Просто одно фото

А всё началось со спора. С дурацкого спора на шестом курсе, когда крепость морозов, трещавших за стенами замка, могла сравниться разве что с глинтвейном, плескавшимся в украденных из кухни кубках. Пэнси не помнила, кто его готовил, но после первого же глотка поняла, что он перестарался с крепостью, явно чего-то туда домешав. По озябшему телу растеклось приятное тепло. Мышцы стали непослушными. Голова чуть закружилась, и она едва усидела на мягком подлокотнике кресла Драко. Тогда Пэнси не волновало это внезапное опьянение. Она откинулась на спинку кресла, чувствуя бедром острый локоть Малфоя, и слизнула сладко-пряные капельки с губ. Вино, казалось, растекалось по телу, отгоняя от неё холод, царивший в гостиной. Как бы эльфы не топили камины, а в подземельях зимой по-настоящему тепло было только в непосредственной близости от огня. Однако вино не грело и в половину так, как цепкий взгляд Милисенты, сидящей напротив них в глубоком кресле. Среди всех девушек шестого курса Слизерина, который этой ночью полным составом оккупировал гостиную, она одна безостановочно пялилась на них, ловя каждое движение. Пэнси это забавляло. Милисента бы продала душу и половину родового поместья за то, чтобы сидеть сейчас на её месте, лениво поглаживать светлые волосы Драко и перешептываться с ним из-за кубков с глинтвейном. Шансов у неё при этом не было совсем. Пэнси была слизеринкой до мозга костей и цепко держала в наманикюренных коготках свою добычу. Она знала, что он любит, чего не терпит, умела выгодно себя подать, подчёркивая достоинства и скрывая недостатки. Она не была красавицей, но как никто могла искусно наложить макияж. Некрасивые уши с мясистыми мочками скрывало аккуратное чёрное каре блестящих мягких волос. Одежда — отдельная тема. Даже сейчас, несмотря на прохладу, она нарядилась в платье, скрывающее тяжёлые бёдра и выгодно подчёркивающее длину ног. А Милисента… Ей ещё над собой работать и работать.

— Не надоело мне глазки строить? — лениво откликнулась Пэнси, сделав ещё один глоток. — Не соблазнишь, не старайся…

Милисента высокомерно фыркнула, но на щеках её вспыхнул румянец.

— Да нет уж, спасибо, Паркинсон, я не по этой части.

Пэнси легко повела плечом под негромкий смешок, прокатившийся по гостиной.

— Ну, это дело такое. Если есть на что посмотреть, какая разница, кто какого пола?

Драко тихо фыркнул. Не неодобрительно, скорее насмешливо. Он слишком любил себя, чтобы отрицать возможность невольно очаровать кого-нибудь из однокурсников. Милисента же истолковала его реакцию иначе.

— А ты у нас прям такая искусительница? — глумливо спросила она, сразу оживившись. Казалось, шанс скинуть соперницу с её трона сам шёл ей в руки. — Ещё скажи, что любую девушку соблазнишь…

— Да хоть Грейнджер, — фыркнула Пэнси. Вино ударило ей в голову, рука Драко, скользнув по талии, устроилась на округлом бедре, и слизеринка чувствовала себя всесильной.

— А давай! — в глазах Милисенты зажглись азартные огоньки. — А вот соблазни Грейнджер… Или ты только трепаться можешь?

Такая бурная реакция Пэнси не понравилась. Она состроила брезгливую гримасу, придвигаясь к Драко поближе. Опустила ладонь ему на плечо.

— У тебя что, фантазии относительно грязнокровки? Ты чего так возбудилась-то?

— Значит, только трепаться… Я так и думала.

— Да иди ты… — фыркнула Пэнси.

— А правда, попробуй… Это было бы как минимум интересно. Или ты думаешь, что не справишься?

От этого голоса Пэнси едва не подскочила. Драко смотрел на неё пристально и выжидающе, на тонких губах играла коварная ухмылка — явно в предвкушении большой пакости.

— Грязнокровку? — осторожно уточнила Пэнси, максимально выделяя это слово голосом.

— Ну, а что? — Драко тихо хмыкнул. Серые глаза смотрели не совсем трезво. Его вино тоже успело одолеть. — Ты представь, что это будет. Святая умница Грейнджер переспала со слизеринкой. Да ещё и с кем! Расскажешь нам потом, как всё было, посмеемся… А Уизли… Уизли локти себе сгрызёт… — на бледных щеках Малфоя теперь горел розовый румянец, и чем жарче он говорил, тем ярче он становился. Он погладил бедро Пэнси под тканью юбки. От прохладных пальцев у неё по коже побежали мурашки. — Ты же сможешь, я уверен в тебе. Соглашайся.

Ясное дело, она не могла ему отказать. Особенно при Милисенте.

Субботнее утро Пэнси встретила в библиотеке с паршивым настроеньем и лёгкой мигренью. К несчастью, вчера они были не настолько пьяны, чтоб забыть условия спора. Милисента, чёртова Милисента с её проклятым крючковатым носом вчера окончательно загнала её в угол, потребовав в обязательном порядке доказательства. И не нижнее бельё или какую-то мелочь, какую можно было спереть манящими чарами. Фотографию. Фотографию обнажённой Грейнджер.

— Только не где-нибудь там в душе, — ехидный мерзкий голос заклятой подруги звенел у неё в ушах до сих пор. — А чтоб убедительно было. Чтобы мы поверили!

На неё смотрел весь их курс, а Драко гладил её бедро и вкрадчиво шептал «я в тебя верю»… Ясное дело, она только и могла, что высокомерно вскинуть подбородок и заявить «Принято».

— Чёрт… — Пэнси уронила голову на раскрытый учебник, мысленно клянясь себе, что больше никогда-никогда не возьмёт в рот не капли спиртного. А то ее, похоже, даже после малых доз тянет на подвиги. На весьма идиотские подвиги. В библиотеке было тихо и пусто. Ну, это и понятно. Много ли идиотов, которые ранним утром в выходной день сюда попрутся? В данный момент в Хогвартсе их обнаружилось двое. Сама Пэнси и, разумеется, Гермиона Грейнджер, сидящая к ней спиной за десять рядов от неё. Собственно, она была одной из причин, заставивших слизеринку выползти из тёплой постели и податься в пыльное царство книг. Кроме этого, она до тошноты не хотела видеть Милисенту и рассчитывала накопать хоть какую-то информацию, которая может помочь в подделке фотографий. Главная трудность последнего состояла в том, что Паркинсон не знала, где искать. Потому она вяло листала какое-то скучнейшее пособие по созданию иллюзий, то и дело поглядывая на пышную каштановую гриву и округлые плечи. Под этой мантией было совершенно непонятно, какая у неё фигура. Пэнси старательно крутила в голове образ Грейнджер, пытаясь мысленно её раздеть. «Впрочем, не это сейчас важно…. Что я, собственно, вообще о ней знаю, кроме того, что она зубрилка, подружка Поттера и защитница сирых и убогих?» Пэнси пощекотала пёрышком подбородок, перебирая варианты. Амортеция? Оборотное зелье? Превратиться в какого-то паренька посмазливей, и дело сделано… Правда, где его варить, чтобы Милисента не увидела? Пэнси скептически относилась к своему таланту зельевара, да и, честно говоря, ей было откровенно лень возиться. Вариант с заклинанием «Империо» она тоже отбросила сразу. Грейнджер, к величайшему сожалению, совсем не дура и может так завернуть в ответ, что мало не покажется. Всё сводилось к тому, чтобы использовать какое есть обаяние и актёрские способности. Пэнси решительно захлопнула книгу и вышла из библиотеки.

После пятнадцати задач по трансфигурации сон сошёл окончательно. Гермиона давно поняла, что такая разминка для мозгов бодрит лучше кофе и холодного душа вместе взятых. Сейчас она особенно усердно бралась за учёбу, стараясь впитать в себя по максимуму. В волшебном мире было неспокойно. В Хогвартсе то и дело появлялись мракоборцы, а заголовки «Ежедневного пророка» пестрели сведеньями о новых стычках с Пожирателями и новых смертях. В любой момент их мирная жизнь могла дать трещину, и тогда единственным оружием для них станет их магия. Поэтому она старалась не терять ни одну свободную минуту. Боевые заклинания — это не только «Экспеллиармус» и «Остолбеней». После того, как она открыла для себя боевые свойства трансфигурации, всё остальное немного отошло на второй план. Это было то, что ей необходимо. Универсальная непростая наука, дающаяся далеко не каждому. Тёмную фигуру, сидящую на холодном каменном полу коридора, она заметила не сразу. Гермиона едва не споткнулась об неё, но в последний миг остановилась. Голова сидящей была опущена, но блестящие чёрные пряди она узнала сразу.

— Паркинсон? — голос её прозвучал не столько удивлённо, сколько растерянно. — Ты чего тут расселась? Тебе плохо?

— А тебе дело есть до этого? Я же почти Пожиратель Смерти… — огрызнулась слизеринка, не поднимая на неё глаз.

Гермиона несколько растерялась. Она сама уже невольно относила всех слизеринцев либо к Пожирателям, либо к тем, кто их поддерживает. Так и правда считали многие, но слизеринцы держались гордо и независимо, и вовсе не выглядели ненавидимыми всеми жертвами. Неужели случился какой-то конфликт?

— Ты ещё скажи, что ты на стороне мракоборцев! — несколько неуверенно возмутилась Гермиона. — Ты же подружка Малфоя, и…

— И что?! — Пэнси рывком вскочила, сжимая кулаки. — Ну что из этого? Я кого-то убила? Да? Или может, навесила где-то Чёрную метку? Или участвовала в каком-то нападении на магглов? — она резко отвернулась, обнимая себя за плечи.

— Я не могу понять, за что? — голос её звучал теперь сдавленно. — За то, что я учусь на Слизерине… Это идиотизм… Да, Грейнджер, мы никогда друг друга не любили, но одно дело наша вражда, а другое дело обвинения в чёрт знает чём…

Гермиона рассеянно смотрела на сгорбленную спину.

— Но Гарри говорит… — вырвалось у неё, но она тут же прикусила язык. А что такого говорит Гарри, если судить объективно? Что Люциус Малфой — Пожиратель Смерти. Но как это касается подруги его сына? В теории, конечно, никак, но на практике…

— Ну ты же их поддерживаешь… — неуверенно начала гриффиндорка, словно пытаясь переубедить саму себя.

— Да мне пофигу, кто победит, — бросила через плечо Пэнси. — Я просто жить хочу спокойно…

Гермиона невольно пристыдилась. Первый порыв был — обвинить её в равнодушии относительно судеб магглов и магов, но она вовремя одёрнула себя. Не лучшее время и место для нравоучений. Да и Пэнси… не то, чтобы Гермионе было жаль её, но слова слизеринки не проходили мимо, а слабо, но затрагивали. И если забыть все обиды, то, наверное, Пэнси можно было даже посочувствовать.

— То же самое, что с тобой, Грейнджер, — голос давней недоброжелательницы отвлёк её от мыслей. Пэнси цепко смотрела на ней из-под упавших на лицо прядей. — Пожиратели прижимают магглорожденных, а вы — слизеринцев…

— Мы вас не трогаем! — моментально взвилась Гермиона.

Паркинсон отчётливо фыркнула и снова отвернулись.

В пустой школе царила непривычная тишина. Даже портреты ещё спали в своих рамах, а домовые эльфы где-то внизу, в кухонных полуподвалах, колдовали над завтраком. Гриффиндорке надо было уйти. Её ждали завалы учебников и горы дополнительных заданий, но что-то не давало ей уйти. Когда она уже собралась нарушить эту давящую тишину, Пэнси развернулась, скрипнув металлическими набойками каблуков.

— Я тут тебе столько наговорила… — шепнула она. — Короче, мне сейчас срочно надо расслабиться. Пошли в Хогсмид.

Гермиона часто-часто заморгала, переваривая этот поворот.

— С тобой? Чего это вдруг?

Слизеринка возвела глаза к потолку и устало вздохнула.

— Грейнджер… Что ж ты так туго соображаешь-то… Говорю же, мне расслабится надо. Не могу сидеть в этих стенах… Если ты думаешь, что я тебя отравлю после того, что тут душу тебе излила, то не бойся. Прятать труп в снегу очень сложно, а с трансфигурацией у меня плохо.

— Шуточки у тебя…

— Какие есть… — Пэнси взглянула на неё с какой-то невозможной тоской. — Не хочешь, как хочешь. Моё дело предложить. Я сейчас за плащом, минут через десять буду у главных дверей…

— Но ведь разрешения не было…

— Мы старосты и шестикурсницы. Обе.

Растерянно проводив её взглядом, Гермиона направилась в родную башню, чётко уверив себя — никуда она не пойдёт. Это же Паркинсон! Та ещё змея! Наверняка это ловушка или какая-то злая шутка! Мало ли… и то, что она говорила ей то, что её тревожит, ещё ничего не означает. «Какая же я всё-таки дура» — подумала Гермиона, выскользнув из гостиной с тёплым зимним плащом.

«А Грейнджер не самый худший вариант, иначе я бы не согласилась даже тогда. Она не дура и не уродина. А после того, как ей на четвёртом курсе зубы поправили, ещё краше стала.» Пэнси критически оглядела полупустой зал «Трёх Метёл» и наморщила нос. Капюшон она не сняла, и снежинки таяли на нём, растекаясь холодными каплями.

— И все свободные столики на виду. Так не пойдёт… Я думаю, тебе тоже не хотелось бы, чтобы нас видели вместе.

— И что ты предлагаешь? — Гермиона стряхивала снег со своего капюшона, и, судя по нерешительному виду, готова была вот-вот отказаться от этой затеи.

— Минуту.

Пэнси решительным шагом подошла к барной стойке и, перекинувшись с Розмертой парочкой слов, вернулась с двумя бутылками сливочного пива и маленьким ключом.

— А теперь за мной.

Вместе они поднялись по навощенной деревянной лестнице в маленькую светлую комнатку, в которой из мебели была лишь кровать, стол со стулом и сундук в углу.

— Я сняла её на пару часов, — пояснила Пэнси, отшвырнув плащ на стул и упав на пёстрое покрывало кровати. — Можно посидеть и быть уверенными, что нас никто не увидит.

Тишина, тепло и никаких косых взглядов. Гермиона плюхнулась рядом и молча открыла своё пиво. Они сидели, отогреваясь после беготни по заснеженным дорожкам и свирепствующей метели. В пабе пахло корицей, хмелем и чем-то непонятным, но очень приятным. Вместе с холодом постепенно ушло и напряжение. Вялые фразы перетекли в неспешный разговор. Учёба, школа, преподаватели, погода… Какими разными они бы ни были, их всё же много что объединяло. Они жили в одном замке и ходили на одни и те же занятия, видели одних и тех же людей. Пэнси расслабилась окончательно, развалившись на кровати спящей кошкой, Гермиона уселась поудобней, разувшись и поджав под себя ноги.

— Спасибо тебе, — неожиданно тихо сказала Пэнси, перебив гриффиндорку на полуслове.

— Что? — пушистые ресницы рассеянно дрогнули. — А… пожалуйста…

Пэнси резко села и коснулась уголка её губ быстрым поцелуем.

— Правда, спасибо… — повторила она, не отстраняясь далеко. — Мне надо, чтобы со мной кто-то был, когда я в депрессию впадаю.

— Да не за что, — осторожно ответила гриффиндорка.

Странно, но она не шарахалась, не возмущалась и не отшатывалась, а внимательно смотрела на Пэнси, словно ожидая ещё чего-то. На миг это её насторожило, но время поджимало, и слизеринка решила ловить момент. Она снова поцеловала её, ощущая тонкий сладкий запах яблока и ванили, наверняка блеск для губ. Гермиона покорно раскрылась навстречу её губам, всё так же осторожно и чуть настороженно. Целоваться она всё-таки умела. Это Пэнси отметила первым делом, делая свой поцелуй ещё настойчивей и глубже. Её чуть смуглая прохладная ладонь накрыла теплую руку Гермионы и чуть надавила, не пугая, но и не давая отстраниться. А дальше… Мысли путались и терялись, и Пэнси казалось, что она временами вылетала прочь из реальности в какой-то иной мир, пропахший яблоками, ванилью и цитрусовым шампунем. Кожа у Гермионы была нежная и светлая, какая-то по-домашнему тёплая, как и вся она. Пэнси долго целовала ее, откровенно наслаждаясь самим касанием, слушая тихие стоны и вскрики. Аккуратная грудь с розовыми кружками сосков, которые напряглись, казалось, от одного только взгляда на них, сама легла в её уже разогретые ладони. Она целовала всегда спрятанную под густой гривой волос шею, зарывшись пальцами в каштановые пряди, покусывала аккуратные розовые ушки, никогда не знавшие серёжек, гладила и вылизывала мягкий белый живот… Завитки внизу живота у неё были чуть светлее и мягче. Они щекотали нос и губы Пэнси, когда она яростно целовала её там, поглаживая ладонями округлые бёдра. Тихие всхлипы и стоны кружили голову и распаляли не хуже ответных ласк… Когда она проникла в неё языком, Гермиона тихо вскрикнула, прижимая ладонь к губам… Она опомнилась, только когда дрожащая и разгорячённая лучшая ученица Гриффиндора, а то и всего Хогвартса, прижалась к ней всем телом, переплетая их ноги. В комнате, казалось, стало ещё жарче, пёстрое покрывало смялось и сбилось. Кое-где на нём виднелись пятна влаги... Гермиона по-прежнему тяжело дышала, ткнувшись носом куда-то Пэнси в плечо. Её дыхание щекотало волосы слизеринки, но она словно не чувствовала. Тут не было зеркала, но она почему-то отчётливо видела, как они выглядят со стороны. Абсолютно не похожие, переплетённые накрепко, словно желающие срастись. Одна мягкая и уютная, со множеством округлых плавных линий, вьющейся буйной гривой и трогательной родинкой за ушком. Другая — нескладная, смуглая, с худыми руками и тяжеловатыми бёдрами. А ещё она никак не могла вспомнить, когда перестала играть… В пабе? В Хогвартсе? Очнувшись от странного транса, Пэнси дотянулась до своей сумки и, достав прихваченный фотоаппарат, наугад щёлкнула их двоих.

— Это зачем? — Гермиона мигом села, пытаясь закрыть ладонями грудь.

— Я просто хочу запомнить этот день, — усмехнулась Пэнси, отстранившись и возвращая аппарат в сумку. Тело немного остыло, и теперь она чувствовала, как холодный зимний ветер просачивается в щели и кружит по комнате.

— Лучше ещё раз встретиться, — просто бросила гриффиндорка, спустив с кровати босые ноги. Пэнси изогнула тонкую бровь.

— Так понравилось в моей компании? Ну и когда?

— На следующей неделе. Во вторник после занятий, — выпалила Гермиона, словно давно подготовила ответ. И тут же объяснила, немного смутившись. — Как раз контрольные все закончатся. Отметим.

Пэнси равнодушно кивнула.

— Внизу в пабе. Договорились.

За окном всё плакала, завывая, метель.

Пэнси смогла прийти в «Три метлы» только через месяц. Погода наладилась, и снег успел немного подтаять, делая дорогу к пабу более лёгкой. В зале было непривычно пусто и тихо. Один из углов и часть стены сохранили чёрные пятна копоти, а запах гари ещё не успел покинуть эти стены полностью. И всё же пабу Розмерты повезло больше, чем многим домам в деревне. Огонь с подожжённого Пожирателями дома успел лишь немного его задеть. Притом, что от соседей остались лишь припорошенные снегом пепелища. Всегда радушная хозяйка чуть натянуто улыбнулась ей, ставя перед девушкой полную кружку, и поспешно скрылась в подсобке. Пэнси устало откинула капюшон и, стянув перчатки, достала из сумки плотный конверт с одной единственной фотографией — жуткой и кривой. Если бы девушки на ней не двигались, можно было бы разглядеть только лишь плечо и часть лица Гермионы, и плечо и глаза самой Пэнси. Она только вчера смогла проявить ей и напечатать. В тот вечер, после их встречи, защита Хогвартса разлетелась на куски под мощным ударом армии Тёмного Лорда, внезапно обрушившегося на замок всей своей мощью. Часть замка пострадала, а их, сонных и перепуганных, в спешке эвакуировали мракоборцы. Всех. Гриффиндорцев, слизеринцев, когтевранцев, пуффендуйцев… Новичков и выпускников. Чистокровных и грязнокровок. Тёмный лорд таки проиграл. Ему, по слухам, удалось выжить, хоть он и потерял много сил и теперь скрывался где-то, зализывая раны. Победители хоронили умерших и восстанавливали разрушения. Пэнси подпёрла кулаком щеку, в который раз уже разглядывая фото. Изображённые на нём двойники стянули с кровати покрывало и, укрывшись им, лежали в обнимку, так что слизеринка видела только их макушки. Это фото не видел никто. Слишком много вопросов было у слизеринки, слишком много всего предстояло обдумать. Она не понимала, почему Гермиона так легко повелась на это. Не понимала, почему так охотно предложила встретиться. Можно было гордо задрать нос и списать всё на своё очарование, как сделали бы многие её знакомые, но Пэнси в это не верила. А что она сама? Она ведь тогда в коридоре говорила правду. Хоть и с определёнными целями. Да, хотела сыграть на доброте, заманить… Хотела. А вышло… то, что вышло. Ей ужасно хотелось прижать Гермиону к стене и допросить, развеяв все сомнения и опровергнув или подтвердив догадки. Принять любую правду, какой бы она ни была. Но вот только сделать это было невозможно. Пока кипели бои, а ученики Хогвартса прятались по домам, по стране покатилась волна массовых убийств магглов. Гермиона погибла вмести со своей семьёй, как и почти все жители их улицы, унеся с собой в могилу все ответы и мотивы. Гермиона на фото ласково убрала с лица Пэнси волосы и прильнула к губам, нежно целуя. Пэнси реальная смотрела на них, часто-часто моргая. От чего-то глаза резало так, словно в них насыпали песка…