Проклятые земли

Глава 2 Узники

Когда я пришел в себя, сперва ощутил стойкий запах общественного туалета, а уже потом почувствовал тупую боль в голове. Открыв глаза, я обнаружил вокруг себя лишь мрак и попытался подняться. Это удалось со второго раза – все-таки врезали мне замечательно. Кое-как приняв сидячее положение, я подавил желание расстаться с давно позабытым обедом и переждал приступ головокружения. Ощупав нехилый шишак на затылке, скривился от боли, но все же признал, что дырки в черепе не наблюдается. Заодно обнаружил, что неизвестные похитители (а как их еще назвать?) не поленились избавить меня от всех шмоток, натянув взамен какие-то драные шаровары и не первой свежести рубаху без пуговиц.

– Нехилый бартер! – констатировал я и услышал шорох.

Оглядевшись повторно, я понял, что зрение успело немного адаптироваться и теперь худо-бедно позволяло рассмотреть окружающее пространство. Я увидел, что нахожусь в какой-то комнатке, очень напоминающей камеру, с полом, покрытым гнилой соломой. В одной из ее стен под потолком было маленькое окошко, из которого проникал слабый свет, а в другой – деревянная дверь без ручки. Кроме меня в камере находились еще человек десять, которые в данный момент либо сидели у стен, разглядывая меня, либо лежали на полу.

– Привет всем! – обратился я к сокамерникам. – Не соблаговолите подсказать новичку, где он оказался?

Ответом было молчание, но несколько лежавших задвигались и повернулись ко мне.

– Что это за место? – предпринял я еще одну попытку.

На этот раз один из сидевших у стены произнес фразу, из которой я не понял ни слова. Этот язык был мне совершенно незнаком, хотя очень напоминал польский.

– А кто-нибудь здесь говорит на русском? – поинтересовался я и после недолгой паузы сделал еще один заход: – Ху кэн спик инглиш?.. Дойч, франсе?

Хоть на последних я не говорил, но пару сотен слов все же знал. Вот только никто из сокамерников не порадовал меня пониманием. В ответ прозвучало несколько фраз на том же неизвестном языке, так и оставшихся для меня загадкой.

– Замечательно выходит! – констатировал я и задумался.

Итак, подведем итоги. Непонятно кто непонятно как выдернул меня непонятно куда для своих непонятных целей. Короче – полный песец! Хотя нет, еще не полный, ведь я жив, а это уже немало. Если вспомнить все увиденное мной до отключки, сразу возникает неприятная мыслишка о перемещении в другой мир. Если разобраться, данное предположение – чистой воды бред, навеянный недочитанным романом, но другого объяснения моя пострадавшая часть тела родить не смогла. Поэтому сейчас мне осталось только подтвердить или опровергнуть эту теорию, а уже потом решать, что делать дальше.

Проигнорировав какую-то фразу ближайшего мужика, я поднялся на ноги и, слегка пошатываясь, подошел к стене с окошком. Непосредственно под ним никто не сидел, поэтому мне не пришлось никого уговаривать подвинуться. Само окошко располагалось высоко, но я, постояв пару минут, чтобы унять головокружение, подпрыгнул и пальцами зацепился за его край. Чувствуя пульсирующую боль в затылке, подтянулся и выглянул в большой мир.

Первым делом я отметил, что стены камеры довольно толстые, потом обнаружил, что узкое окошко, в которое даже голову просунуть было сложно, перегорожено стальными прутьями, сквозь которые могла пробраться лишь крыса. А потом мне стало не до деталей, так как я увидел небо, усеянное необычайно яркими звездами, и Луну. Маленькую такую Луну, раза в два меньше привычной мне, и окрашенную в нежно-розовый цвет.

Немного полюбовавшись на это странное небесное тело, которому не было места на земном небосводе, я осторожно спрыгнул на пол и зажмурился от острой боли, разламывающей мою бедную черепушку на части. Пришлось даже присесть у стены, дожидаясь, когда острые когти прекратят терзать мозг. А спустя пару минут, вернув себе способность внятно мыслить, я сделал логичный вывод: все-таки меня занесло в другой мир. И с этим не поспоришь. Но как же меня угораздило-то? Ведь жил себе спокойно, никого не трогал, так нет – посчастливилось оказаться в нужном месте в нужное время. Черт бы побрал этих гопников! Если бы не они, я бы дома чаек попивал и «Грозу орков» дочитывал, а теперь сижу в какой-то грязной камере и гадаю, что меня может ожидать.

В этот момент одно из тел, лежавших на полу камеры, вяло зашевелилось, застонало, а потом произнесло пару непечатных слов на великом и, несомненно, могучем. Именно тогда я вспомнил, что попал сюда не один, и немного приободрился – вдвоем все же полегче будет. Хотя бы морально. Мой товарищ по попаданству приподнялся на локтях и принялся вертеть головой. Насколько я мог судить в полумраке, его физиономия была залита кровью. Видать, сильно пострадала от непредвиденной встречи с каменным полом. Оглядевшись, парень возмутился:

– Че за хрень?! Куда меня упрятали?!

Один из сокамерников произнес несколько слов на непонятном языке, но, судя по интонации, обращался он не к пришедшему в себя незадачливому гопнику, а констатировал: «Еще один иноземец».

– Очнулся, друг? – спросил я парня. – Тогда поздравляю с прибытием!

– Это ментовка? – повернулся он ко мне.

– Нет, это другой мир.

– Че?

– Хрен через плечо! Ты смерч черный видел, прежде чем вырубиться?

– Да, – не стал отпираться парень.

– Так вот он и перенес нас в этот мир. А его обитатели оказались не слишком дружелюбными и сразу швырнули нас в эту камеру. Расклад понятен?

Однако коллега по несчастью доверием проникаться не спешил:

– Да ты гонишь! Какой другой мир? Какие обитатели?

– Если не веришь, можешь подойти и полюбоваться из окошка на звездочки и местную Луну, – спокойно ответил я, поднимаясь. – После этого никаких сомнений не останется.

Парень, буркнув себе под нос нечто матерное, поднялся и подошел к стене с окошком. Я шагнул в сторону, чтобы ему не мешать, и понаблюдал, как собрат-землянин подпрыгивает и пытается зацепиться за край. Это ему удалось только с третьего раза. Подтянувшись, парень прильнул лицом к решетке и замер, уставившись в чужое небо. Полминуты оказалось достаточно для осознания ошеломляющего факта. Когда попаданец номер два спрыгнул на пол, я поинтересовался:

– Убедился? Или будешь кричать, что это все розыгрыш, и примешься искать скрытую камеру?

– Убедился, – буркнул парень и уставился на меня: – А ты сам-то кто?

– Неужели ты так сильно ударился, что уже не помнишь, за кем полквартала гнался? – иронично спросил я.

– Так это все из-за тебя, падла! – со злостью произнес гопник, а затем ударил меня в живот.

Подобного я совсем не ожидал, а потому, не успев отреагировать, согнулся пополам от боли. Парень тут же попытался добавить мне коленом в лицо, однако я смог подставить руки и кое-как заблокировал удар, а затем, пока гопник не догадался заехать по моей многострадальной голове, врезал ему между ног. Он охнул, а я выпрямился и произвел сильный и точный тычок в солнечное сплетение противника. После этого мне осталось завести руку землянина за спину и помочь ему рухнуть мордой на гнилую солому. Присев на хрипевшую тушку, я стал ждать, когда головная боль поутихнет, а урод капельку оклемается. Ведь наш разговор был еще не окончен.

Спустя некоторое время гопник сумел нормально вдохнуть и прошипел:

– Пусти, гнида! Больно!

Не спеша выполнять требование парня, я наклонился к его уху и проникновенно заявил:

– Похоже, ты не въехал в ситуацию. Ладно, объясню простыми словами, понятными даже дебилам. Мы хрен знает где. Кто и для чего нас сюда выдернул – неизвестно. Местные хотя и не стали нас убивать, но заботу и гуманизм проявлять не спешат. Проникся? Идем далее – ты мне не нравишься. Полагаю, я у тебя симпатии тоже не вызываю, но больше в этом мире никто русским не владеет, поэтому, хочешь не хочешь, нам придется держаться вместе. Только тогда есть хоть какой-то шанс выбраться из этой задницы. Уяснил?

Гопник завозился, пытаясь сбросить меня со спины, но я лишь усилил нажим, вынудив его дернуться от боли и завопить:

– Да, да, уяснил! Отпусти!

– Вот и ладненько, – я ослабил хватку и поднялся с парня. – А теперь определимся с планами на будущее. Так как из нас двоих я куда лучший специалист по другим мирам («Еще бы, почти треть книги на эту тему прочитал!»), то твоя задача проста – сидеть и не рыпаться, пока я не разберусь в ситуации. Понял?

– Понял, – буркнул гопник, потирая руку.

– Тебя как звать?

– Антон.

– Я Ник. Вот и познакомились. Сейчас займи себе местечко и попытайся уснуть. Сокамерников не трогай. Пока это наш единственный источник информации, ни к чему их злить или раздражать.

Убедившись, что инструкции дошли до адресата, я вернулся под окошко и прислонился к прохладной стене, а Антон уселся на пол и принялся ощупывать разбитое лицо. Два старожила что-то мне сказали, но я даже по интонации не смог определить, чего они хотят, поэтому отвечать не стал. Видя, что я не реагирую, больше со мной заговаривать никто не пытался, но между собой сокамерники вяло общались еще минут пять, судя по всему, комментируя увиденное. Я же попытался продолжить размышления, так невежливо прерванные пробуждением Антона.

Вот же послал бог напарничка! Для меня он бесполезен, с какой стороны ни погляди. Рукопашным боем не владеет, и в драке на него надежды мало. Мозгов практически нет, как и знаний, иначе не стал бы связываться с подобной компанией. Доверия не вызывает абсолютно, а значит, положиться я на него не могу. Да и гонору чересчур много, поэтому даже роль простого исполнителя ему не подходит. Это сейчас парень ошарашен и подавлен новостью о перемещении в другой мир, поэтому быстро принял мое командование, а как освоится – сразу начнет бунтовать. М-да…

Но вернемся к хозяевам этого места. Кто они такие и чего от них ожидать? Судя по тому, что я видел в комнате прибытия, порох жители этого мира еще не изобрели, иначе встречали бы «попаданцев» со «стволами», а не с саблями и копьями, но уже умеют пользоваться электричеством, судя по лампам на стенах и порталу в другую вселенную. На этом с фактами все, переходим в область догадок. Почему после перемещения мы очутились в камере? Возможно, ждали совсем не нас, просто местные Кулибины ошиблись в расчетах и случайно открыли проход на Землю. Возможно, был пробный запуск пробивающей пространство машины, а что делать с пришельцами, экспериментаторы не решили и во избежание запихнули нас в карцер.

Навскидку я мог назвать еще несколько вполне логичных объяснений, подтвердить или опровергнуть которые не позволяло отсутствие самой элементарной информации. Да, это вам не фэнтезийный роман, в котором местные жители на первых же пяти листах подробно рассказывают «попаданцу» обо всем, что его интересует. Это реальная жизнь, где брата по разуму встречают ударом по голове.

Идем дальше. Если предположить, что здесь развитая цивилизация, внимание местных наверняка привлечет мой мобильник, а значит, должен последовать разговор по душам. Но что-то меня настораживал этот грубый средневековый антураж. Ведь и ткань моей одежды похожа на первосортную мешковину, и стены камеры сложены из плохо отесанного камня, что наталкивало на очевидную мысль – тутошние технологии находятся на уровне, близком к плинтусу.

Можно, конечно, допустить, что это тюрьма, для заключенных которой не стали бы сильно напрягаться, а в остальном мире все выглядит значительно цивилизованнее, но существовала одна мелочь, которая эту теорию опровергала на корню. Я заметил, что толстые железные прутья, перегораживающие окошко, были коваными. Не отрезанными от длинного идеально ровного прута определенного диаметра, доставленного с ближайшего сталелитейного завода, а выкованными вручную, наспех, при помощи обычных молота и наковальни. Именно эти ржавые железки не давали мне поверить в то, что в этом мире процветают высокие технологии.

Что ж, если так оно и есть, все равно можно надеяться на лучшее. Осмотрев мои шмотки, оценив качество ткани, застежки-молнии на куртке, материал ботинок, найдя мобилку и все прочее, что было у меня в карманах, местные просто обязаны уделить мне внимание. Вдруг я смогу создать и им нечто подобное? Значит, остается только ждать реакции хозяев и попытаться убедить их в своей полезности.

И это у меня получится, ведь я могу подарить им порох, двигатель внутреннего сгорания, и вообще устроить научно-техническую революцию. Все-таки время в вузе не было потрачено зря, да и сам я много чем интересовался, в свободное от работы время смотря не сериалы, а научно-популярные передачи. Так что знания у меня имеются, а соображалка, которая поможет воплотить их в жизнь и устроить себе обеспеченное будущее в этом мире, обязательно найдется.

Ведь о возвращении на родную Землю можно и не заикаться. Ну не верю я, что хозяева этого места будут ради нас открывать портал… или как этот смерч называется? Если нужда в нас отпадет, аборигенам будет проще прикопать нас поглубже, нежели возиться с возвращением, поэтому напрасных иллюзий можно не строить. Путь домой закрыт навсегда… Хотя нет. Если все сложится удачно и я смогу достичь в здешней социальной лестнице определенной ступеньки, которая даст необходимый вес в обществе, можно будет вернуться к этому вопросу.

С такими мыслями я неожиданно заснул. Нет, будет правильнее сказать, отключился. И немудрено – получить такой удар по башке, и чтобы без негативных последствий для здоровья, нереально. Это только в недочитанной книге героя старательно лупили по черепушке всем, чем только можно (от палки до трактирной лавки), а он только недовольно морщился (что и понятно – сотрясаться там было нечему). В реальной жизни все куда серьезнее, и уж если принял удар на эту часть тела, будь готов к не особо приятным ощущениям.

Разбудил меня разговор сокамерников. Открыв глаза, я обнаружил, что наступило утро. Солнечные лучи под острым углом проникали в камеру, наполняя ее ярким светом, поэтому сейчас я мог рассмотреть место, где очутился, во всех деталях. Небольшая дверь в противоположной от окошка стене была сделана из дерева, оббитого темным металлом. Ее грубые петли подтверждали мой вывод. В углу камеры виднелось отверстие в полу, источавшее миазмы результатов жизнедеятельности заключенных. Оно было небольшим, надо полагать, чтобы исключить вероятность побега с помощью канализации, но именно поэтому некоторые не особо точные узники умудрились основательно загадить этот угол, добавив прелести в окружающий пейзаж на радость большим зеленым мухам.

К слову, самих заключенных оказалось девять. Все они были мужского пола, от пятнадцати до примерно сорока лет. Судя по растительности на лицах, сюда они угодили никак не меньше недели назад, а судя по комплекции, были представителями разных профессий. Я сразу вычленил троих, обладающих накаченной мускулатурой, имевших застарелые шрамы на лице и прочие признаки бывалых вояк, которых стоило опасаться. Кто знает, что может взбрести в голову этим уголовникам? А вдруг они почувствуют угрозу в моем лице и вздумают приструнить новичка? Остальные были не такими колоритными и ничем особенным не выделялись.

Антон еще спал, тихо похлюпывая расквашенным носом, и демонстрировал мне лицо, покрытое подсохшими кровавыми разводами. Поглядев на него, я осторожно поднялся и принялся разминаться. После ночи, проведенной в сидячем положении, опираясь на неровные камни, мое тело страшно затекло. Разгоняя кровь, я порадовался тому, что головокружение уже не ощущалось, а боль в черепе отступила на второй план. И даже шишка на затылке вроде бы уменьшилась, что добавило мне оптимизма. Почувствовав себя лучше, я подпрыгнул и снова выглянул в окошко, надеясь рассмотреть то, что не подметил ночью.

Этот обзор принес несколько новых открытий. Во-первых, я выяснил, что здешнее солнце почти не отличается от светила моего мира, только выглядит немного большим (хотя я бы не особо удивился, если бы оно оказалось зеленого цвета). Во-вторых, узнал, что камера находится в подвале, а само здание располагается на невысоком холме. В-третьих, определил, что здание стоит посреди безлюдной степи. Во всяком случае, с этой стороны других построек не наблюдалось, а холмистая, покрытая разными травами и весьма редкими кустиками степь уходила за горизонт.

Все эти открытия ровным счетом ничего не дали, поэтому, отчаявшись увидеть что-нибудь полезное, я спрыгнул на пол и воспользовался туалетом. Сделав свои дела, вернулся на место и попробовал завязать разговор с соседом. К сожалению, язык жестов помогал не особо, поэтому я лишь выяснил, что тюрьма, в которой мы обретались, довольно большая, и хозяев здесь почти три десятка. На большее терпения не хватило ни у меня, ни у сокамерника, который, судя по резкой тираде, послал меня куда подальше и больше не обращал внимания на мои телодвижения. Жаль, он так и не смог мне объяснить, зачем нас сюда посадили… или это я неправильно спрашивал?

Больше я попыток пообщаться не делал, а спустя полчаса проснулся Антон. Несколько минут потребовалось парню, чтобы вспомнить вчерашние события и убедиться, что камера ему не мерещится, после чего он со стоном поднялся, присел на корточки напротив меня и мрачно поинтересовался:

– Что будем делать?

– Ждать, – ответил я.

– А ты уже придумал, как нам отсюда выбраться и попасть домой?

– Да.

Лицо Антона засветилось надеждой:

– И как же?

– Сперва убедить местных, что мы будем им полезны.

Надежда погасла, не успев окрепнуть. Парень разочарованно уточнил:

– И это все?

– А ты что хотел? Еще до обеда сбежать из камеры, разобраться с охраной, найти устройство, создающее межмировые порталы, запустить его и оправиться на Землю? Так ведь это не компьютерная игрушка, у нас даже первый пункт плана выполнить не получится, не говоря уж об остальных. И все мысли о доме придется оставить до лучших времен. А на всякий случай запомни: если хозяева этого места захотят с тобой пообщаться, всеми способами показывай, что хочешь им служить. Кланяйся, руки молитвенно складывай… или еще что-нибудь придумай.

– Что?! – возмутился Антон. – Никому я служить не хочу!

– Тогда тебя сразу пустят в расход.

– Почему?

– Да потому что ты станешь не нужным. А отношение местных к человеческой жизни не такое трепетное, как на Земле.

– Откуда ты знаешь? – хмуро спросил парень.

– От верблюда! Помнишь своего приятеля, с которым ты меня догонял? Конопатый такой, с колечком в ухе? Так вот, аборигены ему голову отрезали, и поверь, никакого сожаления или раскаяния в тот момент на их лицах я не заметил.

После моих слов Антон посмотрел на меня с ошеломлением, как бы спрашивая, а не вру ли я. В ответ я уставился ему в глаза с вызовом. Ну да, немного исказил факты, но попробуй опровергни мою версию событий! Антон спорить не стал и взгляд отвел, что мне и нужно было. Для закрепления успеха я приказал:

– В общем, если хочешь выжить, гонор свой поумерь. Не та сейчас ситуация, чтобы бессмертную строчку о рабах из советских букварей вспоминать. В этом мире мы находимся как раз на данной ступеньке социальной лестницы, так как прав у нас еще меньше, чем у этих заключенных. Я хочу, чтобы ты это четко уяснил и, если вдруг потребуется поцеловать кого-нибудь из хозяев в пятую точку, не вздумал показывать свое недовольство, а наоборот, изобразил счастье от оказанной тебе чести. Понял?

Парень незатейливо выругался, но возражать не осмелился. Ну и ладненько, надеюсь, основные правила игры он запомнил и теперь не доставит мне неприятных сюрпризов. Ведь хозяева вполне могут допрашивать нас по отдельности, и нет гарантии, что они не начнут именно с Антона, который способен выкинуть нечто неожиданное и испортить все дело. Но после нашей беседы можно рассчитывать, что парень проявит благоразумие и не станет преградой на пути нашего плодотворного сотрудничества с местными.

Обеспечив себе дополнительные гарантии успеха, я слегка расслабился и настроился на долгое ожидание. Если наше перемещение состоялось поздней ночью, можно предположить, что хозяева оставили подведение итогов и разбор полетов на утро. Значит, накинуть пару часов на обсуждение, часок на осмотр иномирных вещей… короче, гостей нам стоит ждать к обеду, не раньше, а пока стоит придумать, как с ними объясняться. Если даже сокамерник мой язык жестов понимал с трудом, то нужно выбрать такие телодвижения, которые гарантированно продемонстрируют хозяевам мое искреннее желание на них работать.

В общем, я ушел в себя, а Антон принялся исследовать камеру. Первым делом посетил отхожий угол, затем полюбовался на местное светило из окна, после попытался соорудить себе мягкую подстилку из соломы, поцапался с одним из сокамерников в безуспешной попытке отвоевать место у стенки и с отсутствующим видом улегся на полу.

К слову, я отметил, что все заключенные давно подыскали себе определенное жизненное пространство – своеобразный ареал не больше пары квадратных метров, и никаких поползновений на чужую территорию не устраивали. Большинство сидели у стен, а двое, как и Антон, расположились посреди камеры. Как я понял, самыми привлекательными считались места подальше от туалета, никто не пожелал сидеть у двери, да пятачок под окном до моего появления отчего-то оставался не занятым. Почему так вышло, я не сообразил, но не стал размышлять над этим, уделив внимание деталям поважнее.

Спустя час за дверью послышались голоса. Похоже, кто-то надумал посетить заключенных. Судя по времени, которое понадобилось визитерам, чтобы добраться до нашей комнаты, коридор за дверью был немаленьким, так что я даже задумался, как много камер насчитывает эта темница и сколько всего в ней томится узников. Мои сокамерники немного оживились, но долго гадать, отчего, не пришлось. Раздался лязг отодвигаемого засова, и в камеру вошел один из хозяев.

Оглядев его, я понял, что серое одеяние типа просторного балахона с капюшоном является эталоном местной моды. В руке вошедший сжимал обнаженную саблю. Пробежавшись взглядом по присутствующим, он убедился, что никто на него нападать не собирается, и отступил в коридор, давая дорогу второму, который носил аналогичный серый балахон и держал в руках два больших чугунка с железными ручками. Я едва сдержал разочарованный вздох. Это пожаловали не по наши с Антоном души, а всего лишь принесли заключенным завтрак.

Поставив чугунки посреди камеры, раздатчик развернулся и вышел, по пути не отказав себе в удовольствии пнуть сапогом в бок ближайшего зэка. После этого дверь камеры закрылась, а наши сокамерники потянулись к чугункам. Мой желудок живо напомнил, что почти сутки без пищи – это совсем не хорошо, поэтому я встал и присоединился к остальным. В первом чугунке оказалась вода, чистая и прохладная, а во втором нечто, очень напоминающее корм для свиней. Точно такая же однородная неаппетитная масса, состоящая из какой-то каши, зерна, мелко нарезанных овощей и наверняка разных объедков с барского стола.

– И это дерьмо мы должны есть?! – возмутился Антон, заглянув в чугунок.

– Заставлять тебя никто не собирается, – буркнул я и, по примеру сокамерников, зачерпнул полную горсть этого корма.

На ладони он казался еще отвратительнее, но мой желудок справедливо заметил, что внешний вид – не самое главное. Справившись с брезгливостью и прогнав мысли о дизентерии, я отправил добычу в рот. Пожевав кашу, я признал, что Антон был недалек от истины – вкус у варева оказался донельзя отвратительным. Вдобавок в нем попался камешек, о который я едва не сломал зуб. Но альтернативы не было, поэтому я вновь зачерпнул ладонью кашу и постарался глотать ее, особо не жуя, как это делали остальные.

Кстати, на удивление, никакой драки за еду не наблюдалось. Заключенные опускали руки в чугунок по очереди, никто не пытался отпихнуть товарища от кормушки и вообще, все выглядело весьма культурно… Ну, насколько это было возможно в данной ситуации. Правда, кое-кто попытался было влезть сразу двумя руками, но тут же получил затрещину от одного из воинов, и я сразу понял, кем поддерживался порядок в камере.

Глядя на меня, Антон сделал второй подход к чугунку и с выражением глубокого отвращения на лице подцепил щепотку со дна, на пробу. После долгого рассматривания субстанции на своих пальцах, он сунул ее в рот, пару секунд пожевал и внезапно кинулся к отхожему углу. Там парня вывернуло под смешки сокамерников, а я недовольно поморщился и зачерпнул еще одну горсть.

Ты погляди, какой привередливый! Гурман, блин! А если это ежедневная еда обитателей этого мира? Понятно, что данное предположение никакой радости не вызывало, но было вполне возможным. В любом случае, я все равно сомневался, что где-то здесь умеют готовить борщ с пампушками, к которому парень привык дома. Ну, ничего страшного! Поголодает немного, будет и помои с удовольствием хлебать, да еще и добавки требовать.

Когда котелок опустел, я принял из рук воина второй и запил свой нехитрый завтрак, после чего вернулся на свое место. Остальные тоже расселись, не обращая особого внимания на страдания Антона, который все еще отплевывался над дыркой в углу. А спустя несколько минут вновь послышался звук отодвигаемого засова, и в камеру заглянул стражник с мечом. Оглядев нас, он дал возможность зайти второму, который пришел за чугунками. Именно в этот момент оскорбленный до глубины души Антон решил выплеснуть свое возмущение. Повернувшись к человеку в сером, он воскликнул:

– Мля, урод, что за дерьмо ты принес? Мы, по-твоему, последние свиньи? Да ты сам вообще это пробовал? Или…

Я не знаю, что еще хотел сказать конкретно слетевший с катушек парень. Его гневная тирада была прервана человеком в балахоне. Нет, он не врезал землянину под дых, не заехал кулаком по челюсти и не стал размахивать ногами в попытке от души пнуть обнаглевшего заключенного. Он просто вытянул в сторону Антона руку, а в следующее мгновение с его пальцев сорвался маленький сверкающий шарик, который коснулся груди парня.

Тело бедолаги будто пронзил электрический заряд, оно выгнулось дугой и рухнуло на пол, продолжая корчиться. Поглядев с довольной улыбкой на страдания Антона, человек в сером подошел к упавшему и принялся избивать его ногами. Старательно и, я бы даже сказал, с наслаждением. Спустя десяток ударов, когда тело Антона дергалось уже не так сильно, он решил, что нужный воспитательный эффект достигнут, поднял чугунки и с довольной миной вышел в коридор.

Когда дверь камеры закрылась, я подошел к парню и убедился, что тот еще жив, хотя и без сознания. Ощупав его тело, по которому изредка пробегала судорога, я понял, что стражник ничего Антону не сломал. Видимо, давно научился рассчитывать силу ударов, что говорило о немалой практике. Приводить борца за права заключенных в чувство я не стал – незачем было ерундой страдать. Вместо этого я вернулся под окошко и принялся размышлять над увиденным, в корне изменившим ситуацию.

Итак, жители данного мира владеют магией. Ведь я не заметил в руке стражника никакого электрошокера или иного хитромудрого приспособления. Он просто сложил пальцы по-особому и выпустил нечто, напоминавшее маленькую шаровую молнию, давшую такой поразительный результат. В общем, можно с уверенностью заявлять – наш перенос осуществился с помощью магии. Но тогда появляется логичный вопрос: захотят ли хозяева этого места с нами общаться? Заинтересуются ли вещами с Земли и додумаются ли до мысли получить способ их производства?

Что-то мне подсказывало, ответ в данном случае вряд ли будет положительным. Зачем аборигенам стараться и развивать технологию, если есть иное направление прогресса? Зачем изобретать огнестрельное оружие, если магия гораздо надежнее и наверняка дешевле? Зачем общаться с иномирцами, которые и языка-то не знают, а значит, ничего полезного рассказать не смогут? Разумеется, незачем.

Кроме того, эти одинаковые серые балахоны родили в моей голове мысли о религиозной секте. По уму, у тюремных стражников должна быть своя форма или просто одежда, которая не будет мешать действовать копьем или саблей, но они расхаживают в том же, что и маги, а это лишь подтверждает мою догадку. Разумеется, нас могло забросить в некое обособленное от цивилизации общество, члены которого не имели большого выбора нарядов, но даже тогда в нем должны существовать какие-то различия в одежде для, скажем, простых рабочих и начальников, а я их не заметил. Все виденные мной хозяева были в одинаковых бесформенных одеяниях, очень напоминавшие рясы монахов, что ставило крест на моих мечтах о светлом будущем.

Если я угодил к религиозным фанатикам, можно не надеяться, что мой мобильник послужит предлогом для допроса. Наверняка сперва они попытаются в нем разобраться, а когда не получится, торжественно объявят изделие трудолюбивых китайцев «дьявольской вещью» (или кто там у них на стороне зла?) и либо запрячут его подальше, либо уничтожат. В таком случае мои дела плохи, ведь с религиозными фанатиками я сталкивался и на Земле, после чего сделал один-единственный вывод: от подобной братии следует держаться как можно дальше, поскольку практически невозможно понять, что творится у них в голове, и предположить, как они поведут себя в той или иной ситуации.

Печально. А еще печальнее то, что Антон оказался идиотом, на которого не то что рассчитывать нельзя, но даже находиться рядом крайне опасно. Надо же, я так долго распинался, убеждал, разжевывал ему правила поведения, давал четкие инструкции, а он пропустил все мои слова мимо ушей! Радовало лишь то, что парень сполна получил за свою самодеятельность, иначе его воспитанием пришлось бы заняться мне.

Нет, я прекрасно могу его понять – стресс, вызванный последними событиями, завтрак, где он получил впечатлений по самое не балуйся и стал объектом насмешек. Но это же не является уважительными причинами такого безответственного поведения! Ведь маг мог швырнуть не одну, а одиннадцать шаровых молний, за проступок одного наказав всю камеру. Вот тогда было бы весело! Эх, правильно люди говорят: мозгов нет – считай, калека.

Признав, что дальнейшее общение с коллегой-«попаданцем» не имеет смысла, я принялся размышлять на тривиальную тему: что делать? Недостаток необходимой информации привел к новой попытке установления контакта с сокамерниками. Спустя час интенсивного размахивания руками, изображения на полу схем с помощью соломинок и всего прочего, я выяснил, что здание, в котором мы обретались, не единственное в округе. Были еще какие-то мелкие постройки, где тоже жили люди, причем, насколько я понял, не все из них были монахами, некоторые являлись обычными рабочими. Довольно далеко отсюда находились крупные города, в которых не было людей в рясах. Если я правильно истолковал жесты пожелавших общаться узников, раньше они жили именно там, но были схвачены и посажены в эту камеру. Причину этого я выяснить не смог, и решил устроить перерыв в расспросах.

Вскоре очнулся Антон. Тихо поскуливая, он принялся растирать свои отбитые бока. Его мучения никакого сочувствия ни у меня, ни у остальных не вызывали. А когда вроде бы пришедший в себя парень попытался пожаловаться окружающим на вопиющую несправедливость, используя матерный лексикон, я приказал ему заткнуться. Этот идиот с первого раза не внял, поэтому пришлось пообещать, что в случае непослушания я с большой радостью обеспечу ему отключку еще на пару часиков. Антон проникся и замолчал, изредка с неприкрытой злостью поглядывая на меня.

До самого вечера больше ничего не происходило. Я размышлял, узники лениво переговаривались, а Антон дулся себе тихонечко. Когда за окном начали сгущаться сумерки, те же самые стражники вновь принесли нам чугунки с едой и водой. Маг с ласковой улыбкой поглядел на парня, забившегося при его появлении в угол, но бить его или снова швыряться светящимися шариками не стал, удовлетворившись щенячьим страхом в глазах землянина.

На этот раз варево было еще более отвратительным. Мне даже попался длинный волос, который я вытянул изо рта, с трудом удержав там все остальное. Антон, испытывая жуткий голод, попытался схитрить. Набрав пригоршню каши, напоминавшей недоваренную овсянку, он принялся выкидывать из нее все, на его взгляд, лишнее. В первый раз вроде получилось, но потом парень получил смачный подзатыльник от одного из вояк, который строго приказал ему не маяться дурью. Это даже на чужом языке было понятно. Антон попытался было возмутиться, но второй подзатыльник лишил его и желания спорить, и аппетита. С трудом запихнув в себя вторую горсть варева, парень едва удержал рвотные позывы и отказался от продолжения банкета.

Остальные быстро опустошили чугунок и расселись по местам. А когда стражник забрал тару, не отказав себе в удовольствии пнуть хиленького мужичка, в этот раз оказавшегося ближе всех, и дверь камеры закрылась, я понял – никто из хозяев не захочет со мной общаться. Надежда вызвать их интерес и тем самым обеспечить себе сладкую жизнь безвременно почила, подергавшись напоследок в предсмертных конвульсиях. Теперь я не знал, что меня ожидало, и это было отвратительнее всего.