Прокол (Фбр-триллер, №9) - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Кэтрин Коултер (ч. 3)

Теперь мы будем сильнее давить на всех остальных. Как сказал мистер Мейтленд, мы близки к цели.

Поверьте мне, ребята. Мы поймаем этого монстра, и поймаем его скоро.

Во-первых, нам нужно точно выяснить, почему он убил одного из помощников Калифано.

Шерлок сказал: «Если Дэнни был шантажистом, что он мог знать? В пятницу вечером его и близко не было у здания Верховного суда». Она на мгновение замолчала, оглядывая агентов. «Надеюсь, Дэнни не был таким уж глупым».

ГЛАВА

А FTER С АВИЧ СКАЗАЛА Бену Рейвену встретиться с ними у Элейн ЛаФлеретт через два часа, после чего они с Шерлоком снова поехали в квартиру Элизы Викерс в Маклине.

Савич сказал: «Я хочу сам ей рассказать, посмотреть ей в лицо и рассказать о Дэнни. Хочу посмотреть на её реакцию». Она и Флёретт — наши главные зацепки сейчас.

Когда Элиза открыла на стук, он без предисловий сказал: «Здравствуйте, Элиза. Мне жаль это сообщать, но Дэнни О’Мэлли умер».

Элиза Викерс восприняла эту новость как удар под дых. Она побледнела, прошептала: «Нет, нет», и отшатнулась от входной двери. Савич схватил её за руку, чтобы она не врезалась в маленький столик в прихожей.

«Нет», — снова сказала она, глядя на них, качая головой и отчаянно потирая руки. «Этого не может быть. Не может быть. Боже мой. Только не Дэнни, только не он». Она закрыла лицо руками и стояла, рыдая, покачиваясь на ногах.

«Давай сядем, Элайза», — сказал Шерлок. Вместе они провели её в гостиную. Шерлок принёс ей стакан воды. Элайза, казалось, не замечала стакан у рта, но когда она сделала глоток, это, похоже, помогло.

Прошло ещё несколько минут, прежде чем Элиза подняла своё измученное лицо. В её глазах читалось потрясение и непонимание. «Все что, сошли с ума? Ради бога, зачем кому-то убивать Дэнни?»

«Мы пока не уверены», — сказал Шерлок, — «но квартира Дэнни была разгромлена».

Элиза выглядела озадаченной. «Но почему? Это же бессмыслица. У Дэнни не было спрятанных ценностей».

Шерлок сказал: «Возможно, Дэниел О’Мэлли пытался шантажировать, и именно поэтому его квартира была перевернута. Убийца искал то, что Дэнни держал над головой. Если Дэнни пытался шантажировать, это стоило ему жизни».

«Мы имеем дело с совершенно безжалостным человеком, который не колеблется, когда видит, что нужно что-то сделать, чтобы спасти себя. И, вполне возможно, спасти того, кто нанял его убить судью Калифано».

«Вы верите, что есть два человека?»

«Да. Кто-то нанял убийцу. Он очень профессионален, Элайза, если не считать риска, на который он сам решается, и у меня такое чувство, что ему это нравится. Он адреналиновый наркоман. Чем больше риск, тем лучше».

Элиза выглядела совершенно озадаченной. «Нет, не могу поверить, что Дэнни мог так поступить.

Да и что он мог знать? Что? Он был таким милым, но работал...

Тяжело, потому что он видел в этом году рабство, которое в конечном итоге принесёт ему большие деньги. Он не был глупым. Шантажист? Дэнни? Клянусь, я никогда не видела в нём ничего подобного – ну, знаешь, как он мог принять решение использовать свои знания, чтобы шантажировать убийцу? Почему он не пришёл ко мне? Почему он не позвонил тебе? Я знаю, что деньги были для него важны, но это? Я просто не понимаю. – Её голос дрогнул. – Должно быть, есть другая причина, должно быть.

Шерлок сказал: «Мы всё расследуем, Элайза, но толковать это можно не так уж и много раз. Возможно, кто-то хочет убить всех в кабинете судьи Калифано. На случай, если это и есть цель, здесь будет агент, который будет вас охранять».

Элиза не могла этого осознать, они обе это видели и ждали.

«Это безумие».

«Да, так оно и есть», — сказал Шерлок.

Элиза вздохнула, прошлась из одного конца гостиной и обратно.

«Возможно, убийца считал, что Дэнни что-то знал, что Дэнни вообще не пытался его шантажировать».

«Возможно, — сказал Шерлок, — но маловероятно. Послушайте, мы надеемся, что у девушки Дэнни есть информация для нас, но пока давайте предположим, что Дэнни попробует себя в шантаже».

«Это тяжело, очень тяжело. Ладно. Если Дэнни был шантажистом, то я, очевидно, ошибался насчёт него. Деньги были для него одержимостью, а я никогда этого не осознавал. Интересно, сколько времени нужно, чтобы по-настоящему понять, что творится в душе человека».

Шерлок спросил: «Ты знаешь, были ли у Дэнни финансовые проблемы?»

Она покачала головой. «Насколько мне известно, нет. При дворе нам, как вы знаете, не платят царского жалованья, но у него была собственная квартира, хотя и довольно скромная. У меня всегда складывалось впечатление, что он очень бережно относился к деньгам.

Он только что окончил юридический факультет. И, знаете, он отчаянно хотел отработать год в Верховном суде, потому что знал, что это откроет ему двери. Он рассказал мне, что заставил свою мать танцевать, когда узнал, что судья Калифано выбрал его.

«Никаких азартных игр, ничего, чем он был бы одержим — машинами, лодкой, чем угодно? Никаких дорогих хобби? Никакого большого гардероба?»

Она покачала головой.

«Тогда зачем ему это делать, Элайза?» — спросил Шерлок.

«Это не очень-то говорит о его нравственности, правда?» Элиза вскочила, начала расхаживать, потом резко обернулась. «Ах ты, Дэнни, маленький болван». И глаза её снова наполнились слёзками. Она начала тереть лицо, не глядя ни на кого из них, вероятно, глядя внутрь себя на молодого человека, который ей нравился, молодого человека, которого она, как ей казалось, знала, молодого человека, которого она хотела бы ударить, если бы он ещё не был мёртв. Она больше никогда не увидит его, чтобы накричать на него.

Шерлок сказал: «Его убили в течение двадцати четырёх часов после убийства судьи Калифано. Это значит, что, когда он услышал об убийстве в субботу утром, он понял, что его знания стоят огромных денег. И он успел сообщить об этом человеку, нанявшему убийцу. Что он мог знать, Элиза?»

«Боже мой, я не знаю. Понятно? Откуда мне знать, что Дэнни знал, а что нет?»

«Ты знала судью Калифано», — сказала Савич. «Дэнни, должно быть, подслушал его разговор с кем-то, или, возможно, прочитал что-то, что судья Калифано случайно оставил на столе. Что-то. Вспомни, Элиза».

Она снова села на диван, зажала руки между коленями, обтянутыми синими джинсами, и слегка покачалась.

Голос Савича постепенно становился ниже, и он говорил ровно. Это был его голос, как во время интервью, глубокий и успокаивающий. «Я хочу, чтобы вы вспомнили пятницу. Вы только что пришли. Расскажите нам, что именно Дэнни сделал в пятницу утром. Не упускайте ничего. Особенно вспомните, когда у него была возможность поговорить с судьей Калифано наедине. Просто расслабьтесь и вспомните, Элиза».

Но она не была готова и вместо этого сказала: «Мама, папа и три брата Дэнни живут в Нью-Джерси».

«Да, их уведомили».

«Вы не сказали им, почему, по вашему мнению, его убили, не так ли?»

«Нет», — сказал Савич. «Они говорили с ним вчера, когда новость об убийстве судьи Калифано попала в эфир. Они хотели убедиться, что с Дэнни всё в порядке. Он успокоил их и сказал, чтобы они не волновались. Теперь время, Элиза. Ты нужна нам. Ты нужна Дэнни. Ты думаешь о пятнице последние три часа. Поговори с нами».

«Да, видела», – ответила она, всё ещё рассеянно. Но Элиза Викерс была умна. Она перевела взгляд на Савича. Шерлок понял, что она видит: тёмные бездонные глаза, глаза, в которых не было никакой угрозы, а лишь приглашение к доверию и невысказанное обещание понимания. Шерлок заметил сосредоточенность на лице Элизы. Она слегка подалась вперёд, сосредоточив всё своё внимание на возлюбленной судьи Калифано и старшем клерке, женщине, с которой она хотела бы встретиться при других обстоятельствах, женщине, которая могла бы стать её другом.

Элиза говорила медленно, её голос теперь был спокойным и ровным. «В пятницу утром все судьи встречаются в зале заседаний главного судьи ровно в десять тридцать. Как по расписанию. Но Стюарт, похоже, забыл об этом. Я напомнила ему. Он вылетел из своего кабинета ровно в десять тридцать».

«Когда он приехал тем утром?»

«В четверть восьмого. Всегда в одно и то же время. Стюарт был очень пунктуален.

В пятницу мы приехали, как обычно, в одно и то же время и выпили вместе кофе. Он ел свой утренний кунжутный бублик, пока мы рассматривали несколько дел перед…

Восьмой апелляционный округ. Каждый судья отвечает за надзор за одним или несколькими из тринадцати федеральных апелляционных судов. Стюарт руководил Восьмым апелляционным судом. Мы обсудили мнение большинства, которое Флёретт подготовил для дела «Уинтерс против Кентукки», изучили несколько меморандумов, подготовленных Дэнни, и меморандум с изложением аргументов, написанный мной. Стюарт очень быстро всё это проделал. Затем он сказал, что ему нужно кое-что сделать, и он хочет немного побыть один.

«Это было необычно?»

«Нет, совсем нет. Поэтому я и не говорил тебе об этом сегодня утром. Я ушёл от него где-то без пятнадцати девять».

«Какие дела, по вашему опыту, занимали его по утрам? Судебные дела, личные дела, посторонние дела?»

Элиза не отрывала взгляда от Савича. «Всё это. Суд возвращался к вопросу о смертной казни в предстоящем деле во вторник. Я знала, что он обдумывает этот вопрос, пытаясь решить, стоит ли отменить решение, вынесенное в 1989 году».

«Теперь, когда я об этом думаю, раз уж мы обсуждаем это дело уже несколько дней, я думаю, ему не нужно было больше времени на размышления. Нет, это должно было быть что-то другое. Возможно, дело в ежегодной вечеринке, которую устраивает Маргарет. Она приглашает всех знаменитостей, и Стюарт должен утвердить этот список. Список знаменитостей переворачивается с ног на голову всякий раз, когда после выборов меняется партия. Как вы оба знаете, это сумасшедший город. Только судьи могут быть вынесены в гробах или уйти в отставку, в зависимости от их личных политических взглядов и того, кто находится у власти в тот момент.

Большинство судей не слишком много общаются с политиками или с высшими светскими львицами Вашингтона. Они, как правило, ведут закрытый образ жизни. Те, кто разделяет их взгляды или любит общество друг друга, проводят время вместе, но не так уж часто. У них такие разные интересы, например, семейная конная ферма судьи Ксавье-Фокса. У судьи Гутьерреса невероятный финансовый инстинкт. Судья Гутьеррес богат и очень скрытен. Счастлив в браке, у него много детей и внуков. Хороший человек. Умница. Он обожает парусный спорт и ловлю крабов, знает каждый дюйм Чесапикского залива.

Савич отстранил её. «Значит, судья Калифано сидит в своём кабинете и о чём-то думает. С четверти девятого до половины одиннадцатого — это слишком долго для него, чтобы быть одному, не правда ли?»

«Да, если подумать. Обычно я входил и выходил, как и Дэнни с Флёреттой или секретарши, но нет, дверь в его кабинет была плотно закрыта».

«Почему, Элиза? Ты же его хорошо знала. Что бы это могло быть?»

Она помолчала, посмотрела на толстые серые носки на своих ногах и наконец сказала: «Я бы никогда никому не рассказала о такой личной вещи, но подозреваю, вы уже знаете. Думаю, это могло быть связано с судьёй Самнером Уоллесом».

Стюарт не был рад присутствию судьи Уоллеса в своем доме, хотя

Он знал, что Маргарет должна была пригласить на эту вечеринку и его, и его жену, но, видите ли, судья Уоллес приставал к Маргарет, и она наконец рассказала об этом Стюарту на прошлой неделе. Это разозлило Стюарта, что, если задуматься, довольно иронично, ведь он спал со мной». Элиза пожала плечами, на мгновение отведя взгляд от Савича — из-за чувства вины, смущения, обиды? «Дело в том, что Стюарт любил свою жену, любил свою падчерицу, Кэлли Маркхэм. Я была на третьем месте и знала это, но это не имело значения».

«Ты рассуждаешь об этом очень философски, Элиза. Ты любила его, он любил тебя, но у вас не было будущего».

Она пожала плечами, не отрывая взгляда от лица Савича. «Думаю, он ценил мой ум не меньше моей юности, если хочешь знать правду. Любила ли я его? Мужчину, который мне в отцы годился? Что ж, в постели с судьёй Верховного суда была своя прелесть, по крайней мере, я достаточно хорошо себя знаю, чтобы понимать это с самого начала. Он был могущественным человеком, это чуть не выплеснулось из его пор.

И уверенность в себе, он был полон ею. Но да, я действительно любила его. Я пыталась помочь ему, защитить его, уладить всё для него. Любил ли он меня настолько, чтобы бросить Маргарет? Этого бы не случилось. Нет, всё закончилось бы, когда я ушла. В более здравомыслящие моменты я осознавала это и принимала. Мне нравится напряженная жизнь в суде, и мне нравилось учиться у него. Он помог мне увидеть в законе инструмент нации. Молю Бога, чтобы я отдала ему всё, что могла, в ответ.

«Вернёмся к утру пятницы, Элайза. Ты ещё не отправила его на встречу. Ладно, его дверь была закрыта, а это довольно редкое явление — держать дверь закрытой так долго, верно?»

Ну, в какой-то момент он высунулся и что-то спросил у Флёретт. Знаю, это была записка «Я присоединяюсь» от судьи Спироса. В Алабаме был вопрос с автобусными перевозками, и судья Спирос хотел, чтобы Стюарт присоединился. Затем он просто кивнул нам и вернулся в свой кабинет. На этот раз он не закрыл дверь до конца. Должно быть, он оставил её приоткрытой, как делал это почти всегда, потому что я слышал, как он разговаривал по телефону. Было, наверное, больше десяти. Я не знаю, с кем он разговаривал. Он не просил ни одну из секретарш позвонить кому-нибудь для него.

Двери довольно прочные, так что даже если дверь немного приоткрыта, внутри офиса всё равно достаточно уединённо. Конечно, снаружи повсюду полно людей. Экскурсии проходят, не то чтобы они подходили слишком близко, но обычно можно услышать разговоры. И полиция Верховного суда повсюду.

Вечно шумно, но в его кабинете, при плотно закрытой двери, словно попадаешь в другой мир. Несколько тёмных кожаных диванов и кресел расставлены небольшими группами. Конечно же, есть большой стол для переговоров – для него и трёх клерков. Кроме того, Маргарет подарила ему прекрасный серебряный сервиз в георгианском стиле, и он получал огромное удовольствие, подавая кофе посетителям. Но вы же видели его кабинет, извините. Вы прекрасно знаете, как он выглядит.

нравиться."

Савич сказал: «Верно, но я там не жил, в отличие от тебя. А теперь, Элиза, иди дальше. Его дверь почти полностью закрыта. Что ты делаешь? Что делает Дэнни?»

«Агент Савич, я всегда думал о Стюарте, если он нуждался во мне. Помню, я разговаривал с одним из помощников судьи Альто-Торпа — Бобби Фишером — да, как тот шахматист. Бобби был клоном судьи Альто-Торпа, по крайней мере, именно такой образ он создавал. Полагаю, он был настроен серьёзно, а не просто подлизывался, и именно поэтому она его любила. Это выглядело довольно жалко, и другие помощники не стеснялись демонстрировать своё презрение к нему. В общем, Бобби был у нас в кабинете, болтал.

Вообще-то, он часто так делает, проводит добрых пять минут с секретарями, прежде чем прийти ко мне, а я думал только о том, как бы избавиться от этого мелкого придурка. Обычно он приходил после свидания, но я всегда его отшивал. Помню, Дэнни был там, составлял заключение – это мнение, которое совпадает с решением большинства, но по другим причинам. Он сгорбился над столом, сосредоточенно размышляя. Потом Бобби посмотрел на часы, взвизгнул и выскочил из кабинета. Он не потрудился объяснить мне, почему, этот придурок, наверное, потому, что я снова ему отказал. Но я посмотрел на наши большие часы прямо за столом Флёретт и увидел, что без одной минуты половина одиннадцатого – время пятничного заседания в кабинете главного судьи. Поэтому я быстро постучал в дверь Стюарта и открыл её.

«У него в руке был телефон. Он довольно быстро повесил трубку, взглянув на меня и увидев мою срочность. «Что?» — спросил он, и я ответил ему своим обычным коротким приветствием: «В пятницу встреча, конференц-зал», — и он покачал головой, словно кого это волновало? Он сидел, постукивая ручкой по кожаной крышке своего прекрасного стола, и хмурился, глядя куда-то в сторону. Затем он снова покачал головой, словно всё ещё не мог на что-то решиться, и встал. Он не произнес больше ни слова, лишь тяжело вздохнул и пошёл на встречу.

«Я увидел его только после полудня, когда ел сэндвич за своим столом. Дэнни и Флёретт пошли в кафе по соседству, чтобы хоть ненадолго вырваться из этой каши, как они сказали. Стюарт вошёл, кивнул и сразу же вернулся в свой кабинет. На этот раз он закрыл дверь полностью».

Савич спросил: «Элиза, почему ты нам сегодня утром не рассказала?»

«Я не считаю это чем-то странным или нетипичным, это просто обычное дело.

Когда он о чём-то серьёзно размышлял, он оставался один в своём кабинете. Когда же ему хотелось обсудить какую-то тему или он был готов к серьёзному спору, он звал меня.

«Иногда нам нравилось выходить из здания, чтобы поговорить. Прогуляйтесь по жилому району позади нас. Посмотрите на строительство, просто чтобы быть в курсе событий.

снаружи. Это помогало ему сосредоточиться».

«Но в пятницу ещё обеденное время. Что он ел?»

«Я принесла ему сэндвич с питой и жареной бараниной, его любимое блюдо».

«Он ел один? В своём кабинете?»

Она кивнула.

«Он не просил тебя присоединиться к нему?»

Она покачала головой.

«Это было необычно?»

«Нет, не совсем».

«Где Дэнни?»

«Дэнни вернулся примерно в четверть второго, а Флёретт — чуть позже второго.

Дэнни немного помялся, не сделав, насколько я мог судить, ничего полезного, а потом сказал, что ему нужно кое-что спросить у судьи Калифано. Я был занят, поэтому не стал спрашивать, о чём конкретно, а просто бросил что-то вроде: «Надеюсь, это что-то важное. У него голова кругом какая-то».

«И что на это сказал Дэнни?»

«Он сказал: „О, он найдёт для этого время, Элайза, он уделит мне несколько минут“. Боже, прости, прости, казалось, всё было как обычно, но теперь всё выглядит совсем иначе. Что он имел в виду? Дэнни уже что-то знал, не так ли?»

Шерлок сказал: «Возможно. У тебя всё отлично. Хорошо, Дэнни постучит в дверь?»

"Да."

«Судья Калифано что-нибудь сказал, вы могли это услышать?»

«Что-то вроде: „Да, Дэнни? Заходи, но ненадолго, я очень занят“. Что-то в этом роде».

«Как долго Дэнни был у судьи Калифано?»

«Не уверен, недолго, может, минут десять. Но я не уверен. Мне позвонил адвокат по поводу процедуры, потом ещё раз позвонил из офиса генерального солиситора, снова вопросы процедурного характера. Люди входили и выходили, добрых полдюжины.

«Когда Дэнни вышел, он был тихим, — продолжила Элиза. — Он сел за стол и молчал. Я же говорила, что он не был надменным, разве что немного сдержанным с малознакомыми людьми, но со мной и Флёретт он обычно начинал нести чушь. Но Дэнни сидел и молчал. Помню, я начала спрашивать его о каком-то сертификате. Судья Калифано был обеспокоен.

О, это официальное ходатайство о рассмотрении дела Верховным судом. Я вижу, как Дэнни там сидит, и теперь понимаю, что он о чём-то думал. Потом я снова занялся делом и в итоге ничего не сказал. Остаток дня прошёл как по пятницам. Все обсуждали свои планы на выходные. Кажется, там, в Дюпон-Серкл, проходил какой-то детский книжный фестиваль.

«Дэнни интересуется книгами?»

«Да. Он сказал, что собирается пойти к сказителям со своей девушкой».

«Он упоминал, что они с девушкой собирались пойти в кино в пятницу вечером?»

«Я не помню. Просто не помню».

Шерлок спросил: «Когда планировала вечеринку миссис Калифано?»

«Только на следующих выходных. Бедная Маргарет».

«С ней всё будет в порядке. У неё много друзей и дочь».

«Да, знаменитая пятёрка подруг. Я всегда считала это чудесным — пять женщин, которые все эти годы были вместе, делили свою жизнь и всегда были рядом друг с другом».

Шерлок спросил: «Носил ли судья Калифано что-нибудь с собой в пятницу — бумаги или что-нибудь подобное?»

«У него была привычка носить какие-то бумаги в нагрудном кармане, обычно то, над чем он работал. Агент Шерлок, я как сейчас вижу, как он похлопывает себя по груди, чтобы убедиться, что всё вспомнил, чтобы убедиться, что всё, что ему нужно, было в целости и сохранности. Но я не уверен, означало ли это, что в пятницу у него были с собой какие-то бумаги. Бедный Дэнни, как думаешь, он знал? Ох, Энни Харпер. Мне нужно ей позвонить».

Она начала терять концентрацию, но это ничего. Савич встал. «Возможно, ты какое-то время не сможешь связаться с Энн Харпер, Элиза. После того, как ты отдохнёшь, я хочу, чтобы ты пошла на прогулку. Я хочу, чтобы ты ещё раз пересмотрел(а) прошедший день, каждый его момент, начиная с того момента, как ты вошла в свой кабинет. Если что-то вспомнишь, неважно, даже если это покажется тебе хоть сколько-нибудь важным, немедленно звони мне».

Савич дал ей свою визитку с номером мобильного. «Держи Дэнни О’Мэлли перед глазами. Иди по его следам. Мы с Шерлоком поговорим с Флёретт».

«Так ты расскажешь ей о Дэнни. Флёретт звонила мне сегодня утром, совершенно убитая горем, в шоке от судей Калифано. Хорошо хоть её отец прилетел. Он, наверное, заберёт её домой после похорон судьи Калифано. Теперь и Дэнни мёртв. Он будет здесь на обоих похоронах. Боже мой. Всё это так ужасно».

«Да, Элиза», — сказал Шерлок, — «да, это так».

«Пожалуйста, докажите, что Дэнни не был шантажистом».

Ни Савич, ни Шерлок ничего не сказали. Выглядело это нехорошо.

ГЛАВА

Э ЛАЙН Л А Ф ЛЕРЕТТА ' У папочки были деньги, Савич уже это знал. Большой Эд Лафлёретт был крупным игроком в сфере коммерческой недвижимости Нового Орлеана. Он был тесно связан с местной полицией, не только обеспечивая её безопасность, но и обеспечивая соблюдение закона, а также был вовлечён в местную политическую жизнь.

Флёретте не хватало мотивации, пока ее не приняли в юридическую школу, но теперь

«Заряженная» – вот слово, которое обычно использовали для её описания. Она хотела всё делать сама, без помощи отца. Ну, за исключением места жительства. Зачем жить как Дэнни, когда в этом не было необходимости? Она жила в прекрасном тихом районе для состоятельных людей, примерно так же далеко от дома Дэнни О’Мэлли, как бар на причале от «Дубовой комнаты» в отеле «Плаза». Это был красивый, ухоженный дом из коричневого песчаника, и он принадлежал ей, от её имени, – подарок от папы после того, как она сдала бар.

Они нашли Бена Рэйвена и Кэлли Маркхэм в его «Краун Вик», припаркованном в квартале. Вчетвером они направились к дому.

«Кэлли, я рад тебя видеть», — сказал Шерлок. «Ты выкручиваешь руку Бену?»

«На самом деле, мне пришлось снова ему пригрозить, ну, знаешь, позвонить моему редактору в «Пост» и предложить ему что-нибудь вкусненькое». Она понизила голос, почти говоря с Шерлоком. «Думаю, он сегодня не так уж и против. Он крепкий парень, но я добиваюсь успеха».

Шерлок похлопал её по руке. «Я просто рад, что ты осталась в машине у квартиры Дэнни О’Мэлли, как и велел Бен».

«На самом деле, я приковал её наручниками к дверной ручке, — сказал Бен. — Ладно, я её не бил. На этот раз она меня послушалась».

«Бен сказал мне, что Дэнни и моего отчима убил один и тот же человек. Я знал Дэнни, не очень хорошо, заметьте, но он всегда улыбался, когда я приходил. Это ужасно».

«Согласен», — сказал Шерлок. «Думаю, хорошо, что в этом интервью участвует человек, знающий Флёретта, а наметанный глаз вашего репортёра делает его ещё лучше».

Бен смотрел на двух женщин. Он выглядел не слишком счастливым, скорее смирившимся. Он нашёл Кэлли на пороге своего дома, когда ему позвонил мистер Мейтленд по поводу Дэнни О’Мэлли. Он пытался от неё избавиться, но женщина была безжалостна. Перед тем, как они пришли к Флёретте, она уговорила его пообедать, сказав, что очень любит китайскую кухню, острую сычуаньскую, что было хорошо, ведь это было его основное блюдо, когда он не ел пиццу, и она знает два места, где он раньше не ел.

Поднимаясь по шести красным кирпичным ступеням к ярко-красной входной двери с дверным молотком в виде львиной головы посередине, все четверо услышали, как мужчина и женщина кричат друг на друга.

Они на мгновение остановились, прислушиваясь.

«Ты ублюдок! Ты использовал меня, чтобы убедить судью Калифано проголосовать за рассмотрение твоего проклятого дела! Ты мерзкий, ты...»

«Забудь об этом, Флёретт, всё это неважно. Я юрист, ты это знала с самого начала. Ты знала, что я участвовал в одном деле, так что не ныть сейчас. Эй, старик умер, так что мы никуда не пойдём, верно?»

Все четверо отступили назад, когда входная дверь распахнулась, и из дома вышел мужчина лет тридцати пяти, с безупречно уложенными светло-каштановыми волосами, красивым лицом и телом бегуна, насвистывая, хотя она продолжала кричать ему вслед.

«Надеюсь, ты сгниёшь и сдохнёшь! Надеюсь, твой член отвалится!»

Парень посмотрел на четверых незнакомцев, выгнул бровь, самоуверенно ухмыльнулся, закатил глаза и, оглянувшись на Элейн Лафлёретт, продолжил путь к тёмно-зелёному «Ягуару», припаркованному перед домом. Он подбросил ключи от машины в воздух, поймал их и открыл дверь пультом.

Савич протянул свое удостоверение молодой женщине, стоявшей в дверях.

«Агенты Савич и Шерлок, детективы Рэйвен и Маркхэм. Вы Элейн Лафлёретт?»

«Да. Послушайте, я уже говорил с вами, ребята. Я ничего не знаю.

Что теперь?»

Шерлок просто подошёл к ней и прижал к спине. «Можно войти? Здесь довольно холодно».

Флёретта автоматически отступила назад. Она всё ещё была красна, её дыхание всё ещё было горячим от гнева.

Шерлок указал на мужчину, который гнал «Ягуар». «Согласна с тобой, он придурок», — сказала она. «Мы не могли не подслушать. Хочешь, чтобы я выбил ему фары?»

Флёретта уставилась на очаровательную женщину с кудрявыми рыжими волосами, которая была на добрых десять сантиметров ниже её, и рассмеялась. «Нет, он не стоит того, чтобы ты сломала ему ноготь. Но ты права насчёт него. Он просто бросил меня, потому что судья Калифано мёртв, и я больше не могу ему помочь, да и в любом случае не стала бы. Слава богу, я с ним не спала».

«Кэлли? Что ты с ними делаешь? Боже, мне так жаль твоего отчима».

Кэлли сказала: «Спасибо, Флёретт. Я с ними, потому что пытаюсь помочь. Что касается этого придурка, тебе повезло, что ты так быстро от него избавилась. Зачем ты вообще с ним связалась?»

«Ну, он милый. И умный. Но, слава богу, это не приняло серьёзных мер».

Савич и Бен молча последовали за двумя женщинами в гостиную. Это было великолепное место с тщательно отполированными полами и персидскими коврами. Гостиная была обставлена высококачественным антиквариатом раннего американского периода, что создавало уютную атмосферу. В камине пылал огонь.

Флёретта явно не ждала гостей. На ней были старые серые спортивные штаны, на ногах только носки, и никакого макияжа. Светлые волосы были собраны в хвост. Черты лица острые, а зелёные глаза полны ума.

«Этот парень просто пришёл, чтобы поцеловать тебя?» — спросил Шерлок.

«Да, можно было бы подумать, что он хотя бы сначала позвонил бы, дал бы мне возможность привести себя в порядок, но вот он стоит у меня на пороге и хочет сказать, что теперь встречается с другой женщиной. Не удивлюсь, если это не Соня Макгивенс, помощница судьи Уоллеса». Соня Макгивенс, подумал Савич, не в силах вспомнить о ней ничего конкретного. Но он всё узнает, как только они вернутся в MAX.

и он открыл свой порт данных.

Шерлок сказал: «Мне жаль сообщать вам это, мисс Лафлеретт...»

«О, пожалуйста, агент Шерлок, вы слышали, как я кричала на своего бывшего парня, видели, в каком я состоянии, пожалуйста, называйте меня Флёреттой, как все называют меня».

«Хорошо, Флёретт. Мне жаль это сообщать, но Дэниела О’Мэлли убили, и весьма вероятно, тем же человеком, который убил судью Калифано».

Флёретта застыла, как олень в свете фар. Она стояла, непонимающе глядя на Шерлока, с пустыми глазами и безжизненным лицом. Наконец она облизнула пересохшие губы. «Дэнни — наш Дэнни — мёртв?»

«Да, в течение последних двадцати четырёх часов. Вы же умный человек, Флёретт, и вы должны сразу понять, что убийство судьи Калифано и Дэнни как-то связаны».

«Но как?»

Мы должны учитывать, что Дэнни мог что-то знать, возможно, даже пытался шантажировать убийцу. Нам очень нужна ваша помощь, и она нужна нам прямо сейчас, чтобы выяснить, кто его убил.

«Почему вы думаете, что Дэнни мог так поступить?»

Шерлок сказал: «Его квартира была разгромлена, Флёретта. Кто-то что-то искал».

«И вы думаете, что это был какой-то изобличающий документ, который был у Дэнни на убийцу?»

Шерлок пожал плечами. «Вполне возможно».

Флёретта взглянула на Савича, который стоял, прислонившись к стене рядом с камином, затем на детектива Рэйвена и Кэлли. Она сказала: «Я… я не понимаю. Что Дэнни мог знать об убийце судьи Калифано?»

«Садись, Флёретта. Давай поговорим о пятнице».

Флёретт села, сделала несколько глубоких вдохов и кивнула. «Я помню Дэнни

Заходим в кабинет судьи Калифано. Помню, он закрыл дверь, когда вошёл. Никто из нас так никогда не делал. Если дверь была приоткрыта, она так и оставалась, но Дэнни её закрыл. Да, именно так он и сделал.

«Значит, он хотел поговорить с судьёй Калифано наедине? И чтобы никто его не перебивал».

«Теперь, когда вы так говорите, да, хорошо».

«Кто пришёл первым в пятницу утром? Ты или Дэнни?»

«Я. Кто приходил первым, зависело от того, что каждому из нас приходилось делать в тот или иной день. Следующие пару месяцев всё будет не так уж плохо. Сейчас самые жаркие дни — так их называют — апрель и май, — когда все работают по девяносто часов в неделю. В это время накапливаются важные решения, и…»

Шерлок вернул её к жизни. «Когда Дэнни пришёл в пятницу?»

«Ой, извините. Где-то без четверти девять, кажется».

«Что он сделал?»

Он выпил кофе, съел одну из тех булочек из кафетерия внизу. Он что-то читал, делал заметки. Я не спрашивал, потому что у меня были свои дела. Помню, я немного удивился, что Элизы не было дома у судьи Калифано. Они всегда встречались каждое утро первым делом. У судьи всегда был свой бублик. Но в то утро Элиза работала за своим столом.

Когда я вошёл, мы немного поговорили, как обычно, то же самое и с Дэнни».

«Ты знаешь, над чем работала Элиза?»

«Нет, опять же, у меня были свои дела. Я готовил особое мнение».

«Итак, вы все работаете. А потом приходит Бобби Фишер, чтобы поболтать?»

«Да, он влюблен в Элизу, но она никогда не уделяет ему внимания.

Он какой-то жуткий, как он боготворит судью Альто-Торпа. Никому из нас он не нравится. А потом он ушёл.

«И Элиза вошла в кабинет судьи Калифано?»

«Да, пришло время пятничного утреннего совещания в кабинете главного судьи Абрамса. У старого доброго Бобби была палка в кармане… ну, он не произнес ни слова. Он ужасен, никаких манер, понимаете, о чём я?»

Шерлок двинулся дальше. «Итак, Элиза возвращается, а за ней судья Калифано, который бежит на совещание?»

«Да, но это произошло не сразу. Она была там, может быть, три-четыре минуты. Помню, как посмотрел на часы, зная, как председатель Верховного суда Абрамс ненавидел, когда заседания начинались поздно».

«Во сколько Дэнни зашёл в кабинет судьи Калифано?»

Флёретт выглядела совершенно озадаченной. «Я этого не помню. Нет, погоди, да, я помню, что мне нужно было в туалет, но Дэнни всё ещё не было за столом, когда я вернулась». Элиза махнула рукой в сторону двери, когда я спросила, где Дэнни.

«Я поднял брови, но она лишь пожала плечами, и телефон зазвонил.

Звонок. Секретарши всегда переадресовывают звонки Элизе, если звонящий не спрашивает конкретно Дэнни или меня. Потом мы оба были заняты добрых полчаса.

«Значит, вы не знаете, как долго Дэнни был в офисе?»

«Десять, может быть, пятнадцать минут. Боже, бедный Дэнни. Зачем он сделал то, что ты предлагаешь? Зачем? Это же бессмыслица. Он же не был глупцом.

Ему нужна была рекомендация от судьи Калифано, которая заставила бы нью-йоркские юридические фирмы просить его. Не имело значения, что мы оба были второстепенными по отношению к Элизе. Она действительно блестящая, и, что ещё лучше, когда мы с Дэнни пришли в прошлом июле, она знала всё, что нужно, ведь она уже год проработала там.

Флёретта посмотрела на распахнутые шторы, выходившие на улицу перед домом из коричневого камня. «Теперь это уже не имеет значения, правда?»

«Нет», — сказал Шерлок. «Нет, теперь это не имеет значения. Дэнни хоть как-то намекнул тебе, о чём он говорил с судьёй Калифано?»

Флёретта медленно покачала головой. «Нет, но теперь, когда я представляю его лицо, оно выглядело… самодовольным, да, именно так, Дэнни выглядел довольно самодовольным. Я раньше не видела такого выражения на его лице, и это меня поразило. Помню, я подумала: «Что же здесь происходит?»

«Но он выглядел самодовольным — как будто он что-то узнал и ткнул в это носом судью Калифано?»

«Тогда я так не думал, но, полагаю, что-то подобное могло быть. Боже мой, это было всего два дня назад — а Дэнни уже мёртв».

«Вы помните, что видели какие-то бумаги на столе судьи Калифано, клали ли они какие-то бумаги в нагрудный карман, слышали ли вы, как он разговаривал по телефону?»

Флёретт медленно покачала головой. «Подождите, когда он вышел, чтобы побежать на встречу с главным судьёй Абрамсом, он что-то засовывал в нагрудный карман, а потом похлопал по нему. Но он всегда так делал».

«Есть ли у вас какие-нибудь идеи о том, что это были за бумаги?»

«Нет, понятия не имею».

«Вы когда-нибудь слышали о том, что судья Калифано был в отношениях с кем-то из суда?»

Флёретта от неожиданности откинулась назад. «О нет, агент Шерлок. Он старый, и, ради всего святого, очень порядочный, да ещё и женатый». Она на мгновение замолчала. «С другой стороны, у судьи Уоллеса есть репутация, если вы понимаете, о чём я. Он не только судья Верховного суда, но и дедушка.

Разве это не отвратительно?»

Шерлок похлопал ее по руке.

«Интересно», – подумал Савич. Он взглянул на Бена, который взял Кэлли за руку, чтобы она не двигалась. Элиза Викерс и судья Калифано действительно были хорошими актёрами, если бы клерки не заметили. Но судья Ксавье-Фокс заметил.

Шерлок встал, и все встали вместе с ней. Она дала Флёретте свою карточку.

и передал ей то же, что Савич сказал Элизе Викерс. «Что угодно, даже если ты считаешь это глупостью, звони мне. Мы поймаем этого парня, Флёретт, можешь отнести его в банк».

Они проехали шесть кварталов до Индианы, всего в одном квартале от здания Дейли, до кофейни «Бомонд». Савич рискнул и заказал чай, остальные три — кофе.

«Итак, Кэлли, расскажи мне, что ты думаешь о Флёретте», — сказал Шерлок.

«Она действительно напугана».

Бен медленно кивнул. «Ты прав. Теперь я это понимаю, но когда мы были с ней, я этого не замечал».

Савич сказал: «Как ты думаешь, она сдерживалась?»

«Она и вправду не выглядела таковой», — сказала Кэлли. «Но, должна сказать, я удивлена, что она не заметила романа Элизы с моим отчимом. Они были так близки, каждый день на виду. И всё же судья Ксавье-Фокс, который нечасто бывает рядом с ними, заметил, что Элиза к нему чувствует».

«Да, я тоже был удивлен», — сказал Бен.

Кэлли откинулась на спинку столика, вертя вилку в руках. «До сих пор не могу с этим смириться. Он так хотел жениться на моей маме. Не понимаю, как это возможно. Бедная моя мама. Думаешь, она знала? Может, догадалась?»

«Надеюсь, что нет», — сказал Савич. «Флеретта испугалась», — продолжил Савич, выбирая пакетик чая «Эрл Грей» из коробки, которую ему протянула официантка. «Интересно, есть ли у неё что-то конкретное, чего она боится?»

«Судья Калифано и Дэниел О’Мэлли мертвы», — сказал Бен. «Если бы я был Викерсом или Лафлёреттом, я бы, по сути, боялся».

«Но Дэнни вёл себя странно, если они говорят правду», — сказал Шерлок. «Ты же не думаешь, что хоть одна из этих двух женщин была бы настолько глупа, чтобы быть в курсе, а, Диллон?»

«Не думаю, нет. Агенты, которым поручена охрана, будут за ними присматривать. Скоро они должны приступить к работе». Савич взял чашку, осторожно отпил и с удовольствием вздохнул. «Кто же знал, что я найду хороший чай всего в квартале от здания Дейли?»

Шерлок рассмеялся и похлопал его по руке. «Раз уж Бен здесь тусуется, ты тоже можешь устроить тут что-то вроде тусовки. Кэлли, ты ещё что-нибудь узнала?»

Кэлли покачала головой. «Нет, не верю. Неужели Элиза Викерс думала, что мой отчим разведётся с моей мамой и женится на ней?»

«Нет. Похоже, она философски относится к будущему. Я в ней не сомневаюсь, Кэлли.

Она хорошая женщина, много работает, вероятно, учится невероятно быстро, но больше всего ей нравится быть в центре событий, рядом с властью, что является одним из бонусов, которые дал ей твой отчим. Но она знала, что он любил твою мать и тебя. Она так и сказала. Тебе нужно отпустить это. Теперь это не имеет значения.

Но Кэлли не могла с этим смириться. «Как моя мать могла не знать? Не догадываться? Я знаю, что если бы я была замужем за мужчиной столько же, сколько они прожили в браке, я бы знала, что он мне неверен».

«Она никогда не давала вам понять, что у нее вообще есть какие-то подозрения?»

«Нет, не видела». Кэлли посмотрела на Бена, выражение лица которого ее удивило.

Он был строг, как монах, глаза его были очень холодны. «Что?»

Бен Рэйвен сказал: «Я не одобряю неверность».

Савич поднял чашку и постучал по чашке Шерлока. «Ну, мы тоже».

«Но если Кэлли права, почему Флёретта испугалась? Вы заметили, что Элиза Викерс тоже испугалась?»

Савич и Шерлок покачали головами.

Савич сказал: «Мне нужно вернуться и провести немного времени с МАКСОМ. У нас целая команда собирает всю информацию о себе и проводит собеседования со всеми участниками процесса — судебными клерками, судьями, друзьями и знакомыми твоей матери и отчима, Кэлли. Мне пора разобраться с этим».

«А это включает в себя финансы? Банковские дела?»

Савич лишь пожал плечами. «МАКС давно стал платиновым. Он может узнать почти всё. Если есть настроение, может копать данные в Сибири».

«Ладно, ладно, я понял. Ты срезаешь углы».

Бен сказал: «Вы ведь не собираетесь обратиться с этим к своему редактору в «Пост» , мисс Маркхэм? Начнёте разоблачение злоупотреблений федеральной властью?»

Кэлли приняла позу, которая показалась Шерлоку очень эффектной. Бен Рейвен чуть не упал под пластиковый стол. «Я об этом как-то не задумывался, но теперь, когда ты об этом заговорил, — ах, сколько возможностей».

«Подумать только, я сказал этой женщине, какая у нее великолепная задница», — заметил Бен, обращаясь ко всем посетителям кафе.

Шерлок рассмеялся и похлопал Бена по плечу. Прежде чем она успела что-либо сказать, Бен добавил: «Она также считает твоего мужа симпатичным. Что ты об этом думаешь, Шерлок?»

«Женщина с превосходным зрением и вкусом», — сказал Шерлок. «Хм.

Диллон, что ты думаешь?

«Было бы глупо с вами не согласиться», — сказал Савич.

«Знаете, что я думаю, мисс Маркхэм?»

«Я уверен, что вы скажете мне об этом в течение следующих трех секунд, детектив Рэйвен».

«Думаю, я отвезу тебя в Тайдал-Бэсин и закину твою задницу с чёрным поясом в снег. Никто не услышит твоих криков из-за водопадов у мемориала Рузвельта».

«Вы можете попытаться, детектив Рэйвен, вы можете попытаться». Она отдала ему честь.

с пустой кофейной кружкой.

«Вы, ребята, устроили неплохое представление», — сказал Савич, вытаскивая купюры из кошелька. «Если вы закончили со снайперскими выстрелами, мы уходим. Я хочу заехать поговорить с доктором Конрадом и ещё раз с криминалистами. Потом вернусь в штаб-квартиру к МАКСу».

«Вам будет интересно узнать, что МАКС раскопал на мужа и сына Саманты Барристер», — сказал Шерлок.

«Кто такая Саманта Барристер?» — спросила Кэлли, и ее репортер навострил уши.

«О», — сказал Шерлок и улыбнулся ей. «Она — призрак, которому отчаянно нужно, чтобы Диллон узнал, кто убил её тридцать лет назад».

«Ага, ладно. Верно. Я поняла». Кэлли перевела взгляд с Савича на Шерлока. Но они уже надевали пальто и перчатки и больше ничего не говорили. Кэлли коснулась рукава Шерлока. «Знаешь что? Кажется, я тебе верю».

ГЛАВА

Л ПОСЛЕ ТОГО ЖЕ ДНЯ они вчетвером поехали на Crown Vic Бена к квартире Бобби Фишера на Хинтон-авеню. «Я хотел, чтобы мы сегодня остались вместе»,

Савич сказал: «Извини за Porsche, Бен, но он вмещает только меня и Шерлока».

«Я пытаюсь отнестись к этому философски, — сказал Бен. — Красный классический Porsche 911. Держу пари, твой сын с ума сойдёт, когда подрастёт и сможет его водить».

Савич усмехнулся. «Возможно, но, к счастью, я не могу представить Шона, который сейчас занят чем-то другим, кроме как разрывает спагетти и обматывает ими уши».

Они нашли Бобби с тремя другими клерками Верховного суда в его квартире, расположенной в большом комплексе недалеко от Университета Джорджа Вашингтона. Все ели пиццу и пили пиво Heineken. В квартире было не так уж много беспорядка, но и не так много, и повсюду лежали четыре молодых тела. Мебель была хорошая, что удивило Савича.

Судебные клерки вскочили на ноги, когда Бобби привёл всех четверых в гостиную. Всем было лет двадцать пять, одеты они были небрежно, и, судя по их лицам, они без умолку обсуждали убийство судьи Калифано. Ничего удивительного. Бобби Фишер на мгновение замер в арке, словно не зная, что ему делать.

Савич сказал: «Я агент Савич, а это агент Шерлок. Мы из ФБР…

Это детектив Бен Рэйвен, «Метро» и Кэлли Маркхэм. Раз уж вы все здесь, это сэкономит нам время.

«Но, сэр, мы уже говорили...»

«Я ничего не знаю, агент. Я работаю на судью Гутьерреса, который любил судью Калифано, любил его...»

«Я весь день провела в туалете из-за диареи».

Савич бесстрастно оглядел группу. Они выглядели одновременно испуганными, возбуждёнными и немного возбужденными. На заваленных газетами полах валялось около дюжины пивных банок. Все эти пустые банки… ну, это могло сыграть ему на руку. Всех представили друг другу, голоса приглушённо зазвучали. Савич сказал: «Я знаю, что вы уже говорили с ФБР, но мы здесь, чтобы рассказать вам кое-что, чего вы, возможно, ещё не знаете».

Все четверо, трое мужчин и одна женщина, наклонились вперед, не отрывая глаз от лица Савича.

Он сказал: «Дэнни О’Мэлли мёртв. Его убили».

Савич, зная, что Шерлок, Бен и Кэлли наблюдают за ними,

Как бы внимательно он ни стоял, он заметил сначала удивление, а затем, когда его слова дошли до них, шок, отразившийся на их лицах. Никто из них пока не казался особенно растерянным, вероятно, из-за неожиданного удара, который они пережили.

«Хорошо», сказал Бен Рэйвен, «давайте все сядем и поговорим об этом».

Тай Кёртис, помощник судьи Самнера Уоллеса, высокий, стройный, симпатичный молодой человек, тот самый, который, как им сказали, не любил Элизу Викерс, выглядел так, будто ему дали пощёчину. Он взъерошил волосы, отчего они встали дыбом. «О, только не Дэнни. Этого просто не может быть, он… ох, чувак. Ты же не шутишь? Эй, хочешь, чтобы кто-нибудь из нас признался?»

«На самом деле, — сказал Савич, — спонтанные признания случаются не так уж часто».

Бобби Фишер спросил: «Зачем кому-то убивать Дэнни, детектив Рэйвен?»

Бен сказал: «Дэнни убили, потому что он каким-то образом был в этом замешан. Возможно, он пытался шантажировать убийцу или того, кто его нанял.

Мы думаем, что Дэнни мог знать что-то, о чём, к сожалению, не сообщил нам. Он был убит менее чем через сутки после судьи Калифано.

На лицах четырёх теперь было нечто большее – страх, жуткий страх. Бен не мог их винить. Один из них умер, внезапно и жестоко. Он сказал, глядя по очереди на каждое лицо: «Он заплатил самую высокую цену за глупое решение». Его голос звучал твёрдо, как гвоздь, подумала Кэлли. «Мы надеемся, что никто из вас теперь не станет скрывать что-либо от нас, ради личной выгоды или по какой-либо другой причине. Если вам что-то известно, расскажите нам сейчас, ради вашей же безопасности. Я больше не хочу видеть трупы. Если вы никогда не видели тело убитого, пойдёмте со мной в морг, и я покажу вам своими глазами, что с вами может случиться».

Казалось, что трое мужчин вот-вот заболеют.

Соня Макгивенс, ещё один помощник судьи Самнера Уоллеса, выхватила кусок холодной пиццы из коробки, доставленной из Pizza Heaven, и начала жевать его. Длинная полоска сыра упала ей на подбородок, но она, похоже, этого не заметила.

Савич отметил, что она была просто сногсшибательна — высокая блондинка с классическими чертами лица.

— и голый живот, доходивший значительно ниже пупка. На ней были строгие брюки, едва прикрывавшие тазовые кости, и кружевной белый топ. Савич задумался, не была ли внешность одной из причин, по которой судья Уоллес нанял её. Он также подумал, не терял ли судья когда-нибудь голову из-за этой молодой женщины.

Между неистовыми укусами она сказала: «Никто из нас ничего не знает, честное слово, детектив Рэйвен».

Бобби взял последний кусок пиццы, который выглядел почти окаменевшим. Он с опозданием протянул его Кэлли. «Нет, спасибо, иди сама», — сказала она.

и старался не вздрогнуть.

Бен сказал Бобби: «Я так понимаю, что в пятницу утром ты был в кабинете судьи Калифано, болтал с Элизой Викерс, пока не вспомнил о встрече с главным судьей и не ушёл».

Бобби Фишер медленно кивнул. «Да. Я хотел…» Он отошёл от трёх других клерков и подошёл к Бену. «Хорошо, не хочу, чтобы вы думали, что я что-то скрываю. Дело в том, что я хотел пригласить её на свидание, но Элиза строила из себя недотрогу. В Кеннеди-центре было шоу, которое я хотел посмотреть. Я хотел, чтобы она пошла со мной».

«Она согласилась?» — спросил Шерлок.

Бобби покачал головой. «Нет, она так и не согласилась. Наверное, это был мой последний шанс. Кого это волнует? Никакой трагедии. Обычно она ведёт себя со мной как стерва».

«Она была стервой, потому что?» — это сказала Кэлли, которая, если они считали её местным полицейским, вроде Бена Рэйвена, была в порядке. Более того, поскольку она никогда не встречалась с этими четырьмя, они не знали о её отношениях с судьёй Калифано.

Бобби пожал узкими плечами, отвёл взгляд, избегая её взгляда. «Я ей не нравился. Называла меня клоном судьи Альто-Торпа, и говорила она это невежливо. Конечно, я обычно соглашался со своей судьёй, она гениальна, понимаешь? Почему бы мне не стать похожим на неё?»

Кэлли сказала: «Значит, ты считаешь Элизу стервой, потому что она не хотела с тобой встречаться? Разве это не перебор, Бобби?»

Остальные три клерка стояли, выслушав все. Тай Кёртис и Соня Макгивенс кивнули в знак согласия. Деннис Палмер выглядел озадаченным, вероятно, он специально это напустил на себя.

«Послушай, она не захотела со мной встречаться и вела себя при этом не очень вежливо.

Я же не нищий. Я мог бы отвезти её в хорошие места. А работа клерком в Верховном суде означает, что я не просто выпускник юридического факультета.

Бен сказал: «Да, я слышал, что это прекрасная возможность для всех вас».

Бобби сказал: «О да, это так. И когда я встретил судью Альто-Торпа, я понял, что это будет отличный год. Я буду заниматься судебными разбирательствами, гражданскими делами в индустрии развлечений, и буду жить в Малибу».

Бен Рейвен увидел, как Тай Кёртис и Деннис Палмер обменялись взглядами, которые ясно говорили: « Вы можете поверить этому идиоту? Пусть слушают дальше», — подумал Бен.

Когда он взял каждого из них по отдельности, невозможно было предсказать, что вылетит у них изо рта.

«Ладно», — сказал Шерлок, — «она стерва, потому что не уделила тебе ни минуты внимания. Большинство парней просто уходят, Бобби, они не зацикливаются на этом, не оскорбляют женщину, которая их отвергла. Ты ей не нравился, потому что ты уважал судью Калифано меньше, чем судью Альто-Торпа?»

Он слегка покраснел. «По правде говоря, судья Калифано показался мне напыщенным и властным, совсем не таким, как судья Альто-Торп. Да, конечно, Элиза знала…

Что я и думал. Это правда». Остальные трое судебных клерков нахмурились, словно им было неловко находиться с ним в одной комнате.

Савич взглянул на Денниса Палмера, одного из помощников судьи Гутьерреса, коренастого молодого чернокожего мужчину с волевой челюстью и суровым взглядом. Из всех четверых он был одет лучше всех. Он пил пиво Heineken залпом. Он вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел на Бобби с чем-то, близким к презрению.

Бобби заметил это и поспешил сказать: «Эй, просто судья Калифано и судья Альто-Торп обычно не соглашались друг с другом, и я не думаю, что кто-то из них сильно любил другого».

«А как насчёт судьи Блумберга?» — спросила Кэлли, желая, чтобы он продолжал говорить. «Как он ладил с судьёй Калифано?»

Бобби пожал плечами. «Судья Блумберг не очень-то разговорчив. Он сидит, словно большой Будда. Обычно во время судебных заседаний он кивает, может быть, раз в час и говорит очень мало. Однако он всегда голосует вместе с судьёй Альто-Торпом, и это правильно, это справедливо».

Деннис Палмер произнёс красивым, глубоким голосом, который, вполне вероятно, поможет ему в будущем склонить на свою сторону присяжных: «Бобби в основном прав насчёт судьи Блумберга. Но дело в том, что он самый младший судья. Это значит, что именно ему приходится делать все записи, вести протоколы всех заседаний. У него нет времени задавать вопросы адвокатам. Он глубоко религиозный человек, я это знаю, но никогда не видел, чтобы он как-то на это реагировал. Что касается моего судьи – судьи Гутьерреса – они с судьёй Калифано соглашались гораздо чаще, чем расходились. Они хорошо ладили. Честно говоря, единственным судьёй, которого мой судья действительно не любил, был судья Альто-Торп, но, конечно же, он никогда ни о ком не говорил плохо. Признай, Бобби, ты подлизываешься к ней, ты всегда видишь только то, что хочешь видеть».

Бобби выглядел разозлённым, но в то же время смирившимся. «Это неправда. Вы все на меня набросились».

Соня Макгивенс сказала: «Мы не собираемся на тебя нападать. Дело в том, что ты ей подлизываешься. Если бы ты увидел, как она идёт в туалет, ты бы, наверное, бросился вперёд неё по коридору открывать дверь. И дверь в кабинку тоже».

«У нее есть собственная ванная комната, как и у всех судей», — сказал Бобби.

То, что он сказал, было настолько абсурдным, что судебные клерки закачали головами и рассмеялись. Соня Макгивенс смеялась так сильно, что держалась за живот. Она икала, когда сказала: «Я видела, как ты однажды шёл за ней, почти до ванной, и да, ты открыл ей дверь».

Бобби на мгновение замолчал, а затем, нахмурившись, сказал: «Я все думал, почему она не пользуется своей собственной ванной комнатой».

Смех стал громче.

Шерлок подумал, что Бобби, похоже, хотел вышвырнуть их всех в окно, но это было невозможно: оно было заколочено краской.

«Вы все смеётесь надо мной. Какого чёрта вы все пришли сюда сегодня, чтобы пить моё пиво и есть мою пиццу?»

«Вы умоляли нас прийти», — сказал Тай Кёртис. «Послушайте, нам нужно здесь навести порядок. Приносим извинения, Бобби. Ребята, Дэнни мёртв, и эти агенты пришли сюда не для того, чтобы слушать, как мы смеёмся над туалетами».

Шерлок кивнул Тай. Пора было возвращаться к прежнему. «Тогда продолжим. Итак, Бобби, ты поговорил с Элизой, она тебя проигнорировала, и ты сбежал. Но ты не напомнил ей о пятничной встрече?»

«Нет, пожалуй, нет», — сказал Бобби, опустив взгляд на свои помятые кроссовки Nike. «Я был на неё расстроен, признаюсь».

«Перестань быть мазохистом, Бобби», — сказала Соня не без доброты. «Перестань приглашать её на свидание. Элиза могла бы съесть тебя на завтрак».

Бобби побагровел и отпил пива.

Бен подумал, что дело идёт в никуда. «Вы видели судью Калифано после пятничного совещания в кабинете главного судьи?»

«Нет. Судьи редко собираются вместе, когда не находятся на совещании».

Кэлли спросила: «Знаешь, что Элиза запланировала на вечер пятницы?»

«Нет, она не сказала. Я спросил её, но она посмотрела на меня так, мол, какое тебе дело, придурок? На этом я и ушёл».

«Флеретта слышала, как вы спорили», — сказал Савич. «О чём вы спорили?»

«Предстоит дело о смертной казни. Элиза сказала, что мне стоит подумать о том, чтобы проветрить мозги, немного воздуха не повредит, и, возможно, новая идея сама собой появится. Можете поверить, что она это сказала? Просто потому, что не согласна со мной?»

Соня закатила глаза. «О нет, Бобби, я просто не могу себе этого представить».

Бобби вдруг сказал: «Подождите, я помню, как в пятницу днём видел судью Калифано и судью Уоллеса, разговаривавших у сувенирного магазина в подвале. Судьи там бывали редко, поэтому меня это немного удивило. Я шёл в кафе за газировкой для судьи Альто-Торпа, и вот они стоят, совсем рядом, и ни один из них не выглядит счастливым».

ГЛАВА

Н «Вот это да, если Бобби говорил правду», — подумал Савич.

«Вы слышали что-нибудь, что они говорили друг другу?»

Бобби покачал головой. «Нет, но судья Калифано был очень настойчив. Помню, он вытащил из кармана пиджака какие-то бумаги, свернул их и помахал ими перед грудью судьи Уоллеса, словно расставляя знаки препинания в каждом слове».

«Ты вообще ничего не слышал?» — спросил Шерлок.

«Я видел, как судья Уоллес отступил назад, словно это было нападение, и выглядел удивлённым и возмущённым, но вокруг толпилось множество туристов, целая толпа, завершавших экскурсию в сувенирном магазине, чтобы купить сувениры, и я больше их не видел. Мне было интересно, в чём дело, но они иногда не соглашались друг с другом, все до одного. В тот момент я не обратил на это особого внимания».

«Хорошо», — сказал Шерлок. «Давайте вернёмся к Элизе». Насколько Шерлок мог судить, Элизу любили судебные клерки. Бобби Фишеру стоило бы поаккуратнее говорить. Она спросила: «Как ты думаешь, что Элиза думает о судье Калифано?» Она посмотрела прямо на Бобби, но остальные трое клерков поняли, что этот вопрос адресован каждому из них, и это заставило их задуматься.

Жаль, но кто знал, что они скажут в ответ на чужие комментарии?»

Бобби сказал: «Судья Альто-Торп считала, что Элиза и судья Калифано не очень-то ладили, но, знаете ли, я в это не верю. Я знаю, что она восхищалась этим стариком. Она пыталась защитить его и его время от всего, что, по её мнению, было неважным».

Соня Макгивенс согласилась. «Элиза практически боготворила его. Дело в том, что судья Калифано обращался с ней как с равной, чего никто из судей не делает со своими помощниками. Судья Уоллес точно никогда не обращался со мной или Тай так. Судья Уол…» Её голос дрогнул. Она покраснела, по-видимому, смутившись от того, что чуть не сказала.

Деннис Палмер кивнул в знак согласия. «Это правда. Судья Гутьеррес ко мне относится совсем иначе».

«А как он к тебе относится, Деннис?» — спросил Шерлок.

«Он всегда со мной любезен, не поймите меня неправильно, всегда вежливо слушает, что я говорю. Но мне всегда кажется, что он готов похлопать меня по спине. Я редко чувствую, что он действительно хочет со мной поговорить».

«Значит, ты считаешь, что судья Гутьеррес относится к тебе так, потому что ты черный?» — спросил Шерлок.

Он улыбнулся ей. «Нет. Я никогда не считал судью Гутьеррес предвзятым.

Он нанял меня, потому что я был рецензентом по праву, лучшим учеником в Мэриленде, хорошо прошёл собеседование и дал ему две отличные рекомендации. Но я действительно думаю, что ему было приятно и приятно нанять чернокожего, ведь он сам принадлежит к меньшинству, хотя я сомневаюсь, что он когда-либо думал о себе таким образом.

«Хорошо», — сказал Савич. «Расскажите мне о Дэнни О’Мэлли. Бобби, когда вы были в кабинете Элизы в пятницу утром, что делал Дэнни?»

«Ладно. Ладно», — Бобби глубоко вздохнул. «Дэнни сидел за столом, работал над чем-то, не знаю чем. Он поднял глаза, увидел меня и как будто поморщился. Он делал это каждый раз, когда я входила. Он никогда не говорил мне ничего гадкого, в отличие от Элизы, он просто как будто поморщился. Может быть, ему не нравилось, что я приглашаю Элизу на свидания. Может быть, он тоже хотел Элизу, своего рода доминирование».

«Нет», — сказала Соня. «Дэнни очень нравилась Элиза, он к ней относился с уважением. Он не проявлял к ней интереса в таком ключе. Он встречался с Энни Харпер, ну, знаете, с той девушкой, с которой познакомился в Министерстве внутренних дел».

Шерлок спросил: «Бобби, ты видел, как Дэнни вошел в кабинет судьи Калифано?»

Бобби покачал головой.

Тай Кёртис сказал: «В тот день меня и близко не было. Вас тоже, правда?»

Деннис и Соня покачали головами.

Бен спросил: «Бобби, ты видел Дэнни в другое время в пятницу?»

Бобби подумал немного, а затем кивнул. «Да, я видел, как он и Флёретт пошли обедать. Они сидели, склонившись друг к другу, и тихо разговаривали, о чём, я не знаю. Дэнни я больше не видел. Что у него было на убийцу, агент Савич? Что он мог знать, что он мог узнать?»

«Мы пока не знаем, но скоро узнаем».

Кэлли сказала Соне МакГивенс: «Можно мне пойти с вами на кухню, мисс МакГивенс? Мне нужен стакан воды».

«Конечно», — Соня пожала плечами, натянула кружевной белый топ на голый живот, где он завис на пару секунд, прежде чем снова соскользнуть, и вышла из гостиной. «Она уже была здесь раньше», — подумала Кэлли.

Зачем? Уж точно не для того, чтобы побыть наедине с Бобби.

«Никто из нас не глуп, детектив. Извините, я не помню вашего имени?»

«Меня зовут Кэлли Маркхэм».

Соня замерла на месте, окинув взглядом Кэлли. «Ты мне показалась знакомой. Ты падчерица судьи Калифано. Я думала, ты выписала мне штраф за парковку или что-то в этом роде, но это совсем не так. Ты ведь уже бывала у отчима в его кабинете, не так ли?

И вы не полицейский, вы репортер — из The Washington Post, верно?

«Да, я здесь. Но я здесь не для того, чтобы писать какую-то историю, мисс Макгивенс. Я на

Уйди из газеты. Я здесь, потому что думаю, что могу помочь в этом расследовании, как своего рода взгляд изнутри, как человек, знающий многих участников. Я очень хочу узнать, кто убил моего отчима. Можете рассказать, что вы чуть не сказали о судье Уоллесе?

Соня закатила глаза. «Пожалуйста, не болтай, Кэлли. Можно я буду называть тебя Кэлли?»

"Конечно."

«И зовите меня Соней. Ладно, я вам расскажу, хотя вы, конечно, не поверите…

Судья Уоллес однажды пытался ко мне приставать, как-то деликатно. Должно быть, я выглядел таким испуганным, что он попытался отшутиться, сведя это к шутке. Он иногда поглядывает на меня, я замечаю его краем глаза, как он смотрит. У меня хорошая фигура, и я люблю её выставлять напоказ, но когда на тебя смотрит судья Верховного суда, этого достаточно, чтобы отбить аппетит. Но кто знает, о чём на самом деле думают старики?

«Я даже не знаю, о чем молодые ребята думают большую часть времени»,

сказала Кэлли.

«Это просто. Это всегда секс. Тот детектив, с которым ты сейчас, Бен Рэйвен, сейчас ты смотришь в его соблазнительные тёмные глаза, и он прозрачен, как вода. Он словно неоновая вывеска: « Хочешь заняться со мной сексом, Кэлли?» Он красавчик. Вы ведь встречаетесь, да?»

Бен, красавчик, хотел с ней переспать? Нет, она ему почти не нравилась, хотя он и пялился на её задницу. А ему её задница нравилась, пусть даже и гражданская. Она откашлялась, понимая, что Соня ей ухмыляется. «Нет, мы не встречаемся. Я не вру, чёрт возьми. Слушай, правда, мы в паре только для этого расследования. Поскольку я не коп, он не очень рад, что я за ним таскаюсь».

«О боже, ты когда-нибудь ослепнешь? Поправь зрение, Кэлли. Ты ему нравишься, я вижу. И знаешь что? Он ни разу не взглянул мне в лицо, ни разу. Вот это мужество. Да, этот мужчина тебя хочет».

Кэлли улыбнулась, поскольку эта мысль явно поразила Соню Макгивенс. «Мне любопытно, Соня. Ты же не собираешься выставлять своё тело напоказ, когда окажешься в реальном мире?»

«Возможно, нет, но искушение было бы велико. Некоторые присяжные не услышали бы ни слова из уст другого адвоката. Они смотрели бы на меня и соглашались со всем, что я говорю», — вздохнула она. «Но профессионализм имеет своё место. Хотелось бы, чтобы мужчины и их либидо помнили об этом. Слушай, раз ты репортёр, у тебя, должно быть, проблемы с мужчинами, которые считают, что тебе нельзя играть в их песочнице, раз у тебя другое оборудование».

Кэлли ухмыльнулась. «Знаешь что? Давайте как-нибудь вечером сходим куда-нибудь выпить и попробуем решить эту проблему. Сейчас нам нужно сосредоточиться вот на чём. Не знаете ли вы, вёл ли судья Уоллес себя неподобающим образом с какой-нибудь другой женщиной-законником?

клерки?»

«Нас всего десять человек, но, кажется, я единственная, с кем он когда-либо пытался что-то сделать. Я слышала истории, как и все, о судебных секретарях, которые ходят уже много лет. Бедная его жена. Она кажется милой, но забитой, словно слишком много знает и не собирается ничего с этим делать. Похоже, её поколение запрограммировано защищать своих мужей, даже когда знает об их изменах. Я терпеть не могу женщин, которые позволяют мужьям вытирать о них ноги, но, похоже, у них всё было именно так».

«Значит, он никогда не приставал к Элизе?»

Соня рассмеялась, по-настоящему рассмеялась, а Кэлли увидела, как пляшет её пупочное кольцо. Она выдохнула: «Судья Самнер Уоллес приставал к Элизе Викерс? О, какой уморительный образ. О нет, он знал, что Элиза тут же достанет вертел, насадит его на него и зажарит. Она бы превратила его в кожу».

Нет, он не был склонен к самоубийству.

Кэлли нравилась Соня, и ей хотелось спросить, не думает ли она, что Элиза спала с отчимом, но она не могла вымолвить ни слова. У неё было чувство, что Соня рассказала бы ей, если бы что-то увидела или услышала.

Кэлли сказала: «Соня, ты действительно удивишься, если окажется, что Дэнни О'Мэлли пытался шантажировать того, кто убил моего отчима?»

Соня достала стакан из шкафчика, открыла воду в раковине, окунула пальцы в воду, чтобы убедиться, что она холодная, и наполнила стакан, не говоря ни слова. Передавая стакан Кэлли, она сказала:

«О да. Видите ли, Дэнни всегда стремился к номеру один. Он был хорошим клерком, не поймите меня неправильно, он много работал и был умён, но он гонялся за большими деньгами, хотел сорвать кучу денег, и, в отличие от большинства из нас, именно поэтому он пришёл в Верховный суд. Он верил, что это его билет в Нью-Йорк. Он хотел оставить свой след именно там, а не где-то ещё, в отличие от Бобби Фишера, который одержимо мечтает поехать в Лос-Анджелес и защищать звёзд».

«Как вы думаете, был ли Дэнни достаточно умен, чтобы добиться большого успеха в Нью-Йорке?»

«Правда в том, что у каждого из нас есть билет практически куда угодно, Кэлли. Не знаю, как сложится будущее Дэнни. Он был очень умным человеком, но иногда говорил и говорил, и было видно, что он недостаточно читал или думал о теме, чтобы хотя бы высказать своё мнение. Он доверял своей способности врать. Возможно, он так и поступил и сейчас, только на этот раз всё обернулось для него плохо».

Соня стукнула кулаком по стойке. «Какого чёрта он был таким идиотом, чтобы связываться с убийцей? Неужели его не волновала смерть судьи Калифано? Неужели он действительно верил, что парень, у которого хватило смелости убить судью Верховного суда в библиотеке, заплатит ему деньги за какую-то угрозу?» Она покачала головой и замолчала.

«Бедная Элиза. Ей нравилось думать о Дэнни как об ирландском парне, полном идеалов. Она очень ошибалась».

Кэлли сделала глоток воды и поставила стакан обратно на кухонный стол. «Что ты думаешь о Деннисе Палмере?»

«Деннис в порядке. Мне бы только хотелось, чтобы он поскорее смирился со своей чернотой. Ему нравится считать себя чернокожим парнем судьи Гутьерреса, хотя он никогда в этом не признается. Думаю, ему было бы лучше с одним из белых судей — консерватором, либералом — неважно. Клянусь, никому из них не было бы дела до того, розовый ты, чёрный или зелёный. А вот женщина — это уже другой вопрос. Разве не иронично, что в Верховном суде существует дискриминация по половому признаку?»

«Да, так и есть. А Тай?»

«Он усердно работает, вставляет свои пять копеек, но не высовывается. Он тратит много энергии на то, чтобы следить за тем, что говорит, и за своим внешним видом, потому что он гей, и не афиширует это за пределами нашего кабинета. Понятия не имею, заметил ли это судья Уоллес».

«Что Тай думает об Элизе Викерс?»

«Однажды, после трёх кружек пива в пятницу вечером в пабе «У Джорджа», он признался мне, что, по его мнению, она слишком умна, что это может привести к серьёзным проблемам. Она видела то, чего не должна была видеть, сказал он, и ей не хватало знаний, чтобы отвернуться».

Кэлли наконец решилась спросить: «Он когда-нибудь говорил что-нибудь об Элизе и моём отчиме?»

Соня выглядела искренне удивлённой. «Нет, никогда. Как я уже сказала, Тай не высовывается, за исключением тех случаев, когда я рядом со своими помощниками судьи Уоллеса. Тогда он начинает орать, особенно если считает, что кто-то нападает на геев».

«Как вы можете себе представить, в суде ходит множество слухов. Мы постоянно сидим друг у друга в кабинетах, сплетничаем, рассказываем друг другу, какую позицию занимают наши судьи по тому или иному вопросу и над чем мы сейчас работаем». Она на мгновение замолчала. «Мне очень жаль Дэнни. Знаете, Кэлли, если бы он был со мной на кухне, я бы его врезала за то, что он такой чертовски глупый». Она стояла, и слёзы катились по её щекам. «Бедный Дэнни. Это так страшно. Это слишком близко к сердцу, понимаете?»

ГЛАВА

ДОМ КЕТТЕРИНГА

ФЭРФАКС, ВИРДЖИНИЯ

ВОСКРЕСНЫЙ ВЕЧЕР

Бен остановился в Джорджтауне, чтобы Савич мог сесть в свой Porsche, а затем повёл машину к дому Кеттерингов в Фэрфаксе. Они въехали на подъездную дорожку чуть позже семи вечера.

Ни репортёров, ни фургонов с телевидением поблизости не было. СМИ ещё не знали, где спряталась вдова.

Но у обочины припаркованы четыре машины: два «Мерседеса», «Лексус» и «БМВ». Кэлли сказала Бену: «Похоже, мамины друзья пришли».

Бен не слушал. Он смотрел на демонстрацию автомобильного изобилия и хмыкнул. Он не был снобом, чёрт возьми, но неужели никто из них не мог ездить на обычном старом «Форде»? На грузовике, на чём-нибудь полезном, на чём не плюются доллары и двенадцать цилиндров, как у него? У «Краун Вик» была мощная машина, но это было другое дело.

Он понял, что Кэлли пристально на него смотрит, и снова хмыкнул. «Я тоже вожу «БМВ», — сказала она и бесстыдно улыбнулась. — Ладно, значит, это одна из дешёвых моделей. Ты же грузовиками занимаешься, да? Может, у тебя собака из окна выглядывает?»

В этот момент к ним присоединились Савич и Шерлок.

«Я знаю, что уже поздно, Кэлли», — сказал Шерлок, взяв её под руку, — «но мы хотели бы посмотреть, как твоя мама держится, может, она ещё что-нибудь вспомнила. Мы не будем её долго задерживать. Похоже, у неё и так много гостей».

Кэлли кивнула. «Все её давние друзья здесь. Есть пара машин, которые я не узнаю».

Снег таял, воздух был сладким и холодным. Прогноз погоды предсказывал сегодня ночью понижение температуры, и оставшийся снег превратится в лёд. Было совершенно темно, даже луны не было видно. Кэлли чувствовала себя холоднее, чем следовало, вероятно, из-за стресса и усталости, отчима, а теперь и Дэнни О’Мэлли. Где-то там таилось чудовище, и она понятия не имела, приближаются ли они к нему. Савич держал всё при себе, она это быстро поняла. Шерлок, кстати, тоже.

Как странно, что супружеская пара работала вместе в ФБР. Они были так близки друг другу. Интересно, как долго они вместе.

Она взглянула на Бена и подумала, сможет ли она когда-нибудь быть с ним на одной волне. Это заставило её замереть. Боже мой, она позволила Сониным замечаниям задеть её.

Она слышала, как Савич рассмеялся над чем-то, что сказала его жена. Разрешат ли ей просмотреть все интервью, которые Савич записывал на свой ноутбук? Она надеялась, что да.

У неё был хороший глаз. По словам Савича, MAX должен был помочь выявить несоответствия, распознать интервью, которые явно расходились с другими, и провести анализ гораздо быстрее, чем это сделал бы человек. Очевидно, MAX

Она даже собиралась предложить конкретные вопросы. Звучало потрясающе, и ей хотелось увидеть, как это сработает.

Она отперла входную дверь и провела всех внутрь. Войдя в гостиную, она замерла на месте.

Помимо Джанетт Уивертон, Жюльетт Тревор, Битси Сент-Пьер и Анны Клиффорд, судья Уоллес и его жена расположились рядом с судьей Альто-Торп и ее мужем; обе пары сидели на диване напротив Маргарет.

«Неожиданная находка», — прошептал Савич и вошёл, сразу же привлёк к себе всеобщее внимание. На мгновение он задумался, как двое судей узнали, где спрятана Маргарет Калифано, но потом вспомнил о приставленных к ним федеральных маршалах. Вероятно, они тайно припарковались снаружи.

Савич подошёл прямо к Маргарет Калифано и взял её за руку. Он улыбнулся ей. «Надеюсь, вам уже лучше, мэм».

«Кэлли позвонила мне по поводу бедного Дэнни О’Мэлли. Я его плохо знал.

Невероятно, что он тоже мёртв, как и Стюарт. Что здесь происходит, агент Савич?

Савич произнес достаточно громко, чтобы все в большой гостиной услышали: «Мы не знаем наверняка, мэм, но, похоже, Дэнни О'Мэлли что-то знал и, возможно, пытался шантажировать убийцу или человека, который нанял убийцу».

Громкий голос, где гнев клокотал где-то глубоко внутри, произнес: «Учитывая общую некомпетентность людей, которые должны нас защищать, я ничуть не удивлён. Это позор, и я прослежу, чтобы Конгресс что-то с этим сделал».

«Он узнал бы этот голос где угодно, – подумал Савич, – и эти слова», – и повернулся к судье Альто-Торп, которая сидела на краю дивана, поджав губы, с выражением неодобрения на лице. Её муж смотрел в сторону окон, по-видимому, не обращая на них внимания.

Савич легко ответил: «Меня не удивляет ваше отношение, мэм, учитывая, что вы уже подробно рассказали агенту Шерлоку и мне о своих чувствах по этому поводу».

«Я прослежу, чтобы были приняты новые законы. Убийство, совершённое в Верховном суде страны! Это войдёт в позорный список нашей истории».

«Да, конечно», — сказал Шерлок. «Как и должно быть». Она представила всех судьям и их супругам. У неё сложилось чёткое впечатление,

что ни один из судей не был рад их видеть.

Кэлли подошла и села рядом с матерью. Битси Сент-Пьер быстро подвинулась, уступая ей место.

Савич сказал Гарри Торпу: «Я хотел с вами познакомиться, сэр. Мне сказали, что вы владелец и управляющий Harry's».

Гарри Торп поднял взгляд на Савича и уже открыл рот, чтобы ответить, когда судья Альто-Торп спросил: «Он торгует рыбой. Что вы здесь делаете, агенты?»

Савич сказал: «Мы хотели узнать, как дела у миссис Калифано. Полагаю, именно поэтому вы все здесь?» Его вопрос касался судьи Уоллеса и его жены.

Судья Уоллес быстро ответил: «Да, конечно. Мы с Бет — друзья семьи, дружим уже много лет. Естественно, нам хотелось бы узнать, как там Маргарет».

К счастью, судья Альто-Торп промолчала, но продолжила смотреть на Савича, Шерлока и Бена так, словно они были виноваты во всех убийствах.

Савич сказал: «Я полагаю, вас сюда привезли федеральные маршалы?»

Судья Уоллес кивнул. «Отличные ребята. С ними мы чувствуем себя в полной безопасности». Бет Уоллес не произнесла ни слова. По её выражению лица было очевидно, что она не хочет здесь находиться. Шерлок увидел, как она смотрит прямо на Маргарет, и что-то было в этих её выцветших глазах, что-то, что беспокоило Шерлока, что-то не так. Потом всё стало ясно. Она знала, понял Шерлок, она прекрасно знала, что её муж хотел добавить ещё одну зарубку к своему стареющему ремню. Шерлок мог бы поспорить, что она также знала, что Стюарт Калифано тоже знал об этом и был зол на её мужа.

Но почему она так смотрела на Маргарет? Маргарет была не виновата. Затем Бет Уоллес посмотрела на мужа, увидела, что он смотрит на Маргарет. Шерлок увидел, как она поморщилась, опустила взгляд на сжатые руки, поникшие плечи, словно признавая поражение. Она сказала всё, что чувствовала и знала, не произнеся ни слова. На ней были красивые чёрные шерстяные брюки, розовый кашемировый свитер и чёрный шерстяной блейзер в тон. Внешне она выглядела хорошо. Но внутри?

Маргарет сказала: «Хочешь кофе? Чая? Нет, не ты, Анна, ты уже достаточно сделала».

«Это было бы замечательно», — сказал Шерлок. Джанетт Уивертон быстро поднялась.

Был ли у женщин график дежурств? Шерлок легко мог представить Джанетт в белом теннисном костюме, умело орудующую ракеткой. Да, Джанетт выглядела так, будто стала бы победительницей в теннисе. Шерлок улыбнулся. «Давай я помогу тебе с подарками?»

Кухня в Кеттеринге была просторной, стены бледно-жёлтые, бытовая техника сверкала новизной. В центре стоял большой сосновый стол, и Шерлок вспомнил, как они ужинали здесь с Майлзом, Кэти и детьми перед возвращением в Джессборо, штат Теннесси.

«Какой чудесный дом», — сказала Джанетт Уивертон и быстро подошла к кофейнику. Она что, остановилась здесь с Маргарет? Правда, спала здесь?

А остальные друзья тоже были?

Шерлоку действительно нечего было делать, что ее не удивило.

Эти женщины казались такими организованными. Она прислонилась к стойке и сказала: «У Маргарет румянец на щеках. Ей очень повезло, что у неё такие хорошие друзья».

«Ей всё ещё очень плохо, она просто сидит там, смотрит в сторону, а мы все сидим рядом, переживаем и пытаемся её отвлечь. Но она справится. Маргарет очень сильная».

«Как вы пятеро собрались вместе, миссис Уивертон?»

«Джанетт, пожалуйста, агент Шерлок. Кстати, интересное имя.

Держу пари, ты часто слышишь шутки по этому поводу, ведь ты агент ФБР».

«Бесконечное количество комментариев, да. Мой отец — федеральный судья в Сан-Франциско, и ему тоже нравятся шутки. Но не в зале суда — о нет. Думаю, «судья Шерлок» пугает некоторых подсудимых до мурашек. Пожалуйста, называйте меня Шерлоком».

«Ладно, Шерлок. Мы впятером собрались в школе. Мы все учились в Брин-Море, недалеко от Филадельфии, в том же месте, где училась Кэлли».

«Вы так долго знаете друг друга?»

«Ну, мы познакомились не в один день. На первом курсе я жила в одной комнате с Маргарет, так что, наверное, нас можно назвать двумя оригиналами. На самом деле, мы называли себя двумя Евами. Потом, на втором курсе, мы взяли Битси на биологию, на третьем курсе Джульетта делила комнату вне кампуса, а Анна Клиффорд, гений математики, занималась репетиторством с одним из наших парней на последнем курсе. Мы сошлись и остались вместе».

«Когда же заглянул дуэт судей? Их не предупредили?»

«Они приехали, может быть, минут на десять раньше вас. И да, ни одна из пар не позвонила первой. Мы говорили об убийстве Дэнни О’Мэлли».

Джанетт на мгновение замерла с серебряным подносом и чашками. «Я дважды встречалась с судьёй Альто-Торп. Интересно, она всегда так неодобрительно относится к нашей федеральной полиции?»

Шерлок улыбнулся. «Полагаю, она вообще ненавидит правоохранительные органы, и это её просто вывело из себя. Могу сказать по собственному опыту, что она вела себя именно так каждый раз, когда я был рядом с ней».

«Удивительно, что ее губы полностью не исчезают на лице».

Шерлок рассмеялся, но тут же посерьезнел. «Я действительно удивлён, что судья Самнер Уоллес пришёл, ведь он хотел соблазнить Маргарет, и она рассказала об этом мужу. В нём было много злости. Зачем ему приходить?»

Шерлок спокойно наблюдал, как Джанетт Уивертон уронила кофейную чашку. Обе женщины наблюдали, как она ударилась о плитку и разбилась. Это, подумал Шерлок, своего рода расплата за её возмутительное заявление.

«О боже, посмотри, что я наделала. Я такая неуклюжая». Джанетт Уивертон быстро принесла метлу и совок из кладовки и принялась разгребать беспорядок.

Шерлок сказал, наблюдая, как она подметает разбитую чашку и выбрасывает ее в мусорное ведро под раковиной: «Вы, конечно же, знаете, что произошло, миссис».

Уивертон. Вас это, конечно, ничуть не удивляет. Маргарет всем вам рассказала о судье Уоллесе и его нежеланных выходках.

Джанетт Уивертон вымыла руки, вытерла их и, повернувшись к Шерлоку, сказала: «Маргарет очень мало нам об этом говорила. Когда Анна подняла эту тему, Маргарет отшутилась. Мне не показалось, что её это сильно беспокоило. Она считала его старым дураком. Он никогда ко мне не приставал». Джанетт начала расставлять чашки по блюдцам на большом серебряном подносе.

«А чайные пакетики есть?»

«Что? Конечно».

Она принесла коробку с чаем – старинный американский чайный сервиз, разделённый на десять секций, в каждой из которых лежал свой сорт чая. Шерлок выбрал «Эрл Грей», любимый чай Савича.

«Мой муж редко пьет кофе».

«Ваш муж — замечательный человек. Он, очевидно, очень хорошо о себе заботится. Вам повезло».

Шерлок кивнул в знак согласия. «Да. У нас есть маленький мальчик, его зовут Шон. У вас есть дети, миссис Уивертон?»

Джанетт покачала головой, наливая сливки в небольшой кувшинчик и ставя его на поднос. «Нет, мы с мужем решили, что дети не для нас. Потом мы развелись». Ага, подумал Шерлок, наблюдая за женщиной, Джанетт Уивертон хотела детей, но почему же тогда она не вышла замуж снова?

«Я слышала, что бутики миссис Калифано пользуются большим успехом. Я планирую купить мужу что-нибудь на день рождения в том же бутике в Джорджтауне. Мы там живём».

Гладкая бровь поднялась. «Джорджтаун?»

«Бабушка моего мужа, Сара Эллиотт, была художницей. Она завещала свой прекрасный дом моему мужу».

У Джанетт Уивертон отвисла челюсть. «Правда? Сара Эллиотт была бабушкой вашего мужа? Та самая Сара Эллиотт? Должно быть, это невероятно».

Шерлок кивнул, наблюдая, как она положила пакетики с сахаром и Equal в небольшую миску и поставила ее рядом со сливочником.

Шерлок спросил: «Вы тоже работаете, миссис Уивертон?»

«Нет. Мне повезло родиться в очень богатой семье. Правда, я много путешествую. Но теперь, после смерти Стюарта, всё изменилось. Возможно, Маргарет понадобится моя помощь. Пока не знаю».

«Хотели бы вы присоединиться к ней в ее бизнесе?»

«К сожалению, у меня нет опыта в бизнесе. И, что печально, я...

«Не думаю, что я смогу продать человеку, помешанному на обуви, пару Ferragamos».

Шерлок рассмеялся. «Ну, кто знает? Мне это понести?»

«Спасибо. Представьте себе, что вы агент ФБР и работаете вместе с мужем.

Создает ли это вам проблемы дома?

Шерлок улыбнулся, поднял тяжёлый поднос и бросил через её плечо: «Ещё нет». Она подумала, что никогда не знаешь, что у людей на уме, что у них на сердце, но, по сути, Джанетт Уивертон была верной подругой Маргарет Калифано, а это многого стоило.

В гостиной царил напряжённый разговор. Маргарет замолчала, несмотря на всеобщие усилия, и сидела, сжимая и разжимая руки.

Кэлли все еще сидела рядом с ней, положив руку на предплечье матери и время от времени нежно сжимая его, чтобы та знала, что она не одна.

Бен заметил сильное сходство между двумя женщинами, хотя глаза у Кэлли были голубее, а брови и волосы темнее. У Кэлли был более острый подбородок, но, несомненно, интеллект был одинаково силён и в матери, и в дочери. Его всё ещё смущало, что Маргарет вышла замуж за Стюарта Калифано только после того, как Кэлли уехала учиться в колледж. Быть осторожным и защищать свою дочь – это одно, но Бену казалось, что Маргарет переусердствовала.

Савич никак не мог понять Гарри Торпа. Он сидел молча, сгорбившись, не произнося ни слова. Он не был ни маленьким, ни ничтожным, выглядел подтянутым, он был очень успешным бизнесменом, сам по себе богатым, так почему же тогда он выглядел каким-то подавленным? Тогда Савич понял, что Гарри, вероятно, давно сдался, передал бразды правления этой непреклонной женщине, сидящей рядом с ним, с её нетерпимостью, с её измятыми губами, с её необычайным неодобрением. Как он мог её любить? Какую потребность она могла удовлетворить? Глупый вопрос, подумал Савич. Она была судьёй Верховного суда. Она войдёт в историю.

Савич спросил судью Альто-Торпа: «У вас есть дети?»

Губы не разжались, но она наконец кивнула. «Да, две девочки. Обе юристы, обе практикуют в Денвере, штат Колорадо. Гарри — их отчим.

Их настоящий отец погиб одиннадцать лет назад в результате несчастного случая на лодке.

Гарри Торп ничего не сказал.

«Это прекрасный штат», — сказал судья Альто-Торп.

Шерлок сказал: «Я понимаю, что многие калифорнийцы переехали в Колорадо, что привело к росту цен на жилье».

Битси Сент-Пьер сказала: «У всех есть знаки с надписью «Снова идите на запад»».

После того, как все выпили кофе, а Савич — чай, Бен Рэйвен сказал: «Сегодня мы поговорили с Бобби Фишером и тремя другими юристами в его квартире — Соней Макгивенс, Таем Кёртисом и Деннисом Палмером. Мы рассказали им об убийстве Дэнни О’Мэлли».

Наступила внезапная и напряженная тишина.

«Бобби — талантливый клерк, — сказал судья Альто-Торп. — Что касается Дэнни О’Мэлли, то он тоже был неплох, несмотря на то, что находился в кабинете консервативного судьи. Его можно было переубедить. У него был хороший ум».

«К сожалению, мэм», сказал Бен, отдавая ей честь своей кофейной чашкой, чашкой настолько женственной и изящной, что он боялся ненароком раздавить эту чертову штуковину, «мы предполагаем, что его последние решения были настолько глупыми, что привели к его гибели».

Битси Сент-Пьер сказала: «Я однажды встретила Дэнни. Он был очень вежлив и даже настоял на том, чтобы взять пакет, который я несла».

Савич влился в динамику этой странной группы, зная, что существуют скрытые течения, которых он не понимает, возможно, секреты.

«Пора», – подумал он. Он взглянул на судью Самнера Уоллеса. «Сэр, можно поговорить с вами наедине?»

Судья Уоллес не особо хотел разговаривать с Сэвичем, это было видно по его лицу, но он встал и последовал за Сэвичем в вестибюль.

«О чем вы хотите со мной поговорить, агент Савич?»

«Расскажите, пожалуйста, о споре, который у вас произошел с судьей Калифано в пятницу днем».

Две седые кустистые брови взлетели вверх. «Спор? Не припомню, чтобы мы ссорились со Стюартом в пятницу. Что вообще происходит, агент?»

«Вы спорили с судьей Калифано в общественном месте, сэр. Бобби Фишер видел вас и рассказал нам об этом. Поскольку эта ссора произошла всего за несколько часов до убийства судьи Калифано, я был бы очень признателен, если бы вы рассказали мне об этом. Это касается его эмоционального состояния, может подсказать мне, о чём он думал или о чём беспокоился. Понимаете?»

Судья Уоллес больше не выглядел растерянным. « Разговор, который состоялся со Стюартом в пятницу, — наконец сказал он, — совершенно не относится к делу. Однако признаю, что момент был выбран крайне неудачно. Стюарт был моим другом. Больно вспоминать об этом, агент Савич».

«Понимаю, сэр, и мне очень жаль. Из-за чего вы спорили, судья Уоллес?»

«Как я уже сказал, это было личное разногласие, ничего более, и оно не имеет никакого отношения ко всему вышесказанному».

«Сэр, должен вам сказать, что мы знаем о ситуации с Маргарет Калифано. Нам известно, что судья Калифано обращалась к вам по этому поводу. Именно об этом и шла речь?»

«Вы понимаете, кто я, агент Савич?» — голос судьи Уоллеса был очень тихим и низким, так что не было никакой возможности, чтобы кто-то еще мог его услышать.

Савич почувствовал реальную угрозу, исходящую от него, услышал в его голосе абсолютную уверенность в том, что он всемогущ, и никто не должен связываться с ним.

Савич сказал таким же мягким голосом: «О да, я знаю. Однако, надеюсь, вы понимаете, что мы должны следовать каждой полученной нами наводке, мы должны знать,

Любая информация, даже косвенно имеющая отношение к этому. Как судья Верховного суда, вы, безусловно, обязаны требовать от своих судебных клерков предоставления всех соответствующих фактов по каждому делу. Вы, безусловно, должны допрашивать всех адвокатов, которые рассматривают ваши дела, настолько тщательно, насколько это необходимо. Вы, безусловно, должны понимать, что я должен действовать таким же образом.

Судья Уоллес пристально посмотрел на Савича. Затем он пожал плечами. «Очень хорошо.

Это не выйдет за рамки нас двоих, агент. Вы меня поняли?

«Да, сэр».

«Хорошо. Больно, но я тебе расскажу. Маргарет сказала Стюарту, что я пытался поцеловать её на кухне во время вечеринки несколько месяцев назад. Однако это была ложь с её стороны. Дело в том, что Маргарет хотела переспать со мной. Я, заметьте, не хотел, но она была настойчива. Поймите, все немного выпили, так что она была сама не своя. Она поцеловала меня, и я ответил на поцелуй.

Стюарт, как и следовало ожидать, разозлился и набросился на меня возле сувенирного магазина, как вам и рассказал Бобби Фишер.

«Что это были за бумаги, которыми он размахивал у вас перед грудью?»

«Бумаги? Я не помню никаких бумаг. Стюарт всегда носил с собой бумаги, свои записи о том, о чём он думал в тот или иной момент. О да, я помню, он вытащил их из кармана и начал ими размахивать. Понятия не имею, что это было, агент Савич, вообще понятия не имею».

«Вы рассказали ему правду о Маргарет?»

«Конечно, нет. Я принял его гнев и извинился».

Савич поблагодарил его. Он задумался, насколько правдой было то, что ему только что сказали. День выдался очень долгим. Ему нужно было вернуться домой и поиграть с Шоном перед сном. Он хотел дать Лили возможность побыть с Саймоном Руссо и насладиться жизнью, не беспокоясь о том, что какой-нибудь мальчишка запихнет ему в нос поленту.

Примерно через пять минут они ушли. Кэлли проводила их до входной двери.

«Мы сделаем очень быстрый крюк в штаб-квартиру», — сказал Савич Бену. «Я дам вам сегодня вечером просмотреть некоторые данные MAX, а потом постарайтесь расслабиться», — сказал Савич. «Я хочу, чтобы утром у вас были свежие мысли. Ах да, есть ещё кое-что, что вам всем нужно услышать». Но он не рассказал им о своём разговоре с судьёй Уоллесом, пока они не вышли на улицу.

«Невероятно», — сказала Кэлли. «Он действительно обвинил мою маму в том, что она к нему приставала?»

«Ты ему не веришь, да?» — спросил Бен.

«На данный момент», — сказал Савич, — «я понятия не имею, чему верить, но твоя мать, Кэлли, кажется мне настоящей золотоискательницей».

"Она."

Когда Савич заехал на своем Porsche в гараж дома примерно в восемь тридцать, он сказал: «После того, как мы поиграем с Шоном, пока он не захрапит, я думаю

Большие толстые бигуди могли бы быть забавными. Что думаешь?

«Ты меня дразнишь. Ты прекрасно знаешь, как только Шон спустится, ты проведёшь три часа с Максом».

«Сначала бигуди», — сказал он, снова поцеловал ее и ухмыльнулся.

Она закатила глаза и вылезла из его сексуального Порше.

ГЛАВА

САВИЧ ЛЕЖАЛ НА СПИНЕ, уставившись в потолок, Шерлок спал, прижавшись к нему, её нога лежала у него на животе, её мягкие вьющиеся волосы касались его челюсти. Её тёплое и ровное дыхание обдавало его шею. Он должен был спать, но мысли о девушке Дэнни О’Мэлли, Энни Харпер, заполонили его разум. Он жалел, что сегодня вечером не было времени навестить её в больнице, оценить её душевное состояние, понять, насколько она вменяема. Войти и обнаружить тело убитого парня – это было ужасно для любого, особенно для невинной молодой женщины.

Ну, времени не было. Завтра утром, первым делом, он этим займётся. Савич знал, что Энни должна была что-то знать, даже если она сама этого не осознавала, он был в этом уверен. Но сейчас ему нужно было успокоиться, нужно было поспать. Первым делом утром он позвонит в больницу Университета Джорджа Вашингтона…

Он внезапно осознал, что спит. Он также очень ясно осознавал, что находится во сне. Шерлок был рядом, прижимался к нему, но он чувствовал не его, а перемену в самом воздухе. Он вдруг стал каким-то тяжелее, его стало труднее вдыхать.

Это было не особенно страшно, просто необычно, чего он никогда раньше не испытывал во сне. Тяжёлый воздух медленно проникал в него, а вместе с ним и что-то, что должно было быть твёрдым, но не было. Он больше не был одинок в своём сознании; его наполняло нечто, от чего шевелились волосы на руках, нечто, что он узнавал, потому что она была здесь, рядом с ним, во всей своей красе.

Это была Саманта Барристер.

Как интересно, что она смогла просто подключиться прямо к его мозгу. Он всё равно не чувствовал особого страха, это был всего лишь сон, не более того.

Но он чувствовал её страх и её настойчивость, ужасающую настойчивость. Она ждала, что он даст ей знать, что он её замечает.

В этот миг он ясно увидел её. Её чёрные волосы, длинные и прямые, почти до талии – старый стиль хиппи из начала семидесятых, когда женщины делали пробор посередине. На ней было то же самое летнее платье, что и в тот вечер в Поконо. Она была очень хорошенькая, с тёмно-синими глазами. Она была чернокожей ирландкой, вот кем она была, хотя он и не понимал, откуда это знает. Он был едва старше Шона, когда её убили.

Он сосредоточил взгляд на бледном лице Саманты и шёпотом, чтобы не разбудить Шерлока, сказал: «Я здесь, Саманта. Что случилось? Что случилось?»

Она не ответила ему, просто посмотрела на него с испугом.

«Ты должна знать, Саманта, что я агент ФБР», — тихо сказал он.

Он говорил вслух, потому что, казалось, она его так поняла. «Тебе также следует знать, что нас с женой вызвали из Блессед-Крик, когда убили судью Верховного суда. Мне придётся с этим разобраться, выбора нет.

Но я тебя не забыл. У меня есть ноутбук…» Внезапно её лицо стало совершенно пустым, и он чуть не улыбнулся, потому что её замешательство было ему совершенно понятно. «Это компьютер, очень умная машина, которая может искать старые записи, чего ещё не было в начале семидесятых. Компьютеры теперь быстрые, они часть нашей повседневной жизни. Ну, неважно. Я запустил свой компьютер, чтобы узнать о тебе — как только смогу, помогу. Обещаю».

«Мой мальчик, мой драгоценный мальчик».

«Саманта, что будет с твоим мальчиком?»

«Диллон?»

Савич резко проснулся, широко раскрыл глаза. Он стряхнул с себя сон.

Сквозь окно спальни пробивался слабый луч уличного света, но он мог видеть, что, по крайней мере, вокруг кровати никого нет.

Конечно же, она не стояла у его кровати, маня его призрачными пальцами, сквозь которые он мог видеть.

«Диллон?» Волосы Шерлока щекотали его нос, когда она подняла голову, ее взгляд мгновенно сосредоточился на его лице, но ее голос все еще был немного невнятным после сна.

«С кем ты разговариваешь? Тебе приснился сон? Ты в порядке?»

Затем она замерла, глаза ее насторожились, локти сомкнулись на нем.

«Тебе снова приснилась Саманта?»

«Да. Я в порядке, я проснулся». Тяжесть в воздухе рассеялась, и она больше не была в его голове. Он не спал, но, как ни странно, чувствовал сладкий запах, который всё ещё оставался, жасмин, подумал он. Он чувствовал запах жасмина. Он поцеловал Шерлока. «Я не могу больше это терпеть, Шерлок. Во сне она беспокоилась о своём мальчике. Я могу быть сумасшедшим, но я должен с этим разобраться. Мне нужно встать и пойти к МАКСу».

Она быстро поцеловала его и отпустила, когда он отстранился.

Он остановился в дверях. «Я не спал, размышляя о том, что может знать Энни Харпер. Я собираюсь увидеть её первым делом утром. Я хотел бы, чтобы ты отправился в штаб-квартиру вместо меня и скоординировал всю информацию для МАКСа».

с Олли».

Он натянул джинсы и отправился в кабинет, расстегнув верхнюю пуговицу джинсов и одетый только так. Шон любил тепло дома, поэтому джинсы были всем, что ему было нужно.

Шерлок перевернулся на другой бок и попытался снова заснуть — шансы были очень велики. Странно было то, что ей это удалось всего за пару минут, и сон её был глубоким и без сновидений.

Шерлок не знал, когда Диллон вернулся в постель, знал только, что он был

крепко обнимал ее, когда на следующее утро зазвонил радиобудильник и ведущий утреннего радио начал рассказывать о столкновении шести автомобилей недалеко от Тайдал-Бэсин.

УНИВЕРСИТЕТСКАЯ БОЛЬНИЦА ДЖОРДЖА ВАШИНГТОНА

ВАШИНГТОН, округ Колумбия

ПОНЕДЕЛЬНИК УТРО

ЭННИ ХАРПЕР ВЫГЛЯДЕЛА лет на двенадцать. На лице не было ни следа косметики, светло-каштановые волосы были собраны в хвост, а больничная рубашка свободно свисала с левого плеча. Даже это худое плечо выглядело на двенадцать.

Она была бледна, кожа на скулах туго обтягивала её, словно из неё высосали что-то глубокое и жизненно важное. Но его приковывали её глаза, тёмные, казавшиеся старыми, совсем не двенадцатилетними.

«Здравствуйте, мисс Харпер», — сказал Савич, улыбаясь, подходя к её кровати, и тут же понял, что она не одна. Её родители стояли рядом, смотрели на него, скрестив руки на груди, с гневным видом, готовые защищаться.

На мгновение ему захотелось, чтобы их здесь не было, но ничего нельзя было поделать. В конце концов, ей всего двадцать три, и ей повезло, что родители были рядом и поддерживали её в этом кошмаре. «Я вас знаю?» — спросила Энни, глядя на него отсутствующим взглядом. Наверное, она всё ещё была под действием снотворного.

«Ещё нет», — сказал Савич. «Я агент ФБР Диллон Савич. Я был в квартире Дэнни О’Мэлли». На мгновение он легонько сжал её бледную руку. Затем он повернулся к её родителям, которые теперь столпились у кровати дочери, протянув руку. «Агент Диллон Савич». Мистер Харпер наконец расцепил руки и пожал ему руку, как и миссис Харпер. Савич был терпелив, надеясь показать им, что ему небезразличны их чувства, и он действительно испытывал сочувствие к этим людям. «Мистер и миссис Харпер, я не хочу причинять Энни ещё больше боли, чем она уже испытала. Можете оставаться, но мне нужно с ней поговорить. Я уверен, что вы, как и Энни, хотите, чтобы мы нашли человека, убившего Дэнни».

Мистер Харпер открыл рот, потом закрыл. Он внимательно посмотрел на Савича и медленно кивнул. Но когда миссис Харпер заговорила, её усталый голос был полон гнева. «Как такое могло случиться, агент Савич? Мы знали Дэнни, он нам нравился. Он был прекрасным молодым человеком – клерком Верховного суда Соединённых Штатов, ради всего святого, – и вы позволили судье Верховного суда быть убитым в самом здании Верховного суда, где, должно быть, была сотня полицейских, и что они сделали? Ничего. А теперь все говорят, что Дэнни убили, потому что он каким-то образом был причастен к убийству судьи Калифано или что-то о нём знал. Я говорю вам, Дэнни нравился судья Калифано, слышите? Нравился, уважал, и всё же все говорят, что он сделал что-то не так! Этого не может быть».

Энни Харпер ответила матери, и Савич с радостью услышала в её голосе живость. «Мама, я любила Дэнни, но дело в том, что мы не знаем, где правда. Я хочу знать, понимаешь? Что бы ни случилось, я должна знать».

Савич сказал: «Возможно, убийца решил, что Дэнни что-то знает».

Энни Харпер покачала головой и опустила взгляд на свои руки. «Это очень мило с вашей стороны, агент Савич, но я знаю, что вы в это не верите». Её голос был усталым. В нём не было гнева, только бесконечная усталость.

Савич сказал: «Я понимаю ваше разочарование, миссис Харпер. Мы выясним, кто это сделал, и выясним, почему это было сделано». Он не отрывал от неё взгляда, пока миссис Харпер наконец не обмякла на плече мужа. Мистер Харпер обнял её и прижал к себе. «Поговорите с Энни, агент Савич. Нам с её матерью было бы лучше остаться, если бы вы не возражали».

«Это не проблема». Савич повернулся к Энни, которая уже натянула ночную рубашку через плечо. Возможно, теперь её глаза заблестели чуть ярче. Он хотел отвлечь её от родителей, стоявших всего в двух метрах от него, заставить её сосредоточиться на нём, поэтому взял её за руку, чтобы дать ей ощущение комфорта и человеческого контакта. Краем глаза он заметил, что мать, держащая руку дочери, смотрит на него. Он встал между ними и их дочерью и повернулся к ним спиной. В комнате была ещё одна кровать. К счастью, она была пуста.

«Я так понимаю, вы забрали Дэнни из Верховного суда в пятницу вечером».

Энни кивнула. «Да, он что-то набивал в свой портфель — это был Gucci, я подарила ему его на Рождество в прошлом месяце». У неё перехватило дыхание, и она замолчала. Савич подумал, сколько наркотиков ещё осталось в её организме. Но её слова казались связными, поэтому он подождал.

Дэнни обожал этот портфель, всегда носил его с собой, хотя обычно в нём не было ничего важного. Мы взяли мою машину, и он запер портфель в багажнике. Мы смеялись, что ему не стоит брать его с собой в кинотеатр — ну, знаете, бомбу, что-то в этом роде.

Савич увидел, как миссис Харпер попыталась приблизиться к дочери, но мистер...

Харпер удержал ее на месте.

«Сначала мы пошли ужинать в Angelo’s на Шпрекелс-стрит. Дэнни очень понравилась там пицца с оливками, луком и анчоусами. Angelo’s был его любимым рестораном в Вашингтоне».

«Где показывали фильм?»

«В Консорциуме, в Джорджтауне, знаешь, в таком театре для артистов, который обычно полупустой». Она посмотрела на свои руки, и он почувствовал, как она двигает ими.

его, зарыться немного. «Каждый раз, когда я это говорила, Дэнни отвечал: «Нет, он наполовину полон». Хорошо, она немного пошутила, а это означало, что она начинает ему доверять. Другая её рука лежала раскрытой на коленях поверх тонкой простыни, которой она была укрыта, пальцы были согнуты внутрь, словно когти. «Я не хотела смотреть фильм. Я не разделяла его энтузиазма, но…» Она вздохнула. Дэнни говорил об этом уже полторы недели. Я всё откладывал, надеясь, что фильм закроется, но он всё ещё шёл, и я больше не мог его откладывать. Мы пошли на сеанс в девять часов. Фильм был на хорватском, с субтитрами, и перевод был настолько плохим, что около дюжины человек в зале смеялись. Дэнни же не смеялся. Он словно смотрел другой фильм, сидя прямо и не отрывая глаз от экрана. Съёмки проходили в Сплите, городе на побережье Далмации, где римский император построил огромный дворец, который сохранился до наших дней.

«Когда вы были у Анджело, вы рассказывали о своем дне?»

«Не совсем. Дэнни не хотел. Он всё время говорил о судье Калифано, об Элизе и Флёретт, но в пятницу вечером он просто ел, в основном слушал мои разговоры, или мне так казалось. Знаете что? Я ревновал. Я думал о Флёретт и о том, как он считает её крутой, и я ревновал. Я был с ним не очень любезен. Я просто действовал автоматически. Мне хотелось уехать с этим портфелем Gucci, на который я потратил почти недельную зарплату, и выбросить его в мусорку».

«Но он не думал о Флёретте».

Она покачала головой. «Нет. Когда мы вернулись к нему в квартиру, он…» Она посмотрела на родителей. К счастью, они всё ещё были в шести футах от неё, теперь лицом к окну, спиной к Савичу и дочери.

Она понизила голос, и Савичу пришлось наклониться, чтобы услышать её. «Он набросился на меня, как только мы переступили порог. Дэнни всегда был возбуждён, но в этот раз всё было иначе. Он был возбуждён не только сексом, но чем-то другим. И это была не Флёретта. Как такое возможно?»

Сердце Савича забилось медленно и размеренно.

«Мы занимались любовью на полу в гостиной». Она произнесла это ещё тише, не отрывая взгляда от спины матери. «Потом Дэнни встал, побежал на кухню, открыл бутылку вина и налил нам по бокалу. Он поздравил меня с безумной улыбкой. Никогда не забуду выражение его лица. Он сказал: «Энни, я разбогатею». А я ответила: «Ну конечно, Дэнни, ты умный», и бла-бла-бла – остальное я не помню. Я сказала что-то о том, что он собирается взять клиента на сторону. По правде говоря, мне было холодно, и я хотела снова одеться. Но он был там, ожидал, что я выпью вино, и я так и сделала».

Ей, возможно, и двадцать три, подумал Савич, но она все еще так молода, так неуверенна в себе в своей юности.

Дэнни покачал головой. «Нет, — сказал он, — это совсем другое».

Но он не сказал, что именно. И схватил меня за руку и потащил в спальню, — снова шёпотом сказала она. — Мы сделали это снова, прежде чем он наконец уснул.

«Он ничего не сказал о том, что это может быть? Никаких намёков?

Ничего больше?»

Энни покачала головой. «Нет, я лежала там и слушала, как он храпит.

Когда я проснулся следующим утром, было уже поздно. Я надел одну из его футболок и пошёл на кухню. Он стоял там, смотрел в телевизор и повторял: «Боже мой, Боже мой, Боже мой» — снова и снова. Мы стояли и смотрели новости об убийстве судьи Калифано. Я не мог поверить своим глазам.

Дэнни выглядел так, будто его ударили под дых, словно его мир рухнул. Но затем выражение его лица изменилось, и осанка выпрямилась.

Он стал выше, я клянусь, он стоял там и становился выше».

«Теперь вы понимаете, что он принял какое-то решение? Что он понял, что ему может пригодиться то, что он знает?»

«Да, теперь я это понимаю. Бедный Дэнни. Много времени ему, кажется, не потребовалось, правда?»

«Очевидно, нет». Савич знала, что это еще не все, но пока не осознавала этого.

«И что он сказал?»

«Я спросил его, что, черт возьми, с ним происходит, но он покачал головой и сказал, что мне нужно уйти, у него есть дела, очень важные дела».

«Я так разозлилась. Я накричала на него, что больше не буду стирать его бельё. Я пошла в спальню, оделась и ушла, не сказав ему ни слова».

«Где он был, когда вы ушли?»

«Я слышал, как он ходит по кухне. Кажется, он разговаривал по мобильному».

«Вы ничего не слышали из того, что он говорил по мобильному?»

Она нахмурилась, еще крепче сжала его руку, но медленно покачала головой.

«Нет. Я помню, как его голос сначала упал, а потом повысился, но я так разозлился, что просто выскочил из его квартиры и пошёл к себе».

«Но вы снова пошли туда в воскресенье утром».

Она жевала губы. Они были обветренными. «Да, так и было».

"Почему?"

«Наверное, я хотел узнать, что с ним на самом деле происходит. Наверное, я снова забеспокоился о Флёретте. Вы когда-нибудь видели Соню Макгивенс, клерка судьи Уоллеса? Вы видели, как она одевается, когда выходит из здания суда?»

Он с трудом сдержал улыбку. «Да, улыбался».

«Она тренируется», — сказала Энни Харпер. «Она действительно усердно тренируется. В Министерстве внутренних дел никто не тренируется». И она отвернулась от него.

сжала его руку так, что почти перестала кровообращение, и начала плакать.

Савич ждал, пытаясь утешить её, когда мать повернулась к ним. Было больно видеть страдальческое выражение на лице женщины. Он кивнул ей и одними губами прошептал: «С Энни всё будет хорошо».

Когда Энни снова затихла, Савич сказал: «Я хотел бы загипнотизировать тебя, Энни».

«Нет, вы ни за что не станете валять дурака над моей дочерью! Она и так уже натерпелась!»

Савич посмотрела на миссис Харпер. «Для меня это очень безопасный способ помочь ей вспомнить то, что она сейчас не может вспомнить. Пожалуйста, миссис Харпер, помните, Дэнни О’Мэлли был зверски убит, как и судья Калифано. Если Энни сможет вспомнить больше, это очень поможет нам. Вы с мужем, конечно, можете присутствовать».

Но снова ответила Энни. «Меня это устраивает, агент Савич. Мне больше, чем вам, хочется узнать, кто это сделал с Дэнни».

ГЛАВА

Здание Гувера

ПЯТЫЙ ЭТАЖ

Поздним утром понедельника

«НЕ ПОВЕРЮ », — сказал Фрэнк Хэлли, просматривая стопку бумаг в руках. «МАКС даёт рекомендации? У тебя в ноутбуке инопланетянин, да, Савич?» Савич, только что тихо проскользнувший в большой конференц-зал, лишь кивнул Шерлоку, стоявшему во главе комнаты и отвечавшему за совещание.

Шерлок сказал: «Нет, Фрэнк, это Диллон запрограммировал. Может, он инопланетянин.

Но я никогда раньше не встречал инопланетянина, который был бы настолько хорош в постели».

Савич ухмыльнулся жене и почувствовал, как его грудь расправилась. Он знал, что некоторые агенты уже заметили его, улюлюкали и хлопали в ладоши.

Когда смех стих, Савич понял, что Шерлок уже раздал все обновлённые задания за пять минут до его прихода. Теперь в воздухе витал оптимизм, а не полная растерянность, царившая на вчерашнем совещании. Слушая разговоры других агентов, Савич понял, что Шерлок всё прекрасно учел.

Когда встреча наконец закончилась, Савич сказал: «Шерлок, ты идешь со мной».

«Куда ты идешь, Савич?» Фрэнк Хэлли все еще не оправился от своего раздражения, судя по агрессии в его голосе.

Савич мягко сказал: «У нас назначена встреча с доктором Эмануэлем Хиксом в Квантико. Он собирается загипнотизировать Энни Харпер для меня».

«Подружка О'Мэлли?»

«То же самое», — сказал Шерлок. «Хочешь пойти с нами? Разберёшься с родителями Энни, пока доктор Хикс и Диллон работают с ней».

«Нет, если подумать», — быстро сказал Фрэнк, — «мне нужно обсудить с командой более чем достаточно».

«Ты так хорошо это делаешь», — сказал Савич, поцеловал Шерлока в ухо и прошептал:

«Я лучше в постели, чем любой инопланетянин, которого ты когда-либо встречал?»

«Пока что», — сказала она и, выходя из конференц-зала, одарила его лукавой улыбкой через плечо.

ОБЩЕЖИТИЕ ДЖЕФФЕРСОНА

КВАНТИКО

ШЕРЛОК СИДЕЛ С МИ-СТРОМ И МИССИС ХАРПЕР, отведя их в дальний угол кабинета Савича. Савич слышал её успокаивающий, низкий голос, тот самый, которым она пыталась уговорить Шона сделать что-то, что он...

на самом деле не хотел этого делать.

Он обернулся, когда доктор Хикс вошел в комнату. Доктор Эмануэль Хикс всегда ходил неторопливо, это было одной из его отличительных черт. Другой его отличительной чертой были три очень длинных волоска, которые он зачесывал от левого уха на лысину. Эти три волоска не очень сочетались с его походкой, но, будучи таким одаренным, Савич не возражал бы, даже если бы тот танцевал сальсу, войдя в комнату в розовом тюрбане. Он восхищался доктором Хиксом еще со времен академии. Он понял, насколько ценным человеком тот был.

Он встал и пожал мне руку. «Спасибо, что пришли, доктор Хикс. Что-нибудь ещё вам нужно знать об этой ситуации?»

«Нет, Савич, ты всё хорошо скрыл». Доктор Хикс кивнул в сторону родителей и, не останавливаясь, пододвинул стул к Энни. Он улыбнулся ей. «Я доктор.

Мы с Хиксом обещаем вам, что всё это не повредит. Это часть клятвы, которую я должен был дать, чтобы работать в ФБР. Как вы себя чувствуете, мисс Харпер?

«Ладно. Мне правда очень плохо, всё время хочется плакать, но слёз больше нет».

«Неудивительно, ведь вам пришлось пережить ужасный опыт».

«Я не умер, доктор Хикс».

«Мертвым уже все равно, Энни, только живым», — сказал доктор Хикс.

«Теперь ты думаешь, что готов?»

«Я никогда раньше этого не делал. Ты не хочешь, чтобы я прилёг или что-то в этом роде?»

«Нет, в этом нет необходимости. Просто устраивайтесь поудобнее в кресле. Можно называть вас Энни?»

Она кивнула.

«Хорошо, а теперь я хочу, чтобы вы внимательно рассмотрели этот серебряный доллар. Изначально он принадлежал моему прадеду. Смотрите только на него, и больше ни на что. Всё верно, следите за ним взглядом».

Осторожно покачивая серебряный доллар на цепочке примерно в десяти сантиметрах от лица Энни, он начал рассказывать о своих знакомых, работающих в Министерстве внутренних дел – их было по меньшей мере около дюжины. Голос его был тихим, без интонаций. Через четыре минуты Савич подумала, что она уже в отключке. Доктор Хикс сунул серебряный доллар обратно в карман жилета и тихим, медленным голосом спросил: «Энни, как ты себя чувствуешь?»

Энни всё ещё смотрела туда, где качался серебряный доллар. «Холодно. Внутри. Не мог бы агент Савич взять меня за руку?»

Савич сжал обе её руки в своих. Теперь они все трое были совсем близко. Краем глаза он заметил, что родители Харперов смотрят на них, но, к счастью, Шерлок держал их под контролем.

«Теперь лучше, Энни?»

«Да», — сказала она деловым тоном. «Мне бы хотелось, чтобы Дэнни был…

Скорее, как агент Савич. Этого бы не случилось, будь он как агент Савич, но Дэнни был мерзавцем и предприимчивым.

«Вот это интересно», — подумал Савич. Он продолжал гладить её руки, которые с каждой минутой становились всё теплее.

Он подождал, пока доктор Хикс кивнул ему, а затем сказал: «Энни, ты только вчера или какое-то время назад поняла, что Дэнни — придурок-оппортунист?»

«Наверное, я всегда это знал, агент Савич. Он хорошо играл, изображая из себя милого ирландского парня. Я ему нравился, не поймите меня неправильно; я знаю, что нравился. Но он меня не любил, не то чтобы я сам себя в этом убеждал.

Ты можешь поверить, что я даже стирал его вещи, потому что он сказал, что ему нравится, как я складываю его одежду? Какой же я идиот.

«Что сделал Дэнни, что заставило вас усомниться в его честности?»

«Ну, он лгал Элизе, говорил ей, что натворил что-то, чего на самом деле не было, но не так уж и много, потому что Элиза очень умная, и он знал, что ему это не сойдет с рук. А потом он целовался с ней, потому что знал, что у нее есть реальная власть над его жизнью. Она могла бы добиться его увольнения, если бы захотела. Судья Калифано действительно к ней прислушивался, по крайней мере, так мне всегда говорил Дэнни».

«Элиза никогда не замечала, когда Дэнни не выполнял обещания? Что он лгал?»

«Не то чтобы он мне рассказывал. Он смеялся над этим, знаете, как маленький ребёнок в начальной школе, который что-то провернул с учителем. Элиза всегда была очень добра ко мне. Думаю, я могла бы быть ей близкой подругой, но у неё не было времени, и я это понимала. Что касается Флёретты, не думаю, что она так уж хорошо знала Дэнни, но я могу ошибаться».

«А как насчёт судьи Калифано? Он когда-нибудь ловил Дэнни на лжи, о чём вы знаете? Поймал его на чём-то, чего ему не следовало делать?»

Энни медленно покачала головой. «Не знаю. Я не входила в узкий круг. Вся информация, которую я получала, исходила от Дэнни. Если бы судья Калифано поймал его на лжи, он бы точно не рассказал мне об этом, правда? Дело в том, что Дэнни хотел понравиться судье Калифано. Он хотел получить от него отличную рекомендацию по окончании года. Так что, мне кажется, последнее, чего бы Дэнни хотел, — это лгать судье Калифано».

«Хорошо, расскажи мне о пятнице. Ты забрал Дэнни у здания Верховного суда. В каком он был настроении?»

«Дело в том, что я никогда не знала, какого Дэнни увижу. Счастливого Дэнни или задумчивого Дэнни. В пятницу он не был ни тем, ни другим. Он был рассеян, как будто его что-то действительно занимало. Но он не говорил об этом, а просто продолжал есть эти отвратительные анчоусы. Терпеть не могу анчоусы».

«Как вы думаете, он положил в свой портфель что-то важное?»

Она задумалась, а затем покачала головой. «Не знаю. Где его портфель?»

«Мы не смогли его найти. В его квартире его не было».

«Как жаль. Дэнни хотел бы, чтобы его похоронили вместе с этим портфелем. О боже, я не это имел в виду».

«Понимаю. Всё в порядке, Энни».

«Я знаю, что он вытащил его из багажника. Я видел, как он нес его в квартиру. Когда я покупал его, я и подумать не мог, что эта дурацкая штука станет для него чем-то вроде символа».

«Давайте перейдём к утру субботы. Вы ведь ночью не разговаривали, верно?»

«Нет, он храпел».

«Вы сказали, что он воскликнул: «О Боже, о Боже», когда увидел, что судья Калифано мертв».

«Да, снова и снова. Я тоже не мог поверить. Это казалось нереальным, как один из глупых иностранных фильмов Дэнни, в котором вообще нет никакого смысла».

«Но потом он изменился. Прямо на твоих глазах».

«Да, полностью».

«Я хочу, чтобы ты представила себе Дэнни, Энни. Ты сейчас смотришь телевизор, а потом смотришь на него. Что ты видишь?»