Пропаганда 2.0

2.1. Модель пропаганды Хомского – Хермана

Н. Хомский оказался единственным ученым самого высокого уровня, который обратился к изучению пропаганды, сделав это вместе со своим соавтором Э. Херманом (см. о нем [1]). Их книга получила название «Производство согласия» [2]. Внимание Хомского к этой проблематике можно объяснить тем, что он еще является активным публицистом, чаще критикующим, чем хвалящим государство, это началось с критики войны во Вьетнаме, поэтому пропаганда с неизбежностью должна была попасть в поле его внимания.

Двадцатилетию выхода книги была посвящена специальная конференция в Виндзорском университете (Канада) [3]. Была еще одна конференция в Великобритании, часть материалов из которой попала в специальный номер журнала [4]. Журнал открывается интервью с соавторами – Херманом и Хомским [5]. И мы вернемся к этому интервью после обсуждения самой пропагандисткой модели.

Главной составляющей пропагандистской модели Хомского, как ее именует пресса, хотя у нее два соавтора, являются пять фильтров, которые формируют новости [2]: объемы (размеры, ориентация на прибыль, концентрация собственности), реклама как главный источник дохода для масс-медиа, опора на медиа при предоставлении информации правительством, бизнесом и «экспертами», исходящими из первичных источников, «обстрел» как метод дисциплинирования медиа, «антикоммунизм» как национальная религия и средство контроля.

Поток сырой информации, проходя через эти фильтры, оставляет на выходе только то, что не конфликтует с их требованиями. Это в целом не государственная, а элитная цензура, поскольку для того американского общества, которое описывается данной пропагандистской моделью, все же главной управляющей силой является крупный бизнес.

Херман объясняет эту ситуацию следующим образом [6]. Медиа зависит от элиты и ее информационных источников. Поскольку их модель демонстрирует антидемократический характер медиа, ее стараются не обсуждать в дискуссиях о предубежденности медиа.

В своем интервью Хомский и Херман говорят о тех изменениях, которые прошли за два десятилетия после выхода книги [5]:

– собственность стала еще более концентрированной и более глобализированной;

– реклама стала еще более важным компонентом, теперь конкуренция есть не только между традиционными медиа, но и между ними и Интернетом;

– отмеченные изменения создали большую зависимость от информационных агентств, предложений от паблик рилейшнз фирм, от проплаченных экспертов и пресс-релизов;

– «обстрелы» прессы стали более важным ограничителем, чем это было в 1988 г., правительства стали более строгими в наказании СМИ за отклонение от официальной линии;

– антикоммунизм ушел как идеологический фактор, но индивидов все равно можно привязывать к Сталину или Мао, к Милошевичу, чтобы предупреждать население об опасности социализма, дополнительно к этому «война с террором» удачно заменила советскую угрозу.

Отвечая на опрос, что бы они изменили в своей модели сегодня, если бы им довелось делать это сейчас, авторы говорят, что модель осталась бы принципиально той же. Идеологическими основаниями ее стали бы «свободный рынок», «антитерроризм» и «война с террором». Последние дали конкретику зла. Еще они могли бы добавить: агрессивный правительственный новостной менеджмент, рост масс-медиа правого крыла типа Fox News и слабый рост других альтернативных медиа, включая интернет-издания.

Херман считает также, что пропагандистские кампании имеют место только тогда, когда они совпадают с интересами тех, кто контролирует фильтры [6]. В качестве примера он приводит разгром Солидарности польским правительством, что было признано новостным и заслуживающим осуждения, в то же время разгром турецким военным правительством профсоюзов не являлся таковым.

Во втором издании книги 2002 г. также присутствуют дополнения к исходной модели пропаганды 1988 г. [2]. Авторы подчеркивают, что глобальный баланс власти существенно сместился в сторону коммерческих систем, что развлекательные медиа стали прекрасным способом прятать идеологические сообщения, что два десятка фирм полностью контролируют все медиа, которые доступны жителям США.

Херман и Хомский также пишут: «Централизация медиа и сокращение ресурсов, связанных с журналистикой, сделали медиа еще боле зависимыми, чем это было всегда». Такой общий вывод можно сделать из той новой ситуации, к которой пришла медиаиндустрия. Понятно, что степень управляемости такой индустрией тоже возросла.

Развлекательные медиа, по их мнению, выполняют функцию, сходную со зрелищами Древнего Рима, отворачивая людей от политики и порождая политическую апатию. И это, вероятно, тоже важная функция социального управления.

Все эти слова авторов вполне понятны. Такой мощный ресурс, как медиа, не может остаться вне использования в целях социального управления. В противном случае власть пришлось бы менять каждое воскресенье, когда очередной разоблачительный фильм прошел бы по телеэкранам.

В качестве позитива данной пропагандистской модели исследователи отмечают то, что новостные дискурсы подаются не в вакууме, а в исторических и современных политико-экономических контекстах [7]. Модель также дает взможность рассматривать ситуацию с разных позиций. Акцент сделан также на том, что взгляд на новости связан с позицией власти.

Сделана попытка проследить эти же фильтры, отмеченные в пропагандистской модели Хермана – Хомского, на материале Голливуда [8]. И производство фильма полностью укладывается в эту модель. Если мы возьмем антикоммунизм как вариант идеологической борьбы, то это фильмы «Красная угроза» или «Рембо III». Когда холодная война завершилась, то Другой стал ассоциироваться с Востоком, часто это ислам в его радикальной форме. Можем вспомнить также характерного британского борца с коммунизмом – Джеймса Бонда, который теперь хорошо известен и на постсоветской территории.

Другое исследование подтверждает вышесказанное, утверждая, что на экране у араба-мусульманина нет человеческого лица [9]. Соответственно, наличие таких серьезных фильтров говорит о том, что любая пропагандистская кампания будет требовать участия государства. Херман и Хомский пишут в своей пропагандистской модели [2]: «Пропагандистские кампании могут быть запущены или государством, или одной из медиа структур верхушки. Кампания по дискредитации правительства Никарагуа, по поддержке выборов в Сальвадоре как опыта по легитимизации демократии, по сбитому СССР корейскому лайнеру как средства мобилизации общественной поддержки роста вооружений были начаты и проведены правительством. Кампании информирования о преступлениях Пол Пота и мнимого заговора КГБ по убийству Папы были начаты журналом Reader’s Digest с серьезной поддержкой со стороны NBC-TV, New York Times и другими основными медиаструктурами. Некоторые пропагандистские кампании запускаются совместно правительством и медиа, но все они нуждаются в сотрудничестве с масс-медиа».

Есть в их пропагандистской модели и право на некоторое отклонение: «Масс-медиа не являются монолитными по всем вопросам. Где сильные мира сего не могут найти согласия, будет возникать определенное разнообразие тактических суждений на тему достижения согласованных целей, отраженных в медиадебатах».

Но в целом это исключение из общего правила, которое констатирует наличие согласия в верхах, которое транслируется в низы. Кстати, следующая вторая глава их книги называется «Достойные и недостойные жертвы», где речь идет о том, что жертвы во враждебном государстве всегда подаются как достойные, заслуживающие внимания, в то время как жертвы своего правительства такого внимания не достойны.

Тактические разногласия, хотя и возможны, но они не так часты, медиа не имеют того разнообразия, которое должно вытекать из этого наблюдения Хермана и Хомского. И отсутствие этого разнообразия на практике ставят им в вину, их теоретическая модель недостаточно адекватно отражает реальность [10] (см. также перечисление ряда недостатков, которые обнаружили в этой модели за двадцатилетие [11], при этом во второй части этой статьи констатируется, что модель инетренат отлична от моделей газет, радио и телевидения [12]).

Ш. Ремптон считает, что модель с помощью своих пяти фильтров отражает механизм того, как не те новости не будут попадать к потребителю и без использования оружия или Гулага [13]. Однако он же подчеркивает, что модель лучше отражает ту реальность, которая была на момент написания книги.

Правда, с точки зрения Ремптона Интернет внес существенные коррективы в пропагандистскую модель Хермана – Хомского. И он раскрывает их по всем предложенным фильтрам:

– концентрация собственности, но в Интернете достаточно просто завести свой сайт;

– реклама, но в Интернете реклама размещается в соответствии с поисковиком Гугл, то есть не информация создается под рекламу, а наоборот – реклама приходит к соответствующей информации;

– опора на официальные источники, но Интернет создал новый тип информирования – «журналистику граждан»;

– «обстрел» прессы как средство ее контроля, но для Интернета не так характерно обвинение с помощью юридической системы;

– антикоммунизм: он исчез, так что сегодня есть только «антитерроризм», «антиислам», что можно объединить как «антиантиамериканизм».

Через двадцать семь лет после выхода книги уже в 2015 г. Н. Хомский вновь отвечает на многие вопросы по поводу своей пропагандистской модели [14]. Хомский считает, что появление Интернета фундаментально не изменило пропагандисткую модель. Он также отвечает на интересный вопрос, не противоречит ли его модели освещение в СМИ разоблачений Сноудена, ведь это же подрыв интересов элиты.

Хомский отвечает следующим образом: «Что касается пропагандистской модели, то она является первым приближением, очень хорошим приближением того, как функционируют медиа. Мы также подчеркнули, что есть множество других факторов. Если вы посмотрите на книгу «Производство согласия», то практически треть книги, которую, кажется, никто не читал, посвящена защите медиа от критики от тех, кого называют организациями по правам граждан – Freedom House в данном случае. Это защита профессионализма и точности медиа в их освещении от жесткой критики, утверждавшей, что они являются виртуальными предателями, подрывающими правительственную политику. Мы должны знать, в противовес этому, что они были достаточно профессиональны».

В интервью упоминается выступление Р. Кайзера, экс-редактора Washington Post, с весьма привлекающим названием «Плохие новости о новостях» [15]. Он проработал в газете 50 лет и как журналист, и как редактор. Кайзер приводит такую статистику: американцы тратят на печатные медиа всего 5 % времени, но 20 % рекламы идет именно на них. Только треть американцев до 35 лет раз в неделю заглядывают в газету, и этот процент все уменьшается с каждым годом. Кайзер говорит, что большая часть читателей нескольких качественных газет ближе к могиле, чем к старшим классам.

В 2002 г. у Кайзера выходила книга «Новости о новостях: американская журналистика в опасности» [16]. Первая глава ее заканчивалась словами: «Для американцев должно быть важно, что новости сегодня попали в зону риска. В информационное время, когда хорошая журналистика должна была бы расцвести, этого не происходит».

В своей новой книге он говорит: «Здоровому демократическому обществу нужны судьи – авторитетные фигуры со свистками, которые засвистят, когда почувствуют нарушение правил. Прокуроры и судьи выполняют эту роль в отношении закона, но их предписание ограничено пределами закона».

Все эти слова говорят об определенной ловушке, куда попала журналистика. Став зарабатывать деньги, она потеряла былую свободу. И ее функции тогда становятся иными.

Группа Media Tenor по заказу Frankfurter Allgemeine Zeitung проанализировала телекорпорации пяти стран [17]. Их исследование показало, что BBC предоставляет наименьшее время противоположным к доминирующим взглядам – 2 % времени, в то время как американский вещатель ABC дает 7 %. Речь идет о поддержке американских войск за рубежом, что американские СМИ традиционно делают лучше.

Есть также интересные данные 2013 г. о негативе в освещении американских мусульман, что они чаще возникают на экране в контексте криминала [18]. Еще одной составляющей этого процесса стало и то, что сегодня террористы стали определять имидж ислама. По сути, все это подтверждает пропагандистскую модель Хермана – Хомского, поскольку является отражением позиции элиты по этим вопросам.

Пропагандистская модель Хермана – Хомского отвечает на вопрос о механизмах создания во многом единого мнения у большинства жителей западных стран. Сильные медиаресурсы активно удерживают доминирующую картину мира, куда не особенно попадают альтернативные мнения. Правда, близкая ситуация есть и на постсоветском пространстве. Только если в случае США работают власть и корпорации, то в случае постсоветского пространства власть даже сильнее медиакорпораций. В любом случае доминирующая на данный момент элита может удерживать нужную картину мира, что в конечном счете облегчает ей осуществление социального управления.

1. Edward S. Herman // en.wikipedia.org/wiki/Edward_S._Herman

2. Herman E. S., Chomsky N. Manufacturing consent. The political economy of the mass media. – New York, 2002

3. 20 years of propaganda? // web4.uwindsor.ca/propaganda

4. Westminster Papers in Communication and Culture. – 2009. – Vol. 6. – № 2

5. The propaganda model after 20 years: interview with Edward S. Herman and Noam Chomsky // www.westminster.ac.uk/__data/assets/pdf_file/0019/35119/002WPCC–Vol6-№ 2-Andrew_Mullen_interview.pdf

6. Herman E. S. The propaganda model: a retrospective // human-nature.com/reason/01/herman.pdf

7. Klaehn J. The propaganda model: theoretical and methodological considerations // www.westminster.ac.uk/__data/assets/pdf_file/0013/35122/ 004WPCC–Vol6-№ 2-Jeffery_Klaehn.pdf

8. Alford M. A propaganda model for Hollywood // www.westminster.ac.uk/__data/assets/pdf_file/0016/35125/009WPCC–Vol6-№ 2-Matthew_Alford.pdf

9. Shaheen J. G. Holywood’s Muslim arabs // www.hartsem.edu/wp-content/ uploads/shaheenart1.pdf

10. Freedman D. ‘Smooth Operator?’ The propaganda model and moments of crisis // www.westminster.ac.uk/__data/assets/pdf_file/0011/35120/005WPCC–Vol6-№ 2-Des__Freedman.pdf

11. Pedro J. The propaganda model in the early 21st century. Part I // International Journal of Communication. – 2011. – № 5

12. Pedro J. The propaganda model in the early 21st century. Part 2 // International Journal of Communication. – 2011. – № 5

13. Rampton S. Has the Internet changed the propaganda model? // www.alternet.org/story/54339/has_the_internet_changed_the_propaganda_model

14. Lee S. Chomsky: “I don’t look at Twitter because it doesn’t tell me anything” // www.huffingtonpost.com/seungyoon-lee/noam-chomsky-twitter-interview_b_7064462.html

15. Kaiser R. G. Bad news about news // www.brookings.edu/research/essays/2014/bad-news#

16. Downie L., Jr., Kaiser R. G. The news about the news: American journalism in peril. Chapter 1. News matters // www.washingtonpost.com/wp-srv/style/longterm/books/chap1/thenewsaboutthenews.htm

17. Doherty A. The BBC and the popaganda model // lists.stir.ac.uk/pipermail/media-watch/2004-March/001030.html

18. Coverage of American muslims gets worse: muslims framed mostly as criminals // us.mediatenor.com/en/library/speeches

2.2. Модель пропаганды Жака Эллюля

Странным образом модель пропаганды Ж. Эллюля (см. о нем [1–2]) остается вне внимания как «прикладников», так и военных. Хотя при этом военные уже вовсю занялись изучением того, что уже давно известно, например, копаются в литературоведении, надеясь понять, что такое нарратив. Это связано со смещением военных конфликтов из физического в информационное пространство с констатацией того, что не так важно, кто победил на поле боя, как то, кто в результате победил на поле СМИ. Число примеров обратного толка, когда СМИ-победа оказывалась важнее, достаточно велико. Среди них Вьетнам, когда американцам пришлось уйти из-за проигрыша в телевойне на своем домашнем фронте. Это Чечня в варианте первой войны, когда телесимпатии были на стороне «бойцов за свободу Ичкерии». И одна из первых – бурская война, когда англичане в собственной прессе стали писать о бурах как борцах за свободу, а им самим досталась противоположная роль, то войну также прекратили. Во всех этих примерах мы видим значимость третьей стороны конфликта – собственного гражданского населения, которое сегодня является весьма важным компонентом. Отсюда, кстати, внимание к иным параметрам так называемой долгой войны, которое возникло после Афганистана и Ирака, в рамках которого появилось понимание того, что нужно доказывать справедливый характер собственных военных действий.

Есть Международное общество Жака Эллюля ([3], существует даже отдельное южнокорейское общество, но на его сайте нет никаких материалов). Все это говорит об интересе к человеку и его идеям, хотя они и были созданы достаточно давно.

Есть также попытка ответить на вопрос, почему некоторые люди не понимают концепции Эллюля? [4]. Эллюль действительно продвигал взгляды, которые не только новы, а просто противоречат обычным представлениям. Например, он считал, что тоталитарным государствам пропаганда особенно не нужна, у них есть иные методы. А вот демократическим государствам она нужна, и они пользуются более сложными формами пропаганды. Эти сложные модели не так заметны, потому не вызывают такого сопротивления со стороны аудитории, как пропаганда привычного порядка. Поэтому опровергать и бороться легче с нацистскими и коммунистическими моделями. С точки зрения Эллюля, пропаганда как раз добивается того, чтобы доказать своей жертве, что она защищена от манипуляции, что образование и выступает в роли такой защиты. Но все это не соответствует истине, поскольку чем образованнее человек, тем легче он поддается воздействию.

Книга «Пропаганда» Ж. Эллюля имеет подзаголовок «Формирование отношений у людей» [5]. Он считает, что пропаганда может быть только тотальной. Нельзя спорадически пользоваться только одним из медиа, должны быть задействованы все сразу. Необходимо задействовать не только разные средства, но и разные формы пропаганды. Следует различать также открытую и скрытую пропаганду. В последнем случае прячутся цели, идентичность, значимость и источник. Люди в этом случае не могут почувствовать, что кто-то пытается на них воздействовать.

Первая фраза в его книге такова: «Настоящая современная пропаганда может функционировать только в контексте современной научной системы». Это парадоксальное высказывание он объясняет с таких позиций:

– современная пропаганда основывается на научном анализе психологии и социологии;

– научность пропаганды лежит в том, что она устанавливает набор правил, точных и протестированных;

– для современной пропаганды важно адекватно проанализировать среду и индивида, поскольку требуются разные типы пропаганды для разных типов сред;

– научный характер пропаганды лежит и в обязательном измерении ее результатов, анализе ее эффектов.

У него также есть и такое интересное замечание: современная пропаганда адресуется одновременно и индивиду, и массе, поскольку разделение их невозможно.

И только на 61 стр. возникает его собственное определение пропаганды. Оно таково: «Пропаганда – это набор методов, используемых организованной группой, которая хочет добиться активного или пассивного участия в своих акциях массы индивидов, объединенных с помощью психологических манипуляций и включенных в организацию». Кстати, коммунистическую пропаганду он хвалит за вскрытие противоречий между ценностями буржуазного общества и реалиями этого общества.

Исследователи подчеркивают, что жизнь и идеи Жака Эллюля очень тесно переплетены [6]. В его биографии они выделяют два решающих момента – знакомство с книгами Карла Маркса и принятие христианства. Когда он в 1930 г. стал читать «Капитал», то он понял, что теперь ему все в этом мире стало понятным. А Библия, в свою очередь, дала ему ответы на те вопросы, на которые не смог ответить Маркс. Правда, подчеркивается и то, чо он изучал Маркса, но не был революционером по Марксу [7].

В фильме «Предательство технологии» Эллюль говорит, что резкие изменения произошли с человечеством в четырнадцатом и пятнадцатом веках [8]. Люди тогда отказались от традиций, от старых ценностей. С тех пор технологии разрушили все то, что было сакральным в прошлых обществах. За каждый новый шаг технологий человечеству приходится платить.

Эллюль находит следующую парадоксальную особенность в медиа: «Эра медиа является также эрой одиночества. Это очень важный факт. Мы можем увидеть это в молодежи. В 1953-м было так называемое «восстание без причины». Студенты взбунтовались в Стокгольме. Это было первым восстанием молодежи без причины. У них было все. Они были счастливы. Они жили в прекрасном обществе. Им ничего не было нужно. И внезапно перед праздником Нового года они вышли на улицы и принялись все разрушать. Никто не мог этого понять. Но они нуждались в чем-то другом, кроме потребления и технологий».

Следует также признать, что с того времени возникли не только революции без причины, но и безлидерские варианты, к которым относятся все протесты арабской весны. Так что ничто не стоит на месте, даже революция.

Р. Марлин выделяет двух основных теоретиков пропаганды: Дж. Оруелла и Ж. Эллюля, подчеркивая, что они оба были очень озабочены положением индвида в будущем массовом обществе [9]. При этом Оруелл особенно сильно боролся за свободу на фронте языка. Эллюль выделял управляющие массовым сознанием мифы: работа, счастье, страна, молодежь, герой. Эти мифы проникают в мышление.

В другом исследовании выделяются четыре таких теоретика [10]. Это У. Липпманн, Э. Бернейс, Ж. Эллюль и Н. Хомский. Так что Эллюль присутствует и в таком списке.

В одной из рецензий на книгу Эллюля подчеркивается, что мифопорождающую функцию массовых коммуникаций наиболее адекватно описал Г. Лассвелл, за которым последовал ряд других ученых, начиная с Д. Рисмена [11]. Эллюль же не знал всех этих работ. Интересно, что книга Лассвелла 1927 г., уже выходит в 1929 г. в русском переводе [12]. И только в последнее время через много-много десятилетий Лассвелла стали переводить снова [13–16].

На русский язык переведены два фрагмента книги Эллюля: «Индивид и масса» и «Ортопраксия» в статье А. Белоусова [17], есть также сайт любителей Эллюля – jacques-ellul.narod.ru, где можно посмотреть книгу Эллюля «Политическая иллюзия» [18].

Вот несколько цитат из данного перевода А. Белоусова [17]: «Чтобы быть эффективной, пропаганда не может увлекаться частностями – и не только потому, что склонять на свою сторону людей, одного за другим, займет слишком много времени, но также и по такой причине: весьма затруднительно формировать взгляды у изолированного индивида. Пропаганда заканчивается там, где начинается обычный диалог». Это по поводу необходимости работы с толпой, а не с отдельным индивидом, о чем мы говорили выше.

Эллюль легко сегодня бы поддержал британскую модель информационных операций, поскольку она направлена на изменения в поведении, а не в отношениях, как это имеет место в американской модели. Дословно Эллюль пишет следующее «Мы уже говорили о необходимости выполнения индивидом действий, полностью соответствующих целям пропагандиста. Это заставляет нас утверждать, что если классический, но устаревший взгляд на пропаганду настаивает на определении ее как приверженности человека к ортодоксии, то современная пропаганда, напротив, стремится к ортопраксии – действиям, которые уже сами по себе, а не по причине ценностных суждений действующего человека, непосредственно приводят к цели, не являющейся для индивида сознательной, но рассматриваемой как таковой пропагандистом. Он знает, какую цель предстоит достигнуть и какие действия должны быть выполнены, поэтому чередует многообразие инструментов, с помощью которых обеспечивается искомое действие. Это отдельный пример более общей проблемы разделения мыслей и действий в нашем обществе».

И о мифах: «Укажем на великие мифы, созданные различными пропагандами: мифы расы, пролетариата, фюрера, коммунистического общества, производительности. Со временем миф овладевает человеческим разумом настолько, что ему посвящается вся его жизнь. Но такой эффект может быть создан лишь неспешной, кропотливой работой с использованием всех средств пропаганды, а не какой угодно спешной пропагандистской операцией. Только когда у человека сформированы условные рефлексы и он живет в коллективном мифе, человек легко поддается мобилизации. Хотя оба метода – мифы и условные рефлексы – можно использовать в сочетании, каждый имеет собственные преимущества. Соединенные Штаты отдают предпочтение мифам, в Советском Союзе долгое время делали выбор в пользу рефлексов. Важно другое: когда приходит время, индивида можно увлечь действием, используя активную пропаганду, запуская установленные психологические рычаги и воскрешая в памяти миф. Не существует обязательной взаимосвязи между его действиями и моими рефлексами или содержанием мифа. Действия не обязательно обусловлены психологической стороной определенных аспектов мифа. Самое удивительное заключается вот в чем: подготовительная работа приводит лишь к готовности человека. Как только он готов, его можно мобилизовать в самых разных направлениях, но для этого, конечно, мифы и рефлексы необходимо постоянно реставрировать и воскрешать, иначе они атрофируются».

Есть перевод отрывка из первой главы книги «Пропаганда», которая носит название «Характеристики пропаганды», на сайте центра Аналитик ([19], см. также советский текст о социологической пропаганде, отталкивающийся от идей Эллюля [20]).

Собственно говоря, идея вычленения социологической пропаганды и является самым важным открытием Эллюля. Политическая пропаганда как бы вертикальная, она идет сверху вниз, в отличие от нее социологическая пропаганда является горизонтальной [5]. «Вертикальная» пропаганда вполне традиционна, мы легко ее распознаем и сопротивляемся ей, чего нельзя сказать о «горизонтальной» пропаганде.

Что же такое горизонтальная пропаганда? Говоря словами советской пропаганды – это распространение американского образа жизни ([20], см. также статью А. Мозолина с современным взглядом на образ жизни [21]). И тут советская пропаганда оказалась полностью права – именно через быт произошло разрушение советского еще до того, как Горбачев и Яковлев стали его рушить с помощью «вертикальной» пропаганды. То есть отставание, причем явное, Советского Союза в товарах народного потребления, если снова воспользоваться советской терминологией, оказалось более болезненным, чем любое отставание в гонке вооружений.

Эллюль задает социологическую пропаганду следующим образом [5, с. 63]: «В основе своей это проникновение идеологии с помощью социологических контекстов». И еще одно разъяснение с его стороны: «Идеология распространяется, чтобы сделать разные политические действия, принимаемыми людьми. Но в социологической пропаганде это движение является обратным. Существующие экономические, политические и социологические факторы постепенно разрешают идеологии проникать в индивидов или массы».

Эллюль пишет, что так она задает определенный порядок вещей, тем самым готовит в неосознаваемом режиме индивидов к подчинению обществу. Социологичская пропаганда проходит в следующих видах носителей: в рекламе, в кино, в технологиях, в образовании, в Reader’s Digest и др. Он считает, что все эти подталкивания человека идут вроде случайно, но всегда в нужном направлении, причем это трудно назать пропагандой. Но тем самым общество погружено в пропаганду на самом глубинном уровне.

С его точки зрения, наиболее преуспели в области социологической пропаганды США и Китай. Эллюль считает, что такой моделью успешной пропаганды в Азии является статус учителя, который обучает чтению и в то же время выполняет пропагандистскую роль.

Следует признать, что и Советский Союз в шестидесятые годы также обладал такой пропагандой как смесью вертикального и горизонтального вариантов. Я имею в виду реальные, а не пропагандистские достижения типа первого спутника или полета Гагарина в космос. Это характеристики из другой сферы, не из сферы быта, но они пропагандистски были сильны без всяких дополнительных слов. Таким образом, горизонтальную пропаганду мы можем определить еще и как пропаганду без слов.

Помимо разграничения политической и социологической пропаганды, Эллюль также разграничивает пропаганду как агитацию и пропаганду как интеграцию. Пропаганда агитации наиболее видна. Это может быть агитация, идущая от оппозиции, которая направлена на смену существующего строя. Но это может быть и правительственная пропаганда в случае мобилизации страны на войну. Чем менее образованными будут люди, на которых направлена эта пропаганда, тем больший успех она принесет в вовлечении индивида в общее дело.

Пропаганда интеграции является приметой развитых стран. Это пропаганда согласия, когда от гражданина требуется не просто проголосовать нужным способом, но и принять все истины данного общества и его модели поведения. Интеграционная пропаганда направлена на стабилизацию социосистемы, на ее объединение и усиление.

Примером такой пропаганды, с точки зрения Эллюля, являются США. Интеграционная пропаганда требует не временного подчинения какой-то конкретной задаче, а полного переформатирования человека. Интеллектуалы более чувствительны к ней, чем простые люди. В результате они разделяют все стереотипы данного общества, даже будучи его политическими оппонентами.

Революционная партия до взятия власти пользуется агитационной пропагандой, а сразу же после получения власти переходит на интеграционную пропаганду. Эллюль считает, что Советская Россия в двадцатые годы уже начала интеграционную пропаганду, но революционная ментальность менялась очень медленно. В качестве такого примера он приводит Кронштадтский мятеж, который произошел в 1921 г. в ответ на ухудшение экономических условий жизни людей. Правда, Эллюль не мог знать, что сегодня есть версия, что этот мятеж был организован самим ЧК, которому в той сложной ситуации нужна была маленькая победоносная война [22]. Х съезд партии, который должен был дать экономические послабления, почему-то отложили, а в Петрограде начали арестовывать представителей всех партий, оппозиционных большевикам. Все это было сделано, когда еще не было даже ясно, кто именно руководит мятежом. Радиостанция Кронштадта передавала сообщение о восстании, а большевики не могли его заглушить. Все эти факторы и создают ощущение того, что мятеж был нужен двум сторонам, хотя и для разных целей.

Эллюль также разграничивает рациональную и иррациональную пропаганду. Современный человек нуждается в фактах. Поэтому содержание пропаганды всегда напоминает такого рода информацию, стараясь быть рациональным и фактическим. Но факты останутся просто фактами, если не получат ответной реакции у объекта воздействия. Поэтому, с точки зрения Эллюля, проблемой пропаганды является создание иррациональной реакции на рациональные и фактические элементы. Пропаганда строится как логическая и рациональная, но ее результат остается иррациональным.

Эллюль рассматривает определенные требования, которые нужны для осуществления тотальной пропаганды. На первом месте стоит определенный жизненный уровень. Совершенно бедный человек не подходит для интеграционной пропаганды, поскольку все его усилия направлены только на выживание. К тому же, для тотальной пропаганды характерно использование всех средств, включая радио и телевидение, которых может не быть у бедного человека.

Еще одним условием является наличие минимального культурного уровня. Интеграционная пропаганда будет невозможна, как он считает, когда у людей западной социосистемы не будет характеристик западной культуры. Необходимо, к примеру, не просто уметь читать, а понимать то, что читаешь, без этого чтение не имеет значения. На некультурного человека невозможно повлиять с помощью пропаганды.

В отличие от других исследователей Эллюль сближает пропаганду и информацию. Он считает, что реально даже невозможно их разграничить. Информация является важным компонентом пропаганды, для успеха пропаганды необходима отсылка на политические и экономические реалии. Пропаганда не может выдумать проблему, на которой будет строиться, она должна быть в реальности.

Интеллектуал в его концепции легче поддается пропаганде, поскольку, к примеру, читая газеты, он получает разные точки зрения. По этой причине информация не только задает основу для пропаганды, но и дает средства для работы, ведь информация и порождает проблемы, которые используются пропагандой.

Условием успешной пропаганды также является наличие мифов и идеологий. С его точки зрения, идеология отличается от мифов в трех аспектах. Во-первых, миф находится более глубоко в душе человека, идеология с этой точки зрения более поверхностна. Во-вторых, идеология – это набор идей, миф более интеллектуально расплывчат. В-третьих, миф более сильно активирует, идеология более пассивна.

Эллюль считает, что мифы были во всех обществах, но не во всех существовали идеологии. Главными мифами он считает мифы Работы, Прогресса и Счастья. Главными идеологиями – Национализм, Демократию, Социализм. При этом пропаганду времен Французской революции, американской жизни в двадцатые или советской в сороковые он все равно считает выходящими из идеологии демократии. Эти три разные концепции пропаганды опирались на одну концепцию демократии.

По поводу психологических эффектов пропаганды Эллюль подчеркивает, что пропаганда дает людям стереотипы, так что им не надо беспокоиться самим об их выработке. Пропаганда стандартизирует идеи и модели мышления во всех сферах. Эти коллективные представления человек считает своими.

Аналитик корпорации РЕНД К. Келлен, написавший предисловие к английскому переводу книги Эллюля, упомянул, что на французском книга называлась «Пропаганды». Именно это и объясняет разные варианты пропаганд, обсуждаемых автором. Сам Келлен также представляет отдельный интерес (см. его био [23]). Он эмигрирует из Германии в 1933-м, в США одно время был личным секретарем Томаса Манна. Потом начинает работать в РЕНД. Его персону связывают с окончанием вьетнамской войны, поскольку он писал в своей аналитике о невозможности выиграть эту войну [24]. В некрологе РЕНД говорится об этом и о том, что он работал с Г. Каном и дружил с Альбертом Эйнштейном, чьим дальним родственником был [25]. В последнее время он работал в области анализа терроризма (см. его совместную с другими авторами монографию о концептуальных подходах к анализу террористических групп, вышедшую в 1985-м, то есть задолго до 11 сентября 2001 года [26]).

Когда Келлен работал в РЕНДе и писал на тему невозможности выигрыша во вьетнамской войне, его пытались свести с Киссинджером, который был архитектором этой войны. Но Киссинджер не захотел его выслушать. А если бы услышал, то мировая история была бы другой. Уже выйдя на пенсию, Келлен иногда все равно просыпался в страхе, что нацисты пришли за ним. А жил он в доме на берегу океана, где на стене висела картина Шагала.

Эллюль сделал попытку заложить фундамент понимания того, что же такое пропаганда. Сегодняшние тексты этого направления несомненно носят более объективизированный характер, поскольку вытекают каждый раз из конкретики того или иного прикладного направления. Однако Эллюль был вне этой прикладной направленности, поэтому ему и удалось увидеть более общие закономерности.

1. Jacques Ellul // en.wikipedia.org/wiki/Jacques_Ellul

2. Jacques Ellul (192—1994) // www.tentmaker.org/biographies/ellul.htm

3. International Jacques Ellul Society // ellul.org

4. Bois D. Why some people not understand Jacques Ellul? // www.themontrealreview.com/2009/Why-do-some-people-not-understand-Jacques- Ellul.php

5. Ellul J. Propaganda. The formation of men’s attitudes. – New York, 1973

6. Greenman J. P. a. o. Understanding Jacques Ellul. – Cambridge, 2013

7. Yaroshin O. V. Technocratic consciousness in the thought of Jacques Ellul. A dissertation. – Washington, 2014 / Catholic University of America

8. Transcript of The betrayal by technology // www.naturearteducation.org/R/Artikelen/Betrayal.htm

9. Marlin R. Propaganda and the ethics of persuasion. – Ontario etc., 2013

10. Mars E. Four perspectives of propaganda and their Implication in a modern society // www.york.cuny.edu/academics/honors/theses/2010/mars_thesis

11. Two ways of looking at propaganda // uscpublicdiplomacy.org/blog/ 060629_two_ways_of_looking_at_propaganda

12. Ласвель Г. Техника пропаганды в мировой войне. – М.—Л., 1929

13. Ласвелл Г. Язык власти // www.philology.ru/linguistics1/lasswell-06.htm

14. Лассвелл Г. Стиль в языке политики // www.philology.ru/linguistics1/lasswell-07.htm

15. Лассвелл Г. Стратегия советской пропаганды // www.twirpx.com/file/625386

16. Якобсон С., Лассвелл Г. Первомайские лозунги в советской России (1918–1943) // bib.convdocs.org/v31143/%D1%8F%D0%BA%D0%BE%D0 %B1%D1%81%D0%BE%D0%BD_%D1%81.,_%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%B2%D0%B5%D0%BB%D0%BB_%D0%B3.%D0%B4._%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B2%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5_%D0%BB%D0%BE%D0%B7%D1%83%D0%BD%D0%B3%D0%B8_%D0%B2_%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9_%D1%80%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B8_1918-1943

17. Белоусов А. «Пропаганда» Жака Эллюля // www.academia.edu/8758180/ _%D0%9F%D1%80%D0%BE%D0%BF%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%BD %D0%B4%D0%B0_%D0%96%D0%B0%D0%BA%D0%B0_%D0%AD%D0%BB%D0%BB%D1%8E%D0%BB%D1%8F_2010_

18. Эллюль Ж. Политическая иллюзия // jacques-ellul.narod.ru/business.html

19. Эллюль Ж. Характеристики пропаганды // www.rc-analitik.ru/propaganda/teoriya_i_praktika_propagandy_hrestomatiya/vypusk__2_harakteristiki_propagandy

20. Социологическая пропаганда // www.rc-analitik.ru/propaganda/teoriya_i_praktika_propagandy_hrestomatiya/vypusk__1_sociologicheskaya_propaganda_

21. Мозолин А. В. Теоретические и технологические аспекты формирования образа жизни. – Пропаганда. Вып. 4 // www.rc-analitik.ru/file/%7B08375827-50a9-49f6-9bae-28ed864700de%7D

22. Кузнецова С. «ЧК было получено предписание организовать Кронштадтский мятеж» // www.kommersant.ru/doc/1572760

23. Konrad_Kellen // en.wikipedia.org/wiki/Konrad_Kellen

24. Viewpoint: could one man have shortened the Vietnam War? // www.bbc.com/news/magazine-23037957

25. Obituary: RAND analyst Konrad Kellen helped explain motivation of terrorists and other U. S. foes // www.rand.org/news/press/2007/04/12/index2.html

26. A conceptul framework for analyzing terrorist groups // www.rand.org/pubs/reports/R3151.html

2.3. Модель декодирования Стивена Холла

Пропаганда, являясь по сути своей междисциплинарной сферой, ищет новые идеи повсюду. Есть известная на Западе и менее известная у нас модель кодирования/декодирования С. Холла (см. о нем [1]), которую он предложил еще в 1973 г. [2–3]. Главная новизна в ней заключается в проблемах декодирования, поскольку Холл считал, что каждый получатель декодирует получаемое сообщение по-своему, опираясь на свой культурный и прочий багаж. Собственно говоря, это же подчеркивал на нашей территории и Ю. Лотман, постулируя даже несовпадение кодов у того, кто отправляет сообщение, и того, кто его получает. Но у Холла это получило политический «поворот», чего, конечно, не могло быть у Лотмана, писавшего в советские времена.