Прости…

– Как же! Не понимает она! – скривилась Алевтина. Посмотрим, что Володя на это скажет!– женщина как ошпаренная выскочила из палаты и понеслась по коридору. Ей не терпелось первой рассказать Володе новость. Всю дорогу она обдумывала, как это всё лучше преподнести. Представляя, как вытянется его лицо от изумления.

Автобус медленно двигался по грунтовой дороге, оставляя за собой облако жёлтой пыли. Все пассажирские места заняты. В салоне полно народу, весь проход забит объёмными сумками и узлами. Люди плотно прижавшись, друг к другу, молча терпят неудобства. От невыносимой духоты по телу бегут длинные ручейки пота. Мокрые одежды неприятно прилипают к влажной коже. С каждой остановкой салон незаметно пустеет, по телу приятно начинает гулять ветерок. Алевтина вся в раздумье, кажется, совсем не замечает эти неудобства. Все мысли только об одном: как быстрее добраться домой и обо всём рассказать Володе.

Ещё издали, она заметила знакомую фигуру. По дороге на встречу шёл Владимир. Наверно не терпелось узнать о Даше. Алевтина улыбнулась себе – « Давай, давай, братик! Торопись, сейчас я тебе расскажу новость о дочери!»

Володя поравнялся с сестрой и взял из её рук тяжёлые сумки.

– Здравствуй! Как съездила? Дашеньку навещала? Я вот жду тебя с нетерпением, чтобы ты мне рассказала как они там со Светой? Когда уже они домой вернутся? Совсем одному жутко. Вечером прихожу с работы, дом пуст, даже огней нет. Месяц прошёл, а всё никак привыкнуть не могу.

– А ты привыкай, – спокойно заявила Алевтина.

– Что случилось? Даше хуже стало? – изменился в лице Владимир.

– С Дашей всё в порядке! Можешь не волноваться!

– Ты зачем так пугаешь? Или Света заболела? – волновался мужчина.

– Ты даже представить себе не можешь, что я тебе сейчас расскажу, – она посмотрела на взволнованное лицо брата и добавила. – Не волнуйся ты так за Свету! Она тоже здорова. Я о другом тебе хочу сказать. Сегодня так получилось, что мне пришлось не вольно подслушать, разговор врача с твоей женой. Знаешь, о чём он её спрашивал? Кто настоящий отец Даши! Конечно, она поначалу отпиралась и не хотела каяться в своём грехе. Но предоставленные факты, были убедительны и заставили её признаться!

– Какие факты? Ты о чём вообще говоришь? Опять берёшься за старое? Я тебя предупредил! Больше предупреждать не собираюсь: чтобы ноги твоей в моём доме не было! Даша мне дочь и не важно, что она внешне, как тебе хочется, не похожа на меня! Почему ты всё время суёшь нос в нашу семью! Оставь нас в покое! – Володя ускорил шаг и почти бегом направился домой. Алевтина только и успела крикнуть ему в спину:

– Если не веришь, спроси сам у жены, какая группа крови у дочери? Если Даша твоя, то будет первая, а если нет четвёртая. Тебе даже врач подтвердит.

Всю дорогу она возмущалась. Почему её брат такой легковерный! Деревня гудит разговорами, а он ничего не замечает. Алевтина приблизилась к дому. У калитки стояли сумки. Если не бросил вещи на дороге, значит, не сильно злится – сделала вывод она для себя. Заглянула через забор к брату. Тот взял цепь и пошёл на луг за Рыжиком. Алевтина вздохнула. Разговор не получится.

Володя с нетерпением ждал приезда жены и Даши. Хотелось приготовить сюрприз. В доме порядок. На плите закипает молодая картошка. Огрубевшие мужские руки старательно нарезают тонкими кружочками огурец в салат. Стол накрыт. Только вот в душе почему-то небольшое волнение. Чувствует себя как на первом свидании. Мужчина посмотрел на часы – нужно поторопиться, что бы встретить их на остановке. Взял со шкафа хорошо отглаженную накануне, рубашку и на ходу застёгивая пуговицы, выбежал во двор.

У ворот притормозил голубой москвич, хлопнули дверцы, и машина вновь отъехала. Не успел Володя подумать, кто бы это мог быть, как в калитку вбежала Даша.

– Папа! Папочка! Я так соскучилась! – бросилась девочка к отцу на руки. Володя почувствовал как мягкие детские ручки крепко, насколько позволяла её детская сила, обвили его шею. Шелковистые мягкие кудри приятно защекотали лицо. Даша прижалась к его щеке, и по тому, как часто заморгали пушистые ресницы, он понял, что глаза девочки мокрые от слёз.

– Стрекоза, моя! Я тоже очень скучал! – сердце мужчины готово было выпрыгнуть от счастья. Прижимая к себе дочь, отец несколько раз, словно в танце повернулся на месте и посадил девочку на свои широкие плечи. – На чём же вы добрались? Я хотел идти вас встречать? – Володя только сейчас обратил внимание на жену. За время, которое они не виделись, Светлана очень сдала: лицо осунулось и пугало своим неестественно бледно-жёлтым цветом, глаза глубоко запали. Только их блеск был прежний. Володя поймал себя на мысли, как сильно он соскучился по этим бездонно-серым глазам, этой милой улыбке и этим светло-русым волосам жены. Нет, её нельзя назвать красавицей, она обыкновенная русская женщина, каких любят воспевать классики в своих стихах. И он любит её уже много лет такой, какая она есть.

– Нас дядя из соседней деревни подвёз,– смеялась Даша.

Володя вопросительно посмотрел на Светлану.

– Представляешь, в магазине одноклассника встретила, предложил подвезти. Я не хотела, а он можно сказать силой нас запихнул в машину. Говорит: «Что вы трястись будете в битком набитом автобусе, я вас быстро домчу» – как-то виновато ответила Светлана.

– Одноклассника случайно не Петя зовут? – спросил муж.

– Петя, – растерянно ответила Светлана. И по тому, как забегали её глаза, он понял, что Алевтина в чём-то права, если жене эта тема не безразлична, значит, какая-то доля правды всё же есть в подозрениях сестры. Где-то внутри проснулась ревность и волной гнева окатила его. Володя опустил Дашу на землю и спокойно, на сколько, это было возможно, сказал:

– Ну что же, хорошо, что дядя Петя вас подвёз, не пришлось ехать в душном автобусе, а теперь пойдёмте в дом, я приготовил вам сюрприз!

Ужин, конечно, был испорчен. В воздухе царила напряжённая атмосфера. Супруги по очереди общались с Дашей, между собой обмениваясь только короткими взглядами. Володя очень соскучился по жене, ему хотелось встать из-за стола и обнять Светлану, почувствовать запах и тепло её тела, но ревность и обида, терзали его душу. Слова Алевтины навязчиво стучали в висках. Он молча ждал от Светланы, каких ни будь действий, но она тоже не делала первых шагов на встречу. Зная многие годы свою жену, он чувствовал, что сейчас действительно, что-то происходит и Светлана внутренне очень переживает. Она была плохой актрисой, и всё что происходило в душе, хорошо отражалось на её лице. Оставалось ждать, когда она сама решится поделиться с ним наболевшим.

Володя смотрел на спящую Дашеньку, уставшая за день девочка, сразу же уснула, едва коснувшись подушки. Обычно все родители считают, что их дети самые красивые и самые лучшие на свете. Именно об этом сейчас думал и Володя. Он вглядывался в черты сонного ребёнка и ловил себя на мысли, что дочь действительно очень красива и красива не по годам, в свои восемь лет, она была рослой девочкой. Несмотря на то, что родилась раньше срока, своих ровесников догнала и даже немного опередила. А глаза, эти большие широко распахнутые глаза! Один взгляд чего стоит! Иногда даже ему, отцу, становилось немного не по себе от этого не по-детски, взрослого взгляда, исходящего из глубины души. Впрочем, наверно глаза, это единственное, в чём есть сходство с матерью. В остальном же, дочь не похожа ни на мать, ни на отца. Прислушиваясь к ровному дыханию девочки, Володя впервые задумался, о том, что действительно Алевтина права. Как ни старался разглядеть в чертах родной дочери что-то хотя бы отдалённо напоминающее ему его родню – безрезультатно. С рыжеволосыми, белокожими Лебедевыми ничего общего. Даша очень милая девочка, с правильными чертами лица и смуглой кожей, скорее всего, посторонние люди, увидев её длинные чёрные кудри, решили бы, что это дочь цыганки, а не дочь какого-то рыжего лесника. Слова Алевтины снова застучали в висках. Володя поправил съехавшее одеяло и на цыпочках вышел за дверь.

На глаза попалась открытая Светина сумочка, вероятно жена что-то искала и оставила её так на столе. Некоторое время мужчина стоял рядом в раздумье, не в его правилах было капаться в чужих вещах. Но рука сама опустилась в сумку. Он даже не знал, что конкретно его интересует и что он хочет там найти, или каких вещей ему не хотелось бы там обнаружить. Рука нащупала какой-то лист. Володя достал его и быстренько развернул – это был выписной эпикриз. Несколько раз перечитал – группа крови четвёртая отрицательная…

Уже хороший час Володя нервно курил сигарету за сигаретой, даже не замечая, как пустеет пачка. Спрятавшись, здесь на берегу реки, под старым кустом орешника, он смотрел на безмолвную речную гладь. Последние лучи солнца прощально пробежали по водной глади и спрятались за тёмной тучей, нависшей над стеной леса. На землю незаметно опускался ночной мрак. Где-то в камышах, на противоположном берегу, был чётко слышен разговор двух рыбаков. Мужчине невольно пришлось стать слушателем этой беседы. Хотелось тишины и одиночества.

Школьные воспоминания яркой картинкой мелькали перед глазами. Почему-то всё чаще на ум приходил угрюмый Пётр. Он пришёл к ним в школу в середине учебного года. Его родители приехали откуда-то издалека, купили себе домик с участком и стали разводить лошадей. Отец у Петра действительно был цыганом, а мать русская. Женщина при разговоре всё время не привычно окала. Дети в школе иногда её передразнивали, что бы насолить мальчику. Но обидеть Петю было сложно, он спокойно пропускал мимо ушей любые насмешки и никогда не дрался. Почти с первых же дней Светлана стала предметом его обожания. При любом удобном случае он старался подарить ей подарок, или поднести портфель. Светлана всегда избегала, непривычно кучерявого и уж больно смуглого одноклассника, существенно отличающегося своей манерой поведения от деревенских мальчишек. Так и закончилась эта дружба, едва начавшись. Сейчас много лет спустя, Володя вспоминал то беззаботное время. Здравый рассудок ему говорил, что Светлана, всегда была преданной и любящей женой, а вторая половина всё никак не могла успокоиться, ревность и сомнения завладели его разумом.

Всю неделю Светлана провела как во сне. Она даже на минуту не могла себе представить, что Дашка не её дочь. Молчание Володи ещё больше усугубляло, довольно не простую ситуацию между супругами. Она понимала, о чём думает муж и в чём подозревает её. Оправдываться и извиняться перед ним, не считала нужным. За то, чего не совершала – не может быть ответа. Нужно раз и навсегда поставить точку в этой истории. Заткнуть рот Алевтине и преподать урок мужу, чтобы не вникал в грязные сплетни. Решение неожиданно само пришло ей в голову, но принять его, было не нелегко. Светлана подумала о том, что действительно стоит съездить в роддом и побеседовать с заведующей. Возможно, она и прольёт свет на события того времени. Светлана мысленно прокручивала всевозможные ситуации, которые могли возникнуть в роддоме. В ночь перед поездкой, она так и не сомкнула глаз, все попытки уснуть были тщетны.

Всю дорогу, Светлана прокручивала в уме предстоящий разговор. Думала с чего начать и как всё преподнести, чтобы врач с ней была полностью откровенна. Но чем ближе она подходила к роддому, тем тревожнее и сильнее билось её сердце. Все убедительные доводы для серьёзного разговора исчезли. И к тому моменту как она поднялась на второй этаж и нажала кнопку звонка, в душе остался один страх и неуверенность в правильности своих действий.

Дверь открыла девушка в белом халате. Она удивлённо окинула Светлану быстрым взглядом и тоненьким детским голоском спросила:

– Что вы хотели? К нам вход посторонним воспрещён! Внизу справочная есть, там можно узнать любую информацию о роженицах.

– Мне нужно увидеть Марию Ильиничну, – Светлана старалась говорить как можно спокойнее. – Вы можете её пригласить?

– Да, конечно, но вам нужно немного подождать, она сейчас занята. Что мне ей передать?

– Скажите по личному вопросу. Я хотела поблагодарить доктора, – слукавила Светлана.

– Хорошо, я позову. Посидите здесь в фойе, – девушка ещё раз внимательно посмотрела на посетительницу и добавила:

– Только ждать минут сорок точно придётся. У вас есть время?

– Ничего, ничего, я подожду! – улыбнулась Светлана.

Бесконечно тянулись минуты ожидания. Даже в какой-то момент Светлана хотела уйти, посчитав, зря потраченным время. И когда чаша терпения переполнилась, а волнение достигло крайней точки, со стороны отделения послышались тихие шаги.

Как только глаза их встретились, Светлана сразу поняла, что не зря приехала сюда. Спустя столько лет врач узнала свою пациентку. Неожиданное появление Светланы смутило женщину и вызвало небольшое замешательство. Мария Ильинична очень сильно побледнела, а в глазах появился страх, как будто, она увидела привидение, но самообладанию женщины можно было только позавидовать, буквально секунда и страх сменился строгой маской безразличия.

– Вы хотели меня видеть?

– Здравствуйте, Мария Ильинична! Я лежала у вас в 1974 году, вы мне кесарево сечение делали. Это было прямо в новогоднюю ночь.

– Ой, что вы, милая! – напряжённо улыбнулась доктор. – Это было так давно, что я уже и не помню, что было в новогоднюю ночь. А что вас сейчас привело?

– Мне очень важно, чтобы вы меня вспомнили. Моя фамилия Лебедева.

– Лебедева, Лебедева, – нахмурила брови Мария Ильинична, – не припоминаю. Если бы вы знали, сколько у меня за это время таких «Лебедевых» прошло – всех и не упомнишь! Что-то случилось, если спустя столько лет вы пожаловали к нам.

– Да, случилось. Моя дочь с тяжёлой травмой попала в больницу. При обследовании выяснилось, что у неё четвёртая отрицательная группа крови. У нас с мужем первая положительная.

– Ну и что? Я не понимаю, причём здесь я? – нетерпеливо заметила врач.

– Вы же понимаете, что такого быть не может?

– Не понимаю. Не понимаю, зачем вы сюда приехали? И что хотите от меня услышать?

– Мне очень хотелось, что бы вы были со мной откровенны. Вы должны рассказать, почему так получилось, что группа крови не совпадает…

– Послушайте, Лебедева, или как вас там, я понятия не имею, что там у вас не совпадает! Вы зря отнимаете у меня время. Вы мать. И кому как не вам, лучше знать, почему у вас не совпадает группа крови.

– Кстати, это у вас не совпадает! Анализ в документах, вписанный вашей рукой, не достоверный! Получается, сделанная в роддоме запись, просто липа! Или это ошибка? Вы мне должны сказать правду! Что произошло на самом деле?

– Я не собираюсь слушать больше весь этот бред! – Мария Ильинична сделала вид, будто хочет уйти.

– Если не хотите мне сказать правду, я буду вынуждена обратиться в суд.

– Лебедева, вас ввели в заблуждение. Скорее всего, врач который вам это сказал, возможно, не компетентен в таких вопросах и по своему незнанию ввёл вас в заблуждение. У нас, хочу вам заметить, строго ведётся учёт всех записей, анализы делают сотрудники без погрешностей. За все годы моей работы, никогда не было никаких нареканий на нашу лабораторию. Да и с чего вы взяли, что при первой группе не может быть четвёртая? Генетика сложная наука и вы зря переживаете – всё может быть.

– У меня нет оснований не доверять этому врачу! Вы просто выкручиваетесь! Почему по-хорошему нельзя мне всё рассказать. Ваш персонал перепутал детей, а вы покрываете, своих сотрудников! Я буду вынуждена прибегнуть к другим мерам!

– Пожалуйста! Ваше право! – улыбнулась Мария Ильинична. – Только вы напрасно потратите своё время и ничего не добьётесь. Милая женщина, поверьте мне, вы напрасно всё это затеяли. Ребёнок ваш и никто его не мог перепутать. Вы сами подумайте, как только новорождённого приняла акушерка, она сразу же крепит на его ручки бирки с фамилией и никто умышленно менять их не будет. Сами подумайте, зачем это нужно? И кому?

Светлана заметила, как резко изменился тон разговора. Голос Марии Ильиничны стал мягче и доброжелательнее. Вероятно, женщина решила изменить тактику и попытаться усыпить бдительность посетительницы. Теперь Лебедева знала: наверняка, врач что-то не договаривает и этот крепкий орешек не так просто будет расколоть. Светлана понимала, здесь в этих стенах, она ни чего не добьётся. Нужно найти другой способ заставить её признаться во всём.

Проходя мимо справочного окошка, Светлана остановилась. Решив спросить, как работает пожилая акушерка, дежурившая в ту ночь. Информация, которую выдали, немного расстроила Светлану, оказывается уже пять лет, как Екатерина Андреевна не работает. Немного подумав, пришла к выводу, что это обстоятельство только на руку. Быть может, человек, не имеющий уже давно никакого отношения к бывшему месту своей работы и находящийся уже на заслуженном отдыхе, охотнее пойдёт на откровенный разговор. Светлана вернулась и уточнила адрес бывшего медработника.

Не откладывая на потом, она направилась в поликлинику, что бы взять мед карту Даши. Имея на руках неопровержимый документ, ей будет легче, приставить к стенке пожилую женщину.

На удивление, в автобусе было не многолюдно. Светлана заняла одно из пустующих мест и погрузилась в раздумье. За окном мелькал придорожный кустарник. Небо потемнело, маленькие серые тучи низко повисли над землёй. Собирался дождь. Светлана с сожалением подумала о том, что не взяла с собой зонтик. Ехать ещё минут сорок и за это время погода может сильно измениться. Что бы немного себя отвлечь, достала Дашину карту. Она долго всматривалась в первый лист, где была сделана запись из роддома о состоянии ребёнка на момент выписки и не могла понять, что в этой записи не так. Внимательно перечитав ещё раз, она вдруг обнаружила – группа крови аккуратно была подправлена на четвёртую! От волнения Светлана даже перестала дышать. Значит, действительно, что-то произошло, если врач, или кто-то другой незаметно внесли поправки в карточку ребёнка. Когда только успели! Сердце защемило от боли. Неужели может так оказаться, что Дашенька, её Дашенька, даже язык не поворачивается такое сказать – ей не родная! Светлана спрятала карточку на дно сумки и решила не делать поспешных выводов.

Володя, как всегда молча, утром ушёл на работу. За последние дни ничего не изменилось, Светлана чувствовала, что муж неохотно с ней разговаривает и делать первые шаги на встречу не собирается. Алевтина хорошо постаралась. Другого объяснения не было. И ещё так некстати подвернулся этот Петя с предложением подвезти. Эти все обстоятельства и повлекли за собой неприятные последствия. Сейчас Володя чувствует ущемлённым своё мужское самолюбие и считает её предательницей.

Светлана вздохнула, вспомнив счастливые дни семейной жизни, и решила, во что бы, то не стало, докопаться до истины. Терять любовь и доверие мужа из-за чужих ошибок и злых языков, она не позволит.

Как только муж скрылся из виду, Светлана собрала Дашу, и они поспешили на утренний рейс автобуса. Девочка очень радовалась, что мать взяла её с собой и всю дорогу восторженной болтовнёй отвлекала Светлану от грустных мыслей.

Екатерина Андреевна, как оказалось, жила по соседству в дачном посёлке. За высоким деревянным забором возвышался двухэтажный кирпичный дом. Со стороны переулка была натянута железная сетка. Это давало возможность хорошо рассмотреть все домашние постройки и приусадебный участок. Светлана долго стояла в нерешительности, наблюдая за кропотливой работой хозяйки в цветнике. Женщина с лёгкостью дёргала сорняки и сбрасывала их в небольшие кучи, даже не подозревая, что за ней наблюдают.

При одной только мысли, какой не лёгкий предстоит разговор, сердце у Светланы начинало трепетать, как осиновый лист, но обратной дороги нет. Сегодня, именно сейчас, она должна разобраться во всём, нужно заставить эту женщину признаться. Светлана боялась услышать правду, даже не была уверена полностью, хочет ли всё знать, но обстоятельства сложились именно так, что по-другому поступить нельзя. Что потом она будет делать с этой правдой? И станет ли ей легче? Об этом они подумают вдвоём с Володей. Если вдруг окажется, что Даша не их дочь, только вместе с мужем они решат, как действовать дальше. Ведь Дашенька им дорога и она всегда останется им родной дочерью, чтобы там не выяснилось.

Светлана посмотрела на дочь, та словно чувствовала настроение матери и молча наблюдала всё это время за ней. Наверно будет лучше, если ребёнок останется здесь, и не будет присутствовать при разговоре взрослых.

– Дашенька, я сейчас зайду в гости к этой тёте, а ты меня подождёшь здесь. Только никуда не отходи от калитки. Хорошо? – постаралась улыбнуться мать.

– Хорошо, – согласно кивнула головой девочка. – Можно тогда я на качелях покатаюсь?

– Светлана посмотрела по сторонам и заметила на лужайке через дорогу качели. Босоногая ребятня, примерно Дашкиного возраста, раскачивалась на толстых верёвках, привязанных к массивному стволу дуба.

– Только очень осторожно. И никуда не отходи. Я буду здесь рядом, если нужно будет, можешь меня позвать. – Светлана поцеловала дочь.

Калитка тихо скрипнула и поддалась, Светлана просунула вперёд голову и прислушалась. Вероятнее всего собаки во дворе не было, или привязана она была где-то за домом, потому, как на шум никто не прибежал. Только хозяйка обратила внимание на скрип и, бросив своё занятие, поторопилась на встречу.

– Вы? – удивлённо только и смогла она произнести, когда подошла ближе.

– Я, – ответила Светлана. – Не ожидали меня увидеть спустя столько лет?

– Честно признаться – не ожидала вашего визита. Что привело вас сюда?

– А вы не догадываетесь? Вам не кажется странным, что спустя столько лет, вы помните свою пациентку?

– Нет, ничего странного в этом я не нахожу. У меня профессиональная память на лица. Тем более, ещё и не столько много времени прошло. Я вижу у вас какой-то серьёзный разговор ко мне, проходите в дом.

Светлана была немного удивлена такому приёму, вела себя Екатерина Андреевна так, словно виделись они вчера, или на прошлой неделе. Самообладанию этой женщины можно только позавидовать. В глазах ни тени страха, ни волнения, только каким-то ледяным холодом повеяло и стало немного не по себе.

– Нет, в дом, если можно мы не пойдём. Моя дочь со мной. Видите ту смуглую девочку в голубом платьице, – Светлана показала рукой в направлении качелей и специально посмотрела на Екатерину Андреевну. Но ни один мускул не дрогнул на лице женщины. Она равнодушным взглядом окинула ребятишек и вновь уставилась на Светлану.

– Ваша фамилия Лебедева? Я не ошибаюсь? Может быть, присядем на скамейку? – она кивнула головой в сторону беседки. – Мне просто запомнился ваш случай, да и день был не простой – Новый год, всё-таки! Не в каждую новогоднюю ночь, экстренное кесарево сечение делают!

– Это хорошо, что вы так всё подробно помните. Может быть, тогда сами и расскажите, что тогда произошло?

– Ничего не произошло. Может вы сами, мне объясните, зачем ко мне пожаловали? Какие проблемы у вас? Я вижу, ваша девочка догнала сверстником по своему развитию и ничем не отличается от них, даже и не скажешь, что когда-то была такая кроха, не доношенная, – спокойным тоном говорила Екатерина Андреевна.

– Вы, что нарочно издеваетесь? Я думала, вы раскаиваетесь и хотите сами признаться мне во всём, но разговор как видно не получится. Мне придётся вести себя с вами иначе. У меня есть все доказательства, что этот ребёнок не мой. Я вынуждена буду обратиться в суд. Пусть, там и выясняют, кто виноват, – Светлана достала из сумки карточку и потрясла перед носом женщины. Эффект был моментальный, спокойное равнодушие сменилось беспокойством.

– Лебедева, что вы себе там на-придумывали? Вы яснее, сказать не можете, в чём меня подозреваете, а то я как-то не могу в толк взять? И только не нужно меня пугать милицией.

– В этой карточке, Мария Ильинична подписала себе приговор. И вас, между прочим, потянет за собой! – Светлана специально говорила загадками, потому что не знала, чего конкретно требовать у этой акушерки. Беспокойство и страх в глазах женщины, ещё раз подтверждали, что Екатерина Андреевна что-то скрывает. И уже совсем не в её правилах признаваться в своих грешках. Номер с карточкой получился очень кстати, и теперь медработник не сводила глаз с этого документа. – Екатерина Андреевна, вы сейчас не работаете. Вам нечего бояться. Расскажите мне, как всё было и это останется между нами.

– Мне нечего вам сказать. Я даже не понимаю, в чём вы хотите нас обвинить с Марией Ильиничной. Лучше бы, поблагодарили нас за дочь, которую мы вам подарили. А то, только и знаете, как обвинять. Если бы вы только могли предположить, сколько пришлось для вас сделать, что бы вы стали матерью. Вот живите и наслаждайтесь этим, а не портите людям жизнь своими обвинениями, непонятно в чём. – В голосе чувствовались гневные нотки негодования.

Светлана поняла, что разговор не получится. Эта женщина никогда, ни при каких обстоятельствах не признается, что было на самом деле. И она решила рискнуть.

– Воля ваша, я думала с вами по-хорошему поговорить, но как видите, не получается. Мне придётся обратиться в суд с теми бумагами, что я имею. Осталось только провести генетическую экспертизу.

– Какую экспертизу? – лицо Екатерины Андреевны вытянулось.

– Генетическую, – повторила Светлана и повернулась к калитке, будто собирается уходить.

– Лебедева, подождите. Присядьте. Я думаю, вам действительно нужно знать правду, а там решайте сами, как быть.

Светлана с нетерпением всматривалась в морщинистое лицо женщины. Екатерина Андреевна очень волновалась, не зная с чего начать. Сжимая пальцы на мозолистой руке, она не спеша начала свой рассказ.

Одна молодая женщина родила двух девочек близнецов. Один ребёнок был очень слаб, надежды на то, что он поправится, не было. Роженица категорически отказалась от новорождённого. Она не рассчитывала, что будет двойня. Второй ребёнок ей не нужен был, а больной тем более. Детский дом – вот что ожидало эту малютку. Тогда мы и решили оформить его как вашего.

– Это хорошо, но где же тогда мой ребёнок?

– Ваш ребёнок умер. Это был мальчик. В тот момент на карте стояла ваша жизнь. Мария Ильинична сделала всё возможное.

–– Мальчик! – на глаза Светланы набежали слёзы. – Где? Где же мой малыш?

– Понимаете, головка уже опустилась в родовые пути, операция немного запоздала…

– Я ни чего не хочу знать, куда вы дели тело моего мальчика? – Не помня себя, Светлана, трясла женщину за одежду.

– Я же вам говорю, процесс родов уже пошёл, ваша жизнь висела на волоске…

– Где вы его похоронили? – хрипела Светлана.

– Сожгли в топке как биоматериал, – испуганно выдохнула женщина.

В одно мгновение мир рухнул, ноги стали ватные, руки ослабили хватку. Светлане показалось, что земля уходит из-под ног. Она не верила в то, что слышала.

– Как сожгли? – в ужасе шептала Светлана, ей казалось, что сейчас она лишится рассудка.

– Там не было тела, понимаете, доктор его по частям достала. Да, это страшно, но такова, правда. Вы лишились в одночасье и ребёнка, и права стать матерью ещё раз. А мы дали вам шанс почувствовать, что такое материнство! Вы хоть это понимаете? Пожалели вас!

– Вы, меня, по-жа-ле-ли? Как вы можете мне сейчас такое говорить! Я семь лет провела в ожидании этого ребёнка! Вы моего мальчика бросили в топку? Сожгли! Вы даже не дали мне шанса его увидеть! Вы меня спросили? – Светлана упала на колени и разрыдалась. – Почему вы не позволили мне его похоронить! Как я жить теперь буду, зная эту жуткую правду! Вы никогда не заслужите прощения! Вас нельзя простить! Это же бесчеловечно!

– Успокойтесь! Вы сами хотели знать правду. Ваш ребёнок не жил, он не успел родиться, ничего страшного в этом нет, что он сгорел. Тысячи женщин делают аборты, и никто из них не задумывается, куда исчезает всё то, что ещё недавно теплилось жизнью у них под сердцем. Никто не закатывает истерик! Вы должны понимать – это жизнь! И мы не можем предавать земле, всё то, что по какой-то причине закончило своё существование раньше, чем успело сделать глоток воздуха и стать полноправным человеком!

– Ненавижу вас! Я не могу понять, как вы, человек, который непосредственно даёт жизнь детям в этот мир, можете так спокойно об этом рассуждать! Кто дал вам право распоряжаться чужими жизнями. Я подам на вас в суд! Вы должны ответить за свои дела! – Светлана в бешенстве набросилась на Екатерину Андреевну. Ей хотелось отомстить за своего мальчика, но руки её не слушались, они стали какими-то деревянными и силы в них не было.

Пожилая женщина стояла молча, даже не пытаясь укрыться от слабых ударов. Когда в очередной раз Светлана попыталась замахнуться, Екатерина Андреевна ухватила её за запястье, причинив заметную боль своими крепкими жилистыми руками.

– Послушай меня, Света! Сейчас шок у тебя пройдёт, и ты поймёшь, что идти тебе никуда не следует. Это не в твоих интересах. Надеюсь, ты меня понимаешь? Мы дали тебе возможность почувствовать себя матерью, узнать, что это такое, но ты можешь лишиться всего этого. Я думаю, тебе не следует объяснять, как легко потерять мужа, бездетной женщине, которая уже никогда не сможет родить ребёнка. А если вас уже больше ничего не связывает, как например, родительские заботы о детях, тогда и вовсе это не проблема. Ты меня слышишь? – она говорила резким тоном, не терпящим возражения. Холодный колючий взгляд пронзил сердце.

Светлана замолчала. Она вдруг так ясно поняла: речь идёт о Дашке, и ее охватил необъяснимый страх перед этой женщиной с равнодушным сердцем.

Тем временем, увидев, что в глазах Светланы гнев сменился испугом, Екатерина Андреевна продолжала:

– Я не советую вам распространяться о том, что вы сейчас узнали. У девочки есть мать, неизвестно ещё как она отнесётся к тому, что малышка жива. Возможно, она будет рада вернуть её себе. А ваша неродная дочь, захочет познакомиться с матерью и своей сестрой. Родная кровь ближе. Близнецы, они знаете, не могут обойтись друг без друга, между ними всегда есть не видимая для других связь. Я думаю, вы не удержите дочь. Вас ожидает одиночество. Подумайте над моими словами, вам есть что терять.

Светлана молчала, каждое слово этой женщины больно ранило сердце. Хотелось вцепиться в это равнодушно говорящее существо, но сил не было, как будто невидимая, жизненно важная нить оборвалась где-то внутри. Она даже не слышала всех слов, слёзы отчаяния и боли застилали глаза, в груди не хватало воздуха. Хотелось умереть в эту секунду, чтобы не чувствовать мучительную душевную боль.

Дети окружили Дашу и с интересом слушали её рассказы. Девочка настолько увлеклась, что казалось, ничего не замечала вокруг. Скрипнула калитка и на улице показалась Светлана. Даша тут же бросилась ей на встречу.

– Мама, мамочка! Почему ты плачешь? Это тётя тебя обидела? – всматривалась девочка в заплаканное лицо матери. – Не плачь, пожалуйста, мамочка.

– Девочка моя, я ни кому тебя не отдам ты моя, моя! – Светлана опустилась на колени и прижала к себе худенькое тельце дочери. Дашенька, я очень люблю тебя, ты самое дорогое и ценное, что у меня есть. Чтобы не случилось, ты знай, мы с папой очень тебя любим и всегда будем рядом.

Они шли молча, взявшись за руки – мать и дочь. Светлана всю дорогу плакала, только этот плачь, иногда умолкал и становился беззвучным, а потом вдруг с новой силой душил свою хозяйку, заставляя трепетать сердце Даши от боли. Девочка понимала, что-то произошло между взрослыми. Очень хотелось обнять мать, прижаться крепко-крепко к ней, и сказать, как она тоже любит её. Но Даша не решалась этого сделать, она просто сжимала своей маленькой ладошкой руку матери и сочувственно молчала.

В прозрачном голубом небе набежали тёмно-серые тучи. Подул сильный ветер, верхушки берёз обеспокоенно зашумели листвой. Невидимый вихрь подхватил сухую траву и закружил высоко над землёй в бешеном танце. Ясный солнечный день, превратился в хмурый вечер. На жёлтый песок упали первые большие капли дождя. Где-то вдалеке послышались раскаты грома. Казалось, сама природа была солидарна с горем Светланы.

Дождь немного отрезвил женщину и привёл в чувство. Только сейчас Светлана заметила, что погода испортилась. Приближалась гроза. Редкие молнии, стрелой озаряли небо. Беспросветное дождевое покрывало обволокло почти всю округу. Светлана пожалела, о своём решении вернуться домой пешком. Теперь это могло обернуться очередными неприятностями. Ещё не совсем окрепшая после больницы Даша, могла простыть. Впереди уже виднелись мокрые от дождя, крыши родной деревни. Ветер усилился, раздувая одежды как паруса, подталкивал в спину невидимой рукой, заставляя быстрее бежать. Холодные капли неприятно хлестали по открытому телу.

Светлана растирала тело Даши махровым полотенцем, лёгкий румянец зарделся на пухлых щёчках девочки. Володя негодовал, вышагивая из угла в угол, что-то невнятно бубнил себе под нос, обвиняя жену в её неосмотрительности. Он никак не мог взять в толк, что заставило её в такую непогоду слоняться под дождём. Светлана молча слушала мужа и была благодарна случаю: Володя взволнованный Дашкиным здоровьем, так и не заметил горя на её лице. Лишние вопросы не привели бы ни к чему хорошему, а дочь обещала молчать о маленьком мамином секрете. Осталось дождаться ночи, чтобы дать волю чувствам.

Начался учебный год, Дашка перешла во второй класс. Володя радовался, что всё обошлось и дочка не отстанет по школьной программе от своих одноклассников. Утренний звон мопеда опять нарушал лесную тишину, но не прошло и месяца, как отца отправили в срочную командировку. Пришлось девочке привыкать к самостоятельности. Теперь каждое утро Светлана провожала Дарью до окраины леса и в назначенное время встречала после занятий. Женщина стала замечать, что такие прогулки в последнее время ей не шли на пользу. Вернувшись, домой, приходилось подолгу отдыхать, а потом и вовсе пешие прогулки превращалась в непреодолимое препятствие. Очень сильно мучила отдышка и боли в груди. Слабость и головокружение стали постоянными спутниками. Светлана чувствовала недомогание, но обратиться за помощью в районную больницу, где когда-то она наблюдалась, будучи беременной – не хотела. Стараясь избегать всего того, что было связано с воспоминаниями о том далёком прошлом. Чтобы не пугать своим плохим самочувствием Дашу, она тщательно скрывала неожиданную слабость.

Володя уже месяц не был дома, каждую неделю из соседней области от него приходили письма. Очень подробно он расспрашивал о Дашиных делах в школе, а в конце только несколько дежурных строк для жены. Светлана исправно отписывала мужу письма, не считая нужным упоминать о своём нездоровье. Причиной своих недугов, она считала сильный стресс. Испуг, за жизнь Даши, имел не совсем хорошие последствия в её самочувствии. А недавно открывшаяся правда об её мальчике, окончательно подкосила и без того слабое здоровье.

Даша хорошо запомнила этот день. У неё было прекрасное настроение, в выходные должен был приехать отец. Она уже месяц как не видела его и поэтому новость о приезде, очень её обрадовала, если не сказать больше. Мать в последние дни чувствовала себя плохо, поэтому Даша приступила к уборке и приготовлениям сама. Вдруг возле дома остановилась большая машина с серебристой будкой. По улице забегали люди. Вскоре в дверь постучали. Оказывается, всех сельчан собирали для прохождения флюорографии. Даша помнит, как тяжело с кровати встала мать и, опираясь на стены, вышла во двор. А на следующий день из города прикатила «скорая помощь» и медицинские работники с серьёзными лицами, забрали её на носилках в больницу. Даша бежала вслед, пытаясь дотронуться до руки матери, но холодный взгляд мужчины в белом халате не позволил ей этого сделать.

Отец так и не приехал, а через несколько дней пришло письмо, что ему придётся ненадолго ещё задержаться. Алевтина полноправной хозяйкой расположилась в доме Лебедевых. Даша чувствовала себя одиноко, родные стены без близких и любимых людей казалась чужими и холодными. Теперь девочка в полной мере ощутила на себе всю неприязнь и ненависть своей тётушки.

Светлана рассказала Алевтине всю правду о рождении Даши. Всматриваясь в равнодушное лицо своей родственницы, хотела понять, верит ей эта женщина или нет. Алевтина молча выслушала и пообещала всё слово в слово передать брату. Никаких слов сочувствия и поддержки, Светлана не услышала в свой адрес. Женщина чувствовала, что возможно это последние дни и может так случится, что она не успеет сама признаться мужу во всём. Он должен знать правду о Дашке и о том, что у него мог быть сын, но из-за чьей-то ошибки их мальчика не стало. Володя сам всё решит и Светлана не сомневалась в правильности его выбора. Она была уверена в своём муже. Володя не оставит девочку, а будет о ней заботится, как и раньше. Главное, что его сомнение развеется, он будет знать, что все эти годы она любила только мужа и жила только для них с Дашей.

Светлана очень хорошо знала Алевтину и не могла полностью доверять ей. На всякий случай она написала письмо для Володи и решила передать его незаметно через Дашку. Как только родственница покинула палату, женщина приготовила заветный конверт.

Алевтина вышла в коридор и облегчённо вздохнула. Атмосфера в палате немного её напрягала, хотелось быстрее покинуть место, где в воздухе отчётливо чувствовался запах смерти и страданий. Женщине хотелось как можно скорее, вернуться домой и забыть то, что она увидела и услышала в этих стенах. На низком подоконнике сидела Даша, ожидая разрешения войти. Алевтина поманила её пальцем и тихо шепнула:

– Даша, мама тебя ждёт и хочет с тобой поговорить. Ты не бойся, иди, только не долго, я тебя подожду в коридоре, – Алевтина подтолкнула девочку в палату и закрыла дверь.

В первые минуты Даша испугалась: перед ней на кровати лежала совершенно незнакомая женщина. С очень бледной, почти мраморной кожей и удивительно синюшно-жёлтыми губами. Глаза глубоко запали, а нос заострился и стал каким-то неестественно длинным.

Вдруг женщина улыбнулась, и Даша сразу узнала родное и любимое лицо – это была мама. Девочка не верила своим глазам, как за такое короткое время, мог измениться до неузнаваемости человек. Она с болью всматривалась в родные и любимые черты лица. Понимая, что в этих тоскливых глазах тихо угасает огонь жизни, что эти ласковые и заботливые руки отяжелели и не смогут, как прежде жалеть и гладить её, это тело незаметно покидает сила с каждым глотком воздуха.

– Мамочка! – Даша подбежала к кровати и крепко обняла мать. Прижавшись к груди, она почувствовала, как взволнованно стучит её сердце. Слушая это биение, вдруг стало страшно, что этот стук может внезапно остановиться, навсегда. И тогда она никогда больше не сможет, вот так прижаться и почувствовать тепло её тела, ласку нежных и заботливых рук. Девочка расплакалась.

– Дашенька, девочка моя! Не плачь, милая. Я скоро поправлюсь и вернусь домой, – говорила как можно увереннее Светлана.

– Мамочка, я скучаю без тебя! Ты, правда, поправишься?

– Конечно, поправлюсь. Приедет отец и заберёт меня домой. Мы опять будем все вместе. Расскажи мне лучше как твои дела в школе? Тётя Алевтина тебя не обижает?

– Нет, не обижает, – грустно ответила Даша. Ей совсем не хотелось расстраивать мать, своими, не совсем хорошо сложившимися, отношениями с тётей Алей.

– Дашенька, я хочу, чтобы ты передала папе вот этот конверт, когда он вернётся домой. Это письмо никто не должен видеть, кроме него. Только ты его не открывай, хорошо. Я думаю, ты уже взрослая девочка и понимаешь, что чужие письма читать не хорошо, – Светлана протянула конверт. Немного помолчав, она добавила:

– Я хочу, чтобы ты знала, что мы с папой очень сильно тебя любим, и пока нас нет дома, ты должна слушаться тётю Алевтину. Она хоть и ворчливая, но в обиду тебя никому не даст, – Светлана с трудом произносила каждое слово, стараясь не расплакаться.

Даша смотрела в полные слёз глаза матери и верила каждому слову, больше ей ни чего не оставалось.

Володя бежал по длинному коридору, на ходу скручивая свою куртку.

– Мужчина вы куда? К нам без халата нельзя! – вырос как из-под земли старичок с седыми усами.

– У меня здесь жена лежит. Мне очень нужно к ней попасть. Помогите мне, пожалуйста!

– Как жены фамилия?

– Лебедева Светлана.

– Лебедева? – переспросил старичок, будто что-то припоминая. – Вы значит муж? Пройдёмте со мной в кабинет, нам нужно с вами поговорить.

– Зачем в кабинет говорите здесь. Я очень тороплюсь, мне сегодня нужно вернуться в другой город.

– Я думаю нам лучше поговорить у меня в кабинете, – врач открыл дверь и жестом предложил войти. – Присаживайтесь.

– Спасибо, но у меня совершенно, нет времени, рассиживаться здесь, – Володя заметно нервничал, ему не терпелось увидеть жену. На сердце было нехорошее предчувствие.

– Ну как знаете, – старичок немного помедлил и добавил: – Светлана Лебедева умерла сегодня утром.

– Как умерла? Вы наверно что-то путаете? – лицо Владимира побледнело.

– Нет, я не путаю. Лебедева у нас была одна. К сожалению это так. Уж больно поздно она к нам поступила. Никакого лечения мы ей дать не могли только симптоматически.

– Я не понимаю, как такое могло случиться? Я месяц назад видел свою жену, она была абсолютно здорова. Что могло случиться за месяц? Я не верю вам!

– У неё был рак легкого. Мне очень жаль, но она поступила к нам в очень плохом состоянии, сделать уже что-либо было не возможно. Операция не дала бы никакого результата, вот хоть чуточку раньше, возможно тогда, мы помогли бы вашей жене. К сожалению, так часто бывает, пациенты зачастую обращаются к нам, когда уже безнадёжная ситуация.

– Это не правда! Она же себя хорошо чувствовала, не жаловалась ни на что!

– Вы просто этого не замечали. Она у вас была очень мужественная женщина.

– Доктор, я хочу увидеть её. Мне кажется это дурной сон. Я не могу поверить в то, что моей Светланы больше нет, – прошептал Володя.

Выпал первый снежок. Белое покрывало тонким слоем легло на сырую, пропитанную дождями, землю. По дороге медленно двигалась толпа людей в чёрных одеждах. Тихий скорбный плач взрослых, то и дело нарушал детский, жалобный стон. Чем ближе подходила процессия к кладбищу, тем сильнее и надрывистее становился рёв. Взволнованно заскрипели верхушки кладбищенских сосен, будто сочувствуя горю маленькой девочки. Где-то вдали хрипло прокаркало вороньё, покидая свои гнёзда. Внезапно поднялся ветер и закружил вихрем снежную пыль. Холодный порыв вьюги осушил слёзы, на лицах убитых горем родственников. Сама природа, негодовала, протестуя своей суровостью. Прощание было не долгим, равнодушные работники похоронного бюро, уже привыкшие к своей профессии, закрыли крышку, и стали заколачивать гвозди. Вытянулись и затрещали под тяжестью толстые верёвки, груз медленно пополз в низ. Даша смотрела, как мёрзлые комья земли падают на алую крышку гроба и не верила, что это последние прощальные минуты с матерью. Неужели больше не суждено прикоснуться к её нежным, заботливым рукам, никогда уже не услышит она такой ласковый и родной голос. В глазах потемнело, под ногами закружилась и поплыла земля, ледяной холод снега коснулся детского лица. В последние секунды памяти она только и успела увидеть испуганное лицо отца.

Несколько дней Даша лежала в постели с высокой температурой. Всё это время отец сидел рядом с ней, только временами ненадолго отлучался на кухню, а потом снова занимал свою прежнюю позицию. Находясь в каком-то забытьи, он смотрел поверх Даши и о чём-то думал. Иногда шумно всхлипывая, плакал, не стесняясь своих скупых мужских слёз. А потом успокаивался и засыпал прямо на стуле. Девочка понимала, что ему сейчас очень плохо, впрочем, как и ей. Поэтому все эти дни он беспробудно пьёт, чтобы немного приглушить свою боль. Алевтина только качала головой и ждала удобного момента для разговора. И этот момент наступил. Вскоре Владимир отрезвел – убедившись, что припасы спиртного иссякли, и дома нет ни капли этой спасительной жидкости, он набросил куртку и вышел во двор. Алевтина уже караулила брата на крыльце.

– У меня есть серьёзный разговор с тобой, – начала она.

Володя молчал. После недели беспробудных попоек, не привыкший к таким дозам спиртного, его не дюжий организм окончательно сдал. Из молодого крепкого мужчины, он превратился в измождённого старика, потерявшего всякий интерес к жизни.

Молчание брата Алевтина восприняла по своему и приступила к осуществлению коварных планов.

– Мне тяжело заниматься воспитанием Даши. Она совершенно меня не слушается. Ты скоро уедешь, придётся снова взвалить всё на свои плечи. Ещё неизвестно, сколько ты там пробудешь и когда вернёшься. А мне, между прочим, свою личную жизнь устраивать нужно. Да и вообще, что ты можешь дать этой девочке, – Алевтина посмотрела на брата. Он, как и прежде, сидел на крыльце, уставившись куда-то в одну точку. По всей видимости, слова сестры не произвели на него должного впечатления.

– Володя, нужно определить девочку в школу-интернат. Светы больше нет, ребёнок тебе не родной и ты не обязан его воспитывать. В конце, концов, у неё есть настоящий отец…

Алевтина не ожидала такой быстрой реакции со стороны родственника, при одном только нелестном упоминании о Светлане, глаза Владимира сверкнули бешеным огоньком. В одно мгновенье Мужчина вскочил на ноги и в порыве ярости вплотную подбежал к Алевтине. Женщина взвизгнула и отскочила в сторону, тогда он подошёл к стене и несколько раз ударил кулаком в бревно.

– Не трогай Светлану! Даша моя дочь! Как ты смеешь в такие минуты мне что-то говорить. Тебе не совестно осквернять её память? Когда ты уже успокоишься?

– Я тебе говорю о том, что девочке лучше будет в интернате. Сам подумай – тебя рядом нет. Я не могу за ней присматривать – получается, ребёнок предоставлен сам себе. Если хочешь, давай на время, её определим туда. Ну, месяц, или немного больше. Ты уладишь все свои дела, немного успокоишься, а потом вернёшь Дашу домой. Если ей будет там плохо, мы сможем забрать её раньше. Так многие поступают, в этом нет никакого предрассудка.

– Я сказал нет! Не смей мне больше даже заикаться об этом. Дашенька, это всё, что осталось у меня. Я виноват перед Светланой. Мы в последнее время с ней не разговаривали. А всё из-за тебя! Если бы ты, со своими нелепыми подозрениями, не вмешивалась в нашу жизнь, сейчас Света, возможно, была бы жива. А я, как осёл повёлся на твои сплетни! Все эти годы мы жили счастливо – пока ты не приехала! Зачем ты только сюда явилась! – Владимир обхватил голову руками, мучительная маска боли застыла на его лице.

– Вот если бы не я – ты правду то, никогда и не узнал! В последний раз, когда я навещала Светлану, она мне призналась, что Даша не твоя дочь. И попросила тебе это сказать. Наверно чувствовала, что последние деньки остались, не хотела с собой эту тайну уносить. Скорее, всего, душа её просила прощения. Земля ей пухом! – Алевтина перекрестилась. – И охота тебе чужого ребёнка воспитывать? Как ты не понимаешь, Света тебе изменила, и все эти годы вы жили в обмане, а ты себе не хочешь в этом признаться. Всё мне сказки, про любовь рассказываешь! Хочешь в благородство поиграть – не свою обузу растить. Рана или поздно, Даша узнает правду. Тогда ты окажешься ей не нужным. Она тут же к своему папаше побежит!

Володя в бешеной ярости схватил Алевтину за куртку и потянул к себе, да так, что затрещали все пуговицы на одежде. Женщина испугано заморгала, но свои позиции сдавать не собиралась. Глядя бесстрашно в лицо брата, она не растерялась и злобно прошипела:

– Можешь меня здесь убить, но я говорю, так как есть, истинную правду. Кто о тебе позаботиться, если не я? Даше лучше будет в интернате. За это время всё тщательно обдумаешь и взвесишь, приведёшь свои чувства в порядок, потом, если будет в этом необходимость – вернёшь девочку назад.

Не чувствуя в руках силы, он оторвал женщину от земли и подержав несколько секунд в таком положении вернул на место. Почувствовав твёрдую поверхность под ногами, Алевтина отбежала на безопасное расстояние. Владимир только заскрипел зубами, но трогать её не стал.

В тот же вечер за отцом приехала машина. Нужно было срочно возвращаться. Володя собрал вещи и уехал. Даше оставалось только ждать, когда закончится месяц и папа навсегда вернётся домой. Только сейчас она вспомнила, что не отдала письмо. Решила проверить там ли оно лежит, куда она его спрятала. Пересмотрев все вещи в шкафу, девочка не обнаружила пиджак отца. Вероятно, он его взял с собой, а там, в кармане спрятано письмо. Даша только вздохнула. Ничего уже не поделаешь, но может быть это к лучшему, отец сам его найдёт и прочитает. Иначе не ровен час, Алевтина может его здесь быстрее заметить. Последнее время, тётушка сама не своя. Дашка заметила, что Алевтина всё время что-то ищет в родительских вещах и уже несколько дней подряд улаживает какие-то дела в городе.

Приближался Новый год, но Даша не чувствовала никакого праздника. Впервые в жизни ей было совершенно всё равно, как пройдёт это торжество. Самых близких и родных людей не было рядом. Каждый день она мысленно разговаривала с матерью, рассказывая ей о своих делах. Теперь мать для неё была близким другом, который постоянно присутствовал рядом в невидимом облике. Даша искренне верила, что мама рядом, она всё видит и слышит, только не может говорить. Самые страшные минуты горя, которые пришлось пережить в день похорон, крепко засели в её детской памяти, но о них она старалась не вспоминать. Лишь иногда, мгновения жуткой правды, приходили ночью в беспокойных снах. Тогда забившись в уголочек кровати, Даша подолгу горько плакала. Осознавая своё одиночество.

За неделю до Нового года пришло письмо от отца. Оно было первое и единственное за то время, как он покинул дом. Впервые грустное лицо девочки посветлело, а в глазах засветились едва заметные огоньки радости. Не смотря на то, что в нём было лишь несколько строчек для Даши, в виде дежурного привета, девочка искренне была счастлива и с письмом не расставалась. Новость о скором возвращении отца улучшила настроение. Только одного человека приезд не радовал, это была тётя Аля. Получив такие точные сведения, она взволнованно засуетилась и несколько дней пропадала допоздна в городе. За день до прибытия отца, она повела себя очень странно и неожиданно. Привезла мягкого плюшевого мишку и подарила его Даше. Девочка была очень удивлена такими внезапными переменами. Своей детской душой она чувствовала, что-то здесь не так, не могла злобная тётка в один день превратиться в добрую фею. Должен быть в этом какой-то подвох – не миновать беде. Интуиция не подвела Дашу. Долго ждать не пришлось. Вечером тётя Аля позвала её к ужину. Немного помявшись, она начала наступление.

– Дашенька, ты должна понимать, что папе с тобой не справиться. Он мужчина и ему будет тяжело, нести одному свои родительские обязанности. Ведь сейчас он тебе и мама и папа. Мы хотим, чтобы ты получила хорошее воспитание и образование. Отец практически целый день на работе, а ты дома одна. Нужно приготовить завтрак, обед и ужин, чтобы тебя покормить. Кто это будет делать? – Алевтина сделала не большую паузу, собираясь с мыслями.

Даша молча ждала, что за этим всем последует? К чему именно подводит тётя. В душе было неприятное волнение, к тому же, очень хотелось кушать, где-то под ложечкой засосало. Девочка сглотнула слюну и перевела взгляд с аппетитных блинчиков, на милую улыбку тёти, очень напоминающую акулий оскал. Ничего не поделаешь – придётся дослушать до конца. Даша собралась с силами.

– В общем, Даша. Как бы тебе это сказать. Мы с папой решили оформить тебя в школу-интернат. Там дети с круглосуточным пребыванием. Представляешь, я узнала, что в стенах этой школы можно даже заниматься танцами, музыкой и другой ерундой, – Алевтина на мгновение задумалась, а потом добавила. – Кормят очень хорошо. Ты познакомишься с новыми детьми, у тебя будут подруги. Много подруг! Даша, да что я тебе рассказываю, завтра поедем туда, ты сама всё и увидишь, тебе понравиться. – Алевтина посмотрела на застывшую Дашу, явно не ожидавшую такое услышать. Чтобы девочка не расплакалась – только слёз не хватало! – Алевтина продолжила:

– Я самое главное забыла – мы с папой можем на выходные тебя забирать, а на каникулы тем более. Ну что ты приуныла? Тебе там понравиться, вот увидишь! Ещё и домой ехать потом не захочешь.

Даша молча уставилась в пол, пристально рассматривая каждую щёлочку в половице, она старалась себя отвлечь, чтобы не разрыдаться здесь, в присутствии тёти Али. Сердечко бешено колотилось в груди, к горлу подкатил ком. Есть перехотелось.

– Ну, что ты молчишь? Ты думаешь, спрашивать тебя кто будет? Поедешь и всё! Отца бы пожалела – совести у тебя нет! Думаешь, ему легко одному тебя на ноги поднимать! Я, конечно, с уважением отношусь к памяти твоей матери, но ненужно крест ставить на личной жизни. Отец ещё совсем молодой мужчина, он вполне может создать новую семью – не ходить же ему вечно в трауре. Даша, ты уже взрослая и должна всё сама понимать. Давай ешь и иди вещи собирай, завтра утром уезжаем!

Девочка удивлённо посмотрела на Алевтину. Неужели, они уедут, так и не дождавшись отца? Даша молча встала из-за стола и побежала к себе в комнату, не слушая злобное ворчание вдогонку. Всю ночь она беззвучно проплакала в подушку, а утром встала и собрала вещи. Посмотрела на плюшевого мишку, подаренного накануне, и оставила его на кровати. Куклу, привезённую отцом в больницу, бережно положила в чемодан. Если папа действительно так хочет, чтобы она поехала в интернат – значит так нужно сделать. Даша дала себе слово не плакать. Отцу сейчас действительно тяжело, может быть Алевтина и права в том, что папе будет нелегко справиться одному, без мамы. К тому же он будет её навещать, а потом, когда всё наладиться, она сможет вернуться домой. Ведь это ненадолго, только пока отец будет в командировке. Наверно в интернате намного лучше, чем здесь, с вечно недовольной тётей Алей, – сделала вывод Даша.

Снега навалило в рост с забором, по дороге можно свободно передвигаться только на санях. Володя вспомнил, как прошлой зимой лихо катал на Рыжике местную ребятню. Сердце больно защемило от воспоминаний. Уже никогда он не будет так счастлив, как прежде. Подойдя к родному дому, остановился – тишина. Наверно Даша ещё в школе. Володя открыл калитку, во дворе все дорожки аккуратно расчищены. Мужчина улыбнулся – это дочкина работа. Он знал наверняка, что только Дашка, могла так добросовестно освободить территорию от снега. Володя отворил дверь и прошёл в дом. После мороза в помещении заметно чувствовалась прохлада. Наверно с вечера не топлено. Мужчина осмотрелся, кругом всё напоминало о Светлане, он даже закрыл глаза и на мгновение себе представил, что жена вышла куда-то и вот-вот должна вернуться. Внутри что-то сжалось, к горлу подкатил ком. Володя бросил чемодан и стал раздеваться. Посмотрел на часы – скоро дочь вернётся из школы. Нужно до её прихода распаковать вещи. На столе появился мешок с конфетами, мандаринами и печеньем. Володя покопался ещё и вытащил красочную книгу сказок – Даша будет рада. Мужчина вздохнул, осталось разобрать вещи. Зачем только с собой было брать столько, ведь даже половина из них так и не пригодилась. Вот, например, этот серый пиджак, ему вообще там не нужен был, а он его почему-то засунул в чемодан, и он там пролежал целый месяц. Володя посмотрел на измятую ткань, затем встряхнул его несколько раз и хотел повесить на вешалку, как из кармана на пол упал какой-то конверт. Он сразу узнал ровный подчерк Светланы. Волна жара окатила с головы до ног, в груди взволнованно застучало сердце. Володя распечатал письмо и начал читать:

Здравствуй, Володя! Возможно, когда ты будешь читать эти строки, меня уже не будет, но я хочу надеяться, что мы с тобой успеем проститься. И я смогу тебя попросить исполнить мою просьбу. Но вначале, я хочу сказать тебе, чтобы ты знал, что всю жизнь я любила только тебя. Никогда в моей жизни не было места другим мужчинам. Моё сердце навсегда останется верным только тебе. Володя, я люблю тебя и не могу скрыть от тебя правду. Пусть лучше ты узнаешь её из моих уст. Даша не твоя дочь, но и не моя. Наш мальчик умер по вине врачей, чтобы скрыть своё преступление, они подменили ребёнка. У Даши есть сестра близнец. Меня ни в чём не вини, я только летом, сама узнала правду. Мои слова, может подтвердить акушерка из соседнего посёлка, ты её знаешь – это Екатерина Андреевна. Я люблю Дашу и мне не важно, что не я её биологическая мать. Выполни мою просьбу: не бросай Дашу. Когда вырастет, можешь сказать ей правду. Володя я люблю тебя и мою девочку, не обижай её. Твоя Светлана.