Просто о Любви...

Я посмотрела на мобильник, у меня было пять пропущенных вызовов и все от мамы. Просто телефон был на беззвучном режиме. Я с замиранием сердца набрала домашний, трубку взял папа. Испустив вздох облегчения, я сказала:

– Па, это я, у меня телефон был на беззвучно режиме…Я ж на теории…

– Дочка, – прошептал папа, – тут у нашей мамы истерика, мамаша Эдика и тетя Лена сообщили ей радостную весть, будто ты встречаешься с дедушкой из-за денег, будто ему лет шестьдесят…Дочка, скажи мне…

Вот что спросил бы нормальный папа? Он бы сказал: дочка, скажи мне, это правда? Но это ведь мой любименький папулечка! Знаете, что он спросил?

– Дочка, скажи мне, у него есть вилла, яхта, остров свой? Ну, чтоб хоть не зря-то с пенсионером…

Я просто начал гоготать. Это ж надо, блин, вон как сплетни-то рождаются!

– Па! – я все еще смеялась, но взяла себя в руки, нужно папу переманить на свою сторону, – Па, он правда взрослый.

Моему папе было сорок восемь лет. Маме сорок пять. Понятно, что его вряд ли обрадует история, что моему ухажеру сорок. Я бы никогда не рассказала родителям этого, зачем? Может, это просто секс на неделю? Но раз так вышло, то уж лучше ему все знать.

– Сколько ему? – шепотом спросил папа.

– Сорок.

Пауза. Довольно длительная.

– Па, папочка, ты только раньше времени не расстраивайся, ладно? Вдрун это все ненадолго, понимаешь?

– Дочь, я хочу, чтоб ты была счастлива, знаешь…Я б тебя поддержал, если б ты привела пенсионера домой…ну…только при условии, что у него была бы как минимум яхта…А то пенсия нынче не очень-то…

Я смеялась и плакала. В это время подъехал Матвей.

– Папочка, я скоро буду дома, ты маме скажи, что я скоро, пусть не волнуется…

Я подошла к машине, Матвей открыл мне дврцу инзнутри и смотрел на меня вопросительно:

– Чего опять ревешь? С мамой говорила?

– С папой…

– Ругается?

– Нет, – я рассмеялась и рассказала реакцию папы, – Матвей, знаешь, я понимаю, что ты хотел просто секса…Я тоже, честно, я не знала, что так выйдет, понимаешь?

– Саш, Саш, – он обхватил мое лицо своими руками, – ты еще придумай прощения попросить! Все хорошо, слышишь? Это я виноват, нужно было думать головой, просто не удержался и…Я взрослый и я мужчина, ты-то еще совсем малышка!

– Я? Малышка? Мне двадцать семь лет!

– Когда тебе будет сорок, вспомни себя в двадцать семь! Ладно, поехали!

Я хотела закинуть сумку на заднее сиденье, а там лежал букет цветов.

– Ого!!! А это мне? А говорил, что не романтик!

– Это не тебе.

– Не-е-е-ет???? А КОМУ? – спросила я, сощурив глаза.

Он смеялся.

– Маленькая, глупенькая, еще и ревнивая. Сейчас приедем, скажу кому.

– Так мы что, едем к кому-то на день Рождения?

– Нет. Спрячь свое любопытство.

Вот вредный. Я сложила руки на груди и надула губы.

– Матвей, и многих ты приглашаешь и возишь в сауну?

– Конечно, почти всех девчонок…особенно которые сбивают флажки на автодроме.

Я уставилась на него, буквально прожигая гневным взглядом.

Он снова засмеялся.

– Саш, да нет у меня никого, успокойся.

– С тех пор как развелся? – решила проверить я. Скажет да, значит соврет, развелся-то он лет десять назад.

– С ума сошла, я разведен уже девять лет. Ты что? Конечно, у меня были женщины.

Я молчала. Он тоже. И вдруг он заговорил:

– Была Марина, долго, пять лет. Жили гражданским браком. Как-то…не получилось ничего…

– Почему?

– Не знаю, может, я виноват, может она. Мы хорошо общаемся, потому наши родители дружат с молодых лет.

– О, это как Эдик.

– А, этот хлыщ в пальто?

– Он не хлыщ, он стукач, ботаник и чеснок! – пробубнила я.

В это время мы повернули в мой двор.

– А зачем мы сюда приехали? – удивленно спросила я.

– Затем, что сейчас пойдем знакомиться с твоими родителями.

– Чего-о-о-о-о? И что мы им скажем?

– Я сам буду говорить. А ты будешь молчать. Саш, это лучше, чем мы будем, как малолетки, скрываться и прятаться, если так получилось…

– А если б так не получилось, что тогда?

– Откуда я знаю? Я похож на того, кто предсказывает? Как родителей зовут?

– Надя…Надежда Николаевна и Дмитрий Сергеевич…

Я как зомби плелась следом за Матвеем, ноги просто подкашивались.

Я открыла дверь, мама уже стояла в коридоре в халате с заплаканными глазами, папа стоял за ее спиной, потягивая кофе из огромной кружки. За папой торчала черная усатая морда Чака…Просто «Репка» какая-то…

– Родители, знакомьтесь, это Матвей!

Это все, что я могла сказать. Горло перехватило, потому как мамино лицо вытянулось от удивления и замешательства. Я ждала, что будет. Матвей протянул ей букет цветов, без всяких комплиментов и красивых слов, просто сунул его словами:

– Здравствуйте, это вам!

Потом подошел к папе и пожал его руку. Через минуту в руках у папы оказалась бутылка дорогого коньяка. Я уже ждала, что Чаку подарят «Вискас». Нифига. Он остался ни с чем.

– П-проходите, – сказала мама.

Да уж, неожиданность отличный приемчик, чтоб сбить ее с толку. Она пошла в спальню, чтобы переодеться. Это хороший признак, если б она была совсем злой, то осталась бы в халате. Какая разница, в чем выгонять неугодного ухажера?

Я накрывала на стол на кухне. Папа и Матвей говорили про рыбалку и рыбные места. Ну, как говорили, они спорили, в каком озере больше рыбы ловится.

Когда мама вошла на кухню и мы сели за стол, Матвей сказал:

– Я понимаю, что не являюсь лучшим кандидатом в женихи для вашей дочери, у нас с ней разница довольно большая, двенадцать лет. Я знаю, о чем вы думаете, Надежда Николаевна, – сказал он, глядя именно на маму, – да, я был женат, разведен уже девять лет. У меня есть сын, ему восемнадцать. Рос со мной, воспитывал его вместе с бабушкой, моей мамой. Отдал ему свою квартиру, купил машину. Скоро он пойдет в армию. Я живу с мамой, в доме, в частном секторе…Кхм…Площадь дома сто двадцать квадратов. Правда…там еще работы, вобщем, полно…Но на квартиру вашей дочери или прописку я не претендую. У меня есть дача, пять километров от города. Этим летом я там построил новый домик. Тоже кое-что нужно доделать. Сейчас я прошу у вас, родителей Саши, разрешения на то, чтобы мы встречались. Я специально пришел сделать это так, открыто и честно, чтобы не было слухов, недомолвок и т.д. Я также, знаю, что вы думаете о ее будущем, думаете, что будет дальше. Гражданский брак, свадьба или через неделю все закончится…Я думаю, это будет решать сама Александра. Просто…нам нужно время, чтобы узнать друг друга.

В это момент я понимала, что слово свадьба сказано, дабы усыпить бдительность моей мамы, но…Боже, просто не передать, как у меня сердце начало колотиться…

На кухне стояла оглушительная тишина, мой папа достал рюмки для коньяка и сказал:

– Лично я не против.

Мама немного зависла, прям как Самокат. Мне так хотелось растормошить ее, но все понимали, решающее слово за ней. Наконец она сказала:

– Хорошо, я разрешаю, раз вы пришли вот так и…честно все сказали…

Я выдохнула. Все это время я сдерживала дыхание. И понеслось, папа поглощал коньячок, Матвей отказался, потому что был за рулем. Через минут тридцать мама, видимо от пережитого стресса, тоже намахнула, раскраснелась…Короче, закончился вечер тем, что папа обнимал то Матвея, то Чака Норриса, а мама читала стихи Есенина.

Я пошла провожать Матвея.

– Не вздумай ходить вниз, – строго сказал он в подъезде, – не хватало еще, чтобы ты шарилась по ночам тут одна.

Он резко меня притянул к себе, поцеловал жестко и быстро.

– Иди спать.

– Матвей, – позвала я, – а ты не злишься?

– Саа-а-аш, Сашка-а-а-а, – он снова обхватил мое лицо руками, – да ты что? Вот глупая-я-я-я, давай-ка спать!

Я счастливая и довольная валялась в кровати, мама еще не спала, она мылась в душе и орала на всю квартиру: «Гуляй шальная, императрица…», папа храпел со стороны зала. Чак Норрси сидел у меня в комнате с недоумением глядя на дебош, который учинили мои родители.

Не спала я еще часа два. Пришлось выйти в скайп, подключить Лерку и Ваську, чтоб рассказать им, як все було. Они сначала ржали, а потом Васька прослезилась, особенно, когда услышала, как маму уносит на окраину Москвы, и там шальная…

– Вась, да ты чего?

– Сашка, так ты послушай, как мам твоя радуется?

– Нда? – удивилась я, – а я думала, что это она с горя…

Дальше моя жизнь крутилась вокруг Матвея, и он мне нравился все больше и больше. На следующий день он отвез меня к себе домой. Я познакомилась с его мамой, она была совсем старенькой, ей уже семьдесят пять лет. Дом у него очень большой, красивый, но, правда, работы еще много.

Однажды мы решили заехать днем к нему, бабули не было, она уехала в гости к сестре в деревню в двадцати километрах от города. В самый ответственный момент, когда я стянула с него джинсы, а он с меня кофту, домой пришел его сын. Я просто не знала, в какой угол мне ломануться, а Коля, так зовут сына Матвея, громко хохотал и приговаривал: «Ну, ты, батя, дае-е-е-ешь». Короче, мы с ним подружились.

Лерку Матвей называл не иначе, как лошара, потому что у нее жутко плохо получалось водить машину, и каждый раз, когда она звонила ему, чтобы уточнить время занятий или перенести их, он говорил:

– Привет, лошара!

Самокат по-прежнему жаловался на свою жену. Я как-то спросила Матвея, знает ли он истории про жену Самоката, на что, тот ответил, что это как жена Коломбо:

– О ней очень много говорят, но ее никто видел!

На меня Матвей тоже ругался, потому, как я не понимала на какой полосе нахожусь и, если ехала по средней, то непременно тихонько сползала на правую. Естестно, без всяких там поворотников. Он матерился и выравнивал мне машину. Угрозы типа отвезу в сауну имели обратный эффект. Поэтому теперь он говорил так:

– Если ты еще раз заглохнешь на горке, то вечером не поедем в сауну…и вообще ничего делать не будем.

Постепенно я стала оставаться ночевать у него, мою квартиру, от которой мне скоро вручат ключи, мы решили сдавать. Мама вроде бы смирилась. Хотя в открытую она никогда не возражала, но я понимала, что в глубине души ей хочется лучшего для меня. Эх, жалко мама не рыбачит, а то на этой почве они бы сошли-и-и-ись. Как наши папы. Уматали вдвоем на рыбалку с ночевкой, а вернулись с таким перегаром, чуть с ног не сшибло.

Эдик, насколько я знаю со слов мамы, встречался с Ниной, которую жутко не любила Наталья Николаевна…Бедная Нина…

Чак Норрис, как сазала Васька, оприходовал кошку тети Лены, отомстил. Которая, заметьте, была породистой. Тетя Лена в гневе принесла нам нечто рыжее и сказала: «Ваш кот виноват, вы и забирайте». На что мой папа возразил, что ее Марфа сама нагуляла, соблазнила Чака…Короче, чтоб не случилось битвы между соседями, мы с Матвеем забрали рыжего себе. Зовут его Арнольд…Ну, понятно, в чью честь…Если Чак еще раз обрюхатит Марфу, то там будет Сильвестр…

Васька с Сережкой купили какую-то машину, вроде бы «Вольво». Копят на шубу.

Как-то раз, на днях, мы поехали в банк, нужно было заплатить за ипотеку.

– Матвей, ты куда это? Банк же на бульваре?

– Я знаю, сейчас заедем в одно место.

Я смотрела на него, и все еще поражалась, как в нем могут совмещаться столько разных Матвеев? Больше всего я люблю в нем то, что он быстроотходчивый, а вообще-то я его жутко ревную.

Мы остановились на главной площади города.

– И чего мы тут делаем, – спросила я.

– Пошли, подадим заявление в ЗАГС.

Вот так! Без серенад, без цветов, без стихов, даже без кольца, стоя на колене. Но именно таким я его люблю, простого, обычного мужчину, не историка, не олигарха, а лучшего человечка на Земле!

– Ты согласна?

– Да! О!!! О, да!!!!