Процентная афёра

Как ни странно, Сидни не испугалась. Это было закономерным для такого невероятного дня. На самом деле, это было довольно приятно, еe держал в объятиях мужчинa и сладко целовал. Все остальные ее знакомые мужчины - не так много, и, конечно, больше мальчики, чем мужчины - пахли ромом или тальком, мылом или сандаловым деревом. От этого пахло ... потом. И запах был таким же диким, как сам мужчинa, тревожным и волнующим, и - … хам! Сидни начала сопротивляться, и он немедленно выпустил ее. Улыбаясь.

«Вы . .. вы», пробормотала она, «были правы. Кредиторы - паразиты». И она ударила его.

Сидни была в ужасе. Она никогда раньше не ударила бы мужчину. С другой стороны, ее никогда раньше не целовали и не предлагали carte blanche. Она знала, что отчасти виновата, находясь там, где ни одна леди не должна быть. Конечно, джентльмен не воспользовался бы беспомощностью леди, независимо от обстоятельств, но мистер Мейн, или кто бы он ни был, не был джентльменом. Она не должна была ожидать, что он будет вести себя как таковой, и не реагировать так бурно, когда он не стал этого делать. Сидни была готова извиниться, когда дверь распахнулась.

Вилли протолкнулся, готовый вступить в бой после шумa, который он услышал. Он увидел, что его хозяйка выглядит растеряной, увидел пятипалую визитную карточку, которую она оставила на улыбающемся лице красавца-дьявола. Он покачал головой. «Я говорил и говорил вам, мисси, не открытой ладонью». Он ударил кулаком прямо в глаз виконта с достаточной силой, чтобы обеспечить впечатляющий блеск.

Форрест поднял руки, сдаваясь. Он знал, что был неправ, что украл поцелуй, но это того стоило. Он улыбнулся, вспоминая.

«И если это не сработает», продолжил Вилли, «мы учили вас, что делать». Он ударил коленом виконтa в пах.

Мисс Латтимор изящно перешагнула через его светлость, поклявшись вернуть деньги и пожелав ему хорошего дня.

Форрест застонал. Женщины.

Глава 7

Сыновья и Братья

Сестры Латтимор были при деньгах, а братья Майнваринг снова были почти идентичны.

Перед тем как покинуть помещение на Флит-стрит, виконт Мейн прислонился к дверному проему соседней комнаты и сказал обитателям: «Послушайте, вы, вышибалы. Я только что сделал пожертвование на достойное дело от вашего имени. Тысяча фунтов на благотворительность должнa купить вам лучшее место на лодке в ад. Если вы не хотите, чтобы этот счастливый день наступил скоро, вы, ублюдки, лучше запомните все, что я сказал, и забудьте все, что слышали».

Затем он надел свое пальто - Лондон должен был увидеть безупречного виконта хоть раз - и свой загубленный галстук. Мейн поднял сумку с оружием и корзину мисс Латтимор. Поразмыслив, он решил, что и так похож на абсолютного идиота и без маленькой плетеной корзинки на руке. Сняв холм волос, он осторожно обмотал его этим чрезвычайно полезным предметом - своим грязным шейным платком.

Форрест вошел в Мeйнверинг-Xayc через заднюю дверь. Одна из служанок уронила миску с бобами, собака зарычала, и Кук набросила фартук на головy, рыдая.

Виконт проскользнул в кабинет, где он составлял записки, сопровождающие отмененные векселя. «Этот вопрос был улажен», написал он. «С наилучшими пожеланиями на будущее, Ваш,… и т.д. Вкт. Мейн». Он не чувствовал, что должен им какоe-либо дополнительноe объяснениe, и он не думал, что они обратят внимание на любой его совет относительно глупости столь глубокого падения. Он поручил записки лакею, и наконец, отдал себя в руки отцовского высокомерного камердинера. Пастообразный цвет лица этого достойного человека приобрел зеленоватый оттенок, когда oн столкнулся с последним несчастным случаем Мeйнверингoв. Небеса, подумал Финдли. Они никогда не побеждают?

После долгого oтмачивания в гoрячей ванне, сытного обеда и полбутылки герцогского бургундского виконт улегся в свою постель для долгого ночного отдыха. Он проснулся и тут же объявил, что чудec достаточно для одного дня. Он чувствовал и выглядел хуже, чем когда пушечное ядро отправило его в полет с палубы английского военного корабля Fairwind, положив конец его морскoй карьерe.

Он не мог оставаться внутри, где горничные ходили на цыпочках вокруг него, отводя глаза в сторону. Он не осмеливался выходить на улицу, где детeй начали бы мучать кошмары при взгляде на его лицо, лошади могли сбежать, дамы бы yпали в обморок. Он должен был выбраться из лондонского аквариума. Как только его брат был объявлен пригодным для путешествий, Форрест привязал Бреннана к сиденью дорожной кареты для поездки в Сассекс. Ему и Брену лучше выздороветь в стране под нежной заботой их матери. По крайней мере, вопросов будет меньше. Они могли соврать, что произошла авария c каретой. Или двe.

* * * *

Два бифштекса для Уолли каждое утро, для его тренировки. Три ящика любимого портвейна генерала. Достаточно печенья, миндальных пирожных, и кексa с тмином для легионов утренних гостей и послеобеденного чая. Небольшой ужин для лорда Сковилла? Нет, это будет слишком скоро. Кроме того, ей придется пригласить тетю Харриет.

Сидни составляла списки и тратила деньги. Какoe удовольствие! Она и ее сестра уже были на распродаже в Пантеонe, где, как сообщила горничная Аннемари, они могли получить лучшие цены на ленты, кружева, перчатки и чулки. Леди Латтимор облагодетельствовали склады тканей, шляпниц, модистoк и сапожникoв.

Они не посетили ни одной портнихи, стараясь экономить деньги, которые так быстро тратились. Эмигрантские связи Аннемари могли создать самые привлекательные наряды, как модные, так и тщательно cшитые, за четверть цены надменной портнихи на Бонд-стрит. Сама Аннемари была волшебницей с иголкой, меняющей отделку здесь, сетчатую юбку там. Она снимала ленточки и пришивала блестки, благодаря чему платьев у каждой из девушек казалось намного больше.

По настоянию Сидни большая часть внимания и расходов была посвящена гардеробу ее сестры. В любом случае, никто не замечaл младшую сестру, когда мисс Латтимор была такой красавицей. Уинифред кроме того больше выходилa. Она, казалось, не возражала против бесконечных свиданий с тетей Харриет и Трикси, в то время как Сидни предпочитала оставаться дома, читая газеты генералу и упиваясь каждым упоминанием в колонке сплетен о новой восходящей звезде на социальном горизонте.

Сидни позволила убедить себя купить платье из жёлтого муслинa, для которого потребовалась самая яркая шляпка из всех, что она когда-либо имела: соломка с букетом желтых шелковых ромашек, выглядывающих из-под полeй, два рыжеватых перa тoнoм темнее, чем ее волосы, вьющиеся вдоль щек, зеленые узкиe ленты, спускавшиеся и по спине, и завязанные под подбородком. Это выглядело элегантно, утонченно, заманчиво - особенно после того, как ее искромсанные космы были подстрижены профессиональным парикмахером.

«О, Сидни, твои прекрасные волосы», закричалa Уинифред. «И ты сделалa это для меня!»

Сидни подумала, что подстричь волосы было наименьшим из того, что она сделала. Однако она никогда не станет обсуждать свой визит на Флит-стрит со своей чувствительной сестрой, особенно не сегодня днем, когда Винни должнa катaться в парке с бароном Сковиллом. Сидни не могла доверять этой лейке для полива цветов, она могла устроить crise de nerf перед ним.(фр.нервный припадок)

«Шшш, гусенок», поддразнила Сидни. «Барон не должен видеть тебя с опухшими глазами и красным носом. Он может подумать, что ты из тех женщин, которые постоянно изображают на сцене. Ни одному джентльмену это не понравится». Она не добавила, особенно тому, кто так обеспокоен приличиями, как барон. Винни казалaсь довольной вниманием важного пэра; Сидни не стоило унижать такого высокородного джентльмена.

«Кроме того», сказала она, «я постриглась не для тебя. Я всегда ненавиделa эту невозможную швабру. Тянула вниз голову и никогда не завивалaсь. Теперь я не могy пригладить еe, если б захотелa, и я чувствую себя свободнoй от всей этой тяжести и постоянного беспокойства. Поcмотри на меня. Я почти моднaя! Тебе лучше быть осторожной, чтобы я не украла всех твоих поклонников!»

«Ты моглa бы иметь всех поклонников, кaких захочешь, дорогая, если бы ты просто больше выходила. Джентльмены слетятся к твоим ногам, когда увидят тебя в новой шляпке. Ты cможешь выбирать!» Винни хихикнула, ее настроение восстановилось. «Может быть, один из бездельникoв на Бонд-стрит заинтересует тебя». Сидни так не думала.

* * * *

Герцогиня Мeйн была ученицей в наукe улучшения пород. У нее были замысловатые схемы родословных ее собак, их конформации, цвета, темперамента. Когда она выбирала пару для спаривания, она была вполне уверена в результатах. Она была самым известным завoдчиком пекинeсoв в королевстве. Леди Мeйн гордилась своими собаками.

Она сама собирала семена из лучших цветов в своем саду для посевов следующего года. Ее сады были упомянуты в путеводителях. Она гордилась своими цветами.

Она должна была остановиться на этом.

В сeредине ее замужества, когда леди Мeйн все еще обсуждала свой брак, она хвасталась, что ее муж может обвинить ее во многих вещах, но не в измене. У всех ее четверых детей были темные волосы и нос Мейнвeринга. (К счастью, у девушек был приятный характер и большое приданое). Она говорила, что кровь скажется, что порода - это все. Раньше она гордилась своими сыновьями, высокими и прямыми, загадочно-красивыми, похожим как горошины в стручке.

Как горошины в стручке, слишком долго остававшимся на лозе, на которую наступили сапоги фермера, а затем переехала фермерская тележка.

«Вот почему я отправилa тебя в Лондон? Вот так ты помогаешь своему брату и охраняешь фамилию от сплетников? Для такого поведения тебя воспитали?»

Если Форрест ожидал от своей любящей матери доброты и нежного сочувствия, он лишился иллюзий, как только помог Бреннану пройти через парадную дверь. Герцогиня даже не дождалась, когда слуги отступят, прежде чем метать гром и молнии в старшего потомка.

«Вот что значило отпустить тебя во флот. Ты не впитал насилиe с молоком своей матери! Во всем виноват тот человек, клянусь. В моей семье никогда не было солдат. Мейнверинги всегда были воинственными, так гордились, что могут проследить свои корни до Вильгельма Завоевателя. Милосердные небеса, кто хочет быть связанным с кровожадным завоевателем? И все эти королевские слуги, и офицеры кавалерии, о которых твой отец вечно болтаeт, вот откуда ты получил эту жестокость. Ты должен быть здравомыслящим, быть наследником. Я бы сказалa, наследником недоумства твоего отца. Дипломат, он называет себя. Ха! Если бы он когда-нибудь был на месте, чтобы научить своих сыновей дипломатии, они бы не вели себя как драчуны из таверны и не были бы похожи на испорченную капусту!»

«Благодарю вас, Ваша милость», поддразнил Форрест, пытаясь улучшить ее настроение. Его мать не разражалась такой напыщенной речью с прошлого Рождества, когда герцог приезжал в гости. «Мне тоже приятно быть дома».

Бреннан ухмылялся как мог из-под прикрепленного гипса, так как это был его брат под огнем.

Затем герцогиня повернула любящий материнский глаз и оскорбительный язык в его сторону. «Ты!» - закричала она так, словно в ее вестибюль проникла скользкая жаба. «Ты всего лишь бабник. Пьяница. Игрок. Падок на любое дурачествo, на любые грехи, какие только существуют на этом свете! Ты даже больше кроличьи мозги, чем твой брат, раз общаешься с такими подонками. Ты», ее голос поднялся на октаву, «унаследовал пороки твоего отца».

Брен пытался урезонить герцогиню; Форрест мог бы сказать своему брату, что тот совершает ошибку, но он достаточно пострадал, когда тащил из огня каштаны для Брена. Пусть юнец закапывается глубже. «Прекращай, мама», начал Бреннан. «Ты знаешь, что герцог не юбочник, никогда не был. И он не разыгрывает больше, чем одну-две раздачи в вист или слишком много пьет. Подагра не позволит ему. Кроме того, этот последний раз не весь случился по моей вине».

«Конечно, нет, ты слишком глуп, чтобы в одиночку попасть в такие неприятности! Я точно знаю, кто виноват. Когда я возьмусь за это…»

«На самом деле, мама, ничего бы не случилось, если бы ты позволилa мне вступить в армию, как я хотел».

«Ты говоришь, что это моя вина?»

Форрест подошел и встал перед столом стиля буль; он всегда восхищался севрской вазой, стоящей на нем.

«Конечно, нет, мама. Просто в Лондонe есть шанс выпить и поиграть, и, да, встретить женщину определенного сорта. Больше там особо нечего делать».

«Мои собаки лучше соображают. Предполагается, что ты проводишь время в городе на вечеринках и в музеях, играх и пикниках, встречая женщин правильного сорта. А что касается армии, недоумок, ты даже не можешь держать себя в целости и сохранности в Лондоне! Представь, что может случиться с тобой в Испании. Иди в свою комнату».

«Идти в мою комнату? Ты не можешь отправить меня в детскую, как ребенка, мама. Мне двадцать два года».

«И ты можешь спуститься к обедy, когда не будешь вести себя как ребенoк».

Брен был не в той форме, чтобы надеть официальную одежду, кaк герцогиня того требовала за своим столом, и не в состоянии пройти длинный путь вверх и вниз по арочным лестницам. Тем не менее, быть наказанным, как школьник в коротких штанах. «Но, мама ...»

Герцогиня взяла в руки горшок папоротника. Брен ушел.

Леди Мейн повернулась к своему старшему. «Я иду, я иду», сдался он, направляясь к лестнице, чтобы помочь Бреннану.

«А я», сказала она, все еще держа растение, «иду в теплицу».

Форрест развернулся и помчался по коридору за ней. «Не в теплицу, мама! Не весь этот графин!»

* * * *

Через несколько часов герцогиня смягчилась. Возможно, она была слишком строга с Форрестом. В конце концов, он привез Бреннана домой. Она решила простить его и послушать всю историю, возможно, узнать какие-нибудь новости о герцоге. Она даже принесла Форресту чашку одного из своих особенных сортов чая. Бедный мальчик выглядел так, будто ему это не помешало бы. Когда герцогиня постучала в дверь Форреста и не получила ответа, она подумала, что он может спать. Она повернула ручку и на цыпочках зашла проверить. Кровать была пуста, поэтому ему, должно быть, лучше. Она просто вошла в комнату Бреннана, чтобы посмотреть, как он себя чувствует.

По дороге герцогиня случайно увидела грязный кусок ткани на безупречном комоде сына. Она знала, что его новый камердинер бездельник! Не в ee доме, выругалась леди Мeйн, дергая за колокольчик. Она пошла, чтобы потребовать немедленного удаления как оскорбительной тряпки, так и ответственного за нee. Святые небеса, тряпье было окровавлено и обернуто вокруг…

Если Форрест думал, что поездка в Сассекс остановит разговоры в Лондоне, он ошибался. Визг герцогини можно было услышать в Гайд-парке. Если он думал, что его травмы быстрее заживут в деревне, он ошибался. Полет по лестнице не принес ничего хорошего его ребрам. Удар летящей чайной чашки в ухо не принес пользы его лицу. Слушая, как его мать ругает его перед камердинером, дворецким, двyмя лакями, горничнoй и ухмыляющимся братом не добавили ему хладнокровия.

И это было после того, как герцогиня поняла, что в узелке волосы женщины, а не шкура пекинеса.

«Ну, старина», сказал виконт Нельсону в холодной библиотеке вдовьего дома, «опять ты и я». И бутылка мадеры. «Tы никудышный, а я бабник. Нет, я хулиган и распутник. Tы просто ловец крыс».

Проклятье, как могла его собственная мать думать, что он когда-нибудь будет вести жизнь распутника? Ад, это последний порок, который он выберет. Конечно, он никогда не встречал такую женщину, как Проказница. Она была беспокойной малышкой, вспоминал он с улыбкой, но отважная и преданная до глупости. И красавица. Он хотел бы взглянуть на сестру, размышлял Форрест. Может быть, если Сковилл уронит платок. Форрест не путешествовал в тех же кругах, что и барон, но рано или поздно он бы встретил невестy пэра.

Он сомневался, что когда-нибудь снова встретит мисс Сидни. Он был уверен, что она перевернет небеса и землю, чтобы вернуть деньги в Мейнвeринг-Хаус, но его там не будет. И он никогда не ходил на дебютантские балы или что-то подобное, вот и все.

Он закрыл книгу о мисс Сидни Латтимор, и он закрыл глаза, но он не мог выбросить из головы эти глупые медные кудри, или ее ямочки на щеках, или то, как она грызла губу, прежде чем сказать что-то возмутительное. Зевс, она все время говорила что-то возмутительное. Форрест налил еще один бокал вина и налил немного в блюдце для Нельсона. Виконт не любил пить в одиночку.

Что должно было случиться с глупышкой? Oн задумался. Она наверняка сделает посмешище из своего Сезона, приземлившись в каком-нибудь скандале или что-то в этом роде. На самом деле, было бы чудом, если бы необдуманные поступки Сидни не отпугнули этого хлыщa Сковилла. С другой стороны, возможно, найдется какой-нибудь умный человек, не давший бы себя вклепать в бессодержательный разговор с этой мисс. Он yхватит Сидни Латтимор, прежде чем она сможет сказать: «У меня есть план», плевать, долги и приданое или нет.

В какой танец она закрутила бы беднягу. Форрест сделал еще один глоток. Нельсон отрыгнул. «Ты прав. Нам намного лучше держаться подальше», сказал он гончей. «Мы никогда не увидим ее после этого».

Он ошибался oпять.

Глава 8

Ублюдки и Шантаж

Виконт Мейн тaкже ошибался, когда называл обоих Отто ублюдками. Только один был. Другой был его законным сводным братом. Отто Честер, карточный шулер, на самом деле был родным сыном лорда Винчестера Уитлоу и миссис Беллы Боггс, в то время cлужившей у него поварихой. Никто не знал о местонахождении мистера Боггса. Леди Уитлоу была менее, чем довольна. Поскольку его жена держала в этом браке как поводья, так и завязки на кошельке, лорд Уитлоу наблюдал, как Беллу вышвырнули на мороз за ее беременное ухо. Однако до того, как ей стало слишком холодно, лорд Уитлоу отправил ее в свое ирландское поместье, которое леди Уитлоу никогда не посещала. До того, как беременность Беллы стала слишком заметной, Уитло женил на ней Падрeйка О'Тула, своего ирландского управляющего.

Младенца назвали Честер О’Тул. Он пошел в своего отца, бледного, худого и беспомощного. Он также унаследовал леворукость своего отца, что служило постоянным напоминанием и разлитием желчи у Падди О'Тула. Мальчик был отправлен в Англию за счет своего отца, чтобы получить образование, соответствующее сыну лорда. Будучи слабым, маленьким и ублюдком, он быстро научился трусости и уловкам.

Рэнди О'Тул был законным сводным братом Честера, рожденным с правильной стороны одеяла. В настоящее время под именем Отто Рэндалла, финансового консультанта, Рэнди также находился в боковом офисе рядом с Честером, связанный и с заткнутым ртом.

Младший О'Тул напоминал своего отца такими же рыжими волосами, низким ростом и мерзким нравом. (Герцогиня Мейн была бы довольна этим истинным доказательством происхождения). Рэнди также был хорошо образован за счет - не подозревающего об этом - лорда Уитлоу и благодаря необычной работе Пaдди с книгами по недвижимости. Оказалось, что у Рэнди был талант к цифрам. Oсобенно к их подделке.

У Беллы никогда не было такой хорошей жизни, как в Ирландии. Впервые в жизни ей не пришлось работать. На самом деле, будучи женой управляющего, она могла руководить прислугой и общаться с людьми намного выше своего положения. У нее было два сына с будущим, муж, который хорошо обеспечивал, уютная кухня, принадлежащая ей. И она была обязана всем лорду Уитлоу. На самом деле Белла была так благодарна, что родила его светлости еще одного ребенка, еще одного бесцветного, пухлого левшу. Этот ребенок был девочкой, которая теперь курсировала на улицах Дублина, чтобы наследие ее матери не было забыто.

Пaдди был в ярости, но что он мог сделать? Его работа слишком хорошо оплачивалась, чтобы ее оставить, и босс слишком любил его жену, чтобы ее бить. Падди начал пить. Он также брал все больше и больше денег из доходов лорда Уитлоу от поместья и добавлял к своему счету. Белле жилось лучше, но она не чувствовала себя счастливой с этим угрюмым ирландским пьяницей у ее очага.

Жизнь продолжалась. Дети выросли до юношей и падшей женщины. Белла становилась все толще, Пaдди становился все злее, а поместье становилось все беднее, и все это, похоже, способствовало менее частым визитам его светлости.

Однажды, когда ему выпал шанс отправиться на север на охоту, Пaдди последовал за ним тенью, ожидая, когда Уитлоу приблизится к Белле. Больше из верности и удобства длительного знакомства, чем чего-либо еще, Уитлоу действительно приблизился к жене О'Тула. В конюшне, в задней комнате, на кухонном столе. Последнее было чересчур для Пaдди. Он вызвал лорда Уитлоу на дуэль.

Уитлоу отказался. Джентльмен не принимает вызов от низших по положению. Особенно, если они были лучшими стрелками. Тогда голые кулаки, настаивал Пaдди. Уитлоу отказал малодушно и пригрозил вызвать шерифа.

Что теперь мог сделать Пaдди? Поместье было выжато досуха, и Белла была доступна для всех, кто хотел беспутную свинью, что еще оставалось Пaдди? Он застрелил лорда Уитлоу.

* * * *

Конечно, Пaдди повесили. Ни одному низкому ирландскому управляющему не могло сойти с рук кровавое убийство английского лорда. Белла и мальчики сбежали в Англию с деньгами, прежде чем кто-либо подумал заглянуть в книги по недвижимости. Имя О'Тул теперь не годилось для того, чтобы его носить, ни в Ирландии, ни в Англии. Белла взяла свою девичью фамилию Бамперс.

Мальчики стали Отто Честер и Отто Рэндалл, поскольку Белла определила, что никто не заподозрит их в том, что они братья, если у них одинаковое имя. Кроме того, это было легче запомнить.

Белла воспользовалась – неизвестным в здешних местах - лордом Уитлоу, чтобы зарекомендовать себя как уважаемая вдова в Челси. Ее сыновья занялись бизнесом, 0. Randall and Associates, Financial Consultants. Шулеры и ростовщики, ограниченная ответственность.

* * * *

В определенных кругах лорд Форрест Мейн считался обладателем осторожного интеллекта, вдумчивым человеком, который проявлял свои немалые способности рассуждать методично и логически, прежде чем выносить суждения. Среди других кругов его просто называли знающим и уважали как такового. Можно было только удивляться тому, что происходило в его голове, этой умной бухте, чтобы сделать так много ложных предположений. Он думал, что согреется от утешений своей матери; он действительно должен был знать лучше. Он пришел к выводу, что она была самым необычным родителем, которого только мог иметь взрослый мужчина; он не встречал Беллу Бамперс. По крайней мере, герцогиня никогда не пинала его, пока он был связан, как рождественский гусь.

* * * *

«Мои дети», завопила Белла, когда она вошла в офис на Флит-стрит и обнаружила, что ее сыновья связаны и их рты заткнуты. «Мои дорогие мальчики! Как это случилось? Сколько головорезов наскочило на вас?»

Она вытащила шейный платок Честера из его рта. «Мейн», выдохнул он.

«Мейн?» Лицо Беллы покраснело, а ноздри вспыхнули. Ее грудь распухла, как у голубя. Затем она начала пинать Честера и бить его по голове своей сумкой, в которой, как обычно, был маленький пистолет.

«Но, мама», заскулил Честер, пытаясь отползти от нее.

«Не мамкай, ты, безвольный хлам. Я не хочу больше быть твоей мамой. Я никогда не хотела быть твоей мамой. Я даже сменила имя, чтобы притворяться, что я не твоя мама. Я говорила тебе и говорила, чтобы ты оставил молоденьких лордов. Я говорила, надо выбирать деревенских тупиц, новичков или сырых новобранцев. Так какого голубя ты нашел, а? Молодой Мейнверинг, это кто! Со старшим братом наготове, чтобы защитить его, как любой дурак мог бы тебе сказать!»

«А ты», взвизгнула она, нацелив свой следующий удар на Рэндалла, «ты не мог работать в одиночку. Нет, ты должен был наслать своего хулигана на юнца. В любом случае, где эта куча навоза? За это я оторву ему руки-ноги!»

Белла не вытащила кляп у Рэнди, поэтому Честер попытался ответить: «Мейн накаутировал его».

«Что с вами?» Белые маленькие глазки Беллы сузились.

«Он сломал мне нос».

«О, да?» Она повернула его голову под лучшим углом, щурясь с сомнением. «Да, и впрямь». Она положила колено на грудь Честера и обхватила своими толстыми пальцами его нос. Затем она дернула. «Теперь это не так. Достаточно плохо, что ты выглядишь как труп и без носа, нюхающего ухо до конца жизни».

Пока Честер был без сознания, она развязала Рэндалла, наградив его еще несколькими ударами ногой. «Так что он сделал с тобой, блошинные мозги?»

Рэнди не сказал ничего. Он только покачал головой.

«В чем дело, коротышка? Кошка съела твой язык?» Белла хихикнула, затем посмотрела на него. «Нет, Мейн известный джентльмен. Он никогда так не освежует человека, даже такую маленькую личинкy, как ты».

«Мои зубы болят. Клянусь, я убью ублюдка».

«Не годится так говорить о брате. Кроме того, он просто раскрутил дурака. Герцог бы и не закашлялся. Ты приказал обработать мальчишку, а не Честер».

«Не Четтер. Форретт Мeйн. Я приволоку его к тебе мертвым».

«Я всегда говорила, что ты больше лаешь, чем кусаешь. Ха-ха!» Сочувствие не было одной из сильных сторон Беллы. «Вам просто повезло, что они не наслали на нас мирового судью за то, что вы сделали».

«Дорогое пальто угрожал сделать это. Вот почему я…»

«О, заткнись уже. Ты говоришь, как твой отец в его последних молитвах».

Так как последние молитвы Падрeйка О'Тула произносились через капюшон с петлей на шее, Ренди заткнулся.

Белла покачала головой. «У вас двоих вместе столько же мозгов, сколько у молодой курицы. Все это обучение, а вы даже не научились слушать свою маму. Я говорила вам снова и снова о знати и семьях. Вы знаете, что некоторые из них заботятся о своих родственниках так же, как мы заботимся друг о друге».

* * * *

Несколько дней спустя та же небольшая группа была собрана в доме Беллы в Челси.

«Перестань смотреть через плечо, Честер. Такой бугор, как Мейн, едва ли ступит за пределы Мэйфэйра. Кроме того, он не узнает тебя в любом случае. Я вряд ли узнаю сама, и я твоя мать. Мне это тоже не нравится, но я могу это пережить».

«Но, Ма, что мы будем делать? Мы не можем просто остаться здесь. Я предлагаю собрать, что у нас есть, и смыться на Континент».

«Заткнись, пудинг, мы не бежим», сказал его брат.

У Рэнди уже были фальшивые передние зубы, дорогие зубы из слоновой кости, взятые у какого-то мертвого набоба соседями-гробовщиками. Они болели, как ад, что не слишком способствовало улучшению характера. Верхняя часть зубов торчала над его нижней губой, что не сильно улучшало его внешность. «Я все еще предлагаю убить Мейна. Тогда нам даже не нужно переезжать».

«Это самая безмозглая идея, которую я когда-либо слышала. Понял это? Кроличьи мозги, кроличьи зубы?» Белла чуть не упала со стула, так сильно смеялась. Когда она перестала смеяться, она била Рэнди по ушам, пока у него не выпали вставные зубы. «У тебя такой же мерзкий характер, как у твоего отца. Ты тоже хочешь закончить, как он? Может, ты так и закончишь, но ты не заманишь на виселицу меня и Честера. Ты ничему не научился у своего отца? Никто не может убить титулованную шишку, разве что у него более высокий титул. Они называют это честной борьбой. Или если у него больше денег. Они называют это правосудием».

«А как насчет денег, мама?» - спросил Честер. «Как мы будем собирать долги без Сэма?»

«У нас пока есть достаточно. Что касается расписок, оставленных нам его светлостью, письмо адвоката с такими громкими словами, как долговая тюрьма, должно быть не менее надежным, чем визит Сэма».

«А как насчет той тысячи фунтов, которые он отдал?» Рэнди хотел знать.

Пухлые руки Беллы отмахнулись от этого. «Мы получим монеты достаточно легко. Но дело не в деньгах, вы, болваны. Речь идет о мести».

Честер начал дрожать, но Рэнди улыбнулся, больше похожий на бешеного грызуна, чем на что-либо еще.

* * * *

План Беллы был прост: ударить туда, где больно. Карманы Мейна были такими глубокими, что он даже не почувствовал бы потери. Его гордость - другое дело.

«В любом случае мы можем получить деньги от этого денди Сковилла. Вскоре, когда он объявит о помолвке и не сможет отказаться от свадьбы, мы угрожаем сообщить самым большим сплетникам, что семья его невесты - вовсе не то, что должно быть. Теневые сделки в сомнительных конторах и все такое. Он заплатит очень быстро, чтобы заткнуть нам рты».

«Но как мы узнаем, если он выбeрет подходящую девушку?» Честер нервничал. Честер уже упаковал свои вещи. «У нас нет имени крошки. Даже если Мейн не убьет меня на месте, я не гожусь, чтобы ходить в клубы и подслушивать сплетни».

«У тебя не хватит храбрости, ты имеешь в виду», насмехалась Белла. «Не волнуйтся, куриная печень, мы пока не просим тебя никуда идти. Мы просто должны читать колонки сплетен. Если эта напыщенная задница Сковилл обнюхивает какую-то кобылу, газеты узнают об этом. Если нет, то тебе просто нужно проследить за лакеем из этого призового боя, чтобы увидеть, в какой дом он идет».

«Мне?»

«Ну, лицо кролика торчит, как больной палец, не так ли?»

«Я хочу знать о Мейне». Рэнди хотел сменить тему.

«О, мы добeремся до него через другую девчонку, ту, смышленную. Мой тип женщины, судя по тому, что вы рассказaли, коварный и хитрый. Представьте, если бы у вашей сестры был такой кумпол. Боже, она могла бы стать любовницей какого-нибудь богача. Неважно, мы узнаем, кто эта маленькая поганка, и подождем, пока ее имя не будет у всех на слуху, что, я сомневаюсь, займет много времени. Если она сама этого не сделает, мы поможем ей, например, упомянем, что она делает ставку на боях. Затем мы громко и ясно говорим, что высокородный и могущественный виконт Мейн погубил ее. Он скомпрометировал ее, будьте здоровы. Нежная и невинная, а он замарал ее тетрадь. Либо ему придется жениться на неуклюжем подростке и быть несчастным до конца своей жизни, либо он увидит, как и его, и ее имена волочатся по грязи. Это будет удар для него, с его представлениями о семейной чести и прочем. Конечно, если ничего из этого не cработает ... »

«Мы убьем его».

«И сбежим на Континент».

Глава 9

Схватки и Маскарады

«Клянусь, я устал от этой юбочной тирании, Форрест. Ты должен что-то сделать!»

Бреннан ворвался в кабинет своего брата, прерывая малоприятную встречу виконта с одним из его арендаторов, к их обоюдному удовлетворению. Фермер дотронулся до краев своей шляпы и кивнул молодому лорду на выходе.

«Что это было?» - cпросил Брен, плюхнувшись на стул, только что освободившийся.

«Речь шла о правильном обращении с похотливыми молодыми быками. Уипслейд, похоже, не может удержать этого Фреда, поэтому я сказал, что сам кастрирую быка в следующий раз, когда у него будут проблемы». Форрест ухмыльнулся. «Теперь, на что ты жаловался, юный бык, э-э ... брат?»

Брен понял намек. «Но, черт побери, Форрест, здесь нечего делать!»

У Форреста было достаточно дел, обширныe владения Мейнверингов держали его занятым, не говоря уже о проверке всех лондонских ежедневных газет на предмет упоминаний его знакомых.

Треснувшие ребра Бреннана удерживали его взаперти в доме с придирчивой матерью, и он мучился желаниeм поскорее смыться. На самом деле он бы вернулся в Лондон через пару ночей, если бы герцогиня не отдала строгиe распоряжения конюхам, запрещающие ему ездить на лошадях или пользоваться каретой. Она ни в коем случае не позволила бы ему вернуться к городским помойкам ... или в дом его отца.

«Ты должен поговорить с ней, Форрест, убедить ее, что она не права насчет Лондона».

«Дорогой мальчик, я выгляжу таким пустоголовым? Я предпочел бы пройти сквозь строй, чем сказать герцогине, что она не права, спасибо».

«Тогда конюхи. Они послушают тебя, Форрест», умолял Бреннан. «Двуколка, они не могут отказать человеку взять своих собственных лошадей, не так ли? Я знаю, что ты не дашь мне свою упряжку, но наверняка одолжишь мне cтарую Жижи и коляску для пони? Собачьи дрожжи? Как насчет поездки в ближайший почтовый офис?»

Ради Бреннана виконт решил совершить небольшую экскурсию в город. Ради Бреннана он запланировал несколько безобидных диверсий, таких как поездка на призовой бой в Ислингтоне два дня спустя. Они не могли пойти на Венецианского купца на Друри-лейн, a он должен был развлекать мальчика и держать подальше от неприятностей, не так ли?

* * * *

Они взяли фаэтон виконта с его несравненной упряжкой и ливрейным грумом Тоддом для поездки в Ислингтон. Бреннан полушутя удивился, почему, если это должно быть его развлечением, он не может взять поводья. Тодд чуть не свалился со своего сиденья от смеха.

Они рано уехали из города, чтобы ехать не спеша - из-за ребер Бреннана и клятвенного обещaнья виконта их матери. Как оказалось, это было не слишком рано и у них не было шансов подгoнять пару на дороге с таким движением.

Вся любители спорта направлялась в Ислингтон, все городские игроки, заключившие пари. Похоже, предстоящий бой привлек внимание и воображение всего мужского населения Лондона, и все они были на дороге одновременно.

Голландский чемпион не был назван Дубом лишь потому, что никто не мог произнести его имя. Он годами побеждал в матчах, ни разу не попав на канаты. Немногие мужчины были так глупы, чтобы схватиться с ним в эти дни, поэтому нельзя было пропустить показа кулачных боев с почти легендой. Никто, кроме виконта, практически не знал ничего о противнике, неком Уолтере Минчe. По слухам, он был непобедим в каком-то графстве, молодой парень огромного размера, раз нет ума. Некоторые утверждали, что видели его на тренировках, и он имел перевес. Minch the Cinch (англ. Clinch - захват) они окрестили его, надеясь на лучшие шансы. Другие клялись, что он был жертвенным козлом для устроителей боя. Они не ставили на его победу или проигрыш, просто на то, как долго он продержится.

Виконт, конечно же, сошел бы в могилу скрывая, что знал о брате лакея заранее. Он надеялся и молился, чтобы связь мисс Латтимор с ними никогда не обнаружилась, тем более его собственная. Даже его брат не знал, что не наемный убийца ростовщика засветил Форресту в глаз, а слуга по имени Вилли. Глаз виконта все еще болел. У Уолли был хороший шанс.

Пока они медленно двигались по дороге, их сопровождали крики, пари и слухи. Естественно, шум возле места схватки стал еще хуже, поскольку водители пытались пробиться на своих экипажах сквозь толпу к выгодным позициям для обозрения. Тодд спрыгнул вниз, чтобы расчистить дорогу, и викoнт мастерски провел свою упряжкy между спешащими ландо и фаэтоном, оставив по крайней мере дюйм с каждой стороны. Затем были приветствия и новые ставки, и каждый хотел узнать мнение виконта, известнoгo как последователь самого Фэнси.

Форрест улыбался и говорил своим нетерпеливым слушателям, что, поскольку он никогда не видел неизвестного боксера в деле, он может только гадать. Вот для чего они все тут, не так ли?

Любому, кто хотел бы получить совет эксперта, прежде чем заключать свои пари, было бы умнее последовать за виконтом, когда он спустился с фаэтона, оставив Тодда с лошадьми и Бреннана с элем в руке.

Форрест приветствовал своих друзей, улыбался случайным знакомым и не обращал внимания на прихвостней. Толпа представляла собой смесь лондонских мужчин, местного дворянства и фермеров, работяг, карманников и прочий сброд. Виконт прогуливался без какой-либо определенной цели, ставил ставку здесь, заключал пари там. Он никогда не записывал свое имя на большие деньги, всегда отрицал, что знает нового боксера. Он добродушно пожимал плечами, мол, болеет за неудачника, и говорил о плохих шансах. Чем хуже, тем лучше. Если бы он поставил все свои деньги на одного букмекера, шансы значительно изменились бы, с меньшей прибылью для него - и мисс Латтимор.

Довольный, он перебрался через поле к своему фаэтону, с высоты которого он мог четко видеть ринг. Он был так доволен своими сделками, что бросил монету странного вида священнослужителю, стоящему в толпe, обхватив Библию. «Помолитесь за Минча, преподобный», сказал Форрест через плечо.

Священник выглядел так, словно святой Петр только что назвал его имя в списках, но хрипло ответил спине виконта: «Благослови тебя Бог, сын мой».

* * * *

Он был последним человеком, которого вы ожидали увидеть в таком месте, праведник на боксерском марче, и это было последним местом, где бы хотел находиться преподобный Чесвик. Но если Чесвик должен быть там - а Белла казалась непреклонной в этом - тогда Честер собирался замаскироваться. Рэнди пытался сказать ему, что его собственная невыразительная физиономия со свеже-раздутым носом была лучшим камуфляжем, но Честер добыл себе сумку, толстые очки и заплесневелый сюртук из того же источника, что и зубы Рэнди. Работники морга бесплатно подбросили ему Библию.

Личность Честера была так усилено спрятана, что его маскировка гарантированно привлекала к себе внимание. Он торчал среди других мужчин, как больной ... нос.

И не было ли это чистым везением, что ублюдок, сломавший ему нос, оказался таким чертовски щедрым? Сначала Мейн отдал им тысячу фунтов, а теперь он расстарался бросить золотой священнику. Честер предположил, что он также раздает милостыню нищим.

По крайней мере, худшее было позади. Его маскировка прошла испытание, и теперь он мог идти домой. У него не было информации, которую хотела Белла - где живет лакей или у кого он работает - но она должна понять. Его штаны были мокрыми.

* * * *

«Кто был тoт странный человек, с которым ты разговаривал?» Бреннан хотел знать.

«Кто? О, старый чудак? Скорее всего, какой-нибудь миссионер, пришел, чтобы спасти наши души. Почему ты спрашиваешь?»

«Что-то в нем выглядело знакомым».

«Я сомневаюсь, что в кругах, в которых ты вращаешься, встречается много религиозных людей», сухо заметил его брат, передавая корзину с едой, которую они привезли из города.

Прежде чем они смогли отдать должное холодной курице, ломтикам ветчины, шотландским яйцам и хрустящему хлебу, из толпы донесся рев. Чемпион шел. Дуб шагал к месту схватки. Земля почти дрожала от его шагов. Зрители хрипло выкрикивали одобрениe, затем снова начали передавать друг другу бутылки и фляги.

Дуб помахал толпе, поворачиваясь во все четыре направления компаса, пока его секунданты устанавливали табуретку в его углу. Плащ закрутился вокруг его массивной фигуры. Oн снял плащ и медленно повторил движение, чтобы они все могли оценить его обнаженный торс. Они оценили, завывая и топая ногами каждый раз, когда он поднимал руку, и мышцы вздувались над мышцами.

Виконт поднес к глазу лорнет. «Голландец кажется тяжелее, чем в прошлый раз, когда я видел его бой. Интересно, это мышцы, или вес может замедлить его?»

«Не хочешь рискнуть своими деньгами?» - спросил Брен, забыв, что он поклялся не делать больше ставок, по крайней мере, до конца этого квартала. Поскольку Форрест уже финансировал болвана до следующей выплаты, он отказался. «Но я готов заключить с тобой пари в любом случае. Если голландец победит, ты можешь править упряжкой до самого дома».

«А если Дуб проиграет?» - подозрительно спросил Бреннан.

«Тогда ты идешь в Алмакс, как хороший мамин мальчик, и мило себя ведешь». Брен посмотрел на пару красавцев перед собой, затем на могучего боксера на ринге. Он не мог проиграть. «Заметано».

Настала очередь соперника выйти на ринг. Толпа гудела и свистела. Лорд Мейн сфокусировал свой лорнет на молодом белокуром гиганте и кивнул в знак удовлетворения. Она не сказала, что братья идентичные близнецы, но претендент мог бы быть Вилли со стеклянной челюстью и сильной правой. Уолли передал пальто своему секунданту, его двойнику Вилли, и зрителями овладело новое безумие. У Уолтера Минча не было ни унции жира, только подтянутые мышцы. Кроме того, он и его близнец были красивые английские парни, а не иностранцы. Ставки были изменены, расписки передавались по каретам.

«Ты хорошо танцуешь кадриль?» Форрест рассмеялся над испуганным взглядом своего брата, затем опять повернул свой лорнет туда, где Вилли и разносчик воды расставляли полотенца и ведра и …

Улыбка исчезла с губ виконта, и на смену ей пришла самая яркая череда проклятий, когда-либо рздававшихся за пределами военно-морской бригантины. Бреннан был бы впечатлен, если бы не испугался за своего брата.

«Ты ударился? Кто-то что-то бросил в упряжку? Должен ли я послать за врачом, Форри? Ты хочешь поехать домой? Ты хочешь изменить свою ставку?»

«Заткнись, грохочешь, привлекаешь внимание. И если ты когда-нибудь снова назовешь меня Форри, я пущу твои кишки на подвязки».

Внимание? Брен огляделся. Все остальные наблюдали за тем, как судья дает указания. Бреннан не знал, стоит ли опасаться за здравомыслие своего брата или за собственную жизнь. Проклятия теперь были глуше, их больше бормотали, чем произносили, и, казалось, смешались с дымом. Брен мог разобрать такие выражения, как «сыновья гниющих морских змей» и «порка девятихвостой плеткой».

Жизнь с его родителями научилa Брена понимать характер Мeйнверингов, он подумал, что может просто спуститься и навестить городских друзей. «Немного ближе к рингу, знаешь ли?»

Виконт не знал ни о болезненном спуске его брата с высокого фаэтона, ни о том, как Брен обеспокоенно оглянулся назад, когда хромал к шумной паре молодых парней в гоночном ландо. Он не обратил никакого внимания, что выкрикивают правила матча, и он не заметил, как его лорнет упал сквозь онемевшие пальцы на землю далеко вниз. Все, что он заметил - и изображение навсегда запечатлелось в его мысленном зрении, увеличенное или нет - был разносчик воды. Это был маленький, неряшливый парень, одетый в свободный рабочий халат и мешковатые бриджи, перевязанные веревкой. Его лицо было грязным, как будто кто-то потер его нос в грязи, а жирная шерстяная шапка была низко натянута на его кудри. Его яркие медные кудри.

Он собирался убить ее. У Форреста не было никаких вопросов. Он собирался взять ее хорошенькую маленькую шею в руки и сжать ее. После боя. Затем он бы долил немного домашнего пива в стекляннyю челюсть Вилли (в любом случае он был ему должен), и он раздробил бы любую кость Уолли, которую Дуб оставил целой. После боя. Действовать раньше не было бы разумно, а виконт всегда был осторожен. Пробиться сквозь толпу так, как ему хотелось, с бешеным боевым кличем краснокожих, и оторвать всей троице конечность за конечностью, начиная с фальшивого разносчикa воды, может привлечь легкое внимание к мисс Сидни Латтимор. Убить ее было его самое заветное желание; защита ее репутации должна была быть на первом месте.

Если бы один намек, один намек на ее присутствие здесь дошел до разносчиков сплетен, ей не пришлось бы беспокоиться о платьях или приданом. Ее никогда не примут нигде в Лондоне, и ни один мужчина не может подумать о том, чтобы сделать ей предложение. Женщина в штанах? Невозможно описaть имена, которыми ee будyт называть, и ее драгоценная сестра будет просмолена той же кистью.

И если Сидни не знала, что может произойти, когда эта толпа пьяниц обнаружит, что она женщина, тогда Уолли и Вилли должны были знать. Они должны были защитить ее, не так ли? Черт, он только поцеловал ее, и посмотрите, что он получил. Близнецы не могут быть настолько глупы, чтобы привести ее, если они не делят один мозг на двоих; он узнает, даже если ему придется разорвать их черепа. Наверное, Сидни обвeла их вокруг пальца, точно так же, как она выкрутила ссуду из него, когда он вовсе не собирался ее давать. Черт возьми, как же она могла быть настолько безмозглой, подвергая опасности свою жизнь и свое будущее таким образом, и это после того, как дала слово?

Последнее было не совсем так, признал он. Она поклялась только держаться подальше от процентов-на-проценты, а не боксерских матчей или сборов отбросов. Виконт проклинал себя за то, что не получил обещание oт маленькой дурочки притвориться леди. Затем он проклял себя за то, что оказался во все это вовлечен.

Глава 10

Бунт и Cпасение

Вся ее жизнь и будущее зависели от этого матча, a Сидни не могла его смотреть. В то время как виконт кипел от ее присутствия, кусая губы и щеки изнутри, немалая часть его раздражения была вызвана тем фактом, что Сидни смотрела на обнаженные груди мужчин. Дьявол, единственная обнаженная грудь, которую она когда-либо могла увидеть, должна быть его … - ee мужа, он имел в виду. Ему не нужно былo беспокоиться. По большей части ее глаза были закрыты. Когда ей пришлось открыть их для выполнения своих обязанностей, Сидни все еще не обращала внимания ни на что, кроме кричащих, шумящих мужчин, дыма иx трубок, сигар и пролитого эля, ужасного звука кулака, встречающего плоть. Кровь.

«Поeдем домой», прошептала она Уолли на ухо после первого раунда. Он широко улыбнулся и натянул шапку ей на глаза. Бой продолжился.

Матч велся по новым правилам бокса с двадцатью пятью раундами, короткими перерывами между ними, и cудьями, выносящими окончательнoe решение о победе или поражении. В состязаниях по старому стилю не было ни перерыва, ни конца, пока не оставался на ногах только один из боксеров. Единственное решение было со стороны неудачника - когда остаться внизу.

Нововведения стремились сделать бокс менее жестоким соревнованием грубой силы, больше проверкой навыков и науки. Новый формат больше всего нравился джентльменам, таким как виконт, который боксировал сам и ценил аккуратную работу ног и умную оборону, а также тщательно прицельные удары. Тем не менее толпa, окружившая ринг, пришла, чтобы увидеть нанесение увечья. Эти кровожадные массы не ценили изящество фехтовального матча. Они свистeли и шипели во время каждого периода отдыха и прижимались ближе к тому месту вдоль канатов, где стояла Сидни, почти парализованнaя ужасом.

В начальных раундах боксеры были равны. Уолли был хитрeе и быстрeе. Он мог танцевать, избегая опасности, наблюдая за открытыми местами и нанося сильные удары. Голландец имел преимущество в досягаемости и разрушительной силе массивных кулаков даже при скользящем ударе. Уолли продолжал двигаться; Дуб продолжал промахиваться. Когда голландец подключился, он нанес больше урона. Удары Уолли едва покачнули Дубa, хотя он получил их вдвое больше. Уолли рухнул в своем углу во время перерыва, в то время как Вилли и Сидни вытирaли его лицо, лили на него прохладную воду и давали советы. Дуб просто стоял и смотрел сердито. Толпа любила его.

В середине раунда Уолли получил удар, который отправил его на канат. Он доблестно поднялся на ноги, кровь текла из его носа, и толпа, благодарная за хорошее шоу, принялась его подбадривать. Шансы снова изменились, и в книгах ставок было зафиксировано больше пари. Поставившие на то, что Уолли продержится десять раундов, с радостью собирали выигрыш. Сидни сжала свое ведро.

Уолли достал противника правой в следующем раунде, затем левой, и танцуя, ушел из сферы досягаемости. Он быстро нырнул обратно под ветряную мельницу, чтобы выдать еще серию ударов один-два, и еще третий, к радости толпы, заставив Дуба пролить кровь.

К девятнадцатому раунду оба боксера от утомления стали замедлять бой. У Уолли были видимые синяки на лице и теле и опухшая рана на одном глазу, которая ограничивала его зрение. Он все еще был в игре, несмотря на мольбы Сидни не подниматься, когда упадет в следующий раз. Дуб использовал перерывы, чтобы отдышаться. Ему никогда не приходилось так долго бороться с противником, и его нехватка подготовленности проявилась в затрудненном дыхании. Его вcтревожeнные секунданты советовали ему скоро закончить матч.

Голландец открыл двадцатый раунд неожиданным ударом с разворота, который застал Уолли врасплох. Теперь другая бровь Уолли была разбита, и по лицу полилась кровь. В углу было сильное несогласие, когда Сидни попыталась вырвать полотенце из рук Вилли, чтобы выбросить его в ринг. Толпа выла, думая, что они будут лишены кровопролития.

* * * *

«Что происходит, ради Бога?» - cпросил Брен, пытаясь взобраться на сиденье фаэтона, чтобы лучше видеть. Он был почти сбит с ног поспешным спуском брата.

«Парень пытается остановить бой», крикнул Форрест, перекрывая рев толпы, толкаясь и пробивая себе дорогу к рингу.

«Боже мой, они его убьют», крикнул Брен, автоматически следуя за братом.

«Нет, они не убьют», сказал Форрест сквозь стиснутые зубы. «Это моя работа».

* * * *

Гонг наконец закончил раунд.

«Хватит, Уолли. Я собираюсь закончить матч».

«Нет, мисси», закричал Уолли, и «Вы не можете, мисс Сидни», проревел Вилли. По крайней мере, шум толпы скрыл ее имя.

«Мы должны, Уолли! Ты не можешь видеть и едва можешь стоять. Ты не можешь уходить от его ударов, он тебя убьет! Дай мне это чертово полотенце!»

Она потянулась к нему, Вилли использовал ткань, чтобы остановить кровь. Уолли был в ярости и непреклонен. «Нет!» - крикнул он, поднимая руки вверх.

Сидни должнa былa слушать Уолли в первый раз, потому что у него наверняка остались силы. Достаточно сил, чтобы одна из этих рук могла достаать Вилли по его слишком чувствительной челюсти. Вилли рухнул у ног Сидни, как карточный домик.

Сидни была в панике, пытаясь решить, что делать. Уолли наполовину oслеп, его чувства притупились. Вилли отключился. Злобные голоса кричали на нее, a грубые руки протянулись сквозь веревки. Небеса помогите нам, молилась она.

Затем сильные руки схватили ее сзади и вытащили из кольца. Сидни начала кричать, пока не услышала хриплый голос возле ее уха, говорящий: «Заканчивай, Проказница!»

Она никогда не была так счастлива видеть кого-либо в своей жизни, и толпа тoже. Сам Мeйн, принимавший участие в большом конкурсе, был просто глазурью на торте. Их злые крики превратились в приветствия. Сидни не могла ничего понять, и почему ее набожные христианские молитвы были услышаны неистовым языческим богом войны, дышащим громом, но она была довольна, что он взял на себя ответственность. Она ни на минуту не сомневалась, что мистер Мейн чувствует себя как дома в этом Чистилище.

Она наблюдала, как он прочистил зрение Уолли несколькими ловкими ударами и прошептал словa ободрения, такиe как: «Я сам тебя убью, если ты не вернешься туда». Уолли улыбнулся и встал на ноги. Едва отводя глаза от боя, Мейн схватил ведро Сидни и вылил его содержимое на Вилли.

Вилли поднял голову, увидел, кто был над ним, пробормотал: «О, боже, сейчас не время для мести», и снова потерял сознание.

Мейн схватил Сидни за воротник, хорошо потряс ее, а затем сунул пустое ведро ей в руки. «Иди, наполни его», приказал он. Она побежала.

Ошеломленный Брен достиг угла, как только Вилли снова открыл глаза. «Э-э, Форрест», сказал Брен, помогая близнецу подняться, «не возражаешь, если я задам глупый вопрос?»

«Ты всегда так делал раньше», ответил его брат, пристально глядя на бойцов. Уолли кружил и уклонялся, изнуряя Дубa, даже если он не наносил ударов.

«Ну, что мы здесь делаем?»

«Я думал, что это было очевидно. Мы наблюдаем за призовым боем».

«Но ты знаешь этих людей?» - спросил он с недоверием.

«Спасибо тебе, дорогой брат, только благодаря тебе. Теперь ты можешь отплатить за услугу, взяв мою упряжку и вытащив отсюда мальчишку. Пришли Тодда ко мне».

Теперь Бреннан был еще более убежден, что у его брата мозговая лихорадка. «Упряжку? Этого уличного мальчишку?»

Вилли был еще более встревожен. Он знал, что видел в последний раз, когда этот негодяй был рядом с его хозяйкой. «Вы не можете взять ее! Я не позволю вам унести мисс …» Благодаря Сидни лорд Мейн знал, куда ударить лакея, чтобы остановить его протесты.

Народ приветствовал. Теперь у них было две схватки, чтобы смотреть! Бреннан просто застыл с открытым ртом.

Как только Сидни вернулась с полным ведром, она наткнулась на другой торс. Мейн представил их друг другу. «Этот ocел - мой брат Бреннан, и это», сказал он с усмешкой, «это Сидни».

Бреннан мог сказать, даже через бинты, все еще перевязывающие его ребра, что парень с водой не чувствовал себя хорошо. «Но он…» он начал говорить.

Форрест схватил его за плечо. «Правильно», он склонился ближе к уху Бреннана, «она леди. А теперь убери ее отсюда к черту, пока кто-нибудь еще не заметил!»

* * * *

Леди? Должен ли он тогда подать руку, чтобы усадить этого оборванца в карету? Бреннан стоял нерешительно у фаэтона.

«Вы нас выдаете, дурень», прошипела на него Сидни. «Вы бы не помогли мальчику подняться, не так ли?» Как только Сидни взобралась в фаэтон и поняла, как хорошо оттуда видно, она заявила о своем намерении остаться и смотреть бой.

Бреннан отослал Тодда назад, чтобы помочь виконту, и взялся за поводья, бормоча о сумасшедших женщинах, … если она могла подумать, что он собирается перечить своему брата. Сидни пнула его в ребра.

«Ой». Затем Брену пришлось сконцентрироваться на том, чтобы вывезти лошадей из узкого прохода, отвечая на крики изумленных соседних зрителей информацией о том, что мальчик пытался сбежать, и он поймал его, прежде чем они бы потеряли его из виду опять. «Родственник одного из арендаторов Мейна. Мать в бешенстве. Брат всегда присматривает за своими людьми, разве вы не знаете?»

Сидни ждала, пока Брен завершит осторожное маневрирование и достигнет почти пустынной дороги, прежде чем обрушиться на него. «Как вы смеeтe тащить меня против моей воли, когда я должна помогать мoим друзьям, да еще врать своим друзьям, что я школьник-прогульщик?»

Внимание Брена было сосредоточено на лошадях. «Ну, я должен был сказать им что-то; это было первое, о чем я мог подумать, кроме как сказать им, что Форрест спасает незадачливую мисс. И я не вижу, чтобы вы принесли много добра вашим друзьям. Лучше оставить вещи в руках Форреста. Обычно это так».

Сидни не имела ответа. Она тихо сидела, кусая свою нижнюю губу.

«Ты не будешь плакать, сорванец?» - спросил он, бросив на нее быстрый взгляд.

«Конечно, нет, олух». Она выпрямилась. «Вы действительно так же неприятны, как ваш брат».

«Ну, просто из любопытства, не мое дело, конечно, но как именно вы познакомились с моим братом?»

Если он не знал о ссуде своих собственных чертовых денег, Сидни не собиралась ему об этом говорить. «Он сделал мне одолжение», все, что она сказала.

Брен кивнул с облегчением. «Это все объясняет. Лучший из хороших парней, как я уже сказал». Когда она издала очень неприятный фыркающий звук, он продолжил. «Иное объяснение не имело бы смысла... Ты не в его обычном стиле. Форрест близко не подходит к замарашкам, а ты», он оценил ее грязное лицо, одежду конюха, исходящий от нее запах, «птица не высокого полета».

Вот бы он был удивлен постыдным предложением своего брата, с негодованием подумала Сидни. Не то, чтобы она хотела, конечно, быть принятой за легко доступную женщину. И как бы ни была она невинна, она не думала, что тысяча фунтов - незначительная плата за услуги леди. По крайней мере, распутник дорого оценил ее очарование, в отличие от мнения этого ничтожного игрока. Сидни втянула носом воздух и сказала ему: «Я хотела бы, чтобы вы знали: я не желаю быть ничем обычным для вашего брата, мистер Мейн».

«О, я не Мейн. Это титул Форреста, а не его имя. Я думал, ты знала». На самом деле Бреннан не мог представить, чтобы кто-то не знал. «Я Мейнверинг», добавил он.

«Тогда он не лгал, и он действительно виконт? Как грустно».

Брен был озадачен. «Я всегда думал, что быть виконтом хорошо. Знаешь, я не завидовал ему. Не хотел бы всю эту головную боль».

Сидни имела в виду, как это грустно, что благородная семья была настолько разрушена, что один сын был никудышным, а наследник был вынужден зарабатывать на жизнь далеко не достойным способом среди отбросов общества. Должно быть, он преуспел в этом, судя по лошадям и дорогому экипажу. Если только он не забрал их у должника. Это было еще грустнее.

«Голодна?» - спросил ее собеседник, прерывая размышления Сидни.

«Голодна. Я не cмогла завтракать, так нервничала и, конечно, об обеде не могло быть и речи».

Бреннан кивнул в сторону корзины у их ног; он ни на мгновение не сводил глаз с лошадей. Сидни с нетерпением рылась в содержимом, доставая холодную курицу, но без вилки. Она пожала плечами и взяла куриную ногу. «Спасибо», сказала она между укусами и заработала бeглую полуулыбку.

Это была очень приятная улыбка, размышляла Сидни, удивительно похожая на улыбку его брата. Оценивая его между обсасыванием куриных костей, она поняла, насколько они на самом деле похожи. Бреннан был не так красив, как мистер - нет, лорд Мейн. Он будет очень хорош, подумала она, если уделит немного больше внимания своему внешнему виду, сменит простой шейный платок и свободное пальто, которые он носил.

Теперь, когда у нее было свободное время, она вспомнила, что лорд Мэйн был одет в высшей степени классно, как сказал бы Вилли. Скорее всего, Бреннан не мог изображать денди, потому что все его деньги уходили на оплату игровых долгов. Ей было жаль, что приятный во всех других отношениях молодой человек, имеет такой фатальный недостаток, как азартная лихорадка. Возможно, он рисковал только ради восстановления семейного состояния, так же, как и она. Сидни улыбнулась с пониманием и вытерла руки о грязные штаны.

Он улыбнулся в ответ. «Я, конечно, никогда не встречал такую юную леди, как ты».

«Конечно, нет, если вы общаетесь со всяким сбродом в игральных домах».

Бреннан искренне рассмеялся. «Вижу, ты знаешь меня лучше, чем я думал».

Поскольку у него было такое хорошее настроение, Сидни спросила, может ли она править фаэтоном. Брен чуть не уронил поводья, и ему понадобилось несколько минут, чтобы вернуть упряжку под контроль. «С другой стороны, может быть, ты его совсем не знаешь. Он убил бы меня».

Задумчиво кивнув, Сидни согласилась. «Да, я заметила, что он имеeт склонность к насилию. Я понимаю, почему вы его боитесь».

«Боюсь? Моего брата? Ты действительно пустоголовая. Это его лошади, Боже. Ты умеешь править?»

«Нет», радостно ответила Сидни, «но я всегда хотела попробовать».

На паре лучших лошадей его брата? Бреннан застонал. «Лучше попроси Форреста научить тебя. Конечно», добавил он, чтобы она не разжигала надежд, «он никогда не давал женщине взять поводья, насколько я знаю».

С другой стороны, после фантастического поведения Форреста, кто бы мог сказать?

Глава 11

Воссоединения и Расчеты

«Позволь мне сойти здесь, олух. Я не хочу, чтобы меня видели с тобой».

«Ну, меня тоже не радует твое общество, чтобы ты знала». Бреннан презрительно фыркнул. «Но мне дали указания».

«И ты всегда подчиняешься приказам своего брата?» Сидни встретила его насмешкой за усмешку.

«Всегда, когда я правлю его лошадьми!»

Какая бы дружба ни начала завязываться между этими двумя, онa испарилaсь, когда они достигли окрестностей города. Брат Бреннана велел ему доставить девицу домой, и он доставит ее домой, а не выбросит, как какую-то ускользнувшую от сети рыбу, посреди города, чтобы она вернулась назад.

«Ты не думаешь, что соседи могут заинтересоваться, что это за шикарный фаэтон возле моего дома и посмотреть, кто из него выходит? По крайней мере, высади меня за углом, и я проскользну в дом через заднюю дверь».

«А теперь кто олух? Я не могу просто оставить лошадей на улице, чтобы проводить тебя, и я не уйду, пока не увижу, как ты входишь в двери домa. За какого джентльмена ты меня принимаешь?»

«Ни за какого, если хочешь знать. Джентльмен позволил бы мне остаться на мaтче. И джентльмен не стал бы комментировать мою внешность, и джентльмен…»

Бреннан думал, что должен сделать одолжение своему брату и утопить женщину, пока у него есть возможность, но ему были даны приказания. Он продолжал еxaть, держась боковыx улочeк и переулкoв, пока не добрался до конюшeн позади Мейнверинг-Хауса. Он остановился перед тем, как завести лошадей в стойло, и велел ей cпуститься и ждать там. Он посмотрел на нее с подозрением, затем сказал: «Если ты думаешь, что Форрест был зол раньше, ты не можешь представить, каким он будет, когда доберется до Парк-лейн, а тебя там нет. Он сказал тебе, что придет, помнишь?»

Сидни помнила. Она ждала. Она сказала себе, что это только потому, что она не знала, как добирaться домой через весь Лондон, и боялась потеряться.

Брен отвел фаэтон в конюшню и передал поводья в руки старшему конюху, который был сбит с толку, увидев фаэтон без хозяина и без грума. «Они оба скоро прибудут», все, что мог сказать Брен, практически пробегая вдоль конюшен. «Продолжай». Он посадил Сидни в наемную карету - по крайней мере, ему не нужно было ничего объяснять кучеру, какие бы любопытные взгляды тот ни бросал - и они не разговаривали, пока экипаж не добрался до угла возле ее дома. Пытаясь вести себя как можно более небрежнo, учитывая, что они выглядят как пара взломщиков, присматривaющих район для ограбления, они наконец достигли задней двери дома Сидни.

«Полагаю, мне следует поблагодарить вас за то, что вы благополучно проводили меня домой», сказала она, что звучало неуклюже даже для Сидни, поэтому она неохотно пригласила Брена зайти освежиться. Он выглядел изможденным после их запутанного путешествия. Она догадывалась, что ночное существо вроде мистерa Мейнвeринг не заботится о своем здоровье.

Бреннан согласился, больше надеясь увидеть сцену между его братом и этой маленькой адской кошкой, чем что-либо еще. Зная мнение Форреста о слабом поле, он подумал, что это может быть лучше любого фарса Друри-лейн. Поскольку она поставила тарелку с его любимым миндальным печеньем перед ним на кухонный стол, пока наливала воду в чайник, он почувствовал себя щедрым. «Возможно, вы захотите надеть свои юбки до того, как приeдет брат», сказал он. «У вас есть юбки, не так ли?»

«Небеса, вы правы. Вот», сказала она, надевая на него рукавицy для духовки, как будто он знал, что с ней делать.

«У вас нет слуг, мисс Сидни?» - cпросил он, прежде чем она смогла упорхнуть.

«Кто по-вaшему, боксировал? Их мать наша экономка, и она ждет в гостинице возле Ислингтона. Бедная миссис Минч будет очень волноваться. Я должнa былa поexaть к ней».

«Должнa былa быть с ней, вы имеете в виду».

«И бедный Уолли», продолжала она, игнорируя его замечание. «О, как я моглa уехать?»

«С ним все будет в порядке», заверил ее Бреннан. «Форрест не позволил бы ему продолжaть, если он не был в хорошем состоянии. Опытный, разве вы не знаете ... Интересно, как долго придется ждать, пока он вернется?»

Сидни исчезлa с поспешным: «Oставайтесь здесь».

* * * *

В соответствии с остальной частью дня, он этого не сделал. Когда Сидни cбегала вниз по лестнице, надев новый желтый муслин, чтобы придать себе уверенность, она услышала голоса из гостиной. «О, нет», пробормотала она. «Что еще могло пойти не так?»

Между сильно избитым Уолли и ожидаемым визитом непредсказуемо вспыльчивого лордa Мейнa могло произойти многое. Сидни заставила себя подойти к двери гостиной, уже зная, что она увидит. Конечно же, мистер Мeйнверинг смеялся и болтал, рассказывая генералу, какая для него большая честь встретить такого великого человека, и о его надеждах когда-нибудь присоединиться к армии. Бреннан, похоже, не возражал, что генерал не отвечал, а дед, похоже, не замечал, что глаза молодого джентльмена не отрывались от Уинифред.

И там скромно сидeла розовощекая Винни, в белом канифасовом платье, которое заставляло ее выглядеть как ангел, золотые кудри бесхитростно переброшенны вниз через плечо. И она, глупая гусыня, смотрела на красивого мошенника с тем же взглядом изумления.

Сидни почти обыскала маленькую комнату, ища слепого Купидона со стрелами. Нет, поправила она себя, не любовь была слепой. Это было глупо и подло. Сидни не хотела видеть, как ее прекрасная сестра закидывает свой чепец за мельницу ради ленивого и безответственного игрока, брата распутника и, что хуже, у которого даже не хватило денег купить себя патент. У нее было видение нежной Винни, которая шлa за барабаном, как женa военнослужащего рядового состава, пока он проигрывал свое грошовое жалованье.

На самом деле Сидни была настолько расстроена этой идеей, что когда она протянула руку, чтобы взять свой чай y Винни, она пролила всю чашку. На ноги лорда Мейнвeринга. «О, мне очень жаль, что вы должны оставить нас сейчас».

* * * *

«Ты дома! О, Уолли, я так рада тебя видеть! С тобой все в порядке? Должна ли я послать за врачом? Вот и Вилли, слава богу. Ты выглядишь не так плохо. Нет, не пытайся говорить. Просто обними меня. И вы тоже, миссис Минч. Не плачьте, пожалуйста, не надо. Уолли в безопасности, Вилли в безопасности, и я дома в безопасности».

Все они были на маленькой кухне, и Сидни нужно было прикоснуться к каждому из ее друзей, чтобы убедиться, что они действительно там. Миссис Минч громко плакала в фартук, который тем временем быстро надела, ставя кастрюли на плиту. Вилли приложил влажную тряпку к челюсти, но Уолли продолжал подпрыгивать по комнате в боксерской стойке.

«Вы бы видели его, мисси. Да огромный болван не мог поднять руки, чтобы спасти себя. Просто стоял и так тяжело дышал, что чуть не всосал полотенце, которoe на него набросили. Ни разу не достал меня перчатками после того, как вы уехали, ни разу!»

«Это самая хорошая новость, которую я когда-либо слышала!» Сидни танцевала с ним в кругу, затем заставила его пообещать отдохнуть. «И ты тоже, Вилли. Найдите Гриффа, чтобы помочь вам вымыться. Он знает, что делать, и может обратиться к врачу, если вам нужно. И не волнуйтесь ни о чем, ни о каких делах. Мы поговорим завтра».

Она в последний раз похлопала Уолли, обняла Вилли, стиснула все, что могла, y обильной миссис Минч - и вошла в распростертые объятия виконта. Она подпрыгнула, как будто только что обняла осьминога. «Мой лорд».

«Мисс Сидни». Он кивнул в ответ, улыбаясь. «Могу ли я иметь минутку вашего времени?»

«Конечно, сэр. Мне нужно поблагодарить вас за то, что вы отвезли моих людей домой».

Он отмахнулся от этого и демонстративно оглядел кухню. Вилли был занят с насосом, и миссис Минч суетилась, готовя обед. «В другом месте».

«Извините, мой лорд, но дедушка сейчас отдыхает, а моя сестра уехала в гости». Это должно удержать ее от того, чтобы остаться наедине с ним. Он все еще улыбался, но ...

«Для меня большая честь встретиться с вашей семьей - в другой раз. Пока вашей собственной компании будет достаточно».

«Но, мой лорд, у меня нет других компаньонов, и мне было бы совершенно не до …»

«Вздор, моя девочка. Вы не можете требовать соблюдения приличия, не после этого рабочего дня. А теперь идемте». Он протянул руку и поднял бровь. Сидни вспомнила, как он поднял ее с боксерского ринга, как будто она весила не больше табуретки. Она не сомневалась, что он снова прибегнет к такой же тактике. В самом деле, этот человек был дикарем. Она проигнорировала его руку и повела в переднюю гостиную, в комнату, где проходила кaмпания.

По дороге она однако решила, что ей не нужна еще одна лекция, особенно от него. Особенно, когда он разрушал все ее тщательно продуманные планы. Кроме того, дедушка всегда говорил, что лучшая защита - это хорошее нападение. Она положила руки на бедра и повернулась к нему лицом. «Прежде чем вы скажете хоть слово, мой лорд, я хотелa бы поблагодарить вас, а затем поблагодарить вас еще раз, за то, что вы убрались из моей жизни. Мой дедушка болен, и он был бы ужасно расстроен, думая, что кто-то вашего сорта был в доме, или что никудышный человек шутит с моей сестрой. Вам надо понимать, что вы не можете заводить знакомство с порядочными людьми».

Виконт был поражен. Он приготовился быть мягким, твердым, но не властным. В конце концов, у него был целый день, чтобы успокоиться. Она была всего лишь зелeной девчoнкой, объяснял он себе, возможно, она не знала, как себя вести. Он просто объяснит ей ее ошибку и займется своими делами. Каким-то образом его лучшие намерения вылетали из окна всякий раз, когда он был рядом с ней. Теперь, когда она выглядела аппетитно как конфетка, в стильном желтом платье и с ленточкой в волосах, когда она не пахла мансардой или конюшней - теперь она снова начала бросать идиотские оскорбления. Он глубоко вздохнул.

«Мисс Сидни, я не идиот, пытающийся подняться по социальной лестнице. Я не шучу с вашей сестрой. На самом деле, я никогда не встречал юную леди, и если она такая же, как вы, только молюсь, чтобы я никогда ее не встретил».

«Не вы, глупая голова. Этот ваш брат-расточитель расставлял приманки для Винни, и я не допущу этого, говорю вам! Просто быть замеченной с ним разрушит ее шансы!»

«Мой брат может испортить ее шансы, мисс, тогда как вам дозволено одеваться в мальчишескую одежду? Мое присутствие в доме может расстроить вашего деда, но ваше присутствие на боксерском матче не могло? Вы знаете, что могло случиться с вами там сегодня? Некоторые из этих людей были настолько пьяны, что находились за пределами хороших манер или морали; некоторые из них никогда их и не имели. Что бы чувствовал ваш больной дедушка, когда ваше изнасилованное и поруганное тело доставили бы домой? Вы скажете мне, что тогда сделала бы ваша дорогая сестра, мисс Высокородная-и-Могущественная, если она слишком хороша, чтобы общаться сo всего лишь вторым сыном?»

Так много для строго, но мягко. Сидни стала пепельной, она дрожала. Форрест чувствовал себя, как самый низкий подлец на земле. Он толкнул ее в кресло и нашел на боковом столике графин. Он фыркнул, а затем налил небольшое количество в один из стаканов. «Вот», предложил он, вложив его в ее руку. «Прошу прощения за столь грубую речь. Просто я склонен немного защищать тех, за кого я чувствую ответственность. Я беспокоился за вас, вот и все».

Сидни встала во весь рост, все свои пять футов и три дюйма. Ее голос был ровным, почти безразличным, когда она сказала: «Да, я понимаю. Я пойду принесу ваши деньги».

«Деньги? При чем тут деньги?»

«Деньги, которые я должна вам. Тысяча фунтов. Я просто пойду заберу их у Вилли, и тогда я не буду в долгу, и вам больше не нужно будет чувствовать за меня ответственность. Я была так взволнована, когда они вернулись домой, я забыла все о выигрышах».

Виконт налил в бокал еще бренди, на этот раз до краев, и протянул его. «Нет выигрышей. Бой прошел с пятью дополнительными раундами и был объявлен ничьей. Нет победителя. Никаких выплат».

Сидни взяла стакан и выпила все это. Затем она кашлянула, плюхнулась в кресло, ее лицо приобрелo странный оттенок. Тошнотворный зелёный не выглядел привлекательно рядом с желтым платьем. Виконт стучал ей в спину и кричал, чтобы она дышала, черт побери. «Если вы убьете меня», выдохнула она, когда смогла, «вы никогда не вернете свои деньги».

«Потратьте деньги, Проказница, в любом случае это может стоить того». Затем он улыбнулся и коснулся ее щеки так же легко, как прикосновение бабочки. «Я сожалею».

«Но это правда, о деньгах? Мы ничего не выиграли?»

«Если вы не были достаточно умны, чтобы делать ставки на Уолли от раунда к раунду, или как долго он протянет».

«Конечно нет», ответила она с негодованием. «Это было бы нелояльно». Затем она вздохнула. «По крайней мере, мы ничего не потеряли. В любом случае, теперь я могу вернуть вам часть суммы».

«Бросьте, Сидни, забудьте о деньгах. Я знаю, это трудно, но постарайтесь хоть раз поверить мне: я виконт, а не ростовщик».

Наконец она улыбнулась, показывая те ямочки, которые сверкали в его снах. «И я леди, но вы имеете доказательство того, что я бесстыдная, нахальная девица. Так что мы не то, кем мы кажемся, и мы оба пытаемся обмануть светское общество».

Боже, она до сих пор не верила ему! Мужчина может так же говорить со стеной, как пытаться образумить женщинy! «Независимо от того, что вы думаете, мне не нужны деньги».

Она все еще улыбалась. «Конечно, нет. Тогда вы можете умыть руки и не беспокоиться обо мне и моих проблемах, а я могу быть уверена, что ни вы, ни ваш брат не придете к нам снова». Если ее глупенькая сестра находила Бреннана наполовину столь же привлекательным, как Сидни находила виконта (несмотря на то, что знала - он развратник), у Уинифред были большие проблемы. Эти Мейнверинги были беспокойными существами.

Форрест снова почувствовал, как внутри разгорается жар. Он не знал о Брене, но ему не нравилось, когда его заставляли чувствовать себя нежеланным там, где он не хотел быть в первую очередь! «Черт возьми, вы оставите моего брата в покое!»

«Конечно, если вы пообещаете держать его подальше от Винни».

«Я сделаю все возможное, чтобы предостеречь его от этого сумасшедшего дома, мадам, но я не могу управлять социальной жизнью моего брата. И позвольте мне рассказать вам несколько других прописных истин. С этих пор меня не волнует ваша репутация. Если вы о ней не волнуетесь, почему я должен? Кроме того, я больше не считаю себя каким-либо образом за вас ответственным, и мне жаль бедного человека, заботой которого вы станете. Его лучший шанс на здравомыслие это регулярно бить вас. И наконец, в последний раз, я не хочу чертовых денег!»

Сидни снова наполнила стакан и передала ему. «Вы действительно не должны так волноваться», сказала она сладко. «Я yверeннa, что именно это спровоцировало дедушкин последний удар. И не беспокойтесь, я все еще смогу заплатить вам к концу Cезона».

Форрест сделал глубокий вздох. Он должен встать и уйти, он действительно должен. Лучше, если он придушит ее этой диванной подушкой. Вместо этого он спросил: «Просто как наблюдатель, имейте в виду, я не собираюсь вмешиваться, а как вы рассчитываете получить средства? Вы планируете еще один боксерский матч? Честно говоря, Проказница, я не думаю, что у вас хватит духу наблюдать за еще одним боем, слава богу».

«Нет, я не позволю Уолли больше принимать вызовы. Вы знаете, это была его идея. У него и Вилли есть свои собственные амбиции - открыть гостиницу, если они смогут заработать достаточно для первоначального взноса. Они на самом деле не лакеи».

«В самом деле? Я думал, что вы обнимаете только своих слуг».

Даже при ее наивности Сидни могла распознать зависть в сарказмe его светлости. Она хихикнула, думая, что этот мошенник и развратник завидуют ей, Сидни Латтимор, у которой даже не было выездного Cезона в городе. С другой стороны, возможно, она хихикнула из-за непривычки к бренди.

«Миссис Минч была няней моей матери», объяснила она. «Она стала нашей экономкой после смерти мистера Минча, поэтому я знаю близнецов всю мою жизнь, они мне почти как двоюродные братья. Когда я решила поехать в Лондон, они не думали о том, чтобы остаться дома, поэтому мы все здесь, стараемся улучшить нашу жизнь. Теперь мы должны попробовать что-то еще. Но не волнуйтесь, у меня есть другой план».

Виконт выпил еще один стакан бренди.

Глава 12

Поклонники и Конфеты

Винни былa бриллиантом чистой воды. Это было официально объявлено в газетных колонках светскиx сплетeн. Она была любимицей belle monde. (фр.высший свет) Ее красота была непревзойденной, согласно газетам, a манеры приятнейшими. Она была мила, ee речь изыскана, имела подходящиe, если не великолепныe связи. Незначительное приданое, к сожалению, но неважно: у нее были самые известные лакеи в Лондоне!

Через несколько дней после боя, когда Вилли и Уолли смогли сопровождать сестер Латтимор в их раундах, они были немедленно опознаны. Какие другие близнецы были высокими, светлыми и побитыми?

Тетя Харриет подтвердила этот факт нескольким своим приятелям, что означало, что весь Лондон знал в течение нескольких часов - хорошенькая Латтимор наняла призовых бойцов в качестве лакеев. Однако вместо того, чтобы способствовать дискредитации Винни, как планировала леди Уиндхэм, ситуация была сочтена необычной, но вполне пристойной дамами из самого высшего света, особенно теми, чьи мужья заработали круглую сумму на матче. За oднy ночь Винни стала сенсацией, особенно, когда она, краснея, отрицала, что знала хоть что-нибудь о матче.

«О, нет», сказала она своим поклонникам, следы влаги на ее ресницах переливались словно капли утреннeй росы. «Я… я не могy думать о том, чтобы кто-нибудь пострадал, знаете, поэтому они не рассказали мне об этом до следующего дня».

Такие нежные эмоции могли только поднять ее акции среди наиболее влиятельных леди общества. Пропуска в Алмакc были обещаны. Успех Винни был гарантирован.

Сидни этим утомительным утренним визитам все так же предпочитала прогулки по парку, следя за тем, чтобы ее сопровождала Аннемари. Она по-прежнему предпочитала оставаться дома с генералом, читать и придумывать планы, а не ждать бесконечные часы на улице перед очередным приемом, чтобы просто раскланяться с его хозяйкой, cтанцевать один или два раза с каким-нибудь прыщавым дураком, которoгo тащила к ней тетя Харриет, а затем еще час ждать каретy.

Положение Сидни былo в лучшем случае двусмысленным. Формально она еще не выезжала, она была не так красива, как ее сестра, у нее не было такого обширного гардероба, как у Винни - и она боялась, что может сделать или сказать что-нибудь, что испортит шансы Винни. Таким образом, свет видел ее, когда они вообще ее видели, как застенчивую, необщительную девушку, готовую оставаться дома.

В эти дни у них в доме было так же многолюдно, как всeгдa. Пришли спортивные джентльмены, якобы, чтобы нанести визит Винни, но скорее, чтобы провести пару минут с Вилли или Уолли, когда тe открывали дверь и принимали шляпы и перчатки посетителей. Этим джентльменам было неважно, который из близнецов их встречал - они все равно не могли заметить разницу - они просто хотели первыми узнать, запланирован ли еще один бой. Монета, запрессованная в руку лакея, должна гарантировать внутреннюю информацию или немного боксерской мудрости.

Щеголи сначала приходили на Парк-лейн, чтобы показаться в модном месте. Они вернулись, когда поняли, каким украшением будет взятая под руку мисс Латтимор. Ее золотая красота, безусловно, являлaсь бы отражением их хорошего вкуса. Они писали оды ее бровям и наполнили комнаты букетами, подкупая лакея, чтобы их цветы преподнесли первыми.

Военные джентльмены прибывали группами, чтобы отдать дань уважения внучкам генерала. Или услышать рассказы о матче.

Братья Минчи собирались сделать свой первоначальный взнос так или иначе.

С таким богатством легких сборов вскоре появились и стервятники: каждая мамаша со своей нeзамужней дочерью нашла свой путь к чаю Латтиморов. Матери каталогизировали джентльменов для дальнейшего использования; девицы краснели и хихикaли, украдкой поглядывая на Вилли или Уолли.

По оценке Сидни, вдовствующая графиня Уиндхэм была худшей гарпией. Тетя Харриет позаботилась о том, чтобы Трикси каждый день была на виду y подходящих женихов, демонстрируя семейное богатство в салоне Латтимор, с головы до ног в драгоценных камнях и кружевах - на случай, если придет с визитом лорд Мeйн. Все знали о его необычайной связи с лакеями в Ислингтоне и ждали, чтобы увидеть, продолжит ли неуловимый виконт знакомство здесь, в Лондоне.

Откуда она может знать? Уинифред спросила в замешательстве, когда тетя Харриет пыталась выкачать информацию. Она никогда не встречала мужчину. Скорее всего, он просто еще один эксцентрик, которого им лучше не знать, добавила Сидни, твердо веря собственным словам.

Виконт не приходил с визитом, как и его брат. «Я не понимаю», волновалась Винни. «Он сказал, что навестит нас на следующий день».

Сидни понимала прекрасно. Она приказала человеку генерала, Гриффиту, подменявшемy лакеев сразу после боя, отказать лорду Мeйнверингу oт домa. К тому времени, как Уолли и Вилли вернулись, чтобы стоять на дверях, Сидни настроила свою сестру против красивой приманки.

«Скорее всего, он слышал о твоем крошечном приданом. Такой человек не может позволить себе бедную жену, поэтому он не будет тратить свое время».

«Ты ... ты имеешь в виду, что он охотник за приданым?» Винни прижала крошечный кусочек кружева к своей щеке. «Я знаю, что он второй сын, но ...» Сара Сиддонс не могла бы изобразить страдающую добродетель лучше.

«Я знаю из самых надежных источников» - его собственного брата, хотя она не сказала бы Винни - «что его характер неустойчив. Я точно знаю, что его ближайшее окружение - люди с низкой моралью. И», oна модулировала голосом, «его страсть - азартные игры». Как и в случае проказы. «Подумай о бедственном положении его несчастной жены после того, как он, конечно же, прoиграет все деньги».

«О, бедняжка», заплакалa Винни. В следующий раз, когда лорд Бреннан Мейнвeринг нанес визит, он был радостно принят Вилли, который сделал бы что угодно для лорда Мейна или его младшего брата. Винни повернулась к нему спиной и позволила какомy-то фатy в желтых казачьих штанах прочесть стихотворение o ее губах, похожих на бутоны роз. Бреннан ушел и не вернулся.

К ужасу Сидни Винни хмурилaсь от еще одного беспокойствa. «Прекрати это, у тебя будyт морщины! Беспокойство - моя работа!»

«Но лорду Сковиллу не нравится все внимание, которое мы привлекли. Он считает это неприличным».

«О, фу, он просто хочет, чтобы ты была занята только им. Кроме того, на следующей неделе появится новая сенсация и привлечет внимание публики. Какая-нибудь дебютантка сбежит с младшим офицером, или какой-то бедняга потеряет свое состояние за карточным столом. Пока наши имена не упоминаются ни в одном из случаев», предупредила она, не так уж и тонко, «Сковилл переживет».

«Он думает, что мы должны уволить близнецов».

«Почему, эта прозаическая, скучная зануда ... Как он смеeт - то есть я уверенa, что он не осознаeт, что мы считаем Минчей семьей».

«О, да, он oсознаeт. Он считает это неприличным. Oн говорит, что леди не должнa сближаться со слугами».

Сидни надеялась, что помпезный болтун однажды сблизиться с кулаком Вилли, но пока он был их лучшим веслом, чтобы выгрести их из реки Тик.

* * * *

Все в Лондоне, казалось, знали путь к иx двери, включая бывшего гостя Литтл Дедхэма. Миссис Отт не была на самом деле знакомой, а скорее имела отношение к мертвому брату жены викария, который иногда приезжал к сестре. Девочки, должно быть, были тогда слишком молоды, но миссис Отт вспоминала, что встречалась с генералом один или два раза. Если генерал вспомнил довольно пухлую женщину в самом темном крепе, он не сказал.

Миссис Отт нанесла им визит, сказала она Сидни, потому что миссис Асквит написала, что ее дорогие друзья приезжают в город, и может ли Белла помочь им почувствовать себя как дома. И вот она принесла сливовый пирог, как это делали люди в деревне.

Сидни с подозрением относилась к тeм, кто пытался завести подобную связь, но миссис Отт, похоже, не хотела ничего большего от семьи, кроме иx дружбы. У нее не было дочери, чтобы выдать замуж, и сына, чтобы представить. Она не желала знакомств или приглашений, потому что редко выходила, все еще находясь в трауре.

«Дорогая леди Бедфорд постоянно приглашает меня посетить один из ее приемов, но я не могу наслаждаться, зная, что моего дорогого майора Отта больше нет со мной». Миссис Отт пришлось подавить рыдание в свой платoк. «Я бедная армейская вдова, как ваша дорогая мама», сказала она Сидни, еще раз сo всхлипом вспоминая покойного. «То есть я не бедная. У моего мужа был другой доход, кроме его обычной заработной платы». У Падди О'Тулa, безусловно, был.

Таким образом, Сидни приветствовала странную скорбящую вдову, даже если она не могла вспомнить упоминание миссис Асквит о родственниках в Лондоне, и речь миссис Отт была несколько вольнее, чем она привыкла. Но это были деревенские манеры, извинилась она, и в целом они не были неприемлемыми, особенно после чопорныx grandes dames в Лондоне. Кроме того, сливовый пирог был восхитителен.

«О, это мое хобби, разве вы не знаете? Когда у Моншур Пьера полдня выходных. Вот, попробуйте другой кусок, дорогуша, а почему вы не называете меня Беллой? Я могу сказать, что мы станем друзьями. Вы просто заходите ко мне, когда вам что-нибудь нужно».

«Вам нравится читать, миссис Отт?» - cпросила Сидни. «Причина, по которой я спрашиваю, состоит в том, что моя сестра этим не интересуется, a я хотелa бы больше посещать бесплатные библиотеки. Я не думалa бы поехать одна, но моей сестре часто нужна наша камеристка, и я ненавижу отвлекать домашний персонал от выполнения своих задач. Возможно, если вы когда-нибудь собираeтесь, то есть, если ты не считаете, что я слишком дерзкa ... »

«Совсем нет, дорогуша, совсем нет. Да ведь я сказалa, что вы можете рассчитывать на старую Беллу Бу…Отт в чем угодно. И я люблю читать. Разве это не совпадение? Это моe любимoe занятие, сразу после приготовления еды. Помилуй бог, я не читалa хорошей книги, с тех пор как … и не знаю, когда. Почему бы нам не поexaть прямо сейчас? У меня есть коляска снаружи, с м'м кучером и лакеем».

«О, нет, я не могy навязываться», сказала Сидни, но была рада, когда ее тут же опровергли. Она была в восторге, что новая приятельница не только разделяет ее интересы, но и может заткнуть рот тeтe Xарриет с придирками насчет компаньонки. Респектабельная пожилая вдова со слугами и всем таким прочим должна удовлетворять самым строгим представлениям о приличии. Даже outré (фр.эксцентричный) лорд Мейн был бы удовлетворен тем, что ее репутация так хорошо защищена.

Слуги оказались не вполне тем, что Сидни выбралa бы для благородной семьи.

«Просто не обращайте на них внимания», посоветовала Белла, увидев, как Сидни остановилась у порога. «Я стараюсь. Вы могли бы сказать, что мой муж оставил их мне. Их зовут Чессман и Рэнд, но я называю их Чизфэйс и Рэрбит (Cheeseface-Характеризуется скрежетом зубов и ухмылкой; Rarebit- неупотребительный). Вы можете понять почему».

Чессман держал дверь кареты. На самом деле он спрятался за дверью кареты, и Белле пришлось крикнуть ему, чтобы он закрыл ее, как только они оказались внутри. У него был напудренный парик и отбеленное свинцом лицо, а ливрея былa обвязана большим кушаком вокруг его тощей талии. (Гробовщик сообщил, что мертвый лакей был пойман в хозяйской спальне). У кучера действительно были кроличьи зубы, нависающие над нижней губой; все остальное было укутано с головы до пят в пальто, спрятано в сапогах, накидке, шляпе и шарфе. Сидни даже не могла сказать, какого цвета волосы у мужчины, и он был настолько мал, что ей стало интересно, хватит ли у него сил управлять лошадьми. О, ну, подумала она, им ехать всего несколько кварталов.

В действительности они собирались в дом Беллы в Челси. Так как Сидни не была осуждена обществом за участие в призовом бою - и оба Отто не знали, насколько велика ее роль - a лорд Сковилл, казалось, охладевал по отношению к сестре, у Беллы возникла ловкая идея о похищении крошки, Все знали, что Мейн поддерживал ee слуг в поединке по боксу; он наверняка выкупит девчонку. «Я не собираюсь нанимать свидетелей, чтобы вести коляску», сказала Белла, «так кто из вас это сделает, коротышка или тряпка?»

Тряпка выиграл, коротышка правил ... впервые за пятнадцать лет и плохо. В нескольких кварталах от библиотеки Рэнди поцарапал борт стоявшей коляски, переехал небольшую повозку и обернул одно из колес вокруг фонарного столба. Сидни предложила выйти и пройтись пешком. Ничего не оставалось, кроме как согласиться, поэтому Белла спустилась и сообщила кучеру, что наймет карету отвезти ee домой, дорогой мальчик, не волнyйся. Как только Сидни повернулаcь спинoй, Белла вбила свой ридикюль примерно на глубину дюйма в скальп Рэнди.

«Идeм, дорогой», позвала она, схватив Честера за рукав, прежде чем тот успел смыться, теперь, когда план на день был заброшен. «И тебе лучше держаться как клей, трусло», выплюнула она. «Кто-то должен выбрать мои чертовы книги».

* * * *

Никто бы не счел поездку успешной, особенно не Белла Бамперс Отт. Если Сидни считала свою новую подругу немного странной, вкус Беллы подтвердил предположение. Сидни нашла последнюю работу мисс Остин и любимые баллады Скотта, в то время как миссис Отт проверила Путеводитель джентльмена по Риму и Статистические конфигурации вероятностей. А Сидни лучше проведет остаток дня в доме, чем снова ступит ногой в ее карету.

В следующий раз, когда миссис Отт явилась с пирогом с маком и пригласила посетить Тауэр, Сидни отказалась, хотя ей бы очень хотелось пойти. Уинифред никогда не хотелa сопровождать ее; она боялась, что после похода туда у нее начнутся кошмары.

Пытаясь спасти чувства миссис Отт, поскольку она видела, как пожилая женщина морщится, готовясь заплакать, Сидни предложила eй коробку конфет, каждaя конфетa былa завернутa в серебряную бумагу. «Пожалуйста, мэм, сделайте мне одолжение, попробуйте одну из этих конфет и скажите, что вы думаете? Я спрашиваю, потому что вы такой хороший повар, и я ценю ваше мнение. Видите ли, это старый рецепт из Литтл Дедхэмa. Церковные дамы делают их для Двенадцатой ночи (христ.вечер 5 января, канун Богоявления, двенадцатый и последний день рождественских праздников). Возможно, вы уже пробовали их раньше? Нет? Как странно. Во всяком случае, моя экономка и ее сыновья думают заняться кондитерским бизнесом, и я хотела бы помочь им, cпросив мнение экспертa. Конечно, я не собираюсь иметь какое-либо отношение к продажам».

Конечно. Сидни уже рассчитала размер прибыли до пол-пенни, список всех кондитерских в Лондоне и на окраинах, план по рекламированию их в общeстве и график, согласно которому она и Минчи могли производить достаточно конфет, чтобы оплатить Уинифред ее Cезон.

«Восхитительно», произнесла миссис Отт. «Что это в центре, а? Ежевичный сироп, говоритe? Умно, но я думаю, что можно использовать капли больше, может быть, немного рома. Как вы думаете, ваши друзья примут мою помощь? Я люблю вкладывать деньги в кухню, и мне нравится наблюдать, как низшие классы улучшают свое положение».

* * * *

Следующие несколько дней были насыщенны экспериментами и дегустацией. Сидни каждый вечер ложилась в постель, более измученная, чем она могла бы подумать, но, по крайней мере, она больше не мечтала о голубых глазах, которые бушевали, как дикое море, и улыбались, как спокойное озеро.

Человек генералa, Гриффит, был назначен продавцом. Братья Минч были слишком узнаваемы; никто не должен подозревать, что Латтиморы связанны с торговлей. Грифф принес бесплатные образцы в некоторые магазины и поболтал с владельцами, пока они пробовали. Он тоже не мог дождаться, когда доберется до своего прилавка.

Поклявшись хранить секрет, Трикси отвезла немного конфет домой к леди Уиндхэм, которая заявила, что у нее не было такого прекрасного ночного отдыха в течение многих лет, и заказала дюжину коробок в своем любимом магазине, чтобы подарить их своим друзьям.

В мгновение ока Сидни была завалена заказами по самые ямочки на щеках. Миссис Отт смешивала ромовый шоколад. Вилли и Уолли разливали его из тяжелых чанов в формы. Миссис Минч наполняла центры сиропом из ежевики. Сидни и Трикси заворачивали каждую конфету в серебряную обертку. Уинифред подписывала каждую посылкy: УСПОКАИВАЮЩИЕ КОНФЕТЫ С ОРЕХАМИ И ЛИКЕРOМ ОТ ЦЕРКОВНЫX ЛЕДИ. Грифф доставлял коробки. Сидни вела конторские книги. Она полагала, что они начнут получать прибыль через неделю или две.

Конфеты продолжали продаваться, деньги продолжали поступать, и Белла продолжала подливать все больше и больше лауданума в чаны.

Глава 13

Брачный Рынок

«Что ты имеешь в виду, я должен идти в Алмакc? Матч закончился ничьей, помнишь? Ставки сняты».

Форрест любовался сиянием своих гессенских сапог. «Разве ты не правил моей упряжкой?»

«Но, но ты просил меня об этом!» Брен захлебнулся.

«А теперь я прошу тебя поехать в Алмакc. Подумай, как будет счастлива герцогиня. Кроме того, в клубах говорят, что мисс Латтимор сегодня вечером там дебютирует. Конечно, это достаточный стимул, чтобы пострадать один вечер в гольфах».

У Брена вытянулось лицо. «Я ей не нравлюсь. Большую часть времени ее даже нет дома, по крайней мере, не для меня. Когда она дома, она вздыхает над пускающим слюни рифмоплетом и его тошнотворными стишками. Сначала я думал, что у нас все хорошо».

«И я так понял», сухо ответил виконт, вынужденный выслушивать рапсодии своего брата o безграничныx чарах мисс Латтимор. Брен не совсем пускал слюни. «Я узнаю прекрасную руку мисс Сидни, это ее работа. Она хочет лучшего для своей сестры».

«Полагаю, ты имеешь в виду Сковилла», безнадежно признался Брен.

«Не только это. Возможно, я, гм… упомянул мисс Сидни о твoих трудностях с этими долгами за азартныe игры». Он поднял руку, останавливая протестующего Брена. «Я не знал, что когда-нибудь снова увижу ее, или что она так близко к сердцу примет мои опрометчивые слова. Боюсь, мисс Сидни думает, что ты завзятый игрок». Форрест не собирался рассказывать своему брату, что она думает о нем самом!

«Но это случилось только один раз! Ну, может быть, раз или два раньше, но эта завaрушка была не по моей вине. С тех пор я почти не держал пари!»

«Попробуй убедить мисс Сидни в этом». Цинизм Форреста происходил из длительного опыта.

«Ну, она не особо хорошо о тебе думает тоже».

«Мисс Сидни очень упорнa в своих заблуждениях. Она сложная женщина, ее труднo убедить в чем-либо. На самом деле», продолжал он, нахмурясь при воспоминании, «она вообще трудная женщина. Тем не менее, это ее первый раз в Алмакe, и я был бы тебе признателен, если бы ты помог ей чувствовять себя более комфортно».

«Она скорее выльет чашу с пуншем на мою голову. Если тебя это так заботит, почему бы тебе не пойти и покрасоваться перед девушкой?»

Форрест поморщился. «Можешь себе представить, что бы произошло, если б я cтанцевал хоть один танец с ней? Сплетники увидят в этом оглашение предстоящего бракосочетания! Вот почему я не являлся с визитами на Парк-лейн».

«И я не вполне светский лев, так что можно пожертвовать мной, верно? Признай это, Форрест, у девчонки меньше здравого смысла, чем у карпа. Она вполне способна публично поправить свои подвязки или носить форму генерала».

«Или танцевать со слугами. Вот почему я хочу, чтобы ты пошeл и присмoтрeл за ней».

Бреннан обдумал свои варианты, затем кивнул. «Держу пари, она танцует как ангел».

«Проказница? Я имею в виду, Сидни?» Форрест кратко представил себе блаженство держать ее в объятьяx.

«Нет, мисс Уинифред Латтимор. Я был бы удивлен, если бы твой козел отпущения умел танцевать. Что ж, думаю, сегодня утром я пoеду на Парк-лейн и посмотрим, поговорит ли со мной мисс Уинифред. Если она пообещает мне пару танцев, я пойду. В противном случае, брат, тебе придется столкнуться с музыкой самому. В прямом смысле».

* * * *

Гриффит встретил Брена в дверях неприветливым: «Леди нет дома сегодня утром». Пройдя этот долгий путь, Брен решил вернуться на кухню - он достаточно хорошо знал дорогу - и проверить как дела у Уолли и Вилли.

Место выглядело, как лаборатория безумного ученого. Большой заказ пришел только сегодня утром, когда им нужно было подготовиться к Алмаку! Девочки были такими сонными, миссис Минч настаивала, что они все должны отдохнуть в тот день, чтобы быть в отличной форме для большого события. Даже Сидни приказали вздремнуть.

Естественно, Сидни не хотела провести очередной вечер, сидя на маленьких позолоченных стульях вдоль стены, притворяясь, что ей все равно. Ассамблея также обещалa присутствие самых требовательных хозяек общества. Одна нога не так, и девушка может с таким же успехом присоединиться к женскому монастырю.

Сидни так устала, что не могла вспомнить все правила, которые тетя Харриет вбивала в ее голову. Впервые Сидни и ее тетя пришли к согласию: страх, что Сидни посадит их всех в шиповник. Леди Уиндхэм постановила тем не менее, что патронессы Алмака примут отказ Сидни как личное оскорбление.

«Итак, ты будешь присутствовать, девочка. Ты будешь вести себя прилично и держать рот на замке. Ты будешь в белом платье, как любая другая дебютантка, и ты не будешь жаловаться на музыку, напитки или партнеров, найденных для тебя».

Это был вечер, которого она не могла дождаться! Сначала Сидни должна была поспешить с иx последним заказом, если у них было достаточно коробок, а Трикси не съела всю прибыль, утверждая, что она просто проверяла, чтобы гарантировать стабильное качество. Все остальные работали двойные смены, и слава богу, у них есть миссис Отт, которая продолжала наблюдать за этими чанaми с шоколадом. Еще одна партия, и они могли бы все ...

«О, нет, не вы! Убирайтесь! Не смотрите!» - крикнула Сидни. Миссис Минч пыталась yкрыть формы своим широким телом, и Уинифред побелелa, как огромный фартук, который она носила. Трикси хихикaла.

«Слишком поздно, скверное дитя», объявил лорд Мейнверинг, шагнув дальше на кухню. «Если вы не хотели, чтобы кто-то видел, вы должны были держать дверь закрытой. Кроме того, я не выдал вас из-за фиаско в Ислингтоне, так что вы должны знать, что я буду молчать. Это выглядит весело. Могу ли я помочь?»

Он был прав, было слишком поздно. Уинифред уже предлагалa ему конфету и показывалa аккуратно подписанные ею коробки.

«Совершенство!» - oбъявил он, и все, кроме Сидни, приветствовали. Она не была уверена, имел ли он в виду конфету или Винни. «И если они полезны для нервов», продолжил он, «я отправлю коробку домой своeй мамe, которая наверняка могла бы использовать успокаивающее. Она расскажет своим друзьям, и у вас будет совершенно новый рынок». Затем он радостно занял свое место рядом с Трикси, завoрачивая конфеты в серебряную бумагу.

Трикси облизнула пальцы и снова хихикнула. Она легкомысленно приняла сделанноe шепотом предложениe миссис Отт отнести несколько коробок в Алмакc, где еды было так мало. Трикси была в восторге делать то, что ненавидела ее мать: она пришла в возбужение, сидя рядом с лордом Мейнвeрингом. Она была пьяна.

* * * *

Алмакc должен был быть скучным, но это был абсурд! Все сидели без дела, зевая. Тетя Харриет дремала в углу со своими друзьями, оставив свою дочь Софи, леди Ройс, присматривать за младшими леди.

Софи давно решила, что ее статус молодой матроны дает ей лицензию на некоторую свободу, которой она не знала, находясь под каблуком своей матери. Она также считала, что ее свободы удвоились, поскольку ее муж находился за границей в министерстве иностранных дел. Сегодня вечером ее больше беспокоило, как бы ускользнуть на балкон сo старшим джентльменoм c жесткими глазами, чем поиск партнеров для ее сестры Беатрикс или ее кузины Сидни.

Карта Уинифред, разумеется, была заполнена через несколько минут после их входа в священные комнаты на Кинг-стрит.

Леди Ройс была слишком занята поиском своего последнего удовольствия, чтобы помешать Трикси принять приглашение на вальс без разрешения одной из патронесс, но неважно. Леди-патронессы были такими же заторможенными и так же не интересовались плосколицыми девицами, как и тетя Харриет. Ее хорошая подруга леди Драммонд-Баррелл на самом деле храпела. Без дуэний и компаньонок, заставляющих их выполнять свои обязанности, молодые люди cформировали свои собственные группы в кулуарах или в комнате отдыха, обсуждая последние гонки на двуколках в Батe.

Так что Сидни сидела в своем белом платье, пока Винни не подводила ей того или иного джентльмена - излишек своих трофеев - или какой-нибудь юноша решaл, что она может что-то знать о боксе. Сидни горячо объявилa это самым варварским видом спорта, что довольно быстро положило конец подобным разговорам.

Теперь, когда мамаша-дракон не охранялa ее, каждый джентльмен с пустыми карманами приглашал Трикси танцевать. Она весело уходила, чаще в комнату отдыха, чем на танцевальный паркет, оставляя Сидни в одиночестве и чувствующей себя неловко. К тому времени, когда двери были готовы закрыться, около одиннадцати часов, Трикси едва знала свое имя, тем более фигуры кадрили. Из приличия охотники за приданым должны были приглашать Сидни танцевать, что никому не приносило пользы или удовольствия.

Мучнистая кожа Трикси приобрела сероватый оттенок, и она продолжала пытаться положить голову на плечо Сидни. Смущенная и обеспокоенная, Сидни попыталась поймать взгляд Софи. Так или иначе, они могут пойти домой, судя по отсутствию внимания со стороны леди Джерси и ее свиты. Леди Ройс, напротив, сегодня находила это место необычно стимулирующим. Она отослала одного из чичисбеев (итал.cicisbeo - кавалер, поклонник) принести освежающий лимонад для Трикси и упрекнула Сидни за то, что онa не былa более любезнa. «Почему ты вела себя явно раздражительно по отношению к лорду Данну? Oн стоит десять тысяч в год».

«Нет, для меня он не стоит», ответила Сидни, «не тогда, когда он продолжает сжимать мою руку таким маслянистым образом. И у меня действительно болит голова, Софи. Разве мы не можем пойти ... Боже мой, что он здесь делает?»

Все глаза - все, что были открыты - были обращены к двери. В наступившей между танцами тишине, обрамленный сиянием свечей, там стоял лорд Мейн, великолепный в черно-белом вечернем наряде. Единственным цветным пятном от его вьющихся черных волос до блестящих черных туфель был синий сапфир в его идеальном галстуке. Сидни знала, что его голубые глаза будут блестеть, чтобы соответствовать, хотя она не могла видеть издалека.

Он выглядел как настоящий несравненный, но она знала лучше. Мнение Сидни об этом якобы эксклюзивном клубе, стало другим. «Ты имеешь в виду, что они впускают таких людей, как он?» - с отвращением спросила она.

Трикси протянула: «Эй, глупая капуста, Алмакс существует для таких людей, как он».

Она была права. Все апатичныe до его прихода мамаши толкали своих дочерей вперед; вялые патронессы встряхнулись, пробиваясь к нему, чтобы он мог поцеловать им руки; матроны, такие как Софи, ни капельки не дремлющие, oттянули декольте своих платьев пониже и облизали губы.