Прости за любовь

Глава восемнадцатая

– Алло, ты меня записал в телефоне?

– Да.

– Отлично. Ну так что?

– Что «ну так что?»

– Ну, сколько тебе времени понадобится… давай быстрее…

– Я почти приехал…

– Ой, слушай, мама приехала; если она меня застукает, я пропала…

– Слушай, а почему ты говоришь, что… Алло! Ники! Алло! – Алессандро смотрит на телефон: – Во дает. Она снова отключилась. Ну и воспитание.

Он жмет на педаль и быстро подъезжает к углу школы. Ники уже ждет его. Она бежит к «мерседесу» и, быстро запрыгнув в него, пригибается почти до самого пола. Алессандро медленно трогается и, объехав припаркованные у школы машины, уезжает. Ники распрямляется и выглядывает в окошко.

– Вон видишь ту женщину, что стоит рядом с «жуком»[7]? – Ники снова пригибается. – Это моя мама. Не останавливайся, не останавливайся! Давай быстрее!

Алессандро едет на той же скорости.

– Мы проехали, можешь подниматься. Красивая женщина. Ники устраивается на сиденье и смотрит на него неодобрительно:

– Не надо о моей маме говорить.

– Да я просто комплимент ей сказал.

– Для тебя моя мама не существует. Значит, и комплимента быть не может.

Сотовый Ники начинает звонить.

– Нет, только не это! Это она! Блин, я надеялась, она мне хоть немного времени даст… хоть вздохнуть свободно… Остановись-ка здесь. – И, сделав ему знак молчать, она набирает номер: – Мама?

– Ты где?

– Я у Олли. Мы немного раньше сегодня ушли.

– О боже! Ты что, не помнишь: мы же договорились, что я за тобой заеду, ты оставишь скутер и мы поедем к парикмахеру?

Ники хлопает себя по лбу:

– Точно! Мамочка, я совершенно забыла, прости!

Симона, мама Ники, качает головой:

– Да что же это с тобой творится-то, а? Это экзамены так на тебя действуют или тот парень, как его, Фабио, не отпускает тебя ни на шаг?

– Ну мам, что, тебе именно сейчас все это надо выяснять? Я же у Олли!

Ники заговорщицки подмигивает Алессандро, как бы говоря: «Я немного преувеличиваю, правда?»

– В любом случае, мы с ним расстались!

– Ну, наконец-то одна хорошая новость!

– О’кей, мама… Слушай, мы тут с Олли сходим куда-нибудь поесть, я поздно вернусь, не ищите меня, ладно?

– Но, Ники, разве тебе не надо готовиться к экзаменам?

– Пока, мама…

И Симона тоже молча смотрит на экран телефона: Ники отключилась. Она ставит телефон на вибрацию и блокирует клавиатуру. Чуть приподнявшись, засовывает его в задний карман джинсов. Алессандро с улыбкой смотрит на нее.

– И часто ты обманываешь маму?

– Не очень. Например, сейчас я правду сказала: мы расстались. И вообще, тебе-то какая разница? Ты мне не папочка! Вот, поверни сюда. – Ники хватается за руль и вместе с ним выворачивает его.

– Отпусти! Что ты делаешь? Еще немного – и мы бы в столб въехали!

Ники усаживается на сиденье:

– Какой же ты зануда!

– При чем тут зануда? Ты могла бы мне бампер пробить, и потом машину можно было бы выкинуть.

– Не преувеличивай.

– А ты видела, как ты мне бок процарапала своим скутером?

– Процарапала… Да там малюсенькая царапинка. Ты все время преувеличиваешь, говорю же.

– Ну конечно, машина-то не твоя…

– Ну вот, ты совсем как моя мамочка! Давай, поучи меня: чужая собственность… Осторожно!

Алессандро тормозит и резко останавливается. Перед ним на раздолбанном скутере «кимко» несется парень, а на заднем сиденье – вцепившаяся в него смуглая девушка: они несутся, не глядя по сторонам, не останавливаясь на знаке «Стоп». Или им просто наплевать. Алессандро высовывается из окна:

– Дебилы! – Но те уже далеко. – Нет, ты видела? Они даже не посмотрели, не остановились на знак! А потом говорят: аварии…

– Да ладно тебе, не занудничай. Главное, мы их увидели и не столкнулись, правда? Может, у них важная встреча…

– Да, в такой одежде.

– Может, едут на собеседование. Им нужна работа. Не у всех же есть папочки… Мама миа! Так ты старпер? Еще судишь людей по одежде?

– Да нет, не по одежде, а так, по общему виду… Им не хватает уважения к другим. Нет систем ценностей.

– Боже. Ну ты точно как мой папочка!

– Слушай, ты упросила меня встретить тебя и отвезти… Ладно… но ты еще и на ссору набиваешься?

– Да нет же! Если бы ты с теми столкнулся, я бы твоим свидетелем была. Ну, ты видишь, ты с самого утра немного рассеян. И меня утром сбил. Не будешь же ты это отрицать? Ну ладно, поверни на следующей.

– Но куда мы едем?

– На станцию техобслуживания, я договорилась с мастером, он нас ждет. Еще раз сверни. Тихонько… Вот, приехали.

Но железные ставни станции закрыты.

– Ну вот… он меня не дождался… Закрылся. Вот блин. И что мне делать?

– Как «что делать»? У тебя ведь теперь есть персональный водитель!

– Ну да, мне сегодня надо в кучу мест, но без тебя.

– А, ну да.

– Что значит «а, ну да»?

– Что меня предусмотрено не было. Ты ведь не могла предусмотреть, что с тобой буду я.

– Конечно, мы же не были знакомы…

Ники выходит из машины:

– Ты ведь просто дорожно-транспортное происшествие. – И она закрывает дверь.

– Верно. Но происшествие может быть как негативным, так и позитивным. В зависимости от того, как на него посмотреть. Насколько от него меняется отныне твоя жизнь. Так ведь?

Ники подходит к своему скутеру, стоящему около ставен. Садится на него. Два раза резко ударяет ногой по педали. Мотор не заводится.

– Пока что я смотрю и вижу, насколько поменялась моя Милла.

– Милла? А кто это?

– Мой скутер.

– А почему Милла?

– А что, всегда нужно объяснять почему?

– Мама миа, ты тоже можешь быть занудой…

Ники почти не слушает его и ныряет под скутер.

– Так и знала: он вынул свечу. Понятно: после удара она так и не поехала. Вот блин.

Она подходит к «мерседесу» и вытирает руки о джинсы. На них остаются жирные следы. Она открывает дверь и заносит ногу в машину.

– Извини, что ты делаешь?

– Как это – что? Сажусь в машину.

– Понятно. Но посмотри на себя, ты же грязная! На, возьми!

Он бросает ей кусок бежевой замши. Ники, улыбнувшись, протирает руки.

– Вообще-то ты прав, есть одно «почему»… На самом деле у нас все классно!

– Что – у нас?

– Ну, в смысле – мы такие разные. Во всем. Есть риск, что мы бесповоротно влюбимся друг в друга.

Алессандро, улыбнувшись, заводит мотор.

– Ты прямо с места в карьер.

– А что в этом плохого? Чего тянуть-то? Я предпочитаю все прямо говорить.

– Почему ты такая? – Алессандро поворачивается и смотрит на нее внимательно. – Из-за любовного разочарования? Или у тебя родители развелись? А может, тебя в детстве изнасиловали?

– Нет, в молодости. Сегодня. В «мерседесе». Может, я и иду с места в карьер, зато ты – медленно запрягаешь. Не знаю, почему я такая. И потом, что значит «почему»? Я же сказала: иногда на этот вопрос ответа нет. Я такая, как есть: всегда говорю то, что думаю. Мне пока можно, правда?

Алессандро улыбается:

– Конечно, конечно, у тебя вся жизнь впереди.

– У тебя – тоже. Жизнь кончается тогда, когда перестаешь дышать. Как тебе?

– Неплохо.

– Моя собственная мысль. Но тебе могу ее подарить. А знаешь, мне так хорошо сейчас! Я чувствую себя свободной, счастливой, спокойной. И мне страшно, что скажи я это вслух – и ты исчезнешь! – Алессандро смотрит на нее. Хорошенькая. Веселая. И очень – очень молодая. – И особенно я счастлива, что сделала правильный выбор.

– В смысле – правильную школу?

– Да нет же! Я вчера окончательно заявила своему парню, что у нас все кончено. Аннулировано. Обнулено. Улетучилось. Испарилось.

– Понял-понял суть. Знаешь, если ты используешь столько разных слов, это значит, что история была важной.

– Совсем наоборот.

– Ну ясно, ты пытаешься меня обмануть. Похоже, тебе сильно не по себе.

– Сейчас уже нет. Но в тот вечер, когда он отправился на концерт Робби Уильямса со своим другом… То есть, понимаешь, он меня не взял. А пошел с другом, как тебе? Вот тогда я ужасно переживала. Но когда я решила, что все кончено, мне стало легко.

– Понятно. Тогда почему ты такая злющая?

– Потому что я не сразу порвала, я не послушала свое сердце.

– А может, ты еще не была готова?

– Не в этом дело. Я обманывала саму себя. И тянула, тянула. Прошло два месяца с того момента, как я решила. То есть я врала сама себе целых два месяца. Куда это годится? Можно врать кому угодно, но только не себе самому.

– Ну ладно. Лучше поздно, чем никогда.

– Вот теперь ты похож на мою тетушку.

– А что я должен говорить? Или мне надо молчать как рыба?

– Ну вот… Именно это всегда делает мой братец…

– Теперь я понял, почему тебе так хорошо со мной: тебе кажется, что ты находишься в кругу семьи.

Ники хохочет:

– Это ты классно сказал! Ну и насмешил ты меня! Здорово! Правда, я на тебя другими глазами начала смотреть! Честное слово!

– Я получил несколько очков?

– Совсем немного, на самом деле ты еще очень далеко; после ДТП с моей Миллой у тебя только – только двадцать в классификации… Да и одеваешься ты так, словно косишь под молодого…

– То есть? – Алессандро осматривает себя.

– Темный костюм и на ногах – «адидас», голубая рубашка слишком светлая, расстегнутый воротничок и галстука нет.

– Ну и что это, по-твоему, значит?

– Отчаянная попытка вскочить в последний вагон уходящего поезда. Ты пытаешься затесаться среди нас, молодых, как бы говоря: «Эй, смотрите, я один из вас!» Но ты-то уже не такой…

Алессандро, улыбаясь, качает головой:

– Мне жаль, но у тебя неправильное обо мне представление.

Ники с ногами забирается на сиденье. Не снимая обуви.

– Опусти ноги на пол! – Он слегка ударяет ее по ногам.

– Зануда. – Лицо ее становится хитрым, как будто ей в голову пришла какая-то идея. – Давай сыграем в одну игру. Что тебе во мне понравилось?

– А что, мне обязательно должно было что-то понравиться?

– Ну, в общем, обычно, когда ты с кем-нибудь знакомишься, тебе всегда что-то в нем нравится, а что-то – нет. Ну, не знаю, может, тебе не нравится запах крепких духов, или слишком длинные волосы, или что человек жует жвачку, или кладет ноги на сиденье… Ну так вот: что тебе во мне понравилось?

– Твоя смелость. После ДТП ты сразу встала на ноги. Ты не испугалась. Ты сразу оценила ситуацию. Здорово. Серьезно говорю. Именно в таких неожиданных и стрессовых ситуациях и видны настоящие качества человека.

– Ну, если по ним судить, ты просто ужас! Ты орал как недорезанный! Тебя только твоя машина волновала.

– Ну и что? Я же видел, что с тобой все в порядке!

– Да-да, так я тебе и поверила… – На минуту Ники становится серьезной. – А что тебе не понравилось во мне?

Алессандро немного думает.

– Так. Ну, скажем… – Список ему кажется весьма длинным.

– Нет-нет, я передумала! Я совершенно не хочу знать…

Алессандро, развеселившись, продолжает вести машину.

– Послушай, если кто-то не принимает критику, лучше он не станет…

– А кто тебе сказал, что я хочу стать лучше? Из всех девчонок, которых я знаю, я выше среднего! А значит, я совсем не хочу становиться слишком сумасбродной. Я тогда никому не буду внушать симпатию. А симпатия – это главное. Она рождается из несовершенства. Например, в тебе меня поразила одна вещь, несмотря на твои переживания по поводу машины.

– М-м-м… не слишком ли много комплиментов? Здесь что-то нечисто.

– Вот видишь, какой ты подозрительный! Так я и думала. Ты же знаешь, что я всегда говорю то, что думаю.

– И даже когда обманываешь маму?

– Вот именно. Я всегда говорю ей то, что, думаю, ей будет приятно.

Ники снова подтягивает колени и, поставив ноги на сиденье, обхватывает их.

– Убери ноги с сиденья!

– Уф-ф, ну ты и зануда! – Ники ставит их на приборную панель.

– Убери ноги.

– Занудятина!

– Давай я отвезу тебя домой. Ты где живешь?

– Вот, я нашла недостаток. Ты слишком правильный. Ты все знаешь. Что надо делать, куда ехать, почему. Но почему ты такой? Зачем тебе надо все контролировать? Ты бухгалтер чувств. Обличитель безумств. Калькулятор случайностей. Жизнь невозможно свести к чистым расчетам. Извини, а чем ты занимаешься?

– Я креативщик.

– И как же ты креативишь, если ты душишь и убиваешь любую непредвиденность? Творчество рождается от озарения, благодаря ошибке в череде обычных явлений.

– Прекрасно. Ты еще и философ.

– Это не я сказала. Это Уильям Хацлит.

– А кто это?

– Сама не знаю. Знаю только, что это он сказал… Я прочитала в своем ежедневнике.

– Ты в старших классах? Я читал где-то, что это высшая точка знаний человека…

– Что за чушь?

– Именно в этом возрасте человек выбирает собственный путь, свою профессию, читает много о будущей специализации…

– Слушай, когда ты так говоришь, меня тошнит. Ты видишь жизнь как отсутствие свободы. А жизнь – это свобода, так должно быть. И нужно жить так, как будто так оно и есть.

– В самом деле, кто ж тебе не дает… Ты сможешь выбрать себе профессию. Какую бы ты хотела?

– Хочу серфингом заниматься.

– Это не профессия.

– Слушай, у меня идея! Сверни-ка. Езжай прямо, здесь все время прямо. В конце – направо.

– Да здесь же одностороннее движение!

– Опять? Мама миа, какой же ты зануда!

– Я не зануда, я ответственный. Хотелось бы избежать лобового удара. А вот ты – безответственная. Прямо как те двое на скутере. Если поехать по этой дороге по встречке, можно в ДТП угодить.

– Вообще-то до сих пор аварии устраивал ты. Если только…

– Что?

– Если ты все не подстроил, чтобы со мной познакомиться.

– Да уж, план что надо… Я бы уж тебя просто остановил и спросил, как тебя зовут. Тогда бы машина цела осталась…

– Жаль, мне было бы приятнее узнать, что ты специально меня сбил.

– Почему ты иногда так ребячишься?

– Да потому что я еще ребенок, папа! Вот тут поверни направо. Здесь можно.

– А потом?

– Потом мы окажемся в центре. Ты же знаешь виа дель Корсо?

– Конечно, знаю. И еще мне известно, что там нельзя парковаться.

– Да подумаешь! Немного пройдем пешком. Тебе, как креативному директору, надо дышать одним воздухом с людьми, творить с ними, для них. Вот. – Ники снова хватает руль и слегка поворачивает его. – Вот сюда.

– Тихо ты, сейчас ударимся!

– Ладно, только поставь ее здесь, просто идеально!

– Идеально для получения штрафа. Ах да, ты ведь не обращаешь внимания на дорожные знаки!

– Слушай, в это время полицейские обедают. – И Ники, смеясь, вылезает из машины.

Алессандро, качая головой, выходит и закрывает машину.

– Если назначат штраф, заплатишь половину.

Ники берет его под руку и увлекает за собой.

– Конечно-конечно, креативщик! У тебя на все готов ответ: в нужный момент, в нужном месте!

Неожиданно у Алессандро звонит телефон. Он вынимает его из кармана и смотрит на номер.

– Извини, мне надо по работе ответить. Да, слушаю!

– Чао, Алекс, это Джорджия. Мы готовы. Собрали материал, кассеты, все прошлые ролики. Тут прорва леденцов. Если делать все быстро, может, что-нибудь и получится.

Алессандро смотрит на Ники. Та изучает витрину: рассматривает брюки. Обернувшись, морщит носик, как бы говоря: «Нет, не нравится».

– Хорошо. Начинайте их смотреть без меня.

– А ты, когда ты придешь?

– Чуть позже. Я к вам присоединюсь.

Ники, услышав это, вынимает из портфеля листок бумаги и что-то на нем быстро пишет. И показывает ему.

– Ты сегодня работаешь в свободном режиме вдохновения. Скажи это им. Креативность и безумие. И пошли все на… – И Ники трясет у него перед носом бумажкой.

Алессандро думает, что, пожалуй, Ники права. И он громко читает в трубку то, что написано у него перед глазами:

– Сегодня работа в свободном режиме вдохновения: креативность и безумие. И пошли… – Он не решается произнести неприличные слова. Зажмурив глаза, ждет ответа сотрудницы.

– Ты прав, Алекс. Браво, это великолепное решение. Возьмем тайм-аут. Надеюсь, эта пауза будет продуктивной. Так и сделаем. До завтра. Чао.

Алессандро в замешательстве смотрит на телефон:

– Невероятно. – И кладет его себе в карман.

Ники дергает плечом:

– Вот видишь? Она со мной согласна.

– Странно… Обычно она впадает в ярость, она работает как сумасшедшая!

– Сколько времени, ты сказал, вам отпущено на этот проект?

– Месяц.

– Это даже слишком много.

– Я бы не сказал.

– Нет, потому что ты знаешь, самые лучшие решения можно найти на ходу: они здесь, висят в воздухе, ждут своего часа. Надо только суметь поймать их. А это может случиться в любой момент жизни. А когда думаешь о чем-то слишком настойчиво, ничего не получится.

– Это что, тоже мысли Уильяма Хацлита?

– Не хочу хвастать, но это мои собственные.