Пропажа свидетеля

2

Дункай с Кончугой встретили прилетевших у трапа вертолета, словно делегацию, – Дункай почтительно протягивал всем по очереди руку и представлялся:

– Председатель артели Семен Хылович.

Коренастый, широкоплечий Кончуга стоял чуть поодаль и сосал маленькую бронзовую трубочку с черным мундштуком. Его плоское скуластое лицо было безразлично-спокойным, полным сурового достоинства.

– Где Калганов? – спросил следователь.

– Идите за мной, – ответил Дункай.

Он повел их к лесной опушке по песчаной косе. Не доходя до кустарников, Коньков жестом остановил Дункая и спросил:

– Вы тут без нас следы не затоптали?

– Да вы ж не велели, – ответил Семен Хылович с некоторой досадой, как маленьким. – Ни я, ни Кончуга вплотную к Калганову не подходили.

– А есть следы? – спросил Косушка.

– Есть. В кедах кто-то был, – ответил Дункай со значением, словно по секрету. – Сейчас увидите.

Он свернул за ивовый куст и остановился.

– Ах ты, голова еловая! – воскликнул Косушка, увидев Калганова.

Тот лежал лицом вниз, неудобно подвернув голову. Пуля вошла в грудь и засела в теле – на спине никаких отметин, расстегнутая кожаная куртка с распластанными вразлет по песку бортами, точно крылья подбитой птицы, была чистой от крови. По всему было видно, что человек убит наповал – упал и не трепыхнулся. От лесной опушки вел к нему размашистый след: его массивные сапоги с рифленой подошвой были в песке.

Косушка, даже не замеряя следов, сказал:

– Дело ясное – следы его.

А чуть поодаль, также из лесу, вели к нему другие следы, мельче, с частой рифленкой в елочку. Следы эти уводили обратно в лес.

Косушка снял с плеча фотоаппарат и стал фотографировать и убитого, и эти мелкие следы.

– Кажется, кеды, – сказал Коньков.

– Да! – кивнул головой Косушка.

– Женские, что ли? – спросил Коньков.

– По-видимому… тридцать седьмой – тридцать восьмой размер. Впрочем, у местных жителей вообще ноги маленькие.

Коньков невольно покосился на ноги Кончуги, но тот был обут в олочи.

– Семен Хылович, – спросил Коньков Дункая. – Вы не интересовались – куда ведут эти мелкие следы?

– Интересовались, такое дело, – ответил за Дункая Кончуга. – Следы ведут к ручью.

– А потом? – спросил Косушка.

– Потом пропадай, – ответил Кончуга.

– Надо поискать, – сказал Коньков.

– Бесполезно. Я сам искал вместе с Кончугой. Наверно, человек разулся и пошел по ручью, – ответил Дункай.

Косушка раскрыл свой черный чемоданчик, вынул оттуда флакон, встряхнул его, насыпал порошку и стал заливать след, оставленный кедом, белым раствором гипса.

– Странно! – сказал Коньков, разглядывая те и другие следы. – Вроде бы они шли вместе, но стреляли не сбоку, а в грудь.

– А может, замешкался Калганов и обернулся на возглас, или там под руку взяли, – рассуждал Косушка. – Повернулся грудью, в упор и выстрелили.

– По следам не скажешь, – отрицательно покачал головой Коньков.

– Почему не скажешь? – спросил Кончуга, потом вынул изо рта трубочку и указал мундштуком на реку: – Стреляй оттуда. Наверно, с лодки.

– Откуда ты знаешь? – спросил его Косушка.

– Тебе смотри следы: Калганов шел быстро из тайги, от своей палатки, к реке. Падал на ходу, вперед лицом. С реки стреляли! Другой человек тихо шел, его мелкий след, неглубокий. Осторожно шел, тебе понимай? Когда увидал убитый, его стоял немножко, потом назад ходил совсем тихонько.

Меж тем доктор осматривал и прощупывал тело Калганова.

– Когда наступила смерть? – спросил его Косушка.

– Должно быть, вечером или ночью, – ответил доктор.

– А когда стреляли? – спросил Коньков Кончугу.

– Не знай, – невозмутимо ответил тот.

– То есть как не знаешь? Где ж ты был? – спросил Косушка с удивлением и даже на Дункая поглядел вопросительно.

Дункай только плечами пожал. А Кончуга пыхнул дымом и сказал как бы нехотя:

– Вечером на пантовка ходи. Ничего не находил, вот какое дело. Утром приходил сюда – начальник убит.

– И выстрела не слыхал?

– Нет. Далеко ходи. Тайга.

– Что за пантовка? Речка или распадок? – спросил Косушка, раскрывая блокнот с намерением записать ответ Кончуги.

Коньков чуть заметно усмехнулся, отворачивая лицо. Дункай глядел с удивлением на Конькова, а Кончуга сунул опять в рот трубочку и задымил.

– Вы почему не отвечаете? – сердито сказал Косушка.

– Я все отвечал, – с той же невозмутимостью отозвался Кончуга.

Косушка вопросительно поглядел на Дункая.

– Что это значит? Его спрашивают, а он и отвечать не хочет.

– Пантовка не река и не распадок. Это охота на изюбра с пантами. По-нашему так называется, – извинительно пояснил Семен Хылович.

– Ну, хорошо! – строго сказал Косушка. – Тогда пусть ответит – где охотился?

– Река Татибе, – сказал Кончуга.

– Ладно, так и запишем, – Косушка сделал запись в блокнот.

– А ты когда сюда приехал, Семен Хылович? – спросил Коньков Дункая.

– Утром. Когда за мной Кончуга приехал, я тебе позвонил – и сразу сюда.

– Никого не встретил на реке?

– Нет.

Косушка поманил пальцем Конькова.

– Давай сходим в палатку Калганова! – И, обернувшись, спросил Кончугу: – Где его палатка?

– Там, – указал трубочкой на таежный берег Кончуга.

– Тело отнесите в вертолет, – приказал Косушка санитарам. – А пулю сохраните.

– Хорошо, – ответил доктор.

Потом дал сигнал санитарам, те уложили Калганова на носилки и двинулись к вертолету.

А следователь с Коньковым поднялись на берег. Палатка стояла под кедром. Ее передние полы были приподняты и привязаны к угловым крепежным веревкам. В палатке еще был натянут из пестрого ситца полог. Косушка приоткрыл его; там лежал спальный мешок на медвежьей шкуре, а возле надувной подушки валялась кожаная полевая сумка.

Сфотографировав и палатку, и все вещи Калганова, Косушка взял сумку и заглянул в нее: там была сложенная карта, альбом для зарисовок, две толстых тетради в черном переплете – дневники Калганова, и еще лежало несколько блокнотов, исписанных, с вложенными в них газетными вырезками. Косушка раскрыл один из блокнотов и прочел вслух:

– «Речь идет о коренном пересмотре устаревшей точки зрения на лес как на нечто дармовое и бездонное…»

– М-да… А где же его карабин? – спросил Косушка.

– Его лежит под матрац, – крикнул Кончуга откуда-то сзади.

Косушка оглянулся: Дункай с Кончугой остановились возле кедра на почтительном расстоянии от начальства.

– Проверим! – Косушка откинул матрац.

Карабин лежал в изголовье.

– Странно, – сказал Косушка. – Ночью вышел из палатки и карабин не взял.

– Он, наверно, люди слыхал, – отозвался опять Кончуга. – Зачем брать карабин, если человек на реке?

– Уж больно много ты знаешь, – усмехнулся Косушка.

– Наши люди все знают, – невозмутимо ответил Кончуга. – Калганов был храбрый начальник. Все говорят, такое дело.

– Ну, тогда скажи: кто убил Калганова?

– Плохие люди убили.

– Оч-чень хорошо! – Косушка хлопнул себя по ляжкам. – А фамилия? Кто они такие?

– Не знай.

– Ну что ж, зато мы узнаем, – сказал Косушка, пристально глядя на Кончугу, потом, после выдержки, приказал Дункаю: – Сложите все вещи Калганова и отнесите их в вертолет.

А Конькова, взяв под локоток, отвел в сторону:

– Тебе придется здесь остаться. Установи, кто ездил вчера по реке. И вообще пошарь. А с Кончуги глаз не спускай.