроки, примерно, с 3 по 5—7 дни полного голодания крупных животных и человека. После этих сроков устанавливается обычно более ограниченное выделение азота, которое с некоторыми колебаниями в течение довольно длительного голодания продолжает держаться на относительно невысоком уровне.

Результаты наших исследований экскреции азотистых соединений с мочой в процессе лечебного голодания (средние значения) представлены в таблице № 1.

Анализируя полученные нами данные о количестве суточной мочи (табл. № 1), можно видеть, что среднее суточное ее количество оставалось фактически стабильным в течение двух первых периодов голодания. Лишь во второй половине третьего периода голодания (20—25 день) среднесуточное количество выделяемой мочи статистически достоверно увеличивалось по сравнению с исходным фоном на 59,43% (0,01<Р<0,02).

Таблица 1

Динамика азотистых соединении мочи

Из той же табл. № 1 можно видеть также, что среднее количество общего азота в суточной моче не обнаруживало существенных колебаний в первые два периода голодания по сравнению с исходным фоном (Р>0,05) и лишь в третьем периоде голодания отмечалась достоверное снижение общего азота по сравнению с его исходным уровнем на 20,10% (0,01 <Р<0,01) — в начале третьего периода (12—15 день голодания), а на 25—90% (0,001<Р<0,001) — в конце третьего периода (20—25 день голодания).

Поле прекращения голодания (в первые два периода питания) продолжалось дальнейшее уменьшение количества общего азота в моче. Так, по сравнению с исходным фоном азот мочи в первые два периода понизился ниже своего исходного уровня до голодания на 38,70% (Р<0,001). Однако, в третьем периоде питания количество выделяемого с мочой азота возросло, по сравнению с первыми двумя периодами питания, на 60,85% (0,001<Р<0,01) и фактически достигло исходного уровня.

Процентное содержание азота аммиака во время голодания неуклонно возрастало: во втором периоде голодания оно достигло (0,01<Р<0,02), а в третьем периоде голодания к 12—15 суткам — 9,43% (Р<0,001) и к 20—25 суткам — 14,23% (0,02<Р<0,05). Во время питания процентное содержание азота аммиака снижалась и в третьем периоде питания (14— 21 сут.) составило 7,10%, т. е. достигло уровня исходного фона.

Процент аминного азота во всех трех периодах голодания и в первых двух периодах питания статистически достоверно не менялся. Лишь в третьем периоде питания (14—21 день) процентное содержание аминного азота возросло до 7,09% (0,001<Р<0,02).

Процентное содержание азота мочевины уже в первом периоде голодания снизилось с 72,63% до 60,40% (0,01<Р<0,02) и оставалось примерно на этом уровне вплоть до третьего периода питания, где к 14—21 дням вновь возросло до 73,09% (0,02<Р<0,05).

Полученные нами данные оказываются во многом совпадающими с данными литературы (21, 39), где в конечные сроки голодания (исключая его терминальные стадии) отмечалось уменьшение выделения азота с мочой, а в начальные сроки голодания, в некоторых случаях, незначительное увеличение экскреции азота с мочой.

Эти данные в свое время трактовались (29,34), с точки зрения гипотезы Е. Фонта (48), полагавшего, как известно, что на энергетические нужды организма в первую очередь расходуется так называемый «лабильный» или циркулирующий белок, в то время как потребление «организованного клеточного белка» предотвращается более интенсивным расходованием вначале углеводных, а затем и жировых запасов.

Следует отметить, что эта точка зрения уже давно была подвергнута критике (10) и не соответствует современным представлениям, признающим универсальные генетико-молекулярные механизмы белкового анаболизма и не проводящей различия между «лабильным» и «организованным» белком. При сдвигах в белковом балансе речь идет, скорее всего об изменении интенсивности анаболических и катаболических процессов в различных органах и тканях, что, в частности, отражается и на «белковой картине крови».

В связи с этим определенный интерес могут представить данные относительно содержания белка и его отдельных фракций в сыворотке крови при полном голодании и последующем питании.

Необходимо отметить, что литературные данные, посвященные этому вопросу, относительно невелики и результаты их во многом неоднотипны.

Так, согласно исследованиям Кордиера Д. с соавт. (31) содержание белка в крови морского угря в течение 15 дней полного голодания не изменялось.

24-часовое голодание (41) не изменило общей картины в распределении компонентов белка в сыворотке крови крыс. Бенедетти А (20) не нашел изменения общего содержания белка в сыворотке крови у 10 тучных больных, голодавших с лечебной целью в течение 5—9 суток. Не изменялось содержание белка в сыворотке крови больных с ожирением в процессе их лечебного периодического голодания (голодание по 10 дней, 3 раза с незначительными перерывами) (44).

В то же время, по данным К. М. Хритиннной (17), исследовавшей 12 полностью голодавших кроликов (голодание свыше 20 дней, без ограничения воды) в большинстве случаев общее содержание белка в сыворотке снижалось в период максимальной потере веса (после 20 дня голодания). В отдельных случаях ее наблюдении общий белок к начале голодания повышался, и лишь после 10—15 дня снижался до нормального уровня.

По Кордиеру Д. (31) при 15-дневном голодании рыб весом 50—100 г общее содержание белка снизилось с 1,67 г% до 0,6 г%.

Увеличение белка в сыворотке крови во время добровольного 33-дневного голодания людей отмечал Шенк Е. Г. и Майер X. Е. (46).

По данным Н. Ф. Солодюк (14) при полном голодании 8 собак содержание общего белка крови увеличилось в период до 5 дня голодания и затем несколько снизилось к 12 его дню.

А. Рапопорт, Г. С. Фром, X. Хасден (42) в первую неделю голодания нашли повышение сывороточного белка в крови у 3 из 4 обследованных женщин, страдавших ожирением и голодавших с лечебной целью 2—4 недели. Во вторую неделю голодания содержание белка несколько снижалось.

Столь же неопределенные данные были получены и при исследовании белковых фракций. Так, согласно Е. Г. Шенку и X. Е. Майеру (46) в начале голодания происходит увеличение и альбуминов, и глобулинов, причем альбумины увеличиваются относительно больше, что приводит к увеличению коэффициента А/Г. Лишь к 30 дню голодания количество глобулинов начало относительно возрастать, что и привело к снижению коэффициента А/Г до первоначального значения.

А. Киммо (30) при абсолютном голодании крыс не отметил изменений А/Г коэффициента. При голодании без ограничения воды, по данным этого автора, концентрация глобулинов падала на 10%.

Кретчмер (32) при 72-часовом голодании мышей обнаружил статистически достоверное уменьшение α₁ и β-глобулиновых фракций. Фракция у₁-глобулинов, статистически достоверно увеличивалась.

Увеличение альбуминовых фракций в случае 5-дневного голодания собак отметила Н. Ф. Солодюк (14).

Е. Генри и Р. Бел (27) при голодании крыс-самцов отметили понижение содержание альбуминов и глобулиновых фракций α₁, α₂ и β. Концентрация у-глобулинов, напротив, возрастала. Коэффициент А/Г—снижался.

А. Бенедетти (20) при 5—9-дневном голодании 10 тучных больных лишь в отдельных случаях обнаруживал незначительное снижение концентрации альбуминов при увеличении содержания а2-глобулинов.

По данным К. М. Хритининой (17) содержание отдельных фракций белка при голодании изменялось неравномерно. Так, содержание альбуминов уменьшилось абсолютно и относительно, в то время как относительное содержание у-глобулинов возрастало.

А. Рапопорт с соавт. (42) отметили, что у 2 из 4 обследованных ими тучных женщин в первую неделю лечебного голодания повышалось содержание альбуминов, которое затем несколько снижалось при продолжении голодания. У 2 других голодавших альбумины оставались без изменений. Содержание глобулинов у всех 4 больных в процессе 2—З-иедельного голодания оставалось на уровне, близком к исходному.

Ещё менее разработанным оказывается вопрос относительно содержания белка и его фракций в сыворотке крови и последующие периоды питания.

Е. Г. Шенк и X. Е. Майер (46) обнаружили после голодания падение количества как альбуминов, так и глобулинов, причем альбумины снижались относительно менее выраженно, чем, глобулины, что и привело к увеличению А/Г коэффициента. Интересно, что после приема белковосодержащей пищи уровень альбумина в сыворотке крови резко упал (более чем на 50%), а количество глобулинов столь отчетливо увеличилось (А/Г коэффициент снизился). Соотношение альбумины—глобулины нормализовалось лишь к 10 дню восстановительного периода.

По данным Н. Ф. Солодюк (14), уменьшение к концу голодания собак содержания белка в сыворотке крови продолжалось и в первые дни питания оставалось на этом же низком уровне и снизилось еще более отчетливо в срок с 7 по 14 дни питания. Восстановление белкового состава оказалось растянутым у различных испытуемых групп в сроки с 18 по 36 и с 28 по 86 дни восстановительного периода. Вновь отмечаемое в период питания увеличение содержания белка (15) происходит за счет альбуминовой фракции.

Из приведенного краткого обзора можно видеть, что вопрос относительно изменения содержания как общего белка в сыворотке крови, так и его фракций при полном голодании (и тем более при последующем питании) разработан крайне недостаточно. Можно думать, что на неоднозначность приводимых в литературе данных влияло множество факторов. Из них в первую очередь хотелось бы обратить внимание на различия, зависящие, возможно, от того, что наблюдения, приведенные на людях, крайне немногочисленны, в то время как более широкие экспериментальные исследования ставились на животных, различающихся в видовом отношении.

Так, например, Е. Генри и Р. Бел (27) подчеркивали, что белковые фракции у крыс «... более чувствительны к голоданию, чем у собак или человека».

Полученные нами данные содержания общего белка и белковых фракций в сыворотке крови в процессе лечебного голодания после соответствующей математической обработки сведены в таблице № 2.

Как можно видеть из таблицы 2, среднее содержание общего белка в сыворотке крови у больных до голодания превышает уровень белка у здоровых лиц, исследованных в качестве контроля, на 11,14% (Р<0,001).

В первом периоде голодания отмечалось статистически достоверное увеличение белка в сыворотке крови у больных, по сравнению с их исходным фоном на 8,22% (0,001<Р<0,01).

На протяжении всех дальнейших периодов голодания среднее содержание общего белка не уменьшалось ниже данных, полученных для первого периода, оставаясь в то же время несколько выше исходных цифр (соответственно на 5,27%, 0,001 <Р<0,01 — второй период на 3,85%, 0,01<Р<0,02 — 12—15 дни третьего периода и на 6,27%, 0,001<Р<0,01 — 20—25 дни третьего периода).

Следует отметить, что содержание общего белка в начальные сроки третьего периода голодания (12—15 дни) снизилось достоверно по сравнению с уровнем первого периода на 4,03% (0,01 <Р<0,02).

После прекращения голодания содержание сывороточного белка статистически достоверно уменьшилось как по сравнению со средними цифрами всего третьего периода голодания (соответственно на: 9,10% Р<0,001 — в первом—втором восстановительных периодах и на 8,48%, Р<0,001—в третьем периоде питания), так и по отношению к исходному уровню до голодания (соответственно на: 5,01%, 0,02<Р<0,05 — в первом, втором периодах и на 4,37%, 0,02<Р<0,05 — в третьем периоде восстановления).

Из той же таблицы № 2 следует, что в процессе всего курса лечебного голодания в белковых фракциях сыворотки (по средним данным) существенных изменений-не прослеживается, за исключением превышения процента глобулиновой фракции α₁ — у больных до голодания по сравнению со здоровыми лицами на 2,05% (Р<0,001), а также увеличения процента β-глобулиновой фракций у больных в третьем периоде питания на 2,50% (Р<0,001) по сравнению с исходным фоном.

Таблица 2

Динамика общего белка и белковых фракций (средн. данные)

Немногочисленные работы, посвященные изучению содержания свободных аминокислот в крови при голодании, не представляются однотипными.

Так, С. Мак Дональд (36) не отметил изменений в содержании свободных аминокислот в плазме крови при голодании крыс. Снижение уровня-аминокислот наступало под влиянием введения голодающим крысам адреналина и глюкэгона.

В то же время Л. В. Чорки, А. К. Кого, Д. Ф. Хугам (26) у 6 людей, после их 48-часового голодания отметили увеличение содержания в крови лейцина и валина. Одновременно снижалось содержание в крови треонина, лизина, триптофана, метионина и аргинина. Выведение последних аминокислот с мочой было менее интенсивным, чем до голодания. Выведение с мочой лейцина и валина практически не изменялось.

Аналогичные данные были отмечены Э. Я. Скуинь (13), наблюдавшей, увеличение концентрации в крови гистидина, триптофана, цистина при лечебном голодании больных шизофренией.

Увеличение в плазме крови голодавших кроликов лейцина и валина обнаружили также Е. Марти и П. Рейно (38). Концентрация в крови аланина, глутаминовой и аспарагиновой кислот у этих же кроликов оставалось, без изменения. По мнению авторов, отмеченные изменения состава аминокислот в крови не были следствием биохимических сдвигов в самой крови, поскольку при отключении перфузионной системы (с помощью которой ставили этот эксперимент) от слепой кишки эти сдвиги не отмечались. Поскольку хроматографически было установлено, что в гомогенатах тканей слепой кишки у голодающих кроликов уменьшается содержание свободных аминокислот, авторы заключают, что в обнаруженном ими эффекте известную роль может играть всасывание продуктов автолиза содержимого слепой кишки.

То, что аминокислотное равновесие крови при голодании, скорее всего, зависит от уравновешивания деградирующих аминокислот за счет аминокислот, освобождающихся из тканевых белков, было показано Ф. Кричен и А. Сеффати (24), изучавших длительно голодавших карпов.

Интересный эффект перераспределения аминокислот при голодании описал Н. Н. Демин (2). Согласно его данным, в первые периоды голодания концентрация свободных аминокислот в плазме крови остается почти неизменной, в то время как в эритроцитах концентрация аминокислот возрастает.

С. Ц. Мадден и Ю. X. Уипл (37) обсуждали, в свое время, возможность перехода введенных извне белков в белки тканей голодающего организма- без предварительного глубокого расщепления до аминокислот. Однако эти предположения представляются маловероятными. По крайней мере, согласно данным И. А. Поберий (11), применявшей изотопные и авторадиографические исследования, белки плазмы полностью голодающих крыс не используются для синтеза протоплазмы эритробластов без предварительного расщепления до аминокислот.

Таким образом, можно видеть; что исследования аминокислотного состава при голодании представлены отдельными, довольно разрозненными, работами. Единственный вывод, который можно с большей или меньшей уверенностью сделать в настоящее время на основании вышеприведенных работ, это то, что для голодающего организма характерен феномен перераспределения аминокислотного состава (между различными тканями и кровью, между плазмой и эритроцитами), что следует, на наш взгляд, рассматривать, как одно из проявлений адаптационной, саморегуляторной реакции организма на острое лишение пищи.

Полученные нами средние данные динамического изучения активности трансаминаз отражены в таблице № 3.

Из таблицы № 3 следует, что активность глютамикоаспарагиновой трансаминазы во время голодания, постепенно увеличиваясь, на 29,72% (Р<0,001)—в первом периоде, на 39,06% (Р<0,001)—во втором, достигла превышения исходного своего значения к конечным срокам третьего периода (20—25 день голодания) на 61,76% (Р<0,001).

После прекращения голодания активность глютамикоаспарагиновой трансаминазы значительно превышала свое исходное значение: на 37,86% (Р<0,001) — в первых двух периодах питания и на 45,01 % (Р<0,001)—в третьем периоде восстановления.

Активность глютамикоаланиновой трансаминазы в сыворотке крови, начиная со второго периода голодания, также увеличивалась по сравнению с исходным уровнем на 18,13% (0,01<Р<0,02) и достигал а увеличения на 43,84 % (Р<0,001) — к конечным срокам третьего периода (20—25 день голодания).

Во время питания активность глютамикоаланиновой трансаминазы превышала исходную на 53,35% (Р<0,001)—в первых двух восстановительных периодах и на 72,94% (Р<0,001)—в третьем периоде питания.

Однако, анализ отношения активности глютамикоаспарагиновой трансаминазы к активности глютамикоаланиновой — гл. асп./гл. алан, коэфф. показывает, что к начальным срокам третьего периода голодания (12—15 день) этот коэффициент увеличивался на 0,21, т. е. на 21,00% (0,02<Р<0,05).

На питании, ко времени первых двух периодов этот коэффициент трансаминаз понижался, по сравнению с его значением с 12—15 сутками третьего периода голодания на 22,50% (0,001<Р<0,01) и, примерно, достигал вновь своего исходного значения. В третьем периоде питания уменьшение гл. асп./ гл. алан, коэффициента трансаминаз продолжалось и оказывалось ниже своего исходного значения на 17,00% (0,02<Р<0,05).

Подобная динамика гл. асп./гл. алан, коэффициента трансаминаз, возможно, говорит от относительном перераспределении в процессе лечебного голодания активности указанных трансаминаз с превалированием активности глютамикоаспарагиновой трансаминазы во время полного голодания и превалирования активности глютамикоаланиновой трансаминазы во время питания.

Таблица 3

Динамика трансаминаз (средние данные)

Следует отметить, что подобную динамику активности трансаминаз в свое время наблюдала Л. И. Ландо (6) у психически больных в процессе их активной терапии.

Подобным же образом активность трансаминаз возрастает и -при влиянии многих неспецифических стрессорных факторов: шум, вибрация, нагревание, введение адреналина (23, 28, 40).

* * *

Все вышеизложенное можно кратко резюмировать следующим образом: полное дозированнное лечебное голодание в условиях и в сроки наших наблюдений (20—25 суток голодания с последующим восстановлением), видимо, не приносит патологии в процесс белковообразовательной функции печени.

Сдвиги в изучавшихся нами компонентах белково-азотистого обмена в процессе лечебного голодания носят неспецифический, стрессорный характер и могут рассматриваться как частный пример адаптационных, саморегуляторных изменений, лежащих в основе поддержания гомеостаза при полном голодании.

1. Авроров П. П. Обмен веществ и развитие энергии в организме при полном голодании. Дисс. докт., М., 1900.

2. Демин Н. Н. Журн. Вопр. питания, 1941, 10, 3—4, 16.

3. Дюбуа Е. Обмен веществ, И. Л., М., 1927.

4. Ежова Е. Н. и др., в кн.: Труды 3 Всесоюзн. съезда физиологов, Л., 1928, т..№ 1, 227.

5. Ежова Е. Н., Молчанова О. П. и др., в кн.: Сб работ по физиологии I Моск. мед. ин-та, М.^1939, 85.

6. Ландо Л. И. в кн.: Труды 4 Всесоюзн. съезда невропат, и психиатров, т. 3, в. 1, М., 1965, 486.

7. Николаев Ю. С. Разгрузочно-диетическая терапия шизофрении и ее физиологическое обоснование. Дисс. докт., М., 1959.

8. Охотин И. А. Патологоанатомические изменения и газовый обмен у голодающих кроликов. Дисс., Спб, 1885.

9. Пашутин В. Курс общей и экспериментальной патологии, т. 2, ч. 1, Спб., 1902.

10. Перельман Л. Р. Руководство по патологической физиологии. Под редакцией А. А. Богомольца, Киев, 1947, т. 2, гл. 12, $9.

11. Поберий И. А. Цитология, 1964, т. 6, № 3, 330.

12. Садовень А. А. в кн.: Труды русского общества охраны народного здоровья, 1888, в. 12, 88.

13. Скуинь Э. Я. в кн.: Вопросы психиатр., Авторефераты научных работ ин-та психиатр. МЗ РСФСР (1945—1953), М., 1956, 274.

14. Солодюк Н. Ф. Физиол. журнал, 1958, 4, 450.

15. Солодюк Н. Ф. Восстановление белкового ~и морфологического состава крови после кровопотери и голодания (экспериментальное исследование). Дисс. докт., Киев, 1958.

15а. Солодюк Н. Ф. Дисс. докт. мед. наук, Киев, 1958.

16. Фром гольд Е. Е., Михайлов И. Ф. Терапевт, архов, 1925, т. 3, в. 5—6, 109.

17. Хритинина К. М. в сб.: Некоторые вопросы физиологии и биофизики. Воронежский ин-т, 1964, 245.

16. Шатерников М. Н. Русская клиника, 1929, т. 12, № 68, 860.

19. Albschul е W. D., Altschule L. Н., Tillotson К. J-J. clin. Endocrinol., 1949, g. 548.

20. Benedetti A., Arch studio fisiopatol. e. clin. rikambio, 1959, 23, 1, 24.

21. Benedict F. A study of prolonged fasting, 1915.

22. Brodie В. В., Shore P. A., Ann. N. J. Acad. Sci., 1957, v. 66, p. 631.

23. Cope F., Pol is B. Javiat. Med., 1959, v. 30, p. 90.

24. Сreасh V., S e г f a t у A. Compt. rend. Soc. beol., 1964, 158, 5, 1152.

25. Charkey L. W., Kano Adeline K., Hangman Dunne F.f Nutrition, 1955, 55, 3, 469.

26. Heath R. G., Leach В. E. Arch. Neurol. Psychiat., 1956, 76, 444.

27. Henrу E., Вell, Rоbert T.t N i s h i h а г a H i s a k o. Arc. Soc., Expte Biol..and Med., 1959, 100, 4, 853.

28. Highman В., M a 1 i n g H., Thompson E. Am. J. Physiol., 1959, v. 196, p. 436.

29. К a p 1 а л S. A., Shimizu C. G. N. Amer. J. Physiol., 19G2r 202, 4, 695.

30. К i ni m о A h o, As to la Erva. Ann. med. exptl. et biol. fen-rial., 1956, 34, 4, 341.

31. К о г d i e г D., Barnoud R., Brandon A. M. Compt, rent. Soc. biol., 1957, 1958, 151, 11, 1912.

32. Kretzschmar, Z. ges. innere Med., 1957, 12, 10, 472.

33. L a b о г i t H., С о i г a u 1 t R., В г о u s s о 11 e В., et al.r Ann. med.-psychol., 1958, v. 116, 2, p. 60.

34. Leuman, Mueller, Munk, Senatar, Zuntz, Virch. Aich. f. pathol. Anat. und Physiol., 1893, 131, Suppl. I, Heft I.

35. L u с i a n i L. Der Hunger, 1890.

36. Mac Donald Sara J., De Boer Katharine O. Proc, Soc. Expte. Biol. and Med., 1965, 119, 4, 1221.

37. Madden S. С., Whipple J. H. Physiol. Rev., 1940, 20, 1, 194.

38. Marty J., Raunaud P., Arch Sci. physiol., 1965, 19, 3, 213.

39. M о г g u 1 i s S., Fasting and undernutrition, N. J., 1923.

40. Nosek J., S eve la M. Csl. Gastroen, Vyz., 1959, t. 13, 559.

41. Peterson Ruth D., Beatti Clarissa n, Amer. J.^ Physiol., 1958, 193, h 79.

42. R a p p о p о г t A., From G. Z., H u s d a n H. Metabolism, 1965, 14, 1, 47.

43. R e i s s Eric, Metabolism, 1959, 8, 2, 151.

44. Riet H. G., Van Schwarz F.f Kinderer V. J. Metabolism, 1964, 13, 4, 291.

45. R u b n e r M., Die Gesetze des Energieverbrauchs bie Ersnahrung, Leipzig—Wien, 1902.

46. S с h e n с k E. G. und Meyer H. E. Das Fasten, Stuttgart— Leipzig, 1938.

47. Swendseid M. E., Mulcare D. В., Drenick E. J. J. Amer. Diet. Assoc., 1965, 46, 4, 276.

48. Voit E„ Zeitschr. f. Biologie, 1866, 2, 3, 309.

49. Wooley D. W., Shaw E. N. Ann. N. J Acad. Sci., 1957, v. 66, p. 649.

Определение уропепсина в моче больных шизофренией в процессе лечения дозированным голоданием Н. Ю. ЕВСИНА (Москва)

Настоящая работа имеет своей целью изучение секреторной функции желудка больных шизофренией в процессе лечения дозированным голоданием, путем определения количества выделяемого с мочой уропепсина.

Из литературных данных известно, что между количеством уропепсина и секреторной функцией слизистой оболочки желудка имеется прямая зависимость (4, 5).

По количеству уропепсина, выделяемого с мочой больных, можно судить об уровне их желудочной секреции, не применяя желудочное зондирование. Исследование желудочной секреции больных в процессе лечебного голодания представляет интерес в связи с работами И. П. Разенкова о «спонтанной» желудочной секреции, возникающей во время полного голодания.

Изучая механизмы секреторной деятельности желудочных желез на материале экспериментальных животных в период длительного голодания, И. П. Разенков и сотр. (3) установили, что на 6—8 день голодания, т. е. с началом наступления распада тканей организма, у собак наступает «спонтанная» желудочная секреция. Авторы указывают, что это «спонтанно» отделяющийся при голодании желудочный сок характеризуется пониженной общей кислотностью, низким содержанием свободной кислоты и пониженной переваривающей способностью, в то же время он содержит значительное количество азотистых продуктов.

У собаки за сутки со «спонтанно» отделяемым желудочным соком выделялось около 0,7—1,4 г белка и около 1,0—1,5 г полипептидов. Авторы предполагают, что в основе выделения белка и полипептидов (а также других азотистых веществ) с пищеварительными соками лежит процесс транссудации белка из сосудов слизистой оболочки и железистых аппаратов в полость желудочно-кишечного тракта.

По мнению И. П. Разенкова, при длительном голодании организма продукты распада органов и тканей, попадая в кровь, не могут использоваться клетками других тканей и органов, поскольку являются очень крупными белковыми частицами. Накапливаясь в крови, эти частицы вызывают нарушения нормальных гистологических отношений в кровеносной системе: капилляры слизистой желудка паретически расширяются и белковые частицы проникают в полость желудочно-кишечного тракта. Здесь они под влиянием пищеварительных ферментов распадаются до аминокислот, которые всасываются через слизистую, переходят обратно в кровь и теперь могут уже быть использованы клетками органов и тканей как пластические и энергетические материалы.

Таким образом, — указывает И. П. Разенков, — «спонтанная» секреция желудочного сока в пищеварительный тракт во время голодания является «необходимым и нормальным физиологическим процессом и отсюда — необходимым звеном межуточного обмена, обеспечивающим правильный обмен веществ» (3).

По данным Г. Д. Симбирцевой (4, о), выделение уропепсина почти в 100% случаев соответствует кислотности и переваривающей силе желудочного содержимого, т. е. отражает внешнюю секреторную функцию слизистой желудка. Определение уропепсина рекомендовано в целях диaгностики ряда желудочно-кишечных заболеваний, особенно в тех случаях, где невозможно желудочное зондирование (1, 2, 4, 5). Норма выделения уропепсина (у здоровых лиц) — 12—35 ед/час.

Корраца и Майерсон (7) отмечают влияние на экскрецию уропепсина физического и эмоционального возбуждения, а также заметные колебания в выделении уропепсина в течение суток у одного и того же больного. Введение АКТГ по данным этих авторов, вызывает значительное повышение выделения уропепсина. Другие лечебные препараты на выделение уропепсина не влияют.

Имеются данные, что с возрастом выделение уропепсина с мочой уменьшается (6).

Якобе и сотр. (8) определяли уропепепн в моче у больных шизофренией. Ими было отмечено, что у этих больных выделяется с мочой больше уропепсина, чем у здоровых, и что колебания уровня уропепсина у отдельных больных шизофренией больше.

С целью изучения уровня желудочной секреции у больных шизофренией во время лечения дозированным голоданием мы проводили определение у них уропепсина в процессе данной терапии.

Уропепсин в моче определялся по методике Уэлса (9) в модификации Г. Д. Симбирцевой (5).

Сущность этого метода заключается в определении времени свертываемости казеиногена молока под влиянием уропепсина подкисленной мочи. Собирали суточную мочу больных, для консервации к ней добавляли толуол.

Количество уропепсина выражается в единицах, отражающих выделение его в течение часа. За единицу уропепсина принимается умноженное на 10 количество активированной мочи (в мл), необходимое для того, чтобы конец реакции наступил, через 10 сек. Одна единица уропепсина адекватна 0,25 мкг кристаллического пепсина.

Количество уропепсина в ед/час вычисляется по формуле:

где: U — количество уропепсина (в ед/час);

V — весь собранный объем мочи (в мл);

v — объем мочи в пробе (в мл);

t — время, необходимое для достижения конечной точки реакции (в сек);

h — время, за которое собиралась моча (в часах) и

1,32 — постоянный коэффициент.

При наших данных: v = 0,1 мл, h = 24 часа, мы эту формулу для себя упростили:

Если учесть, что v может равняться не 0,1 мл, а в некоторых случаях 0,05 мл или 0,2 мл, то эта формула принимает вид:

где n — показывает, сколько раз было взято по 0,1 мл активированной мочи для данного опыта.

Мы провели определение уропепсина у 10 больных шизофренией в процессе лечения дозированным голоданием. Возраст больных — от 23 до 36 лет, давность заболевания — от 1 года до 10 лет. Длительность голодания у обследованных больных была различная — от 10 до 29 суток. Уропепсин определяли до голодания (и по стадиям лечебного голодания и восстановительного периода в суточной моче больных.

До голодания уровень уропепсина у разных больных был различный, от 16 до 119 единиц в час, причем у 8 из 10 больных он был выше нормы (норма 12—35 ед/час); в среднем от исследования всех 10 больных эта цифра составила 59,3±9,8 ед/час.

Полученные нами данные соответствуют литературным данным о том, что у больных шизофренией наблюдается повышенное выделение с мочой уропепсина и, что имеет место большой разброс цифр (8).

Разный уровень уропепсина у больных до голодания позволяет говорить о разном уровне желудочной секреции у данных больных до лечения.

В процессе голодания у всех обследуемых больных наблюдалось постоянное выделение с мочой уропепсина, начиная с 1—2 дня голодания. Выделение уропепсина во время полного голодания указывает на то, что желудочная секреция у больных во время голодания не прекращалась. Это позволяет предполагать наличие у больных во время голодания «спонтанной» желудочной секреции.

Таблица 1

Динамика выделения уропепсина при лечении дозированным голоданием

Каких-либо изменений в уровне уропепсина, по сравнению с уровнем до лечения, во время голодания отмечено не было: средний уровень уропепcина во всех трех стадиях голодания статистически достоверно, не отличается от исходного фона (см. табл. 1).

Однако в процессе голодания наблюдались отдельные колебания содержания уропепсина у больных в разные дни, особенно у 5 больных, давших по окончании курса лечения хороший терапевтический эффект (это больные Ан-ов, М-ов, Ар-ов, С-ий, Л-ий).

Интересно отметить, что повышение уровня уропепсина во время голодания в отдельные дни в большинстве случаев совпадало с повышением пищевой возбудимости у больных. Так, у больного С-ва появление и возрастание аппетита на 12—14 день голодания соответствует значительному повышению уровня уропепсина в эти дни (с 48 ед/час на 5 день до 88 ед/час на 10 день и 95 ед/час на 16 день). У больного Х-ва понижение аппетита на 5—7 день голодания нашло свое отражение в понижении уровня уропепсина с 86 ед/час (3 день) до 27 ед/час (7 день), затем к 11 дню голодания уровень уропепсина еще более снижается, до 18 ед/час, чему соответствует почти полное отсутствие аппетита у больного в эти дни. Повышение аппетита на 14—17 день голодания совпадает со значительным повышением количества уропепсина в эти дни (с 18 до 76 ед/час).

Значительные колебания содержания уропепсина могут быть в какой то степени обусловлены также изменением эмоционального состояния больных. По данным Корраца и Майерсона (7), на уровень уропепсина влияет физическое и эмоциональное возбуждение.

В восстановительный период после проведенного голодания наблюдается резкое статистически достоверное (Р<0,05) повышение уровня уропепсина к 12—18 дню питания, когда содержание уропепсина достигает своего максимума (до 284 ед/час у больного Л-ия). Затем к 25—35 дню питания количество выделяемого уропепсина снижается, достигая величин, близких к величинам до голодания (см. таблицу).

Исходя из этого, можно говорить о резком повышении уровня желудочной секреции в восстановительный период, в связи с повышением пищевой возбудимости больных после голодания.

Интересно отметить также, что наибольший скачок уровня уропепсина в восстановительный период, как и наибольшие колебания его при голодании, наблюдались у больных с положительным терапевтическим эффектом, давших клинически ремиссии «В» и «С» (А-ов — «В»; М-ов, Ар-ов, С-ий — «С»; Л-ий — «С—Д»). Значительные колебания содержания уропепсина в моче у больных с хорошим терапевтическим эффектом можно объяснить отмеченной клиницистами хорошей реактивностью этих больных.

1. У больных шизофренией до голодания наблюдался повышенный уровень уропепсина.

2. В период голодания у больных шизофренией постоянно наблюдалось выделение с мочой уропепсина, что свидетельствует о наличии во время голодания у больных «спонтанной» желудочной секреции.

3. У больных шизофренией во время голодания средний уровень уропепсина остался таким же, как и до голодания. Однако у отдельных больных наблюдались колебания уровня уропепсина в дни, совпадающие с изменением пищевой возбудимости. Наибольшие колебания наблюдались у больных, давших наилучший терапевтический эффект, что может быть объяснено хорошей реактивностью этих больных.

4. В восстановительный период у больных шизофренией наблюдалось резкое повышение уровня уропепсина, что свидетельствует о повышении пищевой возбудимости у больных после голодания. Наибольший уровень уропепсина наблюдался у больных, давших наилучший терапевтический эффект, что может быть объяснено хорошей реактивностью этих больных.

1. Грегор Ота (Прага). Клин. мед. 1959, 2, 51.

2. Дочкин И. И. Клин. мед., 1961, 2, 36.

3. Разеиков И. П., Малкимаи И. В., Маркова А. А. О новой стороне деятельности органов и тканей желудочно-кишечного тракта. Сб. Объедин. сессия, посвящен. 10-летию со дня смерти И. П. Павлова, 1948. 26.

4. Симбирцева Г. Д. Клин. мед., 1959, 2, 45.

5. Симбирцева Г. Д. Лаб. дело, 1959, 2, 53.

6. Веrthаuх Р., ОrtоIе L., Соlas-Веlсоur J. F., Lеmаrсhаl А., Vignаlоu J. Progr. med., 1953, 85, 6, 116.

7. Соrazza L. I., Myerson R. М. J. Amer. Med. Assoc., 1957, 165, 2, 146.

8. Jасоbs J. S., West Ph. M., Теmреrаu С. E. Proc. Soc. exp. Biol, and Med., Novemba, 1951, 78, 2, 410.

9. West Ph. M., Ellis F. W., Scott B. L. J. Lab. and Clin. Med:, 1952, 39, 1, 159.

Липопротеиды сыворотки крови у больных психозами и неврозами при разгрузочно-диетической терапии А. А. ПОРОШИНА, Л. А. КОЖАНОВА (Ростов-на-Дону)

Исследование липопротеидов сыворотки крови при полном алиментарном голодании у людей представляет большую редкость, однако оно может представить интерес при применении голодания с лечебной целью.

Лечение голоданием психических заболеваний применил проф. Ю. С. Николаев (3). Широкое применение дозированное голодание нашло и в нашей клинике. В процессе лабораторного контроля мы -провели исследования липопротеидов сыворотки крови у группы лечившихся больных с различными психозами и неврозами.

Литературные сведения дают основание предположить о важной роли, принадлежащей липопротеидам сыворотки крови в обменных процессах (липоидно-жировом, углеводно-фосфорном, окислительно-восстановительных). Исследования авторов обнаружили изменения содержания отдельных фракций липопротеидов при различных патологических состояниях: атеросклерозе (2), диабете (7), ожирении (1).

Литературы по электрофоретическому изучению сывороточных липопротеидов при алиментарном голодании мы не встречали.

Всего было подвергнуто лечению голоданием 42 больных, из них 5 — страдали шизофренией, 5 — циклотимией в депрессивной фазе, 2 — инволюционным психозом, 30 — неврозами с преобладанием ипохондрического синдрома. Из общего количества исследованных больных мужчин было 32, женщин — 10. В возрасте до 30 лег было 20 человек, до 40 лет — 18, до 50 лет — 3, свыше 50 лет — 1. По длительности заболевания до одного года было 15, до 3 лет — 13, до 5 лет — 6, свыше 5 лет — 8. Наблюдения проводились в динамике. Кровь брали утром в определенные часы, до лечебных процедур; исследования проводились также и в восстановительном периоде (питание вслед за голоданием). Дозированное голодание проводилось без ограничения воды и составляло по длительности у наших больных от 10 31 дня.

В сыворотке крови у больных с различными неврозами, психозами и у доноров определялось содержание различных фракций липопротеидов методом электрофореза на бумаге, который проводили в течение 3—4 часов при напряжении тока 150—200 вольт в веронал-мединаловом буфере с рН = 8,6 и ионной силе 0,75 Ма. Липопротеиды обнаруживались на бумаге путем их окрашивания суданом красным Ш (5).

Полученные нами исследования сыворотки здоровых людей были в пределах: α-липопротеиды от 33,13% до 39,47%, β-липопротеиды от 66,87% до 60,53% (ом. таблицу 1). Данные совпадают с результатами других исследований (6).

Таблица 1

Содержание липоидных фракций сыворотки крови здоровых и страдающих различными психозами и неврозами

Наиболее значительные изменения α и β-липопротеидов сыворотки крови обнаружены у больных шизофренией с активным процессом. В связи с разгрузочно-диетической терапией до голодания нами были исследованы 5 больных шизофренией в различных стадиях заболевания с процессуальными симптомами. Уровень α-липопротеидов был повышен и находился в пределах 37,64 % — 48,34 %; β-липопротеиды были понижены и колебались от 62,36% до 51,66%. В связи с увеличением тяжести течения процесса, отмеченные сдвиги липоидного обмена были более выражены.

Больные циклотимией исследовалась в депрессивной фазе. Величина сывороточных α- и β-липопротеидов была в пределах нормы и лишь у одного повышена. У больных инволюционным психозом имело место повышение α-липопротеидов от 38,70% до 46,70%; β-липопротеиды понижены и находились в пределах нормы: от 61,30% до 53,30%. Данные большинства (15 из 25) больных с астено-ипохондрическими невротическими состояниями характеризуют α- и β-липопротеиды в пределах нормы. В остальных 10 наблюдениях фракция α-липопротеидов была повышена, а β-липопротеидов — понижена.

При неврозе навязчивых состояний (2 человека) величина сывороточных α- и β-липопротеидов была в пределах нормы. У 3 больных с затяжной соматопсихогенной реакцией уровни сывороточных α- и β-липопротеидов отклонений от нормы не представляли (см. таблицу 1).

Динамические исследования изменений сывороточных α- и β-липопротеидов под влиянием разгрузочно-диетической терапии произведены у 42 больных с вышеописанными психозами и неврозами. В процессе голодания было обнаружено, что независимо от диагноза заболевания наблюдалось в подавляющем большинстве (28 и 42) понижение сывороточных α-липопротеидов и повышение β-липопротеидов. К концу лечения при завершении восстановительного периода наступала нормализация сывороточных α- и β-липопротеидов крови. У этих больных отмечено частичное клиническое улучшение: исчезали психотические и невротические симптомы и они выписывались в состоянии клинического улучшения. У остальных 14 больных нормализации показателей α- и β-липопротеидов сыворотки крови не наступило и больные выписывались с меньшим терапевтическим эффектом.

Анализ имеющихся данных показывает, что у большинства больных с неврозами и психозами содержание сывороточных α- и β-липопротеидов крови в процессе голодания отклонялось от нормы. В восстановительном периоде наступала некоторая их нормализация в большинстве наблюдений.

Патогенез липоидного обмена очень сложен. Понижение α-липопротеидов и повышение β-липопротеидов сыворотки крови может рассматриваться как приспособительная реакция организма. Уменьшение образования α-липопротеидов сыворотки крови при лечении голоданием, по-видимому, можно отнести за счет уменьшения поступления аминокислот в печень из желудочно-кишечного тракта (4). Не исключена возможность, что увеличение β-липопротеидов сыворотки крови больных при лечении голоданием связано с повышением концентрации липидов (4).

Анализ изменений биохимических показателей в восстановительном периоде свидетельствует об усилении процессов регенерации. Это говорит о том, что дозированное голодание является причиной последующего усиления процессов самообновления организма (3).

На основании полученных данных мы можем сделать следующие выводы:

1. При неврозах и психозах, независимо от уточненного диагноза, в период лечения голоданием наблюдается чаще понижение α-липопротеидов и повышение β-липопротеидов сыворотки крови.

2. В восстановительном периоде наступает чаще нормализация α- и β-липопротеидов сыворотки крови.

3. В период лечения голоданием была установлена некоторая зависимость между содержанием α- и β-липопротеидов сыворотки крови и тяжестью психического состояния больных.

4. Определение липопротеидов сыворотки крови при лечебном голодании у людей может представить диагностическую ценность и способствовать оценке прогноза.

5. Отклонение уровня липопротеидов сыворотки крови при голодании происходит в рамках гомеостаза и вредных последствий не имеет.

1. Бакулев А. Н. и Колесникова Р. С. Клиническая медицина, 1962, т. 40, 2, стр. 14.

2. Войникова С. А. Лабораторное дело,s 1962, II, стр. 25.

3. Николаев Ю. С. «Лечение шизофрении дозированным голоданием». Труды НИИ психиатрии МЗ РСФСР, М„ 1963, т. 39, стр. 7.

4. Ойвин И. А. Клиническая медицина, 1960, т. Зв, 7, стр. 16.

5. Попова 3. Н. В кн.: Материалы к докладам Поволжской конференции физиологов, биохимиков и фармакологов. Куйбышев, 1957, стр. 196.

6. Саперов Н. Н. Лабораторное дело, 1962, II, стр. 21.

7. Шенкман М. Д. Врачебное дело, 1960, 8, стр. 129.

Динамика цветной осадочной реакции кимбаровского у больных шизофренией в процессе лечения голоданием Б. В. КРАЙЦЕРОВ (Москва)

Внедряющийся в клинику соматических и психических заболеваний метод лечебного голодания нуждается, в частности, в применении адекватных лабораторных исследований, по которым можно было бы судить о состоянии тех или иных функциональных схем организма.

В этом плане определенную услугу может оказать цветная осадочная реакция Кимбаровского. В литературе она известна также под названием реакции Бускаино—Кимбаровского.

Методика проведения цветной осадочной реакции Кимбаровского (сокращенно «ЦОРК») состоит в том, что она ставится одновременно в трех пробирках по 1 мл мочи в каждой и проводится соответственно с ОД 0,75 и 1 мл 5% водного раствора азотнокислого серебра. Смесь подвергают кипячению в течение 1—2 мин. до выпадения осадка. Вычисление интенсивности ЦОРК производится в условных процентах, определяемых в зависимости от цвета осадков по разработанной Я. А. Кимбаровским цветной шкале.

Реакция пе специфична для какого-либо заболевания, но применение ее в динамике характеризует, по мнению многих исследователей, особенности течения заболевания, что может быть также использовано в качестве контроля за эффективностью проводимой терапии.

Однако следует подчеркнуть, что и до настоящего времени биохимическая и диагностическая сущность ЦОРК, так же как и «черной» реакции Бускаино, остается во многом неясной.

Я. А. Кимбаровский и Ф. Я. Лепп (2) считают, что ЦОРК является «показателем нарушенного (извращенного) азотистого (белкового) обмена и показателем степени токсикоза».

Однако эта концепция не охватывает все случаи появления темных осадков в моче при ее кипячении с азотнокислым серебром. Остается, например, неясным, почему ЦОРК становится положительной после кратковременного нервно-психического напряжения.

Так, было установлено, что у ряда спортсменов ЦОРК оказывалась положительной сразу же после соревнования (1), а также у людей, подвергавшихся длительному состоянию напряжения (3).

В связи с изложенным может представить интерес изучение динамики ЦОРК у людей в период лечения дозированным алиментарным голоданием и во время последующей растительно-молочной бессолевой диеты. Исследований по интересующему нас вопросу немного.

В литературе встречаются отдельные упоминания об увеличении интенсивности реакции Бускаино—Кимбаровского во время лечебного голодания (6).

Ю. С. Николаев и Ю. Л. Шапиро (4) при статистической обработке данных, полученных при исследовании 17 больных шизофренией, также отмечают «неуклонное постепенное нарастание интенсивности реакции Бускаино—Кимбаровского, особенно, начиная с третьего дня голодания», с тенденцией к снижению лишь во второй половине периода восстановительного диетического питания (4).

Повышение интенсивности ЦОРК во время голодания рассматривается вышеуказанными авторами как показатель степени дезинтоксикации организма.

Целью нашего исследования было проследить динамику ЦОРК в процессе лечебного голодания и последующего питания у больных шизофренией и некоторыми другими заболеваниями.

Было обследовано 34 больных. Из них 24 больных шизофренией (простая форма — 12, паранодиная — 8, циркулярная — 2, депрессивно-параноидная — 2) и 10 человек с различными невросоматогенно обусловленными заболеваниями (язвенная болезнь, остаточные явления постгриппозной инфекции, начальные стадии гипертонической болезни). Среди больных шизофренией было 16 мужчин и 8 женщин. Возраст обследованных лиц колебался в пределах от 18 до 30 лет. Давность заболевания от 2 до 10 лет.

Кроме 34 больных, нами были проведены исследования еще у 6 практически здоровых лиц, прошедших курс лечебного голодания с профилактической целью.

Исследования ЦОРК проводились в динамике с учетом стадий голодания и последующего питания (с 2—3 кратным обследованием до голодания). В среднем у каждого больного произведено 10—15 анализов. Некоторым больным исследования проводились ежедневно.

Для уточнения индивидуальных особенностей ЦОРК в процессе разгрузочно-диетической терапии на каждого обследованного был составлен график, где на оси ординат приведены цифры интенсивности ЦОРК, а на оси абсцисс — дни голодания и последующего питания.

Полученные при исследовании 34 больных данные были обработаны статистически и приведены в таблице 1.

Таблица 1

Динамика средних показателей ЦОРК при голодании и последующем питании

Как показывают полученные при статистической обработке данные, во всех периодах голодания и первые дни последующего питания отмечается статистически достоверное увеличение интенсивности ЦОРК по сравнению с исходным уровнем (Р<0,001).

Таким образом, динамика полученных нами средних данных совпадает с результатами вышеуказанных авторов (4).

Однако во многих наших наблюдениях можно было констатировать тот факт, что динамика интенсивности ЦОРК существенно отличалась от средних показателей, но при статистической обработке данных эти особенности нивелировались.

Так, например, после резкого подъема интенсивности ЦОРК на третий день голодания в периоде нарастающего ацидоза (4—8 дни) наблюдался резкий спад, иногда ниже фоновых цифр. После ацидотического криза в стадии резистентности, или стадии эндогенного питания (11—25 дни), интенсивность ЦОРК вновь возрастала, достигая в основном 80—90% и несколько реже — 100%. Во время же последующего питания во всех случаях наблюдался новый, резкий подъем интенсивности ЦОРК, сразу достигавший 100% и державшийся 10—12 дней, постепенно проявляя затем тенденцию к снижению.

В других же случаях с самого начала голодания наблюдался резкий и непрерывный подъем интенсивности ЦОРК, державшийся на высоких цифрах и во время последующего питания.

Для иллюстрации приводим несколько наблюдении.

Наблюдение 1. Больной А., 26 лет. Диагноз: шизофрения, простая форма. Болей свыше 10 лет. В психическом статусе доминируют эмоционально-волевые расстройства в виде апатии, абулии, нерезко выраженного негативизма, а также расстройства мышления, определяемые самим больным как «разорванность». Сознание болезни и установки на лечение имеются. Находился на лечебном голодании 19 дней. На 3—4 дни голодания у больного имело место субклиническое обострение, субъективно переживаемое как состояние угнетения и «обреченности». В последующие дни голодания чувствовал себя спокойнее, уравновешеннее, испытывал «прояснения» в голове. Был активнее в поведении и более доступным контакту. В первые дни питания был несколько вял, но в дальнейшем состояние улучшилось. Выписан в состоянии терапевтической ремиссии типа «С».

Динамика ЦОРК данного больного представлена на рис. 1.

Непосредственно на самой вертикальной линии (так же, как и следующих графиках) отмечены результаты 2—3-кратных исследований до голодания. Как видно из графика, интенсивность ЦОРК данного больного колебалась до голодания в пределах 30%, 50% или 100%. На четвертый день голодания интенсивность ЦОРК равнялась 90%, а к 19 дню голодания снизилась до 60%. Во время питания интенсивность реакции достигла 100%.

Наблюдение 2. Больной К. Диагноз: ипохондрический синдром в рамках вялотекущей параноидной формы шизофрении. Лечебное голодание проводилось в течение 25 дней. Состояние больного во время голодания было ровным. В результате проведенной терапии улучшилось настроение, уменьшилась ипохондрическая фиксация, вернулись трудовые установки. Динамика ЦОРК представлена на рис. 2.

Наблюдение 3. Больной Г., 30 лет. Диагноз: простая форма шизофрении. Болеет с 15-летнего возраста. Основные жалобы: вялость, апатия, затруднения мыслительной деятельности. Во время голодания стал несколько живее, активнее. В период восстановительной диеты было нерезкое обострение с отрывочными бредовыми идеями отношения. К концу лечения стал спокойным, упорядоченным. Выписан в состоянии ремиссии типа «С».

Рис. 3 дает наглядное представление о динамике ЦОРК у данного больного.

В наших исследованиях мы могли констатировать факт возрастания интенсивности ЦОРК во время голодания и последующего питания как у психически и нервно-соматически больных, так и у практически здоровых людей.

Нельзя было также установить непосредственную корреляцию между интенсивностью ЦОРК и психическим состоянием больных при указанном методе лечения.

Ввиду того, что биохимическая и диагностическая сущность ЦОРК в настоящее врем остается во многом неясной, мы столкнулись с рядом трудностей при трактовке полученных данных. Из работ Бускаино, Оттонели, Я. А. Кимбаровского и др. известно, что как белок, так и аминокислоты, не говоря уже о продуктах небелкового происхождения, при кипячении с азотнокислым серебром темных осадков не дают. Последние образуются при взаимодействии с азотнокислым серебром некоторых, не вполне идентифицированных биогенных аминов. В организме могут циркулировать как «физиологические» амины, среди которых следует упомянуть и некоторые метаболиты катехоламинового обмена, так и высокотоксичные продукты.

Возникает вопрос, каким образом следует расценивать повышение интенсивности ЦОРК во время голодания и последующего питания. В литературе встречаются отдельные указания и работы, в которых голодание рассматривается как «стресс» (5) или как «пролонгированный стресс-синдром» (7), где, как известно, ведущую роль в формировании общего не-специфического адаптационного синдрома играет гипоталамо-гипофизарно-адреналовая система.

В связи с этим возникает предположение, что во время дозированного лечебного голодания повышение интенсивности ЦОРК является не «показателем нарушенного (извращенного) азотистого (белкового) обмена и показателем степени токсикоза», а, возможно, отражает степень напряжения и последовательного включения определенных звеньев гипоталамо-гипофизарно-адреналовой системы при адаптации организма к голоданию и что ЦОРК имеет какое-то прямое или косвенное отношение к обмену катехоламинов (адреналину, норадреналину и их метаболитам). Последующее диетическое питание после голодания не является обычным актом насыщения «голодного» организма. Это сложный процесс приспособления, перехода от «эндогенного» к «экзогенному» типу питания. При этом также, вероятно, происходит известное «напряжение» симпато-адреналовой системы, чем и можно объяснить новый подъем интенсивности СОРК.

Непосредственно из наших наблюдений вытекают следующие выводы:

1. Во время алиментарного голодания и последующего питания наблюдается статистически достоверное повышение интенсивности ЦОРК по сравнению c исходным уровнем как у больных шизофренией и другими нервно-соматическими заболеваниями, так и у ряда практически здоровых лиц.

2. Во многих случаях динамика интенсивности ЦОРК определенным образом коррелировала со стадиями голодания и последующего питания.

Таким образом, в данной работе приводятся результаты исследования» динамики цветной осадочной реакции Кимбаровского у группы больных шизофренией и другими нервно-соматическими заболеваниями, а также у ряда практически здоровых лиц, прошедших курс дозированного алиментарного голодания с последующей бессолевой растительно-молочной диетой. Во всех случаях можно было констатировать факт статистически достоверного повышения интенсивности реакции Кимбаровского по сравнению с исходным уровнем как во время голодания, так-и во время последующей диеты. Во многих случаях динамика реакции определенным образом коррелировала со стадиями голодания и последующего питания.

Имеются основания предположить, что в,о время лечебного голодания и в первой половине последующего периода питания повышение интенсивности реакции Кимбаровского является не «показателем нарушенного (извращенного) азотистого (белкового) обмена и показателем степени токсикоза», а выражает степень напряжения гипоталамо-гипофизарно-адреналовой системы, что вполне согласуется с мнением ряда исследователей, рассматривающих алиментарное голодание как «стресс» (общий неспецифический адаптационный синдром).

1. Кимбаровский Я. А. Цветная осадочная реакция, ее клиническое и прогностическое значение. Докт. дисс., Л., 195*8.

2. Кимбаровский Я. А. и Лепе Ф. Я. Цветная осадочная реакция мочи (ЦОРК). Тарту, 1964.

3. Косминскин Ф. П. и Козарь М. И. Материалы симпозиума: «Биологические ритмы и вопросы разработки режимов труда и отдыха», М., 1967, стр. 37.

4. Николаев Ю. С. и Шапиро Ю. Л. В кн.: «Вопросы психоневрологии», М., 1965, стр. 178.

5. Селье Г. «Очерки об адаптационном синдроме». М., 1960.

6. Скуинь Э. Я., Погодаев К. И., Краснова А. И. В кн.: «Вопросы психиатрии». Авторефераты научных работ института психиатрии МЗ СССР, М., 1956, стр. 280.

7. Шапиро Ю. Л. «Состояние системы крови при полном длительном голодании и последующем питании людей». Канд. дисс., М., 1964.