Пронзая ветер

Интерлюдия 4. Вероломный любовник

На усыпанной лепестками роз огромной кровати Тантосса, улыбаясь, перебирала прядки в огненно-рыжей шевелюре Уоросса. Сейчас правительница не могла ни признаться себе: всю эту неделю она переживала за своего ветреного любовника. Иначе не бросилась бы сломя голову, как только пришла заветная весточка. С собой прихватила всего несколько человек охраны из приграничной крепости Дозор. Дорога заняла около двух часов. Большая ее часть шла через охотничьи угодья Дома Пылающей Башни, но это стоило того. Посреди леса на утопающем в цветах холме высился небольшой замок, похожий на сказочный торт. Стены из редкого розового мрамора были украшены белоснежными барельефами и колоннами, а остроконечные башенки покрыты темно-малиновой чешуей.

Когда разгоряченные бешенной гонкой кони влетели в широкий двор, Уоросс лично бросился утихомиривать взвившуюся на дыбы черную как смоль кобылу Тантосса.

— Как тебе наше новое любовное гнездышко? — шепнул Уоросс, снимая Верховную Жрицу с седла.

Но ответить ей не дал, впиваясь в губы. Да она и сама не хотела. В тот миг ее интересовало лишь утоление собственного безудержного желания. Она даже не поняла, на каком этаже размещалась спальня. Смутно помнила лестницу, рвущуюся друг на друге одежду и звон разлетающихся на осколки напольных ваз и статуй, которые они умудрились по дороге опрокидывать.

— Я соскучилась, — хрипло произнесла она, когда первый накал страсти стих. — Как прошла твоя поездка?

Легкий ветерок играл полупрозрачным тюлем и приятно холодил разгоряченную кожу. Спальня утопала в розах и ирисах — ее любимых цветах. В глазах защипало: Уоросс был мастером поразить в самое сердце, растрогать до слез. Но он же мог и довести до белого колена. Хотя за это она и любила его. С ним Тантосса чувствовала себя живой.

Свою вредность огневолосый не замедлил продемонстрировать. Он несколько болезненно прикусил ее сосок, а потом посмотрел на свою любовницу. Зеленые глаза смеялись:

— Готовься скоро увидеть Коросса, Великолепная. Вот только, будет ли он рад вашей встрече, большой вопрос. Мне бы очень хотелось присутствовать при этом. Я и подарок для такого случая приготовил: кружок великолепного орнорского сыра. В нынешнем состоянии твой братик должен оценить.

Она легонько ударила его по губам, включаясь в новую игру. Вредничать она тоже была мастериться.

— В тебе говорят нереализованные амбиции, Уоросс. Несмотря на свою молодость, Короссу удалось свершить настоящее открытие. Вскоре оно перевернет всю нашу жизнь. А ты, как бы ты не пыжился, мой друг, всегда останешься ремесленником. Хотя, признаю, весьма искусным. Особенно касательно секса.

— Ты редкостная стерва даже для правителей, — его губы по-прежнему улыбались, но глаза зло блеснули.

— И в этом мы с тобой схожи, дорогой, — промурлыкала она и встала с постели.

Налив в серебряный бокал рубиновое вино, она с удовольствием пригубила волшебный нектар. В винах, как и в любви, огневолосый знал толк.

— Итак, что мы имеем, — перешла она на деловой тон. — Сначала мы подбросили Ротэль средство, чтобы устранить принцессу, в обмен на голову Коросса…

— Но Коросс сбежал от них и теперь приближается к Порогу. Все-таки Торрэл редкостный дуболом, — ухмыльнулся огневолосый. — Хорошо, что ты с самого начала решила задействовать Стража Границ.

— Данэл поумнее оказался, — согласилась жрица. — Вот только боюсь, он всерьез на меня обиделся, когда понял, кто спутница Коросса.

— Он человек слова, — беззаботно махнул рукой Уоросс. — А в качестве бонуса твой человек даст ему наводку на тень, заразившую толпу на Миотопольской Арене.

— Тебе известно кто это? — внутри Тантоссы шевельнулся червь подозрения: огневолосый знал слишком много. Это внушало беспокойство.

— Да неважно кто. Главное — чтобы неуловим. А у меня есть такой парень на примете, — безмятежно улыбнулся огневолосый. — Надо только не забыть, по старой дружбе, предупредить Дом Откровения, что Данэл в курсе, кто их тень и теперь разыскивает ее, чтобы вывести Ротэль на чистую воду.

— Отличная мысль, Уоросс! — воскликнула Тантосса и принялась возбужденно расхаживать по комнате. — Два митрильских Дома схлестнутся между собой, примутся выяснять отношения, чинить друг другу препоны и мелкие пакости. Им будет не до Коросса и Источника. Шикарная идея! Просто шикарная.

Жрица с удовольствием оглядела поджарое тело любовника. Оно было идеально, а главное снова готово к любви. Неуловимый бросок, и колени Тантоссы оказались в плену.

— Значит я не совсем ремесленник? — лукаво поинтересовался Уоросс, прижимаясь к ним и щекоча своим дыханием.

— Нет, — застонала она, вцепляясь в рыжие вихры.

— Так вознагради меня за это…

Тантосса засмеялась, подставляя свое тело под поцелуи. Его губы покусывали и ласкали, поднимаясь все выше. Но когда ее тело выгнулось в предвкушении острого наслаждения, огневолосый отстранился.

— Я хочу Верховенства для своего Дома, дорогая, — будничным тоном сообщил он. — Дому Страха пришло время передать бразды правления в другие руки.

Тантосса зашипела рассерженной кошкой:

— Дом Страха всегда был Верховным. Им и останется во веки вечные. Кросс чтит традиции.

— Но разве не нарушение традиций — появление в Кроссе королевы?!? — вскинул удивленно брови Уоросс. — Вряд ли Дома Кросса согласятся склонить головы перед женщиной.

Жрица набросила на себя атласное покрывало. Сейчас ей нестерпимо захотелось убить этого рыжего паяца. С трудом, но удалось взять себя в руки. Она заговорила спокойно, медленно, рассудительно:

— Давай на чистоту, Уоросс. Мой отец умер. Он был мудрым правителем. Конечно, иногда случались мятежи. Но они носили единичный характер и быстро устранялись. Он сохранял статус-кво. Может, его и не любили, зато уважали. Подумай, как отнесутся правители к претензиям вашего Дома на Верховенство? Что если они припишут смерть Верховного Правителя тебе, Уоросс? Ведь это твои эликсиры ускорили его конец. Доказать это будет несложно. Я буду благодарна тебе, если ты поможешь мне стать Верховной Правительницей, но войны не боюсь. И твоему Дому она дорого обойдется.

— А что скажет на это Коросс? Думаешь, он поддержит тебя? Жрице в одиночестве сложно править. Даже если ваш Дом накопил достаточное количество Истиной Силы, когда-нибудь она закончится. Девчонка, что тащит с собой Коросс — может она и хороша, как Источник, но как долго она протянет? Сколько Силы сможет дать? Этого пока никто не знает. Правитель, он, знаешь ли, как-то надежней. А чтобы воспитать замену Короссу тебе потребуется несколько десятков лет. Как все это время ты собираешься удерживать власть? К тому же, не в обиду будет сказано, ты уже совсем не молодая девочка.

Тантосса вспыхнула. Она терпеть не могла, когда намекали на ее возраст. Огневолосое чудовище прекрасно знало об этом.

— Коросс примет мое назначение, — прорычала она. — Для него благополучие Дома важнее своих нереализованных амбиций.

Уоросс насмешливо хмыкнул:

— «Нереализованных амбиций»? Нет, Тантосса. Здесь правильнее говорить об отношении Коросса к твоему предательству, а не о его амбициях. Ты его подставила, Великолепная, сделав оборотнем. И каким! Не волком, не медведем… Крысой! Нужно обладать большим смирением, чтобы простить такое. Я очень удивлюсь, если твой брат этим качеством обладает.

— А причем тут я? Да, содержимое шкатулки кто-то заменил. Но, когда Коросс наведет справки (а он обязательно это сделает), то узнает, что последний, с кем встречался Кооб перед отправкой в Митриль, был ты, а не я. А главное, это ты, а не я, изучал на Южных Островах запретную Магию Крови. Коросс попал в передрягу, но он уже почти выбрался из нее. Дело нескольких часов. И хоть брат будет не в том состоянии, чтобы претендовать на трон, то, что случилось с ним, не смертельно и не навсегда. Пара лет — и кровь обновиться, брат станет прежним. А там уже будет неважно, кто из нас носит титул Верховного Правителя — он или я. В конце концов, Коросс поймет: с его талантами ему лучше заниматься магическими изысканиями и путешествиями по Нижним мирам. А заботы государственные я взвалю на себя. Я согласна с тобой: Коросса трудно назвать смиренным, но в здравомыслии ему не откажешь.

— Именно здравомыслие и говорит в пользу передачи Верховной власти Дому Пылающей Башни. Я полностью согласен: Коросс, как исследователь, предпочтительней, чем как государь. Ты же, Тантосса, когда захочешь поправить, всегда можешь навестить меня. Я обожаю ролевые игры, — промурлыкал Уоросс.

Он сделал попытку распеленать ее, но Тантосса толкнула его обратно на кровать. Она взяла с прикроватного столика бокал с вином и с жадностью осушила его. Некоторое время жрица стояла, слушая лихорадочный стук своего сердца.

— Хватит ерничать, Уоросс, — она обрадовалась тому, как спокойно прозвучали эти слова. — Предлагаю сделку.

Она опустила бокал на столик и с трудом разжала пальцы, вцепившиеся в тонкую ножку. Как ей хотелось запустить эту посудину в огненную шевелюру.

— Сделка, — безмятежно протянул огневолосый, откидываясь на подушку и закидывая за голову руки, — Какое сладостное слово! Я весь во внимании, Великолепная.

— Твой Дом поддерживает меня на Совете, я — передаю вам Источник. Как ты понимаешь, Коросс будет не в том положении, чтобы прекословить мне.

Уоросс одним прыжком оказался перед Тантоссой.

— Почти договорились, моя повелительница… Но…

— Что «но»? — с раздражением спросила Тантосса, дергая плечом, которое это ненасытное чудовище принялся покрывать дразнящими поцелуями.

— Источник может иссякнуть, а может уже иссяк. А вот знания Коросса о строительстве межмировых порталов пропасть не должны.

— К чему ты все это мне говоришь?

— Ты будешь смеяться, но я беспокоюсь за твоего брата, — прошептал он ей на ушко.

Против воли по телу пробежали знойные мурашки.

— Ничего с ним не случиться. Я же говорю, — с раздражением заметила Тантосса, отстраняясь, — его ждут мои люди у пограничного портала со дня на день. И их достаточно, чтобы отразить атаку любого Дома.

Она оглянулась, ища что-нибудь посущественнее покрывала, чтобы накинуть на себя. И прикусила губу, не найдя. Надо же было так потерять голову.

— Я считаю, они его там могут и не дождаться, — мягко заметил Уоросс. — Поэтому, Великолепная, ни о чем не переживай и предавайся заслуженному отдыху в этом милом домике. Твои люди по-прежнему будут ожидать Коросса в Дозоре. Если все произойдет по-твоему, они встретят его и без тебя. Ну, а на случай, если Коросс решит все-таки передвигаться по тракту, моя кузина и ее жених Клиосс сегодня же отправляться в Валгаву…

Тантосса побледнела от ярости.

— Зачем вам Коросс без его Башни? Без нее он маг никакой.

— Никуда его Башня не денется. Подождет его пару лет. Короссу нужно дать время, чтобы остыть после твоей выходки. Мы окружим его любовью и вниманием. Ну а тебе пора уже отдохнуть, Великолепная. Ты слишком долго была Верховной Жрицей. Это тяжелая ноша. Здесь есть все, чтобы спокойно встретить старость. Как тебе мое предложение?

Сузив глаза, Тантосса смотрела на огневолосого беса, прикидывая расстояние и просчитывая последствия. Он сильнее, зато у нее лучше реакция. Мышцы напряглись, готовясь к прыжку.

— Великолепная, не злись. Как только ты немного остынешь, то сразу поймешь — это более чем отличная сделка!

«Он не собирается выпускать меня отсюда, — мысль обожгла так, что на мгновенье потемнело в глазах. — Скорее всего, Уороссу известно, что Коросс не будет пользоваться порталом. Ведь не случайно рыжеволосый бес так долго ошивался в Митриле в образе купца. А значит, мои люди зря ожидают брата в Дозоре. Там он не появится. Какой же нужно было быть влюбленной дурой, чтобы так подставиться…»

— Я присягну Вашему Дому, — прохрипела Тантосса.

— Что? Прости, Великолепная, не расслышал, — дурачась, произнес огневолосый.

— Я присягну Дому Пылающей Башни, но в Валгаву я поеду вместе с Даоссой. Давно мечтала посетить места боевой юности. Обновить воспоминания, чтобы скрасить старость…

Уоросс прищурился, разглядывая Верховную Жрицу. Но она уже взяла себя в руки. И даже смогла улыбнуться ему.

— Отлично, дорогая. Ты никогда меня не разочаровывала. Значит, нам осталось только обговорить детали, — жизнерадостно воскликнул Уоросс и хлопнул в ладоши.

Гобелен на боковой стене послушно пополз вверх, и Тантосса застыла, ошеломленная.

В смежной комнате на тафте полулежала обожаемая кузина Уоросса, а рядом с ней в кресле развалился отец Уоросса, глава Дома Пылающей Башни Кодосс. Мужчина поднялся и отвесил галантный поклон с таким невозмутимым видом, будто встреча состоялась на светском приеме. Несмотря некоторую полноту и женственную изнеженность, это был один из самых сильных магов Кросса. И Тантосса знала, что за ленивой вальяжностью скрывался острый ум и жесткая хватка настоящего полководца. От неожиданности Тантосса попятилась назад. Натолкнувшись на Уоросса, она яростно сверкнула на него глазами:

— Решил унизить меня?

— Что ты, Великолепная, — вмешался Кодосс. — Мой сын просто так неуклюже вводит тебя в наш узкий семейный круг. Ты разрешишь…

Он почтительно взял ее за руку и подвел к креслу.

— Кого-кого, а меня ты можешь не стесняться. Ты ведь знаешь мои маленькие слабости. Ну, а Даоссе не помешает у тебя поучиться хорошему вкусу. Ее игры с собственной внешностью меня, старика, огорчают. Вот ее бывший косметолог всегда нутром чувствовал особенности души и умел точно передать их через внешние особенности. Это был настоящий мастер! Жаль, сгинул куда-то, бедолага.

Даосса, все это время поглощенная игрой с пушистым котенком, подняла на Тантоссу свои огромные глаза с выбеленными ресницами. Треугольное личико и излишне хрупкая, словно невесомая, фигура вызывали странное чувство, балансирующее на грани восхищения и полного неприятия. Она вежливо улыбнулась и произнесла ломким подростковым голосом:

— Так витиевато мой дядя выпрашивает у тебя твоего косметолога. Правда, не уверена, что для меня. Он находит его очень милым мальчиком.

— Не желаешь вина? — вкрадчиво шепнул Уоросс, склоняясь к Тантоссе. — У меня неплохая коллекция.

— Сначала принеси халат, — придя в себя, небрежно бросила Тантосса. — Здесь прохладно.

— Итак, ты тоже решила отправиться встречать Коросса в Валгаву, — удовлетворенно заметил Кодосс, наполняя бокалы. — Замечательное решение. Под охраной наших рыцарей вы будете в полной безопасности. Хотя если тебя что-то тревожит, ты, разумеется, можешь взять свою охрану.

Тантосса зло рассмеялась. К Уороссу ее сопровождали лишь пять боевых магов. И Кодоссу это было хорошо известно.

— А ты не думал, Кодосс, что Митриль плохо отнесется к нарушению договоренностей? Хочу напомнить, что ни кросские, ни митрильские маги не имеют права пересекать границ Валгавы, — язвительно произнесла она.

— Договоренности существуют, чтобы их нарушать, — беспечно махнул рукой Кодосс. — К тому же сейчас очень удачное время чтобы подергать кошечку за усы.

— Это он про принцессу, — сочла нужным уточнить Даосса, заставив жрицу вспыхнуть. — Мой дядя и кузен считают, что пока отец Тагиль заперся в своей Башне, Дома Митриля не решаться на радикальные меры. Ограничатся лишь бурными возмущениями и бряцаньем оружия. К тому же никто не собирается пользоваться в горах Силой. Мы не самоубийцы… Но я бы кое-что добавила в наш план.

— Да, неужели? — с подчеркнутым вниманием заметила Тантосса.

Она иронично улыбнулась, но огневолосая жрица проигнорировала оскорбительные сомнения в своих умственных способностях.

— Думаю, будет целесообразно на время операции по спасению твоего брата перекрыть границу, впуская, но не выпуская никого из Кросса.

— И что это изменит? — презрительно фыркнула Тантосса. — Задержка митрильцев на нашей границе — уже хороший повод к началу войны.

— Нейтрализация правителя — хороший повод, а задержка купцов, связанная, ну например, с дотошными поисками контрабанды — довольно частая процедура у таможенных служб Митриля, — возразил Уоросс. — Пора навести шорох среди толстосумов и у нас. Мы сегодня же пустим слух, что стоим на пороге раскрытия очень крупной контрабандистской схемы и начнем тотальные обыски в купеческих обозах. Это может на некоторое время успокоить митрильскую сторону, а ваш отряд оградить от лишних глаз. Зато наши Дома, привыкшие во всем видеть тайный замысел — занервничают. Это заставит их поторопиться с выбором нового Верховного Правителя.

— Делайте, как знаете, — сморщилась Тантосса.

— Тогда предлагаю тост.

Кодосс поднялся, торжественно поднимая бокал:

— За Верховный Дом Пылающей Башни!

— За Короля Кодоса! — синхронно воскликнули кузен с кузиной.

Полуголая жрица с трудом скрыла дрожь в руках, поднимая свой бокал. Но это был не страх и не горечь поражения, а возбуждение Игрока перед захватывающе сложной Игрой. Она знала, что выиграет.

Непогода

Ночью похолодало. Начавшийся вечером ленивый дождик разошелся в проливной дождь. Шут наделал из тонких деревец кольев и вогнал их в землю. В качестве опоры он использовал толстый ствол раскидистого дерева. Плащи должны были служить им крышей. Ланетта натаскала в шалаш еловых лап и бросила поверх лошадиные попоны. Молодые люди уселись рядышком и плотно укутались в одеяла. Но все эти ухищрения не сильно помогли. Промозглой сыростью было пропитано все вокруг.

Некоторое время Ланетта честно пыталась заснуть. Вот только холод, шум непрекращающегося дождя, недовольное фырканье понурившихся невдалеке лошадок, а главное, мысли — тяжелые, монотонные, навязчивые — никак не способствовали этому. Линноку тоже, похоже, не спалось. Слишком уж тихо он сидел.

— Ли-инь, — жалобно произнесла девушка, — может, все-таки я сниму амулет? Ты такой замечательный маг! Сделай что-нибудь. Эти холод и сырость ужасны!

— Нельзя, — с сожалением отозвался Шут и слегка переменил положение. — Коросс запретил использовать твою Силу. Говорит, что тебе это может навредить. Чему-чему, а здесь я склонен ему верить… Потерпи. Дождь уже почти кончился, да и сидеть нам осталось недолго. Через пару часов солнце выглянет, и мы согреемся. А там, глядишь, и Коросс за нами пришлет.

Они притихли, вслушиваясь то в затихающий, то во вновь усиливающийся шелест дождя. От холода неприятные, как зубная боль, мысли и чувства стали злее. Они роились в голове противными кусачими комарами.

«Я здесь, потому, что мне и податься особо некуда. Выбор у меня невелик: стать содержанкой Коросса и, надеяться, что та его девушка — Арона — не пробудится в ком-нибудь другом, — думалось ей. — А Линнок? Что все-таки заставило его сбежать из дворца? Ведь не я же? Я ценна как Источник Силы, но она у меня вычерпана почти до дна. Как долго Линь намерен нянчиться со мною? У него своя жизнь, свои привязанности… Та девчонка — Моль — она достойна его любви. Когда колдовство спадет, из нее получится очень красивая девушка. И очень ревнивая. Когда и Линь покинет меня, я останусь одна в этом мире. Что я буду делать?».

Шут сидел тихо, крепко прижимая девушку к себе. Слишком крепко для спящего человека.

— Линь, — чуть слышно окликнула она.

Парень не ответил, и она повторила громче.

— Что? — с тяжелым вздохом осведомился Шут.

— Почему ты ушел из дворца?

— Чтобы тебе помочь, — буркнул он.

— Нет, — не согласилась девушка. — Ты и без меня оттуда уходить собирался. Сам говорил. Из-за Моли?

— Из-за этого белобрысого недоразумения? Смеешься? — фыркнул Шут.

— Тогда почему?

Ланетта уже думала, что Шут не ответит, когда тот неохотно произнес:

— Помнишь, как обезумела толпа после представления на Арене? Сила Иль на такое не способна — она работает лишь с мыслями. Сила Осс может управлять чувствами, но при условии тесного контакта с объектом внушения…

«Как Коросс со мной», — не удержала Ланетта вздоха, но Линнок не заметил этого. Казалось, он обрадовался возможности высказать вслух то, что вертелось в его голове.

— Это неизвестная мне магия. Она действует на расстоянии, имеет длительный по времени эффект, а главное, настолько сильна, что способна разрушать ранее возведенные запреты. Когда нас с тобой зачаровали, кстати, тоже было задействовано что-то из этой серии. И вот, что я тебе скажу: это очень опасно.

— Почему?

— Я чувствую, как ломаются веками сложившиеся устои. Наша цивилизация держится на безоговорочном послушании слуг своим господам. Правители привыкли доверять своим людям даже больше чем самим себе. А представь себе, если эта система рухнет? Власть Дома Пути долгое время мне казалась несокрушимой, а сейчас я чувствую, как все трещит по швам. И самое страшное — все указывает на то, что ветер дует с Южных Островов.

— Ты про что?

— Началось все два года назад. Диогэл — наш король — отправился в свою Башню за очередной порцией Истиной Силы. По возвращении он обещал, наконец, решить давно назревший вопрос о втором правителе.

— Что за вопрос? — не поняла Ланетта.

— Понимаешь, Истинная Сила не сравнима по мощности ни с Силой Осс, ни с Силой Иль. Может, разве что с Магией Крови. Но последняя — противна человеческой природе. Она черпает могущества из боли разрушения, а не жизни со всеми ее радостями и горестями. Ты — Источник Истинной Силы, что само по себе чудо. Обычно, чтобы такую, как у тебя, Силу добыть, нужно на годы уединяться в Башне. Поэтому в Домах принято иметь двух правителей, которые довольно редко видятся друг с другом. Когда один возвращается из Башни, второй пару недель вводит его в курс государственных дел, а потом сам отправляется в путешествие по Нижним Мирам. Раньше у Диогэла соправителем был Лэппэл — Белый Рыцарь, но двадцать лет назад он отправился в Валгаву и пропал. Диогэл отказывался верить в его смерть и не желал обзаводиться наследником. Он стал чаще отлучаться в Башню, а правление государством в эти периоды доверял Цапле — своему доверенному слуге. Тот прекрасно справлялся со всеми обязанностями, кроме одной. Он не мог контролировать дочь Диогэла. В результате она осталась без должного присмотра.

— Без должного присмотра? — усмехнулась Ланетта.

Ей вспомнился сонм придворных, пожирающих свою принцессу восхищенными взглядами. Ланетта недолго прожила во дворце, но культ обожания слугами своей принцессы прочувствовать успела.

— Должного — значит строгого, а иногда даже и сурового, — объяснил Шут. — Принцесса в отсутствии отца уверовала во вседозволенность. Сдерживало ее лишь то, что Диогэл по возвращению мог устроить ей разнос. И устраивал периодически. Скульптор был тем, кто докладывал Диогэлу обо всех выходках принцессы. Она знала это, но ничего не могла поделать: на Скульпторе и мне лежала печать неприкосновенности. Случись с нами что — принцессе не поздоровилось бы.

— Ты доносил на принцессу? — не поверила Ланетта.

Еще парикмахер, куда ни шло. Девушка не питала к нему добрых чувств и могла поверить в столь сомнительное поведение. Но Линнок… Звучало это как-то странно.

— Не доносил, но время от времени одергивал, — сразу же ощетинился Шут. — Принцесса отлично знала, что мы «наблюдатели», приставленные ее отцом. Мы были единственными, кто мог повлиять на нее. Понимаешь, Лани, слуги просто физически не могут причинить вред своему господину или госпоже. Для них исполнение желаний своих хозяев заложено на уровне рефлексов. Неповиновение невозможно в принципе. Это все равно, что… ну не знаю… взять, и перестать дышать. А Скульптор — он кроссец. У него отсутствует такая привязка к митрильской принцессе. У меня тоже. Какое-то время Тагиль даже пыталась кокетничать со мной, чтобы приручить…

— Тогда почему она разозлилась, когда ты решил объясниться ей в любви?

— Не больно-то и разозлилась, а сразу попыталась проверить, насколько далеко простирается мое обожание, — нехотя отозвался Линнок. — Нас с моим приемным отцом тогда сильно беспокоили ее частые контакты с Ротэль и ее братцем-дуболомом. А тут еще с Цаплей такое приключилось…

— Что произошло? — голос невольно дрогнул.

Как же было холодно! Дождь никак не желал прекращаться. А где-то в лесу прятались орбы, пузырники и еще невесть кто. Ланетта не удержалась и украдкой проверила, на месте ли ее стилеты. Шут, заметив ее невольный жест, хмыкнул:

— Да уж, хорош — несу, сам не знаю что. Давай-ка лучше спать. Хочешь, я тебя усыплю?

— Ну, уж нет! — возмутилась Ланетта, — Давай, рассказывай. Лучше умереть от страха, чем от любопытства.

И Линнок продолжил:

— Скульптор не то, чтобы дружен был с Цаплей. Правая рука Данэла был человеком консервативным, и в моем отце видел, прежде всего, кроссца, а потом уже парикмахера. Но периодически они вынуждены были сотрудничать как два самых преданных королю человека… И в тот день, а точнее даже ночь, Цапля вызвал к себе Скульптора. Хотел что-то важное рассказать. Не рассказал. Вместо Цапли моего отца встретил обезображенный труп. Он был привязан к столбу, а под его ногами пузырилась кровавая пентаграмма. Отец тогда хотел вызвать стражу, но его оглушили чем-то тяжелым по голове. Когда он очнулся, то оказался в своей кровати с дикой головной болью, а на прикроватном столике почти ополовиненная бутыль крепкого белого. Разумеется, никаких трупов в комнате Цапли не нашли. Его самого, кстати тоже. На наши расспросы Тагиль заявила, что отправила Цаплю послом в Южные острова.

— Может Скульптору все померещилось?

— Может, — согласился Шут. — Только вот у Цапли в отсутствии короля хранился ключ от клетки Стража. А потом этот ключ каким-то образом оказался у Торрэла.

— Его же принцесса сама отдала Ротэль, чтобы та помогла ей стать жрицей, — вспомнила девушка.

— Вот именно, — невесело согласился Шут. — Это-то и подозрительно. И я решил наведаться на острова, поговорить с Цаплей. И тут как раз ты объявилась. Тагиль и Коррэл хорошо тебе мозги промыли — выглядела ты законченной блондинкой. Тебе повезло, что мы с тобой встретились до того, как ты попала во дворец, и я видел, какая ты на самом деле. Вот и решил забрать тебя с собой, раз уж дал обещание тебе помочь.

Ночь все никак не желала заканчиваться. Дождь ненадолго затих и вновь припустил с удвоенной силой. Коросс сейчас, наверное, был уже в долине, и Ланетте верилось, что с ним все хорошо. Иначе почувствовала бы. А вот Моль… Маленькая девочка-мальчик с огромным чувством независимости. Где она теперь? Наверное, голодная. Вспомнилось вдруг, как висела на ветке, а Линнок смотрел на нее и ел бутерброд.

— Все-таки зря ты с ней так. Жестоко, — вслух подумала девушка.

— С Тагиль?

— Да, нет, — спохватилась она. — Я про Моль вспомнила. Как ты ее вверх ногами подвесил. Очень жестокая шутка.

Шут резко отстранился от Ланетты. Нагретый бок сразу стал быстро остывать.

— Она — неблагодарная дрянь. Я по-человечески решил ей помочь, а она…

— Она вспылила, потому что приревновала тебя, — тихо заметила Ланетта, подумав вдруг о своих чувствах к Короссу. — Влюбленным свойственно делать глупости. Грешно над ними смеяться.

— Не навешивай на других своих тараканов. Моль — девчонка прагматичная. Никакой любовью здесь и не пахнет, — зло усмехнулся Шут. — Увидела, что плохо лежит — взяла. А нет — так можно попытаться на жалость пробить. Поняла, что это не пройдет — ножом в бок. Или, на худой конец, углей в сапоги подбросит, чтобы не догнали. У таких как она нет ни любви, ни дружбы. Все эти дети городских трущоб просто сорная трава.

— Вот сейчас ты говоришь как настоящий аристократ, — внутренне ощетинилась девушка.

— А ты как сумасшедшая. Думаешь, твоя жалость сделает людей добрее? Жалость — от слова «жало», Лани. И жалить будут тебя больно, но по делу.

— Почему это по делу?

— Потому, что это лукавство все. Думаешь, своей жалостью заработать расположение к себе? Фигня. Притягивают сильные духом. А ты, уж прости, плаксивая тряпка. Об таких, как ты, ноги вытирают.

Ланетта обиделась и замолчала. Через несколько минут Шут снова придвинулся к ней и примирительно произнес:

— Ладно, Лани, прости. В конце концов, ты всего лишь девушка. Ничего удивительного, что после таких потрясений, жизненных и погодных, твои мозги отсырели. Сама не понимаешь, чего несешь.

— Ты сначала приручил Моль, а потом бросил, — отчеканила девушка. — Одну в дикой Валгаве. Может она и прагматична. Но даже самой прагматичной девчонке не устоять перед орбами или пузырниками.

Шут шумно выпустил воздух сквозь зубы:

— Каждый из нас выбирает свой путь: кто-то раба, кто-то хозяина, а кто-то странника. Моль решила пуститься в самостоятельное плаванье. А там, знаешь ли, временами штормит. Лучше подумай о своем пути, а мне дай поспать, — отрезал Шут.

После этого они замолчали окончательно. Скоро дождь затих, но заснуть так и не удалось. До этого такой мягкий и уютный бок Шута показался вдруг жестким и костлявым. Девушка терпела, понимая, что тогда кто-то останется без одеяла, но отодвинуться очень хотелось. Линноку, похоже, также. Когда сквозь просветы шалаша проступила серость зарождающегося утра, Шут резко встал и вышел наружу.

— Пойду, разомнусь. Никуда без меня не ходить, не шуметь, костров не разводить, — подчеркнуто сухо проинструктировал Шут и направился вглубь леса.

Девушка зябко обхватила себя за плечи и вышла следом. Сквозь прорези облаков проступало бледное предрассветное небо. Она подошла к обрыву и посмотрела на простирающуюся внизу долину. Увиденное заставило ее забыть о ссоре.

— Линь, смотри! — вскрикнула она.

Черное и белое

Шут в два прыжка оказался рядом и с интересом заглянул за плечо Ланетты. А потом, переглянувшись, молодые люди дружно полезли на скалистый нарост. Оттуда открывался прекрасный вид не только на долину, но и на часть ущелья, ведущего в Голубой Дол. Как на ладони молодые люди увидели под собой тракт. В направление селения по нему быстро двигались серебряные точки, преследуя одинокого всадника.

— Назад! Там кроссцы! — закричал Линнок, чуть не срывая голос, забыв о том, о чем только что инструктировал Ланетту. — Куда вы прете, дураки!?!

И действительно, ворота селения распахнулись. Навстречу серебряным всадникам вылетел черный отряд, растекаясь по полю полумесяцем. Завидев кроссцев, беглец развернул коня, пытаясь уйти в сторону. Митрильцы же сгрудившись кучей, остановились. Шут несколько приободрился, когда увидел, что в ущелье к митрильцам двигается подкрепление из двух десятков солдат. Но радость его была недолгой. Происходящее в долине заставило всадников развернуть коней назад.

— Теперь митрильцы обречены, — выдала Ланетта, как ей казалось очевидную истину.

Эта мысль принесла небольшое облегчение. Ведь где-то там, среди черных точек, мог находиться Коросс. Но Линнок не захотел поддержать надежды девушки.

— Все зависит от количества правителей и их доверенных слуг в отрядах. Каждый из них стоит многих воинов. Я уверен, отступление части наших — это военная уловка. Увидишь, они вступят в бой, когда придет время.

Это не на шутку встревожило девушку. Но Шут, несмотря на свои уверения, что у митрильцев все под контролем, тоже не находил себе места от беспокойства. Он порылся в своем кармане и вытащил оттуда зеркальце. Некоторое время молодой человек о чем-то напряженно размышлял. Наконец, виновато посмотрел на Ланетту:

— Ты себя чувствуешь?

— Вполне неплохо. Ты о чем?

— О твоей Силе. Интересно, насколько быстро она восстанавливается? Тут залетела в голову занятная мыслишка. Мне кажется, я знаю, как разглядеть, что происходит внизу. Но без твоей помощи не получиться.

Линнок умоляюще взглянул на девушку:

— Мне нужно будет всего чуть-чуть твоей Силы.

Она без лишних разговоров сняла подвеску.

— Отлично, Лани, — просиял Шут. — А теперь вспомни о чем-то.

Но вспомнить ничего не получалось. Ее терзала тревога за Коросса. Шут выразительно закатил глаза, демонстрируя свое отношение к ее чувствам.

— Ладно, слушай, — снизошел он. — Этому упражнению меня в свое сам Диогэл научил. Сказал, что это помогает укреплять ментальный щит. Как раз то, что тебе нужно. Ведь рассчитывать только на амулеты не благоразумно. С ними всегда может что-то случиться. А пока тренируешься, и мне польза будет.

— И что это за упражнение? — рассеяно поинтересовалась Ланетта.

Она упорно пыталась рассмотреть происходящее в долине.

Митрильская конница начала перестроение, кроссцы же мчались во весь опор за своего извечного врага. Их было больше раза в полтора, но если Линнок говорит, что решает не численность, а наличие в отрядах магов…

— Лани, послушай меня. Мы все сможем разглядеть, но мне нужно несколько минут твоего внимания.

— Да, Линь, я слушаю…

— Берешь какой-нибудь простенький стишок. Ну, например, детскую считалку. Проговариваешь ее и одновременно стараешься решать примеры. Для начала можно взять что-то простое: например, сложение. А дальше как пойдет. Твоя задача, научиться расщеплять сознание. Старайся одновременно думать о двух вещах. Первая будет работать как щит, а вторая — та, которая для тебя важная, будет прятаться за первой.

— Как это? — удивилась Ланетта.

Трудно было представить, что такое в принципе возможно. «Попробую чередовать», — решила девушка. Напряженно морща лоб, она с трудом выудила из памяти детскую считалочку. Беспокойство за Коросса и усталость давали о себе знать. Ланетте казалось, что она слышит, как скрипят ее мозги, не желая впрягаться в неинтересную работу.

— Давай попробуем, — наконец, неуверенно произнесла девушка, но Шут уже не обращал на нее внимание.

Он сосредоточенно сдирал с маленького зеркальца серебряную пленку и что-то бормотал себе под нос.

— Все, — торжественно провозгласил он. — Надевай скорей свой амулет и иди сюда. По-моему, получилось.

Шут направил стеклышко на долину. Оно выхватило спину одного из всадников в серебряных доспехах. Тот сжимал стяг с трехглавым золотым псом на красном поле. Рядом с ним, в окружении сгрудившихся вокруг бойцов, вертелся волчком на белоснежном коне стройный воин в закрытом наглухо шлеме. Он отдавал приказы, расставляя солдат по местам. На его руке мелькнул массивный перстень.

— Это Данэл, — удрученно заметил Шут. — Какая жалость. Что занесло его сюда? Для Митриля это будет тяжелая потеря…

Кроссцы быстро огибали митрильцев с двух сторон, стремясь замкнуть кольцо. Но серебряные воины тоже не бездействовали. Следуя приказам своего предводителя, они перестраивались в треугольник. Его острый клин был направлен на ущелье. Митрильцы пустили своих коней вскачь, пытаясь первыми добраться до входа в ущелье. Теперь все решала скорость. Черные были быстрее, но хватит ли их быстроты, чтобы отрезать путь?

— Молодец, Данэл! Грамотное решение, — воскликнул Линнок. — Знаешь, что он сейчас делает? Он заманивает кроссцев в западню!

Такое не приходило ей в голову. Реплика Шута заставила девушку похолодеть.

— Дай мне посмотреть.

Ланетта вырвала зеркальце из рук Шута и досадливо вскрикнула:

— Они на одно лицо. Линнок, зачем на них всех синие маски?

— Пытаются спасти хоть что-то от былых договоренностей, — пояснил Шут. — Колдовать в Валгаве запрещено, а маски блокируют магическую энергию. В пылу боя может ненароком бросить ее во врага.

— А ты колдуешь, — с беспокойством заметила девушка.

— То я, — заметил Шут, — а то несколько десятков боевых магов-рыцарей. К тому же, Коросс сказал как-то, что на твою Силу Валгава нормально реагирует. И то, что тебя с Ртутью пузырники не съели — лучшее тому подтверждение.

Ланетта поежилась и уткнулась в магическое стекло, пытаясь разглядеть происходящее.

Из лесочка перед входом в ущелье наперерез серебряному треугольнику выскочило десять черных всадников. Среди них она выделила одного — стремительного и смертоносного. Митрильские серебряные доспехи от мощных ударов его клинка лопались, словно яичная скорлупа. Маленький отряд скомкал ровный строй врага, сдерживая его движение.

— Коросс! Это Коросс! — вскрикнула Ланетта.

— И я сам заколдовал ему меч, — горестно вздохнул Шут, тоже узнав его. — Проклятье на мою голову.

Черные всадники сомкнулись вокруг белых. Удары сыпались со всех сторон, но митрильцы мужественно держались. Они не прекращали попыток прорвать окружение. Количество воинов, как с белой, так и с черной стороны неуклонно сокращалось. Через зеркальце были отчетливо видны и взмыленные кони; и искры, которые выбивала сталь; и кровь — море крови. А еще синие маски вместо лиц. Одинаковые, что у белых, что у черных рыцарей.

— Они погибнут, — всхлипнула Ланетта, сама не очень понимая, кого именно она оплакивала.

Она жалела предводителя митрильцев, которого она однажды видела во дворце Тагиль. Такого молодого и рассудительного. Она скорбела о солдатах, как белых, так и черных, безжалостно перемалываемых жерновами войны. Ее сердце обливалось кровью при мысли о валгавцах, чья участь была одинаково плачевна, кто бы ни победил. Но больше всего Ланетта переживала за Коросса. Когда она потеряла его в этом месиве, то почувствовала, как страх ледяным обручем стянул ее сердце.

— Где Коросс? — спросила она охрипшим голосом.

Шут не ответил. В этот момент он направлял зеркальце на кросскую воительницу. Черный шлем слетел с ее головы, и длинные волосы развивались за ней темным шлейфом. Она вместе с несколькими своими солдатами глубоко врезалась вглубь митрильцев, и теперь отчаянно рубилась. Она не замечала, что вторгается все глубже в треугольник, а ее охрана гибнет один за другим под ударами серебряных мечей…

— Лани, — попросил Линнок, — зеркальце начало мутнеть. Ты не снимешь подвеску? А лучше, если вместе с кольцом. Так легче будет настроить его на работу.

Она кивнула и положила свои амулеты на землю, не отрывая взгляда с долины. Но теперь увидела лишь беспорядочное мельтешение черно-белых точек. Разглядеть без зеркальца Коросса что-либо не представляло никакой возможности. Она сходила с ума от волнения. «Может быть, он лежит на земле, а копыта коней топчут его тело» — эта мысль заставила содрогнуться от ужаса.

Черный ворон шумно сорвался с дерева и громко каркнул, пролетая рядом с девушкой. Так близко, что чуть не задел ее крылом.

— Кроч, миленький, — взмолилась она, узнав птицу, — помоги ему! Прошу тебя! Я не переживу, если с ним что-нибудь случиться!

— Хватит паниковать — с моим мечом ничего твоему Коросу не грозит. Дернул же меня бес зачаровать ему клинок, — досадливо пожал плечами Шут и протянул Ланетте вновь заработавшее зеркальце. — Смотри лучше, как Данэл сейчас в капусту начнет рубить сестренку твоего красавчика. Для Митриля это воистину станет праздничным днем, когда этой стервы не станет… Ох, умница! Обожаю его!! Смотри, что он делает!!!

И действительно, как только воительница оказалась достаточно близко от Данэла, он впервые за все время сражения, показал, как умеют биться митрильские правители. Его конь рванул жрице навстречу, а меч в несколько замахов срубил охранявших ее солдат, после чего Данэл мощным ударом выбил всадницу из седла. Вокруг ее тела сразу разгорелся яростный бой. Митрильцы пытались захватить упавшую с коня жрицу, в то время как кроссцы стремились вытащить ее из этого пекла. Черные и белые смешались между собой. В этой сумятице Данэл ринулся на прорыв, а за ним следом устремились несколько солдат, прикрывая своего правителя. Вырвавшись из оцепления, Данэл, остановив коня, вскинул свой арбалет. Четыре болта взметнулись ввысь и вспыхнули в небе яркими звездами.

— Данэл вызывает подкрепление! — Шут в возбуждении потер руки. — Теперь кроссцы крепко поплатятся за нарушение договора.

Черный ворон, до этого круживший над полем боя, набросился на сигнальные огни, как коршун на цыплят, гася один огонь за другим.

Шут не сдержал вздох разочарования, зато Ланетта засмеялась от радости. Кроч не сделал бы это без приказа, а значит, с Короссом было все в порядке.

А вскоре она увидела и его самого. Ворон спикировал вниз к всаднику, что вынырнул из сечи. Его конь был покрыт пеной, с меча капала густая кровь, а через седло была перекинута злополучная воительница. Бесцеремонно сбросив жрицу на землю, Коросс вслед за вороном поскакал к ущелью за скрывшимся там Данэлом. Ланетта вспомнила о митрильцах, что укрылись там перед началом сражения, и закричала, срывая голос.

— Туда нельзя! Там ловушка! Коросс, назад!

Но также как Данэл не услышал Шута, так и до Коросса не донеслись предостережения Ланетты.

Или кони митрильцев были более усталыми, или конь Коросса — быстрее, но расстояние между ними неуклонно сокращалось. Один из митрильцев развернул скакуна, намереваясь задержать Коросса. Черный жеребец бронированной грудью врезался в белого, с остервенением кусая того в шею. Ошалев от боли, благородное животное взвилось на дыбы и тотчас завалилось на бок со вспоротым животом. Обогнув поверженного врага, Коросс помчался дальше, держа наперевес меч. Теперь к нему устремились последние два солдата из охраны Стража Границы. От страшного удара меч вылетел из руки первого митрильца, а второго настиг меткий бросок кинжала. Он угодил в прорези шлема.

А между тем ворон атаковал скакуна Данэла, целясь в глаза. Передние ноги коня подломились, но ловкий всадник уже был на земле. Митрильский правитель развернулся к Короссу, обнажая меч.

— Мрак его задери, — простонал Шут, вытирая пот со лба. — Клянусь Силой, я найду и убью Коросса, если он убьет Стража Границы.

Ланетта с ужасом посмотрела на Шута:

— Но если он не убьет, то убьют его.

Шут промолчал.

К облегчению Ланетты, Коросс не стал сражаться. Спрыгнув с коня, он сделал шаг навстречу Данэлу, что-то ему говоря. Они разговаривали недолго, а потом каждый из них двинулся своей дорогой: Коросс верхом, не торопясь, щадя своего измученного скакуна; Данэл пешим, ссутулившись, словно старик — одинокий вождь, потерявший всех своих солдат.

— Что, интересно, произошло? — удивленно спросила Ланетта.

— Думаю, Коросс пытается не допустить войны между нашими странами, — задумчиво произнес Шут. — Не он привел сюда кроссцев, а его взбалмошная сестрица, и теперь он попытался хоть как-то исправить содеянное. Очень хочется верить, что ему удастся это.

— Ему удастся, я знаю, — убежденно заметила девушка. — Коросс всегда добивается того, чего хочет.

Линнок покосился на нее, и выразительно закатил глаза к небу, выражая свое отношение к чрезмерной восторженности Ланетты.

— Я не собираюсь спускаться в Голубой Дол, — мрачно сказал Шут.

Он лежал на спине и глядел на проплывающие по небу облака. Смотреть на окончание сражения ни ему, ни ей не хотелось. Результат был предрешен, битва превратилось в бойню. Ланетта грустно взглянула на друга. Она не представляла, как утешить его. Да и слова вряд ли бы прозвучали искренне. Коросс был жив и здоров — это наполняло ее душу ликованием. Но даже сейчас она понимала — скоро боль нахлынет с новой силой. А еще она знала: нужно бежать от Коросса, чтобы не потерять саму себя. Меньше всего ей хотелось становиться бледной тенью его прошлой любви. Арона была сильной магиней, а она — никто. И Силы почти не осталось. Может она и восстановится. А вдруг нет? Будет ли она тогда нужна Короссу? И что будет, если Арона все-таки объявится? Кого выберет Коросс?

Она вздохнула. Лучше уйти самой, пока его нет рядом. Не ждать, когда он скажет: «Лани, ты ни в чем не будешь нуждаться, но я больше не смогу видится с тобой». Ей не нужны подачки. Либо она добьется что-то в этой жизни сама, либо и смысла в этой жизни особого нет.

— Ну, так поехали на твои Южные Острова, — вздохнула девушка. — Чего ждать?

Заметив пристальный взгляд Шута, она криво улыбнулась:

— Что?

— Поедешь со мной?

— Конечно. Если ты не против.

Линнок засмеялся:

— Против? Да обеими руками «за». Правильное решение, Лани. А боль — она со временем утихнет. Вот увидишь.

Они оседлали своих неприхотливых лошадок, и двинулись в путь по извилистой лесной тропе.

Разгорающийся день обещал быть жарким и душным. Голодные желудки недовольно бурчали, но специально останавливаться поохотится ни Шуту, ни Ланетте не хотелось. Они стремились уехать как можно дальше: Шут от горести поражения, а Ланетта от своего разбитого сердца.

По другую сторону перевала лес закончился. Перед ними простирались темные волны горных хребтов с зелеными проплешинами долин. В этом суровом каменном царстве особо выделялась черная остроконечная вершина с темным воротником туч.

— Легендарная Гора, — задумчиво заметил Шут. — У нас ею детей пугают.

Гора вызывало странные чувства. С одной стороны она внушала ужас, а с другой стороны как магнит тянула к себе.

— Интересно посмотреть, что там, — отозвалась Ланетта.

— Так что нам мешает? — ухмыльнулся Шут. — Мы с тобой свободны как ветер. А раз так, почему бы сделать небольшой крюк? Вряд ли нам еще когда представится такой случай.

Ланетта вспомнила, что Моль тоже направлялась туда и, нервно сглотнув, кивнула.

— Давай, — и первая тронула свою лошадку.

Плен

— Смотри, впереди горное озеро! — воскликнул Шут. — Ну как, сделаем привал на пару часиков?

Чтобы спуститься к озеру, им пришлось спешиться и вести своих лошадок на поводу. Камни под ногами сами ползли вниз. Приходилось часто останавливаться, чтобы живой склон успокоился, а потом снова продолжать путь. И чем сильнее уставала Ланетта, тем оптимистичнее становился Шут. Девушка была благодарна другу за это. Его болтовня отвлекала от грустных мыслей.

— Обогнем долину, потом спустимся к восточной части тракта, а там попробуем прибиться к какому-нибудь купеческому каравану, — разглагольствовал Шут. — Если тебе обрезать волосы — вполне сойдешь за мальчишку. Будешь моим братом. Я наймусь в охрану, тебя пристроим ухаживать за лошадьми и кашеварить… Нам бы с тобой только добраться до побережья! В Льюс или какой другой кросский портовый город. А потом на торговый корабль да к Южным Островам. Там целое созвездие независимых и богатых городов. Соберем с тобой труппу и начнем новую жизнь. Актерский труд везде нужен, и мы всегда сможем заработать себе на кусок хлеба.

Ланетта охотно поддакивала. Если бы сейчас Шут предложил ей прорыть туннель под горами и морями — она проявила бы столько же воодушевления. Ей было все равно, но расстраивать своего друга не хотелось.

Добравшись, наконец, до озерка, путники расседлали усталых лошадей, дали каждой по горсти зерна из седельных сумок, а между собой разделили последний ломоть черствого хлеба.

— Поспи немного, а я посторожу, — предложил Шут и зевнул. — А то свалишься где-нибудь по дороге с лошади, шею свернешь, а мне потом перед Короссом ответ держать.

Лучше бы он Коросса не вспоминал. Девушка подавила горестный вздох и покачала головой.

— Давай наоборот, — предложила она. — Я накануне хорошо выспалась, а вот на тебе лица нет.

Выглядел Линь, действительно, неважно: зелень глаз потускнела, на щеках залегли глубокие тени, уголки губ трагическим образом провисли вниз. Он бодрился, но из последних сил. И Линнок не стал ломаться.

— Я недолго. Полчасика сосну, и двинемся дальше.

Шут закутался в плащ и сразу заснул.

Небо очистилось от облаков и налилось синью необыкновенной густоты. Полуденное солнышко грело, но не обжигало. Озеро было чистым как слеза. Каменистое дно проглядывалось так отчетливо, что казалось, водоем взял да чудесным образом испарился. Лишь легкий ветерок, иногда рябивший водную гладь, разрушал эту иллюзию. Все вокруг было наполнено сонной негой, а Линнок так сладко посапывал… Ланетта потерла глаза и прислонила голову к теплому плечу друга. Тот что-то сонно пробурчал, но переспрашивать не хотелось. Веки налились свинцом, а все тело стало ватно-безвольным. Несколько раз она моргнула, глядя на озеро, которое то ли было, то ли не было, а потом так и не смогла открыть глаза…

Холодная сталь у горла сделало пробуждение крайне неприятным.

— Подъем, — ухмыльнулся человек в синей маске, а потом резко свистнул.

Он был одет в пятнистые штаны и куртку из мягкой замши. Такого просто так не разглядишь на фоне серых стволов деревьев и скал. Также выглядели Ласка со своей бандой. Линнок рассказывал, что это обычное облачение следопытов. Их часто высылали впереди рыцарских отрядов, чтобы разведать обстановку.

Сейчас ее друг был крепко связан. Еще один следопыт застыл в паре метров с взведенным арбалетом. Линнок грустно улыбнулся девушке:

— Попался как желторотый птенец.

Ланетта виновато закусила губу. Это она подвела их обоих.

Между тем все вокруг наполнялось звуками. К озеру подъезжал конный отряд. В душе у Ланетты похолодело. Серебряные доспехи, бело-синие плюмажи, плащи и сбруя — то была расцветка Дома Откровения.

Им с Линноком оставалось только наблюдать, как воины спешиваются и ведут своих коней на водопой. Трое всадников подъехали позднее. Один из них был закутан в черный плащ, второй великан, а третий — раненый. Он еле держался в седле, а когда конь остановился, то кулем свалился на землю. Это вызвало переполох в отряде. Вокруг него возникло небольшое столпотворение. Взволнованный говор, звон доспехов и ржание коней перекрыл властный голос.

— Что с ним?

Ответ Ланетта не расслышала. Зато грязную ругань, последовавшую за ним, очень хорошо. Девушка и Шут переглянулись. Они узнали голос сквернослова. Он принадлежал Торрелу — правителю Дома Откровения.

Резким рывком девушку поставили на ноги и подтолкнули вперед. Ей не верилось, что все это происходит с ними. И никогда еще не было так страшно. Она оглянулась на двинувшегося следом друга. На его лице застыла маска холодного равнодушия. «Вот это выдержка», — грустно подумала девушка.

Солдаты расступились перед следопытами и их пленниками. Некоторые уже успели сбросить латы. Под блестящим серебром скрывались грязные и местами порванные стеганки. Острый запах пота, небритые лица, угрюмые взгляды — сейчас солдаты были совсем не похожи на тех красавцев, что гарцевали по приграничным дорогам в стороны Порога. Торрэл уже прекратил ругаться. Он напряженно наблюдал за укутанной в плащ фигурой. Она черной птицей распласталась над раненым.

— Господин, — почтительно окликнул правителя один из следопытов, — мы поймали женщину и мужчину.

Торрэл резко обернулся. На его лице расцвела зловещая улыбка.

— Отличный улов, Нырок. Просто отличный!

Стоявший за спиной правителя великан ухмыльнулся и подмигнул Шуту. Шестипалый — вспомнила Ланетта его имя.

— Вот и свиделись, клоун, — Торрэл вплотную подошел к Шуту, а потом резко ударил его поддых.

Согнуться Линноку не дали крепко держащие его солдаты.

— Ты будешь умирать медленно, паяц, — пообещал правитель. — Очень медленно. Ты сможешь увидить все, что я сделаю с твоей подружкой, а потом я возьмусь за тебя всерьез.

А потом Торрэл перевел взгляд на Ланетту.

Подвеска на ее груди качнулась и начала быстро раскаляться. Ланетта захлебнулась в крике, когда расплавленный металл заструился по ее коже. Ткань зашипела, обугливаясь, нестерпимо запахло горелой плотью. Девушку схватили, не давая упасть на землю. Шут попытался вырваться, но его скрутили и подняли голову, заставляя смотреть. На мгновение девушка встретилась с ним взглядом и увидела в его глазах отражение собственной боли.

Жесткие пальцы правителя ухватили ее за подбородок и развернули, заставляя посмотреть в лицо. Холодные и неподвижные как у рыбы глаза ледяными буравчиками вонзились в нее. Они проникали все глубже и глубже, пытаясь прочесть самые сокровенные мысли. Она не хотела этого. Настолько сильно, что в голове загудело. Что-то злое и темное рвануло из глубин ее души навстречу, гася сознание. И девушка почувствовала, как проваливается в пустоту.

Когда она пришла в себя, грудь полыхала огнем, а ноги подкашивались от слабости.

— Испортил ты, Шут, девку, — разочаровано скривился Торрэл. — И рожа обожженная, и в мозгах пустота, и как Источник — почти ноль. Что теперь с ней делать?

— Господин, думаю, парня с девушкой следует отправить нашим заказчикам. Страж очень плох. Девушка и Шут пойдут в качестве довеска ему, — ответила на это миловидная женщина в черном плаще.

Это она недавно колдовала над раненым, а теперь стояла рядом с правителем и с любопытством разглядывала пленников. На ее лице гуляла легкая улыбка, от которой проступали легкомысленные ямочки на округлых щечках. Выглядела незнакомка удивительно добродушно: невысокая, полноватая, с задорными золотистыми кудряшками, выбившимися из прически.

— Обойдутся. Девка и Шут мои, — отрезал Торрэл.

Он вновь потянулся к Ланетте, но женщина решительно загородила девушку.

— Была договоренность — зелье в обмен на сильного мага, — вкрадчиво произнесла она. — Вы так избили Стража, что будет чудом, если его довезут живым до Горы.

Ланетта удивилась и восхитилась смелостью этой маленькой женщины. Но еще больше ее озадачила ненависть, с которой Линнок взирал на нее.

— Брысь! — взревел правитель.

Он хотел оттолкнуть женщину, но его рука застыла на месте, перехваченная огромной лапищей стоявшего сзади Шестипалого.

Разъяренный Торрэл обернулся:

— Поднимаешь руку на своего господина?!? С ума сошел? Да я тебя в порошок со…

Тяжелый удар в висок оказался сокрушительным. Торрэл рухнул на колени перед женщиной. На озерном берегу воцарилась тишина. Солдаты, побросав свои дела, застыли, глядя как Торрэл странно дергает головой и трет глаз.

— Шэ-э, ш-шэ, шш…, - правитель пытался что-то сказать, но у него никак не получалось.

— Слуга поднял руку на господина! Мир сошел с ума, — потрясенно прошептал Линнок.

Стоявший рядом с Ланеттой следопыт со свистом выдохнул воздух, соглашаясь.

— Госпожа моя Калла, простите. Я не сдержался, — сокрушенно произнес Шестипалый. Он потирал руку, словно пытался счистить с нее грязь.

— Все в порядке, мой друг, — проворковала женщина.

Она одна сохраняла невозмутимость. На ее щеках продолжала переливаться ямочками легкомысленная улыбка.

А потом все пришло в движение. Почти синхронно солдаты обнажили мечи. Часть бросилась на выручку своему господину, а им навстречу ринулись их недавние соратники. Воины схлестнулись друг с другом не на жизнь, а насмерть. Клинки клацали, выбивая искры. Шум усиливало горное эхо, а небо полыхало, окрашивая кучевые облака и горные вершины багрянцем заката. Солдаты бились в полном молчании. Силы и уровень боевого мастерства были ровны, ведь каждый из них, наверняка, уже не раз скрещивал учебные мечи во время тренировок. Любая уловка с одной стороны мгновенно разгадывалась другой. И следовал контрудар, который тот час же искусно отражался. Это могло длиться бесконечно.

Ланетта взглядом показала Линноку на свой сапожок. Хитрый — стилет, что Шут заколдовал для нее, — снова оправдал свое название. Когда ее обыскивали, про обувь волшебным образом забыли.

Друг покачал головой и кивнул на Нырка. В отличие от своего товарища, ринувшегося защищать своего господина, этот следопыт предпочел оставаться в стороне от схватки. И хоть все его внимание казалось было полностью поглощено сражением, арбалет был по-прежнему взведен и направлен на пленников.

Нырок обернулся. Он выразительно посмотрел на сапоги девушки, а затем перевел взгляд на ее лицо. Кривая ухмылка солдата заставила Ланетту похолодеть. Амулет Тагиль расплавился, а значит, все, что приходит ей в голову, мгновенно прочитывается любым магом-митрильцем, находящимся вблизи с ней. Нырок, явно обладал магическими способностями…

Между тем на поле битвы что-то изменилось. Один из солдат замахнулся для удара и замер. Из его горла торчал черный наконечник. А следом рухнул и его соперник. Поле боя огласили крики раненых. Со стороны реки к озеру во весь опор мчался конный отряд орбов, на ходу посылая одну стрелу за другой. И эти стрелы косили всех. Они не разбирали кто прав, кто виноват. Через несколько минут в живых остались единицы, а озеро помутнело от потоков хлынувшей в него крови.

— Всем сложить оружие! — прокричала Калла. — Иначе мы прирежем вашего господина как свинью!

Ее голос, утратив женскую мелодичность, звучал жестко и повелительно, без труда перекрывая вопли солдат. Стоявший рядом с ней Шестипалый схватил Торрэла за волосы, оттянул голову вверх и приставил к горлу кинжал.

Угрозы оказались сокрушительней стали. Солдаты замерли, глядя как, орбы-лучники берут их в кольцо. Сначала один бросил свой меч на землю. Потом его примеру последовал другой, и третий. Разоружались все: и сторонники Торрэла, и те, кто примкнул к Калле.

Когда все закончилось, женщина удовлетворенно хмыкнула и обратилась к Шестипалому:

— Иди, помоги орбам отделить зерна от плевел.

Великан направился к безоружным солдатам, которых горцы сгоняли в кучу, а Калла присела рядом с коленопреклоненным Торрэлом. Он продолжал чего-то бормотать, не обращая ни на кого внимания. Похоже, произошедшее помутило его рассудок.

Она дотронулась до сломанного носа, прошлась по наливающимся багрянцем синякам, коснулась разбитой губы. А затем облизала с пальцев кровь и покачала головой:

— Жаль, Торрэл. Ты слишком быстро сломался. Кто бы мог подумать.

А потом впилась в его губы. Правитель задергался, пытаясь отстраниться, но хватка у маленькой женщины оказалась на удивление крепкой.

— М-мм… Вкусно…

Калла, наконец, выпустила свою жертву и вытерла кровь с подбородка. Влажный рот улыбнулся Ланетте, демонстрируя острые и длинные клыки.

Шут брезгливо скривился:

— Адептка Ордена Вельзува…

— И горжусь этим, Линнок, — кивнула вампирша. — Надеюсь, ты тоже вскоре вольешься в наше дружное братство.

Тем временем группа из шести орбов приближалась к ним. Все как один с обнаженными мускулистыми торсами, покрытые шрамами и татуировками, со сломанными носами и черными зубами. Они остановили коней, не доезжая нескольких метров. Самый крупный воин спешился, подошел Калле и преклонил колено.

— Какие будут распоряжения, повелительница?

— Связывай пленных и готовься к ритуалу, Шерш, — лучезарно улыбнулась Калла. — Скоро на этих землях снова расцветут черные пионы Вельзува.

— Слава Демонам Мрака! — синхронно отозвались орбы и отсалютовали кривыми ятаганами.

После недолгого отдыха орбы и сторонники Каллы двинулись в путь.

Грудь Ланетты полыхала все сильнее, ноги отказывались держать, голова кружилась. Поэтому решили ей выделить лошадь.

— В следующий раз не глупи, воспользуйся ножичком-то, — шепнул Нырок, помогая девушке забраться в седло.

Потом следопыт приточил Линнока к ее стремени и взял за повод лошадь, на спине которой лежал так и не приходящий в себя раненый. Калла махнула рукой, и копыта лошадей зачавкали по кровавым лужам. Отряд двинулся в путь навстречу заходящему солнцу.

Побег

Наполненный болью крик швырнул Ланетту в реальность.

— Что это? — прошептала она.

Над ней склонилось зеленоглазое лицо. Опухшее, все в синяках и ссадинах, но удивительно родное.

— Линь, — с трудом вспомнила она.

— Ты жива, — в глазах вспыхнула радость. — Как ты себя чувствуешь?

Грудь жгло, но боль была терпимой.

— Нормально, — смутилась она, задавшись вопросом, кто мог ее перебинтовать.

А потом почувствовала, как пересохло у нее в горле. И Шут неуклюже плечом пододвинул к ней кружку с водой.

Ее лодыжку опоясывал стальной браслет с цепью. Линнока связали простыми веревками, зато более основательно. Его кисти посинели и опухли. Да и босые ноги выглядели весьма плачевно. Рядом с Шутом тревожным сном забылся третий пленный. Девушка смогла рассмотреть его лицо: изможденное, с густой щетиной и темными волосами. Когда-то раньше она встречала этого человека, но вот где — сказать затруднялась. Память ее была похожа на дырявое решето.

Напротив нее сидел и чинил упряжь следопыт. Нырок, кажется. Он поднял голову, услышав ее мысли, и кивнул, подтверждая правильность воспоминаний. В напарниках-сторожах у него был огромный орб. Сейчас тот спал. Но даже во сне он продолжал сжимать тесак внушительных размеров. На другую руку была намотана цепь, к которой была прикована девушка.

Вокруг высились мрачные скалы. Все было пропитано промозглой туманной сыростью. Выглядел туман зловеще — красноватый, напитанный неприятными запахами нечистот, крови и пота. Где-то невдалеке шумел ручей, но его перекрывал нестройный гул голосов. Что-то заунывно пели. И видно давно: голоса были хриплыми и монотонными, а слова неразборчивы.

Вопль, ненадолго захлебнувшийся, вновь разрезал тишину и принялся гулять по мрачному ущелью. Ланетта с трудом села, чтобы лучше видеть. Крик доносился из шатра, где этот странный туман сгущался в довольно плотный купол. А вокруг шатра…

Когда она поняла, что это, то сама с трудом сдержала крик. На пиках были насажены уже не люди — окровавленные куски мяса. Рядом с ними вперемешку стояли на коленях орбы и присягнувшие Калле митрильцы. Они и пели эти странные псалмы, раскачиваясь и периодически отбивая поклоны.

— Калла и Шестипалый предпочитают забавляться с Торрэлом под аккомпанемент этих уродов, — прошептал Шут.

— Зачем?

— Магия Крови питается страданиями людей, а Калла — ее служительница. Она что-то чувствует и торопится убраться отсюда подальше. Таким образом, она открывает себе и своим людям портал. Адепты Вельзува называют их Черными Пионами. Возможно, Калла считает Торрэла менее ценной добычей, чем нас, если решила использовать его в этом ритуале. Или просто наслаждается местью. Торрэл был довольно жестоким господином. Теперь он на собственной шкуре познает, что такое боль.

— Ты знаешь, куда нас везут?

— Куда мы и хотели, — криво улыбнулся ее друг. — К Горе.

— И что с нами будет потом?

Линнок помрачнел и бросил взгляд на шатер. Крик все не прекращался.

— Нам надо бежать, Лани. Нам надо обязательно бежать, — с отчаянной одержимостью прошептал Шут и осекся, когда следопыт уставился на него.

Легко сказать бежать. Вокруг высились горы: неприступные, мрачные, уходящие под самые небеса.

— Тебе повезло. Ты была без сознания и не видела, что делали с теми парнями на пиках. Зрелище… незабываемое.

На лице Линнока было написано неприкрытое отвращение. И еще что-то похожее на смертельную усталость. Ланетта придвинулась ближе к своему другу.

— Линь, а ты сам в порядке? — встревожено спросила она.

— Пока да…

— Уж с твоим-то дружком точно все будет в порядке! Линнок у нас всегда был женским любимцем, — с коротким смешком вступил в разговор проснувшийся третий пленный. — Прямо перед твоим пробуждением Калла весьма настойчиво зазывала его в свой шатер. Уже третий раз лично приходила. Представляешь, она даже сулила освободить тебя, если он примкнет к Ордену. Но наш гордый друг оказался крепким орешком.

Ланетта взглянула на говорящего. Он вызывал раздражение и в тоже время тревожил. Странное ощущение: она должна была знать его, но не знала. С другой стороны, может это и хорошо. Крайне неприятный тип. Вот и Линнока сейчас ни за что, ни про что расстроил.

— С такими, как Калла, нельзя договориться. Все равно проиграешь, — виновато произнес Линнок.

Девушка попыталась приободрить его улыбкой. Грудь пылала огнем. На этом фоне головная боль практически не замечалась, но она делала мысли вязкими и малоподвижными. Все, что было с ней раньше, терялось в серой пелене, а окружающее казалось зыбким болотом. Но в одном она была уверена — в своем друге. В правильности его решений она ни миг не усомнилась.

Орб заворочался и открыл глаза.

— Эй, разговаривать запрещено, — недовольно шикнул он на пленников, а затем уставился на следопыта. — А ты, что им потакаешь?

Нырок не ответил, лишь презрительно сплюнул.

Некоторое время Ланетта лежала, глядя на странно светлеющее небо. Над их головой медленно, но неукротимо разливалась радуга. Багровая дымка делала ее мутной, но, тем не менее, проглядывалась она довольно отчетливо. Вскоре нестерпимо захотелось в туалет. Ланетта смущенно кашлянула, привлекая внимание своего сторожа.

— Ну? — недружелюбно поинтересовался орб.

— Мне бы отойти, — мучительно краснея и боясь отказа, попросила она.

Орб поднялся и дернул цепь, к которой она была приточена.

— Иди за мной.

Пошатываясь от слабости, она побрела за орбом к высокому камню. Далее шла отвесная каменная гряда, с глубокими морщинами, проделанными дождем и ветром. Она бросала на ущелье густую, холодную тень.

Орб посмотрел на свою пленницу, ухмыльнулся и начал расстегивать ремень на штанах. Не торопясь, зная, что пленница никуда не денется.

— Даже не думай кричать, — предупредил он. — Хуже будет.

Девушка сама не поняла, как это случилось: нож сам прыгнул в ее руки. Орб все понял, ринулся на нее, но не успел. Клинок уже торчал у него в глазу.

Думать о правильности решения было поздно. Рука оказалась быстрее собственных неповоротливых мыслей. Сожаления и угрызения совести тоже не мучили. В ее душе словно что-то очерствело. Девушка вытащила стилет и тщательно его протерла одеждой убитого. А потом некоторое время слушала жуткие вопли, доносящиеся из шатра. Что делать дальше она не знала. Скалы выглядели неприступными, а ущелье проглядывалось довольно хорошо…

— Проблемы?

Она чуть не подпрыгнула, услышав голос. Нырок выглянул из-за валуна и хмыкнул, увидев мертвого орба.

— Нечто подобное я и предполагал. Я видел работу твоего ножичка, — заметив непонимающий взгляд девушки, Нырок усмехнулся. — Мы с парнями вчера набрели на шайку прохвоста Ласки. Твои стилеты оставляют очень специфичный магический фон… Что теперь собираешься делать?

— Не знаю. Ты поможешь нам? — девушка с отчаянием посмотрела на следопыта.

— Постараюсь, — вздохнул он. — Как у тебя с лошадьми? Насколько я знаю, ты циркачка. Сможешь запрыгнуть на бегущую лошадь?

— Постараюсь, — повторила она его ответ.

Они грустно улыбнулись друг другу.

— Калла собирается вас переправить порталом. Ей не нравиться это разноцветное небо. Да и все остальные ждут чего-то страшного. Если нам повезет, и лошадей накормят раньше, чем Калла построит портал, у нас будет мизерный шанс. Травы в ущелье нет, поэтому лошадям дадут пшено, — объяснил он свой план. — В корм я подмешал один порошок — он вызывает галлюцинации и панику. Я направлю лошадей в вашу сторону, а ваша задача — успеть вскочить на них.

— А ты?

— И я, если повезет, — просто сказал Нырок. — Идем.

— Подожди, — она дотронулась до его рукава. — Скажи, почему ты решил нам помогать?

Следопыт невесело усмехнулся:

— Потому что у меня, как и у тебя, куколка, нет выбора.

Когда Ланетта заняла свое место, невозмутимый Нырок вернулся к починке своей упряжи. Линнок вопросительно посмотрел на девушку, и тотчас кивнул, услышав ее мысли. Он придвинулся ближе, и девушка перерезала ему веревки. А через пару минут был свободен от пут и второй пленник.

Вот только планам Нырка так не суждено было сбыться.

Крик, захлебнувшись, оборвался, а из временной обители ведьмы выпросталось длинное щупальце. Оно обвилось вокруг трупа на пике, и тот задергался, срываясь в визг. Ланетте стало плохо, когда она поняла, что страдалец до сих пор был жив. Песнопения и поклоны приспешников ведьмы усилились, и красная дымка над шатром сделалась гуще, весомее. Она сползалась со всего ущелья, обвиваясь вокруг шатра плотным коконом. Да и было ли это шатром? Оно больше напоминало пробудившееся чудище. И вот чудище вновь пробило кровавую пелену, взметнув в воздух новые щупальца. Их было столько же, сколько жертв на пиках. Они впивались в несчастных, вздымали вверх, играясь ими, а когда крик обрывался, швыряли за спины поющих дъяволопоклонников.

Из недр черного монстра вышел великан и быстро двинулся в сторону пленников. Рукава у него были засучены по локоть, а рубаху покрывали бурые пятна.

— Шестипалый, — с ненавистью прошептал Шут.

Ланетта вспомнила его. Вот только сейчас телохранитель Торрэла больше напоминал мясника, а не рыцаря.

— Не успели, — на лице Нырка проступило отчаяние.

— Смотрите, — вдруг заворожено произнес третий пленник.

Из кружки, что Ланетта так и не допила, выползал большой радужный пузырь. Немного помедлив, он величаво отделился от стенок и отправился в полет. А вслед за ним вверх устремились более мелкие шарики. Повсеместно вода собралась в пузырьки и неторопливо взмыла над каменистой землей. Кровавая дымка почти вся собралась вокруг шатра-монстра, скрывая его из вида. Уже ничего не защищало от полыхающего разноцветьем неба.

— Подъем. Пора в путь, — рыкнул приблизившийся к пленникам Шестипалый. — Где Грыхл?

Но так и не получил ответа. Он застыл, изумленно глядя на Шута, а потом с грохотом рухнул на землю. В его горле торчала рукоять Хитрого. Только теперь убийцей была не хозяйка стилета.

На лице Линнока проступило глубокое удовлетворение:

— Всю дорогу мечтал сделать это.

Дальше все начало развиваться стремительно. Линнок быстро обыскал Шестипалого, извлек из раны кинжал и сорвал перевязь со своим мечом. Один из людей Каллы закричал и показал на пленных. Но его крик заглушил новый звук: низкий, грозный, неукротимо нарастающий. Он заставлял горы гудеть, а металлическую посуду противно дребезжать. Теперь в небо водные пузырьки поднимались со всех сторон. И отражая в себе гневно гудящие небеса, они сами становились частицами неба: радужного и дрожащего от трудно сдерживаемой ярости.

Кони встревожено заржали и рванули прочь, сбивая с ног своих сторожей. К сожалению, помчались они не в сторону пленников. Ланетта удрученно посмотрела на Нырка.

— Господин Данэл, справа от валуна есть нечто похожее на тропу, — торопливо произнес следопыт. — Горцы говорят, что по таким тропам бродят единороги. Она довольно крута, и забраться на нее нелегко — начинается довольно высоко над землей, но другого пути все равно нет. Думаю, сейчас остальным не до нас, и наш уход останется незамеченным.

— Спасибо, тень, ты очень помог мне. Если выживем, обещаю, что дарую тебе свободу, — величественно кивнул пленник.

Смутная надежда на спасение преобразила его. Теперь он стал выглядеть как настоящий правитель. «И брат Кэрэл», — подумалось девушке. Она обрадовалась этому невесть откуда прилетевшему воспоминанию.

Они бросились в указанном Нырком направлении. Туда, где недавно Ланетта убила орба. Между тем ущелье взорвалось новыми криками полными ужаса. Девушка обернулась и застыла на месте. Ободранные до мяса страдальцы все никак не могли умереть. Теперь они кидались на людей, и те, кто недавно пели и любовались пытками, теперь метались вокруг шатра в поисках спасения. Они пытались проникнуть внутрь, но шупальца не пускали и раскидывали людей направо и налево. Один орб упал прямо на бегущего ободранного человека, и мгновенно был разорван на части. Силища у оживших мертвецов впечатляла и вызывала оторопь.

— Калла! Калла! — вопили перепуганные люди.

Но ведьма не отзывалась.

— Бежим, — Линнок дернул оцепеневшую девушку за руку.

Они помчались вслед за следопытом мимо валуна и трупа орба к скальному монолиту.

Извилистая складка, являвшая собой обещанную Нырком тропу, начиналась довольно высоко над землей. Если бы ни Линнок и Нырок, Ланетта не забралась бы. Это напоминало цирковой номер: один встал на другого, а девушка вскарабкалась по ним, как по живой лестнице. С собой она тащила моток веревки, переданный ей предусмотрительным Нырком. Поднявшись, Ланетта закрепила веревку и бросила другой конец вниз. Спасение казалось так близко!

Но увиденное заставило девушку похолодеть от ужаса. Лежащий рядом с валуном орб вдруг зашевелился и начал подниматься. Неуклюже, пытаясь согласовать движение рук и ног. Он словно забыл, что с ними надо делать.

— Быстрее! — закричала девушка своим спутникам. — Пожалуйста, быстрее.

И вот уже Данэл сидит рядом с ней, а к ним быстро поднимается Линнок. Вот и Нырок, поплевав на ладони, подпрыгивает и хватается за веревку…

Мертвый орб разобрался, наконец, со своими конечностями, и перешел на бег. Ланетта уже слышала клацанье удлинившихся зубов, видела, как наливается синью кожа; как вытягиваются и заостряются ногти.

— Быстрее, быстрее, — лихорадочно бормотала девушка.

Голова Нырка поравнялась со скалистой складкой. Серо-голубые глаза на посеревшем от напряжения лице просияли при виде девушки. Нырок улыбнулся, хотел что-то сказать…

Прыжок, который свершил орб, превышал человеческие возможности. Нырок закричал, когда зубы впились ему в ногу. Его руки разжались…

— Бежим, — Шут был бледен как смерть. — Его уже не спасти.

В груди полыхал пожар, в голове шумело, глаза застилал красный туман, а ноги наотрез отказались служить. Скалы были почти отвесны, а карниз, на котором она прилегла, обрывался головокружительной пропастью. Она не понимала, как сумела забраться так высоко. Но еще меньше представляла — как сможет идти дальше. И зачем? Она не помнила этого. Сверху посыпались мелкие камушки. Кто-то спустился и присел рядом.

— Лани, поднимайся, — умоляюще попросил белокурый парень.

«Лани? Кто это?» — подумалось ей.

— О, Сила, Лани, мы убиваем тебя, — зеленоглазое лицо выражало глубокое отчаяние. — Вот откуда у нас с Данэлом такая прыть пробудилась! Ты подпитываешь нас своей Силой. И чем лучше становиться нам, тем хуже тебе…

К ней приблизился другой мужчина и внимательно вгляделся в нее.

— Ты прав, — кивнул он, подтверждая приговор.

Дальше она ползла одна. Спутники отстали, сказав, что ей обязательно нужно добраться до верха. Они не бросили ее. Нет. Просто решили держаться на расстоянии. Да их помощь девушке была и не особенно нужна. Чем выше, тем складки на горе становились глубже и чаще. Чтобы ползти вверх особого уменья не было нужно. Вот только непрестанно жгущая огнем боль в груди и волнами накатывающая слабость заставляли временами в измождении припадать к холодному камню. Она проваливалась в беспокойную дрему, но окрик снизу каждый раз пробуждал и заставлял продолжать движение.

До гребня было рукой поднять. Она увидела небо. Его покрывали густые тучи, а по их махровым краям играли радужные блики, бессильные прорваться внутрь. Небо становилось все ближе, а с ним и заветная высота… Наконец, со стоном перекинув тело, она распласталась на камне. А когда отдышалась и подняла голову, от увиденного захватило дух. Перед ней высилась Гора: вся черная, высокая, гладкая как стекло. Вершину скрывали клубы бешено вращающихся темных туч. Мрачный облачный капюшон покрывал всю долину. Его освещали вспышки ветвистых молний, следовавших одна за другой. Непрестанное грохотание грома заглушало гудящие за спиной радужные небеса. Это суровое буйство природы в отличие от гниющего радужными пятнами неба было естественным, поэтому отозвалось в душе девушки ликованием. Она приободрилась и поднялась на ноги.

К раскинувшейся у подножья Горы долине ступенями спускались вниз террасы. Самые верхние были узки и больше похожи на скалистые складки. На них не росло ничего, кроме хрупких цветов белого цвета. Их название она когда-то знала, но теперь никак не могла вспомнить. Книзу ступени расширялись, становились все выше и зеленее. Падающие с отвесных склонов величественные водопады растекались по дну гигантской лесистой чаши извилистыми реками.

Чье-то фырканье заставил повернуть голову. Невдалеке от нее застыл табун разномастных красавцев коней. Острые рога торчали из крутых лбов. Единороги с интересом рассматривали девушку, поблескивая оранжевыми глазами.

Завороженная их необычной красотой, она поднялась и сделала несколько шагов навстречу, выставляя вперед пустые ладони. Один из единорогов, белый, словно молоко, выступил вперед, насторожено прядя ушами.

— Не бойся, хороший мой, — взмолилась она, мечтая рассмотреть это чудо. — Дай, я немного полюбуюсь тобой.

Белоснежный красавец не испугался. Наоборот, конь подошел, мягко переступая копытами, и коснулся бархатистыми губами ее рук. Затем торкнулся в колючую броню из запекшейся крови на груди. Синие искорки пробежались вдоль раны, оставленной расплавленной подвеской. И боль утихла.

— Спасибо, — прошептала она.

Кокетничая, жеребец по-лебединому выгнул шею, наклоняя рог. Словно просил — а теперь, почеши. Рог был покрыт мелкими шелковистыми ворсинками, а самый кончик сиял, словно хорошо отполированная сталь. Но как только девушка коснулась острия, жеребец резко дернул головой. Девушка вскрикнула от неожиданности: на проколотом пальце быстро набухала капелька крови.

— Осторожнее, Лани, — услышала она предостерегающий возглас одного из своих спутников.

Единорог негодующе ударил копытом о камень, выбивая из него мелкую крошку, а затем развернулся и устремился вслед за своими приятелями. Мгновение — и они скрылись из вида. Если бы не слегка пульсирующий палец, она бы подумала, что ей все привиделось.

— Ты их спугнул, — огорченно проговорила девушка поднявшемуся на гребень зеленоглазому парню.

— Прости, — сокрушенно заметил он, не стремясь приблизиться. — Что с рукой?

— Да, так, ерунда. Смотри лучше, какая красота вокруг!

— Вот только бы еще, где еду раздобыть, — проворчал появившийся следом темноволосый мужчина. — Надо было тебе не теряться, Ланетта, и полоснуть жеребца своим ножом по шее.

— Ниже начинается зона лесов, — бодро отозвался зеленоглазый. — Спустимся и что-нибудь придумаем. А такая красотище пусть бегает, глаз радует… Лани, ты как, отдохнула? Я кину тебе сейчас веревку. Обвяжешь себя, как я тебе скажу. Будешь потихоньку спускаться, а мы подстрахуем…

Веревки больно врезались в тело, когда она начала осторожно сползать вниз. Стена местами была почти отвесной, местами бугрилась большими каменными наростами. Какое-то время она пыталась спускаться сама, ища опору для рук и ног, но вскоре силы оставили ее и она очередной раз соскользнула в забытье. Ей грезились единороги, и она сама была одним из них: легконогим и прекрасным любимцем ветров.

Девушка очнулась, когда ноги коснулись земли. Ее сотрясал озноб. С трудом отвязав себя непослушными пальцами от веревки, она на четвереньках добралась до журчащего ручейка и жадно припала к воде.

— Лани, — она вздрогнула от прикосновения, с изумлением обнаружив, что опять уснула.

От накатывающей волнами слабости кружилась голова.

— Она обречена, — произнес кареглазый. — Жаль. Это ты виноват. Останься она у Тагиль — жила бы в довольствии и праздности. А теперь — это всего лишь жалкая еще пока шевелящаяся оболочка.

Другой покачал головой, глядя на нее.

— Лани выкарабкается. Она сильная. Лучше помогите мне закрепить ее на спине.

— Это глупо. Случись что, вас вдвоем я не вытяну. Ее бесполезно тащить с собой. Ты же знаешь основные принципы работы Источников. Будь реалистом.

Ей не нравился темноволосый, но говорил он правильные вещи. А еще она хотела остаться здесь.

— Идите, а я попозже за вами двинусь, — соврала она приблизившимся к ней зеленым глазищам. — Думаю, я справлюсь. Вот только немного передохну.

— Тебе вредно думать, — произнес блондин и приказал. — Спи.

И она послушно провалилась в темное забытье.

Интерлюдия 5. Пробуждение

Какая бесконечно длинная ночь. И как одиноко в этой темноте! Она давила, обступая со всех сторон: без единого сполоха света, без малейшего дуновения ветра, без намека на хоть какие-либо звуки или запахи.

— Эй, тут есть кто?

Голос звучит на редкость несуразно. Но это единственное, что есть у меня. Время от времени я бросаю этот глупейший из глупейших вопросов. Просто, чтобы слышать себя. Чтобы не сойти с ума в этой вязкой пустоте. Я знаю, что никто не ответит, но не могу не спросить миллионный или миллион первый раз.

— Эй, тут есть кто?

Странно, но в этот раз ответ пришел. В темноте вспыхнула звезда. Она стала расти, пока не превратилась в светящее зеркало. В нем отразилась девичья фигурка.

— Эй, тут есть кто?

Я коснулась обжигающе холодной поверхности. Девушка помедлила. И неохотно протянула руку навстречу. Когда мы дотронулись друг до друга, зеркальная поверхность вспучилась и пошла кругами. Потом круги разошлись. Из образовавшейся дыры выглянули горы, лес, догорающий костер и спящие путники около него.

Прижав плотнее крылья, я протолкнула себя в дыру и огляделась. На поляне, где я оказалась, спали двое путников. Стройный белокурый молодой человек периодически вздыхал и всхлипывал. Выглядел он совсем неважно. Резерв его жизненных сил был почти исчерпан. Хотя, может я и ошибаюсь. Было в нем нечто недоступное моему пониманию. Надо будет приглядеться к нему внимательнее.

Чуть дальше, свернувшись клубком, похрапывал малорослый воин. Твердолобость, догматизм, верность — ничего интересного. Я презрительно скривилась — высокомерный служака! Первый спящий был гораздо интересней. Точнее, его тень. Она имела форму Дракона и поблескивала синими искорками. Я слизнула несколько, и меня тряхнуло так, словно я получила хороший разряд молнии. Сила живительным потоком промчалась по моему телу, разжигая внутренний огонь. Тень шевельнулась.

— Приветствую тебя, Ланет, дочь моя, — при звуках этого голоса во мне вспыхнуло острое чувство родства.

— Повелитель, — почтительно склонила я голову.

Тень моего отца начала видоизменяться, копируя форму лежащего человека, пока не слилась с ней в единое целое. На груди юноши неожиданно выкристаллизовался черный кинжал с шарообразным кристаллом в рукояти. По его граням вспыхивали и гасли синие искорки.

— Ты поможешь мне исполнить мое самое сокровенное желание? — спросил Рок, поднимаясь.

— Я в твоем распоряжении, отец.

— Тогда отвези меня, Ланет, куда скажу.

Я удивилась, что отец сам не желает подняться на крыло, и Рок услышал мои мысли:

— Сила, Ланет. Мое преображение на землях Эолы потребует значительно большего расхода Силы, чем тебе.

Я обиделась такому намеку на собственную слабость, и тотчас вспыхнула, почувствовав веселье отца. Хотя он был прав, глупо отрицать очевидное. Я всего на всего серебряный Дракон — самый слабый из Драконов. Подмастерье у маститых мастеров. С трудом справившись с собственным раздражением, я поинтересовалась:

— Куда полетим?

— Нам нужно отыскать одну маленькую негодницу и вернуть ей утраченное.

Отец действительно был силен. А вообще, очень неприятно, когда твои мысли читают, а ты в ответ не можешь.

— Ты слишком молода, Ланет, — заметил на это отец. — Со временем все придет.

Все мое недовольство улетучилось, как только я начала набирать высоту. Это так здорово, снова ощущать упругость воздуха на своей чешуе и вздыхать полной грудью безбрежность свободы! Забыв о седоке, я помчалась ввысь, к яркой звезде, зависшей над вершиной Горы. Отец не мешал, позволяя насладиться полетом. А может он сам испытывал такое же удовольствие. Жаль только, небо вокруг Черного Замка было на редкость спокойно. Без грозовых туч и молний, бьющихся о его твердь, Замок выглядел нелепо.

— Плохой знак, — прозвучал в моей голове голос отца. — Черный Замок впервые за много веков обесточен. Его защита уничтожена.

— Как это произошло? — я удивилась и встревожилась.

— Не легче ли спросить об этом свою вторую половинку?

Вот еще! Буду я спрашивать — презрительно скривилась я. Сама возьму то, что мне нужно. Поймать за хвост тающие отголоски воспоминаний Ланетты и восстановить их не составило никакого труда. Да, уж, девчонка умела попадать в передряги. На мгновение я почувствовала к ней симпатию, но на корню пресекла столь неуместные чувства к этой воровке. Постаралась сосредоточиться на информативной составляющей ее памяти.

— Это радужные небеса виноваты?

— Они тоже. Замок долгое время использовал энергию Мира Духов, чтобы держать большую часть порталов, через которые Демоны могут прорваться в наш мир, закрытыми. Похоже, кто-то разрушил один из них. Это очень неприятно.

— К чему это приведет?

— К размыванию границ между мирами живых и мертвых. А живые мертвецы крайне неприятная штука, Ланет. Они могут испытывать только одно чувство — голод. Но более опасны Демоны, что придут следом. Тем более, что на Эоле во время моего отсутствия развелось огромное количество сект, которые готовы оказать им горячий прием.

В голосе Рока я почувствовала брезгливую ненависть. И я ее полностью разделяла. Больше того — я панически боялась этих приспешников Демонов. Один из них — Оруш — в свое время сумел превратить мою жизнь в настоящий ад. Я вздрогнула, и на мгновение крылья налились тяжестью, а тело устремилось вниз. Мне потребовалось свершить над собой титаническое усилие, чтобы вновь обрести контроль над собой.

— Страх делает тебя слабее, Ланет, — заметил отец.

— Так говорил Коросс, — воспоминание о нем разлилось по груди теплом, тотчас сменившимся острой болью.

А потом пришла злость. Последнее нашествие Демонов стоило мне человеческой жизни. Мы хорошо сражались, и это была славная битва. А теперь эта самозванка привязала меня к себе, обзавелась моим лицом. И хуже того, пытается украсть мою любовь!

Ярость вырвалась из меня снопом пламенем.

— Это не так, — возразил Рок. — Ваша связь возникла в результате не совсем удачной телепортации. Вас просто впечатало друг в друга. Да и с лицом тоже вышло не по желанию Ланетты… А может все изначально было предопределено? Скульптор, как все истинные художники, настоящий чтец душ. Может он почувствовал ваше родство и отразил его? Ланетта хорошая девушка. Ты бы присмотрелась к ней.

Мне вдруг стало любопытно:

— Ты ведь тоже не в своем теле. Как вы ладите друг с другом? Неужели тебя ни разу не раздражали чужие желания, мысли, мечты, поступки?

— Ты про Линнока? Мне нравиться этот парень. Он напоминает меня самого в юности, когда вседозволенность небожителя еще не наложила на меня свой отпечаток. Поэтому, я наблюдаю и не вмешиваюсь. Не хочу портить парня. И когда придет время, я с удовольствием предложу ему свою помощь.

— Совсем не вмешиваешься? — не поверила я.

И услышала хмыканье отца:

— Ну, пару раз было. Очень незаметно, чтобы не навредить. Переселяться в другие тела, Ланет, всегда очень проблематично. Особенно Черным Драконам. Наш Дух может сломать слабую человеческую душу как яичную скорлупу. Поэтому подходят далеко не все. Нас сильно выручают некоторые представители валгавского племени. Они готовы добровольно предоставлять свои тела, за что получают от нас в дар ловкость, силу и долголетие. К сожалению, слишком долгое нахождение в них может привести к необратимым последствиям как для валгавца, так и для самого Дракона. Поэтому, это лишь временное прибежище. Мы используем их тела, чтобы найти сильного мага и попробовать договориться с ним о совместном сосуществование. Как правило, маги соглашаются. Ведь мы предлагаем очень выгодный взаимообмен.

Я презрительно фыркнула. Ланетта не маг. И даже не жительница Эолы. Она низшая одного из мирков, что вращаются вокруг нашей Эолы.

— Не мой случай, — хмуро бросила я.

— Это точно. Но у тебя в запасе еще три варианта. Нужно только не ошибиться с выбором. Каждый из них имеет свои минусы.

— Расскажи, — потребовала я.

— Первый — дождаться, когда душа Ланетты покинет тело и самой стать его полновластной хозяйкой. Вот только тело, лишенное родного духа, быстро разрушаться. Проживешь ты от силы пару-тройку лет, а потом начнешь гнить заживо. Я однажды испытал это. Не лучшие воспоминания.

— А второй способ? — внутренне поежившись, поинтересовалась я.

— Принять Ланетту. Я считаю, этот вариант идеальным. Амулет Корна указал на девушку неслучайно. Он по праву может называться вершиной магического мастерства в области поисковых заклятий. Верстая человеческие судьбы Амулет способен вычислить того, чей жизненный путь идеально совпадает с дорогой заключенного в него Дракона. Если бы ты сразу вселилась в Ланетту, пока она была маленькой, все прошло бы достаточно гармонично и без особого насилия для вас обеих. Объяснишь, почему ты столько времени не могла решиться?

— Мне казалось это аморальным, — с горечью сказала я. — Я никогда не заняла бы это тело. Но во время телепортации на Эолу, возникла непредвиденная реакция. Меня буквально впечатало внутрь нее. Удар был такой силы, что некоторое время я пробыла в бессознательном состоянии, а когда очнулась, обнаружила, что эта мерзавка пытается отбить самого дорогого мне человека. И я ничего не могла с этим поделать.

— Тяжелый случай, — согласился Рок. — Тогда остается последнее: попробовать стать с ней единым целым. Но для этого вам надо вместе пройти Тропой Дракона и обеим стать большим, чем вы есть сейчас.

— Единым целым? С ней? — в моей груди заклокотала ненависть. — Никогда!

Отец вздохнул:

— Я не настаиваю, а предлагаю варианты. Решать тебе. Как бы то ни было, всегда лучше иметь несколько дорог, чем одну. А одна — лучше, чем ни одной. Видишь, небольшую лесистую долину за южным перевалом? Лети туда. Я слышу зов.

Я с удовольствием сделала крутой вираж, скользнув между пластами теплого и холодного воздуха. Крылья запели-завибрировали от набираемой скорости, и указанная Роком долина начала стремительно приближаться.

И вот я уже вижу, как легкий ветерок гуляет по кронам деревьев, как испуганно перелетает с ветки на ветку вспугнутая совой птаха. Вот прижалась к земле рысь, выслеживая жирного зайца. По травинке пополз неповоротливый жук, потом свалился, да неудачно — прямо на спину. Шансов подняться у него не было. Табун вспугнутых кем-то быстроногих оленей помчался гигантскими прыжками прямо на жука. Пятеро пронеслись мимо, а копыто шестого опустилось на бедолагу. Огромный черный пес с острыми нашейными шипами выскочил на поляну следом. Орбы называли таких, как он, адской тварью. Это всегда вызывало у меня недоумение. Уж кто и был порождением ада, так это они сами — грязные дьяволопоклонники. Адский пес уселся на раздавленного жука и принялся чесать себе ухо задней лапой с видом «не больно-то и хотелось».

Я была еще довольно высоко, когда пес заметил меня. Он вскочил и принялся кружить по поляне, задрав голову и не спуская с нас огненно красных глаз. Весь его вид выражал нетерпение. У меня тоже был свой адский пес. Я называла его Бесом, и он был достоин этого имени. Мы много пережили вместе. Меня вдруг охватила глубокая тоска по утраченному.

— Всегда тяжело терять связь со своей человеческой сущностью, — прервал молчание Рок. — Многие сходят с ума и теряются в бескрайних просторах Межмирового Океана. Я пару раз бывал там и видел стайки одичавших Драконов. Жалкое зрелище. Их единственное развлечение — время от времени извергать из себя магическое пламя, чтобы превратить серую зыбь под крылами в пенистые волны. Представь себе сотни, тысячи лет такого состояния — без чувств, без мыслей, без цели. Чтобы мы не думали о себе, Ланет, какими бы могучими себя не считали — лишь мятежный человеческий дух дарует радость.

— Как же ты сам смог вернулся? — я невольно поежилась. — Я думала, Океан никого не выпускает назад.

— Тот, чье сердце не остыло, всегда найдет дорогу домой. И я очень надеюсь, что ее найдет и Ирэша Шэридан.

— Ирэша Шэридан?

Я слышала эту легенду. Ирэша, как и отец, была Черным Драконом — высшим среди нас существом. И все же даже сверхмогущество не спасает от ошибок молодости. Как все Драконы, Рок и Ирэша обожали летать в грозу. Вот только в тот раз буря случилась магической. Ее наслал один из врагов отца. Неокрепшая броня Ирэши не смогла отразить удар молнии. Ее человеческое тело погибло, а дух Дракона оказался в плену Высшего Демона Мира Смерти.

— Уже не в плену, — возразил отец, опять без труда прочитав мои мысли. — В последней битве я забрал у Мрака амулет, где была заточена моя любимая. Ланет, близиться час, который я ждал всю свою жизнь!

Я почувствовала в его голосе с трудом сдерживаемое ликование. А еще волнение. Мой вечно насмешливый, и даже циничный отец, волновался, как прыщавый подросток перед первым свиданием. Мне хотелось спросить, что он имеет в виду, но в это время адский пес, потеряв терпение, перестал кружить по поляне. Он ринулся в чащу, а потом оттуда донеслось призывное тявканье. Странно, хоть эти существа и звались псами, я никогда не слышала, чтобы они лаяли. Выли — да, случалось. И очень редко позволяли себе рыкнуть, когда были, ну очень, злы. Но чтобы лаять…

— Ланет, спускайся быстрее. Бес зовет меня.

Бес! Все-таки это был он!

Ветви деревьев были слишком густы, чтобы видеть, куда ускользнул мой друг детства. Я спустилась на полянку, которую Бес только что покинул, и не успела коснуться земли, как отец спрыгнул с меня.

— Жди здесь, — приказал Рок и устремился следом в чащобу.

Я сложила крылья, положила голову на передние лапы и обвила хвост вокруг себя. Некоторое время забавлялась тем, что играла кончиком хвоста. Серебряные чешуйки переливались в лунном блеске и сами испускали небольшое сияние. Это было красиво. И все же я, не задумываясь, поменяла бы серебро на матовую броню Черного Дракона — самого сильного существа в мироздании. Теперь их осталось лишь двое — мой отец и его брат Корн. Я знала, что дух Корна сейчас поселился в Короссе, но не знала, хорошо это или плохо. Интересно, как они ладят друг с другом? Заключили сделку или стали единым целым, пройдя Тропой Драконов? Кстати, я так и не успела спросить у отца, что она собой представляет.

Выскочивший из леса Бес прервал мои размышления. Он сразу запрыгал вокруг меня как щенок: то припадая к земле, то смешно подпрыгивая. Я тоже ему обрадовалась. Жаль, что сейчас я была не в человеческом обличии и не могла прижаться к нему. Впрочем, он всегда чурался ласк. Вот и сейчас, подскочил и легонько укусил меня за хвост, приглашая в игру. Я отбросила его в сторону и вскочила: играть я тоже любила. Беса перевернуло, но он сразу вновь оказался на ногах. Мгновение, и он исчез из вида, чтобы телепортироваться у меня за спиной. Вот только я отлично знала уловки этого паршивца. Взмах хвоста…

Упс… Столетний кедр переломился, падая на своих более молодых товарищей. Бес упал на спину, ухохатываясь надо мной. Ну, погоди, паршивец! Я приготовилась взять реванш…

— Еще успеете наиграться, — голос отца застал меня врасплох.

Он вышел на полянку, бережно прижимая к груди хрупкое тельце. Память Ланетты подсказала: девчушку звали Молью. Эдакая непоседливая воришка и ревнивая бестия.

— Что с ней? — осведомилась я.

Обычно мозг и сердце простого человека для Дракона как открытая книга, но теперь ее укутывал ментальный щит.

— Спит и видит сны об одном белокуром шалопае, — в голосе отца я услышала нежность. — Но очень скоро ее сны станут более содержательными. Да и тебе, дочь, не мешает узнать больше о своем племени. Помоги мне забраться.

Я вытянула вперед крыло, и он взбежал по нему со своей ношей, как по трапу. Но перед тем как я взмыла в воздух, отец обратился к взирающему на нас Бесу.

— Собирай свою стаю, дружище, и жди сигнала. В ближайшем будущем мне понадобится ваша помощь.

Руководствуясь распоряжением отца, я понеслась к вершине Горы. Теперь тучи не скрывали Черный Замок, где раньше жили грозные и всесильные Повелители Драконов. С каждым взмахом остроконечные башни приближались. Связанные между собой зубчатыми стенами, они плотными кольцами обвивались вокруг главной башни. В отличие от матовой поверхности остального замка, ее двурогая вершина отливала синевой, а между острыми отростками размещалась плоская площадка из полупрозрачного камня. В его глубинах вспыхивали и гасли искорки, словно звезды в ночном небе. Это было красиво.

— Камень Памяти, — негромко заметил отец. — Здесь Драконы оставляли свои самые дорогие воспоминания для потомков. Пришло время воспользоваться им.

Я опустилась на полированную поверхность. Здесь бушевал ветер, гоняя по кругу стайки легких пушинок. Хорошо так гонял! Я поняла это, когда отец вместе со своей ношей спрыгнул на пол. Ветер сразу принялся трепать волосы и одежду. Рок опустил девчонку на камень, ей на грудь возложил клинок с хрустальным шариком в рукояти, и уселся рядом, скрестив ноги.

— Что дальше? — скептически осведомилась я, выждав некоторое время.

— Закрой глаза и почувствуй.

— Что почувствовать? — меня охватило нетерпение. Ненавижу неопределенность ожидания.

— Почувствуй, — настойчиво повторил отец.

С Роком всегда так. Мне редко доводилось видеться с ним, и всегда он раздражал своими недомолвками. Да и в своем отношении к нему я никак не могла определиться. С одной стороны, он бросил нас с матерью, когда мы нуждались в нем. Конечно, у него оказались веские причины для этого — он сам вляпался в крепкую заварушку. Меня злило другое. Он никогда не любил мою мать — жалел, заботился о ней, когда мог, но не любил, и каждый раз находил веский довод чтобы, хоть ненадолго, но побыть одному. Это было трудно принять. Но с другой стороны, Рок — Черный Дракон, и все Драконы, имеющие иной цвет чешуи, обязаны ему подчиняться. По праву сильнейшего и согласно законам нашего племени, когда-то могучего и великого. Было время, когда мы не только правили Эолой. Мы создавали другие миры и властвовали над ними как боги, не ограничивая себя ни чем. И лишь Демоны могли противостоять нам.

Незаметно для себя я скатилась в дрему. Меня мягко носили волны Реки Памяти, наполняя знаниями. Судьбы тысяч Драконов струились сквозь меня. Я была всеми и каждым, видела расцвет, процветание и упадок великой Империи, любила, училась, свершала великие подвиги и не менее великие злодеяния, участвовала в кровопролитных сражениях, главное из которых велось за саму Эолу с полчищами Демонов. Я сражалась за Акватон, и в конце битвы от нашей великолепной столицы остался лишь пепел. Мы победили, но эта победа стала концом Драконьего племени.

— Ланет, смотри, — благоговейный шепот отца заставил меня очнуться.

Хрустальный шарик раскалился изнутри. И его сияние становилось все ослепительней. Оно осветило умиротворенное лицо девочки и восторженное отца, а мою чешую заставило запылать белым пламенем. Сделалось светло как днем. А потом в сердцевине шарика возникла черная точка и начала быстро увеличиваться в размерах, обретая форму дракона. И вот по граням поползли трещины, и хрусталь взорвался, разлетаясь снежной пургой. Черный дракончик стремительной стрелой вырвался наружу, обретая вес и увеличиваясь в размерах.

— Получилось! Ланет, девочка моя, у меня получилось!

Но выглядел отец при этом смертельно уставшим человеком. Дракончик быстро затерялся в звездной ночи, а Моль продолжала лежать, тихая и неподвижная.

— Всю свою жизнь я посвятил тому, чтобы исправить непоправимое и вернуть тебя к жизни, — тихо произнес Рок, склоняясь над девочкой. — Ради этого я свершил много добра и еще больше зла. И вот теперь, мне страшно… Кем ты станешь, когда проснешься? Тогда мы были романтичными юнцами, свято верящими в крепость своих чувств. После этого я прожил долгую жизнь. И у меня были женщины, которых я любил. Но я отказывался верить в это, делая несчастными и их, и себя… Я не знаю, как сложится твоя судьба. Возможно, ты решишь, что теперь там нет места для меня. И я не попрекну тебя в этом. Я приношу несчастье тем, кто мне дорог. Таким как я, лучше оставаться одиночками. Уверен, ты добьешься в новой жизни многого, чтобы не решила. Когда ты проснешься, в твоем распоряжении будут все сокровища Черного Замка. И когда ты освоишься в нем, можешь полететь, куда тебе хочется. Ты свободна в своих желаниях, моя маленькая Повелительница.

Отец коснулся губами ее лба, а потом нажал скрытую пружинку на рукояти кинжала. Он распался на три лезвия, и из его глубин хлынула Сила. Ее было так много, что можно было бы создать целый мир. Я зажмурилась от удовольствия, напитываясь ею, а когда открыла глаза, увидела, что фигурку девчушки с ног до головы окутывает теплое сияние.

— Все. Остальная Сила предназначена Ирэше. Ты уже взяла столько, сколько тебе нужно, — Рок забрался на меня, не дожидаясь, когда преобразование Моли в Ирэшу закончится, и она очнется. — Возвращаемся, чтобы наши человеческие половинки смогли продолжить свой путь. Теперь тебе нужно сделать выбор. И пока ты не определилась, я очень бы тебе посоветовал обеспечить свою вторую половину защитой, чтобы она не зачахла раньше, чем ты примешь решение. И пусть это решение принесет вам обеим счастье.

Я подошла к краю Камня Памяти и прыгнула, расправляя крылья.

Взлеты и падения

Пробуждение проходило тяжело. Сначала пришли звуки.

— Линь, как ты не понимаешь? Она овощ, без малого труп. Неужели тебе снова хочется тащить ее на спине?

— Я ведь вас не удерживаю, Данэл. Вы можете идти, куда пожелаете.

— Ты должен называть меня господином, Шут, — голос Данэла прозвучал как удар хлыста. — Наше общее бедственное положение и моя признательность сгладили различия между нами, но твое глупое упрямство вынуждает меня указать твое место.

— Хочу вам напомнить, что как Шут, я обладаю определенными привилегиями. Но вы, безусловно, можете использовать Силу, чтобы заставить меня слушаться вас, — язвительно заметил Шут. — Что? У вас возникли проблемы? Ой, какая жалость!

Ланетта застонала, с трудом сбрасывая с себя оковы сна:

— Пожалуйста, прекратите, — простонала она. — Со мной все в порядке.

— Эй, Лани, скажи, как меня зовут? — встревожено спросил Шут. — Я не слышу твои мысли.

— Ну, и хвала Силе, Линь. Значит, больше не будешь без спросу рыться в моей голове, — рассеянно улыбнулась девушка, прислушиваясь сама к себе.

Отголоски странного сна стремительно таяли, оставляя взамен чувство тревоги. Хотя физически она чувствовала себя неплохо. Рана на груди покрылась коркой и почти не тревожила, многочисленные ушибы и ссадины тоже выглядели зажившими, а сама она ощущала себя отдохнувшей, только очень голодной. Желудок громко заурчал, радуясь, что о нем, наконец, удосужились вспомнить.

— У нас есть что-нибудь перекусить?

— Увы, Лани, — Шут виновато развел руками. — Но я как раз собирался поохотиться. Дичь здесь непуганая. Можно руками брать.

— Ланетта, я рад, что с тобой все хорошо.

Она с трудом заставила себя взглянуть на Данэла. Даже сейчас в порванной одежде и осунувшийся, он выглядел настоящим правителем — гордым и не чувствующим ни капли смущения за то, что только что предлагал ее устранить. Наоборот, Данэл с радостным интересом уставился на нее, как врач на внезапно выздоровевшего безнадежного больного.

— Ты разрешишь взглянуть на тебя, — его рука метнулась к ее подбородку быстрее, чем она успела что-либо сказать.

Карие глаза буквально вгрызлись в ее душу и вырвали у нее возглас возмущения.

— Отпустите ее, — голос Шута прозвучал опасно спокойно.

Данэл удовлетворенно хмыкнул и отступил назад. Выглядел он при этом донельзя довольный.

— Удивительно, Ланетта! Просто удивительно! — заметил он. — Похоже, мы вчера наблюдали своеобразный кризис. Как Источник, конечно, ты теперь полный ноль. Зато ты прошла полный курс адаптации и сейчас ничем не отличаешься от обычной девушки. Если, конечно, не считать столь недопустимую для женщины одежду и весьма ободранный вид. Теперь, когда ты в здравом уме, я торжественно обещаю тебе покровительство Дома Долга. А если решишь уйти от этого наглеца, то и мужа тебе подберем порядочного. Будешь за ним как за каменной стеной — в сытости и достатке.

Шут подмигнул девушке. Он явно хотел сказать что-то язвительное, но замер, а потом медленно нагнулся к земле, словно увидел там что-то очень интересное.

— Что та…

Ланетта не успела договорить, как камень, размером с куриное яйцо, метнулся в кусты, а Шут — следом. Переглянувшись, Данэл и Лани бросились за ними.

На траве, раскинув руки, лежала Моль, а ее тонкие белоснежные волосы разметались по траве серебристыми паутинками. Невысокая, с по-мальчишески угловатой фигурой и трогательно беззащитными чуть припухшими губами она казалась невинным ангелом, упавшим с небес. И у этого ангела на лбу вокруг кровоточащей раны быстро наливалась багрово-синяя припухлость.

— Ты убил ее, — расстроилась Ланетта, подбегая к девочке.

— Если бы убил, фингал бы не рос… наверное, — буркнул смущенный Шут, присаживаясь рядом со своей подбитой добычей. А потом облегченно вздохнул. — Ух! Шевелится.

И действительно густые ресницы дрогнули и распахнулись, открывая черные, как ночь, глаза.

— Сколько пальцев видишь? — поинтересовался Линнок, растопыривая свою пятерню.

— Сам считай, — возмущенно фыркнула Моль. — Опять дерешься?

— Опять подслушиваешь? — сурово вопросил Шут. — Что на этот раз стащить собиралась?

Но Ланетта видела, что за нарочитой грубостью Шут пытается спрятать свои чувства. Его руки слегка дрожали, а на лбу появилась легкая испарина. Похоже, он здорово перепугался.

— Да, что с вас взять, — буркнул дикий ангел, поднимаясь и потирая лоб. — Голытьба подзаборная.

— Ошибаешься, здесь нет заборов, — несколько нервно засмеялся Шут. — Ты нас как нашла, мелочь вреднючая?

— Может, наоборот, ты меня? — хмыкнула наглая пигалица. — Чего потащился-то за мной? Циркачка отворот поворот дала?

Данэл и Ланетта переглянулись и расхохотались. На Моль совершенно невозможно было сердиться. А когда она подняла с травы арбалет, который несколько дней назад стащила с повозки, жизнь окончательно заиграла красками. Шут на радостях расцеловал Моль в обе тотчас порозовевшие щечки, выхватил у нее стрелковое оружие и рванул вглубь леса. А Моль, с криком «Я лучше стреляю. Отдай арбалет, болван!» следом. Ланетта не знала, как и чего они порешили. Но когда парочка вернулась, выглядели они помирившимися, а главное — с двумя жирными куропатками в руках. Костер уже весело горел, и ожидания оказались не напрасными. Очень скоро дичь жарились на огне.

Забыв разногласия, все, затаив дыхание, следили за Шутом, объявившим себя экспертом в области приготовления дичи.

— И все же, как ты добралась сюда? — Ланетта тоже попыталась расспросить девочку.

— Нормально. Через горы, как и вы, — буркнула Моль, всем видом демонстрировала, что не намерена отвечать на расспросы.

— Нормальность и ты — понятия абсолютно не совместимые, — засмеялся Шут.

— Это еще почему? — сразу окрысилась девчонка.

— Разве нормально, в одиночку к Горе идти? Это тебе не город. Здесь разбойники, звери дикие, лавины… Всякое бывает. Вот скажи, что ты здесь потеряла?

— Мне одна провидица сказала, что я здесь судьбу найду, — неохотно сказала девчонка.

— Вот как? — насмешливо вскинул брови Шут. — Ну и нашла?

Она кивнула, а потом медленно подняла голову и взглянула на Линнока. Ее глаза были не просто черные, а с каким-то удивительным фиолетовым отливом. Таких Ланетта ни у кого ни разу не видела. Или, может, виновато было освещение. Солнечные лучи, с трудом пробиваясь сквозь сизые тучи, окрашивали мир странными красками.

После этого на поляне воцарилось молчание. Разговор больше не клеился. Все с нетерпением ждали, когда дичь подготовится.

— Все, — наконец, торжественно произнес Линнок, вызвав оживление в их небольшой компании.

Девчонка первая ринулась к тушкам, за что тот час же получила по рукам.

— Ты что? — возмущенно зашипела она рассерженной кошкой на Шута.

— Раньше взрослых не суйся, малявка.

— Ладно, взрослый, разделывай сам, — фыркнула она, плюхаясь на свое место. — Надеюсь, у тебя хватит ума не забыть житейскую истину — все лучшее детям?

— Конечно! Лови. Пополни свой запас мозгов, деточка, — и он бросил ей птичью голову.

— Хватит тебе, Линь, — покачала головой Ланетта. — Если бы не ее арбалет, мы еще долго бы ловили «непуганых» созданий местной фауны.

— Это был, вообще-то, твой арбалет, Лани, — справедливо заметил Шут.

— Вряд ли мы смогли им сейчас воспользоваться, если бы не Моль, — возразила девушка и передала врученный ей кусок куропатки белобрысой пигалице.

Вот только та не проявила ни капли благодарности к своей заступнице. Проигнорировав предложенную Ланеттой ножку, она презрительно сморщила нос:

— Тебе дали, ты и ешь. Мне подачки не нужны… Эй, ты снова в меня объедки будешь швырять или все-таки накормишь раненного ребенка?

Окорочек утихомирил бузотерку. Девчонка с наслаждением впилась в мясо, с интересом прислушиваясь к беседе.

— Надо двигаться на юго-запад, — сказал Данэл. — Правда, мне очень не нравится зарево, что пылало вчера на той стороне. Но там наш дом, поэтому необходимо как можно быстрее узнать, что там произошло. Что ты скажешь на это, Линь?

— Согласен, — кивнул Шут.

— А как вы вообще оказались у Торрэла в плену, Данэл? — слегка смущаясь, поинтересовалась Ланетта.

Она чувствовала, что обращение по имени несколько коробило правителя, но никак не могла заставить себя назвать его господином. «Не останусь в Митриле, — твердо решила она для себя. — Буду жить там, где нет никаких «господ». Ну, хотя бы, в Валгаве. Или на Южные Острова подамся, если Линь не передумает меня с собой брать. Ведь я больше не Источник».

Данэл задумчиво почесал переносицу:

— Торрэл прибыл в мой Дом и попросил оказать помощь в розыске опасного преступника. Мы смогли его быстро вычислить. Наглец, скрываясь за маской правителя, пытался договориться с контрабандистами о переправе через Порог. Его окружили, но взять в плен не удалось. Преступник раскидал моих парней, словно кегли, и, завладев одной из лошадей, пересек границу. Мы бросились за ним вдогонку, и в результате нарвались на кросский отряд.

Данэл покачал головой, заново переживая горечь поражения и предательства.

— Это была неравная битва. Теперь я понимаю, что меня провели, как несмышленого ребенка. Торрэл и его люди подставили нас, бросив на растерзание кроссцам. Я был ранен, и Коросс легко мог бы взять меня в плен, но вместо этого извинился за нарушение договоренностей. Он сказал, что кроссцы выехали встречать его, как будущего Верховного Правителя. Никто не собирался использовать Силу или охотится за Источниками. Они намеревались тихо покинуть Валгаву, как только Коросс заберет вас с собой. Собственно, он и направлялся с десятком солдат за вами, когда увидел начало сражения. И не мог не вмешаться. Он обещал, что обязательно вернет тех моих солдат, которым удастся выжить, а за каждого убитого выплатит достойную компенсацию. В обмен я согласился считать произошедшее в Голубом Доле трагическим инцидентом. Я поклялся и впредь соблюдать мир между нашими странами, после чего был отпущен.

— Мы видели сражение с вершины скалы, — тихо произнес Шут. — Я до последнего верил, что Торрэл вернется. Надеялся, что это просто такая военная хитрость.

— Хитрость его заключалась в том, что он подкараулил меня и взял в плен, когда я чуть живой от усталости подходил к митрильской границе. Теперь я начинаю понимать, что очень много не знаю из того, что творится в Митриле. Магия Крови в самом сердце королевства! Такое мне не могло привидеться даже в самом страшном сне. Поэтому, друзья мои, надо как можно быстрее вернуться в Митриль и разобраться со всем этим. Зло надо выкорчевать с корнем, пока оно не дало побеги.

— Значит, карабкаться назад будем, — с подозрительным оптимизмом заметил Шут. — Другой дороги все равно нет. Лани, ты как? Опять верхом на мне или как-нибудь сама?

Террасовая долина напоминала рай: мягкий климат, буйная растительность, живописные озера и величественные водопады. Но вот горы, окружавшие ее, выглядели неприступно. Глядя на расстояние, которое преодолели Данэл и Шут, пока она была без сознания, девушка почувствовала вину, и в тоже время восхитилась упрямством Линнока, все это время тащившим ее на своей спине. Высота, откуда они спустились, ошеломляла.

— Если бы ты не спугнул тогда единорогов, — укоризненно посмотрела на Линнока девушка, — может быть, удалось бы их приручить. И не было бы никаких проблем. Я ведь даже погладила одного. Он такой шелковистый! А вы видели, как они легко передвигаются по горам? Где мы ползем и карабкаемся, они перелетают.

Ее проколотый рогом палец при вспоминании о прекрасных созданиях заныл. Ланетта потерла его и увидела выступившую капельку крови. Машинально слизнув ее, она вдруг словно воочию увидела белоснежного жеребца с оранжевыми глазами.

— Ветер, — прошептала она.

Ей показалось, что она услышала, как он заржал в ответ на ее призыв.

— Эй, ты что, разговариваешь сама с собой? — настороженно посмотрел на нее Шут.

Все утро Ланетта чувствовала его повышенное внимание к себе.

— Единороги — это выход, — деловым тоном произнесла Моль, кидая обглоданную кость в костер. — Если они один раз дали к себе приблизится, позволят и второй. А там — дело техники.

— А ты откуда знаешь? Умеешь приручать единорогов? — воззрился на нее Шут.

— Если тебя приручила, их тем более сумею, — сверкнула черными глазищами Моль.

— Прямо приручила, — ухмыльнулся Линнок.

— А разве нет? Тогда, все-таки, просвети, чего за мной увязался?

— Мы в плен попали, поэтому не были себе хозяевами, — неохотно сообщил Шут.

— Значит, все-таки есть высшая справедливость на свете! Это тебе за висение на дереве расплата, — мгновенно отозвалась непримиримая вредина.

Ланнете стало страшно. Лицо ее друга вдруг стало пунцовым. Девушка поспешила вмешаться.

— Линь, подумай, сколько ей лет, и сколько тебе? — умоляюще воскликнула она.

— Я подумал, — кивнул Шут.

Выглядел он опасно спокойным. Но только мгновение. Неуловимый выпад, и девчонка уже трепыхалась в его руках. Он прихватил ее так ловко, что никакие ее попытки лягнуть или укусить не увенчивались успехом.

— И решил вплотную заняться этой мелкой пакостницы…

Он уселся, перекинул ее через колено и задумчиво уставился на выпяченную попу. А потом потянулся свободной рукой к кусту и отломил ветку. Мгновение — и она была освобождена от листьев и веток, превратившись в гибкий прут.

— Линь, прекрати! — возмутилась Ланетта. — Это подло, бить ребенка!

— Я аккуратно и исключительно в воспитательных целях, — отозвался Шут, а потом скорчил свирепую рожу и прорычал страшным голосом. — А ну, проси прощение! Иначе, обещаю, пару дней кушать стоя будешь, — пригрозил он.

— За что прощенье-то? — пропыхтела Моль, не прекращая попытки вырваться. — За воровство? Ты тоже воровал. Скажешь, нет?

— Я по необходимости, — возмутился он.

— Я тоже!

— Зато я не вру друзьям.

— Друзья не дерутся, а я не вру!

— А про единорогов что наплела?

— Что?

Ланетта прервала разгорающуюся ссору, на которую Данэл смотрел с нескрываемым удовольствием.

— Смотрите, — прошептала она внезапно севшим голосом. — Вон они!

Все быстро обернулись в ту сторону, куда показывала девушка.

Единороги, гигантскими прыжками перелетая с одной террасы на другую, быстро спускались к ним. Не прошло и десяти минут, как небольшой табун застыл в нескольких метрах перед ними. Ланетта, дрожа неизвестно от чего, сделала несколько шагов вперед навстречу их белоснежному лидеру.

— Ветер, умница моя! Мой красавец, — шептала девушка, восторженно глядя на жеребца.

Приблизившись, Ланетта почесала рог, скользнула по длинной шее, коснулась холки. Нервная дрожь пробежала по жеребцу, и он резко мотнул головой.

— Тише, мой хороший, — шепнула она.

Ухватившись за гриву, она взлетела на него птицей и замерла, не веря своей удаче. Единорог обернулся, кося оранжевым глазом. Словно спрашивая: «Ну, и что дальше?»

— А что дальше? — растерянно повторила она вопрос единорога.

— Вчетвером на одном не доедем, — авторитетно заявила Моль, все еще лежащая поперек колена Шута. — Эй, хватит задницу у ребенка лапать, извращенец! А ну отпустил, сказала! Надо еще хоть одного рогатого поймать, пока не убежали! Топать до тракта пешком не намерена.

— А ты, никак с нами собралась? — хмыкнул Линнок, впрочем, позволяя девчонке подняться.

— Можешь не благодарить, — снисходительно разрешила она, оправляя одежду.

— Ну, тогда, давай, приручай нам еще одного красавца. И мы, так и быть, возьмем тебя с собой.

Презрительно фыркнув и что-то пробурчав себе под нос, Моль легкой танцующей походкой направилась в сторону табуна, выбрав черного как смоль жеребца. Хозяйским жестом, она обхватила его голову, заставляя пригнуться ниже, и коснулась его рога. После этого она взлетела на покорно застывшее животное.

— Готово! — задорно крикнула она. — И чего встали? Кто родину хотел спасать?

Данэл следом двинулся к единорогам, но табун встревожился, заволновался, как один выставив рога в сторону правителя. А потом, в едином порыве сорвались с места и кинулись прочь, стремительно набирая скорость.

— Похоже, единороги не любят мужчин, — растерянно заметил Данэл.

Ланетта сжала теплые бока своего жеребца, и он послушно подошел к Шуту.

— Вроде ничего, — растерянно заметила она. — Попробуй сесть сзади меня. Может, он не будет возражать.

Девочка тот час вклинилась между ними, отодвигая Шута от Ланетты.

— Он со мной поедет, — коротко изрекла она.

— Это еще почему? — тотчас ощетинился Шут.

Нетрудно было заметить, что эта пигалица все больше и больше бесила его.

— Могу назвать две причины. Первая — мне приятнее прижиматься к тебе, чем к Данэлу. Вторая — разница в весе. Ты выше Данэла и тяжелее, а я — легче Лани. Единорогам придется скакать в гору, и было бы неплохо им помочь, максимально облегчив ношу. Выбирай любую на свое усмотрение или я уезжаю. Я поеду либо с вами, либо сама по себе в том направлении, которое сочту нужным. Ну как?

Вместо ответа он взлетел на черного единорога, пристраиваясь за спиной Моли.

— Держись крепче, Моль, — усмехнулся Линнок. — Поедем с ветерком.

— Сам не свались, — отозвалась девчонка, и первая ударила единорога по смоляным бокам.

К концу дня они подъехали к небольшому поселению, состоявшего из двух десятков домов. Народ вывалил из ворот, в изумленном глядя на удивительных всадников.

— Боги! — закричал кто-то. — К нам вернулись наши Боги!

И все селение, от мала до велика, упали перед ними ниц. Данэл невольно охнул, первым спрыгивая на землю, а потом помог спешиться Ланетте. Она тоже не смогла сдержать стон. Ноги сводило от напряжения. Скачка на единорогах захватывала. Бешеная скорость и головокружительные перелеты через пропасти под проплывающими внизу облаками дарили ощущение дикого восторга. Вот только моменты, когда седокам чудом удавалось удержаться на волшебных скакунах, случались достаточно часто. Без седла и уздечки мчаться по горам на единорогах оказалось занятием отнюдь не для слабонервных.

— С чего они решили, что мы их Боги? — вслух удивилась Ланетта.

— Единороги — волшебные существа, а значит и те, кто на них ездит непростые люди, — несколько рассеянно отозвался Шут, к чему-то прислушиваясь.

А потом выражение его подвижного лица изменилось, обретая надменность истинного небожителя. Он холодно взглянул на одного из воинов, без труда определяя в нем вождя.

— Подойди к нам, Один, — приказал он, используя свое умение читать мысли валгавцев. — Говори, блюли ли вы заветы Богов, пока мы были в отлучке?

— Ам-м, у-фх, — пропыхтел валгавец, вытирая обильно выступивший на лбу пот.

— Не блюли, — расстроено обернулся Шут к Данэлу. — И что прикажете с ними делать?

Данэл с трудом сдержал улыбку.

— Пусть накормят нас и дадут крышу над головой. Тогда — простим.

— Слышали? — грозно вопросил Шут.

Вождь торопливо закивал, а селяне дружно облегченно выдохнули.

Единороги наотрез отказались идти в селение. Но их никто особо и не держал. Ланетта потрепала холку Ветра, ласково прошептав ему несколько слов. Ткнувшись ей напоследок в ухо, словно желая что-то сказать на прощание, единорог развернулся и сходу рванул вскачь, соревнуясь со Смерчем (так Моль решила окрестить своего вороного). Оба красавца быстро скрылись из глаз.

Серебряный Дол, так называлось селение, куда доставили путников единороги, был как две капли воды похож на Голубой Дол, только меньше. За высоким, под два метра высотой бревенчатым забором прятались деревянные дома под крытыми черепицей крышами.

Путникам выделили дом, где в одиночестве проживала молодая вдова. Крепко сбитая русоволосая валгавка с воодушевлением хлопотала вокруг почетных гостей, гордая оказанной ей честью принимать самих Богов. Вот только почетные гости были неразговорчивы, постоянно зевали, а после жаркой бани, сразу отправились спать. Ланетте и Моли определили место на полатях, Данэлу и Линноку — на широких скамьях, застеленных пышными перинами. Сама валгавка, еще некоторое время хозяйничала по дому, а потом юркнула из избы, тихо прикрыв за собой дверь.

— Говорят, — шепнула Моль Ланетте, — на новом месте в полнолуние может присниться твоя судьба. Надо только произнести: «Туман-туман, не стели обман, забери дурман-тоску, покажи мою судьбу».

— И что, тебе что-то снилось?

— Девчонки, хватит болтать, — недовольно прикрикнул Шут. — Моль, еще слово, и клянусь Силой, кляп в рот засуну. Тебе тоже, Лани, нужно хорошенько отдохнуть.

Возмущенно фыркнув, Моль отвернулась от Ланетты. Девушка услышала тихое бормотание: белобрысая врединка взывала к туманам. Подумав, девушка тоже повторила стишок.

Скоро Ланетта скатилась в омут тревожного, наполненного яркими образами сна.

Мир Духов в этот раз выглядел по-другому. На туманах, в глубине которых она впервые встретила Коросса, играли радужные блики. Воспоминания о нем отдались привычной болью в сердце и тоскливым желанием снова видеть его. Оно было таким сильным, что девушка не выдержала.

— Коросс, отзовись, — прошептала она. — Дай взглянуть на тебя хотя бы во сне. Мне так одиноко без тебя.

Радужные туманы дрогнули и расступились, образуя внутри своих недр узкий коридор. Он вывел ее в свою бывшую девичью спаленку.

Девушка огляделась. Все было до боли знакомо. Словно она только что покинула комнату и вновь вернулась. Она с удовольствием уселась в старое продавленное кресло напротив пылающего камина. Через распахнутое окно виднелась городская улочка с быстро мелькающими по ней взад-вперед горожанами, и яркую радугу, перекинувшаяся через город.

Ланетте было хорошо, спокойно, и она могла бы век сидеть здесь, наслаждаясь неожиданным покоем. Давно она так себя не чувствовала.

Тихо тикали маленькие ходики, а она смотрела все в окно, глядя, как дни сменяются ночами, а лета зимами. Небесные светила нарезали круги над ее городом; здания ветшали и разрушались, а на их месте появлялись новые. Тиканье часиков стало казаться комариным писком, а время все убыстряло свой бег. Лишь радуга оставалась неизменно на одном и том же месте, окрашивая мир разноцветными пятнами.

И вот бешено вращающаяся рулетка остановилась. Все вокруг погасло. Мир укутался в покрова тьмы. Она была такой непроглядной, что Ланетте показалось, что она ослепла. А потом начали вспыхивать звезды. Красные, желтые, зеленые. Пространство за окном заполнило небо и разноцветная звездная дорожка, уходящая вдаль. По этой дорожке к дому быстро приближался всадник с распахнутыми за спиной крыльями длинного плаща. Сердце Ланетты застучало, пытаясь вырваться из груди, зато само тело отказывалось подчиняться ей. Девушка продолжала беспомощно сидеть в своем кресле.

Топот копыт за окном стих. Раздался шум шагов за дверью. Бронзовая ручка двинулась вниз. Дверь распахнулась, впуская в комнату черного рыцаря. Приблизившись к креслу, он опустился на одно колено и снял шлем.

— Лани, — прошептал он, беря ладонь девушки и прижимая ее к своему разгоряченному лицу, — я рад, что ты позвала меня.

— Коросс, — наконец удалось выдохнуть ей застывший в груди воздух.

Он улыбнулся, но лицо его выглядело очень усталым, если не сказать изможденным. Не удержавшись, она провела рукой по волосам. Они были шелковистыми и источали необыкновенно тонкий аромат. «Луноцвет», — подсказал кто-то девушке источник этого запаха.

— С тобой все в порядке? — спросила Ланетта, с тревогой вглядываясь в любимые серые глаза.

Он грустно улыбнулся.

— Жив, а это главное. Ты тоже выглядишь гораздо хуже, чем при нашем расставании. Лани, почему ты не дождалась меня?

Она не ответила. Вздохнув, он спросил:

— Ну, хоть где ты сейчас находишься, можешь сказать?

— В каком-то горном селении. Серебряный Дол называется.

— Линнок с тобой?

— И Линь, и Данэл из Дома Долга. Они хотят ехать в Митриль.

— А что собираешься делать ты? — тихо спросил он.

Девушка отвернулась, пряча слезы, навернувшиеся у нее на глазах.

— Я больше не Источник Силы. Данэл говорит, что я высушена. Какой теперь от меня прок? Конечно, никто меня бросать не собирается, но быть приживалкой… Нет. Я не хочу. Зато здесь в Валгаве я могу заниматься охотой. У меня неплохо получается стрелять из лука. Так что не пропаду. Буду, как твоя Арона, охотницей.

Он побледнел, а потом медленно покачал головой.

— В Валгаве становится очень небезопасно. Будьте насторо…

Туманы взметнулись, руша все, что окружало ее — комнату, кресло, камин.

Она проснулась на теплой печи. Рядом с ней застонала во сне Моль. Девочка умудрилась перетащить на себя одеяло Ланетты, и теперь, под жаром печи и двух пуховых одеял, раскинула свои руки и ноги в разные стороны, загнав Ланетту в самый угол. Девушка некоторое время лежала, заново перебирая в памяти удивительно живой сон. Она задумчиво посмотрела на радужную лунную дорожку, падающую из окна на пол. Вокруг царил безмятежный покой. «Это все усталость», — вздохнула она и перевернулась на другой бок. Но только закрыла глаза, ночной покой прорезал громкий крик:

— Тревога! Тревога!

Нечисть

Сон пропал сразу. Линнок и Данэл быстро оделись и бросились к двери, но Моль их опередила. Схватив свое оружие, она маленьким смерчем юркнула в открываемую Шутом дверь.

— Дома сиди, мелюзга! — рыкнул он и попылся ухватить девчонку за куртку.

Где там! Она была уже далеко.

Данэл рассмеялся, глядя на злого Шута, но этот смех оборвался, когда они выглянули на улицу. Под испускающим слабое радужное сияние ночным небом в панике метались люди, выли собаки, жалобно ревели коровы.

— Говорят, погост встал, — несколько растеряно перевел Ланетте мысли жителей Данэл и переглянулся с Шутом.

Все вместе они бросились к воротам, через которые вошли в Серебряный Дол.

Там уже кипел бой. Десяток здоровенных мужиков подпирали сотрясающиеся от ударов ворота. Крепкие дубовые доски пока держались. Неприступными казались и бревна, врытые в землю вокруг селения. Но не для хрупкой фигурки, что посылала в темноту один арбалетный болт за другим.

— Вот чертовка! — выругался Шут. — Лани, стой здесь…

И ринулся к ближайшему дому за длинной деревянной лестницей. Недалеко от Ланетты в ужасе закричала какая-то женщина и показала дрожащими руками перед собой. Одно из бревен начало раскачиваться взад-вперед. Следом зашевелились еще несколько бревен. Ланетта беспомощно огляделась по сторонам, в поисках чего-нибудь подходящего для обороны. Заостренный кол из ближайшей изгороди да нож за голенищем показались ей вполне подходящим оружием, и она бросилась к шатающейся ограде. Подбежав ближе, ее затошнило от запаха разлагающейся плоти. Пальцы с кривыми когтями пролезли в образовавшуюся щель и мертвой хваткой вцепились в дерево. Рядом в столб вонзились еще несколько полуистлевших когтистых рук. Столб резко дернулся вверх.

Ланетта выхватила кинжал и принялась рубить пальцы. За оградой что-то взвыло, заухало. Сверху на девушку со злобным визгом спикировал полуистлевший труп кошки и впился в волосы. Оказавшийся рядом Данэл, оторвал тварь вместе с клоком волос, бросил на землю и припечатал каблуком. Но тварь продолжала верещать, лязгая зубами. Тогда Ланетта насадила кошку на кол и перекинула назад за ограду.

— Рассредоточиваемся вдоль всей стены! — закричал Данэл. — Не давайте тварям расшатывать столбы!

А вместе с тем за первой мертвой кошкой на ограду вскарабкалось еще несколько тварей. Одна из женщин закричала, и двое селян бросились на помощь, отдирая от ее лица дохлую ворону. Но валгавка продолжала кричать, держась за окровавленное лицо. Моль взвизгнула, когда ее атаковало сразу несколько птиц. Девочка отчаянно замахала руками, отбиваясь от нечисти, и арбалет полетел на землю. Чьи-то руки вцепились в нее и потянули в темноту, но взлетевший по лестнице Шут, в два замаха ножа освободил Моль. Отвесив ей тяжелый подзатыльник, он перекинул ее через плечо и, слетев вниз, швырнул на землю.

— Всыпать бы тебе по первое число, — рыкнул он на девочку, и та зашипела в ответ.

Ланетта подобрала упавший арбалет и принялась сбивать ворон, не давая им приблизиться к людям. Она не пыталась их убить. Мертвым было не страшно оружие. Девушка просто пришпиливала их к изгороди, и они трепыхались, в бессильной попытке высвободиться. Вот только в этой странной радужной ночи трудно было различить мелких тварей.

— Разводите костры! — заорал Шут, сражаясь рядом с Ланеттой и Молью.

Он уже успел раздобыть где-то себе меч, и теперь тот гудел, не переставая, на излете расправляясь с теми тварями, которых пропустили две его подопечные. Но даже разрубленные, они не прекращали своих попыток дотянуться до живой плоти. У Ланетты скоро закончились стрелы, и она вновь ухватилась за кол, чтобы отбиваться от мертвецов. Моль ловко орудовала кинжалом, вертясь юлой. Пожалуй, из них троих она была самым результативным бойцом. После каждого ее удара, нечисть осыпалась прахом, а ее клинок все сильнее разгорался синим пламенем. Голос Данэла слышался где-то невдалеке. Он громко раздавал приказы, разбивая валгавцев на группы и распределяя их по участкам.

Рядом с Ланеттой охнул какой-то парнишка и нагнулся, пытаясь отодрать что-то от своей ноги. Ему на спину сразу бросилось несколько тварей, устремляясь к шее. Мальчишка, нелепо взмахнув руками, упал и больше не двигался.

— Какая гадость! Дохлые крысы! — взвизгнула Моль, и шарахнулась от шевелящейся массы подальше. — Ненавижу крыс!

Крыс, кошек и ворон становилось все больше. Они с остервенением атаковали людей, пытающихся удержать забор. То один, то другой селянин или селянка падали, заживо раздираемые на мелкие куски злобными мертвыми тварями. Один из столбов вдруг резко дернулся и вылетел из земли. Сразу двое мертвецов устремились в проем и застряли, злобно клацая друг на друга зубами. У ворот раздался дружный крик отчаяния. Они не выдержали и рухнули, погребая под собой нескольких валгавцев.

— Отступаем к домам! — снова закричал Данэл.

Его меч работал непрерывно, кроша наступающих мертвяков в крошку. Но даже без руг, ног и голов, они пытались двигаться, внушая ужас. Шут отшвырнул в сторону нечисть, схватившую какую-то визжащую женщину за юбку.

— Данэл прав. Надо отходить, — сказал он Ланетте.

Девушка не ответила, с криком вонзая кол в идущего на нее мертвеца. В жизни он был великаном и, судя по тому, насколько хорошо сохранился, умер не так давно. Кол прочно увяз в его груди, но движения это не замедлило. Гигант клацнул зубами, вытягивая вперед руки. Шут бросился на подмогу, но сразу два мертвеца преградили ему путь, отрезая от подруги. Смутное воспоминание пронеслось в голове Ланетты. Она уже видела эту нечисть. Сражалась с ними в какой-то другой жизни. И она знала: эти твари очень не любят огонь. Девушка бросилась к костру, выхватила пылающую головню и наотмашь ударила по нежити. Та вспыхнула зеленоватым пламенем и осыпалась пеплом.

— Линь! — обернулась она к Шуту, но он уже заметил и оценил.

— А! Огонь не любим! — радостно заорал он.

С мечем в одной руке и горящей головней в другой, он бросился на мертвецов. За ним устремилась Ланетта, Моль и несколько валгавцев. Вскоре за их спиной загудело пламя. Селяне бросали в костер все, что подвернется под руку. Весть быстро распространилась среди валгавцев, и вскоре селение осветилось огненным заревом. Ночь превратилась в настоящий ад.

Мертвецы вспыхивали и осыпались, но продолжали лесть со всех сторон. Сверху на людей пикировали птицы, с забора прыгали кошки, дохлые псы норовили хватануть за ноги, а мертвые люди все лезли и лезли из проемов и сорванных ворот нескончаемым потоком. На некоторых еще висела клочьями одежда вперемешку с плотью, другие белели отполированной временем костью. Несколько десятков поколений валгавцев, похороненных на местном кладбище шли к своим родичам, чтобы забрать их с собой. Но хуже всего были крысы. Сбиваясь в стаи, они серой лавиной устремлялись в выбранном ими направлении. Взбираясь друг за другом по облюбованным ими жертвам, крысы на ходу отрывали куски плоти и устремлялись дальше, нападая на все живое, встающее у них на пути.

У Ланетты давно уже руки пузырились от ожогов. Может она кричала. Может, нет. Рядом разевала в крике рот Моль, размахивая полыхающим синим пламенем клинком. Шут потерял где-то меч и теперь орудовал пылающими кольями, нарезая ими огненные восьмерки. Вокруг них сгрудились валгавцы. Кто-то сражался, кто-то подбрасывал во все усиливающийся костер дрова. От жара крыша ближайшего амбара уже дымились, и сквозь щели досок пробивались зловещие отблески разгорающегося пожара. Хлопок, и пламя вырвалось наружу, жадно пожирая строение и освещая поле боя зловещим светом. Где-то в горах тоже полыхнула огненная зарница, растекаясь по небосводу огненными кучевыми облаками. Похоже, бой шел не только в Серебряном Доле.

К счастью для людей, по мере того, как небо становилось все светлее, нежить теряла свой задор. Первыми куда-то исчезли кошки и воронье. Затем значительно уменьшилось количество крыс. Мертвецы в человеческом обличии тоже потеряли прыть. Они продолжали идти на людей, клацая зубами, но их движения стали рваными, неуверенными. Иногда, то один, то другой застывали на месте, словно пытаясь вспомнить, что они здесь делают, а потом вновь продолжали свое движение. Люди тоже устали. Они отбивались из последних сил и равнодушно провожали взглядами тех несчастных, кого тварям удавалось выдернуть из круга обороны. Наоборот, даже радовались небольшой передышке, когда упыри с утробным рыком разрывали несчастную жертву, временно оставляя в покое других людей.

Все закончилось, когда первые лучи солнца брызнули в долину. Под их воздействием большинство мертвецов вспыхнуло, опадая зеленоватым пеплом. Но некоторые из мелких тварей успели прошмыгнуть в спасительную тень домов и сараев.

Ланетта, побросав головни, повалилась прямо на покрытую пеплом землю. Рядом с ней рухнула Моль. Шут устало провел рукой по лбу, оставляя на нем жирную полосу копоти:

— Никто Данэла не видел?

Ланетта равнодушно пожала плечами, а Моль философски буркнула:

— Если не умер, значит жив.

— Он звал селян баррикадироваться в домах, — вспомнила Ланетта.

— Фи! — сморщилась девочка. — Я теперь в эти дома под страхом смерти не зайду!

— Это еще почему? — устало поинтересовалась Ланетта.

— А ты видела, куда крысы побежали? Ненавижу крыс. А уж дохлых…

— А вот Лани крыс любит, — пошутил Шут, за что сразу же получил от девушки болезненный тычок в бок.

— Надо бы дома тушить, — тоскливо заметил кто-то из валгавцев, устало опустившись на землю рядом. — Сгорит ведь все добро. Как жить будем?

Все вяло покивали, соглашаясь, но шевелиться ни у кого не было ни сил, ни желания.

— Так, — Шут, с явным трудом заставил себя подняться и обвел властным взглядом народ. — Те, кто не ранен, идет в село. Вытаскиваете из домов все самое необходимое и выносите на ровное место за околицу. Моль права, после того, как нечисть попряталась в жилищах, они стали небезопасны. Поэтому в подвалы не лазить, в дома входить по трое с зажженными факелами — один собирает вещи, другие его охраняют. Остальные — ждут на улице, вещи принимают и уносят. Понятно?

Не возражая, мужчины поднялись со своих мест и отправились по домам. Шут строго глянул на женщин:

— А вы что расселись? Ищем что поесть, готовим завтрак… Работаем, девочки, работаем! Мужчина знаете, когда страшен? Правильно, когда голоден! А вам, — он перевел страшный взгляд зеленых глаз на Ланетту и Шэри, — сначала помыться. Стыд и срам такими чумазыми ходить.

— На себя посмотри, тиран, — буркнула Моль, со стоном поднимаясь с земли. — И рукоприкладчик…

— Кто? — опешил Шут.

— Ру-ко-при-клад-чик, — по слогам отчеканила девочка. — Руки прикладываешь, куда не попадя. Вон, меня прибил ни за что, ни про что — и не извинился даже. Второй раз по голове бьешь. У меня, между прочим, еще лоб не прошел, а теперь вот и затылок болит!

— Твоя голова — самое что ни на есть «куда не попадя», — согласился Шут, за ворот бесцеремонно поднимая девочку на ноги. — Мыться, горе сопливое! Да у женщин мази какой от ожогов попросите, тряпиц чистых. У Лани вся голова в крови и ладони до мяса обожжены. У тебя — на пальцах мозоли, локти и коленки в кровь ободраны! А про голову, так совсем молчу. Одна большая рана. Только говорящая.

— Не оскорбляй мою голову. Она еще тебе пригодиться, кретин безмозглый, — моментально окрысилась девчонка и, взвизгнув, отбежала в сторону.

Показав Шуту язык, она умчалась в сторону небольшого лесочка.

— Ну, что мне делать с этой сквернословкой, скажи, Лани? — вздохнул Шут.

— Я присмотрю за ней, — улыбаясь, пообещала девушка.

— Вот и славно, — обрадовался Линнок. — А я пойду Данэла поищу.

Завтракали все без аппетита. У кучки с зерном кудахтали несколько кур и пара петухов. На поляне росли горы вещей, которые не переставали выуживать из своих домов селяне. Настроение у всех было нерадостное. Люди подходили к организованному женщинами завтраку, вяло закидывали в себя пищу, и снова, словно заведенные, шли в свои дома, чтобы спасти хоть что-то из своего имущества.

— По-моему, мы погорячились с количеством пищи, — покачала головой одна из женщин.

— Это народу много полегло в эту ночь, — апатично заметила другая, прижимая к себе пугливо жавшегося к ее ноге малыша. — У меня мужа загрызли и от дочки одни косточки остались. Теперь мы с сыночком одни. Как жить теперь? И где? Ветер-то северный. Через пару часов все селение запылает. И не потушишь…

Все замолчали, глядя на Серебряный Дол, в котором уже в нескольких местах пылали пожары.

— Пойдем, что покажу. Там кто-то скачет, — толкнула Моль в бок Ланетту, ожидавшую, когда одна из валгавских девушек закончит латать ее куртку.

Девчонка, казалось, совсем не знала усталость. После того, как они искупались в небольшом озерке и перебинтовали друг другу раны, в нее словно бес вселился. Она с трудом дождалась, когда ей починят изрядно порванные в пылу сражения штаны. А когда, наконец, получила отремонтированную одежду, вновь принялась доставать Шута, следуя за ним как хвостик и изводя своими выходками.

Ланетта с трудом заставила себя подняться с земли и поплелась за неугомонной попрыгуньей к проселочной дороге, где уже стояли Шут и Данэл, глядя на склон горы. Свет восходящего солнца слепил глаза, но длинная вереница людей различалась весьма отчетливо. Темной извилистой лентой они спускались с горного перевала, над которым ночью Ланетта заметила огромное зарево.

— Кроссцы, — со вздохом сообщил Данэл Ланетте. — Как не вовремя!

— Человек триста будет, — мрачно добавил Шут. — В Голубом Доле их было значительно меньше. Оставайтесь здесь, а я сгоняю на разведку.

— Опять командуешь? — Моль недобро стрельнула в него черными глазищами.

Она сделала шаг в его сторону, сжимая кулачки, и тот час упала, попавшись в петлю, которую успел незаметно подложить ей под ноги Шут. Затянув веревку потуже вокруг лодыжек девочки, он, довольно хмыкнув, вручил конец веревки Ланетте.

— Все утро мечтал это сделать. Придержи ее. Если что, бегите в горы.

— Вместе идем, — не допускающим возражения голосом, заметил Данэл, и они вдвоем двинулись навстречу отряду.

Когда отряд приблизился, выяснилось, что там были не только кроссцы. Просто кони и люди, вместе с их поклажей, были покрыты толстым слоем копоти. Кросские и митрильские рыцари ехали вперемешку друг с другом. И было их не больше тридцати человек. Основную часть колонны составляли телеги, в которых сидели женщины и дети, лежали раненные, громоздилась поклажа. Шествие замыкали валгавские мужчины на низкорослых лошадках, вооруженные кто, чем может: топорами, мечами, рогатинами.

Двое всадников, подняв своих скакунов в галоп, первыми подъехали к Данэлу и Шуту. Синхронно спрыгнув со своих коней, они сняли шлемы. Ланетта невольно приложила ладони к бешено застучавшему сердцу. В одном из осунувшихся и усталых воинов она узнала Коросса. Он о чем-то заговорил с Данэлом, а потом они вместе с митрильским правителем и Линноком двинулись в сторону колонны. Второй кроссец подошел к стоявшим в отдалении девушкам.

— Я Клиосс из Дома Яростного Пламени, — он учтиво поклонился. — Дозволено ли мне будет, милые феи, узнать ваши имена?

— Я - Моль, а она — Лани, — отозвалась девочка.

Она уже успела выбраться из петли и теперь во все глаза разглядывала кросского правителя.

Высокий, со слегка вьющимися каштановыми волосами и кошачьими глазами — он был из тех мужчин, которые с первого взгляда покоряют женские сердца.

— Ланетта — девушка из Нижнего мира, — медленно проговорил Клиосс, пристально глядя на девушку. — Я много слышал о тебе.

В том, как он произнес ее имя, было что-то неуловимо знакомое.

— Что у вас здесь произошло?

Моль принялась взахлеб рассказывать про их ночной бой, мгновенно доверившись ему. Было странно, как эта пигалица, как называл ее Шут, выбирала себе друзей. Она не сразу решила одарить своим расположением Ланетту, Данэла до сих пор на дух не выносила, а вот Клиосс с первого взгляда завоевал сердце девочки. И теперь она, щебетала с ним, словно была знакома тысячу лет.

Клиосс внимательно слушал, редкими вопросами превращая сумбурную речь девочки в относительно плавное повествование. Когда Моль наконец выпалила последнюю фразу и остановилась, тяжело дыша, он улыбнулся, погладив девочку по голове. И этот жест тоже показался Ланетте удивительно знакомым.

— Вы не знаете, где Ртуть? — невольно робея, спросила Ленетта. — Мы с ней подруги. Ее повез Коросс в Голубой Дол, чтобы вылечить. Она жива?

— С ней все в порядке, — успокоил ее Клиосс. — Лучше, чем со всеми нами. После первого же столкновения с митрильцами, Коросс отправил ее в Кросс в обозе с ранеными.

— Мы с Линноком видели, как вы сражались с отрядом Данэла. Что случилось потом? Что за взрыв мы видели над горами?

Клиосс помрачнел:

— Про взрыв никому из нас ничего неизвестно, но вот последствия его ужасны. Первую битву с митрильцами мы выиграли, но они нас сумели хорошо потрепать. Я сам был тяжело ранен и витал между жизнью и смертью. Меня перенесли в шатер вместе с другими тяжелоранеными и оставили умирать. Коросса не было — после битвы он сразу отправился за тобой и Линноком. Нас должна была лечить Тантосса, но она решила зря не переводить на нас Силу. Другая жрица — Даосса из Дома Пылающей Башни — занималась остальными ранеными. Я чудом дожил до возвращения Коросса, и он буквально вытащил меня из Мира Духов. Вернулся он в отвратительном настроении, и как только закончил со мной, приказал привести свою сестру. Я никогда не видел его в таком гневе. Это произвело впечатление на всех. Даже мне, только что вернувшимся в мир живых, стало не по себе. Солдаты перерыли весь лагерь и все ближайшие окрестности, но Тантоссу так и не нашли. Ни ее, ни огневолосую жрицу, которую я так мечтал назвать своей женой.

Голос Клиосса дрогнул. После недолгой паузы он спокойным голосом продолжил свой рассказ.

— На следующий день большую часть раненых отправили на повозках в Кросс. Коросс с несколькими разведчиками продолжали прочесывать окрестности. Он всем говорил, что искал жриц, но я знаю, кого на самом деле.

Клиосс укоризненно посмотрел на Ланетту:

— Он на тебя сильно обижен. Сначала предательство сестра, потом ты…

В душе Ланетты вспыхнул гнев. Да кто он был такой, чтобы указывать, как себя вести. Видно поняв недовольство девушки, Клиосс, примирительно улыбнувшись, продолжил свой рассказ.

— Наутро мы собирались двинуться в Кросс, когда на нас налетели разъяренные митрильцы во главе с Риэлом из Дома Зыбких Песков и Фагэлом из Дома Туманов. С ними отправилась и Корэл. Отважная девушка горела желанием отомстить за своего так и не вернувшегося домой брата. И магии в этот раз они решили не жалеть, наплевав на все запреты, на все договоренности. Коросс с несколькими десятками уцелевших в предыдущей битве солдат вынужден был противостоять двум правителям и жрице с отрядом в разы превосходящим наш. Если бы не тот странный взрыв…

Клиосс покачал головой.

Один из солдат подбежал к Клиоссу.

— Господин мой, требуется ваше присутствие.

Извинившись, кроссец ушел. Вслед за ним умчалась и Моль. Коросса, Линнока и Данэла тоже не было видно. Ланетта подошла к костру, вокруг которого рассаживались новоприбывшие валгавцы, чтобы послушать их. Уплетая уже остывшую кашу, они рассказывали, перебивая друг друга о своих горестях.

— Взрыв произошел на западе от Голубого Дола. Откуда примчалась митрильская конница. Они набросились на уже собирающихся уходить кроссцев. Бой шел прямо на наших улицах, — рассказывал контуженный валгавец. — Коросс, вождь черных воинов, приказал нам прятаться по подвалам и не высовываться, но мы словно обезумили. Ни с того ни с сего начали выпрыгивать из своих домов, набрасываться на кроссцев. А они нас как кутят несмышленых в разные стороны расшвыривают, а бить не бьют. Только кроссцев мало было. Раза в три меньше, чем митрильцев. И то в большинстве своем раненые. У них ведь перед этим еще одна битва с митрильцами была… А потом прогремел этот взрыв. Он счет и сравнял. Тем, кто сидел в подвалах, повезло больше. А те, кто был на улице, начали осыпаться на землю зеленым пеплом. Их косила странная, переливающаяся радугой волна, что промчалась по долине. Кросский вождь сориентировался быстро. Он начал кричать, чтобы все падали на землю. Вороные кони послушно ложились вместе со своими всадниками, а вот у митрильцев скакуны взбесились: крутились волчком, на дыбы вставали. Вот и получается. Кроссцев много полегло от рук митрильцев, а почти всех митрильцев скосила проклятая волна. Наших лошадок тоже почти не осталось. Лишь те, что в овражке паслись. Крупную скотину тоже посекло всю. Остались только козы да куры. Да бабы с ребятней, что в подвалах прятались…

Рыжебородый мужик с подергивающимся правым глазом смущенно улыбнулся, почесал затылок и добавил:

— Мне тоже крупно повезло. Меня сам Коросс плашмя мечом по башке двинул, когда я на него с рогатиной набросился. Так я и опрокинулся. А когда смог шевелиться — тут все и началось. Ну, думаю, я лучше еще полежу маленько.

— Волна-то потом на небо поднялась да растекаться стала от горизонта до горизонта. Красиво было и страшно до чертиков, — вздохнула пожилая валгавка, гладя по головке прикорнувшего под ее бочком чумазого ребенка. — День к концу клонится, а светло. Посуда дребезжит, а вода пузырями радужными к потолку поднимается. Мы в окошко подвальное взглянули. По улице все разноцветные какие-то ходят — радуга на них играет, переливается. А потом сверху ворона на траву шмяк. Дохлая. А потом еще одна. Тогда кросский вождь снова команду дал, чтобы все от света этого прятались. Митрильцы и кроссцы, о вражде позабыв, коней своих спешно стали в сараи да сени уводить. А птицы все падали. Большие и маленькие. Никогда не думал, что их столько у нас летает.

— А ночью-то, самая жуть и началась, — подхватила рассказ мужик с оторванной ступней. — Птицы эти ожили, в окна стучаться начали. Из подвала мышиные стаи поднялись, а в доме такой тухлятиной запахло, что сил просто никаких! Мы ринулись на улицу. А там мертвецы поднимаются. Те, что днем в сече полегли. Страху тогда набралось полные штаны! Там мне Бобик наш, что по весне сдох и в огороде зарыт был, ногу и оттяпал. Я думал у подлеца все зубы по старости повыпали. Ан, нет. Как ножи острые…

— Госпожа Ланетта, — темноволосый кроссец, прервал разговор, склонившись перед девушкой в почтительном поклоне. — Господин мой Коросс приказал вам явиться. Не могли бы вы последовать за мной…

Снова вместе

Ланетту привели в черный шатер, быстро сооруженный кроссцами в сотне метрах от селения. При виде девушки, сидевшие в нем люди, замолчали. Взгляд сразу выхватил Коросса. Он сидел напротив входа. Его лицо было до боли родное, но в то же время чужое. Это был властитель, человек, от чьих решений зависела жизнь и смерть. И те люди, что сидели по обе стороны от него, сделали бы это ни на миг не усомнившись. Таким Лани своего любимого еще ни разу не видела.

Коросс сдержанно кивнул Ланетте, приглашая войти. По левую руку от него восседали уже знакомый ей молодой кроссец Клиосс, Шут и вездесущая Моль. С правой стороны она увидела Данэла и девушку с болезненным лицом. Она полулежала, обложенная подушками, и зябко куталась в одеяло. Ближе к входу расположились два валгавца. В одном из них Ланетта узнала Була, вождя из Голубого Дола. Вторым был Один из Серебряного Дола. Оба воина пытались держаться с достоинством, но явно чувствовали себя не в своей тарелке. Как, впрочем, и сама Ланетта.

— Ланетта? — удивилась бледная девушка. — А ты зачем здесь?

— Это я позвал ее, Корэл, — ответил Коросс, а Шут, пододвигаясь, похлопал на освободившееся место рядом с собой.

Девушка с трудом узнала гордую принцессу. Корэл изменилась до неузнаваемости. Вместо яркой жизнерадостной красавицы на Ланетту с немым осуждением глядело бледное создание с запавшими глазами и густыми тенями под ними.

— Лани, мы обсуждали, куда лучше податься, — обратился к ней Коросс. — Помоги мне убедить этих закостенелых суеверов, что окрестности Горы сами по себе не представляют никакой опасности. Ее все бояться, словно это обитель Мрака.

— Так и есть, — подтвердил Один. — Там Мрак и обитает. Вершина Горы всегда в тучах, и там сверкают молнии, когда он гневается. А гневается он всегда.

— Вовсе нет, — смущаясь, заметила Ланетта. — Мы недавно вернулись оттуда. Вершина была абсолютно чистой.

— Не может быть, — хором воскликнули Коросс и Клиосс.

Они встревожено переглянулись.

— Ланетта права, — медленно произнес Данэл. — Небо над вершиной было безоблачно. А в чем проблема?

— Просто непривычно, — натянуто улыбнулся Клиосс. — В мифах в окрестностях Горы всегда бушует гроза. Но, раз ее нет, значит и Мрак в ней не прячется.

— Туда сложно будет дойти. Особенно с ранеными, женщинами и детьми, — покачал головой Данэл. — Горы, через которые придется идти, почти непроходимы, а террасы, ведущие вниз — вообще кошмар!

— Долина внизу стоит этих жертв, — возразил Шут. — Там такая красотища, что дух захватывает. Климат мягкий, а леса полны живности — великолепное место для жизни. Что же до неприступных скал — в этом тоже есть свои плюсы. Может зараза, что поразила эту землю, туда не проберется.

— И все-таки, я за то, чтобы пробиваться к Митрилю, — не согласился Данэл. — Если бы Ланетте и Моли не удалось приманить единорогов, вряд ли мы смогли пробраться сюда.

— Я слышала, единороги приближаются только к девственницам, — заметила Корэл. — Я рада за тебя, Ланетта, что столь долгое пребывание в мужской компании да в столь непотребном виде не испортило тебя. Только вряд ли среди здешнего женского населения наберется необходимое количество девиц, чтобы переправить остальных.

Ланетта почувствовала, как запылало ее лицо. Моль презрительно фыркнула:

— Какая деревенская клуша занималась твоим образованием, Корэл? Всем известно, единороги чувствуют истинную кровь. Поэтому и приходят.

— Линнок, следи за своей подопечной, — строго произнес Клиосс, нахмурившись. — А еще лучше, выпроводи ее отсюда. Здесь не место детям.

— Она не моя подопечная!

— Я не ребенок!

Взвились они одновременно.

Бросив на Клиосса обиженный взгляд, девочка добавила:

— А потом, я правду говорю!

— Обещай, что больше рта не раскроешь, пока взрослые разговаривают, и останешься, — пошел на компромисс Коросс.

Моль тот час же двумя руками закрыла себе рот и, выпучив глаза, отчаянно закивала Короссу головой, вызвав смешок у Шута и улыбки остальных.

— Что правда, то правда: террасы сложны для спуска, — продолжил Шут. — Чтобы их преодолеть, лошадей и домашний скот придется оставить. Но если взять с собой побольше веревок и сделать из них лестницы… Не вижу ничего невозможного. Заклинания для этого потребуются самые простейшие. Вот только что потом? Организуем колонию в горах?

— Не для всех, — осторожно сказал Коросс, потирая подбородок. — Там есть портал, который ведет в резиденцию Дома Страха. Мы могли бы попробовать добраться туда, а там уже, я гарантированно бы помог тебе, Данэл и твоей очаровательной кузине, вернуться домой. Надеюсь, что с порталом между нашими странами ничего не случилось.

Митрильцы переглянулись между собой.

— Я понимаю ваше недоверие к нам, Данэл. Но земли вдоль тракта сейчас непроходимы, — предупредил Коросс, видя его сомнение. — Здесь вы наблюдали лишь эхо, отблески того, что было там. Помимо нечисти, атаковавшей нас по ночам и с которой можно было справляться с помощью огня, время от времени из места взрыва в нашу сторону неслись радужные волны. Они превращали в пыль все живое на своем пути. А в сумерках леса, кажется, ожила вся тварь, когда-либо обитавшая там. Живых почти не осталось. Только пузырники еще способны как-то сопротивляться им. Но они не разбирают — живые перед ними или мертвые — грызут всех подряд.

— Он прав, Данэл, — Корэл невольно вздрогнула, вспомнив о недавних событиях. — Если ад существует — он теперь там. Риэл и Фагэл, с которыми я напросилась ехать выручать тебя, погибли от первой же волны, которая нас накрыла. Меня сбросила взбесившаяся подо мной лошадь. Я сломала руку и пару ребер. Но именно это меня и спасло тогда. Я отползла в какой-то сарай, чтобы укрыться там от кроссцев. Потеряла сознание и пролежала до ночи. Потом пришли Риэл и Фагэл. Я сначала обрадовалась очень, что они живы. А они руки свои протянули ко мне, идут медленно так, и глаза красными углями разгораются…

— И это еще одна серьезная проблема, — вздохнул Клиосс. — Маги, которые погибли под действием тех странных волн, превратились в высших зомби. В Валгаве раньше они были известны как Ищущие.

— Я думал они повымерли все, — посетовал Бул. — Ведь уже больше десяти лет, как никто из этих тварей нас не тревожил. А вот теперь снова появились… Плохо дело. Они ведь практически не убиваются.

— Коросс убил. Если бы не он, я бы сейчас здесь не сидела. Один из Ищущих меня успел цапнуть — до сих пор отойти не могу. Рука только сейчас начала понемногу двигаться. А боль была такой, что я на все была готова, чтобы от нее избавиться. Сама бы Ищущим в пасть прыгнула. Только шевельнуться не могла. Будь на то воля Коросса, он мог бы без всяких усилий со своей стороны высушить меня, пополнив собственные запасы Силы. А он вместо этого израсходовал собственную, возвращая меня к жизни. Общая беда как-то быстро размыла границы, разделявшие нас. Все помогали всем. Раненых грузили в телеги, не разбирая, кроссец это, митрилец или валгавец, а те, кто мог держать оружие, защищали обозы от нападающей со всех сторон нечисти, которых в сумерках лесных склонов было не меньше, чем в долинах.

— Ночью мы видели зарницы с вашей стороны. Что это было? — спросил Шут.

— Драконы, — шепнула Корэл. — На вторую ночь, когда пред нами встали неприступные горы, стало совсем невмоготу. Мы все уже отчаялись, и тут две огромные и крылатые тени пронеслись над нашими головами. Их огонь превращал в пепел все на своем пути — и живое, и неживое, плавя неприступный камень в ровное полотно. Благодаря той дороге не только здоровые смогли выбраться из этого ада, но и раненые с малыми детьми. А я все время думала — с чего это Драконы решили нам помогать?

— Может, решили устроить ловушку, вынудив идти к Горе? Кто поручиться, что Драконы не подготовили нам еще более страшные испытания? Может мы для них Игроки, которых они сгоняют на свою Арену, — задумчиво ответил Данэл.

— Предлагаю сделать так, — медленно произнес Клиосс, вновь переглянувшись с Короссом. — Из долины нужно уходить — это, думаю, понимает каждый присутствующий. Ночью она опять превратится в ад. Я ради эксперимента собрал с земли порошок, в который превратилась нечисть при соприкосновении с огнем. В следующую ночь она снова начала принимать уродливые формы кусков чьей-то плоти и шевелиться при этом…

— Какая мерзость, — скривилась Моль.

— Поэтому ночь всем лучше пережидать, забравшись подальше в голые скалы. А вперед мы вышлем разведку, чтобы выяснить, что творится в Террасовой Долине.

— И кто туда отправиться? — тот час же поинтересовалась Корэл.

— Те, кого согласятся нести единороги, — пожал плечами Клиосс, озвучивая очевидную для него истину.

— Только сначала подлечим Лани, — сухо произнес Коросс, вставая. — Иди, Лани, за мной… Корэл, пожалуйста, съешь то, что принесет тебе Линнок. Знаю, это не очень вкусно, но оно восстановит твои силы. Всем остальным рекомендую собираться. Нам надо выступить как можно быстрее.

Ланетта беспомощно оглянулась на Моль, и девочка довольно вытянула перед ней свои здоровые ладони.

— Иди-иди! Меня Коросс за пять минут в порядок привел. А Клиосс Линя подлатал. Одна ты пока ходишь словно мумия…

Коросс быстро шел впереди, настороженно поглядывая по сторонам, и Ланетта время от времени приходилось переходить на бег, чтобы не отстать от него. Отойдя подальше от селения, он так резко развернулся, что девушка чуть не врезалась ему в грудь. Подняв ее на уровень своих глаз, Коросс сказал:

— Линь рассказал мне о ваших приключениях. Скажи, почему ты так поступаешь со мной? Ты ведь обещала дождаться меня. Я знаю, что не ангел, но я делал все, чтобы исправить свою ошибку. И долго ты теперь собираешься бросаться из огня в полымя лишь бы не видеть меня?

Он был очень зол, и Ланетта невольно оробела, глядя в его потемневшие глаза. Вздохнув, он опустил девушку на траву, и прикоснулся к ее волосам.

— Наклони голову и постарайся расслабиться, — предупредил он, раздвигая пряди ее волос.

От его пальцев побежало тепло, заставив Ланетту невольно зажмуриться от удовольствия. Он исследовал каждый сантиметр ее многострадальной головы, которую дохлая кошка успела хорошо ободрать. Глубокие борозды, проделанные когтями твари, кровоточили, не переставая. Но от тепла его рук боль затихала, и хотелось мурлыкать от удовольствия. Коросс замер, когда его пальцы коснулись шеи девушки, и отстранился, вызвав у нее в душе стон разочарования.

— С головой все, — констатировал Коросс сдержанно, окидывая ее придирчивым взглядом. — Теперь займемся руками.

Он ловко разбинтовал обожженные и покусанные руки. Намочив бинты в чистом ручейке и осторожно смыв вонючую мазь, которую им с Молью дали местные жители, принялся за лечение. Ланетта заворожено глядела на легкое голубоватое свечение, исходящее от его рук. И под действием этого мягкого тепла волдыри уменьшались, а раны зарубцовывались прямо на глазах. Когда он закончил, на его висках выступили мелкие капельки пота.

— Прости, — прошептала Лани, ощущая вину.

— Прощу, если скажешь, почему сбежала.

— Испугалась, — еще тише произнесла она.

Ланетта опустила голову, но Коросс, взяв ее за подбородок, заставил взглянуть себе в глаза.

— Чего ты испугалась? — спросил он тихо.

Притяжение его глаз сделалось невыносимо сильным.

— Что не смогу остаться сама собой, если ты будешь рядом, — прошептала она. — Я — Лани, Коросс. Я не хочу быть копией твоей Ароны.

— Так, не будь.

И он поцеловал ее. Земля закружилась под ногами, зато время остановилось. Она наслаждалась теплом любимого и покоем, который, наконец, воцарился в ее душе. Мягкая трава, окружавшая их со всех сторон, тихо шелестела, зелеными волнами пробегая по лугу, а бездонное синее небо с улыбкой смотрело на них. Все ужасы, случившиеся недавно, стали вдруг казаться странным зыбким сном.

— Так-так! Значит вот, как он тебя лечит, — язвительный голос Моль заставил Ланетту вздрогнуть.

Она попробовала отстраниться от Коросса, но тот не позволил, еще крепче прижимая к себе.

— Вызови своего единорога, — попросил он. — Мне хочется посмотреть, как ты будешь это делать.

— Надо просто представить его, — смущенно проговорила Лани.

Перед ее внутреннем взором возник вдруг Ветер, а вместе с ним и табун единорогов. Проколотый рогом палец заболел, и на нем снова набухла капелька крови. Коросс поднес его к своим губам и поцелуем снял красную горошину.

— Хватит вам! Меня сейчас стошнит, — сморщилась девочка.

— Тогда что ты до сих пор здесь делаешь? — не скрывая досады, поинтересовался Коросс, неохотно выпуская Ланетту.

— А я может, тоже единорога зову, — вызывающе сверкнула она своими глазищами.

Коросс широким жестом показал на луг со стелющейся густой травой.

— Почему именно здесь? Смотри, сколько места…

Моль не нашлась, что ответить, но и уходить не стала. Она улеглась на землю, положив голову на колени девушки, и вскоре задремала. Обнявшись, Коросс и Ланетта смотрели на северный склон в ожидании появления волшебных созданий. Разговаривать не хотелось. Слишком сильны были чувства, переполнявшие ее. Коросс тоже молчал. И это молчание было для нее откровеннее всяких слов.

— Эй, вот вы где!

От звуков голоса Шута, Моль вздрогнула и съежилась, на всякий случай, прикрывая руками голову.

— Вы мелкую пакостницу не видали?

Заметив хрюкнувшую от ужаса Моль, Шут скорчил такую гримасу, что Ланетте невольно стало страшно за девочку. Девчонка вскочила на ноги, глядя на Линнока круглыми от страха глазами, готовая в любой момент дать стрекача. Сдерживало ее только одно: на своей шкурке она уже знала, что Шут мог быть не менее быстрым, чем она.

— Ну, теперь тебе точно порки не избежать! — торжествующе изрек Линнок.

— Что случилось, Линь? — с трудом сдерживая улыбку, спросил Коросс.

— Эта фурия огрела меня чем-то тяжелым по голове в тот момент, когда я наклонился, подавая твою похлебку Корэл. В результате все содержимое миски оказалась на груди правительницы…

— Содержимое миски! Вот как, оказывается, называется плотоядное выражение на твоей физиономии! — отважно выкрикнула девочка, но в конце фразы голос дрогнул, дав петуха.

Зарычав, Шут бросился на Моль, но Коросс, смеясь, спрятал ее за своей спиной.

— Смотрите! — прошептала Ланетта, потрясенно.

До этого ей не очень верилось, что у нее получится. Табун единорогов стремительно приближался к ним, вынырнув из продольной складки скального монолита северного склона. Остророгие красавцы, остановившись невдалеке от четверки, снисходительно поглядывали на них, помахивая пышными хвостами. Ланетта крепко схватила Коросса за руку и они медленно двинулись к единорогам. Каждую секунду девушка опасаясь, что они сорвутся с места, но единороги, не делали никаких попыток убежать и шумно раздували ноздри, вбирая в себя запахи людей.

— Смелее, — шепнул Коросс, легонько подталкивая ее в спину.

Ланетта подошла к своему Ветру, выуживая из кармана ломтик черствого хлеба. Тот вежливо понюхал подношение, но есть не стал, предпочтя пройтись шероховатым языком там, где еще недавно колдовал Коросс, заживляя на руке раны. Тем временем Коросс по-хозяйски оглаживал жеребца, такого же черного, как и единорог Моли, на которого она уже успела усесться.

— Думаю, будет лучше их оседлать, — задумчиво проговорил Коросс, и окликнул застывшего невдалеке Шута. — Линь, а ты чего медлишь? Выбирай, кто по нраву.

— А они подпустят меня? — как-то робко спросил Линнок.

Ланетте никогда не доводилось видеть на лице своего друга такую странную смесь нерешительности и желания поверить в чудо.

— А ты разве не девственник? — деланно изумился Коросс и засмеялся. — Брось комплексовать, Линь. Пока не подойдешь, не узнаешь.

Линнок, пробормотав под нос какое-то ругательство, со всех ног бросился к единорогам, словно ожидая, что они сорвутся и сбегут, но они ничем не демонстрировали испуга или недовольства. Лишь сдержанное любопытство. Шут сходу взлетел на ближайшую к нему вороную кобылу, и та загарцевала под ним, готовая в любой момент сорваться вскачь.

В отличие от восхищенного приятеля, Коросс с единорогами не церемонился. Стянув в себе ремень и сделав петлю, он накинул ее на рог золотистой кобылицы, и дернул, затягивая потуже.

— Клиоссу, — пояснил он, и дал шенкелей своему жеребцу, уверенно направляя его в сторону временного лагеря.

Единороги недовольно зафыркали, когда их окружила восторженная толпа, но не делали попытки убежать.

— Разойдитесь, вы пугаете их! — раздался звонкий голос Корэл. — Коросс, ты для кого привел эту золотую красавицу?

— Кого она к себе подпустит, — ответил Коросс, спешиваясь и направляясь к сложенной на траве конской упряжи.

Зацокав языком и протягивая единорогу раскрытую ладонь, Корэл смело приблизилась к нему.

— Дай, я тебя поглажу, Звездочка моя ясная! — воскликнула она.

Но как только она дотронулась до кобылицы, та прижала уши и резко мотнула головой, отталкивая девушку. От неожиданности будущая правительница упала, со страхом глядя на ставшего вдруг таким угрожающе опасным единорога. Верхняя губа кобылы приподнялась, обнажая острые, как у волка клыки, а глаза из оранжевых мгновенно стали ярко-красными. Клиосс, растолкав народ, кинулся к кобыле, уводя ее подальше от девушки, а Данэл бросился на помощь к Корэл.

— Знаете, Корэл, — насмешливо фыркнул Шут, — ради вас, теперь я поверю Моли. Похоже, все-таки единороги реагируют на какие-то особые свойства крови.

— Я всегда догадывалась, что ты скрытый кроссец, Шут, — обиделась она, прижавшись к Данэлу.

Словно в подтверждении ее слов, Клиосс, что-то прошептал кобылице, погладил ее рог, и она послушно побрела за кроссцем седлаться.

— Ну, вот мы и определились с разведывательным отрядом, — бодро заметил Клиосс, накидывая на свою кобылу попону. — Стрелок!

К нему подбежал стройный митрилец, что провожал Ланетту к шатру.

— В наше отсутствие командовать отрядом тебе. Двигайтесь на север, ориентируясь на восточный склон Горы. Данэл укажет дорогу. И старайтесь планировать свой маршрут так, чтобы ночь всегда встречать в высокогорье. Мы постараемся встретиться с вами на подступах к Террасовой Долине.

— И еще, Стрелок, — добавил Коросс, — за жизнь Корэл и Данэла ты головой отвечаешь.

— Ты делаешь большую ошибку, Ланетта. Коросс не пара тебе, бедная дурочка. Сгоришь как мотылек.

Ланетта, увлеченно следившая за тем, как Коросс проверяет подпруги ее Ветра, вздрогнула и обернулась. Ей и Моли не доверили сборы, приказав отдыхать. И теперь они наблюдали за слаженными действиями своих будущих спутников, заполняющими седельные сумки необходимыми в дороге вещами и продовольствием, притачивающими к седлам свернутые в тугие рулоны одеяла, проверяющими исправность оружия.

В сочувствии Корэл пряталась злая насмешка.

— Скажи, на что ты рассчитываешь, Ланетта? Ведь твоим единственным преимуществом раньше была твоя Сила. А теперь и ее нет. Чем ты думаешь теперь удержать Коросса?

— Я не буду его удерживать, — покачала головой девушка. — Нельзя удержать ветер.

— Ага, — с мудрым видом покачала головой Моль, — но его можно победить, пронзая насквозь.

Вровень с облаками

Мчаться на оседланных единорогах оказалось ни с чем несравнимое блаженство. Для волшебных созданий не существовало неприступных скал и непроходимых дорог. Они могли нестись почти по отвесной стене вверх, и еще быстрее устремляться вниз, соперничая в скорости с падающими водопадами. Они бесстрашно перелетали пропасти и, поднимая тучи брызг, мчались по небесной глади горных озер и топким болотам. Этот полет-скачка был настолько прекрасен, что Ланетта смеялась не переставая. Коросс несколько раз кричал ей что-то, улыбаясь. Ветер тот час же уносил слова прочь. Девушка на всякий случай счастливо кивала и смеялась еще громче.

В результате, когда они решили сделать остановку, у Ланетты болели не ноги. У нее отказывался закрываться рот, а скулы сводило от постоянного смеха.

— А я кричал тебе «Хватит смеяться», — строго заметил Коросс, но в глазах его плескались смешинки.

Девушки кивнула. Как только эйфория полета закончилась, ее пронзила боль. При этом дурацкая улыбка отказывалась сходить с лица. Она жалобно посмотрела на Коросса глазами полными слез. Не выдержав, он расхохотался и, подхватив ее на руки, потащил в сторонку от спешивающихся спутников.

— Линь увидит, от его насмешек во век не избавишься, — пояснил он, опуская ее на землю.

Посмеиваясь, он приступил к лечению. В челюсти сразу же что-то щелкнуло, и рот закрылся, но Коросс не отпускал ее, продолжая свершать какие-то манипуляции с лицом. В результате боль быстро отпустила, зато щеки начали испускать такой жар, словно они были пирожками, которые только что достали из печи.

— Последний штрих, — он намочил платок в ледяной воде и приложил к ее лицу. — Вот и все. Только смотри — сегодня больше не хохотать, и пищу есть маленькими кусочками. Справишься?

Глядя на его суровое лицо, она кивнула и неожиданно прыснула, отчетливо вдруг представив себя со стороны. Глаза его сделались страшными. Коросс рывком притянул девушку к себе и накрыл ее губы жарким, почти болезненным поцелуем.

— Теперь страдай, — заметил он, потащив назад к остальным.

— Почему страдай? — спросила она, когда снова смогла дышать.

— Не почему, а по кому. По мне страдай. И никаких улыбок. Иначе больше не буду тебе челюсть вправлять.

Для стоянки они выбрали себе место в каменном гроте, который находился между небом и землей. Глубокую выемку в величественном горном массиве пробили ледниковые воды, что стекали по многочисленным трещинам с покрытого снегом гребня хребта. Узкий снаружи и широкий внутри, грот давал путникам неплохую защиту от пронизывающих ветров высокогорья. Если бы не единороги, путники никогда бы не смогли сюда пробраться самостоятельно. И сейчас уже расседланные рогатые лошадки, вытянувшись в цепочку, неторопливо брели по узкой скальной складке к белоснежному выступу в ста метрах левее. Сначала Ланетте показалось, что это снег, но приглядевшись, она поняла, что выступ усыпан белоснежными хрупкими цветами — луноцветом.

С места их стоянки открывался потрясающий вид. Под ногами раскинулась Террасовая Долина с мощными водопадами, зелеными лесами и синими озерами. А слева от них высилась Гора — огромная, загадочно темная, остроконечным шпилем пронзающая темнеющие небеса. В направление к ней ленивой вереницей двигались облака, окрашенные в нежно-персиковый цвет. Некоторые из них подплывали к гроту, неся с собой прохладную влагу. И тогда Ланетте хотелось прыгнуть на них и помчаться по этому воздушному мосту к Горе. Эта черная громадина чем-то неудержимо влекла к себе. Словно почувствовав ее мысли, Коросс подошел и обнял, отстраняя от края.

— Нравиться? — шепнул он.

Ланетта кивнула. То ли от усталости, то ли от его присутствия, голова кружилась. По телу вдогонку за холодной волной, промчалась горячая. Коросс отстранился, и потянул девушку вглубь пещеры, где их друзья, застелив каменный пол попонами, одеялами и плащами, выкладывали из седельных сумок продукты.

— Интересно, чем питаются единороги? — спросил Шут. Он раздавал каждому по ломтю хлеба и куску холодного вареного мяса. — Я свою Муху пытался накормить дробленным зерном, она плеваться начала.

— Зря зерно испортил, — покачал головой Коросс. — Если внизу тоже самое творится, что в Серебряном Доле, с питанием скоро могут начаться трудности.

— Единороги — магические существа, и питаются они магией, — объяснил Клиосс. — Точнее остаточным магическим фоном. Вы заметили, какие здесь ветра? Они дуют со всех сторон и приносят с собой крупицы магии из Митриля, Кросса и Южных Островов. Луноцвет, что часто встречается в высокогорных окрестностях Горы, умеет улавливать их и, концентрируя в себе столь разные виды энергий, начинает источать Истинную Силу. Вот и сейчас, единороги отправились к этим замечательным цветам. Конечно, количество Силы в этих нежных растениях мизерно и маги не в состоянии ее извлечь. Самим единорогам тоже приходится постоянно путешествовать по горным тропам в поисках этих цветов. Но именно благодаря луноцвету единороги смогли выжить в условиях дефицита магии, столь необходимой для их существования.

— А почему они пошли на контакт с нами? — спросила Ланетта.

— Моль правильно сказала — здесь собрались те, кого единороги признают своими хозяевами.

Ланетта порозовела от удовольствия, но следующие слова Клиосса спустили ее с небес на землю.

— Я не хочу, чтобы ты обольщалась, Лани, — покачал он головой, видя невольную радость девушки. — Возможно, скоро Вихрь откажется тебя нести. Как я понимаю, единороги подошли к тебе, когда ты была без защиты, и из тебя тогда еще излучалась Сила. Потом, по наитию, ты смогла с помощью магии крови привязать единорога к себе. Когда остаточный магический фон, еще окутывающий тебя, окончательно развеется, Вихрь может показаться тебе далеко не таким покладистым. Тебе лучше пересесть к кому-нибудь из нас.

— Нет, — заупрямилась девушка.

— Лани, это глупо. Мне жаль, что так все с тобой произошло, но…

Коросс положил руку на плечо Клиосса:

— Перестань. С ней все будет в порядке.

— Точно, оставьте Лани в покое. Она у нас девчонка, конечно, отчаянная, но безбашенной ее не назовешь. В отличие от Моли, — присоединился к группе поддержки Шут. — Лучше скажите, почему рогатые лошадки меня приняли. И Моль тоже…

— Насчет Моли мне и самому интересно знать. Моль, ничего не хочешь нам сказать? — вопросительно воззрился Клиосс на девочку, но та нагла хмыкнула.

— Не-а.

— Что касается тебя, Линь, — Клиосс неожиданно замялся, подбирая слова. — Думаю, проблема в твоей крови. Возможно, кто-то из твоих предков был Драконом. Это чувствуют магические существа и не могут этому противиться, так как большая часть их являются порождениями драконьей магии. Вот только, боюсь, тебе еще придется отработать их признание.

Линь пожал плечами:

— Я догадывался, что все это не просто так. Так в чем подвох?

— Особая кровь, Линь, — хлопнула его по плечам Моль. — Я же говорила тебе, особая кровь. Гордись, тебя ждет Тропа Дракона. Я верю, ты ее пройдешь. Ты сильный и упорный, хоть и противный временами.

Он рассмеялся.

— Я-то, понятно, герой. Кто как не я? Лучше признавайся, у Горы побывала? Там кинжальчик подобрала?

Моль широко зевнула.

— Не помню я, — нагло соврала она, глядя на Шута чересчур честными глазами. — Меня бедную несчастную сиротинушку один злодей звезданул камнем по лбу… Все забыла.

— Бедная сиротинушка! — передразнил ее Шут беззлобно. — Сиротинушка с таким кинжалом не ходит. Скорее всего, опять обчистила какого-нибудь бедалагу.

— Что за кинжал? — заинтересовался Коросс. — Покажешь?

— Держи, — девочка лениво приподнялась, вытаскивая из-под себя черный клинок.

Он выглядел удивительно соразмерно, несмотря на то, что был лишен всяческих украшений.

— Развоплотитель! — хором воскликнули кроссцы, удивленно переглядываясь между собой.

— Что такое Развоплотитель?

— Как и луноцвет, он способен аккумулировать в себе Истинную Силу, но не так мирно. Он забирает в себя магию существ созданных или поднятых с помощью магии, убивая их, — объяснил Клиосс.

— Магов он тоже любит, поэтому осторожнее с ним, — добавил Коросс, вертя клинок, словно пытаясь найти скрытую кнопку. — Чем больше клинок светиться синим, тем больше в нем набралось магической энергии. Вот только выпустить хранящуюся внутри Силу может лишь хозяин клинка.

Стряхнув с себя оковы сна, девочка забрала у Коросса кинжал. Некоторое время она тоже вертела его в руках, даже укусила пару раз, но клинок безмолвствовал. Раздосадованная, она покачала головой.

— Не получается.

— Потому что не хозяйка, — хмыкнул Шут. — Я говорил, стянула у кого-то. Дай-ка, лучше мне.

И он выхватил клинок из рук Моли прежде, чем девочка успела спрятать его.

— Эй, отдай! — крикнула девчонка, но Шут, смеясь, увернулся от ее кулаков.

— Ну ладно, смотри, — уступила девочка, слишком уставшая для потасовки, которую ей явно было не выиграть. — Только, не сломай.

Но стоило ей это сказать, как раздался щелчок, и рукоятка раскрылась двумя крыльями, окутывая всю компанию голубоватым облачком.

— Ничего себе! — выпучил глаза Шут, вдохнув его. — Сила. Да такая чистая! Как у тебя, Лани… хм… была.

Воздух, действительно, стал удивительно бодрящим. Каждый вдох отзывался в теле теньканьем хрустальных колокольчиков, наполняя душу звонкой радостью, снимая усталость и напряжение последних дней.

— Самая что ни на есть Истинная Сила, — согласился Коросс, как и остальные с удовольствием вдыхая в себя дымку. — Я свои запасы вычерпал почти до дна, а тут такой неожиданно приятный подарок!

— Линь, как ты его открыл? — требовательно спросила Моль.

В ответ он ей хитро подмигнул:

— Набьешь им нечисти побольше, покажу… Если, конечно, расскажешь, как нас нашла.

— Слишком уж много условий! — обиженно хмыкнула девочка. — Лучше я сама разберусь!

— Смотрите! — указала Ланетта на единорогов, которые, как один, бросили нюхать цветы и теперь смотрели в их сторону, жадно раздувая ноздри. — Может их тоже стоит позвать?

— Нечего баловать, — отозвался Клиосс. — Часть Силы все равно осядет на камнях грота. Ее хватит нашим лошадкам для довольно плотного завтрака.

Ланетта вздохнула:

— Грустно, если Террасовая Долина превратилась в царство нежити. Она была такой красивой.

— Лани, — произнес Коросс, переглянувшись с Клиоссом. — Завтра мы не поедем в Террасовую Долину. Мы двинемся к Разлому. Именно туда направлялась Калла. Это гораздо серьезней нежити. Гора — прежнее место обитания Драконов — прячет в себе много мощных артефактов. Ее верхняя часть всегда была защищена от опасного любопытства посторонних мощным защитным полем. Бури, которые плясали вокруг ее вершины — были внешним проявлением этой защиты. Но странный взрыв близ Голубого Дола наделал много непонятных вещей. А главное — уничтожил защитное поле. Сейчас, Гора беззащитна и мы должны быть там.

— Откуда тебе известно, что сейчас делает Калла? — с недоверием уставился на него Шут.

— Птичка на хвосте принесла, — ухмыльнулся Коросс. — А вот, кстати, и она сама пожаловала.

Черный ворон с громким карканьем ворвался в пещеру и сел на плечо Коросса.

— Привет, Кроч, — погладил его по жестким перьям Коросс. — Прилетел на пирушку? Присоединяйся, завтра тебе предстоит много работы.

— Как вы с ним подружились? — спросила девушка.

Коросс свободной рукой притянул Ланетту к себе:

— Он сам выбрал меня еще в мое прежнее путешествие к Горе, Лани. И сейчас, восемнадцать лет спустя, во многом благодаря тебе, он снова нашел меня. Теперь время от времени помогает, становясь моими глазами. Кроч отличный разведчик и следопыт. Самый лучший из тех, кого я знаю.

— А если изменить внешность, найдет? — поинтересовался Шут, подмигивая Ланетте.

— Найдет. Его не обманет новое обличие. Он реагирует на внутреннюю сущность человека.

— А если спрятаться в подземелье? — включилась в игру Моль. — Неужели тоже найдет?

— Я найду, — пообещал Коросс, сгоняя с плеча птицу на землю, и уже обеими руками обнимая Ланетту, — а потом больно выпорю.

— Блефует. Не выпорет, — уверенно заметила Моль. — Поэтому, если надумаешь свалить от него — прячься под землей.

Ланетта поежилась:

— Под землю не хочу. Там холодно и страшно. Я небо люблю. И ветер. И звезды.

Все невольно посмотрели на быстро темнеющее небо с загорающимися на нем звездами.

— Вот и славно, — хмыкнул Коросс, нежно целуя ее в макушку. — Давайте-ка укладываться спать. Завтра будет трудный день.

— А сказочку на ночь? Мне всегда перед сном сказки рассказывали, — заявила Шэри.

— Ты, что, забыла? Ты же не помнишь ничего! — возмутился Шут.

— Ну, что-то помню, — скромно опустила глаза маленькая обманщица.

— Клиосс, тебе слово, — предложил Коросс. — Ты ведь у нас известный сказочник.

Клиосс улыбнулся в ответ на этот несколько сомнительный комплимент:

— Ну и о чем вам рассказать?

— О единорогах, — попросила Ланетта.

— Лучше о героях, — возразила Моль.

— Может о Горе? Всегда интересно знать о том месте, куда лежит твой путь, — предложил Шут.

— Расскажи о Тропе Драконов, — внес свою лепту Коросс.

Клиосс негромко рассмеялся, оглядывая всю честную компанию.

— Мне потребуется сильно постараться, чтобы никого не обидеть…

Он ненадолго задумался, а потом негромко заговорил.

— Вы все видите Гору. Сейчас она вся хорошо видна. Что вам напоминает ее вершина?

— Замок, — снова зевнула Моль. — Это Черный Замок. В нем живут Драконы.

— Жили, — мягко поправил Клиосс. — Много тысячелетий они были хозяевами Эолы. Великие маги, мудрецы, воины, поэты. Драконы создали много прекрасных вещей и чудесных творений, чтобы они радовали и служили им. Легконогие единороги тоже были их созданиями. Их использовали для путешествий и для войн, а также как живые резервуары магии, которую извлекали с помощью Развоплотителей.

— Это отвратительно, — вздрогнула Ланетта.

Клиосс пожал плечами.

— Магическое истощение — жестокая пытка. Если ты увидишь, как твой близкий друг бьется в агонии, медленно и мучительно расставаясь с жизнью, что ты сделаешь? Спасешь друга или пощадишь животное?

Девушка поежилась. Шут задал свой вопрос:

— Но если Драконы ездили на единорогах, значит, они не были ящерами?

— Внешне они выглядели людьми. Ипостась Дракона они редко использовали на Эоле, так как она требует огромного расхода Силы. А вот в междумирье — наоборот. Там Дракон в своей стихии. Питаясь светом создаваемых им же самим звезд, только там он в полной мере обретает Силу, даруя своей человеческой половинке магическое могущество, нечеловеческую выносливость и долголетие.

— Раз все так хорошо, почему все так плохо? — язвительно спросил Шут. — Куда подевались все Драконы?

— Одна из причин зовется Роком. Он был Черным Драконом, а Черные Драконы — это высшие среди высших. Они умели брать от жизни все. Для них не было почти ничего невозможного. Но даже Черные Драконы знали, когда надо остановиться. Все, кроме Рока. Он был полукровкой — Черным Драконом лишь по отцу. И это сильно задевало его самолюбие. Всю жизнь он доказывал, что достоин называться Черным Драконом, пытаясь создать то, что до него еще никому не удавалось. Вот и вздумалось ему однажды восстать против смерти — он решил пойти на сделку со смертью, чтобы вернуть свою любимую. И в результате открыл в наш мир дорогу Демонам.

— Откуда вы это все знаете, Клиосс? — удивился Шут.

— Ты слышал об экспедиции, которую организовали восемнадцать лет назад Лэппэл из Дома Долга и Даосса из Дома Пылающей Башни? — спросил Клиосс.

— Насколько я знаю, Даосса в последний момент отказалась от экспедиции, а Лэппэл пропал без вести в горной Валгаве. Некоторые утверждали, что его сожрал Дракон, — ответил Шут.

— Это не так, — мягко заметил Клиосс. — На самом деле, они смогли добраться и до Горы, и до архивов Драконов. Коросс тоже участвовал в экспедиции и может подтвердить каждое сказанное мной слово. Вот только полученная информация была такого толка, что решили не предавать ее огласке.

— Тогда почему вы сейчас рассказываете это нам? — недоверчиво спросил Шут.

Тот таинственно улыбнулся.

— Вы будете слушать или нет?

— Да, ладно тебе, Линь, — возмутилась Ланетта. — Не хочешь — не слушай. Только не перебивай. Интересно ведь.

— И мне, — заметила Моль, метнув на Шута странный взгляд. — Особенно про Рока.

— Спасибо, милые девушки, — слегка поклонился им Клиосс. — Как я уже сказал, Черные Драконы были лучшими среди лучших, но они редко вступали между собой в браки. Слишком уж свободолюбивыми они были. Зато, если это случалось, ребенок получал все и сразу: талант, силу, магию, умение летать и неограниченную власть в будущем. Так был рожден Корн, так появилась на свет Ирэша — девочка-Дракон, детскую привязанность к которой брат Корна Рок пронес всю свою жизнь.

— А Рок? — спросила Ланетта.

— Как я уже говорил, Рок был полукровкой. От своего отца он унаследовал сильную кровь, в которой жил Дух Дракона. Но чтобы обуздать Дракона, тому, в ком человеческого слишком много, необходимо пройти Тропу Дракона. Это очень тяжелое испытание. Если человеческая половина даст слабину, Дракон покинет полукровку, а в Черном Замке станет на одного призрака больше. Там много бродит таких теней, потерявшим прошлое, но не сумевших обрести будущее. Участь их плачевна, ибо они не видят смысла собственного существования и не способны покинуть Эолу, чтобы когда-нибудь переродиться и попробовать начать все с начала. Но если человек на Тропе доказывал, что он сильнее Дракона, он становился его Повелителем.

— И какие испытания ждут человека на этой Тропе? — поинтересовался Шут.

— Информация довольно скудная. Те, кто прошел Тропу, не любят говорить об этом. Да и у каждого она своя. Но я знаю, что сложность Тропы зависит от Духа Дракона. Сильнее Дух — опасней Тропа. Рок на пару со своим Драконом выдержали три Великих Испытания, прежде чем Дракон окончательно ему покорился. Сначала, пройдя через Испытание Безысходностью, Рок помог Дракону стать Серебряным. Но это не обуздало Дух. В результате Рок столкнулся с Испытанием Самоотречения, и его Дракон приобрел золотую чешую. Это тоже показалось Дракону мало. Он потребовал идти дальше. Лишь выиграв Великий Турнир, Рок стал полноправным повелителем своего Дракона. Но и Дракон, вместе с Роком пройдя Тропу до конца, закалился, став Черным.

— Смотрите, какая милая картинка, — негромко заметил Коросс.

Моль, свернувшись клубочком, мирно посапывала под боком Шута. Он свернул свой плащ и подложил девочке под голову, а Ланетта, достав одно из одеял, накрыла ее саму. Моль довольно причмокнула губами и улыбнулась. Сейчас она была похожа на прекрасного ангела. Белокурые волосы обрамляли тонкое лицо, на которое от длиннющих ресниц падала густая тень, а губки, обычно упрямо сжатые, приоткрылись в счастливом удивлении.

— Намаялась, — растроганно заметил Шут.

— На крыльях сна в страну мечты умчалась. О, детство сладкое! Лишь для него в страну ту путь открыт, — улыбнулся Клиосс.

Ланетта вздрогнула. Она слышала эту фразу в своей прежней жизни. Она хотела спросить Клиосса об этом, но Коросс ее опередил.

— Предлагаю последовать примеру Моли. Нам всем не помешает хороший отдых.

Ланетта проснулась посреди ночи, чувствуя себя абсолютно счастливой. Шею ей щекотало тихое дыхание Коросса, а с боку на нее смотрела вершина Горы, освещаемая мягким светом полной луны.

— Я хочу всегда засыпать вместе с тобой, — чуть слышно прошептала Ланетта.

Коросс услышал. Крепче прижав ее к себе, он шепнул на ушко:

— А я хочу, просыпаясь, видеть тебя рядом.

Умиротворенно вздохнув, она снова уснула. Вот только теперь сон ее был беспокойным. Ей снилась Серебряная Драконица. Очень разгневанная.

Врата Ада

Долина, в которую лежал их путь, тоже прилегала к подножью Горы, но была отгорожена от Террасовой Долины неприступным перевалом. Без единорогов путешественники не смогли бы его преодолеть. Суровые скалы, исчерченные продольными складками, были покрыты льдом и снегом. Пронизывающие ветра дули одновременно со всех сторон, бросая в путников пригоршни колючего холода. Ланетта больше не смеялась. Как и остальные спутники, она обмотала лицо шарфом, оставив лишь щелочки для глаз. Шарфы быстро превратились в ледяные забрала, а руки в латные рукавицы со впаянными морозом поводьями в них. Да и сами всадники напоминали ледяные статуи, на которые налипали все новые и новые порции снега.

Если подъем грозил обморожениями, то спуск нес угрозу гораздо серьезнее. Чем дальше вниз, тем сильнее отряд охватывало беспокойство. Тревога серой дымкой разливалась в воздухе, скрывая солнце, сдавливая грудь, стучась в виски, вызывая сомнение и страх. Крутой склон покрывали карликовые деревца. С них синими гирляндами свисала паутина. Такая же паутина тяжелой ватой лежала на камнях, скатывалась по склону шарами разных размеров, носилась по воздуху рваными клочьями. Единороги тщательно обходили эти препятствия, стараясь не задеть их, а Кроч, все это время сопровождавший отряд, взмыл выше, держась подальше от этой зараженной странным недугом земли.

— Будьте осторожны. Мы проезжаем территорию, заселенную Синими Арахнами, — крикнул Клиосс остальным членам маленького отряда. — Их паутина вытягивает Силу, а сами твари ядовиты. В Северном Кроссе они считаются одними из самых опасных хищников. Это из их паутины митрильские умельцы мастерят маски.

Ланетта сжала рукоятку своего кинжала, ощущая неотвратимое приближение неприятностей. И неприятности пришли вместе с донесшимся с долины стуком тамтамов и Силой, которую швырнул навстречу их маленькому отряду ветер.

Вихрь легко перепрыгнул через синий пушистый ком паутины, наискосок пересекший ему путь, и тот час же взвился на дыбы. Каменистая земля перед ним зашевелилась. Две длинных паучьих ноги, выпростались наружу и напряглись, вытягивая следом монстра с двумя пилообразными отростками, растущими изо рта и угрожающе скрежещущими друг о друга. Не задумываясь, Ланетта сорвала с плеча лук и всадила в рот одну за другой три стрелы. Паук издал такой пронзительный визг, что в ушах зазвенело, и приподнялся на задних лапах, намереваясь погрести под собой своего обидчика. Его визг эхом отозвался справа, и слева, и сзади. Камни крупные и мелкие покатились по склону. Со всех сторон из-под земли полезли членистоногие твари. Вихрь всхрапнул, грозно наставив рог на врага. Он намеревался принять бой, когда звонкий шлепок по крупу и рывок за узду, заставил его взвился в воздух и отпрыгнуть в сторону.

Конь Коросса вклинился между Вихрем и пауком. Коросс серией молниеносных ударов обрубил взметнувшиеся навстречу темные лапы с острыми коготками. Единорог Ланетты обиженно рыкнул, увлекаемый железной рукой Коросса прочь. Девушка оглянулась: грозная туша паука рухнула на вспучившуюся землю, беспомощно шевеля обрубками.

Единороги гигантскими прыжками преодолевали бурлящие под ногами камни, из-под которых выбирались все новые и новые пауки. Клиосс взмахнул своим мечом, разрубая паутину, которая словно синее лассо обвилось вокруг Моли. Девочка вскрикнула, торопливо освобождаясь от затянувшейся вокруг ее куртки паутины. Единорог Шута оступился, проваливаясь в образовавшуюся в земле воронку. Ланетта хотела направить Вихря на помощь, но Коросс не позволил. Он снова схватил ее единорога за узду, заставляя мчаться рядом с собою.

— Он справиться! — крикнул ей Коросс. — Нам надо быстрее добраться до долины. Там пауки отстанут от нас!

И действительно, Линь, соскользнув на землю, вонзил в провал свой меч, словно копье, а затем вновь вскочил на высвободившегося из плена скакуна. А тем временем пауки взбирались друг на друга, выстраиваясь в длинные раскачивающиеся цепочки и выплевывая в сторону беглецов синие стрелы паутины. Вот только было уже поздно. Копыта единорогов мягко застучали по покрытой чахлой травой долине. Вдогонку им раздался полный бессильной ярости визг.

Отъехав подальше, друзья спешились, чтобы передохнуть и напиться воды.

— Прорвались, — подмигнул Клиосс Ланетте, ободряюще ей улыбнувшись.

— В прошлый раз я не заметил здесь Арахн, — несколько рассеянно отозвался Коросс, внимательно наблюдая за вороном, высоко в небе нарезающим круги над долиной.

— Скорее всего, взрыв в Голубом Доле вызвал миграцию, — предположил Клиосс. — Здесь Роза Ветров. Магическая энергия с долин устремилась сюда, а за ней потянулись и те, кто ею питаются. В целом, пауки — даже неплохо. Не дело, если вблизи Разлома будет концентрироваться слишком много Силы. Они просто делают свое дело, пытаясь поглотить ее как можно больше.

— Вряд ли им удастся справиться, — слегка побледнев, отозвался Коросс.

— Что видит Кроч? — встревожился Клиосс.

— В разгаре Ритуал активизации Разлома. Жертв там три. Все маги. Один из тех, кто проводит ритуал очень напоминает Высшего Демона… Так что есть и другое объяснение Силе, которая разлита по долине. Скоро ее будет еще больше…

— И Замок не защищен, — отозвался Клиосс и выругался. — Нам надо спешить. С ним много приспешников?

Коросс неохотно отвел взгляд от небес.

— Женщина и еще один. А еще орбы. Но другие могут быть скрыты до времени… Да разве сейчас это имеет какое-то значение?

— Что происходит? — встревожился Шут, недоуменно переглянувшись с девушками.

— Разлом — это врата в мир Мрака. И сейчас их настойчиво пытаются открыть, — мрачно пояснил Коросс.

— Высвобождение такого огромного количества Силы притянет сюда и других магических существ, — отозвался Клиосс. — В том числе дружественных нам созданий. Так что шанс есть. Вот только нужно успеть разобраться со всем этим дотемна, пока большая часть Детей Мрака прячутся в подземельях.

Коросс крепко поцеловал Ланетту, и запрыгнул в седло.

— Бери с собой Моль и возвращайтесь! Данэл, наверняка, придумает, как выбраться из Валгавы, если что пойдет не так, — приказал он, и обернулся к Моли. — Проследишь за Лани?

Шут ухмыльнулся, когда обе девушки хором ответили:

— Я с вами.

Покачав головой, Коросс пришпорил своего единорога, а следом за ним устремились и остальные.

В клубах пыли они неслись по каменистой равнине, покрытой густым кустарником вперемешку с острыми обломками черного камня, торчащими из земли в разные стороны. Впереди под усиливающийся барабанный бой к ним неслась черная громада Горы, заполняя собой все пространство. Сила, разлитая в воздухе становилась все гуще, электролизуя воздух и пощипывая кожу.

Тамтамы смолкли, когда их увидели орбы. Они торопливо вскочили на своих разномастных лошадок и нестройной толпой устремились навстречу.

Мчавшийся впереди Коросс привстал на стременах. Он обнажил клинки, отводя вниз и чуть вбок, заставляя их петь, взрезая ветер. Этот низкий, чуть вибрирующий перелив отдавался в глубинах души, пробуждая что-то древнее, могучее, то, что Ланетта и не подозревала в себе. К песне клинков Коросса присоединились мечи Клиосса. Ланетте ухмыльнулся Шут, вклинившийся между ней и Молью. Моль зло что-то крикнула ему, но ветер унес слова. Линь победно помахал отнятым у нее Развоплотителем, дразня девочку, и его кобылица мощным рывком вырвалась вперед, догоняя кроссцев и выстраиваясь с ними в одну линию.

Орбов было много — человек сто вооруженных до зубов всадников. Они неуклонно приближались, блестя покрытыми татуировками телами. Маленький отряд, возглавляемый Короссом, настолько безнадежно уступал в численности врагу, что это напоминало какой-то безумный сон. Но именно сейчас каждый миг был пронзительно наполнен жизнью. Выверенные мощные движения Вихря слились в одно целое с ритмом ее сердца и пением клинков мчащихся впереди друзей. Ланетте стало казаться, что не Вихрь, а именно она вонзает копыта в каменистую землю, дробя ее в мелкое крошево. В груди разгоралось пламя такой жажды битвы, что захотелось закричать от заполнившего ее душу ликования. Она приподнялась на стременах и выхватила свой лук, намечая первую цель. Та-ра-ра-рам, та-ра-ра-рам — мерно стучали копыта. Бег не мешал. Наоборот, даже помогал направить стрелу точно в цель. Тетива взвизгнула, и один из орбов кубарем слетел с коня. Моль что-то закричала, показывая ей большой палец, а потом выхватила свой арбалет. Ланетта сосредоточилась на новой цели.

Кони неукротимо сближались, и девушки посылали одну стрелу за другой, пытаясь хоть как-то сократить численность готовых обрушиться на них врагов. Сбоку от Вихря зарябил воздух. Из пустоты вынырнул огромный пес с покрытой шипами шеей. Обернувшись к Ланетте, он прожег ее огненным взглядом и высунул раздвоенный язык, обнажая внушительных размеров клыки в жутковатой улыбке. Пес пристроился рядом, на полкорпуса пропустив Вихря вперед. Воздух зарябил еще в нескольких местах, и скоро их отряд мчался в окружении черных поджарых монстров, быстрых и зловеще молчаливых.

Они врезались в орбов как нож в масло, неся замешательство и ужас. Мохнатые лошадки вставали на дыбы, отказываясь слушать, несмотря на ругань орбов и хлесткие удары нагайками. Никто из них не смог замедлить бешеный галоп трех скачущих впереди единорогов, и никто не устоял перед их всадниками. Они оставляли после себя кровавую дорогу, по которой следом мчались Ланетта и Моль в сопровождении смертоносного черного эскорта.

Вскоре показалась уродливая клякса Разлома, жирной пиявкой высовывающаяся из подножья Горы. У самого края Разлома были вбиты три столба с прикованными к ним окровавленными людьми, а перед каждым из них стояли существа в тогах и с бьющимися вокруг них черными плащами. Когда они синхронно обернулись, но их лица были скрыты белыми полумасками. Вместе с тем одного из них девушка без труда узнала по золотистым кудряшкам. Точнее ее. Это была ведьма Калла. Тот, что в центре, с огненно-красной шевелюрой сверкнул на Ланетту зелеными глазищами и улыбнулся. Стряхнув с себя странное наваждение, насылаемое Демоном, она прищурилась и послала в него стрелу. Но та вспыхнула в воздухе ярким пламенем, не пролетев и половину пути. Губы демона искривились, а полы плаща взметнулись, превращаясь в два острых крыла, и он взмыл в воздух. Вслед за ним взлетели два других служителя, обнажая свои ятаганы.

— Драконы, — прошипела Калла.

— Это будет интересная битва, — клыкасто усмехнулся огневолосый.

— Достойное посвящение Смерти, — закончил третий, и тот час вскрикнул.

Стрела, посланная Молью, пронзила одно из его крыльев, и он упал на землю подбитой птицей.

Двое других синхронно сложили клинки крест на крест, а затем резко развели их в стороны, оставляя в воздухе чернильные следы. Из ширящихся щелей навстречу всадникам ледяным ветром хлынула мгла, быстро растекаясь по долине и погружая ее в непроглядную ночь.

Где-то наверху заклекотал Кроч. Мглу вспороли зеленоватые тени. Разевая огромные рты с багровыми огоньками внутри, они заметались над головами, жадно заглатывая в себя темноту и все сильнее испуская свечение. Багрянцем вспыхнули шипы на загривках псов, а их и без того красные глаза запылали еще сильнее. Подшерсток и грива единорогов стали испускать сияние, а на кончиках их рогов замерцали световые шарики. Тьма стала не такой непроницаемой, позволяя, хоть и смутно, но видеть происходящее.

— Держи, Лом! — и Коросс перекинул Шуту один из своих мечей. — Попробуй зацепить подбитого Демона Развоплотителем. Он мне нужен.

Затем он вскочил своему единорогу на круп и прыгнул навстречу пикирующему на него Демону, налету превращаясь в Черного Дракона. Недалеко от него вспорол мглу другой Дракон, уже Золотой, устремляясь навстречу врагу. Раздался звон клинков, и в фейерверке искр. Ланетта увидела вступившего в бой Шута, за спиной которого заметались тени, тоже подозрительно напоминающие драконьи крылья. Псы, до этого окружавшие девушек, вдруг бросились в темноту, закрутившись в схватке с чем-то невидимым. Потом взвизгнула Моль. Наотмашь рубанув кого-то мечом, она взвилась над своим единорогом крылатым ящером, щедро поливая все вокруг себя огнем, а ее единорог закрутился волчком в безумном танце. Наконец, пришла очередь и Ланетты. Странная тень возникла прямо перед Вихрем. Единорог взвился на дыбы, обрушивая на напавшего монстра свои копыта и пронзая его рогом, но уже с другой стороны тянулись руки с крючковатыми пальцами. Сквозь мглу проступили очертания еще несколько несуразных фигур, лишь отдаленно напоминающие человеческие. Они пытались дотянуться до Ланетты. «Ищущие», — мысль, пронзившая ее существо, была как вспышка молнии, приоткрывающая кусочек какой-то другой до этого неведомой ей жизни. И в той реальности тоже шло сражение с этими ядовитыми исчадиями Мрака, которым были нестрашны ни клинки, ни стрелы. Ланетта зашипела и неожиданно для себя выплюнула сгусток пламени в ближайшего монстра. Вспыхнув, он отшатнулся, задевая еще одного, превращая и того в ослепительно белый столп пламени.

На землю падали хлопья теплого пепла, а огненные вспышки и там и тут беспрестанно озаряли ночь. Они лизали темноту, то атакуя, то отступая под ее натиском. Монстры всех мастей и размеров лезли со всех сторон. Дергающиеся упыри, стелющиеся по земле моллюски, крылатые змееящеры тянулись к ней и ее Вихрю в жажде вкусить Силы и крови. Кого-то из них отталкивали зеленоватые тени, на кого-то яростно набрасывались адские псы. Названия тварей, которыми кишела округа, всплывало в ее голове из ниоткуда. Ланетта давно потеряла лук. Но это была не страшная потеря. Его стрелы не причиняли ни малейшего вреда тварям. Главное было то, что само ее присутствие отвлекало часть исчадий Мрака, давая возможность друзьям сконцентрироваться на более грозном противнике. И это радовало девушку. Иногда, когда какому-то упырю удавалось прорвать заслон адских псов, из Ланетты неожиданно для нее самой вырывался очередной сгусток пламени, превращая нежить в пепел.

Сколько это продолжалось, Ланетта не знала. Понятие времени перестало существовать, потеряв всякую ценность. Шум битвы вытеснил ток крови, бешено стучавший в голове. Азарт тоже растворился в этом стуке без остатка. Осталась только отчаянная одержимость, решимость продержаться еще одно мгновение, пережить еще одного монстра.

Когда в глаза девушки брызнул ослепительный дневной свет, она подумала что умирает. Вихрь споткнулся, рухнув на колени, и Ланетта безвольной куклой перелетела через него.

Пепел был теплым и мягким, и он был всюду. Легкие хлопья, медленно кружа, укутывали темным одеялом землю. Сквозь лохмотья черноты проглядывали небеса ослепительной синевы. Там кружили три Дракона: два черных и один золотой. «Это хорошо», — удовлетворенно подумала девушка, и закрыла глаза.

Темнота была повсюду. Горячая, почти обжигающая. Гневная. Она взирала на меня миллиардами черных глаз, пронзая насквозь и обвиняя.

— Как ты посмела! Я не подчиняюсь тебе!

— Что посмела?

— Призвать меня… Ты — не Арона и никогда ею не будешь. Я не хочу служить тебе!

— Так не служи.

— Но ты призвала меня!

— Не перекладывай вину на чужие плечи. Ты пришла, потому что захотела.

Тьма взорвалась, выворачиваясь наизнанку и превращаясь в Серебряную Драконицу. Очень большую. Очень разгневанную.

— Откажись от себя. У вас теперь есть Развоплотитель. Пронзи свое сердце. Так ты сделаешь счастливыми Коросса, Арону, меня… Уйди, и я прощу тебя.

Я коротко хохотнула:

— Тогда что даст мне твое прощение?

— Отсутствие ада, в который я превращу твою жизнь, если ты откажешься.

Самомнение Драконицы бесило.

— Я только что побывала в аду. И, увидев свет, победила его. Одолею и тебя.

— Что же, попытайся! — зловеще расхохоталась Драконица.

Раздался щелчок, и в меня ворвались звуки внешнего мира. Вот только пошевелиться я не могла, словно впав в летаргический сон.

Долину в месте Разлома было не угнать. Она вся покрылась черными хлопьями пепла, который лениво колыхался под легкими дуновениями ветерка. У самого подножья Горы на сложенных одеялах неподвижно лежала девушка, в которой она с удивлением узнала саму себя. Сидящий рядом с ней Коросс задумчиво вертел в руках подвеску в форме пирамидки, которую когда-то Ланетте подарил Лэппиус. Молодой человек крепко сжал башенку в ладони и усталой улыбкой поприветствовал подошедшего Клиосса.

— Как она?

— Длительный сон пойдет ей на пользу… Лепэр, скажи, в чем мы ошиблись?

Тот сочувственно посмотрев на друга.

— Прости, я не знал, что все так получиться. Когда я нашел Ланетту и вручил ей Амулет Корна, он не захотел активироваться. Я делал все, что мог. Даже решил научить ее стрелять из лука и фехтовать. Я пытался сделать Лани точной копией Ароны, но Амулет молчал…

— Почему ты не забрал у Лани Амулет?

— Я хотел, но все надеялся, что он сработает. Решил, навещу Эолу, вернусь и тогда уже заберу. Я по-своему привязался к своей питомице…Но какое нелепое стечение обстоятельств! Именно в мое отсутствие ты решил сделать портал в мир Лани. И не куда-нибудь, а в мою хижину.

— Твой дом показался мне весьма удобным местом. Ланетта бывала в нем достаточно часто. К тому же это было местом Силы…

— … которым я сам неоднократно пользовался для перемещений, поэтому он был стабильным, — ворчливо заметил Лепэр. — Именно это и сбило твои расчеты. Магический фон от активации межмировых порталов обычно очень силен. Поэтому-то еще на заре Митриля я поселил в Лесу Верховного Правителя Стража. Он не только с удовольствием поглощал излишки магической энергии, но и охранял мой замаскированный портал. На протяжении многих лет никто, кроме Диогэла, ни о чем и не подозревал. Но перед последним моим прибытием Торрэл выкрал ключ от логова Стража и запер его.

— Зачем? — заинтересовался Коросс.

— Искал тайный вход в подземелья Дома Пути, которые, как и Кросские Катакомбы, имеют свои тайны, — пожал плечами Лепэр. — В результате, когда я очередной раз посетил Митриль, все маги из близ лежащих окрестностей знали о внезапно возникшем портале. Не успел я вселиться в Отона, как был окружен людьми Данэла, а потом препровожден в Дом Пути. Так я оказался пленником собственной племянницы. Диогэла, знающего обо мне, в это время во дворце не было, и Тагиль решила сделать из меня Игрока для своей первой Арены. И сказать ведь ей ничего нельзя было. Вряд ли она бы поверила, что безграмотный валгавец на самом деле приходится ей дядей.

— А когда портал активировался второй раз, все буквально встали на уши, — покачал головой Коросс.

— Появление в Митриле Лани трудно назвать незаметным, — хмыкнул в ответ Клиосс.

Некоторое время они молчали, каждый думая о своем, а потом Коросс с досадой спросил:

— Что тебя, вообще, понесло в Митриль? Ты же не собирался возвращаться.

— Тосковал. Вот и навещал Миотополь время от времени. Наблюдал издали за своим сыном, узнавал, как дела в когда-то созданном мною королевстве, и каждый раз все мечтал навестить жену. Вот только с последним все никак не срасталось. Трусил, наверное, — криво усмехнулся Клиосс. — В свое последнее посещение твердо дал себе обещание — найду Даоссу и попробую все исправить. А вместо этого попал в плен к Тагиль.

Коросс покачал головой.

— Почему ни ты, ни Диогэл за все это время не сказали Линноку, кто он? Почему он своим пусть и не родным отцом считал Скульптора, а не тебя? Они оба серьезно рисковали отправиться на Арену, пытаясь тебя вызволить.

— У Линнока вначале не было ни намека на то, что он станет магом. А Драконом — и подавно. Тогда я думал, что лучше ему не знать о том, кем он мог бы быть. Когда же магия в нем начала пробуждаться, стало слишком поздно. Для всего Митриля он уже Шут. Из Шута в Короли? Вряд ли королевство выдержит подобное потрясение.

— Значит, ты и сейчас не скажешь ему?

Лепэр отрицательно покачал головой, и сменил тему.

— Задумка у тебя была неплохая с перемещением. Гениально простая! Странно, что до этого никому из нас ничего подобного не приходило в голову. Ведь если заселить Террасовую Долину выходцами из Нижних Миров, мы можем обеспечить Горе стабильный приток Истинной Силы. А валгавцы, нейтральные к любому проявлению магии, будут для них идеальными помощниками в обустройстве на новом месте. Теперь у нас появился шанс вернуть на Эолу Драконов и возродить Империю. Вот только, скажи мне, Коросс, что заставило тебя выбрать именно этот мир и эту девушку для своего эксперимента? Ведь в твоем распоряжении были тысячи миров!

Коросс, обхватив руками голову, заскрежетал зубами:

— Может, именно то, что за ее воспитание взялся ты, решив превратить в Арону?

— Неудачно взялся. Амулет так и не признал ее, — вздохнул Лепэр. — Хотя возможно дело и не во мне. Если бы Рок перед самой смертью Ароны не переименовал ее в Ланет, Амулет Корна сработал бы. Ланетта мне всегда чем-то напоминала Арону, и я потратил много времени и сил, чтобы усилить это сходство. Эту схожесть заметил и Скульптор, неосознанно вылепив из Ланетты, прости, но весьма улучшенную копию твоей Ароны… Вот только, может быть, Арону эта схожесть и привлекла бы, а Ланет она показалась недостаточной, а сходство в именах насмешкой судьбы? Может, наоборот, именно это сходство и вызвало внутреннее отторжение? Кто знает? Новые имена накладывают сильный отпечаток на души.

— Другое имя, — прошептал Коросс. — Рок дал ей новое имя, но она не успела к нему привыкнуть, не успела осознать изменения, которые принесло оно в ее внутренний мир. В результате столько проблем… Какое роковое стечение обстоятельств!

— Всегда, когда в ситуацию вмешивался Рок, все вставало с ног на голову. Даже в конце своей жизни он успел навредить… Тебе хотя бы удалось забрать Амулет с душой твоей любимой?

В глазах Коросса плескалась тоска. Он перебросил темную башенку, которую до этого сжимал в ладони, Лепэру:

— Его мне подарила Корэл в знак признания за то, что я ее спас. Он был пустой.

— Значит Корэл… Странно, ведь единороги не признали ее. Хотя этому может быть объяснения — изменения просто не успели стать явными. Что же, ты должен радоваться — твоя Арона пробудилась в теле правительницы, а не простой смертной. Вот почему ее сразу потянуло в родные горы. А я все удивлялся, что заставило Корэл отправиться воевать в Валгаву в компании двух правителей из других Домов. Подобное поведение почти не свойственно митрильским жрицам. Для них безупречная репутация превыше всего. Пожалуй, только Дом Откровения всегда выбивался из общего фона. Абиэль, мать Ароны, была отчаянно безрассудной… Такой же стала и ее племянница Ротэль, когда чуть не зарезала меня в порыве ревности. Но Дом Долга всегда следовал букве закона… Корэл хорошая девочка, Коросс. Присмотрись к ней и, я уверен, она тебе понравиться. Брак между правителями двух до этого долгое время враждовавших государств станет событием, которое изменит всю историю Эолы. Я считаю, что ты очень серьезно должен подумать об этом.

— Я подумаю, — сдержанно отозвался Коросс.

Тот, кто еще недавно был добрым учителем Лэппиусом, вдруг стал для Ланетты равнодушным незнакомцем, а ее любимый — непостижимо далеким чужаком. Ей захотелось закричать.

— Что ты теперь собираешься делать с Лани? — осторожно спросил Лепэр.

— Не знаю, — прошептал Коросс.

Интерлюдия 6. Пленница

Все убранство узкой камеры состояло из деревянного топчана. В углу помещения непрерывно лилась струйка воды в сливное отверстие. Она вытекала из узкого желобка, расположенного над самым потолком. Рядом располагался светильник, выполненный митрильскими мастерами и стоивший немалых денег. Он казался бы неуместным в этом царстве сурового аскетизма, если бы не его предназначение. Жертва должна отчетливо видеть своих палачей, затаившихся в углах потолка, густо опутанных паутиной. Не забывать о них ни на минуту. Тюремщице это давало возможность растянуть пытку, пленнице — дарило надежду выжить. Вот только надежда была такой же тусклой, как свет, льющийся из светильника.

Черные сонники зашевелились, почувствовав внимание пленницы. Один из паучков, уже преодолевший половину пути, рванул назад к своим собратьям. Черные сонники любили доводить людей до смерти, взращивая страхи до разрушительных для рассудка размеров, но сами умирать не любили. Смерть каждого из этих мерзких созданий заставляло в ужасе содрогаться все паучье сообщество. И они потом долго метались по потолку, пытаясь придти в себя от настигшего их шока.

Пленница чуть не облизнулась от удовольствия, вспомнив, как ей удалось подпустить одну из этих тварей и прихлопнуть. Влажный звук до сих пор сладостно отзывался в ее душе. Наверное, она уже начала медленно сходить с ума от безумия последних дней. И ей нужно было отдохнуть, чтобы продолжить это противостояние, у которого не видно было конца.

Тело продолжало имитировать движения бодрствующего человека, в то время как душа отправилась на прогулку по тропам недавних событий, приведших ее сюда.

Даосса собиралась в дорогу с тяжелым сердцем. Ей не нравилось, как они обошлись с Тантоссой, но Уоросс лишь беспечно отмахнулся от сомнений кузины.

— Тантоссе нужно было сразу показать, кто в Кроссе нынче настоящий хозяин. Даже если официально она пару лет и пробудет Верховной Правительницей, она всегда должна при виде нас вспоминать, где ее место. Ты приглядывай за Клиоссом. Он отличный парень и еще ни разу не давал повода усомниться в крепости дружеских связей между нашими Домами. Но сама понимаешь: возможность обладания живым Источником может стать для него серьезным испытанием на верность. Я бы отправился сам, но нам нужно хорошенько подстраховаться в столь важном для интересов нашего Дома деле. Отец поговорит с главами Домов, а я задействую все свои каналы для поиска Коросса и девушки из Нижнего Мира. Нельзя не учитывать то, что ваша экспедиция может оказаться неудачной. Необходимо проработать запасные варианты.

— И еще, Даосса, — заметил ее дядя Кодосс, тоже вышедший провожать ее. — Недавно Клиосс попросил у меня твоей руки. Их Дому нужен наследник, а Леасса из Дома Радости так и не смогла за все время их супружества родить девочку нужных Дому качеств. Клиосс уже расторгнул брачные договоренности и теперь думает взять себе новую супругу. Я разрешил ему поухаживать за тобой. Не хочу настаивать на том, чтобы ты ответила ему согласием, но все-таки присмотрись к нему во время вашего похода как к возможному супругу. Пойми, наш Дом ни в чем не нуждается, кроме как заботы о твоем душевном благополучии. Радость материнства у женщин — довольно мощный инстинкт. Если женщина его по каким-то причинам не испытывает, это может сказаться на ней довольно сильно. И глядя на то, как ты изменилась за последние годы, думаю, что причина именно в этом. Конечно, печально, что жрица твоего уровня оказалась подвержена примитивным человеческим слабостям, но болезнь эта исправима. Пара-тройка лет супружества пойдет тебе только на пользу.

— Присмотрюсь, дядя, — сдержанно заметила Даосса, трогая свою лошадь.

Чтобы ни говорили ее дядя и кузен, все они знали истинную причину, почему в эту экспедицию отправилась именно она. Потеря жрицы, случись что, оказалась бы для Дома не столь болезненным ударом, как потеря правителя.

Даосса понимала и принимала это, не обижаясь на своих родственников. Лично она очень серьезно сомневалась в результативности этого похода. Тантосса была грозной противницей и опытной интриганкой. То, что ее сейчас «крепко держали за жабры», как выразился недавно ее дядя, совсем не означало, что у Верховной Жрицы отсутствовали козыри в рукаве.

Как только они пересекли границу Валгавы, весь отряд надел синие маски, блокирующие всякое проявление Силы. Они передвигались очень быстро, делали остановки только чтобы дать отдых измученным лошадям, и уже на пятый день увидели Голубой Дол. Все это время жрицы практически не разговаривали между собой. Клиосс некоторое время пытался растопить ледяное отчуждение, но, поняв всю бесперспективность этого занятия, замкнулся в себе, лишь изредка отдавая лаконичные приказы солдатам.

Голубой Дол встретил их с угрюмой настороженностью, но кроссцы не обращали внимания на недовольство валгавцев. Они разбили лагерь у трех огромных дубов, и когда местный абориген по имени Бул пришел со смешным требованием оплатить пребывание, его просто вытолкнули взашей.

Коросс появился в тот же день, когда солнце уже зашло за горы. Усталый, похудевший, но абсолютно здоровый и без капли оборотничества, которое должно было связать его Силу и сделать управляемым. А еще с ним не было Источника. Вместо этого он вез на маленькой мохноногой лошадке митрильку с сильно обожженными ногами. И когда Тантосса осмелилась спросить о девушке из Нижнего Мира, правитель смерил свою сестру таким ледяным взглядом, что было просто удивительно, как трава вокруг них не покрылась инеем.

— Источник принадлежит мне, — процедил он. — Или у кого из вас есть желание оспорить мое право?

— Что ты, Коросс, — Даосса поспешила вмешаться в зарождающийся конфликт. — Это просто здоровое любопытство! Мы до глубины души восхищены твоим гениальным экспериментом. И как будущие верноподданные, первыми поспешили приветствовать твое победоносное возвращение в Кросс.

Даосса не лукавила на счет заверения в преданности. Ни один правитель Кросса теперь не поддержит Дом Пылающей Башни, если он выступят против Коросса. Ведь его удачный эксперимент дарил надежду Домам на такое могущество, которое жадным до Силы правителям раньше даже не снилось. А то, что Источника сейчас не было, лишь увеличивало ценность самого Коросса, как единственного обладателя знаний о способе перемещения Источников Нижних Миров на Эолу. Слишком много свидетельств говорило о том, что Источник действительно некоторое время находился здесь. Следы Истинной Силы неповторимой чистоты, которую источала аура Коросса, были самым неоспоримым доказательством из всех остальных.

Даосса первой опустилась перед Короссом на колено, склоняя голову. Следом за ней опустился Тантосса с Клиоссом и весь остальной отряд.

Утро началось рано. Лагерь разбудили донесения разведчиков о том, что отряд митрильцев движется в сторону Голубого Дола. Он преследовал какого-то всадника. Хорошо вышколенные солдаты уже через пятнадцать минут были в седлах, готовые дать бой. И Даосса, как настоящая правительница, вскочила в седло одной среди первых. Вот только сражалась она недолго.

С некоторых пор Даосса ненавидела смерть и не любила битвы. По всем меркам она была негодной жрицей. «Может меня и отправили в Валгаву в тайной надежде избавиться от меня», — мелькнула у Даоссы грустная мысль, когда ее вышибли из седла. Ее охрана поспешила оттащить жрицу с поля боя. Она приказала им оставить ее и присоединиться к сражающимся, а сама скатилась в небольшой овражек.

— Ох! — кто-то зашевелился под ней. — Милая леди, я очень рад приветствовать вас, несмотря на несколько сумбурную встречу. Не могли бы вы…

Она откатилась в сторону. На нее смотрело грубое деревенское лицо. Довольно молодое, с приплюснутым носом и широкими скулами.

— О, Сила, — выдохнула Даосса, пытаясь нащупать рукоять стилета.

Шершавая рука пресекла ее попытки.

— Не стоит волноваться, леди. Я не причиню вам вреда.

— Странная речь…

— …для такой деревенщины? — продолжил незнакомец, в широкой улыбке обнажая крупные желтоватые зубы. — Внешность бывает обманчивой, Сиятельнейшая.

Она задумчиво кивнула. Странное и давно утраченное чувство покоя вдруг накрыло ее теплой волной. Невдалеке шел бой, а она валялась в грязной канаве с крестьянином, облаченным в наряд вельможи, и чувствовала себя необъяснимо счастливо. «Точно, головой сильно ударилась», — решила она.

Бодрый голос также не соответствовал состоянию мужчины, как и его простоватая физиономия изысканной одежде. Даосса уставилась на острый сук, торчащий из его бока.

— Это было очень неудачное путешествие, — пояснил мужчина. — Наверно самое неудачное из всех. Но я все равно счастлив.

— Погоди.

Она, придвинувшись к нему ближе. Обследовав рану, жрица закусила губу.

— Если я вытащу это из тебя, ты умрешь, — сообщила она.

На ее глазах навернулись слезы, при мысли о том, какую боль сейчас должен испытывать этот странный человек с нечеловеческим самообладанием.

— Догадываюсь, — спокойно заметил он. — Я хочу, чтобы вы знали: вы самая обворожительная женщина, что я когда-либо встречал в жизни!

— Молчи, тебе надо беречь силы. Я не умею сращивать раны, — она чуть не плакала. — Но вот Коросс или Тантосса — они, наверняка смогут тебе помочь.

Он с улыбкой смотрел на нее. Жрица понимала, что ведет себя глупо, но разрешить умереть этому человеку она просто не могла. «Может дядя и прав, — промелькнула быстрая мысль, — у меня едут мозги от того, что я слишком долго шла наперекор женской природе. Если Клиосс еще не передумал, соглашусь стать его женой». Дрожащей рукой она выхватила из кармашка сосуд с Истиной Силой, цена которому была полкоролевства и, отвинтив крышку, протянула незнакомцу.

— Пей, — умоляюще проговорила она. — Просто выпей, пожалуйста. Это предаст тебе Силы.

Он кивнул и осушил сосуд так ловко, словно для него подобный рацион был обычным делом.

— А теперь спи, — прошептала она, кладя его голову себе на колени и запуская пальцы в его волосы. — Просто спи. Все будет хорошо.

Битва закончилась победой кроссцев. Но потери ужасали. Поле превратилось в кровавое месиво и тошнотворный запах носился в округе, привлекая тучи падальщиков на щедрый пир смерти.

— Вот стерва, — услышала Даосса разговор двух солдат прямо над нею. — Если бы она не захотела доказать, что круче всех, столько бы наших не полегло.

— Зато сама жива-здорова, — буркнул второй. — Надеюсь, Коросс приструнит свою бешенную сестрицу.

Они оба явно намеревались справить нужду прямо туда, где пряталась Даосса со своим раненым.

— Солдаты, мне нужна ваша помощь.

Она постаралась, чтобы ее голос звучал максимально надменно.

— Конечно, госпожа!

Явно смущенные солдаты поспешили спуститься к ней.

— Забирайте раненого и несите его в лагерь, — приказала она. — И если не донесете — обещаю, вы позавидуете мертвым.

В лагере Даосса категорически потребовала, чтобы его положили в шатер вместе с остальными тяжело раненными, среди которых оказался и ее будущий жених Клиосс. Тантосса при виде этого, хмыкнула:

— Думаешь, крестьянин тебя сможет лучше удовлетворить, чем наш красавчик Клиосс? Ты заметила, что он всю дорогу к тебе клеился?

— Я ничего не думаю, и ничего не заметила, — огрызнулась огневолосая жрица. — Просто спаси его.

— Этого или того? — Тантосса явно веселилась.

Даосса побледнела, переводя взгляд с жениха на крестьянина. Грудь Клиосса была разворочена, и он громко хрипел. Ее новый знакомый, наоборот, лежал тихо, и лишь зловещий сук, торчащий из него, говорил о том, что часы его были сочтены.

— Тебе решать, — равнодушно промолвила Тантосса, но смешинки, плескавшиеся в ее глазах, говорили, что она наслаждается происходящим. — У обоих времени мало. Я успею спасти лишь одного из них.

— А где Коросс? — Даосса не хотела терять надежду.

— Увы, дорогая, — Тантосса насмешливо улыбнулась. — Мой братец бросился в погоню за Данэлом и еще не вернулся. Так что решай. И решай быстрее. Время на исходе.

Даосса беспомощно оглянулась. В палатке стонало еще несколько раненых, но новый знакомый и Клиосс выглядели хуже остальных. Первый был ее мимолетным помрачением, а Клиосс — другом Дома, не раз доказавшим свою преданность. Выбор был очевиден, вот только почему в такой тоске сжалось ее сердце? Склонившись над ставшим таким близким незнакомцем, она поцеловала его в губы, и слеза упала ему на щеку:

— Прости меня, — прошептала Даосса. — Прости, пожалуйста.

Отвернувшись, она вышла из шатра и всю себя посвятила остальным раненым. Стараясь опустошить себя усталостью, жрица вправляла переломы, зашивала раны, перевязывала, варила лечебные снадобья. Когда она уже валилась с ног, к ней подошла Тантосса. Переодетая и благоухающая свежестью.

— Увы, подруга, — Тантосса обняла жрицу за плечи. — Надо было спасать твоего крестьянина. Клиосс оказался безнадежным.

— Они умерли? — прошептали помертвевшие губы.

Верховная Жрица вздохнула:

— Их души уже прошли Врата Смерти. К сожалению, еще никто не придумал оттуда дороги назад.

Даосса хотела завизжать, забиться в истерике. Но тело окостенело. Изо рта вырвался лишь полухрип-полустон:

— Мне надо было находиться в шатре… Почему? Ну почему я ушла?

— Ты помогала раненым, милая. Пойдем со мной. Тебе надо умыться, придти в себя. Все будет хорошо, родная. Успокойся.

Тантосса неожиданно крепко обхватила за талию огневолосую жрицу и потащила ее в сторону от лагеря. Если бы Даосса тогда могла здраво размышлять, она заподозрила бы что-то неладное. Но она находилась во власти своего горя и покорно позволила себя вести, куда глаза глядят. Как только они отошли достаточно далеко, Тантосса швырнула жрицу в руки солдат, которые, оказывается все это время сопровождали их. Кляп прочно запечатал ей рот, а рук и ноги намертво стянули крепкие веревки. Даоссу обыскали, и все флаконы Силы, перешли в распоряжение Тантоссы.

— Очень кстати, дорогая моя, — засмеялась Верховная Жрица. — Мои запасы уже подошли к концу, а Сила мне нынче очень даже понадобиться.

Оседланные лошади ждали их неподалеку.

— В дорогу, — коротко приказала Тантосса, взлетая в седло.

И копыта замелькали перед глазами перекинутой через седло жрицы. Они ехали долго. Практически всю ночь. Дорогу вскоре сменила пожухлая трава, мелкие горные речушки, каменистые склоны. Они куда-то поднимались и спускались. Под утро, когда кони выбились из сил, Тантосса, скрипя зубами, решила сделать привал. После нескольких часов отдыха они снова двинулись в дорогу, но, похоже, Тантосса никак не могла найти то место, в которое стремилась. Целый день они плутали, и Тантосса вымещала свою злость на Даоссе и солдатах, боявшихся даже дышать, когда она смотрела на них. Удача повернулась лицом к Верховной Жрице лишь на следующий день, когда лошади случайно набрели на небольшую опушку с дряхлым домиком под раскидистым деревом. Тантосса воспрянула духом и уверенно повела свой небольшой отряд по чуть заметной лесной тропке, которая вскоре вывела их в мрачное ущелье. Даоссу бесцеремонно скинули на землю, и Тантосса отточенным движением руки рассекла запястье острым, как бритва, кинжалом. Она достала флакон Истинной Силы и вылила содержимое на окропленную кровью землю. Легкий ветерок возник прямо из земли вместе с разгорающимся синим свечением.

— Вот он долгожданный сюрприз, — засмеялась Тантосса. — Конечно, жаль, что здесь находишься ты, Даосса, а не твой кузен, но ничего. Месть — блюдо, которое надо подавать холодным.

После чего они провалились в портал.

Оказавшись в кромешной темноте, солдаты зажгли прихваченные с собой факелы. Небольшое помещение, где они очутились, не имело выхода, но Тантоссу это не смутило. Она метнулась к солдатам, и они рухнули рядом с лежащей на полу Даоссой. Она почувствовала, как ее одежда пропитывается теплой влагой. Одна из стен задрожала, отодвигаясь и открывая проход в мерцающий зеленоватым светом коридор.

— Катакомбы любят кровь, дорогая, — заметила Тантосса.

Она подняла один из оброненных убитыми ею солдатами факелов, а потом рывком поставила Даоссу на ноги. Силы Верховной Жрице было не занимать. Подтащив свою пленницу к одному из углов помещения, она осветила кресло из костей, в котором чинно сидел относительно целый скелет.

— Знаешь, кто это? — задумчиво проговорила Верховная жрица, стоя над ним. — Мой брат Деомосс. Когда-то я любила его. Он был моим кумиром, и когда предложил мне исследовать Катакомбы, с радостью согласилась. Да предложи он мне отправится на край света, я последовала бы за ним. Хотя, что я говорю — Катакомбы, как ничто другое, подходят под это определение. Вот только я не знала, какую роль он отвел мне в этом приключении. Ему нужна была жертва — девственница, которая своей смертью смогла бы снять защитные чары. В то время я вполне подходила для этой роли. Но братец дважды ошибался. Я была не из тех, кого можно было просто так заколоть. В результате умер он, а не я. А вторая его ошибка заключалась в том, что девственность здесь оказалась совсем не причем. Вот так и рушатся мифы. Сильная кровь — вот что важно. Когда Деомосс залил своей кровью подземелье, я впервые увидела Ее. Сейчас ты тоже увидишь.

Тантосса полоснула огневолосую жрицу по другому, еще целому запястью и, вытянув ее руку, полила кровью скелет. Его охватило сияние, сгустившееся в молодого человека. Он держал на коленях раскрытую черную книгу. Видение длилось не больше нескольких секунд, но Тантосса успела быстро вырвать одну из страниц книги.

— Конечно, жаль, что так приходится поступать с древним артефактом, — сокрушенно заметила Тантосса. — Но когда-нибудь я найду ответ, как прочесть эту чертову книгу. Пока же мне даже того, что написано здесь хватит, чтобы исполнить задуманное. Очень надеюсь, что мой братишка еще не успел далеко отъехать от Голубого Дола…

И она начала читать. При первых же звуках подземелье наполнилось таким гулом, что уши Даоссы заложило. Из книги вылетела радужная лента и начала быстро вращаться над центром комнаты, заставляя светиться выложенные в круг синие камни. Тантосса, не прекращая свой речитатив, вынула еще один флакон и зубами открыла пробку. Сила полилась на вырванную страницу, и радуга начала расти, разгораться, вгрызаясь в центр раскрывающегося портала штопором. Камни круга вспыхнули ослепительно пламенем и затрещали. Земля рядом с бешено вращающимся радужным вихрем стала проваливаться в черноту, а кости в комнате зашевелились, собираясь в скелеты. Глаза брата Тантоссы вдруг вспыхнули красными огнями, и он зло щелкнул зубами.

Тантосса чиркнула по веревкам, стягивающим ноги Даоссы. С неженской силой она толкнула свою пленницу в сторону зеленеющего коридора в уже начинающий закрываться проем. А потом прогремел взрыв такой силы, что стены задрожали, с пола посыпались камни, а пол вздыбился, заходив ходуном. Стало так страшно, что жрицы помчались по коридору так быстро, как только могли. Сам ужас летел следом за ними, заставляя ускорять и ускорять свой бег. Вот только если Тантосса в этой гонке боролась за свою жизнь, огневолосая жрица бежала к уготованной ей тюрьме.

Почувствовав легкое колебание воздуха у своего лица, Даосса открыла глаза. Черный паучок свисал прямо на уровне глаз на длинной серебристой нити. Его лапки забавно шевелились, вытягивая нить, и две из них уже коснулись носа жрицы. Она неловко шевельнула рукой, пытаясь отодвинуть его от себя, но неожиданно вскрикнула от боли. С изумлением посмотрев на руку, она увидела на пальце капельку крови.

— Ах ты, гадина, — с омерзением крикнула она, выдавливая яд из ранки, пока не стало поздно.

Шорох открываемой стены заставил ее внутренне собраться. В ярком свете факелов она сначала не разглядела, кто пришел.

— С прискорбием спешу сообщить, что ты осиротела, Даосса, — сообщила Тантосса, но ее самодовольный вид свидетельствовал о совершенно противоположных чувствах. — Твой дядя Кодосс скончался. К сожалению, Уоросс исчез. Я нигде не могу его найти, но не отчаиваюсь. Дни Дома Пылающей Башни сочтены.

Безразличие Даоссы несколько разочаровало Тантоссу. Но не сильно.

— Сегодня тебя приведут в порядок и переведут в другую камеру. Ты будешь выступать на Арене в день моей инаугурации. Так что, пора готовиться, моя дорога. Я верю, из тебя выйдет отличный Игрок.

Золотая клетка

Ланетта застонала, поняв, что просыпается. Так не хотелось возвращаться в мир, который стал таким бессмысленным. Хорошо хоть Драконица в ее сновидениях молчала, позволяя метаться вместе с рокочущими ветрами по бескрайним просторам бушующего моря. На душе ее было также темно и безнадежно, как и у моряков тонущих кораблей, мимо которых она пролетала.

— Ну, подруга, ты и горазда дрыхнуть!

Жизнерадостный голос Шута окончательно пробудил ее ото сна. Он сидел в черном бархатном кресле с подлокотниками из слоновой кости, покрытой замысловатой резьбой. Отложив книгу, он встал и с удовольствием потянулся.

Выглядел Шут очень элегантно. Его длинные волосы мягко струились по плотному шелку темно-зеленой туники, из коротких рукавов которых выглядывали пышные фонари накрахмаленной черной блузы. На ногах были черные лосины и длинные сапоги из тонкой кожи. Лани тоже кто-то успел приодеть. Ее волосы были уложены в аккуратную прическу и закреплены тонкой сеточкой, а сама она была облачена в похожую на Линеву тунику, только голубую с серебром и длиной до пят. Она полулежала на мягкой софе, вся обложенная мягкими подушками.

— Давай, поднимайся! Покажу тебе эти шикарные апартаменты.

— А где остальные? — глухо произнесла она.

— Ты что, голос себе отлежала? Он у тебя какой-то помятый… Клиосс где-то здесь — готовит снаряжение для беженцев, чтобы они смогли перебраться и обустроиться в Терассовой Долине. Коросс с Молью остались зачищать Разлом. Белобрысая вредина обладает способностью видеть ловушки Магии Крови, и это оказалось очень кстати — там их понатыкано в огромном количестве. А меня Коросс попросил за тобой приглядеть, чтобы, проснувшись, ты не чувствовала себя одинокой. Хотя здесь тебя все равно никто бы не обидел. Местные слуги на Коросса молятся. Ну, и на нас, как его друзей, само собой тоже… Ты видела его в бою? Он оказывается Черный Дракон. И Моль тоже. А вот Клиосс подкачал. Конечно, по окрасу он шикарен — сплошное золото, но мелковат. А вообще, ото всех этих событий с ума сойти можно! Кстати, все договорились до поры до времени никому не говорить ни о Драконах, ни о Черной Башне. То, что были в Валгаве — да; то, что был взрыв — дважды два; красочные описания боев с нечистью — очень даже приветствуются. А вот дальше — ни слова. Бежали, наткнулись на портал, попали в Башню Коросса. И глазки такие невинные-невинные, — и он похлопал ресницами, один в один скопировав выражение лица Моли. — Поняла меня? Ни слова!

Похоже, он долго ждал возможности поговорить, и теперь, таща ее из комнаты в комнату, трещал сорокой. Его голос гулко разносился по пустынным и необыкновенно большим помещениям. Комнаты поражали роскошью. Ноги по щиколотки утопали в мягких коврах. Черные стены, покрытые ажурной резьбой, плавно перетекали в куполообразные высокие потолки. Изящная мебель была столь тонкой работы, что, до нее было даже страшно прикоснуться.

Шут показал ей ванную комнату с огромным бассейном из белого мрамора и зеркалами в потолок.

— Классная штука! Но с канализацией у них не очень продуманно. Требуется время, чтобы всю эту громадину заполнить. Но, поверь, это небольшой минус по сравнению с тем, что получаешь! Одни массажисты чего стоят… М-дда… О чем это я? Ты знаешь, что четверо суток проспала? Я было встревожился, но местный лекарь сказал, что такое бывает при очень сильных потрясениях. Так организм спасает себя от стресса. Классный старичок! Чуть ни до минут предсказал, когда ты проснешься, велел служанкам тебя одеть и позвал меня, чтобы, проснувшись в незнакомой обстановке, ты не пугалась…

Взяв хрустальный колокольчик с журнального столика, Шут энергично потряс его.

Огромные двери распахнулись, пропуская темноволосого человека в сопровождении серого волкодава, ростом с небольшого бычка.

— Привет, Шэрон, — Шут фамильярно хлопнул улыбнувшегося мужчину по плечу.

Ланетта узнала его. Это был тот кроссец, что встретил их на границе Валгавы.

— Я несказанно рад приветствовать вас, госпожа Ланетта.

Он поклонился девушке и, посторонившись, пропустил вереницу горничных в строгих черных платьях и накрахмаленных кружевных фартучках. Они несли подносы, содержимое которых было скрыто за золотыми крышками, прикрытыми белоснежными полотенцами.

Поймав недоуменный взгляд Ланетты, Шэрон улыбнулся:

— Повара расстарались к вашему пробуждению.

— Да здесь на целый полк хватит, — присвистнул Шут. — Шэрон, присоединяйся. Расскажешь, что новенького?

Пес нетерпеливо переступил лапами и так жалобно взглянул на своего хозяина, что все рассмеялись.

— Ну, что ж, уговорили, — решился Шэрон. — Давай, вперед, Ловец.

Пес радостно вильнул хвостом и пристроился к кортежу с яствами.

Если, пробудившись, Ланетте казалось все вокруг чересчур безжизненным, то сейчас народу было слишком много. В обеденном зале, куда они вошли, кипела жизнь. За столом, покрытым белоснежной скатертью, могли без труда разместиться человек сто. Вдоль него стояла вереница золотых канделябров в виде изящных обнаженных фигурок. Прислужницы сноровисто сервировали стол, а лакеи бесшумно отодвинули кресла, приглашая присаживаться, и застывали рядом. В столовую вошла еще группа девушек. Разбившись по парам, они опустились на колени перед будущими сотрапезниками. Одни держали тазики с душистой, слегка пенистой водой, другие — пушистые полотенца. Шут с важным видом опустил руки в воду, лениво пошевелив в ней пальцами, а когда извлек на воздух, вторая девушка с такой старательностью принялась сушить их полотенцем, что Ланетте стало неловко. Вздохнув, она посмотрела на свои руки и удивилась. Оказывается, пока она спала, ей успели сделать маникюр, нарастить обломанные ногти, убрать мозоли и ссадины. Теперь ее руки выглядели так, словно принадлежали знатной даме.

Вода оказалась удивительно мягкой, а полотенце, пропитанное каким-то снадобьем, творило чудеса, разогревая кожу и делая ее благоухающей. Только сейчас Ланетта с удивлением поняла, что проголодалась. Похоже, этот запах будил аппетит.

— Ты еще ванну не заценила, — подмигнул ей Линнок, с интересом заглядывая в подносимые ему блюда. — Обязательно попробуй местный массаж. Настоятельно рекомендую!

Наконец, он важно кивнул, и на его тарелку выложили горку салата. Рядом поставили блюдечко с двумя лепешками и несколькими листиками неизвестной травки, а также соусницу, из которой поднимался ароматный дымок.

Ланетта растерянно провожала взглядом сменяющую друг друга вереницу салатов, которую демонстрировали ей прислужницы.

— Мне тоже, что и Линю, — наконец, выдохнула она.

От всех этих сложностей у нее опять начал портится аппетит. Это не ускользнуло от Шэрона.

— Вот что, девочки! — обратился он к прислужницам. — Каждому по тарелке бульона с гренками, перепелок в медовом соусе, нам с Линноком по большой яичнице с беконом, Ловцу — окорок, а нашей прекрасной гостье — засахаренные фрукты и лимонаду…

— Мне тоже окорок, а еще Южного Кросского, — вмешался Шут. — А бульона не надо.

Шэрон засмеялся:

— Слышали? А теперь, быстренько оставили нас. Мы сами со всем разберемся.

Когда они остались одни, Шэрон заметил, так и не притронувшись к своему блюду:

— Линнок, я вынужден извиниться, но запланированная на сегодня экскурсия отменяется.

— Что-то случилось? — встревожился Шут.

— Вчерашняя вечеринка во дворце господина Клиосса наделала огромный переполох в городе. Она запомнится всем надолго! Господин мой Коросс обрушился молодым дамам и господам как снег на голову. Ведь благодаря стараниям Тантоссы, все были уверены, что Коросс погиб, а его друг Клиосс до поры до времени никого не разуверял в этом. И тут «умерший» не только объявился, он еще привел с собой господина Данэла и госпожу Корэл! Ни одной жрице даже не снился такой успех, какое имело представление, устроенное моим господином. Буквально все молодые правители были покорены красотой госпожи Корэл, а все жрицы напропалую кокетничали с Данэлом. Весь высший свет целиком и полностью теперь готов признать верховенство моего господина. Он их царь и бог! Теперь дело остается только за старой гвардией — главами Домов. Если они дадут «добро», господин мой Коросс без особых проблем станет Верховным Правителем Кросса.

В словах Шэрона чувствовалось неприкрытое восхищение.

— Я не знал, что Коросс здесь, — удивился Шут.

— Уже нет. Он появился всего на несколько часов, чтобы, завладев всеобщим вниманием, рассказать о вновь пробудившейся смертельной опасности для Кросса и Митриля. Он призвал к союзу между двумя странами, потребовал созыва Верховного Совета и, оставив Корэл и Данэла отвечать на расспросы, вернулся в свою Башню, сказав, что успеет возвратиться к тому времени, когда назначен Совет. Но сегодня утром произошло очень неприятное событие — глава Дома Пылающей Башни Кодосс был обнаружен в собственной спальне мертвым. Он был кандидатам на звание Верховного Правителя и, по сути, единственным серьезным конкурентом Короссу. В Креопосе сейчас крайне неспокойно. Прошла череда землетрясений. Очень много домов разрушено. Поговаривают, что кое-где видели оживших мертвецов и о кровавой магией. Ходят слухи, что смерть главы Дома Пылающей Башни лишь начало, что правители прогневали само небо, и близиться час расплаты. Поэтому, Линнок, как глава службы безопасности Дома Страха, я вынужден отменить запланированную экскурсию по городу. По крайней мере, до тех пор, пока не вернется Коросс.

Шут сморщился:

— Понимаю. Интриги, предреволюционная ситуация, захват заложников…

— Я рад иметь дело с такими понимающими собеседниками, — тонко улыбнулся Шэрон, поднимаясь. — И, кстати, если решите прогуляться по галерее, тоже предварительно предупредите меня. Я позабочусь о вашей охране. Ну, а теперь, разрешите откланяться. У меня много дел.

Он легонько хлопнул себя по бедру, и пес, до этого с удовольствием грызший кость, моментально вскочил и первым устремился к выходу. Шут показал язык удаляющемуся Шэрону, а потом потянулся к кувшину, чтобы долить себе вина.

— Замуровали, гады, — заметил он. — Хоть клеточка и золотая, но все равно несколько напрягает… Ты из-за этого такая тусклая? И почему не ешь ничего? Ведь вкусно! К твоему сведению, кросская кухня считается лучшей в мире. Теперь я точно знаю, что не врут.

— Расскажи, что произошло, пока я спала? — попросила девушка, помешивая ложкой бульон. — С Демонами покончено?

— Они не Демоны, Лани, — покачал головой Шут. — Хотя и людьми их уже не назовешь. Каллу и еще одного приспешника удалось нейтрализовать, а вот самый главный из троицы, к сожалению скрылся. И мы не знаем ни его имени, ни где его искать. Нам могла бы об этом поведать Калла, но ее Коросс в гневе просто распылил в воздухе.

— Что они хотели? Зачем им были нужны эти жуткие ритуалы?

— Чтобы стать сильнее, могущественней, — пожал плечами Шут. — У адептов Магии Крови своя религия. Они мечтают перенестись в Мир Демонов. Считают, что так, они смогут сравняться с ними. И если жертва сильный маг и сможет достаточно долго выдерживать боль, то к тринадцатому дню он становится порталом в тот мир.

— Неужели, у кого-то это получалось? — удивилась девушка.

— Говорят, да, — кивнул Шут, подливая Ланетте в бокал вино. — Был один типчик, что смог выдержать эти пытки. Правда, порталом не стал, но Силу Демонов приобрел. Современные Адепты учли такую возможность и внесли небольшие новшества. Чтобы препятствовать подобному повороту событий, они теперь отрубают у своих жертв руки и ноги.

Ланетта содрогнулась:

— Ужас! Откуда вам все стало известно?

— Удалось все-таки поймать одного из адской троицы — сына Каллы. — ответил Шут.

Он вытащил из ножен Развоплотитель и небрежно бросил его на белоснежную скатерть. Хрусталь и фарфор жалобно звякнули, но Шут не обратил на это внимание.

— Моль подарила, — нежно произнес он. — Сказала, что все рано я его у нее стащу. А так, не столь обидно будет. Чудесная вещица! Я в него душу адепта Демонов и поймал. Ножечек сиял так, что ослепнуть можно было. А когда Клиосс вонзил его в мертвого орба, черная душа переместилась прямо туда. Сынок Каллы сначала ничего не хотел говорить, но когда обнаружил, что я и Клиосс без труда озвучиваем ответы, которые возникали в голове орба, понял, что упираться бесполезно. Они втроем готовили грандиозный план — захват власти во всей Эоле. Некоторые правители в Митрили уже готовы были присягнуть им на верность. В первых рядах, разумеется, был Дом Откровения и… (на лице Шута промелькнуло страдальческое выражение) принцесса Тагиль. В своей жажде власти, она предала собственного отца, отдав его в качестве жертвы этим негодяям. Увы и ах — Митриль сейчас остался без короля. Он слаб как в первые годы своего существования. И если Коросс захочет — от него очень быстро бы камня на камне не осталось. Это все понимают.

— Тот радужный взрыв — тоже дело рук адептов Магии Крови?

Шут покачал головой.

— Помнишь избушку, где мы встретили Шэрона? Недалеко от нее был портал. Именно через него и отправился Шэрон в Кросс, чтобы все подготовить для нашей встречи. Вот этот портал кто-то и взорвал. Клиосс подозревает, что таким образом Тантосса, сестра Коросса, хотела расчистить себе путь к трону. А Коросс считает, что не стоит делать скоропалительных выводов. Кто бы это не сделал — последствия, воистину, ужасающие! Теперь мы имеем у границ Митриля портал в Мир Духов, из которого в любой момент может вылезти очередная порция нечисти, не говоря уже о сотнях километрах зараженной местности. Клиосс и Коросс считают, что единственный способ закрыть Портал Смерти — это объединить Силы Осс и Иль, чтобы навечно запечатать испорченный портал. Вот только для этого нужна Черная Книга, что храниться в Кросских Катакомбах. А там сейчас черте что твориться: сунется туда только самоубийца. Тем не менее, рано или поздно, Катакомбы успокоятся, а о брачных союзах между Домами двух стран следует думать уже сейчас. Надо пытаться выстраивать доверительные отношения. И Коросс активно претворяет эту идею в жизнь. Иначе, зачем бы он потащил вчера с собой Корэл и Данэла на светскую вечеринку? И знаешь, Лани, мне эта затея нравиться. Близиться время, когда будет положен конец бессмысленной вражде. Обе страны от этого только выиграют. Все равно война ни к чему хорошему не приводит. И Силы тратится больше, чем получаешь взамен от пленных. Не говоря уж о побочных эффектах в виде просыпающейся от магических выплесков нечисти.

— Наверно, это действительно хорошая идея, — помрачнела Ланетта, подумав о Короссе и Корэл.

Машинально она взяла Развоплотитель и вытащила клинок из ножен. Он больше не светился, и в его тусклой черноте Ланетта отчетливо ощутила тоску. Клинок ждал ее. И был бы несказанно рад принять ее душу. Девушка осторожно провела по острой кромке. Вот если надавить посильнее… Так, чтобы кровь выступила…

— Эй, прекрати, — Шут отобрал кинжал и снова вернул его в ножны. — Ты что делаешь?!?

Ланетта обрадовалась, когда в столовую вошла прислужница с сообщением, что ванна готова. Она пулей вылетела из-за стола, чувствуя спиной встревоженный взгляд друга.

Но и ванна не принесла обещанного Шутом удовольствия. Вода в бассейне была теплой, как парное молоко, а по поверхности плавали лепестки роз. Она с удовольствием нырнула, но когда вынырнула, увидела четырех полуобнаженных мускулистых парней. Двое несли огромную жаровню с раскаленными углями, третий — таз, над которым высилась густая пенная шапка, четвертый — рукавицы и опахало. Глаза Лани испуганно заметались в поисках одежды, но она куда-то запропастилась.

— Ч-то вы т-тут делаете? — слегка заикаясь, спросила Ланетта.

— Госпожа заказывала массаж? — поклонились они.

— В-вовсе нет. Прошу вас, уйдите.

Они помедлили, нерешительно переминаясь:

— Госпожа желает девушек? Или чего-то экзотического?

— Я желаю побыть одна, — чувствуя, что закипает, отчеканила она. — Это достаточно для вас экзотично? И будьте добры, попросите, чтобы принесли одежду.

Ланетта вылетела из ванной, красная от ярости. Промчавшись через несколько комнат, она ворвалась в библиотеку. Подлетев к развалившемуся в кресле-качалке Шуту, она выпалила, глядя ему в глаза:

— Если ты мне друг, то поможешь отсюда выбраться! Я хочу на свободу, иначе за себя не отвечаю!

— Ох, Лани, — вздохнул он, захлопывая толстенный талмуд. — Куда я денусь? На свободу, так на свободу. Кто же против? Тем более, мне и самому хочется побродить по Креопосу как взрослому мальчику. Без всяких там гидов и вооруженных до зубов опекунов.

Ночные встречи

Я бреду по бесконечно длинному коридору. Как попала сюда и куда иду — сама не знаю. Знаю, что это лучше, чем стоять. Минуты складываются в часы, часы в дни, дни в годы. Долгая дорога в никуда не несет ничего, кроме движения. «Движение — жизнь», — и эта мысль, сформировавшаяся в голове, звучит неожиданно громко, вызывая некоторое шевеление вокруг. Хоть что-то! С удовольствием повторяю фразу вслух, а затем кричу. Коридор содрогается и переламывается, словно сухая палка. Я лечу в темную пустоту.

«Движение — жизнь?»

Серебряная Драконица выныривает из ниоткуда и язвительно улыбается мне. Когти вонзаются мне в платье. Неприятно. Я словно беспомощный котенок в зубах кошки. Раскачиваюсь маятником, глядя на приближающийся большой город. Маленькие люди снуют взад-вперед, и я отчетливо вижу каждого из них: их думы и чаяния, надежды и разочарования. После бесконечного одиночества, этот многоголосый мир оглушает. Неожиданно толпа распадается на две части, освобождая проход. По нему неторопливо движутся красивые юноша и девушка в белоснежных одеяниях. Они счастливо улыбаются друг другу, а за ними следует вереница прекрасных дам и важных господ.

«Слава жениху и невесте!» — гремит толпа. — «Слава Великому господину нашему Короссу и прекраснейшей госпоже Корэл!».

Величественный Храм, к которому движется кортеж, неотвратимо приближается.

«Движение — жизнь! — истерично хохочет Серебряная Драконица. — Кому нужна такая жизнь? Останови их. Скажи Короссу, что ты — Арона. И тогда твое движение обретет смысл и цель».

«Оно будет не моим, — упрямо мотаю головой. — Я — не Арона».

Драконица разжимает когти. Падая, я переворачиваюсь и вижу, как взбешенная крылатая ящерица, нарезая круги, поднимается все выше и выше к солнцу. В жарких лучах чешуя отливается расплавленным золотом.

«Движение — жизнь», — шепчут губы.

А потом земная твердь обрушивается на меня.

— Эй, соня, подъем! Нас ждут великие дела.

Ланетта вздрогнула и открыла глаза. Шут, с победным видом бросив рядом с Ланеттой сумку, заметил:

— Природное обаяние и любопытство, Лани — две великие вещи, которые позволяют творить чудеса! Ты знаешь, что и в Кроссе, и в Митриле в Домах существует презабавная система потайных коридоров и дверей? Парадные двери, просторные галереи, мраморные лестницы — для хозяев жизни и особ, к ним приближенных, чтобы степенно дефилировать взад-вперед в бесконечной гордости собой. А вот по потайным коридорам либо бегают, либо крадутся. Это места передвижения уборщиц, сантехников, одноразовых любовниц или любовников, шпионов, ну и прочих личностей, которых, как и нижнее белье, хозяева жизни предпочитают прятать. Но среди этих незаметных особ есть очень милые девочки, которые не прочь поболтать с таким симпатичным и скромным молодым человеком, как я, а еще провести экскурсию по черновым помещениям Дома и даже кое-что раздобыть. И знаешь, куда я предлагаю отправиться?

— Куда? — заинтересовалась Ланетта торжествующей таинственностью Шута.

— К Ртути на ее первое выступление в Креопосе. Я ее встретил, пока ты спала — она приходила к Шэрону за денежным пособием. Наша красотка устроилась в цирковую труппу и сейчас активно осваивает кросское искусство. Ну как, идем?

— Спрашиваешь! — обрадовалась девушка.

— Почему-то я знал, что согласишься, — ухмыльнулся Шут, раскрывая сумку. — Это твое.

Там лежал комплект мужской одежды и небольшая продолговатая коробочка. Он надавил чуть заметную кнопку, и та распалась, превратившись в набор металлических крючьев, за которыми прятался туго свернутый тонкий шнур.

— Помнишь, как сбегали из дворца Тагиль? Ты еще просила научить тебя когда-нибудь пользоваться этой штукой. Почему бы не сейчас? Двинемся к Площади Цветом по крышам. Это самый безопасный способ передвижения по городу. И увлекательный. Чего только не увидишь, заглядывая по ночам в окна спален строгих вдовушек и целомудренных девиц!

— Я не сторонница подобных вещей, — поморщилась Ланетта.

— Ну нет, так нет, — Шут развернулся, намереваясь выйти из комнаты. — Значит, тебя вычеркиваем.

— Эй! — Ланетта живо вскочила с софы. — Стой! Я с тобой! Погоди, я только переоденусь.

Шут засмеялся, глядя на перепуганное лицо подруги.

— Да, ладно, не торопись. Выступление планируется в полночь. Так что тебе еще предстоит выдержать испытание ужином. И кстати, нам здорово повезло. Вряд ли кто сегодня обнаружит наше отсутствие. На нижних этажах организуется крупный светский слет в честь митрильских правителей. Вся прислуга будет задействована там, поэтому вечером сюда вряд ли кто сунется… Так что нам представляется великолепная возможность слинять незаметно. Но если опять плохо будешь есть — пойду без тебя.

— Шантажист, — беззлобно заявила она.

Настроение стремительно поднималось.

После ужина, подождав для страховки пару часов, беглецы осторожно протиснулись в узкую дверцу. Ее скрывал величественный гобелен с искусно вышитыми сценами охоты. Шут уверенно повел девушку по узким пустым коридорам, сворачивая то в одну сторону, то в другую, пока они не вышли к небольшой дверце. Немного повозившись с замком, Шут распахнул ее. Внизу, пятью этажами ниже, виднелся заросший деревьями дворик, уставленный контейнерами с мусором.

— Смотри, Лани, и запоминай.

Шут вытащил свою коробочку и щелчком раскрыл ее, высвобождая шнур. Затем он зацепил крючья за трещину в каменном полу, и ловко обвязав другой конец за пояс, оставил в руке довольно просторную петлю.

Он помог Ланетте проделать тоже самое с ее шнуром, по ходу торопливо давая объяснения.

— Поняла? — спросил он в конце своего очень краткого инструктажа.

— Нет, — призналась она, запутавшись во всех этих «припусках», «поправках на расстояние», «стравливаний» и прочих мутных терминов, которыми сыпал Шут.

— Ерунда, поймешь в процессе эксплуатации прибором. Главное, — жизнерадостно заметил он, уже стоя на пороге, — оттолкнись и прыгни подальше, чтобы не угодить в контейнеры с мусором…

Контейнер она благополучно миновала, но чуть не унеслась назад, когда натянувшийся до упора шнур рванул назад.

— Я же говорил, стравливать надо было, — хмыкнул Шут, успев поймать девушку.

— Надо было объяснить, что такое «стравливать», — огрызнулась она.

— Смотри… Теперь делаешь так.

Шут, потянул шнур на себя, а потом резко его ослабил, после чего высвобожденные крючья оказались у него в руках. Со второй попытки у нее это получилось, правда, крючья полетели вразнобой, и последний и вовсе больно ударил ее по лбу.

— Надо было контролировать нажим, — глубокомысленно заметил Шут, и тот час же начал объяснять, как собирать шнур назад в коробочку.

Вторая попытка освоить это, как оказалось, нелегкое искусство, была предпринята Ланеттой, когда они перебирались через высокую ограду. Она оказалась более удачной. Девушке без происшествий удалось приземлиться по другую сторону стены. Вот только крючья застряли и отказывались высвобождаться. Шут некоторое время флегматично наблюдал за неудачными телодвижениями своей подруги, никак не комментируя происходящее, а потом вдруг он метнулся к ней. Один рывок шнура — и крючья оказались в его руках, даже не звякнув между собой. Утянув Ланетту к раскидистому дереву, Линнок сделал знак, чтобы она молчала.

Все это было проделано на редкость вовремя. Как только они спрятались, из поворота вынырнул патруль солдат. Как только он скрылся из вида, два любителя ночных прогулок двинулись к следующей ограде, на ходу готовя крючья к новому забросу.

Вскоре Ланетта уже настолько освоилась со шнуром, что решилась на соревнование с Линноком. Она все еще путалась с крючьями, зато в остальном делала явные успехи. Новоиспеченная любительница крыш наслаждалась этой удивительной ночью, наперегонки с Линем взлетая на крыши и заборы, спрыгивая вниз, перелетая с одного дома на другой, если расстояние позволяло это.

Крыши были загадочно тихи. Несущиеся по ним молодые люди ничем не нарушали эту тишину. Мягкие мокасины, которые раздобыл Линнок для их ночной вылазки, как нельзя лучше подходили для этого. Наоборот улицы под ними удивляли своей оживленностью в столь позднее время. В отличие от Миотополя, несмотря на полуночный час, жизнь в Креопосе кипела.

— Смотри, на улицах даже пробки из карет образовались, так всем толстосумам хочется попасть нынче в Дом Страха, — хмыкнул Шут. — Мало что будоражит сильнее, чем возможность пофлиртовать с еще недавно смертельными врагами. Дом Страха активно набирает очки в предстоящей предвыборной гонке за Верховенство. Трижды «Браво!» Короссу. Вот умеет же человек одним ударом убить всех окрестных зайцев.

Когда они достигли менее обеспеченных районов города, улочки стали узкими и извилистыми. То и дело попадались небольшие группы подвыпивших людей, из некоторых домов раздавались звуки разудалой музыки и взрывы смеха, из темных подворотней несколько раз доносились лязг клинков и крепкая мужская ругань. Пару раз Лани и Шут останавливались, чтобы послушать серенады, которые распевали сладкоголосые менестрели под балконами своих прекрасных дам. Особенно многолюдно было на площадях, где давали представления искусные фаерщики. Одна из площадей утопала в цветах, которые мягко светились в свете фонарей. В ее центре на подмостках миниатюрная брюнетка свершала головокружительные кульбиты через огненный треугольник, образуемый из сполохов факелов, которыми с умопомрачительной скоростью обменивались между собой трое жонглеров.

— Вот и пришли, — констатировал Шут. — Ну что, спускаемся? Вольемся в толпу почитателей таланта нашей Ртути?

— Вольемся, — засмеялась девушка.

На мгновение Линнок посерьезнел:

— Только ты держись ко мне все-таки поближе. И ножечки свои не теряй. Ты поняла меня?

Лани кивнула и любовно погладила рукояти Хитрого и Зоркого. Последний стилет нашел Линнок в вещах Каллы и торжественно передан обрадованной хозяйке, после ее пробуждения в доме Коросса.

Вот только, когда им удалось протиснуться сквозь толпу к подмосткам, представление уже закончилось. Ланетта и Линнок так и не успели оценить, чему успела научиться Ртуть у кросских артистов.

— Браво! — оглушительно заорал Шут, ничуть не смущенный этим обстоятельством — Браво!

Его крик подхватили, и на мостовую начали звонко падать серебряные и медные монетки. Тяжело дышащая, но счастливо улыбающаяся девушка, скользнув взглядом по Шуту и Лани, на мгновение замерла, а потом с радостным возгласом бросилась Линноку на шею. Засмеявшись, он закрутил визжащую от восторга девушку под смех и шуточки толпы.

Вскоре переодевшись и распрощавшись с артистами, Ртуть тащила их за собой по темным улочкам.

— Ну, просто с ума сойти! — тараторила Ртуть. — Я уже думала, что вы не придете. Так приятно встретить на чужбине добрых старых друзей! Давайте, сейчас ко мне — отпразднуем встречу. Здесь совсем недалеко. Очень даже приличная гостиница. А главное — недорогая. Правда, хозяин довольно ворчливый, но я и не собираюсь там слишком долго жить. Мне Коросс выделил пособие, и я собираюсь его потратить с умом. Вот освою искусство в полном объеме, и в путь-дорожку завоевывать мир… Лани, сама-то как? Когда в городе заговорили о предстоящей помолвке Коросса с Корэл из Дома Долга, я сразу о тебе подумала. И ты тут как тут! Я так рада! Линь, как на счет того, чтобы организовать собственную труппу? Вы не представляете, на каком уровне здесь цирковое искусство! Несколько уроков у местных умельцев — и весь мир будет лежать у наших ног!

Ланетта не особо вслушивалась в трескотню подруги, пытаясь унять боль, которая опять пронзила сердце. Вроде бы она чему-то кивала, улыбалась шуткам Линя, отвечала на вопросы, но в душе ее царила звенящая пустота, в которой опять расправляла крылья Драконица.

Таверна, куда их привела Ртуть, никак не соответствовала звучному названию «Рог Изобилия». Пятеро бугаев, занимавших угловой столик, покосились на вошедших и демонстративно замолчали.

— Привет, Туст, — помахала ручкой Ртуть одному из парней. — Это со мной.

А потом негромко шепнула Шуту:

— Они здесь часто тусуются. Отличные ребята, хоть и выглядят мрачновато…

Из кухни вышел старый и морщинистый, словно высохший лист, хозяин, и преградил им дорогу в зал.

— Мест нет, — буркнул он, нагло глядя в глаза Шуту, несмотря на то, что все, кроме одного, столики в зале пустовала.

— Накорми их, — мрачно бросил Туст. — Они с Ртутью.

Пожевав челюстями, хозяин, не произнеся больше ни слова, удалился на кухню.

— Не обращай внимания, Линь, — защебетала Ртуть. — Стабл всегда такой — редкостный грубиян. Он боится только одного человека в мире.

— И кто же это? — Линнок не спешил садиться, а его руки, словно невзначай, легли на ножны.

Глаза девушки стали мечтательными. Томно вздохнув, она произнесла:

— Любовь всей моей жизни.

— Ох, ну почему я не удивлен? — напряженно хохотнул Шут, очень внимательно разглядывая мужчин, сидящих в зале. — И все-таки, Ртуть, при всем моем уважении к тебе, думаю, нам стоит подыскать более дружелюбное место… Лани, идем.

Туст преградил им путь. Его лицо, изуродованное рваным шрамом, выглядело более чем угрожающим.

— Вам стоит остаться.

— Причина? — лучезарно улыбнулся Шут.

— Я не уверен, что ее вам стоит знать. Знаете, в Креопосе есть замечательная пословица: «Меньше знаю, дольше живу».

— Ну, так и продолжай ею пользоваться на здоровье. Мы-то причем?

Шрам на лице Туста побагровел, а глаз задергался.

— Эй, Туст, — встревожилась Ртуть, — это мои друзья.

— Я очень не люблю, когда надо мной смеются, — сообщил он, не сводя острого, как лезвие бритва, взгляда с Линнока.

Входная дверь открылась, пропуская закутанного в плащ человека.

— Ну, посмеялись. С тебя не убудет, — заметил новоприбывший. — Сядь и остынь, дружище.

При звуках этого мягкого бархатистого голоса Ртуть как-то виновато улыбнулась Ланетте, а потом со всех ног бросилась к незнакомцу. Он обнял девушку, и двинулся к их столику. Словно из-под земли возникший хозяин забрал плащ и попятился назад, постоянно отбивая поклоны. Огневолосый мужчина с такими же яркими зелеными глазами, как у Шута, с интересом посмотрел на друзей свой девушки.

— Если не ошибаюсь, имею удовольствие видеть Лани и Линя? — осведомился он. — Ртуть, ласточка моя, вид у тебя уж больно болезненный. Устала верно? Давай-ка спатеньки…

И обычно бойкая девушка вся сникла и, не оглядываясь, направилась к лестнице, не смея прекословить огневолосому.

— Давайте знакомиться, — между тем непринужденно произнес незнакомец. — Я Уоросс из Дома Пылающей Башни. Лани, рад, что с тобой все в порядке. Я подозревал, что весть о гибели Источника Истинной Силы была сильно преувеличена.

— У нее нет больше Силы, — насупившись, сообщил Шут.

— У нее есть нечто большее — привязанность Коросса. К тому же, Линнок, твоей Силы мне будет вполне достаточно. А посему, друзья мои, я хочу предложить вам поучаствовать в одной увлекательной экспедиции!

— Вежливый отказ, разумеется, не принимается? — спросил Шут, насупившись.

Уоросс хохотнул.

— Разумеется. От Ртути я наслышан о ваших приключениях. Да, и не только от нее, кстати. Ты Линнок, сбежал из Верховного Дома, обидевшись (немыслимое дело для шута) на свою принцессу. И твоя обида оказалась столь велика, что ты выкрал эту милую девушку — живое свидетельство того, что перемещение жителей Нижних Миров на Эолу возможно. Ты всегда отличался редкостным непослушанием, и тебе всегда сходило это с рук. Нет догадок почему?

— Потому, что я обаятельный? — предположил Шут.

— Точно. Просто вылитая мама, — охотно согласился Уоросс, доставая из-за пазухи медальон и передавая его Лани. — Посмотри, тебе эта особа никого не напоминает?

На Ланетту с шаловливой улыбкой смотрела зеленоглазая девушка в бардовом берете, расшитом золотой нитью. Лани ошарашено посмотрела на Линнока, а потом снова на портрет — сходство было изумительным.

— Моя кузина, — неожиданно грустно заметил Уоросс. — Когда-то она была именно такой. Головокружительной красавицей, легкой на всевозможные авантюры, временами даже шокирующей своими выходками. И однажды все изменилось. Моя кузина вознамерилась отправиться в поход к Горе в компании известной в ту пору личности — правителя из Дома Пути Лэппэла. Все мечтала открыть тайну Драконов. Но потом неожиданно передумала. Мой отец тогда заперся в своей Башне, а я отправился в путешествие на Южные Острова. А когда вернулся — свою кузину не узнал. И даже дело было не в том, что она полностью изменила свою внешность. Изменилось что-то внутри. Она перестала радовать нас своими милыми шалостями и часто проваливалась в странную задумчивость. Словно выпадала из реальности. В такие дни я делал все, чтобы Даоссу не увидели посторонние. Каких только специалистов я не звал — никто не мог понять, в чем дело. Физически она была совершенно здорова. Изменилось что-то внутри. Будто часть ее души взяла и потерялась, оставив другую половинку тосковать по потере… И, странное дело, когда я по своим каналам навел справки, то узнал, что Лэппэл перед своим исчезновением передал своему дяде младенца. Такого же зеленоглазого, как мы с кузиной… Кстати, пару раз я даже видел тебя, Линнок, когда инкогнито посещал Миотополь. И каждый раз находил очередное подтверждение своим подозрениям. Поэтому, Линнок — в тебе смешались две самых сильных крови Эолы. И это поможет мне достигнуть, наконец, своей цели.

— Вы нас просветите, в чем она заключается? — информация о своих венценосных родителях ничуть не обрадовала Шута.

Он был холоден и собран.

— Проникнуть в Катакомбы, забрать там Черную Книгу и помочь мне получить Силу Демона… И не советую делать глупостей, — несколько резко предупредил Уоросс. — Жизнь Ланнеты сейчас в моих руках.

Что-то неприятно кольнуло в спину. Девушка обернулась. Стоящий рядом Туст криво улыбнулся ей…

— И, кстати, отдайте Тусту свое оружие, — непринужденно заметил Уоросс. — Мне не нужны сюрпризы. Вам не стоит волноваться. В кампании таких замечательных парней, как мы, оно вам точно не понадобится.

Взглянув на мрачного Шута, Ланетта неохотно протянула свой Зоркий, радуясь, что Хитрый, как обычно, остался незамеченным.

Тайны подземелья

Уоросс и его люди оказались хорошо подготовлены к этому походу. Факелы были пропитаны каким-то раствором, и пламя горело ровно и ярко. Оно освещало все закутки мрачного подземелья. Шуту и Лани тоже вручили по паре незажженных факелов в качестве запасных, закрепив их на спинах.

Небольшой отряд петлял по узким коридорам, местами с обвалившейся землей, пока не находил более-менее подходящую трещину в полу, по которой можно было спустится на более низкий уровень. Ланетта всегда шла впереди Шута, и с каждым разом ей становилось страшнее: чем ниже ярус, тем проходы делались все теснее и извилистей.

Ланетта преодолевала последнее, по обещанию Уоросса, препятствие, когда последовал первый ощутимый толчок. Внизу где-то под ногами раздалась громкая ругань, а пласты, мимо которых протискивалась девушка, сдвинулись. Ее тело, зажатое со всех сторон тоннами сырой земли, не могло больше двинуться ни вперед, ни назад.

— Эй, поторапливайтесь! Сколько можно ждать? — раздался нетерпеливый оклик.

— Застряла, — потерянно отозвалась Ланетта.

Ее голос сорвался, и пришлось повторить громче. Снизу вновь раздалась крепкая брань, а сверху очень спокойный голос Шута.

— Лани, закрой глаза и прислушайся к своим ощущениям. Где жмет?

— Везде, — помертвев, сообщила она. — И мне кажется, что трещина продолжает сужаться.

Ей на голову посыпались комья земли, а затем Шут спросил:

— Руки поднять вверх сможешь?

— Попробую.

Это потребовало неимоверных усилий и времени, но, в конце концов, получилось. Ее руки сразу нащупали факел. Обрадовавшись, Лани крепко ухватилась за него.

— Держу, — сообщила она.

Факел дернулся и потянул вверх.

Ноги постоянно соскальзывали, но Ланетта упорно пыталась вновь и вновь отталкиваться ими, помогая телу вслед за факелом двигаться вверх. Острые каменистые выступы рвали одежду и обдирали в кровь кожу, но она не обращала на это внимания. Перспектива оказаться замурованной в земле, наделило ее необыкновенной силой и начисто смело все болевые пороги. Когда ее руки сжали крепкие ладони, она почувствовала, что сейчас разреветься.

— Как пробка из бутылки… Тугая такая пробочка! — довольно сообщил Шут.

Он помог Ланетте выбраться из трещины и прижал дрожащую девушку к себе.

— Все хорошо, Лани. Все хорошо.

— Чертовы катакомбы. На предпоследнем уровне всегда так: одни проходы исчезают, другие появляются. Топайте живее. Впереди наверняка будет другая трещина, — буркнул Туст и больно ткнул Ланетту арбалетом в спину. — Надо быстрее сваливать отсюда.

Новый, еще более ощутимый толчок чуть не опрокинул их на землю. Потолок перед ними вдруг прогнулся и рухнул на то место, из которого только выбралась Ланетта. От неожиданности арбалет Туста дернулся в сторону. Шут моментально воспользовался этим. Мощный удар ногой в челюсть опрокинул их охранника навзничь. Отобрав у него свое оружие, Шут для верности приложил его рукояткой меча по голове.

— Бежим!

Они бросились прочь. Пол под ногами ходил ходуном, а сверху падала земля целыми пластами, но Линнок каждый раз каким-то шестым чувством понимал, где произойдет обвал. Он, то припускал со всех ног, увлекая за собой подругу, то, наоборот, резко тормозил. И тогда, мчавшаяся следом Ланетта, больно врезалась ему в спину. Но в какой-то момент удача отвернулась от них. Девушка с ужасом почувствовала, что пол под ногами проваливается. Она умудрилась успеть вонзить Зоркий в расщелину. Это задержало ее падение.

— Линь! — крикнула она, и Шут метнулся к ней.

Линнок наклонился, чтобы удобнее перехватить ее руку, но новый толчок отколол часть пола, на котором он стоял. Друзья полетели вниз в темноту.

Толстый слой пыли погасил удар, зато заполнил рот и нос. Откашлявшись и отчихавшись, огляделись. Коридор, в который они свалились, слегка светился и был явно искусственного происхождения. Идеально ровные пол, стены и потолки не оставляли в этом никакого сомнения.

— Где мы? — растерянно спросила Ланетта, оглядываясь в поисках своего Зоркого.

Но стилета нигде не было видно.

— В Коридоре Смерти, — негромко заметил Шут.

В этом освещении он казался старше и мудрее.

— Откуда ты знаешь?

Линнок дотронулся до лба. На его лице отчетливо отразилось искреннее недоумение, но губы произнесли совсем другие слова. Они звучали с несвойственной Шуту холодной снисходительностью:

— Важно, не откуда я знаю, а то, что здесь находится Черная Книга. Когда Драконы покинули Эолу, последний Дракон по имени Рок построил портал в Мир Демонов, ключ к нему спрятал в Книге. Коридор Смерти был воздвигнут им, чтобы никто не мог добраться до Книги. Он наказал своим потомкам никогда не заглядывать сюда, но это лишь разбудило у них нешуточное любопытство. В течение сотен лет попытки проникнуть в запретное не прекращались. В конце концов, они увенчались успехом. Тантосса со своим старшим братом Дэймосом нашли тайную комнату. Это стоило Дэймосу стоило жизни, но дорожку они все же проложили. А недавно оказалась снята первая Печать. Сейчас, судя по всему, Уоросс вознамерился сорвать все остальные. Это он был среди той троицы адептов Магии Крови, что мы встретили у подножия Горы. Похоже, с самого начала секта нацеливалась вовсе не на Разлом. Они собирали Силу, чтобы суметь прочитать эту Книгу. Глупцы не понимали: чтобы обрести могущество Демона, не достаточно попасть в его мир, нужно победить его. Если же, наоборот, победит Демон, то это ему откроет дорогу на Эолу. А значит, Лани, нам нужно как можно быстрее добраться до Книги и уничтожить ее. Пусть Демоны правят в своем мире, а Драконы в своем. Иначе Эолу просто разорвут на части.

Коридор вздохнул и по нему пронесся ветерок, взбивая пыль в небольшие завихрения.

— Рядом с Тайной Комнатой чужаки, и Коридор злиться. Не отставай и держи перед собой факел!

И девушка со всех ног припустила за своим теперь таким пугающе незнакомым другом. Факел вспыхнул в ее руках сам по себе ослепительно белым пламенем. Точно таким же, как у мчащегося впереди Линнока. На бегу девушка оглянулась. Пыль, которую они поднимали, не спешила оседать, оставалась витать в воздухе, зловеще мерцая и сгущаясь в человеческие силуэты. Ветер все усиливался, бросая им навстречу зловещую зелень, которая, шипя, сгорала в пламени факелов. Пол под ногами все сильнее напоминал разгневанную реку. От нового подземного толчка, потрясшего подземелье, они с трудом удержались на ногах. Коридор удар выдержал, но выгнулся.

Теперь приходилось бежать в гору. Стремящиеся навстречу пылевые волны раз от раза становились гуще и мощнее. Они пытались увлечь за собой вниз в шевелящуюся позади них массу оживающих злобных монстров. Коридор снова содрогнулся, и пол понесся вниз, вместо холма превращаясь во впадину. Сорвавшись, Шут и Ланетта кубарем понеслись по усиливающейся крутизне в поджидающую их толпу мертвецов. А сверху на них таким же кубарем катились полчища визжащих и клацающих зубами монстров, которые еще секунду назад были на самом дне.

Впереди в стене мелькнуло что-то темное. Ланетта умудрилась вцепиться в рваные края дыры. Бьющий оттуда ветер пытался оторвать ее, и девушка прилагала все силы, чтобы удержаться. Линнок ободряюще ухмыльнулся, зацепившись рядом. Он держался одной рукой, умудряясь другой махать факелом, превращая в прах несущихся на них костяных мертвецов.

— Давай, Лани. Еще немного, — пропыхтел он, ограждая подругу от смертоностного смерча.

Но она не могла. Слишком сильны были порывы ветра. Неожиданно кто-то схватил ее за руки и втянул в проем.

— А я вас ждал, — ухмыльнулся Уоросс, умыкая девушку в сторону от сшибающего с ног ветра.

Ланетта почувствовала прикосновение к шее острого, как бритва, лезвия.

— Не делай глупости, Лани, — шепнул ей огневолосый, а потом более громким голосом произнес. — Давай, Шут, забирайся живее. Ты мне нужен.

Линнок мощным рывком перебросил свое тело через дыру и, скрестив руки на груди, встал радом с правителем и его пленницей.

Ланетта скосила глаза, оглядываясь. Они находились в небольшом квадратном помещении, заваленным грудой костей. В центре комнаты всеми цветами радуги полыхал круг, из центра которого и рвался этот жуткий ветер, несущий колдовскую зеленую пыл.

— Что ты хочешь? — поинтересовался Линнок.

— Всего на всего Книгу, — весело признался Уоросс. — Ты должен помочь вытащить ее из Мира Духов, и я отпускаю девченку.

— Что я должен сделать? — лицо ее друга напоминало маску: холодную и пугающе равнодушную.

— Держи!

Кинжал, только что царапавший кожу на шее Ланетты, отправился в полет. Но Линнок ловко перехватил его.

— Хорошая реакция, Шут, — вынужден был признать Уоросс, и крепче прижал к себе девушку. — Это ритуальный нож Великого Магистра Ордена Вельзевула.

— А ты, как я понял, тот самый Великий Магистр? — насмешливо поинтересовался Линнок, разглядывая отливающую багрянцем смертоносную сталь.

— Правильно понял, — сухо кивнул Уоросс. — А теперь Шут, к делу. Сейчас ты вскрываешь себе вены этим ножом, подходишь к призраку и забираешь книгу. А взамен получаешь девчонку.

Только сейчас Ланетта заметила призрака. Сквозь его богатые одежды проглядывали стены и большая груда костей, на которой он восседал. У него на коленях лежала раскрытая Книга. Такая же призрачная, как и он сам.

— Зачем же пачкать Книгу кровью, если ее можно и так взять? — презрительно засмеялся Линнок и поманил призрака пальцем.

Тот встал и, отвесив глубокий поклон, вручил Линноку книгу, после чего растаял как дым. Уоросс так растерялся, что его хватка ослабла. Этим девушка немедленно воспользовалась. Она рванула к своему другу, и моментально им была поймана.

— Чтобы ты сейчас не увидела, прошу, верь мне, — шепнул Шут.

Он отодвинул девушку к стене и снова обратился к Уороссу.

— Ваш Орден — это кучка дилетантов. Вы думали, что чрезмерная жестокость подарит вам Силу Демонов? Все не просто, — голос Линнока зазвучал незнакомо: более густо и властно. — Хочешь стать большим, что есть сейчас — сразись за право быть лучшим.

При этом он стремительно увеличивался в размерах. Его плечи стали шире и мощнее, а за его спиной сгустилась тьма, подобно двум крылам. Он воспарил над полом, а в руках появились черные ятаганы. Та троица, с которой Ланнета с друзьями сражалась у Разлома, были жалкими подобиями монстра, в которого очень быстро превращался Шут.

— Отдай Книгу! — рыкнул Уоросс. — Со мной вся Сила Ордена.

Он поднял вверх руки, а затем резко опустил вниз, словно вспарывая пространство между собой. Мгла, заклубившаяся из пореза, сгустилась вокруг правителя и превратила его в точное подобие стоявшего напротив врага.

— Сначала победи, — хмыкнул Демон-Шут.

Он обернулся к Ланетте, и она была очарована неестественно прекрасным лицом: удлиненным, очень бледным, с наполненными магнетизмом кошачьими глазами. Демон протянул ей Книгу и приказал:

— Открывай страницу 1013 и читай.

Воспротивиться этому властному незнакомцу не было никакой возможности. Когда два Демона бросились друг на друга, зачарованная девушка послушно раскрыла Книгу и принялась торопливо перелистовать ее, ища нужную страницу. Пол снова тряхануло, и по нему побежали трещины, из которых все сильнее била радуга. Клинки мелькали так быстро, что движения казались размытыми. От их ударов закладывало уши, а искры, которые выбивала сталь, слепили глаза.

— Ланет, громче! — выкрикнул Демон-Шут.

Это было не просто. К скрежету стали прибавился все усиливающийся вой ветра. При первых же ее словах он устремился из коридора в комнату и теперь бешено кружил по ней, вовлекая в хоровод древние кости и с хрустом сминая их в пыль. Стихи были длинные, и Ланетта не понимала смысла того, что читала. Но по мере того, как она двигалась к концу страницы, рвущийся из пола свет становился все ослепительней, а ветер крепчал, все сильнее закручиваясь в плотную воронку. В ее серцевине продолжали сражаться два Демона. И было не понятно, кто из них кто. Визг, скрежет и завывания нарастали, пытаясь заглушить слова девушки.

— …И кровью я скрепляю повеление, умноженное Силой моего врага, — наконец прокричала она последние строки, срывая голос.

Сквозь пыльную пелену Ланетта увидела, как один Демон уходит от удара кривого ятагана, подныривает под другой, а затем вонзает свой клинок в грудь в своего врага. Воронку из зеленого ветра тряхнуло, а затем она начала штопором уходить под землю, увлекая за собой мертвого Демона. Последнее, что девушка увидела — ослепительно яркую вспышку. А затем мощная взрывная волна отшвырнула ее к стене.

Очнулась она в кромешной тьме. Кругом царила мертвенная тишина.

— Линь? — жалобно прошептала она, но никто не отозвался.

Она принялась обшаривать комнату и скоро наткнулась на чье-то тело. С замиранием сердца она коснулась длинных прядей волос, нащупала мочку уха. Серьга в ней заставила девушку затрепетать от радости. После того, как глаза привыкла к темноте, тусклого света пробивающегося из коридора стало достаточно, чтобы разглядеть: это был ее верный друг в своем обычном обличии. Вот только выглядел он пугающе неподвижно.

— Линнок, ну пожалуйста, скажи, что ты жив!

— Жив, — прохрипел он. — Ты должна оставить меня, Лани. Мне нужно довершить начатое. Книга помогла мне найти мою любимую в Мире Демонов, но теперь ее следует уничтожить. Только так я освобожусь от своей демонической сущности. Демонам нет места на земле Эолы.

— Я не брошу тебя, — всхлипнула девушка. — Пожалуйста, вставай. Нам нужно уходить отсюда!

— Прости, но у меня нет ни времени, ни сил спорить с тобой. Тебе следует как можно быстрее покинуть Коридор Смерти… Призрак, выпроводи ее отсюда.

Ее что-то подняло в воздух и вытолкнуло в коридор. Ветер там стих, и зеленоватое свечение стало не таким ярким. Девушка оглянулась: дыра, ведущая в тайную комнату, быстро зарастала.

— Лапуля проводит тебя до поверхности. Там подойдешь к любому городскому патрулю и попросишь доложить о тебе Шэрону… Обещаю, девочка моя, мы с тобой еще полетаем, — донеслось до нее, и стена сомкнулась.

Она стучалась и плакала, просила пустить. Безрезультатно. Прочный монолит был глух к ее мольбам. Нетерпеливый писк заставил ее обернуться. Никогда она не видела таких уродливых созданий: с лишенной шерсти розоватой кожицей, маленькими красными глазками, носом пяточком и длинным крысиным хвостом. Это чудо природы поднялось на задние лапки, вцепилось коготками в штаны девушки и снова требовательно заверещало. Заметив, что на нее обратили внимание, Лапуля засеменила по коридору. И девушке не оставалось ничего, как последовать за нею.

Мощный толчок заставил крысы, взвизгнув, припустить со всех своих маленьких ног. Девушка тоже перешла на бег. По стенам и потолкам поползли трещины, а из них посыпалась земля. От второго удара Ланетта с трудом устояла на ногах, а третий все-таки заставил ее упасть. Коридор за спиной надломился и с грохотом обрушился вниз. Когда клубы пыли рассеялись, крыса-провожатая куда-то исчезла.

Толчков больше не было, сияние на стенах становилось все более тусклым и вскоре совсем погасло. Ланетта не знала, как долго она плутала по этому подземному безмолвию. Иногда она упиралась в тупик, и тогда приходилось возвращаться, на ощупь разыскивая очередное ответвление в коридоре. Когда она наткнулась на что-то металлическое, она сначала не поверила такому счастью. Сначала робко, а затем все сильнее она заколотила в дверь.

— Откройте! — в отчаянии закричала она. — Ну, пожалуйста, откройте!

И дверь со скрипом отворилась, слепя девушку лучами белого света.

— Кто здесь? — сурово вопросил чей-то голос.

— Мой друг ранен. Он там, за завалом… Пожалуйста, помогите ему!

Трое стражников в черных доспехах с эмблемой паука на груди с подозрением взирали на нее.

— Как вы сюда попали? Разве вы не знаете, что вход в Кросские Катакомбы запрещен?

— Нас силой заставил сюда спуститься Уоросс из Дома Пылающей Башни. А потом земля начала ходить ходуном, — Ланетта всхлипнула, вытирая слезы. — Коридор засыпало… Мой друг остался там. Скажите о нас господину Короссу. Меня зовут Ланетта, а моего друга — Линнок. Вот увидите, он отблагодарит вас.

— Нашего господина Коросса сейчас нет в городе, — произнес один из стражников, смягчившись. — Давай, Меч, ступай, проверь кто там еще. А ты иди со мной. Я провожу тебя к доверенному слуге господина Коросса Шэрону. Пусть он решает, что с тобой делать дальше.

— Госпожа Тантосса будет недовольна, — возразил Меч. — Это ее территория.

— Уже нет, — хмыкнул первый стражник. — Господин Коросс распорядился, чтобы она начала передавать дела вдове нашего славного государя Митросса.

— Пока госпожа Арона не разрешиться от бремени, госпожа Тантосса здесь остается полноправной хозяйкой, — мягко возразил второй стражник, и вонзил кинжал в своего собрата по оружию.

— Прости, дружище, — пробормотал он беззвучно рухнувшему солдату. — Но я присягнул своей госпоже и буду верен ей до конца своей жизни.

Ланетта попыталась бежать, но ее догнали в два прыжка. Тяжелая латная рукавица опустилась на затылок, и свет в глазах померк.

Застенки Тантоссы

Ланетта равнодушно посмотрела на еду, которую ей просунули через дверную щель. Несколько серых мордочек высунулись из своих норок, с интересом поводя усиками, а в углу в гнезде из ветоши запищали крысята. Маленький паучок пробежал к углу с желобом и начал сосредоточенно выплетать белоснежное кружево, увеличивая стенной бордюр вдоль уже полностью покрытого паутиной потолка.

Некоторое время девушка пыталась задавать вопросы тем, кто приносил еду, но ей еще ни разу никто не ответил. Она быстро сдружилась с крысами и всегда делилась с ними своими обедами. Серые обитатели камеры были ее единственными спасителями от ужаса, обитавшего в белой паутине. Черные паучки так и норовили подкараулить, когда Ланетта отвлечется, чтобы укусить. После этого девушка всегда погружалась в кошмары, которые из раза в раз делались все ярче и реалистичнее. И когда она начинала биться и кричать, пытаясь вырваться из оков очередного жуткого сна, крысы будили ее, вонзая в нее свои острые зубы.

От последнего кошмара Ланетта до сих пор не могла придти в себя: огромный, покрытый татуировками орб превращал тело той, кого она считала матерью, в кровавую бесформенную массу, а эта масса шевелилась, пытаясь что-то сказать напоследок…

— Хватит! — приказала Ланетта самой себе, отгоняя эти воспоминания. — Не смей думать об этом. Это лишь сон!

Крысы, деловито сновавшие по полу в поисках остатков пище, замерли при звуках ее голоса, а затем продолжили свое занятие. «Надо лучше контролировать свои мысли», — подумала девушка, и как молитву забормотала детский стишок, вклинивая после каждой строки арифметические вычисления. Упражнение, подсказанное ей когда-то Линноком, в ее тюремном существовании стало для нее якорем, не позволяющим сойти с ума.

Стих оборвался на середине, когда дверь открылась. Стражник по имени Меч зашел в камеру и огляделся: крысы прыснули во все стороны, а свисающие на паутинках паучки проворно устремились к потолку.

— Слушай меня и запоминай, — негромко проговорил Меч. — Очень скоро ты станешь абсолютно невменяемой, а после тебя выпустят на Арену. Шансов у тебя практически нет. Поверь, я знаю, о чем говорю. Сам сидел в застенках Тантоссы и бился на ее Арене.

— И ты выжил? — от удивления апатия ненадолго покинула девушку.

— Благодаря заступничеству Коросса. У тебя его не будет. И все же возможность выиграть я тебе предоставлю, — он показал ей стилет, который накануне сам же и отобрал у нее. — Сценарий твоего завтрашнего кошмара уже готов. Осталось лишь психологически настроить тебя на нужную волну. Для этого Тантосса сейчас и зовет тебя к себе. Но вот чего не будет в ее сценарии — так вот этого ножичка. Надеюсь, он поможет тебе пробудиться. Одно обещай — если ты выиграешь, то вызовешь Тантоссу на поединок и убьешь.

— Я думала, ты ее верный слуга.

На лице Меча вспыхнула ненависть:

— Моя жена не выдержала ее пыток и сошла с ума… Ты выжила в Коридоре Смерти, значит и на Арене у тебя есть шанс победить. Так как на счет обещания?

Ланетта кивнула:

— Клянусь, я сделаю это, если буду жива.

Меч облегченно выдохнул:

— Я позабочусь, чтобы нож был спрятан у тебя в сапоге. Когда ты найдешь его, ты пробудишься. Ты запомнила, что я тебе сказал?

От пристального взгляда голова слегка закружилась. Ланетта кивнула.

— И не забудь о своей клятве, — предупредил он и кивком пригласил к выходу. — А теперь никаких разговоров. Здесь кругом уши.

Вскоре ее втолкнули в выбеленное известкой помещение. Меч хотел войти следом, но коренастая женщина, хозяйничающая там, с грохотом захлопнула перед его носом дверь.

— В коридоре подождешь, — неприязненно буркнула она.

В комнате не было никакой мебели, кроме деревянного облезлого табурета и огромной лохани. На табурете высилась аккуратно сложенная стопка белья, а на ней банные принадлежности. В лохани пенилась вода грязно-голубого цвета.

— Раздевайся, — буркнула женщина, засучивая рукава на мощных руках.

Когда Ланетта уже скрипела от чистоты, а ее кожа пылала огнем, женщина смазала ей многочисленные ранки душистой мазью, расчесала гребнем мокрые волосы и надела на нее длинную рубаху из грубой выбеленной холстины. После этого девушка была вручена назад в руки стражника, который потащил ее дальше по коридору.

Долгий подъем по витым лестницам окончился входом в амфитеатр. Сама Арена, хорошо освещенная искусно спрятанными от глаз светильниками, искрилась белоснежным песком. Трибуны в три ряда и купол над залом были облицованы черным камнем, покрытым филигранной резьбой. Между куполом и Ареной висело уродливое темное облако. Вровень с ним на самой верхнем ряду стоял огромный трон. Там восседала темноволосая красавица в струящемся красном платье. Меч подвел девушку к правительнице и резко ударил ее по ногам. Она тотчас рухнула на колени.

— Так вот ты какая, новая игрушка моего брата, — улыбнулась полногрудая красавица, с интересом разглядывая Ланетту. — Миленькая мордашка. Правду говорят, что тебе ее вылепили по образу бывшей возлюбленной Коросса?

Ланетта промолчала, и тяжелый удар заставил ее стукнутся лбом об пол.

— Отвечай, когда тебя спрашивает госпожа Тантосса, — рыкнул Меч.

— Спасибо, но не стоит так усердствовать, Меч… Что ж, моя бедная, влюбленная дурочка, к сожалению, Коросс очень ветреный молодой человек, и ты больше не представляешь для него интереса. У него сейчас другие ориентиры в жизни. Садись, дорогая, я приготовила для тебя небольшое представление.

Ее подняли с колен и усадили в кресло. Молчаливая служанка скользнула к Ланетте, подавая бокал вина.

— Расслабься, — посоветовала Тантосса, лениво поигрывая черной прядью волос. — Хорошее зрелище нужно запивать хорошим вином.

Она хлопнула в ладоши и дверца, ведущая на Арену, распахнулась.

Хрупкую девичью фигурку вытолкнули на середину ярко освещенной Арены. Пленница растерянно подняла голову.

— Ртуть, — горестно выдохнула Ланетта.

Бокал дрогнул в ее руке, и кровавые капли упали на выбеленную грубую холстину.

— Очередная подстилка Уоросса, а по совместительству его тень. — небрежно заметила Тантосса. — Вы ведь некоторое время вместе путешествовали? Мне интереснее знать твое мнение: сколько времени, по-твоему, циркачка сможет развлекать нас? Четверть часа продержится?

Ланетта не ответила.

— Ах, ты права, я забыла представить противников! Какая я рассеянная, — притворно огорчилась Тантосса.

Повинуясь сигналу, дверца снова распахнулась. На Арену вышли трое одноруких воинов. Похоже, казнь свершилась недавно: культи еще продолжали кровоточить, покрывая песок бурыми пятнами. Ланетта узнала их — это были люди Уоросса, что сопровождали ее и Шута в подземелье.

— Стражники искали твоего друга, а нашли эту троицу. Жаль их господина не удалось сыскать. Не в курсе, где он?

— Он погиб, — с трудом выдавила из себя Ланетта.

Она не могла оторвать взгляда от несчастных. Воины явно были чем-то опоены. Несмотря на жуткие рану, выглядели они возбужденными: глаза у них горели нездоровым блеском.

— Согласна, выглядят парни не эстетично, но я решила несколько уровнять шансы, — невинно заметила Тантосса, явно наслаждаясь произведенным эффектом.

Воины не торопясь рассредоточились вдоль кромки Арены, не спуская глаз с изящной фигурки циркачки в центре.

— Яд черного сонника — мощный галлюциноген. Парни и твоя подружка заблудились в собственных кошмарах, — пояснила Тантосса. — Ты тоже, Лани, завтра не сможешь проснуться. Мне всегда было любопытно, что видят Игроки на Арене. К сожалению, у меня нет митрильского дара читать мысли, зато я неплохой чтец человеческих душ. Успех кросского представления во многом зависит от правильного подбора команды Игроков. Они должны своими действиями подпитывать взаимные кошмары и ни в коем случае не противоречить им. Ну и, конечно, следует соблюдать баланс сил. Сегодня на моей домашней Арене, сразу скажу, представление будет сырым. Я особо не напрягалась, готовя его. Меня больше интересует твоя реакция, чем то, что будет сейчас происходить внизу. Надеюсь, ты меня не разочаруешь….

Верховная Жрица взмахнула рукой, и Игра началась.

Ртуть не стала ждать и напала первой. Она молнией метнулась к одному из воинов и ногой ударила его в культю. Он рухнул на песок, согнувшись от боли. Резкий кувырок назад, и тело циркачки, словно праща, устремилось к тому воину, что подступал сзади. Но попытка оттолкнуть его закончилась неудачей. Девушку успели перехватить в полете и со всей сил бросили на песок. Резкий удар ногой второго воина перевернул легкое тело девушки. Новый удар зловещим хрустом разнесся по Арене. Девичий крик оборвался на полуноте…

— Провальное выступление. Даже хуже, чем я ожидала. Убейте их, — приказала Тантосса.

И в избивающих уже не двигающую Ртуть воинов вонзились стрелы. Все закончилось. Арена влажно поблескивала кровавыми лужами, которые не спешил впитывать в себя недавно еще белоснежный песок.

Ланетта прикусила губы, запирая внутри рвущееся из нее рыдание. Она не доставит удовольствие этой стерве. Ненависть была столь обжигающей, что облако, до этого спустившееся к самой Арене, взмыло вверх и заскользило к Ланетте, протягивая к ней свои щупальца. Поймав довольный взгляд Тантоссы, девушка усилием воли постаралась взять себя в руки.

— А ты не так безнадежна, как эта циркачка. Ты сможешь достойно выступить на Арене. Ну а я помогу тебе в этом.

«Др-анн», — первый щелчок цепи о каменную ступень, заставил Ланетту содрогнуться. Она отчетливо поняла, что до конца ее отделяют тридцать шесть ударов, и один только что прозвучал.

Жрица лениво поманила тучу, успевшую за это время раза в полтора увеличиться в размере. Служанка подала ей штатив с раскрытыми флаконами и небольшой горкой пробок. По тонкому желобку, выпроставшемуся из тучи, потекло нечто переливающееся во флаконы. Жрица их ловко меняла по мере заполнения и передавала служанке. Та запечатывала и аккуратно ставила в другой штатив.

— Три неполных флакона не самой чистой Силы от четырех Игроков, — заметила Тантосса. — Совсем негусто. Ты одна сможешь дать на порядок больше. Моя последняя Арена войдет в историю Эолы!

Тантосса с довольной улыбкой посмотрела на девушку.

— Кстати, я еще не говорила, что на тебя придут посмотреть правители Дома Долга? Пока Коросс наводит порядок в Валгаве, я взяла на себя обязанность развлекать его невесту. Думаю, Корэл обрадуется, увидев любовницу своего будущего супруга на Арене.

Орб не торопясь опустил ногу на вторую степень, возвестив об этом новым хлестким ударом цепи.

— Главное для умелой жрицы — четко определиться, чего хочешь в результате получить, а потом подбирать инструменты, чтобы воплотить эту идею в жизнь. Первоначально, я мечтала видеть Уоросса сражающегося вместе со своей обожаемой кузиной, но Уоросс пропал, а с Даоссой я несколько увлеклась. К сожалению, она сейчас вряд ли способна стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы сражаться на Арене. Ты стала настоящим подарком судьбы, а парой тебе станет Шэрон. Он сильно разозлил меня своими расспросами. Как бы ко мне не относился мой брат, я заслуживаю должного к себе отношения его псов.

Цепь Оруша лязгнула третий раз, обещая встречу с неизбежным.

Облако выпростало хоботок. Он хотел коснуться Ланетты, и девушка с отвращением оттолкнула его от себя. Тантосса засмеялась:

— Когда злишься, то снова начинаешь источать Истинную Силу. Чего же удивляться, что моя тучка влюбилась в тебя? Могу сказать по секрету: будить злость — мой любимый конек. Обещаю, проснешься ты другим человеком и в другом мире. И Шэрон, кстати, тоже. Он уже мечется в своей камере и кричит в бреду: «Донна! Донна! Я спасу тебя!». Думаю, Донна — это его любимая девушка из юности. Интересно, а кем Шэрон будет казаться тебе? Кстати, ты в курсе, что он сводный брат Короссу? Чтобы вы не видели в своем бреду, вы будете сражаться друг за друга до последнего на потеху толпе и Корэл. Тебе ведь хочется порадовать ее?

С четвертым ударом в ее душе вспыхнула ненависть. Она пообещала себе, что увидит смерть орба, и ей стало легче.

Тантосса приблизилась к Ланетте и вдохнула в себя воздух:

— М-мм, какая чистая, незамутненная Сила. Воистину, мне жаль, что со смертью Коросса его технология перемещения в наш мир низших канет в лету. Но, к сожалению, всегда приходится чем-то жертвовать.

Оруш оскалился и ударил длинной цепью о каменный пол в пятый раз. Тридцать одна ступенька отделяла их друг от друга.

Ланетта заставила себя взглянуть на правительницу. Взор опять застлал красный туман, а за стройной фигурой жрицы замаячил образ могучего орба.

Ей надо собраться. Ланетта взглянула на Арену. Маленькая Ртуть лежала на красном песке белой птицей, раскинув руки, словно пытаясь улететь. Или это была мама? Ланетта тряхнула головой, пытаясь определиться с правильной реальностью.

— Я выйду на Арену, выиграю, а потом убью тебя, — глухо проговорила она.

— Ты не выиграешь, но все равно, лелей в себе эту мысль, — хохотнула Верховная Жрица. — Ну а сейчас ты хорошенько поешь и выспишься, а поутру тебя проводят в костюмерную. Бойцовские качества Шэрона мне известны — они бесподобны. А вот ты нуждаешься в дополнительной защите. Возможно, это несколько и неприятная процедура, но ты оценишь их во время Игры.

Еще один звон цепей сократил расстояние между жизнью и смертью.

Ланетту втолкнули в белое помещение, посреди которого стоял огромный саркофаг. Меч подошел к нему и распахнул тяжелую крышку. Внутри все было заполнено паутиной. Она было грязно-серая, очень плотная и постоянно колыхалась. В ее недрах, похоже, шла очень напряженная работа. Тонкие волокна зашевелились, расползлись в стороны, и наружу вылез полупрозрачный паук размером почти с ладонь. Он уставился на девушку черными бусинками глаз, шевеля острыми, как две изогнутых иглы, отростками. На одном из них застыла вязкая капелька.

— Смотри-ка, тебя портняжка встречать вылез. Обычно они не любят показываться на глаза, но для тебя, похоже, решили сделать исключение. Что же, добро пожаловать в «костюмерную», — хохотнула та самая женщина, что недавно купала Ланетту.

— Герта, сделай так, чтобы у девушки был шанс выжить, — помявшись, попросил Меч и передал ей сверток. — Прошу. Ради твоей дочери и моей покойной супруги. Поверь, я повидал многих — у девчонки есть реальный шанс победить.

Женщина замерла, буравя стражника глазами, а потом медленно кивнула:

— Хорошо. А теперь, вали отсюда — у нас девочек свои дела. Не для мужицких глаз. А ты, красавица, иди ко мне, — сипло проговорила женщина, хлопая по табурету. — Садись и не вздумай сопротивляться.

Но Ланетта и не думала ни о чем подобном. Безразлично взирая за тем, как одна за другой золотистые пряди волос падают на каменный пол, она видела то маленькую Ртуть, лежавшей на залитой кровью Арене, то изломанные очертания изможденной женщины в темной пещере. Видения все уверение входили в ее жизнь.

Брезгливо отодвинув пушистую гору волос в сторону, женщина заставила девушку встать и придирчиво осмотрела продукт своего творения со всех сторон.

— Сойдет, — решила она. — Теперь переодевайся. И давай без фокусов и истерик всяких. Это для твоей же пользы.

Девушка послушно облачилась во все, что ей подали. Напоследок женщина натянула ей на голову сплошной чулок из тонкой синей ткани. Сильные руки подняли в воздух, швырнули в воздушную вату паутины, и тысячи иголок вонзились в ее тело.

— Семь, — закричала Ланетта, проваливаясь в омут бесконечной боли.

Сидевший на Золотой Драконице мощный орб выдрал щипцами еще одну чешуйку. На месте ее осталась зияющая чернота. Тело Драконицы было обмотано тяжелой цепью, а в распластанные по помосту крылья вбиты острые колья. Судорога пробежала по телу ящера и отозвалась острой болью во мне. Я стиснула зубы, чтобы не закричать. Орб придирчиво осмотрел чешуйку. Чем-то она не понравилась ему. Он швырнул ее в беснующуюся внизу толпу. Следующую чешуйку орб выбирал более тщательно. Определившись, он зажал ее щипцами и рванул. Боль была ужасной. Я еле удержалась, чтобы не рухнуть на колени, а Драконица забилась в попытке вырваться из рук палача. Толпа взревела.

Странно, что меня никто не видел. Жадные до зрелища взгляды были устремлены на Драконицу и орба. Он ухмыльнулся полным гнилых зубов ртом и засунул чешуйку себе в карман. Я скользнула к Драконице и погладила ее по горячей щеке. В ее синих глазах выступили слезы.

«Позови его», — простонала Драконица.

Она впервые просила, а не приказывала. Это выглядело довольно жутко, но я отрицательно покачала головой. Гнилой помидор пронесся сквозь меня, раскрасив Драконицу нелепой кляксой. Толпе новое развлечение понравилось. Следом полетел град испорченных фруктов и овощей. Я присела рядом с Драконицей и взглянула ей в глаза, видя в них отражение собственной боли.

«Пожалуйста. Ведь Мир Духов по-прежнему открыт для тебя», — умоляла она.

От жалости в носу защипало, но я покачала головой: «Призвав его, я потеряю себя».

Густые ресницы Драконицы дрогнули.

Я достала нож и полоснула себя по запястью.

«Пей, это даст тебе Силу».

Драконица позволила себе улыбнуться.

«Не обольщайся, девочка. В тебе нет больше Силы».

«Есть. Моя Сила в ненависти».

Драконица задумчиво кивнула, соглашаясь. Но прежде чем глотнуть живительной влаги, она спросила: «Согласна ли ты, не-Арона, разделить со мной имя Ланет, что пронзает ветер»?

«Я приму его с радостью и почтением, если выживу».

Драконица вздохнула, слизывая живительную влагу, и поправила меня: «Если мы выживем».

Сила ненависти

Лес угрюмо шумит, предостерегая. Арона движется осторожно. Она знает, что в его недрах таится много опасностей. Но все равно первую атаку пропустила. Что-то тяжелое отбросило ее в сторону. Туда, где она только что стояла, вонзился дротик.

— Внимательнее, — укоризненно выдохнул Коросс, неожиданно оказавшись рядом.

Девушка задохнулась от счастья и мгновенно вспыхнула тревогой за любимого. Выглядит он очень измученным, а порванную во многих местах одежду покрывают кровавые разводы. Но главное, он жив и снова сражается рядом с нею.

— Сзади, — выдохнула она, и Коросс резко разворачивается.

Меч свистит, разрубая в воздухе взметнувшееся тело орба. Но следующие два нападают с разных сторон одновременно. Еще один крутит над головой сеть, целясь в Арону.

«Взж-ж» — ее нож точно попадает в горло самому крупному из них. Упав, она быстро перекатывается по траве, уходя от падающей на нее сети. Вскочив на ноги, метает еще один нож и бросает быстрый взгляд на Коросса. Он с усилием отталкивает от себя тело третьего орба, освобождая от него свой меч.

Лес негодующе шумит, сгибаясь под порывами ветра. Тяжело дышащий Коросс крепко хватает Арону за руку. На его плече зияет страшная рана, из которой медленными толчками выплескивается темная кровь.

— Сколько у тебя осталось метательных кинжалов?

— Два, — сообщает она, со страхом глядя на него.

— Очень плохо, — тяжело вздыхает любимый. — Пора уходить.

Но Арона качает головой.

— Ты не дойдешь. Следует перевязать рану.

— За поворотом нас ждут, — бредит он. — Нам надо только успеть…

Но он вряд ли куда успеет, если срочно его не перевязать. Она лихорадочно осматривает недавнее поле боя. Четверо мертвых орбов лежат на нем, а за стволами деревьев уже маячат следующие воины, что послал за ними Оруш. Арона содрогается, вспоминая его. Ненависть придает ей решимости.

Она срезает длинный лоскут с подола рубахи заколотого Короссом орба.

— Перетяни себе рану, а я задержу их, — просит она.

— Когда ты научишься слушаться! Надо уходить, — Коросс бледен и очень зол, но Арона не обращает на это внимание.

Резкий кувырок, и она около мертвеца, продолжающего сжимать сеть. Присев, она смотрит на своих врагов, а в голове формируется последовательность действий. Воины Оруша не торопятся, медленно расходясь в разные стороны, окружая. Один из них улыбнулся, обнажив желтые зубы, и манит толстым пальцем.

— Двадцать пять! — торжествующе кричит она, хватает сеть и выпрямляется.

Безумное ликование заставляет каждую клеточку тела дрожать от предвкушения. Не выдержав переполняющего ее возбуждения, она начинает танцевать, как танцевал когда-то Коросс на восходе солнца. В клубах молочного тумана и искристой россыпи росы. «Раз-два-три, раз-два-три!», — напевает она, все быстрее вращая над собой сеть. Как делала это Абиэль в ее красочных снах. Амплитуда движений тела нарастает по мере приближения к ней орбов. Чем быстрее танец, тем замедленней становятся движения врага. Сама реальность становится вязкой. Как раз то, что ей нужно. Кромки сети напоминают ломаную линию, замыкающуюся вокруг нее. Тело делает стремительный выпад вперед, руки — плавное движение вверх-вниз, а потом на себя… — один из орбов, не успев отклониться, с противным всхлипом медленно летит в сторону и хватается за горло. Шаг вправо, присед, выпад с позиции снизу, и снова вверх-вниз, на себя — другой орб падает. Его нога сломана. Шаг назад, разворот, прыжок, новое выверенное движение рук — третий орб рычит, пытаясь выпутаться из сети.

— Двадцать четыре, двадцать три, — считает она, радуясь словно ребенок.

Чему? Она сама не знает. Зато она знает, что сделает с орбом со сломанной ногой. У него на поясе бултыхается фляжка, а Короссу сейчас нужна вода. Арона одним движением перерезает раненому горло его собственным клинком.

— Неплохо, — улыбается ей Коросс, жадно глотая из переброшенной ему фляжки.

Он успел себя перевязать и теперь старается выглядеть бодро. Коросс идет вперед, настороженно поглядывая по сторонам. Ланетта двигается следом. Она знает, им нужно засветло добраться до пещеры. Там в плену томится ее мать, скованная цепью, другой конец которой находится в руках Оруша. И он все ближе и ближе подступает к своей жертве. Если они с Короссом не успеют, случится страшное. При мысли об Оруше, ненависть очередной раз обожгла все ее естество.

Он должен умереть!

— Помни, ты обещал мне сжечь его! — кричит Арона Короссу в спину.

Тот обернулся, и непонимающе смотрит на нее. Это его и подводит. Коросс падает навзничь, резко вскидывая руки. Он пытается перерубить стянувшие ноги петлю, но прячущийся в засаде орб поднимает свою лошадь. Она с место пускается вскачь. Арона кричит и мечет вдогонку последние два ножа. Безуспешно. Лошадь быстро удаляется, волоча отчаянно извивающегося в попытке освободиться Коросса. Слишком быстро, чтобы можно было догнать.

Но она все равно бежит.

Дорогу ей преграждает адский пес с вздыбленными на шее шипами. Его глаза горят алым пламенем, из пасти капает зеленоватая слюна. Теперь у нее есть шанс спасти Коросса.

— Помнишь меня, Бес? — шепчет она, протягивая зверю свои раскрытые ладони.

Адский пес, склонив голову, внимательно разглядывает ее, и его нашейные шипы медленно опускаются. Неуверенное виляние хвоста — очень обнадеживающий ответ.

— Помоги мне, Бес. Спаси моего любимого.

Пес приближается к девушке, вбирает в себя ее запах, а потом поворачивается к ней боком. Она крепко хватается за один из его вновь вздыбившихся шипов, и на миг перед ее глазами мелькает зияющая чернота Междумирья. Пелена развеивается. Теперь они стоят посреди поля, а на них во весь опор мчится лошадь. Бес раздвигает в улыбке свою пасть и чуть приседает, готовясь. Лошадь, обезумев от ужаса, встает на дыбы, и волочащийся сзади Коросс вылетает вперед, крутясь волчком. Пес в один прыжок оказывается под брюхом лошади, вздыбливает все свои шипы, а потом отскакивает в сторону. Внутренности вываливаются из ее развороченного брюха вместе с потоками крови. Как же много этой крови кругом! Всадник успевает спрыгнуть до того, как лошадь начинает заваливаться. Но Коросс к этому времени уже успевает разрубить веревки.

— Двадцать два, — улыбается Арона, когда голова орба катиться по земле.

Лес снова шумит, возвещая о новой беде. И вот она выкристаллизовывается, преграждая им путь в пещеру. Их много. Большая часть вооружена цепами, у других — кривые ятаганы. Пес скалиться и припадает к земле, собираясь прыгать. Рядом, тяжело дыша, встает Коросс. Выглядит он совсем плохо, но каким-то чудом еще держится.

А потом мир взрывается в кровавой круговерти. Они нападают со всех сторон — скалящиеся в злобной усмешке орбы. Металлические шары, покрытые шипами, взлетают в воздух под противное клацанье цепей. Оруш, самый мощный и кровожадный орб из всех орбов, парит над ними кровавой дымкой. Его цепь быстро отсчитывает удары.

«Двадцать один, двадцать, девятнадцать», — стучат зубы. Один из орбов падает на нее. Из его разорванного горла льется кровь. Взгляд выхватывает кинжал на поясе. И вот мокрые руки снова сжимают нож. Он мгновенно отправляется в полет. Один из нападающих на Коросса падает замертво. Она мчится к другому трупу, на ходу уклоняясь от удара, выхватывает у него кинжал и запускает его в еще одного орба, атакующего ее любимого.

— Восемнадцать, семнадцать, шестнадцать, — шепчет она в горячечном бреду.

Гирю, летящую на нее, замечает в последний момент. Падает в прыжке и ударяется в чьи-то ноги. «Все», — обреченно думает она, когда ей на спину обрушивается ятаган. Перед ней быстрой молнией пронеслось видение, как ятаган разрезает ее пополам. Но клинок отскакивает, словно заговоренный, оставляя после себя полыхающую боль и онемение в теле. Орб падает, не успевая повторить удар. Над ним злобно урчит Бес.

— Пятнадцать…

Зато Коросс остается без защиты. Его одновременно атакуют три орба. Арона кричит, ползет к нему, но знает, что не успеет. Три гири одновременно обрушиваются на него. Он падает.

— Бес! — в отчаяние кричит Арона, срывая голос.

Но Бес не может помочь. Его самого атакуют со всех сторон, и он вертится волчком, разрывая и кромсая все, что подвернется под зубы, шипы и когти.

— Четырнадцать, тринадцать, двенадцать…

Один из орбов смеется и задирает голову Короссу, заставляя последний раз взглянуть на небо. Горло любимого становиться таким бесстыдно беззащитным, что слезы выступают на глазах Ароны. Так не должно быть! Орб торжествующе хохочет, замахиваясь кривым ятаганом, а у нее не осталось ни одного ножа, чтобы предотвратить неизбежное. Отчаянье отворяет тайную дверцу в потемки ее сознания.

«Хитрый!».

Мысль обжигает, проносясь по ней отрезвляющим душем. Чуть дрожащая рука нащупывает плоский клинок в голенище сапога, еще до конца не веря в удачу. Но это не плод фантазии. То, чего никогда не существовало в жизни Ароны удобно ложиться в ладонь. Чужой клинок, принадлежащий девушке из другого мира…

— Одиннадцать…

Орб рухнул на траву, держась за горло, и обильно поливает ее кровью…

Только это была не трава.

Воин лежал на буром и рыхлом от обильно пролитой крови песке. Круг из песка начал расползаться во все стороны, изменяя мир. Медленно исчезали трава, деревья, орбы. Единственно, что оставалось неизменным — огромное количество крови и адский пес, ощетинившийся на застывших в нерешительности перед ним воинов. Они уже ничем не напоминали орбов. В полтора человеческих роста, темнокожие и полуголые. Таких Арона никогда не видела. Или Ланетта?

Один из трупов, шевельнулся и пополз. Следом двинулся другой труп, и третий. Не сами. Длинные крючья тянули их. Проследив за ними, Арона-Ланетта увидела стражников, облаченных во все черное. Они подтягивали погибших к краям Арены, которые уже были завалены трупами.

Арена! Мысль обожгла, и пелена спала окончательно. Тот, в ком она оплакивала любимого, оказался не Коросс, а его верный слуга и брат. Шэрон из последних сил попытался оттолкнуть один из отростков нависшей над ними тучи, что потянулся к его губам. Они были повсюду. Бесцветными червями уродливые порождения магии извивались над побоищем, ловя последние вздохи умирающих. Снизу туча смотрелась еще омерзительней, чем с высоты трибун миотопольской Арены или домашнего амфитеатра Тантоссы. Ее ненасытная утроба сдувалась и раздувалась под вой и крики беснующихся трибун.

Один из воинов кувырком перелетел через Беса, оказавшись напротив Ланетты, и когда пес бросился было за ним, остальные дружно набросились на него, вынуждая уйти в оборону. Чернокожий воин громко захохотал, замахиваясь своим цепом. Металлические звенья загрохотали, и миров стало много. Они наслаивались друг на друга — мрачные пещеры, шумящий лес, песок Арены. И прикованная Драконица… Она с усилием подняла голову и взглянула на Ланетту. Или Арону? Неважно. Они были неразрывно связаны друг с другом ненавистью. Драконица клыкасто улыбнулась.

Когда цеп обрушился на нее, девушка выбросила руки в направлении тучи:

— Десять! — закричала она.

Из пальцев вырвались сгустки пламени. Туча содрогнулась и взорвалась, расцветая в синем небе прекрасным цветком. А потом в мире наступила тишина. Молчали трибуны. Застыли, изумленно оглядываясь по сторонам, чернокожие великаны. Лишь Бес деловито принялся вылизывать себе бок, сквозь металлические ворсинки которого, проглядывало что-то красное. А рядом с ним лежал орб, обрушивший на Ланетту свой цеп, с неестественно повернутой головой.

— Девять.

Боли она не чувствовала. Но ее правая ладонь была неприятно мокрой и липкой. Ланетта посмотрела и увидела, что из прорези паучьей кожи по руке сочиться кровь. Колени девушки подогнулись, и она устало опустилась на землю, глядя на сине-красный цветок на небе. В изгибе одного из его лепестков громыхнула молния. Черная тень закрыла небо. Огромный ворон пронзительно заклекотал, зависая над Ареной.

— Я так устала, — шепнула Драконица, роняя голову на полыхающий ярким пламенем помост.

Она больше не переливалась лунным серебром и не слепила глаза золотым блеском. В ее обугленное тело глубоко врезались раскаленные добела цепи. Они продолжали сжиматься. Несколько десятков Орушей дружно тянули их в разные стороны под приветственные крики толпы. Я присела рядом и заглянула в ее глаза. Такие же синие, как у меня.

— Я хочу, чтобы ты жила, — горестно вскрикиваю. — Я хочу, чтобы наши крылья пронзали ветер.

— Убей Оруша. Тогда, обещаю, мы полетаем…

Трибуны стояли, взирая на них. В центральном ложе на одном из тронов восседала Тантосса.

Взгляд Ланетты вдруг стал нечеловечески острым, позволяя разглядеть мрачные морщинки, пролегшие у уголков губ Верховной Жрицы, легкую испарину на ее висках, нервные пальцы, до посинения вцепившиеся в подлокотники кресла. В соседних ложах, сверкающие драгоценностями правители оживленно переговаривались. Среди них и Корэл со своим братом. Хвала Силе, Коросса рядом не было. Его вообще нигде не было видно. На мгновение это встревожило девушку, но затем ее взгляд снова упал на Тантоссу. За спиной ее трона стоял Оруш. Хищно ухмыльнувшись, он поднял цепь и с силой обрушил ее об пол. Звук восьмого удара обрушился в уши грозным набатом.

— Мы выиграли? — спросила она, растирая виски.

Шэрон кивнул. Его нога была неестественно вывернута, а грудь напоминала кровавое месиво.

— Значит, у меня есть право на желанье?

— Лани, не надо, — прошептал Шэрон.

«Смелее, — подбодрила ее Драконица, охваченная пламенем, — дадим этому гаду последний бой».

Ланетта улыбнулась и подняла руку, чтобы говорить, и трибуны замерли. Ланетта снова впилась взглядом в Тантоссу, восседающую на своем ложе. Или это был Оруш?

Он заносит ногу, чтобы спуститься еще на одну ступень, и цепь в его руке поднимается, готовясь с грохотом обрушиться вниз.

В глазах Ланетты опять начало двоиться.

— По праву победителя, — выкрикнула она, — я требую поединка!

Гулкое эхо подхватило ее слова и принялось гулять по трибунам, отражаясь от них и превращаясь в грозный рев морского прибоя.

Как только она произнесла эти слова, ей сразу стало легче. Будто часть цепей, сковывающих ее, вдруг лопнули с треском.

— О, Сила, Лани, зачем? — простонал Шэрон. — Господин мой Коросс и без тебя разобрался бы с этой гадиной…

Тантосса, бледная как смерть, поднялась со своего трона.

За ее спиной темной тучей маячивший призрак огромного орба ухмыльнулся и снова щелкнул цепью.

— С кем ты хочешь поединка? — крикнула Тантосса.

Ненависть, пылающая в серых глазах жрицы, сладкой песней отзывалась в душе Ланетты.

— С тобой.

— Хорошо, — улыбнулась жрица. — Но будет честно, если тебе дадут время придти в себя и подлечат. А через неделю мы скрестим шпаги.

Орб за спиной Тантоссы щелкнул шестой раз и показал неприличный жест.

— Лани, соглашайся, — прошептал Шэрон.

Рядом с ним все еще лежал пронзенный Хитрым орб. Хвала Силе, стражники еще не успели его оттащить.

«Ланет, сейчас», — простонала Драконица.

«Арона, иди ко мне!» — захохотал Оруш, оголяя свою вставшую мужскую плоть и тряся ею.

— Сейчас, жрица! — крикнула Ланетта. — Один на один. Я требую это по праву победителя.

Она вытащила из трупа верный клинок. Тщательно обтерев, Ланетта сунула его обратно в голенище сапога и с трудом распрямилась.

Тантосса спустилась на Арену стремительно, словно горный ручей с крутого склона. Расшитые серебром фалды черного одеяния трепетали за ее спиной грозовой тучей. В обеих руках она сжимала шпаги. Встав напротив Ланетты, жрица ухмыльнулась и протянула ей клинок. Она ни капли не сомневалась в исходе.

— Четыре, — пронеслось в голове Ланетты.

На Арене существенно потемнело. Ланетта, сжалась пружиной, приготовившись к своему последнему бою.

— Три! — прогремели трибуны.

Тантосса бросилась вперед, стремительная как молния, и Ланетта каким-то чудом смогла отразить удар шпаги и уклониться от последовавшего удара ножа. Губы Тантоссы раздвинулись в победной улыбке. Новый выпад, и шпага Ланетты отлетела в сторону, но она опять ушла от удара, упав на колени и резко откинувшись назад. Клинок со свистом пролетела мимо, чуть не задев кончик носа. Спину снова обожгло такой болью, что смерть показалась вдруг раем.

— Два! — пророкотала собирающаяся над Ареной грозовая туча, очень похожая на Черного Дракона.

Тантосса надвинулась на Ланетту и неторопливо занесла кинжал, наслаждаясь своей властью над жертвой. Уже теряя сознание, девушка нащупала в голенище Хитрый и послала его в полет.

— Один!

Еще одна вспышка молнии осветила потемневшую Арену. Это было последнее, что видела Ланетта, проваливаясь в пустоту.

Обретшая крылья

Черной молнией я нырнула в рокочущие облака, дразня грозу и ускользая от разрядов молний, следующих один за другим. Чешуя раскалилась от наэлектролизованного вокруг воздуха. Уже давно должен был пойти дождь, но мрачные тучи все никак не хотели разродиться холодным проливным ливнем. Это было неправильно. Так не должно было быть, и я почувствовала себя по-настоящему обиженной.

— Воды! — требовательно закричала я тучам.

Они ухмыльнулись ослепительными вспышками. Сразу из нескольких мест ко мне устремились ветвистые молнии. Одна из них все же смогла задеть крыло, другая обрушилась на спину. Меня закрутило ветром, бросая из стороны в сторону. И лишь когда земля уже была рядом, я смогла собраться с силами и снова начала набирать высоту.

— Воды, — вновь закричала я громыхающим небесам.

И прохлада, наконец, пришла, даря блаженный покой. Чьи-то руки осторожно приподняли меня.

— Пей, Лани.

Я с жадность напилась, и снова ринулась в грозу. Мне нужно было серьезно поговорить с тучами, решившими противится воле Черной Драконицы.

Проснулась Ланетта от тишины, которая царила вокруг. Она была разлита в воздухе, а главное по ее телу. Девушка осторожно пошевелила руками, и поняла, что боли нет.

— Проснулась?

Губы Коросса прикоснулся к ее шее, и по телу пробежала приятная дрожь. По комнате начал растекаться мягкий свет от разгорающихся ночников, встроенных в стены спальни. Той самой, из которой она еще недавно сбегала вместе с Линноком. Или давно? Трудно было сказать.

Коросс, облокотившись на подушку, внимательно наблюдал за ней.

— Тебе не нравиться моя спальня? — спросил он.

— Нравиться, — прошептала она, глядя на него.

Черный шелк покрывала так красиво струился по его телу, оставляя открытым обнаженный торс с рельефными кубиками мышц. Коросс поджал губы, с неодобрением взирая на нее.

— Тогда почему ты сбежала? — потребовал ответа он, уклоняясь от ее попытки прикоснуться к нему.

— Здесь не было тебя.

Вздохнув, он придвинулся. Его серые глаза завораживающе мерцали. А губы… Так хотелось почувствовать их вкус.

— Обещай мне, что больше не убежишь от меня.

— Да, — привычно отозвалась она, мечтая лишь об одном.

И его губы осторожно коснулись ее.

— Сначала кушать, — вздохнул он, отстраняясь.

И понес ее в знакомую столовую с огромным столом. Бесшумно возникшая девушка в накрахмаленном передничке поставила перед Ланеттой тарелку с золотым бульоном и корзиночку с хрустящими хлебцами. Рот сразу наполнился слюной. И все-таки неизвестность была сильнее голода.

— А как твоя невеста посмотрит на то, что я нахожусь в твоих апартаментах? — спросила она, прежде чем взять ложку.

Он недоуменно уставился на Ланетту.

— Какая невеста?

Ее щеки полыхнули, когда она с трудом выдавила из себя имя соперницы.

— Корэл помолвлена с Шороссом из Дома Южной Звезды, — заметил Коросс, чуть улыбнувшись. — До последнего времени у Дома Страха не было необходимости в заключение новых брачных обязательств. Правителей в Домах традиционно должно быть трое, а Аросса, вдова моего отца, через несколько месяцев собирается разрешиться мальчиком. С очень большой долей вероятности, он унаследует Силу Митросса. Правда, своим поединком ты все изменила… Теперь Дому действительно требуется пополнение. И мне придется как можно быстрее решить эту проблему.

— А-а, — протянула Ланетта, и аппетит ее безнадежно испортился.

— Что означает твое «А-а»? — насмешливо поинтересовался Коросс.

— Ничего, — буркнула она, разгоняя ложкой золотистые кружочки жира.

— Лани, ты станешь моей женой?

Она вздрогнула и недоверчиво уставилась на него. Коросс терпеливо ждал ответа.

— Это невозможно, — вздохнув, произнесла она.

— Почему?

— Правитель не может жениться на простой смертной.

— Ешь свой бульон, — приказал он, нахмурившись.

— А ты расскажешь, что случилось с вами после сражения у Разлома?

— На некоторое время я выпустил тебя из вида. Одному из адептов Вельзула удалось ускользнуть, и я пытался его найти. А когда вернулся, то обнаружил тебя лежащей на земле под охраной Вихря и Беса. Ты была сильно истощена. Твое умение впутываться в мое отсутствие в разные неприятности на меня давно успело произвести неизгладимое впечатление. И я решил, что сон — это лучший способ заставить тебя хоть раз восстановить свою Силу полностью. В течение длительного времени ты раз за разом вычерпывала всю себя без остатка. Конечно, твои восстановительные возможности радуют, но у всего имеется предел. Когда-нибудь твоя расточительность могла бы привести к необратимым последствиям. Поэтому, превратив твой обморок в лечебный сон на несколько дней, я переправил тебя через портал Черной Башни в свой Дом, а Линноку поручил следить за тобой…

Коросс вздохнул.

— Приставил лиса голубку сторожить. Конечно, я сглупил. Но тогда я думал, что проснувшись в незнакомом месте, ты можешь встревожиться. А кто лучше Линнока смог бы тебя успокоить и развеселить? Потом, я очень рассчитывал на своего брата Шэрона, да и сам надеялся успеть вернуться к твоему пробуждению. Но события закружились с такой скоростью, что на какое-то время вы с Шутом остались без присмотра. Взрыв у тракта оставил Черный Замок без защиты, а зачистка окрестностей Горы от приспешников Мрака заняла больше времени, чем я планировал.

— Защиту удалось восстановить? — поинтересовалась Ланетта.

— Она сама включилась. Как — понятия не имею. И мертвецы тоже исчезли. На землях Валгавы воцарился мир.

И тогда девушка рассказала о своем полусне-полуяви в Террасовой Долине и последней битве Шута. Теперь, после того, как драконья и человечья натура в ее душе пришли к согласию, горизонты ее памяти заметно расширились. Коросс задумчиво кивал, внимательно слушая девушку.

— Коросс, как ты думаешь, Линь жив?

Тот покачал головой:

— Рок прожил больше тысячи лет. Неужели ты думаешь, он позволит своему избраннику так просто сгнить в комнате, которую сам же и наколдовал?

— Рок… — протянула Ланетта. — Во мне одна Драконица, и она чуть не убила меня. А как Дракону было жить, зная, что он наполовину Демон? И что теперь Рок собирается делать? Позволит Линноку узнать о себе?

— Не знаю, Лани. Каждый выбирает в жизни свой путь, но пути Рока самые непредсказуемые.

Она провела рукой по начинающим отрастать волосам и тряхнула головой, прогоняя грустные мысли.

— А как валгавцы? Они смогли добраться до Террасовой Долины? — поинтересовалась она.

Коросс улыбнулся:

— Да. Мы с Клиоссом переправили им необходимое снаряжение и даже перенесли самых слабых через перевал. Сейчас валгавцы активно обустраиваются. Кстати, Клиосс не совсем тот, за кого себя выдает…

— Я знаю, — печально отозвалась Ланетта. — Я слышала ваш разговор с Лепэром. Ты тогда думал, что Корэл — эта Арона и жаловался ему, что не знаешь, что делать со мной… Вот я и решила…

— О, Сила, Лани, ты что-то напутала. Это Лепэр так считал, а не я, — покачал головой Коросс. — Еще в Голубом Доле я окончательно понял кто ты. Но ты была не готова принять собственную сущность и здорово обиделась, когда я назвал тебя Ароной. Именно мое неосторожное слово и толкнуло тебя на Тропу Дракона. Я до сих пор не могу простить себя за это.

Он взял ее ладони и, уткнувшись в них, тихо продолжил:

— Я видел, что внутри тебя нарастает борьба, и не знал, как вмешаться, чтобы не навредить еще больше. Тому, кто встал на Тропу Дракона, очень трудно помочь. Ведь он ведет битву с самим собой. Чтобы я не сказал, чтобы не сделал, твоя Драконица или ты все равно извратили бы смысл моих слов, чтобы сделать друг другу больнее.

Ланетта умиротворенно вздохнула. Она знала, что Коросс никогда не будет ей врать. Умалчивать, недоговаривать — сколько угодно, но обманом себя не унизит.

— Ты, знаешь, — сменил тему Коросс, улыбнувшись ей, — наш Клиосс-Лепэр женится на Даоссе. Она долгое время находилась между жизнью и смертью и все же смогла выкарабкаться. Как и вы с братом…Мне и в страшном сне не могло привидеться, что Тантосса решит выставить тебя и Шэрона на Арене. Это была действительно изощренная месть за уплывшую с ее головы корону Верховного Правителя…

Заметив, что Ланетта поела, он взял ее на руки и перенес в библиотеку. Усевшись вместе с ней в большое кресло у пылающего камина, он продолжил свой рассказ.

— Когда тебя увидел Кроч и сообщил мне об этом, я думал, что сойду с ума… Я ворвался на Арену прямо в обличие Черного Дракона. Это окончательно ввергло народ в шок. Правильно, что ввергло. Просто чудо, что я не спалил тогда все трибуны. И я очень серьезно подумываю над тем, чтобы ввести запрет на Арены. Но это сейчас я стал способен мыслить. Чтобы ты была в курсе: до вчерашнего дня я не находил себе места. Небывалое дело, из-за тебя я потерял контроль над своими чувствами. Мои подданные разбегались при виде меня, как мыши от кота. Лишь когда кризис миновал, и ты стала возвращаться в мир живых, я вновь обрел способность контролировать себя.

— Мне жаль, — Ланетта кошкой потерлась о его плечо, и он вздохнул, успокаиваясь.

— Я приказал сжечь все адские лаборатории Тантоссы. До этого, я и не подозревал об их существовании. Расследование показало, что Тантосса давно занимались тайными экспериментами по выведению сверхигроков. Но «костюмерная» била все рекорды по изощренной жестокости. Тот, кто попадал к портняжкам, даже если не погибал на Арене, все равно долго не жил. Умирал несчастный в страшных мучениях. Ведь портняжки не просто делали кожу своих «клиентов» сверпрочной. Так они укрывали свое будущее потомство. Когда новая поросль вылуплялась, она предпочитала выбираться наружу, прогрызая себе путь… Тантоссе повезло, что ты ее убила, иначе, клянусь Силой, я бы отправил ее гнить в этот проклятый саркофаг. Она стала бы последним посетителем сотворенного ею самой ада.

Ланетта поежилась, и Коросс прижал ее к себе крепче, баюкая как ребенка.

— Ты выйдешь за меня замуж? — снова спросил он.

Ланетта зажмурилась. Собрав вся свою волю в кулак, она отрицательно покачала головой.

— Но, если хочешь, я буду с тобой рядом до тех пор, пока не надоем, — мужественно предложила она.

Он вдохнул запах ее волос, и легонько столкнул с колен.

— Пройдись, — попросил он, — и скажи, как ты себя чувствуешь?

Под пристальным взглядом Коросса она продефилировала взад вперед перед его креслом.

— Ничего не болит, — заявила Ланетта. — Знаешь, Коросс, тебе нет никакой необходимости носить меня на руках. Я вполне способна передвигаться сама.

— Сейчас проверим, — улыбнулся он. — Давай одеваться. Я хочу тебе кое-что показать.

Они миновали ряды комнат и вошли в широкую галерею. Там неторопливо прохаживались сверкающие бриллиантами и золотом дамы и господа. При виде своего правителя и его подруги, дамы приседали в глубоком реверансе, а мужчины склонялись в низком поклоне. Коросс, не обращая на них внимания, потянул Ланетту за собой по коридору, пока они не дошли до инкрустированной бриллиантами двери. Ее охраняли два вооруженных до зубов стражника.

— Куда мы идем? — спросила девушка.

— Увидишь, — таинственно заявил Коросс, увлекая ее на темную лестницу-серпантин. — Это самый лучший способ проверить, насколько ты поправилась. И завершить процесс лечения, кстати, тоже.

Правда через несколько пролетов Коросс снова взял ее на руки и уже не отпускал, пока они не дошли до небольшой площадки. На ней мерцали выложенные в круг камни, очень похожие на те, что были в Катакомбах. По дороге Ланетта рассказывала Короссу о том, как они с Линноком сбежали из Дома Страха. Иногда Коросс останавливался, чтобы «перевести дыхание», как утверждал он, но на самом деле, чтобы целоваться — страстно, так, что кружило голову. И когда Ланетта начинала дышать так тяжело, будто это она, а не Коросс поднималась по лестнице с ношей, он, посмеиваясь, продолжал бесконечное движение вверх, крепко прижимая ее к груди.

Осторожно опустив ее в центр круга, он достал из пояса флакон с Силой и вылил содержимое под ноги. Камни полыхнули синим, мир на доли секунд стал непроницаемо черным, а затем подул такой ветер, что Ланетту сбило бы с ног, если бы не крепкие объятия Коросса.

Они стояли на полупрозрачном камне, возвышаясь над всем миром. Под ногами сверкали зарницами тучи, бешено вращаясь вокруг Черного Замка. Над головой сияла яркая луна в окружении не менее ярких звезд: невероятно близких и в тоже время далеких. Новый порыв ветра ударил девушку в грудь, но Ланетта уже была готова к этому. Она засмеялась, подставляя навстречу бушующей стихии свое лицо. Уж чего-чего, а ветра она не боялась.

«Точно!» — с ликованием согласился кто-то внутри нее, с наслаждением расправляя крылья.

Коросс подошел к самому краю бездны и оглянулся.

— Полетаешь со мной?

Он прыгнул, на ходу превращаясь в Черного Дракона.

«Да! Быстрее!» — внутри нее все дрожало от возбуждения.

Ланет шагнула вниз, и ветер подхватил ее. Из груди вырвался ликующий крик, когда крылья оседлали ветер. Она рванула вперед, и упругий воздух загудел, запел свою песню странствий. Сделав крутой разворот, Ланет догнала Коросса, пристроившись с ним рядом. Своим нечеловечески острым драконьим зрением она увидела Террасовую Долину. На одной из террас пасшийся табун единорогов поднял свои головы, провожая пролетающих Драконов взглядом. Белый жеребец встряхнул гривой, и ветер услужливо донес до чуткого драконьего уха ржание. Черный пес, дремавший невдалеке от Вихря, сверкнул красными угольями глаз и радостно оскалился.

— Бес! — рыкнула Ланет, приветствуя своего старого и верного друга.

На берегу одного из живописных озер они увидели несколько недавно сооруженных домиков. Рядом с ними вповалку спали люди.

— Валгавцы, — раздался голос Коросса в ее голове. — Мы с Лепэром решили, что здесь им самое место. Завтра подкинем им еще кое-каких вещей для обустройства. Будет, кому присмотреть за Разломом, чтобы никому больше не пришло в голову пытаться оживить его. Эти парни, что спят сейчас внизу — начало долгого пути Драконов домой, Лани. Когда мы наладим здесь жизнь, то попробуем переправить в долину людей из Нижних Миров. Их Сила сможет помочь восстановить Акватон. И когда-нибудь Драконы обретут такую мощь, что снова смогут зажигать на небе новые звезды.

— Те люди из Нижних Миров станут Источниками? — грустно спросила Ланетта.

— Они просто будут жить, стремиться к чему-то, радоваться и грустить, как все мы. Но их жажда жизни будет наполнять Силой все вокруг. И тогда на Эоле вновь появиться настоящая магия. Не отнятая жизненная Сила других людей, а создаваемая самим процессом творения.

Сделав крутой разворот, они снова направились к Черной Башне и нырнули прямо в сверкающую молниями тучу. Проходя между двумя вилками молний, Драконы вынырнули в бесконечность Междумирья.

Ланет замерла от восторга — звезды окружали их со всех сторон. И каждая звезда была миром, полным жадными до жизни людей. Сила их неутихающих желаний наполняла ее мощью, способной на самые смелые свершения. Драконица издала ликующий крик и рванула вперед, каждой своей чешуйкой вбирая в себя их живительный свет.

— Ты станешь мой супругой и помощницей, прекрасная чернокрылая Ланет? — третий раз спросил ее Коросс, настигая ее.

Ланетта счастливо кивнула. Она поможет Короссу воплотить его мечту, которая в этом миг стала ее собственной.