Пробуждение Чёрного Дракона

Глава 3. Реликвия

Пард отбил мечом алебарду, занесённую над шеей Айи Сарэтис, и ударил здоровяка ногой. Мощное попадание в печень согнуло врага пополам.

Пока тот корчился от боли, а его низкорослый напарник замер, у Парда появилось несколько биений сердца, чтобы оглядеться. Три кандидатки были мертвы. Оцепеневшая Айя прижимала к груди раненую руку. Рядом лежала окровавленная Реликвия Риар Дайядора. На её бурой от крови поверхности кишели крохотные золотые змеи, сливаясь в символ солнца. Когда последняя змейка доползла до центра символа, на нём, затмевая светило, появился узор в виде крылатого дракона.

Сэмтис напрягся, почувствовав каждую мышцу в теле. Его одолевал страх. Глаза столкнулись с ошалевшим взглядом Айи.

«Что это?» – Пард толком не успел подумать. Здоровяк бросился на него сзади.

Сэмтис парировал удар алебарды, заведя меч за спину, провернулся на ноге, занял оборонительное положение, вынул из ножен второй меч. Здоровяк свирепо зарычал, следом обрушился второй удар в основание шеи, затем третий, они сыпались словно град: отточенные, резкие и мощные.

Пард откинул алебарду, сбил атаку мелкого с мечом и ощутил, как по его предплечью скользнуло холодное лезвие кинжала. Сэмтис оттолкнул низкорослого, ударив ногой в грудь.

Ярость. Ублюдки вторглись в его дом, осквернили святыню, убили кандидатов. Это было не нападение – это была бойня.

– Сэмтис… – сплюнул мелкий бандит. Он поднялся и смотрел без тени испуга, скорее – с ненавистью.

– Вы кто такие? – справляясь с накатившим гневом, спросил Пард.

Бандит оскалился. Показалось, что они с ним встречались прежде. Безумный блеск в холодных серых глазах и кривая улыбка с вызовом показались смутно знакомыми.

Здоровяк подскочил к Айе. Лезвие алебарды сверкнуло на замахе. Ещё миг, и голова покатилась бы по полу.

Пард заметил сундук. Не раздумывая, использовал ларь как опору для прыжка и сбил здоровяка ударом двух ног.

Айя, которая снова избежала смерти, смотрела на Парда потерянным взглядом. Эти синие, как тёмное море, глаза, так похожие на глаза погибшей дочери. Сэмтис утратил хладнокровие, ярость взяла верх. Как тогда в Артэ. Когда он без разбора резал вируанцев за убийство жены и дочери.

Удар. Алебарда зазвенела по полу, вошла лезвием в бедро мёртвой Калэйи. А мечи вспороли здоровяку живот. Алые разводы украсили безупречно гладкую сталь.

Из коридора показался Панэх – младший из омпатов.

Второй бандит подхватил с нар ворох соломы, бросил в лицо Панэху и ударил мечом в грудь. Тот успел отскочить и подсёк ногой нападавшего. Бандит подпрыгнул, ударил сверху. Панэх в кувырке откатился, но кинжал глубоко вспорол ему руку от плеча до локтя. Пард выступил перед врагом, давая Панэху возможность прийти в себя.

Мелкий семенил, он атаковал резко, как молния. А когда перед тобой молния, нужно поймать её в ловушку.

Пард рассёк воздух перед носом противника, нарочно широким движением, так чтобы открыть бок под удар. Бандит предсказуемо атаковал, Сэмтис перехватил его руку, надавил болевым приёмом на локоть, заставив упасть на колени.

Резкое движение, раздался хруст костей – Сэмтис сломал мелкому руку. Тот со сдавленным криком рухнул на пол.

– Кто вы? Зачем проникли в клан? – выпалил Пард, направляя меч на поверженного противника.

Тот засмеялся. Засмеялся сквозь стон боли и резко воткнул кинжал себе в грудь. Он продолжал хохотать, давясь кровью, испустил последний выдох.

– Сварт! – выругался Пард. Правды от трупа добиться было нельзя.

Сэмтис оглянулся: на здоровяка со вспоротым животом, на залитый кровью пол, на трупы юных девушек, на Панэха, зажимавшего рану, на Сарэтис, которую ему удалось спасти. Взгляд нашёл Реликвию.

– Они проникли в Алтарную. – Пард был ошарашен, едва верил своим словам, но наконечник копья Тхаймоны Дайядор лежал перед ним.

Он убрал свои мечи в ножны, поднял Реликвию. Золотого символа в виде дракона на ней не было. Показалось? Пард непонимающе повертел ланец в руках.

Мысли путались, отказываясь принимать произошедшее. Враги проникли в Риар Дайядор. Проникли в Алтарную. Попытались украсть Реликвию. Мало кто знал о её существовании. К тому же Пард считал, что это просто старый ланец, который едва ли представлял ценность. Только символическую, для клана Риар Дайядор. Зачем кому-то понадобилось красть его?

– О, Великая Тхаймона… – пробормотал Панэх, сквозь рукав его робы сочилась кровь. – Это я их привёл из Томарана, они были отобраны дайяриннскими тэпатами16. Все были в списке. Я даже заподозрить не мог…

– Как ты мог не понять, что они не кандидаты? – повысил голос Пард. – Это были обученные головорезы.

– Многие, кто хотят стать вступить в наш клан, являются обученными воинами.

Пард хотел добавить, что эти воины точно не хотели вступить в клан, но промолчал. Как же угнетало, что кто-то осмелился напасть на его дом. Снова.

Перед внутренним взором возникла бойня при Артэ. Там не было ничего кроме крови, застилающей глаза. До сих пор, спустя десять лет, Пард так же явственно чувствовал ту испепеляющую жажду мести.

Сэмтис пристально посмотрел на ошалевшую Айю, на её раненую кисть.

Раздался мерзкий хлюпающий звук, Пард резко обернулся. Омпат Хаск Хэнадор наступил в лужу крови берестяным лаптем.

– Сварт! – выкрикнул старик. – Сколько же здесь смерти.

– Три кандидатки и двое убийц, – мрачно отчеканил Пард. – Нужно прочесать Риар Дайядор, ещё могут быть сообщники. Допросить всех, кто пришёл с Панэхом. Проверить остальных кандидатов.

– Займёшься поисками? – спросил Хаск у Парда, затем перевёл взгляд на раненого Панэха. Глубоко посаженные бледно-голубые глаза старика смотрели настороженно, как из щели бойницы. – А я позабочусь о пострадавших.

– Да, – ответил Сэмтис.

– Омпат Хаск, они были в списке, их привели лично! – вторил Панэх, на этот раз оправдываясь перед Хаском.

– Мы во всём разберёмся. – Хаск прошелестел одеждами, направляясь к Айе.

Выходя из комнаты, Пард неотрывно глядел на Айю, и тут пришло озарение. Почти никто извне не знал о Реликвии. Но знала эта девчонка. Её нужно допросить.

Пард поднял на поиски врагов старших и средних учеников, усилил караулы. Прочесал всю территорию клана и округу за стенами. Ничего. Никаких следов. Лишь ещё двое мёртвых старших учеников, найденных у входа в Алтарную, на центральном постаменте в которой хранилась Реликвия Риар Дайядора.

Но это не значило, что врагов нет. Сердце бешено колотилось, отдавая болью в рёбра.

«Вдруг они нападут снова? – пронеслось в голове. – Я должен предотвратить».

«Они нападут».

Мысли мешали сосредоточится, они словно обвал в горах, разрушали здравый смысл.

«Должен предотвратить», – это было как накинутый на шею камень, который тянул на дно.

Когда Пард проходил мимо развалин древнего храма Энга'арта, Бэлот шепнул, указывая на трухлявый пень:

– Кажется, там кто-то есть…

Дурман предчувствия охватил Парда. Найди он живого сообщника бандитов, это бы помогло раскрыть тех, кто стоял за нападением. А затем уничтожить. Риар Дайядор был бы в безопасности. В безопасности!

Но этим кем-то оказалась белка.

У Парда в горле застрял нервный смешок.

– Бэлот… – сказал он, зло глядя на среднего ученика.

Пард помнил, как рядом с окровавленным телом его жены, на снегу сидела ласка. Маленький зверёк, которого он спугнул, когда пришёл на пепелище своего дома. Ласка, убегая, оставила алые следы на снегу.

Пард ощутил, как на глотке затягивается верёвка неуместной паники. Мысли, что донимали его прежде, вернулись с утроенной силой. В душу закрадывалось болезненное разочарование.

Сэмтис отпустил людей, пошёл в Тотемный сад, к своему древу, и, оставшись один, позволил рукам проявить дрожь. Чудовищная слабость, которую никому нельзя было видеть. Не смог спасти. Не смог отомстить.

Воспоминание, такое яркое и осязаемое, неумолимо ворвалось в разум.

Взор подёрнула красная пелена: пол глянцево-красный, красные разрубленные тела в красных вируанских плащах, красные стены от брызг крови. Алебарда в руках Парда рубила и рубила, пока не осталось никого. Только кровавая тишина, прерываемая стонами раненых.

Пелена ярости спадала, руки сковывала дрожь от усталости, а он не чувствовал ничего кроме боли и разочарования.

Не смог спасти.

Все эти мёртвые вируанцы не меняли того, что его жена и дочь мертвы. Да и среди них не было командира, той женщины, что приказала вырезать окрестности Артэ. Внутри всё будто кишело червями, боль скребла по хребту изнутри. Осталось одно желание – умереть.

Великая Тхаймона, как же так? Я больше не услышу слово «папа» тоненьким голоском Таны.

Эта мысль взорвала сознание с новой силой. Меч сжат в руке, готов вспороть живот.

– Пард, – послышалось словно через стену.

Остриё меча обожгло кожу холодом.

– Пард. – Настойчивый голос омпата Мона Этрадора звучал громче. – Снова старая рана?

Этот голос сейчас, как и тогда, вытащил его из плена агонии. Он жив благодаря Мону. В тот день Этрадор пришёл за биение сердца до того, как сталь распотрошила бы кишки.

– Всё в порядке.

Пард не подал виду, что испытал облегчение, когда появился Мон. Только он знал о его кошмарах наяву, и уже десять лет хранил этот секрет.

Сейчас Сэмтис обнаружил себя сидящим у корней своего кедра и едва помнил, как его перестали держать ноги.

– Я слышал, ты кое-что шептал про Тану…

– Тебе послышалось.

– И выглядишь ты, будто призрака увидел. А твоё древо…

Пард грубым движением протёр лицо и посмотрел на своё тотемное древо: на нём белели свежие зарубки от удара мечом.

– Сэур ждёт тебя с докладом. Ты готов пойти, или дать тебе минутку отдышаться?

– Я не успел допросить тех, кто приехал вместе с нападавшими, и Лина.

– Проведём допрос впятером, ты, я, Хаск, Панэх и Са'Омэпад, – заключил Мон. – Сэур хочет присутствовать.

Сэмтис ощутил укол раздражения.

– Ты боишься, что я буду слишком строг к Лину?

Мон поджал губы, медля с ответом, и Пард продолжил.

– Это не я, это ты должен быть к нему строг, Мон. Я предложу Сэуру изгнать его из клана.

– Пард, он просто слишком старательно исполнял мои наставления…

Было видно, что Мону тяжело подбирать слова.

– Из-за его ошибки погибло шестеро.

– Он стремился к Свету Дэйи, всегда и везде, в каждом действии, как и говорится в заветах Тхаймоны. К тому же, на Риар Дайядор давно не нападали, он не был готов.

Как это так? Время мира превратило Риар Дайядор в клан любителей играть в войну понарошку?

– Он был в карауле, он не мог быть не готов, – повысил голос Пард. – Мон, перестань делать из своих учеников последователей культа, они, прежде всего, воины.

– Свет Дэйи превыше всех человеческих дел, Пард. Сначала – мир в душе, потом – воинское искусство. Так завещала Тхаймона.

– То есть ты считаешь, что Лин не виноват?

– Конечно, это его ошибка. Но никто не застрахован от ошибок. Ни он, ни ты и ни я. – Голос Этрадора звучал разбито.

Пард сжал кулаки. Дружеские чувства перемешивались со злостью. Один ученик Мона погиб, потому что был слишком привержен идеалам Тхаймоны и не стал сражаться с разбойниками, а пытался остановить их внутренним Светом.

Не вышло. Смерть того парня была ужасна. Мон горевал три года, не учил никого, но почему сейчас он повторяет свои же ошибки с Лином?

– Как держится Нэта? Дарион и те двое, что охраняли Алтарную были её учениками, а Калэйя – кандидаткой, – сменил тему Пард и пошёл к выходу из сада.

– Держится. Взяла на себя подготовку погребальных костров, – ответил Мон.

Пард и Мон вошли в Святилище, поднялись по центральной лестнице и ступили на серый мрамор пола приёмного зала Са'Омэпада. Сводчатый потолок давил. Гобелены с Тхаймоной, рассказывающие о её величии, не вдохновляли.

Парда мучило раздражение: Риар Дайядор, хвалёный воинский клан, оказался застигнут врасплох двумя неизвестными.

– Поиски сообщников результатов не дали? – спросил Са'Омэпад Сэур Гзоудор. Он стоял рядом со своим троном у дальней стены приёмного зала.

Длинное высохшее тело Сэура было облачено в серую заношенную робу, и ничто не выдавало в нём главу клана. За спиной Са'Омэпада висел гобелен с Тхаймоной, где враги бросали мечи и ложились ниц перед нею.

– Мы проверили всё, Сэур, каждый куст, каждый угол в Риар Дайядоре. Никого чужого на территории клана больше нет, – рапортовал Пард. – Но эти убийцы тоже не были чужими, они пришли сюда, как кандидаты. Так что сказать, есть ли у нападавших сообщники, можно будет после тщательных допросов.

– Есть предположения, кто они такие?

– Нет, – ответил Пард. – И прежде, чем начать допросы, я хочу задать один вопрос вам, Са'Омэпад.

Сэур кивнул.

– У Реликвии есть какая-то ценность, кроме церемониальной для нашего клана?

Мон, стоявший рядом с Пардом, хотел было возмутиться. Наверное, хотел сказать, что Реликвия – это святыня всего Этвата. Сэур же бесстрастно смотрел на Сэмтиса, прикидывая что-то в мыслях.

– Сейчас не время для тайн, – сказал негромко Пард.

Сэур окинул взглядом помещение. Никого в зале, кроме Мона и Парда не было.

– Есть. Но я не знаю, какая точно. Никто не знает. Мой учитель считал, что…

Раздался стук, входная дверь заскрипела, и Сэур замолчал.

В зал вошёл писарь Гзоудора – тэпат Таруз. Такой высоченный и тонкий, что его можно было сравнить с пером, которое часто находилось в его руках.

– Са'Омэпад, прилетел голубь из Томарана, от саора Эллора Батиса. В послании говорится, что нас решил посетить Орден Порядка.

Сэур был в тёплых отношениях с Лоэтраком Дайяринна, поэтому тот часто присылал ему важные новости. А эта новость пронзила, как удар молнии. Са'Омэпад побледнел, и пусть его лицо казалось по-прежнему бесстрастно, в глазах зажглась тревога.

– Орбэнарты прибудут завтра к вечеру, – добавил писарь.

– Так скоро, – вздохнул Сэур. – Отправь саору Батису от меня благодарность.

Писарь вышел за дверь.

– Так… – начал Пард. – С чем связана Реликвия, Сэур?

– Я не знаю достоверно, Пард. И я не хочу произносить это вслух, тем более что к нам едет Орден Порядка.

– Они далеко и не смогут нас сейчас подслушать.

– Пард, – вступил Мон. – Это очень серьёзно. Две луны назад Орден Порядка обвинил клан Лезвия Оситши в использовании маги..и.

Мон осёкся, посмотрел на Сэура и продолжил: – Их Главу казнили. Клан объявлен вне закона.

– Нужно спрятать Реликвию. Орбэнартам о ней знать не нужно, – сказал Са'Омэпад. – Мон позаботься о Реликвии, а мы с Пардом начнём допросы.