Прощай, СПИД! А был ли он на самом деле?

1. Будущая мама

Был сентябрь, прошло пять месяцев, как я прекратила принимать лекарства от СПИДа, я занималась в спортзале, и у меня были сильные подозрения, что я беременна. А почему бы и нет? Последнее время мы с Жилем провели множество ночей в любви, потому что оба решили, что я уже готова к этому великому шагу. Я думала, что как только я решусь, так это и произойдет. Когда мне было 20, я забеременела случайно, и ту беременность пришлось прервать. Почему бы этому не случиться теперь, когда я этого хочу? Более того, даже когда я была больна СПИДом, мои гинекологические анализы были хорошими.

Я напевала песенку, предаваясь этим мечтам и крутя велотренажер, когда одна из моих самых веселых подруг, Ирэн Константину, учительница гимнастики, подошла ко мне и спросила: «Готовишься к появлению ребенка?» «Я не знаю. Я чувствую себя хорошо, но я должна набраться сил, чтобы выдержать беременность. Что ты думаешь? Я справлюсь?» Ирэн знала, что я была СПИД-пациентом. «Ты шутишь? Да ты всех нас положишь на обе лопатки в мгновение ока». Конечно, она не знала моей предыстории и подробностей о вредных последствиях лечения, но я уже и сама почти об этом забыла.

Я решила нанести свой первый визит гинекологу, которого мне посоветовала моя сотрудница, Джоанна Суфлери, она была со мной одного возраста, и тоже беременна своим первым ребенком. Первое, что сказал мне врач, было: «Вы должны знать о СПИДе больше, чем я». Видите, совсем другой тип врача. Я пришла к нему заранее, и представила дело следующим образом: «Я хочу иметь ребенка, я – ВИЧ-позитивна. Если я забеременею, это отразится на нем?» Казалось, это совершенно не обеспокоило его. «Сначала вы должны поговорить с вашим врачом, лечащим СПИД. Вы слышали о протоколе по СПИДу? Вам придется ему следовать», – сказал он просто. Я ответила: «Я пришла к вам, чтобы избежать контакта с врачами, занимающимися СПИДом, как посоветовал мне доктор Маниотис – специалист, великий американский исследователь, преподаватель в крупнейших медицинских институтах в Чикаго, США. Мы постоянно общались через Интернет, и он сказал, что мне не о чем беспокоиться. Давайте предположим, что я не являюсь ВИЧ-позитивной. Давайте сделаем вид, что я беременна и пришла к вам по собственному желанию, что тогда?» «Я могу принять вас, как и любую другую женщину, которая приходит ко мне. Когда вам придет время рожать, вы должны будете поехать в роддом. Там обязательно нужно будет сдать анализы на антитела к ВИЧ, и если обнаружат, что вы ВИЧ-позитивны, тогда вас вызовут на консилиум специалистов, которые решат, какое лекарство от СПИДа вам следует принимать в течение последних 3 месяцев беременности, чтобы ваш ребенок родился здоровым.»

«Лекарства?» – зарычала я. «Мы можем обойти протокол? Мне пришлось несколько месяцев проходить детоксикацию после лекарств от СПИДа, а теперь вы говорите, что для того, чтобы родить ребенка я должна принимать их снова?» Он сказал мне: «Но здесь дело не во мне. Чтобы родить ребенка, вам придется пойти в роддом. А они обязаны соблюдать протокол. Это закон – говорю вам. Мы не можем идти против законов». Конечно, какой же это может быть закон? Это противоречит правам человека, только заинтересованное лицо может иметь право соглашаться или отказываться от любых анализов или лечения. Кроме того, существует естественный закон, запрещающий преступления. Давать токсические лекарства беременным женщинам и их детям – это следует рассматривать как преступление. Как же мы теперь сможем обойти этот ошибочный медицинский закон? «До тех пор, пока мне не понадобиться идти в роддом, вы можете присматривать за мной?» «Если вы забеременели естественно, то без проблем. Будем делать то, что обычно делается. Я могу и не знать, что вы ВИЧ-позитивны. Но где вы будете рожать?» «Я приглашу повивальную бабку, как в старые времена. Не беспокойтесь, Кристин Маггиор делала то же самое в Лос-Анджелесе».

«Мне очень жаль, но мне приходится быть адвокатом дьявола», – сказал врач. «Если ваш ребенок, и я говорю если, потому что мы должны рассмотреть все возможности – если он окажется серопозитивным через несколько лет, что вы тогда ему скажете? «Я расскажу ему о СПИД-обмане, я расскажу ему, что произошло с его матерью, и он поймет». Теперь я спокойно пишу об этом, но стоя перед врачом, я начинала терять самообладание. Я продолжала выслушивать всех этих хороших людей, образованных, старавшихся быть вежливыми, но все они были ужасно обмануты.

«Возражения, на которые вы ссылаетесь, есть в Pubmed?» – обеспокоено спросил он меня. Я знала ответ. Это был SOS-вопрос, как мы говорили в школе на экзаменах. Кто-то на сайте мне уже задавал этот вопрос. Фактически он решил, что все мои источники являются неправильными, так как они не были включены в Pubmed. Что за аргумент! Да что в этом Pubmed такого?

Я спросила Жиля. Когда-то Pubmed был золотой библией для врачей, и это перешло и в наше время. Я бы сокрушила такого читателя живыми примерами, но теперь мне не нужно было много говорить. «Pubmed» обвиняли в излишней разборчивости при отборе медицинских статей для публикации», – сказала я очень уверенно. «О чем вы говорите? Моя собственная статья там опубликована», – ответил он. «Ну, конечно же, ваша статья не подвергает сомнению доминирующую догму», – я чувствовала себя так, как будто понемногу теряю союзника. И я поспешила попрощаться. «Попробую забеременеть естественно. Если это произойдет, я вернусь к вам». Мы неловко попрощались друг с другом. Я дала ему некоторое время, чтобы все обдумать.

Через несколько дней, во время визита в моему гомеопату, я рассказала о неожиданно возникших трудностях, и о возможности, что мне опять начнут давать лекарства в последние 3 месяца беременности, даже если я все сделаю сама. Врач попытался ободрить меня, сказав: «Если вы приедете в роддом, чтобы родить ребенка, то у вас не будет времени принимать лекарства последние три месяца, так в чем же проблема?» Но они могут дать лекарства моему новорожденному ребенку или мне, пока я буду спать, тут они действуют как фанатики. «Они не будут знать, что вы серопозитивны, сделайте им сюрприз». Какое беспокойство перед рождением ребенка! «Может быть, лучше не ходить к ним совсем, а найти повивальную бабку, когда будет нужно?» «Мы найдем все, что вы захотите». «Я приду к вам через 2 месяца», – сказала я радостно.

«Что это за программирование?» «В ноябре мой период детоксикации заканчивается». «Как ты можешь знать с такой точностью? Ты что, была на приеме у Матушки Природы?» «До этого срока мне велел ждать врач из Америки…» «Он дал тебе генеральный план? Ты же не собираешься сверять часы сейчас? Стресс не способствует этому. И разве ты думаешь, что как только ты захочешь иметь ребенка, так это сразу и произойдет? Ты уже решила: мальчик или девочка?» «Я уже придумала имя». «Ты чувствуешь себя прекрасно, почему бы не попытаться…?»

Но мы уже начали. Я витала в облаках. Этот гомеопат был больше похож на психолога, он приводил меня в хорошее настроение. Теперь главной задачей для меня было забеременеть естественным путем. Так много женщин на протяжении столетий делали это. Мне нравилась идея последовать этой уважаемой древней традиции.

Все выглядело так, как будто я уже была беременна. Я все время была сонной, постоянно ела и светилась изнутри. Потом мне пришло в голову сделать домашний тест на беременность за несколько дней до появления первых признаков. На рынке появилось несколько новых тестов, которые показывали результаты за 4 дня до следующей менструации. Я пошла в аптеку и купила набор. Я это сделала. Мне нужно подождать 3 минуты, прежде чем появились две полосочки. Хотя, тест мог показать их и через одну минуту. Они появились через полминуты. «Жиль…!!!», – закричала я. Я знала это. Мы были готовы к этому. «Ты замечательная», – сказал мне мой любимый. Он ненадолго вышел и вернулся с охапкой сиренево-бирюзовых гортензий и бутылкой вина. Мы ждали, когда вернется моя мама, чтобы отпраздновать. Вдобавок телефон просто разрывался. Вскоре все мои друзья узнали об этом, ну, или почти все. «Может, сначала нужно убедиться?» «Нет, это точно», – решили мы оба. Конечно, на следующий день нужно сдать анализы. Первый и главный анализ был отрицательным. Мне сказали, что химический тест был неверным. А я была так уверена в том, что чувствовала. Целых два дня. Я думаю, это называется самовнушением. И зачем я бросилась всем сообщать? «Нетерпение – это порок», – обычно говорил мне мой брат. Я боялась, что он опять мне это скажет, но он этого не сделал. Кто осмелится сказать мне это после 12 лет страданий и 6 месяцев детоксикации?

Все старались утешить меня другим способом. «Это не легко – зачать ребенка в первый месяц. Вероятность составляет 25 % для нормальных пар, – сказал мне другой гинеколог, которого я посетила, – некоторым женщинам приходится пытаться годами». Даже если так, то я присоединилась к большинству женского населения, я больше не была исключением. Я вышла в приемную и успокоилась. Даже само мое присутствие здесь было для меня победой, и я чувствовала себя гораздо лучше с этим новым доктором. Казалось, он все время старался поддерживать во мне хорошее настроение. «Что еще мы можем сделать?» – говорил он и старался найти новые идеи. Мы могли начать с традиционного способа и ждать месяц за месяцем, а если ничего не произойдет, то перейти к другому методу. Когда он произносил последние слова, казалось, что он виновато улыбается. Но любой другой метод, фактически, был вне обсуждений, если мы хотели избежать неприятных сюрпризов со стороны СПИД-истеблишмента.

Мы решили попробовать другой метод: «Давайте посмотрим, когда у вас будет следующая овуляция, и будет лучше, если у вас с Жилем не будет сексуальных контактов за 2 или 3 дня до того. Это традиционный способ сделать зачатие более вероятным, потому что тогда сперма становится более концентрированной», – посоветовал доктор. Теперь он стал нашим новым надежным союзником, но Жиль не очень обрадовался последнему совету и в тот же вечер нашел в Интернете статью, дающую прямо противоположный совет: «Ежедневный секс может помочь поддерживать сперму в хорошем состоянии, советуют специалисты по зачатию». Я не смогла удержаться от смеха. «Ты пошел и нашел, как другой парень в Интернете советует сделать все наоборот?» «Вовсе нет. Это новое развитие в исследовании, его напечатали в двух больших газетах». Я опять посмотрела на статьи, первая была напечатана в «Таймс» 16 октября 2007, а вторая – в «Гардиан» 16 октября 2007. Это было 21-го октября. Он опять изумил меня. «И почему мы должны этому верить?» – неуверенно спросила я. Мне хотелось следовать совету врача, он был единственным врачом, который теперь мне нужен. Однако, у моего любимого было свое мнение, и этого было для меня достаточно. Он запел песню Леонарда Коэна, выполняя обещание, которое он дал мне перед тем, как приехать в Афины: «Если тебе нужен боксер, я выйду на ринг для тебя… А если тебе нужен врач, я обследую каждый дюйм твоего тела…»

Позже он прислал мне e-mail из соседней комнаты:

Вскоре после этого, не зная о последних событиях, один репортер попросил об интервью, но не со мной, а с Жилем. Но сначала он обратился ко мне: «Если вы согласитесь, чтобы ваш партнер дал интервью…», – как будто я владела лампой Аладдина. Ну, это была не абсолютная ложь. Многие хотели узнать о нем, но обращались ко мне. В конце концов, я получила столько привилегий! Он вдохновил целый мир, людей, которые его никогда не встречали. Сразу же после выхода моей второй книги, 29-го марта 2007-го, пришло еще одно электронное письмо, в нем говорилось:

Тем временем наша вторая попытка забеременеть провалилась, мы пытались в третий раз, и в это время появился «X» и спросил меня, как идут у меня дела после того, как я перестала принимать лекарства? Не раздумывая, я выслала ему на e-mail последнюю версию книги, которую начала писать, – той книги, которую вы читаете сейчас. Я делала это довольно часто, сразу после подобного вопроса я посылала начало книги любому, кто искренне хотел знать, как мои дела. Но на этот раз «X» сделал мне выговор: «Никогда больше так не делайте», – сказал он. «Мы никогда не показываем книгу, которую пишем, прежде чем она будет издана». Я обиделась и дерзко спросила: «Почему, кто может выдать себя за меня?» Он признал, что украсть мою славу нелегко и немедленно сменил тон. Он сказал, что это хорошо, что ему удалось узнать меня получше, потому что я так откровенно рассказывала о себе. Таким образом, он сможет больше мне помочь. Для меня больше не было необходимости ходить к гомеопату, потому что для устранения причины патологии нужно было наличие симптомов. Но, может быть, следовало еще немного подождать с беременностью. «Ничто не заставит меня больше ждать», – заявила я в ответ на телефонный звонок, последовавший сразу после этого. «Вы ждали так много лет, не совершайте теперь опрометчивых поступков. Вы должны быть сильной, чтобы пройти через все это». Прежде чем мы закончили разговор по телефону, он добавил спокойным тоном: «Я часами об этом думаю».

Один визит в его лабораторию дал бы мне достаточно информации, но пока он прислал мне статью, в которой описывалась моя ситуация: «Какова естественная реакция тела на химические лекарства? Тело реагирует на «химическую атаку» лекарствами, создавая симптомы. Пока продолжаются первые побочные эффекты лекарств, это означает, что тело сражается против их действия. Но эта реакция не может длиться вечно. Во-первых, оно продолжает создавать такие же симптомы, это может вызвать постоянное повреждение, во-вторых, так как у человеческого тела нет клеточной памяти, оно не может так подстроиться, чтобы справляться с химическими реакциями подобного рода. Основатель гомеопатической медицины, Самуил Ганеман, в своей вдохновенной работе «Органон врачебного искусства» (1842, 6-е издание) писал: «Бог может помочь гомеопатией только против естественных болезней […] Не существует и не может существовать лечения человека, которое бы могло восстановить многие отклонения, которые так часто вызываются медицинской небрежностью аллопатов».

Основатель гомеопатии также утверждал, комментируя злоупотребление химическими лекарствами в его время, продолжающееся и сегодня: «Из-за такого лечения жизненная сила, с одной стороны, слабеет, а с другой стороны, если она не погибает, то понемногу особым образом заболевает в соответствии с разнообразным использованием лекарств. Чтобы поддерживать жизнь вопреки враждебным атакам, жизненной силе приходится искажать тело и либо лишать, либо модифицировать, либо увеличивать некоторые из его естественных реакций».

«X» мог принимать меня у себя столько, сколько было необходимо, пока я соблюдала пунктуальность в визитах. Было назначено первое посещение. Конечно, я пошла вместе с Жилем. Впечатления от визита были самые невероятные. Во-первых, пальцы моих рук и ног поместили в машину Кирлиана[42], записывающую эмиссию энергии при помощи фотопечати. Потом он тщательно исследовал эти фотографии. Жиль захотел проверить полноту информации, которую нам выдавали, поэтому сразу после меня тоже прошел эти тесты.

Проанализировав энергетические снимки, «X» начал свое лечение, воздействуя на точки акупунктуры слабой электростимуляцией, высвобождавшее все напряжение, которое было накоплено за все эти годы. Те части тела, которые были не слишком захвачены патологией (вне зависимости от ее причины), все еще сохраняли в себе определенную «текучесть» или «мобильность», объяснил он. Их реакция была сильной и прямой. Более того, тело будет реагировать в нужном направлении, только в том случае, если точки акупунктуры выбраны правильно, то есть каузативно, а не симптоматично.

Мое тело реагировало сильно, и это было хорошим знаком. Он пришел к выводу, что у меня должна быть сильная конституция, и что я хорошо заботилась о себе, потому что так хорошо сохранилась после так называемого заболевания «СПИДом». Общая картина для меня была «выше средней».

Но это не означало отсутствия более глубоких нарушений или даже повреждений. Он сказал: «издалека лес выглядит замечательно; но когда подходишь ближе, то видны сломанные ветки, сухие листья, истощенные побеги». И продолжил мысль: «Ваши снимки очень хороши по многим параметрам. Мы редко встречаем людей с таким отсутствием патологии в энергетике на снимках. Хотя, это важно, чтобы понять до конца; важно бороться против ментальных или биологических потрясений, сформировавшихся в детстве, как и против токсичных лекарств. Я не хочу указывать на кого-либо, или как-то обвинять. Но мы говорим, что у каждого человека свой случай. Он уникален.

Мы идем из всей нашей истории, и не простого одного или другого диагностического метода, но из всего, взятого вместе. Если мы не можем постичь, и не можем обработать это, как целое, то тогда пациенту нельзя помочь. Ключ к его патологии может лежать как раз в той точке, которую мы не проверили. Вот почему признаются все диагностические методы любой медицинской системы до тех пор, пока они являются безвредными – а некоторые из них (слова богу, немногие) в самом деле вредны. Вот так меня учили думать. Только тогда система лечения может называться «холистической». В противном случае, например, невозможно найти правильные точки для акупунктуры, или правильно подобрать гомеопатические лекарства, или даже хирургический метод лечения. Это происходит потому, что ни один метод не позволяет обнаружить все, и потому, что большинство из них, если не все, не могут действовать везде, ни в местном масштабе или количественно, или качественно».

После этого он поместил мне на лоб кристалл и оставил меня лежать так в течение 5 минут. «Это может показаться колдовством, но это работает, вы сами увидите». Мало-помалу, что-то стало набухать и подниматься к моему горлу, как будто оно душило меня. Я повернулась к нему, к счастью он все еще стоял рядом со мной, внимательно наблюдая. Он спросил меня, что именно я чувствую, и если я могу выдержать еще немного, то он не снимет кристалл. Я сказала, что смогу, и он оставил его еще на недолгое время, потом осторожно снял его с моего лба и оставил меня почти загипнотизированную и умиротворенную. Так было сделано специально, как он позже сказал мне. «Это всего лишь пример того, что есть внутри вас». И медленно добавил: «Слава богу, что у вас был маленький выброс, потому что это помогло разблокировать внутреннюю часть грудной клетки». Затем последовал разговор со мной и с Жилем, и строгий совет отправляться спать. Той ночью я спала так крепко, как будто перестала существовать. «Только такой сон восстанавливает тело, – сказал он, – мы, ведь, хотим восстановить его окончательно».

О, как мне этого хотелось! Но стресс не оставлял меня. Я надеялась, что наступит время, когда стресс закончится: «После 1-го декабря напряжение, которое я чувствую сейчас, отпустит меня, и я расслаблюсь», – сказала я. «Вы не сможете расслабиться, потому что напряжение копилось все эти годы», – ответил мой новый терапевт, а затем добавил: «Хроническое использование репрессивных лекарств, то есть лекарств, подавляющих симптомы, а не причинную склонность организма, стимулирует более глубокое развитие болезни, охватывающее еще больше жизненных систем человеческого тела, включая психические и интеллектуальные, как и учит нас гомеопатия».

Теперь он нацелился на это, и на все, что было необходимо в моем случае. Он пользовался неслыханным методом. Это была не обычная акупунктура, та, что с иглами или электрическим током. Не было это и гомеопатией, психотерапией, гипнозом или чем-то другим, хорошо известным. Это была другая система, объяснил он. Это были альтернативные методы, которые можно было изучить во время или после учебы в университете. Эти методы касались проблем, против которых оказалась бессильна медицинская система. Он рассказал мне об этих других методах лечения, таких как остеопатия, биофизическая и психиатрическая оргонная терапия, самая новая революционная «Германская новая медицина» (GNM) доктора Хамера, и т. д., и сказал, что каждый из них обладает своими преимуществами. Мы будет комбинировать их. Они все разные.

Гомеопатия, с которой я начала, дала свои результаты, но больше помочь она не могла. Теперь мной занялся этот врач. В тот день мы начали с одного метода лечения, а на следующих сеансах перешли к другим, которые для меня были уже бесплатны.

На моем пути повстречался еще один провидец. И опять он был симпатичным. Умный, мягкий, хорошо образованный. «Почему для вас представляет такую опасность, если кто-нибудь узнает, что вы помогаете мне?» – спросила я. «Нет, это не опасно, но я объясню позже» – сказал он.

Позже он действительно все объяснил. Я была удивлена, когда он сказал, что он не брал других пациентов для лечения, что его деятельность вообще состояла в исследованиях, документах и чем-то еще. Он сказал мне, что его специфический метод, несмотря на свою высокую эффективность, очень уязвим перед нападками и критикой из-за его природы (то есть использования кристаллов), и что все это может спровоцировать реакцию против всех тех, кто работает с альтернативными терапиями. «Будут говорить такие вещи как… «посмотрите, что может случаться с несведущими, когда в отчаянии или в результате обмана, они отказываются от традиционных медицинских методов, и, в конце концов, попадают к спекулянтам, которые наживаются на человеческой боли и надежде, продавая им фальшивки с кристаллами, иглы и другие глупости». Это была достаточная причина для него, чтобы освободить меня от платы. Методом исключения.

Это было однозначно, я на этом не настаивала, я думала о другом. Он сказал мне, среди прочего, что мое тело было источено болезнями, которые я перенесла, и возрастом – но мы не должны оставлять надежду. Он заверил меня, что для меня не было невозможным зачать ребенка, но продержаться будет трудно. Может быть, я была в промежуточном состоянии, когда неизвестно, в какую сторону склоняться весы, а его методы помогут направить процесс в нужное русло. Он посоветовал мне продолжать гомеопатическое лечение, по меньшей мере, еще два недели после моего последнего визита к нему. Я заметила в статье, которую он прислал мне, Ганеман говорил, что «Не существует и не может существовать лечения человека, которое бы могло восстановить многие отклонения, которые так часто вызываются медицинской небрежностью аллопатов».

Его ответ был обезоруживающим: «Может быть, мне достаточно сказать вам, что сегодня большинство людей, которые находят гомеопатию удовлетворительным решением, ранее прошли через то, что Ганеман называет «небрежностью аллопатов»?»

И еще, углубляясь в детали:

Все равно, я не могла найти никакого другого решения. Но было невозможно продолжать терапию вместе с «X», до тех пор, пока продолжалось исследование моего прошлого. Я чувствовала, что для моего нового появления в мире более важным, чем что-либо другое, является завершение этой книги и приведение всего в порядок. Мне также хотелось поскорее забеременеть старым добрым способом. Но когда же произойдет это благословенное событие, если оно вообще произойдет? Мой добрый гинеколог заверил, что поможет мне успокоиться.

Теперь я посылала новости моему брату. В критические моменты он часто бывал полезен. Хотя, он жил недалеко, свой совет он прислал мне по электронной почте:

Оптимальное решение в моем возрасте….

2. Проблема с АЗТ и ребенком

До недавнего времени я верила, что здесь, в Греции, или в других странах, за исключением, может быть Африки, АЗТ не дают маленьким детям. Я верила в это до тех пор, пока к нам не пришла «ВИЧ-позитивная» беременная мать, которой велели начать принимать два вида антиретровирусных таблеток, «Калетра» (2 ингибитора протеазы) и «Комбивир» (АЗТ + 3ТС), на пятом месяце беременности, потому что ее сочли позитивной по результатам одного ненадежного теста во время ее регулярных дородовых осмотров. Она бросила «Калетру» и «Комбивир» в багажник своей машины и даже не знала что с ними делать. Наверно, они уже испортились от жары. Но, в любом случае, они были ей не нужны.

Гинеколог «не мог больше заниматься ее случаем», и врач, занимающийся СПИДом, просто дал ей токсические таблетки на последних трех месяцах беременности и сказал ей, что врачи СПИД-профиля будут присутствовать при ее кесаревом сечении, чтобы немедленно забрать ребенка в детскую больницу «Агиа София». Там ему 40 дней будут давать сироп «Ретровира».

Значит, здесь, в Греции, АЗТ действительно дают младенцам! Это делается в больнице «Агиа София», расположенной в пригороде Афин.

«Вот почему я начал свою деятельность в Интернете в 1996-м, – сказал Жиль, – когда у нас в Канаде этот препарат стали давать беременным женщинам. Я считаю это преступлением. Я сохранял спокойствие, благодаря отсутствию свидетельств о передаче половым путем до 1984-го, потому что это влияло только на мою собственную сексуальную жизнь. Кроме того, у тех людей, которые принимали таблетки от «СПИДа», был выбор. Но у младенцев и беременных женщин нет выбора, их принуждают травить своих детей (в Канаде и в США). В Греции детей фактически отбирают у матерей на 40 дней, чтобы «СПИД»-врачи могли насильно применять свое «лечение». В США таким детям дают антибиотик («Бактриум») «чтобы предотвратить будущее инфицирование» и сироп АЗТ, называемые «Ретровиром», даже если анализы показывают, что ребенок не является «ВИЧ»-позитивным. К тем матерям, которые отказываются давать своим детям АЗТ, присылают полицию и угрожают отдать ребенка под опеку. Мы несем ответственность за то, что позволили этому случиться на наши налоги. Это касается уже не только людей из групп риска по СПИДу».

Врачи, занимающиеся СПИДом, наверно, никогда и не смотрели на научные исследования токсичности АЗТ. И никогда не видели документального фильма «Подопытные дети», снятый журналистом Лиэмомо Шефом, как и статей в прессе, толкнувших его на расследование:

Может быть, не у каждого ребенка будут такие тяжелые побочные эффекты, то кто же захочет так рисковать? Стали бы СПИД-врачи назначать такую терапию собственным детям? Наверное, они совершенно об этом не думают, иначе я просто не могу объяснить, зачем в случае с нашей новой подругой они настаивали на том, чтобы узнать точную дату и место рождения, чтобы обязательно присутствовать там.

Этот визит меня просто потряс, он чуть не отбросил меня обратно в 1995-й, такая на меня навалилась депрессия. Что моя подруга будет делать на следующий день, когда СПИД-врачи будут поджидать ее? Я вспомнила, как доктор К. говорил нам во время нашего последнего визита, что таблетки мне будут давать только в последние три месяца беременности, а не ребенку – он говорил, что, похоже, это прекратили делать. Поэтому я предложила ей сказать своему СПИД-врачу, что она планирует продолжить терапию с другим доктором, который не прописывает лекарства ребенку, так, чтобы первый оставил ее в покое, а второй, чтобы ничего не знал обо всем этом. Мне это казалось хорошим выходом – но беспокойство не покидало меня.

Потом в голову мне пришла другая мысль. В своей последней книге «Вы позитивны?» Стивен Дэвис дал блестящую идею, которая пришла ему в голову, когда не удалось договориться со СПИД-врачами[43]. Полученное в итоге решение было следующим:

И так далее, еще 20 пунктов. После этого вы можете подать жалобу на конкретный медицинский центр или врача в соответствующую медицинскую ассоциацию, или не принимать лекарства, которые они выписали, или больше не посещать СПИД-врачей, или делать то, что сочтете нужным.

Почему же для беременных «ВИЧ-позитивных» женщин все обстоит иначе? Теперь я все об этом узнала. «Терапия» – утверждает Государство – является профилактической, потому что «ВИЧ» признан заразным. Но где доказательство того, что он заразен? И тут они начинают смотреть на вас, как на идиота. Это не их работа – искать доказательства. Врачи скрупулезно исполняют предписания, медсестры слепо следуют приказам, а отец с матерью признаны неправомочными решать судьбу своего ребенка. Если они возражают, то вызывается прокурор по делам несовершеннолетних, который заставляет их согласиться.

Но при этом мы говорим о лекарстве, эмблема которого на лабораторной бутылочке представляет собой череп и скрещенные кости, и уже доказано, что это лекарство увеличивает шансы ребенка тяжело заболеть вскоре после рождения[44].

Может быть, обвинителю от имени штата следует заняться делом, о котором ранее писал «X»:

Некоторое время я чувствовала себя беспомощной, боялась, что мы не сможем остановить все это. Но предложенное легальное решение позволило мне почувствовать себя лучше.

3. Возвращение в общество

Тем не менее, скоро мне опять понадобится обратиться к врачам, особенно, если я рожу ребенка. Кому же я могу теперь доверять после всего, что случилось со мной?

С удивлением я увидела, что эти убеждения теперь появились и у других людей, особенно у доктора Анжелоса Сицилиана, инженера Маноса Казакопулоса, и врача-терапевта «X». Всех их я знала и раньше, а теперь они стали мне дорогими друзьями. Они хотели выяснить, как это могло случиться в нашем государстве Закона, чтобы мы не повторяли подобных ошибок вновь. Как бы то ни было, они предложили свои собственные письменные доказательства для той мозаики, которую я начала собирать.

Доктор Анджелос Сицилиан первым появился на моем сайте, чтобы извиниться от имени всех медиков страны:

Он верил в то, что существует путь, ведущий к правде, большей энергии для освещения этого предмета уже не требовалось. Он написал мне второе послание, навсегда укрепившее меня:

Мы встретились в кабинете Анджелоса, черный чай и кофе, поболтали, как старые добрые друзья. Он и Жиль обнаружили, что у них есть много общего, и что они почти одного возраста. Мы говорили о методиках лечения и задавались вопросом, каким было изначальное отношение гомеопатии к СПИДу? Ответ дал Анджелос Сицилиан:

Я не знала, что Витулкас был удостоен в 1996-м награды «За правильный образ жизни» (Right Livelihood Award) так же известной как Альтернативная Нобелевская премия, за «работу над практическими и образцовыми решениями самых острых проблем, с которыми сегодня сталкивается мир». Витулкас получил эту премию за «… выдающийся вклад в возрождение гомеопатических знаний и обучение гомеопатов по высшим стандартам». В Греции гомеопатическое обучение предлагается только профессиональным медикам.

Другое онлайн знакомство открыло всю силу этого случая. Манос Казакопулос, мудрый человек, бывший инженер, космополит, сделал следующие заявление:

Выдающаяся точка зрения, но что наш новый сторонник подразумевал под своей финальной цитатой из песни Костаса Хатзиса?[47] «Если ты десять раз скажешь правду, то тебя десять раз распнут. А потом, а потом люди опять скажут: «Цыгане, цыгане гвозди куют…» Мне хотелось, чтобы он объяснил это когда-нибудь, и случай представился на следующей неделе. Он жил в Икарии[48], но должен был приехать в Афины через несколько дней, и мы могли встретиться. Он хотел привезти мне книгу, которая произвела на него такое впечатление, «Переосмысливая СПИД, Трагическая цена преждевременного согласия» Роберта Рут-Бернштейна, пятисот-страничный том. Мы встретились холодным вечером в отеле «Эсперия Палас», я была вместе с Жилем, а Манос – со своей женой Мариной. Мой новый союзник был похож на Шона Коннери в свои 70. Они приехали на мотоцикле. Мы начали разговор с книги 1993-го года; заметив, как похожи открытия, описанные в ней, на те, что мы делаем сегодня, и насколько самонадеянно портить такую совершенную биологическую систему. Бернштейн говорил, что среди других парадоксов существуют пациенты с серьезным повреждением иммунной системы, у которых нет ни ВИЧ, ни СПИДа, и здоровые люди с вирусом ВИЧ. Это объясняет странные слова в послании мистера Казакопулоса: «Я не знаю, являюсь ли я ВИЧ-позитивным, и для меня это неважно. Единственное, что меня волнует – чтобы мой иммунитет не был подавлен».

Кажется, что сегодня намного больше людей обеспокоено позицией своих врачей, это отражено на сайте www.therapeia.gr/epilogi/. Там утверждается: «Ассоциация за право на выбор терапевтического лечения приглашает тех, кто выбирает альтернативные методы профилактики болезней и восстановления здоровья, стать членами Ассоциации и поддержать ее усилия, направленные на получение греческими гражданами гарантированного права самим выбирать терапевтическое лечение». Ссылка была прислана мне доктором Сицилианом.

Но когда вы осознаете, что происходит в случаях СПИДа, и какова была причина ваших страданий все эти годы, как можно совладать со своими чувствами к той огромной лжи, и продолжать жить? Жиль почувствовал мою тревогу и сказал:

Эти шаги к более глубокому видению жизни взяты из программы «Living Deeply», разработанной Институтом абстрактных наук (Noetic Science)[49]. Девиз этого института – слова Уиллиса Хармэна: «Возможно, единственные пределы человеческого разума – это те, в которые мы верим». Вскоре появились рекламные листки этого института, адресованные лично мне. «Почему они мне их присылают?» – удивлялась я. «Мы уже его члены», – сказал мой любимый.

Тем утром Жиль рядом со своим горячим шоколадом положил две распечатанных из Интернета страницы. Обычно мы завтракаем в 7 утра. «Сегодня у меня для тебя подарок», – сказал он. «О, да, что это?» – я оглянулась. «Прочитай это», – сказал он и показал мне бумаги. Я совершенно не спешила. Я взяла статью только после кофе, мини пирожков с сыром, сока и моих витаминов: «Путь Мага»[50]. Я нехотя посмотрела. «Там, где появляется слово маг, нужно вставить слово «провидец», – сказал мне Жиль и ушел. Я начала читать:

Я обернулась, чтобы посмотреть на мужа, поцеловать его, спросить его еще раз: «Как тебе удается каждый раз узнать, что мне нужно еще до того, как я об этом попрошу?» Его глаза небесного цвета блестели. Он гордо сказал: «Ты знаешь, какой псевдоним я выбрал, когда в первый раз зашел в Интернет? Панорамикс (Panoramix)!» ОК – но как мой любимый узнал, где найти мой дар? Интуиция. Я взглянула на подпись провидца – это был Джон Раппопорт. О, это же автор книги «AIDS Inc. Скандал века», о которой я упоминала раньше. И он написал эту новую статью 9 сентября 2007-го, то есть вчера, как раз вовремя для меня.

Конечно же, существует множество категорий людей в нашем обществе, которые никогда на это не отреагируют, потому что они слишком сконцентрированы на своих личных выгодах. Однако, в противоположность псевдо-магам и их пропаганде всегда существуют настоящие маги. И «ВИЧ-позитивные», которым нечего терять, могут вступать с ними в союз. Я подозреваю, что в этой игре охотники и жертвы в любой миг могут поменяться ролями.