Процессы о колдовстве в Европе и Российской империи

Глава четвертая. Судебное следствие. Признание

Конечной целью всех допросов, угроз, пыток было признание. Суду нужно было во что бы то ни стало добиться от подсудимых сознания во всех возведенных на них обвинениях. К этому сводилось все судебное следствие, и в этом заключалась главная задача суда. Признания добивались судьи при помощи всех ужасных орудий мучений, которые находились в их руках, и этого должны были в конце концов также начать желать и подсудимые. Большинство несчастных женщин теряли силу при первых же степенях пытки и признавались — признавались во всем, чего от них требовали и в чем судьи желали получить признание.

Вопросы судей касались не только тех обвинительных пунктов, по которым подсудимая была привлечена к суду, но и многих других обвинений и преступлений, которые по народному суеверию, по «Молоту ведьм» и согласно другим авторитетам демонологии составляли сущность колдовства.

«Молот ведьм» рекомендует прежде всего задать ведьме вопрос: верит ли она в то, что существуют ведьмы? Если она отвечает отрицательно, то это уже высшая ересь и она должна быть осуждена. После этого вопроса приступали к другим вопросам, касающимся отдельных пунктов обвинения. Количество и разнообразие их зависели от усмотрения судей — от большей или меньшей опытности их в таких делах, от более или менее всестороннего знакомства их с преступлениями колдовства и ухищрениями ведьм, а также от большей или меньшей их любознательности относительно различных подробностей преступлений ведьм.

Некоторые суды имели четко выработанную программу вопросов, которые предлагались однообразно всякой привлеченной к суду ведьме. В сущности, это были инструкции для следователей. Вот первые шесть вопросов, задававшихся судом в баварском городе Кельхайме: 1) Почему она отрицает, что она ведьма? 2) Как давно она находится под проклятой властью колдовства? 3) Что ее к этому побудило? 4) Под каким образом явился к ней впервые дьявол и в какое время — утром, днем, вечером или ночью? 5) О чем он с нею говорил, что делал и о чем уговорился? 6) Чего он от нее требовал и почему она согласилась? Потом следовал длинный ряд вопросов под различными рубриками и пунктами — относительно осквернения церкви, поездки на шабаш, вырывания детей из могил, плотской связи с дьяволом, порче скота и повреждения имущества, внесения распрей в супружескую жизнь и т. д.

Еще более подробный перечень вопросов заключается в инструкции суда в Баден-Бадене, относящейся к 1588 году. Здесь судьям предписывалось задавать следующие вопросы: «Кто научил ведьму отнимать у коров молоко, делать грозу, облака, ветры и какими средствами она это делает? Состоит ли она в союзе с дьяволом на основании формального договора, или клятвы, или простого обещания, и если на основании договора, то каково его содержание? Отрицает ли она Бога, и в каких словах, и какими действиями, и в какое время, и в каких местах? Имел ли дьявол от нее письменное обязательство и писано ли оно кровью, и чьею кровью, или чернилами? Когда и в каком образе дьявол к ней явился, как он себя назвал, как он был одет, как выглядели его ноги? Имел ли дьявол с нею плотские сношения (по этому пункту ряд подробностей, которые оставляем без перевода с латинского оригинала: quonam modo Diabolus геае potuerit eripere virginitatem? Quale fuerit membrum virile Diaboli, quale ejus semen? An concubitus cum Diabolo meliore et majore ream affecerit voluptate quam concubitus cum viro naturali? An et rea semen emiserit? An Diabolus cum rea noctu pluries rem habuerit et semper cum semenis effluxione? Utrum rem cum rea peregerit in ipso membro muliebri an et in aliis corporis locis? и т. д.)[51]. Как она причиняет мужчинам слабосилие? Как дьявол ее учил и какими средствами она производит свои наваждения? Вредит ли она ядом, прикосновениями, заклинаниями, мазями? Сколько мужчин, женщин и в особенности детей она уже умертвила или осквернила? Сколько беременных женщин она испортила? Сколько скота она повредила? Сколько раз она производила град, и какие были последствия, и как она производит град, и что она для этого употребляет? Ездила ли она на шабаш, и на чем, и куда, и в какое время? Может ли она сделаться оборотнем, и каким оборотнем, и какими средствами? Сколько детей она на шабаше съела, откуда эти дети доставались, как они приготовляются — жареными или вареными, какое употребление делается из головы, рук и ног, берется ли также жир от этих детей, и для чего употребляется этот жир, не употребляется ли жир от детей для производства бури и дурной погоды? Как изготовляется ею волшебная мазь, какой она имеет цвет и употребляется ли для этого человеческий жир, жареный или вареный, и какие части тела для этого берутся? Как она отнимает у коров молоко и превращает в кровь?» И т. д.

Подобные вопросы в виде общей схемы должны были обнимать собою все роды обвинения, которые теория и практика знала за ведьмами. Они составляли вопросный лист генеральной инквизиции, который потом с ответами подсудимой на каждый вопрос (да или нет) приобщался к протоколу судебного заседания и давал материал для обвинительного акта и основанного на нем мотивированного приговора. Так как при первоначальном допросе обвиняемые отвечали большей частью на предлагаемые вопросы отрицательно, а лишь потом под пыткой признавались, то ответы в вопросном листе менялись и отрицательные ответы постепенно заменялись положительными — до тех пор, пока весь лист наполнялся соответственно желанию судей.

На эти вопросы обвиняемая должна была давать ответы. Все, что только больное воображение суеверного и невежественного народа могло выдумать, пытаемая вынужденно признавала за свои преступления, и эти признания ее, вынужденные пыткой, продиктованные отчаянием, заносились в протоколы как действительные факты, как реально совершенные преступления.

Часто пытаемые признавались в таких фактах, которые тут же на суде с очевидностью оказывались ложными, нелепыми, плодом фантазии. Но суд этим не смущался и принимал эти факты как истину, объясняя, что признание очевиднее, чем сама очевидность.

В Гессене, в деревне Линдгейм, в 1664 году были обвинены пять женщин в том, что они вырыли из могилы недавно умершего ребенка и тело его употребили для приготовления волшебной мази. Их подвергли пытке, и они сознались в своем преступлении. Муж одной из этих женщин, убежденный в ее невинности, добился того, чтобы осмотрели могилу, и когда ее вскрыли, то нашли гроб с нетронутым трупом ребенка. Но судьи объяснили это дьявольским наваждением; собственное признание обвиняемых, по их мнению, было важнее кажущейся очевидности. Женщин осудили и сожгли живыми.

Такой же точно случай был в Альтенфельде. Одна ведьма дала показания, что вырыла из могилы ребенка и съела его. Суд присудил ее к сожжению. Муж отрицал ее виновность и просил, чтобы разрыли могилу и удостоверились в том, что жена оговорила себя. Действительно, когда разрыли могилу, то увидели, что труп лежит нетронутый. Но суд, ввиду признания, не принял этого доказательства невиновности, объяснив, что труп ребенка в могиле — наваждение дьявола, чтобы обмануть судей. Мнимая ведьма была сожжена.

Или вот еще. Женщина призналась, что провела ночь на шабаше. Муж доказывал, что она всю ночь провела с ним в одной кровати. Суд, однако, не принял этого показания мужа, объяснив, что дьявол обманул мужа, положив ему на кровать суккуба под видом жены.

Нелепость некоторых признаний и тупоумие судей, принимавших эти признания вопреки всякой очевидности, доходят до таких размеров, что трудно поверить, что это действительные факты, если бы они не были засвидетельствованы в протоколах процессов. Жительница Фульды призналась, что убила колдовством двоих своих детей и чужого ребенка. Между тем оказалось, что все трое живы. На другом процессе мнимая ведьма обвинила себя в том, что умертвила колдовскими средствами некоего Хайнца Фогеля, а между тем этот Хайнц Фогель был жив и фигурировал тут же на суде в числе свидетелей. Тем не менее женщина была осуждена и сожжена.

О логике судей ярко говорит факт, который приводит де Ланкр в подтверждение того, как трудно бороться с хитрыми каверзами дьявола. Некто, подозревая свою служанку, что она ведьма и присутствует на сборищах шабаша, решился стеречь ее всю ночь и для этой цели крепко привязал ее за ногу к стулу, возле камина, где сам уселся. Как только служанка засыпала, он будил ее. «Тем не менее, — добавляет де Ланкр, — дьявол восторжествовал: служанка все-таки была на сборище и после призналась в этом, она рассказала множество подробностей, которые были подтверждены и другими показаниями».

Недели, месяцы и годы заключения в отвратительнейших тюрьмах, страшные муки пыток, жестокое обращение судей и палачей и вообще вся судебная процедура доводили обвиняемых до такого смятения и потрясения ума, что многие в конце концов и сами верили в реальность всего того, в чем они признались под пытками. Они рассказывали о себе удивительные, невероятные вещи, причем рассказывали это с мельчайшими подробностями. В помутнении разума несчастные действительно думали, что виновны в возводимых на них обвинениях, искренно обвиняли себя и других, умоляли спасти их души, признавали себя недостойными жить, просили скорее сжечь себя на костре, чтобы освободиться от власти дьявола и возвратиться к Богу. Многие из них в этом состоянии решались на самоубийство.

Судья старался получить в результате следствия единогласие показаний многих ведьм. Это единогласие очень легко достигалось определенной системой допроса и пыткой. Бедные обвиняемые в конце концов могли рассказывать только то, что служило утвердительным ответом на поставленные вопросы, во-первых, потому, что они ничего другого не знали, и, во-вторых, потому, что только этим они могли удовлетворить судью.

То, в чем одна признавалась «добровольно», лежало подозрением на тысяче других. Обвиняемые из вопросных пунктов узнавали, в чем их обвиняют, и признавались в этом — под угрозой пытки, во время или после пытки.

Эти признания, занесенные в протоколы, служили главным доказательным материалом, которым подтверждалась вера в колдовство и в существование ведьм и на который судьи в своей практике и юристы и теологи в своих сочинениях ссылались как на неопровержимые факты для обоснования учения о дьяволе и колдовстве. Из суда эти признания, полные самых чудовищных измышлений, переходили в массы, питая народное суеверие и подкрепляя авторитетом суда самые нелепые рассказы о шабаше, о похождениях дьявола и ведьм, о наносимой ими порче, о волшебных мазях, об оборотнях и т. д. Вот извлечение из протокола, подобных которому множество.

Арнулетта Дефран, прозванная «королевой колдунов», 15 февраля 1603 года в Валенсьене была привлечена к суду по обвинению в разных преступлениях. Допрошенная, она отрицала свою вину и на все вопросы отказывалась дать утвердительный ответ. Ее подвергли пытке. Во время пытки допрос продолжался. ««Правда ли, что она испортила Катарину Ромбо, вследствие чего та стала извергать всякую нечисть, вроде червей, гусениц и тому подобного, а из ушей выходили уховертки, и что наслала на нее такое количество вшей, что они сидели у нее даже на пальцах?» Ответ отрицательный. Арнулетте связали руки сзади и надели на шею ошейник. Новый вопрос: «Дотрагивалась ли она до мужа вышеназванной Катерины Ромбо, вследствие чего он заболел и, проболев восемь месяцев, умер?» Отвечает, что неправда и что ничего не знает. Еще вопрос: «Правда ли, что у нее на различных местах тела положена печать дьявола, а именно за правым ухом, на правом плече и бедре». Отвечает, что это неправда, громко кричит, жалуясь на претерпеваемые страдания, однако не проливает ни одной слезы (отсутствие слез считалось одним из важных признаков ведьмы. — Я. К.). Побуждаемая сказать правду, продолжает отпираться. При возобновлении пытки признается, что она ведьма. Спрошенная, с какого времени, отвечала, что уже двенадцать или пятнадцать лет, как дьявол явился ей в образе молодого человека, одетого в коричневое платье, и спросил ее, не желает ли она сделаться его любовницей, на что она ответила согласием. Тогда он показал ей полную шляпу денег и провел с нею около часу, в течение которого говорил с ней, как обыкновенно говорят любовники… Уходя, он дал ей понять, что он дьявол, и назвал себя Верделе».

Ввиду такого признания Арнулетта была удавлена и сожжена. Вот приговор: «Рассмотрев предварительно уголовное дело, возбужденное против Арнулетты Дефран, рассмотрев предлагавшиеся ей вопросы и ее ответы, изложенные нижеподписавшимся главным судьей Леконтом, уличающие ее в том, что она отказалась от Бога, Святой Девы, святого таинства крещения, чтобы сделаться колдуньей, и посвятила себя служению дьяволу, что бывала несколько раз на плясках и ночных сборищах, куда переносил ее дьявол, ее любовник, которого она называла Верделе, и где она производила гнусные деяния, приличные колдунам, что после того, как она вступила в связь с сатаной, она дала порошок г-ну Бакве, от которого он томился в течение шести месяцев и наконец умер, что таким же способом испортила Катарину Ромбо, чтобы заставить ее томиться долгие годы, от чего та и теперь еще не избавилась… что, кроме того, возвращаясь с шабаша, она иногда посыпала тем же порошком посевы, насылая на них град и мглу, по просьбе и приказанию вышеназванного Верделе, ее любовника… За таковые ужасные, отвратительные преступления приговаривается: вывести ее из тюрьмы на рынок, перед городской ратушей, и там, на эшафоте, возведенном с этой целью, удавить ее и немедленно сжечь. 23 марта 1603 года».

Особенно много и подробно распространялись ведьмы в своих признаниях о сборищах на шабаше. Читая эти признания, записанные в протоколах, приходится удивляться этому невыразимому бреду, однако же бреду, выстроенному с определенной логикой; картина времяпрепровождения на этих сборищах изображается с такими подробностями и с такою яркостью, что недаром некоторые из новейших исследователей склонны верить в реальность этих сборищ и пытаются их как-то объяснить.

С этими признаниями соседствовали признания в оборотничестве. Вера в оборотней, преимущественно в волков, вообще была весьма распространена. Полагали, что оборотничество — излюбленный способ действий дьявола. Оборотни толпами бегали по деревням, пожирали детей и домашних животных. Де Ланкр сообщает много случаев оборотничества и в подтверждение их ссылается на факты из своей практики, а также на множество авторитетов. Еще Св. Августин[52] сообщает, что в его время были трактирщики, которые давали своим посетителям какие-то снадобья в сыре и таким образом превращали их в животных. Также Фома Аквинский утверждает, что omnes Angeli boni et mali, ex virtute naturali habent potestatem transmutandi corpora nostra[53]. Это верование в оборотней существовало в той или иной форме во всех странах Европы. Оно свирепствовало в особенности там, где было много волков, — около Юры[54], в Норвегии, в Ирландии где, по словам Кемдена[55], жители Оссори[56], как говорят, делались волками через каждые семь лет, в Пиренеях, в Греции и у нас в России. В Италии женщины большею частью превращались в кошек.

Ликантропия — особая форма безумия, во время которой больные воображают себя превращенными в зверей, — принимала в некоторых местах характер настоящей эпидемии. Многие воображали себя обросшими шерстью, вооруженными ужасными когтями и клыками и утверждали, что во время своих ночных скитаний они разрывают людей, животных и в особенности детей. А кое-кому воображение по этой части помогали развить ретивые инквизиторы. В результате во второй половине XVI века оборотней во Франции считали сотнями; в округе Доль[57] даже нашли нужным в 1573 году издать следующее постановление:

«Ввиду полученных верховным судом Дольского парламента сведений, что часто видят и встречают человека-волка, похитившего уже нескольких маленьких детей, которых затем более не видали, и нападавшего в поле на некоторых всадников… названный суд, в предупреждение большого зла, разрешил и разрешает жителям этих и других мест, невзирая на существующие законы об охоте собраться с рогатинами, алебардами, пиками, пищалями, дубинами и учинить охоту на названного оборотня, преследовать его всюду, где только можно его найти, поймать, связать и убить, не отвечая за это никаким штрафом или взысканием»[58].

Выслеживание оборотней и придание их суду составляли одну из главных забот местных властей. Разумеется, появились и особые специалисты по оборотням, в том числе и среди юристов. Весьма проявил себя на этом поприще судья Боге[59]; в конце XVI столетия он участвовал во многих процессах о колдовстве и отправил на костер немало оборотней, а поскольку он был человек ученый, не лишенный литературного дара, то вдобавок еще и написал о них книгу. Впрочем, оборотнями Боге не ограничился — он также составил правила для суда над ведьмами. В этом кодексе он допускает по отношению к обыкновенным ведьмам снисходительное облегчение наказания, а именно удушение перед сожжением на костре, но по отношению к оборотням такое облегчение наказания, по его мнению, допускать не следует, и они должны быть сожжены живыми.

Де Ланкр и Реми приводят из своей практики много интересных случаев оборотничества. Вот случай, описанный де Ланкром. Некий Жак Руле предстал перед судом по обвинению в том, что принимал вид волка и в этом виде однажды съел ребенка. «Обвиняемый сознался, что они вместе с братом и кузеном, нищенствуя по деревням, часто принимали вид волка. Спрошенный, как они это делали, он рассказал, что для этого они натирали себя мазью, которую им дал неизвестный человек, и после этого становились волками. Спрошенный, где они были 4 августа 1598 года, ответил, что были тогда в деревне Курнувиль и там все трое превратились в волков. Спрошенный, съели ли они тогда ребенка, ответил, что да, что он первый разорвал его посредине тела, а потом пришли брат и кузен и тоже ели ребенка. И еще говорит, что, когда он напал на ребенка, последний кричал и на его крик прибежало много народа, из которых он многих знает, и еще говорит, что это было в 10 часов утра. Спрошенный, куда убежали брат и кузен, говорит, что они убежали в соседнее местечко, где убили другого ребенка, что он за ними не последовал. Спрошенный, кто научил их оборачиваться в волка, говорит, что не знает. Спрошенный, много ли он съел детей, отвечает, что многих…» Стоит ли говорить, что Парижский парламент присудил Жака Руле к смерти.

Следующий случай показывает, до каких размеров доходила вера в оборотней, к каким злоупотреблениям она могла привести и, без сомнения, нередко приводила. Некий охотник, однажды ночью охотясь в горах Оверни, подстрелил волчицу, у которой оторвало лапу, но она, хромая, успела убежать. Охотник поднял лапу, вложил ее в свою охотничью сумку и пошел в соседний замок просить гостеприимства и ночлега. Владелец замка принял его очень радушно и любезно осведомился у гостя, много ли он настрелял добычи. Чтобы ответить на этот вопрос, охотник хотел показать хозяину лапу, но каково было его изумление, когда вместо лапы в сумке оказалась человеческая рука, с кольцом на одном из пальцев ее, по которому хозяин замка узнал, что рука принадлежит его жене. Он направился немедленно в комнату жены и нашел ее раненой и, как оказалось, без руки. Тогда женщина призналась, что может принимать вид волчицы и в этом виде напала на охотника. Так, во всяком случае, записано в материалах следствия. Муж передал жену юстиции, и она была сожжена.

Частым преступлением ведьм была половая связь с дьяволом. На основании признаний осужденных было твердо установлено, что дьявол охотнее вступает в связь с замужними женщинами, находя двойное удовлетворение — в совращении самой женщины и в оскорблении брачного таинства. Де Ланкр находит подтверждение этому в том, что в числе осужденных ведьм было значительно больше замужних женщин, признавшихся в связи с дьяволом, чем незамужних. «При этом, — пишет де Ланкр, — эти женщины вместо того, чтобы скрывать эту гнусную связь, краснеть и плакать, напротив, подробно рассказывают о самых грязных подробностях их связи и с таким бесстыдством, непринужденною веселостью и хвастовством, точно рассказывать об этом доставляет им удовольствие, и не только не краснеют и не стыдятся, но скорее приходится краснеть судьям, допрашивающим их и выслушивающим такие гнусности».

Судьи, впрочем, хотя и краснели, были очень любопытны и старались на допросах узнать о различных подробностях половых сношений с дьяволом — о форме полового органа у дьявола, об ощущении, испытываемом женщиной от совокуплений с дьяволом, и т. д. Ответы были различные, смотря по темпераменту и фантазии женщины, и описания половых сношений с дьяволом часто между собою расходились. Но это служило в глазах судей только доказательством новых хитростей дьявола, умевшего разнообразить свои удовольствия и соблазны…

Обвинение в половой связи с дьяволом было самым излюбленным пунктом обвинительного материала против ведьм. Подозрение в этом преступлении падало на всех ведьм независимо от их возраста. Оно приписывалось как старым женщинам, так и подросткам-девочкам. В Тулузе в 1275 году была сожжена 58-летняя старуха Лабарт по обвинению в сношениях с дьяволом, плодом которых был урод с волчьей головою и змеиным хвостом. Для пропитания чудовища мать якобы воровала по ночам маленьких детей. В Померании в 1652 году была осуждена десятилетняя девочка, признавшаяся в том, что находится в связи с дьяволом и имеет от него двух детей, а третьим беременна.

Приведем в извлечении подробности одного процесса, в котором corpus delicti[60] была половая связь с дьяволом.

Процесс этот интересен потому, что он относится к эпохе сравнительно поздней, отделенной от нас промежутком всего в полтора века, — когда ярость преследования ведьм значительно ослабела и судопроизводство по делам о колдовстве отрешилось от ужасающих жестокостей и получило более спокойный характер. Мы имеем тут дело не с фанатизмом ослепленных инквизиторов, искавших повсюду жертв для отправления их на костер ad majorem Dei gloriam[61], а с судом добросовестных и образованных судей, доискивавшихся истины на основании объективных доказательств и стремившихся к истинному правосудию. Мы видим тут правильное, насколько это возможно было в то время, ведение судебного следствия, без применения пытки для исторжения признания, с принятием в соображение всех обстоятельств дела, с назначением подсудимой защитника и вообще с соблюдением всех формальностей установленного законом судопроизводства. Тем не менее старое заблуждение так глубоко вкоренилось и еще так сильно господствовало над умами, что оно подчинило себе здравый смысл и сделало возможным подобный процесс.

В 1728 году некая Анна-Мария Розенталь, жившая в Вюртемберге, была привлечена к суду по обвинению в любовной связи с дьяволом. Обвинение было основано на слухах, что Розенталь была много раз беременна, но каждый раз родившийся ребенок куда-то исчезал. Ввиду этих слухов 16 февраля 1728 года была допрошена местная акушерка, которой поручили исследовать Розенталь. Она показала, что нашла подсудимую беременной живым ребенком и что эта женщина просила ее никому не говорить о беременности, потому что она должна передать ребенка мужу своему некрещеным; при этом она призналась, что она замужем и ее муж, убийца и вор, навещает ее невидимым образом.

Вскоре после этого Мария Розенталь была освидетельствована хирургом Бюргером. Он показал, что также нашел ее беременною живым ребенком, причем после освидетельствования Розенталь ему с плачем призналась, что ребенок в скором времени должен будет умереть, потому что муж ее, который невидимым приходит к ней, отбирает у нее новорожденных детей. При следующем исследовании, рассказывает далее Бюргер, он, к удивлению своему, не нашел больше у нее беременности, но затем живот ее ему опять показался увеличенным.

Допрошенная Анна-Мария Розенталь показала, что ей 46 лет, что она тринадцать лет тому назад вышла замуж в Фельмеде за Антона Нагеля и родила шестерых детей, из которых четверо уже умерло. При показании имен, места крещения и смерти детей она запуталась в противоречиях и призналась, после увещеваний, что ее муж и его мать рождавшихся детей всегда «разрывали по кускам и куски разбрасывали по земле, чтобы их души погибли». Таким образом поступили уже с четырьмя детьми.

На основании этого показания Розенталь была подвергнута аресту, чтобы можно было наблюдать рождение ребенка, причем приказано было приковать ее за ногу и хорошо охранять.

Вскоре акушерка, навещавшая Розенталь в тюрьме, сообщила новые сведения, указывающие на связь Розенталь с дьяволом; Розенталь ей призналась, что была избита мужем-невидимкой, причем показала ей и другим свидетелям три окровавленных рубашки, спрятанные в соломенной подстилке на кровати.

На основании этих показаний подсудимая 24 февраля была снова допрошена. Она рассказала о различных преступлениях, совершенных ее мужем, Антоном Нагелем, и повторила свое прежнее показание о том, что муж является к ней невидимкой и что он умертвил четырех ее детей, разрезав их на куски, которые закопал или разбросал по земле. При этом она отрицала свое участие в этом злодеянии и заметила, что, коль скоро она не может ни чувствовать мужа, ни осязать и он даже с ней не говорит, то, вполне возможно, в его облике ей является злой дух. Кроме того, она вспомнила, что однажды видела дьявола в образе высокого черного человека, который, впрочем, сейчас исчез. При этом кровь на своих рубашках она объясняла самым натуральным образом. Суд, однако, ей не поверил. Рубашки были изъяты и, запечатанные судом, приобщены к делу как вещественные доказательства.

2 марта было заявлено тюремными сторожами, что все признаки беременности у Розенталь внезапно исчезли, и хирург Бюргер после продолжительного и тщательного исследования подсудимой подтвердил это. Тогда подсудимая была снова допрошена, и на этот раз более строго, с угрозой, что будет подвергнута пытке, если не покажет истину.

Угроза подействовала, и Розенталь пожелала исповедоваться, после чего призналась, что до сих пор дьявол запрещал ей говорить истину; но теперь она, очистившись исповедью, может сказать правду. Ее муж и есть сам дьявол. Тринадцать лет тому назад встретила она в поле одного солдата, который приглашал ее выйти за него замуж и отдать ему свою душу, за что он обещал дать ей денег. Она ему отказала, и он сейчас же исчез; но три дня спустя, когда она брала воду, дьявол явился ей во второй раз в виде того же солдата и с тем же требованием. На этот раз предложенный союз был заключен, и она действительно предалась дьяволу, но от Бога и святых не отрекалась и поэтому надеется еще найти у Бога милость. С того времени она часто совершала блудодеяние с дьяволом, но никогда не рожала действительных детей, а только бесформенные куски мяса. Ее теперешняя беременность после исповеди исчезла — вероятно, от того, что дьявол от нее отступился; но прежде он был при ней в тюрьме постоянно и научал, что она должна говорить, а также, когда она хотела сказать правду, он ей сжимал горло и запрещал сообщать что-нибудь о союзе с ним. В настоящее время она раскаивается в грехах.

После этого все производство дела было передано прокурору, который представил свои выводы. Он принял только последнее признание обвиняемой, предложив ей еще раз вполне и обстоятельно все рассказать; вместе с тем в ее присутствии он привел к присяге хирурга и акушерку, чтобы выслушать их заявления как свидетелей.

Тюремная комната была окурена освященной виноградной лозой, и обвиняемая была снова 12 апреля приведена к допросу. Она повторила в целом свое прежнее признание, при этом рассказала еще о следующем случившемся с ней во время ее пребывания в тюрьме происшествии.

Четырнадцать дней тому назад у нее вышли изо рта три белых червя, вида и величины гусеницы, длиною в полпальца; из них два первые имели много ног и по одной голове, тогда как третий имел гораздо более ног, чем предыдущие, и две головы. Свидетель Иоганн Лютеке, по ее словам, видел двухголового червя, а также и двух других; он же в ее присутствии их сжег, причем каждый раз было такое зловоние, что невозможно было оставаться в доме. Лютеке же утверждал, что двух червей, которые в различные дни вышли из горла обвиняемой, он видел и сжег; относительно же третьего он ничего не знает.

На основании всего этого обвинительного материала суд принял дело к обсуждению и открыл судебное заседание, поручив прокурору установить обвинение и назначив подсудимой защитника в лице доктора Вейса. Прокурор в своей обвинительной записке остановился на силе имеющихся в деле доказательств, он полагал, что показания акушерки и хирурга должны считаться полным доказательством виновности подсудимой. Вместе с тем он посчитал нужным отвратить возможное возражение защитника относительно недостаточности доказательств и прибавил, что если даже имеющиеся доказательства и недостаточно полны, то, согласно мнению знаменитого криминалиста Карпцова, в таких опасных преступлениях, как любовная связь с дьяволом, для установления corpus delicti достаточно одного подозрения. Ввиду этого он посчитал виновность подсудимой установленной и предложил сжечь ее на костре.

Защитник прежде всего заявил, что возможность такого союза с дьяволом он не может отрицать, а лишь имеет в виду указать на недостаточность доказательств, послуживших основанием для обвинения. Он полагает, что для установления факта любовной связи подсудимой с дьяволом не имеется в деле никаких объективных данных, потому что все обстоятельства, удостоверенные свидетельскими показаниями и служащие будто бы для установления объективного факта, могут быть объяснены естественным образом. Признание подсудимой, по мнению защитника, тоже не может считаться объективным доказательством. Наконец, если даже союз подсудимой с дьяволом и имел место, то он все-таки в настоящем случае должен считаться недействительным, потому что обвиняемая, несмотря на этот союз, не отреклась от Бога и святых, а это обстоятельство противоречит самой сущности такого союза. Принимая во внимание все эти обстоятельства и также раскаяние подсудимой, он просит суд быть милостивым к обвиняемой и оказать ей снисхождение, назначив умеренное наказание, например полугодичное заключение в тюрьме.

Член Арнсбергской коллегии, которому, согласно инструкции суда, было поручено составить мотивированный приговор, дал следующее заключение: принимая во внимание, что преступление любовной связи с дьяволом, согласно таким авторитетам, как Дельрио и Карпцов, вполне возможно, что, по Карпцову, достаточно для установления наличности этого преступления одного признания подсудимой и некоторые подтверждающие его подозрения, что, хотя наказание смертною казнью через сожжение, назначенное уголовным уложением Карла V[62] за связь с дьяволом без причинения вреда[63], нельзя не считать весьма строгим, но, после чтения того же знаменитого Карпцова, следует считать преступление, совершенное подсудимой, весьма тяжким и опасным, потому что она пребывала в этой преступной связи с дьяволом беспрерывно в течение четырнадцати лет, между тем как уже при встрече со своим соблазнителем по его внезапному исчезновению легко могла узнать в нем дьявола — принимая все это во внимание, следует назначить обвиняемой строжайшее наказание — сожжение живою.

Другой член коллегии, содокладчик, разделяя соображения своего товарища, тем не менее нашел возможным оказать подсудимой снисхождение и назначить ей смягченную меру наказания, а именно сожжение после предварительного обезглавления.

Суд принял это последнее мнение содокладчика и 20 сентября 1728 года объявил следующий приговор:

«Мы, нижеподписавшиеся, строго обсудив обстоятельства дела обвиняемой Анны-Марии Розенталь, подтверждаем как заключение уголовного обвинителя со стороны курфюрстского фиска, так и материалы следствия, своевременно нам доставленные. Посему считаем справедливым, чтобы обвиняемая Анна-Мария Розенталь за свое глубоко греховное дьявольское поведение, в котором она созналась, подверглась совершенно заслуженному ею наказанию — отрубанию головы и последующему сожжению ее тела, на страх и пример другим. Вместе с тем постановляется приказать приведение в исполнение означенного приговора совершить в наискорейшем времени, а когда он будет исполнен, позаботиться об отсылке нам надлежащего об исполнении приговора протокола. Предаем себя в руки Божьи».