Пробуждение

Ночью Артёму снилось что-то непонятное. Нестерпимо громкий рёв в клубах не то дыма, не то пыли… Этот рёв перешёл в гудок грузовика, стоявшего в пробке под окном дома, когда Артём проснулся. Странные сны – обычное дело, куда реже приходится увидеть сон развёрнутый, с сюжетом и персонажами, как кино. Чаще во сне к Артёму являлась какая-то дичь – мешанина не связанных друг с другом людей, событий и мест, которые то и дело превращались друг в друга. Однако большинство снов забывались в первые секунды после пробуждения и не оставляли за собой никаких чувств, в то время как бывали и другие, редкие сны, которые могли засесть в голове надолго, постоянно вызывая то щенячий восторг, то депрессивную подавленность. Такие сны были ещё большей редкостью, чем сюжетные, но впечатления оставляли куда больше.

Однако день брал своё. Стараясь отделаться от воспоминаний о ревущем дыме, Артём встал и отправился в туалет, то и дело хватаясь за стены – видимо, органы равновесия ещё не проснулись толком. Душ зашелестел струями воды, и в мозгу Артёма снова вспыхнуло видение: светящийся изнутри дым. Да, он однозначно светился, притом очень ярко.

Приняв душ и позавтракав, Артём оделся, взял с тумбочки ключи от машины и вышел в подъезд. Поздоровался со старушкой, ждущей лифта на пару со своим йоркширским терьером, и стал спускаться по лестнице.

И тут его словно ударили по голове. Артём потерял равновесие и полетел вниз, крепко приложившись затылком об пол. В себя он пришёл через пару секунд, взглянул на часы, потрогал ушибленное место рукой – рана на затылке кровила. В подъезде ничего не было слышно, если не считать звука движущегося лифта.

Артём встал, и его снова мотнуло в сторону. Будучи готов к такому, он крепко схватился за стены и устоял.

«Нет, – подумал Артём. – На машине я так не поеду. Надо такси вызывать».

Вернувшись в квартиру, он, насколько смог, осмотрел себя в зеркале.

Затылок разглядеть полностью не получалось, но было ясно, что рана на голове куда больше, чем казалось поначалу. Кровь всё не останавливалась, пропитывая волосы, стекала за воротник белой рубашки. Позвонив начальнику, Артём сообщил, что с ним произошёл несчастный случай, и сейчас он поедет в травмпункт. Начальник, мужик незлобивый, попросил лишь отзвониться после осмотра у врача:

– Ну, чтобы мы знали, ну… Ждать тебя вообще-то или нет… Так-то отчётности, Артём…

– Знаю, что отчётности, – просипел тот, прижимая к ране полотенце. – Я постараюсь освободиться пораньше.

– Ты уж освободись.

Такси получилось вызвать с первого раза. Артём подумал было, что ему сегодня везёт – и шеф не злится, и машина сразу приехала – но потом вспомнил, что расшиб голову, и его радость от везения несколько улетучилась.

«Что-то мозги сегодня совсем не работают, – подумал Артём, выходя из подъезда. – Сотрясение, наверное».

Ехать до травмпункта было минут двадцать. Артём старался сидеть ровно, но его постоянно качало, а от езды начало тошнить. Он уже собрался было попросить таксиста остановить машину, чтобы не залить салон рвотой, но тут голову пронзило невыносимой, ослепляющей болью, и далёкий голос сказал: «Здравствуй».

Боль тут же исчезла. Голос был чёткий, но звучал словно издалека. Артём огляделся, спросил у таксиста:

– Вы что-то сказали?

– Нет, ничего.

Артём проверил телефон – мало ли, он позвонил кому-то «из кармана»? И такое бывало. Но нет, вызова не было.

«Это не телефон», – повторил голос.

Артём и думать забыл про тошноту.

«Что за херня?!», – подумал он.

«Это не херня, это общение», – возразил голос.

«Ты слышишь мои мысли?!»

Подумав это, Артём тут же поправил себя:

«Ты что это, шизик, сам с собой разговариваешь? Тут уже не в травмпункт, тут в дурку ехать надо!»

«Ты не сошёл с ума, – сказал голос. – Я подожду, пока ты не залечишь голову и не успокоишься, а потом мы поговорим».

– Приехали, – раздражённо сказал таксист.

Артём понял, что они уже какое-то время стоят. Снаружи был дом из красного кирпича с вывеской, на которой золотыми буквами на синем фоне было написано: «Травматологический пункт». Расплатившись, Артём вышел и направился ко входу. Было тихо, только снег скрипел под ногами.

Народу в коридоре приёмного покоя не было, так что у Артёма невольно промелькнула мысль: «Повезло». И снова он чертыхнулся про себя, что везение это довольно относительное.

После рентгеновского снимка Артёма отправили в процедурный кабинет. Тут стоял стол, напоминавший массажный – в нём даже был специальный подголовник, куда можно было положить лицо, если лежишь на животе.

Дальше верхней одежды раздеваться было не нужно. Разве что обувь снять у порога.

– В полицию заявлять будем? – спросил подошедший врач, натягивая синие перчатки, когда Артём уже лежал на столе.

– Нет, – сказал Артём, а про себя подумал:

«Разве что в психушку».

– По рентгену у вас всё нормально, – продолжал врач. – Переломов костей нет. Сознание теряли?

– Да, но ненадолго.

– Тошнит?

– Тошнило, пока ехал сюда. Голова болела. Потом вдруг резко прекратилось.

– Резко прекратилось? – переспросил врач.

– Да. Это что, ненормально?

– Ну… Скажем так, необычно. Сейчас я сделаю вам несколько уколов, а потом буду зашивать рану. Ничего страшного, даже больно не будет.

Лёжа на столе и слушая, как доктор готовиться зашивать, Артём вдруг заплакал. Это удивило даже его самого, ведь плакать он не собирался, да и в принципе делать это давно уже отвык. Однако слёзы полились сами собой. Наверное, подумал Артём, это из-за страха перед галлюцинациями.

Доктор стал делать уколы в кожу головы Артёма, и тот почувствовал, как его затылок немеет. Жидкости в шприце, видимо, было много, и вскоре раствор уже стекал по щекам вниз, смешиваясь с кровью и слезами и срываясь струями в тазик под подголовником.

Потом доктор отложил шприц и стал зашивать. Что-то скрипело – или нити, или сама кожа, и от этих звуков по спине Артёма побежали мурашки. Доктор больше не проронил ни слова, и эта тишина, прерывая скрипом, показалась Артёму жуткой.

– Послушайте, – забеспокоился он. – Там… Долго ещё?

– Не беспокойтесь, скоро всё закончится.

Когда швы были наложены, голову Артёму обмотали бинтами, дали рекомендации и отправили на приём за больничным листом.

«Тебе не нужен больничный», – сказал вдруг голос так, что Артём подскочил.

Он огляделся, надеясь найти обладателя голоса, но в коридоре, кроме него, никого не было. Вообще никого.

– Что за чёрт? – прошептал Артём.

«Никакой чертовщины. Но нам нужно поговорить».

Голос теперь звучал куда громче, словно его обладатель буквально сидел на плече у Артёма. Тот даже провёл по плечам ладонями, но никого там не нашёл.

– Ты у меня в голове? – спросил Артём.

«Я в тебе, да. Но я и очень далеко от тебя, если говорить твоими категориями. Я пытаюсь разбудить тебя».

«Я же не сплю!», – мысленно возразил Артём.

«Спишь. Та твоя часть, что определила себя как человека, Артёма Гуляева, считает, что проснулась, но /ты/ – ты ещё спишь. А мне нужно разбудить / тебя/».

«Я не понимаю! Какая ещё часть? Артём Гуляев – никакая не часть!»

«Артём Гуляев – лишь ворсинка на теле. Чувствительная антенна, направленная своими рецепторами в вечность Космоса. Именно этой ворсинке посчастливилось почувствовать меня… и себя тоже – первой».

«Что за чушь? Господи, мне срочно нужен психиатр!»

«Тебе не нужен психиатр. Тебе нужно осознать себя. Ещё одна ворсинка не поможет тебе осознать себя целого».

«Я осознаю себя! И хватит называть меня ворсинкой!»

«Если хочешь, я могу звать тебя клеточкой. Рецептором. Мне всё равно, да и тебе скоро будет всё равно. Ты спал миллиарды лет – по меркам тех частичек, что попытались изменить тебя, а значит, и себя – но близок тот момент, когда ты проснёшься».

Артём схватился за голову. В коридор невдалеке вышла медсестра. Она остановилась и внимательно посмотрела на Артёма, и тот, испугавшись, что его сочтут сумасшедшим, выбежал на улицу. Не замечая холода и зажимая руками уши, он побежал от травмпункта, покуда мощная волна головокружения не сбила его с ног. Артём упал, не в силах сфокусировать на чём-то взгляд – деревья вокруг кружились, как безумные танцоры – и его вырвало.

«Наступает то мгновение, когда мы снова становимся единым целым, – продолжал голос. – Сон заканчивается, и знания должны быть переданы в срок, потому что мой сон вот-вот начнётся».

Артём вытер рот снегом и встал. Через дорогу, сквозь чёрные стволы деревьев, он увидел церковь. Верующим себя Артём не считал, хоть и носил на шее крестик, подаренный матерью.

«В церковь! – торжествующе подумал Артём. – В церковь! Эти голоса пропадут в церкви!»

«Не пропадут. Ты видел меня через сон той ворсинки, что почувствовала меня, а теперь сопротивляется той правде, которая готова открыться тебе.

Сейчас я – лишь раскалённое газовое облако, в твоём временном представлении образовавшееся за четыре с половиной миллиарда лет до появления на свет этой чувствительной клеточки, Артёма Гуляева. Но я меняюсь. Я вижу, какой будет моя следующая форма, и вижу, что мой разум погаснет. И также я вижу, как разум возвращается ко мне. Я сам передаю себе знания о себе в этот самый момент. В тот вечный момент, который никогда не прекращался, за гранью того представления о времени, которое придумали твои ворсинки, чтобы объяснить себе неспособность увидеть целостность мира. И своё единство с тобой – и со мной».

Машина чуть не сбила Артёма, переходившего дорогу. С сердитым гудением заснеженный автомобиль пронёсся мимо. Кровь стучала в висках, а в ушах нарастал уже знакомый гул. Наконец, Артём, перед глазами которого плыли круги, добрался до тротуара.

– Ты просто голос в моей голове! – процедил он. – Тебя не существует!

«Это тебя не существует, маленькая ворсинка. Существую лишь я. В то мгновение, когда я предвкушаю свой долгий сон, и в то мгновение, когда я собираюсь просыпаться. Я существую всегда, в каждый миг моей очень большой жизни. К сожалению или к счастью, я тоже есть лишь клеточка на теле Вселенной, и я также рано или поздно сольюсь с ней единым потоком энергии. Но в данный момент я должен разбудить себя в… будущем, так ты это называешь. Я должен разбудить себя в будущем, чтобы спокойно уснуть в прошлом. Но я ещё сплю, а для того, чтобы услышать свой зов из прошлого, у меня есть миллиарды чувствительных ворсинок. Повторяю: тебе повезло, что именно ты услышал мой зов, маленькая клеточка. И именно ты первым вольёшься в единый поток энергии вместе со мной».

Уже почти добравшись до церкви, Артём вдруг остановился. Перед его глазами вспыхнуло видение: бескрайний, чёрный космос, и исполинское газовое облако, светящееся изнутри. Оно ревело и гудело, но услышать гул можно было, лишь став его частью, вибрирующим потоком этого огромного разума.

«Ты уже видишь меня, маленькая ворсинка? Значит, через тебя себя вижу и я… Тот я, частью которого ты являешься. Значит, я уже готов принимать информацию. А это значит, что пришла пора её передать».

Его тело словно стало высоковольтным проводом под напряжением. Исчезли зрение, слух, все чувства. Была только боль, которая вскоре перестала быть болью, стала лишь… информацией.

– Слишком много! – взвыл Артём от нахлынувшей головной боли.

«Я не передал и миллионной части тех знаний, которые положено передать.

Но теперь, я вижу, ты готов. Я готов».

И в этот миг Артём полностью растворился в том немыслимом потоке информации, который прошёл через него.

Женщина, которая шла из церкви, увидела корчившегося на снегу мужчину и направилась было к нему, чтобы помочь. Но через секунду мужчина исчез, на его месте остался лишь кружащий вихрь из снежинок. Перекрестившись, женщина поторопилась уйти.

А в тысячах километров от церкви, в нескольких местах по всему миру, сейсмические датчики фиксировали пробуждение древних вулканов. Мир пробуждался от долгого сна.