ПРОСТО О ЛЮБВИ…

Я в бешенстве сновала по комнате. А вы бы не бесились, будь на моем месте? Сколько я живу в этом мире, это уже цельных двадцать семь лет, столько моя мамуля мечтает сплавить меня замуж за Эдуарда Рогозина. Никого не хочу обидеть, простите меня Эдуарды России и стран СНГ, а заодно и Европы, но мне кажется, родителям было очень плохо в тот момент, когда они давали имя своему ребенку…или наоборот, слишком хорошо…может пили…или курили…

Хотя, если бы Мерзликина звали Эдуард, а не Сергей, я бы все равно была его фанаткой. Короче, суть такая, если человек тебя бесит, то и имя его, соответственно, тоже.

Вместе с Эдуардом мы росли, так как наши родители невероятно дружны между собой. Прям единая семья. Проблема в том, что у Натальи Николаевны и Сергея Анатольевича один сын, а у моих родителей одна дочь, то есть, несчастная я. И с самых пеленок, они планировали нашу свадьбу.

Эдуард старше меня почти на год. Он не то, чтобы далек от идеала, он совсем… Нет, вы не подумайте, что я такая злодейка и считаю его уродом, вовсе нет. Обычный парень, эдакий серый житель серого города серой области и т.д. Просто, Боже, он такой зануда. Закончил аспирантуру, преподает в университете историю России. Когда он рассказывает о своих лекциях, то напоминает павлина…хотя нет, индюка…Он так важно вышагивает по комнате и рассуждает, как прекрасно подает свой предмет, какой он замечательный преподаватель… Поверьте, это очень тяжело, слышать как Я то, как Я это. Моя роль в этот момент, сидеть на диване с мордочкой побитого щенка и бегущей строкой в глазах: «О-о-о-о, Мой Господи-и-и-иН».

Ну, его родители примерно так себя и ведут. Они обычные рабочие. В советские времена было сложно поступить, не то, что сейчас, поэтому, завалив экзамены, они благополучно устроились на завод, где и работают, по сей день. Поэтому их сынок для них вундеркинд, лично я не удивилась бы, попроси они для него нобелевскую премию за аспирантуру.

И вот сегодня, именно сегодня, когда я после тяжелого рабочего дня сходила на занятия по вождению, правда пока на теорию, но попробуй высиди там полтора часа после собрания с генеральным… Так вот, именно сегодня мои родители позвали семью Рогозиных в гости, и все бы ничего, так этот …ученый фигов тоже придет. Причем, судя по тому, что моя мамуля мурлыкает песенки и порхает по кухне, он опять придет с цветами, будет петь себе дифирамбы, намекать, что он прекрасная партия…Да-да, вы правильно поняли, ему очень нравится идея нашей свадьбы. Я вот одного не понимаю, почему бы тогда не поухаживать как все? Кино, кафе, парк, в конце концов, с мороженкой? Так нет же! Все, на что мы способны, это прийти с мамочкой и папочкой, принести цветочки и похвалить себя.

Надо отдать должное папе, он не так сильно настаивает на том, что мой идеальный кандидат – Эдик. Но отец беспокоится, что я одинока в свои двадцать семь лет.

Ну, не буду же я родителям рассказывать, что меня уже пару раз бросали, и что я веду половую жизнь ради здоровья и удовольствия? Мои родители, воспитанные в лучших традициях нерушимого союза Республик свободных, точно не поймут этого. Да, у меня нет второй половинки, но разве это повод отчаиваться и бегать к гадалкам, чтобы снять с меня венец безбрачия? Бре-е-е-ед.

Да, я живу с родителями, но скоро перееду в свою квартиру…надеюсь. Я оформила ипотеку в новостройке. Дом будет готов месяца через три, так что скоро буду избавлена от жесткого всевидящего ока мамы. Был период, когда я снимала квартиру, но жажда иметь свою победила, в итоге живу я пока у родителей и жду свою двушку в девятиэтажке.

Не буду рассказывать, как долго я воевала с мамой, пытаясь доказать, что ипотека это не самое страшное, и что жить с родителями до конца дней своих я не хочу. Это было шоу, жалко дома нет скрытых камер. Но что-то я отвлеклась.

Я решила, что ради Эдуарда особо наряжаться не стоит. Поэтому натянула оранжевый китайский сарафан с жирным пятнышком от пирожка с капустой в области левого бедра, собрала волосы в хвост и обула тапки с драными котами (они реально драные, от времени и ветхости своей). Потом промаршировала на кухню, где уже была накрыта поляна, папа читал газету, а мама судорожно что-то нарезала.

– Ма, помочь?

– Ребенок, ты зачем надела этот дурацкий сарафан? Сейчас ведь гости придут, Эдичка и…

– Ма, я буду ужинать в этой одежде, или не буду вообще сидеть с вами за столом…

Мама строго посмотрела на меня. На помощь пришел папа:

– Да пусть одевается, как хочет! Она вон уставшая пришла, работа, занятия, а тут ты гостей решила позвать…Нет, чтоб в субботу…

– В субботу они не могут, Эдичка уезжает на турбазу с коллегами. А что по поводу ее учебы…Шурочка, дались тебе эти права? Сейчас на дорогах так опасно, только лишний повод для переживаний…

– Ма, мы уже об этом говорили, – и об этом я вам тоже не расскажу. Ибо этого хватит тома на три. Но заметьте, я всегда побеждаю в спорах с родителями.

Я расставила тарелки и в этот момент в дверь позвонили.

– Ох, уже пришли! – мама расцвела, – Шурочка, открой дверь!

– Не хочу, – буркнула я. Потом посмотрела на маму, ее строгий взгляд уперся в мою сморщенную переносицу. Блин…

– Ну, ладно, – я тяжко вздохнула,– открою…

Я, шаркая ногами, поплелась открывать дверь. Из-за угла вылетел Чак Норрис и вцепился в мои ободранные тапки. Это наш кот. Понятия не имею, почему папа решил назвать черного дворового худющего кота Чаком Норрисом…Может, он был похож на техасского рейнджера? Не суть, факт остается фактом, нашего шкодного кота зовут Чак Норрис.

– А ну отвали,– я пыталась стряхнуть его с ноги, открывая дверь.

Конечно, как я и предполагала, в дверном проеме торчал букет в фольге из веников хризантем, по пятьдесят рублей за штуку. На кой черт он упаковал их в фольгу? Ненавижу цветы в упаковке.

– Привет, – сказала я трем жалким веткам в фольге и отступила в сторону. В коридор вплыл Эдичка, а следом его родители. Их я люблю, но за навязчивость в свадебном вопросе терпеть не могу. Вот такое двоякое чувство.

– Здравствуйте, – я им радушно улыбнулась.

Наталья Николаевна сразу запричитала и полезла целоваться:

– Шурочка моя, Красотуля наша, –чмок-чмок, – умничка наша!!!

Чего там во мне красивого и почему я умничка, не знаю, но мама Эдички меня жамкала минут пять. Слава Богу, Сергей Анатольевич был более сдержанным, поэтому просто похлопал меня по плечу. Историк всея Руси уже уматал на кухню, я же забыла сказать, что он еще и есть, как конь. Много и громко.

– Эдичка мой хороши-и-и-ий, – раздался мамин возглас.

Я закрыла дверь за гостями и прислонилась к стене. И за что мне это все?

Меня хватило на час посиделок. Больше моя нервная система не могла выдержать. Дядьки обсуждали хоккей, я только успевала слышать «Трактор» и «Локомотив», я бы с удовольствием присоединилась к ним, потому как тоже уважаю этот вид спорта. Но Эдичка не давал мне отвернуться от него, истории лились из него, аки из рога изобилия. Тетьки обсуждали какой-то сериал, вроде бы «Ефросинью». Я смотрела на этого болвана и думала о скотче, представляла, как иду в комнату, беру скотч и заклеиваю ему рот. Вот это было бы волшебно. В какой-то миг я поняла, если сейчас не уйду, то плесну ему в лицо компота вишневого маминого производства. На середине фразы Эдички «…и тогда я, как самый ответственный преподаватель, решил», я встала и сказала громко:

– Я пошла делать отчет, ма, спасибо, очень вкусно.

В кухне стало тихо, как в библиотеке. Родители уставились на меня непонимающе. Родители Эдички подняли брови к корням волос, а Эдичка только открывал и закрывал рот. Кажется, он похож на окуня. Или карася. Не важно.

Я развернулась и двинула в свою комнату в полной тишине. Закрыв за собой дверь, я счастливо выдохнула. Потом достала мобильник из сумки. Был пропущенный от Леры, моей подруги и коллеги по работе.

– Привее-е-ет, – протянула я, растягиваясь на кровати, ты мне звонила?

– Да-а-а-а, а ты чем занималась там, что не слышала ничего?

– О-о-о-о, Лерка, не спрашивай…

– Что случилось?

– К нам в гости пришел Эдичка…

– О Боже…Один?

– Ты что? Со свитой, как всегда. Да и хорошо, а то бы не сдыхалась от него…

– А сейчас что? Сдыхалась?

– Не совсем, бросила его за столом посреди рассказа.

– Бедняга, его там не переклинило? Мне кажется, если он не изливает определенное количество хвалы в день, то потом болеет.

– Пофиг. Не говори мне про него, ты отчет сделала?

– А то, почесночила уже!

– Блин, а у меня все впереди. Ты просто так звонила?

– Неа. Я созвонилась с инструктором.

– Оо-о-о, и кто там? Голос как? Прекрасен?

– Не знаю, прекрасен ли он, но очень смешной и кажется не паренек младых лет.

– А чего в нем смешного?

– Ну…он так разговаривает…смешно!!! Мне кажется, он легко нас обматерит, если не будет получаться водить!

– Ладно, посмотрим, и что там? Когда на вождение?

– Я тебя записала на завтра, на час дня.

– Все, поняла, благодарствую! А ты во сколько?

– А я в одиннадцать тридцать!

– Ок, ладно, ты как погоняешь, так мне позвони, расскажи як цэ було.

– Естестно!!!

– Ладно, Лерик, я отчет пошла клепать.

– Ага…Созвонимся!

Я нажала отбой, прислушалась, на кухне было подозрительно тихо, будто шептались. Включила комп и развалилась в кресле, ожидая, когда он загрузится.

С Леркой мы знакомы со времен студенчества. Сейчас вместе работаем торговыми представителями на кондитерских изделиях. Еще одна причина маминого расстройства. Как ребенок с образованием лингвиста может продавать конфеты? А мне нравится моя работа, потому что свободный график, потому что «белая» зарплата, отпускные и больничные – все как положено. Я могу выйти чуть позже, могу пойти на вождение в час дня, главное до четырех часов скинуть заявки в офис через КПК и все. Но в понедельник страшенные собрания с генеральным. И по пятницам, иногда, экзамены на знание товара, то бишь конфеток. Но это все легко пережить, поверьте мне.

Именно эта работа вынудила меня пойти на курсы вождения. Зимой было не очень приятно ходить по магазинам. А в день их от пятнадцати до двадцати.

Есть еще один момент, ежедневные отчеты. Что-то вроде маршрутных листов, дел минут на тридцать, но бесит. Ежедневно вбивать в отчет адреса, где я была, с кем общалась, что заказали и т.д. Не вышлешь отчет до утра, штраф пятьсот рублей. Я как-то думала, что эти отчеты никто не смотрит, но когда меня оштрафовали на тысячу рублей за двухдневное незаполнение, перестала так думать.

Когда на мониторе появилась фотка с изображением двух веснушчатых рожиц, моей и Васькиной, это моя лучшая подруга, в дверь постучали. Вернее поскреблись, я уж подумала, что это Чак Норрис атакует, но стук повторился. Уже громче.

– Да! – гаркнула я, уже догадываясь, кто там. Эдичка ввалился в мою комнату.

– Ну, как отчет? Делаешь?

– Еще нет…, – вместе с ним в комнату ворвался запах одеколона, настолько приторный, что меня чуть не стошнило.

– А мы тоже делаем отчеты, только…

– Эдик, ты меня извини, конечно, но не мог бы ты выйти?

Он опять сделал лицо окуня-карася. Я посмотрела на его заалевшие ланиты, брючки с идеальными стрелочками, жилетку поверх рубашонки и мне стало его жалко.

– Эдик, мне очень-очень некогда, как тебе иногда бывает…Ведь тебе же бывает некогда?

– Конечно…, – булькнул он приглушенно.

– Ну вот, и мне некогда, представляешь? Очень. Я не могу с тобой пообщаться, ты иди, с родителями посиди, хорошо? Там и вкусняшек полно, мама торт шоколадный купила…

Он что-то попытался сказать, но потом вышел из комнаты, впустив моего дикого кота, который тут же стал нарезать круги по комнате, громко топоча.

На кухне опять зашептались. У меня зазвонил мобильник, Васька.

– Васька, привет! – я улыбнулась. Вообще-то мою подругу зовут Василиса, но для меня она Васька.

– Привет, боец невидимого фронта! Как там твои занятия по вождению?

– Нормуль, ходили на теорию, чуть не уснула.

– А когда уже пратика?

– Завтра!

– О! Информацию к сведению приняла, во сколько ездишь?

– В час дня!

– О*кей, значить в это время на улицу ходить нельзя!

– Засранка! Да я же на автодроме, скорее всего, буду.

– А кто его знает, может он тебя выпустит сразу на дороги города. Ты как-то невесела, не приключилося ли чего?

– Приключился Эдуард…

– Ёптить! Прынц на белом коне! И как? Какие нонче цветы принес? Полевые, али в клумбе надрал?

– Купил…

– Да ну на? Гвоздики?

– Нет, гвоздики будут, если я замуж соглашусь за него выйти, а на стадии ухаживаний ветки хризантем, причем немного увядшие.

– Саш, я все думаю, он же тебе ни разу ничего не говорил, мы ж все от родителей знаем, а вдруг он тоже не в восторге от идеи с тобой зажить весело и счастливо?

– А на кой черт он приходит с цветочками и хвалит себя постоянно?

– Ну, потому что вот такой он…деб…по характеру, понимаешь? Нет, всякие люди бывают, вдруг он не может сказать своей мамочке НЕТ? Вдруг это она выбирает цветы для тебя?

– Фу-у-у-у, ну если это так, то тогда он совсем…

– Молчи!!! Возлюби ближнего своего, дабы воспользоваться его услугами в нужный момент!

– Да не смеши меня, какие там, нахрен, услуги? Я лучше учебник по истории почитаю… И вообще, мне отчет надо делать, так что гудбай!

Пару секунд в телефоне была пауза, а потом раздалось завывание Васькиным голосом:

– Возвращайся в тумане ночи, возвращайся, когда захочешь, возвращайся, я без тебя…

И раздались короткие гудки. Только когда я положила трубку, вспомнила, что не спросила как дела у Сережки, мужа Васькиного. Хотя было б чего плохо, она бы сказала, а хорошее скажет позже, после того, как я сделаю отчет.

Ближайшие минут сорок я была потеряна для общества, потому что судорожно колотила по клавиатуре, рассказывая руководству, как Марь Ванна не согласилась заказать конфетки «Буревестник», потому что у конкурентов они дешевле на пять рублей.

Когда я почти закончила и вознамерилась посетить сайт «Одноклассники», дабы поглядеть на кучу оценок, что мне наставили, в комнату вошла мама. Брови в кучу, это плохо. Будет ругаться.

– Александра, как это понимать?

– Эдичка мне мешал делать отчет, я попросила его удалиться.

– Твое поведение просто недопустимо! Что с тобой происходит? Вроде бы переходный возраст остался далеко! – все это мама говорила почти шепотом, из чего я сделала вывод, что Рогозины еще не отчалили по направлению к дому. Какая жаль.

– Ма, ну, прости, ну бесит он меня, понимаешь? Если б вы меня не заставляли разглядеть в нем прынца прекрасного, я бы и не вела себя так. Это, во-первых. А во-вторых, я, правда, устала, у меня ноги гудят, я хочу в душ и на кровать, а тут гости. Ты же их позвала, значит, это твои гости. Вот и развлекай. И еще, в-третьих, мам. Поверь мне, двадцать семь лет – это еще не повод горевать по причине отсутствия печати в паспорте.

Я высказала все, что думала, и мне стало легче. Минут на двадцать. А потом меня будет мучить совесть, мне станет жалко маму. Она будет дуться, а я пойду просить прощения. А-а-а-а, когда же построят мой дом??? Три месяца…Терпение, только терпение…

Мама посмотрела на меня, как на несмышленыша.

– Дочь, но ведь он хороший мальчик…

– Мам, а ты за папу вышла замуж, потому что он был хороший мальчик? Или потому что ты его любила?

Она молчала.

– Ладно, ма, пошли, посижу с твоими гостями минут тридцать, но потом в душ. И что касается Эдика, забудь. Ничего из твоего плана не выйдет.

Мы еще немного поболтали, правда, теперь все вместе. Хотя Эдуард все больше молчал, как это ни странно.

Моя мама работает библиотекарем. Работа, по-моему, не фонтан, ежедневно выдавать студентам кипы пыльных старых книг, а зарплата совсем ни к черту. Но ей нравилось. Папа – водитель рефрижератора на молокозаводе. Короче, обычная семья. Но моя мама, как она говорит, считает нас интеллигентными. В ее понимании, это значит не только читать много книг и правильно говорить, но и посещать драматические театры, театры оперы и балета. Папа от всего этого не в восторге, но раз в месяц со вздохом и треском влазиит в свой парадно-выходной костюм и идет слушать оперу. Театр я тоже люблю, а вот оперу ненавижу. Был период, когда мама на пару с Натальей Николаевной типа прикалывались по классике, тогда в нашем доме звучали Бах, Бетховен и другие дядьки, творчество которых любит весь мир, кроме меня. Лично я знаю только часть «Лунной сонаты», которая играет в китайских подарочных шкатулках. Я одобряю любое хобби, кроме алкоголизма и походов к гадалкам, дабы снять венец безбрачия. И если моя мамуля и алкоголизм очень далеки друг от друга, как и Эдуард от идеала, то походы к гадалкам моя родительница совершает иногда. Чем приводит меня в полнейшее бешенство.

Когда я вернулась из облаков к беседе за столом, там как раз обсуждался проект «Экстроссенсы» на ТНТ. Эту тему я поддерживать не стала, чтоб не наорать на всех присутствующих, а незаметно встала, типа помыть кружку, потом бочком-бочком вышла из кухни и закрылась в ванной.

Соглашусь с вами, что некрасиво так делать, но они для меня ведь как родственники, а когда в гостях родственники, то можно ходить в драных тапках и мыться в душе в самый разгар застолья.

Когда я вышла, мамы не было, она провожала гостей до такси. Папа лежал в зале на диване.

– Па! Ушли?

– Ну.

– Ты на меня злишься?

– С чего бы я на тебя злился? – папа удивленно глянул на меня и снова уставился в телик, там Брюс Уиллис кого-то спасал, это было гораздо интереснее!

– С того, что я нагрубила Эдику и ушла к себе.

– Ничего, переживет. Хоть кто-то рот ему закрыл.

Я начала хохотать, а папа снова уставился в телик. Вернулась мама, мы пошли мыть посуду. Не договариваясь, тему Эдик+ Саша не поднимали. Мне не хотелось, а мама видимо боялась, что я распсихуюсь окончательно. А так, все же есть шанс уболтать меня разглядеть в нем будущего мужа.

После мытья посуды я, валяясь с книгой Акунина в кровати и грезя об Эрасте Фандорине, решила позвонить Ваське.

– Не спите?

– Нее-е-ет, Сережка кино смотрит старинное, с Брюсом Уиллисом, а я в контакте сижу.

– О, мой па тоже смотрит сей фильм.

– Ну, как там, кот ученый ушел восвояси?

– Ушел, блин. Я даже с мамой почти поругалась из-за этого…Ладно, не важно. Как у вас с Сережкой дела?

Васька смачно зевнула.

– Да нормально все, сегодня гундел, что я суп густой сварила, вечно что-то ему не так.

Их жалобы друг на друга не прекращались уже три года, то есть все то время, что они вместе. Но при этом, я знала, что у них любоф. Настоящая.

– Васька, а почему мужчина по имени Эраст мне нравится, а мужчина по имени Эдик меня бесит???

– Может потому что мужчина по имени Эраст голубоглазый красавчик, умный как Шерлок Холмс и к тому же книжный герой? А Эдуард дурак. Самовлюбленный.

– Нда, с тобой Васька не поспоришь.

– Ха! Еще бы!

– Ладно, дорогуша, у меня отбой!

– Спи, детка, и пусть приснится тебе Эдуард в стрингах…

– Ах ты, сучка крашеная!!!!

Под дикий хохот подруги я нажала отбой.

Лежа на кровати, пялясь в темноту, и слушая тарахтенье-мурлыканье кошака, подобное шуму работающего бульдозера, я думала о том, что же есть идеал для меня? Какие мне нравятся парни? Допустим, брюнеты. Высокие. Но Антон, мой первый парень, был блондин, среднего роста, слегка походил на колобка. И я любила его, или думала, что люблю. А потом оказалось, что у него есть девушка, которая, причем беременна. Сейчас он уже папа. Может быть, идеал для меня блондин? Но второй мой парень, Витя, был высоким брюнетом, я сначала с ума по нему сходила, но постепенно все стало как-то…какой-то он…стал меньше звонить, а я и не огорчалась, потом писал, а я не отвечала, так все сошло на нет. Потом был Сашка из соседнего двора, там я была уверена, что все, навеки вечные вместе, аминь. Он малорослик и рыжий. Клевый, я и сейчас к нему хорошо отношусь, но девочек он любил многих, а мне не хотелось его ни с кем делить. Потому однажды, после очередного скандала с моей стороны, он объявил мне, что все, хватит меня несчастную мучить, и я достойна большего, чем он. На этом отчалил, и общаемся мы с ним как друзья, иногда пиво пьем вместе вечерком. Так как можно понять, что ты нашла свой идеал? Или не идеал, ладно, как понять, что ты нашла своего мужчину? Как понять, что он тебя не бросит, не обманет, что тебе не станет с ним скучно? Я же влюбчивая ворона, я каждый раз верю в то, что это раз и навсегда…Хорошо хоть я ни разу не приводила парней, знакомиться с родителями…представляю истерики мамы после каждого расставания.

На этой мысли я провалилась в Марфеево царство.

Утром я проснулась с мыслью, что мне снились стринги, но хвала всем Богам, без Эдуарда, без начинки так сказать. Оригинально. К чему снятся стринги? Зевая, я поплелась в ванную, папа уже давно ушел, мама надевала пальто.

– Ребенок, ты встала? А я уж хотела тебя будить.

Я промычала в ответ, потому что рот мой не хотел открываться. После процедур умывания и зубоочищения, я уселась на унитаз. В этот момент, дверь скрипнула и в туалет протиснулась черная когтистая лапа. Чак Норрси невозмутимо зашел, посмотрел на меня и сел в свой туалет с «Катсаном».

– Вообще-то неприлично подглядывать за девочками.

Но он меня уже не слышал. Вытаращил глаза и замер. Видимо делала нечто важное. В комнате зазвонил мобильник. Ну почему, как только я усажу свое тело на унитаз, всегда звонит мобильник?

Я прослушала песню Элвиса Прэсли почти полностью, надо же, кто-то назойливый, как муха.

Сделав свои важные дела, мы с котом пошли в ванную, я мыть руки, а он смотреть, чем я занимаюсь. Попутно обматерив его за то, что он нагадил в горшок и мне нужно заменить его содержимое, я пошла за телефоном. Ну, конечно, Васька, кто ж еще-то.

– Чего тебе надо от меня с утра пораньше? – недобрым голосом спросила я, набрав ее.

– Ты куда там пропала-то? Спишь что ль?

– На унитазе я сидела…

– Фу-у-у-у…

– Можно подумать ты этим на занимаешься…И вообще, мне всю ночь стринги снились.

– Оо-о-о-о, с Эдуардом в комплекте?

– Нет, отдельно…Тебе чего надо-то?

– Приходи вечером пиво пить!

– Сегодня ж вторник, а не пятница?

– И что? Нам это когда-то мешало? Сережка купит рыбку копченую, вида три…

– Мм-м-м-м, хочу-хочу…Ладно, приду! К шести?

– Так точно!!! Ждем-с!

Так, кажется, день начинается очень даже не плохо, не смотря на кошачьи какашки. Еще раз зыркнув строго на кота, я пошла убирать за ним. Бедняга смотрел и думал, ей главное можно, а мне нет?

В девять я, наконец, выкатилась из дома, придерживая в руке пакет с рекламными материалами. В голове сидела только одна мысль: когда уже пройдут два месяца обучения, и я получу права? Закину в машину всю эту макулатуру, и таскать не надо.

Когда я в третьем по счету магазине сдыхалась от кучи листовок, приняла заявку на пятнадцать тысяч рублей, мое настроение совсем улучшилось. Ближе к обеду я умирала от голода, но поесть не успела, перекусила на ходу булкой с маком и поехала на троллейбусе на улицу Маяковского, где ждал меня инструктор. Зазвонил мобильник.

– На связи!

– Привет! – крикнула Лерка.

– Чего орешь? Оглушила!

– Ой, так круто, так круто! Мне так понравилось!

– Ты про вождение, или про инструктора?

– Не, инструктор вообще клёёёёёвый, но ездить еще лучше! Кстати, его зовут Матвей Николаевич!

– Фига се! Ты уже по городу ездила? – у меня брови подняли корни волос от удивления.

– Пря-я-я-ям, ты что? На автодроме по кругу, как лошара! Но так круто, так круто!!!

– Это я уже поняла! Ладно, сейчас я поезжу, потом наберу тебя, расскажу, что думаю по этому поводу!

Если честно, было немного ссыкотно…Простите за выражение, конечно. Но если всю свою жизнь, ты ездил как пассажир и не знаешь, что есть сцепление…Коленки потрясывались.

Я вышла из транспорта и медленно шла к парковке, на которой стояла туча машин с буквой «У» на крыше. Так у меня какой-то «Хендай»…Черный…Номер не помню…Ё-ё-ё-ёптить, так тут одни черные «Хендаи», и что делать, боюсь спросить?

Я стала нервно рыться в карманах в поисках телефона, чтоб позвонить Лерке за консультацией. Когда подняла голову, то увидела в четырех метрах от себя приличный полукруг больших и не очень дяденек, которые, видимо, являлись инструкторами. Взоры всех этих богатырей были обращены на меня, а на губах у каждого прыгала усмешка. Если б один из них улыбнулся, и там бы оказались клыки, как у вампира, я б не удивилась. Потому что у них в глазах читала: «Свежая кровь пришла!«.

Я кое-как протолкнула слюну глотательным движением и пошла в центр круга.

– Здра-а-асьти-и-и…

– ПРИВЕ-Е-Е-ЕТ!!!!

Ох, ё, я аж подскочила, хор, который на девятое мая исполняет военные песни, и то тише орет.

– А…это…

Раздались удовлетворенные хихикания. Нет, ну что за люди? Засмущали. Я покраснела, как помидорка.

– А…это…, – опять выдала я, все загоготали, – хватит, блин, меня смущать!

Те, кто не смеялся до этого, захохотали во всю силу, ага, очень смешно, конечно.

– А кто из вас Матвей Николаевич?

Детина ростом метра два, с харей диаметром сантиметров двадцать, или более того, выдал:

– А хто тебе больше нравится? Выбирай!!!

Все загоготали еще громче! Я оглядела их всех, по очереди. Рядом со мной стоял мужчина, лет сорока в спортивке, темных очках и с капюшоном на голове. Точно, днем инструктор, а по ночам бандит НА районе. Чуть дальше стоял толстячок похожий на мопса, потом детина, а дальше они у меня просто замелькали, столько их было. А с памятью на лица, как у меня, не стоит выбирать таким образом мужчину. Я наморщила нос.

Детина спросил:

– Чего сморщилась-то? Никто не нравится что ли? Вон тот, например, как тебе? – и ткнул пальцем в сторону сорокалетнего бандита с капюшоном. Я облегченно выдохнула, потому как обрадовалась, что не в сторону мопса.

Я демонстративно рассмотрела бандита от капюшона до кроссовок, думая, что мог бы и очки снять, глаз не видно, прямо бесит.

– Нравится, – выдала я.

Детина засмеялся.

– Матвей, тебя одобрили, иди!

Бандит мило улыбнулся и, видимо решив, что хватит меня мучить, повел к черному «Хендаю». Я взглянула на номер, пытаясь запомнить на будущее, но не очень вышло.

– Что-нибудь умеешь?

– Чего? – я тупо глянула на черные очки, когда, блин, он их снимет?

– Говорю, умеешь чего? – крикнул он.

– А чё вы орете?

– Подумал, что ты глухая, раз не отвечаешь!

– Не глухая я! – ответила раздраженно, – Ничего не умею, умею ездить на пассажирском сиденье.

– И все?????

Я посмотрела на него, как на врага народа.

– Если б я умела больше, вряд ли к вам бы пришла…

Он улыбнулся и сел за руль.

– Садись, – крикнул уже из машины, – поедем на автодром.

Я села в машину, надув губы. И чего в нем клевого Лерка нашла? Какой-то вредный дядька.

Проехали, наверное, половину дороги и я не выдержала:

– А Лерке вы понравились, что очень странно!

Он сначала повернул голову в мою сторону, видимо удивился, на нем опять же были очки, просто над ними взметнулись брови.

– Это девушка, которая перед тобой была?

– Да, она моя подруга.

– Понял. А что странного в том, что я ей понравился? Я такой страшный? – и улыбается.

– Вы не страшный, – не знаю, какие у него там глаза, но он не страшный, это точно, – вы…не знаю какой…

Он рассмеялся.

– Ладно, я понял, что не вызываю у тебя симпатии!

Я уж чуть было не поддакнула, а потом подумала, что в принципе-то нет, как раз наоборот, вызывает. Только непонятно почему. И чего на меня нашло? Мне с ним еще два месяца ездить. А я нагрубила уже.

– Да нет, как я только что поняла, вроде бы вызываете.

Он рассмеялся.

Больше мы ничего не успели сказать, потому что приехали на автодром. Он поставила машину в угол, я смотрела, как девочки за рулем в машинах ползали по автодрому, выполняя змейку, горку и всю эту фигню, о которой знают люди, имеющие права.

– Давай, садись за руль!

– Уже?????!!!! Я боюсь! Я же ничего не умею!

– Садись, я сказал! – гаркнул он. Но как-то по-доброму. Я даже не испугалась и не обиделась.

На полусогнутых от страха ногах, я обошла машину. Села. Он сел рядом на пассажирское сиденье.

– Так…, – он открыл ежедневник, – Пятыгина Александра, значит…

– Мгм.

– Значит, так, Сашка, смотри…

И понесло-о-о-ось, я нифига не понимала, начал он с простого, как включить фары, поворотники и эти…как их…щетки стекла чистить. А потом перешел на сцепление, скорости, какой-то циферблат. Показывающий работу двигателя…Короче, я чувствовала себя самой тупорылой в мире, правда. Видимо это было написано на моем лице.

– Да не хмурься ты так, все у тебя получится, все ты запомнишь!

– Мгм.

– Ну, давай, заводи машину…

– Чего??????Каа-а-ак?

– Саш, я же только что показал и рассказал!

– А…а я забыла уже…

И снова. По второму разу, как отсталой…

В итоге, я с горем пополам проехала круга четыре по автодрому, правда зигзагами, сильно виляя, потому как не могла ровно вести машину.

Под конец мы снова поменялись местами. Матвей Николаевич протянул мне свой ежедневник:

– Записывайся на вождение, выбирай день и время, когда тебе удобно. Будем по городу ездить…

– Как по городу???? По городу???? Я же ничего не умею!!!

Он снова посмотрел на меня сквозь очки. Блин, да какого же цвета у него глаза?

– Сумеешь…

Я открыла ежедневник и записалась на три дня подряд по два занятия. Чтоб уж наверняка научиться.

Пока мы молча ехали обратно, я косилась на него, пытаясь рассмотреть. И чего в нем интересного? Ну, дядечка прикольный, ростом не выше меня, ну, может на сантиметр если. Волосы…Обычные русые, только немного с сединой. Руки…как руки, с прожилками, мужские. Снова подняла глаза. Губы…губы…готова поспорить, что они жесткие и пахнут сигаретами, но не противно, а…та-а-а-ак…это что за новости?

А это, Сашка, сумасшествие на почве голодания называется! Дядечка вон женат, наверное, детишек куча, а я тут губы разглядываю. От этих невеселых мыслей я протяжно вздохнула со стоном.

Он повернулся ко мне:

– Да не переживай, я таких дебило…короче, всяких учил, уже пятнадцать лет этим занимаюсь. Научишься!

– Не поверите, но по этому поводу я как-то перестала переживать.

– Что так? Другой повод появился?

Я пробубнила что-то типа: «Надеюсь, что нет…»

На парковке для буковок «У» машин стало значительно меньше, Детину и Мопса не было видно.

– Ладно, до свидания!

– До завтра, Сашка!

Я не спеша шла по городу, набрала Лерку:

– Аллё! Ну и как?

– На круге четвертом мне понравилось! Если не учитывать, что я ездила зигзагами!

– Да ладно тебе, мы же первый раз! А дядечка хороший, да? Он так объясняет…

– Как малышам, растягивая слова! – вставила я.

– Точно! Но это ведь и клево. Хотя у него такой типаж, думаю, он влегкую сможет нас обматерить.

– Уверена в этом! Ты сегодня в каком районе заявки собираешь?

Мы еще немного поболтали о работе. Я прошла еще магазина три, но голод победил, и оставшихся клиентов я решила обзвонить из дома.

Как только работа была выполнена, я отправилась на кухню варганить борщ. Наш телик на кухне кажет только Первый канал. Поэтому пришлось готовить под Дарью Донцову, которая выбирала дешевые пылесосы. Какое-то новое ток-шоу. Я стругала капусту и думала о том, женат ли мой инструктор? И чего это я не спросила? Обычно сей момент, я уточняю сразу! Хотя уточняю я его обычно у парней до тридцати лет. Как-то раньше не засматривалась на мужчин, которым больше тридцати двух.

Пока варился борщ, я быстро набросала отчет. Ну, чтоб спокойно пить пиво с Сережкой и Васькой. Надо успеть уйти до прихода мамы, ибо не избежать мне бесед про Эдуарда.

Я натянула джинсы. Надела кофту. Волосы собрала в дульку на макушке. Неожиданно для себя самой я стала рассматривать свое отражение в зеркале. Рост у меня средний, около 169 см, волосы темно-русые, глаза светло-карие. Объем талии мог бы быть и поменьше. И бедер, кстати, тоже. А вот грудь могла бы быть побольше. Я вздохнула, та и фиг с ней, с грудью, какая есть, такая есть. В комнату зашел Чак Норрис.

– Я ухожу, маленький сирунишка, ты веди себя хорошо, не грызи ничего, понял?

Он смотрел на меня круглыми глазами и тарахтел.

Я еще раз вздохнула, написала маме записку и вышла из дома.

До Васьки я добралась без приключений, на троллейбусе с книгой про Эраста Фандорина. Мы сидели на кухне, уминая рыбу в ожидании, когда сварится картошечка. Сережка травил байки про девушек за рулем.

– …ну, пацаны на заправке смотрят, вышла из машины девушка. Взяла «пистолет» и пошла с ним к капоту. Димон подошел к ней, спросил, зачем она лезет туда? Прикиньте, она, оказывается, думала, что машину заправлять нужно где-то в капоте!!!

Васька захихикала.

– Да ладно, – встряла я, – куда там заправлять-то можно? Даже дурачки знают, что дырка в бак где-то сбоку!

– Она думала, что бензин льют туда же, куда и масло!

Васька снова захихикала.

– А мне ее жалко. Представляю, как над ней все угарали, – сказала я.

Потом он начал рассказывать, как сдавал экзамен и т.д. Короче, первые полтора литра ушли незаметно!

– Так что там с Эдуардом? – спросил Сережка, – Когда свадьба?

– Иди на фиг, а? Еще ты…, – я вздохнула. Зазвонил телефон. Мамуля.

– Ма, я еще у Васи!

– Детка, а когда ты домой?

– Не знаю…а что?

– Просто…Эдик мог бы тебя забрать, он будет мимо ехать через минут тридцать…

– Мамуль, нет, спасибо, но я еще посидеть хочу.

– Так пригласите его тоже!

– Ма, я приеду, и мы поговорим про Эдика, ладно? Мне некогда сейчас, я с Васей общаюсь о…девчачьих секретах.

Сережка поперхнулся. Я нажала отбой под грустное мамино «пока».

– Ну и кто упомянул тут имя Эдуарда? – печально спросила я.

– Что на этот раз? – ухмыльнулся Сережка.

– Блин. Я не знаю, как еще мне поговорить с родителями, вернее с мамой. Вот как? Как ей еще сказать, что этот чмошник…Господи, прости…бесит меня? Она на этой почве просто с ума сошла, честно.

– У тебя один выход, – встрял Сережка, – привести домой парня. Тогда родители точно отстанут.

– Ага! – я даже разозлилась, – И где мне его взять?

– Да попроси Сашку! – предложила Вася.

– Вась, он ведь живет в соседнем дворе! Наши мамы иногда здороваются при встрече, она быстро раскусит, что я набрехала. Нет, тут надо либо малознакомого, либо, чтоб все по-настоящему…

Второй пузырь пива был выпит уже с меньшим позитивом, точнее с его полным отсутствием. И все из-за Эдуарда.

Хотя в целом посидели неплохо, по крайней мере, всю картошечку с рыбкой оприходовали. Васька расспрашивала меня о первом опыте вождения.

– Вась, да еще непонятно ничего…По кругу четыре раза проехала. Нет, мне, конечно, понравилось, но…

– А как там инструктор? – встрял Сережка, – Можно его рассматривать, как вариант на роль парня, хотя бы временного, чтобы усмирить маму и Эдуарда?

– Ну…, – отчего-то промямлила я, – ему около сорока…как мне кажется…

– О-о-о-о, – протяжно вздохнула Вася, – тогда он не катит…

– Чего это? – я резко вскинула голову, – Чего это он не катит?

– О! А что это ты так задергалась? – Васька глянула на меня, обсасывая хвост копченой пеляди.

Я не успела ответить, начал толкать речь Серега:

– Сашка, так ведь сорок лет, не вариант совсем! Как для мамы, так и для тебя! Ну, ты прикинь ее реакцию, как только она его увидит? Почти ровесника? А для тебя-то? Вот тебе сколько лет?

– Двадцать семь, – буркнула я.

– Во-о-о-от, – протянул Сережка, тыкая указательным пальцем куда-то в область потолка, – разница-то почти тринадцать лет, тебе скоро двадцать восемь! Он ведь совсем стареньким станет через…

– Подождите-подождите! – Васька грохнула стакан с пивом о стол, – Я не поняла, как это мы так плавно перешли на сватовство пенсионера-инструктора? Он что, не женат в такие-то годы?

– Да какие годы, Вась! – не вытерпела я, – Ты бы видела его! Он очень…очень хорошо выглядит и …да классный он!

– Нет, ты мне скажи, он что, не женат?

– Да откуда я знаю? – распсиховалась я, – Я что, в первый день занятий буду спрашивать, женат он или нет? Так он мне все и рассказал!

– Очуметь….Так ты еще и хотела узнать, женат ли он? Моя чуйка…а он оЧЧень редко ошибается, подсказывает мне, что ты от всех расстройств с Эдиком и одиночества, готова кинуться на взрослого дядечку, который к тому же возможно женат и отец пятерых детей.

– Вась, да что ты пристала? – я рванула к раковине мыть руки, – Я вообще не думала об этом! Просто…напали на дядьку. Нормальный он мужик! И вообще…я домой пошла…

– Ой, обиделась чо ли??? – Васька с интересом на меня уставилась.

– Да прям, что на тебя дурру обижаться? Поеду я. А то еще с мамой беседы вести задушевные. И неизвестно, на чьей сегодня стороне папа.

С горем пополам я вытащила свое полупьяное тело на лестничную площадку. Тяжело вздохнула и поплелась в сторону дома, предвкушая беседу с родителями.

План тихонько открыть квартиру и прошмыгнуть в комнату провалился. Мама стояла на шухере. Как только носок моего ботинка вступил в коридор. Мама крикнула:

– Она пришла!

Я матюкнулась. Хорошо, что не вслух. Вышел папа в семейных трусах в веселый зеленый цветочек. Я вот думаю, они не могут их хотя бы однотонными шить? Мало того, что они смешные, как юбчонка, эти труселя, так еще и в цветочек.

– Санька, ну как посидели? – спросил папа, зевая.

– Нормально, па! Я слегка под пивным градусом, так что если воняю пивом и рыбой, извиняйте.

Мама осуждающе посмотрела на меня, расширив ноздри. Это значит, что мама злится.

Я разделась, пошла на кухню, поставила чайник. Родители пришли за мной. Папа отчаянно зевал, всем своим видом показывая, что ему эта беседа нужна, как собаке пятая нога. Зато мама стояла с таким видом…Я уж думала, что она притащит трибуну переносную и будет речь с нее толкать. Все молчали. Мое терпение лопнуло.

– Родители, сегодня я говорю вам в последний раз. Даже если ты, ма, будешь на меня обижаться и не разговаривать месяц. Мне не нравится Эдуард. Не нужно заставлять его приходить с цветочками, не нужно заставлять его забирать меня откуда-то. Ничего не выйдет. Я вас люблю, очень люблю. Я понимаю, что для вас всегда буду маленькой девочкой. Но мне двадцать семь лет, а не шестнадцать. А в таком возрасте, я думаю, что сама могу выбирать себе парней. Мы же не в восемнадцатом веке живем, когда женились по приказу родителей.

– Согласен, – выдал папа.

Причем он сделал это так громко и четко, я аж подпрыгнула. Только что вроде как зевал, а тут такой бодренький. Зато ноздри мамы все расширялись и расширялись.

– Так вот…пошла я в душ, а то завтра рано вставать. Всем спокойной ночи. И кстати, все, что я сейчас тут сказала, я скажу и Эдуарду. Сама. Чтоб этот убоги…простите великодушно…чтобы этот наипрекраснейший человек все понял раз и навсегда. Спокойной ночи!

Я чмокнула, словно окаменевшую маму, и обняла улыбающегося папу. Потом пошла в душ. Сквозь шум воды слышались голоса родителей, они явно спорили. Вот мама даёо-о-о-оот у меня…Да, нужно подумать над идеей о временном парне.

Когда я укуталась в махровый хала и высунула нос из ванной в коридор, стояла блаженная тишина. Что меня поразило.

Я быстро сквозанула в комнату и…на моей кровати сидела мама. Я даже сказать ничего не успела, как из нее полилось, словно из рога изобилия:

– Сашенька…детка…я же хочу, чтоб ты была счастлива…

– Ага, а с Эдиком меня ждет великое счастье! Ма, ну…

– Дай мне сказать! Я ведь не мешала высказаться тебе?

Я обреченно заткнулась и села на диван. Тем более на маминых глазах блестели слезы. А я не могу видеть, как она плачет. В такие моменты, какие бы разногласия ни были между нами, я понимаю, что только я на самом деле нужна только маме, со своими проблемами, недостатками, горем, бедой. Как поется в одной песне:

И ночью тихонько дверь откроет она тебе,

Поверь, что никто другой, только мама.

И если когда-нибудь разлюбит нас кто-нибудь,

То слёзы утрёт, поймёт – только мама.

И если когда-нибудь отправимся в дальний путь,

То нас будет ждать одна только мама.

Поэтому я приготовилась к маминой речи вперемежку со слезами.

– Сашка, что ты творишь? Ведь парень он неплохой! Ты же ему и шанса не дала! Ну, повстречайтесь немного, а вдруг он не такой плохой, каким тебе кажется?

– А вдруг еще хуже? – все-таки не удержалась я.

– Дочь, давай ты попробуешь? Ну, пусть пару свиданий! Давай? В кино сходите, на танцы…

– В клуб, – автоматически поправила я.

– Ну, в клуб. Посмотри на него другими глазами, может тебе мешает тот факт, что ты знаешь его всю жизнь? Может, ты видишь в нем просто друга, почти брата?

– Ма, ты ведь не отстанешь, да?

Она молчала. Я задумалась. И неожиданно для себя нашла выход из этой ситуации. Чтоб всем было хорошо! Ну, кроме Эдуарда, наверное.

– Хорошо, мам, давай так! Я схожу с ним на пару свиданий, ну, если он пригласит на свидание. Если позовет в качестве друга, все равно пойду.

Лицо мамы начало тут же проясняться, будто начался восход солнца изнутри ее тела.

– Но! Есть одно НО! Если через какое-то время он мне все же не понравится, то я с ним…кхм..расстаюсь и ты не говоришь мне больше ни слова. Я сама принимаю решение, когда с ним расстаться, чтоб ты не говорила, что прошло слишком мало времени. Помни о том, что мы с детства вместе, хорошо?

– Да, но…а если ты сходишь раз в кино и бросишь его?

– Я так не сделаю, обещаю. Это, во-первых. А во-вторых, а может он меня бросит? Вдруг я ему совсем не понравлюсь?

– Да ты что, дочка??? – Мама так удивилась, будто я сказала, что Путин с Медведевым больше не будут баллотироваться в президенты.

– А что такого? Может он мечтает о …коллеге с кафедры, а вы ему меня навяливаете!

– Он, между прочим, не против того, чтобы встречаться с тобой!

– Ну-ну…, – в этот момент я поняла, что у меня разболелась голова. То ли после пива отходнячки, то ли перед встречей с Эдичкой волнение, – ладно, мамочка, давай уже спать?

– Хорошо! – мама улыбалась, как малыш под елкой в новый год, – так что, возьмешь его номер телефона?

– ЯЯЯЯЯ?????? Что-то я не помню такого пункта в нашем договоре, где указано, что я еще и звонить должна сама! Я и так…согласна на многое. Инициатором быть не собираюсь…

– Хорошо, хорошо, – мама часто-часто закивала головой, видимо испугалась, что я могу передумать.

Когда за мамой закрылась дверь, я услышала приглушенный шепот. Значит, папа не спал, ждал, чем закончатся переговоры! Вот юмористы, блин…

Я улеглась на кровать. Эраст Фандорин сегодня не впечатлял. Я бездумно щелкала по каналам и думала, что хочу завтрашний день, хочу на вождение…Неужели мне так понравилось водить машину??? Очччень сомневаюсь!

Утро началось как обычно. Папы не было, мама почти ушла, надевала ботинки. Кот скребся в туалете. Пробку что ли ему вставить в одно место?

Я, не спеша, собралась на работу, допивала чай, когда позвонила Лера.

– Чего там нового у тебя? – сходу спросила она.

– Да ничего, чай допиваю. Как там погодка? Чего-то как навроде пасмурно?

– Да я только с балкона лицезрела пока, ну да, не жара, сентябрь как никак…

– Могло бы быть и теплее…Уже люди в пальто влезли…Ты сегодня куда?

– Я в сторону вокзала, у меня там заявки намечаются, вчера звонили продавщицы из трех магазинов, а ты?

– А я все вокруг дома обхожу сегодня. Да мне же на вождение еще, в двенадцать…так что, до обеда похожу, потом рулить буду!

– Я тоже, но после обеда…

– А вечером меня могут пригласить на свидание! – игриво сказала я.

– Да ладно! Когда ты успела парня подцепить, а я и не в курсе?

– А я и не цепляла, он сам прицепился! Знаешь, как его зовут?

– Чего такой акцент на имя делаешь? Анофрий что ли?

– Хуже, – сказала я замогильным голосом.

– ХУЖЕ??? Амвросий что ли?

– Эдуард…

– О БОЖЕ….ТОТ САМЫЙ?

– Да…

– Ты…я как бы это…я боюсь спросить, он тебе нравится или как?

– Конечно или как, ты чего? Вчера не нравился, а сегодня вдруг понравился!

– Нет, ну кто его знает! Может стрела амура…попала тебе в одно место…Потому что в случае с Эдуардом она может попасть только туда, никак не в сердце.

– Ща я те все расскажу…

Еще минут десять, натягивая кофту и джинсы, я рассказывала Лерке про вчерашние переговоры с родителями.

Она долго хохотала, но мои действия одобрила. В итоге из дома я вышла в половине десятого.

Рабочий день ничем особенным не отличился. Только в одном магазине новенькая продавец диктовала заявку по бумажке, которую оставила хозяйка. У меня чуть не произошел взрыв мозга, когда она сказала, что ей нужны шоколадные конфеты от производителя Пивденанича. Что есть Пивденанич, я не знала и слышала впервые. Но она упорно доказывала, что хозяйка брало сие чудо именно у нас, так что будьте добры, привезите нам этих конфет. Немного поспорив, мы набрали номер хозяйки. Короче, не буду описывать как долго я ржала до слез, но суть такая: хозяйке очень хотелось конфеток, которые произведены на Украине и имеют название «Пивденна ничь», что в преводе на русский значит «Южная ночь», если я правильно помню. Короче, заявки я собрала, причем большую часть, до начала вождения оставалось еще минут сорок.

Я решила заехать домой, быстро покушать, чтобы не ездить два часа, помирая от голода. Дома кот уже сидел у миски, выпрашивая свой корм. Пришлось и его покормить. Пообедав, я пришла в свою комнату, подумывая переодеть кофту, т.к. в машине в свитере явно будет жарко. А потом…Знаете, бывает такое желание весной, хочется одеться…ну, красиво, что ли…Чтоб не в джинсах и куртке, а как девочка! Юбка, каблуки…

Я надела колготки в сетку, короткое черное платье. Оно было обычным, теплым, но коротким! Коротенькую куртку с воротником-стоечкой. А вот на каблуки не решилась. Тут хоть бы не заглохнуть. Так что, какие там могут быть каблуки?

Конечно, распустила волосы, которые с утра собирала в хвост, блеск для губ, духи и ботиночки на сплошной подошве.

На занятия я просто летела. Причем самой было смешно с того, как себя веду. Позорница, решила повыделываться перед женатым мужчиной.

Когда я вышла из троллейбуса и шла к уже знакомой парковке, увидела моего инструктора. Дыхание слегка сперло. Так, видимо, я готова не просто повыделываться, но и на большее.

Он увидел меня, улыбнулся, кивнул в сторону обочины, мол, дуй в машину. На нем снова были очки. Я пошла. Села за руль. Нет, ну сам сказал, что по городу будем ездить. Минут через пять он сел в машину и протянул мне ключи.

– Привет, Сашка, заводи!

Я трясущимися руками вставила ключ.

– Да не волнуйся ты так! Все получится!

Короче, не буду описывать, как я отъезжала от обочины. Перекрыла половину дороги, такой у меня был радиус разворота. Минут десять ехали молча. Вернее, Матвей Николаевич иногда хватался за руль, когда меня начинало нести в соседнюю полосу, или подсказывал что делать с педалями тормоза и газа. Т.к. мы ехали по прямой, я немного успокоилась. Расслабила плечи. Загорелся красный, я остановилась. По радио пел Круг, по-моему, про Золотые купола. Я задумалась над тем, нравятся ли Матвею Николаевичу такие песни? Мне кажется, что да. Хотя…нет, ему больше подходит группа «Ленинград». Я тронулась с места, как полагается заглохла, но с горем пополам уехала с перекрестка.

– А какие песни вам нравятся?

– Всякие.

– Так не бывает, все равно есть какое-то направление в музыке, которое вы предпочитаете…

– Саш, зачем тебе это?

– Просто интересно!

Он усмехнулся.

– Не бывает так, чтоб просто интересно! Не болтай, работай передачами.

Я переключилась с первой на вторую.

– Бывает! Я просто любопытная…Так какие песни вам нравятся?

– Хочешь послушать?

– Хочу!

Я так обрадовалась этому диалогу на тему, отвлеченную от вождения, что сама удивилась.

Он достал флешку и через пару минут салон заполнил голос Сергея Шнурова:

Все мужики, как мужики…

Я просто начала хохотать.

– Чего смеешься? – спросил он, улыбаясь во всю ширину своего по-мужски красивого лица.

– Я так и знала! Так и знала! Вам не подходят другие песни! Я обратила внимание, что в прошлый раз у вас была включена «Европа плюс», но это не ваше!

– А «Ленинград» мое?

– Да, особенно те песни, где матов побольше. Готова поспорить, что в школе вы были тем еще шкодником.

– Было такое…

И замолчал. Ух, какие мы…Прям никакой информации не вытянешь. У него зазвонил мобильник.

– Да, привет мой золотой…

Аа-а-а-а, когда он говорит таким голосом. Будто с малышом, прям мурашки по коже. Блин,С КЕМ ЭТО ОН ГОВОРИТ ТАКИМ ГОЛОСОМ?

– Хорошо…хорошо…

Голос явно был женским.

– Хорошо, мам, не забуду, не забуду, мой хороший.

С мамой…Фу-у-у-у-у, прям вздох облегчения.

Он нажал отбой, подрулил мне влево.

– На следующем регулируемом перекрестке поедем направо.

Блин, он что, не расскажет чего-нибудь о маме? Зачем она звонила? Вот я бы уже все разболтала. И тут я поняла, что мне это нравится, нравится, что он такой…не болтун, не выпендрежник, а …просто мужчина, уже состоявшийся, не пытающийся произвести впечатление.

Он помог мне повернуть направо.

– Это вам мама звонила? – не вытерпела я.

– Да.

– Попросила что-то сделать?

– Да.

– Поедете к ней вечером?

– А я смотрю, ты поболтать нифига не любишь? – он улыбался.

Блин…какие же у него глаза? Я улыбнулась в ответ. Он молчал. Я уж думала, не ответит.

– Я с ней живу, просто купить кое-что нужно.

– Вы взяли ее жить к себе?

– Нет, сам к ней переехал, а свою квартиру сыну отдал…Можно сказать, подарок в день совершеннолетия…вот недавно…

Тут та часть меня, которая любит такие поступки, просто замерла от восторга. Понятно, что у него нет миллионов в банке, акций нефтяной компании, и его имя не печатают в журнале «Форбс». Но в меру своих возможностей он помогает сыну. Черт, как бы спросить про жену…

– Давай-ка Саш, двигаться в сторону автодрома. Поучимся делать фигурки. Поворачивай направо.

– А сколько лет вашему сыну?

– Восемнадцать.

– О-о-о-о-ой, такой малыш еще!

– Да где там малыш-то? Уже взрослый весь из себя!

– С девочкой живет в квартире?

– Да нет, сам…Но, думаю, водит их туда…

Я похихикала, у него зазвонил мобильник. Какая-то девочка записалась на вождение. На ближайшие минут пятнадцать мне пришлось заткнуться, потому что дорога на автодром была скоростной и шестиполосной. Когда мы перестраивались, я думала, поседею нафиг. Это ж пи…капец просто! Нифига не видно в эти зеркала! Вернее видно, но я не понимаю, далеко ли машины находятся, близко ли…Нихрена ж непонятно!

На автодроме машин почти не было. Минут тридцать мы ездили по фигуркам, причем тупила я по-страшному. Я нифига не могла понять, что нужно делать, какие там флажки смотреть и где они стоят. Он уже ругаться начал, но делал это так смешно, что я ржала до слез. У меня совсем не получалась долбаная змейка. Вернее как…Мне кажется, она получалась вполне сносно, если не учитывать, что я сбивала задницей машины все флажки. В итоге терпение его лопнуло. Мы встали перед змейкой, Матвей Николаевич сказал:

– Представь, что попала в немецкий плен, тебе дали танк…Первый флажок это мама, второй флажок это папа…Сестра есть?

– Нет, но мысль я уяснила…

– Так, не перебивай, сестра есть?

Короче, он не успокоился, пока каждый столбик не получил должность моего родственника.

– Всех запомнила?

– Да…

– Теперь их жизнь зависит от тебя! Вперед, русский партизан!

Я с чувством патриотизма, будто нахожусь на параде в честь девятого мая, рванула вперед. Раздался оглушительный звон. Долбанный флажок упал. Я сбила его жо…задницей машины.

– Я испуганно повернулась к инструктору, он медленно снял очки…Карие! У него карие глаза. И добрые, как у мамонтенка.

– Я не понял, ты немцев не боишься что ли?

Я стояла посреди змейки и испуганно-восхищенно смотрела на него. Он вышел, поставил флажок на место.

– Ладно…раз по-хорошему не получается…Еще раз собьешь флажок, едем в сауну…там отрабатываешь…

Шок. Мои брови медленно начали ползти к корням волос. Фига се! Я-то думала, он правильный дядечка с внешним видом пацана на районе, а мы вон какие! Шалун, блин!

На моем лице расползлась улыбка. Он выжидательно смотрел на меня, снова сквозь очки, когда успел нацепить?

– Давай, езжай уже, а то пробку создали.

Со змейки я выехала без сбитых флажков исключительно благодаря Матвею Николаевичу. Он помогал выруливать. А жаль. Ради сауны с ним, я готова была подтолкнуть парочку столбиков!

Но сначала нужно выяснить про жену. Чем я и занялась, как только мы выехали за пределы автодрома.

– А жена вам разрешает учениц в сауну возить?

– Я разведен, у меня нет жены.

Оппаньки! Какой прекрасный день, какой прекрасный я и…а вдург врет?

– Точно? – грозно спросила я.

Он расхохотался. Хотя то, как он смеется, сложно назвать расхохотался. Он смеется заразительно-тихо. Первый раз такое вижу. Я вообще первый раз обращаю внимание на то, как смеется взрослый мужчина.

– Знаешь, Саш, даже если бы я был женат, я бы не сказала жене, что пошел с тобой в сауну.

– То есть вы ей изменяли?

– Не успел…развелся…

– Точно? – снова спросила я.

– Ты на дорогу смотри! Допрос тут устроила!

Он вовремя вывернул руль, чтоб я не выехала на встречку.

Прошло минут пять. Я сидела и обдумывала план расспроса о жене и разводе, как он сказал:

– Точно.

Я опешила. И что теперь? Я должна сказать: «А-а-а-а, ну тогда в сауну!«. Или что?

– Так что, в сауну? – спросил он, улыбаясь.

– Мммм, – промычала я, мотая головой из стороны в сторону, что означало нет.

– Чего так? Не хочешь?

– Хочу!

Мне показалось, или он явно не ожидал такого ответа. Но улыбаться он перестал.

– Но пока не поеду, – добавила я.

– Почему?

– Ммммм….потому что у вас сейчас занятия с другими!

– Я отменю!

Ох, как я это люблю! Больше всего! Пусть это только игра, флирт, не важно, но это самый классный момент. Да, если у вас все сложилось, свадьба, семья, любовь, это тоже классно, но это дургое…это…как спокойная река, течет тихо-тихо…а начало отношений, Боже, ничто с этим не сравнится! Это фонтан, водопад, цунами…

Кажется, у тебя в организме не кровь, а шампанское! От простой улыбки, от простой фразы, вот от такого грубоватого приглашения в сауну так дает в голову, что чувствуешь себя пьяным. И лицо горит, как после вина. И руки трясутся, как у выпивохи. А это ожидание секса???!!! Начало отношений, все-таки один из подарков людям от Бога.

– Нет! – Я улыбалась, а вдруг он прикалывается?

Но вот так сразу…я правда не могу. Я, конечно, чокнутая, но не совсем. Слегка.

Мы подъехали к парковке. Он помог мне поставить машину.

Я попрощалась с ним и уже почти вышла из машины.

– Саш, – окликнул он меня.

Я обернулась.

– Я заметил! – на лице ухмылка.

– Что?

– Юбку, ноги и распущенные волосы.

Я почувствовала, как мои щеки начинают алеть. Рассмеялась и пулей вылетела из машины под его смех.

Эмоции меня так и распирали. Я набрала Ваську:

– Психиатрическая больница на связи, – важно произнесла она.

– Васька, поговорить надо! Прям срочно!!! – в это время запищала вторая линия, я глянула на экранчик мобильника. Эдуард!!! Ёпт…

– Васька! – гаркнула я в турбку, – Очень срочно надо поговорить!

– Айда ко мне на работу!

– Бегу!

Я отключилась, Эдуард продолжал наяривать.

– Да, Эдик, привет, – обреченно вздохнула я.

– Привет, Александра!

А-а-а-а-а, беси-и-и-ит.

– Как дела?

Это он меня спросил. Да как могут быть дела, если я своей маме чуть ни кровью расписалась, поклявшись в том, что буду ходить на свидания с парнем, который меня БЕСИТ.

– Нормально, – буркнула я, потом вспомнила грустное лицо мамы и добавила, – а у тебя?

– И у меня…может быть…сегодня…

Смотрите-ка, какие мы стеснительные, а как дома у нас с мамой и папой, так прям не заткнуть.

– Давай.

– Что, прости? – он чуть не поперхнулся.

– Пошли, говорю, вечером куда-нибудь. Куда ты хотел меня позвать?

– В музей историко-художественный…

Ох, ё-моё…Нет, я ЗА культурный образ жизни, я люблю театр, кино…В музей тоже можно сходить. Ну, только если в такой, как Эрмитаж…Просто я нифига ни в чем не понимаю, я, конечно, уважаю людей шарящих в картинах, или полотнах, как правильно сказать, в костях мамонтов, или что там еще есть. Простите меня, неуча, но на свидание в музей…я с ума там сойду…

– Ок…Пошли…мне куда-то нужно подойти?

– Да, к памятнику Ленину на площади. В девятнадцать ноль-ноль…

– А музей-то в это время работает?

– Там работает мой друг…Они специально для нас будут открыты еще час.

Боже, а сколько гордости в голосе! Будто он для меня яхту забронировал. Блин, ну почему бы тебе не найти такую же чокнутую заучку? Ходили бы вместе по музеям…Так нет же…

– Эдик, ты этого точно хочешь?

– Ч-что?

– Точно, говорю, хочешь встречаться? Потому что если ты согласился на это только по той причине, что этого хотят наши мамы, то не стоит и начинать…

– Нет-нет, что ты! Я этого хочу!

Блин, вот засада.

– Ладно, до вечера, – я совсем сникла.

– Пока! – а Эдуард наоборот, прям как петух в курятнике, взбодрился, так сказать.

Я села на троллейбус и потелепалась на работу к Васе. Трудилась она в салоне красоты администратором два через два. Как-то я ее спросила, нравится ли ей такая нудная и малооплачиваемая работа. На что она ответила: «Зато у меня бесплатный маникюр, загар, макияж, стрижка и на работе я читаю журналы «Космо», а не свожу дебит с кредитом».

Мою работу она считала дебильной, это я вам цитирую, на которой работают только отсталые. А по поводу своей маленькой зарплаты она не огорчалась, ибо верила в своего мужа и его шефа, который ему обещал повысить премиальную часть.

Короче, доехала я к ней совсем…печальная.

– Оо-о-о-о, ну что за вид??? Вроде бы и в юбке, а глаза, как у двортерьера побитого.

Я зашла за стойку администратора и упала на кожаный стульчик.

– Васька, я согласилась на несколько свиданий с Эдуардом, первое уже сегодня…

– А…о…прости, ЧЁ ТЫ СКАЗАЛА?

Васька сидела на более высоком стуле по типу барного, и лицезрела на меня свысока. Чтоб лучше понять чего я несу, она придвинулась попой на самый его краешек, а каблуком зацепилась за перекладину ниже.

– Вась, это фигня…Вась, я хочу заняться сексом с моим инструктором, которому …около сорока лет точно…

Дальше я ничего сказать не успела, потому что Васька взметнула руки к лицу, чтоб схватить себя за щеки. В это время ее задниц…попа соскользнула со стула, а каблуки так и были зацеплены за перекладину. Короче, вся это семидесятикилограммовая тушка с визгом и криком, призывающим такую-то мать, упала на меня. Я, глядя, как на меня падает орущее оно, завизжала тоже. Короче, спустя три секунды, холл салона был полон людей: маникюрши, визажисты, парикмахеры…даже прибежала какая-то тетя с зеленой жижей на лице. Видимо ей процедуру делали…

Васька довольно быстро пришла в себя, тщательно проверив каблуки на наличие сломанного супинатора. Разогнала всех по местам, правда все долго над ней похихикивали.

– Так, а теперь давай с самого начала, с чувством, с толком, с расстановкой…И начни с Эдуарда.

Ну, я и начала! Я поведала всю эту историю дурацкую, о беседе с мамой по возращении домой, о нашей договоренности.

– Фу, ну эт фигня-я-я-я, пару раз сходишь нахаляву в кино, мороженки поешь, а потом маме скажешь, извиняйте, не судьба, сердцу не прикажешь, или как там. И все будет ок.

– Да если б в кино, вот сегодня мы идем в музей…

Васька долго на меня смотрела, а потом начала гоготать во всю…во весь рот.

– Чё ржешь-то? – обиделась я.

– А ты тоже дурра, – проговорила она сквозь смех, – на кой хрен соглашаешься идти в музей? Мне могла сказать чтоль, типа, не хочу в музей. Хочу в кино. Или, давай погулемя по городу. Он же тебе как вгрызется в ухо, в этом музее, и будешь слушать обо всех…

– О каких таких всех?

– О таких….начиная с Рюриковичей и заканчивая Романовыми…

– А ты умная что ли? – огрызнулсь я, понимая, что Васька права.

– Нет, на этом мои познания в истории заканчиваются. Но у тебя еще все шансы отмазаться от похода в музей. Набери его номер и скажи, что подумала, вон какая погда чудодейственная…

– Какая она там чудодейственная? Блин…Там пасмурно и вроде как дождь хочет пойти…

– Вот и хорошо! Начнете гулять, а тут дождь, ну вы раз!

– Чего раз?

– Раз! И по домам! Санька, пойми, нельзя тебе с ним в музей. Это его стихия. Он тебе там всю плешь прожрет!

– Да понятно! Ладно, сейчас позвоню…

– Не, давай-ка теперь про инструктора сорока лет!

– Нет, позвоню сначала, а то там, в музее, какие-то ботаники собрались из-за нас задерживаться на работе…

– А-а-а-а, ну тогда звони.

Я набрала номер Эдика.

– Александра, мне неудобно говорить сейчас, что-то срочное? – ой, а голос-то, голос какой занятой…аж тошнит.

– Эдик, давай лучше на улице погуляем, мне что-то не хочется в музей…

Я вообще-то хотела сказать помягче…но уж извиняйте, как получилось…

– Хмм-м-м…Я тебе перезвоню….

Я нажала отбой. Васька в это время налила нам чайку и достала из-под груды журналов шоколадку.

– Нычка, – объяснила она, – то все сжирают.

– Поняла.

– Давай, рассказывай.

Я сбивчиво рассказывала о своих эмоциях, касательно Матвея Николаевича.

Местами краснела, бледнела, в оконцове Васька сказала:

– Короче, займись с ним сексом и успокойся. Я понимаю, что у тебя сейчас стадия влюбленности, когда веришь в то, что у вас что-то случится, а когда случается, веришь, что это навеки вечные…Не хочу тебя огорчать, но мое мнение…У вас все равно что-нибудь будет, ведь ты этого хочешь. Значит постель обеспечена, он тебе намекнул, что не против с тобой кое-чем заняться, ты ответила согласием. С этим проблем не вижу. Все равно это будет. День-два, ну, может, три. А вот по поводу продолжительности отношений и их качества я сомневаюсь.

Я грустно смотрела на нее.

– Саш, подумай сама. Он взрослый мужчина. Разведен. Второй раз не женился, как я поняла из твоих розовых соплей. Значит в нем какой-то подвох…

– Сама ты подвох! А вот в фильме «Москва слезам не верит» Гоша…

– Ну, совсем плохая??? Ты мне тут еще про Золушку расскажи или про принца заколдованного…Саш, у него сын взрослый, понимаешь? Он будет ему помогать, учить, уверена, дети ему явно больше не нужны, зачем? А тебе нужны! Ну…пока нет, но потом будут нужны! Вот тебе и тема для расставания. Но это при условии, что вы будете долго встречаться, и дойдет дело до темы детей.

Я совсем повесила голову.

– А о родителях ты подумала? Об их реакции, когда ты папу с ровесником познакомишь? Хотя, это опять же при условии, что все зайдет далеко! А…ты прости, конечно, а как у него дело с фигурой обстоит? Сорок лет ведь не двадцать…

– Да иди ты нафиг, Васька! – я распсиховалась, – У него все отлично, и с фигурой, и с лицом, и с губами, и с глазами. Нравится он мне, понятно?

– Да ты видела его два раза в жизни!

– Ну и что? Я ж не в ЗАГС с ним собралась идти! Я просто пришла и рассказала, что он мне нравится! Между прочим, я всегда так делаю, и ты никогда так не реагировала, будто я совсем с катушек съехала.

– Просто раньше ты мне рассказывала о парнях, что вполне естественно, но…мужчина…Саш, переспи с ним, и успокойся. Хотя нет, не так. Переспи с ним, а там само все устаканится. Ты ж не знаешь, как он живет и что из себя представляет.

– Ты права…, – я тяжко вздохнула, – а у тебя больше нет шоколада?

Мы поболтали еще минут тридцать. Я стала собираться домой. Пока шла на остановку, думала, чего это на меня нашло? Ну влечение, ну понравился он мне…Но с чего это меня одолели мысли о белее серьезных отношениях после двух встреч??? Смешноо-о-о-о…Да у него же наверняка есть какая-нибудь женщина его возраста, с которой они…встречаются, или живут вместе. Не может же быть, чтоб он был одинок?…Или может?

Когда я почти дошла до своего подъезда, мне позвонил Эдуард. Я убедила его погулять на свежем воздухе. Дома я поставила тушить голубцы и начала собираться на свидание. Впервые в жизни не ощущала радости от этого действа.

В начале шестого домой пришла мама.

– Привет, ма! – крикнула я из кухни, выключая плиту.

– Привет, дочка! Как твои дела?

– Нормально! Сегодня ездила по городу, так классно, а еще учила фигур…

– А про Эдика не хочешь мне рассказать? – спросила она лукаво.

Ну, ё-ё-ё-ёптить…это что ж за мужик такой, уже мам ввел в курс дела…Вот баба вонючая…

– Ма, как ты думаешь, мне может понравиться парень, который о каждом своем шаге почти в тридцать лет докладывает маме? Ты себе такого зятя хочешь? Рохлю?

– Не говори так об Эдичке!

– Ладно, он не рохля…он тюхтя…

– Александра!

– Да мамочка, – сделала я невинные глазки.

Мама выкладывала из пакета продукты на стол, а ее ноздри были похожи на паруса, так усиленно раздувались.

– Не злись, ма. Я сдержу свое обещание, сегодня иду с Эдуардом на свидание. Но у него уже есть минус за его доклады мамочке. И не пытайся в дальнейшем делать вид, что он больше ничего не рассказывает. Не прокатит. Я знаю, что он маменькин сосунок, и будет за ее юбку держаться до самой пенсии. Своей пенсии, в смысле. Так что этот минус очень-очень-очень большой!!!

Я пошла в свою комнату. Даже не стала думать, чего же одеть, натянула свитер, на котором устроился спать кошак. Пришлось почистить кофту от волосни, а коту дать шлепок. Он только лениво сполз со свитера и продолжал спать дальше. Потом влезла в джинсы, достала куртку потеплей, шапку с помпоном. Пока было время до выхода из дома, сидела за компом, вбивая отчет. Пришлось еще позвонить в пару магазинов.

Когда я уходила, мама обиженно отворачивалась. Мне так хотелось остаться дома, никуда не ходить, не слушать гнусавый голос Эдика. Вообще-то я делаю это ради мамы. А она тут дуется еще.

Я понуро спустилась по лестнице. Потом вышла на улицу, воткнула наушники и жизнь стала прекраснее. К памятнику я пришла вовремя. Место встречи не изменилось, Эдуард уже стоял там с веткой хризантемы.

Нда, букетик совсем поредел. Была метелка из трех веток, стала из одной. Хотя…суть-то не в цветах, если человек тебе симпатичен, то и ветка ободранной хризантемы покажется букетом орхидей…

– Привет, – сказала я.

– Привет, – видно было, что он замерз. К вечеру значительно похолодало. Его нос был красным, голова вжата в плечи, он прыгал с ноги на ногу. Одет был Эдичка в пальто. Я понимаю, что он хотел создать образ эдакого делового человека…Блин, я, наверное, цепляюсь к нему, но пальто на нем сидело ужасно. Как мешок из-под картошки.

– Может быть, все-таки в музей? – с надеждой в голосе спросил он.

Мне стало его жалко, холодно ведь.

– Нет, в музей мы не пойдем, а вот в кафешку пошли! Чай с пирожным я бы заточила!

Не скажу, что Эдуард был очень рад, но понимал, что пока права голоса не имеет. Пошли в кафе, стоящее на главной площади города еще с моего советского детства, под названием «Морозко». Раньше там продавали офигенно вкусное мороженое с шоколадной крошкой в пластиковых тарелочках. Сейчас тут торговали и мороженым, и пирожными и даже хот-догами. Хотя, Морозко и хот-доги никак не сочетались, но без сосисок в булке сейчас никуда.

Мы сели за столик у окна, нам принесли меню. Щеки с холода горели, было тепло и хорошо. Даже мой сосед не портил настроения…пока не открыл меню.

– Александра, здесь все так дорого! Сто грамм мороженого стоит семьдесят рублей! А чай…

Ёё-ё-ё-ёптить….он еще и жадоба…Нет, вот этого я не знала. Хотя по засохшим веникам хризантемы можно было догадаться, но что все так запущено…Как никак первое свидание. Мог и заткнуться по поводу цен. Тем более я не собираюсь его за его счет, потому что для меня это все не по-настоящему. Это все так…бутафория. Показуха для мамы.

Эдуард судорожно шевелил губами и бровями, повиснув над меню.

Я позвала официантку.

– Пожалуйста, пирожное «Тирамису» и чай со сливками!

Девушка записывала заказ, а Эдик судорожно шелестел страницами, пытаясь найти «Тирамису» и узнать, сколько же стоит сие пирожное. Судя по тому, как через минуту, увеличились в диаметре его глаза, он нашел.

– Эдик, я сама заплачу за себя.

– Да…что ты…нет…, – он начал мяться, как красна девица и краснеть, кстати, тоже, как она.

– Это не обсуждается!

– Ну, хорошо! – якобы нехотя согласился он. Ё-мое…И вот это …ОНО хочет, чтоб мы были парой?

– Эдик, а что, у вас на кафедре нет девушек, которые любят музей, историю?

– У нас на кафедре все любят музей и историю, – резковато сказал он.

– Логично, – я кивнула. В это время мне принесли чай с пирожным.

Я подождала, когда Эдик закажет себе черный чай без ничего, только с сахаром…Хорошо хоть с сахаром, не пожалел два рубля…

– Эдик, я имела ввиду, нет ли девушки, близкой тебе по духу? Которой интересно с тобой общаться, которая тебя понимает с полуслова? Ведь много преподавателей женского пола?

– Ну…есть Нина, мы с ней ходим на выставки, она пишет работу на тему…

И понесло-о-о-ось, а я слушала с замиранием сердца. Боже, вот оно мое спасение! Ее зовут Нина! СТОП!

– А Нина замужем?

– …А? – в это время Эдуард говорил что-то Елизавете Петровне.

– Нина замужем? – терпеливо повторила я.

– Нет, не замужем. Так вот, она изучала последние десятилетия ее царствования, если ты не знаешь, в этот период царица болела, мало появлялась на людях…

Дальше я не слушала, пофиг мне на Елизавету, главное Нина.

– Эдик, – гаркнула я.

– Что ты меня все время перебиваешь? Разве тебе неинтересно? Это же…

Так, его и правда не заткнуть, если он начинает говорить о своей истории. Интересно, Нина тоже такая чокнутая? Надеюсь, что да. Иначе она его не полюбит.

– Нет, мне неинтересно. А тебе Нина нравится?

– Что? П-причем тут Нина…ведь мы, у нас…

– Эдик, какие мы? О чем ты говоришь? Мы с тобой сейчас тут сидим, потому что наши мамы сошли с ума, давят на нас и заставляют с тобой встречаться. Вот скажи, тебе со мной интересно?

– Ну, если бы ты молчала и слушала меня, то…

– О Боже…какой ты…, – я доела пирожное, Эдик глотнул чай.

– Пошли по домам, а?

– Уже? – удивился он.

– А что делать-то? Я не хочу слушать про Елизавету, а ты больше ни о чем говорить не можешь.

– Как это не могу? Могу! – он был оскорблен.

– Да? Ну-ка скажи мне, понравился ли тебе фильм …мм-м-м… «Прометей»…

– Я смотрю научные фильмы…

– Вот и прекрасно! А я нет! Поэтому мы с тобой друг другу не подходим, пошли по домам!

Я вложила деньги в книжечку со счетом, натянула куртку и пошла к выходу. Эдик догнал меня на остановке.

– Ты ужасно себя ведешь! Девушки так себя не ведут, – строго сказал он.

– Ну, Слава Богу, – прошептала я, кажется начинает понимать.

– Я еще подумаю, хочу ли с тобой встречаться.

Он повернулся и ушел. Я сначала улыбнулась, а потом расхохоталась, кажется, меня только что бросили! Наверное, еще никто никогда не радовался тому, что вас бросали! А я рада!

Когда я села в автобус, дождь разошелся не на шутку. Я прислонилась лбом к стеклу. Васька наверняка сейчас бы сказала, что там бацилл немерено. Но было плевать. Я улыбалась, глядя на серое небо. Очень хотелось для полноты счастья смс от моего инструктора получить. Но…сомневаюсь, что люди в сорок лет пишут смс с розовыми соплями…

И вообще…нужно выяснить побольше о его жизни, особенно о личной. Я тряхнула головой, точно сумасшедшая. Видела человека, причем взрослого, два раза в жизни. Уже готова на все. Неизвестно, кто там ждет его дома…помимо мамы.

Прокрутив в голове все варианты источников информации о биографии Матвея Николаевича, я вспомнила нашего препода по теории. Этот дядька был…даже не знаю, какие слова подобрать. Зовут его Самат Кейеркенович, он очень монотонно и нудно рассказывает о правилах дорожного движения. Ужасно клонит в сон. Но это все фигня. Самый ржач, когда он неожиданно вставляет свои истории из жизни и так увлечется, что может все полтора часа рассказывать о жене, дочке или о том, как его подрезали. При этом он такое несет, мы просто ржем с Леркой до слез.

Ну, выглядит это примерно так:

– …Так вот (пауза)…когда трамвай остановился, пропустите пассажиров, выходящих из трамвая и идущих к нему (пауза, посмотрел в окно, молчит минуту)…но не спешите газовать, а то какая-нибудь курица опомнится и с воплем «о, это моя остановка» бросится вам под колеса…(пауза). Вот мне непонятна женская логика, сегодня утром жена говорит, мол, разменяй мне одну тысячу рублей по пятьсот…(пауза, продолжительная, я успела написать смс). Я даю ей две пятисотки, а она мне протягивает семьсот рублей…где логика? (все ржут, он задумчиво смотрит в окно)…и кто учил ее считать?

Или вот так:

– …У регулировщика всего три положения, чего тут запоминать? ( пауза, смотрит в окно). Вот первое (тычет указкой в картинку), вот второе (снова тычет), а вот третье (снова тычет). Понятно, да? (Все смотрят на него, как на врага народа, ибо итак было непонятно, а от такого объяснения вообще ступор полнейший).

Он смотрит на нас, тяжело вздыхает и говорит:

– И чего вам дома не сиделось? Пришли тут…учиться…(вздыхает, смотрит в окно).

Короче, дядька вообще отменный. Мы называем его Самокат, ну а как еще перековеркать имя Самат?

Так вот, ему только задашь вопрос, а информация льется просто с избытком…Нужно выбрать день, когда на теории мало народа и спросить про инструктора моего. Уверена, этот все расскажет, ему даже не надо будет представлять, что он попал в плен к немцам.

Я вышла на своей остановке, дождик мелко моросил. Натянула капюшон на голову, набрала Лерку.

– Аллё, – бодренько ответила она.

– Здрасьти! Хочу с тобой совет держать!

– Давай!

Я медленно шла к дому, кратко рассказывая об Эдике, Матвее (заметьте, Матвее…губу уже раскатала) и о своем плане выведать всю информацию у Самоката. Когда я замолчала, в трубке было тихо, как украинской ночью, когда прячут сало.

– Эй, ты тут? – спросила я.

– Я перевариваю…Я тебя поддерживаю, но я в шоке…Да, конечно, он классный, это я про Матвея Николаевича, а то подумаешь еще, что я покушаюсь на твоего Эдика…тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо…Так вот, он классный, но я в шоке, что ты так серьезно отнеслась к нему…и хочешь…кхм…Ладно, давай так, завтра на теории постараемся выведать. Кроме того, у тебя же в обед завтра два часа занятий. Вот еще с ним поболтаешь, может и сам чего расскажет. А после теории пренепременно нужно посетить суши-бар или пиццерию, чтобы все обсудить! С пивом, желательно…

– Капец…я так точно сопьюсь…

– Извини меня, это же Матвей Николаевич, тут без пива никак, вопрос-то серьезный! А тем более будем говорить про Эдика, а это вообще жуть.

Я согласилась с Леркиными доводами и поплелась в свою квартиру. Вот сто процентов мама уже стоит с раздутыми ноздрями, будет заступаться за Эдика.

Открыла дверь. Мама стояла с раздутыми ноздрями и руками, упертыми в бока. Из туалета папа крикнул:

– Закончилась туалетная бумага! Подайте кто-нибудь!

Не помогло, вернее, это маму не отвлекло.

– Мам, привет! – я разулась и чмокнула маму в щечку, – Только не ругай меня, пожалуйста! Я не виновата, что ему не понравилось, как мы пообщались.

– Что ты ему наговорила?

– Я наговорила? – я сделала удивленное лицо, – А он сам-то не рассказал?

– Нет, ну мне кто-нибудь даст туалетную бумагу? – гаркнул папа из дамской комнаты. Или из мужской, не важно.

– Он сказала, что ты скучная и совсем неинтересная, плюс ко всему ведешь себя не очень хорошо!

– А ты веришь этому упырю, а не родной дочери?

– Сашенька, я понимаю, что с ним скучновато, потому что кроме как об истории он говорить ни о чем не может…Но в целом он ведь не плохой!

На этих словах дверь туалета с грохотом распахнулась:

– Ё….твою…., ДАЙ МНЕ ТУАЛЕТНУЮ БУМАГУ И ОТСТАНЬ ОТ РЕБЕНКА!!! Ей нафиг не нужен твой Эдик и мне в зятья тоже его не надо!

– Ха! – Мама прошла в кладовую, достала рулон бумаги, дверь в туалет прикрылась, осталась только щель. Именно туда мама просунула бумажку.

– Раньше ты так не говорил! – сказала мама в эту щель.

Я бочком рванула к себе. Оказавшись в комнате, вздохнула с облегчением. На подушке спал наш волосатый домашний уродец.

– Чак, свали с подушки, – грозно сказала я.

Очень хотелось чаю, поэтому, скинув кошака, и напялив халат, я крадучись пошла на кухню. Правда, зря. Там уже были мама и папа.

Я села за стол.

– Мам, налей мне чай. Раз ты у плиты стоишь.

Она налила чаю. И тут папа заговорил. Я так понимаю, его целью было примирение нашего семейства:

– Значит, что я хочу сказать. Пока Эдик рос, он мне казался смышленым, умным мальчишкой. Я все равно его люблю, он мне как сын, вырос ведь на моих глазах. Но…больно он уж на бабу похож, прости Господи. Весь какой-то…Ну, не мужик он! Разве он сможет твою дочь обеспечить? – спросил папа, глядя на маму.

Мама склонила голову.

– Ну, вот скажи, честно скажи, разве он может быть хорошим мужем? Да он всю жизнь будет писать докторские и получать три копейки, а эта, – кивок в мою сторону, – будет тащить его на себе!

Папа передохнул и продолжил.

– Это не плохо, парень умный, пусть, но на кой черт заставлять его и ее встречаться? Ну не любят они друг друга! Чего ж тут непонятного!

– Вот именно! – встряла я, – Ему вообще Нина нравится!

– Кто такая Нина? – всполошилась мама.

– Такая же повернутая на истории, как и он, – объяснила я.

Мама протяжно вздохнула.

– Я понимаю, я все понимаю…Но …я так боюсь, что ты останешься одна, или встретишь какого-нибудь шарлатана, наркомана, алкаша…Сейчас мужиков-то нет нормальных! А Эдичка…ну, скучноватый, но ведь в целом же неплохой парень!

– Мам, да он жмот! Я не претендую на бриллианты, я сама за себя способна заплатить, но просто смотреть тошно было, как он сегодня мороженое выбирал в кафе…или что там, пирожное…не суть. Лишь бы подешевле. Прикинь?

– А это у него и отец такой же! – встрял папа, – Он мой друг и знает, что я думаю об этой черте его характера, но жмот он тот еще!

Мама еще раз протяжно вздохнула, видимо понимая, что папа прав.

– Значит так, – снова начал толкать речь папа, – предлагаю оставить все как есть! Я не думаю, что сам Эдик очень хочется с нашей дочкой встречаться, там тоже мама…такая же, как ты…

– А что я? Что я?

Пока родители начали препираться, я со счастливым видом поглощала шоколадку.

Я ее уже порешила, а они все еще спорили.

– …ваша идея дурацкая…

– Ничего не дурацкая…

– А какая?

Я молча встала и пошла в комнату. Этот волосатый уродец снова спал на подушке. Что за такое упертое животное? Может у него гены барана?

Я снова скинула его, взяла полотенце и пошла в душ.

Позже, уже засыпая, я думала, что ж мне надеть завтра, чтобы Матвей Николаевич снова заметил!!!

Утро было обычным, правда погодка подкачала. Шел дождь, причем не сильный, а мелкий и противный. В такую погоду не знаешь, что делать с зонтом, то ли открыть…так дождь вроде не сильный. А не откроешь, промокнешь, как жаба.

Мама была печальная. Конечно, идея фикс всей твоей жизни рушится. Она грустно чмокнула меня в щечку и пошла на работу. Я, позевывая, отправилась в ванную. Из туалета раздавался шорох, я заглянула. Чак Норрис разбрасывал свой сыпучий туалет по всему коврику.

– Нет, ты не можешь это делать раньше? Пока дома родители? Сирун…

Обиженно надув губы, я пошла умываться. Когда я сидела с огромной кружкой чая и слушала новости про Сильвио Берлускони, зазвонил телефон. Лерка.

– А ты поейдешь куда-нить?

– Ну, во-первых, здрасьти!

– И тебе привет! – ответила она.

– Пойду, уже почти оделась, чай допиваю.

– Блин, там такая погода мерзкая…я думаю, может сегодня обзвонить всех? Нам же можно в месяц сорок визитов делать дистанционно. Чего-то не хочется под дождь.

– Не, я схожу, у меня сегодня у директора магазина одного днюха, поздравить нужно. Да и все равно в обед вождение, придется из дома выходить, так что схожу!

– Ну ладно, только не забудь, что вечером после теории мы идем пить пиво!

– Ладно! Помню!

Я натянула джинсы. Какая тут юбка? Мокрость такая…Волосы собрала в хвост. Не стала усиленно красить глаза. Черт, а ведь так хотелось на занятие по вождению прийти красивой. Ну да ладно, может, успею заскочить домой и переодеться.

Я взяла зонт, толкнула на прощание наглого кота, который подозрительно обнюхивал мои ботинки, и пошла на работу.

Это было ужасно. Я проклинала тот момент, когда я решила выйти в дождь на работу. Черт, когда я сдам на права? Хоть не буду пешком ходить, кошмарище просто. Директора магазина я пришла поздравлять, как мокрая мышь, волосы прилипли ко лбу, ноги промокли. Ворот кофты намок и вонял шерстью, меня чуть не стошнило, уж не буду говорить, что я жутко замерзла. Был тот случай, когда я решила, что дождик-то не сильный. Он шел потихоньку, потихоньку…и получилась склизкая, мокрая и вонючая я. Марина Юрьевна, директор магазина, пыталась влить в меня коньячку для сугрева, но, помня о вождении, я не решилась.

Хотела заехать домой переодеться, но не успела. На вождение я пришла еще хуже, чем мокрая мышь. Потому что решила, а на кой черт открывать зонт, если я итак промокла? Тушь, которая стоит хрен знает сколько, простите за мой французский, и считается водостойкой, как и положено в этой жизни потекла. Но я об этом не знала…Пока не подошла к Матвею Николаевичу. Он посмотрел на меня, взял под локоть и повел к машине. Усадил на пассажирское сиденье.

– А…а я не поеду что ли? – я улыбалась, потому что увидела его.

– Пока нет…говори свой адрес.

– Чего?????

– Говори свой адрес, поедем переодевать тебя и умывать.

– Ум…умывать? – я судорожно рылась в сумке, тоже влажной, в поисках зеркальца. Нашла. Посмотрела.

– О, ужас!!! – под глазами были черные разводы.

– Ну, я бы так не сказал…на мокрую кури…мышку похожа, а так…ты мне очень нравишься!

– Матвей Николаевич! Разве можно так девушкам говорить?

– А я никогда и не говорил, что способен на расписные комплименты и романтик из меня…как из…ладно, не буду выражаться. Не романтик я, Сашка!

Я шмыгнула мокрым носом.

– Так куда едем?

– Плеханова, двадцать пять…

Мы поехали, я пыталась влажной салфеткой стереть с лица размазанную тушь, которая вдруг вспомнила, что она водостойкая. Пока ожесточенно терла веки и область под глазами, думала, что если б мне Эдичка сказал, что я напоминаю мокрую курицу, то я б записала его во враги народа номер один…Хотя он итак там. А вот то, что Матвей Николаевич…Короче, нравится он мне и все ему прощается. И не переделать его, я думаю, ведь лет ему…а сколько ему лет?

– А сколько вам лет?

Он включил печку, полуулыбнулся.

– Зачем тебе? Старенький уже…

– Ну, сколько?

– Ну, сорок.

– О! Я так и знала, я так Лерке и сказала, и…

– А вы чего это, с Леркой меня обсуждали?

Он снова улыбнулся. Сегодня было холодно, так что очков на нем не было. Карие глаза смеялись.

– Н-нет, что вы, что вы! Просто это…Ну…

– Ну, понятно…Здесь есть въезд во вдор?

Я оглянулась в ту сторону, что он показывал. Кивнула. Чего-то мы быстро доехали.

– Поднимитесь со мной?

– Зачем? Ты беги, надевай сухую одежду.

– А вы обедали сегодня? – желание затащить его домой было непреодолимым.

– Еще нет…Саш, ты что, хочешь затащить меня к себе и заняться сексом? Так ты так и скажи…

– Не-е-е-е-ет! Что вы-ы-ы-ы! – протянула я, делая удивленный вид. Хотя именно об этом я и думала.

Он смотрел на меня своей понимающей улыбкой, взрослого человека, от которого мало что скроешь.

– У нас…у нас просто борщ есть! – деланно-радостно воскликнула я, вспоминая все содержимое холодильника.

– Ладно, пошли. Но быстро, потому что еще позаниматься нужно с тобой.

– Да-да! – радостно кивала я.

Мы вошли в лифт. О-о-о-о, это было кошмарно. Я просто не знала, куда свои глаза спрятать, казалось, что он видит меня насквозь, видит, чего я хочу. И кого я хочу.

Трясущимися руками я открыла дверь в квартиру. Мы вошли. Он снял свою куртку, разулся. Я тоже. Носки мои были… хоть выжимай. Топая по полу ногами и оставляя за собой мокрый след, я пошла на кухню. Стала рыться в холодильнике.

– Саш, ты сначала переоденься в сухое, слышишь? Заболеешь ведь. Потом будешь искать еду. Из комнаты вышел заспанный Чак Норрис, недоумевающее глядя на Матвея Николаевича.

– Матвей Николаевич, это наш кот…

– Давай уже просто Матвей.

– Х-хорошо, Матвей, это наш кот Чак Норрис.

– Вот это кличка…кто ж так его?

– Папа!

– С ума сойти!

Он стал гладить кота, тот сразу перестал делать удивленные глаза, сощурил их и затарахтел. Я взяла в комнате полотенце, шорты, футболку и теплые носки. Пошла в ванную, хотелось хоть на минуту влезть под горячую воду.

Пока раздевалась…не могу передать словами свои чувства…Просто представьте, вот через стенку, через тонкую, кирпичную, или какую там кладку, стоит человек, с которым я хочу заняться сексом. Очень хочу. Ну что я теряю? Мне двадцать семь лет, почти двадцать восемь. Я не замужем, он не женат. Правда, дискомфорт от того, что хочу я этим заняться в квартире своих родителей, но мою-то сдадут только через три месяца…

Что делать? Я встала под горячую струю душа…Хватило меня минут на пять, а потом я решила: ну что я теряю? Ну что? В конце концов, если мы потом не сможем нормально общаться, или если он сейчас скажет, что он шутил про сауну, и я все неверно поняла, то просто можно пойти к другому инструктору…никаких проблем.

Трясущимися руками я укуталась в полотенце, с меня стекала вода. Медленно, с дрожащими коленками, я вошла на кухню.

Он слегка присел на подоконник, указательные пальцы рук были засунуты в карманы джинс, из-под его локтя в полосатой кофте на меня смотрел недовольный Чак Норрис. Видимо его перестали гладить.

– Я…,– я попыталась сглотнуть, не вышло…Я стремительно покраснела, блин, хоть бы темно было что ли, вот же позор какой…И голой-то не выйдешь, чтоб прямым текстом сказать, чего хочу…Хотя, по мне, итак все понятно…

Он оттолкнулся от подоконника, шумно втягивая носом, воздух и пошел ко мне. Поцеловал очень резко, колюче и вкусно. А потом сказал:

– Ты чего так долго не шла? Я уже заждался…, – и улыбнулся своей знающей улыбкой.

Я уткнулась ему в шею и спросила:

– Так ты знал, что я хочу…что я приду…

– Мгм, – он кивнул и поцеловал меня в шею…

– Откуда?

– Саш, хватит задавать глупые вопросы, – и снова поцеловал меня. Не переставая делать это, стащил с меня полотенце, бросил его на пол и стал подталкивать меня в сторону комнаты.

– Откуда, – хрипло спросила я, потом попыталась прочистить горло и попробовала снова, – откуда ты знаешь, где моя комната?

– Я уже разведал!

Дальше, о, дальше даже говорить не стоит…Знаете, меня всегда дико смешила это О в мыльных операх, книгах о любви, фильмах. Например, когда Скарлетт О*хара говорит: «О, Эшли!« со мной случается истерика. Как можно так говорить? Но сегодня тот самый случай в моей жизни, когда стоит сказать, О, ДАЛЬШЕ …ДАЛЬШЕ БЫЛО великолепно, как говорят в книгах, волшебно, как говорят в кино, и офигительно, как говорю я!

Когда мы валялись на кровати, я думала только об одном, как же хорошо, что я записалась на вождение на два часа. Хотя вождением это назвать…сложно…

– Пошли, буду тебя кормить!

Я натянула шорты с футболкой, Матвей оделся полностью.

Я грела еду и болтала, рассказала о себе, о родителях, о мечте моей мамы сплавить меня замуж…

– Это не намек, – тут же вставила я, – это констатация факта!

Он усмехнулся. Так-то смотрю, он вообще все больше молчит.

Потом рассказала о своей квартире, которая вот-вот будет готова. Я вот вспоминаю этот момент и думаю, почему в такие моменты никогда не приходит в голову, что на тебе могут жениться из-за квартиры, например? Нет, со мной такого не случилось, ну, просто интересно! Ведь каждая девушка уверена в своей интуиции что ли, или как это назвать, или в чувствах своего парня. Меня и мысль не посещала, что Матвей общается, и теперь не только общается, со мной из-за материальной выгоды. Я была уверена, что он тоже просто этого хочет, как и я.

Короче, введя его в курс дела своей жизни, я принялась за допрос.

– Я тебе все рассказала!

– Мгм, – кивнул он, жуя мясо из борща.

– Твоя очередь!

Он удивленно вскинул брови.

В это время у меня зазвонил мобильник. Эдуард. Боже, неужели не все? Сначала я хотела метнуться из кухни, но так только сделаю хуже, как мне показалось. Поэтому пришлось отвечать тут.

– Алле.

– Александра, ты зачем сказала моей маме про Нину? Она расстроена и…это вообще не твое дело!

– Я ничего твоей маме не говорила! Я сказала своей, а то что они все друг другу разбалтывают…извини, не моя проблема.

На плите засвистел чайник. Я выключила его.

– Ты что, дома? У меня сейчас окно между парами, я приеду, поговорим, – строго произнес он.

– Чего-о-о-о? Не надо, мне сейчас очень некогда! – Испуганно сказала я.

Матвей смотрел на меня все внимательней и внимательней. Я не знала, в какой угол кухни мне забиться.

– Мне некогда, вечером позвоню! – сказала я скороговоркой в трубку и нажала отбой.

Матвей заинтересованно смотрел на меня.

– Парень твой?

– Спаси и сохрани…Нет! Честно!

– Чего ты так всполошилась-то? – он казался совершенно спокойным, но глаза опустил в стол и на меня не смотрел.

– Да не парень это!

Повисла тяжелая пауза. Я налила чай.

– У тебя сын учится?

Он тяжело вздохнул.

– Да нет, оболтус. Поступил, я заплатил за год обучения…он бросил…

– И что делает?

– Работает, что делает.

– Кем?

– Ух, любопытная! Мы сегодня поедем или нет?

– Сегодня нет, расскажи, кем работает?

– Днем заявки собирает по магазинам…

– Торговый представитель, – вставила я.

– Точно… на электрооборудовании. А по вечерам еще и таксистом подрабатывает.

– А у него машина есть?

– Есть, я взял в кредит и…

– Ты взял ему машину в кредит?

– Конечно.

Я смотрела на него и не понимала, как в этом человеке, может быть два Матвея? Один такой….пацан на районе, бандитского вида…А второй…насколько могу судить из разговора с мамой, любящий сын, хороший отец и … я встала, обошла стол и поцеловала его так сильно, что сама не ожидала.

– Саш, ты чего? – он улыбался после того, как я оторвалась от его губ.

– Я уважаю тебя, очень.

– Да не за что меня уважать, я ничего такого не сделал. Тем более, ему нужно будет идти в армию…Уже скоро.

– Будешь платить, чтобы не шел?

– Нет, сам не захотел учиться, пусть служит.

– Не боишься? Дедовщина и все такое…

– Не боюсь.

– А вдруг побьют?

– Ну, по себе сужу, вначале может и получит, но…он у меня боксер, верю в то, что все будет хорошо. Да и служить всего год.

– А что …. Что с бывшей женой?

Он тяжело вздохнул, посмотрел на часы.

– Так, Санька, давай-ка собирайся, пора ехать. У меня через тридцать минут другой ученик приходит, я тебя отвезу куда нужно.

Я тоже вздохнула, черт, как из него выудить информацию?

– Да уже не поеду никуда, и дождь еще идет. Я лучше обзвоню клиентов.

– Лера мне рассказывала, что вы работаете этими…

– Торговыми представителями!

– Да, конфеты продаете!

– Именно!

Он пошел в коридор, стал натягивать куртку. Я уперлась спиной в стену, смотрела на него и втягивала носом запах его одеколона. Он схватил край моей футболки и подтащил к себе. Мы целовались.

Потом я открыла ему дверь, он вышел в подъезд и уже хотел вызвать лифт, но кто-то его опередил.

– Ладно, я по лестнице.

– Неа…Лучше подожди лифт.

Он снова тихо рассмеялся…как смеется только он, и поцеловал меня. В этот момент лифт открылся и оттуда вышел Эдуард. Собственной персоной.

Первым моим желанием было щимануться обратно в квартиру с Матвеем, и захлопнуть дверь перед носом Эдика. Но понятно, что метаться поздняк. Поэтому я осталась на площадке, глядя на Эдуарда печальными глазами шарпея. А это историк, блин, который обычно говорит только о Петре Первом, вдруг спросил:

– Кхм…а родители в курсе?, – потом ехидно улыбнулся, – Видимо нет!

Я даже не знала, что мне на это сказать. Естестно они не в курсе…были…а теперь будут как пить дать. У Эдика же язык по полу тащится, как еще дверями лифта не зажало. Стукач.

– А ты вообще кто такой? – вдруг спросил Матвей. Я глянула на него немного испуганно. Обалдеть, сейчас проснется его второе Я дворового пацана и историку кранты.

– Это друг нашей семьи, мы росли вместе, он как…брат…, – сказала я, и про себя добавила, которого убила бы. Или сдала в роддом обратно.

Надо отдать должно Эдику, он промолчал на замечание о брате. Видимо ссыкотно немного стало, Матвей, конечно, ростом пониже, но я не слышала, чтобы ботаны-историки могли сильно размахивать кулаками.

– Ладно, Саш, я пошел, созвонимся, хорошо? – спросил Матвей и нажал кнопку вызова на лифте.

Мне так хотелось его еще раз поцеловать и плевать на этого Эдика, он все равно родителям расскажет. Но Матвей сам стоял ко мне спиной, будто не хотел этого, стало очень грустно и очень больно. Понятно, что это всего лишь секс для него, разум мой это понимает, но душа-то нет. Ведь всегда веришь в сказку, в то, что он поймет, что хочет от тебя нечто большего. Хотя…как он поймет-то? Мы общались всего три раза в жизни.

Я тяжело вздохнула и открыла дверь Эдуарду.

– Заходи.

Он, молча, прошел на кухню. Плюхнулся на стул. Ладно, хоть не поперся в мою комнату, а то вечером его доклад мог расшириться описанием смятой кровати.

– Давно вы вместе? – спросил он.

– Нет. Когда ты звал меня в музей, еще не были вместе.

– Так это было…позавчера что ли…или вчера…

– Значит мы вместе с сегодняшнего дня…или вчерашнего.

– И как ты собираешься сказать родителям, что твой ухажер возраста папы.

– Я думаю, мне не придется им это сказать. Пока я приду вечером с занятий по теории, они уже будут в курсе, благодаря тебе.

– Даже не сомневайся, – он демонстративно задрал подбородок, – ведь ты рассказала про Нину!

– Да ты вообще!!! – я зло пыхтела и не могла придумать что сказать, а потом добавила, – Баба вонючая! Вот!

– Я баба вонючая? – Эдик подскочил резко со стула, Чак Норрис, который в это время трещал сухим кормом в углу кухни, с перепугу рванул в сторону раковины, но подскользнулся на линолиуме и влетел в кухонный шкаф лобешником с громким хлопком.

– А ты кто? – продолжал орать Эдик, – Ты меня бесишь просто, недалекая!!! Поняла?

– Так какого хрена ты тогда носишь свои метелки по пятьдесят рублей под названием хризантемы и таскаешься ко мне?

– Во-первых, по семьдесят рублей…

– Ну, ёёёёёёптить…Слов нет, – я тоже подскочила со стула, бедный кошак, который сидел в углу кухни, рванул из комнаты, зацепив лапой миску с кормом. Мелкие обслюнявленные комки разлетелись по всему периметру кухни.

– А во-вторых, я хотел дать тебе шанс…

– Ты??? – перебила я, – Ты? Мне? Шанс? Нафига мне твой шанс??? Это я давала тебе шанс, ЗАНУДА!!! – проорала я.

У меня зазвонил мобильник.

– ДА! – рявкнула я.

– Вот это да…Я и не знал, что ты так орать можешь, а говорила, что все о себе рассказала, – это был Матвей. На душе потеплело.

– Давай перезвоню, ладно? – Сказала я и, не дожидаясь ответа, нажала отбой.

– Все с меня хватит, –гордо произнес ботаник, и попер к выходу.

– Вот именно, пшел вон отсюда! Тоже мне! Беги мамочке нажалуйся и в юбку ей посморкайся!

– Заткнись! – гаркнул он уже из подъезда.

– Сам! Заткнись!

Дверь соседней квартиры открылась, выглянула тетя Лена. Работала она продавцом в магазинчике недалеко от нашего дома. Беда в том, график тети Лены был двое суток через двое. То бишь, пока она была, то знала, что творится во всем квартале. А когда работала в магазине, то знала, что творится во всем городе. Лично я дала б ее сотовый всем жителям, в качестве бесплатной справочной, уверена, это было б ей в радость.

– Сашенька, вы с Эдиком поругались? Знаешь ли, ревность это такое чувство…

Так, раз она решила, что Эдик ревнует, то видела и Матвея. Господи, ну чего ж я не дождалась, когда сдадут квартиру. Можно было бы и в гостиницу поехать. Для Матвея это…это мелочи, я думаю, он получил что хотел, и я сама была не против. Но теперь у меня будет такая серьезная беседа с родителями, что …да уж…это вам не шубу в трусы заправлять.

Я посмотрела на тетю Лену, пытаясь скрыть раздражение и ненависть к ее любопытству в бегающих глазках-щелках.

– Да уж, теть Лен…и не говорите…, – а что еще сказать-то? Много чести стоять тут и объяснять что к чему.

Я, молча, развернулась, зашла в квартиру и закрыла за собой дверь, оставив соседку мучиться от информационного голода.

Прислонилась спиной к двери. Чак Норрис осторожно выглянул из моей комнаты.

– Да выходи уже, ссыкун, все ушли.

Я прошла на кухню, села на стул и разревелась. Потому как я не знала что делать. Казалось, все плохо. Так хотелось, чтобы кот хотя бы полез ко мне за лаской. Но он стал по полу собирать свои недогрызыши…Хотя и это не плохо. Уберет хоть за собой.

Глотая сопли, я набрала Матвея.

– Алёёёёё, – сказал он смешно.

– П-привет.

– Подожди, мне некогда, перезвоню!

И нажал отбой. Я разревелась с новой силой. Потому как решила, что мстит он мне, ведь поступила я с ним также. Не знаю, сколько я еще ревела, гора сопливых салфеток росла. Как у меня снова зазвонил мобильный. Я опухшими глазами уставилась на экран, попыталась сфокусировать взгляд. Матвей!!!

– Да! – ответила я. Сказать алле не могла, нос был заложен ужасно.

– Ну что там у тебя, никого не убила? Я так понимаю в гневе тебя нужно бояться?

– Д-да…, – больше ничего не смогла ответить, ибо прибыла следующая партия слез и соплей.

– Ну-ка скажи мне что-нибудь? – настороженно попросила Матвей. Я уже представила, что он не захочет со мной говорить, потому что я плачу, а мужчины не любят женских слез.

– Не могу-у-у-у-у-у, – завыла я.

– А ну-ка прекращай реветь! – строго сказал он, – давай кратко и по делу, что случилось?

Я услышала, как хлопнула дверь машины, видимо он вышел.

– Я думала ты не поз…позвонишь, потому что я тебя сбросила, не…не поговорила, – всхлипывая и захлебываясь объясняла я, – а потом поз…позвонила, а ты…тебе некогда и …

– Боже мой, как же ты еще маленькая, – смеясь, сказал он, – и поэтому ты ревешь?

– Не только…, – тихо сказала я.

– Ну так хватит мять…мяться, рассказывай! – гаркнул он.

Меня пробило на ха-ха, уверена, он хотел сказать, что я кое-что мну и это дико меня развеселило. Истерика…

– Саш, – строго сказал он.

– Прости…Просто…Тебе это нафиг не надо, я же понимаю, ну…мы просто …

– Саш, если ты мне нормально не скажешь…, – в голосе послышались такие нотки. Видимо больше не надо его злить.

– Да это Эдик, ну, который приходил, он все расскажет родителям, а потом мы с ним сильно поругались…

– Он тебя не тронул? – тут же спросил Матвей.

– Ты что? – у меня даже слезы литься перестали, – Еще бы он тронул, я б его сама тронула…

– Я тебе трону, смотри мне, и что дальше?

А-а-а-а, это он что, имел ввиду? Кажется, он ревнует, да? На моем опухшем и «супер красивом» лице расползлась улыбка.

– Ну вот, он все доложит родителям, понимаешь? И мы с ним в подъезде продолжили орать друг на друга, а соседка…

– Услышала, увидела, она любопытная бабуся, которая тоже доложит родителям о нас…

– Откуда ты…она тетька, а не бабуся…

Он рассмеялся.

– Ну вот…, – я протяжно вздохнула, – тебе смешно, но я предвкушаю вечернюю беседу с родителями и…это будет ужасно, поверь мне. Если б ты только знал мою маму. Короче, не думай об этом, самой нужно было думать, когда и где…

– Заниматься со мной сексом, – кончил он.

– Ну…да…

А что тут еще сказать? Именно это я и имела ввиду.

– Ладно, Саш, давай так. Я до восьми на работе, у тебя какие планы на вечер?

– У меня? – я удивилась, что он спрашивает, какие там планы? Меня может завтра в монастырь сошлют, – Я буду на теории до половины восьмого.

– Хорошо, занятия закончатся, я за тобой заеду. Ты где занимаешься?

Дело в том, что в нашей автошколе было два зала для занятий, в центре города при Университете какой-то там промышленности и второй в Агро-Инженерном Институте, то бишь при СельхозНавозе. Конечно, большая часть учеников ходила на занятия в центральную автошколу, этим и объяснялась малочисленность нашей группы.

– Я в агро-инжнерном.

– Понял, заеду, все я побежал, меня итак ученик ждет уже. Не реви, поняла? А то увезу в лес…

-Да-а-а-а??? Так я тогда лучше поплачу!

Он тихо рассмеялся.

– Пока, Сашка.

– Пока.

Я счастливо улыбнулась, а и пофиг! Или как там в этом фильме «Все будет хорошо!«, подними вверх правую руку…

Короче я позвонила еще в три магазина, больше не успела. Придется завтра побольше пройти. Нажарила огроменную сковороду картошки, достала банку соленых помидор из кладовой. Любимая еда моего папы. Вечером буду идти, куплю еще шампанское, чтоб с ними выпить, послушать, как они на меня орут, поплакать с мамой и нужно как-то помириться. Так что вечером с Матвеем долго не смогу общаться, у меня план-максимум под названием РОДИТЕЛИ!

Я почти с довольным видом шмыгнула носом напоследок. Посмотрел на кота. Он облизывался и глядел на меня, сидя с середины кухни. Недалеко от холодильника я обнаружила еще несколько кусочков сухого корма. Я взяла Чака Норриса и ткнула носом в эти остатки. Он вырвался, чихнул, посмотрел на меня презренно, мол, жри сама, и пошел из кухни. Пришлось еще и пол мыть, потому что по всему линолеуму остались мелкие жирные пятнышки от его операции по спасению рассыпавшегося сухого корма.

Короче, на занятия шла почти в прекрасном расположении духа. Набрала Ваську.

– Морг на связи…

– Что за мрачные места? То психушка, то морг…

– Какое настроение, такое и место!

– Что случилось?

– Сережка хочет новую машину!

– И что?

– Что-что! Целый год копили деньги! Думала, купим чего-нибудь…путевое…

– А машина это не путевое?

– Понимаешь, вот скажи, на кой черт нужна машина, если и эта ездит?

– Вась, так она у вас вроде как «Копейка»…Это ж вапще капец…Хоть бы «Десятка»…

– Ничего не капец! Вот то, что у меня на зиму пуховик, а не шуба, вот это капец!

– Да ладно тебе! Зато машину возьмете не в кредит, а налом! А там и на шубу накопите!

– Фу, какая ты! Всегда его защищаешь! И вообще, ты чья подруга?

– Так-то твоя!

– Так-то не видно!

Я протяжно вздохнула.

– Ладно, – Васька обиженно шмыгнула носом, – гри чё звонишь-то.

– Ой, Васька….я таки не знаю с чего начать…

– Давай о самом главном и кратко.

– Я переспала с Матвеем…Николаевичем, мы целовались, и нас спалил Эдуард…а и еще нас спалила соседка тетя Лена….

– Еб…твою…это ж просто п…. какой-то!!! ЧЁ ТЫ ЩАС СКАЗАЛА???

– Я сказала, что…

– Бл…, та самая тетя Лена спалила? Которая у курсе всех дел?

– Да!

– П….ц, прости конечно…Если еще Эдуарда как-то можно заткнуть, то тетю Лену ни в жизнь…а в целом….а в целом я довольна!!! – взвизгнула она.

– Чегоо-о-о? Ты ж против Матвея была?

– Я не против Матвея, я против той ситуации, что создадут ваши отношения, но, в конце концов, я сама посоветовала тебе заняться с ним сексом, чтоб отпустило! Ну и как? Отпустило?

– Нифига…еще хуже стало…

– Еб…..твою….

– Вот ты матершинница, а!

– Бл…, дак с тобой я поседею, нафиг, так хоть матами стрЕсс можно снять, – она так и сказала стрЕсс, через Е.

– Не, я не поняла…А че делать-то, а?

– Ёптить ты меня спрашиваешь? Ты ж моя подруга! Я от тебя жду совета!

– Ты чё, совсем??? Я в…скажу, что в шоке, дабы не травмировать твой слуховой аппарат. Я ХРЕН ЗНАЮ ЧЁ ДЕЛАТЬ!!!! Может…Кокнем Эдика?

– Чего?

– Нет, ну свидетелей обычно убивают, чтоб…концы в воду…

– Васька, вот ты дура…и за что я тебя люблю? Ты не знаешь?

– Канеш знаю, лучше меня подруги нет, разве что Лерка может претендовать на эту должность…Ой, Сашка-а-а-а, ка же ты родителям-то скажешь, что Матвею твоему сорок лет.

– А я ему и не скажу…Эдик скажет или тетя Лена…

– Так, Сашка, нам надо встретиться и все обсудить. Сегодня же!!! И выпить водки!

– Чокнулась совсем? Не, сегодня не могу, давай завтра? Сегодня теория и Матвей, и беседа с родителями…

– Боже ты мой… Да как же ж до завтра-то дожить???

– Ладно-ладно…я тебе вечером перезвоню еще!

– Что значит ладно-ладно? То, что ты вечером перезвонишь, вообще не обсуждается. Капец, какая там «Санта Барбара», тут такое творится в нашем Мухосранске…

На этих завываниях Васьки я положила трубку. Еще предстояла беседа с Леркой, нужно было отменить поход в суши.

Эта отреагировала более цивилизованно. Она не гнула маты, как сапожник, а только открывала и закрывала рот, напоминая карася.

– Я…я…

– Ты в шоке? – подсказала я.

– Не то чтоб в шоке…я просто охренела, извините, конечно…

– Чёт я не пойму, а чего вы так все удивляетесь? Я ж говорила, что он мне нравится, что я его хочу…

– Просто это все так быстро…

В это время пришел Самокат и открыл кабинет, в котором шли занятия. Мы поплелись на теорию. Лерка решила, что теперь точно нужно все разузнать про жизнь Матвея. Я доказывала, что не нужно этого делать. Не потому что я боялась узнать нечто страшное, просто…Просто он сам должен мне все рассказать. Но Лерку было не остановить.

– Самат Кейеркенович, а вы не знаете, Матвей Николаевич женат? – спросила она, кокетливо хлопая глазками. Блин, почему если человек тебе нравится, то ты не можешь вот так же естественно кокетливо задать вопрос? Кажется, что все пойму, все спалят, что я на самом деле чувствую!

Кстати, а что я на самом деле чувствую?..

Самокат растянулся в самодовольной улыбке:

– Смотрите-ка, очередные охотницы за Матвеем?

– Что значит очередные, – взбесилась я.

– Да как новая группа, так обязательно находится девушка, котрой он нравится!

– Так он женат? – гнула свое Лерка.

В аудиторию вошел еще мальчик из нашей группы, который был ботаником, ибо уже без ошибок решал все билеты и сидел на первой парте, исписывая тетрадь от занятия в занятию. Хотя, что там можно было писать? Все как-то больше про жену Самоката?

– Нет, не женат, уже давно…(пауза, смотрит в окно)…Они развелись, когда его сыну было лет восемь, наверное…Она пила…и пьет…Там, тяжелая ситуация, конечно была (пауза, смотрит в окно).

– И что, – встряла моя подруга, – он с тех пор живет как монах?

– Почему это как монах? – рассмеялся Самокат, – Встречается, наверное, с женщинами, я же ему свечку не держу. Это вы, барышни, у него спрашивайте!!!

Пока Лерка хотела спросить еще что-то, Самокат решил рассказать про жену. И тут, как говорится, Остапа понесло. Она утром снесла бордюр. И вот он красочно, с зарисовками на доске, рассказывал, как сие произошло. Длилось это минут тридцать. А после сказал:

– Нельзя ей водить, никак нельзя…Понятно, да?

Потом минут десять рассказал о ПДД, но тут речь зашла о том, что водитель должен видеть все, что происходит вокруг его машины.

– Вот вы, девушки, должны ехать и успевать видеть знаки, пешеходов, светофоры, другие машины, а также еще и магазины!!! А вдруг на проспекте открылся новый магазин сумок, а вы еще не знали??? Вот у меня жена…(смотрит в окно, все ржут, он серьезен, как Наполеон на поле боя)…Купила сумку, прошла неделя. Она пошла еще купила одну. Скажите, на кой черт человеку столько сумок?

Короче, все ржали просто в голос. Бедняга. Не повезло ему с женой.

К концу занятия Лерка подвела итог, что мы узнали шиш, да маленько. Я вышла на улицу. Во дворе перед Сельхоз-Навозом были лавки, я села на одну из них. Лерка пошла домой в состоянии по-прежнему шока, правда просила ей перезвонить, как и Вася.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги