Прощай Берлин

Глава 5 Ноев ковчег (33 день после часа Х)

— Этот Ной, он же просто идиот! Выполнял волю Бога!! А ты где видела Бога?? Ты хочешь сказать, что мой сын… по Его воле… — крик задыхается в хриплом шепоте.

— Тихо, тихо, Мишаня, милый! Ведь мы ничего ни о ком не знаем… Ты же не знаешь, где была Ленка с детьми… Вон, Клаус говорил, таких убежищ Хоннекер и компания нарыли по всему Берлину! Да что там! По всей гедеэрии! На Александерплац точно есть одно, и ведь смотри, было целых двенадцать минут… Они, конечно же, успели! Все будет хорошо! Я вот, чувствую это! Я тебе точно говорю!

Мы сидим в комнате, которую переделали под класс, где наши панки вот уже вторую неделю учат программирование, историю, литературу, а также русский язык — это они сами захотели. Мы остались, чтобы обсудить темы завтрашних занятий, и вот, на тебе!

— Ты, правда… правда так думаешь?.. — круглая Мишкина голова утыкается мне в колени. — Бориска так меня просил… чтобы я взял его… с собой… А я, дурак, ох… дурак…

М-да… Первым прокололся Мишанька. В общем-то, так и предполагалось, и я была более чем готова подставить плечо, в которое он выплачется. Из нашего мужского кулака он самый слабый — мизинчик. Как там у классиков — «…Правитель выступает на Запад. Благоприятна стойкость. Хулы не будет…» А вот его психотип стойкости не предполагает. Он умница, гурман, балагур, душа нараспашку (хотя и обе руки никогда не покажет). Ах, черт, не умею я утешать, не умею правильные слова находить. Да и что скажешь? Остается врать, что и его жена, и сынишка — живы, что спаслись, что мы их найдем… И это извечное: все будет хорошо! Магически оно действует.

Но сама-то я слабо в это верю, и внутренний голос шепчет: «Какая же ты холодная сука, моя дорогая! Ведь тебе ни до кого, кроме себя и, пожалуй, собственного кота дела нет. Тебе никого не жаль. Как ты посмела взять на себя роль учителя, а еще и психолога? Какие-то дурацкие тесты всем раздала, аферистка…» И уже погромче: «Тесты, чтобы заставить людей отвлечься, в себя заглянуть, найти опору, заставить их шевелить мозгами, для этого они и учиться будут… А чтоб быть психологом, горячее сердце не нужно, вполне достаточно холодной головы и чистых рук…»

— …Все будет хорошо… хорошо… не смей думать иначе! Все будет хорошо, уж ты мне поверь… — приговариваю я, автоматически гладя по бритой макушке.

Мишкин случай — это, можно сказать, хрестоматия. Все понятно. Все реакции ожидаемы, предсказуемы… Конечно, у него, как и в любой душе, есть свои темные подвальчики, но запертых, тайных — немного. Может быть, потому, что мы дружим уже лет пятнадцать? Заранее опасаюсь, что с другими мне не будет так легко справиться. Но по любому, я не должна позволить им сдаться.

Да, очень продуктивно — иметь внутри себя управляемое раздвоение личности в виде критично настроенного собеседника:

«Кто будет следующий, а? Кому ты врать будешь, змеюка?»

«Скорее всего, Жан-Клод. У него тоже дочка наверху осталась…»

«Не-е-т, он пока слишком занят переводами и переговорами! Уж скорее твой ненаглядный Паша…»

Павел. В кулаке он как указующий перст. Вытянут, подбородок всегда поднят, напряжен. Само собой получилось, что он занял позицию лидера. Никто не спорил. Панки, те вообще в рот заглядывают, особенно девчонки. А как же? Красивый, надежный. Он как рыцарь, закованный в панцирь невозмутимой уверенности. Рядом с ним — спокойно. Ответственность его не пригибает, а распрямляет. И распрямляет жестко. Металл, а не человек. В целом, тоже хрестоматия, без особых наворотов, этаких типчиков мы в свое время изучали. Беда, что такие не прокалываются, а рассыпаются. Был человек, а осталась труха. Каков запас его прочности, вот чего я не представляю.

Пока не приходится вырывать друг у друга кусок мяса, чтобы прокормиться — нашей стае и такой вожак подходит. Но случись какой экстрем, не знаю, выдержит? Ведь истинный вождь мыслит иначе и обладает очень важным, на уровне инстинкта, качеством — готовностью пожертвовать жизнью ради своих. Конечно, можно поспорить на тему: кто такие, эти «свои», но Павел, по моему глубокому убеждению, будет спасать самого себя, в первую очередь. Он прекрасный охотник, быстро реагирует, может детально продумать тактическую операцию, а нам нужен стратег…

— … да ты меня не слушаешь, Катрин! Ты все еще про дурака Ноя мечтаешь?

– А?.. Да при чем здесь Ной? — я возвращаю в фокус расплывшееся Мишкино лицо. — Просто я хотела сказать, что такие случаи в истории человечества уже не раз бывали.

– Ага, спаслась кучка счастливчиков, каждой твари по паре, и мир снова заселился гомо сапиенсами! Какая прелесть!

– Именно. Возьми ты любую мифологию, вот хоть египетскую. Неизвестно откуда, с неба, явилась девятка богов, Великая Эннеада, как потом ее назвали, основала город Гелиополь. У богов было знание, невиданно мощные технологии, они научили людей разным ремеслам, дали жрецам письменность, астрономию, математику, законы, цивилизацию. У Озириса был такой приборчик, Око Уаджет, который зеленым лучом убивал чудовищ и плавил горы — это ж просто описание лазера! А все их погребальные обряды, саркофаги. — это же подготовка к анабиозу, или, если хочешь, криогенная заморозка. Потом, посмотри, во всех мифологиях были карлики, они жили под землей, как мы, у них был свет, ярче солнечного, чем не электричество? Всякие чудесные умения. А мы что, хуже? У нас сохранились компьютеры, на них бездна инфы, есть медицинское оборудование, мы найдем другие машины, оружие. Вот сейчас панков выучим, они же способные ребята. Нам надо совсем немного продержаться, пока наверху ядерная зима кончится…

– Ты сама-то понимаешь, что сказала? — его голос дрожит от сдерживаемой боли.

– А что такого я сказала?

– Даже если и так, даже если мы здесь самое худшее переждем и сможем ходить по земле, зачем мы будем жить? Скажи мне: ЗАЧЕМ? Чтобы кучка дикарей или обезьян мифы о нас сочиняла? Ты уже себя второй Изидой видишь?

— Да поди ты к черту! Какая еще Изида?

— А я вот думаю, что никакой цивилизации больше не будет. Никогда уже не будет! В лучшем случае, нам пещерный матриархат светит. Одичание, вот что нас всех ждет. И будешь ты, подвывая, как самая старая и мудрая баба в племени, скакать, с бубенчиками вокруг костра. Вот что будет… Если нас за месяц не нашли, то все уже… Связи нет, значит одни мы. И не надо себя восстановлением цивилизации обманывать… Спасибо тебе, Катрин, за поддержку, извини, что сорвался.

Несколько секунд я смотрела на закрытую дверь, о которую впору было колотиться головой. Но меня как будто разбил паралич. Весь месяц, каждый день, ежечасно, я отгоняла осознание полного тупика нашей жизни. А вот сейчас Мишка по самую макушку окунул меня в ее ослепляющую бессмысленность. Ужас, какого я не испытывала никогда в жизни, клейкой лентой стискивал внутренности. Если сейчас чтонибудь не снимет с меня эту липкую панику, я сойду с ума, уползу в угол, навсегда забуду человеческие слова, вечно буду скулить… И тут во мне стал раскрываться вулкан ярости. Агрессивное дикое бешенство из животной глубины выплескивалось наружу, жаром выжигая страх, бурлило в артериях и било в голову. Этот жар заставил меня резко взмахнуть рукой и ударить по столу, как будто это был некто ненавистный, против кого была направлена моя ярость.

Я как будто со стороны смотрела, как рассыпанные кнопки, по которым я и ударила со всей силы, отваливались от ладони, медленно, не оставляя ни малейшего следа. Даже красных точек.

Дверь отворилась, пропуская Димона.

— Ого, тренируешь «железную рубашку»? Вижу, что не без успеха! — его голос был как всегда полон оптимизма. — Может только начинать надо с чегото менее острого?

— Ух ты, что это… было?.. Ты видел? Так же не может быть? — моя рука теперь тряслась как в ознобе.

— Так ты тренировалась или нет? — Димка растирал мою руку, с только ему присущим умением снимать напряжение.

— Да ничего я не делала! Я понятия не имею, что это было. Сначала меня Мишка до одури испугал, а потом я до одури же разозлилась…

— … и спонтанно вошла в состояние Ци-Гун — железная рубашка. Неужто не слышала? Ты же у нас образованная девица. Мантек Чиа, вспоминается?..

— А, ну это с чем-то боевым связано?

— Не совсем, но… Берсерки, кстати, тоже самое состояние практиковали — неуязвимость голой кожи. Они же без доспехов дрались, а ранить их было невозможно, если концентрацию не теряли. Ну, в целом — поздравляю, серьезное достижение. Я пока так эффективно не могу. Кстати, чем же Мишаня так тебя перепугал?

— Он сказал, что мы все одичаем… — при этих словах я опять почувствовала как навстречу наползающему липкому страху открывается бурлящее огненное жерло.

— О! Вот, не упускай, не упускай переход! — зашептал Димка. — Запомни! Может когда-то это тебе жизнь спасет!