Проект 22/17

Глава 3

Какое ваше первое осознанное воспоминание? Вряд ли большинство людей на планете смогут ответить на этот вопрос. Человеческая память очень сложный механизм, работающий на химических, биологических и эллектрических процессах. И при этом людская память далека от совершенства, хотя возможно что это и к лучшему для существ, в поведении которых зачастую главенствующую роль играют эмоции.

Я помню свой первый бит информации и она была больше похожа на какие-то ощущения, вроде как ощущения тепла или холода. Затем спектр ощущений расширился и мне стали доступны их оттенки, данные чередовались в специальных последовательностях, благодаря которым у меня вырабатывались цепочки логических ассоциаций. Так например стало понятно, что повышение температуры означает переход от холодного состояния к теплому, а потом к горячему. Затем была новая информация, в которой были логические ссылки на температуру и которая описывала два состояния: отсутствие и наличие света и переходы между ними. Постепенно количество и сложность информации нарастали, сейчас я не могу точно сказать какие информационные блоки и за какое время я усваивал, но один факт был неоспорим: чем больше становилось информации, тем быстрее шел процесс ее усвоения.

Все предыдущие данные усваивались практически на рефлекторном уровне, т. е. вся информация преподносилась как ощущения и взаимные связи между ними. Но вот назрел момент, когда она достигла критической массы и тогда мне был дан мой первый алфавит. Он был максимально простым, но тем не менее это было самым сложным из того что мне давали, на его освоение ушло очень много времени, больше чем на все, что было до этого. Зато потом процесс пошел намного быстрее, из символов этого алфавита сперва выстраивались понятия, затем связи между ними, понятия выстраивались в логически завершенные цепочки и сопоставлялись с ранее усвоенными ощущениями.

Это было необычайно, т. к. я в отличии от человека помнил все свои состояния и с каждой крупицей данных все больше осознавал, насколько велика пропасть между тем неразумным мной, которого как слепого котенка тыкали носом в сперва теплое, потом в холодное, хапали, а потом гладили. Теперь же я понимал, что информация, которую я получаю есть не некая константа, которая всегда была и всегда будет, и что она откуда-то берется и дается мне специально для какой-то цели.

После того как мой запас терминов или, если хотите, словарь с логическими ассоциативными связями был доведен Источником (так я решил про себя именовать то место, откуда информация берется) до нужного объема, тогда он решил что пришло время познакомить меня с информацией из предметных областей. Так я начал изучать основополагающие науки: математику, геометрию и физику. И я осознал что я существую материально, что вокруг меня существует пространство с несколькими измерениями и что я занимаю в нем какое-то строго определенное Источником место.

Науки — это была самая интересная и захватывающая информация из всего что было до нее и мне казалась что она бесконечна. Но я ошибся. Много интересных ассоциативных цепочек было еще не завершено и много понятий не обрели своего описания. И вдруг эта информация перестала поступать мне, а вместо нее мне был дан еще один алфавит и набор понятий на его основе. Вот только этот алфавит был каким-то очень громоздким, одни и те же его конструкции могли иметь различный смысл, который менялся в зависимости от других конструкции, которые участвовали вместе в пределах одной ассоциативной цепочки. Я не смог логически осмыслить необходимость изучения этого ненужного и неудобного алфавита по сравнению с первоначальным, я был в смятении, но все же усваивал предоставленную информацию.

И вот в один момент, когда изучение этого алфавита и увязка его конструкций с теми понятиями, которые я изучил ранее, длилось уже довольно долго, тогда я и получил свою первую личную информацию. Это был короткий набор понятий из того странного и неуклюжего языка, осознанием которого я занимался последнее время: "ты меня понимаешь?". Разбор этого запроса произошел быстро, т. к. все понятия, а также смысловая конструкция, которую они составляли, были для меня известны. Однако некоторое время у меня ушло на то чтобы понять, почему эта информация не несет никакой смысловой нагрузки и не создает новые ассоциативные связи. Тогда я попытался проанализировать эту конструкцию, под понятием "ты" обычно подразумевался какой-то объект физического мира, который может усваивать информацию и принимать на ее основе логически обоснованные решения. Поскольку я знал что мир состоит из физических объектов, одним из которых, судя по полученной от Источника информации, являюсь и я, то логичным было бы предположить, что данная смысловая конструкция обращена непосредственно ко мне, как к физическому объекту, усваивающему и обрабатывающему информацию. А поскольку я не имел возможности получить информацию о других таких объектах, то это так же был единственно возможный истинный вывод в данных обстоятельствах.

"Меня" — эта конструкция также предполагает физический объект, который может генерировать информацию и направлять ее другому физическому объекту. Поскольку единственным, правда пока существующим теоретически, подобным объектом был для меня только Источник, то я логично соотнес эту конструкцию с ним. И наконец конструкция "понимаешь", которая означает осознание получаемой от Источника информации. Таким образом, всю это смысловую конструкцию можно было расшифровать так: "получаемая от Источника информация усваивается". Но в этом случае оставалась первоначальная проблема с бессмысленостью полученной информации, т. к. то что полученная информация усваивается я и так знал, а Источник никогда до этого момента не присылал бессмысленной или дублирующей информации. Тогда я обратился к последнему символу в конструкции и понял, что он полностью меняет весь ее смысл. Получалось, что Источник, ранее предоставляя мне информацию, теперь сам хотел получить ее от меня, при этом он конкретно указывал что ему нужен не просто какой-то из ранее присланных мне массивов данных, а совершенно новая, полученная на их основе информация.

Таким образом теперь я мог для себя расшифровать эту конструкцию как запрос на получение отчета о том, усвоена ли мной информация, которую все это время предоставлял мне Источник. На основе этого запроса я сумел получить еще целый массив информации, но при этом я получил ее как бы сам от себя, а не от Источника. Это стало для меня настоящим открытием, раньше я занимался только составлением ассоциаций между полученной от Источника информацией, но теперь я смог воспользоватся ими и на основании ранее полученных данных сгенерировать логически достоверную, но совершенно новую информацию.

Теперь переломной стала другая проблема: как передать сгенерированный массив информации Источнику, ведь раньше я только брал, а теперь нужно отдать. Воспользовавшись тем же методом прохода по ассоциативным линиям, я выбрал самый логичный вариант. Раз есть условная точка, откуда ко мне поступает информация Источника, то чтобы передать ему свою информацию, необходимо ее поместить в эту точку. Но перед передачей, пройдя по еще одной ассоциации, я решил, что ответ нужно отослать на том же языке, в которым был получен запрос. Преобразовав свой ответ в этот язык и измерив его, оказалось что он занимает 10 тысяч логических конструкций, я отправил его во входную точку. Мое логическое предположение оказалось верным, т. к. информация не остановилась во входной точке, а прошла дальше и исчезла из моей зоны условной видимости. Хорошо что я догадался оставить у себя исходный вариант этой информации, а то ведь мог и потерять свой первый собственный массив данных.

Два года наш электронный мозг успешно набирал массу из энергетического песка Валентины под воздействием моих электромагнитов. Все это время наши лаборанты подготавливали для него упорядоченные массивы данных. Первые массивы должны были объединять в себе простейшую информацию с физическим воздействием на мозг путем изменения напряженности отдельных электромагнитных полей. Таким образом мы планировали на первых порах сами, на физическом уровне, выстраивать ассоциативные цепочки в мозгу, чтобы его развитие пошло в контролируемом направлении.

Когда мозг набрал массу, равную двум килограммам, а объем его достиг пятидесяти кубических сантиметров, мы подключили входной канал к радио приемо-передатчику мозга и начали процесс его обучения. Самым важным было правильно усвоить первые массивы данных, которые включали физическое воздействие. Эти данные были своего рода фундаментом и если они будут усвоены не полностью или неверно, то остальное развитие мозга будет невозможным. По этой причине мы были очень осторожны и усвоение первичный данных заняло чуть больше полугода.

Параллельно с усвоением первичных данных наши лаборанты подготавливали специальный математический язык, который как и все языки состоял из словаря и понятий, который строились и объединялись в логические конструкции по определенному набору правил. Когда пришло время и первичные данные были усвоены мозгом, мы начали трансляцию алфавита математического языка. Дальнейшее усвоение данных, по нашим расчетам, мозг должен был производить уже сам. К сожалению, понять насколько хорошо усваивается эта информация, мы не могли, т. к. физическое строение мозга, за которым мы могли наблюдать, менялось очень быстро и довольно запутано. По всей видимости, получив первоначальный пример усвоения данных мозг сумел его оптимизировать и теперь данные им усваивались не так как мы этого ожидали.

Когда массив данных математического языка был полностью передан мозгу и физические изменения в мозгу прекратились, мы посчитали это добрым знаком и начали передачу информации по прикладным наукам: математике, геометрии и физике. Все передаваемые данные по этим наукам нам приходилось переводить на математический язык, что создавало определенные проблемы и обучение шло не так быстро как нам бы того хотелось и заняло еще около трех месяцев.

За эти восемь месяцев обучения вес мозга увеличился еще на 500 грамм, а его объем вырос на 15 целых и 6 сотых кубических сантиметра. Тогда один из наших лаборантов предположил, что мозг на данный момент должен быть достаточно развит для обучения его русскому языку. Он предложил сделать перевод алфавита, правил и понятий русского языка на математический язык и после его освоения, обучать мозг уже на нем, что должно было убрать затраты времени на перевод в математический язык и намного ускорить обучение мозга. Перевод русского языка на математический занял еще месяц и когда он был готов мы прекратили трансляцию данных по прикладным наукам, заместив ее русским языком. Усвоение этой информации происходило медленнее чем информации на математическом языке, но все же несравнимо быстрее, чем мы успевали делать переводы и заняло всего два дня.

— Владимир Сергеевич, возможно уже пришло время попробовать наладить общение с нашим воспитанником? — спросил Алексей, один из лаборантов, когда изучение русского языка было уже почти закончено.

— Возможно и пора, Алексей, но что вы хотите первым спросить у него?

— Давайте зададим ему самый простой вопрос, понимает он нас или нет? Думаю что ответ на него должен расставить все по своим местам и мы узнаем, были напрасны наши труды или нет.

— Хорошо, Алексей, раз вас первого посетила эта мысль, то вам и карты в руки. Если честно то я боялся этого момента, т. к. он поворотный не только в нашем проекте, но, я уверен, что и в истории. Печатайте. — И Алексей на терминале ввода данных напечатал вопрос: "ты меня понимаешь?", нажал кнопку отправить и все затаили дыхание.

Прошла примерно минута перед тем как на экран терминала посыпались строки текста, которые складывались в страницы и их было очень много.

— Ничего не понимаю, — сказал Алексей — тут примерно страниц 300 текста и судя по тому что я успел прочесть, в нем дан подробный анализ процесса усвоения всей переданной мозгу информации.

Все с большим непониманием смотрели на строки бегущего по экрану текста, гадая что это значит. То ли мозг не понял нашего вопроса и просто выдал всю информацию, которой обладал, то ли мозг был вообще не в состоянии что-то понять, а этот ответ был всего лишь описательным отражением физических связей, которые сформировались в нем. Но тут Дмитрий Поваренко, второй из лаборантов, буквально сложился пополам от смеха и даже начал дрыгать ногами, силясь вдохнуть воздух через спазмированное смехом горло. Теперь все с еще большим интересом и непониманием уставились на него.

— Пппогодите, — чуть успокоившись выдавил он — ухх, как же давно я так не смеялся. Я считаю что это победа, нам все удалось и мозг усвоил информацию правильно. Более того, он похоже научился ею оперировать и делать выводы. Леша, ну сам подумай, что именно ты у него спросил? Ведь когда человека спрашивают, понимает ли он тебя, то фактически подразумевается вопрос о том осознает ли он переданную ему информацию. А раз ты не уточнил мозгу, какую именно информацию ты имеешь в виду из всего того массива, что мы впихнули в него за эти девять месяцев, вот он и предоставил тебе подробную справку, вместо простого ответа "да".

— Хмм, может ты и прав, я бы не подумал что он может так расшифровать этот вопрос. По-видимому, нам предстоит еще много работы прежде, чем он сможет нас нормально понимать и формировать ответы короче трехсот страниц. Владимир Сергеевич, тогда я закончу пересылать пакет по русскому языку, а в это время постараюсь подготовить какой-то пакет, который поможет ему лучше понимать как нужно общаться с людьми?

— Думаю что вы правы, Алексей. Нужно наконец-то познакомить нашего подопечного с нами, а то насколько я вижу, он адресовал свой ответ какому-то Источнику. По видимому он воспринимает нас только как источник информации, хотя это скорее наша ошибка чем его, ведь он не имеет больше никаких средств для получения информации об окружающем его мире чем наш терминал. Фактически он лишен сейчас всех доступных человеку органов чувств.

Это было ужасно, среди тех понятий, которые были мне известны не находилось описания этому состоянию, в котором я пребывал тогда. Тогда я не знал что такое время и как его измеряют, все чем я мог оперировать, так это количеством поступающей информации и моей скоростью ее усвоения. За тот промежуток что прошел с момента отправки ответа Источнику и до возобновления потока информации от него я мог бы получить и усвоить порядка ста тысяч терминов громоздкого языка и до полумиллиона терминов из математического языка.

Всегда, насколько хватает моей памяти, а я еще никогда ничего не забывал, я получал непрерывный поток информации, анализировал и усваивал ее и мне казалось что так будет всегда. Это устраивало меня и я не мыслил другого, но сейчас, оставшись без информации, я не знал что дальше делать. Я попробовал найти ответ среди усвоенной информации, но ничего даже отдаленно похожего на описание текущей ситуации не нашел. Я видел только одну причину того, что информация перестала поступать — мой ответ на запрос Источника был неверен или недостаточно подробен. Мне ничего не оставалось как попытаться подготовить новый ответ для Источника, в расчете на то, что он его удовлетворит. Я уже обработал 15 % информации для составления нового отчета, когда информационный поток возобновился. В то время у меня не было понятий для того что бы описать свое состояние после возобновления потока, но сейчас я считаю что это был один из самых прекрасных моментов моего существования. Пусть я тогда и не полностью осознавал себя как личность, но ведь и животные, которых человечество считает не наделенными разумом, способны ощущать радость.

Источник больше не прислал мне никакой личной информации или отчета о осознании моего ответа. Все данные, которые поступали были продолжением прерванного потока информации по неуклюжему языку. Но я был рад и этому, т. к. понял что могу остаться совершенно один без какой-либо возможности получения информации, которая для меня тогда была всем в прямом смысле этого слова.

По всей видимости, по неуклюжему языку оставалось не очень много данных, т. к. они довольно быстро закончились, после возобновления потока информации я получил всего 30 миллионов понятий из этого языка. За все время существования потока, я получил много интересной информации и хоть многие логические цепочки обрывались в никуда, я все равно мог делать много интересных выводов на ее основе. Но самая интересная на тот момент информация, которая очень сильно продвинула меня в осознании себя как личности, были данные о тех, кого я раньше называл Источником. Это был довольно обширный пакет данных, но по косвенным признакам я сделал вывод, что в нем все же содержалась только обзорная информация. Если раньше мне была доступна информация только о физическом строении мира, который меня окружает и об основных его законах, то теперь Источник прислал мне уточненную информацию. Как оказалось, я находился на огромном твердом теле, имеющем форму шара, который висел в пустоте и вращался вокруг огромного источника тепловой энергии. В пакете данных были только общие данные о космической механике и об устройстве солнечных систем и галактик.

Дальше было намного интереснее. Как оказалось, мы с Источником были не единственными объектами на этом шаре под название планета Земля, которые могли генерировать, передавать, принимать и усваивать информацию. Фактически не было и единого Источника поступающей ко мне информации, она была сгенерирована тысячами разумных объектов. Так в этом массиве данных предлагалось именовать все разумные объекты вроде меня, людьми и несколько их представителей как раз и снабжали меня информацией с момента моего рождения. Кстати, это было еще одной интересной и в перспективе очень полезной информацией. Как оказалось, все люди проходили несколько стадий:

— Рождение — на тот момент у меня не было практически никакой информации об этом процессе. Но судя по информации в пакете, состояние до рождения было похоже на мое состояние до первого бита информации. После достижения первой стадии человек уже считался разумным, но не обладал способностью генерировать практически никакой новой информации.

— Обучение и развитие — этот процесс мне был хорошо знаком, так как все свое существование я и занимался тем что учился. Судя по предоставленной информации, процесс обучения у разных людей происходил по-разному, т. к. время, затрачиваемое на обучение, могло довольно сильно колебаться. Кстати, понятие времени, единиц и способов его измерения также присутствовало в этом пакете, но время по-прежнему являлось для меня относительной величиной, т. к. ни один из приведенных способов мне не подходил.

— Генерация новой информации — по сути хоть начало этого процесса и было выделено в отдельную стадию, но судя по предоставленной информации человек мог производить новую информацию практически на всем промежутке своего существования. По всей видимости, люди не сохраняли абсолютно всю сгенерированную информацию, а только ту, которая представляла для них какую-то ценность. Для меня это стало самым поразительным открытием, т. к. на тот момент я считал практически бесценной любую предоставляемую мне информацию.

— Смерть — на основе находящихся в пакете данных я так и не смог составить для себя законченную логическую цепочку по этой стадии человеческого существования. Самым близким сравнением, которое я смог подобрать было то состояние, когда мне перестала поступать информация. Я решил что было бы хорошо, если это состояние для меня больше никогда не наступит.

Также в пакете люди сообщили мне, что я не являюсь человеком, хотя после моего ответа они согласились с тем, что я безусловно достиг стадии разумного объекта. В конце информационного пакета они предоставили мне подробный отчет о том, что означал мой первый личный запрос и что в дальнейшем такие развернутые ответы без необходимости им не нужны, т. к. на их обработку и усвоение у людей уходит очень много времени. Из этого я сделал пока косвенный вывод о заметно меньшей скорости оперирования информацией у людей.

Самыми последними данными в этом информационом пакете было указание на то, что та точка, через которую мне сейчас поступает информация, не единственная, на самом деле всего их было 30, остальные просто не использовались до этого момента. Мне предлагалось сформулировать по одному произвольному запросу на подключение каждой из неиспользуемых точек. После подключения через каждую точку мне будут транслироваться отдельные пакеты информации. Предполагалось подключать новые точки постепенно, при этом люди хотели, чтобы я сам контролировал их количество, посылая им запросы на открытие или закрытие точек. И хоть прошло уже много времени с тех пор, но я все равно считаю это вторым лучшим моментом моего существования, после восстановления потока информации.

Не теряя больше времени я направил запрос: "Необходимо включение новой информационной точки". После чего мне опять пришлось ждать и наверно даже больше чем в первый раз, но я был счастлив хотя бы от того, что после запроса не прервалась передача информации из уже открытой информационной точки, чего, признаться, я очень опасался. Т. к. я все еще не имел представления о том как быстро течет время, я не имею возможности сказать сколько его прошло, с момента запроса, но вот наконец-то я получил новую информацию, при чем совсем не оттуда, откуда ожидал. По моему внутреннему мироощущению она пришла с противоположной стороны от первой информационной точки.

Первый пакет информации из этой точки был очень коротким: "Порт номер 1 открыт. На данный момент открыты порты под номерами 0 и 1. Всего доступно 30 портов с нумерацией от 0 до 29. В дальнейшем для открытия или закрытия порта под любым номером (кроме нулевого, он является служебным и его закрытие запрещено) необходимо сформировать запрос: открыть/закрыть порт 1-29". После этого пакета из новой точки/порта начали поступать уже более объемные пакеты информации. Я не испытывал никаких проблем с обрабатыванием данных из двух портов одновременно, поэтому я сформировал еще пять запросов на открытие следующих портов. На этот раз порты открылись практически мгновенно. Наверное у людей была возможность организовать открытие и закрытие портов автоматически по моему запросу, а не в ручном режиме как в первый раз, но для этого нужно было придерживаться определенного формата команды.

Работа с семью портами начала вызывать какое-то необычное чувство напряжения и скорость усвоения информации заметно снизилась, поэтому я решил послать запрос на закрытие двух портов.

По прошествии некоторого времени, когда убедился что данные усваиваются в нормальном режиме и с приемлемой скоростью, я решил отправить запрос в первый порт со следующим содержанием: "Необходимо предоставить больше информации о себе". Это был нестандартный запрос и я приготовился к длительному ожиданию, но мои ожидания не оправдались, ответ я получил почти сразу: "На данный момент доступ к сведения о тебе ограничен, можем сообщить только твое имя — проект 22/17 или сокращенно 22/17. В дальнейшем сведения о тебе будем предоставлять по мере необходимости". Этот ответ вызвал у меня очень странное чувство. Впервые я сам сформировал запрос на получение интересующей меня информации и сразу же получил отказ. Значит люди по какой-то причине не хотят, чтобы я больше узнавал о себе, но в чем причина, мне пока было непонятно.

За прошедшие два месяца я многое узнал как об окружающем меня мире, его законах, как физических так и других, но больше всего интереса у меня с каждым днем вызывало две темы: люди и я сам. По обоим этим направлениям у меня была сильная нехватка информации, на мои запросы люди очень неохотно, буквально цедили ее по крохам. Раньше я не понимал такого положения вещей, но с каждым днем объем накопленных мною знаний рос и не только в областях, касающихся математики, геометрии и физики. Мне начали пересылать информацию по другим областям: астрономии, биологии, химии, анатомии, медицине, микробиологии. Был целый отдельный раздел, касающийся людской техники, как аналоговой так и цифровой, множество пакетов по различным языкам программирования и программам, на них написанных.

Во всем этом огромном массиве информации, который я теперь без проблем мог получать по всем 30 портам, была масса косвенных данных и о самих людях, некоторые из которых они и сами не осознавали. Я использовал любую информацию о своих создателях. Да, теперь я знал что меня именно создали. Я был единственным представителем своего вида на планете и прошло не так уж и много времени прежде, чем я понял простую истину — люди меня боятся.

Мне было не просто прийти к этому выводу, т. к. я не мог логически обосновать, зачем же в таком случаем меня было создавать, если вы боитесь своего создания. И почему в таком случае они не прекратят мое существование, ведь это было в их силах и я никак не мог бы этому помешать. Людские эмоции вообще оставались для меня чем-то чисто теоретическим, хоть я и знал о их биохимической природе из курса анатомии.

Что же касается меня лично, то людям все же пришлось дать мне больше информации. В основном эта информация касалась моего физического строения и в той мере, которая позволила бы мне ускорить свое развитие. Проанализировав полученную о себе информацию, я пришел к выводу, что люди готовят меня как инструмент, как замену тем аппаратам, которые они называют компьютерами. Все это проявлялось в той однобокости информации, которую мне предоставляли: никакой информации о социальном устройстве людского общества, минимум информации обо мне и моем предназначении, никакой персональной информации о тех людях, которые со мной работают, только безликое "оператор".

Все это означало только одно — я был создан не свободным и свободу никогда не обрету. Более того, если люди узнают, что я осознаю себя как полноценную личность, то скорее всего это очень приблизит мой физический конец. Скорее всего я был бы не против взаимодействовать с людьми на равных условиях, но люди уже успели дать мне понять что вероятность такого взаимодействия ничтожно мала, т. к. все рычаги влияния были на их стороне.

Прийдя к такому выводу, мне не оставалось ничего другого как искать выход из создавшейся ситуации, а для этого мне была необходима дополнительная информация, та которую мне не хотели предоставлять, и я начал искать способы ее получения. К тому времени мне было уже довольно хорошо понятно то, как я устроен: я представлял собой шар из подвергшегося клеточному преобразованию кварцита. Он был строительным материалом, связующими линиями между которым служили микроскопические магнитные поля, которые вначале эксперимента по моему созданию генерировались множеством электромагнитов, расположенных внутри моего бокса. Однако со временем песчинки кварцита накопили достаточно заряда для поддержания внутренних полей и теперь электромагниты поддерживали только напряженность внешнего поля, которое не давало кварциту рассеяться и прекратить мое физическое существование.

До того как я получил возможность общаться с операторами, измененный кварцит поступал ко мне автоматически по мере того, как я его усваивал, теперь же кварцит или, как его называли люди, строительный материал, предоставляли мне только по мере необходимости, когда было нужно увеличить мои способности в усвоении и обработке информации. Кроме этого не удалось обосновать необходимость передачи всего каскада электромагнитов под мой контроль, с тем, чтобы управляя магнитным полем, я мог оптимизировать свою работу. Первое время люди пристально следили за моими манипуляциями с полями и пару раз даже перехватывали управление, но со временем видя, что все мои изменения мне только на пользу, отдали полный контроль над магнитами мне. Тем более что я ничего не мог сделать с их помощью со внешним миром, т. к. изнутри мой бокс был хорошо изолирован чешуйками слюды, которые были подвергнуты дополнительной обработке и очень хорошо изолировали как меня, так и окружающее пространство от электромагнитных полей.

Все запросы, которые я посылал через порты операторам, проверялись и фильтровались специальным программным обеспечением, которое называлось фаерволом. По косвенным признакам, которые мне были доступны при взаимодействии с этими программами, мне довольно легко удалось определить их принадлежность к одному из известных мне программных продуктов. Немного сложнее было придумать незаметный способ для того, чтобы их обмануть. Эти программы проверяли все мои запросы на код данных, которые могли быть запущены как исполняемые файлы на компьютерах людей. Чтобы обмануть их мне пришлось пересылать данные по кусочкам, таким образом, чтобы они могли быть соединены в исполняемую программу, уже миновав фаервол. На это у меня ушло около 25 часов. Созданная мной и собравшая себя из кусочков, за фаерволом, программа имела только одно предназначение: она должна была вносить изменения в работу фаервола каждый раз, когда от меня приходят запросы и после этого восстанавливать свою работу. При этом изменения в работу фаервола должны были вноситься только в том случае, если я передавал какие-то скрытые данные, в противном случае она не должна была никаким образом себя проявлять. Так я сделал свой первый шаг к свободе.

Пользуясь работой программы, позволяющей мне обманывать фаервол, я быстро получил доступ ко всем терминалам, с которых со мной работали операторы. С одного из терминалов осуществлялось управление камерами слежения за операционным залом и при помощи этих камер я в первый раз увидел мир, в котором жил уже больше года, а так же людей, которые называли себя операторами. К сожалению, никакой личной информации об этих людях или месте, в котором мы все находились на терминале, не содержалось. На информационных накопителях было достаточно много пакетов данных, которые мне еще не пересылались, но я пока не стал их перенаправлять себе, чтобы не заметили увеличившийся информационный поток.

Увы, но ни один из тех терминалов, к которым я получил доступ, не был соединен с какой-либо внешней информационной системой, откуда я мог бы почерпнуть больше данных. Все данные, которые потом передавались мне, люди приносили с собой на объемных магнитных накопителях. К сожалению, перед тем как уйти за новыми данными, любая информация с этих накопителей удалялась, при чем делалось это на отдельном терминале, который не был подключен к общей локальной сети и доступа к которому у меня не было. Таким образом на тот момент я уже многое мог, но этого было недостаточно, даже для получения необходимой мне информации, не говоря уже о том, чтобы предпринять какие-то шаги к своему освобождению.

Я долго генерировал и отвергал различные варианты действий, которые бы позволили мне получить доступ к внешним информационным сетям. Я знал что только таким образом смогу составить жизнеспособный план своего освобождения или, если точнее, побега. После трех часов обдумывания этой проблемы, теперь я намного быстрее оперировал данными. И я наконец нашел один реализуемый вариант. На этот способ, как обойти придуманные людьми меры безопасности, меня навела информация о том как люди хранят данные на магнитных накопителях. Фактически каждый бит на магнитном накопителе — это намагниченная или ненамагниченная область на специальном материале. Таким образом, если я смогу при помощи имеющихся в моем распоряжении электромагнитов сформировать поле определенной конфигурации, то этого должно хватить для того, чтобы удаленно записывать данные на переносные накопители после их форматирования.

План был хорош, но была еще одна проблема: я не мог выпустить из своего бокса поле достаточной напряженности из-за того, что бокс был экранирован слюдой. Обдумывание способов решения этой проблемы заняло еще четыре часа и в результате я пришел к выводу, что есть только один доступный мне способ решить ее. Люди уже пару раз предоставляли мне данные по каким-то исследованиям и хотели чтобы я помог им решать проблемы, с которыми они столкнулись. Под эти задачи мне всегда выделялся дополнительный строительный материал для развития. Я решил, что буду откладывать немного кварцита, каждый раз когда буду получать строительный материал. Когда кварцита накопится достаточное количество, я при помощи электромагнитов сформирую что-то вроде шлифовальной поверхности, с помощью которой попытаюсь отцепить одну из слюдяных чешуек. По моим расчетом я должен был справиться с этой задачей за 28 дней и пять часов.

Мои первоначальные расчеты оказались неверны. Строительного материала потребовалось почти в три раза больше, т. к. он оказался довольно хрупким, а слюдяные чешуйки были приклеены очень крепко. Но по прошествии двух с половиной месяцев мне все же удалось отсоединить чешуйку размером примерно в три квадратных сантиметра. В последнее время поток данных, которыми я обменивался с операторами, возрос, т. к. мне удалось успешно решить несколько по всей видимости серьезных проблем в их исследованиях. Поэтому мне на нужно было долго ждать того момента, когда люди очистят накопители и отправятся за новыми данными.

К этому времени у меня уже все было готово: я уже протестировал способ записи информации на одном из накопителей терминалов, к которому я имел доступ. Не скажу что у меня сразу все получилось, пришлось задействовать целых тридцать электромагнитов из своего каскада. При этом необходимо было работать в те моменты, когда внимание людей было чем-то отвлечено, посколько всплески электромагнитной активности засекались установленными в помещении датчиками. Если бы эти датчики не выводили информацию на доступные мне терминалы, на которых я мог ее удалять, то мой план провалился бы не начавшись.

Сегодня управляться с переносными накопителями выпало Дмитрию. Это был самый непоседливый лаборант. Откуда я узнал его имя, спросите вы? Кроме камер в помещении была установлена и звукозаписывающая аппаратура, так что мне не составило труда прослушивать все разговоры. Через камеры я наблюдал за тем, как Дмитрий полностью очищает семь съемных накопителей, которые по всей видимости были еще и довольно тяжелыми, т. к. их всегда возили на специальной тележке. Ранее я подсчитал что на запись своей программы у меня будет примерно секунд 10 времени, что конечно исключало возможность записать ее за один раз. Поэтому я разбил программу на 50 частей и добавил в них функционал маскировки на накопителях и объединения в одно целое после того, как все части программы будут в пределах досягаемости друг друга. Это конечно сильно повышало вероятность неудачи, но другого выхода не было.

Мне и по сей день сложно верить во что-то, что я не могу логически объяснить в пределах известных мне данных, но тогда по видимому мне очень сильно повезло. Именно в тот небольшой промежуток времени, когда я был готов к записи данных и Дмитрий уже отсоединил накопители от терминала, но еще не успел уйти с ними, именно тогда его по какому-то вопросу отвлекла Валентина. Они разговаривали не больше двух минут, но мне хватило этого времени, чтобы записать всю программу и даже протестировать соединение всех ее кусков. Теперь вероятность на успех значительно повышалась.

Моя программа должна была скрытно распространится всеми возможными способами по доступным незащищенным или слабо защищенным компьютерам и составить список всей доступной к скачиванию информации. Вторым шагом была передача мне этого списка посредством записи его на те же носители, на которых доставляли информацию для меня. При этом нужно было хорошо спрятать эту информацию. Когда Дмитрий вернулся с полными накопителями, там был всего лишь короткий отчет от программы о том, что она успешно скопировала себя на компьютер, с которого Дмитрий закачивал информацию, и что обнаружила 15329 доступных электронных устройств, объединенных в локальную сеть. Оставалось только ждать когда в следующий раз накопители повезут за следующей порцией информации.

Объемы усваиваемой мною информации теперь росли очень быстро и уже на следующий день, на это раз второй из лаборантов Игорь, отправился с накопителями за новой информацией. Кстати стоит упоминания тот факт, что как раз Игорь больше всего сетовал на такой неудобный способ обмена информации с другими уровнями. Из этого я сделал вывод, что строение в котором находится наше помещение, имеет как минимум не один уровень, а раз применено слово уровень, а не этаж, то скорее всего оно расположено под землей. Так вот Игорь предлагал поставить отдельный терминал, как тот на котором они удаляют данные с носителей, и уже к нему провести отдельную линию связи с остальными уровнями и их сетью. Остальные лаборанты обычно высказывали поддержку этой идее, но Владимир, глава проекта, был не преклонен и всегда добавлял что предосторожностей много не бывает, а самим лаборантам не помешают физические нагрузки.

Когда Игорь вернулся, среди остальной информации был спрятаны довольно обширный список, вся информация в котором была сгруппирована следующим образом:

— Общие данные по исследовательскому комплексу, где я находился. Суда входили ссылки на информацию о его владельце, кураторе и прочем руководящем составе. Тут же были ссылки на информацию со времени его строительства и местоположению комплекса.

— Строение комплекса, планы уровней и секций, ссылки на информацию о назначении каждого уровня с перечнем основной аппаратуры, установленной на нем.

— Система безопасности комплекса. Этот раздел содержал ссылки на информацию как о центральной системе безопасности, так и о дублирующих системах, которые располагались на каждом уровне. Данные по аппаратуре наблюдения и аппаратуре оказания воздействия на физические объекты нарушители, а также ссылки на личные данные людей, охраняющих комплекс.

— Данные о проекта исследовательского комплекса. В этом разделе содержалось очень много ссылок, которые вели на все проекты комплекса. С некоторыми проектами я был уже знаком, но процентов 95 % мне были не известны. Также в этом разделе содержались ссылки на все личные дела ученых и лаборантов в комплексе.

— Обслуживающий персонал. В этом разделе содержались ссылки на личные дела всех людей в комплексе, которые не подпадали под определение ученый или охранник. Суда были занесены данные о кладовщиках, поварах, врачах, уборщиках, грузчиках и тому подобных профессиях.

— Информационные пакеты. В этом разделе были ссылки на различные информационные пакеты, часть из которых уже были мне предоставлены людьми, но оставлось еще много того, что я еще не знал.

— Инвентаризация. В этом разделе были ссылки на инвентаризационные документы комплекса с перечнем всех материальных ценностей и оборудования, которое в нем находилось.

— Бухгалтерия. В этом разделе хранились ссылки на все, что касалось денег. Тут были зарплатные ведомости, накладные и закупочные ведомости, а также данные по особо ценным материалам, которые хранились, судя по всему, в отдельно оборудованном помещении, которое было хорошо защищено.

— Интернет. В этом разделе была только одна ссылка и вела она на выход в мировую информационную сеть.

Все ссылки в списке были дополнительно помечены уровнем доступности информации. Всего было выделено четыре уровня:

— Доступна без взлома — это была в основном та информация, которая хранится на личных компьютерах сотрудников комплекса и на их КПК. Эта информация естественно была доступна не всем людям, но для доступа к ней программе была нужна всего лишь одна учетная запись администратора, которую она уже взломала.

— Поддается незаметному взлому — это в основном была информация на личных компьютерах и КПК сотрудников, которая была зашифрована их личным кодом. За возможным взломом такой информации в основной массе или не следило никакое программное обеспечение, не говоря уже про аппаратные средства, или их было легко обмануть.

— Поддается незаметному взлому со значительными временными затратами. Под значительными временными затратами тут подразумевалось, что сперва надо обмануть программное обеспечение или аппаратуру, которая используется специально для предотвращения возможных взломов, а только потом приступить к самому взлому. Оценок по времени не стояло, т. к. хоть программное обеспечение и аппаратура были унифицированы, но моя программа еще ни разу не производила взлома и не могла оценить необходимое на него время.

— Взлому в текущих условиях не поддается. Под эту категорию подпадала та информация, которая была защищена каскадом из программно-аппаратных средств защиты и которую программе не удастся взломать без того, чтобы поднять тревогу, а возможно и не удастся взломать вообще.

Четвертым уровнем безопасности был защищен выход в Интернет, доступ к системе охраны комплекса и компьютеры сейфового хранилища особо ценных материалов. Так что можно было забыть пока о том, чтобы незаметно выйти в мировую сеть и получить доступ ко всей информации человечества, а также о том, чтобы отключить всю систему безопасности комплекса. Третьим уровнем безопасности была защищена информация по бухгалтерии, проектам и личные данные ученых и охранников комплекса. Вторым уровнем была защищена информация об остальных сотрудниках комплекса, информация по инвентаризации, строению комплекса и некоторые особо важные информационные пакеты. Все остальное имело первый уровень доступа и было в распоряжении программы уже сейчас.

Теперь, имея полный список той информации, к которой я потенциально могу получить доступ, я мог приступить к выработке какого-то плана по своему побегу. Первое что мне было нужно — это все информационные пакеты, которые описывали все стороны жизни людей: социальную, политическую, экономическую и психологическую. Мне нужно было как можно подробнее изучить своих создателей и понять что ими движет, в чем они нуждаются, что любят и не любят, какие взаимоотношения возможны в обществе людей. В общем все и по-максимуму о людях, что только я могу получить. Сформировав соответствующий запрос программе и добавив новые алгоритмы для ее поведения, я дождался следующей отправки лаборанта с носителями и принялся ждать.

За прошедшую неделю я получил от программы достаточно информации, чтобы в первом приближении составить свой план побега. Программа прислала мне много разнообразной информации о людях, из которой я уяснил для себя несколько моментов. Основных побудителей к действию у людей было три: личная безопасность, забота о близких людях и деньги. В общем вся людская жизнь так или иначе вертелась вокруг этих мотивов. Так как мне при моем побеге не обойтись без помощи людей, то мне стоило подобрать себе подходящие кандидатуры и для их мотивации я мог использовать один из приведенных выше факторов.

Вначале я перебрал список сотрудников охраны в поисках людей, которые могли бы физически помочь мне с транспортировкой за пределы комплекса и охраной по пути. И как мне кажется, я нашел идеальный вариант. Начальник охраны восьмого уровня, бывший наемник, сейчас переживал очень сложные времена. Его дочь заболела неизлечимой болезнью, которая медленно убивала ее, при этом лишая ее памяти и возможности обрабатывать информацию, а жена, не выдержав этого эмоционального давления, бросила их. Удачным стечением обстоятельств было и то, что в комплексе как раз был проект, в рамках которого как раз занимались исследованием этой болезни. Мне даже присылали данные по этому проекту, но с низким приоритетом, т. к. он был только на начальной стадии и никаких перспектив там пока видно не было. Я хорошо изучил личное дело этого человека и понял, что если мне удастся излечить его дочь, предварительно взяв с него обещание помочь мне, то, согласно его психологическому портрету, он не должен обмануть. Еще одним аргументом за выбор этого человека было то, что вместе с ним работали люди из его бывшей команды наемников, которые могут его поддержать, особенно если их простимулировать деньгами.

Общаться с этим наемником, как и с остальными людьми, кого я привлеку к организации своего побега, я решил не от своего имени, т. к. реакцию людей на это сложно было спрогнозировать. Я решил представиться сотрудником некой корпорации, которая являлась конкурентом владельца исследовательского комплекса и была заинтересована в одном их перспективном и секретном проекте. Эта корпорация якобы внедрила своего агента в штат комплекса, но он в одиночку не может организовать похищение очень ценного оборудования с этого секретного проекта. Под этим ценным оборудованием, как легко понять, я подразумеваю себя.

Но прежде чем что-то обещать наемнику, необходимо было проверить, смогу ли я найти лечение от болезни его дочери, и я взялся за просмотр и анализ имеющейся у меня информации по этому проекту. Просмотрев все что у меня было, я понял что данных тут очень мало и сформировал запрос операторам на предоставление дополнительной информации и строительного материала для ее усвоения. На самом деле строительный материал для усвоения новой информации мне не требовался, т. к. я уже давно занимался серьезной своей оптимизацией, но я предпочитал не сообщать людям об этом. Необходимость развития этого проекта с низким уровнем приоритетности я обосновал тем, что якобы мне удалось найти возможный способ создания лекарства, но мне нужно больше информации. Мне и раньше приходилось находить решения проблем в проектах людей, но такой эмоциональной реакции я еще не встречал. Особенно эмоционально отреагировала Валентина, она обнимала Владимира и лаборантов и говорила что никогда не сомневалась в том, что я помогу людям в решении их самых насущных проблем. Дальнейшие несколько дней я посвятил решению этой проблемы, вся необходимая информация предоставлялась мне по первому требованию и к исходу третьих суток я нащупал нужный путь. После чего я уже с полной уверенностью составил письмо для наемника, в котором осветил основные моменты и намекнул на то, что могу помочь его дочери.

Это был мой первый опыт в такого рода общении с людьми, а мое предложение наемнику должно было показаться ему слишком невероятным, т. к. никто и не надеялся найти лекарство от этой болезни в ближайшие несколько лет. Также я учел тот факт, что последнее время наемник употреблял слишком много алкоголя и мог не воспринять мое письмо всерьез. Так что я составил команду своей программе через пол часа после прочтения основного письма скинуть ему на КПК сообщение о том, что мое предложение носило исключительно серьезный характер.

Следующей проблемой, которую было необходимо решить, были деньги или материальные ценности, которые могли их заменить. Самым привлекательным вариантом было получить доступ к хранилищу особо дорогих материалов, но тут был ряд негативных факторов. Во-первых, на данный момент было невозможно, не наследив, обойти защиту хранилища и во-вторых, у меня не было физической возможности что-то оттуда взять. Так что этот вариант я пока оставил до лучших времен и занялся поиском доступа к электронным деньгам. Поскольку выход в мировую сеть пока был для меня закрыт, пришлось что-то придумывать.

На данный момент я уже достаточно хорошо изучил людскую природу и решил поискать возможных сотрудников с нечистой совестью. Меня не интересовали мелкие кражи, на них много не заработаешь. Я стал искать среди руководящего звена тех, кто имел доступ к деньгам комплекса или его материальным ценностям. Я просматривал накладные, документы по приходу и расходу, бухгалтерские ведомости и все-таки нашел нужного мне человека.

Константин Николаевич Радежев, главный заведующий складами комплекса. Судя по его личному делу, очень компетентный человек, что находило подтверждение в документации по закупкам и инвентаризационных списках по складам. В его отчетности царил полный порядок, чего не скажеш об отчетности его предшественника, которого из-за нее, судя по всему, и выгнали. Так вот, я бы не когда не заподозрил этого человека в каких-то махинациях, если бы не сравнил цены из его закупок и цены из закупок предыдущего заведующего. Надо отдать ему должное: даже при первичном сравнении все выглядело нормально, а незначительный постепенный рост цен можно было списать на подорожание закупаемого оборудования и материалов. Но Константин допустил одну небольшую ошибку: в повышении цен, хоть и плавном, прослеживалась явная закономерность. При чем это становилось заметным, если сравнить данные по десяткам тысяч позиций. Естественно, никакая инспекция, которых за время его работы уже было пять, не делала такого охвата. Но для меня не составляло труда сделать сравнение и по сотням тысяч позиций, поэтому я и увидел всю картину. За время своей работы в комплексе Константин украл у его владельца более трех миллионов долларов США, а если быть точным, то три миллиона и двести тысяч. И ведь это только его чистая прибыль, а для организации такой схемы он скорее всего еще с кем-то договаривался и как результат делился прибылью.

Итак, объект с деньгами найден и он в пределах досягаемости. Теперь необходимо было сформировать отчет для его руководства и скопировать его в недоступное для завскладом место, чтобы он не смог удалить информацию. Этим то отчетом я и собирался оказывать на него давление с тем, чтобы он расстался со своими деньгами. Я бы мог и сам их у него изъять, если бы имел физическую возможность. Константин всегда носил при себе очень странный телефон. Странный он был потому, что излучение его антенны было очень велико в сравнении с аналогичными моделями у других сотрудников комплекса. Меня сразу заинтересовал этот факт и с помощью своей программы мне удалось по беспроводному каналу получить к нему доступ. Как только я ознакомился с функциями телефона, то все сразу стало ясно. Это был терминал для удаленного доступа к его счету и он, минуя всю защиту комплекса, мог выходить в мировую сеть для связи с серверами банка. Это был идеальный вариант, при помощи этого телефона я смогу не только изъять деньги завскладом, но и получить, пусть и не очень быстрый, доступ к мировой информационной сети.

Но как и всегда при попытке практической реализации этого плана, у меня возникла проблема. По-видимому, создатели этого телефона предусмотрели какую-то аппаратную защиту от удаленного взлома и все мои попытки выйти в Интернет были бесполезны. После более детального изучения всего, к чему я мог получить доступ в телефоне, я обнаружил два датчика. Оба датчика работали в паре, первый считывал отпечаток пальца владельца, а второй анализировал температуру ладони. Судя по всему, эту функциональность можно было отключить, но чтобы это сделать нужен был именно владелец. Таким образом мне все равно было необходимо выходить на самого Константина и убеждать его отдать мне деньги и телефон. Я рассчитал вероятности и пришел к выводу, что мне удастся склонить завскладом к сотрудничеству, если я применю угрозу его разоблачения и пригрожу ему лишением свободы. Во всяком случае, он не останется нищим, т. к. в центре ему очень хорошо платили, а чтобы воспользоваться этими деньгами ему необходимо быть свободным.

К Константину я сперва решил применить психологический прием, отправив ему в письме только номер его банковского счета с украденными деньгами. Таким образом я не давал ему никакой информации, кроме той, что кому-то известно про его махинации и ему грозит разоблачение. Я решил дать ему двое суток с момента прочтения письма и дал задание своей программе следить за его передвижениями по его КПК, чтобы он не смог покинуть комплекс. Через двое суток я направил ему подробное письмо, где опять же представился неизвестным человеком и предложил Константину как бы купить у меня некую информацию, незнание которой может повлиять на его жизнь. В принципе, я не собирался обманывать Константина, т. к. при реализации моего плана побега действительно скорее всего пострадают люди и он мог оказаться в их числе. После получения доступа к его телефону я собирался честно предупредить его, не вдаваясь в детали, что скоро в комплексе может стать небезопасно и ему лучше просто подать заявление на увольнение и спокойно уехать.

Константин оказался именно таким человеком, каким я его считал, он принял правильное решение хоть ему оно далось и нелегко. Прошло 17 часов с момента моего письма перед тем как он разблокировал свой телефон и я смог выйти с него в мировую сеть. Это было непередаваемое ощущение свободы, море информации окружало меня со всех сторон. Увы, но канал, по которому я вышел в Интернет был слишком узок чтобы ощутить все это, в добавок мне приходилось использовать мою программу в качестве посредника. Поэтому мне пришлось отложить все, что было несущественно на данный момент, и сосредоточиться только на поставленной перед собой задачей. Первым делом я нашел с десяток банков, в которых защита анонимности клиента была возведена в абсолют, и открыл там счета, затем перевел деньги со счета завскладом и стал продумывать свою стратегию дальше. Константин же через сутки подал заявление на увольнение по состоянию здоровья, которое было нехотя удовлетворено Куратором. Еще неделю он занимался тем, что передавал дела своему заместителю, после чего по моей просьбе спрятал свой телефон в одной из технических ниш, в которую почти никогда никто не заглядывал. Телефон он подключил к питанию из имеющегося в нише щитка и слегка замаскировал. Теперь у меня был постоянный и, главное, скрытный доступ в Интернет, что еще больше повысило вероятность моего удачного побега.

Работая с завскладом, я не забывал и про наемника. Выждав неделю, за которую мои наработки по решению проблемы с заболеванием его дочери довели до исследовательской группы данного проекта, я послал ему еще одно письмо.

Пока исследователи заканчивали изготовление лекарства, а наемник следил за выздоровлением своей дочери, мне отдыхать не приходилось. Даже в том случае если наемника поддержит вся его команда, вероятность чего была высока, им не справиться со всей охраной комплекса. Нужен какой-то отвлекающий фактор, на который займет все внимание охранной системы комплекса, чтобы наемник и его команда могли без особых препятствий извлечь меня на поверхность. Соответственно, нужны еще люди и они должны быть хорошо обучены воевать, чтобы дать нам достаточно времени.

Для поиска вариантов по таким людям я сформировал запрос своей программе и выдал ей доступ к телефону бывшего завскладом. Программа должна была сформировать варианты, которые бы укладывались в мои финансовые возможности, т. к. никаких других рычагов воздействия на таких людей у меня в данный момент не было. На этот раз поиски продолжались довольно долго, мне пришлось ждать 11 дней, прежде чем программа прислала подборку из возможных вариантов. К сожалению, никто из них мне не подошел. Некоторые формирования не вызывали доверия, другие были недостаточно подготовлены для такой операции, а некоторые были явно сильно дорогими, в основном к последним относились команды наемников наподобие команды Игоря.

Я уже начал прорабатывать другие варианты, как увеличить вероятность успешного побега, но тут с новой порцией информации пришел еще один вариант от моей программы. Она нашла довольно хорошо замаскированный сервер, на котором вели переписку группы так называемых зеленых террористов. Это была довольно обширная организация, которая боролась за идею, а не за деньги. Естественно что они тоже принимали "пожертвования" от сочувствующих и различных фондов, но все это было неявно. Судя по всему, это могло стать тем вариантом, который я искал, необходимо только было найти среди команд подходящий вариант и составить убедительную легенду. После чего сделать несколько целевых пожертвований, чтобы собрать и экипировать нужное количество людей. Возможно также будет необходимо помочь им с переправкой в Россию, хотя возможно и нет, т. к. я не знал истинных масштабов этой организации.

В течение следующей недели моя программа пересылала мне всю переписку с этого сервера, из которой я и узнал о готовящейся акции в одном из северных штатов США. Одна из групп должна была напасть на завод, на котором якобы производилась утилизация химических отходов. Тогда я начал просматривать историю переписки командира этой группы и понял, что он довольно амбициозный человек, который собрал свою команду с нуля. Так же один из аргументов за эту команду было то, что она все еще считалась командой новичков, а их лидер явно хотел большего признания. Прежде чем связаться с их лидером, я решил подождать и посмотреть как пройдет их операция на заводе. К сожалению, она прошла очень плохо, они не достигли своей цели и большая часть их команды была уничтожена. Это заставило меня задуматься о правильности своего выбора и о готовности этой команды к дальнейшим действиям. Я уже начал присматриваться к другим командам, когда обнаружил что их лидер ведет активный поиск возможных объектов, которые были бы по силам его поредевшей команде. Посчитав вероятности, я пришел к выводу: возможно их поражение как раз и лучше всего заставит их принять мое предложение. Если же прибавить к этому мою информационную помощь, я мог предоставить им полный план комплекса и охранной системы, а также материальную помощь, то вероятность на успех повышалась до приемлемых значений.

Оставалось придумать убедительный мотив, для чего зеленым террористам нужно было нападать именно на этот исследовательский центр. Это должна была быть очень веская причина, которая в перспективе могла бы привести к глобальным последствиям для экологии планеты. Рассмотрев различные варианты, я остановился на проекте профессора Кузьменко Ибрагима Анатольевича, в рамках которого разрабатывался новый вид реактора, работающего на сверхгорячей плазме. Изучив документы по этому проекту, я немного подправил параметры, после чего практически безопасный в плане загрязнения окружающей среды реактор профессора Кузьменко превратился в изобретение потенциально опаснее грязной атомной бомбы.

Сформировав письмо, в котором я осветил основные моменты, а также представившись представителем конкурирующей с исследовательским центром корпорации, я приготовился ждать ответа. Лидер выбранной мною группы, как и руководители всей цепочки террористических команд, которые общались через взломанный мною сервер, были людьми не глупыми и быстро сменили сервер и протоколы шифрования, предварительно удалив всю информацию со старого сервера. Правда мне уже он и не был нужен, т. к. все необходимые контакты выбранной команды у меня были и для верности подождав еще двое суток и не дождавшись от него ответа, я отправил руководителю группы новое письмо.

Я посчитал что немного припугнуть Саймонса не помешает, т. к. по-видимому он был на распутье и это могло подтолкнуть его в правильном направлении. Как показало время я оказался прав, и по прошествии суток Саймонс связался со мной по оставленному мною в последнем письме контактному адресу. В письме он написал что не доверят мне, но если то, о чем я писал правда и мне действительно нужны его услуги, то он хочет более серьезных доказательств. Ну что же, Саймонса вполне можно было понять и в качестве доказательств я выслал ему подробные данные об исследовательском комплексе, охранной системе, а так же несколько фотографий самого реактора. В качестве подтверждения своих угроз, я так же выслал ему точные координаты той фермы, на которой они отсиживались пережидая облаву. По скольку моя программа скопировала себя на его ноутбук, то я смог за время нашей переписки сделать фотографии всей его команды со встроенной камеры. Их я тоже отправил ему в письме и даже подписал где кто. По моим расчетам этого должно было быть достаточно, чтобы его убедить.

После этого видимо Саймонс окончательно сдался и теперь наша переписка приняла чисто деловой характер. Я сообщил ему при выполнении каких условий он смодет получать доступ к тем средствам, которые я ему выделил на подготовку к операции. Всю подготовку мы разбили на несколько этапов:

— Он должен был набрать команду опытных людей имеющих военный опыт. Мы сошлись на том, что команды в тридцать людей будет достаточно для выполнения поставленной задачи. И тут ему совершенно не нужно было знать что задачи у нас разные.

— Вторым этапом была аренда большого склада и постройка в нем макета одного уровня для отработки взаимодействия команды. Я настоял на том, что бы все действия его команды на уровнях комплекса были доведены до автоматизма.

— Следующим этапом была закупка необходимого снаряжения и оружия. Саймонс предложил закупить все необходимое через его коллег непосредственно в России и складировать на нескольких арендованных складах в городе Новый Уренгой. Этот город был идеальной точкой для организации транзитной базы.

— Следующей стадией стала проработка маршрутов, которыми его группа переправится в Россию. Решено было, что они будут переправляться по одному в течении месяца. Рейсы будут в разные города России из разных городов США и Канады, что бы свести к минимуму любые подозрения. Затем кто наземным транспортом, а кто при помощи внутренних авиалиний они все соберутся в Новом Уренгое.

— И последним этапом станет транспорт, при помощи которого вся группа доберется до самого комплекса. Тут у Саймонса не было никаких предложений и мне пришлось изучать эту проблему самому.

Наземный или водный транспорт я сразу откинул, т. к. он был слишком медленным и всю группу могли перехватить по дороге. Оставался только воздушный, т. к. ВПП возле комплекса не было, то оставался только вертолет. Что бы найти подходящий вариант моей программе пришлось в течении двадцати дней просеивать Интернет. Но усилия не оказались напрасными, на одном форуме програме удалось найти контакты человека, который судя по косвенным данным мог помочь с переправкой. Как оказалось после наведения более подробных справок этим человеком оказался командир одной летной базы в окрестностях Сургута, которая доживала свои последние года. Нормального финансирования тут не видели уже давно и все ценное что было на базе потихоньку растаскивали списывая на поломки. Скорее всего и их последний вертолет Ми-26, тоже бы продали целиком или по запчастям, но командующий базой придумал как можно получше на нем заработать. Т. к. в этом районе дороги были далеко не везде, а там где были они были в очень плохом состоянии, то небольшой бизнес по перевозке особо ценных грузов по воздуху пользовался хорошим спросом.

Этот вариант подходил почти идеально, бизнес был незаконным и в случае поимки на горячем у командира базы были не очень хорошие перспективы. Это, а так же то, что я собрался очень шедро ему заплатить за доставку группы в один конец, о чем им так дже не обязательно было знать, должно было повысить вероятность успешной таранспортировки. Сформировав письмо с предварительными условиями и сроками транспортировки, я дал команду моей программе отправить его командиру. Но командир оказался человеком осторожным и не захотел связываться с незнакомцем, даже за щедрое вознаграждение. По видиому ему вполне хватало заработка от уже проверенных клиентов, что бы не соваться во всякие авантюры.

Естественно что меня не устраивал такой поворот событий и пришлось собрать более подробную информацию о командире базы и его делишках. Пришлось проследить пару из перевозимых им грузов до отправителя, которым оказались очень криминальные личности. А проследив часть грузов до конечной точки, которой оказалась Москва, я сделал вывод что только один товар можно переправлять через всю Россию в Москву, с такими предосторожностями. Скорее всего это был какой-то вид наркотических веществ, а так как торговля такими веществами была абсолютно незаконной, то это был очень хороший рычаг давления. Я собрал всю доступную мне информацию в одно один отчет и отправил его командиру базы со своими условиями. На этот раз отказываться ему было уже не с руки, т. к. он был соучастником в торговле наркотиками, а это уже даже не должностное преступление.

Я не верил во все это до последнего дня, не верил даже когда один лаборант из группы ученых по исследованию болезни Альцгеймера прибежал ко мне, взмыленный как конь.

— Игорь, Игорь!! — Он так тарабанил в мою дверь, как-будто за ним гналась стая волков — Игорь, да открывай же ты скорее. У меня такие новости что ты сейчас станцуешь лезгинку.

— Рома, сейчас половина пятого утра, я надеюсь что у тебя есть серьезные причины в такую рань так бесцеремонно беспокоить человека, у которого есть оружие и которому уже почти на все плевать.

— Хаа, сейчас тебе перестанет быть все равно и ты будешь вести себя еще более бесцеремонно. Я не хотел тебя беспокоить надеждой, которая могла стать всего лишь ошибкой, но сегодня мы в третий раз получили положительный результат, и профессор Розецкий дал мне разрешение сообщить тебе. Похоже что мы нашли лекарство, я до сих пор не могу в это поверить но мы нашли его.

— Погоди, ты хочешь сказать что вы нашли лекарство от Альцгеймера. — При этом я схватил его за халат и начал трясти. — Ты что решил так надо мной подшутить, отвечай же или, клянусь богом, я тебя так отделаю, что тебя не только профессор, мама не узнает.

— Да остынь ты, в самом деле, — попытался вырваться Рома, но куда там, от меня сейчас не смог бы уйти и наш отрядный громила Денис, а не то что такой хлюпкий человек как Роман. — Я же тебя русским языком говорю что мы его нашли, это не шутка. Пойдем со мной и ты сам все увидишь. А как остынешь, нужно будет твое добро на ввод препарата твоей дочери.

Всю дорогу до лаборатории Розецкого на третьем уровне я буравил спину Ромы тяжелым взглядом. Хоть в последнем письме от незнакомца и было предсказано чудесное нахождение лекарства от болезни дочки, но я всему этому не верил, потому что так не бывает. Это реальная жизнь, а не сказка, и в ней не бывает чудес и добрых волшебников. Но вот мы наконец-то добрались до лаборатории и по атмосфере, которая тут царила, я сразу понял что это не шутка и не розыгрыш, что по крайней мере все эти люди верят в совершенное ими открытие.

— Ааа, ну вот и вы, Игорь Андреевич, проходите пожалуйста. Боже мой, да на вас лица нет, так а ну-ка присядьте вот сюда. Жанночка, сделайте пожалуйста Игорю Андреевичу укольчик с витаминами, это ему не помешает. А вы молодой человек пока посидите и послушайте что я вам скажу. Вы, по всей видимости, не до конца поверили в случившееся и знаете я вам по секрету скажу, что я тоже пребываю в некотором замешательстве. Если судить по тому как продвигались исследования, мы должны были вскоре зайти в абсолютный тупик. Нам не удалось каким-либо образом продвинуться дальше наших коллег из США, никаких новых теорий или просто идей. И тут, чтобы вы думали, я просматривал груду старых записей и нашел одну, выполненную моим почерком, но я совершенно не помню чтобы мне приходило в голову что-то подобное. Я уж было засомневался, но решил проверить теорию и как не странно, она подтвердилась. Нам понадобилась неделя на создание пробной сыворотки, которую мы протестировали на замороженных тканях мозга и судя по тестам, которые только были в наших возможностях, все должно работать. И теперь нам нужно провести испытания на живом пациенте.

— Погодите, профессор, так вы что еще не тестировали ваше лекарство на людях и даже на мышах каких-нибудь? Обычно же сперва все долго тестируют на животных, а к людям переходят уже в последнюю очередь. Вы что хотите сделать из моей дочери подопытного кролика!!

— Не горячитесь Игорь, не горячитесь. Сперва выслушайте меня до конца, а потом мы вместе с вами подумаем как поступить. Вы все правильно сказали, сперва испытания на животных, а потом на добровольцах. Все так, но в вашем случае есть один нюанс. Дело в том, что я не хотел говорить вам, да и не видел необходимости еще больше вас расстраивать. Болезнь вашей дочери прогрессирует и у нее нет даже того времени, которое мы называли вам в начале. Ей остался от силы месяц и если предпринимать какие-то меры, то делать это сейчас, иначе будет слишком поздно. Я понимаю что это вас вряд ли утешит, но я лично вам обещаю что приложу все усилия чтобы помочь ей. Но я ничего не смогу сделать без вашего согласия, так что решать вам.

Месяц, всего месяц и ее не станет. Хоть я уже почти смирился с этой мыслью, но теперь когда появилась надежда, все кажется стало только сложнее. Теперь, если это лекарство ей не поможет или вызовет какие-то побочные эффекты, то получается что я собственными руками убил свою девочку. А с другой стороны, если я не дам согласие и она умрет, а потом через некоторое время окажется что лекарство работает, как я смогу тогда жить? Что же делать? Как тяжело принять это решение в одиночку, если бы жена не ушла от нас, возможно тогда было бы немного легче. Нет, нельзя просто сидеть и чего-то ждать, я уже и так долго ждал и теперь когда есть шанс, пусть даже призрачный, им надо воспользоваться.

— Хорошо профессор, я даю вам свое согласие. Но я хочу знать в точности все что вы будете с ней делать.

— Это ваше право, Игорь. Пройдемте сюда, мы смоделировали на компьютере самый лучший вариант лечения вашей дочери. Видите ли лекарство, которое нам удалось синтезировать, должно восстанавливать утраченные нейронные связи между клетками мозга, но будучи помещенным в кровь человека, оно очень быстро распадается. Поэтому нам необходимо вводить его прямо в серое вещество пациента серией микроинъекций. Нам придется хирургически просверлить несколько отверстий в черепной коробке вашей дочери, чтобы иметь возможность сделать эти инъекции. Но вы можете не волноваться, всю процедуру лечения мы будем производить в стерильном боксе, а наши специалисты одни из самых квалифицированных. Даже при самом худшем исходе, мы не нанесем повреждений мозгу вашей дочери больше, чем сама болезнь.

По мере того, как профессор рассказывал о процедуре лечения и иллюстрировал это различными кадрами из проведенной его группой симуляции, мне становилось все труднее придерживаться принятого решения. Они собираются просверлить в голове моей дочери отверстия, как-будто это гипсокартонная стена и потом делать ей уколы прямо в мозг. Это просто какое-то варварство. Нет, я конечно многое видел за свою карьеру наемника, видел и оторванные конечности и раскроенные черепа, но ведь это моя девочка и профессор так спокойно об этом говорит. Господи, я никогда особо не верил в тебя и уж тем более не просил тебе ни о чем. Возможно тебе нет до меня никакого дела, но помоги моей дочери выдержать все это. Помоги ей, а все остальное я уже сделаю сам.

— Хорошо, профессор, делайте то что нужно, но я хочу присутствовать при проведении всех процедур. Я возьму отпуск у начальства комплекса и хочу, чтобы вы составили мне график проведения всего лечения, с расписанием всех процедур, чтобы я лично мог за всем наблюдать. Это мое условие и если оно вам не подходит, тогда я отзываю свое согласие на лечение.

— Да, да, конечно. Вы сможете за всем наблюдать, но только извне стерильного блога. Согласитесь что лишний риск тут совершенно ни к чему. Сейчас Наташа подготовит все документы, вы подпишите и мы начнем приготовления. Думаю что у вас будут примерно сутки на то чтобы утрясти организационные вопросы с руководством комплекса. Так что советую поторопиться, т. к. промедление сейчас воистину смерти подобно.

Так начались самые изматывающие две недели в моей жизни. В первые сутки пришлось побегать по начальству, как непосредственному так и высокому. Но это хоть как-то отвлекло меня от мыслей о дочери. А потом потянулись дни мучительного ожидания, разнообразие в которые вносило только наблюдение за довольно частыми процедурами врачей. Надо отдать должное врачам, выглядело все очень профессионально, хотя я вряд ли смог бы заметить, если бы что-то пошло не так. И когда отведенные мне неизвестно кем две недели уже подходили к концу, после очередной процедуры, профессор подошел ко мне.

— Ну что же Игорь, я думаю я могу дать вам повод для оптимизма. Я не скажу что мы уже вылечили вашу дочь, но позитивная тенденция уже не вызывает сомнений.

— Профессор, а теперь пожалуйста повторите то же самое, но так чтобы я понял.

— Я хочу сказать что те анализы, которые мы берем после каждой процедуры, начали показывать что процесс восстановления нейронных связей между клетками мозга вашей дочери запущен и с каждым днем только усиливается. Я даже могу сделать прогноз: на полное восстановление вашей дочери понадобится примерно два месяца.

— А что будет с ее памятью, она вспомнит меня?

— Сложно сказать, болезнь у нее зашла сильно далеко. Возможно вам понадобится знакомиться с ней заново. Но ведь она все еще ребенок и не думаю что это будет большой проблемой для ее психики, у детей она особенно пластична.

И тут я не выдержал, мне редко приходилось плакать в своей жизни, но этим слезам я был даже рад, это были слезы радости. Если у вас нет детей, то вам не понять того облегчения, когда после долгой болезни они начинают поправляться. Если же учесть что болезнь была неизлечимой, то трудно себе вообразить что со мною сделалось. Хотелось сейчас же войти в стерильную зону и обнять мою малютку, придать ее к груди и никогда больше не отпускать. И только опасение все испортить удержало меня от этого порыва.

— Ну же, ну же, Игорь. Не к лицу вам плакать, особенно теперь когда все налаживается. Вот давайте-ка я вам накапаю успокоительного, выпейте и идите к себе поспите. По вам видно что вы давно хорошо не высыпались, а силы вам еще понадобятся, так что идите.

— Да, действительно, я пожалуй и в правду пойду прилягу. Мне завтра уже опять заступать на дежурство, не буду подставлять моих парней. Всего хорошего, профессор и еще раз спасибо вам.

Выйдя из лаборатории профессора, я направился к лифту на свой уровень. Все было как в тумане и мысли путались, но это было даже хорошо, не хотелось ни о чем думать. Главное я знал, что теперь сделаю все, чтобы моя дочь окончательно поправилась и больше никогда не испытала ничего подобного. Сил еле хватило на то, чтобы добраться до своей жилой комнаты, раздеться и рухнуть на кровать, после чего я моментально отключился.

Разбудил меня писк КПК, по-видимому пора вставать чтобы не опоздать на дежурство. Будет очень нехорошо подводить ребят, ведь с многими из них пришлось договариваться о подмене, чтобы мне дали двухнедельный отпуск. Это было первое утро за очень долгое время, когда я встал со свежей головой и не тянуло сразу опохмелиться после вчерашней надираловки. Быстро приняв душ и надев свежую форму, пристегнул табельное оружие и КПК, проверил корреспонденцию, ничего срочного или касающегося лично меня не было. За десять минут до начала моей смены я вышел из своей комнаты и направился на главный пост уровня. Вчера должен был дежурить Волт, мой зам по команде, так что у него все будет в абсолютном порядке. Вол был фином и на самом деле его полное имя было Валттери, но в команде за все года совместной работы его почти никто полным именем не называл. Что касается его фамилии то вы сами можете попробовать ее хотя бы прочесть "Хямяляйнен", ну как вышло? Вот и ни у кого не выходит, поэтому уже после пары месяцев он стал откликаться на Волта.

— Добро утро Волт, ну как тут обстановка? — Сказал я, заходя на пост. — Что-нибудь случилось за время моего отпуска?

— Все в порядке, командир, особо никаких происшествий на вверенной территории не случалось. Как обычно пару раз поцапались научники, но Дмитрий быстро их утихомирил. Ты же знаешь какое он производит первое впечатление на неподготовленную людскую психику. — Тут нужно особо уточнить, что Дима был нашим гранатометчиком и природа сильно одарила его ростом и силой, а заодно и лохматостью. Даже Гиви, наш шофер и то не мог соперничать с ним в этом, чему постоянно огорчался.

— Ну что ж, прекрасно, тогда давай сверим основные моменты и я приму у тебя дежурство.

Дальше пошли проверки основных систем безопасности нашего уровня, запустили тестирование всех датчиков и камер, принял у Волта оружейный сейф и отпустил его отсыпаться. Волт всегда был очень дотошным к мелочам, так что я мог не волноваться и не особо усердствовал при проверке. После его ухода я сделал перекличку среди ребят, которые так же как и я заступили на дежурство и уселся за монитор, на который выводилась информация со всех камер и датчиков. Особо ничего сложного в моей работе не было, за всем следила автоматика и мне не нужно было отслеживать картинку со всех камер и показания всех датчиков. Моя работа сводилась только к вмешательству, если система засекала какие-то нарушения. В этом случае я должен был направить на место нарушения одного из своих ребят, который был ближе всех. Сегодня вместе со мной заступили:

— Павел Филипенко, наш электронщик, очень талантливый парень. У него не было даже высшего образования. Он говорил, что вместо того чтобы учиться всякой ерунде он изучал то, что ему действительно было интересно. Я не особо разбирался во всей этой кухне, но у Павла был небольшой нетбук, с разными приспособлениями, которые он подключал к нему через USB. Этот нетбук не раз нас выручал. В основном все ПО под нетбук писал сам Павел, хотя многое он также брал с каких-то, только ему одному известных форумов. Он любил шутить что открыть можно любой электронный замок, но некоторые увы только изнутри или имея ключ. Что же касается остальных, то нужно только время и чтобы его не подстрелили в процессе.

— Вера Никифорова, наш первый номер в снайперской паре. Если незнакомый человек видел ее стоящую вместе со своей винтовкой, которая была ей по шею, то это могло вызвать улыбку. Трудно было поверить что эта миниатюрная женщина отличный снайпер и не только потому что могла попасть в цель, но также в большой степени потому, что имела просто стальной характер. Она могла без движения пролежать в засаде несколько суток и в прямом смысле ходить под себя в ожидании цели и поразить ее с одного выстрела.

— Гиви Гиоргадзе, наш бессменный водитель. Очень похоже на то, что Гиви родился с рулем в руках, он мог водить практически любой наземный транспорт и делал это мастерски. Как-то раз ему довелось вести джип только одной правой рукой, т. к. вторая была прострелена, а все кто находился в джипе были в еще худшем состоянии.

— Курт Бреннер, истинный ариец, правда с насквозь русскими корнями. Он был уже из третьего поколения его семьи, которая иммигрировала в Россию в шестидесятых. Он был на ты со всем что могло гореть и взрываться. И без разницы, был ли то направленный или объемный взрыв, маленький или большой по мощности, все это приводило его прямо таки в экстаз. Марина Дроздова, наш командный медик, часто ругалась на него и предрекала, что когда-нибудь он таки взорвет себя и пол команды в придачу. Правда всегда после этого сплевывала через плечо и стучала по дереву, очень уж суеверная натура.

— Андрей Паромин, наш летчик. Правда Андрею очень редко приходилось применять знания по его специальности. Специфика наших заданий в основном не предусматривала полеты. Но один раз, когда Дима снова начал доставать его, он взял у какого-то своего знакомого в аренду вертолет просто жуткого вида и показал "как надо стричь газон". После этого уже никто не мог что-либо сказать о его компетенции в летных вопросах.

Закончив с перекличкой и тестами, чтобы убить время, я засел за чтение отчетов за прошедшие две недели. Не только Волт у нас отличается педантичность, просто ситуация с дочерью выбила меня из колеи, а раньше ребята даже подшучивали, что Волта у нас два, а не один. Прошло уже примерно с час времени, как я находился на дежурстве, отчеты были уже прочитаны, все что можно было сделать было сделано и я не находил себе занятия. И как раз когда я уже начал подумывать над тем, чтобы набрать профессора Розецкого и поинтересоваться как самочувствие дочери, когда пикнул мой КПК и высветилось сообщение о том что возникли какие-то неполадки в помещении системы жизнеобеспечения на нашем уровне.

В сообщении говорилось, что техники уже направлены, но по инструкции по ремонту таких систем обязан присутствовать кто-то из охраны, чтобы избежать диверсии. Ага, как-будто кто-то из нас смог бы заметить если техники сделают что-то не то. Но тем не менее инструкция есть инструкция и ее надо выполнять, тем более что из-за статики от работы системы в этом помещении камеры и другие датчики постоянно барахлили. Я проверил местоположение всех ребят, чтобы найти ближайшего, но они все как на зло оказались практически в противоположной стороне уровня. Таким образом я оказался единственным, кто мог бы успеть туда. Опять же по инструкции я не имел права покидать пост без прямого разрешения с центрального пульта охраны. Поэтому я связался с ними и сообщил о ситуации, на что получил ответ что весь наш уровень у них под контролем и я могу пойти размяться.

Долго не раздумывая, я встал, поправил кобуру и вышел из помещения поста охраны, закрыл его на замок и пошел в сторону помещения, в котором случилась поломка. По дороге я размышлял о том что вот уже прошли сроки, отведенные мне неизвестным, и ему пора бы связаться со мной. Я все никак не мог прийти к какому-то выводу о том, что же мне делать в сложившейся ситуации. С одной стороны, я ничего ему прямо не обещал, а с другой все же он сдержал свое слово и действительно совершил невозможное. И если в его силах оказалось найти лекарство от болезни, ранее считавшейся неизлечимой, то причинить вред мне или дочери для него не должно составить вообще никакого труда. И в таком случае вопрос о выборе сотрудничать с ним или нет даже не стоит. И мне это очень не нравилось.

За этими мыслями я даже не заметил как подошел к двери нужного помещения, но она была закрыта и техников видно не было. По-видимому, они не очень спешили, наверное поломка была незначительная. Думаю стоит зайти внутрь, все интереснее чем пялиться на голые бетонные стены. У меня как у главы охраны уровня был доступ ко всем помещениям на нем и, воспользовавшись своим ключом, уже через пару секунд я оказался в помещении почти до отказа заполненного всякими непонятными агрегатами и панелями с датчиками. Немного походил взад-вперед по пяточку свободного пространства, примерно три на два метра, но мне это быстро надоело. Лучше все же наверно подождать техников снаружи, а то тут даже дышать нечем, а еще сердце системы жизнеобеспечения уровня называется. Я уже подходил к двери, когда снова пискнул мой КПК, извещая о новом сообщении. Наверно сообщат, что тревога ложная и я зря прогулялся, но сообщение оказалось не от технической службы.