Мета-игра. Пробуждение

Глава 3. Вход в Мету

Уже позже тетя Полина рассказывала, что когда они, еще зимой, приехали со мной проститься, возбужденный лечащий врач повел их ко мне в палату.

– Пока преждевременно делать прогнозы, и я не хочу вас обнадеживать, но в состоянии Матвея произошли кое-какие изменения, – сказал он, встав у моей кровати.

С того дня прошли долгие недели, месяцы восстановления. Я не приходил в себя, спал, но сон был не пустой темной бездной – в нем я видел себя внутри виртуальных миров, в которые успел переиграть за свою жизнь… Бродил по просторам World of Warcraft и Lineage II, бегал с оружием наперевес по локациям шутеров, выполнял квесты в The Elder Scrolls… Но внезапно все закончилось, и на всю жизнь в голове отпечатались ощущения, когда я пришел в себя.

Игрок, восстановление твоего тела завершено.

Добро пожаловать в Мету!

Ты стартуешь со следующими условиями:

Уровень: 0 (недоступны основные функции).

Таланты: «Эрудиция», «Скала».

Класс: недоступен до достижения пятого уровня.

Выбери игровое имя:…

Я замер в ожидании некой виртуальной клавиатуры, но ничего не появилось. Тогда я стал мысленно произносить варианты игрового ника, и все они, сменяя друг друга, возникали в нужной строке: Матвей, Мотя, Плут, Тактик… Я часто менял ники, они отображали эволюцию моих увлечений. Последним, и самым долгоживущим был Найт. Так произносится английское слово Knight, и также – ночь. Этакая игра слов. В играх с Сашкой я всегда был для него этаким рыцарем, пусть и нескладным, а он был верным оруженосцем. Кроме того, моим любимым временем суток была ночь, когда в тишине и спокойствии я мог погрузиться в любимые миры, будь то игра, книга или сериал.

На нем я и остановился.

Выбранное игровое имя: Найт.

Возможно однократное изменение выбранного игрового имени до достижения 10 уровня.

Найт, по результатам сканирования Мета определила, с какими игровыми характеристиками ты начнешь:

Тело: 1.

Разум: 1.

Чувство: 1.

Дар: 1.

Хорошей игры, мета-игрок!

Текст исчез, как только я дочитал его. Я открыл глаза… и будто вынырнул из вязкого болота под яркий солнечный свет – все органы чувств заработали одновременно. Некоторое время я лежал, зажмурившись и боясь шевельнуться, оглушенный валом нахлынувших ощущений. Запахи хлорки, лекарств, пыли, аромат супа из столовой, и я даже мог сказать, какого – рассольника, все это ударило в нос внезапно…

Так же неожиданно в уши ворвались шумы, которые мозг четко разложил на источники: звуки улицы, потрескивание тающего инея на стекле, голоса врачей и пациентов, медсестер и посетителей больницы, бормотание телевизора в коридоре и мелодия смартфона в соседней палате. Аналогично повело себя осязание и вкусовые рецепторы. Волоски на руках приподнялись, я ощутил легчайшее движение воздуха – сквозняка, проникшего из открывшихся дверей больницы и проскользнувшего через мельчайшие щели в оконной раме.

Очень осторожно я снова приоткрыл глаза, выглядывая в мир между ресницами, и даже так увидел потолок отчетливо и до мельчайшей трещинки.

– Я жив. Жив! – выдавил я пересохшим ртом, и, если не считать объяснимой сиплости, фраза прозвучала четко.

Жутко хотелось пить, меня грыз голод, но это были нормальные человеческие потребности, а в остальном я чувствовал себя абсолютно, на тысячу процентов здоровым!

Чип не просто вернул меня к жизни, он убрал последствия родовой травмы.

Следующие несколько минут я прислушивался к себе, изучал тело, шевелил конечностями и крутил головой. С некоторой опаской ощупывал себя, щипал, убеждая, что это не сон. Определившись с этим, занялся своей сверхчувствительностью, и мне удалось приспособиться, более-менее отсечь все лишнее, чтобы воспринимать только важное.

А потом я встал. Сначала сел на кровати, затем поставил ноги на пол и поднялся. Постоял, убедился, что не падаю, и сделал шаг. Другой, третий – на выход из палаты, в ту сторону, откуда шел умопомрачительный кисловато-мясной дух рассольника.

С радостным изумлением я шел по больничному коридору, твердо ступая и считая шаги. Вместе с другими пациентами вошел в столовую и получил свою порцию супа, тарелку перловой каши с кусочком отварной рыбы и стакан душистого, пахнущего сухофруктами сладкого компота. И это было так обыденно, что я окончательно отмел мысли о том, что поехал крышей и вижу галлюцинации.

Желудок мог отвыкнуть от твердой пищи, но голос разума уступил голоду, и я набросился на еду с таким рвением, что вскоре стоял в очереди за добавкой.

Там-то меня и нашла поднявшая панику медсестра. А дальше началась такая кутерьма, что я ненадолго даже пожалел, что очнулся.

Для начала меня загнали назад в палату, уложили и приказали не вставать. Потом прибежал лечащий врач и назначил кучу обследований – от магнитно-резонансной томографии мозга до рентгена легких, не говоря уже об анализах всего, чего только можно.

Когда с этим, наконец, закончили, мне привезли ужин и все-таки накормили, но это только раззадорило аппетит, потому что выделили мне лишь тарелочку протертой каши и стакан кефира. Я решительно потребовал еще еды, и в этот момент прибыла тетя Полина с сияющим Сашкой.

Увидев меня – впервые за почти полгода – в сознании, да еще и бурно ругающимся с медсестрой, Сашка издал радостный боевой клич и с разгона запрыгнул мне в объятия. Плачущая от счастья тетя Полина долго прижимала меня к себе, гладила по спине и изливала такой бессмысленный словесный поток, что я перестал вслушиваться, просто греясь в ее и Сашкиных объятьях.

Вокруг нас бегала медсестра, причитая, что я только очнулся, и мне нужен покой, а рядом неловко топтался какой-то нескладный мужчина в военной форме, пока не пришел старенький врач в роговых очках, и тогда все как-то сразу успокоились.

– Полина Александровна… – Доктор откашлялся, а по тому, как он обратился к тете, я понял, что они уже знакомы. – Матвей, меня зовут Ярослав Исаевич Рац, я главный врач отделения нейрохирургии. Видишь, как оно вышло – ты у нас уже шестой месяц, а мы только познакомились.

Он протянул руку, и я пожал ее – маленькую, в старческих пятнах.

– А где Юрий Андреевич? – спросил я.

– Какой такой Юрий Андреевич? – удивился старичок.

– Мой врач. Он часто ко мне приходил, разговаривал со мной…

Доктор переглянулся с медсестрой, и я заметил, как она покачала головой.

– Матвей, ты не мог никого видеть. Ты был в коме, да и занимался тобой только твой лечащий врач. Медбратьев с таким именем я у нас тоже не припоминаю. Возможно, это посттравматический…

– Да нет же, Ярослав Исаевич! Я точно помню! Я его и видел, и слышал!

– Мотька, Моть, успокойся… – Тетя Полина взяла меня за руку. – Слушайся доктора, он же тебе объясняет, что…

Глядя на их обеспокоенные лица, я счел разумным не вступать в споры. Еще не хватало, чтобы меня посчитали сумасшедшим. Нет уж, хватит с меня больницы.

– Да, наверное, – я покивал, закусив губу. – Скорее всего, привиделось. У меня вообще странные сны были.

– Вот и ладненько, – согласился доктор. – Матвей, давай договоримся так. Видишь ли, то, что с тобой произошло, – поразительно. Я не стану тебе морочить голову медицинской терминологией, объясню проще. Ты умирал, причем без всякой надежды на спасение – мозг регрессировал, внутренние органы сбоили и отказывали один за другим. Мы поддерживали систему жизнеобеспечения, но стоило ее отключить, и ты бы не прожил и часа. Но случилось чудо! Чу-до!

Ярослав Исаевич потер ладошки, тепло улыбнулся. Зубы у него были редкие, потемневшие, но улыбка все равно вышла теплой благодаря сеточке морщин вокруг живых выразительных глаз.

– Внезапно, без всяких видимых на то причин и вопреки прогнозам, твой организм начал бороться! – торжественно объявил он голосом диктора советского радио. – Второго января дежурный врач, зашедший тебя проведать, обнаружил позитивные сдвиги в твоих показателях. А уже через сутки…

Возле головы Ярослава Исаевича вдруг проявилась надпись. Точь-в-точь как в моем коматозном сне, даже шрифт тот же – четкий, рубленый, с буквой «о» в виде идеального круга.

Автоматический вывод профиля отключен.

Найт, желаешь получить больше информации об субъекте «Ярослав Исаевич Рац»?

Не поверив своим глазам, я обвел взглядом присутствующих.

– …а ведь подобный случай был зарегистрирован лишь однажды в марсельском военном госпитале в одна тысяча девятьсот… – вещал доктор.

Из слов доктора выяснилось, что мой организм восстанавливался несколько месяцев, но динамика однозначно была позитивной. Тетя Полина, Сашка, медсестра с бейджем «Виктория» и неизвестный спутник моих родственников внимательно слушали, а тетя даже разинула рот – Рац был отличным рассказчиком.

На пороге палаты появился кто-то из посетителей – невысокий щуплый парень, с крашенными в цвет снега волосами, видимо, тоже завороженный лекцией Ярослава Исаевича.

Я снова посмотрел на доктора, и текст был все еще рядом с ним. Парил в воздухе, будто приклеенный к седой голове. Причем, если доктор тряс головой, текст не дрожал, но стоило ему шагнуть в сторону, как надпись плыла следом. Виртуальная амортизация в действии.

Я перечитал текст, не понимая, как согласиться. Ни кнопок типа «Принять», ничего… «Да, – подумал я, – хочу».

В то же миг этот текст исчез, а над головой доктора проявилась надпись:

Ярослав Исаевич Рац (вне Меты)

Соответствие Мете: 14 %.

Биологический возраст: 72/73.

Отношение: заинтересован.

Я остановил взгляд на непонятной дроби «72/73», и всплыла подсказка: «Объект прожил 72 из прогнозируемых 73 лет жизни. Прогноз основывается на текущем состоянии здоровья и образе жизни. Износ тела: 95,91 %».

Рядом мигал вопросительный знак, и когда я мысленно прикоснулся к нему, внизу поля зрения зажглось прямоугольное окошко с мягко скругленными углами и курсивом:

Прогнозируемый Остаток Жизни (ПОЖ)– срок, который остался человеку при текущем образе жизни. Может изменяться. Рассчитывается методом аппроксимации (максимально приближенно, но не на 99,9 %).

А вот что значит «соответствие Мете» не объяснялось, как и «отношение». Зато возле каждой строчки всплыло предложение оставить или убрать информацию при дальнейших показах профиля.

Ярослав Исаевич закончил объяснения, прочистил горло и сообщил, что они оставляют меня под наблюдением на следующие трое суток, после чего, если не будет никаких осложнений, выпишут.

Когда доктор ушел, я сидел в обнимку с Сашкой, взахлеб рассказывавшим мне о своей нелегкой жизни в первом классе и строгой маме, которая не разрешает ему играть в видеоигры больше часа в день. Тетя Полина представила мне своего спутника – военного по имени Павел Данилович. Он похлопал меня по плечу, пожелал скорейшего выздоровления и покинул палату, сообщив, что подождет снаружи.

– А Вова где?

– А Володя на работу устроился! Водителем в фирму. Самого директора возит! – расцвела тетя Полина. – А Павел – это его какой-то знакомый, Володя попросил его свозить нас в больницу…

– А с твоей машиной что? – удивился я.

– Так Володя же на ней работает, – в свою очередь удивилась тетя Полина моей непонятливости и повторила: – Директора возит.

Мысленно хмыкнув, я решил не вдаваться в подробности. Что там за директор, которого устраивает старенькая машина тети Полины? И что с ее работой? Ей ведь для нее тоже машина нужна… Но настроение было слишком прекрасным, чтобы разбираться сейчас. Выпишут – узнаю.

Мы поболтали еще, а потом меня стало клонить в сон.

– Ладно, Мотька, побежали мы, перед Павлом Даниловичем неудобно. Вернешься домой, что тебе приготовить? Пирожки, как любишь?

При мысли о теткиных пирожках – с луком, яйцом, зеленью, картошкой – я сглотнул. Видимо, мое лицо приняло такое мечтательное выражение, что тетя Полина все поняла и рассмеялась:

– Заметано, племяш. Будут тебе пирожки!

Уходя, они тихонько прикрыли дверь, а я, счастливо улыбаясь, зарылся в подушку и закрыл глаза. Надо отдохнуть, для первого дня после комы событий слишком много.

Но уснуть мне не дали. Благодаря улучшившемуся восприятию, по тихому дыханию и едва уловимому движению воздуха я осознал, что в одиночной палате кроме меня появился кто-то еще. Поднял голову, всматриваясь, но не увидел никого.

– Понял, понял, – произнес насмешливый голос, и из тени в углу проявилась фигура. – Ну, привет.

Это был тот самый невысокий парень с белыми волосами, которого я принял за посетителя. Неуловимым движением он оказался возле меня и присел на стул.

– Нулевой? Понятно, только зашел. А я тут друга навещал, смотрю – на карте метка. Ну, думаю, кто такой? Я вроде всех в этой локации знаю, новичок, что ли? А так и есть – новичок!

Я считал информацию над головой странного визитера:

Скрай, мета-игрок

Заметив, куда я смотрю, он покачал головой:

– Не-не, даже не пытайся. Не выйдет. В этом прогнившем мире всеобщего обнажения душ на публику сохранение анонимности – одно из преимуществ любого игрока.

– Что за игра? – хрипло спросил я. – Что значит Мета? Скрай, тебя вроде так зовут?

– Типа того, хотя Скрай – это ник. Прозвище. А что за игра, что такое Мета и все такое прочее, это не ко мне вопросы. Я так, мимо проходил.

– Но к кому обращаться? Я вправду новичок, но найти того, кто меня в это затащил, не могу. В больнице сказали, что такого человека здесь нет и не было.

– А, так ты у нас не просто новичок, ты рекрут! – Скрай понимающе кивнул. – Понятно, тебя подрубил реферер.

– Это еще кто?

– Ну, ты теперь его рекрут-реферал. Он тебя подключил, то есть рекрутировал, а значит, какой-то процент от твоих очков развития некоторое время будет идти ему. Ладно, не грузись. Дам тебе совет: не светись особо, разбирайся во всем сам, тихо и молча. Никому не верь – это само собой, в Мете каждый сам за себя, даже если речь о сокланах. С нечистью не связывайся, увидишь кого-то такого жутко странного рядом – руки в ноги и беги. Ну и это… выздоравливай, что ли?

Последние слова донеслись из ниоткуда, Скрай просто исчез. У меня отвисла челюсть, я даже заглянул под кровать, чтобы проверить, куда подевался загадочный визитер. От двери раздался смешок.

Больше меня не побеспокоил никто, и я, поудивлявшись еще какое-то время, спокойно проспал до рассвета.

А с семи утра началась движуха. Меня водили из кабинета в кабинет, проверяя все, что только можно проверить у здорового человека в попытке найти хоть какую-то хворь. Они ничего не нашли. Даже вечно скакавшее у меня давление – и то было идеальным. А самое странное, они не обнаружили никакого нейроморфа. Его будто и не было никогда! Или он как-то растворился в… теле? В мозге? При мысли об этом мне стало не по себе.

К полудню меня оставили в покое, и появилось время обдумать происходящее. То, что оно не укладывается ни в какие привычные рамки, понятно, но хотелось как-то увязать все это воедино.

Первопричиной всего был Юрий Андреевич. Из-за регрессирующего зрения мне не удалось рассмотреть его толком. Единственный раз, когда я заметил хоть что-то, был в ту посленовогоднюю ночь, когда он чем-то протер мне глаза. Высокий, немного сутулый, с узким лицом. Никаких особых примет, кроме имени, которым он назвался. Скорее всего, вымышленного. И еще его слова о том, что кто-то ему приказал меня подключить к Мете. Кто?

Между делом я спрашивал у пациентов и медсестер, где я могу найти Юрия Андреевича, но все только пожимали плечами – такого никто не знал. Зацепка вела в никуда.

Второй такой же бесперспективной зацепкой стал Скрай. Уже наутро, вспомнив, его исчезновение, я долго пытался понять, не приснился ли мне необычный посетитель? Все было за этот вариант, ведь после ухода родственников я лег спать, тогда-то он и появился. Но то, что Скрай реален, опосредованно подтверждало наличие третьего, последнего звена. Меня.

Меня и моего мета-интерфейса. Я могу сколько угодно сомневаться, не галлюцинации ли эти надписи в моей голове, но ведь я здоров, паралича больше нет. Как спорить с этим? Врачи больницы до сих пор ошеломленно сравнивают результаты обследований!

Пока что Мета только выводила информацию о встреченных мною людях. То есть о том, что в твоей голове есть какая-то штука, дополняющая реальность, так сразу и не догадаешься, лежа в одиночной палате. Я видел мир обычным зрением – никаких виртуальных накладок, показа свойств предметов, индикаторов здоровья и тонуса, вообще ничего. Хотя тот выбор, который мне дали сделать на старте, однозначно свидетельствовал, что Мета сродни компьютерным ролевым играм, ведь там шла речь об уровнях и талантах.

Таланты, точно! Проверять, что в действительности дает мне Скала, я не решился, а вот с Эрудицией возможны варианты. Так… Какую бы информацию попробовать получить? Что-нибудь такое, чего я точно не знаю… Придумав, я задал сам себе вопрос. И…

Ничего не произошло. Я покрутил вопрос в голове, повторил его вслух с разным выражением, но Мета не реагировала. И тогда я послал запрос. Не знаю куда, и не скажу даже, как именно я это сделал, но попытка сработала. Ответ пришел в форме настолько простой, насколько и неожиданной. Никакого появившегося в воздухе окна с текстом, никаких спецэффектов.

Я просто осознал ответ: человек состоит из семи октиллионов атомов. Сработало! Обрадовавшись, я немедленно решил узнать, что такое октиллион, но что-то пошло не так. Зато Мета снова проявила себя:

Недостаточно м-энергии для активации таланта!

Найт, ты впервые использовал мета-талант.

Любые мета-таланты задействуют особую энергию.

Небоевые мета-таланты задействуют м-энергию, объем которой зависит от твоего показателя «Разум».

Боевые мета-таланты задействуют ф-энергию, объем которой зависит от твоего показателя «Тело».

Внизу появились две шкалы – цветные полоски, слева от которых отображались обозначения типов энергии. Красная отображала ф-энергию, синяя – м-энергию. Почти что индикаторы здоровья и маны, если продолжать аналогию с компьютерными играми.

Вместе с этим я начал догадываться, что Мета из тех систем, где игрока вводят в курс дела постепенно, позволяя ему расширить функционал и элементы управления именно тогда, когда он сам к этому готов.

Хотя была у меня и другая версия. Вся эта урезанность – следствие моего нулевого уровня. Ведь неслучайно после выхода из небытия в моем стартовом профиле упоминался неполный функционал.

Как бы там ни было, пора знакомиться с Метой ближе.