Проданная Луна

Глава 38

Первое, что ощутили астронавты, — было полное безмолвие. Облачившись в скафандры, они вышли из палатки. Яркий свет Солнца, сияющего на черном небе, на мгновенье ослепил всех.

Примерно в километре от них из кратера вырывался громадный клуб беловатого пара. Не отклоняясь никакими воздушными течениями, он поднимался отвесно вверх.

Несколько минут астронавты наблюдали это грандиозное зрелище.

— Сколько драгоценной воды пропадает зря, — заметил Лядов.

— Вот и объяснение явления, наблюдаемого Торнтоном в долине Геродота, — произнес Коваленко. — Десятого февраля тысяча девятьсот сорок девятого года он заметил в телескоп клуб беловатого пара, закрывающего детали лунной поверхности на протяжении десятка километров, в то время как окружающая местность оставалась совершенно чистой и хорошо видимой. Не объясняются ли той же причиной местные помутнения кратеров Платона, Шикард, Тимохариса и других, которые отмечали многие наблюдатели?

— Но если так, — воскликнул Лядов, — то таких пустот, как та, которую мы открыли, на Луне множество, и есть надежда найти еще водные бассейны в каком-нибудь внутрилунном пространстве.

— По-видимому, их должно быть много, — ответил Коваленко.

— Но где же мы все-таки находимся? — спросил Рощин, внимательно осматриваясь по сторонам.

— Андрей Егорович, — воскликнул Лядов, — мы же в районе кратера Птолемея. Взгляните! Мы искали здесь ракету. Не вы ли указали на тот утес как на ориентир.

Рощин взглянул на утес, напоминающий своей формой шпиль, и произнес:

— Да, вы, кажется, правы, Сергей Владимирович.

— Здесь где-то должна быть ракета с кислородом. Надо найти ее.

С этими словами Лядов громадными прыжками пересек небольшую равнину и скрылся за ближайшими, отрогами гор. Наблюдательность штурмана делала честь его профессии; вскоре он уже обнаружил металлическую сигару, блестевшую на Солнце.

Но что это? Возле ракеты виднелась фигура человека в скафандре. Человек вынимал баллон с кислородом из люка ракеты и неожиданно заметил Лядова. Он вздрогнул и выронил из рук баллон.

Судя по скафандру, это был один из альберийских астронавтов, но кто именно? Лядов приветственно махнул рукой, спрыгнул со скалы и побежал к неизвестному. Он пробежал сотню метров, когда заметил, как в руках альберийского астронавта блеснул металлический предмет. И в то же мгновенье громадная скала поблизости от Лядова разлетелась на десятки кусков. Несколько камней пролетело над его головой; к счастью, ни один из них не задел штурмана.

Лядов быстро укрылся за соседней скалой.

«Кто бы это мог быть? — подумал Лядов, наблюдая из-за своего укрытия. — И почему он стреляет?»

Между тем человек у ракеты, захватив два баллона, стал быстрыми шагами удаляться.

Лядов связался по радио с Рощиным и сообщил о случившемся.

— Надо во что бы то ни стало захватить его, — ответил Рощин.

— Я попытаюсь. Если пересечь большую трещину, то можно обогнать его минут на пятнадцать, — сказал штурман и побежал по направлению к трещине, которую обходил удаляющийся альбериец.

Вскоре путь ему преградил широкий зияющий провал. Мрачный вид черной пропасти на минуту остановил Лядова. Но время было слишком дорого. Отбросив колебания, штурман разбежался и решительно оттолкнулся. Опасность придала ему силы, ибо подобный прыжок даже на Луне мог считаться рекордом.

Пробежав минут десять, Лядов решил подождать, укрывшись в одной из расщелин. Вскоре вдали показался альбериец с кислородными баллонами. Он прошел поблизости от Лядова.

И тогда Лядов, стремительно выскочивший из своей засады, набросился на противника. Сбитый с ног, тот успел вынуть пистолет, но штурман сильным ударом выбил его. Неизвестный упорно сопротивлялся. Ему удалось сбросить с себя Лядова и вцепиться в его скафандр. Поняв опасность, Лядов собрал все силы и резко рванул скафандр врага, разорвав прочную ткань. Судорожно сцепленные пальцы альберийца ослабли. Жадно хватая ртом улетучивающийся воздух, он задыхался.

Лядов поднялся тяжело дыша. Только теперь он рассмотрел своего противника. Это был Альварес.

На помощь Лядову уже спешили астронавты. Подбежав к месту схватки и убедившись, что помощь не нужна, все молча пожали руку мужественного штурмана.

— Альварес всегда вызывал у меня неприязнь, — сказал Рощин. — Надо узнать, что делают остальные, что они задумали. Прежде всего проверим, цела ли наша ракета.

Небольшой отряд снова двинулся в путь. Вскоре они вышли из-за гор на просторную равнину, в центре которой возвышалась ракета. Знакомый силуэт «Циолковского» вызвал у астронавтов теплое и радостное чувство.

В течение часа они наблюдали за ракетой. Наконец Рощин дал приказание приблизиться к кораблю. Добравшись до ракеты, они обнаружили около нее сложенные баллоны с кислородом и топливом. Несомненно, альберийцы заканчивали приготовления к отлету. Рощин первым решил подняться на ракету. Прошло несколько минут напряженного ожидания. Рощин сообщил, что на корабле никого нет, и предложил астронавтам подняться. В этот момент они заметили бегущего к ним человека, возбужденно машущего им рукой. Когда он приблизился, астронавты узнали Диаса. Диас остановился и поднял руки. Лядов немедленно обыскал альберийского астронавта, но никакого оружия не обнаружил.

Диас что-то возбужденно говорил, но его никто не мог расслышать: передатчики альберийцев, как известно, работали на другой волне.

Лядов дал знак Диасу подняться на корабль. Вместе с Диасом поднялись остальные астронавты. В кабине все сняли скафандры и сели за стол.

— Где Линье? — сурово спросил Рощин.

Этот вопрос явно смутил Диаса и он, по-видимому, не знал, что отвечать.

— Как понять ваше молчание? — спросил удивленно Рощин.

— Хорошо. Я объясню все. Постарайтесь только понять меня правильно, — начал, наконец, Диас, нервно постукивая пальцами по столу. — Сразу же после лунотрясения, когда мы обнаружили обвал в пещере, Линье организовал спасательные работы. Мы приступили к рытью хода. Работа шла медленно, и я не верил в ее успех. Когда Альварес стал доказывать мне бесполезность наших усилий, я согласился с ним. Но Линье категорически отказался прекратить работы и вернуться на Землю. И тогда мы решили заставить его сделать это силой.

— Что же вы сделали?

— Мы связали его и стали готовиться к отлету.

Астронавты возмущенно переглянулись.

— Ну, Диас, я не ожидал, что вы могли принять участие в таком деле, — произнес, наконец, Рощин.

— Но Линье упрям до фанатизма, господа! Не могли же мы из-за его упорства рисковать жизнью.

— А вы уверены, что обвал в пещере — результат вулканической деятельности? — спросил Рощин и испытующе посмотрел на Диаса.

— Какая же может быть еще причина? — недоуменно ответил Диас.

— А где ваш пистолет? — неожиданно спросил Лядов.

— Ваш вопрос мне не совсем понятен, — ответил Диас. — У нас ни у кого нет оружия.

— Но несколько часов тому назад Альварес стрелял в Лядова.

— Стрелял! — воскликнул Диас. — Но я вижу, к счастью, все обошлось благополучно.

— Только не для него. Он погиб.

Диас побледнел. Несколько минут он сидел молча и вдруг, охваченный неожиданной догадкой, произнес:

— Когда произошел обвал, меня и Линье не было поблизости. Насколько я понял, вы подозреваете Альвареса и всех нас в инсценировке лунотрясения?

— Да, мы сразу заподозрили что-то нехорошее, — подтвердил Рощин.

— Не считайте меня, господа, хуже, чем я есть, — пробормотал растерянно Диас. — Ни я, ни тем более Линье не могли быть сообщниками Альвареса.

— Ну что ж, в благородстве Линье мы не сомневались, и очень рады, что не ошиблись в нем, — сказал Рощин вставая. — Отправляйтесь, Юсуп Габитович, и вы, Сергей Владимирович, освободить Линье. Попросите его прийти к нам. А в отношении вас, — добавил он, обращаясь к Диасу, — решение примет ваш командир.

Лядов и Касымов охотно отправились выполнять поручение Рощина. Спустя два часа они возвратились с Линье, искренне обрадованным счастливым спасением советских астронавтов.

До наступления лунной ночи оставалось четверо земных суток. «Циолковский» в основном уже был готов к старту; об этом позаботились альберийские астронавты, перенесшие со своего корабля радиостанцию и кое-какое оборудование. Лядов связался с Москвой и передал сводку о необычайных событиях на Луне.

Было решено лунный дом не откапывать, а в оставшееся время произвести ряд исследований и готовиться к отлету.

Линье, принявший деятельное участие в работах астронавтов, тем не менее был озабочен какими-то мыслями.

Однажды он подошел к Рощину и обратился к нему со следующими словами:

— Господин профессор! У меня нет в Альберии ни семьи, ни родственников. После того, что произошло, я не хочу возвращаться в Альберию. Не смогли бы вы зачислить меня в штат вашей научной станции? После возвращения на Землю я буду просить разрешения остаться в Советском Союзе.

— Лично я не возражаю, — ответил начальник советской экспедиции, — но, к сожалению, этот вопрос я не могу решить самостоятельно. Нужно запросить Москву.

В тот же день Лядов запросил Москву. Ответ пришел через несколько часов. Линье, согласно его желанию, зачислялся в штат научной станции Академии наук СССР. Это известие было встречено Линье и всей экспедицией с энтузиазмом.

И лишь один Диас не разделял радости астронавтов. Сознание вины перед Линье и советскими астронавтами тяготило его. Он стал еще более молчаливым и замкнутым.