Пропащий

Глава 1

Известно, что название корабля отражается на его дальнейшей судьбе. То есть как назовешь, так и пойдет. С этим делом помучились. Перебрали все известные имена, клички и обзывалки. Решили остановиться на имени Роджер. В память, так сказать. Правда, Тигран выразил опасение:

— Роджер погиб. Как бы это не того!

— Он погиб в схватке, — возразил Наронгсак. — Для корабля это хорошее имя.

— Ну, пусть так, — согласился Тигран. — А что дальше? — взглянул он на Данилу.

— Учиться управлять, собирать сведения о пиратах Гуляма и рептилоидах.

— Брать пленных, — уточняет Наронгсак. — И пытать.

— Э-э … ну, если очень срочно надо … может, ты и прав. А теперь давайте попробуем установить батарею, загрузить искусственный разум и полетать!

— Всем пристегнуться! Быстро! — воскликнул Тигран и выпучил глаза.

— Очень смешно, — скривился Данила. — Можно подумать, тут все мастера полетов кроме меня.

— Главное, не делай резких движений, — предупредила Наташа. — Я еще не все горшки с цветами закрепила!

Нейросеть корабля словно проникает в человека, делая его одним целым с громадным механизмом. Управлять машиной, сидя в кресле и двигая штурвалом, всякими рычажками и педалями, щелкая тумблерами и нажимая разноцветные кнопки — именно так показывают в кино работу пилотов звездных кораблей! — это одно. Но стать частью корабля, видеть его «глазами» и ощущать его «тело», как свое — совсем другое. Данила надел шлем управления и в мгновение ока очутился в космосе! Он словно выпал из привычного мира и повис в безвоздушном пространстве, невероятно пустом и черном. Только пылающая нестерпимым огнем громадная звезда, здешнее солнце, заливает горячим светом левый бок. А справа сияет оранжевым светом планета рептилоидов. Данила перестает дышать, по телу бежит волна ужаса, сердце вышибает ребра и кровь стучит в висках. Еще мгновение и задергается в панике, движения и мысли передадутся кораблю и … он вспомнил про горшки с цветами! Почему-то именно эта ерунда если не успокоила, то хотя бы удержала «на плаву».

«А чего ты ждал? — подумал он. — Тебя же предупреждали, что эффект от перехода будет очень сильным. Пилотировать самолет из кабины или самому полететь, как птица совсем не одно и тоже. Я словно подвешен в пространстве, у меня нет рук и ног, я могу только вертеть воображаемой головой и отдавать мысленные приказы. Вернее, желать и мое желание должно исполняться. Ну-ка!»

Данила наметил некую точку в пространстве и попробовал подлететь к ней. Первым желанием было взмахнуть руками, но вовремя одернул сам себя. Мало ли к чему приведут эти взмахивания! Просто мысленно потянулся вперед и его новое тело сдвинулось. Он тянулся все сильнее и сильнее, корабль послушно стремился в заданном направлении. Внезапно в уши врывается истошный вопль Тиграна:

— Данила, остановись, мы падаем!!!

«Куда, черт возьми, тут можно упасть?» подумал Данила и тут он вдруг увидел, что поверхность планеты рептилоидов заполнила все поле зрения, весь космос куда-то пропал. Внезапно приходит осознание, что корабль идет прямо на поверхность, через считанные секунды газовый слой вокруг планеты станет плотнее, обшивка накалится до недопустимого уровня, оболочка начнет разрушаться … Он изо всех сил тянется назад и в бок, словно вырываясь из засасывающей его трясины и корабль послушно отклоняется от курса, плавно уходя в сторону и вверх. Данила всем телом ощущает нагрев, ему даже становится больно. А еще почувствовал, как перегрузка напрягла корпус, заныли суставы, кровь прилила к глазам и в голове застучали неведомые молоточки. Его, Данилу Уголкова, уложили на пыточный стол, развели огонь и стали разрывать на части — вот такое чувство!

Пытка длится несколько бесконечных секунд, затем возвращается прохлада и наступает облегчение. Вырвавшись из горячих — в буквальном смысле! — объятий атмосферы, освободившись от тисков сил тяготения, Данила воспрянул духом и обрел способность соображать. «Надо передохнуть, — подумал он. — Вот так сразу нельзя. И еще надо разобраться, что будет, если чихнуть. Как отреагирует корабль?»

Только спустя несколько дней Данила почувствовал уверенность, управляя кораблем, как самим собой. Психологически очень трудно отождествлять себя с механизмом. Мы с детства приучены к рычагам, рулям и педалям. Иначе не умеем. Чтобы быстрее привыкнуть к новым для себя ощущениям, Данила даже по ночам сидел в шлеме управления, устраивая самому себе экскурсии по кораблю. Переключая видеокамеры, он «бродил» по техническим отсекам, коридорам, исследовал поверхность и заглядывал в иллюминаторы снаружи. Разумеется, в каюту Наташи он не «заходил». Хоть ты и стал этаким киборгом, но порядочным надо быть всегда и везде.

— Как ты себя чувствуешь, Данила? — спросил Тигран после обеда. — Ты какой-то такой …

— На психа похож, — подсказал Наронгсак.

— Ну, не совсем псих! — возразил Тигран. — Это явное преувеличение.

— Спасибо, мне стало намного лучше, — хмыкнул Данила. — Трудно привыкнуть, понимаете? Я — то человек, то механизм. Переход из одного состояния в другое … как бы это сказать … дается не так легко, как хотелось бы. Все путается в голове.

— Я в детстве любил изображать самолет, — задумчиво произносит Тигран. — Вытяну руки в сторону и бегу, как будто лечу. Думал, вот прыгну со скалы и полечу!

— Но не прыгал, потому что понимал, что разобьешься, — кивнул Данила. — А я иной раз не понимаю, человек я или конструкция из железа и пластика.

— Надо привыкнуть. Управление кораблем по нейросети не идет ни в какое сравнение с обычными рычагами и штурвалом, — говорит Наронгсак. — Это дает решающее преимущество в бою.

— Я знаю, — кивнул Данила. — Но надо привыкнуть.

— И еще тебе надо научиться управлять обычным транспортером. Который с рычагами и педалями. Пригодится.

— Ты прав!

Все расходятся по каютам. Данила плетется в отсек управления, равнодушно глядя под ноги. Бесшумно раскрываются двери, стальные половинки прячутся в стене. Он проходит и двери смыкаются за спиной. Взгляд скользит по обстановке, не останавливаясь ни на чем. Так называемый отсек управления есть маленькая комната или каюта, в которой с трудом размещаются еще три человека. Еще на стадии проектирования решили, что в полете всем надо быть в одном месте. Управляет кораблем все равно один пилот, остальные так, подстраховывают на случай, если выйдет из строя электроника и тогда придется вручную отстреливаться, контролировать состояние корабля и управлять движением. Поэтому в отсеке имеется пульт управления вооружением в носовой части, за которым располагается Наронгсак. За пультом контроля оборудования сидит Тигран. Наташа отвечает за орудия на корме. Отсек полностью автономный, в случае опасности отстреливается вместе с батареей и продолжает двигаться самостоятельно, но уже не так шустро, потому что может развалиться от избыточной мощности. И пострелять вволю по супостатам тоже не придется — одна хиленькая пушчонка, годная для защиты от птеродактилей и престарелых динозавров, да пусковой контейнер с десятком ракет.

Шлем управления лежит на полке, рядом батарея. Наронгсак советовал вообще прятать шлем в один сейф, а батарею в другой, но Данила отмахнулся — кому это надо, ведь на борту чужих нет. А Тигран и вовсе заявил, что от шлема надо отказаться, это, мол, технология изжила себя. В голову вживляется чип и ты управляешь кораблем без всяких архаичных шлемов. Даже дистанционно. Как сказочный герой, свистнул и конь тут как тут. Лягнул, кого надо, куснул, пнул. Или, скажем, привез выпить и закусить. О том, что будет с чипом в башке, если неподалеку рванет электромагнитная бомба или взорвется нейтронный заряд, Тигран тактично промолчал. Наверно, придется днем и ночью таскать свинцовый горшок на голове.

Данила так задумался, что не заметил, как в отсеке появилась Наташа.

— Данила, ты чего тут один сидишь? — спросила она.

— Что!? — подпрыгнул он. — А, это ты … да вот, размышляю о том о сем, — чуть смущенно ответил Данила. — А ты как?

— Да так, — сделала неопределенный жест рукой Наташа. — Тревожно на душе стало.

— Почему? Пока все хорошо.

— Пока да, — согласилась она. — А что дальше?

— Ну, найдем Гуляма, свернем башку, — не совсем уверенно ответил Данила.

— И будем жить долго и счастливо?

— Не знаю. Но Гуляма надо ликвидировать, он не даст покоя. И еще как-то разобраться с рептилоидами невидимками, они тоже не отстанут.

— А потом?

«Действительно, а что потом? — задумался Данила. — Ну, допустим, Гуляма нет. Само по себе образуется демократическое правительство, все вопросы будут решаться на основе консенсуса … блин, я говорю как журналист первого канала! Вроде телевизор уже давно не смотрел, а пропаганда до сих пор в мозгах. Не станет Гуляма, найдется другой такой же. Приберет к рукам власть и будет править, сообразуясь с личной выгодой и собственной дурью. У людей только так. Это не есть хорошо, но до меня хотя бы дела не будет. А вот с шибздиками невидимками сложнее. Я прямая угроза власти, которая ничем и никем не ограничена. Я как заноза в заднице, обязательно захотят выковырить. И никто не знает, сколько их, где живут, как живут, сильные и слабые стороны … одному явно не справиться! Нужны союзники…»

— Данилочка, ты не хочешь поужинать? — жарко прошептала на ухо девушка.

— Нет, конечно. Сколько можно жрать? — брякнул Данила, но тут же спохватился. — То есть не в том смысле, что проголодался и наелся …

Он почувствовал запах каких-то необыкновенных духов, женские пальцы чуть слышно коснулись плеча, память тут же выдала удивительно яркую картинку, как девушка выходила из моря после купания. Следом, правда, выскочил психованный рак переросток и собрался всерьез закусить Данилой, но это мелочи, на которых не стоит сосредотачиваться. Главное — как выглядела Наташенька, выходящая из воды! Даниле кровь в голову бросилась.

— Острое чувство голода пронзило меня! — хриплым голосом сообщил он. — То есть … прости, я дурак и несу чушь. Я хочу быть с тобой и мне плевать, какую кашу ты заваришь. Я … я просто хочу быть с тобой.

Суборбитальный транспортер приближается к поверхности планеты с выключенными турбинами по так называемой баллистической траектории. Говоря нормальным языком просто падает. Посовещавшись с остальными членами экипажа, Данила решил, что это наиболее безопасный способ приземлиться. Разумеется, Гулям не может контролировать все околопланетное пространство, он вообще мало на что способен в этом смысле. А вот рептилоиды вполне! Их технические возможности толком вообще неизвестны, так что осторожность лишней не будет. Летательный аппарат выполнен в форме латинской буквы «в», то есть с обратной стреловидностью крыла. Двигатель двойной, расположен в хвостовой части. На борту имеется две выдвижных установки для пуска ракет, четыре автоматических пушки в крыльях и радар, он же постановщик помех и «глушилка». Бронирование ноль, зато есть аварийные кресла, которые одним нажатием кнопки превращаются в капсулы и отстреливаются вышибным зарядом вместе с крышей. Подобная система безопасности имеет свои недостатки, поэтому на совещании, по инициативе Наташи, решили, что бы весь экипаж был в бронекостюмах. Мало ли что случится во время полета и после приземления!

— Наронгсак, дорогой, не пора ли начать тормозить? — встревоженно спрашивает девушка уже третий раз. Первый был спустя минуту после отчаливания от «Роджера».

— Нет, — кратко отвечает индонезиец, внимательно глядя на высотомер.

Пилотирует транспортер Наронгсак, его руки крепко держат штурвал, взгляд ни на секунду не отрывается от приборной доски. Данила вытягивает шею, пытаясь увидеть показания приборов, но макушка упирается в шлем, который «намертво» прикреплен к шейным бронепластинам. Даниле тоже немного не по себе, лететь «бомбочкой» удовольствие лишь для адреналиновых маньяков и городских сумасшедших. Скосив глаза смотрит на Тиграна — горбатый нос заострился, щеки впали, будто в легких внезапно образовался вакуум, глаза вытаращены, словно у проснувшейся среди бела дня совы.

— Тигран, ты красавчик! — не удержался от колкости Данила.

— Иди к черту! — по змеиному шипит в ответ Тигран.

Лица Наташи не видно. Она так сжалась в своем скафандре, что голова оказалась на уровне груди. И только Наронгсак сидит прямо, на каменном лице нет и намека на страх, пальцы сжимают штурвал, будто горло ядовитой змеи. Долгие секунды складываются в бесконечные две минуты, падению нет конца, вот-вот врежемся в землю …

— Включаю двигатели, начинаю торможение! — бесстрастно сообщает Наронгсак.

Тяжесть тела возвращается, можно вздохнуть полной грудью. Спустя еще полминуты Наронгсак отключает защитные экраны, за бронированным лобовым стеклом открывается пейзаж приближающейся поверхности планеты. Громадное изображение Дикого континента закрывает горизонт, уже различимы горные хребты, видны голубые пятна озер на равнине болот, извилистые русла рек кажутся синими змейками. Конечная точка путешествия, город разбойников и воров Мадина выглядит, как растрескавшаяся грязь на месте высохшей лужи.

На совещании Данила предложил садится прямо в центр города, предварительно расстреляв дворец Гуляма ракетами. Найти его среди дымящихся развалин, допросить и кокнуть. Как в фильмах, которые он смотрел дома. Наронгсак мягко возразил, что это вариант для идиотов и кинорежиссеров. Пальба в центре переполошит весь город, на внезапное нападение ответят таким огнем, что транспортер разнесет в клочья вместе с ними. Лучше тихо сесть неподалеку и пешочком пробраться в город, разузнать обстановку и действовать по обстоятельствам. Подумав секунду, Данила вынужден был согласится. Разбомбить город воров и разбойников можно и опосля.

Белесая дымка хилого облака окутывает транспортер, видимость слегка ухудшается, корпус начинает ощутимо трясти. «Прямо как в самолете перед посадкой, — подумал Данила. — Восходящие потоки воздуха толкутся под брюхом, словно волны на воде. Как там Наронгсак?» Индонезиец невозмутимо глядит вдаль, изредка бросая быстрый взгляд на приборную доску. Земля приближается, уже видны холмы, зеленеющие низины манят голубизной озер, река похожа на уснувшую змею. От намеченного места посадки до окраины Мадины далековато, поэтому прихватили с собой наземный транспорт — гусеничный вездеход. В его багажном отделении хранятся запасы пищи, воды и оружия, а также несколько странных на вид инструментов, очень похожих на приспособления для пыток. Наронгсак настоял. Словом, собрались на небольшой пикничок с интересными конкурсами и классными развлекухами.

Когда до земли остается несколько верст, Наронгсак разворачивает турбины соплами вниз, включает тормозные движки. Спуск замедляется, усиливается гул турбин, транспортер медленно сближается с поверхностью. Через несколько секунд машина садится на заросшую травой поляну в окружении папоротниковых зарослей. Гул двигателей резко стихает, тает ураганный ветер турбин, трава выпрямляется, наступает тишина. Наронгсак еще раз внимательно смотрит на экран радара, пожимает плечами.

— Думаю, можно выходить, — обернувшись, произносит он. — Вроде никого.

Щелкают застежки страховочных ремней, чуть слышно жужжат электроприводы бронекостюмов, экипаж один за другим покидает транспортер. Данила выходит последним, он же закрывает люк и запирает электронный замок несложным шифром типа «шифр» только латинскими буквами. Наронгсак идет к грузовому отсеку за вездеходом, остальные отходят в сторону и с любопытством смотрят по сторонам. Лес как лес, никаких тебе диких ящеров или хищных пиявок с гигантскими комарами. Хотя вполне возможно, что живность просто распугало.

— Может, зря мы напялили броню? — спрашивает Данила, поднимая руку с явным намерением убрать забрало.

— Броня и оружие не бывают зря, — тотчас отзывается Наронгсак по внутренней связи. — Сейчас же опусти руку! И отойдите от транспортера, я могу зацепить вас.

Все послушно отходят в сторону, первым идет Тигран, за ним Данила и Наташа. Аппаратура взаимодействия с внешней средой работает исправно, Данила видит и слышит во всех диапазонах и спектрах. Это немного мешает и отвлекает, потому что его мысли заняты не предстоящей разведкой, а вчерашней ночью, проведенной с Наташей. Поэтому, когда в общий шум леса врывается какой-то странное подвывание и свист, он всего лишь недоумевающе вертит головой. Нога цепляется за что-то, теряется равновесие, Данила взмахивает руками … его тотчас отрывает от земли и швыряет вверх. Ощущение, будто бревном ударили. Данила пролетает несколько метров, падает и катится по земле, словно пустая коробка из-под обуви. Еще до соприкосновения с землей успевает прижать руки к груди и согнуть ноги в коленях, поэтому удалось избежать серьезных травм. Удар спиной о камень прекращает движение и возвращает способность думать. Стоя на четвереньках, Данила оглядывается. Забрало в грязи, но все равно видеть можно.

На месте транспортера дымятся искореженные взрывом останки, взрываются и отстреливаются в разные стороны боеприпасы, горит дымным пламенем изоляция проводов и обшивка грузового отсека. С неба по тросам быстро спускаются люди с оружием и в черной броне. Поодаль приземляется вертолет, из него тоже выбегают люди в черной форме с оружием. Данила с досадой вспоминает, что оружия при нем нет, все «стволы» остались в багажном отсеке. Сильно болит голова, в глазах мутнеет и к горлу подкатывает тошнота — все-таки взрыв был сильным, если не броня, разорвало бы. «Где остальные? — подумал он. — Живы ли?» Наташа!!! Забыв обо всем он бросается вперед. Электроника брони вышла из строя, костюм кажется неимоверно тяжелым и неповоротливым, но Данила все равно бежит изо всех сил. Его замечают, но почему-то никто не стреляет. Солдаты уходят с пути, держа оружие наготове. Забрало мутнеет от горячего дыхания, да еще грязь снаружи — Данила бежит почти вслепую и не замечает, как у вертолета откидывается аппарель. В проеме показывается некое приспособление с трубой, за ним склонился стрелок. Негромко хлопает выстрел, из ствола вылетает шар, который в полете превращается в крупноячеистую сеть. Она накрывает Данилу с головы до ног и стягивается наподобие мешка. Электрический заряд парализует тело и лишает сознания.

Данила очнулся на жестком стуле, руки привязаны к подлокотникам, ноги спутаны. Приглушенный гул и едва ощущаемая вибрация подсказывают, что он на корабле с работающими двигателями. И козе понятно, не в гостях у друзей! Чуточку приоткрывает глаза, не поднимая опущенной головы. Комната, вернее, каюта или складское помещение, если судить по отсутствию мебели и каким-то ящикам. В комнате кто-то есть, за спиной чувствуется присутствие нескольких человек — или других живых существ! — спереди тоже стоят некие двуногие в грубых солдатских сапогах с защитным покрытием из металлокерамики.

Переждав приступ головокружения и тошноты — следствие контузии, Данила осторожно поднимает голову. Быстрый взгляд по сторонам подтверждает догадку — склад, солдаты в черных бронекостюмах, оружие наготове. Помещение освещается только одной потолочной лампой, довольно мощной. И висит она прямо над ним, очерчивая яркий световой круг, оставляя все прочее в полутьме. «Классика жанра! — невольно усмехнулся Данила. — Железный стул привинчен к железному полу, я привязан к железному стулу и ослепляющий свет потолочной лампы, которая тоже вся в железной решетке. Броню снять поленились, шлема нет. И да, куча мордоворотов с оружием вокруг».

— Что дальше? — спрашивает он, скривив лицо и откинувшись на спинку. — Эффектное появление главного злодея? Со скрипом открывается скрипучая дверь, гулко звучат гулкие шаги по железной лестнице, сгущается темная тьма вокруг … начинайте клоунаду, придурки! Зритель заждался.

Несколько секунд царит тишина, затем хорошо поставленный баритон будто голос невидимого диктора произносит:

— Неплохо для начала. Вы сохраняете присутствие духа, хладнокровие и даже чувство юмора.

Слышатся шаги. Идет несколько человек. Нарочито неторопливо, ставя ноги на полную ступню. Чтобы даже полный идиот понимал — приближается начальство! Данила брезгливо кривится, затем демонстративно плюет в сторону ближайшего охранника. Как можно сильнее откидывается на спинку стула, лицо принимает выражение снисходительного удивления типа да-что-вы-там-бормочете.

Вообще-то вести себя подобным образом в плену у явных врагов категорически не рекомендуется, потому что гонор и спесь сбиваются на раз. Никто не станет уговаривать или просить, сулить золотые горы или секретный счет в банке на предъявителя кода, предлагать должность осведомителя и билет в бизнес класс для безопасного возвращения домой. Правила игры всем известны. А для получения нужных сведений не требуются руки, ноги, а также остальные части тела, включая зубы и глаза. Необходимы только голова и язык. Поэтому лишние части тела используют для нарезки, отбивания, выбивания, выкручивания и выковыривания. Или просто отрубают за полной ненадобностью клиенту в ближайшем будущем. И делается все это либо простенько и без затей, либо с фантазией и креативненько!

Короче, лучше не выпендриваться. Но что-то подсказывало Даниле, что сейчас ему ничего не будет. Более того, и пальцем не тронут. Поэтому можно качать права, насмехаться и вообще вести себя, как будто он хозяин положения.

Повернув голову так, что бы не лампа не слепила, Данила искоса смотрит, как к нему приближается группа людей. Первым идет белый мужчина. Белый в том смысле, что лицо смуглое, а костюм тройка белый. Черты лица правильные, нос с небольшой горбинкой, лицо овальное. Черные длинные волосы тщательно уложены так называемой «гривой», то есть зачесаны назад и смазаны душистым маслом. Так принято у брутальных красавцев тюрской или арабской породы. Верхняя губа скрыта под густыми усами, бородка клинышком аккуратно переходит в подбритые бакенбарды. Мужчина достаточно высок, живот не выпирает, фигура спортивна, облик преуспевающего бизнесмена-яхтсмена-джентельмена органично дополняет благоухание чего-то восточно-приторного.

— Гулямхоссейн Гейбпарвар? Это ты, я не ошибся? — насмешливо спрашивает Данила.

— Ты не ошибся, — отвечает «баритон». — Меня действительно зовут так. А ты Данила Уголков, человек с Земли, за которым гоняются рептилоиды, люди и даже инсекты. Кресло!

Тотчас из полутьмы появляется солдат с легким креслом в руках. Гулям садится не спешит. Сначала внимательно осматривает сиденье и спинку, затем опускается, элегантно откинув полы пиджака. Кладет руки на подлокотники, закидывает ногу на ногу. Бросаются в глаза золотые перстни на пальцах — алмазы, рубины и что-то еще цвета жиденького кофе на воде. Движения подчеркнуто неторопливы, выражение гладкого лица спокойно и даже снисходительно.

— Сигару! — звучит следующий приказ.

Приближается второй солдат с подносом, на котором красуется плоская коробка с золотым ободом. Солдат аккуратно поднимает крышку, подносит ближе. Гулям выбирает сигару, мгновение помедлив — так принято, нельзя сразу хватать! — неторопливо обрезает кончик и прикуривает от услужливо поданной зажигалки. Выпустив облачко голубого дымка, уже миролюбивее произносит:

— Коньяк.

Льется коричневая жидкость из золотой — а какой же еще! — фляжки в кожаном футляре, наполняя до краев маленькую кофейную чашечку. Данила невольно отметил про себя, что плоскую флягу с коньяком Гулям достал из своего кармана. «Похоже, не очень доверяет своим лакеям, — подумал Данила. — А может, просто любитель бухла собственного изготовления. Есть же люди, предпочитающие самогон любому забугорному шнапсу».

А еще, внимательно глядя на это «восточное чудо», Данила понял, что перед ним завзятый любитель гангстерских саг вроде «Крестный отец» и тому подобного. Он когда-то мельком смотрел это фильм. Уж очень старательно сей «аристократ» копирует манеру и поведение Марлона Брандо в роли пресловутого «отца». Справа и слева от кресла с «папой» расположились — телохранители или клоуны? Иногда трудно понять, они отличаются только выражением лиц и то не всегда. Но типажи очень колоритные. Настолько, что Данила едва не рассмеялся.

— У вас что, карнавал? Что за попугаи с тобой?

«Попугаи» хватаются за оружие, как голодные обезьяны за бананы. То есть за громадные тесаки в ножнах, обшитых бисером, блестящими кусочками пластика и цветными нитками.

— Спокойно! — останавливает их Гулям движением руки. — Не стоит провоцировать моих друзей, Данила Уголков. Ты в безопасности здесь только лишь потому, что за тебя, целого и невредимого, обещана груда золота. За труп дадут много меньше, за изуродованный совсем ничего. Но друзья мне дороже, чем ты. А золота у меня достаточно…

Гулям говорил что-то еще, но Данила не слушал. Он смотрел на «друганов» бывшего короля сортиров и выгребных ям так, словно увидел чудо. А посмотреть было на что! Оба негры, негритосищи! Настоящие, иссиня-черные, с курчавыми густыми волосами и вылупастыми белыми глазищами, которыми вращали и … вращали. Для пущей свирепости. Среднего роста, один тощий, как вобла, другой так себе. Одеты ярко, глупо и вычурно, что характерно для всех выросших в ужасающей африканской нищете. Красное, оранжевое и белое — вот преобладающие цвета той странной одежды, что напялили на себя курчавые … афролюди. Поверх просторных штанов и невероятных курток блестят начищенным металлом доспехи вроде рыцарских, только разукрашенных позолотой и чем-то похожим на перламутр. Шлемов с плюмажами не было, на том большое спасибо! На поясе красуются кинжалы в пестрых ножнах, на груди висят традиционные для таких типажей позолоченные автоматы Калашникова.

— Досточтимый Гейбпарвар, — прерывает Гуляма Данила. — А как зовут твоих друзей и где ты их нашел? Если не секрет.

— Судя по твоему тону, ты расист, Данила Уголков?

— Я бы сказал так — бездумное следование древним традициям в одежде, глупый выпендреж и выставляемое напоказ жлобство превращает представителей некоторых национальностей в идиотов. А поскольку таких представителей довольно много, то складывается устойчивое впечатление, что они, национальности эти, сплошь состоят из придурков. Где танк?

— Что!? — после небольшой паузы спрашивает Гулям. — Какой еще танк? А, емкость для воды … хочешь искупаться?

Вдруг что-то происходит. Данила почувствовал изменение действительности. Это трудно объяснить словами, будто воздух сгустился или произошло некое уплотнение пространства — если так можно говорить о пространстве. Данила опускает взгляд, по телу пробегает дрожь, мышцы напрягаются, в голове тихо звенят маленькие колокольчики, в глазах белые искорки хаотично движутся во все стороны, как будто резко встал после дремы. Гулям продолжает что-то говорить, посмеиваются чернокожие клоуны, блестя белыми вставными зубами, солдаты слегка расслабились и переминаются с ноги на ногу. «Что-то происходит! Что? — напряженно думает Данила. — Как будто некто положил ладонь, огромную и тяжелую, но невидимую для всех. И она давит все сильнее».

Головная боль пронзает лобную кость, острие впивается в мозг и медленно проникает глубже, разрывая на части живую плоть. Затрудняется дыхание, появляются хрипы, тихий звон в ушах сменяется бухающими ударами сердца. Приступ лютой злобы замораживает внутренности, от боли хочется кричать и дергаться всем телом. Чтобы не заорать позорно, как истеричная баба, Данила прокусывает нижнюю губу. Вкус собственной крови отрезвляет. По всему телу вздуваются мышцы, каменеют жилы, злость на невидимого врага очищает затуманенный мозг, кровавая пелена спадает …

— Эй, ты шизофреник!? — врывается в сознание резкий крик Гуляма.

Данила вздрагивает всем телом, словно разряд электричества пробил, глаза широко открываются, возвращается слух, зрение, появляется осознание действительности.

— Легко обзывать связанного нехорошими словами, — с трудом произносит Данила, преодолевая спазмы в горле. — Нет, чтобы развязать, ссыкун!

— Боюсь, кусаться начнешь, — холодно отвечает Гулям, брезгливо морща верхнюю губу и кончик носа.

— Боишься? — наигранно удивляется Данила.

Ему все еще очень нехорошо, но врагам слабость показывать нельзя. Он вдыхает воздух полной грудью, вертит головой — оказывается, в помещение довольно светло, даже чересчур! Пока он переживал странный припадок кто-то включил все лампы, а не только одну потолочную, вокруг полно людей в черной форме и с оружием, напротив сидит Гулям в ярком оформлении пары придурков.

— Ну все-таки, где танк, я тебя спрашиваю?

— Да что ты привязался с этим танком!? — лениво окрысился Гулям. — Дурак что ли?

— Я один и без оружия, привязан к железному стулу, который приварен к железному полу. Вокруг два десятка вооруженных до зубов солдат в броне с ног до головы. За твоей спиной бодигарды с кривыми ножами в одежде сумасшедших. Не хватает только танка, который будет целится мне в лоб метров с пяти … ну и кто здесь дурак?

Гулям внимательно глядит на Данилу прищуренным взглядом, руки сложены на коленях «домиком», кончики пальцев постукивают друг о дружку.

— Считай их зрителями, — предлагает он. — Ты очень опасен, Данила Уголков. Таких, как ты, надо знать в лицо. И чем больше людей — и не людей! — будут знать тебя, тем лучше.

— То есть предполагается, что я могу сбежать?

— Меня настоятельно просили не убивать тебя. А если жив — шанс удрать есть всегда.

— Ну, хотя бы развяжи меня. Неужели ты думаешь, что я голыми руками смогу перебить кучу вооруженного народа? У меня руки ноги затекли!

Гулям некоторое время молчит, словно прикидывая, стоит развязать ли не стоит? Данила окончательно приходит в себя, с любопытством оглядывается. Ну, судя по объему и крепежным ремням на стенах, это действительно грузовой отсек. Гулямовские наемники расположились на откидных лавках, сидят в расслабленных позах, оружие на пленника не направлено. По идее, оно здесь вообще не нужно, в замкнутом пространстве, да еще с железными стенами любой выстрел в первую очередь опасен для самого стрелка. А уж если начнут палить все, то просто перебьют друг друга. Кстати, полет проходит в атмосфере. Иначе бы все были пристегнуты. Это уже хорошо. Непонятно чем, но хорошо.

— Ладно, — лениво махнул рукой Гулям. — Действительно, выглядит как-то по-дурацки … Ромбот, развяжи его.

Худой, как макаронина, негр подходит к Даниле. Бросаются в глаза высокие ботинки красного цвета с белыми шнурками и желтые, как лимон, штаны. Голени и бедра укрыты железом. Оранжевая рубаха торчит широкими полами из-под сверкающего начищенной сталью нагрудного панциря. Удушливый запах одеколона из тропических цветов душит дыхание и убивает обоняние. Но Данила терпит, руки действительно затекли.

— Ромбот … ромбот обормот! — не удержавшись, бормочет он под нос.

Однако негр услышал.

— Меня зовут Ромбот Йекатом! — рычит он прямо в ухо Даниле. — Запомни его, бледный червь!

Данила роняет голову на грудь. Его душит смех и одновременно боль в руках, куда хлынула кровь. Сдерживаясь изо всех сил, он ждет, когда Йекатом срежет веревки на ногах и отойдет. Лишь после этого он поднимает голову.

— Ромбот Ёп … ип … ёбтаком? — говорит он сквозь зубы, с трудом сдерживая смех. — А как зовут второго господина?

— Нгона Баба, — мрачно сообщает Гулям. — Хочешь познакомиться ближе?

— Ы-ых … баба?

— Не бàба, а бабà!

Некоторое время Данила молчит, схватившись за голову и скрючившись на стуле, словно острые боли в кишечнике не дают выпрямиться. Конвульсии сотрясают тело, ноги стучат об пол, из груди вырывается приглушенный рык.

— Ёб котом и баба!? — слышится надрывный голос. — Зачем ты мне это сказал, мерзавец … ха-ха … я умираю!!!

Негры хватаются за ножи, некоторые наемники отворачиваются, их плечи как-то странно трясутся. Гулям растопыривает руки, останавливая цветастых друзей.

— Да, Уголков, ты действительно расист, — говорит он, вставая с кресла. — И это вдвойне омерзительно! Я был прав, утверждая, что Земля отвратительное место, где людей делят по цвету кожи и разрезу глаз. Вам бы у ящеров поучиться!

— Как нибудь, в другой раз, обязательно! — отвечает Данила, вытирая слезы. — Ящеры — они такие, толерасты и гуманисты в квадрате. Фу-ух! Но вообще-то ты прав, смеяться нечему. Мои друзья погибли, я у тебя в плену и ты собираешься продать меня рептилоидам за кучу бабла. Кстати, как ты нас нашел?

— А ты разве не понял? — презрительно скривил губы Гулям. — Наверно, много читал фантастики в детстве … хотя нет, причем здесь детство! Вы же там, на Земле, поголовно смотрите фильмы про космос, который бороздят космические корабли, завывая моторами и паля из пушек. Сложнейшие вопросы мгновенного преодоления пространства на тысячи световых лет решаются легко и просто. Путем установки на корабль некоего супердрайва! Что это такое, никто не знает. Он просто есть и все! Как в сказке, захотел герой красавицу спасти — плюнул дунул, на ковер самолет сел и полетел. Так и в вашей фантастике — включить супердрайв и — вот он, край галактики! Идиоты.

— И я полностью с тобой согласен, — кивает Данила. — Ты совершенно прав, Гулямхоссейн Гейбпарвар. Звездные войны и им подобное фуфло чистой воды идиотизм. Кстати, о сказках — в наших, русских сказках, герой не летит, а скачет на сером волке по дремучим лесам и зыбучим пескам, дабы вызволить девицу из грязных лап грязного старикашки Кощея. Скакать на волке — это долго, утомительно и больно для одного места. Так что ты нас не путай со всякими там Ричàрдами и Тристанàми. У нас все настоящее — и женщины, и волки, и Кощеи со Змей Горынычами.

— Возможно, ты прав насчет женщин, — слегка улыбнулся Гулям. — Но сейчас разговор не о них. Так вот, найти вас было просто. Потому что только полный дурак, насмотревшийся фантастики, может думать, будто бы постройка корабля на орбите проходит незаметно. Я человек очень влиятельный, но чту законы и не вмешиваюсь в работу рынка. Что, однако, не мешает мне контролировать его. Покупка брошенного экспериментального корабля рептилоидов само по себе событие из ряда вон. А тут еще и куча модулей, неслабое вооружение и — главное! — движок, для которого необходима протонная батарея. Я наблюдал, не мешал. А когда вы все закончили, я прихлопнул ненужных и взял тебя живым. Ты, Данила Уголков, нужен рептилоидам. Но, прежде чем они тебя получат, я хочу получить корабль. Тебе он уже не понадобится.

— Ага, — кивнул Данила. — Тогда почему мы не летим к нему?

— Потому что уже прилетели. Осталось только пристыковаться.

— А невесомость? — удивился Данила. — Почему я чувствую тяжесть тела?

— Потому что на моем корабле есть гравитационный генератор. Тигран не сказал тебе, что такие существуют?

— Нет. Он, похоже, вообще много чего не сказал.

— Ну-ну, не возводи напраслину на Тиграна! Он ученый. Я бы не сказал, что прибитый ботаник, как обычно их изображают, но что-то не от мира сего в нем есть.

— Есть! Значит, он жив? — воскликнул Данила.

— Конечно, — кивнул Гулям. — Все живы. Я не убийца, а бизнесмен, убиваю только при необходимости.

— Но ты сказал, что прихлопнул!

— Тех, кто не нужен, — терпеливо повторил Гулям. — А не нужны сборщики, наладчики и этот прибитый программист, который сеть налаживал. Твои друзья живы.

— Для чего? — спрашивает помрачневший Данила. (Врет, гад! Или нет?)

— Пока не знаю, — признался Гулям. — Могут пригодиться. Увы, не могу тоже самое сказать о тебе. Не в моей власти.

— Так ли? — сощурился Данила. — Я слышал, что рептилоиды не так уж всесильны.

— Это верно. Но осложнить жизнь могут сильно.

— Да ладно! А инсекты? С ними можно иметь дело.

В прищуренных глаза Гуляма мелькает искорка.

— Ты и с ними познакомился? Шустряк! Но какой мне смысл в работе на инсектов?

— А много смысла работать на ящеров?

Гулям поднимается с кресла. Солдаты, расположившиеся под стенами в вольных позах, напряглись и подобрали оружие на всякий случай.

— Давай обсудим этот вопрос после, — предложил Гулям. — Но предупреждаю, не факт, что я соглашусь с тобой. А пока займемся твоей посудиной, она очень меня интересует.

«И, похоже, не только тебя, — подумал Данила. — Как говорил один управдом, меня терзают смутные сомнения, что мы здесь не одни».

Корабли сблизились, телескопический трап смыкается с причальным шлюзом.

— Прошу! — изысканным жестом руки предлагает идти Гулям.

Но первыми входят Ромбот Йекатом и Нгона Баба, причем Ромбот как бы невзначай толкает плечом, а Нгона чиркает грубым солдатским ботинком Данилу по щиколотке. Данила мстительно поджимает губы, прищуренный взгляд окидывает негров с ног до головы — я вам припомню, уроды!

Внутри трапа гравитация не действует. Чтобы не трепыхаться с первого шага на потолке, каждый входящий надевает на подошвы магнитные насадки. С непривычки идти не совсем удобно, но это лучше, чем карабкаться, держась за поручни, ежесекундно рискуя ткнуться носом в зад впереди идущего. Данила идет за двумя цветастыми, как платок деревенской молодухи начала двадцатого века, неграми, переставляя ноги, будто частично парализованный. Подошвы прилипают к стальным пластинам, специально впаянным в пол. И надо еще попасть! Но его мысли о другом. Тот непонятный приступ, что случился с ним несколько минут назад, действительно может быть если не шизофренией, то … чем? Уж больно смахивает на психологическое вторжение. Обычно такое проходит безболезненно, опытный гипнотизер без проблем подавляет естественное сопротивление психики еще на начальном этапе. Если объект внушения не поддается — все равно, по каким причинам, это может быть как банальное алкогольное опьянение, так и природная невосприимчивость, — тогда гипнотизер «давит», то есть попросту ломает человека. Нервная система реагирует на агрессию, повышается адреналин, сердце начинает работу в «аварийном» режиме, капиллярные сосуды сжимаются и так далее. Если давление не прекращается, а наоборот, усиливается, вполне вероятно кровоизлияние в мозг. Отсюда почти непереносимая головная боль. Которая, кстати, опять появляется!

Данила вдруг ощутил, как некто снова пытается пробраться в его мозг. Ну, так это воспринимается… Появилось знакомое чувство подавленности, охватило странное равнодушие ко всему происходящему, появилась дрожь в коленях, нахлынула слабость, в глазах засверкали искорки. Гулям, идущий чуть позади, заметил неладное и на всякий случай притормозил, пропустив вперед пару вооруженных наемников. Краем глаза Данила заметил этот нехитрый маневр и кривая усмешка появилась на лице помимо воли — крытый трап для перехода с одного корабля на другой всего лишь складная алюминиевая труба, любой выстрел смертельно опасен для всех, из-за резкого перепада давления воздух выйдет через пулевое отверстие за считанные секунды!

Что-то странное начало твориться со зрением. Оно стало каким-то фрагментарным, что ли. То есть вроде все видно, а потом окружающие предметы как бы расплываются, теряют очертания и на этом фоне появляется маленький человечек в накидке с капюшоном. Карлик ростом с пятилетнего ребенка. Капюшон откинут на спину, босые ноги — черные от грязи или в темных носках, черт его знает! — выглядывают из-под полы. Карлик зябко кутается в плащ, голова на короткой толстой шее повернута, как у совы, на сто восемьдесят градусов, круглые немигающие глаза смотрят на Данилу с выражением крайнего раздражения и злости. Кожа покрыта разноцветными пятнами, переходящими в замысловатые узоры, будто татуировка якудза или полинезийских морских разбойников. Лицо — нет, морда! — кажется впалой из-за выступающих боковых частей черепа и маленького плоского носа с вывернутыми наружу ноздрями. Глаза круглые, выпуклые, лягушачьи, безгубый рот сжат, как у беззубой старухи. Одним словом, красавец. Или красавица не оторви взгляда.

Даниле становится хуже. Он с трудом идет, цепляясь за металлический поручень, проложенный вдоль боковой стенки, голова идет кругом и слабость такая, что хочется упасть и умереть. Но какая-то сила заставляет его переставлять ноги и Данила понимает, что это желание карлика. Наполовину погасшее сознание еще сопротивляется чужой воле, но с каждой секундой все слабее. Данила теряет равновесие, проклятый магнит на полу никак не отпустит ногу. Падая, задевает лицом поручень, еще не зажившая губа стреляет болью, она взбадривает умирающий мозг, соленый вкус крови обостряет заглохнувшие было чувства.

— Мелкий пиз…шь! — шепчет Данила деревенеющими губами. — Хочешь на моем горбу в рай въехать? То есть забраться в «Роджер» батарейку стырить? Хрен тебе!!!

Удар бронированного сапога получился слабоват конечно, ведь батарею Гулям приказал изъять, электропривод не работает. Но достаточным, чтобы надолго выбить дух из мелкого тела. Все-таки невесомость, мать ее ети! Карлик отлетает к стене и попадает прямо в ребро жесткости. Маленькое тело сминается, словно мяч, из которого наполовину выпущен воздух, слабо отталкивается и безвольно повисает в воздухе, медленно дрейфуя к выходу. Дурная тяжесть в голове исчезает, пропадает слабость, возвращается бодрость. Данила оглядывается — охрана Гуляма плавает по тоннелю, словно пух одуванчика, оружие болтается рядом, медленно приближаясь к полу. Недолго думая Данила подхватывает автомат, торопливо выдергивает из подсумков запасные магазины.

Первым приходит в себя Ромбот. Увидев Данилу, он беззвучно разевает рот, глаза наливаются кровью, толстые вывернутые губищщи дергаются … мощный удар кулаком отправляет негра в беспамятство и противоположную от «Роджера» сторону. Но следом за Ромботом начал приходить в себя и второй негр, задергались солдаты из охраны. Данила понял, что надо срочно уходить, обезоружить и вырубить всю толпу он не успеет. Только вот беда в том, что понятие «срочность», как и «быстро» в условиях невесомости относительны. Пока он будет трепыхаться и топать ногами по магнитным пластинам, его десять раз нашпигуют пулями. И неважно, что тоннель разрушится от шальных попаданий и все погибнут — солдаты просто дураки, а неграм все равно, они со злости остатки ума потеряли. Вдобавок ко всему с той стороны открывается шлюз. Видимо, команда Гуляма почуяла неладное.

Щелкает затвор, переводчик огня становится в положение «непрерывный», длинная очередь распарывает тишину невесомости. Автомат работает как реактивный двигатель, отдача выстрелов толкает стрелка в противоположном направлении. Данила летит задом наперед, аки герой боевика, получивший выстрел в грудь из танковой пушки. Груди хоть бы что, герой мчится, выпятив зад, растопырив руки и вытаращив глаза. Наверно, от счастья, что зад не пострадал. Так и Данила летит спиной к шлюзу, за которым его корабль. Пролетая, он успевает ухватить за край плаща карлика. «Как в сказке, — мелькнула мысль. — Сказочный герой летит, держа рукой бороду колдуна. Жаль, красавицы спящей нет!»

За мгновение до столкновения с обшивкой корабля Данила выкрикивает команду «Открыть шлюз» и сразу же «Закрыть шлюз». Оказавшись в тамбуре, бросается к лифту.

— В рубку! — приказывает он и тотчас больно ударяется головой по потолок.

Электронный мозг корабля среагировал на эмоциональный всплеск в голосе, запустил лифт на максимальной скорости и тормознул тоже максимально резко. Держась за ушибленную макушку, Данила прыгает в кресло управления, как лягушка с берега в воду. Лишь пристегнувшись он вспоминает, что кораблем можно управлять из любого помещения, на то и существует беспроводная связь с искусственным интеллектом. «Проклятая невесомость! — подумал он. — Из-за нее теряешь способность нормально мыслить и соображать. Надо будет срочно обзавестись этим генератором магнитного поля, про который Гулям говорил. Или отрезать ноги за ненадобностью и пришить крылья, как у летучей мыши».

— Обстановка за пределами корабля! — спрашивает Данила, не забыв придавить ногой край плаща карлика.

— Летательный аппарат типа «воздух космос» удаляется с максимальным ускорением, — отвечает «мозг» Роджера. — Опасности не представляет.

— Уничтожить можно?

— Да, но выстрелы демаскируют нас.

— Кто обнаружит?

— Эскадра кораблей рептилоидов. Они дрейфуют в пятистах километрах от нас, боевое построение полусфера, готовы к бою.

— Э-э, извиняюсь за глупый вопрос. Почему они не видят нас сейчас? — чуть смущенно спрашивает Данила.

— Потому что режим маскировки включается автоматически всякий раз, когда вы покидаете корабль. Вы так установили настройки. А выключается по отдельной команде.

— М-да, спасибо … что делать дальше?

— Ничего. Корабли рептилоидов смещаются синхронно с вращением планеты. Предполагаю, что они следят за тем летательным аппаратом, с которого вы только что вернулись столь необычным способом, прихватив неизвестное живое существо.

— Остроумно, — криво улыбнулся Данила. — А живое существо … оно живо?

— Да. Имеются повреждения внутренних органов и частей скелета, но они не критичны. Предлагаю доставить существо в медицинский отсек и восстановить жизнедеятельность для дальнейшего изучения.

— Согласен, — кивнул Данила. — Доставляй и изучай.

Глава 2

Голое тело рептилоида инспиратора — внушателя, гипнотизера, подавителя воли, властелина психики, — назови как угодно, суть одна — так вот, телеса супер гипнотика выглядели отвратительно. Тело любого живого существа есть результат безжалостного отбора, осуществляемого природой на протяжении миллионов лет. Оно совершенно на данный отрезок времени для тех условий, в которых существует этот организм. А несовершенные погибают, становятся кормом для других. Физический мир и все, что его составляет — в том числе живая материя, — непрерывно меняется. Жизнь приспосабливается к изменяющимся условиям или гибнет.

Но для мыслящих существ есть и другой путь — перестроить окружающий мир для себя. Это сложно, тяжко и порой просто невыносимо. Это пытка длиной в жизнь и являющаяся, по сути своей, самой жизнью. Оба процесса идут параллельно друг другу и должны сомкнуться когда-то в одной точке пространства и времени. Исчезнет разделение на живую и мертвую материю, мир будущего станет таким, каким невозможно сегодня представить даже приблизительно (Фантасты и футурологи? Вешайтесь, самонадеянные придурки!) Но пока мы имеем то, что есть.

Инспираторы выбрали свой путь, отличающийся настолько, насколько сами они отличались от других рептилоидов.

После короткого отдыха Данила входит в медицинский отсек. О том, что инспиратор пришел в себя, понял по голосу, тотчас прозвучавшему в его голове.

«Ты удовлетворен победой?»

«Идиотский вопрос, — хмыкнул Данила. — Во всяком случае, идиотский для человека. У вас иначе?»

«Наше существование это цепь непрерывных побед. Рептилы считают нас богами. Тем удивительнее беда».

— Беда, победа, не беда … пустая игра слов, — говорит Данила, отмахиваясь. — Говорить нормально разучились, боги?

— Похоже, мы разучились не только говорить, — тихо шепчет инспиратор. — Мы разучились жить.

— Ага! И ты понял это, как только получил сапогом по морде. У нас, на Земле, это очень распространенный способ обрести просветление и попасть в нирвану. Так что не тяни кота за яйца и рассказывай! Что вы за огурцы такие и вообще.

— Я чувствую твое отвращение ко мне.

— А ты чего хотел? Неземной любви и всеобъемлющего милосердия? — с ухмылкой ответил Данила. — Видок у тебя действительно не того. Боги физкультурой не занимаются?

Данила накрывает на распростертое на операционном столе тело громадной салфеткой, на всякий случай еще раз проверив ремни крепления рук и ног. «Божьи» телеса напоминают рахит в последней стадии, цветастая кожа поблекла, сморщилась, из открывшихся пор выделяется неприятный серный запах. Такое впечатление, что гниет заживо, хотя «мозг» Роджера заверил, что здоровье инспиратора опасений не вызывает. Ладно, плевать! Сдохнет так сдохнет, но прежде надо побеседовать.

— Для начала расскажи, каким образом вы воруете людей, — спрашивает он, усаживаясь на соседний стол.

— Просто, — криво улыбнулся инспиратор. — Корабль на большой скорости входит в червоточину …

— Насколько большой?

— Двадцать процентов от световой. Больше нельзя, можно врезаться в блуждающий астероид на выходе или сгореть в атмосфере Венеры. Она там неподалеку.

— На такой скорости можно и Юпитер не заметить.

— Можно. Не медлить в червоточине нельзя, затянет в воронку.

— Что это такое, рассказывай!

— Так называемая червоточина есть сжатие пространства. Почему оно возникает, какова его природа толком не известно. Только предположения. Но червоточина не является постоянной величиной, она меняется. И непонятно, из-за чего это происходит. То ли гравитация, то ли напряжение пространства, окружающего ее, то ли все вместе и еще что-то, нам неизвестное. Экспериментальным путем удалось выяснить, что беспрепятственно пройти сквозь червоточину можно только при постоянном ускорении, при этом чем больше масса тела, тем меньше ускорение и наоборот. В итоге получается, что для наших кораблей это скорость двадцать процентов.

— Ты забыл рассказать о воронках.

— Да. Я не физик, ты тоже, поэтому скажу по простому — структура червоточины не прямолинейна, она похожа на губку. При недостатке кинетической энергии корабль затянет в воронку и ты попадешь черт знает куда, в иное пространство-время. И не сможешь вернуться.

— Понятно, что ничего не понятно, — кивнул Данила. — И давно вы занимаетесь похищением людей?

— Примерно пару тысяч ваших лет. Может, больше.

— А почему именно наш? Что, других нету?

Инспиратор некоторое время молчит, на серо-зеленой морде дрожат скулы, вонючий пот выделяется крупными, как обожравшиеся тараканы, каплями.

— Быстрее думай, а то сдохнешь от напряга, — буркнул Данила.

Ему неприятно сидеть на жестком столе, противен дурной запах, исходящий от ящера телепата и вообще вся эта беседа похожа разговор с ожившим мертвецом.

— Постараюсь, — бесцветным голосом ответил инспиратор. — Так вот, человек, представь себе огромный дом с множеством комнат. Там живут люди — разные, одни симпатичны тебе, другие нет. Есть такие, кто тебя ненавидит, считают придурком или вообще нелюдью по каким-то своим причинам. Например, по религиозным.

— У нас на Земле так.

— Да, ваша цивилизация это кипящий котел и еще неизвестно, какое варево получится в итоге. Так вот, а теперь представь, что огромный дом это вселенная. А комнаты — миры! И их обитатели настолько различны по мировоззрению, культуре и образу жизни, что являются антиподами. Это только кажется, что все разумные существа похожи между собой и только о том и думают, как бы подружиться. Все не так! Посмотри на Землю — народы враждуют между собой, войны не прекращаются, люди придумывают новые и новые приемы и способы уничтожения других людей. Это при том, что различия между вами практически неразличимы! Что же тогда говорить о разных существах, о жизни, основанной на иных физических принципах. Условия, в которых зарождается и существует жизнь, порой прямо противоположны, а отсюда возникает не просто непонимание, а самая лютая вражда.

Ящер замолкает, переводя дыхание, по телу пробегает судорога.

— Так вот, — продолжил он. — Мы быстро поняли, что поиск другой жизни приведет к катастрофе. И поэтому решили остановиться на вас, людях. Условия проживания на наших планетах примерно одинаковы, в прошлом на Земле господствовали ящеры, но они вымерли и дали возможность развиваться другим формам, в частности млекопитающим, которые в конечном итоге и произвели людей. Колонизировать Землю смысла нет, нам хватает места и на своей планете. Но это не мешает нам использовать биоресурсы Земли и даже уживаться с некоторым количеством людей у себя дома.

— И пожирать их!

— Да что ты привязался с этим пожиранием! — скривился карлик. — Давно ли вы сами перестали быть людоедами?

— Но мы хотя бы не едим рептилий! — воскликнул Данила.

— Потому что есть мясо повкуснее. Например, у свиней или птиц, которые, кстати, потомки ящеров! — парировал инспиратор. — А китайцы жрут собак, ящериц, змей и человекообразных обезьян. Эт ничо?

— Все равно, не надо было так с нами. Мы ведь не желаем вам зла.

— А тут ты ошибаешься, человек. Вы не просто «желаете нам зла», вы хотите нас уничтожить!

— Каким образом? — удивился Данила. — Вы к нам прилетаете!

— Видишь ли, человек по имени Данила, существуют фундаментальные законы природы, которые одинаковы для всех миров. И важнейший из них — стремление к господству! Этот закон действует повсюду. Ему подчиняются цивилизации, народы и отдельные живые особи. Любое существо стремиться к доминированию. Отсюда карьеризм, тщеславие, жажда власти и неконтролируемая похоть как механизм продления рода любой ценой. Народы захватывают новые земли, физически уничтожают или ассимилируют население захваченных территорий, стремятся к власти в планетарном масштабе и создают собственные цивилизации. И что бы там не говорили о равенстве, братстве и дружбе народов, какие бы красивые лозунги о толерантности и уважении не провозглашали, базовые законы природы НЕ ОТМЕНИТЬ! Столкновения цивилизаций неизбежны, как неизбежны войны между народами, ибо разности культур и мировоззрений неизбежно порождают противоречия, разрешимые только путем подчинения одного народа другому. Или уничтожения. Таким образом, война между людьми и рептилоидами неотвратима. Если не принять превентивных мер.

— Каких именно? — с интересом спрашивает Данила.

— Изучать ваши сильные и слабые стороны, изучать особенности вашего тела и организма в целом. Всячески препятствовать вашим попыткам выйти в космос. Вас надо запереть на Земле! И главное — все рептилоиды без исключения должны быть уверены, что люди просто говорящий скот, пригодный только в пищу или для самой грязной и тяжелой работы. Такая убежденность позволит избежать возможных контактов между людьми и рептилоидами в будущем, если вы все-таки сумеете выйти в космос и поймете, как перемещаться между мирами. Среди представителей низших каст появляются наивные придурки, которые считают вас, людей, равными. Мы их своевременно обнаруживаем и уничтожаем.

— И хотите уничтожить нас.

— Это крайность, человек! Войны на уничтожение можно избежать, если наши дороги не пересекутся. Мы именно этим и занимаемся! Лучше бы спасибо сказал.

— Спасибо!? Это за что же? За то, что людей похищаете и жрете?

— Смотри на проблему шире! Да, похищаем и жрем. И что? Во-первых, не так уж и много по сравнению с тем, сколько вы сами убиваете в войнах. А сколько гибнет на дорогах под колесами машин? А миллионы людей, ежегодно умирающие от голода и болезней в бедных странах Азии и Африки? На нас только капля в море той крови, которую проливаете вы сами. Во-вторых, берем тех, кто вашему обществу не нужен — бездомные, бродяги, заплутавшие наркоманы и алкоголики. А войны? Это же какая безумная трата человеческого материала!!! Если бы, люди, знали ради какой ерунды затеваются войны и конфликты, в которых гибнут десятки миллионов и кто на самом деле стравливает вас друг с другом — да вы бы с ума сошли от стыда и позора! Нет-нет, это вовсе не мы! Это вы сами!!! Ну, и в-третьих, это служит гарантией взаимной вражды между людьми и рептилоидами. Ведь если мы подружимся, люди рано или поздно нас уничтожат.

— Да на хрен вы нужны! — не выдержал Данила. — С какого черта воевать с вами, если вы живете в другом мире, на другой планете! Скажи лучше, что ваше племя карликов боится потерять власть над миром рептилоидов. Единственный способ сохранить ее — это разделить рептилов на касты и стравливать между собой. А также с людьми. И да, есть люди, которые постоянно натравливают один народ на другой, пользуясь неограниченными деньгами и властью. И все это ради того, чтобы самим жить в тепле и уюте. И я вполне допускаю, что этому научили их вы.

— Разделяй и правь! — слабо улыбается карлик. — Универсальный закон сохранения власти. Так везде, не только у людей. Знаешь, Данила, я верю, что тебе действительно наплевать на мир рептилоидов. И ты действительно не хочешь завоевывать наш мир. Но в своем мире ты никто и зовут тебя никак. Не ты будешь решать, другие.

— Тогда закройте эту чертову дыру!

— Поверь на слово, это наша мечта, — вздохнул карлик. — Невозможно! Мы не знаем ее природу, как она образуется и по каким причинам. Мы просто пользуемся ей.

У Данилы затекла задница от долгого сидения на жестом столе. Морщась от боли встает, потягивается и начинает ходить кругами. Инспиратор с тревогой следит за ним, вращая выпуклыми глазами, пытаясь понять, что задумал человек. Данила ощутил легкую головную боль, слабое головокружение и тошноту — верные признаки того, что телепат пытается «влезть» в его мозги.

Рептилоид изможден. Тело буквально плавает в луже выделений, вонь выедает глаза Даниле и ему очень хочется закончить беседу пулей в потный лоб рептилоида. Но пусть этот гад говорит, есть и другие вопросы к этому «богу». Ну почему он так потеет, гад! Первую медицинскую помощь ему оказали, у Роджера в «голове» хранится информация, как лечить рептилоидов. Должен бы чувствовать себя лучше! А он воняет и потеет, как от непосильной работы.

— Пить хочешь? — спрашивает Данила.

— А ты как думаешь!? - «взрывается» ящер. — Разве не видно, что у меня обезвоживание?

— Ну, мало ли … может, ты обоссался так? — с издевкой отвечает Данила. — Ладно. Роджер, дай ему воды!

Механическая лапа робота медика тычет в пасть рептилоиду прозрачную пластиковую трубку, по которой бежит вода.

— Напился? Хорошо, — кивнул Данила. — А теперь слушай сюда. Все, что ты мне рассказал про червоточину, воронки и лабуду про двадцать процентов световой скорости звучит красиво. Только вот я к вам угодил через канализационный колодец. Банально провалился в него. И не было никаких кораблей, врывающихся на умопомрачительной скорости в некую пространственную червоточину. Так что перестань копаться в моих мозгах, я это чувствую. Хватит врать, в морду дам!

Карлик вздыхает на полную грудь, вонь слабеет, головная боль и тошнота отступают.

— Ну, врать — это громко сказано, человек, — примирительным тоном произносит рептил. — Я, скажем так, не обо всем рассказал. Пространственный переход, который вы называете мостом Эйнштейна-Розена, действительно существует. Но он слишком опасен непредсказуемостью, поэтому мы стараемся им не пользоваться. Дыра в пространстве располагается строго над северным полюсом планеты, расстояние до нее примерно, как от Земли до Солнца. Это район, запретный для всех полетов.

— Почему вашу планету туда не затянуло? — спрашивает Данила.

— Потому что в центре нашей планеты тоже есть черная дыра. Видимо, они отталкиваются. Но это только предположение, отчего так происходит и почему дыра не пожрала планету, мы не знаем. Есть гипотеза, что дыра образовалась на месте горячего ядра планеты и вышла на поверхность. Возможно, что две черных дыры каким-то образом уравновешивают существование друг друга. Но что помешало коллапсу планеты, мы не знаем. Дыра просто есть и все.

— И через нее вы попадаете на Землю?

— Да. Но выход нестабилен, он может дробиться на кратковременные ответвления. В одно из таких ответвлений ты и попал. Лично тебя похищать никто не собирался. На хрен ты нужен тут кому! — буркнул карлик.

— Чего так? — с некоторой обидой спрашивает Данила.

Ящер повозился, устраиваясь поудобнее, глубоко вздохнул и почему-то закатил глаза.

— Эй, ты чего, в нирвану уходишь?

— Нет, восстанавливаю силы. Разговор с тобой утомляет. Так вот, поскольку выход нестабилен, он может возникать в самых разных местах и там оставаться какое-то время. Люди, обнаружив «дыру» и не понимая сути происходящего, стараются уничтожить ее. Или хотя бы оградить.

— Ты хочешь сказать, что выходы из дыры появлялись и раньше? — удивился Данила. — И люди знали об этом?

— Да, знали. Поскольку время в наших мирах идет по-разному, дыры возникали как в далеком прошлом, так и совсем недавно.

— Например?

— Замок со странным названием «Булочка» в Восточной Европе …

— Чего-чего!? Какая, на хрен, булочка! — возмутился Данила.

Он соскакивает со стола и подходит ближе с явным намерением дать «леща» завравшемуся ящеру. Морда инспиратора желтеет, выпуклые жабьи глаза уменьшаются в размере и втягиваются внутрь, по телу пробегает дрожь.

— Я не вру тебе, человек, — прерывающимся от страха голосом говорит ящер. — Замок действительно называется «булочка», это точный перевод с чешского языка, ты можешь проверить.

— Ну, допустим … что дальше?

— Известно немногое. Замку более тысячи лет. Вначале был деревянным, потом каменным. На первый взгляд, место для строительства замка выбрано неудачно — рядом нет торговых путей, нет богатых городов. То есть ничего из того, что стоило бы защищать. Но главное — замок построен … э-э … как бы это выразиться. Наизнанку, вот!

— Что значит «замок наизнанку»? — удивленно спрашивает Данила. — Как это понимать?

— Защитные сооружения замка направлены во внутрь. То есть крепость построена для отражения нападения изнутри. Замок построен вокруг бездонной ямы, из которой, по преданию, в мир людей попадают потусторонние чудовища. Люди долгие годы вели изнуряющую войну с чужаками, но не могли победить. Чтобы узнать, что там такое, в яму опускали приговоренных к смерти. Их вытаскивали спустя несколько минут, услышав дикие крики и душераздирающие вопли. Извлеченные из ямы как правило были мертвы, лица искажены ужасом, с поседевшими волосами. Несколько человек вернулись живыми, но постаревшими на десятки лет, практически дряхлыми стариками. Они ничего не могли рассказать, ибо стали безумны. Церковь объявила, что это вход в преисподнюю и распорядилась засыпать. Яму заваливали землей и камнями несколько лет, но все проваливалось в бездну. Тогда сделали крышу из дубовых бревен, заложили камнями, залили жидкой глиной и прокалили огнем. Затем воздвигли стены замка, а вокруг ямы часовню, где сутки напролет молились священники. Этот замок существует до сих пор.

— Замок по имени «Булочка», — вздохнул Данила. — Сказочный креатив!

— Согласен, легенды лживы, — кивнул ящер. — Тысячи лет, толпы чудовищ … отличная приманка для туристов! Но дыра была на самом деле. Таких мест на Земле хватает. Но сведения о них засекречены церковью.

— Ага, — криво улыбнулся Данила. — Потом случается утечка секретных данных и сочинители типа Дэна Брауна пишут занимательные книжки, Голливуд снимает фильмы, а Ватикан сразу надувает щеки — мол, бьемся не щадя живота своего, мир божий от нечисти спасаем.

— Ваши бородатые попы тоже немало тайн хранят. Некоторые перешли к ним от Византии.

— Плевать! — отрезал Данила. — Пусть и дальше хранят, им все равно больше делать нечего. Что ж, думаю, не ошибусь, если скажу, что храм невидимых жуликов, то есть богов, располагается как раз на месте дыры.

— Не ошибешься, — кивнул рептилоид. — Только не на месте, а вокруг, как замок Булочка. Да, странное название… но ваши храмы тоже ведь не где попало строят, верно?

— А как же! — воскликнул Данила. — На самом людном месте, как супермаркеты. А теперь расскажи о своем богоизбранном народе мошенников. Как вы докатились до такой жизни?

Глава 3

… живые существа, заселяя пригодные для жизни территории, вынуждены приспосабливаться к условиям, убивать конкурентов и ускоренными темпами размножаться. В ходе естественного отбора выживают лишь те, кто приобрел необходимые для жизни навыки и способности. Это универсальный закон для всех миров. Жизнь по сути своей агрессивна, она существует в процессе непрерывного захвата новых территорий и удержания старых. Жизнь безжалостна, равнодушна к страданиям и до предела эгоистична. Жизнь как форма существования белковых тел — о других пока неизвестно! — основана на смерти. Жить можно только лишая жизни других. И чтобы кто не говорил о гуманизме и сострадании, какие бы теории всеобъемлющей любви не появлялись, мы всегда будет убивать себе подобных, убивать «братьев наших меньших» и пожирать того, кто несколько часов, а то и минут, был живым и совсем не желало нам зла. Но увы, «ты виноват уж тем, что хочется мне кушать»! Мы были, есть и будем убийцами, а по мере развития цивилизации еще и людоедами становимся. Убиваем, расчленяем и кушаем ближнего своего, используя доносы, троллинг и клевету как столовые приборы — вилки, ложки, тарелки…

Если ты мал и слаб, тебе не выжить. Эту простая истина усваивается в детстве. Растем, умнеем, становимся сильнее и подлее. А если растем медленно, а силы не прибавляется, то вынуждены умнеть и подлеть ускоренными темпами. Это ведь в лесу слабый может спрятаться в норе или в дупле на дереве. У людей так не получится. Хотя, если жить в лесу, то можно. Некоторым даже удается наплодить потомство и основать племя. Например, пигмеев. Они прячутся в джунглях, избегают контактов с людьми и чувствуют себя вроде неплохо.

Но что делать, если нет джунглей и негде прятаться? Как выжить, будучи от рождения слабым и ничтожным? Ну, можно развлекать публику кривлянием на сцене, петь противным голосом пошлые тексты и показывать едва прикрытые куском ткани половые органы. Ущербные люди обычного роста швырнут монетку другую.

Есть другой путь, неимоверно трудный, тяжелый и страшный, но единственно достойный человека. Люди, с детства прикованные к инвалидной коляске, лишенные конечностей, тщедушные, физически слабые — то есть все те, кого стыдливо называют «людьми с ограниченными физическими возможностями», не хотят мириться с тем положением, в котором оказались с рождения или попали по воле судьбы. Не ноют, не плачут, не пишут слезные прошения, не оббивают пороги свинарников, то есть администраций всех уровней, плюют на скотов, то есть чиновников, а сражаются с этой жизнью, не щадя своего жалкого тела. Так появляются настоящие Люди — выдающиеся ученые и полководцы, артисты и спортсмены, художники и поэты, тираны и диктаторы — все те, кто меняет человечество, кто идет вперед и тащит за собой других. Одним это удается больше, другим меньше, но именно они — Люди, а остальные просто быдло, рабсила, которой помыкают твари чиновники. Маленький мальчик запрягает в плуг громадного быка и пашет землю, чтобы она расцвела и подарила урожай. Мальчик вырастит мужчиной, а бык осеменит нужное количество коров и будет забит на мясо.

Малочисленное племя рептилоидов недоростков не имело шансов на жизнь. Сильные, отважные и бесстрашные «братья по крови» презирали и не считали людьми, то есть благородными ящерами тех, кто был ростом с куст, чья кожа источала запах гнили при сильном волнении, кто плохо видел, слышал и не мог голыми руками удавить добычу — гигантского комара кровососа или двухметровую сороконожку. Слабые не выживают — эту простую истину рептилоиды карлики быстро усвоили на собственном кровавом опыте. Племя изгоняли отовсюду, где жили ящеры нормального роста и кондиции. Дошло до того, что карликов просто объявили вне закона. Точно так, как сделали англосаксы с индейцами Северной Америки и аборигенами Австралии. Они вообще выводили за рамки человеческой цивилизации любой народ, который им мешал или был не нужен по тем или иным причинам. Очень удобно для процесса колонизации и последующей оккупации — увидел, убил, забыл! И можно спокойно пить чай в беседке, обоняя изысканный запах диковинных цветов, обсуждая с дамами шокирующее творчество Оскара Уайльда, умственные завихрения Льюиса Кэррола и глубины мыслей сэра Уильяма нашего Шекспира.

Гонимому и всеми презираемому народу грозила скорая и неминуемая гибель. Бежать некуда, прятаться негде, даже рабы имеют выше статус, чем ящеры карлики. И тогда вожди слабого и малого народа обратились к соплеменникам — принять гибель как необоримую волю богов или плюнуть на высшие силы и драться за жизнь всеми доступными способами? («Красиво излагает гад, — подумал Данила, внимательно слушая рассказ инспиратора. — Историю нашу знает … ну, это не удивительно. Даже в Шекспире шарит! Как там … «Достойно ли смиряться под ударами судьбы иль надо оказать сопротивленье? И в смертной схватке с целым морем бед покончить с ними?» Ого, а я откуда это знаю? — испугался Данила. — Столько лет в фейсбуке, инстаграмме, одноклассниках, твиттере и вконтакте — и я помню школьную программу по литературе!? Надо срочно лечиться, срочно!!!»)

Решили драться. Но как? Народ малых ящеров славился не воинами, а целителями, которые умели снимать боль заговорами, внушать добрые хотения отъявленным злодеям, лечить бесноватых и лунатиков. (У вас есть Луна? Есть, только называется по-другому. И вообще, заткнись и слушай!) Но овладеть техникой внушения могли не все. Неумех обрекли на смерть, остальным дали шанс жить. Но надо продолжить род! К сожалению, мужчин оказалось больше, чем женщин. Вынуждены были прибегнуть к полиандрии. Женщины рожали постоянно от всех подряд, но преимущество давали тем мужчинам, от кого получали сразу несколько малышей. Детей проверяли на способности к внушению, отбраковывали беспощадно, из сотни выживал один … этот период нашей истории ужасен, я не могу спокойно об этом говорить!

Год за годом, поколение за поколением формировалась новая общность — инспираторов. К сожалению, выровнять численность женских и мужских особей не удалось, инцест вынужденно становился нормой, процент физических отклонений рос. Выход удалось найти только в искусственном оплодотворении яйцеклетки самок других видов рептилоидов. Но и в этом случае восстановление физической кондиции было затруднено, слишком много ошибок накопилось на генном уровне. Да и способность к внушению не всегда передается по наследству. Поэтому нас мало, мы ужасно выглядим с точки зрения обычного рептилоида.

А потом появилась та самая дыра, через которую мы проникаем в ваш мир. Мы начали похищать людей, сделали их слугами рептилоидов и пищей. Только мы имеем право на путешествие в ваш мир, больше никто.

Захватив власть мы занялись общественным переустройством. После долгих размышлений пришли к выводу, что кастовая организация общества является оптимальной для сохранения нашего господства. Строгое деление на касты не позволяет объединяться недовольным — а такие есть и будут всегда! — высшая каста контролирует низшую, кастовый отбор осуществляется по способностям, а не по рождению. Скрепами, цементирующим общество, является вера в бога, гордость за достижения, уверенность в будущем. И мы, проводники воли высшего существа. Мы — невидимые, всесильные, всезнающие и непогрешимые! Мы — народ избранный богом, мы стоим над законами, наша воля и наши желания есть закон! Только мы решаем …

«И тут Остапа понесло!» — подумал Данила фразой из книги. Какой именно, он не помнил. — Прет, как внезапный понос. Сколько пафоса, чванства и желания подчеркнуть превосходство. Мы — самые-самые, остальные говно. Типа слабый мальчик Давид победил великана Голиафа! Такое «давидов» и у нас на Земле хватает. Куда не пойди, обязательно вляпаешься. И тоже считают себя «избранными», лучшими и необыкновенными, произошедшими не от обезьяны, а от пятки бога. «Трудятся» в поте лица правозащитниками, адвокатами, общественными деятелями… дай в морду, придави посильнее и поймешь, что «избранные» сплошь ворье и лгуны, чья родословная отягощена кровосмесительством и религиозным фанатизмом. Точно как у этих «богов»!

— Ладно вонючка, заткнись! — бросил Данила, вставая с кресла. — Я уже понял, кто вы такие.

Инспиратор замолкает на полуслове, некоторое время смотрит на человека немигающими «ящериными» глазами.

— Что ж, твое возмущение понятно — не понравился мой рассказ. Но как надо было поступить, если народ оказался перед гибелью?

— Да я не об этом, — скривился Данила. — Твой народ, не твой … мне все равно. Это ваши рептильные разборки и мне плевать. Но вы похищаете людей, а рептилоиды высшей касты конкретно хотят сожрать меня. И мне кажется, что это с подачи твоего «народа». Не так?

— В тебе увидели опасного врага и захотели уничтожить. Но этот вопрос легко решить. Перейди на нашу сторону и мы объявим тебя Избранным. Тогда никто из рептилоидов не тронет тебя и пальцем, — попытался пожать плечами инспиратор, но получилось не очень. — Забудь о зеленых рептилах, они всего лишь слуги. И, если ты пожелаешь, станут слугами твоими.

— Вот как! Предлагаешь союз меча и орала? (А это откуда? — похолодел Данила. — Опять книга? Нет, я смертельно болен классической литературой, срочно нужен твиттер и стакан водяры.)

Инспиратор молчит, мимика отвратительной рожи демонстрирует напряжение мыслительного процесса.

— Разве люди … нет, то есть вы сначала орете, а потом хватаетесь за оружие? Нет, я согласен, так бывает, — бормочет ящер урод. — Но можно все делать одновременно … чего орать-то сразу?

— Для солидности. Что бы уважуха была, хайп, клевые телки тащились, — устало пояснил Данила. — Орешь, размахивая мечом!

— М-да, наши знания о землянах безнадежно устарели! Мы иначе представляли себе современных людей.

— Ладно, проехали … если я правильно понял тебя, твой народ предлагает мне должность главного по людям и неприкосновенность со стороны рептилоидов?

— Да, — кивнул инспиратор.

— Ну, с набитой мордой, да привязанным к кровати что угодно предложишь, — усмехнулся Данила. — Кто ты такой, что говоришь от имени народа?

— Мы равны между собой. Нас очень мало и все вопросы мы решаем сообща. Голос каждого имеет значение. Решения мы принимаем на общем собрании в главном храме. Именно там решаются все главные вопросы. По мелочевке решения принимают инспираторы на местах. Так вот, Данила Уголков, люди на этой планете сумели расплодиться и организоваться. Их можно уничтожить, но это хлопотно и затратно, к тому же рептилоиды привыкли жить хорошо и беззаботно, используя рабский труд людей. Нужен пастух, пастырь, главарь, царь или король людей — называй как хочешь. Ты идеально подходишь для этой роли. Ты станешь равным нам, тебя научат слышать самые сокровенные мысли людей, ты научишься управлять ими мысленно и на расстоянии и никто не сможет противиться твоей воле. Ты станешь богом!

— Надо подумать, — после непродолжительной паузы говорит Данила.

— О чем!? — поразился инспиратор. — Я же объяснил тебе, что стремление к власти, к доминированию является важнейшей чертой любого живого организма. Ты прозябал на своей Земле, ты был ничтожеством, маленьким винтиком громадной машины общества и государства. Твой талант и способности были никому не нужны, да ты и сам о них не знал! Но волею судьбы ты оказался здесь, в ином мире. И здесь раскрылась твоя необычность, твоя особенность. Ты уникален, ты не такой как все остальные люди. А еще ты сможешь если не предотвратить войну между людьми и рептилоидами, то надолго отодвинуть ее.

— Красиво говоришь. Но по сути это означает стать пособником людоедов.

— Да ерунда это! — отмахнулся карлик. — Людоедство можно излечить. Объявить немодным, устарелым! Ведь и люди тоже были каннибалами, некоторые племена являются ими и поныне. Мыслящих существ легко отучить от одного и приучить к другому. Всего лишь вопрос веры, то есть очередной дури!

— Да, есть такое, — согласился Данила. — Одни жрут свинину, другие режут баранов, третьи едят кошек и собак … а есть такие, что жрут все подряд и не давятся. И молятся своим богам! Только все это фигня. Так, прелюдия. Ты к другому меня подводишь. На Земле есть теория, что рептилоиды — то есть вы! — уже давно обосновались на нашей планете и пытаетесь захватить ее. Пока не получается, но вы не теряете надежды победить. Проблема в том, что люди не потерпят инопланетного вторжения. Мы можем сколько угодно драться между собой, но вторжение чужаков разом прекратит человеческие распри. Мы объединимся и будем сражаться с вами. Ящеры наши древнейшие враги, это сидит в людских генах, в самых глубинных слоях памяти. Библейский змей искуситель, драконы, трехголовый змей Горыныч, Годзилла и тому подобное не просто так существует в культуре людей. Мы уже сталкивались. И вы проиграли. Теперь хотите зайти с другого бока — назначить своего наместника из числа людей, то есть меня. Вначале здесь, а потом, когда наберусь опыта, на Земле. Найти других таких же и сформировать этакую колониальную администрацию. Под вашим полным контролем, разумеется!

— Ну, допустим. И что в этом плохого? — устало спросил ящер. — На Земле прекратятся войны, голод, болезни — мы вас научим, как этого добиться. Сократим численность населения до разумных пределов — вы ведь сами этого хотите. Разве дикие мигранты всех расцветок и суеверий не надоели вам? Люди погрязли в неверно понятом гуманизме и сострадании, попрали законы природы, в результате наплодились физические уроды, распространились генетические отклонения, сумасшедшие проходу не дают. Если не принять срочных мер, вам грозит вырождение! Роду людскому просто необходимо оздоровление.

И еще. Когда-то у вас существовало разделение на сословия. И это было правильно! Каждый знал свое место, был порядок! А сейчас у вас так называемая демократия, которая неизбежно породит в ближайшем будущем самую жестокую тиранию. Пора прекратить бессмысленные шараханья от одной крайности в другую. Общество должно быть упорядочено. Только это позволяет избежать кровопролития. У тебя есть шанс стать во главе новой власти. У тебя будут неограниченные материальные возможности, все женщины мира в твоем распоряжении! А сейчас такие, как ты, на Земле никому не нужны. Люди, подобные тебе, прозябают в нищете и неизвестности. Союз людей и рептилоидов высшего сословия позволит в будущем избежать войны. А так называемый змей искуситель всего лишь художественный образ, символ выдуманного тайного зла. Ты ведь не веришь поповским сказкам?

— Я верю тому, что вижу. Раньше я считал выдумкой истории о том, как бесследно пропадали люди. Теорию так называемых червоточин в пространстве и времени тоже считал враньем. Но вот я здесь и сказка кончилась!

Данила подходит ближе, запах разложения усиливается.

— Я не религиозен, ящер. Мне противны жопастые православные попы, высушенные католические священники и прибитые служители Будды в оранжевых простынях. Отвратительны хитрожопые раввины и балдеющие от фанатизма муллы. Но стать Антихристом, врагом человечества — а именно так называют люди того, кто придет установить власть Змея, я не хочу. И никогда им не буду!

Вонь разлагающейся плоти усилилась.

— Как ты мне надоел, тупой человечек! — зашипел ящер инспиратор. — Тебе придется сдохнуть, как и всем остальным людям! Ты будешь уничтожен, как и весь человеческий род.

— А чего сразу весь-то? — возмутился Данила.

— Потому что таких, как ты, может быть много! Потому что людской род имеет одну особенность — порождать героев в годину смертельной опасности. Словно из ниоткуда появляются люди безмерной отваги, мужества и ума, которых нельзя купить или запугать. Они ведут за собой, вдохновляют примером и дарят надежду другим. Они побеждают любого врага! Благодаря им существует род людей. Так вот, если здешних людишек мы хоть как-то контролируем, то на Земле такое невозможно. Провалились все попытки! Лучше выжечь источник, чем бесконечно бороться с его порождением.

Боль обрушивается на Данилу, словно скала. Подкашиваются ноги, горло сжимает спазм, в глазах темнеет и волна животного ужаса сковывает тело. Данила падает, не в силах устоять на ногах. Судорога беспорядочно сокращает мышцы, разум теряет контроль над телом и оно содрогается в беспорядочных конвульсиях. Боль лишает способности мыслить и контролировать себя. Именно в этом состоит смысл любой пытки. Человек превращается в животное, которое какой угодно ценой стремится избавиться от боли. Но то, что происходит сейчас, не пытка, а казнь и Данила это понимал. Необходимо отбить ментальную атаку, счет жизни идет на секунды.

Оружия нет, да оно и не поможет. Скорее, сам себе что нибудь прострелишь. Если вообще сумеешь нажать на курок. Зато он в броне с головы до пят! Забыл снять и только поэтому еще не изувечил сам себя. А еще на «Роджере» царит невесомость, которая чрезвычайно раздражала раньше, но сейчас … сейчас она может спасти! Данила с силой ударяется затылком об пол. Амортизирующая подкладка шлема смягчает удар, но все равно получилось так мощно, что мутный взор на миг посветлел. Дергающееся тело отрывается от пола и рывками поднимается. Контроль над телом почти утрачен, но все же удается зацепиться ногой за край стола и повернуться лицом вниз. Данила оказывается рядом с распростертым ящером. Тому тоже несладко приходится — цветастая кожа обрела серо-зеленый налет, покрылась желтыми серными пятнами, а вонища, от карлика исходящая, бодрит мозги и взбалтывает душу, аки полведра водного раствора гидроксида аммония, т. е. нашатыря. Изогнувшись, словно навозный червь на крючке рыболова, Данила бьет железной пяткой в левый глаз ящера. Это больно, когда в глаз! Тварь на миг теряет контроль над собой, этого достаточно — Данила отталкивается рукой от края стола, переворачивается и со всей дури припечатывает башку зверя к поверхности стола. Череп сплющивается, шкура лопается, кровавая жижа плещет во все стороны, разлетаясь на тысячи круглых кровавых шариков. Боль мгновенно спадает, ей на смену приходит тупое ноющее состояние всего тела, когда болит все, везде и нигде.

Словно умирающая жаба Данила вяло шевелит руками и ногами, прилипнув к потолку, куда швырнула отдача от удара по наглой ящериной морде. Вокруг лениво перемещаются кровавые шарики, серная вонь смешивается с запахом внутренностей в омерзительный букет. Боль окончательно уходит, уступая место апатии и вялому шевелению мыслей. Находясь еще в полудремотном — или полудремном? — состоянии, Данила слабо лягается обеими ногами. Раскоряченное тело медленно приближается к полу, посадка на четыре кости происходит благополучно. Данила вновь «бьет копытами» и в позе дохлого жука плывет к выходу из медицинского отсека. Кое-как пробравшись в каюту, снимает скафандр.

— Роджер, как у нас дела? — спрашивает Данила, глядя полузакрытыми глазами в потолок.

— Состояние корабля хорошее, противник не обнаружен в радиусе тысячи километров. Провести уборку в медицинском отсеке? — интересуется «мозг».

— Да. И продезинфицировать! Что со мной?

— Серьезных повреждений нет. Угрозы жизни нет. Сильное утомление.

— Что предлагаешь?

— Питательную клизму и сон не менее восьми часов.

— Да ты чо, блин! Первое категорически отклоняется, второе принято.

Первое, что сделал Данила, когда оклемался — приобрел генератор гравитации и дополнительную электромагнитную защиту корпуса. Дорофей подсуетился, бригада монтажников поработала пять часов без перерыва и в итоге на «Роджере» появилась нормальная сила тяжести. Данила сразу воспрянул духом и … задумался — а что дальше? В этом мире его ищут все, кому не лень. За самый короткий срок он обзавелся целой толпой могущественных врагов. Инспираторы бросят все силы на его поиск и уничтожение. Делами колонии людей на этой планете единолично заправляет Гулям. И ему не нужен соперник, а прочих конкурентов уже наверняка ликвидировал. «Я изгой, — думал Данила. — Самый что ни на есть настоящий. Потому что от меня исходит угроза власти ящерам и людям наподобие Гуляма. Я нарушаю сложившийся баланс сил и интересов. Ломка устоев неизбежно приводит к войне, а смена власти никогда не проходит мирно. Среди ящеров начинается брожение. Среди людей тоже немало тех, кто недоволен властью Гуляма. А еще инсекты обязательно сунут нос, рептилоиды их давние враги.

А я? Где мое место в заварухе, которая вот-вот начнется? Для одних я смертельная угроза, для других выгодный союзник. От которого избавятся, как только придет победа».

Небольшая кают-компания она же обеденный зал, слабо освещена потолочными лампами, на стеллажах за прозрачными дверцами видна посуда из нержавеющего металла. Сверкают полированными боками электрокофейники, электрочайники, кухонные комбайны и прочие приспособления для смешивания, варки и запекания. Все привинчено, приварено и закреплено. Конечно, никакого кофе и чая тут нет, есть только местные аналоги. Зато есть баня, джакузи, кинозал вроде какой-то и прочая фигня, которую напихал сюда Дорофей на радостях от крупного куша. И он, Данила Уголков, один одинешенек на громадном корабле, который доставит его на любую ближайшую планету, стоит только захотеть.

Удивительно, миллионы людей мечтают о возможности провести остаток лет на тропическом острове с пальмами, с пляжем из золотистого песка и теплым безопасным морем. Возможно, один или два индивидуума из этих миллионов хотят жить в тундре, но по разным причинам — семья-работа-нет оленя! — лишены такой возможности. А он, Данила Уголков, может все это и намного больше. Остров на море? — да хоть целую планету! Дворец со всеми мыслимыми удобствами? Он есть, да еще и летающий. Еще год назад он и мечтать не смел о таком. Но вот несбыточное сбылось, офисное насекомое превратилось в … в кого превратилось-то? Космический разбойник? Звездный воин освободитель? Вообще кто он такой в этом мире!?

Данила не был авантюристом или искателем приключений. Склад характера не тот. Он не мечтал о полетах к другим планетам, его не интересовали тайны мироздания, а к фантастической литературе и кино относился, как к забавной развлекухе от не фиг делать. Гипердрайв, лазерный меч, звезда смерти и прочие «полеты во сне и наяву» тоже самое, что самоходная печь, ковер самолет, меч кладенец и Кощей Бессмертный под псевдонимом Дарт Вейдер.

Но вот он здесь, в ином мире, где все то, что происходило на экране кинотеатра, стало реальностью. И нельзя просто встать и уйти прочь, если не понравился «кинчик», а потом рассказать друзьям в фейсбуке, что отстой и фигня, драйва нет, приколы дешевые, а сюжет унылое гуано.

Или уйти все-таки можно? Надо у кого-то разузнать подробности насчет путешествия через «кротовую нору», «червоточину» или просто мост. Мост Эйнштейна-Розена.

Глава 4

«Роджер» медленно дрейфует на верхнем ярусе так называемого «мусорного пояса». То есть примерно две тысячи километров над поверхностью планеты. Где-то внизу прячется пресловутый Храм невидимых богов. А если называть вещи своими именами, то просто обыкновенная воровская «малина». Каковой, по сути, является любое культовое сооружение. Ну, вообще-то храм не прячется, это целый комплекс зданий, включающий «палаты», то есть жилые помещения, лесопарковая зона с бассейнами и благоустроенными пляжами — вода с подогревом и слегка подсоленая! — молельная зона, в которой верующие обращаются с просьбами. Есть еще жертвенная площадь, куда приносят дары, рядом купели для смывания грехов. Неподалеку от центрального входа в главный храм, на естественном возвышении обустроена площадь покаяния с лобным местом. Здесь казнят грешников в назидание другим. Уровень мучений зависит от степени прегрешения, то есть от банальной порки до сжигания на медленном огне, заваривания в масле, запекание в медной жабе — казнимый кричит, жаба ревет, праведники ликуют! — макание в бочку серной кислоты.

Разумеется, наивысшим грехом считается всяко разно непочтительное отношение к невидимым богам, то есть хула словесная прилюдная, письменная в социальных сетях, вообще любое сомнение в божественности невидимок. Касту жрецов тоже трогать нельзя. В смысле ругать, оскорблять и плевать. За это секир башка без права на лечение. За кражу или порчу имущества храма сажают на кол. Покушение на жизнь храмового стражника карается ампутацией конечностей без наркоза и живи себе дальше как хочешь ни в чем себе не отказывая.

Любая власть, даже самая наидемократичнейшая и всенароднейшая, строго следит за собственной безопасностью и беспощадно карает тех, кто покусился на ее слуг, либо — о ужас! — на самих носителей власти. Часто заранее, еще до того, как покусились. Что б, значит, неповадно было! При этом весьма снисходительна к преступлениям, которые не затрагивают ее самоё — как-то убийство, грабежи, поджоги и прочие мелкие бытовые неприятности обычных граждан и налогоплательщиков. Такова любая власть, а не только рептилоидов.

Так вот, храм не прячется, просто его трудно увидеть сквозь сплошной поток мусора, который неизбежно образуется вокруг планеты, чьи обитатели «осваивают» космос. Роджер функционирует в режиме полной маскировки, то есть все приборы отключены, двигатели заглушены, «мозговая» активность минимальна. Поскольку включить большой экран возможности нет, Данила сидит у небольшого иллюминатора на ящике с сухим пайком аки сестрица Аленушка на камушке, изображенная на картине Васнецова, и смотрит. Внизу сверкает бриллиантовым блеском мусор, упорядоченный силой тяготения в непрерывный поток световых частичек, издалека похожих на звезды.

— Красиво! — вздыхает Данила. — Как в песне в одном древнем кино — плывут небесные, огни небесные необозримою дорогой звезд… чё дальше-то? А, вот! — они над бездною, над черной бездною, для нас с тобой в ночи как звездный мост… И почему я помню это старье? И мелодия звучит в голове! Ведь этот «звездный мост» всего лишь россыпь мусора, который отражает свет настоящих звезд.

Вспомнил Наташу, ее наивные рассуждения и детское хвастовство трехствольным пистолетом. Гулям держит в плену ее и остальных. Она для него пустое место, как и все остальные люди. Надо бы добраться до него, но как? Силы слишком неравны, да и где сейчас искать этого заслуженного мусорщика? Нет, надо все бросить и возвращаться на Землю.

— Ты просто трус, Данила. Признайся себе в этом! — шепчет Данила и краска стыда заливает лицо. — И на Землю ты хочешь вернуться, потому что там ты станешь героем на пустом месте. Просто по факту возвращения на крутой космической тачке. Ты трус и ничтожество, изображающее крутого астронавта!

Где именно вход в пресловутый «тоннель» могут знать только карлики невидимки. Или жрецы, которые непосредственно подчинены карликам и наверняка в курсе дела. План Данилы состоит в том, чтобы спуститься на поверхность, проникнуть на территорию храмового комплекса, захватить зеленомордого рептилоида — их там больше всего! — да поспрошать строго и с фантазией. А лучше карлика. Он вроде научился с ними драться на равных, так что можно не бояться. Смущало только одно — что будет, если карликов окажется несколько? Он с одним справился едва, если честно, а если трое четверо? Могут завалить! Но выхода нет, надо брать и трясти.

— Что же делать, что же делать? — бормочет Данила, вставая с ящика и начиная ходить туда сюда по кабине управления. — Вариант с атакой в лоб отпадает, меня засекут на подлете и собьют. Вариант с незаметным проникновением в храм предпочтительнее, но как это сделать? Вот хреновина!

После продолжительного мозгового штурма, заключавшегося в простом перебирании сюжетов фантастических фильмов, виденных ранее на Земле, Данила пришел к выводы, что наилучший вариант будет таким: спуститься на спасательной капсуле неподалеку от храмового комплекса, пробраться внутрь и взять пленного, который расскажет, что тут и как. А дальше будет видно! Тупость и явная неосуществимость подобной «диспозиции» видна невооруженным глазом, но ничего лучше Данила придумать не мог. Он же не профессиональный убийца и диверсант, а обычный человек, который судит о войне и всему тому, что с ней связано, по глупым фильмам и компьютерным играм, в которых безвременно погибший главный герой воскресает после клика по иконке rezet.

Спасательная капсула это стальной ящик с защитой от перегрева, снабженный тормозным движком и парашютом. Внутри находится запас пищи на трое суток, аптечка и средства выживания типа нож-топор-зажигалка-спальный мешок. Капсула приближается к поверхности планеты с бешеной скоростью, при вхождении в атмосферу оболочка накаляется до температуры в пару тысяч градусов. Остыть до приземления она не успевает, поэтому на высоте десять пятнадцать километров термопластины отстреливаются пиропатронами, выдвигается оперение для стабилизации полета, включается тормозной двигатель и за пару километров до земли выбрасывается парашют. Управление спасательной капсулой не предусмотрено, потому место посадки надо выбирать тщательно. Если, конечно, имеется такая возможность. Но даже в этом случае нет гарантии, что внезапный порыв ветра не скомкает парашют, не утащит бог знает куда и вообще раскроется ли этот дурацкий клок ткани как следует. Можно так вляпаться с аварийной посадкой на неизвестной местности, что лучше бы и вовсе не прыгал.

Капсула несется вниз на бешеной скорости. Вход в атмосферу обозначается стремительным увеличением температуры. Сопротивление воздуха нарастает, капсула содрогается, жар увеличивается с пугающей быстротой. Расчетное время полета составляет несколько минут, вроде ерунда. Но это только кажется! Данила словно внутри снаряда, которым выстрелили из сверхмощной пушки. Стальная болванка раскалилась от трения и вот-вот со страшной силой врежется в цель, затем взрыв и снаряд разлетается на молекулы. Вместе с Данилой.

Температура в капсуле выросла до ста девяноста градусов и останавливаться не собирается. Во всяком случае, так сообщает температурный датчик. Бронекостюм пока держит, даже чувствуется прохлада, но лоб Данилы все равно покрывается каплями пота. Спасательная капсула тот же гроб, только технологичный. Что происходит снаружи не видно, а отсутствие визуального контроля действует особенно угнетающе на психику. Мы так устроены, что нам нужно видеть и знать все.

Сильный удар сотрясает капсулу, спустя пару секунд температурный датчик показывает снижение температуры обшивки. Это означает, что пиропатроны взорвались, защитное покрытие сброшено. На табло загорается зеленый глазок. Сработала автоматика, крылья выпущены. Данила чувствует, что положение капсулы стабилизируется, падение переходит в полет, капсула приближается к земле под небольшим углом. Проходит бесконечные секунды и включается тормозной двигатель. Давление, вызванное непрерывным падением с ускорением, отпускает, спадает напряжение, пропадает головная боль. Остается последний этап — выпуск парашюта и приземление.

— И здесь могут быть сюрпризы! — пробормотал Данила.

Капсула пробивает плотный слой облаков, над районом приземления царит хмурый полдень. Внизу темный ковер густого леса, граничащий с огромной вырубкой, в центре которой располагается пресловутый храм невидимых богов. Данила читал в одном приключенческом романе про спецназ, что диверсантов всегда высаживают в стороне от объекта. Что б, значит, враг не заподозрил! Или решил, что им, диверсантам, вообще надо в другую сторону, так что ловить их не надо. Вот и Данила решил, что надо тихо приземлиться «за бугром» и уже «оттудова», под покровом ночного тумана — или туманной ночи, или ни хрена не видно ночь-туман и дождь — пробираться к храму. Увы, гладко было на бумаге …

Датчик давления срабатывает, стопорный механизм разжимает железные клыки, парашютный контейнер раскрывается, свернутый в рулон купол выстреливает на всю длину строп, раздается негромкий хлопок раскрывшегося вытяжного «зонтика». Резкий толчок встряхивает капсулу, движение замедляется, но не так, чтобы очень. Данила облегченно вздыхает — ну его на фиг такие прыжки! От вынужденной неподвижности затекла задница, мочевой пузырь сообщил о необходимости в обозримом будущем сбросить балласт, сердце радостно екнуло, предвкушая скорую встречу с земной твердью. Высотомер показывает четыре версты, это несколько минут. Пора запускать программу тестирования оборудования. Прокашлявшись для солидности — да ладно, от страха глотка занемела! — Данила с напускным спокойствием произносит команду:

— Проверка оборудования!

Электронный «мозг» скафандра послушно сканирует показания, все хорошо, если не считать повышенной скорости снижения. Маркеры горят зеленым, мочевой пузырь тихо млеет в ожидании скорой посадки. Внезапно капсула наклоняется. Данила чувствует, что капсулу начинает крутить, будто великан разматывает веревочку с грузилом. Спуск почти прекращается, капсула вертится на одном месте. Показания приборов в норме, Данила в недоумении, что же это может быть? Однако высотомер показывает незначительное снижение, так что все в порядке. Или нет, ведь странное кружение продолжается! Чувствуя себя как в запаянном гробу Данила беспокойно возится, не зная что предпринять. Капсула неуправляема, она автоматически раскрывается при ударе о землю.

— Скорее бы! — сквозь зубы говорит Данила. — Дурацкий план!

Бог здешнего мира услышал краткую молитву пришельца, вращение прекращается, капсула устремляется вниз. Только какая-то уж слишком быстро … удар сотрясает спускаемый аппарат, хрустит кресло под Данилой, с громким хлопком отстреливается крышка, тусклый свет пасмурного дня заливает кабину. Повиснув на страховочных ремнях, Данила ошарашенно смотрит по сторонам, пытаясь понять куда он попал. Ну, во-первых, капсула висит на стене, зацепившись парашютом за край. И если расстегнуть страховочные ремни, брякнешься на землю, а она утоптана до каменной твердости и лететь до нее метра три. Не страшно, но неприятно даже в скафандре с экзоскелетом. Во-вторых, он висит с внутренней стороны стены, вот-вот появятся стражники и нашпигуют его пулями … вообще где он, черт возьми! Что это за стена такая? Может, он уже на территории храма? Вроде не похоже, да и двор этот вроде знаком … Данила крутит головой и даже вытягивает шею — в скафандре! — и реальность медленно закрадывается в сознание холодной скользкой змеей — он попал в ту самую крепость, где все начиналось! Похоже, что сильный поток воздуха на высоте полутора двух километров потащил его прочь от запланированного места приземления и швырнул сюда. Ему, кстати, еще повезло, что парашют зацепился за край стены. Судя по скорости падения, купол не раскрылся полностью, а потом и вовсе скомкался.

— Ну, зашибись! — сквозь зубы говорит Данила.

Едва он это сказал, как в ответ раздается громкий треск, капсула устремляется вниз. Мощный удар о землю сминает передок, лопаются страховочные ремни, Данилу «выстреливает» из кабины и твердая, как камень, земля устремляется навстречу. За долю секунды до приземления Даниле удается перевернуться, тупой удар в спину вышибает дыхание и на мгновение лишает сознания. Перевернувшись несколько раз, собрав открытым забралом горсть мусора и расквасив нос, Данила замирает на месте. Аки славный княже Волконский на поле Аустерлицком, смотрит он в высокое рыжее небо с голубыми прожилками — вроде туман недавно был? — невнятные мысли топчутся по мозгам, кровь заливает подбородок и хочется вздремнуть.

По-стариковски кряхтя, Данила встает на четвереньки. Шлем падает на землю, капельки крови летят следом. Кое-как утершись — нет, размазав кровь по лицу и отплевавшись, Данила еще раз оглядывается. Да, он вернулся в дом родной на проклятой планете разумных ящериц. Только тут подозрительно пусто и тихо. Может, распугал всех? Или затаились и ждут удобного момента для нападения? А-нас-рать! После головокружительного приземления Данила чувствует только усталость и полное равнодушие. Идет к знакомой двери, пинком распахивает и поднимается по лестнице. Комната, в которой он жил, встречает знакомым запахом подгорелого мяса петродактиля, остывший очаг распахнул закопченую пасть, складная койка завалена ворохом одеял. Данила осторожно садится на кривоногий стул, спинка недовольно скрипит, ножки чуть разъезжаются под тяжестью тела в броне.

— Есть кто-нибудь? — равнодушно спрашивает Данила.

Спросил так, для проформы, не надеясь услышать ответ. Петра наверно давно уже съели. Голос звучит неестественно громко под каменными сводами и даже несколько зловеще. «Ну еще бы! — усмехается про себя Данила. — После такого облома как не заорать чужим голосом». На койке начинается шевеление, раздается скрип сыромятных ремней, из вороха одеял высовывается лохматая голова с выпученными глазами.

— Ты хто!? — хрипло вопрошает голова. — Как посмел? Чиво надо?

— Римский папа, вот «хто»! — радостно отвечает Данила. — Петенька, ты что ли?

— Какой я тебе… — по нарастающей рычит Петр, но осекается на полуслове.

Грозно вытаращенные глаза становятся испуганными, лицо бледнеет, торчащие в разные стороны космы сникают. Петр громко икает, сползает на пол и, низко кланяясь, начинает причитать:

— Господи Исусе … господи Исусе…

— Петр, прекрати! Ты пьян, что ли?

— Господи Исусе … я бросил! … господи Исусе …

— Тогда чего лбом об пол стучишь?

— Не прогневайся на меня, господин! — жалобно просит Петр.

— Ну, поехало … иже еси на небеси, да святится имя Твое и так далее … тьфу на тебя три раза, Петручио!

Уловив миролюбивые нотки в голосе Данилы Петр перестает кланяться и бормотать, но испуг на лице не проходит.

— Встань с колен. Сядь, — приказывает Данила. — Я тут к тебе по делу заглянул вообще-то, — врет Данила (Не объяснять же, что вляпался по самое никуда и не знаешь, как выбраться!). — Но для начала расскажи, как дела.

— Дела-а? — недоумевает Петр. — Господин Данила Уголков изволит интересоваться делами?

— Да что с тобой, Петр!? — удивляется Данила. — Ты с ума что ли сошел? Или … или тебя запугали?

Петр некоторое время внимательно разглядывает Данилу с головы до ног, на лице видна какая-то внутренняя борьба, но спустя полминуты напряжение спадает. Петр глубоко вздыхает, растопыренная пятерня приглаживает всклокоченную шевелюру, на лице робко проступает румянец.

— Тут такие дела, Данила! — шепотом говорит Петр. — После твоего побега сюда прилетели зеленые ящеры с отрядом солдат, все перевернули вверх дном. Людей перебили, я чудом спасся, спрятался в одной норе под стеной, про нее никто не знает. Сам копал еще давно! Зеленомордые потом дважды прилетали, о чем-то спорили, чуть не дрались, во! Подслушал их разговор — да чего подслушал, они ж орали! — о тебе речь шла. Мол, ты их убиваешь направо и налево, управы на тебя нет. Прячешься среди людей, на острове. Поэтому надо всех людей перебить, остров спалить. Долго кричали, потом вдруг смолкли и тихо было несколько минут. Я уж подумал, что сдохли все. Ну, переволновались! А затем так же тихо разошлись по кораблям и улетели.

— Когда все замолчали, ты ничего не почувствовал? — спросил Данила. — Ну, голова заболела вдруг. Или тошнота, или сердце заколотилось. Ничего такого не было?

— Все было! Я так перепугался, что и тошнота, и голова, и сердце!

— Понятно, — вздохнул Данила. — Что ты знаешь о невидимых богах карликах?

— Так, — пожал плечами Петр. — Слухи ходят, что существуют духи древних ящеров, которые имеют власть над всем живущим. Ящеры им поклоняются. Зеленомордые их жрецы, поэтому им все можно и для них законы неписаны. А почему карлики? Ты что, их видел!? — опять выпучил глаза Петр.

— Видел, — вздохнул Данила. — Никакие это не духи, а вполне реальные ящеры. Серо-зелено-красные в крапинку и вонючие. Маленькие такие. Шибздики! Они очень сильные телепаты и гипнотизеры, внушают на автомате, что невидимы. И поэтому их никто как бы не видит. Они имеют власть даже над животными.

— Как можно быть видимым и невидимым? — удивился Петр.

— Непрерывное стирание кратковременной памяти, — пояснил Данила. — Я и сам не совсем понимаю, что это такое, но мне так объяснил один умный мужик. Проще говоря, ты их видишь, но сразу забываешь об этом.

— Ага, — наморщил лоб Петр. — Видел, но не помню. Но ты-то их видишь?

— Пока только чувствую, — признался Данила. — Овладеть бы техникой их гипноза! Они становятся видимыми, когда перестают контролировать себя. То есть растерянность, острая боль, испуг — короче, сильные эмоции лишают их невидимости. Я на днях побеседовал с одним. Упертый гад! А самомнение какое! Считают себя высшей расой, богами. А на самом деле вонючие коротышки, уроды и говнюки! Наверно, все «боги» и «богоизбранные» таковы.

— Побеседовал … и чо?

— В смысле? А, ничего особенного. Рассказал, почему стали невидимками, а потом я прибил его. Наезжать стал на меня, представляешь? — пояснил Данила.

Петр вытирает тыльной стороной ладони пот, обильно выступивший на лбу, в широко раскрытых глазах страх, изумление и немного радости.

— То есть ты убил несколько зеленомордых рептилов, на которых даже смотреть людям нельзя. Убил невидимого бога, перед которым даже зеленомордые падают ниц и не смеют пошевелиться. И еще тебе пофигу их внушение. Тогда понятно, почему такой шухер-мухер начался! А чего морда в крови? И весь в железе?

— Морда в крови … ты думаешь, это так просто, прыгнуть из стратосферы и попасть точно по середине двора? Полтыщщи километров — это тебе не комара железной тарелкой прибить! Надо все рассчитать, учесть силы… э-э… гравитации, направление воздушных потоков на различных высотах, плотность облаков — до фига всего! Но восходящий поток воздуха вмешался и спутал все планы. Сбил с курса! Зацепил парашютом за край стены, ударился. Вершка не хватило, чтобы сесть красиво.

Данила перевел дух, хотел откинуться на спинку, но стул сварливо крякнул и Данила решил не рисковать.

— А железо это броня! Защитный комплект для ведения боевых действий в любой среде. Я должен быть готов ко всему в точке высадки!

— Ага, — уважительно кивнул Петр. — Ударился носом об стену, готовый ко всему. И чо дальше?

— Домой хочу вернуться, — признался Данила. — Но для этого надо пробраться в храм.

— Вона как! Через пространственную дыру, из которой ты ввалился сюда. А ты уверен, что попадешь именно в свой дом, а не чужой?

— То есть? — насторожился Данила.

— Некоторые люди попадают сюда случайно. Шел себе человек, ничего не подозревая и раз — затянуло в дыру! Рептилоиды не умеют управлять дырами, они ими только пользуются. Бывает так, что у дыры образуются как бы ответвления, дыры меньшего размера. Ты, наверно, в такую дыру и попал.

— То есть ты хочешь сказать, что дыра перехода в этот мир перемещается по Земле как попало и я могу оказаться где угодно?

— Нет, основная дыра более менее стабильна и может держаться долго. А вот ответвления могут появляться везде, но не надолго. Я чего столько лет тут сижу? Думаешь, не хотел вернуться? — грустно спрашивает Петр.

— И как же попасть в эту стабильную дыру?

— Это знают только древние духи ящеров, — развел руками Петр.

— Опять древние духи! Кривоногие вонючие карлики обладают технологией точного перехода. Надо поймать одного и побеседовать. Но как? — задумался Данила. — Он же сам не в ловушку не полезет. Петр, как поймать древнего духа?

Бывший наставник вздохнул, грязная пятерня взъерошила волосы, на заросшем щетиной лице отразилась борьба мыслей.

— Ну, если только заманить.

— Чем?

— Не чем, а кем!

— Мной что ли?

— Ну, не мной же! Я-то им на кой овощ сдался? — удивленно спрашивает Петр.

— Как-то не вдохновляет меня такая перспектива, — произносит Данила с сомнение в голосе. — Иначе нельзя?

— Как? Делами простых смертных ведают зеленомордые жрецы, боги не сходят до них. Разве что в исключительных случаях.

— А я как раз такой случай и есть, — вздохнул Данила.

Забывшись, пробует усесться поудобнее. Изнемогающий под весом брони стул не выдерживает. Ехидный хруст возвещает о скоропостижной кончине, каменный пол принимает удар железной жо…ы, хрустит размолотая в щепу древесина.

— Смотрю, ты волнуешься? Это пользы не принесет. И вообще, чем меньше думаешь, тем лучше, — философски замечает Петр.

— Конфуций хренов! — бормочет Данила, сидя на полу. — Что делать-то будем?

— А ничо! Скоро стемнеет, поужинаем, отдохнем. Утро вечера мудренее.

— Может быть ты и прав! — вздохнул Данила. — Давай распатроним багажник капсулы, там жратва есть.

Идет уже второй час ночи, а сна ни в одном глазу. Данила изворочался весь на скрипучей койке, а ведь когда-то дрых из пушки не прошибешь! И поел хорошо, и помылся как следует, и постель чистая, без клопов и прочей живости, а сон не идет, хоть ты тресни! Такое бывало и раньше. И почти всегда это означало, что будут неприятности. Проворочавшись еще минут двадцать, Данила не выдержал и плюнул. В смысле встал, оделся, прихватил «ствол» и чашку местного кофе и вышел на крышу. Чужие звезды равнодушно мигают с черного неба, под стеной копится туман, окружающий со всех сторон лес угрюмо молчит, иногда позволяя уловить предсмертный крик пожираемой живности и довольное урчание откушавшего хищника. До рассвета осталось немного, горизонт на востоке — или на западе? Да хрен его знает, где тут солнце восходит! — медленно накаляется.

Данила осторожно прихлебывает коричневое пойло — горячо! Кофе готовил и наливал в темноте, стараясь не разбудить Петра. Нормальных чашек у него нет, одни лохани с ручками, впотьмах «набухал» чуть ли не до краев, как пиво. Чтобы остыло, ставит чашку на край стены, досадуя, что долго ждать. Вылить жалко … или все-таки вылить?

Утренний холодок забирается под броню через воротник. Шлем Данила одевать не стал, а зря, без него автоподогрев не включится.

— О, ну что за фигня такая! — злится Данила и выплескивает за стену сразу половину кружки горячего пойла.

Раздается сдавленный полукрик полустон и звучит роскошная матерная тирада на тему трудной жизни и внезапной кончины. Радостно смеясь — конец сомнениям и мукам! — Данила выливает остатки и следом бросает кружку. Спустя мгновение раздается хлопок и прилетает «ответка» — граната. К счастью Данила успевает отбить и граната отправляется вниз. Грохот взрыва бодрит и приятно щекочет нервы. Нахлобучив шлем, Данила выглядывает за край, предварительно отойдя в сторону на несколько шагов. Внизу царит кромешная тьма, активируется ночное зрение, мерцает зеленоватым светом приставная телескопическая лестница, по которой неуклюже сползает три мешковатые фигуры. На земле в неудобных позах лежит два тела. Голубой цвет подсветки говорит о том, что они мертвы или умирают. Те, что на лестнице, слегка румянятся.

— Сейчас остудим! — шепчет Данила, беря в руки автомат, но откладывает его в сторону — возникла идея получше!

Конец лестницы почти достает до края стены. Данила чуточку неуклюже — в броне все-таки, не в шортах! — перелазит через край. Крепко сжимает боковины руками и ногами, и едет вниз, как матрос дембель по трапу, сшибая противотанковым задом все подряд. Притормозить перед приземлением не удалось — первый раз такой аттракцион! — и железный зад Данилы вбивает в землю троих неизвестных, словно стальная копра пучок свай.

— Нет, в целом утро неплохое, — удовлетворенно произносит Данила, сидя на месиве тел. — Поглядим, что будет днем!

Протяжный стон возвещает, что из троих раздавленных по крайней мере один жив. Возможно, не надолго. Данила вытаскивает утонувшие во мху тела, но понять сразу кто жив, а кто нет, не удается. Зато рассмотрел, кто перед ним. Люди, не рептилы, неплохое снаряжены, оружие для защиты от диких тварей имеется. Дополнительно у каждого на поясе висит мощный парализатор.

— Эй, клоуны! Кто из вас может говорить? — спрашивает Данила. — Отвечайте быстро, на запах крови сюда очень скоро сбегутся любители свежей человеченки.

— Я!!! — в унисон отвечает сразу двое, третий промолчал.

— Понятно.

Данила срывает с изъявивших желание говорить оружие и броню. Оставив в одних штанах и курточках, вежливо предлагает:

— Быстро наверх, я за вами!

Пыхтя и бормоча проклятия, пленники шустро карабкаются по лестнице. Вполне вероятно, что у них сломаны ребра и есть другие повреждения, но страх быть съеденными побеждает. Данила следует за ними. На полпути оглядывается вниз — у подножия суетятся смутные силуэты, слышно урчание, чавканье, короткие повизгивания и шипение.

— Поторопитесь! — приказывает Данила. — Тут есть и летающие людоеды.

Пленники ускоряются так, что лестница начинает качаться.

Ночь незаметно переходит в сумерки. Светлая полоска на горизонте растет, появляются первые проблески дурноватого местного солнца, слабый ветер копошится в тумане. Прежде чем начать разговор Данила просканировал пленников на наличие вшитых под кожу средств связи и обнаружения. Таковых не оказалось, можно приступать к допросу.

— Итак, господа хорошие, — говорит он, присаживаясь на край стены. — Кто прислал и какого хрена здесь понадобилось? Отвечайте правду, не тяните кота за яйца, иначе я потяну за ваши. Ты первый, — ткнул Данила пальцем в правого.

— Ну, мы охотники, — нерешительно ответил пленник.

— На меня?

— Да. Рептилоиды объявили большую награду за человека с Земли. То есть за тебя.

— Откуда знаешь, что это я?

— Твои портреты на каждом дереве висят.

— Кто вами руководит?

— Никто, мы сами по себе.

— Как меня нашли?

— Неизвестная спасательная капсула выдала в эфир сигнал помощи, рептилоиды засекли.

— И вам сообщили!

— Ну, да… — замялся пленник.

— Как добрались сюда?

— Доехали до кромки леса, дальше пешком.

— Пешком? По непроходимым джунглям, которые кишат сколопендрами, сороконожками и ящерицам размером с крокодила. Да еще и с лестницей на плечах! Очень убедительно, очень …

Не раздумывая Данила хватает пленника за руку и мощным рывком отправляет за гребень стены. Все происходит так быстро, что выброшенный начинает орать только оказавшись на земле. Или зацепившись за лист гигантского папоротника. Но кричит недолго, крик внезапно обрывается на самой высокой ноте. Оставшийся пленник бледнеет до синевы, голова начинает трястись, глазах расширяются от ужаса.

— Я все расскажу, не выбрасывай меня туда! — давясь от страха говорит он. — Твоя капсула действительно подает аварийный сигнал («Я идиот, — подумал Данила. — Ведь капсула на автомате сообщает об аварии, надо было отключить передатчик заранее, черт!»), но терпящий бедствие корабль не обнаружили. Это показалось странным и Гулям («Ну, конечно, Гулям! Прям отец родной. И приставучий как свежий пластырь!») послал группу проверить. Мы приземлились возле болота еще днем, потом на вездеходе перли через джунгли по пеленгу. Проникнуть в заброшенную крепость решили на рассвете, мало ли что! — нерешительно развел руки пленник.

— Разумно, — констатировал Данила.

Открывается люк, в отверстие высовывается лохматая голова Петра.

— Что за шум, Данила? И что это за мужик тут? — удивленно спрашивает он.

— Да вот гулял ночью возле стены, встретил, познакомился, пригласил в гости, — ответил Данила. — Вроде неплохой парень.

— Да-да, — затряс головой пленник. — Я вам зла не сделаю, я…

Басовитое гудение прерывает торопливое словоизлияние, с внешней стороны стены вырастает кошмарная фигура гигантского летающего кровососа. Тварь чем-то похожа на вертолет огневой поддержки — так же стремительно вибрируют полупрозрачные крылья, на конце вытянутого в струну хвоста трепещет оперение, хищная морда вытянута. Из разинутой пасти торчат клыки, которые легко разорвут человека пополам, точь в точь пулеметные стволы.

— Чё за фигня? — удивленно спрашивает Данила.

— Стрекоза вроде, — спокойно отвечает Петр, в руке появляется остро отточенный метательный диск. — Стой спокойно.

Данила застывает в неподвижности, с сожалением поглядывая на автомат неподалеку. Вряд ли из него уложишь такую махину с первого выстрела, но разнести башку очередью в целый магазин можно, она же не железная. Но стрекозу человек в броне не заинтересовал. Наверно, пахнет не вкусно. А вот полуголый пленник, у которого сквозь дыры просвечивает мясо под тонкой кожей, привлек внимание. Тварь поворачивается, выпуклые бесстрастные глаза фиксируются на человеке. Пленник в панике бросается прочь, суматошно размахивая руками, не позволяя Петру сделать прицельный бросок. Выпученные глаза твари тотчас фиксируют движение, стрекоза стремглав бросается за убегающим. Мощные жвалы смыкаются, проламывая грудную клетку и разрывая легкие, пленник захлебывается криком и замолкает. Заполучив добычу стрекоза теряет интерес к остальным. Мельтешение крыльев ускоряется, туша в хитиновой броне поднимается, чудовище улетает.

— Раньше у тебя тут комары были, — говорит Данила переводя дух и беря автомат.

— Такие тоже бывают, только меньше, — махнул рукой Петр. — Ты просто не видел. Так что за люди-то были?

— Гости приходили по мою душу. Будут еще.

— А как прознали?

— Засекли спуск.

Отключив аварийный сигнал Данила принялся разбирать капсулу. От нее надо срочно избавляться, но в глубине души он понимал, что это бесполезно. Гулям быстро поймет, кто уничтожил его команду охотников. Надо срочно убираться отсюда, но как? Вокруг непроходимые болота и папоротниковые леса, пешком не пройти. Лететь не на чем. Разве что отыскать в джунглях ту летающую штуку, на которой прилетели охотники, они вроде свой вездеход неподалеку от крепости бросили. Потом разобраться с управлением и поднять в воздух. Если получится.

— Чего задумался, Данила? — врывается в сознание голос Петра.

— Размышляю, Петя. Как унести ноги отсюда и поскорее.

— А чего тут думать-то? Есть у меня аппарат для связи с зеленомордым начальством. Я на тебя «стукану», они тотчас примчатся, ты всех перебьешь и отправишься в свою дыру.

— Хороший план! А как быть с тобой?

— Ну, мне оставаться здесь нельзя, тут ты прав. По дороге сделаешь небольшой крюк, подбросишь меня до одной лесной деревеньки. Там я и обоснуюсь. А ты в храм!

— Как-то не очень! — засомневался Данила.

— Других вариантов нет. Или есть?

— Ну, летающая телега охотников, — не совсем уверенно говорит Данила.

— Умеешь управлять?

— Обучался, — уклонился от прямого ответа Данила.

— М-да, — задумался Петр. — Не обнадеживает! Пусть это будет запасным вариантом. На случай, если не получится отжать квадролет рептилов с пилотом.

«Хреновость» идеи подтвердилась спустя полтора часа. Квадролет рептилов, вопреки предположению, не стал приземляться во дворе крепости, а завис на высоте примерно тридцать метров. Распахиваются створки десантного отделения, к земле устремляются извивающиеся, словно бешеные змеи, тросы. Полдюжины рептилов в легкой и блестящей (!!!) броне устремляются вниз. Из оружия только странного вида — приборы, что ли? — «стволы» на поясе. Короткие, с массивной ствольной коробкой, без рукояток и торчащих магазинов, с продолговатыми набалдашниками вместо традиционных стволов, а вместо прикладов парные крепления с круговой застежкой на конце. Едва коснувшись земли, солдаты надевали оружие на руки, как перчатки, фиксируя застежкой возле локтей.

— Фантастика! — шептал Данила, глядя со стены на бронированных чудищ, в которых превращались солдаты. — Это не огнестрел! Явно что-то другое. И горбы на спине … батареи? Чем же плюются эти штуки?

Сверкающая, отполированная до зеркального блеска броня нонсенс, дурь несусветная, потому что демаскирует бойца. Даже средневековые рыцари не особо заморачивались подобным, хотя в то время чем ярче сверкали доспехи, тем больше походил их владелец на ангела. Ведь кого изображали в сияющих-то доспехах? Непобедимое воинство небесное! А всяких там прислужников диавола мерзкого рисовали в нечищенных железяках.

Короче, глупость и понты рептильные эти ваши елочные украшения. Если только такая броня не предназначена для защиты от лучевого оружия небольшой мощности. Разумеется, стопроцентного отражения не будет, сталь расплавится … если это сталь! А если нет? Глядя на уверенные и сноровистые движения солдат, Данила мучительно вспоминал школьную программу по физике. Коэффициент поглощения энергии лазерного луча зависит от уровня шероховатости поверхности — привет, зеркальный блеск! — от теплопроводности материала, но самое главное — это плотность. Сверхплотное вещество способно противостоять любому воздействию — тепловому, электромагнитному и механическому. Идеальный вариант нейтринная броня, но ее вес просто запредельный. Значит, рептилоидам удалось создать — или украсть, тоже вариант! — материал достаточно прочный, относительно легкий и тугоплавкий, способный противостоять как механическому разрушению, так и тепловому вкупе с чрезвычайно низкой теплопроводимостью.

— С блестками перебор, на мой взгляд, — бормочет Данила, наблюдая за действиями солдат. — Как-то уж слишком ярко и в глаза бросается. Ни дать ни взять космическая опера. Если щас по веревке спустится баба в блестящих трусах, я ржать начну!

Квадролет поднимается выше и чуть в сторону, ураганный поток воздуха от винтов слабеет, клубы пыли рассеиваются. Двое солдат уверенно направляются ко входу в башню, трое расходятся в разные стороны. В середине двора остается один. Судя по замашками и уверенным движениям, явно командир группы. Данила оглядывается — экипаж убрал десантные тросы, но люк в задней части корпуса оставил открытым. Значит, операция должна занять считанные минуты и квадролет спустится на землю по команде старшего группы для приема пленника. Ну и как теперь попасть на борт?

Раздается крик и ругань. Один из солдат тащит упирающегося Петра, второй подталкивает пинками сзади.

— Да блин, я сказал спрятаться, а не сидеть у себя в комнате под койкой! — выругался Данила. — Теперь старому дураку приставят пистолет к башке и предложат мне выйти.

Петра подтаскивают к командиру и швыряют на утрамбованный пол. Старик хорошо прикладывается головой, но тотчас встает и громко ругается матом, размазывая кровь по лицу. Старший группы несколько мгновений стоит неподвижно, затем непрозрачное забрало поднимается. Командир слегка наклоняет голову, чуть склонив ее набок, всматривается в человека, затем делает характерный жест руками и поднимает голову к небу. Данила, уже перекинувший ногу через ограждение стены, чтобы спрыгнуть и быстренько перебить трех самоуверенных рептилов, пока остальные шарят по крепости, замирает на месте — командир группы вовсе не рептил! Угловатое, вытянутое вперед и в стороны лицо с огромными глазами принадлежит инсекту. Данила шустро прячется за гребень стены. Мысли вихрем проносятся в голове, оставляя после себя больше вопросов, чем ответов.

— Ну надо же, — шепчет Данила, — диверсионно-разведывательная группа инсектов на планете рептилоидов! Да еще и неподалеку от храма. Межпланетный скандал однако! А тараканий спецназ наверняка ищет меня! Тут вообще все ищут меня, всем я нужен … запеленговали капсулу? Но она же не кричала на всю планету, что я внутри. Откуда узнали-то? Стрекоза!!! Я идиот, это же был дрон! — простонал Данила. — Разведывательный дрон повышенной грузоподъемности для перевозки груза, постановки мин и тому подобное. Он засек нас в крепости, утащил того дурака, получил всю нужную информацию и бросил его в болото. Нас не тронул, потому что я был с оружием и Петр своим диском тряс. Оператор решил не рисковать. А затем послали группу захвата сюда и … и где чертовы рептилоиды? Зря что ли стучал Петручио! Или ящерицы действительно спят по ночам?

Словно опровергая искаженное представление об отдыхе и бодрствовании рептилоидов в небе над крепостью вспыхивает гирлянда прожекторов, металлический голос мощного динамика непререкаемым тоном сообщает:

— Всем сложить оружие и встать на колени, руки держать на виду!

Чем заняться в этом момент экипажу квадролета голос не сказал. Видимо, это объяснили по радиосвязи. Объяснили плохо, потому что квадролет изрыгает целую партию ракет, которые дружно устремляются вверх, прямо на прожектора. В черном небе тоже сверкают вспышки, противоракетные снаряды летят навстречу.

— Начинается грандиозный шухер, в котором всем будет не до меня! — говорит Данила, радостно улыбаясь. — Но под шумок надо вытащить Петручио.

А старику приходится туго. Солдаты конвоиры при первых же звуках выстрелов разбегаются и, укрывшись под стенам, ведут ответный огонь. Петр оказывается в самом центре того места, куда падают осколки от взрывов ракет, вдобавок квадролет рептилоидов открывает ураганный огонь по инсектам в крепости. Бежать, в принципе, некуда, но надо и Петр это понимает. Он срывается с места, как гоночный болид, ну тотчас падает лицом в землю, сбитый с ног Данилой.

— Спятил? — шипит Данила в ухо. — Тебя нашпигуют железом, ты и пары шагов не сделаешь!

— Сидеть на месте лучше!?

— Да. На мне броня, я прикрою. Рептилы сверху за секунды перебьют инсектов и тогда …

Что «тогда» Данила сказать не успевает. Квадролет с оглушительным грохотом взрывается. Объятый пламенем корпус устремляется вниз, прямо во двор крепости. Становится светло, как в солнечный полдень. Не теряя драгоценных мгновений Данила хватает Петра на руки, словно ребенка малого и бежит ко входу в башню. Едва переступает порог, как воздушная волна от падения квадролета толкает в спину, жар опаляет броню, деревянные ступени окутываются дымом. Прыгая сразу на половину пролета с человеком на руках — слава экзоскелету и тому, кто его придумал! — Данила мчится наверх. На вершине башни бережно ставит Петра на пол и переводит дух.

— Цел или как?

— Тащишь, как бабу! — ворчит Петр, стряхивая с одежды грязь и пепел. — Но спасибо за все, шкура цела. Что дальше-то?

— Сейчас поглядим.

Внизу разворачивается настоящее сражение. Лишившись транспортного средства, инсекты вовсе не думают сдаваться на милость победителей. Видимо, хорошо знают цену этой самой «милости». Укрывшись под стенами, солдаты инсектов ведут прицельный огонь по транспорту рептилоидов, не давая высадиться десанту. Однако рептилоиды тоже не собираются отступать. Вниз летят дымовые гранаты, двор крепости затягивает густой желтый дым с едким запахом. В плотном дыму эффективность ручных лучеметов, которые так понравились Данила, снижается. А если дым не простой, а с добавками, то и приборы ночного зрения начинают барахлить. Видимо, так и произошло, потому что огонь с земли резко ослабевает. Воспользовавшись этим, квадролет рептилоидов сбрасывает десантные тросы и солдаты рептилоидов резво идут вниз, щедро поливая двор и стены крепости огнем, скрываясь в густом дыму.

— Прямо как в блокбастере! — восторженно шепчет Данила. — Даже прожектора есть! Может, еще и снимают? Для отчета начальству.

— Не высовывайся сильно, «блокбастер» хренов! — советует Петр. — Шальную пулю в лоб получишь.

И, словно в подтверждение его слов, из клубов желтого дымы вылетает нечто вроде маленькой шаровой молнии. Данила не успевает уклониться, сверкающий шар бьет прямо в лоб, вспышка белого огня ослепляет, тело охватывает судорога. Дергаясь, словно пойманная на крючок рыба, Данила падает на пол, как мешок с картошкой. Тело несколько раз подбрасывают мышечные спазмы, затем сведенные мускулы «отпускают» и Данила оказывается в полубессознательном состоянии — это когда все видишь, слышишь и чувствуешь, но подняться и послать всех на …й нет сил.

— Получил в лобешник? — врывается в сознание ехидный голос Петра. — Я предупреждал!

— Что это было? — слабо спрашивает Данила.

— Плазменный снаряд малой мощности. Твое счастье, что горшок с головы не снял. А то бы мозги по всей стене размазало.

Кряхтя и пыхтя, как пожилой джентльмен после объятий молодой жены, Данила поднимается с пола. Царит мутная тьма, сквозь дыры в забрале струится прохладный воздух. Данила снимает шлем, на цыпочках крадется к краю стены. Дурно пахнущий дым рассеялся, двор крепости усыпан обломками квадролета инсектов, трупы убитых лежат как попало, шевелятся оторванные конечности. Двое солдат инсектов вяло отстреливаются от рептилоидов, которые тоже не стремятся лишний раз подставляться под огонь. Квадролет рептилов медленно снижается, бешено вращающиеся винты разгоняют остатки дыма и сбивают огонь с останков летательного аппарата инсектов. Раскрывается боковой люк, из отверстия высовывается какая-то труба. Данила с удивлением смотрит на странное оружие рептилоидов, пытаясь понять, что это такое. В это время рептилы внизу начинают спешную перегруппировку. То есть просто удирают со двора. Почуяв неладное, оставшиеся в живых инсекты стреляют плазменными сгустками по снизившемуся квадролету. Экипаж отвечает выстрелом из странной трубы. Снаряд взрывается с негромким хлопком, огненный шар возникает на месте взрыва, шипящие струи белого пламени разлетаются по всему двору, будто щупальца какого-то чудовища. Крепость превращается в костер, ревущее пламя выплескивается за пределы стен, чуть-чуть не достигая вершины башни. Данила едва успевает юркнуть под защиту каменного гребня. Петр уже там, свернулся клубочком и со всей силой вжимается в камень. Всплеск огня гаснет, оставив после себя устойчивый запах каленого камня.

Взрывается квадрокоптер рептилоидов. Разваливающаяся на куски машина падает прямо в огонь, сбивая пламя и гася языки огня. Раздается целая серия небольших взрывов, огонь гаснет окончательно, двор наполняется едким черным дымом, от которого начинают слезиться глаза и режет горло.

— Ну, ни хрена себе!!! — потрясенно произносит Данила. — Вот это кино! Петр, ты жив?

— А что мне сделается? Жив конечно!

Крышка люка в полу башни распахивается с пушечным хлопком, из отверстия выпрыгивает рептилоид в дымящейся броне. Следом карабкается второй. Одна рука висит плетью, нагрудная пластика порвана, зияет дыра, по шлему идет трещина. Оружия при солдатах нет. Первый рептилоид срывает шлем, достает из бокового кармана какую-то коробочку, пальцы судорожно сжимают боковую клавишу. «Подмогу вызывает!» — понял Данила.

— Убей его! — приказывает он. — Я возьму второго.

Автомат в суматохе затерялся, стрелять не из чего. Данила срывает перчатку, тяжелая рукавица летит прямо в висок недобитого рептила. Петр выхватывает из-под полы диск, стремительно вращающийся обруч отсекает голову радисту на уровне плеч, словно кусок мягкого масла срезает. Получивший удар перчаткой рептил отшатывается, уцелевшая рука тянется к оружию, но Данила уже рядом. Короткий удар в переносицу завершает дело.

— Кажется, все? — спрашивает Данила, оглядываясь по сторонам.

— Вроде да, — соглашается Петр, поднимая с пола диск. — Что дальше-то?

— Ну, грабим трупы и сматываемся.

— Куда? — всплеснул руками Петр. — Кругом джунгли!

— Драндулет охотников неподалеку. Надо только найти его.

Гремя броней, сверкая блеском стали … и воняя выхлопными газами, вездеход выбирается на поляну, где притаился квадролет, кое-как присыпанный старыми лопухами папоротниковых листьев. За штурвалом вездехода сидит Петр, который решил сам управлять наземной техникой. Данила почему-то не вызвал у него доверия. В итоге Уголков всю дорогу трясся в пассажирском отделении, которое по совместительству было и багажным. Путь занял минут сорок. За это время Данила хорошенько покопался в барахлишке охотников, обзавелся неплохим дробовиком с запасом патронов для охоты на динозавров. Мелочь вроде арбалета с зазубренными стрелами, комплекта мин ловушек — подошел, получил несмертельную дозу яда, уснул! — и просторной палатки из многослойной ткани с металлической кольчугой для пущей прочности да еще и с обогревом Петр забрал себе. В хозяйстве, которым он собрался обзавестись, это пригодится. Подумав, Данила отдал ему и дробовик — здесь он нужнее, а дома как-нибудь обойдется.

— Ну, враг всего живого, мы на месте! — говорит Петр, кивая на летательный аппарат.

— Почему это я враг всего? — удивился Данила.

— Так тебя именуют в рекламных роликах рептилоидов, — объяснил Петр. — Ты не знал?

— Телевизор не смотрел, — буркнул Данила. — Некогда было.

— Ну, тогда знай, что из тебя сделали самого лютого врага всех времен и народов рептильных. Ты воплощение зла и этот, как его? — наморщил лоб Петр. — В общем, исчадие! Все, кто видел тебя или знает, где ты, обязан немедленно сообщить, куда следует. Или просто убить на месте.

— А награда?

— Все!

— Понятно. Вытряхайся и пошли.

Тарахтят двигатели, набирая обороты, дрожит старый, латаный перелатаный корпус, посадочные «лыжи» нехотя выбираются из мягкой почвы. Данила сидит в кресле пилота, пальцы сжимают регулятор оборотов, взгляд устремлен вперед. Смотрится красиво, но в душе скребут кошки и растет чувство неуверенности. Он, конечно, учился, но не так чтобы очень. И вообще, что за мода на этой планете летать исключительно на квадролетах! Нельзя ли что-нить по-проще? Типа сел, назвал адрес и приказал взлететь. Как в кино, где герои блокбастеров управляют космолетами одной рукояткой. На мотоцикле и то два, а тут одна. Ну, еще кнопка включения гипердрайва для гиперпрыжка в подпространство с последующим выныриванием там, где надо или в непосредственной близости.

— Мы взлетаем или как? — с тревогой в голосе спрашивает Петр.

— Двигатели надо прогреть! — окрысился Данила.

— Ну да, — кивнул Петр. — Зима на дворе. Аляска, сэр!

Поднять и послать куда надо транспортное средство Даниле все же удалось. Лететь вдоль узкой извилистой речки посоветовал Петр. Так безопаснее и не надо включать навигатор. Поселок, в котором собрался провести остаток жизни Петр, располагался как раз в устье.

— А чего именно там? — поинтересовался Данила.

— Земляки, — коротко ответил Петр.

На земле, после более-менее приличной посадки, на прощание Петр сказал:

— Удачи тебе, Данила Уголков. Ну, а если не повезет, приезжай сюда. Тут люди мирные, не злобные, живут своим трудом и никому не мешают.

— Спасибо. Только вот если я здесь появлюсь, как бы вам тут совсем плохо не стало. Рептилоиды меня в покое не оставят.

— Перебьешь карликов — успокоятся. Бывай!

Квадролет отрывается от земли. Данила смотрит в иллюминатор. Поселок охотников и рыбаков состоит из полутора десятков простых деревянных домов на берегу реки. Жители собирают урожаи с огородов, ловят рыбу, охотятся и тем живут. Здесь нет грабителей, наемников и прочих искателей приключений. Просто люди, случайно оказавшиеся в чужом мире и вынужденные жить здесь так, как умеют и могут. Не всем же решать мировые проблемы или маяться на острие технического прогресса.

Глава 5

Последние километры до храмового комплекса Данила идет пешком по границе папоротникового леса и обширной полупустыни, стараясь не выходит из-под сени широких листьев. Бешеное дневное солнце поджаривает живьем все движущееся и неподвижное на поверхности земли. Под землей видимо тоже, потому что на открытых участках встречаются растрескавшиеся пятна окаменелой почвы, из которой торчат высушенные кости животных или мумии насекомых. Мощные папоротники стойко противостоят напору огня, густые кроны не пропускают жар к земле, корни тянут из глубин потоки воды холодной воды, набухшие от влаги стволы держат широкие толстокожие листья, под которыми прячутся хилые хвощи, таится хмурый мох и копошится вечно голодная живность.

Дабы не чокнуться от перегрева Данила опустил забрало и включил автоматический режим кондиционера. Внутри бронекостюма царит комфортабельная прохлада и сухость, приятный ветерок обдувает лицо. Все хорошо, только вот ходьба по мхам и вспученным корням чрезвычайно утомительна. Корни путаются под ногами, мох проваливается. «Вот бы пропеллер на спину! — мысленно рассуждает Данила. — Включил и полетел над цветочной поляной, как жук. Задолбал этот пеший переход!» Но выходить на открытую местность, где почва твердая и шагать намного проще, Данила опасался. Храмовый комплекс, святыня рептилоидов и место очень комфортабельного проживания карликов невидимок наверняка просматривается с воздуха. Уж один спутник они точно «подвесили»! А может, и нет. Кого им опасаться? Про храм невидимых богов столько легенд создано воображением простого рептильного народа, еще больше придумано самими «богами» — они, де, и умнейшие, и всезнающие, и вездесущие-всемогущие … словом, не вздохнуть ни выдохнуть без их непосредственного участия.

Похоже, это общее явление любой цивилизации — всегда найдутся те, кто не от мира сего, чью мамашу — или мамаш! — «оприходовал» бог и потому отпрыски их, а также последующее потомство имеют божественное происхождение, им надо поклоняться, слушаться во всем и не перечить. И не важно, что прямых доказательств совокупления с богом нет. И сама фигура «бога» вызывает серьезные сомнения. И «богами» такими укомплектовано каждое племя и если всех их собрать, «богов» этих, то получится целый футбольный стадион — что уже вызывает сомнение в божественности и наводит на подозрение, что это просто инопланетные мужики напились и сделали тын дыр-мындыр с туземными бабами, которым свои потные охотники на мамонтов надоели.

Или наоборот — туземные бабы гонялись за офигевшими инопланетными мужикам, ловили и делали тын дыр-мындыр в назидание своим охотникам на мамонтов — типа что-то мамонтов костлявых стали приносить в стойбище и если так дальше будет, то сами на мясо пойдете, а мы вот с инопланетянами — матриархат одним словом!

Понятно, что протрезвев, «бог» устыдился. И подарил сынку скрижали, то есть подробную инструкцию, как обманывать простодушных туземцев, а резвую тетку назвал «божьей матерью» и велел кланяться. Иначе потаскуху камнями забьют.

Вот примерно из такого дерьма и появились все до одной религии. Дерьмо со временем подсохло, его присыпали сахарной пудрой легенд, инструктировали позолотой академических изданий. Обслуживающий персонал обзавелся вычурными одеждами, дорогими украшениями и построил для себя особые дома, чтобы врать, мошенничать и вымогать со всеми удобствами.

Впереди блеснула полоса воды, папоротниковые гущи поредели, мхи отступили в глубь леса. Речка невелика, но в здешних водоемах живут очень опасные существа. Как, впрочем, и везде. Данила измерил глубину эхолотом, просканировал берега. Выбрал место на перекате, где глубина воды чуть выше колен. «Форсирование» осуществилось успешно, если не считать нескольких попыток откусить ногу каким-то местным ершом размером с полено. Металлокерамическая броня оказалась невкусной и жесткой, «ерш» обиженно плеснул хвостовым плавником и уплыл.

Храмовый комплекс окружен невысокой, чуть больше метра, оградой из камня, через равные промежутки торчат столбы с фигурной фигней на вершине. Что-то вроде всевидящего глаза. На момент изготовления эти резные шары выглядели неплохо, но время, погода и пернатые сруны сделали их похожими на высохшие заплесневелые апельсины. Однако территория ухожена, трава подстрижена, дорожки посыпаны белым гравием, тут и там виднеются цветочные клумбы. Во время полуденного зноя посетителей не видно, служителям по статусу гулять не положено, а «богам» наверное не хочется. И Данила решается рискнуть. То есть рвануть на полную мощность батареи до сверкающего белизной какого-то здания под плоской крышей примерно в километре от ограды.

Данила ломанул, как танк, не разбирая дороги, прямо через клумбы, игнорируя дорожки и какие-то оградки для малышей. Поскольку маневрировать на большой скорости невозможно, Данила пару раз вдребезги разбил арки, увитые большими яркими цветами. Зацепил коленом тумбу с кустиком, отчего тумба треснула и развалилась, а кустик вместе с остатками земли на корнях улетел пулей. «Так нельзя, — подумал Данила. — Надо аккуратнее». Он пробует оглянуться и тотчас врезается в ажурную беседку, которая возникла на пути словно из ниоткуда. Беседка раскалывается вдребезги, частично превращаясь в пыль, а Данила неожиданно слепнет. То есть он читает показания приборов с внутренней стороны забрала, но вот по другую сторону ничего не видно. Будто тряпку в лицо швырнули.

До здания с плоской крышей осталось совсем немного, но бежать вслепую-то нельзя! Данила притормаживает, стряхивая неожиданное препятствие … и замирает на месте! То, что он принял за кусок ткани, оказалось окровавленным плащом карлика невидимки. Да не одного а сразу двух плащей!

«Мелкие вонючки сидели в беседке, — понял Данила. — Беседовали о том о сем, а тут я, как гоночный трактор, выскакиваю из-за угла. И что делать?» Заворачивает изуродованные тела в плащ и бежит дальше. Короткий проход вдоль стены обрывается возле запертой двери. Данила одним ударом вышибает створку — кстати, из довольно толстого железа и без особого усилия, так что костюмчик у него суперклевый!

После ослепляющего полдня внутри царит сумрак и тишина, нарушаемая тихим гудением. Зал просторен, высятся массивные трансформаторные шкафы, приглушенно гудят электродвигатели на толстых плитах, проложены высоковольтные провода, воздуховоды вибрируют под напором воздуха. И, наверное, пахнет машинным маслом и нагретым железом. Наверное, потому что фильтрация воздуха в шлеме работает в автоматическом режиме и никаких запахов не пропускает. Однако индикатор горит зеленым цветом и Данила поднимает забрало. Запах крови и дерьма прибитых карликов тотчас оскорбляет обоняние, Данила брезгливо отшвыривает трупы. Усилие получилось слишком уж, так что мертвые карлики перелетают через весь зал и смачно врезаются в стеклянную витрину, за которой тянутся по стойке смирно трое желтеньких, в белую полоску, рептилоидов. По причине жары одеты в юбочки и маечки. Или только в маечки, но длиной до коленей. Рептилоиды остолбенело глядят немигающими глазами цветастые трупики, медленно сползающие по растрескавшемуся стеклу, оставляя после себя мутный след и совершенно не обращают внимания на человека.

«Я соорудил явление местных «христов» народу? — предположил Данила. — Значит, ящерицы знают, как выглядят их боги. Видимо, особо заслуженных награждают лицезрением божественных особ».

Не теряя времени Данила поднимается по короткой лесенке в операторскую. Ступени, рассчитанные на худеньких ящеров, прогибаются и недовольно скрипят под весом человека в броне, но держат. Данила на всякий случай ускоряет шаг — не хватало провалиться и опозориться! — и буквально выпрыгивает в помещение. Как всякий нормальный мужик, он ожидал если не сопротивления, то хотя бы скрытой попытки «стукануть», то есть незаметно нажать кнопку тревоги на пульте или еще что-нибудь в этом роде. Ничего подобного! Желтошкурые рептилоиды из касты инженеров смотрели на трупы карликов, вытянув шеи и не двигались. Только один медленно повернул треугольную голову и взгляд выпученных глаз замер на человеке. Данила сгребает в кучу всех троих и тихим голосом предупреждает:

— Стоять смирно.

И после секундной паузы:

— Я спрашивают, вы отвечаете. Итак, кто из вас самый глупый?

Неожиданный вопрос повергает рептилоидов в окончательный ступор. Один нерешительно спрашивает:

— В каком смысле?

— В прямом! — отвечает Данила и без размаха бьет железным кулаком в узкий лоб.

Рептилоид падает замертво, из разбитой головы медленно струится кровь, сквозь трещины в черепе вспучивается серая мозговая жижа.

— Повторяю вопрос — кто из вас самый глупый!?

— Он!!! — хором отвечает двое оставшихся и тычут пальцами в еще дергающийся труп товарища.

— Правильный ответ, — кивает Данила. — Теперь четко и без запинки отвечайте на мои вопросы. Оставлю жить.

Данила, человек абсолютно гражданский, ничего не смыслил в методике допроса, он действовал интуитивно и только спустя время понял, что шоковый метод является наиболее эффективным во все времена и во всех мирах. И, пока шок не прошел, следует задавать вопросы «по свежачку», ибо если клиент «остынет», придется восстанавливать память выламыванием костей, сдиранием кожи и выкалыванием глазиков по одному. Но ведь это не наш метод, Шурик?

Желтокожие рептилоиды в силу своего привилегированного положения — инженеры все-таки! — многое знали об устройстве храмового комплекса и, главное, о системе охлаждения и вентиляции зданий, в том числе главного храма, куда нужно попасть Даниле. А еще они не хотели терять красивую обеспеченную жизнь и потому были словоохотливы, подробно объясняя человеку, как ориентироваться в лабиринте подземных коммуникаций, куда идти и где свернуть …

… тема перемещения героя по воздуховодам очень популярна в кино ввиду простоты и наглядности. Да и выглядит герой боевика — или злодей, он тоже человек! — куда как красивше, ползя … ползю… елозя пузом по блестящей оцинкованной внутренности воздуховода. Чистенько, светло, тихо (на самом деле грязно и шумно!), камера направлена прямо в мужественную морду лица. Главное, ползет недолго! Потому как занятие энто чрезвычайно утомительно и все, кто служил в армии и хоть раз выполняли норматив по тактической подготовке, знают, как тяжело и трудно ползти. А если бронежилет? А если тройной боекомплект? Не-ет, лучше перебежками по полторы две секунды, чтобы противник не успел в тебя прицелиться.

Пребывание в мире, где все или почти все хотят тебя убить, учит быстро. Данила давно понял, что доверять тому, что показывают в кино или пишут интернете, нельзя. Внимательно выслушав рассказ желтопузых инженеров, Данила вежливо запер их в шкаф для одежды, предварительно уточнив время смены, а труп убиенного засунул в какую-то трубу. Итак, у него три с половиной часа на то, чтобы добраться до главного здания и нырнуть в дыру. С последним могут возникнуть проблемы, потому что пресловутая дыра хорошо охраняется от сумасшедших фанатиков местного разлива. Они, сумасшедшие фанатики, есть везде!

Путь к храму идет по тоннелю, внутри которого проложены электрические кабеля и воздуховоды. Расстояние около километра, три поворота направо, затем налево и прямо. Конечная точка маршрута пристройка к храму, откуда начинается разветвление воздуховодов. Ну, а дальше надо пересечь громадный молитвенный зал, по которому бродят невидимые боги и подойти к стене алтаря, за которой, собственно говоря, и располагается дыра в иной мир. На вопрос почему храм и вся ваша ящериная планета не провалилась в черную дыру инженеры только пожимали узкими плечами и бормотали сбивчивые объяснения про некие кольца гравитации, которые якобы уравновешивают друг друга, поэтому дыра находится в устойчивом положении и ничего не проглатывает, как должна бы. Но если относительно крупной физическое тело приблизится, то равновесие нарушается и тело проваливается в дыру. Вот как-то так!

Объяснение явно бредовое, но другого не было. Впрочем, оно не более бредово, чем теории земных ученых о поглощении пространства времени черными дырами, сказка о великом аттракторе в центре видимой вселенной и выдумке о предельной скорости перемещения в пространстве в триста тысяч километров в секунду. Они также правдивы, как средневековые представления о плоской Земле и солнечном диске, прибитом к небесной тверди золотыми гвоздями. Но если в средние века самых настырных умников на кострах жгли, дабы другим неповадно было дурью маяться, то в наше время костры из моды вышли. И умники совсем распоясались! Диссертации бредовые пишут, поносят друг друга словами бранными, обзываются! Да щедрот великих просют неутомимо из государевой мошны, чтоб далее жить поживать да сказки сочинять. А новый Беломорканал, вашу мать, рыть некому!

Данила осторожно поднимается по лесенке. Тяжелый металлический люк отодвигается, смотровой колодец озаряет поток дневного света. Убедившись, что в помещении никого нет, Данила поднимается на поверхность. Пусто, приглушенно гудят насосы, чуть слышно вибрирует пол. Обыкновенная компрессорная, какие есть в каждом крупном здании вроде дворца спорта. Теперь надо выглянуть за дверь и узнать, что творится в зале. Вдруг там коллективный молебен за здравие правящей династии и толпа подхалимов кланяется в едином порыве с властвующими особами!

Зал пуст. Огромный, как стадион, но без трибун. Вдоль стен установлены каменные чаши с пальмами — или это хвощи такие, хрен знает! — раскинули громадные листья деревца с крупными желтыми цветами. Цветастые растения установлены вдоль стен в несколько рядов, в них есть промежутки как раз против дверей, которых здесь больше двух десятков. Их открывают только для прохода верующих. То есть храм своеобразный ботанический сад. Не хватает только лавочек. Купольная крыша сделана из стеклянных блоков, сквозь которое внутрь попадает солнечный свет. В центре высится прямоугольная плита, гигантское сооружение из гранита, разукрашенное орнаментами из золота и других, совершенно незнакомых Даниле металлов. «Местная кааба, что ли? — удивленно подумал Данила. — А где верующие, которые кругами ходят? Или сегодня выходной?» На глаз, плита или саркофаг имеет параметры сто на сто и высоту примерно двадцать метров. Немного смущает отсутствие людей, то есть служителей, ведь любое культовое сооружение должно обслуживаться и охраняться.

Оглядевшись еще раз, Данила осторожно выходит из компрессорной и прячется за гранитной кадкой, в которой произрастает пышный куст, усыпанный мелкими белыми цветочками.

— Почему же никого нет? — шепчет Данила, выглядывая из-за куста. — Куда все подевались?

Странное чувство слабости появляется в теле, от головной боли ломит виски, в глазах темнеет и возникают пятна. «Ядовитые цветы? — мелькнула мысль. — Не может быть, шлем герметичен. Я даже запаха не чувствую. Тогда что, голодный обморок? По дороге сюда сожрал кусок консервированного мяса и плитку шоколада. Что может быть-то, сердечный приступ что ли?» Но панель контроля состояния показывает норму, он здоров. Слабость лишает сил, в висках стучит кровь, на лице выступает обильные пот. Появляется чувство, что сию минут отбросит копыта.

Спустя минуту слабость исчезает. Данила глубоко вдыхает фильтрованный воздух, вращает глазами — все в порядке! Газовый анализатор показывает, что воздух снаружи пригоден для дыхания. Данила поднимает забрало, в легкие тотчас врывает приторный запах цветов с привкусом озона, словно под сводами храма только что прошла гроза. Темные пятна в глазах как-то странно деформируются и Данила вдруг понимает, что эти «пятна» карлики в плащах! Те самые невидимые боги, которые стали видимыми. Несколько уродцев прогуливаются вдоль саркофага, переговариваются и вообще ведут себя, как на прогулке.

— Ну да, — шепчет Данила. — Чего им бояться? Сюда никто по доброй воле не сунется. Только псих вроде меня.

Выходит из-за куста и, громко топая стальными шипами на подошвах ботинок, идет прямо к саркофагу, на ходу высматривая дверь или ворота. Как-то же они внутрь попадают? В тишине, царящей под сводами купола, топот подкованных солдатских ботинок сродни лязгу танковых гусениц. Ошарашенные карлики замирают на месте и смотрят остановившимися глазами на человека в железе. Одному из них, оказавшемуся на пути, Данила отвешивает подзатыльник и карлик летит аки белка летяга, растопырив руки и хлопая плащом. Карлики провожают его завороженными взглядами.

До саркофага остается несколько шагов, когда один из «божков» бросается наперерез Даниле. Встав перед ним раскидывает руки и смотрит в глаза. На лице вздуваются жилы, проступают кровеносные сосуды, выступают капли пота. Данила ощущает легко покалывание, появляется и тут же исчезает слабое чувство тошноты. Данила на ходу пинает напыжившегося карлика. Маленькое тело влетает в стену саркофага, словно футбольный мяч в ворота и в этом месте приоткрываются двери. Высокие и широкие, как и полагается алтарным вратам. «Как удачно!» — подумал Данила. В ту же секунду остальные карлики бросаются на него. Будто сбесившись, они размахивают руками, злобно разевают маленькие рты и топают ножками. Данила небрежно отмахивается, карлики падают замертво. Самого настырного, который вцепился зубами в ногу чуть выше колена пришлось шмякнуть об пол так, что мозги брызнули.

Отбившись от надоедливых коротышек, Данила входит внутрь саркофага и останавливается на пороге. Как он и предполагал, внутри саркофага огромный колодец. Вдоль стен устроены террасы, которые идут по кругу, постепенно нисходя вглубь. Террасы соединяются лестничными переходами. Сейчас террасы пусты, но из глубины ямы доносятся шумы, какие-то крики, тянет сильным запахом озона, поднимается слабый дым и чад, концентрируясь на потолке саркофага в плотное облако.

— Прямо как у Данте! — шепчет Данила. — Вход в ад по кругам. Или это уже круги ада?

Силясь вспомнить содержание Божественной комедии, Данила подходит к краю. Поверху уложены мостки из досок, хилое ограждение представляет из себя плетеный канат на столбиках. Доски скрипят и прогибаются под железной поступью человека, как бы предупреждая — тут вам не там! Не асфальт в смысле. Но вид громадного колодца, уходящего вглубь земли, из которой доносятся крики и валит дым, завораживает и притягивает. Забыв об осторожности Данила становится на край и, взявшись руками за оградительный канат, смотрит вниз. «Не асфальт» душераздирающе скрипит, пересушенная древесина лопается со звуком выстрела. Данила в последний момент сжимает пальцы мертвой хваткой, обломанные доски летят вниз, канат натягивается струной. Данила рывками спускается и с каждым рывком мимо пролетают вырванные «с мясом» столбики ограждения. Спуск прекращается, Данила вертит головой, пытаясь найти выход из положения, но тут канат лопается и Данила летит вниз, медленно переворачиваясь в воздухе. Словно в замедленной съемке он видит в глубине террас знакомые ленты транспортеров с распятыми людьми, мелькают железные рычаги с окровавленными ножами, которыми расчленяют тела. Появляются ящики, коробки, сложенные в штабеля и он понимает, что там лежат части тел, из которых позднее приготовят кушанья для рептилоидов. Террасы ограждены невысоким заборчиком, за которыми дымят печи для приготовления мяса и откуда доносятся крики разрубаемых на части людей.

Данила мельком заглядывает вниз — яма очень глубока, дно скрыто в непроглядной тьме. Сужающиеся стены приближаются, Данила задевает плечом край террасы, кувыркается в воздухе и плашмя падает на какой-то выступ. От удара темнеет в глазах, легкие выталкивают воздух, а вдохнуть он уже не может. Скрючившись от боли, Данила некоторое время приходит в себя, пытаясь хоть как-то дышать. Это удается не сразу, он вдыхает полной грудью, но легче не становится, не хватает кислорода. Быстро сообразив, что к чему, опускает забрало, автоматика включает подачу воздуха. Придя в себя, кое-как встает и оглядывается. Он стоит на скальном выступе, террасы располагаются выше, а внизу тьма и тишина. Ни звука, ни движения, только тяжелая и густая тьма, в которой нет ни жизни, ни смерти — ничего!

— Черная дыра! — шепчет Данила. — Никто не знает, что это такое. Даже название ни о чем не говорит. Никому не дано увидеть ЭТО. Там нет времени, пространства и даже свет не может вырваться оттуда. Но именно через нее я попал сюда. Живой и невредимый. Надо прыгать! И хотя не факт, что попаду обратно, здесь оставаться не хочу.

Данила без разбега бросается вниз…

Сознание возвращается, слышны какая-то стуки и голоса. Данила чувствует, что его тащат за ноги, он то и дело стукается затылком о твердое. Забрало в грязи, ничего не видно, приборы мертвы. Воздуха в скафандре пока хватает, тело слушается — все хорошо, но вот вопрос — где он? Вдруг опять в каком нибудь параллельном мире! Кстати, на Земле тоже может получиться грандиозный облом — вполне вероятно, что его выбросило на остров с дикарями или в африканские джунгли. Аборигены сочли за бога и волокут в святилище, что бы прибить гвоздями к дереву. Так им христианские миссионеры объясняли! Мол, сначала прибить, а потом поклоняться. Почему нельзя обойтись без прибития, непонятно. Мусульмане и буддисты никого не прибивали, наоборот, берегли своих пророков и слушались. А христиане сначала прибили, потом кланялись. Хотя нет, прибивали обычные солдаты, которым приказали, на них вины нет. А вот науськали барыги жрецы, которым даров меньше носить стали. Это же святое, дары!

Так вот, приколотят и начнут поклоны бить и клянчить урожай бананов. А может, жертву принесут? Блондинку с глубоким декольте и прической только что из парикмахерской. Вся такая полуголая, извивающаяся … мощный толчок возвращает Данилу в реальный мир. От удара засохшая грязь подозрительно коричневого цвета на забрале крошится, сквозь мутное стекло проникает слабый свет. Сумрак, всюду снег, солнца не видно, вроде как начало зимы. Или середина? Нынче оттепели и в январе не редкость.

Данила легонько стучит шлемом о землю, застывшая грязь и снег осыпаются, появляется возможность оценить обстановку. Итак, он жив, невредим! Его волокут два жлоба в приличной одежде. Жлобы явно люди, но это еще не значит, что он на Земле — опыт предыдущих приключений научил. Вокруг припорошенные снегом холмы, какой-то мусор — ба, да он на свалке! Холмы это кучи мусора, над которыми вьются стаи птиц. Данила поднимает забрало и в легкие врывается прохладная вонь свежих отходов, обрушивается карканье ворон, вдали заливается истошным лаем стадо собак. Нет, он точно на Земле!

Впереди появляются оранжевые блики, чувствуется запах дыма. «Стойбище бомжей, — понял Данила. — Сейчас меня приволокут и попытаются снять скафандр, чтобы сдать в пункт приема металлолома. Или целиком бросят в костер, что бы выжечь пластик, а заодно и меня». Рассуждения придают силу. Мощным рывком выдергивает ноги из лап бомжей и поднимается в полный рост. Хотелось бы эффектным прыжком, как в кино, но экзоскелет не работает, а скакать в железе как-то не очень. Пришлось просто встать и грозно глянуть на растерявшихся бомжей из-под приподнятого забрала. Бомжи явно не ожидали, что мужик в железе оживет. Они неподвижно стоят, выпучив глаза, лица перекошены страхом и непониманием.

— Ну, шпрехен зи дойч или как? — грозно спрашивает Данила.

— Немец, что ли? — удивленно спрашивает один.

— Немцы в космос не летают, — отвечает второй.

— Нет, летают, — возражает первый. — Наши за бабки возят. И французов с пиндосами тоже.

— Ладно, щас проверим … Hallo, herr astronaut!

«Во блин, бомж немецкий язык знает! — удивленно подумал Данила. — А я нет. И переводчик встроенный сдох».

— Здравствуйте, — говорит Данила. — Поговорим лучше по русски. Не могли бы вы сказать мне, где я нахожусь?

— На свалке, — пожимает плечами бомж, знающий немецкий язык.

— В смысле страна, область, город …

— Страна Россия, ближайший областной центр Нижний Новгород. Это городская свалка, уважаемый! Вроде собираются закрыть, но завод по переработке отходов никак не построят. Нет дураков вкладываться, — пояснил бомж. — А вы как здесь оказались? Аварийная посадка?

— Типа того, — вздохнул Данила.

— А где посадочная капсула? — спрашивает другой бомж.

— Сгорела. В верхних слоях атмосферы, — врет Данила не моргнув глазом. — Вместе с парашютом.

— Как же вы не разбились, падая с такой высоты? — удивился бомж. — И скафандр у вас неизвестного типа. Вы похожи на военного в экипировке «Ратник». Только та полегче выглядит. А вы как танк!

«По немецки говорят, о космических технологиях известно, экипировку «Ратник» знают … после университета в бомжи идут что ли?»

— Это экспериментальная модель, — продолжает врать Данила. — Еще не вошла в серию. А парашют отстреливается при касании земли и … и самоуничтожается.

— Значит, вы испытатель. А сюда ветром занесло, — говорит бомж.

— Вроде того, — соглашается Данила. — Вы же понимаете, что всего рассказывать я не могу.

— А почему на вашем скафандре нет опознавательных знаков? — не унимается бомж. — Может, вы шпион пиндосовский?

И с этими словами достает из-за спины топор. Хороший такой топор, с длинным топорищем и внушительным лезвием.

— Да бросьте, мужики! Шпионы не прыгают с парашютом из стратосферы. Они приезжают по туристическим визам, работают дипломатами или прикидываются эмигрантами. Я же сказал — сгорело все в верхних слоях атмосферы! И на кой черт шпиону ваша помойка?

— Брось, Паша, никакой он не шпион! — отмахивается второй бомж. — Идем с нами.

Бомж Паша прячет топор, пожимает плечами:

— Ну, да … с визой проще. Пошли!

Толстый слой мусора не промерз, под ногами пружинит, будто идешь по болоту. Неудобно, все время хочется сойти с тропы на твердое. Но твердого тут нет, а если сойдешь с тропы, наступишь на разлагающийся труп животного или целлофановый мешок с недоеденными отходами из ресторана. Целлофан лопнет, нога окажется по колено в пахучей жиже …

— А чего у вас тут все в одну кучу навалено? Ну, бытовые отходы вместе со строительным мусором. Вроде раздельно надо, — спрашивает Данила, неуклюже перескакивая через развалившийся ящик с гниющей колбасой.

— Надо, — эхом отозвался бомж Паша. — Эта свалка скоро закроется, ее владелец хочет заработать побольше напоследок и принимает все подряд. За раздельное складирование мусора надо платить, а никто не хочет. Хозяин тоже берет, но меньше, вот к нему и свозят всю дрянь.

— Но ведь свалка не резиновая!

— Не резиновая, — согласился бомж. — Недавно на краю образовался провал и туда все валят.

— Провал!? — насторожился Данила. — Далеко он отсюда?

— Нет, рядом. Вас нашли неподалеку. Могли упасть туда и все, с концами.

— В каком смысле?

— Она глубоченная, оттуда не выбраться.

— И давно здесь эта яма?

— Вроде нет, — пожал плечами бомж. — Говорят, это рухнул потолок карстовой пещеры. Не выдержал тяжести мусора!

— Ага. И как вы меня нашли?

— Из ямы дым пошел, гул какой-то … как мусор воспламенился! Мы пошли глянуть, а вы неподалеку лежите, весь в грязи и говне, извиняюсь за выражение.

«Значит, меня выбросило! — подумал Данила. — Интересно, отчего зависит энергия этого выброса. От скорости падения? Ведь я мог застрять в яме! Но не застрял. Получилось так: сверху мусор валится, а тут я мчусь из другого мира и принимаю все говно на грудь. Зашибательское возвращение!» Он вспомнил рассказ одного из карликов невидимок про замок в Чехии, построенный в средние века вокруг бездонной ямы, из которой вылазили демоны. Мудохались несколько лет, потратили массу времени и денег, земли засыпали немеряно. А когда получилось, залили жидкой глиной и разожгли огонь, чтобы глина приобрела твердость камня.

— А вы здесь … э-э … работаете? — спрашивает Данила.

— Да. И живем!

— На свалке!?

— Парень, мы живем не на самой свалке, а рядом, в трейлерном поселке. У нас есть старший, он ведет учет привозимого мусора, собирает деньги. А мы работаем. Вот я на бульдозере, ровняю кучи. Паша собирает цветмет и так далее. Усвоил?

— Вполне. Я слышал свалка это золотое дно.

— Правильно рассказывали. Но к делу надо подходить с умом. Мы на месте!

На краю мусорного плоскогорья расположилось поселение бомжей сотрудников свалки. Туристические трейлеры без колес, несколько строительных вагончиков, тянутся провода от ближайшей электроопоры. Вагончики стоят в линию, в занавешенных окошках горит тусклый свет. Рядом белеют ящики неисправных холодильников, в аккуратные кучки сложены железки, отдельно лежат дрова. Пылает костер, вокруг сидят мужчины и женщины. Одни едят, другие хлебают горячее пойло из кружек, третьи задумчиво смотрят на огонь, беседуют и курят.

— Вас тут много, — замечает Данила.

— Чересчур, — кривится Паша. — Я бы выгнал половину, но нельзя.

— Чего?

— У нас война.

— Конкурирующая фирма? — иронично спрашивает Данила.

— Типа того … всем привет, господа! У нас новенький, вот … э-э … представься!

— Добрый вечер. Меня зовут Данила, я … я немножко не в себе, но не кусаюсь. Мне надо разобраться, что к чему и попасть домой.

— Ну, кратко, информативно … нормально представился, — кивнул Паша.

Жители трейлерного поселка равнодушно посмотрели на новенького. Кто-то представился в ответ — имена Данила тут же забыл, — другие равнодушно глянули и отвернулись, третьи вообще никак не отреагировали. Ну, пришел какой-то хрен. И что? Никого даже не заинтересовал странный костюм новенького, шлем. А может, не разглядели в полутьме.

— Есть хочешь? — спрашивает Паша.

— Нет, — поспешно отвечает Данила, вспомнив про гниющую колбасу по дороге. — На ночь не ем. Слушай, у тебя нет во что переодеться? — спрашивает Данила. — Что нибудь ненужное.

— Да сколько угодно! Заходи в тот трейлер и смотри за перегородкой, — машет он рукой.

В трейлере оказалась целая гардеробная. На удивленный взгляд Данилы Павел небрежно пожимает плечами:

— Гуманитарка.

— Чего!?

— Помощь, говорю, гуманитарная! Где-то пожары были, дома погорели, люди остались ни с чем. Ну, им помощь собрали, кто что мог отдал, одежду там, обувь … чиновники должны были передать. А они, суки, отчитались перед начальством, премии получили, а одежду для погорельцев на свалку оправили. Мы собрали, храним вот, сами пользуемся. Нормальная одежда, скажу я тебе!

Снять скафандр оказалось проблемой! Металл выглядел так, словно его обрызгали кислотой, потом били кувалдами, а на последок швырнули под танк. Оплавленные застежки поддавались с трудом, молнии заедали. Данила промучился несколько минут, прежде чем избавился от брони. Это и без того целая проблема, снимать самому доспехи из железа, пластика, углеродистой стали! Надо последовательно отстегивать крепления, снимать накладки из брони, затем избавляться от комбинезона из очень плотной ткани, потом снять комбинированное белье вроде колготок с фуфайкой. А если броня повреждена, то проблем впятеро больше. Оставшись в одних трусах Данила поморщился — почти неделю не мылся, духан тот еще! — и принялся выбирать себе туалет для выхода в город. Прикид вышел приличным — чистенькие застиранные джинсы, футболка, кофта с капюшоном, пуховик и шузы в виде малопоношенных китайских кроссовок. Так одеваются гопники, учащиеся ПТУ и члены правительства вне службы.

Инопланетное «железо» сложил в узел и спрятал под самый низ тряпья.

— В город собрался? — спрашивает Павел.

— Ага, — кивнул Данила. — Как отсюда добраться?

— Выходи на дорогу, пустой мусоровоз на обратном пути подбросит.

Глава 6

Зима сгрызла последнюю листву, небо роняет снег, воздух свеж и холоден. Даже не верится, что небо может быть голубым! После рыжего небосвода планеты рептилоидов с пламенеющим бесноватым тамошним светилом родное небо покажется милым и ласковым даже в грозовых тучах, а уж солнце даже в летний полдень и вовсе как ночной светильник — уютное, тихое и домашнее. Данила идет по улице, поминутно оглядываясь — не увязался ли за ним желтокожий рептил? В тамошней рептильной полиции служат выходцы из касты ученых. Они не такие умные, но и не тупые. Самое то для полиции. Но сколько не крутил головой Данила, рептилоидов так и не обнаружил. Зима вообще-то, тут им не там. Заметил только, что прохожие на него посматривают как-то странно.

«Я ведь на придурка похож! — думает Данила. — Таращусь на всех, оглядываюсь. Рожа перекосило, глазищи … как наркоман в поисках дозы». Поспешно сворачивает во двор. Детей еще нет, народ торопится на работу, лавки пусты. Его квартира недалеко отсюда, но надо все обдумать. Ведь ключей-то у него нет! У него вообще ничего нет, он даже не знает, какой сейчас год. Может, его вообще в прошлое забросило! Хотя нет, он провалился … вчера? Или завтра?

— Нет, надо идти домой, — говорит Данила и решительно встает с лавки. — Дверь выбью, она у меня не железная. Потом в полицию написать заявление о пропаже паспорта, звякну на работу … ага, смарт тоже крякнулся … есть домашний! Хорошо, что не отказался.

Быстрым шагом покидает пустой двор, идет не оглядываясь и стараясь придать лицу приветливо-отсутствующее выражение типа ужасно тороплюсь на работу.

Стальной язык замка выламывается из рамы, словно зуб из челюсти хорошо поставленным ударом профессионального боксера. Данила входит в квартиру. Тихо, пусто, не заправленная постель, мерцают цифры на панели электронных часов, капает вода из крана на кухне в горку немытой посуды… такое впечатление, что квартира покинута совсем недавно! Немного смущает обстановка, мебель вроде чужая.

— Все может быть! — шепчет Данила, на всякий случай оглядываясь. — Червоточины, пространство-время, война с рептилами — столько всего со мной случилось! Так можно и собственное имя забыть, не только обстановку в квартире.

Он заглядывает во вторую комнату — никого. Тишина стоит такая, что в ушах начинает звенеть. Кажется, что сейчас зазвонит телефон … и в это мгновение он действительно звонит! Вернее, квакает мерзким голосом китайской жабы, потому что все телефоны китайские. От неожиданности Данила подпрыгивает и смотрит вытаращенными глазами на оживший аппарат. Кто может звонить ему, ведь его не было на Земле почти полгода!

Осторожно, будто ожидая взрыва телефона, Данила подносит трубку к уху:

— Слушаю вас, — нерешительно говорит он.

— Ты кто? — спрашивает голос в динамике.

Данила на всякий случай уточняет:

— А ты кто?

Вместо ответа звучит сигнал отбоя. Данила некоторое время перебирает в памяти всех знакомых, но вспомнить, чей этот голос не может. И как не старался Данила, вспомнить так и не смог. Он тяжело опускается в кресло, в голове полный бардак, крутится одна паническая мысль — я все забыл! Даже квартира кажется чужой. Вроде своя, но обстановка как будто чужая.

— Надо пожрать, — «подсказывает» пустой желудок Даниле. — Потом обзвоню знакомых.

Холодильник «выдал» кусок полузасохшей колбасы и три яйца. Перекусив яичницей и жареной колбасой, Данила обретает некоторую уверенность и даже спокойствие. Наемшись, мы всегда лучше себя чувствуем. Даже отвергнутая любовь на полный желудок не воспринимается так трагически, как натощак. От сытости клонит в сон, предыдущей ночью он почти не спал. Мысли о тайнах мироздания одолевали. Послав как можно дальше всех и оборвав провод телефона, Данила прямо в одежде заваливается на кровать …

… сладкий сон измученного межпространственным прыжком тела прерывается визгом, который обрывается хлопком, далее следует матерная тирада и еще один хлопок. Данила открывает глаза и тотчас пулей соскакивает с кровати, так как прямо на него падает кресло. Чудом увернувшись от детали интерьера, он сноровисто пригибается и перекатом уходит в сторону от летящего навстречу телевизора. Все эти кувырки и наклоны сопровождаются грохотом, звоном и визгом незнакомой бабы, рядом с которой стоит набычившийся мужик.

— Чё за дела? — спрашивает ошарашенный Данила.

— Он еще спрашивает, что за дела!? — взрывается криком женщина. — Ворюга, наркоман чертов!

— Не похоже на наркомана, — говорит мужчина, сверля Данилу мрачным взглядом. — А на трахальщика похож!

Взгляд Данилы «цепляется» за бутылку шампанского и коробку конфет на столе.

— Это не мое! — торопливо сообщает Данила.

— Это — мое!!! — говорит мужчина. — А ты какого хрена тут разлегся?

— Квартира моя, — отвечает Данила. — Живу я тут.

— Какая твоя, наркоман чертов!!! — опять взрывается криком женщина. — Это моя квартира. Коля, ну ты же видишь, что он ненормальный!

Коля шумно выдыхает воздух, тыльной стороной ладони вытирает пот со лба, сдвинув шапку на затылок. В квартире тепло, а мужчина и женщина одеты по зимнему.

— Значит так, мужик, — говорит он, уперев руки в бока. — Выломанная дверь пять кусков, разбитый телек двадцать кусков, моральный ущерб тридцать кусков. Платишь и уходишь. Или я повешу на тебя ограбление квартиры. Понятно объясняю?

— Квартира моя, — уже не так уверенно говорит Данила. — А ты кто?

Вместо ответа мужчина показывает удостоверение личности полицейского и прячет его. Данила успевает прочесть только звание — капитан.

— Да что ж ты заладил, сволочь такая, моя да моя!!! — с надрывом в голосе произносит женщина. — Вот паспорт мой с регистрацией, а вот, — кидается она к серванту и открывает ящик, — свидетельство о праве собственности. Ты вообще кто такой!?

И вот тут на Данилу нисходит озарение! Это чужая квартира. Дом стандартный, подъезд тоже, дверь … в общем, как в одной старой комедии. Микрорайон застраивается однотипными домами, перепутать после долгого отсутствия легко. Особенно, если голова занята тяжкими думами о проблемах межзвездных путешествий по мосту Эйнштейна Розена. «Я влип, — понял Данила. — И влип по самые помидоры! Пятидесяти кусков у меня нет. Доказать, что ошибся адресом я не смогу. Баба накатает заявление, что у нее фамильное золото на полмиллиона пропало, мужик подтвердит, что так и есть. И еще что нибудь до кучи прибавит. И вместо звездного лорда я стану квартирным вором. Зашибательский расклад!»

Именно так и вышло! Ни для кого не являются секретом приятельские отношения между следователями и полицией. Нет, в масштабах государства все верно, это разные ведомства и друг от друга они не зависят. Но на «местах», «на земле» все выглядит иначе. Рядовые сотрудники очень часто дружат, знакомы, даже одноклассники. Почему не помочь другану, если и тебе «галочка» перепадет? Тем более подозреваемый связей не имеет, обычный лох, на которого можно вешать все и еще место останется. И на Данилу «повесили».

Следак, упитанный парень с ранней лысиной, говорит уверенно, с ленцой в голосе и чуть снисходительно:

— Ты влип, Данила Уголков. Все факты против тебя. Зря бодаешься!

— Все ваше дело сплошная липа, — вяло отвечает Данила. — Я попал в квартиру по ошибке, ничего не украл, все брехня.

— Не убедительно, — морщится следователь. — А вот это, — тычет пальцем в папку с документами, — очень убедительно! Судья твое бормотание слушать не станет. И прокурору ты тоже на хрен не сдался. Советую согласиться по-хорошему, пару лет скостят.

— А если по-плохому?

— По-плохому будет очень плохо! — усмехнулся следак.

Однако передавать дело в суд почему-то не спешили. Видимо, с доказательной базой не все катит. Прежде чем передать уголовное дело в суд, следователи всегда прощупывают почву в прокуратуре, да и в суде. Никто не хочет позориться на возврате. И начальство за такое спасибо не скажет. Данилу стали чаще вызывать на допросы, следователь вел себя жестче и уже почти не стесняясь, давил и угрожал.

Спустя неделю следак объявил, что в понедельник с утра будет проводиться следственный эксперимент с выездом к месту совершения преступления. Данила полночи возился на жестком лежаке, думая о том, какой же эксперимент собрался проводить следак, ведь в ограблении обычной квартиры нет ничего сложного!

Поехали вечером, за полчаса до окончания рабочего дня. Зимний вечер почти превратился в ночь, запорошенные снегом улицы полны людей и машин, мерцают ядовитые огни наружной рекламы. Данила сидит на заднем сидении полицейской машины, наручников нет, двери заперты. За рулем тот самый полицейский, которому Данила обломил свидание и следователь, ведущий его дело. Следак и мент оживленно разговаривают о своих делах, но Данила не слушает. Он думает, как же выкрутиться из создавшегося положения и … и ничего придумать не может. Да, все подстроено, он никого не грабил, даже в мыслях не было. Просто ошибся квартирой, такое бывает. Особенно, если почти год отсутствовал на Земле. Но заявить такое на суде, принудительное лечение в «дурке» обеспечено. А после все равно зона, лесоповал и дружная «семья» уголовников.

Забившись в угол на заднем сидении машины, Данила вдруг ясно осознал одну простую истину — он зря вернулся сюда! Да, здесь родина, люди, привычная жизнь … а чем эти люди отличаются от рептилоидов? И привычная жизнь — дом-работа-дом, по бабам, потом по больницам, счастливая старость на копеечную пенсию и бесплатная клизма по субботам. С утра до вечера идиотские сериалы «про жизнь» с перерывами на «новости» — происки пиндостана, агрессия Израиля на Ближнем Востоке (да пропади они пропадом, эти арабы с евреями!), бессменный — ради чего царя свергали? — президент сказал, сказанул, выдал … хочется блевать, словно с перепоя, жизнь как одно сплошное похмелье. В двадцатом веке Россия пережила революцию, гражданскую войну, Отечественную войну, восстановление, перестройку и слом власти коммунистов. Испортили и переломали все, что можно!

Итог? Богатые и бедные, «сливки общества» и работяги, «золотая молодежь» и «потерянное поколение». И над всем эти ухмыляющаяся морда чиновника! Бессмертного, неуязвимого и вечного в разных ипостасях!

Занятый пессимистическими размышлениями о беспросветной жизни маленького человека, Данила не заметил, как автомобиль покинул пределы города. За окном сгустилась тьма, дорога отгородилась от мира черной полосой деревьев, свет фар встречных машин на миг освещает салон и гаснет, уступая место темноте. Данила понял — следственный эксперимент превращается в банальное запугивание с целью получения признательных показаний. И они, эти показания, уже напечатаны, ему надо только подпись черкануть.

Данила выпрямил спину, поднял голову, чтобы лучше видеть сидящих впереди. Следователь, офицер полиции … откуда берутся люди, которым плевать на других? Не задумываясь, они приносят в жертву своим амбициям и жадности судьбу и жизнь ни в чем не повинных людей. Копеечная премия, жестяная звездочка на погон, запись в личном деле, повышение по службе — их интересует только это! Искалеченные судьбы, жизни, разрушенные семьи — им все равно. В чем разница между патологическим убийцей и таким вот чиновником, следователем, судьей или полицейским? Ни в чем, потому что все эти твари получают моральное удовольствие от мучений других людей, это повышает самооценку и тешит тщеславие — я выше! Я сверхчеловек! Они не решают проблему Раскольникова — тварь я дрожащая или право имею. Они решили все сразу и навсегда, не сомневаясь в правильности ответа.

— Твою квартиру за город перенесли, капитан? — спрашивает Данила.

— Скоро узнаешь, — с угрозой в голосе отвечает полицейский.

— Да? А чо прокурора не прихватил? Следак какой-то рыхлый, не внушает доверия. Да и ты на чмо смахиваешь.

Капитан глубоко вздыхает, тяжелый взгляд сверлит Данилу в отражении зеркала заднего вида.

— Хочешь на понт взять нас, Уголков? Не выйдет! Видали мы таких понторезов. Но ты скоро пожалеешь о своих словах.

— Жду с нетерпением! — буркнул Данила. — Если не ошибаюсь, на городскую свалку едем?

— Не ошибаешься.

В окно виден знакомый пейзаж мусорных барханов, горят огоньки поселка бомжей, воздух наполняется вонью горелой резины и плесени. Раздолбанная мусоровозами дорога становится опасной для полицейского УАЗа. Капитан включает передний мост и сворачивает на обочину. Тряское путешествие продолжается несколько минут. За спиной остается поселок бомжей, мусорные кучи уменьшаются. Дорога упирается в мусорный курган, за которым чернеет громадная дыра в заснеженной земле, из которой поднимается столб бледного дыма, в воздухе чувствуется сильный запах озона.

— Приехали Уголков, — говорит следователь. — Выметайся!

Данила послушно выходит из салона, следом за ним следователь и капитан. Двигатель машины продолжает работать в холостую.

— Ну, вымелся, дальше что? — говорит Данила, глубоко вдыхая морозный воздух.

Вместо ответа он получает удар в лицо. Не то что бы сильный, все-таки следак действительно рыхловат, но неожиданный, да еще скользко — в общем, падает на пятую точку. Под левым глазом вспухает синяк, под кожей пульсирует кровь, глаз сужается.

— Сука ты ментовская! — немного растерянно произносит Данила. — Для этого сюда привезли?

— И для этого тоже, — ответил капитан. — Слушай внимательно: ты подписываешь признание и обязательство возместить убытки. Тогда едем обратно. Мы по домам, ты в камеру, целым и невредимым.

Для пущей убедительности капитан подходит как можно ближе, почти наступив на ноги Даниле. Он четко выговаривает слова, грозно смотрит сверху вниз, а следователь стоит рядом, в пухлых губах дымит сигарета, взгляд исследует окрестности. Данила уже пришел в себя после нежданчика и трезво оценивает обстановку. Следак пустое место, он сойдет на второе, а вот капитана надо срубать под корень и прямо сейчас, пока он на короткой дистанции.

— В камеру? А дальше? — спрашивает Данила, аккуратно сгибая правую ногу в голени, а левую спрямляя для подсечки.

— Дальше зависит …

Что и отчего зависит капитан договорить не успевает. Удар правой под колено сбивает с ног, капитан падает плашмя и только мягкий грунт свалки спасает его затылок от раздробления. Данила прыжком становится на ноги — как учил его Петр! — и мощным ударом ниже виска отправляет в глубокий нокаут следователя. Бросается к лежащему капитану и пинком выбивает пистолет из руки.

— Ты спятил, Уголков? — немного растерянно спрашивает капитан, привстав на руки. — Ты хоть представляешь, что тебе будет за нападение на сотрудника полиции и следователя?

— Ничего мне не будет, — с усмешкой отвечает Данила, поднимая с земли пистолет. — Лучше подумай, что будет тебе, когда обнаружится пропажа оружия.

— Тоже ничего, ведь его похитил преступник, — криво улыбнулся капитан.

— Нет, — покачал головой Данила. — Это ты подстроил похищение оружия после того, как убил следователя.

Раздается хлопок, в голове следователя появляется отверстие. Данила спокойно вытирает пистолет рукавом куртки. Капитан потрясенно смотрит на остывающий труп, переводит взгляд на Данилу.

— Ты убил … ты хоть представляешь, что тебя ждет!?

— Я уже сказал — ничего. Это ты его убил, а валишь на невиновного Данилу Уголкова. Которого ты тоже убил и бросил труп в яму. Вместе с пистолетом. Яма очень глубокая, настоящая пропасть, образовавшаяся в результате подземного обрушения. Ее с утра начнут засыпать мусором. Пока то да се, много насыпят. Труп не найдут, ствол тем более …

— Чушь собачья! — срывается на крик голос капитана. — Полиции известен твой адрес, твои документы тоже у нас. Тебе не спрятаться! Ну, разве что самому в яму прыгнуть, — с издевкой произносит он.

— Именно так я и собираюсь сделать, капитан, — невозмутимо отвечает Данила. — Только вещички соберу. И еще мне нужна твоя машина.

Двигатель взревывает, как раненый зверь, полицейский УАЗ срывается с места. Капитан провожает удаляющийся автомобиль насмешливым взглядом — ага, в яму он собрался! Далеко ли ты уйдешь на машине с опознавательными знаками полиции? Капитан извлекает из внутреннего кармана мобилу …

Гонять по свалке небезопасно даже днем, а уж ночью тем более. Данила шарит по приборной доске вслепую, надо же фары включить, но какой именно тумблер или кнопка это делает, он не знает. Просто нажимает все подряд! В результате фары загораются дальним светом, вспыхивает трехцветная мигалка на крыше, воет бешеным волком сирена. УАЗ мчится по свалке, сверкая как новогодняя гирлянда и оглушая тишину зимней ночи истошными воплями. Дурдом на колесах! И этот дурдом стремительно приближается к трейлерному поселку сотрудников полигона. Завидев приближающуюся полицейскую машину бомжи стремглав бросаются наутек от греха подальше. Мало ли что! Один только Павел мужественно прячется под трейлер вместе с перепуганными собаками и оттуда наблюдает за разворачивающимися событиями.

Полицейский УАЗ тормозит по середине освещенной костром площадки. Распахивается дверь, на снег выпрыгивает тот самый парень, которого он принял за космонавта. Данила вроде. Затаив дыхание Павел смотрит, как это Данила идет к его трейлеру. Хлопает дверь, слышен топот ног. «Что делает-то? — подумал Павел. — Угнал ментовскую тачку, теперь за скафандром приехал? Нет! Это он мою заначку тырит, гад!» Павел выскакивает из-под трейлера, весь переполненный негодованием на попранный экономический суверенитет. Под крыльцом спрятан топор для отражения нападения конкурентов и увесистая дубинка из арматуры, обмотанная колючей проволокой. После короткого раздумья Павел берет дубинку — топором можно и зарубить, а палкой только руки ноги сломать и драть шкуру со спины. После того, как переломаешь руки и ноги.

— Гуманизьм наше оружие! — бормочет Павел и пинком распахивает дверь.

Павел оборачивается на грохот, хватая пистолет. Увидев направленный на него ствол Павел замирает на пороге с поднятой дубинкой.

— А, это ты, — говорит Данила, опуская пистолет. — Убери палку и закрой дверь. Я беру свои вещи.

Перед ним лежат части странного скафандра — сапоги, шлем, куртка, очень похожая на рыцарский панцирь. Нет только штанов.

— Ты чо, ментов прибил? — растерянно спрашивает Павел, опуская дубинку. — У нас с этим строго.

— С этим везде строго, — отвечает Данила, роясь в тряпье. — Полицейских надо беречь и охранять, они нужное дело для людей делают. Но не все! Гад жив и здоров, хотя и заслуживает пули. А вот второй уже минут десять, как жмур. Но ты не парься, на тебе крови нет, ствол у меня. Капитан наверняка уже вызвал наряд, он вот-вот будет здесь … черт, где мои штаны!?

— Справа, в ящике, — подсказывает Павел. — Твое барахло почистили, штаны положили отдельно… ты чего натворил-то?

— Долго рассказывать, а времени нет, — отвечает Данила.

Он скидывает одежду, торопливо надевает нижнее белье. А теперь проблемка — надеть броню! Искореженный, словно после Курской битвы, скафандр похож на кучку металлолома и не совсем понятно, как его теперь надеть. Но другого нет, а без брони нельзя. Похоже, что-то в дыре изменилось, проскользнуть, как прошлый раз, в одних штанах не получится. Данила вспомнил, как странно и страшно выглядели некоторые тела на ленте транспортера, когда он впервые очутился в мире рептилоидов.

Данила аккуратно застегивает крепления, надевает шлем. Уплотнительные пазы плотно примыкают друг к другу, на стекле появляется мутное пятно от дыхания. Увы, индикатор питания не загорается успокоительным зеленым светом, скафандр по прежнему мертв. Придется самому таскать на себе чертово железо. А оно тяжелое, зараза!

Данила поднимает забрало. Слышится завывание полицейских сирен.

— Паша, спасибо за все. Мне пора! — говорит Данила. — Ствол подарить? — кивает на пистолет.

— Боже упаси! — шарахается Павел.

— Ладно, возьму на память.

Воющий, словно нечистый дух и мигающий, как бешеный светофор, полицейский автомобиль мчится по свалке, прыгая на ухабах и взметая клубы снежной пыли. Следом за ним спешат четыре патрульных машины. Сверкают праздничные огни мигалок, воют и свистят сирены, ревут моторы. Словно свадебная кавалькада горцев несется по городской свалке, до полусмерти пугая окрестных собак, ворон и бомжей. Последние забрались повыше и следят за красочным зрелищем, живо обсуждая перипетии и горячо комментируя наиболее интересные моменты погони.

Данила ведет машину быстро, но осторожно, сильно не рискуя на поворотах. Все-таки главное не развлекуха с патрульными, а возвращение обратно. Но прежде хочется выпустить пар. Сомнения и страхи последних дней отпустили, в душе царит спокойствие. Данила обрел веру в себя и в будущее. Здесь, на Земле, он дома. Здесь все знакомо, привычно и … скучно. Да, жизнь в ином мире может быть короткой, желающих ее оборвать достаточно. Но это жизнь, а длинна она или коротка, неважно. Что проку от долгой, нудной и однообразной череды дней, пустых настолько, что в памяти не остается ничего, кроме смутных воспоминаний типа где-то был, что-то делал или наоборот, не делал? И даже если «пусть наша жизнь не течение плавное. Только бы в ней было самое главное» — что? Владимир Мулявин пел о любви, но она ли главная? Скажи, сколько было у тебя «любовей»? И ведь все они казались главными! Но пройдет много лет и ты поймешь, что настоящая, та самая «главная» так и не состоялась. И жизнь прожита зря, ты просто ел, пил, срал и на работу ходил. Что бы после работы есть, пить и срать. Прав Андрей Макаревич, утверждая, что «не стоит прогибаться под изменчивый мир, однажды он прогнется под нас!»

Однако недостаток пафосных размышлений состоит в том, что теряешь связь с реальностью, а у Создателя не иссякает чувство юмора. Полицейский УАЗ прыгает на очередном ухабе, как на автородео. Данила вбивается головой в потолок с такой силой, что гаснет мигалка на крыше, зато вспыхивают яркие огни в глазах. Шлем выдержал безудержный натиск дорожной стихии и человеческой дури, но вот крыша УАЗа вспухла безобразной шишкой и пошла трещинами. Едва не теряя сознание от боли, напряженно всматриваясь в дорогу сквозь цветные круги в глазах, Данила ведет машину напрямик к яме. Хватит чудить с ментами, они тоже люди. Гонка по свалке быстро надоест и тогда они просто расстреляют угнанную машину с преступником, который убил следователя и похитил оружие у сотрудника полиции.

Это простой факт Данила осознал в тот момент, когда его башка пробила потолок. Надрывно ревя поношенным двигателем, белый с синей полосой УАЗ летит между курганами мусора к провалу, набирая максимально возможную скорость. Полицейская погоня отстает, водители не хотят идти на поводу у психа и становиться камикадзе. Пробитая тяжелыми грузовиками в толще мусора дорога идет под уклон. УАЗ разгоняется до предела, начинают дребезжать двери, что-то стучит в двигателе, температура охладителя в радиаторе приближается к сотне градусов.

Черный провал, на дне которого должна быть червоточина перехода в другой мир, приближается. Невольно закрадывается страх — а вдруг там ничего нет? Обычный провал грунта, такое может быть где угодно. Щас как ляпнется! А сверху мусор … Набравший скорость УАЗ высоко подпрыгивает на уступе и камнем падает в кромешную тьму бездонной ямы…

… сильный толчок в спину швыряет Данилу вперед. Рулевая колонка выворачивается «с мясом», с коротким хрустом дробится лобовое стекло и отлетает прочь. Вокруг тьма хоть выколи глаз! Данила лежит, уткнувшись лицом во что-то мягкое и дурно пахнущее. От бронированного стекла забрала не осталось и следа, шлем сдвинут вбок и назад, ощутимо давит на голову с левой стороны. Но руки ноги целы, Данила убедился в этом, когда, собрав силы, становится на четвереньки и ползет прочь. Упирается макушкой шлема в препятствие, раздается характерный звук сминаемого железа, в легкие проникает запах бензина.

Все ясно, он в яме! Рядом разбитый полицейский УАЗ, жутко воняет тухлым мясом и чем-то еще малоприятным, темно и вроде сыро … он в яме, никакой червоточины нет! И наверно, не было. Это ведь свалочные бомжи сказали ему про яму, а он сдуру решил, что это и есть та самая червоточина, в которую он прыгал на планете рептилоидов.

— Облом! — бормочет Данила. — Полный и абсолютный. Скоро сюда спустятся спасатели, меня обнимут, обмоют и засадят … черт, что несу! Поднимут, вытряхнут из скафандра и посадят. До конца жизни.

Вспыхивает свет. Данила вздрагивает и плотно зажмуривается в ожидании окрика. Но вокруг тихо и он осторожно открывает один глаз, затем второй … третьего нет, так что пришлось максимально вытаращить те, что есть — он не в яме! Тот самый цех или как там называется — короче, то место, где оказался тогда, первый раз. Только сейчас линии эскалаторов неподвижны, транспортеры разломаны и ни одной живой души. В смысле, рептильной души. Людей тоже не видно, всюду разруха и пустота. Данила живо поднимается с пола, оглядывается — кто-то же включил освещение? На всякий случай прячется за груду искореженного железа, попутно глянув на угнанный у земной полиции автомобиль. Увиденное заставило содрогнуться — машину словно искупали в кислоте — металл проржавел, кузов покрылся язвами, резина колес обуглилась и свисает оплавленными лоскутами. Стекла утратили прозрачность и покрыты мельчайшей сеткой трещин, словно пучки седых волос кто-то набросал.

Данила взглянул на скафандр — теперь понятно, почему его броня выглядела побитой, когда он выбрался из червоточины на Земле. Действительно, в пространственной дыре или как там она называется, с материей иногда творится черт знает что. Тает, как лед в сильную оттепель!

Слышится шум, раздаются негромкие голоса, приближаются чьи-то шаги. Данила осторожно выглядывает из-за кучи железяк, пытаясь увидеть неизвестных. Шлем мешает, Данила аккуратно снимает и, чуть помедлив, водружает искалеченный доспех на капот полицейской автомашины. А сам скрывается за железом. Расчет прост — неизвестные заметят шлем, подойдут ближе и тогда можно будет понять, с кем имеешь дело. Рукоять капитанского пистолета удобно ложится в руку, указательный палец касается спускового крючка.

Шлем на моторном отделении замечают. Кто-то приближается, подсвечивая фонариком и осторожно перешагивая через сплетения железа и камня, стараясь не задеть головой торчащие прутья арматуры. Вроде человек! Лучше, чем рептил, но люди тоже разные бывают. Фонарь гаснет и прячется в нагрудном кармане. Незнакомец берет шлем, его внимание сосредоточено на незнакомом предмете … Данила обеими руками хватает за голову и буквально выдергивает человека вместе со шлемом, как морковку с грядки. Все происходит так быстро, что неизвестный даже не успевает вскрикнуть. Тело падает на пол, Данила придавливает грудь коленом, пистолет земного полицейского упирается в лоб.

— Здравствуйте! — шепчет Данила в ухо. — Вы кто и что надо?

Незнакомец молчит, парализованный страхом и внезапностью. Или просто лишился сознания от удара об пол, ведь Данила особо не церемонился.

— Давай говори! — шепчет Данила еще раз и слегка вдавливает железное колено в грудь.

Боль в ребрах придает бодрость, неизвестный сдержанно кряхтит и придушенным голосом произносит:

— Тут был какой-то шум, мы только взглянуть …

— Я не об этом спросил, козел!

Данила давит сильнее, боль усиливается.

— Я охранник, был шум, пошли проверить, что случилось …

Голос показался знакомым. Данила достает фонарь охранника, светит в лицо …

— Тигран, ты!? — изумленно спрашивает Данила. — Что ты тут делаешь, Тигранчик? И почему ты живой … прости за нескромный вопрос!

— Данила? Ты вернулся? — еще больше удивляется Тигран. И добавляет после короткой паузы:

— Это зря.

— Почему это зря? — удивляется Данила.

Он торопливо встает, помогает встать Тиграну и забирает шлем.

— Почему я зря вернулся, ну-ка объясни!

Потирая ушибленную грудь Тигран садится на камень. Некоторое время молчит, грязные пальцы ерошат седые волосы, в карих глазах растет недоумение и боль.

— Ну, ты ведь был дома, верно? — нерешительно спрашивает он. — Друзья, знакомые, родители и вообще …

— Родителей у меня нет, — грустно улыбнулся Данила. — Отец нас бросил давно, мать вышла замуж, у нее свои дела. Друзей и знакомых я не видел. Вообще, возвращение было не совсем таким, как я его представлял. Отвык я от земной жизни, в общем. А что у вас? Почему такой погром, где рептилы? Что тут творится!?

— Война здесь, Данила. Война всех против всех, — тихо произносит Тигран. — Рептилоиды дерутся между собой и все вместе дерутся с людьми. Люди защищаются, как могут, но силы, как ты понимаешь, неравны. Да и люди разобщены, большинство вообще не хочет воевать ни с кем. Появились инсекты, давние враги рептилоидов. Они не союзники людям, но хотя бы не нападают на нас. И на том спасибо.

— Да что случилось-то!? Чего все передрались? — раздраженно спрашивает Данила.

— А ты не понимаешь?

— Представь себе, нет! — буркнул Данила. — Я просто хотел вернуться домой. И вернулся! Но … в общем … как говорится, все пошло не так и я …

— Сбежал?

— Ну, да. Вроде того, — скривился Данила.

— Понятно, — вздохнул Тигран. — Давно не был на Земле, все показалось незнакомым, чужим. Не ты первый!

— Хочешь сказать, что ты тоже бывал на Земле? — удивился Данила.

— Да, была такая возможность, — кивнул Тигран. — И я тоже вернулся.

— Ну а здесь-то что!? — оглянулся вокруг Данила. — Почему развалины кругом?

Мелькнули огни фонарей, раздался шум небольшого обвала, послышалась ругань.

— Идем-ка отсюда, — говорит Тигран, поднимаясь с камня. — Если тебя найдут, тебе не поздоровиться. Да и мне тоже, если поймут, что я с тобой разговаривал.

— Да что за фигня …

— Помолчи! Иди за мной.

Они шагают по развалинам, Тигран изредка подсвечивает фонариком, прикрывая ладонью отражатель. Данила идет за ним, спотыкаясь и ругаясь про себя. Чертов скафандр весит сто пудов, идти неимоверно тяжело, но изъеденная потусторонними силами броня еще крепка и надежно защищает от острых камней и железяк, на которые Данила постоянно натыкается. Он и шлем нахлобучил после того как пару раз приложился лбом аж искры из глаз.

— Куда ты меня ведешь?

— Туда, где никто не станет искать … пришли!

Просторное помещение завалено костями и черепами, воздух пропитан мертвечиной, пахнет крысиным пометом. Тигран тщательно закрывает дверь, на немой вопрос Данилы отвечает коротко:

— Сырье для производства удобрений.

Данила смотрит на горы костей не верящим взглядом — такого не может быть! А ведь это только одно из многих помещений, где хранятся людские останки перед дроблением.

— Тут нельзя находиться! — потрясенно шепчет он.

— Именно! — соглашается Тигран. — Поэтому мы здесь. Ты шокирован? А я нет.

— Уже видел такое?

— Да. Когда турки напали на Армению, они убивали всех подряд — стариков, женщин, детей … сбрасывали трупы в ямы. В одной из ям — а их были тысячи! — оказались и мои родители. Брат и три сестры, — тихо проговорил Тигран. — И я больше не хочу на Землю.

— Да. Прости меня, я не знаю что сказать.

— Ничего. Так вот, Данила Уголков — ты сядь на ящик, не стой, — мира рептилоидов больше нет. Во всяком случае, того, к которому мы привыкли. И виноват в этом ты.

— Я!!! — вскочил Данила. — И что я сделал?

— Ты разрушил его, — просто ответил Тигран. — Появление человека, который оказался сильнее так называемых «богов», в одночасье обрушило конструкцию общества рептилоидов. Которую они, кстати, создавали на протяжении столетий. Один маленький человечек уничтожает высокоразвитую цивилизацию инопланетян, подумать только!

Горькая усмешка трогает губы Тиграна, он качает головой, взгляд устремлен на Данилу.

— Э-э, я не хотел!

— Именно так и бывает, — кивает Тигран. — По нехотению, по незнанию, из баловства … или просто дурак. Именно так и меняют мир! А умники сидят в сторонке, пишут диссертации, защищают докторские и руководят институтами. Их знают, помнят, цитируют … а истинные творцы неизвестны.

— Спасибо, Тигран. Но все же объясни, какая фигня тут произошла и причем здесь я?

— Ты низверг богов, Данила! Растоптал в пыль, размазал и наплевал, вот что произошло. Благодаря тебе люди и рептилоиды увидели, что невидимые и всемогущие «боги» всего лишь маленькие уродцы, балаганные фокусники и воры. Которые на протяжении столетий обманывали, грабили и убивали всех, кто так или иначе им не угодил. На их совести тысячи и тысячи убитых только за то, что не умели внушать свои желания другим. Ты знаешь, через какие пытки проходили кандидаты в жрецы?

— Примерно. Один карлик рассказывал.

— А то, что убивали малышей, не рассказывал? И не просто убивали, а мучили самыми изуверскими пытками, чтобы понять, есть у них способности к гипнозу или нет.

— Что-то бормотал про шоковую терапию.

— Терапия… в общем, когда рептилы поняли, какое дерьмо эти «боги» и их жрецы, они восстали. Оказывается, сильная ненависть отлично защищает от любого гипноза или пропаганды. Сильное чувство вообще самая лучшая защита — от страха за свою жизнь, от неуверенности в себе … от всего! Началась гражданская война, кто был ничем, тот захотел стать всем и так далее. Храм разрушили, карликов и зеленых перебили, теперь дерутся между собой.

— За что? — удивился Данила.

— За власть конечно, за что же еще? — еще больше удивился Тигран.

— А-а, ну да! — кивнул Данила. — Есть у революции начало, нет у революции конца. И что теперь?

Ответ Тиграна краток и чрезвычайно информативен:

— Тебя все хотят убить.

— И люди?

— И люди, — кивнул Тигран.

— За что?

— После того, как всего лишь один человек разрушил мир рептилоидов, они уверовали, что люди зло и массово уничтожают их. Хотят построить новый, чистый мир для рептилоидов.

— Понятно, — вздохнул Данила. — Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног … то есть людей.

— Примерно так. Я вижу, ты поэт. Все в рифму говоришь.

— Нет, просто дурные книжки в детстве читал, — ответил Данила.

Он снимает шлем, обреченный взгляд упирается в грязный пол, слышится тяжелый вздох.

— Значит, люди дерутся с рептилоидами и все вместе хотят убить меня. Здорово, просто класс! И что мне делать теперь?

— Прятаться.

— Где? Где можно спрятаться на планете, обитатели которой меня ненавидят и хотят убить!?

— У тебя вроде корабль был, нет? — улыбнулся Тигран.

— Да, точно! — воспрянул духом приунывший было Данила. — Но как до него добраться?

— Придумаем что-нибудь. А пока тебя надо переодеть и познакомить с нужными людьми.

— Они же меня убить хотят!

— Ну, не все же поголовно! И тебя почти никто не знает в лицо, — махнул рукой Тигран. — Надо переодеться, придумать имя, биографию … идем. Или посиди здесь, я принесу одежду.

— В коллективной могиле!? Нет-нет-нет, я иду с тобой. Слушай, Тигран, а что с остальными? Ну, Наронгсак, Наталья …

— Тоже не умерли.

— Но вас же всех Гулям в плен взял!

— Как взял, так и отпустил, — махнул рукой Тигран. — Он не держит зла на тех, кто не навредил лично ему.

— Хочешь сказать, что Гулям неплохой парень? — спрашивает Данила, обходя кучу мусора.

— Относительно. Бывают и хуже. Аккуратней тут, — предупреждает он, кивая на узкий мосток через пролом в полу.

— Ага, смотрю под ноги! И где найти?

— Кого? — не понял Тигран.

— А, Наталью! Она неподалеку тут, можно устроить. Но сначала надо костюмчик сменить. Пришли!

Спустя полчаса Данила сидит на грубо сколоченной скамейке в тесной каморке, насквозь пропахшей плесенью. В руках дышит паром обкусанная по краям кружка с горячим пойлом из местной травы. С трудом снятые «доспехи астронавта» свалены в кучу, Данила облачен в уже знакомый костюм китайского торговца рисом — просторная рубаха, штаны, обмотки до колен и кожаные галоши со шнурками. В каморке пусто, Тигран ушел разузнать, как вывести нежданного гостя незамеченным из ямы на поверхность. Данила цедит сквозь зубы пряный напиток без сахара и размышляет.

Итак, он «дома»! Его по-прежнему никто не любит, рептилы хотят съесть, люди убить, инсекты использовать. Шансов уцелеть почти ноль. Если только не наняться в услужение Гуляму, он вроде еще сохраняет влияние, но вот надолго ли? И есть ли смысл идти под его «крышу»? Может, достойнее стать волком одиночкой, чем быть псом на поводке у хозяина?