Анализ преступности со времени изменения уголовного и уголовно-процессуального законодательства в СССР (1958—1960 гг.) свидетельствует об имевших место неблагоприятных тенденциях и изменениях в ее структуре и динамике, что наряду с другими причинами в значительной мере связано с повышением уровня криминального профессионализма.
Преступность за это время приобрела более выраженное корыстное содержание. В ней преобладают такие преступления, как кражи государственного имущества и личного имущества граждан. Начиная с 1958 года их количество увеличилось более чем в три раза. По существу кража сегодня – это каждое третье совершенное преступление.
Анализируемый исторический отрезок времени характеризуется не только ростом (в три, пять и даже десять раз) отдельных видов профессионализированных преступлений – краж, грабежей и разбоев с проникновением в жилище, нападений на водителей автотранспортных средств, похищений автомашин и т д., модификацией старых, но и появлением «новых» уголовных посягательств. К ним можно отнести похищение людей с целью получения выкупа, различные виды игорного уголовно наказуемого обмана и др. Кроме того, в преступной деятельности определились самостоятельные направления противоправного обогащения, связанные со скупкой и сбытом культурных ценностей, нагрудных знаков, орденов и медалей, установлением контроля за каналами извлечения нетрудовых доходов определенными категориями лиц, ростовщичеством и сутенерством, наемной охраной и т п. Таким образом, преступная деятельность приобрела характерные черты специализации.
Особенностью современной сферы криминальной специализации является значительное увеличение ее границ в связи с распространением хозяйственных и должностных преступлений. Правда, здесь наблюдается отличие от традиционного уголовного профессионализма как по характеру обогащения, так и по социальному положению личности преступника. Однако и в данной сфере криминального профессионализма наблюдается многообразие специализаций, о чем со всей очевидностью свидетельствуют сотни способов завладения социалистическим имуществом, каждый из которых включает более мелкую специализацию. Наиболее ярко преступная специализация присуща спекуляции, коммерческому посредничеству, частнопредпринимательской деятельности, хищениям в виде краж, присвоения и растрат.
В последние 15-20 лет в структуре хозяйственной преступности обнаружилась устойчивая тенденция распространения такой формы хищения, как выпуск неучтенной продукции, изготавливаемой в специально созданных нелегальных (а порой и в легальных) цехах. «Цеховое» хищение получило значительное распространение в южных регионах страны, в Средней Азии и Закавказье, Казахстане, Краснодарском крае, ряде областей Украины и Белоруссии. Оно также обнаружено в Москве и Московской области, Ленинграде, других городах.
Претерпела существенные изменения география распределения специализированной преступной деятельности по ее видам и характеру. В настоящее время их достаточно сложно дифференцировать на городские и сельские.
К одной из опасных тенденций имущественных преступлений относится возрастание числа разбойных нападений с проникновением в жилище и на водителей авто-мототранспорта. С начала 70-х годов они увеличились более чем в десять раз. Разбой с проникновением в жилище относится к группе специализированных преступлений, характерными особенностями которых являются организованное соучастие преступников, относительно высокая техническая оснащенность, а также активность преступных действий.
Отмечается также изменение характера насилия над потерпевшим и степени тяжести телесных повреждений. По данным нашего исследования, в 80-е годы в каждом третьем случае (в 20-е годы лишь в 11% случаев) жертвам причинялись тяжкие и менее тяжкие телесные повреждения, в 5% случаев они были убиты. Каждое пятое преступление было связано с пытками потерпевших, для чего преступники использовали электронагревающиеся приборы (паяльники, утюги), примусы; имитировалось повешение, вводилась под кожу вода, использовались наркотические вещества. Такие действия не являлись характерными для профессиональных преступников прошлых десятилетий. По существу так же характеризуются разбойные нападения на работников сберегательных касс и инкассаторов.
Изучение состояния корыстно-насильственной преступности позволяет прийти к выводу о наметившейся тенденции реставрации бандитизма.
В бандитских группах обнаружилась достаточно высокая степень профессионализма преступников, проявившаяся в их узкой специализации на объектах и предметах посягательства, способах совершения преступлений и технической оснащенности. Как и при разбоях, обращает на себя внимание крайняя жестокость по отношению к жертве. Во всех изученных нами уголовных делах преступникам инкриминировались убийства, причем двух и более лиц (так, бандой Османова, действовавшей на Северном Кавказе в начале 80-х годов, при нападении на кассира ресторана были убиты из автомата все 9 посетителей и сторож).
Структурные изменения преступности, связанные с устойчивостью криминальной деятельности и, как следствие этого, стабильностью отдельных видов преступлений, не могли не отразиться на характере групповой преступности. Большая часть групповых преступлений связана с посягательствами на социалистическую и личную собственность: в числе всех выявленных групповых преступлений их доля превышает 60%. При этом темпы роста корыстных групповых преступлений в полтора раза опережают аналогичный показатель по посягательствам на жизнь и здоровье граждан.
За последние 30 лет в стране было осуждено 35 млн. человек, поэтому отмеченные выше изменения преступности – это лишь основные показатели рассматриваемой проблемы. К основным же критериям устойчивой специализированной деятельности относятся однородный рецидив и систематичность совершаемых преступлений, иными словами – «криминальный стаж».
Наряду с негативными количественными показателями рецидива выявлены неблагоприятные тенденции, характеризующие специализацию преступников на однородных преступлениях.
Первая– это значительное увеличение числа ранее судимых среди лиц, совершивших тяжкие преступления. Их совокупная доля возросла почти в два раза.
Вторая– это увеличение удельного веса ранее судимых лиц, повторно совершивших имущественные преступления в соучастии.
Третья– это рост специального рецидива. Показатели общего рецидива не идут ни в какое сравнение с данными об однородном рецидиве, что со всей очевидностью свидетельствует об устойчивости преступной деятельности целого ряда категорий преступников корыстной ориентации.
О наличии специализированной преступной деятельности свидетельствуют данные многократного специального рецидива. Например, среди квартирных воров 39% осужденных имели три и более судимостей только за кражу с проникновением в жилище. По данным нашего исследования, 70% карманных воров из числа рецидивистов были судимы три и более раза за совершение карманных краж. Среди лиц, совершавших разбои с проникновением в жилище, оказались судимыми два и более раз свыше 50%, в том числе за имущественные преступления – 70%.
Таким образом, в современной рецидивной преступности обнаруживается достаточно устойчивая тенденция к преобладанию специального (однородного) рецидива, отражающего степень профессионализации преступников.
Специальный рецидив относится к очевидному показателю первого элемента криминального профессионализма. Однако среди профессиональных преступников значительно число лиц, систематически совершающих преступления в виде промысла, но не привлеченных по ряду причин к уголовной ответственности. В определении численности лиц данной категории имеются серьезные трудности, поскольку нет ни статистики, ни даже методики выборочных исследований. Однако нами установлено, что ранее не судимая категория профессионалов достаточно многочисленна среди карточных мошенников и «наперсточников», вымогателей, хозяйственных преступников, лиц, сбывающих наркотические вещества, и т. п. Но это далеко не полный список разновидностей профессиональных преступников. Н. Ф. Кузнецова справедливо дополняет его другими – торговыми мошенниками, злостными тунеядцами-спекулянтами, многократными рецидивистами. Перечень этот можно продолжить, но важно другое – среди приведенных выше категорий профессиональных преступников значительна доля лиц, никогда не привлекавшихся к уголовной ответственности.
Криминологическим показателем устойчивости и систематичности преступной деятельности являются также данные о преступниках, не занятых общественно полезным трудом, что достаточно убедительно свидетельствует о явном наличии такого показателя, как удовлетворение ими материальных потребностей с помощью преступлений против собственности.
Среди воров личного имущества на момент ареста не работал каждый третий, причем 11, 6% из них были злостными тунеядцами. По нашим данным, особенно высок удельный вес длительное время неработающих среди карманных воров (59, 6%), карточных мошенников (70%), лиц, совершающих разбой с проникновением в жилище (47%), квартирные кражи (39%), кражи из объектов потребкооперации (32, 2%). Оставшаяся же часть работавших преступников в подавляющем большинстве была занята неквалифицированным трудом или имела документы об инвалидности. Характерно, что среди карманных воров, занятых в общественно полезной сфере деятельности, 64, 2% их постоянно гастролировали и на работе появлялись периодически.
Вместе с тем такие категории преступников, как лица, занимающиеся кражами, скупкой и сбытом предметов старины и изобразительного искусства, несмотря на систематичность совершаемых ими преступлений, включали в себя лишь 8% неработающих. В то же время продолжительность их преступной деятельности в среднем составила более шести месяцев. Примерно то же можно сказать о многих видах мошенников.
В последние годы среди лиц, систематически совершающих корыстные преступления, обнаружилась тенденция к «легализации» антиобщественного образа жизни с помощью постановки на учет в психоневрологические диспансеры или приобретения за взятку документов о нетрудоспособности.
По данным выборочного исследования, 15, 9% из числа лиц, осужденных за разбой с проникновением в жилище, состояли на учете в психодиспансере, что в три раза превышает удельный вес невменяемых среди убийц. Аналогичное положение выявлено при изучении личности участников органиванных групп. Как правило, на учете в психоневрологическом диспансере состоят так называемые боевики, деятельность которых связана с тяжкими преступлениями против личности и здоровья граждан, многие «авторитеты» и «воры в законе». Изучение личности «воров в законе», состоящих на учете в МВД Грузинской ССР, показало, что 50% из них являлись инвалидами II группы, что освобождало их от трудовой деятельности. При проверке оказывалось, что документы об инвалидности были получены за взятку или иным противоправным путем.
Говоря об устойчивости определенного рода преступной деятельности, нельзя не отразить еще одну сторону данного признака – удельный вес преступников-бродяг, которых с полным основанием можно отнести к деклассированной группе профессиональных преступников.
Бродяжничество – само по себе специфическое преступное деяние, поэтому может возникнуть вопрос: что же общего данная категория имеет с типом профессионального преступника? Во-первых, среди бродяг и попрошаек значительна доля профессиональных преступников, в том числе «дисквалифицированных». Во-вторых, само занятие бродяжничеством становится своеобразной профессией «свободного» человека. Для бродяг типичны противоправные способы существования, криминальная стратификация (иерархия), своя субкультура и даже «идеология». В-третьих, удельный вес квалифицированных преступников из числа бродяг (с учетом труднораскрываемых преступлений, совершаемых ими) относительно большой, среди воров он составляет до 4%, разбойников – свыше 5%, карманных воров – 22%. Таким образом, без преувеличения можно сказать, что мы имеем целую армию потенциальных преступников, живущих за счет общества.
При выборе того или иного вида преступлений (кража, мошенничество, разбой, вымогательство) или универсальном их совмещении степень и характер знаний, подготовки преступника, его физические возможности обусловливают более узкую специализацию, определяют своеобразную квалификацию. Профессионально-преступная деятельность отличается от какой-либо другой противоправной деятельности тем, что вырабатывает у ее носителя определенные знания, практические навыки, нередко доведенные до автоматизма, обеспечивающие оптимальность достижения цели при наименьшем риске быть разоблаченным. Этим объясняются дифференциация и многообразие спецификаций в преступной деятельности, постоянное совершенствование ее криминальных приемов и способов. Кражи, например, как общий вид специализированной деятельности включают более 20 разновидностей, каждая из которых в свою очередь имеет более мелкие спецификации, связанные с криминальной подготовкой того или иного вора. Так, кражи с проникновением в жилище граждан насчитывают восемь основных способов их совершения, по которым осуществляется воровская специализация. Однако и это не может ограничивать более дробную спецификацию, вытекающую из необходимости разделения функций внутри группы преступников – одни занимаются воровской разведкой и контрразведкой, другие отключением систем технической защиты, третьи сбытом похищенного и т. п. В целом криминальная специализация внутри видов преступной деятельности у современных преступников представлена гораздо шире, чем в уголовном мире 20-х и 50-х годов, а степень их подготовки и технической оснащенности – значительно выше.
Вряд ли целесообразно перечислять здесь все разновидности преступной деятельности и категорий преступников. Следует, по-видимому, остановиться на анализе наиболее распространенных и опасных (в аспекте профессионализации) видов преступной деятельности. В настоящее время, по нашим данным, насчитывается свыше 100 криминальных специальностей только в среде преступников по линии уголовного розыска. Это почти в два раза больше, чем было в 20-е годы. Причем сохраняются практически все виды специализаций прошлых десятилетий и вырабатываются совершенно новые, обусловленные современными социально-экономическими, правовыми и иными формами.
Поскольку специализация и квалификация различны в зависимости от направленности преступной деятельности, их необходимо проанализировать применительно к категориям профессиональных воров, мошенников, преступников корыстно-насильственного типа и лиц, совершающих преступления в сфере экономики и хозяйствования. В каждой из них рассмотрим наиболее типичные квалификации.
Наиболее ярко она выражена у карманных и квартирных воров, воров государственного имущества из магазинов самообслуживания и у некоторых других категорий преступников.
Квалификация вора-карманника всегда считалась классическим выражением преступной «профессии» и сохранилась без существенных изменений до наших дней. Различается шесть основных специализаций и связанных с ними квалификаций[4] по месту совершения преступлений: 1) на рынках и базарах («рыночники»); 2) в метро («кроты»); 3) на железнодорожном транспорте («майданщики»); 4) на городском транспорте («гонщики» или «маршрутники»); 5) в магазинах и театрах («магазинные», «театральные»); 6) на улицах («уличные»).
По способу различается восемь воровских квалификаций:
а) совершение краж с помощью разреза одежды, сумок и портфелей специальными техническими приспособлениями (в среде карманников лица, совершающие кражи таким образом, называются «писаками» либо «технарями»); б) кражи под прикрытием рук различными предметами – плащами, сумками, букетами цветов и т. п.(«ширмачи»); в) кражи из сумочек и карманов с помощью специально изготовленных крючков («рыболовы»); г) кражи с помощью пинцетов, особенно из труднодоступных потайных мест («хирурги»); д) кражи без технических средств и «ширмы» группой лиц при массовом скоплении народа («щипачи»); е) кражи с помощью выталкивания предметов точными и быстрыми движениями («трясуны»). Распространены среди глухонемых карманных воров; ж) кражи из всех видов дамских сумочек («сумочники»); з) похищение вещей из хозяйственных сумок (презрительно – «дубило» или «верхушечник»).
Среди карманников наибольшей популярностью и авторитетом пользуются воры, специализирующиеся на кражах с применением технических средств. На втором месте стоят «ширмами» и «щипачи». Третью составляют «рыболовы» и «крючечники», четвертую – так называемая воровская чернь («сумочники» и «верхушечники», что соответствует «хламидникам» и «портяночникам» 20-х годов).
Однако указанным выше разделением воровская среда карманников не ограничивается. Существуют также более мелкие квалификации. Например: карманник, принимающий похищенное («пропальщик»), навыки которого заключаются в специальном приеме и хранении краденых предметов; вор, отвлекающий внимание жертвы («тырщик», «оттырщик») или обучающий навыкам краж новичков («козлятник»).
Чем выше криминальная квалификация, тем интенсивнее ведется преступная деятельность. В среднем карманный вор-профессионал в течение месяца совершает до 25 карманных краж.
Следует отметить, что квалификация карманного вора не отмирает, как полагают некоторые, а наоборот, имеет тенденцию к распространению.
Квалификация преступника самым тесным образом связана с показателями раскрытия совершаемых ими преступлений: чем она выше, тем ниже уровень раскрываемости. Раскрываемость карманных краж, по данным нашего исследования, не превышает 15%, а в городах-курортах она составляет не более 1 – 3%.
К одной из воровских специальностей, пожалуй, самой распространенной в последние 20 лет, относятся кражи имущества граждан с проникновением в их жилище.
К основным криминальным специальностям квартирных воров относятся кражи, совершаемые:
а) с помощью воровского инструмента; б) с подбором ключей; в) путем взлома либо выбивания дверей и дверных коробок; г) через форточку; д) под видом посещения квартиры должностным лицом, оказания помощи и т. П.; е) с использованием виктимологического фактора (открытых дверей, окон).
Каждый из указанных способов имеет специфические приемы проникновения в жилище, на основании чего квартирных воров дифференцируют иногда на более мелкие виды.
В отличие от профессиональных карманных воров степень подготовки квартирного вора в большей мере связана не только с овладением тем или иным способом проникновения в жилище, сколько с предварительно осуществляемой «работой» до завладения имуществом. В нее входят воровская разведка, цель которой – обнаружение квартиры, имеющей ценности, и выяснение распорядка дня жильцов, времени нахождения их в отъезде (путем проверки показаний электросчетчика, состояния почтового ящика, непосредственного наблюдения, прозванивания по телефону, наведения справок через соседей и др.); изучение путей отхода с места происшествия; выбор технических средств или их изготовление в зависимости от конструкции запирающих устройств; подыскание скупщиков краденого и т. д. Характерно, что в настоящее время среди воров выделилась самостоятельная категория, которая занимается сбором необходимой информации, а затем «продает» полученные сведения (на жаргоне – «наводку») за 10 – 15% от суммы похищенного.
О высокой преступной квалификации квартирных воров свидетельствует и разработка в их среде методик совершения преступлений, например, под видом работников санэпидемстанции с предварительным письменным объявлением о проведении дезинфекционных работ, что позволяет беспрепятственно совершать кражи сразу в нескольких квартирах.
К третьей относительно новой воровской специальности можно отнести совершение краж из магазинов.
Здесь, так же как и у квартирных воров, квалификация определяется способом совершения преступления и подготовкой к нему. Воры специализируются в следующих направлениях преступной деятельности:
а) похищение одежды путем переодевания и оставления старой; б) кража путем одевания новой одежды под старую; в) кража обуви, предметов верхней одежды с помощью специально изготовленных сумок и баулов с двойным дном; г) кража вещей с использованием детей и подростков.
Профессиональные воры, как правило, действуют в составе групп, где роли распределены до деталей (имитация подозрительного поведения с целью отвлечь внимание продавца; непосредственное изъятие и вынос похищенных вещей; их сбыт). Сбыт похищенного осуществляется по предварительному заказу, а также через комиссионные магазины и ломбарды.
Поскольку кражи машин с целью сбыта в большинстве случаев совершаются группами, квалификация воров связана с разделением криминальных действий (операций), что в свою очередь зависит от физических и технических возможностей индивидуума. Выделяются следующие основные квалификации:
а) угонщик машины; б) лицо, занимающееся ее техническим переоборудованием и камуфляжем (перекраска, перебивка номеров на узлах и деталях и другие работы); в) подделыватель документов, технических паспортов, справок; г) сбытчик похищенного, который находит покупателя и договаривается с ним о цене (как правило, это делается еще до похищения автомашины); д) перегонщик автомашины (если сбыт осуществляется в другом городе или области).
Данное направление в специализации относится к противоправному обогащению, связанному с посягательством на культурные ценности. Здесь выступают не просто профессионалы-одиночки или преступные общества, а целые кооперации лиц и групп, действующих самостоятельно и в то же время связанных между собой. Это объясняется особой спецификой посягательств на культурные ценности и их сбыта, в связи с чем мы выделим направления специализации, в которых могут существовать (существуют) различные квалификации преступников:
а) воры, специализирующиеся на похищении культурных ценностей из музеев, частных коллекций и квартир (домов); б) скупщики («купцы»), занимающиеся скупкой предметов религиозного культа и изобразительного искусства; в) посредники, которые способствуют сбыту похищенных культурных ценностей коллекционерам, собирателям, спекулянтам и т. п.; г) оценщики («комиссионеры»), занимающиеся своеобразной экспертизой скупаемых и сбываемых культурных ценностей. Они определяют их подлинность и устанавливают цены в соответствии с существующими расценками и конъюнктурой «черного» рынка; д) посредники, имеющие возможность выхода на международные преступные связи через иностранных студентов, работников посольств и через других служащих; е) ростовщики, дающие в долг под процент определенные суммы денег и имеющие на связи специальную охрану («боевиков») для обеспечения выплаты долгов и личной безопасности.
Преступные связи и специализация указанных выше категорий лиц многочисленны. Многие из них имеют контакты с официальными государственными учреждениями (внешне не преступные), легализованы («крыша над головой») и хорошо подготовлены в области искусствоведческих и краеведческих познаний. По данным исследования, даже среди воров антиквариата каждый десятый обладал такими знаниями. Эти лица оснащены каталогами, литературой по искусству, планами расположения музеев и церквей на территории той или иной области. В их среде также имеются профессиональные наводчики и разработчики планов похищения тех или иных культурных ценностей, получающие соответствующее вознаграждение. Техническое их обеспечение значительно выше, чем у других категорий профессиональных преступников.
Она еще более разнообразна, чем воровская, и зависит от многих экономических факторов, психологии человека, его изобретательности. Сейчас только одних видов уголовно наказуемого обмана существует более 40, каждый из которых содержит значительное число подвидов, или, иными словами, специальностей. При этом сохранились почти все виды обмана, характерные для 20-х годов, и появились новые их разновидности.
Рассмотрим коротко криминальные специальности внутри этих видов обмана.
В настоящее время шулерская среда делится на пять основных групп:
1. Мошенники, обыгрывающие крупных спекулянтов, расхитителей, иных категорий правонарушителей, а также граждан в специально обусловленных местах (их называют «катранщиками»). Это наиболее элитарная часть преступников, находящихся на верхней ступени шулерской иерархии. 2. Шулера, обыгрывающие граждан в общественных местах («гусары»). Они подразделяются на три категории по месту совершения преступления: играющих в такси или иных машинах («гонщики»), в поездах («майданщики»), на пляжах. 3. Шулера, действующие в одиночку («паковщики»). Основная их специальность – обыгрывать приемом «катать в половину» – выиграть вначале все деньги, затем часть проиграть и прекратить игру. 4. Ростовщик, дающий в долг деньги, и перекупщик, скупающий долги под процент. 5. Лица, обеспечивающие блатные санкции («жуки») в отношении мошенников, занимающихся обманом внутри шулерской среды.
Указанные выше категории, за исключением жуков и ростовщиков, представлены следующими специалистами: а) по вовлечению граждан в азартную игру («шулер-подводчик»); б) по воздействию на жертву во время игры посредством специальных психологических приемов («сгонщик»); в) по управлению мошеннической игрой с помощью шулерских приемов – ложной тасовкой карт, их крапления, подбора и т. п. («ковщик колоды»); г) по ведению разведки и обеспечению безопасности во время игры.
В последние годы в ряде крупных городов (Москва, Рига, Горький) шулера стали применять электронную технику для высвечивания карт противника, а также специальные импортные телеустановки в игорных притонах. В г. Кишиневе, например, при разоблачении шулерской группы был обнаружен «электронный» стол для игры в карты. С помощью вмонтированной в него аппаратуры высвечивались карты противника. Управление игрой вел соучастник, располагавшийся на балконе.
С целью повышения своего профессионального мастерства шулера устраивают между собой игры под названием «игра по шансу», где одним условием является обнаружение мошеннических приемов, которые здесь обязательны. Честная игра называется «лобовой».
О тщательной подготовке карточных мошенников свидетельствуют не только отработанные до автоматизма приемы и психологические методы воздействия на жертву, но и специальная тренировка пальцев рук. В целях повышения чувствительности пальцев преступники срезают (стачивают) верхний слой кожи (аналогичное наблюдается и у карманных воров).
В настоящее время в игорном обмане выделились самостоятельные направления, получившие значительное распространение среди мошенников. Это игра в «наперсток» (отгадывание, под каким наперстком находится шарик), в рулетку, кости и игра на бильярде. Наиболее опасными и организованными здесь являются, конечно, «наперсточники» (их еще именуют «колиачниками»). В группах, разумеется, есть всякие специалисты – охранники, «крутящие» (это они манипулируют «наперстком» и кричат: «кручу, верчу, обманываю как хочу»), «зазывающие», иными словами имитирующие выигрыши.
По неполным данным Главного управления уголовного розыска МВД СССР, в стране действует около 20 тыс. игорных мошенников, среди которых имеются сотни лиц, располагающих деньгами от 300 тыс. рублей и более.
Следующая традиционная разновидность мошеннической квалификации заключается в подмене вещей или денег специально изготовленными «куклами». Различают три разновидности профессионалов-«кукольников». Первая занимается обманом с помощью денежной «куклы», подбрасываемой в общественных местах заранее выбранной жертве. Вторая специализируется на вещевых «куклах», с помощью которых подменяет продаваемые гражданам дефицитные вещи. Обе эти специальности в последние годы стали заметно терять престижность в среде мошенников. Поэтому все большее распространение получает третья группа преступников, действующая посредством денежной «куклы» при так называемых сделках, например, при купле-продаже автомашин по цепам, превышающим комиссионные. К старейшей мошеннической квалификации относится также похищение денег при их размене (мошенники называются «ломщиками»).
Четвертая группа мошеннических специальностей, пожалуй, самая многочисленная, поскольку связана с различными видами сделок. К наиболее квалифицированным профессиональным преступникам этой группы относятся следующие категории лиц:
а) совершающие обман при купле-продаже автомашин («разгонщики»); б) продающие поддельные железнодорожные и иные билеты; в) продающие фальшивые драгоценные металлы или изделия из них, поддельные картины, иконы, предметы антиквариата и т. п.; г) совершающие обман под видом гадания и знахарства; д) сбывающие поддельные лотерейные билеты на выигрыш дефицитных товаров; е) действующие под видом жениха, продавца, лица, производящего обыск, и т. п.; ж) «работающие» от имени представителей государственных учреждений по сбору средств на какие-либо благотворительные нужды, предоставлению жилплощади и т. п.; з) выдающие себя за героев и участников гражданской и Отечественной войн.
Кроме того, существует свыше десяти специализаций «о завладению государственным имуществом, например, под предлогом перевозки товаров со складов и баз (используются фальшивые накладные), покупки вещей в кредит или взятие их на прокат, с помощью поддельных кассовых чеков и др.
Среди преступников, специализирующихся на открытом похищении имущества (разбой, грабеж), выделились три основные категории: 1) совершающие захват денежных средств на объектах финансовой системы; 2) похищающие имущество граждан в их жилищах; 3) завладевающие автомашинами при нападении на их владельцев. В подавляющем большинстве преступники действуют в составе организованных групп. Степень их подготовки можно отнести к высокой, о чем свидетельствуют такие показатели, как наличие различного вида оружия, технических средств, средств маскировки, способы совершения преступлений. Оружие использовали (исключая бандитские сообщества) 80% разбойничьих групп, 40% грабительских. Преступники, совершавшие разбои, применяли средства маскировки в 40% случаев. У грабителей этого признака не обнаружено, зато в 40% случаев их группы действовали с использованием форм работников милиции, что в два раза превышает аналогичный показатель в сообществах разбойничьей «окраски».
Степень квалификации во многом зависит от подготовки к совершению преступлений, которая среди этих преступников оказалась достаточно высокой. Они, например, детально разрабатывали отдельные элементы действий на местности, ликвидировали раненых соучастников в случаях преследования милицией и т. п.
Некоторые особенности выявлены в способах нападения и воздействия на жертву. Например, при нападениях на инкассаторов, работников сбербанков преступники действовали максимально стремительно, затрачивая на преодоление препятствий и завладение денежными средствами в среднем по 4 – 6 минут. Аналогично действовали лица, совершавшие разбои в отношении водителей личного транспорта. В каждом шестом случае они применяли специальные удавки для удушения жертвы.
Несколько иное положение наблюдалось у лиц, специализировавшихся на «квартирном» разбое. В 30% нападений преступники проникали в жилище под видом работников милиции, слесарей, почтальонов. Однако оружие использовали лишь в крайних случаях, вызванных активным сопротивлением потерпевших или вмешательством работников милиции; в 56% разбоев жертвы подвергались истязанию в целях «добровольной» выдачи материальных ценностей.
К анализируемой категории насильственных преступников близко стоят по характеру деятельности и степени подготовки преступлений вымогатели. Их условно можно разделить на традиционных и «новых». К первой группе относятся лица, действующие с помощью угрозы уничтожения имущества, распространения порочащих жертву сведений. Ко второй – похитители детей с целью получения выкупа. Последние характеризуются высокой степенью подготовки и жестокости: при отказе или невозможности уплатить назначенные суммы денег детей, по данным В. А. Климова, убивали в каждом втором случае.
Еще одной, правда, несколько модифицированной квалификацией вымогателя является завладение деньгами под угрозой изобличения в преступной деятельности. Профессиональные вымогатели изучают образ жизни расхитителей или других лиц, собирают компрометирующие их данные, а затем предъявляют им свои условия. В последние годы вымогательство стало явлением достаточно распространенным и приобрело совершенно иное качественное содержание. Оно приблизилось вплотную к понятию рэкета, когда преступники облагают данью тех или иных лиц и получают от них деньги или материальные ценности постоянно, как бы находясь на их содержании. Взамен им гарантируют безопасность. Жертвами чаще всего являются в данном случае кооператоры или лица, занимающиеся индивидуальной трудовой деятельностью.
Надо сказать, что рэкетом, как правило, занимаются хорошо организованные группы преступников. Распространение этого вида уголовного посягательства ведет к обострению борьбы между группировками за сферы влияния, что не может не осложнять криминологическую ситуацию в крупных городах страны. Крайне опасным является и то, что рэкет становится все более «модным» преступлением, вовлекая в свою орбиту представителей разных слоев населения. Здесь мы можем встретить и профессиональных преступников, и школьников, и студентов, и бывших солдат, и даже, что уж совсем удивительно, самих кооператоров.
Криминальную квалификацию при совершении хозяйственных преступлений есть все основания отнести к наиболее распространенной и многовидовой деятельности. Чтобы совершать длительное время эти преступления, расхитителям необходимо иметь в отличие от лиц воровской направленности две квалификации – по официально занимаемой должности и по преступной деятельности. Только в хищениях, совершаемых с использованием служебного положения, установлено свыше 200 распространенных и опасных способов, каждый из которых требует специальных познаний, навыков и подготовки преступников. Исследование преступной деятельности взяточников, спекулянтов, валютчиков, фальшивомонетчиков и иных категорий устойчивых расхитителей государственного имущества даст возможность выявить и описать не меньшее число криминальных квалификаций.
Таковы основные направления и особенности преступных квалификаций, наблюдаемых в четырех видах противоправной деятельности. В целом же деятельность профессиональных преступников, зависящая от многих социальных факторов, совершенствуется, видоизменяется, порождая новые криминальные «профессии». Так, если в 60-х годах ростовщики были преимущественно в среде карточных мошенников и дельцов, то в 80-е годы они составили особую группу паразитирующих элементов уже в социальном аспекте: их услугами пользуются не только правонарушители, но и правопослушные члены общества. Появление ростовщиков в какой-то мере связано с распространением наемной охраны, а увеличение воровства – с возникновением квалифицированных информаторов-«наводчиков». Но особая роль в сфере «криминальных услуг» отводится профессиональным скупщикам похищенного.
Криминальные познания и навыки приобретаются либо в процессе непосредственного обучения под руководством опытных профессионалов, что типично для карточных шулеров, карманных и квартирных воров и иных категорий преступников, либо методом «проб и ошибок». По степени распространенности и криминального эффекта доминирует первый. Только в местах лишения свободы получили необходимые противоправные познания и навыки до 40% карманных и квартирных воров, ранее попавших туда за другие преступления, в том числе за хулиганство. При изучении преступной деятельности организованных сообществ выявлена тенденция обучения не просто конкретному способу совершения преступления, а целой программе действий применительно к создаваемым ситуациям. При этом преступники использовали типичные методы педагогики – организовывали занятия, отрабатывали действия на мнимом объекте с применением для фиксации ошибок кинофотоаппаратуры. В целом ряде групп преступники пользовались услугами консультантов, литературой по правоведению, медицине, криминалистике и другим отраслям знаний.
Таким образом, вхождение в роль профессионального преступника приобретает все более организованный и целенаправленный характер. Нами установлено, что преступников интересуют не только способы совершения того или иного вида преступления, но и ошибки, приведшие к разоблачению. В настоящее время среди профессиональных преступников существует правило, согласно которому при разоблачении милицией преступной группы назначается специальная проверка («разбор») в отношении криминогенных лиц того района (города), где были задержаны гастролеры. Ее цель – выявить причины провала, среди которых первостепенное место отводится обнаружению источников информации.
Особенно тщательно ошибки анализируются в местах лишения свободы, где в обсуждении этих вопросов участвуют многие осужденные. Там же вырабатываются и соответствующие рекомендации, установки по избежанию ошибок в дальнейшей преступной деятельности.
Проведенные исследования свидетельствуют, что проблема нетрудовых доходов связана с целым рядом крайне негативных социальных явлений – коррупцией, взяточничеством, протекционизмом, барско-сиисходительным отношением к людям, не входящим в «элитарно-паразитический» крут, расслоением общества.
Паразитическое существование на средства, добываемые преступным путем, создает теневую экономику с миллиардными оборотами, извращает правовое сознание значительной части населения, в том числе и работников правоохранительных органов. Как это ни парадоксально, хищение в наши дни одной сотни рублей (даже одной-двух тысяч рублей) уже не вызывает общественного резонанса среди населения, что обусловливается «привычкой» видеть материальный ущерб, причиняемый государству и отдельным гражданам в значительно больших размерах. Поэтому не случайно сотни тысяч ежегодно совершаемых мелких хищений, которые в 50-е годы расценивались как преступления, в правовом сознании населения относятся к безобидным проступкам.
Суммы материального ущерба, причиненного поколением преступников той поры и причиняемого нынешним, просто не могут быть сопоставимы. Только в период с 1974 по 1983 год ущерб от всех видов краж личного имущества граждан увеличился в три раза и составил почти 170 руб. на одно преступление. Сумма эта, как видим, близка к средней месячной заработной плате рабочих и служащих. В целом можно без преувеличения констатировать, что материальный ущерб, причиненный преступной деятельностью, стал в 80-е годы огромным. Причем большая часть похищенных денег и ценностей остается у преступников.
Огромные суммы, оседающие в антиобщественной среде, способствовали появлению общих денежных фондов профессиональных преступников, установлению сбора дани с отдельных категорий лиц, распространению азартных игр. В свою очередь, жесткие сроки уплаты дани игорного долга стали выступать одной из причин совершения тяжких преступлений против социалистической собственности и личной собственности граждан.
Таким образом, показатели материального ущерба от преступлений со всей очевидностью свидетельствуют о возможности использования похищенных денег и ценностей в качестве основного или дополнительного источника существования определенных категорий правонарушителей.
Важно учитывать, что преступник, совершив одно преступление, может обеспечить себя суммой денег, равной не только месячному окладу рабочего или служащего, но нередко и годовой их зарплате (например, группа Сверчкова в течение 5 лет причинила посредством краж и разбоев материальный ущерб гражданам на сумму 1 млн. 137 тыс рублей).
Бесспорно установлено, что многие категории преступников живут только на доходы, получаемые от преступлений. Причем они не просто существуют, а ведут престижный, респектабельный образ жизни, их материальная обеспеченность значительно превышает обеспеченность трудящегося человека. По данным исследования, карманный вор в среднем ежемесячно имеет от краж 500 рублей дохода, а в летние месяцы в городах-курортах – по несколько тысяч рублей.
Средний преступный доход от одной квартирной кражи превышает тысячу рублей, а от кражи, совершенной квалифицированным способом, – две тысячи; от одного карточного мошенничества он достигает 500—700 руб. Мошенники, занимающиеся «ломкой» чеков, имеют в день полторы тысячи рублей, игрой в «наперсток» – до нескольких тысяч. Что касается обогащения посредством краж, скупки и перепродажи культурных ценностей, автомашин, похищений людей с целью получения выкупа, то здесь каждое преступление связано с тысячами и десятками тысяч рублей[5]. По данным В. А. Климова, средняя сумма выкупа, устанавливаемая похитителями детей, колеблется от 15 до 100 тыс руб. Ущерб, причиненный 126 изученными нами организованными группами, составил 3, 5 млн руб. В Узбекской ССР, где только в течение первого квартала 1985 года было ликвидировано 19 таких групп, совершивших более 300 преступлений, у преступников описано и изъято имущества и денег на сумму 1 млн. руб., наложен арест на 30 легковых автомобилей. Более того, у сообщников одного из главарей преступной организации г. Ташкента Осипянца и братьев Розенгауз при обыске изъято 4 млн. руб.
Профессиональные преступники «ворочают» суммами, не идущими с этими ни в какое сравнение. Именно наличием крупных сумм определяется авторитет современного лидера уголовной Среды. В процессе исследования были выявлены, в частности, факты своеобразного состязания профессиональных преступников в накопительстве денег и ценностей. Отдельные действия преступников вообще выходят за рамки понятия противоправного дохода, поскольку связаны с организацией крупного бизнеса.
За последние 15 лет в крупных городах страны и во многих ИТУ получила развитие профессиональная взаимопомощь преступников, имеющая довольно сложную систему сбора, хранения, использования денежных средств. Установлено, что подобная взаимопомощь осуществляется на основе создания общих денежных фондов, получивших название «общаковых касс». В отличие от прежних лет в последнее время кассы стали формироваться не только в ИТК, но и в условиях свободы и предназначены для: обеспечения лидеров уголовной среды и лиц из их ближайшего окружения, содержащихся в местах лишения свободы, но прежде всего в тюрьмах, штрафных изоляторах, на особом режиме и в республиканских больницах; оказания помощи семьям профессиональных преступников вплоть до назначения стабильных сумм, выплачиваемых в виде пенсии; подкупа должностных лиц; развития подпольного «цехового» производства; занятия ростовщичеством (известны случаи, когда уголовно-воровскими кассами пользовались расхитители).
Существуют три разновидности общих денежных касс преступников, обусловленные местом их создания и контингентом субъектов пользования:
1. Кассы, создаваемые из паевых взносов членов организованных сообществ преступников, занимающихся противоправной частнопредпринимательской деятельностью. В зависимости от размеров пая каждый из членов кассы получает в дальнейшем и соответствующую прибыль. В этих целях устанавливается стоимость одного процента «дела», выбирается кассир, который ведет дело производство. Деньги хранятся в оборудованных тайниках и систематически проверяются членами группы по документам (ревизуются).
2. Общие денежные кассы, создаваемые в местах лишения свободы. Их назначение несколько примитивнее, чем у расхитителей: ставки и расчеты в азартных играх, приобретение наркотиков, дефицитных продуктов питания, поддержание престижа лидера и его окружения. Они содержатся и пополняются из таких источников: а) поборы осужденных, организуемые по утвердившейся системе. По рекомендации лидирующих осужденных («зоновская семья»), куда входят авторитетные воры («хорошие парни», «бродяги», «паханы» и «подпаханники»), в каждом отряде ИТК назначается от двух до пяти осужденных, ответственных за сбор материальных средств, а также старший, который отвечает перед «ворами в законе» за состояние кассы в отряде (на тюремном жаргоне она называется «шнифтом» отряда). Основной его обязанностью является сбор с осужденных денег, чая, продуктов питания, предметов ширпотреба и т п. Каждый осужденный должен вносить в общую кассу один рубль с пяти рублей, на которые он приобретает вещи и продукты в магазине, отчислять 20% от суммы получаемого перевода или карточного выигрыша; б) добровольные вклады членов неформальных группировок отрицательной направленности; в) сбор налога от азартных игр. В данном случае с каждого кона («стука») игры в очко осужденные отчисляют один рубль. За одну ночь, таким образом, в кассу поступает от 200 до 300 рублей; г) поступления из общей воровской кассы, находящейся вне мест лишения свободы; д) отчисления от нелегального производства.
Следует отметить, что суммы общих касс в местах лишения свободы относительно небольшие – от 1 до 60 тыс рублей.
3. Общие денежные кассы уголовных элементов, действующих в условиях свободы. Они образуются более сложным путем, чем в ИТУ. К основным источникам их формирования можно отнести: а) добровольные вклады различных категорий профессиональных преступников, преимущественно карманных и квартирных воров, мошенников, сбытчиков наркотиков, лиц, совершающих разбои и вымогательства. На добровольное пожертвование после предложения соответствующих организаторов кассы соглашается до 50% таких лиц; б) взимание дани с лиц, живущих на нетрудовые доходы, чаще – расхитителей социалистического имущества. В этих целях в 1979 году в г. Кисловодске на специальной сходке профессиональных преступников присутствовали представители делового мира расхитителей – «цеховики», которые согласились централизованно выплачивать по 10% от суммы получаемых доходов взамен гарантированной без – опасности. Там же были определены даты поступления денег и их сборщики; в) поборы с лиц, занимающихся различного рода противоправной деятельностью с целью извлечения нетрудовых доходов. В настоящее время насчитывается около 20 категорий таких лиц. Среди них – врачи, занимающиеся частной практикой; директора ресторанов; заведующие барами, кафе; спекулянты; работники вторсырья и другие; г) отчисления за различного рода услуги – юридическую помощь., обеспечение информацией, разрешение конфликтов, споров и т п.
По данным большого числа изученных документов органов внутренних дел установлено, что сбор денег в общие кассы осуществлялся во многих городах страны. Денежный фонд касс колебался от 50 тыс. до 1 млн. руб. В 1987—1988 гг. органами внутренних дел из этих касс изъято и обращено в доход государства около 350 тыс руб.
За обеспечение сохранности общих касс в условиях свободы отвечают до восьми – десяти человек, пользующихся наибольшим доверием (на жаргоне эта группа называется «сообщаковая братва»). Держатели воровских касс глубоко законспирированы («сидят в ямах»), имеют право выносить смертный приговор лицам, допустившим грубое нарушение финансовой дисциплины. Такой приговор нередко следует за сокрытие и присвоение сборщиками или иными лицами денег, предназначенных для воровских касс, а также за отказ от внесения денежных средств.
Вызывают интерес способы и места хранения общих денежных фондов. В ИТК они хранятся наличными у одного из осужденных, который отвечает за них под страхом смерти. Нередко им является внешне законопослушный осужденный. В условиях свободы в хранении денег нередко оказывают помощь лица, занимающие определенное положение в обществе (певец, музыкант), а главное – имеющие легальные формы дохода. У каждого члена «сообщаковой братвы» на связи несколько таких лиц, которые кладут определенные суммы денег в сберегательные банки на предъявителя: сберегательные книжки у них, талон – у преступника.
Помимо описанных выше существует еще одна форма концентрации денежных средств – кассы взаимопомощи, которые используются для оказания разовой помощи преступникам, нуждающимся в деньгах. При получении денег обычно назначается срок уплаты или погашения задолженности. Деньги из такого рода касс используются также на различные организационные мероприятия – устройство сходок, встречи лидеров уголовной среды и организацию их досуга.
Думается, что сказанное избавляет нас от необходимости дискутировать по поводу того, могут ли преступники существовать только посредством совершения корыстных преступлений.
Для того чтобы лучше познать современную преступность «изнутри», определить ее качественные тенденции, необходимо изучить уголовно-профессиональную среду через существующую в ней субкультуру, иными словами – так называемую «вторую жизнь». Субкультура уголовной среды, включающая неформальные нормы поведения, установки, особый язык (жаргон), манеры, песни, татуировки, свойственное ей отношение к закону и т п., выполняет те же функции, что и культура, однако во всем ей противореча и являясь ее антиподом. Без знания этой субкультуры трудно иметь реальное представление о сплоченности профессиональных преступников, об изменении их психологии.
Современная уголовная среда представлена шестью основными категориями преступников, пять из которых составляют ее профессиональное ядро. К ним относятся «воры в законе», «авторитеты», «дельцы», «каталы», «шестерки» (к непрофессиональным – «мужики», «пацаны», «обиженные» и «опущенные»). Рассмотрим каждую категорию в отдельности.
Это лица (как и в 50-е годы), получившие такое название на специальной воровской сходке, как правило, неоднократно судимые и глубоко усвоившие криминальную субкультуру. Они по-прежнему считаются «идейными» преступниками. Абсолютное их большинство судимо за корыстные, корыстно-насильственные преступления и сбыт наркотических веществ. Средний срок отбытого наказания в местах лишения свободы достигает, по нашим данным, 13 – 15 лет.
Как и раньше, вступление в сообщество ограничено и связано с соблюдением ряда формальностей. Основные требования к кандидатам следующие: преданность воровской «идее»; обладание организаторскими способностями и преступным опытом; знание воровских «законов»; отсутствие «компрометирующих» данных (служба в армии, работа в ДНД, членство в ВЛКСМ, государственные награды); наличие авторитета среди профессиональных преступников, письменные или устные рекомендации от них. Однако по неформальным нормам поведения нынешние «воры в законе» существенно отличаются от группировок рецедивистов 50-х годов.
Психология воров, особенно нового их поколения, претерпела существенные изменения, а вместе с тем модифицировались и сами «законы». При изучении личности 73 «воров в законе» оказалось, что 11 из них не имели судимости. Столь грубое отступление от воровских традиций было связано с тем, что прием осуществлялся за деньги. Подобные случаи вступления в сообщество «за взятку» стали распространенными и способствовали разделению преступников на «новых» и «старых».
Современные «воры в законе» в отличие от воров 50-х годов стараются тщательно маскировать свой антиобщественный образ жизни под внешне законопослушный. Изменилось и само понятие преступника данного типа. Во-первых, сам он уже не совершает преступлений, а делает это с помощью других лиц («пехоты»). Во-вторых, его деятельность связана преимущественно с решением организационных вопросов, нередко таких, за которые в 50-е годы сходка приговаривала к смерти. В частности, «вор в законе» стремится устанавливать контакты с работниками правоохранительных органов и иных административных учреждений, он может отступать от любых неформальных норм, лишь бы это шло на пользу ему и его окружению. В-третьих, он отходит даже от занятия кражами. Только четвертая часть изученных «воров в законе» имела косвенное отношение к тайному хищению чужого имущества. Остальная масса занималась организацией рэкета, азартных игр и преступлений, связанных с наркоманией. Таким образом, можно сделать вывод, что понятие «вор в законе» трансформировалось и приобрело совершенно иную, более социально опасную криминальную окраску.
Тем не менее сегодня следует различать две категории «воров в законе»: лиц, жестко придерживающихся старых воровских традиций (они получили название «нэпманских воров»); и преступников, модифицирующих старые положения блатного «закона», устанавливающие новые неформальные нормы поведения применительно к изменившимся социальным условиям. Между ними ведется борьба, в основе которой стоит неприемлемость «старыми» новых воровских установок. Они обвиняют новое поколение «законников» во лжи, корысти, называют их «сторожами» расхитителей и пытаются подорвать их авторитет в среде уголовных элементов. «Новые» стремятся путем подкупа и угроз привлечь на свою сторону авторитетных представителей старой группировки, а нередко уничтожают их физически.
В целом для данной категории профессиональных преступников типичны следующие принципиальные неформальные нормы поведения, определяющие структуру группировки и некоторые ее функции: а)пропаганда преступного образа жизни, воровской «морали», «этики», «справедливости», активное расширение своего окружения путем вовлечения молодежи, усвоившей воровские обычаи и традиции; б) поддержание тесной связи с лидерами других организованных сообществ, оказание на них влияния, определение «воровской тактики» и формулирование новых неформальных норм поведения; в) организация общих денежных фондов и их пополнение; г) выявление расхитителей, мошенников, спекулянтов и иных лиц, живущих на нетрудовые доходы, с целью установления контроля за ними; д) оказание материальной помощи осужденным ворам, их семьям и другим лицам из их окружения; е) принятие коллективных решений о проведении воровских сходок и по вопросам, рассматриваемым на них. Повестка сходки определяется в отличие от 50-х годов не одним вором, а группой лиц, («сообщаковой братвой»). Обсуждаемые вопросы предварительно ворам не сообщаются, интересоваться ими не принято и считается подозрительным. Воровская сходка – это форма коллективного решения наиболее важных вопросов «воровской жизни», таких, например, как определение источников пополнения денежных фондов, ликвидация лиц, предавших интересы сообщества, разрешение каких-либо противоречий, возникающих в среде преступников, изменение форм и методов противоправной деятельности. Места сходок определяются заранее, для чего используются любые благоприятные легальные условия – свадьбы, крестины, именины и даже похороны. В условиях ИТУ сходки нередко организуются в областных, межреспубликанских и республиканских больницах для лечения осужденных; ж) ведение контрразведователыюй работы в отношении действий сотрудников уголовного розыска, что нередко достигается с помощью коррумпированных связей; распространение ложных слухов, дезинформирующих главарей соперничающих группировок; обеспечение безопасности лидеров уголовной среды; з) осуществление судейских функций по разрешению возникающих среди преступников конфликтов, рассмотрению совершенных ими проступков и нарушений норм воровской «морали», определение мер наказания виновным.
В исправительно-трудовых учреждениях эти особо опасные лидеры помимо названых выше неформальных установок придерживаются некоторых особых норм поведения, обусловленных спецификой условий нахождения осужденных в изоляции. Они должны: а) общаться только с лицами себе подобными, либо приближенными к воровской касте; б) все недозволенное в ИТУ делать через посредников, для чего иметь так называемую «пристяжь» (своего рода слуг). Ее составляют лица, выполняющие за «вора» черновую работу, отдельные поручения («шестерки»), берущие его вину на себя («громоотводы»), выполняющие карательные функции («быки», «солдаты»); в) иметь нелегальный канал связи с внешним миром («дорогу»), по которому осуществляется доставка запрещенных предметов, денег и продуктов питания; г) руководить группировкой отрицательной направленности, которая по их заданию распространяет ложные слухи в отношении осужденных, вставших на путь исправления, «обрабатывает» вновь прибывших в зону осужденных, искаженно толкует советское исправительно-трудовое законодательство и т п.; д) занимать наиболее удобные, лучшие места в общежитиях, камерах (около окон, в углах, на первых ярусах коек, нар), столовых, банях, клубах и т п.; е) тактически умело подрывать авторитет администрации и актива осужденных, используя допущенные ими ошибки и просчеты, при необходимости провоцировать отдельных сотрудников ИТУ и членов актива на допущение срывов, ошибок; выполнять указания администрации с выгодой для себя и приближенных осужденных, не давать работникам ИТУ никакой информации о внутренней жизни осужденных; ж) изыскивать возможность работать на престижных, легких работах (бригадирами, нарядчиками, парикмахерами, банщиками), не участвовать в ремонте и строительстве инженерно-охранных сооружений, выполнять нормы выработки за счет других осужденных; з) активно выявлять среди работников ИТУ и военнослужащих охраны лиц, могущих вступить в противоправные контакты; и) носить по возможности форму неустановленного образца, иметь широкий ассортимент предметов туалета.
Это профессиональные преступники, занимающие определенное положение в уголовной среде, пользующиеся в силу разных причин и обстоятельств признанным авторитетом. Такие лица есть среди карманных и квартирных воров, мошенников, расхитителей, скупщиков и сбытчиков антиквариата и других преступников.
Эта категория дифференцируется на две группы. Первую условно можно отнести к приближенным «воров в законе», из них рекрутируется воровское сообщество. В зависимости от особенностей преступной деятельности и местных, региональных условий «авторитеты» получили разные жаргонные обозначения, что создало неправильное мнение о большом числе самостоятельных, обособленных группировок, имеющих якобы присущую им иерархию, – «фрайера», «козырные фрайера», «блатные», «свояки» и т п.
Вторая группа преступников является независимой в силу своих материальных возможностей. Она имеет окружение, личную охрану, консультантов. Чаще всего в роли «авторитетов» выступают крупные шулера и вымогатели, с которыми «воры в законе» вынуждены считаться и идти на определенные компромиссы.
В целом анализируемая категория преступников придерживается правил поведения, характерных для «воров в законе», но в отличие от них не может: а) созывать воровские сходки, организовывать общие денежные фонды в местах лишения свободы или распоряжаться средствами созданных «касс»; б) участвовать в воровских сходках с правом решающего голоса, принимать решения, относящиеся к компетенции «воров в законе»; в) осуществлять судейские функции, за исключением права разрешать конфликты, возникшие в своем окружении.
Отдельных лиц из числа этой категории «воры в законе» назначают ответственными за определенный участок противоправной деятельности. Но может быть выдвинуто и другое лицо, которое сразу же занимает положение «авторитета» зоны; в отдельных случаях ему выдается документ («мандат»), подтверждающий полномочия. Более того, если в ИТУ того или иного региона нет «воров в законе», то «смотрителя зоны» назначают преступники, находящиеся на свободе.
К ним относятся лица, совершающие преступления в сфере экономики и хозяйствования. В числе «дельцов» – спекулянты, должностные преступники, расхитители, валютчики, «цеховики» – лица, занимающиеся противоправной частнопредпринимательской деятельностью, создавшие цеха по выпуску неучтенной продукции. Это очень многочисленная и разветвленная в масштабе страны группа профессиональных преступников, имеющая свои структурные образования и связи, «мораль», неформальные предписания и санкции. Причем многие атрибуты их субкультуры как наиболее оптимальные для современных условий были трансформированы в традиционную уголовную среду и ею приняты, в частности, это – создание денежных фондов в условиях свободы и третейских судов.
Профессиональные преступники, занимающиеся азартными играми. Данная разновидность преступников возникла на основе преступной деятельности и субкультуры шулеров. Уголовные традиции шулеров гораздо глубже, чем обычаи «воров в законе». Организованная деятельность карточных мошенников сложилась в конце 60-х годов, когда «законники» маскировались под обычных правонарушителей («мужиков»), а многие из них выполняли функции охранников у крупных шулеров. Уже в то время «каталы» собирались на специальные сходки («съезды»), делили сферы своего влияния, имели телохранителей.
В середине 70-х годов среди «катал» разрасталась за счет «переквалификации» многих правонарушителей, избравших своей новой «профессией» азартные игры, в том числе мошеннические. В настоящее время вокруг «игроков» формируются своеобразные объединения уголовных элементов, чему способствуют специальные игорные притоны – так называемые «катраны». Места для устройства азартных игр технически оснащены и глубоко законспирированы. У «катал» существуют многие виды азартных игр и различные правила, регулирующие порядок уплаты долга, размер пени за просроченный долг, причем действуют они на территории всей страны.
Категория преступников, стоящая на низшей ступени иерархии, занимающая как бы рядовое положение.
Преступная деятельность «шестерок» связана с непосредственным совершением преступлений, выполнением поручений лидеров уголовной среды. Они, например, выступают в роли «наводчиков», сбытчиков похищенного, посредников, связников, сборщиков денежных средств и т. п. В условиях свободы «шестерки» могут возглавлять преступные группы, иметь свое окружение, но при этом строго подчиняются уголовному «авторитету». В местах лишения свободы они составляют окружение лидеров, их прислугу.
Это лица, осужденные, занимающие обособленное положение по отношению к другим неформальным объединениям осужденных. По своему составу и положению они неоднородны. Некоторая их часть, преимущественно молодежь («пацаны»), осужденная за разбои, грабежи и кражи, стремится примкнуть к «ворам в законе».
Для лиц, поддерживающих «воров в законе», типичны следующие особенности поведения: стремление быть независимыми, одобрение и выполнение общих неформальных норм, сложившихся в среде осужденных; обращение с жалобами к «ворам в законе» в случае ущемления их прав со стороны членов других группировок; уклонение от уборки мест общего пользования; стремление иметь запрещенные предметы.
Необходимо отметить, что среди «мужиков», содержащихся в колониях строгого, особого режимов и тюрьмах, в последнее время выделяется особая разновидность осужденных, именующих себя «бандитами». Действуют они и в условиях свободы. Их основная цель – противостоять, мстить «ворам в законе» и их пособникам. В отличии от основной массы «мужиков» эта категория представляет собой организованную часть осужденных, имеет своих лидеров, общую кассу. Они выявляют «законников», стремятся их скомпрометировать, в том числе посредством провокаций. В колониях, где авторитет «бандитов» высок, они совершают над «ворами» акты мужеложства («опускают»), после чего последние теряют авторитет даже среди своего окружения.
Это осужденные, которые отвергнуты всеми другими. Данная категория формируется в процессе противоречий, возникающих между осужденными в СИЗО, ВТК, ИТК и тюрьмах из числа лиц, подвергнутых насильственному гомосексуализму, осужденных за пассивный гомосексуализм, развратные действия в отношении малолетних детей, изнасилование несовершеннолетних. Характерно, что эти лица крайне отрицательно относятся к «ворам» и их пособникам, но между ними как в местах лишения свободы, так и вне их отсутствует устойчивая связь (они не объединяются в группировки, не живут так называемыми «семьями»). После освобождения из ИТУ часть их пополняет ряды бродяг.
Исследование показало, что аналогичные стратификационные процессы наблюдаются среди несовершеннолетних устойчивых преступников. Они также дифференцируются на категории, придерживающиеся уголовно-воровских традиций и занимающие определенное положение в криминальной среде. По данным Н. М. Якушина, в последние 15 лет выделились такие категории несовершеннолетних преступников, которые, будучи связаны неформальными нормами, получили название «воров в законе», «шерстяных», «борзых», «пацанов», «опущенных» и т п. Это наблюдается как в условиях свободы, так и в целом ряде специальных школ для несовершеннолетних правонарушителей, в ВТК.
Типичным отражением уголовно-воровских традиций в поведении несовершеннолетних являются создаваемые ими группировки в г. Казани, Ульяновске, Йошкар-Оле, которые помимо всего прочего собирают средства для общих касс профессиональных преступников с целью оказания помощи осужденным, находящимся в местах лишения свободы.
Кроме перечисленных выше уголовно-профессиональных категорий существует значительное число преступников, формально в их состав не включенных, находящихся как бы за их рамками. Они имеются среди воров, мошенников, грабителей, вымогателей и достаточно полно усваивают статус профессионального преступника в среде уголовных элементов. Не случайно при распределении осужденных по производственным бригадам большинство из них стремится попасть в те коллективы, где есть лица, судимые за аналогичные преступления. То же самое отмечается в поведении профессиональных преступников, находящихся в условиях свободы.
Важный элемент субкультуры профессиональных преступников – постоянное осуществление связи между ними и способы передачи информации. Эта система совершенствовалась многими поколениями профессионалов. Одним из основных способов является зашифрованная информация, передаваемая через связника, что чаще всего наблюдается в местах лишения свободы (к этому прибегал еще преступный мир дореволюционной России). Сведения шифруются цифрами на бумаге, материи либо в печатных изданиях (книгах, журналах) и обязательно подписываются составителем. У каждого «вора в законе», например, есть своя подпись, которая заранее известна адресату, указываются первые буквы имени и клички автора письма. Такого рода переписка называется в уголовной среде «ксивами» или «малявами». Если письма носят характер «инструкции», то их подписывает группа лиц, от имени которых они составлены.
Следует отметить, что такие письма являются своего рода охранными грамотами. Связника никто не имеет права обидеть, притеснить, наоборот, все уголовники обязаны оказывать ему содействие.
Информированность профессиональных преступников и способы передачи тех или иных сведений характеризуются исключительной оперативностью (быстротой). Так, при переводе осужденного из одной колонии в другую, не зная заранее, когда именно и куда его направляют, преступники через одну-две недели узнавали о его новом месте отбытия наказания и организовывали преследование, если он предал их интересы.
Небезынтересно отметить, что профессиональные преступники применяют не только современные коды, но и положения тарабарской грамоты феодальной России.
Особенностью субкультуры профессиональных преступников является ее непосредственная связь с поддержанием дисциплины и безопасности в их среде. Поэтому не случайно вводятся клятвы, устанавливаются санкции за допускаемые нарушения уголовно-воровских норм.
Однако на смену физическим мерам воздействия все чаще стали приходить меры материального характера. Особенно к ним тяготеют спекулянты, расхитители, карточные мошенники, сбытчики культурных ценностей. Штраф может назначаться за опоздание на деловую встречу (стоимость одной минуты колеблется от 25 до 100 рублей), за обман, за непроверенные сведения, невыполнение обязательств и т. п. Сумма штрафа определяется в зависимости от тяжести совершенного проступка.
С целью недопущения перерастания конфликтов в открытую борьбу, которая может привлечь внимание работников правоохранительных органов, а также восстановления «справедливости» профессиональные преступники имеют третейские суды. В роли судей выступают, как правило, «воры в законе» (у расхитителей – свои судьи), а при возникновении конфликта между двумя группировками из разных городов участвуют лица из третьего города. Что касается многочисленных споров, постоянно возникающих между преступниками, то они решаются на так называемых «разборах» и «правиловках», на которых также имеется представительное лицо. От «суда» такие формы отличаются упрощенным порядком разрешения незначительных конфликтов. Однако именно здесь чаще всего возникают вооруженные столкновения.
Сопоставление словарей «блатной музыки», других работ по этой проблеме, изданных в дореволюционной России и 20-е годы, с современным жаргоном обнаружило существенные количественные и качественные лингвистические изменения и позволило сделать вывод о том, что уголовный жаргон, как самостоятельная часть субкультуры, имеет тенденцию к дальнейшему «совершенствованию». Криминальный жаргон современных преступников включает около 10 тыс. слов и выражений, что более чем в 2, 5 раза превышает количество жаргонизмов преступного мира царской России.
Установлено, что у карманных воров насчитывается более 400 специальных терминов, отражающих специфику их преступной деятельности, у карточных мошенников – 200, у воров антиквариата – около 100, у распространителей наркотических веществ – также около 100. Существует свой профессиональный жаргон у фарцовщиков, мошенников, «ломщиков» и «наперсточников». Полностью сформировался жаргон спекулянтов, валютчиков, расхитителей и иных групп преступников.
Существенное влияние на развитие жаргона преступников оказывает и «молодежный» жаргон, наполовину состоящий из словосочетаний и сокращений иностранных слов, преимущественно английских.
Татуировки уголовного характера свидетельствуют либо о принадлежности лица к определенной категории преступников (карманному, квартирному вору, наркоману, «вору в законе»), либо о тяготении к ней.
Татуировки преступников можно разделить на два вида – старые и новые. Первые характерны для рецидивистов, начавших совершать преступления в 30 – 50-е годы и поэтому хорошо знающих их символику. Новые рисунки связаны с изменением структуры уголовной среды, ее психологии и большей частью несут в себе сюжеты, «работающие» на эмоциональное восприятие. Однако при этом не исключается и символизирующее направление татуировок. Причем часть рисунков прошлого по-прежнему хорошо известна и современным преступникам, что лишний раз убеждает в преемственности уголовных традиций. Вывод о том, что татуировки по-прежнему сохраняют блатную символику, причем криптографического свойства, подтверждается исследованиями. Например, «паук в паутине» означает наркомана, «гладиатор» – хулигана, «крест» – карманного вора и т. д.
Клички преступников, с одной стороны, несут на себе печать традиционности, а с другой – выполняют чисто конспиративную функцию, так как многие профессионалы знают друг друга только по прозвищам. Уголовные клички имеет подавляющее большинство рецидивистов и лиц, длительное время, занимающихся преступной деятельностью, поэтому они существуют почти у всех карманных и квартирных воров, шулеров, сбытчиков наркотиков и других профессиональных преступников. Кличка – обязательный атрибут участника организованной группы.
Особенностью блатных кличек является их постоянство. Даже если преступник сменит фамилию и перейдет на нелегальное положение, для сообщников он по-прежнему останется «Япончиком» или «Бухариком».
Другая особенность клички заключается в отражении фамилии, физических или психологических черт и свойств ее носителя. Если, например, Кудрявый – то это в действительности, наоборот, лысый, если Шлеп-нога, – значит хромой, если Комар – то возможна фамилия Комаров.
В уголовной среде по-прежнему распространено так называемое блатное творчество – воровские песни, поговорки. Характерным здесь является замена сентиментальных сюжетов и образов на сцены насилия и жестокости. Особенно это типично для несовершеннолетних и молодых, которые посредством такого творчества самоутверждаются: затянет песню «Идет конвой» и вроде бы сразу предстает эдаким видавшим виды «блатняком».
При характеристике состояния и особенностей современного криминального профессионализма так или иначе затрагивались вопросы организованной деятельности профессиональных преступников сходки, третейские суды, материальная база и другие элементы организации. Это объясняется тем, что специфика деятельности профессиональных преступников, их многочисленные связи и неформальные нормы поведения объективно создают ее организованные формы, способствующие относительной безопасности, регулирующие те или иные стороны противоправной жизни. Организованность преступников – явление опасное и пока что недостаточно изученное.
В настоящее время насчитывается 14 основных видов преступно-профессиональной деятельности, для которых типично организованное соучастие.
Для характеристики степени и характера организованности преступников представляется целесообразным отойти от традиционного метода описания каждой из категорий групп (воровская, грабительская и т п.) и, выделив признаки организации, разработать типологию сообществ, показать их особенности.
Общими признаками организованности для обследованных сообществ явились: 1) соподчиненность участников; 2) устойчивость и общность целей; 3) наличие неформальных норм в межличностных отношениях и отношениях к самой деятельности; 4) организационно-тактический признак, включающий совокупность действий, обеспечивающих функционирование группы, – сбор информации, планирование преступлений, обеспечение конспирации и т п.
К основным особенностям преступной деятельности организованных сообществ, отличающих их от шаек профессиональных преступников прошлых десятилетий, можно отнести: а) совершение нетрадиционных преступлений, типичных по форме для гангстерских организаций буржуазных стран – шантаж (рэкет), похищение детей с целью получения выкупа или достижения иных целей (киднэпинг), участие на равных долях с расхитителями социалистического имущества в нелегальном производстве материальных ценностей, контроль нетрудовых доходов отдельных категорий граждан; б) конспирация преступной деятельности с помощью постановки на учет в психоневрологических диспансерах, получения документов об инвалидности; в) маскировка поведения участников групп под правопослушных членов общества; г) стремление установить противоправные контакты с работниками правоохранительных органов и иных государственных учреждений; д) разделение сфер и территорий своего влияния, подавление мелких групп более крупными и организованными; е) универсальный характер деятельности, способствующий их мобильности и активности в достижении поставленных целей; ж) тенденция к игнорированию связей с лицами, ранее судимыми; з) появление новой формы руководства группой, когда ее управление осуществляется несколькими лицами («советом»); и) сращивание групп общеуголовного профиля с объединениями расхитителей социалистического имущества; к) повышение образовательного и интеллектуального уровня преступников; л) высокая техническая обеспеченность преступных групп нетрадиционными средствами – радиотехникой, боевым отравляющим газом типа Си-Эс и т п.
Указанные выше особенности преступной деятельности являются общими, но в конкретных сообществах они не всегда проявляются одинаково.
По нашему мнению, в основу типологии преступных сообществ целесообразно включить два основных критерия. Первый – это степень и характер соорганизованности. Второй критерий связан с направленностью действий организованного сообщества.
Организованная группа – это простейшая форма связи преступников для совместного совершения преступлений. В этих группах нет четко выраженного лидера, поскольку небольшой количественный состав (2-3 человека), общие интересы участников и их одинаковая криминальная квалификация не вызывают необходимости в более сложной структуре. В подобных группах роли распределены заранее, приемы совершения преступлений четко отработаны, поэтому речь может идти лишь о предварительном выборе объекта посягательства, определении места и времени действий. К организованным группам чаще всего относятся группы мошенников, карманных и квартирных воров, спекулянтов винно-водочными изделиями.
Организованные группировки – более устойчивые объединения лиц, имеющие определенную соподчиненность (иерархию). Во главе данной общности стоит признанный лидер, руководящий всеми ее действиями. Здесь соблюдается жесткий принцип единоначалия: главарь определяет направленность группировки, планирует и готовит преступления, распределяет роли между соучастниками. Однако это может согласовываться и с другими членами объединения.
Группировки возникают как в местах лишения свободы, так и вне их. В первом случае главарь группировки, как правило, подчиняется «вору в законе» или «пахану» зоны, во втором – действует самостоятельно. По численности группировка значительно превышает организованную группу и в среднем имеет семь-восемь активных членов. Преступная деятельность группировки чаще всего связана с совершением различных имущественных преступлений, поэтому сопряжена с определенными криминальными ролями соучастников – воровской разведкой, сбытом похищенного, техническим обеспечением. Именно данный фактор определяет большее число участников и создает достаточно обширную периферию, в результате чего они связаны со скупщиками краденого, сбытчиками наркотиков, подделывателями документов, техническими работниками и т п. В свою очередь это обстоятельство вызывает необходимость обеспечения мер конспирации, установления неформальных норм в межличностных отношениях и санкций за их нарушение. Главари группировок бывают осведомлены о других аналогичных сообществах, действующих в пределах города или региона.
Бандитские формирования – форма организованного соучастия, которая в уголовно-правовом понимании заключается в создании вооруженной группы с целью нападения на государственные или общественные предприятия, учреждения, организации либо на отдельных лиц. От группировки их отличает обязательность наличия оружия и преступная направленность – открытое нападение. В криминологической характеристике банд нами выявлены более жесткая подчиненность, высокая активность и исключительная безжалостность по отношению к жертве и соучастникам, нарушившим установленные главарем правила. В среднем на бандитскую группу приходилось 29-30 преступлений, количественный состав ее участников превышал 10 человек. В отличие от группировок банды не имели периферии и сохраняли своеобразную кастовость (замкнутость). Обращает на себя внимание также самый малый удельный вес ранее судимых лиц среди бандитов.
Почти половина главарей банд занимали определенные должности на предприятиях и в учреждениях, многие из них были связаны с работниками правоохранительных органов. Не случайно продолжительность времени действия в бандах оказалась больше, чем в организованных группах и группировках.
Преступные организации – это объединения лиц, степень организованности и характер деятельности которых несут в себе элементы организованной преступности в форме мафии.
Преступные организации имеют пять основных признаков, совокупность которых позволяет отграничить их от прочих организованных сообществ. К ним относятся: 1) наличие материальной базы, что проявляется в создании общих денежных фондов для взаимопомощи и подкупа должностных лиц; 2) коллегиальный орган руководства, при котором управление организацией осуществляется группой лиц, имеющих равное положение; 3) устав в форме неформальных норм поведения, традиций и законов, санкций за их нарушение (в двух из общего числа изученных нами организаций был письменный устав); 4) функционально-иерархическая система – разделение организации на составные группы, межрегиональные связи, наличие руководящего ядра, телохранителей, держателей касс, связников, «контролеров» и т п.; 5) информационная база – сбор различного рода сведений, разведка и контрразведка.
Следует отметить, что в последние годы преступные организации распределяют сферы своего влияния как в географическом плане, так и по конкретным объектам, лицам. Происходит также заметная их специализация – одни контролируют азартные игры, другие занимаются вымогательством денег у расхитителей, третьи вкладывают средства в подпольные цеха и получают соответствующие прибыли.
Элементы мафии проявляются и в коррумпированных связях. Более того, нередко преступники стремятся проникнуть на работу в органы внутренних дел или с помощью изощренных мер привлечь к преступной деятельности отдельных служащих государственного аппарата.
Работники правоохранительных органов использовались ими для получения необходимой информации, документов, форменной одежды, сокрытия совершенных преступлений. Выявлены неединичные факты, когда такие лица от вспомогательной роли переходили к более активным действиям и занимали в преступной организации лидирующее положение.
В отличие от организаций расхитителей, имеющих те же признаки, но более сложные структуры, в сообществах общеуголовного профиля участники, как правило, знают друг друга. Однако в последнее время практика уголовного розыска стала регистрировать случаи, когда члены организаций оказывались неосведомленными о руководителях сообщества, что типично для многозвеньевых структурных образований с региональными связями.
Главари преступных организаций в подавляющем своем большинстве оказались лицами, ранее не судимыми. Они характеризовались как волевые, дерзкие и предприимчивые люди, обладающие организаторскими способностями, деловыми связями и материальными возможностями.
Преступные организации иногда бывают связаны с другими сообществами (исключая лишь банды), стремятся контролировать их преступную деятельность, подчинить их и заставить служить своим интересам. В этих целях имелись специально выделенные лица («бригадиры»), которые, например, у магазинов «Березка» выявляли «ломщиков» чеков и заставляли их платить дань в размере 30% дневного дохода. Аналогичное можно сказать и в отношении «наперсточников», проституток, сбытчиков наркотиков и т д.
Кооперация «воров в законе»относится к особой форме объединения, не имеющего аналогов в мировой криминалистической практике. Она составляет касту профессиональных преступников-лидеров, имеет все признаки преступной организации и вместе с тем отличается от нее. Во-первых, – отсутствием территории и места своего нахождения. Во-вторых, – размытостью структуры, поскольку объединение основано на уголовных традициях и неформальных «законах». В-третьих, – практически равным положением состава лиц этой кооперации. В-четвертых, – разными течениями «законников», объединенных общей уголовной «идеей». Отличается данное общество и по криминальной направленности, о чем уже ранее говорилось. В иерархии организованных сообществ кооперация «воров в законе», пожалуй, самая устойчивая, гибкая и находится на верхней ее ступени. Это объединение стало приобретать некоторые политические оттенки. Последнее связано с оказанием организованного противодействия нормальной работе правоохранительных органов по наведению в стране должного правопорядка. Но еще большая опасность кроется в том, что в деятельности «воров в законе» стали появляться элементы международной преступности, о чем свидетельствует связь с некоторыми представителями преступного мира буржуазных стран, которые эмигрировали туда в начале и середине 70-х годов.
Количество «воров в законе» в стране пока достоверно не установлено, поскольку их выявление и учет начались лишь в конце 1985 года. Но уже на 1 января 1990 г. по далеко не полным данным органов внутренних дел насчитывалось более 500 «воров» и 2 тыс. лиц, придерживающихся воровских «законов». По экспертным оценкам, общее их число с учетом латентности составит около трех тысяч, т е. приблизится к показателю 50-х годов. Однако было бы ошибочным исходить лишь из количественной стороны данного явления, тем более когда речь идет о совершенно замкнутой касте профессиональных преступников, стремящихся ограничить прием в сообщество и одновременно – расширить свое влияние в уголовной среде.
По структуре кооперация «законников», как уже отмечалось, отличается от всех иных организованных сообществ. В Грузии и среднеазиатских республиках в отдельном районе или городе «власть» этой кооперации представлена одним «вором в законе»; там он имеет свое окружение, ведет работу по сбору денег в общую кассу, пропагандирует воровские «идеи» и вовлекает в преступную деятельность новых лиц. Несмотря на свою независимость, «эмиссары» подчиняются центральному звену – «сообщаковой братве». В настоящее время есть основания полагать, что среди «воров в законе» выделились наиболее опытные и авторитетные преступники, которые стремятся управлять сообществом в масштабе страны и определять его тактику.
Управление кооперацией осуществляется с помощью воровских сходок, а воздействие на уголовную среду – посредством специально выделенных лиц и воровских обращений.
В настоящее время в деятельности кооперации «воров в законе» четко обозначилась тенденция к сплочению этого сообщества; в нем стали заметны разногласия между различными течениями, определившимися главным образом по национальному признаку, например, – между грузинскими ворами (так называемой «пиковой мастью») и туркменскими, российскими. Этот вопрос стал активно обсуждаться на воровских сходках. Обобщение стоящих перед «законниками» проблем позволяет выделить следующие:
1. О прекращении именоваться «ворами» тем, кто не имеет отношения к «воровской семье», о сплоченности воровских рядов и устранении разногласий. 2. О распространении своего влияния на прибалтийские республики, где мало «воров в законе». 3. Об объявлении презрения и войны бродягам, хулиганам и насильникам, которые создают и формируют якобы неправильное мнение об уголовной среде. 4. О всяческой поддержке лиц, осужденных за кражи личного, государственного и общественного имущества. 5. Об использовании в своих интересах большого притока в ИТК расхитителей и молодежи. 6. О проявлении заботы о преступном мире, утверждении в ИТК веры в преступный мир. 7. О повышении грамотности «воров в законе», занятии их спортом. 8.0 построении взаимоотношений с работниками правоохранительных органов.
Таким образом, мы столкнулись с целой программой действий, рассчитанных на перспективу и выживание кооперации «воров в законе». И это не просто слова. Это реальность, с которой нельзя не считаться. Она подтверждается и другими данными. В частности, органами внутренних дел разоблачена организация «воров в законе» под названием «Союз истинных арестантов», которая ставила своей целью активное противодействие администрации ИТУ, бойкотирование закона об уголовной ответственности за злостное нарушение правил внутреннего распорядка и режима содержания осужденных. В организации была своя программа, которая включала создание общей денежной кассы, оказание помощи осужденным профессиональным преступникам, ведение идеологической работы среди молодежи и т д.
Поэтому не являются случайными меры конспирации и структурные образования «пятерок» в местах лишения свободы. К одной из реально существующих моделей такой пятерки относится следующая.
1. «Вор в законе» – единоличный лидер, имеющий в своем окружении осужденных с разными ролевыми функциями. 2. Хранитель общей кассы – он также имеет доверенных лиц, отвечающих за сбор «общака» в отрядах. 3. Телохранитель – лицо, обеспечивающее безопасность «вора в законе» и всей его пятерки. 4. «Советник» – лицо, хорошо ориентирующееся во внутренних вопросах ИТУ, помогающее «вору в законе» советами при решении спорных вопросов, с которыми к нему обращаются «рядовые» осужденные. 5. «Ученик» – кандидат на «вора в законе», проходящий обучение у лидера по всем вопросам воровской жизни (на случай замены).
К одной из опасных тенденций деятельности кооперации «воров в законе» относится организованная работа по установлению своего влияния на осужденных ИТУ. Делается это также с помощью обращений, подкупа, угроз, терроризирования осужденных и путем направления специальных эмиссаров, которым выдаются мандаты с полномочиями.
Заслуживает интерес и другой аспект организованной роли «воров в законе» – сращивание их с расхитителями. Сейчас распространено мнение, что связь эта носит односторонний характер и выгодна только «законникам». Действительно, определенную власть над дельцами они имеют (таких «законников» называют «жуками») – вымогают деньги, насильственно становятся компаньонами и вкладывают в подпольное производство свои средства. Каждый такой «жук» распространяет свое влияние на отдельный регион и контролирует его с помощью приближенных лиц. Сейчас «воры в законе» аналогично действуют в отношении кооператоров.
Однако в большей мере подобная деятельность была характерна для первоначального этапа паразитирования за счет расхитителей. В последние годы отмечается другая тенденция – привлечение расхитителями «воров в законе» и других уголовных элементов к совместной деятельности. Пользуясь большими материальными возможностями, незаконными связями с работниками отдельных государственных учреждений, расхитители ведут достаточно планомерную и тонкую работу в этом направлении. Если вначале они выплачивали «ворам в законе» и другим «авторитетам» уголовной среды 10 – 15% от суммы доходов (что делается и сейчас), то в настоящее время все чаще привлекают их в качестве компаньонов, заставляя при этом нести охрану, сбыт продукции и выполнение различного рода поручений. Например, по указанию расхитителя Раджапова членами преступной организации Волошина был убит за вознаграждение в 30 тыс. руб. конкурент Мирзаев. Представляется, что процесс сращивания приобретает продуманную, рассчитанную на перспективу линию поведения расхитителей. Об этом же свидетельствуют факты их участия в воровских сходках.
Где, у нас в стране? Но, позвольте, скажет читатель, ведь организованная преступность давно ликвидирована и об этом не раз писали. Да, писали. Но никто из авторов и трибунов не задавался простым вопросом: а была ли она вообще в нашей стране? Ведь даже сейчас, когда факт ее существования признан официально на Съезде народных депутатов СССР, когда в органах внутренних дел созданы подразделения по борьбе с ней и, наконец, когда обнародованы вопиющие факты связи уголовных элементов с представителями высших эшелонов власти, некоторые ученые и даже практики (как правило, из числа крупных руководителей) все же пытаются отрицать это явление, причем не прибегая к научным аргументам.
Для того чтобы подойти к пониманию и объяснению столь сложного феномена, возникшего в условиях нашего общества, нужно прежде всего объективно оценивать социальную и криминологическую ситуацию в стране. Наличие преступных организаций и кооперации «воров в законе», многомиллионных хищений государственного имущества, распространение рэкета, наркомании и проституции со всей очевидностью указывает на то, что общество столкнулось с чем-то большим и опасным, нежели профессиональная преступность. Уже сам термин «организованная преступность» предполагает такие преступления, которые совершаются устойчивыми объединениями лиц, носят планомерный характер. Сообществ такого типа правоохранительные органы разоблачают ежегодно не одну сотню. Однако этого недостаточно для признания организованной преступности в качестве самостоятельного вида преступности. Необходим еще один признак – коррупция, под которой понимаются не просто дача или получение взятки за оказание какой-либо услуги, а постоянная связь должностных лиц с организованными преступниками. Именно данный признак лежит в основе отграничения профессиональной преступности от организованной. Очевидно, не случайно и то обстоятельство, что удельный вес служащих среди участников организованных групп, по результатам нашего исследования, составил 26%. Как видим, общество столкнулось с еще одной проблемой – так называемыми «белыми воротничками» в преступности. Долгое время считалось, что это удел стран капитализма. К сожалению, коррупция, распространившаяся в нашем обществе, существенно изменила не только нравственные начала, но и саму преступность.
Надо заметить, что организованные преступники теперь редко используют случайные обстоятельства для установления коррумпированных связей, а чаще создают их сами, применяя не только подкуп, но и изощренные приемы шантажа и провокаций. Выявлены случаи, когда они с помощью проституток и наркотиков втягивали в притоны детей некоторых крупных должностных лиц, обыгрывали их там в карты, а затем, заставляя платить долг, склоняли к совершению преступлений, после чего шантажировали родителей. Действовало это безотказно.
Но было бы не совсем верно видеть в организованной преступности только непосредственную связь преступных групп с работниками административных органов. В последнее время обозначилась тенденция опосредованной связи, когда представители элитарной части уголовной среды, имея определенные контакты с должностными лицами, выступали посредниками в противоправных сделках. Это дает возможность организаторам групп не затрачивать усилий на поиск нужных им представителей власти, а решать возникшие вопросы через специальных лиц.
При оценке организованной преступности нужно принимать во внимание и такой факультативный признак, как виды преступной деятельности. Именно для нее типичны рэкет, похищение людей в корыстных целях, обогащение от проституции и сбыта наркотических веществ. Поэтому, не претендуя на бесспорность, можно дать следующее рабочее определение организованной преступности, под которой понимается относительно массовая распространенность устойчивых управляемых сообществ преступников, создающих систему своей безопасности с помощью коррумпированных связей и занимающихся преступлениями как профессией (бизнесом).
Очень важно различать уровни этого явления. Их три. Первый включает устойчивые организованные группы, совершающие хищения государственного имущества в сфере экономики, а также занимающиеся мошенничеством, вымогательством, разбоями, грабежами и кражами. Второй уровень предполагает те же сообщества, но имеющие коррумпированные связи с представителями хозяйственных или административных органов. Третий уровень специфичен и выводит нас на прообраз мафии. Речь здесь идет об объединении ряда групп в одну преступную организацию, имеющую функционально-иерархическую систему управления. В западной литературе это получило название сетевой структуры организованной преступности. Как правило, руководят такой организацией несколько человек, образующих нечто вроде совета. Подобные структурные объединения имеют межрегиональные связи, объединяют как профессиональных преступников, так и «белых воротничков», создают свои денежные фонды и системы безопасности.
Как вид преступности это явление целостное, но применительно к нашим социальным условиям оно имеет определенные особенности, поскольку включает две сферы приложения – экономическую и общеуголовную (блатную). Дифференциация сферы необходима для практики, так как в одном случае действуют органы БХСС, в другом – аппараты уголовного розыска. Надо сказать, что эти две сферы все более сужаются из-за происходящего сращивания экономических преступников и традиционно профессиональных. Процесс сращивания оказался довольно длительным и достаточно сложным для обеих категорий уголовных элементов. Но он был закономерен. В начале 60-х годов крупными расхитителями государственного имущества являлись, как правило, потенциальные жертвы блатных. Поэтому дельцов-расхитителей обыгрывали в карты, грабили, похищали у них детей, назначая огромные суммы выкупа. Но так бесконечно продолжаться не могло. Преступники от экономики стали привлекать блатных к выполнению отдельных поручений, например, для расправы над конкурентами, охраны и сбыта неучтенной продукции. Некоторые «авторитеты» стали переходить к ним на постоянную службу. Со временем была достигнута взаимовыгодная договоренность: «цеховики» обязывались отчислять блатным 10-15% от суммы противоправного дохода, а те, в свою очередь, должны были не только воздерживаться от каких-либо посягательств на их личность и имущество, но и охранять от нападений других групп. Так утвердился в нашей стране западный образец рэкета.
Нередко можно слышать, что организованная преступность – явление, возродившееся в недрах застойного периода. Конечно, самое легкое объяснение – это списать ее на застой в обществе. Думается, что будет правильнее говорить не о реставрации организованной преступности, а о ее рождении в период с 1966—1982 гг.
Разумеется, отрицать существование крупных шаек преступников в дореволюционной России и первые годы Советской власти никто не собирается. Может быть, для тех времен они и являли собой нечто вроде организованной преступности. Но можно ли шайки воров и грабителей, даже отдельные факты коррупции, отнести к организованной преступности, в понятие которой криминологи многих стран вкладывают совершенно определенный смысл? Очевидно, нет. Старая организованная преступность (назовем ее так условно), формируемая из шаек профессиональных уголовников, приобрела в современных социальных условиях совершенно иное качественное состояние, весьма схожее с аналогичным явлением развитых буржуазных стран. Во-первых, появилась сетевая структура организации, при которой стал возможен и даже неизбежен раздел сфер и территорий между группами. Во-вторых, произошло сращивание преступников общеуголовного профиля с расхитителями, тех и других – с представителями государственного аппарата. После того как в газете «Известия» в статье «Коррупция» рассказано о связи высших эшелонов власти с преступными группами, участников которых амнистировали за взятку, отрицать это попросту бессмысленно. Такое трудно найти даже во времена Гришки Распутина. В-третьих, организованные группы преступников проникли в экономику и даже политику. Последнее характерно только для организованной преступности.
Было бы неверно говорить об идентичности этих видов преступности, поскольку разные общественные отношения лежат в их основе. Организованная преступность в нашем государстве сравнительно молода, а потому имеет менее прочные связи. В отличие от буржуазных стран она не является формой полулегального бизнеса. Правда, случаи отмывания денег уже стали появляться с развитием кооперативного движения. Не имеет наша организованная преступность и транснациональных связей. В отличие от мафии она замкнута в рамках границ нашего государства. Но это пока и в целом. А в частности, уже появляются уголовные дела, в которых такая связь установлена, правда, на уровне отдельных участников групп.
Немаловажной проблемой является определение массовости и географии этого опасного явления. По данным проведенного исследования, удельный вес разноуровневых организованных групп колеблется в зависимости от региона от 4% до 26% к числу всех разоблаченных. Но это показатель видимый, он не отражает реальной картины, поскольку организованная преступность имеет высокую степень латентное™. Говоря образно, проценты отражают лишь верхнюю часть айсберга. В этой связи нельзя признать обоснованными установки, требующие, причем без соответствующей статистики и системы борьбы с организованной преступностью, математической точности ее измерения. Пока что поднят ее верхний пласт, нижние слои предстоит вскрыть специализированным подразделениям. Данные же предварительного исследования позволяют констатировать, что организованная преступность сформировалась в большинстве республиканских, краевых и областных центров, в Москве, Ленинграде.
Организованная преступность прежде всего угрожает государственному аппарату. Способствуя и порождая коррупцию, она подрывает экономику, активизирует уголовные элементы, вызывает у населения неверие в возможность создания правового государства. При этом к одной из наиболее опасных тенденций можно отнести вовлечение в ее орбиту молодежных группировок отрицательной направленности. Например, в г. Казани, Чебоксарах, Люберцах Московской области и др. выявлена определенная связь бандитствующих группировок молодежи (преимущественно несовершеннолетних) с организованными преступниками из так называемой высшей лиги. По указке лидеров уголовной среды члены молодежных группировок г. Казани, например, занимались рэкетом, сбором денежных средств для общих воровских касс, устраивали массовые беспорядки, отвлекали на себя силы правоохранительных органов.
В целом анализ практики и проводимые исследования указывают на то, что в ближайшие годы в развитии организованной преступности можно ожидать еще ряд негативных тенденций, которые необходимо учитывать при определении уголовной и правоприменительной политики в условиях демократизации общественных процессов. К основным из них относятся: 1) активное установление контроля над многими видами индивидуальной трудовой и кооперативной деятельности, особенно связанной с общественным питанием, бытовым обслуживанием населения, производством товаров народного потребления; 2) использование в целях личной наживы новых форм прямых договорных связей советских предприятий и организаций с зарубежными партнерами на основе валютного хозрасчета, что может привести к установлению транснациональных связей организованных преступников; 3) дальнейшее сплочение общеуголовной и хозяйственно-корыстной преступности, монополизация на базе подавления крупными преступными сообществами мелких групп, дальнейшее распространение рэкета, увеличение бандитских формирований; 4) разделение сфер влияния между организованными преступными сообществами, приводящее к осложнению криминологической обстановки в стране; 5) усиление противодействия правоохранительным органам, связь с националистическими элементами; 6) специализация преступных сообществ на бизнесе от азартных игр, проституции, сбыта наркотиков, рэкета и др.
Эти явления в преступности имеют самые серьезные социальные последствия для экономической и правовой ситуации в стране.
В настоящее время наметился процесс отрыва верхних звеньев организованной преступности, успевших «отмыть» деньги, и переход их в легальные сферы. В условиях перестройки хозяйственного механизма это можно сравнить со своеобразной диверсией, подрывающей базис общественных отношений. Ведь по существу происходит насильственное изъятие из государственной казны материальных фондов, укрепление позиций «теневой экономики».
Организованная преступность стимулирует, активизирует уголовные элементы, объединяя и контролируя их деятельность. В силу этих и иных обстоятельств она блокируется с «механизмом торможения» перестройки. Не случайно на Съезде народных депутатов СССР многие народные избранники с большой озабоченностью говорили о разрастающейся в стране организованной преступности, а в качестве опаснейших проявлений противопорядка называли коррупцию, мафию, вымогательство и взяточничество.