Прометей с востока

Глава 20

— Скоро приедем? — спросила Венди у Семёна, который был у них проводником. — Горы-то уже большие!

— Завтра к полдню, — ответил он. — В горах всё дальше, чем кажется, и прямых дорог здесь нет. Видишь, как вьётся тропа? Госпожа, осади лошадь и не сходи с тропы. Здесь легко сорваться, а меня тогда боярин точно убьёт.

Через месяц после возвращения от пшеков князь вызвал Глеба и сказал, что жалует его боярством. На их жизни оно пока никак не сказалось. Прошло ещё два месяца, и новоиспечённый боярин возглавил посланных в горы рабочих. Эльф отлаживал в слободе паровую машину и работающие от неё кузнечные молоты и кипятил нефть, поэтому никуда не поехал. На этот раз Венди упёрлась и потребовала выполнения данного ей обещания. Глеб не видел для неё опасности, поэтому не стал возражать. На время путешествия жена передала своих учеников Клэр. Пятьсот вёрст до гор одолели за восемь дней. Было уже начало лета, поэтому ехали в лёгкой одежде, взяв с собой только одеяла для ночлега. Хоть это была территория союзного Рутенского княжества, боярина с женой и двадцатью работниками сопровождали десять княжеских дружинников. Все ехали верхом, ведя в поводу вьючных лошадей. В горы они везли нужные припасы, а обратно должны были везти добытую соль.

— Венди! — окликнул жену Глеб. — Слушай Семёна, а то свалишься с тропы. Здесь очень крутой обрыв, а из-за травы ничего не видно.

Действительно очень узкая тропа была проложена по крутым склонам холмов, которые вскоре должны были перейти в невысокие, но уже настоящие горы. Всё время приходилось сначала карабкаться вверх, а потом спускаться, иной раз пешком, ведя лошадей под уздцы. У подножья холмов часто встречали ручьи, возле которых делали привалы. Сплошного леса не было, но деревьев, с которых обламывали сучья для костров, хватало.

— Спустимся и, если найдём воду, остановимся для обеда, — сказал проводнику Глеб.

— Лошади сильно устали, боярин, — отозвался Семён. — Может, если будет хорошее место, останемся для ночлега? Всё равно завтра до вечера будем на месте.

Глеб согласился, поэтому, когда у подножья холма увидели даже не ручей, а небольшую речку, возле неё стали лагерем и расседлали коней. Обязанности были давно распределены: пока одни занимались лошадьми, другие ставили шатры, а третьи занялись обедом. Дружинники в общей работе не участвовали. Они распрягли и стреножили своих лошадей и разожгли себе костры отдельно от рабочих. Кони паслись тут же у подножья холма, два отрока кашеварили, а остальные дружинники осмотрели место ночёвки и легли отдыхать. Шатры они в летних походах не ставили. Первый шатёр рабочие поставили Глебу, и он сразу же ушёл в него с женой отдыхать.

— Не жалеешь ещё, что настояла на своём? — спросил он прилёгшую на одеяло Венди. — Я же вижу, как ты устаёшь.

— Зато всё время с тобой, — улыбнулась она, — а дома я бы сейчас места себе не находила от беспокойства. Вот только скучаю по своим ученикам. Послушай, давай я буду учить тебя!

— Ну уж нет, — отказался он. — У маозов женщины мужчин не учат. Я от учёбы не отказываюсь, но дома и так, чтобы никто не знал. Единственное, что я бы хотел сейчас узнать, для чего эта соль в порохе. Можешь объяснить, или нужно будет пытать Джона?

— В школе нам ничего про порох не объясняли, но я у него спрашивала, — ответила Венди. — Ты знаешь, что такое взрыв? Это тоже горение, только очень быстрое. Воздух, которым мы дышим, состоит из нескольких разных частей, называемых газами. Для любого горения нужен только один из них — кислород. Ветка в костре горит только в тех местах, где к ней с воздухом подходит кислород, поэтому она сгорает медленно, сначала снаружи, а потом уже сердцевина. Но если бы можно было подвести кислород к каждой частичке дерева, ветка взорвалась бы, как порох! А соль, за которой нас послали, при нагревании выделяет кислород, давая его каждой крупинке пороховой смеси. Примерно так Джон мне объяснил.

— А если ветку растереть в пыль, развеять по ветру, а потом поджечь? — спросил Глеб. — Это облако взорвётся, как порох? Ведь возле каждой частички должен быть твой кислород.

— Не знаю, — растерялась девушка. — Об этом тебе лучше поговорить с Джоном.

Вскоре был готов обед, который им принесли в шатёр. Остальные поели у костров и тоже отправились отдыхать. Охраняли лагерь три дружинника, которых к ночи должны были сменить. Венди действительно сильно уставала, особенно когда углубились в холмы, поэтому по вечерам у них ничего не было, и любили друг друга только по утрам. Последний день был самый трудный. Горы, в которых находились нужные пещеры, были не очень высокие, но многие маозы вообще никогда никаких гор не видели и с восхищением и страхом рассматривали вздымающиеся вершины. Подъёмы и спуски были очень крутыми, поэтому их преодолевали пешком, да ещё вели за собой лошадей, и к концу пути очень сильно устали.

— Здесь станем лагерем, — сказал Семён, останавливая лошадь у ручья, быстро текущего у подножья высокой горы. — К пещерам придётся карабкаться вон туда! В них не будем останавливаться из-за мышиного дерьма. Мышей в ближних пещерах нет, они живут гораздо дальше.

— Плохо, — недовольно сказал Глеб. — Дерьмо придётся всё время носить из пещер к лагерю, поэтому потеряем на эти хождения много времени.

— Там нет ничего для работы, — пожал плечами проводник, — ни дров, ни воды, ни даже ровной площадки. Пусть рабочие устраивают лагерь, а мы с вами сходим осмотреть пещеры. По-моему, там были какие-то желтоватые налёты, так что, может, не придётся долго возиться с выпаркой.

Они взяли мешки и деревянную лопату и с трудом вскарабкались к двум пещерам.

— Мыши их бросили давно, — сказал Семён, первым забираясь в не очень большое отверстие пещеры. — Пещера большая, это вход в неё маленький. Сейчас я разожгу фонарь… Дерьмо здесь давно высохло и сильно слежалось, но не закаменело, как в некоторых местах. Смотри, боярин, я говорил об этих пластинках.

— Эльф сказал, что соль должна быть белой, — возразил юноша, кинжалом отколупывая пластинки. — Ладно, потом попробуем в огне. Давай возьмём пробы в разных частях пещеры сверху и поглубже. Посмотрим, где больше соли, там и будем выпаривать.

Когда соль бросили в костёр, она, несмотря на свою желтизну, вызвала вспышку. Гуано побросали в медные котлы, залили водой и повесили над огнём. Воду слили уже к вечеру, а выпаривали уже утром. С дерьма из нижних слоёв получили гораздо больше соли, чем с того, которое взяли с поверхности.

— Всем всё ясно? — спросил мужиков Глеб. — Два месяца выпариваете эту соль, а потом с вами за неё щедро рассчитаются. Продукты сюда ещё привезут. Сегодня соберём всю соль, которая выступила на поверхности, и я с ней уеду. С собой возьму только жену и двух дружинников, все остальные пока останутся здесь. И отнесите выпарку подальше. Всё же она, хоть и не очень сильно, но воняет.

Соль собирали все, кроме Венди и дружинников, и до вечера набрали пять мешков.

— Здесь есть ещё три такие пещеры, — сказал Семён. — Это в вон тех горах. Мы их потом сами осмотрим. Дорогу хорошо запомнили или проводить?

— Я её запомнил хорошо, — ответил Глеб. — Обойдёмся без провожатых, ты здесь важней.

Переночевали в лагере, а утром, загрузив трёх лошадей мешками с солью, выехали в обратный путь. Через три дня попали в селение, в котором сговорились о продуктах для рабочих. Глеб за них заплатил и объяснил, куда везти. Погода стояла сухая и тёплая, дорога была гораздо легче, чем в горах, поэтому они через пять дней без каких-либо происшествий прибыли в Берёзовку.

— Это ничего, что она жёлтая, — сказал эльф, развязав один из мешков. — С завтрашнего дня начнём жечь солому и выпаривать из золы поташ, а потом проварим его с этой солью. И очистим, и получим ту селитру, которая нам нужна. Много нашли мышиного дерьма?

— Горы, — ответил Глеб. — Мы успели провести одну выпарку. Рабочие, если не будут бездельничать, через два месяца должны выпарить этой соли раз в десять больше, чем мы привезли, да ещё в нескольких пещерах соберут ту, которая выступила сама. Этого хватит?

— На этот год хватит, — сказал Джон. — Если у нас всё пойдёт, как задумали, в следующем году туда пошлют гораздо больше работников и весной, а не летом. Угля мы наделаем сами, а серу купим у соседей, с ними уже об этом договорились.

— А что у тебя с нефтью? — спросил юноша. — Не зря ты её кипятил?

— Всё получилось! — довольно сказал эльф. — Пойдём покажу.

— Что это ещё за дом? — показал рукой Глеб на работников, которые суетились на постройке дома, не меньшего, чем его собственный.

— Мой дом, — улыбнулся Джон. — Достроят, и мы от вас уйдём. Я уже тоже боярин. Мне это не больно нужно, но Клэр довольна.

Они зашли в небольшой домишко, которых в слободе было больше десятка. В них не жили и не работали, а просто хранили всё, кроме порошков для пороха.

— Чем это так воняет? — принюхался Глеб.

— Это результат нашей работы, — ответил эльф. — И почему воняет? По-моему, приятно пахнет. С вашей солью выпаривали воду, а здесь, наоборот, был нужен нефтяной пар, который мы охлаждали. В результате получили прозрачную жидкость, которая горит намного сильнее нефти. У меня много мыслей о том, как её использовать.

— А если её как-то распылить, а потом поджечь? — спросил юноша. — Венди мне рассказала о том, как взрывается порох. Если маленькие капли будут со всех сторон окружены воздухом…

— Можно попробовать, — задумался Джон. — Как только сильно распылять? Если насосом, много сразу не получится, да и долго его делать…

— А если порохом? — предложил Глеб. — По-моему, должно хорошо разбрызгать.

— Слишком сильно взрывать тоже нельзя, — возразил Джон. — Все частички разнесёт далеко друг от друга, и никакого взрыва не будет. Ты дал интересную мысль, но её нужно обдумать, а потом пробовать.

Глеб после приезда окунулся в дела и на время забыл об их разговоре. Через два дня эльф предупредил его, чтобы захватил в слободу лук и стрелы.

— Проверим то, что ты предложил, — объяснил он юноше. — Я попробую распылить свою жидкость, а ты её подожжёшь горящей стрелой.

Оказалось, что Джон подготовил для испытания целых три кувшина со своей жидкостью.

— В каждом разное количество пороха, — объяснил он Глебу. — Посмотрим, сколько его лучше класть. Я почти не сомневаюсь, что должно взорваться, сомнения есть в том, стоит ли с этим возиться. Только учти, что стрелять нужно сразу после взрыва, иначе большая часть жидкости разлетится в разные стороны или осядет на землю.

Для испытания отошли в дальний от построек конец слободы. Плотники сколотили три стола и вкопали их в землю. Бояре укрылись за деревянным щитом в трёх десятках шагов от стола, на который поставили один из горшков.

— Жаль будет, если ничего не выйдет, — сказал эльф. — В каждом кувшине больше чем полведра жидкости, а во всех трёх половина моего запаса. Приготовил стрелу? Тогда поджигай!

Джон махнул рукой одному из своих помощников, и тот подбежал к кувшину с горящей веткой и зажёг короткий фитиль. После этого он бросился бежать, прикрыв на всяких случай голову руками. Некоторое время ничего не происходило, потом со стороны стола глухо бабахнуло. Глеб тут же приподнялся из-за щита, который продолжал держать Джон, и пустил стрелу в медленно оседающее белёсое облако. Яркий свет — это последнее, что он увидел перед тем, как сильный удар воздуха отбросил шагов на десять назад и так приложил об землю, что надолго погрузил в беспамятство. Эльфу тоже досталось. Ударная волна смахнула его вместе со щитом и унесла ещё дальше распростёртого на земле юноши. Остальные участники испытания стояли дальше, поэтому пострадали меньше. Поднявшись с земли, они бросились к лежавшим без движения боярам.

В себя Глеб пришёл только на третий день. Он лежал в своей спальне, а на краю кровати сидела заплаканная жена. Всё тело болело, а попытка встать чуть опять не привела к беспамятству.

— Лежи! — бросилась к нему Венди. — У тебя сломаны обе руки, нога и рёбра, да ещё ожоги на лице и руках. — Как только не умер! Скажешь потом спасибо Корну: он вас обоих вытянул из мира мёртвых! Чтобы я тебя ещё пустила в эту слободу! К демону твоё боярство! Пусть Джон, когда поправится…

— Не ругайся, — тихо сказал он, осторожно втянув в себя воздух. — Если сразу не умер, и лечением занялся такой маг, как Корн, скоро поправлюсь. Что с Джоном?

— Скоро! — по-прежнему сердито сказала жена. — Корн сказал, что раньше чем через месяц не встанешь, и потом ещё долго придётся соблюдать осторожность. А Джона тоже крепко побило. Он сломал запястья, ногу и чуть не сломал шею. Ему по голове стукнуло щитом, так что он до сих пор в беспамятстве. Клэр от горя чуть не рехнулась! Но Корн говорит, что рассудок в нём уцелел. Сюда приезжал князь и смотрел на вас и на то, что осталось от вашего стола.

— А что от него осталось? — поморщившись от боли в сломанных рёбрах, спросил Глеб.

— Пятно сажи, — ответила жена. — Ладно, прекратили болтать, видно же, что тебе больно. Говорить будешь только тогда, когда что-нибудь понадобится.

Эльф пришёл в себя на два дня позже Глеба, но выздоровел гораздо быстрее. Уже через десять дней он работал со своими помощниками, пока, правда, не вставая с кровати. Ещё десять дней ушло на то, чтобы с помощью магии залечить руки. После этого он уже сам передвигался, пользуясь костылём, сначала по дому, а потом и в слободе. Прошло ещё немного времени, и в слободу поехал Глеб, убедивший жену, что никаких взрывов пока не будет.

— Никто не думал, что так бабахнет, — говорил он Венди, — иначе мы бы отошли подальше и выкопали яму. И стрелой бы никто не поджигал, изловчились бы сделать это как-нибудь по-другому. Нешто мы себе враги? Зато представь, какое получится сильное оружие!

Верхом им обоим пока ездить было нельзя, поэтому князь прислал одну из своих карет. Заодно он сам приехал в слободу вместе с воеводой и несколькими дружинниками.

— Чем вы себя покалечили? — спросил он у эльфа.

— Мы, князь, придумали новую бомбу, — начал объяснять Джон. — Такой и у эльфов нет. Жаль, что ею нельзя будет стрелять из пушек, но мы что-нибудь придумаем. Пороха она нам много сэкономит. Только нужно будет купить больше земляного жира.

— Князь Дмитрий интересуется нашей вознёй в его горах, покупкой серы и этим твоим земляным жиром, — сказал Василий. — Мы одного корня и союзники, но у меня есть опаска…

— У него же, кажется, есть сын? — спросил эльф.

— Княжич Андрей, — подтвердил князь. — Ему уже семнадцать.

— Позволено мне будет дать совет? — спросил Джон.

— Говори уж, — усмехнулся Василий. — Хочешь посоветовать отдать ему в жёны мою Евдокию?

— Хороший ход, — кивнул эльф, — только я хотел говорить совсем о другом. Война будет, и в этом ни у кого не должно быть сомнения. Сейчас мы здесь куём для тебя оружие, но защищать оно будет все княжества. Так почему один ты должен нести тяготы? Князю Дмитрию намного проще добывать селитру и серу с нефтью. Сам он с ними ничего не сделает, а если мы поможем… Естественно, что помогать будем при условии, что он половину всего добытого отдаст нам, а вторая половина на него же и пойдёт. Только говорить с ним нужно ближе к осени, когда мы наберём много селитры. Мало ли чем может закончиться такой разговор, могут в следующий раз и к пещерам не пустить. Насчёт войны ничего не слышно, воевода?

— В этом году не будет, — коротко ответил Трифон. — Уже не успеют.

— Ну а к следующей весне мы постараемся подготовиться, — довольно сказал Джон. — Полностью построим слободу и натянем нужных запасов, поэтому нам для работы холод и снег мешать не будут. На будущее нужно наделать ям с навозом и ещё кое-чем, чтобы не переться за пятьсот вёрст и не зависеть от князя Дмитрия. Через два-три года созреет своя соль. Дело это не хитрое, хоть и неприятное. Но навоза у крестьян много, а ямы можно копать за деревнями.

— Сам им объяснишь, что и как делать, — приказал князь. — Если долго ждать, то и тянуть нечего. Залечишь раны и моим словом объявишь во всех деревнях вокруг столицы, что нужно делать. И объясняй старостам, с них потом и спросим. Постарайся себя не убить: заменить мне тебя пока некем.

Он уехал, а уже выздоровевшие Джон с Глебом большую часть дня проводили в слободе, пустив в работу многое из того, что привезли из Корины. Оба кузнеца были в восторге от эльфийских инструментов и под руководством Джона отливали из чугуна недостающие детали для простого токарного станка по дереву, который эльф хотел поставить в столярной мастерской для изготовления корпусов летающих снарядов. Одновременно делали пороховую мельницу и устройство попроще для размалывания серы в тонкий порошок. Как только прибыли бочонки с нефтью, на небольшом пустыре поставили перегоночный аппарат и стали получать горючую жидкость, работая в те дни, когда ветер выдувал вонючий дым за ограду. Гончар не успевал делать для неё сосуды, поэтому наняли ещё одного и расширили мастерскую. Стеклодува пока почти не использовали, поэтому он помотался в окрестностях Вельска, нашёл подходящее сырьё и с позволения Джона начал делать стекло на продажу. Каменного угля не было, и потребность в топливе удовлетворяли дровами, которые везли в слободу в течение всего дня. Под навесами создавали запасы впрок. К концу лета в слободе работали и жили три сотни мужиков и десять мастеров. Построили и дом Джона, в который он поспешил переехать. Жёны освободили мужчин от возни с учениками, но, несмотря на успехи в обучении, мальчишек пока к работе не привлекали. И знали они маловато, и сами были не шибко большими. В начале осени прибыла большая партия серы, а потом вернулись те, кого посылали за селитрой. Её привезли чуть ли не в два раза больше того количества, на которое рассчитывал Джон.

— Нашли ещё несколько старых пещер, — объяснил Семён. — Там мы ничего не выпаривали, просто собрали всё, что отложилось само. А дерьма даже в одной пещере столько, что хватит выпаривать на десять лет.

Князь нахмурился, когда узнал, сколько нужно платить, но заплатил. Переговорив после этого со своим казначеем, он отправил гонцов и в Рутенское княжество к Дмитрию, и в Муромское к князю Георгию. Князьям было предложено собраться в Вельске, чтобы обсудить вопросы грядущей войны. Дмитрий приехал через семь дней, а князь Георгий ехать отказался и прислал вместо себя боярина Путяту. Первым приехал Дмитрий, с ним первым и был разговор.

— В этом году свары не будет, — сказал ему Василий, — а вот в следующем придётся драться. Сам понимаешь, что эльфы мне о своих планах не докладывают, и своих лазутчиков у меня среди них нет, а вот к бошам и пшекам воевода людей послал. Армий там ещё не собирают, но оба короля объявили об увеличении своих дружин. Этим заняты не только короли, но и князья, и многие графы. Даже кое-кто из баронов последовал их примеру. У бошей собирают новый налог на войско, а король пшеков повелел сделать запасы продовольствия. Друг с другом они воевать не будут, с франками — тоже. Дальше продолжать?

— Похоже, что ты прав, — озадачено сказал Дмитрий. — Надо и мне увеличить дружину.

— Я свою увеличиваю, — вздохнул Василий, — только одним увеличением числа дружинников не обойдёмся, а от ополчения в этой войне вообще будет мало толку. Даже если не придут франки, нам пшеков с бошами будет достаточно, тем более что я не уверен в Георгии. Когда с западными королевствами сошлись пятьдесят лет назад, мы были, как пальцы на одной руке, да и то умылись кровью, хоть и победили. Но тогда против наших мечей и копий были тоже только мечи и копья, а теперь вместе с ними на нас обрушится эльфийский огонь!

— Ты же тоже делаешь что-то такое? — спросил Дмитрий. — Откуда-то привёз эльфов, построил секретную слободу…

— Доложили? — усмехнулся Василий. — Привёз и строю, только могу не успеть. Работы много, и мы одни не успеваем, да и казны на всё не хватает. Я тебя ещё и из-за этого просил приехать. Но сначала поговорим о другом. Не хочешь со мной породниться?

— Предлагаешь сестру в жёны моему Андрею? Если так, то я не против. Мой сын собой хорош и Евдокии должен понравиться. Только ей ещё маловато годов.

— Уже пятнадцатый год, — сказал Василий. — Может, ей и рано рожать, но поженить их можно. Пусть твой сын пока гоняет служанок, а её побережёт. Правда, у неё на этот счёт может быть своё мнение. Подумай. Если со мной что случится в битве, возьмёшь себе княжество.

— Оружием эльфов поделишься?

— Если будешь помогать, поделюсь, — кивнул Василий. — Слушай, что надобно…

Князья договорились по всем вопросам, и Дмитрий поспешил вернуться в свою столицу. С приехавшим после него Путятой был совсем другой разговор.

— Почему не приехал князь? — спросил у него Василий.

— Не верит он, княже, в большую войну, — ответил боярин. — И в то, что она будет с эльфами, тоже не верит. Недосуг ему терять столько времени на дорогу, чтобы только с тобой поговорить. Он ведь в три раза тебя старше!

— Значит, не верит? — криво усмехнулся Василий. — Ну что же, значит, скоро придёт конец Муромскому княжеству!

— Как это конец? — испуганно спросил Путята. — Ты нам угрожаешь?

— Послушай, что я тебе скажу и передай своему князю, — сказал ему Василий. — Весной на нас должны навалиться западные королевства вместе с эльфами. Я пытаюсь к этому приготовиться, и князь Дмитрий мне помогает, а от вас никакой помощи нет. Если нас сомнут, погибните и вы, а если мы отобьёмся, пролив из-за вас много своей крови, вам тоже не быть. Никчёмное семейство муромских князей будет вырезано, а ваше княжество разделим между собой. Мы готовы жить в мире и дружбе с союзниками, а вы ими быть перестали. И зря ты меня упрекнул в неуважении к возрасту князя Георгия. Если ему годы мешают отправиться в дорогу, вполне мог бы послать одного из своих сыновей, а не тебя! С тобой мне говорить не о чем.

Боярин вышел от князя напуганным и после два дня разъезжал по Вельску и встречался со своими знакомцами, а потом забрал охрану и уехал. Была уже середина осени, когда из столицы Рутенского княжества города Лубеч прибыло посольство во главе с наследником. Сговорились о свадьбе, и посольство отбыло домой, захватив с собой невесту и оставив князю Василию выкуп в пятьсот тысяч монет серебром. Вскоре один за другим из Рутенского княжества прибыли два обоза. Первый привёз двадцать возов серы, а в другом было ещё больше возов, гружённых бочонками с нефтью. Князю Василию сообщили, что никого к пещерам посылать больше ненадобно. Нужно лишь по теплу отправить в Лубеч знающего человека, который бы показал, что и как нужно делать. Из Мурома никто не прибыл, но лазутчики доложили, что князь Георгий срочно увеличивает свою дружину и того же требует от бояр. Против эльфов он начал эти приготовления или против соседей, пока никто не знал, но границы стерегли пуще обычного.

Начало зимы принесло метели, хотя сильных морозов пока не было. В слободе обработали всю привезённую селитру и приступили к производству первой партии пороха. Пороховая мельница пока была опробована без смеси. Когда её подключали к паровой машине, здоровенные бронзовые диски исправно вращались. Теперь всё это предстояло испытать в деле. Токарный станок пока не закончили, но кузнецам в нём осталась какая-то мелочь. Котёл, в котором варили нефть, занесли в специально построенный дом и грели на печке, а выходящий из него змеевик охлаждали снегом. Горючей жидкости добыли много, неприятно было лишь то, что змеевик часто забивался смолой, и его приходилось чистить, да и котёл всё время чистили от смоляного осадка. Взрывы распылённой порохом горючей жидкости устраивали несколько раз, подобрав, сколько и чего нужно, и научившись всё поджигать без стрел. Теперь Джон думал, как метнуть в противника сосуд, который с трудом поднимает сильный мужчина. Метатели отпадали из-за большого веса снаряда и его хрупкости, а больше пока ничего в голову не приходило, но эльф не сдавался.

У Глеба зимой почти не было занятий, но это его не слишком расстраивало. Недавно Венди сообщила, что у них будет ребёнок, поэтому он почти всё время, когда жена не была занята учёбой с мальчишками, проводил с ней. Корн ещё больше сдал и на глазах терял интерес к жизни. Юноша сильно привязался к старому магу и боялся, что тот не дотянет до тепла.

Сегодня, не предупредив заранее о приезде, у них появился князь. Отказавшись от гостеприимства своего боярина, он забрал Глеба в свой возок и поехал в слободу. Вместе с ними в возке сидел воевода, а следом скакали десять дружинников. Приехали прямиком к хоромам Джона. Встретили их, как подобает, сами хозяева и повели в самые богатые комнаты.

— Есть и пить ничего не буду, — сразу же отказался Василий. — Как-нибудь для этого приеду, но перед приездом предупрежу. А пока я с вами хотел поговорить о том, на что я могу рассчитывать.

— Пробный порох получился не хуже того, который мы привезли, — сказал Джон. — По крайней мере я разницы не заметил. До тепла мы его весь сделаем, а это очень большое количество. С учётом того, который привезли на корабле, из двадцати пушек можно будет палить весь день. Но я думаю, что мы его так переводить не будем. Во-первых, мы наделаем ручных бомб, которые дружинники смогут кидать в неприятеля. Каждая такая бомба, взорвавшись среди врагов, убьёт и покалечит десять бойцов, а бомб будет несколько сотен. Атака кавалерии сразу же захлебнётся, потому что кони обезумеют от звуков взрывов и осколочных ран. Ну и наши большие бомбы на горючей жидкости. Каждая взорвётся гораздо сильнее бочонка пороха, а их будет с полсотни. Можно произвести в рядах противника страшное опустошение, нужно только додуматься, как туда забросить наши гостинцы. У меня есть и другие мысли, но мы по ним до тепла ничего сделать не успеем.

— Что применят эльфы? — спросил Трифон.

— Или небольшие пушки вроде наших, или складные катапульты и взрывные снаряды, — ответил Джон. — Конечно, используют и ручное оружие. У нас оно тоже есть, но очень мало. Надо тебе, воевода, выделить с полсотни дружинников или охочих надёжных людей. Мы их за зиму научим стрелять из пушек. Их нужно будет в первую очередь использовать против эльфов.

— Дружинников не дам! — ответил Трифон. — Будут охранять сами пушки, и всё! А охочих людей наберём.

— Подумай ты, князь, — обратился к Василию эльф. — Пусть дружинники будут только в охране, но они должны уметь стрелять. Если эльфы побьют пушкарей, много они своими мечами навоюют! А так хоть заменят пушкарей и смогут дать достойный ответ!

— Так и сделаем, — решил князь. — Готовьте всё, о чём ты говорил, и думайте насчёт этих ваших бомб. Может, их никуда не бросать, а спрятать у дорог? Армии будут наступать только по ним плотным строем. Если взорвёте что-то сильное, потери будут большие, и будет сильный страх! И ещё неизвестно, что для нас важнее. Работайте, не жалея сил! Если выиграем битву, вы на меня в обиде не будете.