Пространство памяти

Глава девятая

Хотя поначалу Джонни шагал решительно, будто ничто не связывало его с домом Софи, у железнодорожного перехода он остановился и нервно оглянулся.

В это утро и на этом расстоянии дом был просто старым зданием, которое выделялось разве что краном, но даже и кран выглядел всего лишь украшением, способным вызвать улыбку — и только. За домом Софи виднелся второй дом с пустым балконом. Джонни уже не казалось, что он переместился в какое-то заколдованное пространство, в город, который только похож на настоящий.

У него словно камень с души свалился. Хотелось заплясать от радости. Он и заплясал, двигаясь вперед небольшими переходами, молча переступая с пятки на носок, напевая про себя и выстраивая сложный рисунок из одинарных, двойных и тройных перебивок. Люди, сидевшие в вытянувшихся длинной чередой у светофора машинах, следили за ним без улыбки. Джонни убыстрил темп, помахал им обеими руками и оставил позади, прыгнув на гравий возле линии и пройдясь там вперебивочку. Его восхищала обыденность окружающего мира. Он уходил приплясывая от заколдованного места — дом Софи с его кошками, грязью и запустением оставался позади.

В конце концов, если это будет действительно необходимо, он станет искать Бонни целенаправленно, разумно. А пока можно вернуться к обычной жизни — стать человеком, а не нащупывающим путь рогаткой лозоходцем. Всего в нескольких милях отсюда стоит простой дом, где жизнь идет как надо, где его встретят с радостью — там у него две сестры, одна собака, одна кошка, сыр лежит в холодильнике, а не в мыльнице. Если он и прожил в доме Софи пару безумных дней — что ж, там по крайней мере теперь чище, уютнее и еды вдоволь. В голове роились всевозможные планы. В такие минуты все казалось возможным.

«Найду себе работу, — размышлял он. — Я на все согласен, на все! Что предложат, то и возьму».

И все же, переходя полотно, поглядывая на тарахтевший мимо него белый фургон, он на миг замедлил шаги: вправе ли ты отвернуться от колеса фортуны, если оно подбрасывает тебе магические случайности, с которыми ты не желаешь связываться? (В фургоне, как ему показалось, сидели трое, но отражения домов, скользившие по ветровому стеклу, помешали разглядеть лица. Все же...)

Вдруг впереди чем-то вкусно запахло. Он тотчас понял, что это хрустящий картофель. Старый паб «Колвилл» открыл свои двери посетителям. Туда он и направится; он был свободен, и ему до смерти хотелось простой, вульгарной пищи. Весь день в его распоряжении. Надо отпраздновать возвращение к реальной жизни. Он перешел дорогу и вошел в паб. В это время дня народу было немного, и он с удовольствием огляделся — все просто, никаких излишеств, всяких там цветных витражей или роскошных ковров, которые нравятся представителям фирм и их женам. Стойка и бар за ней сверкали, словно сцена в театре пантомимы, обещая всяческие удовольствия и превращения. Бутылки многократно отражались в прикрепленном сзади них зеркале. В меню сообщалось, что в баре имеются горячие сандвичи и закуски. За стойкой, опустив пивной шланг с «револьвером» в кружку, стоял бармен. На миг Джонни перенесся в мир вестернов (Питер выхватил кольт и выстрелил. Янтарное пиво ударило струей противнику в грудь, и Дьявол Жажды, смертельно раненный, упал. Питер Пивной Кольт не знает равных в быстроте реакций!). Солнце светило в окно, играло в ручках наполненных золотистым пивом кружек, так что казалось, будто они брызжут чистым золотом. Несмотря на радостное возбуждение, переполнявшее Джонни после бегства от наваждения, связанного с домом Софи, он все же не забыл о своих добрых намерениях и планах на ближайшее будущее. Он твердо решил соблюдать осторожность. Подойдя к бару и заказав лимонад, он почувствовал себя сильным, словно герой старого ковбойского фильма. Здесь, в пабе «Колвилл», царил золотой Запад. Взяв стакан и бутылку с лимонадом, Джонни уселся за угловой столик и выпил за возвращение к нормальной жизни. Немного погодя из кухни крикнули, что заказанные им хрустящий картофель и сандвич готовы, и он подошел к стойке, где в отсутствие посетителей бармен читал журнал яхт-клуба. Джонни отнес поднос на свой столик. Картофельные чипсы пахли так заманчиво, легкие, хрустящие, соленые, первая партия в этот день. Кто-то оставил на столе газеты, и он принялся читать, с удовлетворением пробегая привычные желчные споры о муниципальных отчислениях и загрязнении реки, сагу о Хинеранги Хотейни (всё еще на свободе), сообщения о конце одной большой городской фирмы и слиянии других. Он уже заканчивал чипсы, наслаждаясь их нежным соленым вкусом, когда бармен рассеянно протянул руку и включил стоявший рядом с кассой транзистор. Бар огласила отрывистая музыка. Это была песня той самой группы, чью пленку он слушал на своем плеере; только, конечно, теперь ребята пели не для него одного, а для публики.

Джонни, приготовившийся уходить, до того удивился, что даже потрогал наушники, дабы убедиться, что они висят у него на шее, а не надеты на голову. Ему казалось, что эти голоса поют только для него; впрочем, так оно и было — в доме Софи.

— МЫ ПРИШЛИ ЗА ТОБОЙ... ОТВЕСТИ ТЕБЯ К ДОМУ... — пели они, что должно бы успокаивать, но, напротив, звучало мрачно. Джонни глянул в сторону транзистора, грустно улыбнулся, шагнул к двери, но тут же замер и уставился на него. Внутри что-то сжалось.

— ДОРОГА ЗОВЕТ, — пели голоса, но Джонни уже их не слушал. Он пристально рассматривал стоявший возле кассы кремовый транзистор, а потом наконец двинулся с места, но пошел не к двери, а к стойке. Словно обреченный на гибель ковбой, он приблизился к стойке и, положив на нее деньги, заказал еще одну бутылку лимонада. Бармен потянулся за бутылкой, а Джонни взял транзистор и повертел его в руках.

— Откуда это у тебя? — спросил он, следя за тем, чтобы голос его звучал небрежно и чуть свысока. Однако в его тоне чувствовалось обвинение.

Приемник как две капли воды походил на транзистор Софи, легкий, недорогой и такой же хрупкий в пластмассовой коробке, как сама Софи в своей рубашке. На месте ли деньги под раковиной, он проверил, сумочку ее искал, но вот про приемник совершенно забыл.

— Купил вчера вечером, — ответил бармен. — Ребятишкам. Забыл взять домой.

Он немного стыдился, что корпус у транзистора такой женский, кремовый с золотом.

— Если поставить новые батарейки, звук будет ничего, правда?

— Вчера вечером? — переспросил Джонни. — у кого это ты купил? Его голос прозвучал слишком резко. Бармен покосился на него с подозрением.

— А тебе-то что? — отозвался он.

— Да нет, мне просто любопытно. — Джонни старался говорить небрежно. — Модель старая. У моей... у моей бабушки был такой же.

Бармен откупорил бутылку с лимонадом и пододвинул ее к Джонни, но не прибавил больше ни слова.

— У кого-то из местных купил? — не сдавался Джонни.

— Обменял на кружку пива, — сказал бармен. — Он же ничего не стоит.

— Да ты, я вижу, рисковый, — заметил Джонни. — Торгуешь из-под прилавка?

— Ты что, легавый? — спросил бармен.

Джонни засмеялся.

— Брось! Разве я похож на легавого? — произнес он с вызовом.

— По виду никогда не скажешь. Теперь им приходится всяких к себе брать.

— Нет уж, спасибо, — воскликнул Джонни.

Он не сомневался, что приемник принадлежит Софи, но как это доказать? Не мог же он предъявить в качестве свидетельницы Софи. И все же приемник, неожиданно всплывший в пабе, подтвердил его подозрение, что кто-то систематически обирает Софи (разве у него не было такой же мысли?). Все это сбило радостное возбуждение. С бутылкой в руках он пошел к своему столику.

— Я знаю парня, который продал мне этот транзистор! — крикнул ему вслед бармен. — Он вечно здесь ошивается.

Джонни кивнул и поднял вверх руки в знак того, что сдается. Бутылку он держал в правой руке и чуть не залил себя лимонадом.

Внезапно в бар повалил народ. Через несколько минут зала наполнилась. Джонни кинул взгляд на часы. Половина двенадцатого. Может, люди, работающие во всех этих фирмах и фабриках, мало-помалу расползавшихся по окраине Колвилла, забегали сюда во время обеденного перерыва. Одни заказывали еду с бутылкой пива или стаканом вина и усаживались за столики, другие покупали картофельные чипсы и сандвичи в пакетах и уходили. Джонни сидел, запустив обе руки в волосы. Предположим, он пойдет в полицию и заявит, что Софи подвергается ограблению, предположим, ему поверят. Но что они могут сделать? Поставить возле ее дома полицейского? Да Софи скорее пожалуется на то, что полицейские ее допрашивают, чем на исчезновение транзистора. Интересно, а можно подать жалобу за кого-то? Должно же где-то быть место, куда он мог бы обратиться и где ему сказали бы, кто должен приглядывать за Софи.

Он сидел и размышлял обо всем этом, как вдруг по его столику скользнула тень. Кто-то шел к нему мимо окна, кто-то остановился, выжидая, пока его заметят, и, наконец, заговорил.

— Гляди-ка! Да это Цыпленок Дарт! — удивленно вскричал чей-то голос.

Впрочем, удивление было наигранным. Джонни тотчас узнал этот бодрый, самоуверенный тон. Он поднял глаза и увидел мускулистого парня, чуть старше и выше, чем он, с крутым шишковатым лбом, нависшим над быстрыми карими глазами, узким подбородком и мягким губастым ртом. Светлые волосы стояли на макушке торчком. Это тем более бросалось в глаза, что по бокам волосы были обриты, а на макушке отросли и фонтаном распадались в стороны. Перед Джонни стоял Нев Фаулер, гроза его школьных лет, и хотя на этот раз волосы у Нева были обесцвечены, а у Джонни — нет, Нев оставался все тем же Невом. Он уже ясно давал понять, что Джонни для него — все тот же мальчишка из цыплячьей рекламы, самой судьбой предназначенный ему в жертву.