Проклятая для князя (СИ)

Глава 4

— Проснулась маленькая ведьма? — прошептала княгиня, — А я давно жду тебя!

Богдана повыше натянула одеяло и отползла к стене.

— Ты знаешь, что я делаю с такими любопытными девочками, как ты? Может оторвать тебе нос чтобы ты не совала его куда не следует? — и она залилась отвратительным смехом. От него не только у ребенка, но и у взрослого волосы бы зашевелились. Отсмеявшись она продолжила:

— Если ты хоть кому-то расскажешь о том, что видела, я убью всю твою семью, а начну с твоего любимого братика. Как думаешь он сильно будет мучиться и как переживут это твои родители, когда узнают? Ты поняла меня, держи рот на замке! — повышая голос и наклоняясь низко к девочке прорычала Елизавета.

Богдана резко закивала, пытаясь удержать слезы, сжала со всей силы руки в кулаки, так что ногти врезались в кожу, но тут вдруг раздался скрип двери. Услышав шум, княжна резко отпрянула от девочки. Это вернулся Ладимир, вошел и увидев женщину возле дочери удивился:

— Что вы здесь делаете?

— О я услышала о том, что девочка сильно испугалась чего-то и решила ее навестить, но я уже ухожу. Да, вот кстати гостинчик тебе, — и она достала откуда-то из складок платья большое красное яблоко и протянула девочке, — Ты, наверное, любишь яблоки? — она держала его в руке и немного сильнее, чем нужно сжимала пальцами, так что ее ногти в некоторых местах слегка впились в шкурку и по ним начал сочиться сок.

Богдана с диким ужасом смотрела на яблоко, она не верила своим глазам, оно было не в руке княгини, а в медвежьей лапе, когти так и грозили проткнуть ярко-алую шкурку фрукта насквозь, но это длилось лишь секунду. Отец ничего не заметил, кроме того, что дочь еще сильнее напугана и поспешил сам взять яблоко:

— Спасибо, княжна! Мы вам очень благодарны за визит, но Богдане нужно еще немного покоя и отдыха.

Елизавета молча повернулась и вышла, хлопнула дверь, девочка вздрогнула, потянула на себя одеяло и отвернулась к стене. Отец подошел, молча погладил ее по голове и присел на стул рядом, положив яблоко на стол в этой же комнате.

— Может расскажешь, что все-таки ты видела?

— Я ничего не видела, меня напугала какая-то тень в углу, скорее всего это была птица, ты же сам говорил они там есть, — твердо проговорила девочка, хотя ей очень хотелось заплакать и все объяснить отцу. Но обещание княгини все еще звучало в ее ушах.

Так она и провела весь день до самого вечера в кровати, лишь однажды поднявшись и взяв сумку старой знахарки взяла оттуда серп и повинуясь какому-то порыву рассекла яблоко надвое, оно оказалось полностью гнилым внутри, лишь красивая оболочка все так же ярко блестела. Она вернула серп в сумку и положила ее себе под подушку. Отец в этот день больше никуда не пошел, боясь, что она испугается еще сильнее. А к вечеру и мать с Тихомиром вернулись. Мужчина рассказал о случившемся, но девочка выглядела спокойной, и родители не стали ее вновь расспрашивать, а решили поверить в то, что она им рассказала. Тем более и сама она просила их не беспокоиться и заверяла, что все хорошо.

На следующий день, за Мириной пришла женщина от княгини и попросила ее прийти в школу для детей слуг и посмотреть, чем она может там помочь. Тихомир ушел с отцом на мельницу и Богдана не хотевшая оставаться одна отправилась с матерью.

Школа была довольно большой, со светлым классом и даже столовой для ребятишек, правда их было не много. Хотя сам князь очень пекся о них, приглашал учителей и хотел хотя бы научить писать и считать всех детей. Женщине там так понравилось, что она с радостью согласилась помогать. Мирине предложили обучать самых маленьких деток чтению и письму, а вот Богдана все это уже умела и просто ходила с матерью на занятия от скуки. Женщина погрузилась в занятия с головой и часто даже забывала о том, чтобы поесть. Дети очень полюбили ее. Спокойный, твердый голос рассказывал им сказки или обучал письму с одинаково доброй интонацией, она не позволяла себе никого бить или кричать. Даже когда дети сильно баловались ей стоило взглянуть на них и выразительно замолчать, лишь одним этим она могла вселить в них стыд. Собственные дети уже не требовали столько заботы, и эта работа спасала ее от скуки.

Так шли дни за днями, пока однажды Богдана спеша шла в сторону дома одна и встретила на алле княгиню. Девочка застыла как статуя, с того дня она решила не попадаться ей на глаза.

— Что ты делаешь здесь в самый разгар дня? Почему не работаешь как все, ты уже достаточно взрослая на вид. Не пора ли тебе заняться делом? — княгиня как всегда пронзала ее взглядом, — Знаешь, а я придумала тебе занятие, я хочу, чтобы ты работала в доме, будешь мне прислуживать, чтобы завтра же явилась в замок, — и развернулась, не сказав больше ни слова зашагала прочь.

Деваться ей было некуда. Она сказала дома, что княгиня любезно предложила ей поработать немного в замке. Родители обрадовались этому, Богдана то же будет занята делом, ей будет не скучно, и она не будет одинока.

Встав на рассвете, девочка тщательно умылась и причесалась, надела свое лучшее платье и башмаки, вычистила грязь под ногтями и отправилась в замок. Не решаясь постучать, она тихонько вошла, но по коридору тут же разнеслись эхом ее шаги и на шум вышла ключница княгини, смерила ее высокомерным взглядом, поджала губы и велела идти за ней. Они пересекли коридор и оказались на лестнице, ведущей на нижний этаж, там располагалась кухня, комнаты прислуги и хозяйственные помещения. Спустившись, ключница подозвала одну из женщин, находящихся на кухне и дала ей какие-то распоряжения. Потом повернулась к девочке и сказала:

— Будешь ее слушаться, она все покажет и расскажет и правила этого дома в том числе, не советую тебе их нарушать.

Ей сразу же выдали новую одежду. Черное платье в пол. «Наверное, чтобы слуги были такими же безликими как стены», — подумала девочка.

Вообще весь замок напоминал ей полуживого человека, вот он вроде и не жив и не мертв.

В замке всегда было темно и холодно, массивная мебель из дерева, выглядела почти черной при таком освещении. Множество окон чаще всего были завешены тяжелыми бархатными портьерами. В спальнях стояли огромные кровати с резными столбиками почти до потолка. Но в кроватях невозможно было согреться, камины и печи не справлялись с мраком, который занял весь замок. Казалось даже темные волосы княжны заполняют все вокруг тьмой, и тьма как шлейф тянется за ней следом.

В зимнем саду росли исключительно черные розы, где она только их достала, и ухаживала за ними княгиня лично.

На прислугу невозможно было взглянуть без содрогания, они прямо-таки вселяли ужас и выглядели либо замученными и трусливыми зверушками, либо как ключница княжны, порождением преисподней, горбатая, пожилая женщина, но силы в ней было, как в мужчине в самом расцвете сил, ее боялись едва ли не сильнее хозяйки.

Самой жуткой после гостиной-аквариума в доме была зеркальная комната, множество зеркал покрывали все стены пол и потолок. Отражения они могли исказить до неузнаваемости. В зеркальную комнату иногда отправляли слуг за провинности. И некоторые после этого оказывались не в себе, были заторможенными, а иногда и вовсе исчезали со временем из замка, якобы сбегали. А вот комнаты для развлечения гостей бильярдная и карточная были самыми обычными, даже светлыми в отличии от всех остальных. Пара столов для игры в карты и большой бильярд, немного кресел и маленьких столиков для напитков, все что составляло их мебель.

Спальня хозяев была огромна, но еще мрачнее, чем весь дом вместе взятый, туда не допускали прислугу, только избранным разрешалось туда входить.

И именно в первый же день Богдана случайно забрела туда, заблудившись в бесконечных коридорах и переходах, ища хоть кого-то кто поможет ей выбраться из этого лабиринт. А дверь в спальню как раз была приоткрыта. Осторожно позвав: «Эй, есть здесь кто-нибудь?», — и не дождавшись ответа девочка заглянула внутрь. Первое что бросилось в глаза, противоположная стена, обшитая деревом, была подрана в нескольких местах, как будто какой-то зверь точил ногти. Богдана сделала еще один шаг и уже вошла в комнату, как сзади послышался шум. Деваться было некуда, она нарушила одно из главных правил этого дома, вошла в комнату хозяев без разрешения. Быстро отбежав к окну, нырнула за тяжелую портьеру, которая совсем не пропускала солнечный свет и затаилась.

В комнату кто-то вошел, видно девочке не было, но она услышала голоса и это были князь и княгиня. Они громко спорили, только вот о чем речь девочка никак не могла понять.

— Зачем ты пошел туда? — Елизавета почти визжала.

— За тем, значит так было нужно, мне ничего не грозит! — зло отвечал ей Игорь.

— Не грозит значит, ну посмотрим, чем все это закончится, но пострадать можешь не только ты, но и мы с Нежданой, никто не должен узнать наш секрет, — переходя почти на шипящий шепот княжна при этом ходила по комнате кругами.

Богдана боялась, что вот сейчас, через минуту, она подойдет и отдернет штору.

— Никто не узнает, дикие медведи не редкость в наших лесах и не смей приближаться к Ладимиру и его семье, а тем более ходить на мельницу, — князь говорил уже более спокойно.

— Нужно ехать на охоту и пригласить с собой Десятовских, другого выхода нет, надеюсь ты окажешься прав, — при этих словах Елизавета подошла к самому окну, за шторой которого пряталась девочка, постояла пару минут перед ним, и резко развернувшись вышла из комнаты громко хлопнув дверью. Через пару минут, взяв что-то со стола муж последовал за ней. Богдана тихонько выбралась из своего укрытия. И поспешила также покинуть комнату. В этот день она больше не встречала хозяев и просто помогала прислуге убирать дом. Это было не так уж и сложно, и она скорее радовалась возможности отвлечься работой от мыслей о тайне которую скрывают Заболотские.

На следующий же день в «Воронье гнездо» съехались гости, все собирались на охоту. Огромное количество собак и слуг шли впереди процессии, следом за ними на лошадях ехали представители местной знати. Женщины в дамских седлах замыкали этот импровизированный отряд. Почти на всех были темно-зеленые платья для верховой езды и высокие шляпы с перьями. Только Елизавета неизменно была в красном. Скоро все скрылись за лесными деревьями, но не прошло и пары часов, как часть свиты с собаками вновь показалась из леса. Все они выглядели растерянными и потрясенными, но о том, что их привело в такие чувства, молчали. Чуть позже появились и остальные гости. Впереди шли человек восемь неся два завернутых в какие-то тряпки тела. Кровь настолько их пропитала, что невозможно было различить, какого цвета ткань была раньше. Скорее всего это были плащи кого-то из наездников. Пока никто из остававшихся в замке ничего не понимал. Но как только тела опустили на землю и развернули плащи, все в ужасе отпрянули, над толпой пронесся тяжкий вздох, как будто все разом втянули в себя воздух. Опознать в том, что было завернуто в плащах, людей можно было только по одежде, которая сохранилась на некоторых частях, тела были в буквальном смысле разодраны на кусочки.

Жертвами оказались слуги Десятовских, соседей Заболотских. Никто из гостей не решился оставаться на ужин, и все потихоньку начали разъезжаться под разными предлогами. Скоро покинули двор усадьбы последние гости и слугам пришлось вновь переносить тела в телегу, чтобы их доставили в усадьбу хозяев для погребения. Так Богдана вновь оказалась рядом со смертью. Ее еще долго преследовал запах крови, казалось весь замок им пропитался. А слуги шептались по углам про чудовище, которое поселилось возле «Вороньего гнезда» и боялись выходить за пределы замкового двора. Охоту еще долго не устраивали не только Заболотские, но и их соседи. А Богдана в тот день, столкнувшись уже вечером в одном из коридоров с княжной опустила взгляд вниз и задержала его на ее руках, которые выглядели странно, ногти были обломаны, и на коже было несколько царапин. Она быстро спрятала руки в складках платья, как всегда обдала холодным взглядом девушку и прошагала прочь, лишь небольшой ветерок от ее пышной юбки коснулся девушки. Так она и относилась к ней и ее семье на протяжении четырех лет, обдавая холодным презрением или вовсе не замечая. Происшествий с чудовищем больше не было. Мирина работала в школе, помогала иногда на сборе урожая и занималась собственным домом, а Тихомир был полностью посвящен в дела отца, который хотел передать ему мельницу, когда он станет старше. Как ни странно, он подружился с Нежданой несмотря на ненависть ее матери к его семье.

Одной из обязанностей Богданы, в доме княжны, как только ей исполнилось четырнадцать, стало обязательное участие в изготовлении платьев для Елизаветы и ее дочери. Девушки, обычно в холодное время года садились за рукоделие, кто-то вышивал, кто-то вязал или плел кружева, сама хозяйка руководила всей работой и наравне с дочерью участвовала во всем этом. Она очень любила создавать новые наряды для себя и не одевала платья больше трех раз, а потом обычно отдавала особо выслужившимся служанкам, а те продавали их в городе и неплохо зарабатывали на этом. Вышивка Богданы всегда была идеальна, она умела вышивать и нитями из серебра и синелью, Жемчугом и бисером, цветы и звери получались у нее как живые. Но княжны всегда забраковывала ее работы и редко брала их для своих платьев, но и девушке не разрешала заниматься ничем другим. Так и прошла эта зима, с утра до вечера за иголкой с ниткой и пяльцами.

Весной, как только начали появляться первоцветы, Богдана вопреки запрету княжны бегал в лес и собирала коренья и травы. Все слуги в замке знали, что к ней можно обратиться за помощью при разных болезнях. А девушка только рады была быть полезной и лес она так любила, что жизни без него не представляла. Отойдя подальше от замка, она снимала обувь, распускала волосы и шла босиком по пути срезая травы серпом знахарки. Она его получила как раз в той сумке, которую старуха отдала ей перед смертью. Богдана долго не решалась посмотреть, что внутри, сама по себе сумка почти всегда была у нее под подушкой и ложась спать она как будто чувствовала тепло и покой от нее, часто вспоминая, как знахарка гладила ее по голове и передавала ей свои знания. На свой тринадцатый день рождения, девочка набралась смелости и заглянула внутрь. Помимо серпа она нашла там книгу, но половина страниц были пусты, а еще несколько мешочков с какими-то порошками. Из всего этого, она знала, как пользоваться только серпом, поэтому он и стал ее неизменным спутником в лесных прогулках. Впервые решив его использовать, вышла рано утром на поляну в глубине леса, достала серп и держала его перед собой, читая заклинание и прося у него помощи и когда первый луч солнца отразился от лезвия, порезала им руку окропив его своей кровью. Так он стал принадлежать ей как хозяйке, и она больше не могла пораниться им, а он при этом помогал ей собирать травы и давал им часть своей силы. Но ее приступы никуда не делись. Богдана все так же была им подвержена и контролировать их ей было трудно, даже находясь одна она могла начать заполняться гневом как пустой сосуд. На людях она пыталась переключаться на что-то другое, как только замечала первые признаки приступа, могла начать себя больно щипать, стараясь отвлечься на боль. А вот в одиночестве наоборот не останавливала поток злости, она хотела знать есть ли предел этому и когда мрак в ней остановится. Однажды оставшись в доме одна, почувствовала, прилив гнева необычайной силы и, он буквально начал выплескиваться через край, подойдя к зеркалу увидела вместо зрачка только клубившуюся как туман черноту и отвернувшись невольно взглянула на свои руки, вместо пальцев у нее были когти, а черная шерсть покрывала их почти до локтя.

Во рту вмиг пересохло, но девушка велела себе сосредоточиться и не паниковать, страх при этом сковал все остальные чувства и пересилил гнев, руки постепенно вернули свой нормальный человеческий вид, а чернота во взгляде начала рассеиваться. Сразу же навалилась сильная усталость, веки налились тяжестью, голова раскалывалась тупой пульсирующей болью, едва Богдана успела прилечь — провалилась в забытье.