Проклятие Валнира

Глава восьмая ОНИ ВСЕ ЕЩЕ ИДУТ

Райнер смотрел на перчатку, в желудке у него похолодело. Вот уж чего ему точно не хотелось, так это драться с Эрихом. Райнер бился на мечах так себе, куда лучше у него получалось скакать верхом и стрелять. С Эрихом все обстояло с точностью до наоборот… И все же сразиться было необходимо.

Конечно, искушение убить рыцаря, когда тот повернется спиной, было велико, но поступить так было бы просто глупо: во-первых, ему понадобится помощь Эриха в долгом и опасном путешествии, во-вторых, что бы он там ни говорил о своем нежелании быть лидером, в глубине души Райнер считал себя самым разумным и хладнокровным человеком в компании и хотел, чтобы другие слушали его и подчинялись. Конечно, кто-то поначалу обрадуется, если он выстрелит Эриху в спину, но чем больше они будут размышлять об этом, тем меньше станут ему доверять и больше беспокоиться о том, как бы не стать следующими.

Нет, если он хочет добраться домой в целости, придется сохранить им всем жизнь, а если ему нужно, чтобы они прикрывали его спину, — сохранить их доверие. Значит, придется-таки драться с Эрихом, причем, увы, драться честно. Райнер был уверен: Эрих настолько верен принципам чести, что если он, Райнер, выиграет дуэль, то рыцарь, пусть и неохотно, подчинится и перейдет под его командование. А вот если он поведет себя как подлец, Эрих вполне может отказаться признать результаты поединка. Единственная сложность состояла в том, что выиграть такой поединок честно представлялось практически невозможным.

Конечно, если Райнер проиграет и Эрих прикажет всем вернуться к Альбрехту, можно попробовать найти другой выход, но… проблемы нужно решать по мере поступления.

Он поднял глаза:

— До первой крови?

Эрих усмехнулся:

— Ну, если это все, чем ты готов рискнуть.

— Когда я выиграю, мне понадобится твой клинок. Если бы ты хоть чуточку соображал, то понимал бы, что точно так же я понадоблюсь тебе, если ты станешь предводителем.

Эрих вспыхнул: вот об этом-то он и не подумал.

— А если одержу победу я, ты подчинишься мне?

Райнер кивнул:

— Конечно. Так же, как и ты в случае моей победы, верно?

Эрих замялся с совершенно несчастным видом, но кивнул:

— Даю слово.

— Очень хорошо. — Райнер снял с пояса кавалерийскую саблю в ножнах. — Боюсь, что мой клинок будет покороче твоего, так что тебе придется выбрать себе что-то более подходящее. И выбери, пожалуйста, площадку.

— Хорошо.

Быстро посовещавшись, они решили, что меч Оскара примерно той же длины, что и у Райнера, и Эрих сделал несколько пробных выпадов. Новообращенный рыцарь счел, что не подобает решать дела чести в монастыре, и они вышли за ворота. Здесь они положили и тело Вирта, полагая, что не годится оставлять его непогребенным в оскверненном монастырском саду. Местность была скалистой, да и копать было нечем, так что они просто заложили тело камнями, но прежде Райнер вытащил из карманов капитана все, что показалось хоть сколько-нибудь полезным: золотые монеты, точильный камень, компас и разные амулеты, отвращающие беду и приносящие удачу. Наконец, к большому разочарованию Павла, Райнер отправил его приглядывать единственным глазом за тропами, ведущими к монастырю и от него.

И вот дуэлянты приготовились. Райнеру стало нехорошо от запаха крови убитых лошадей, и он сглотнул. Слишком уж все это напоминало о бойне, чтобы он мог сохранять спокойствие. Он повел плечами и повращал руками, чтобы разогреться, не забывая наблюдать за тем, как Эрих делает то же самое на другом краю площадки. Густав ждал поодаль с полевой аптечкой наготове, а Джано, соотечественники которого превратили дуэль в сложную церемонию, стоял в центре, приготовившись исполнять роль распорядителя. Все остальные: Павел, Халс, Оскар, Ульф и Франц — расположились по кругу, всем своим видом выражая беспокойство и нетерпение.

— Господа, не угодно ли пройти в центр? — спросил Джано.

Эрих уверенно выступил вперед, с мечом в руке и раздетый до пояса, несмотря на пронизывающий ветер. Райнер глянул на его широкую грудь и словно высеченный из камня торс и невольно порадовался, что остался в рубашке. Сравнение было бы явно не в его пользу. Он приблизился к Джано, надеясь, что никто не заметит, как у него дрожат колени.

Джано церемонно поклонился обоим:

— Господ устраивают оружие и место? Тогда мы начинаем. До первой крови, не так ли? Если кто-то один не сможет продолжать, победителем будем считать того, кто выстоит. Если не видно, кто первый ударил до крови, значит, биться еще раз, так?

— Отлично, — сказал Эрих, усмехаясь себе под нос.

— Да. — Райнер уставился на свои сапоги.

— Великолепно. Господа, прошу вас, займите исходную позицию.

Райнер и Эрих отступили назад и вытянули руки, держащие мечи. Джано проследил, чтобы кончики клинков соприкасались.

— Господа готовы?

Эрих и Райнер кивнули.

— Очень хорошо. — Джано отпустил сабли и отскочил. — Тогда начинайте!

Райнер и Эрих встали в позицию и закружили на месте, пристально глядя друг на друга. Райнер отчаянно силился вспомнить все те уроки, которые он слушал вполуха бесконечными вечерами у отцовского учителя фехтования, в те дни явно предпочитая удрать на сеновал и попрактиковаться со своей кузиной Мариной совсем в другом искусстве. Надо ли смотреть Эриху в глаза, пытаясь угадать его намерения, или все же лучше сфокусироваться на его груди? Он никак не мог вспомнить и так давно не практиковался. Всю жизнь как-то получалось отговориться и не доводить дело до поединка, а если все же приходилось драться, например, когда сердитый крестьянин заставал его с крапленой картой или меченой костью, он дрался без правил, швыряя мебель, кружки с пивом, песок — все, что попадется под руку. А вот по правилам — такого еще не было.

Эрих бросился вперед и ударил быстро, как молния. Райнер парировал, но слишком сильно размахнулся, и клинок противника легко проскользнул под его собственным, нацеливаясь в сердце. Только неловкий прыжок назад спас Райнера от серьезной раны.

— Полегче, сэр, — выдохнул он. — Вы хотите пометить меня или убить?

— Прошу прощения. — Во взгляде Эриха не было и следа раскаяния. — Я ожидал большего сопротивления.

Райнер взмок. Он отступал, в то время как Эрих ловко и неумолимо прокладывал себе путь вперед. Райнер парировал и блокировал удары как безумный, то и дело улавливая саблю Эриха чуть ли не в дюйме от лица и груди. О нападении не могло быть и речи — слишком много сил отнимала оборона. Если бы он попытался атаковать, Эрих зашел бы сбоку — и все. Оставалось лишь надеяться, что Эрих ошибется или потеряет равновесие, но вероятность чего-либо подобного была крайне мала.

Уворачиваясь в разные стороны, он краем глаза видел мелькающие лица тех, кто их окружал: Халса, мрачно-сосредоточенного, опирающегося на пику; нахмурившегося Ульфа; Джано, сверкающего глазами; Франца, прикрывшего рот рукой. Казалось, что мальчик обеспокоен чуть ли не больше, чем сам Райнер.

Эрих снова замахнулся. Райнер остановил удар, но тот оказался таким сильным, что его собственный меч врезался ему в плечо. Райнер ощупал руку. Крови не было.

— Почти попал, — ухмыльнулся Эрих.

— Почти.

«А, чтоб тебя», — подумал Райнер.

Рыцарь был так спокоен, так уверен в себе. Он еще и не вспотел, тогда как Райнер взмок — даже рукоять сабли скользила в ладони.

Эрих опять накинулся на него. Райнеру казалось, что его меч вездесущ. Бедняга в панике попятился и задел каблуком за выступ скалы, начал падать и выбросил вперед руку с мечом, чтобы хоть как-то восстановить равновесие.

Он так раскрылся, что даже боец послабее Эриха смог бы воспользоваться создавшимся преимуществом. Эрих прыгнул, словно дикий кот, целясь прямо в грудь Райнера, и остановить его не было ни малейшей возможности.

Но вдруг Эрих споткнулся и беспомощно взмахнул рукой, в которой был меч. Райнер с изумлением смотрел на происходящее. Время словно замедлилось. Он выбросил меч вперед как раз в тот момент, когда на пути оказалась рука Эриха. Это было едва заметное прикосновение — не серьезнее, чем оцарапаться о розовый шип, но на руке Эриха показалась полоска крови. Кровь была и на мече Райнера.

Эрих немедленно пришел в себя, но атаку не возобновил. Он резко обернулся и рассерженно ткнул саблей в сторону Халса:

— Ты подставил мне подножку, ничтожество! Выставил копье и подставил мне подножку!

— О нет, милорд. — Лицо Халса выглядело невинным, как у младенца. — Вы действительно споткнулись о копье, но я им даже не шевельнул.

— Лжец! — Эрих повернулся обратно к Райнеру. — Это не считается. Он меня толкнул. Ты же видел.

— Боюсь, что нет, — честно признался Райнер. — Я тут сам чуть не грохнулся.

Глаза Эриха сузились.

— Подожди-ка. Я понял. Вы двое сговорились. Ты знал, что не одолеешь меня по-честному, и вступил в сговор.

— Ни в коем разе, — сказал Райнер. — По крайней мере, я тут ни при чем. А если вдруг Халс сделал это нарочно, с ним и разбирайся.

— Клянусь, милорд, — выпалил Халс. — Зигмаром клянусь. Я просто опирался на копье и не двигал им.

Эрих презрительно фыркнул.

— Придется начать все с начала. — Он небрежно махнул Джано. — Давай, тильянец. Делай свою работу.

— Сэр, — сказал Райнер, — у вас и правда кровь.

— Это было нечестно, — огрызнулся Эрих. — Я же тебе сказал — это была подножка.

— Ну, это вы так говорите.

— Он крестьянин. Нас просто нельзя сравнивать. — Эрих схватил рубашку и натянул ее на разгоряченное тело.

Райнер обернулся к остальным:

— Кто-нибудь видел? Халс виновен? — Все покачали головами. — Распорядитель?

Джано пожал плечами:

— Ничего не видел. Победителем объявляю господина Гетцау.

Эрих вскинул руки.

— Это абсурд! Вы все сговорились! Вы и не собирались устраивать честный поединок. — Он повернулся к Райнеру. — Вы мошенник, сэр. И вожак банды мошенников.

Райнер оскорбился и сжал кулаки. Впервые в жизни он честно дрался на дуэли и все равно был обвинен в мошенничестве. Конечно, не приходилось сомневаться в том, что Халс сделал подножку Эриху, но он-то, Райнер, тут ни при чем! И вообще, Эрих сам виноват. Если бы он не допек всех настолько, то легко бы вышел победителем.

— Прости, старина, но ты согласился с тем, что примешь результаты поединка, а если сомневаешься в беспристрастности распорядителя, мог бы сказать об этом еще перед началом.

— Это невыносимо! — закричал Эрих. — Я отказываюсь признавать это! Мы должны повторить! Мы должны…

— Эй! — закричал кто-то с дальнего конца уступа.

Все обернулись. К ним бежал Павел, размахивая руками:

— Курганцы идут! Целая колонна, чтоб их!

Райнер и Эрих хором выругались и вместе с остальными помчались к обрыву, забыв о своих разногласиях.

Павел указал вниз правее:

— Вон, видите?

Райнер сощурился, вглядываясь сквозь легкий туман. По широкой южной дороге, словно гигантская металлическая змея, обвивающая гору, двигалась длинная процессия курганцев. Их бронзовые шлемы и стальные наконечники копий поблескивали в лучах вечернего солнца. Впереди был большой отряд конных варваров, щеголяющих в иноземных доспехах, закинувших на плечо огромные мечи в ножнах. Гигантские собаки, вроде тех, с которыми Райнеру и его товарищам пришлось драться в густом лесу, сопровождали своих хозяев. Были тут и закованные в цепи рабы, едва волочащие ноги под свист бичей надсмотрщиков. Телеги, груженные добычей и провиантом, замыкали колонну. Процессия еще не дошла до того места, где их дорога пересекалась с узкой тропой, по которой забрались наверх Райнер и компания, но они были близко. Слишком близко.

— Нам не успеть спуститься, — сказал Халс.

— Придется где-то спрятаться, — отозвался Эрих.

— Да, но где? — спросил Райнер.

Франц нахмурился:

— В монастыре? В часовне?

Райнер покачал головой:

— А если они разобьют тут лагерь? Мы окажемся в ловушке.

— А тот овраг? — напомнил Оскар. — Где мы прятали лошадей.

— Нет, парень, — сказал Халс. — Там же столько свежего мяса — собаки вмиг его учуют.

— Если их не опередят хозяева. — Павел даже вздрогнул.

— Придется подниматься дальше, — сказал Райнер. — Выше в горы.

— Ты рехнулся? — спросил Эрих. — Бросаться очертя голову в незнакомые места, когда за спиной враги!

— У тебя есть другие предложения?

— Никакие предложения не понадобились бы, если бы мы час назад отправились вслед за леди Магдой, как должно.

— На кой ему твои жалобы? — пробормотал Халс.

Райнер повернулся спиной к обрыву и направился к ущелью.

— Лучше бы нам собрать то, что осталось от снаряжения, но особенно не нагружайтесь. Возможно, нам придется бежать.

Остальные последовали за ним. Эрих брезгливо поморщился, но присоединился ко всем.

Борясь с подступающей тошнотой, они бродили среди разбросанных останков лошадей, собирая то из снаряжения, что можно было еще использовать, запихивали все это под кирасы и перекидывали через плечо. Павел и Халс повесили свои пожитки на копья, которые они подобрали в разгромленном саду взамен своих, сломанных в бою с курганцами. Как можно быстрее они двинулись в путь по широкой тропе, ведущей от уступа, на котором возвышался монастырь, дальше в горы. От колонны их отделяло менее чем пол-лиги.

Райнер находил некоторое утешение в том, что рабы изрядно замедляли перемещение колонны, — они с товарищами могли легко оторваться. Но вот что не особенно радовало, так это то, что, судя по всем признакам, тропа, по которой они пошли, тоже использовалась весьма активно. А если вдруг они наткнутся на другую армию, идущую с гор, и окажутся в ловушке? Тогда скорость их передвижения будет уже не важна.

До наступления ночи оставалось не более часа. Холодный ветер пронизывал путников насквозь и нагонял мрачные тучи. Дорогу то заливал красно-золотой свет, то накрывали холодные лиловые тени. Она поднималась все выше и выше по крутым утесам и сквозь узкие расщелины, при этом не разветвляясь, что прямо-таки сводило с ума. Повороты сменяли друг друга, но при этом — ни единого перекрестка. Конечно, они нашли пару мест, где могли спрятаться два… ну, пусть даже три или четыре человека, но тут просто не было возможности укрыться им всем или отойти от дороги подальше, чтобы их не учуяли собаки.

Когда они прошли несколько миль, Райнер послал Джано назад посмотреть, не разбили ли хаоситы лагерь в монастыре. Тот вернулся, утирая пот со лба.

— Они все еще идут, — сказал он, переводя дыхание. — Мимо монастыря, причем быстрее, чем нам казалось. Представьте, как они гонят рабов.

Райнер нахмурился:

— Они нас догоняют?

— Нет, нет, но лучше бы нам двигаться, а?

Девять товарищей продолжили свой путь в сумерках. Райнер начинал нервничать. Ветер становился холоднее, тучи сгущались. Люди уже замедлили шаг от усталости. Он сам еле волочил ноги. День был долгий, и всем прилично досталось в бою с курганцами. Павел, все еще не вполне оправившийся от лихорадки, опирался на Халса и потел так, словно шел по пустыне. Ульф хромал. Было просто необходимо найти безопасное место подальше от тропы, чтобы разбить лагерь.

Райнер проклинал Вирта — ну зачем тот умер! Старый медведь точно нашел бы выход в мгновение ока. Если бы он остался жив, не было бы никакого поединка. Он бы уж точно одним сердитым взглядом поставил Эриха на место, и все спустились бы с горы, пока никаких курганцев еще и видно не было.

Он храбрился в присутствии своих людей, но на самом деле паниковал. Он толком не знал, что делать. Единственное, ради чего он принял командование, — это чтобы все не пошли за Эрихом прямо навстречу катастрофе. Впрочем, к катастрофе их вел и он, Райнер, и довольно бодрой рысцой.

Полчаса спустя, когда лиловые сумерки сгустились до темно-синих, наконец показалось ответвление тропы. Она охватывала крутой утес, а потом превращалась в широкую, усыпанную булыжниками полосу, дальний конец которой уходил к горному хребту. Левое ответвление было шире и вело вниз по внешнему склону хребта, правый поднимался в лощину между ним и горой. К великому недовольству Райнера, оба прохода были достаточно широки, чтобы пропустить колонну на марше. Люди в полутьме осмотрели землю под ногами.

— Тут столько следов копыт, — сказал Халс.

— И здесь тоже, — отозвался Оскар.

Райнер застонал. Ну почему решать так сложно! Нет чтобы прокричать отважно что-нибудь вроде: «Сюда, ребята! Очевидно, этой тропкой пользуются меньше». А вместо этого приходится гадать, выбирать между двумя равными шансами. Он никогда не держал пари в подобных ситуациях. Азартные игры — для дураков. Конечно, Ранальда частенько называли богом игроков, но в жизни последователи Трикстера старались играть как можно реже. Перетянуть удачу на свою сторону было священным долгом, служением. Поэтому и не ввязывались в такие игры, не обеспечив себе преимущество: меченую кость, крапленую карту, сообщника. А вот тут это не пройдет — ни тайного знака, ни лишнего туза в рукаве. Придется играть с судьбой в кости по-честному, как простой крестьянин, и надеяться.

— Как думаете, ребята, — спросил он, — какая дорога выглядит более многообещающей?

— Да все одно. — Джано пожал плечами.

— Может, вон та, — неуверенно сказал Халс. — Ну, или вот эта…

— А что, если подождать на развилке? — предложил Франц. — Посмотрим, куда пойдут они, и выберем другую дорогу.

Все изумленно повернулись к нему. Райнер аж рот разинул. Это была хорошая идея.

— Но они нас увидят, — сказал Оскар.

— Нет. Не увидят, — возразил Райнер, сердце которого забилось от вновь обретенной надежды. — Скорее всего, у них факелы. А мы останемся незаметными в темноте. Дорога раздваивается так, что мы сможем заранее понять, куда именно они направятся. — Он потрепал Франца по плечу. — Отлично соображаешь, парень.

Мальчик просиял.

Райнер посмотрел вниз на тропу. Было так темно, что он толком ничего не мог рассмотреть на расстоянии больше пяти ярдов.

— Вот тут и засядем. Укутайтесь в плащи, заверните пожитки и мечи. Еще не хватало, чтобы сталь отразила свет факелов. А пока ждем, можно и малость перекусить.

Они все сбились в кучу на возвышении, жуя промерзший хлеб и запивая его из фляг, которыми пришлось колотить о камни, чтобы разбить ледяную корку. Быстро надвигающиеся тучи затянули почти все небо. Восходящие луны были видны лишь время от времени. Наконец, почти через час после того, как совсем стемнело, появились курганцы. Сначала их было только слышно — тихий рокот, вроде далекой неостанавливающейся лавины: топот сапог и копыт по камням, щелканье бичей, гортанные походные песни марширующей пехоты.

К тому времени как товарищи отложили еду, по краям тропы, там, где она огибала гору, показалось слабое оранжевое свечение. Оно становилось все ярче, а рокот все громче, пока наконец колонна курганцев не вывернула из-за поворота. Первыми шли трое рабов на длинных цепях — высоко над собой они несли факелы на шестах, которые лили зловещий свет на едущих позади всадников. Увидев их, Райнер сглотнул и услышал, как рядом застонал Франц.

На расстоянии было трудно оценить размеры, но все конные варвары казались огромными, даже больше, чем те чудовищные воины, с которыми они столкнулись в монастыре. В центре первой шеренги ехал самый настоящий великан, да на таком боевом коне, рядом с которым самая крупная лошадь, когда-либо виденная Райнером, показалась бы маленьким пони. Это был рыцарь, если, конечно, таким почетным титулом можно назвать варвара — демонопоклонника с севера в полном пластинчатом доспехе, покрытом лаком глубокого кроваво-красного цвета с бронзовой гравировкой. Голову его полностью защищал шлем сложной формы, напоминающий голову дракона. Сходство увеличивали два обоюдоострых топора, поднимающихся над массивными плечами, словно стальные крылья. Каждый был, казалось, в рост человека. От одного их вида кровь в жилах Райнера чуть не стала водой. Рыцарь сеял вокруг себя страх, подобно тому как печь излучает тепло. Райнеру хотелось убежать, спрятаться, свернуться клубочком и умереть.

Свита могла показаться менее устрашающей лишь в сравнении. Если бы там не было этого жуткого рыцаря, Райнер и так чувствовал бы себя не лучшим образом. Свита сплошь состояла из массивных, мускулистых северян, почти все они были в рогатых шлемах, кольчугах и коже, некоторые — еще и в латных воротниках и нагрудниках. Те немногие, что ехали с обнаженными торсами, казались нечувствительными к холоду. Всех, однако, отличал одинаково зловещий вид. Глаза их не отражали ни единого светового блика, даже если не были скрыты шлемом, они тупо смотрели вперед, не оглядываясь, не поворачивая голов ни направо, ни налево. У Райнера мурашки пробегали по телу при мысли о том, что они его чувствуют — всего, без остатка, словно луч чьего-то горящего ока. Мысли вертелись вокруг одного: бежать, бежать отсюда надо!

— Подождите, ребята, — прошептал он, стараясь казаться беспечным, — подождите еще немного.

Всадники продолжали огибать гору шеренгами по пять в ряд, следуя за рыцарем, — проехало уже больше сотни, потом показались пехотинцы весьма оборванного вида, которые скорее просто шли, чем маршировали в сторону долины.

— Нет, вы поглядите, — издевался Халс, — никакой дисциплины.

Как только перед ними потянулись вереницы рабов, а начало колонны достигло расширения дороги, один из подручных внушающего ужас рыцаря отделился от группы всадников и развернулся. Он поднял руку и начал выкрикивать команды проезжающим каким-то нечеловеческим голосом.

— Что, лагерь разбивают? — тревожно спросил Эрих.

Райнер надеялся, что это правда, ведь тогда у них появилась бы возможность обойти противника, но увы… В рядах началось какое-то движение: капитаны орали на подчиненных, надсмотрщики — на рабов, возницы перекликались друг с другом, и на миг показалось, что тут царит сплошной хаос.

Халс поглядел, прищурившись, на перестраивающуюся колонну:

— Что это они, а? Оскар, у тебя глаза получше, глянь, чем они там занимаются.

— Они… они… — Артиллерист пытался хоть что-то разобрать.

Но тут всем стало ясно, что именно затевают курганцы. Когда конный лейтенант приподнялся в седле, крича и размахивая руками, колонна начала расходиться направо и налево, словно река, огибающая остров с обеих сторон.

Райнер похолодел и застонал:

— Проклятые язычники. Они разделяются. Заняли обе тропы.

— Мирмидия, защити нас! — сказал Ульф.

Оскар тихонечко не то подвывал, не то всхлипывал.

Райнеру хотелось плюнуть на все и бежать, но он подавил страх и остался на месте.

Эрих обернулся к Францу:

— Глупый мальчишка, мы бы уже далеко ушли. И что теперь?

— Отстань от него, фон Эйзенберг, — сказал Райнер. — Он это предложил, а я отдал приказ.

— Так куда же нам идти? — с раздражением в голосе спросил Густав.

— Куда угодно, но подальше от него, — пробормотал Халс, и никто даже не спросил, кто это — «он». Все и без того чувствовали все усиливающееся присутствие жуткого рыцаря.

— Пойдем туда же, куда и рабы, — сказал Райнер, чувствуя облегчение от того, что отдает приказ, в котором хоть сколько-нибудь уверен. — Они замедляют продвижение колонны.

Рабы пошли направо, и у всей компании одновременно вырвался вздох облегчения, поскольку красный рыцарь и большая часть его свиты отправились налево, равно как и половина пехотинцев. Сравнительно небольшой отряд всадников повел за собой рабов и оставшуюся часть пехоты.

— Чудненько, ребята, — сказал Райнер, чувствуя, как напряжение отпускает его. — Решено. Двинулись.

Они встали и торопливо зашагали по тропе, что шла правее, в темную лощину. «Нет, — подумал Райнер, хоть и совсем не хотелось этого признавать, — они не торопились, а бежали».