Противофаза

**

Хождение по интернету оказалось гораздо интереснее, чем я предполагала. Довольно быстро я напала на сайт, который обещал мне найти идеального партнера, причем не только с целью секса, но и просто для виртуального общения. Совесть замолчала, я оживилась.

Оказывается, есть такая штука – соционика. С помощью несложного теста компьютер взялся определить мой соционический тип, а потом методом от противного найти мне идеального партнера.

Каково же было мое изумление, когда выяснилось, что этих идеальных партнеров не один-два, а десятки. Я читала анкету за анкетой и не уставала поражаться. Сколько же вас здесь! Молодых, активных, 180 х 70. Блондины, брюнеты, менеджеры, экономисты… Откуда вас столько? Все холостые (или врут), практически все с детьми, но в разводе (я задала возраст от 28 до 40), все увлекаются спортом, все любят слушать музыку и просто мечтают о том, чтобы познакомиться с женщиной моего соционического типа.

А куда же смотрят окружающие вас женщины? Как же так? В жизни не встречала мужчину, обладающего перечисленными достоинствами и при этом холостого.

Я увлеклась всерьез. Чтобы не было ошибок, полезла читать про соционические типы. Кто же я на самом деле?

После долгой возни выяснилось: рациональный этико-сенсорный экстраверт под названием Гюго. А для полного счастья мне нужен рациональный логико-интуитивный интроверт под названием Робеспьер.

Выговорить, а тем более понять это невозможно, да и не нужно, ну и ладно. Попытка не пытка. Я быстренько зарегистрировалась на сайте и отправила несколько ответов на наиболее понравившиеся мне анкеты. Выбирала преимущественно москвичей, чтобы, с одной стороны, можно было встретиться, а с другой, это было не так просто. Тем более, что из моего родного города меня почти никто не впечатлил.

На работе я появился только к вечеру, как раз в разгар производственного совещания. Несколько директоров азартно обсуждали недостатки моего «проекта реформы оплаты труда». Я в ответ указал на недостатки этой ужасной грамматической конструкции («проекта реформы оплаты труда» – четыре родительных падежа подряд) и попросил поконкретнее. Оказалось, что претензии вовсе не к предложенной системе, а к цифрам, которые я туда заложил. По ним выходило, что бездельник будет получать в пять раз ниже ударника. Лично я ничего плохого в этом не видел, но коррективы внес. Дискуссия разгорелась с новой силой – директора выясняли, должен ли руководитель проектов подчиняться заведующему редакцией. Мне стало скучно, и я под предлогом срочной работы смылся в свой кабинет.

Почтовый ящик был полон. Расправившись со спамом, я изучил оставшиеся восемь писем и обнаружил, что прекрасная незнакомка мне написала, а вот Катя – нет/Встревожившись, я вошел в «аську» и с облегчением увидел, что Кошка уже там. Я послал бодрое «Мяу!» в сопровождении самого улыбчивого смайлика. Мне не ответили. Наверное, Катя отошла от компа, а из интернета не вышла. Ответное мяуканье появилось в окне ICQ только через пять минут. «Эгегей! – обрадованно забарабанил я по клавиатуре. – Ты там как?» – «ОК» – ответили мне еще через несколько минут. Последующее общение происходило словно через спутник. Я задавал вопрос и томительно ждал отклика.

В конце концов мне это надоело, и я позвонил.

– Эй! – поинтересовался я. – Ты чем там занимаешься?

– Ничем,- ответ сопровождался треском клавиатуры.

– Пишешь что-нибудь?

– Нет… То есть мне кое-что по работе сделать нужно… Сейчас…

Треск усилился.

– Да потом допишешь,- обиделся я, – целый вечер впереди!

– Ага, – сказала Катя, особенно громко клацнула и словно вынырнула из спячки. – Ну, ты как?

– Нормально. Как Машка?

– В ванной отмокает. Она сегодня лучше всех «ласточку» сделала.

– Это на фигурном? -Да.

Чем дальше шла беседа, тем сильнее я ощущал, что отрываю человека от чего-то важного и срочного. Я обиделся и как можно суше распрощался.

Снова посмотрел в почтовый ящик. Письмо от вчерашней ночной подруги было помечено восклицательным знаком. Я пожал плечами и раскрыл его. На свежую голову стиль и манера общаться новой знакомой уже не казались мне такими милыми. Я что-то черкнул ей в ответ, но усердствовать не стал. Сослался на занятость.

Остальную корреспонденцию пришлось обрабатывать еще полчаса. На что нужно, ответил, остальное переслал по нашим службам. Пробежался по новостям.

Тут совещание закончилось, директор вызвал меня и торжественно сообщил, что моя система в целом утверждена и будет опробована в нашем филиале. Я вежливо поблагодарил, но особой радости не испытал. Все это мелочь и чепуха. Нужно было решать макропроблему. Для начала – хотя бы сформулировать ее. Я испросил у Виктора разрешение поработать денек дома и немедленно туда отправился. При этом старался перемещаться пешком: задача действительно серьезная, и решать ее нужно только в пешем порядке.

К счастью, шел меленький дождик, и прохожие под ногами не путались. Подобрав подходящий ритм движения, я принялся раскладывать в уме пасьянс из сегментов рынка. Где-то конкуренты толкались локтями, где-то было просторно – и правильно, нечего было делать в таких сегментах крупным игрокам…

В этом месте рассуждений пришлось прерваться и зайти в метро. Думать под землей я не умею, умею только читать.

Когда я поднялся под свет вечерних фонарей, вспомнить, на чем я остановился, не получилось. Вместо рассуждений о поведении рынка в мозгу всплыло воспоминание о сегодняшнем странном разговоре с Катей.

Да, система оплаты труда была мелочью и чепухой. И мысли о маркетинге тоже были мелочью, только более крупной. А вот Катино поведение казалось все более и более подозрительным.

Я устал думать и поймал такси.

Чем больше я шлялась по сайтам знакомств, тем больше убеждалась, что жизнь проходит мимо.

На всем пространстве СНГ толпы мужиков просто жаждали на мне жениться. Судите сами: я и молодая (для тех, кому под сорок), и красивая (а если издалека, то просто супер), и без комплексов (наверное), и с целью создания семьи. Просто мечта любого интернетчика!

И я не собиралась наслаждаться в одиночку. Вечером, когда мне стал названивать Сергей, я как раз увлеченно пересылала наиболее понравившиеся анкеты на работу, чтобы поделиться ими со страждущими. Мы с девчонками решили не мелочиться, а отправлять каждому кандидату несколько анкет. Пусть выбирает!

По-моему, Сергей обиделся. Я ему хоть сказала, чем занимаюсь? Или не сказала? Обычно я могу не то что два, даже три дела делать одновременно, но сегодня заклинило, совершенно не помню, о чем мы с ним говорили, слишком уж я была поглощена потенциальными мужиками-женихами.

Следующие пару недель прошли необычайно плодотворно. Наша секретарша Леночка ввязалась в переписку с несколькими «кандидатами», и мы все активно ей сопереживали. Особенно нам нравился один товарищ по имени Дима из нашего города. Просто ангел в мужском обличье. На четвертый день переписки он предложил встретиться, Лена вся издергалась, день угробила на то, чтобы привести себя в порядок, а вечером внезапно захандрила и стала отказываться от свидания.

– Понимаешь, он для меня слишком хорош. Он же такой умный! Он директор, у него фирма… А кто я? У него таких секретарш полный офис!

Я успокаивала ее как могла:

– Ты себя не недооценивай. Если бы ему хватало секретарш, он бы не давал объявления в интернете! Сходи, встреться, может, это судьба. В конце концов, сказку про Золушку не просто так написали, должно же иногда ив жизни происходить что-то подобное. Вон, принц Датский недавно тоже абы на ком женился…

В итоге совместными усилиями мы выпихнули Лену из офиса и заставили пообещать нам, что завтра она все подробно расскажет.

Завтра Лена пришла в двенадцать, и по ее виду сразу было понятно, что все она нам не расскажет. Она растекалась по столу с такой блаженной миной, что я начала испытывать острый приступ зависти. Вот черт! Это же я их познакомила! И письма мы вначале вместе писали! А все удовольствие ей! Это несправедливо!

На все вопросы Лена закатывала глаза и мычала нечто совершенно невразумительное и неприличное.

– А когда вы в следующий раз встречаетесь?

– Сегодня в обед, У него квартира на проспекте. Ух! Там такая спальня! М-м-м…

Лена находилась в таком состоянии еще двое суток, на третьи ее энтузиазм заметно ослаб. Вернее ослаб энтузиазм у Димы, который внезапно пропадал неизвестно куда, отключал телефон и вечером отвез ее спать домой.

Лена мучилась, психовала и не понимала, что она сделала не так.

– Я же ему все-все позволяла… Я же ему слова поперек не сказала, – жалобно причитала она, гипнотизируя телефон.

– А может, нужно было сказать?

– Ну как же я… Кто он, а кто я… Как я могу ему возразить?

И тут я совершила практически противозаконный поступок. Взяла и написала Диме письмо. Создала себе ящик на Яндексе, чтобы не замусоривать свою почту, и отправила. Ответ пришел буквально через пару часов, причем такой же, как и Лене. То есть не просто похож, а абсолютно похож. Все так же, слово в слово. О том, что из всех анкет он выбрал только мою, потому что по неизвестным причинам именно она его зацепила.

Вместо того чтобы возмутиться, я написала ответ. Знаете, бывает иногда: начинаешь делать глупости, а остановиться не можешь. Понимала ведь, что зря я…

Самое противное, что я ловила себя на том, что всем остальным он это может быть и по шаблону писал, а мне искренне… Бабы – дуры!

Короче, развивалось все по уже известному сценарию: мне предложили встретиться на третий день переписки.

И я пошла! Нет предела человеческой глупости! От неминуемого падения спасло меня только то, что я активно при этом на себя злилась. За все. За то, что ввязалась в этот бред, за то, что подставляю Лену, которая у меня на плече третий день рыдает, за Сергея, с которым у меня все замечательно, мы все время общаемся, но эту историю я ему никогда не смогу рассказать, потому как он не поймет, что в ней смешного. А злость на себя, как известно, всегда срывается на тех, кто рядом. А рядом оказался Дима.

Он очень старался, он был сама любезность, он вел тонкую светскую беседу. И мы уже совсем было собрались пойти перекусить, но тут он хлопнул себя по лбу, сказал, что забыл дома какие-то бумажки, которые вечером кому-то должен отдать, и что мы сейчас быстренько за ними заедем к нему домой.

– Если боишься, подожди меня в машине, – сообщил Дима с лучезарной улыбкой.

Сыграно просто безупречно. Так он ненавязчиво сообщил мне, что у него еще дела вечером, то есть на ночь со мной он не претендует, что он работает практически круглосуточно и что у него своя квартира в центре города. Да и не могла же я признаться, что боюсь, после того, как меня об этом в лоб спросили!

Если бы я не знала историю Лены, попалась бы как миленькая. Но я злилась и во всем сомневалась, поэтому решила полюбоваться на квартиру. И, честно говоря, угадала. Еще до того, как гостеприимный хозяин открыл дверь, я уже знала, что увижу. Классический пример квартиры, сдаваемой на сутки. Огромная кровать… и все. Если бы Лена была повнимательнее, она бы обратила внимание на то, что на кухне нет посуды, кроме пары чашек и фужеров для вина, что в квартире одинокого мужика такое количество рюшечек и занавесочек смотрится несколько дико. Да и подборка видеокассет выглядела однобоко. Но, видимо, Лена не о том думала. И я ее понимаю. При виде кровати мысли обо всем остальном разом вылетали из головы. «Давно я с Сергеем не виделась!» – подумалось мне. «А может, сойдет и этот?» – поинтересовался мой организм, но я все-таки еще не клиническая идиотка, поэтому голова на этот вариант не согласилась. Дима был мне противен, и с этим ничего нельзя было сделать.

– И почем такая квартирка? – ехидно поинтересовалась я.

– В смысле?

– В смысле за час. Или за сутки?

– Поня-а-атно. Обижаешь. Я ее все время снимаю.

– Оптом оно и дешевле… Ладно, поехали. Есть очень хочется. Или ужин в твои планы не входил? Все деньги уходят на квартиру?

– Ну че ты наезжаешь?

О! От неожиданности Дима заговорил на близком ему языке.

Домой я пришла буквально через пару часов. Ужин не удался. Разговаривать было не о чем, кавалер злился на меня за бессмысленно проведенный вечер, я продолжала злиться на себя за то, что во все это ввязалась. А еще прибавились угрызения совести.

И сколько я себя ни убеждала в том, что я ни в чем не виновата перед Сергеем, ничего не получалось.

Конечно, нужно было с головой уйти в работу и сублимировать либидо в высокие производственные показатели. Но я отчего-то остыл к деятельности, которая всего месяц назад приводила меня в восторг и упоение. Ночи напролет я либо резался в «тысячу» с компьютером, либо бродил по сайтам знакомств.

Кого там только не было – и нимфоманки, и нежные, и интеллигентные, и обаятельные! Часть резюме сопровождалась фотопортретами. После изучения этой галереи я стал с большим интересом гулять по улицам. Внезапно обнаружилось, что вокруг действительно полью симпатичных девчонок и молодых женщин. Демисезонная одежда умело маскировала их недостатки, которые можно было определить летом, и, видимо, поэтому незнакомки выглядели еще притягательнее. Я был близок к тому, чтобы начать приставать на улицах, но побаивался. Ну познакомлюсь я, и дальше что? А ведь с большой вероятностью не познакомлюсь, а просто буду послан или проигнорирован.

Время от времени подмывало проконсультироваться с Катей (она лучше понимает женскую логику), но я вовремя спохватывался. Во-первых, как бы это выглядело? Как можно спрашивать у практически жены совета, какую девочку лучше снять, – даже если мне хотелось просто поужинать в приятной компании? Во-вторых, я же на Катю обиделся, поэтому письма писал сухие и дежурные.

Кончилось все тем, что однажды вечером я отыскал резюме девушки с неопределенными желаниями и неясными требованиями к партнеру, позвонил и пригласил ее поужинать.

– Так сразу? – Марина (так звали девушку) немного удивилась. – Я думала, что мы будем какое-то время переписываться, потом созвонимся…

«Так я и знал, – подумал я, – что-нибудь сделаю не так. Однако сдаваться не собирался:

– Знаете, я в первый раз подобным образом знакомлюсь. Я думаю, что лучше с глазу на глаз… То есть не совсем. Но хотя бы лично. Письма…

– Я тоже в первый раз, – перебила меня собеседница, – мне подруга рассказала. Наверное, вы правы. А где мы поужинаем?

Далее нам пришлось решить типичную «задачу коммивояжера». Мы выбрали ресторанчик, который находился в удобном для нас обоих месте и на разумном отдалении от дома Марины.

– Вы ведь на машине? – уточнила собеседница. – Иначе придется еще учесть положение станций метро.

– У вас, наверное, математическое образование?

– Инженерное,- рассмеялась Марина. – МИСИ. Ну, до встречи.

К условленному месту я подъехал даже с небольшим запасом. Удачно припарковался и попытался определить, кто из томящихся дамочек сегодня принадлежит мне. В конце концов перестал мучиться и позвонил. Оказалось, что Марина тоже почти на месте и вот-вот увидит мою машину.

Виртуальная партнерша оказалась слепо монголоидной, но очень улыбчивой. Росту невысокого, с изящной фигурой. Разве что грудь маловата. Ноги были задрапированы так, что об их потребительских качествах оставалось только догадываться.

Цветы Марина приняла с некоторой неловкостью. Видимо, в подобных встречах букет был не обязательным атрибутом.

Ресторанчик оказался одинаково нов для нас обоих, и это немного растопило лед неловкости. Тут же подлетел официант с двумя меню, но я не дал ему уйти.

– Мы тут впервые, – признался я, – расскажите-ка о вашей кухне. Что у вас фирменное?

Поскольку Марина не сопротивлялась, я заказал два разных салата с ничего не говорящими названиями, какое-то мясо и какую-то птицу и попросил немедленно принести пятьдесят «Мартеля» и порцию вкусного дамского коктейля.

– Дама предпочитает сладкие коктейли? – осведомился официант.

– Ты любишь сладкие?

– Что? – Марина, казалось, начала придремывать. – Да. Сладкие.

– «Маргариту»? – уточнил я.

Моя спутница пожала кругленьким плечом. Похоже, ее устраивало все: и моя внешность, и заказ, который я сделал за нее, и вообще происходящее.

После стремительно принесенного спиртного (коньяк был в подогретом бокале, как я люблю) разговор оживился. Правда, был он довольно однообразным: мы рассказывали свои автобиографии. Я начал понимать, для чего существует интернет-прелюдия – она позволяет оптимизировать официальную часть знакомства. До обсуждения общих интересов мы добрались только по окончании второго «Мартеля» и второй «Маргариты». Незаметно вышли на тему литературы, и тут уж я развернулся. «Допился до работы», как говорит один мой универский приятель. Я вещал о реструктуризации рынка и создании системы крупных товаропроводников, Марина смеялась в положенных местах, отчего ее раскосые глазки на секунду вовсе исчезали с лица. Официанты суетились, мясо было отменным, десерт – и того лучше. Я даже не огорчился, увидев счет. Оно того стоило. Раз в месяц можно себе позволить.

Разогнав «Мартель» черным кофе, я был готов снова сесть за руль. По опыту я знал, что 100 граммов коньяка после обильной закуски в моем организме растворяются незаметно для ГИБДД.

Марина раскраснелась и выжидательно косилась на меня с места пассажира. Я понял, что настал миг приглашать. Фраза о необходимости заехать ко мне домой «найти книгу», наверное, возражений не вызовет. Но я не хотел портить себе праздник. Угостить симпатичную девушку в ресторане – это можно, но в первый вечер затащить ее в постель – это гадко. Я понимал, что завтра будет неудобно перед всеми: перед Мариной, которую придется суетливо выпроваживать или даже довозить до работы (в напряженном молчании или с бессмысленной болтовней); перед Катей, которой я буду что-то врать, либо недоговаривать; перед собой, наконец.

Я завел двигатель и спросил:

– А ты где живешь?

Видимо, Маргарита вопроса не ожидала, потому что назвала адрес после некоторой паузы. По удачному стечению обстоятельств я прекрасно знал этот район и путь до него. Всю дорогу мы говорили о чем-то смешном. Кажется, я травил анекдоты.

– Останови здесь, неожиданно попросила пассажирка, и я намного резче затормозил в каком-то темном переулке.

Видимо, коньяк все-таки не полностью растворился.

– Ты классный, – прошептала Марина и одним движением оказалась совсем рядом. – Выключи фары.

Я чему-то подчинился. Хотя, если бы мой маневр повторил еще кто-нибудь, багажник нужно было бы заменять.

– Ты мне очень понравился, – шептали в темноте губы Маргариты, шопот стал еще явственнее. – Очень.

И тут началось вообще что-то странное. Выпускница МИСИ сначала одарила меня жарким (очень волнующим) поцелуем, а затем принялась расстегивать на моих штанах пуговицы. Я чувствовал себя, как больной, которому перед операцией дали слабый общий наркоз – Все слышишь, но поделать ничего не можешь.

Я молча дождался, пока Марина справится с моими пуговицами, и почти не удивился, когда ее силуэт (глаза начали привыкать к кромешной темноте) скользнул к низу моего живота.

Настроение было препаршивейшее. Получалось, что я везде виновата. И перед Леной, у которой пыталась отбить мужика, и перед Сергеем, которому собиралась изменить. А самое паршивое было в том, что ничего не произошло. То есть я вроде как со всех сторон сволочь, а никакого удовольствия! Даже вспомнить нечего!

Сергей опять же куда-то пропал! Ну, я не звоню, это ладно, я была занята, а он куда делся? Наверное, обиделся!

Поскольку мой интернет-роман увял, так и не начавшись, попутно отбив желание искать какие-то другие варианты, у меня освободилось время, которое я раньше тратила на переписку с Сергеем. Я написала ему огромное письмо, я мяукала ему в «аську», я мурчала в телефонную трубку. Сначала он был странно скован, а потом раздухарился и даже обещал приехать в ближайшие выходные.

Вторник. Я, оказывается, ужасно соскучилась. Мы не виделись почти месяц, а такое длительное воздержание пагубно сказывается на моем молодом женском организме. Я начала разглядывать мужиков на улицах. Нашла много симпатичных. Попыталась убедить себя в том, что до субботы не так уж долго ждать, и начала представлять себе, что будет, когда… Плохо, что выбрала для этого не совсем удачный момент – мы сидели в кабинете у директора и нам рассказывали про перспективы развития нашей фирмы. В самый интересный момент моих фантазий мне предоставили слово. Ужас! Я промычала что-то малопонятное и вылетела за дверь. Отговорилась отравлением.

Среда. Два дня. Осталось два дня. Вчера вечером не выдержала и написала Сергею, что я его хочу. Написала как. Подробно. Видимо, у меня был приступ мазохизма. И уже когда отправила, сообразила, что читать мое послание он, скорее всего, будет на работе.

С утра вся извелась, ждала сообщения в «аське». Сергей позвонил в одиннадцать. Придушенным голосом сообщил, что получил мое письмо, и теперь вынужден уйти с работы, потому что вид у него совершенно неприличный, а думать он все равно теперь не сможет. Вернее, сможет, но не о работе. Потом позвонил в двенадцать. Сказал, что добрался до дома, перечитал мое письмо и хочет к нему кое-что добавить. Рассказал что. Меня бросило в жар. Окружающим пришлось сказать, что я еще не очень отошла от вчерашнего отравления.

Чтобы хоть куда-то выплеснуть избыток энергии, я отправилась в тренажерный зал и ушла оттуда только после того, как тренер поинтересовался, не собираюсь ли я покончить жизнь самоубийством. А я смотрела на него и думала, что у него потрясающе красивые руки. И живот. И все остальное. И, чтобы избежать искушения, сбежала.

Четверг. После вчерашних подвигов в тренажерном зале еле встала. Пришлось до работы зарулить на аэробику, чтобы хоть немного начать шевелиться. Мужиков ненавижу! Лучше бы их совсем не было! Весь обеденный перерыв утешала Лену, которая все никак не может смириться с потерей возлюбленного. Несколько раз порывалась рассказать ей правду, но здравый смысл победил, и я ограничилась злобным советом подождать этого проходимца вечером у его квартиры. Лена с энтузиазмом подхватила эту бредовую идею. Все-таки я сволочь! Нет, Диму мне не жалко, жалко ни в чем не повинную девушку, которой Лена повыковыривает глаза.

Перед тем как расстаться, она час мне рассказывала, какой Дима бесподобный любовник. Только я хоть немного отвлеклась от этой темы!

Вечером не нашла занятия лучше, чем лазанье по порно-сайтам. Нашла пару интересных фотографий, отправила Сергею. Получила ответ. Через час переписки он перезвонил. Через час разговора я уже готова была идти пешком в Москву.

Когда мы закончили друг друга истязать, было три часа ночи.

Пятница. Сергею все-таки легче. Ему осталось дождаться вечера, и он уже будет в пути. А мне нужно ждать утра. То есть пережить еще одну ночь в одиночестве.

Я поймала себя на том, что во время разговора с любым мужчиной жадно смотрю на его губы. Мне в общем-то не все равно с кем, я на его месте Сергея вижу, но, боюсь они об этом не догадываются.

Днем сходила в тренажерный зал, взвесилась, выяснила, что похудела за неделю на четыре килограмма. Новый инструктор активно клеился и уговаривал вечером пойти прогуляться. Я отказалась не потому, что не хотела, а потому, что была совершенно не уверена в том, что смогу ему в чем-то отказать.

Вечером, как ни странно, мгновенно заснула. Суббота. Вот так всегда. Когда чего-то слишком сильно ждешь, когда оно наступает, ничего не чувствуешь.

Между нами еще у вагона возникло странное чувство: как будто мы друг другу чего-то недоговариваем или не знаем, что друг с другом делать. Я отвыкла. Он отвык. Непонятно, с какой стороны друг к другу подойти.

Я представила себе, что мы сейчас приедем домой, он пойдет в душ, потом сядет завтракать, потом мы пойдем заберем Машу у бабушки. А потом, может быть, вечером и произойдет то, ради чего они приехал. А как же страсть? Я же тут неделю на стенку лезу! И ведь явно не ради такого «супружеского» вечера!

Я уже совсем собралась поплакать, но тут Сергей положил руку мне на колено. Пришлось свернуть в какой-то боковой тупик, ведь в правилах дорожного движения ясно написано, что нельзя управлять машиной в невменяемом состоянии. А для того, чтобы привести меня во вменяемое состояние, Сергею понадобился час. И то пришлось потом самому садиться за руль.

Весь следующий день старался думать исключительно о работе. Вчерашнее происшествие, полностью выбило меня из колеи. Я не понимал, как это все классифицировать. Соблазнил девушку? Не похоже. Просто сводил в ресторан. Романчик на стороне? Тоже не подходит. Романчик предполагает, что обе стороны стремятся к одной цели. Она соблазнила меня? Какое ж это соблазнение? Скорее, сексуальное насилие.

Я вздохнул. При всех угрызениях совести и смежных нравственных императивов, насилия тоже не было. Не сопротивлялся я. Просто офонарел. И ведь девушка приличная, не шалава подзаборная, а так все ладненько провернула. Еще и спасибо сказала. Попросила звонить. Я уткнулся взглядом в экран компьютера и вспомнил, что сегодня собрался думать только о работе. Совершил несколько колебательно-вращательных движений шеей (все на борьбу с остеохондрозом!) и решительно взялся за мышку.

Уничтожая в почтовом ящике спам, я едва не покоцал письмо от Кати – заголовок «М-м-м-яу!» показался мне подозрительным. И не зря. Письмо моей суженой украсило бы любой портал «для взрослых». Краткое содержание… Нет, передать это своими словами – значит потерять две трети эффекта, а цитировать подобное послание я не смог бы даже в мыслях. Все было написано прекрасным литературным языком (с допустимой примесью грамматических и стилистических ошибок), но я второй раз в течение суток почувствовал, что становлюсь объектом сексуальной агрессии.

Я запаниковал. То ли возраст, то ли житейская мудрость (обусловленная тем же возрастом) – но я откровенно испугался такого пристального внимания со стороны женщин. «Может, Катя все знает, – мелькнуло в голове, – и таким образом мне мстит?»

Попытавшись выяснить это в «аське», я наткнулся на еще более откровенное мурлыкание. В телефонном разговоре оно сопровождалось бархатным грудным тембром и придыханием. «Точно, знает, – похолодел я., – теперь пощады не жди». Оставалось единственное мужское решение – приехать к Кате и разобраться на месте. О чем я и сообщил подозрительно нежной трубке, получив в благодарность несколько оглушительных чмоков.

Вот после этого я отчаянно бросился в дела служебные. Разобрался с текучкой, яростно промониторил прессу и интернет, скорректировал перспективный и оперативный планы… и обнаружил, что рабочий день грозит перерасти в рабочую ночь.

Оставаться в офисе сегодня не хотелось. Хотелось вернуться домой, принять ванну с ароматизированной солью, хряпнуть пустырника или «Новопаосита», после чего погрузиться в мирный и беззаботный сон.

Удалось все, кроме последней части проекта. В «мирном и беззаботном» сне Марина и Катя ласкали друг друга на моих глазах, и где бы я не пытался от них скрыться – в ванной, на балконе, в лифте – эта неутомимая парочка продолжала меня преследовать. Проснулся я в разгар непотребной сцены в вагоне метро под бодрую ритмичную музыку. Полежав немного, я понял, что музыка льется из моего радиобудильника, что означает – «встань и иди». Сегодня был вторник – день еженедельной планерки у Генерального.

На планерке я получил по зубам – причем совершенно по делу. Всю последнюю неделю занимался какой-то ерундой, а от меня ждали великих свершений, причем уже вчера. Попытавшись для виду посопротивляться, я признал, покаялся и пообещал выдать к пятнице что-нибудь грандиозное.

В поисках грандиозной идеи пришлось перерыть пару гигабайтов информации и свершить ряд звонков былым друзьям по издательскому цеху. Выяснилась интересная деталь – многие конкуренты все активнее выносят производство за пределы столиц, в глубинку. Это позволяло, как минимум, резко повысить рентабельность. Ничтоже сумняшеся (честно говоря – вообще не сумняшеся) я решил, что идея на гениальную потянет. Я даже не собирался присваивать себе авторство. Все равно мне не за креатив платят, а за аналитическую деятельность. И за умение составлять прекрасные докладные записки.

К счастью, в этот день Катя меня не донимала, и я заметно продвинулся в оформлении стратегического плана развития. Зато назавтра…

Если предыдущее письмо Катерины Ивановны претендовало на хит-парад любого интимного сайта, то ее новое послание следовало сопроводить предисловием: «Начиная читать данное произведение вы гарантируете, что вам более 18 и менее 65 лет, вы психически уравновешены, не страдаете нервными и сердечно-сосудистыми заболеваниями…» И так далее, вплоть до отсутствия под рукой колюще-режущих предметов и привлекательных (или непривлекательных, но шевелящихся) особ противоположного пола. К сожалению, предисловие в письме отсутствовало, посему я легкомысленно начал его читать- и пришел в совершенно нерабочее состояние.

Катя, судя по всему, решила устроить мне образцо-вопоказательную месть. Либо действительно извелась без мужской ласки. Очень хотелось надеяться на второй вариант.

Я набрал Кошкин номер и попытался устроить выволочку, но вместо этого только мычал и мучительно подбирал слова. Сконцентрироваться было невозможно.

Смывшись домой, попробовал повторить попытку обдумать происходящее. Перечитал письмо. Полностью потерял контроль над крышей. Перезвонил Кате. Снова попытался призвать ее к порядку, но вместо этого принялся обсуждать детали письма. Никогда не подозревал, что у меня такая развитая фантазия…

Несмотря на несколько встрясок, которые мне устроила Кошка, до пятницы удалось хорошо потрудиться, сделав несколько мелких обзоров и подготовив «рыбу» гениальной идеи. Мой непосредственный начальник Виктор с черновиком ознакомился, долго чесал лоб и изрек:

– Может быть… а может и не быть. Добавь-ка конкретики: что, как, где. Примерный бизнес-план набросай.

– К среде, – пообещал я, – на выходных хочу отдохнуть.

Виктор хмыкнул. Он уже знал, что означает «отдохнуть» в моем понимании. И не возражал, так как моя работоспособность после поездок к Кате неизменно повышалась,

В вагоне поезда я погрузился в мучительные размышления. Строго говоря, о моих приключениях с Мариной никто знать не мог. Хотя, после того, что Катина подружка устроила нам два года назад, я не удивлюсь, обнаружив следы великой провокации. И что мне теперь делать? Оправдываться? А если Катя ничего не подозревает? Ровно в полночь мой измученный организм отключился, избавив меня от буридановых проблем.

На перроне я так и не понял, как себя вести. Катя выглядела словно запуганной, тихой и напряженной. Разговаривая отрывисто, пытаясь нащупать нейтральную тему, мы добрались до машины.

А в машине мне почему-то совсем не захотелось говорить, а захотелось погладить теплую Катину ножку. Но повод все не представлялся. «Какого черта!» – наконец нашел я повод и, пока мы стояли перед светофором, ласково провел рукой по округлой коленке…

В каком-то тупике мы исполнили, по-моему, все, о чем Катя писала в своих письмах-фантазиях. Без оглядки, без стеснения, без обычных мер интимной предосторожности, даже без мысли о том, что нас могут увидеть случайные прохожие.

Хороший у Кати город. Местами практически безлюдный.

В целом приезд Сергея прошел очень даже ничего. Сергей был нежен, ласков и любвеобилен. Но…

Если бы я сама понимала, что значит это противное «но»!

У меня создалось странное ощущение, что между нами появилось что-то, что не дает нам быть единым целым. Даже в постели, несмотря на страсть, которая никуда не делась, я все равно чувствовала, что вот я, а вот Сергей. Почему-то не получалось, как раньше, полностью раствориться в ощущениях и забыть обо всем на свете.

Я страшно люблю, когда Сергей теряет голову. Когда только что рядом со мной сидел нормальный вменяемый мужчина, а через секунду его глаза заволакивает прозрачная пленочка, и я понимаю, что в этот момент он полностью принадлежит мне. Кроме меня, ему в жизни ничего не нужно, и какое-то время он вряд ли вспомнит о существовании окружающего мира.

А тут в разгар любви я наткнулась на совершенно трезвый взгляд. Ну, не так чтобы совершенно но мне показалось, что он в чем-то сомневается. Во мне? Или в себе? По крайней мере, меня очень задело то, что он держит себя в руках.

Я чувствовала себя уязвленной и уязвимой. Мне хотелось посидеть с ним дома, но мы пошли с Машкой гулять в парк; мне хотелось вечером поужинать, сидя у него под крылышком, но мы пошли в ресторан; мне хотелось побыть с ним лишние полчаса и отвезти его на вокзал, но Сергей вызвал такси.

– Не хочу тебя мучить. Поспи. Я доеду на моторе. Ты и так вчера почти не спала.

Эти слова сопровождались глубоким поцелуем, но тем не менее у меня возникло странное чувство, что меня пробросили. Как будто дали понять: время, отведенное мне, закончилось. А мне было мало! В этот раз мне было катастрофически мало! Он даже не сказал,

что любит меня!

А.вдруг у него кто-то есть? Не легкая интрижка, а что-то серьезное. Вдруг он встретил женщину, которая не выкобенивается, которая всегда рядом, а не сидит в другом городе под какими-то надуманными предлогами.

А как же я? Странно, еще неделю назад мне казалось, что, если я захочу, у меня этих мужиков будет полный интернет. Если захочу… Так вот выясняется, что хорошо хотеть, когда у меня есть Сергей. А когда существует вероятность, что его не будет, то половина моей уверенности в себе куда-то испаряется. Не такая уж я и красивая, он ведь себе покрасивее нашел.

Так. Стоп. У меня паранойя. Это просто у меня у самой рыльце в пушку, вот и подозреваю его. А он, может, ни в чем не виноват!

Я кинулась к телефону.

– Привет. Как ты добрался до поезда?

– Нормально добрался. А ты чего не спишь?

– Да, что-то не спится. Хотелось от тебя услышать что-нибудь хорошее на прощанье.

– Ну, мяу.

– А еще?

– Мяу! Мяу!

– А еще?

– Ладно, Кать, на меня уже люди оглядываются.

Спи давай. Я тебе завтра позвоню.

Господи! Неужели так трудно сказать всего три слова! Если бы он сказал, что любит меня, я легла бы спать счастливая. Он не сказал. Пришлось сесть и заплакать.

Всю следующую рабочую неделю во мне нарастала паника. Как ни банально это звучит, но она катилась, как ком с горы, обрастая все новыми мучительными сомнениями и подозрениями. То мне казалось, что

Сергей звонит слишком редко, то слишком часто, что тоже подозрительно. То он был до предела сдержан, то до приторности сладок. Самое противное было то, что я сама не понимала, чего от него хочу. Последний год я прожила в уверенности, что все будет хорошо. Неизвестно как, неизвестно когда, но если мы с Сергеем вместе, значит так будет всегда. Сейчас эта уверенность во мне почему-то завяла. Стали посещать всякие дурацкие сомнения. А правда ли ему со мной так же хорошо, как и мне с ним? А правда ли я для него такая же единственная, как и он для меня? А вдруг он, как и я, решит развлечься на стороне? Хватит ли у него ума просто развлечься? Или он меня бросит, как только заведет новый роман?

Чтобы совсем не закиснуть и не сидеть по вечерам в бессмысленной хандре, я вернулась к своим интернет-знакомым. На этот раз выбирала себе просто партнера по переписке, даже без намеков на всякие шуры-муры. И, что самое интересное, нашла. Даже не помню, с какого сайта мне вдруг пришло очень милое, вполне остроумное письмо. Я ответила.

Следующие два дня я добросовестно искупал вину – был нежен и страстен, внимателен до угодливости и заботлив до противности. Хорошо еще, что Катя уговорила Машу остаться у бабушки, иначе мне пришлось бы холить и нежить сразу двух женщин – я и на одной-то полностью выложился.

Судя по всему, ублажение прошло нормально – мы славно пообщались на всех уровнях, Катя была особенно женственна, а я оказался настолько заботлив, что поехал на вокзал на такси.

На обратном пути занялся анализом ситуации. На рациональном уровне все было нормально: Катерина о моем невольном прегрешении не догадывалась, «коней» не кидала, кормила вкусно. Однако за последний год я научился мыслить нерационально, используя чуждую мне женскую логику. И по ней выходило, что что-то как-то не так. Лежа на верхней полке и упираясь взглядом в сияющий потолок фирменного поезда, я пришел к выводу (вернее, сформировал ощущение), что Катя о чем-то догадывается. И ведет себя неправильно. Что именно было неправильным, сформулировать не удалось – женский способ мышления отнял уйму сил. «Как они так живут и думают?» – поразился я и отвернулся к стенке. Где-то под сердцем завелся котенок, который то и дело выпускал когти и впивался в мою беззащитную душу.

Заноза, которая образовалась той ночью, засела глубоко и не поддавалась ни терапии, ни хирургии. Чем больше я пытался убедить себя в том, что это глупость, чем активнее выковыривал занозу скальпелем холодной логики, тем явственнее ныло на сердце. Котенок превратился в полноценную кошару, скребущую на душе, словно пытаясь замаскировать следы собственного безобразия.

Хуже всего то, что с Катей на эту тему поговорить было невозможно. Я даже не представлял, как сформулировать свои ощущения. Она бы не поняла. Или, наоборот, поняла слишком много. Так что наши разговоры и переписка становились все более нервными и странными.

Пришлось прибегнуть к испытанному способу – трудотерапии. Новая грандиозная идея о создании сети филиалов по всей матушке-Руси потребовала проработки множества деталей. Оказалось, что на периферии не так много толковых исполнителей и почти полностью отсутствуют толковые менеджеры. Нужно было собрать тучу сведений о конкретных людях, причем не в интернете, а древними способами – с помощью обзвона, чтения «бумажной» периодической печати и рассылки обычных (не электронных!) писем. Только я собрался напрячь для этих рутинных целей секретаршу, как выяснилось, что она уходит в декретный отпуск.

Новое воздушное создание, которое заняло боевой пост в «предбаннике», умело очаровательно хлопать неестественно длинными ресницами, ходить практически без юбки и грациозно говорить «Алё». Юбчонку, правда, после первого рабочего дня и разговора с Виктором она сменила на нечто более приличное, но профессиональной помощи от этой Барби ожидать не приходилось. Непосредственных подчиненных у меня не было, поэтому пришлось браться за рутину самому.

Выписывая длинные адреса на конвертах отвыкшей рукой, я недобрым словом поминал легкомысленность женщин, которым лишь бы рожать.

Измучившись эпистолярно, я снова полез искать соответствующие сайты, завел себе новый ящик на бесплатном сервере (чтобы было не жалко выкидывать) и совершил еще одну попытку пообщаться с особой противоположного пола. Попытка удалась.

У меня наступил очередной кризис среднего возраста. Или очередной предменструальный синдром… Не знаю.

Суть в том, что хандра поглотила меня с головой, в жизни все стало плохо.

Осточертела работа. Надоело вставать по утрам, надоело каждый день делать одно и то же. Я в ужасе обнаружила, что все книги тупые, книготорговцы думают только о том, чтобы нагрести себе бабок, и скупают всякое…

Что мы продаем? Это же уму непостижимо! Только дневников для девочек три вида, гороскопы, комиксы. Я поняла, что своему собственному ребенку не могу со склада принести ни одной книжки. Мне будет противно, если она будет такое читать! Я стала смертельно завидовать маленьким издательствам, которые в состоянии выпускать только хорошие книги. Им, наверное, не стыдно перед знакомыми, когда те спрашивают о работе. Уйти, что ли, работать в такое издательство? А жить на что?

Самым противным в моей хандре было то, что я прекрасно понимала, что работу я не поменяю. Тут у меня есть все мыслимые льготы. Прекрасные отношения с директором, который, если это ничему не мешает, разрешает работать дома У него вообще очень редкое для руководителя доверие к подчиненным. Его интересует только, чтобы работа обязательно была сделана к оговоренному сроку, а где и когда, его совершенно не волнует. Если документы нужны к завтрашнему утру, я могу их сделать поздно ночью дома, а на работу вообще не приходить, но с утра бумажки должны лежать у него на столе.

Для меня это просто счастье, потому что я могу планировать время, включая туда свои и Машины тренировки, походы по магазинам в будний день, чтобы не душиться вместе со всеми по выходным, и прочие женские радости.

Я полностью отдаю себе отчет в том, что такой халявы у меня больше нигде не будет. Не говоря уже о зарплате.

Что еще можно в жизни поменять? Квартиру? Бред. Лучше не найду. Родить еще одного ребенка? От кого? И опять же – а жить на что?

И уже в который раз я приходила к одному и тому же выводу. Единственный способ выйти из депрессии – это найти себе мужика. Я стала серьезнее относиться к своему новому знакомому в интернете. Остроумный, не дурак, работает где-то консультантом. Я так поняла, что что-то связанное с финансами. Пишет охотно, но вежливо, легко и много, но по делу. Без «понтов» и попыток изобразить из себя «крутого чувака». С каждым письмом он мне нравился все больше и больше. Что-то в нем меня очень притягивало, было ощущение, что я встретила родную душу.

В моем беспросветном царстве хандры забрезжил светлый лучик.

Интернет-партнерша оказалась общительной и остроумной. И к тому же Катериной. «Отлично, не буду путаться!» – пошутил я про себя и принялся за интеллектуальное ухаживание. Правда, сам почему-то назвался Андреем. Соврал совершенно механически.

‹…›

Вообще-то пост концертного директора местной лиги КВН. Несмотря на такое несерьезное прошлое, Гена оказался человеком основательным и дотошным.

Я посчитал свою функцию выполненной и отправился домой – лечить челюсть.

По дороге решил, что пора уже завязывать с моей виртуальной знакомой реальные отношения. Никакого секса! Просто поговорить. По крайней мере, для начала.

И тут выяснилось, что Катя-вторая не москвичка. Что это меня так тянет на провинциалок?

Я толком не помню, когда начала догадываться о том, кто скрывается под маской моего нового знакомого. Сначала было ощущение, что я знаю этого человека очень давно, потом начались странные совпадения. Например, выяснилось, что он живет в Москве на серой ветке метро. Меня немного смутило то, что моего собеседника зовут Андрей, но я вспомнила, что сама очень долго выбирала, каким бы именем назваться. Остановилась на своем только из-за природной лени, боялась потом запутаться. Ящик, по традиции, завела себе другой, специально под эту переписку. Окончательно мой виртуальный собеседник засыпался на третьем «Гарри Поттере». В письмах мы договорились, что пойдем завтра в кино (он у себя, я у себя) и сразу обменяемся впечатлениями. Не успела я прийти на работу, как мне позвонил Сергей и захлебываясь начал рассказывать, что вчера был в кино, а там такие дементоры…

Вот тут и случилось прозрение. Меня абсолютно не удивило, что вероятность такого совпадения активно стремится к нулю. В нашем с Сергеем прошлом было и не такое. Меня мучил только один вопрос: знает ли он, что это я. Или он мне со мной же и изменяет?

Как-то постепенно наше дневное общение практически прекратилось. Вернее, вошло в рамки дежурного созвона днем с пожеланием не болеть и не переутруждаться. Зато ночью, в письмах, мы по-прежнему раскрывали друг другу душу. Мы обсмеялись и обговорились обо всем на свете. Я достаточно быстро привыкла к анонимному общению, научилась писать намеками и не ссылаться на общее прошлое. Сергей тоже резвился, но ни разу ни словом, ни полусловом не дал понять, что понимает, с кем он разговаривает.

Проходило время, и наше общение становилось все более интимным. Было очевидно, что мужчина на другом, конце провода заинтересовался мной серьезно. И я уже не знала, чего я хочу больше: чтобы Сергей знал, что это я, или чтобы он заново в меня влюбился.

Один раз я не выдержала и ввернула что-то про интернет-романы в нашем дневном телефонном разговоре. Сергей замялся, стушевался и не знал, как реагировать. Но что это значит? Смутился, потому что думает, что у него роман на стороне? Или Сергей считает, что я не знаю, что мой таинственный собеседник это он, и хочет сделать мне сюрприз?

Погода за окном портилась, осень грозила перейти в зиму. Вечерняя переписка стала для меня просто спасением долгими холодными вечерами. Незаметно мы стали желать друг другу спокойной ночи все пламенней и пламенней. По мере нарастания жара в письмах, Андрей стал активнее намекать на то, что неплохо было бы и встретиться. Предложил последнюю неделю ноября, ссылаясь на то, что у него будет полегче с работой, написал, что оплатит все расходы, звал на недельку в Москву.

В это время в ЦДХ проходит очередная книжная выставка. Я окончательно запуталась. Так он меня узнал или нет? Если нет, то какова наглость: звать к себе неизвестно кого, когда у него в это время буду я!

В первом же телефонном разговоре я у него спросила, помнит ли он о том, что я к нему приеду в ноябре. Сергей опять замялся, но сказал, что конечно помнит и ждет. Но как-то не так сказал, не убедительно, как будто из-под палки. Я разозлилась, мы поругались, причем наговорили друг другу кучу гадостей.

И я даже какое-то время серьезно собиралась эту неделю в Москве пожить у Наташи, но быстро остыла. В письмах мы назначили конкретный день встречи – 25 ноября. Выставка открывается 26-го, поэтому 25-го я еще целый день свободна. Назначили конкретное место встречи – некий маленький ресторанчик недалеко от Пушкинской площади, в письме Сергей-Андрей нарисовал подробную схему, где он находится. Вернее, сначала он пытался объяснить словами, типа выходишь из метро на какую-то там улицу, идешь до первого поворота налево… После совершенно естественных, на мой взгляд, вопросов: «В какую сторону на улицу выходишь?» и «Лево это где?» он выпендриваться перестал и показал пальцем.

Темой нескольких писем было то, как мы при встрече друг друга узнаем. О, это были просто шедевры! Я их не удалила, сохранила на память. Как мы резвились! Сочиняли друг для друга наряды, придумывали, что должны держать в руках, начиная с журнала «Огонек» и заканчивая пачкой презервативов – когда до встречи оставалось меньше месяца, мы уже совершенно не скрывали, чего хотим друг от друга. В итоге, остановились на том, что на мне будет что-нибудь рыжее, а Сергей (Андрей) будет в черном костюме и белом галстуке. Я испытываю просто непреодолимую страсть к мужчинам в официальных нарядах и настаивала на костюме. Белый галстук – его идея. Понятия не имею, почему белый, наверное он уже давно валяется в шкафу и его некуда больше надеть.

Я начала тщательно готовиться к поездке. Ну, маникюр, педикюр, депиляция, парикмахерская – это понятно, это обязательная программа. Но мне хотелось чего-то особенного. Зная по опыту, что похудание ни к каким восторгам не приведет, оставила эту идею. Совершенно непостижимо, но это факт: Сергею не нравится, когда я худею. Однажды, когда мне удалось достигнуть рекордного веса в 51 килограмм и я была счастлива, он не только не разделял моих восторгов по поводу впалого живота и стройных ножек, но еще и утверждал, что торчащие кости никого не украшают, а ножки до этого были стройные, а теперь тощие. Говорил, что кроме жалости, мой вид никаких чувств не вызывает. С тех пор я стала осторожнее относиться к диетам, держа вес в пределах от 55 до 57 килограмм.

Несколько дней подряд я тратила обеденные перерывы на хождение по магазинам в поисках чего-нибудь «эдакого» и совершенно случайно нашла. Это был потрясающий набор белья огненно-рыжего цвета. Простой, без всяких рюшечек и кружавчиков, невесомый, полупрозрачный в нужных местах. Короче, красоты необыкновенной. Обещала быть в рыжем, не вопрос! Осталась маленькая проблема: что надеть сверху.

И тут меня осенила просто гениальная идея. Раз мы заново знакомимся, имитируя первое свидание, нужно вспомнить нашу на самом деле первую встречу. Я вытащила из шкафа свое бежевое платье. Да-да, то самое илатье, из-за которого в свое время и закрутилась вся история нашего с Сергеем знакомства. Померила. Класс!

А вопрос с рыжим решился просто. Поскольку на улице все-таки зима, на мне будут рыжие зимние сапоги и рыжая же шаль, которую можно снять уже сидя за столиком. К тому же в предвкушении удовольствия мои волосы начали пламенеть, как сумасшедшие. Я давно замечала, что по мере нарастания в крови гормонов они меняют цвет. Чтобы это усугубить, я провела день, густо намазанная хной. Результат был потрясающий. Шаль можно и не надевать.

Умею я все-таки делать свою жизнь интересной! Так увлекся организацией свидания с Екатериной Второй, что совсем забыл о запланированном приезде Екатерины Первой. Это у меня становится традицией – сводить своих теток вместе для личного знакомства. С большим трудом удалось разрулить встречи. Моя новая знакомая приезжала в Москву за день до старой. Предстояло так виртуозно все организовать, чтобы незнакомка осталась довольной, но домой ко мне не попала. Даже если удастся ее вовремя выставить перед приездом Кошки, присутствие в доме посторонней женщины будет обнаружено. Не знаю, как они это делают: по запаху, по расположению вещей, по поведению мужика?

Можно было, наверное, отменить одну из встреч, наврать про какую-нибудь командировку,- но я не мог определиться, кому врать. Первая Екатерина имела на меня больше прав, но Вторая обладала прелестью новизны. К тому же, Кошка мной еще понаслаждается. Если повезет (или не повезет?) – до конца жизни. Словом, решил я, что как-нибудь выкручусь. Нагуляю аппетит с одной, утолю с другой.

Честно говоря, особенно размышлять было некогда. Мои региональные проекты набивали многочисленные шишки при столкновении с реальностью. Постепенно от абстрактного теоретизирования я переключился на конкретное управление нижегородским филиалом. У местного управляющего была здоровая страсть к абсолютно точным инструкциям. Приходилось объяснять ему интуитивно понятные для профессионала вещи: психологию ленивых верстальщиков, особенности работы с авторами, размытость сроков редактуры.

Так и вышло, что о двойном свидании удалось спокойно поразмышлять только за пару дней до этого знаменательного события. От работы до метро я – специально для спокойного думанья – двинулся пешком. Сначала просто гулял. Потом успокоился и пришел к выводу, что все должно пройти гладко. Зовут их одинаково, если что, не оговорюсь. Возраст, семейное положение, интересы – все это тоже совпадает, не нужно будет перестраиваться в общении. Обе провинциалки. Умницы. Любят рыжий цвет. Просто одна и та же женщина…

Я остановился в подземном переходе, создав пробку и моментально получив совершенно законный тычок под ребра. Идиот! Она и есть одна и та же! Катька, зараза, без меня шашни в интернете крутит! И ведь даже не призналась, что приезжает на день раньше. Почему? Неужели у нее какие-то планы? Вспомнив кое-какие цитаты из переписки, я понял, что планы есть, и еще какие!

«Может, она специально тебя разыгрывает?» – подало робкий голос сострадание.

«Ничего подобного! – окрысился я. – Почтовый адрес не мой, имя я назвал другое, ничего конкретного о месте работы не говорил. Ну, я тебе покажу! Потом, конечно, прощу, но сначала…»

И я решительно двинулся домой. Праведный гнев сам по себе приятен, а тут еще облегчение по поводу того, что не придется изображать из себя слугу двух госпож… Словом, настроение резко улучшилось.

Я приехала в Москву в несусветную рань, в семь утра. Не выспалась страшно, но зато спокойно доехала в метро до Наташи, не убиваясь в толпе. Обычно меня на вокзале встречает Сергей, но в этот раз пришлось жертвовать комфортом во имя романтики.

Подруга встретила меня не открывая глаз, что-то промычала и мотнула головой в сторону застеленной кровати, иди, мол, спи. Я послушно улеглась и начала размышлять о предстоящем вечере. Встреча назначена на семь часов, времени впереди вагон и маленькая тележка, все успею: и голову помыть, и попсиховать. Я попыталась представить себе реакцию Сергея на свое появление. Хорошо, если он догадывается, что я – это я, тогда он мне подыграет и мы проведем вместе незабываемый вечер, а потом и ночь. А если не догадывается? Если ему захотелось разнообразия, он нафантазировал себе блондинку с голубыми глазами и ногами от ушей, а тут опять я. Даже если учесть, что я сейчас очень хорошо выгляжу, его может постигнуть жестокое разочарование, которое он немедленно сорвет на том, кто подвернется ему под руку. Может, привести с собой кого-нибудь, какого-нибудь мальчика для битья? Или девочку?

Ладно, если так рассуждать, то проще на это свидание совсем не ходить, а уже жалко потраченных усилий. Белье, опять же, пропадает красивое.

Незаметно для себя я все-таки заснула, а проснулась от бодрящего запаха кофе, которое моя подруга потребляет просто в нечеловеческих количествах.

– Ну, рассказывай, – Наташа бухнулась на диван рядом со мной, – чего приехала. Где Сергей?

– Сергей дома. Мы с ним сегодня вечером встречаемся. У нас свидание.

– С кем у вас свидание?

– Друг с другом.

– Зачем?

– То есть как зачем? Романтический ужин. То-сё. Наташа смотрела на меня совершенно ошарашенно.

– Знаешь, я в сказки не верю. Тебе не кажется, что ему просто лень было тебя встречать? Или у него ночует другая баба? Или он перепутал телефонный номер и, назначая эту встречу, имел в виду вовсе не тебя. Ты не обижайся, Сергей хороший мужик, но на романтика ни с какой стороны не тянет.

– Поживем увидим. Сегодня вечером у меня будет либо колоссальный скандал, либо сногсшибательная страсть.

Наташка задумалась.

– Так, у меня на вечер свои планы. Я тебе дам ключи от квартиры, в холодильнике есть бутылка водки – это на случай провала. Ну а если все хорошо, то я тебя, как понимаю, в ближайшую неделю не увижу.

– На выставке встретимся.

– Ах, да, выставка… О-о-о! Зачем ты мне про нее напомнила? Было такое хорошее утро!

Наташа собиралась на работу, я валялась на диване-в мире временно воцарились покой и гармония.

– Нет! – изрекла я в итоге. – Сергей не может думать, что это не я. Он бы волновался, спрашивал, когда я приезжаю. Он же должен меня завтра встречать! А не звонит, не интересуется. Значит знает, что я уже приехала!

Наташка посмотрела на меня странно, но ничего не сказала. Видимо; была убита моей железной логикой.

Предвкушение встречи бодрило. Утюжа рубашку, я запоздало подумал о том, что нужно было потребовать фотку. И повод был пристойный – легче узнать при встрече. Вместо этого пришлось долго подбирать набор опознавательных аксессуаров. Зато можно было помечтать, выдумать себе красавицу неописуемую.

«Тьфу ты! – сердито прикрикнул я на себя. – Это ж Катя! Какие еще красавицы!»

Я перешел к брюкам и предвкушению расправы. Высмотрю ее издали, подойду сзади и так спокойно:

«Привет! А ты уже приехала? Ждешь кого-нибудь?»

Она, конечно, растеряется, начнет что-нибудь врать, а я усмехнусь и скажу: «А рыжий тебе идет!»

Она вспомнит, что рыжий – это тот самый опознавательный признак, начнет нервничать. А я ее сразу уведу… или нет! Я нарочно буду стоять и наслаждаться ее паникой. Это Катя меня попытается увести, чтобы я не встретился с ее ухажером. А если он заявится…

Я еще раз чертыхнулся про себя и покачал головой. Ухажер – это я. Я уже пришел.

Ну вот! Штаны сжег!

Рассуждения и предвкушения мести сладко щекотали мне нервы. На рабочем месте сидеть не мог. По офису носился. Узнал, между прочим, что наша главбух пошла по стопам секретарши – в декрет. Похоже, началась эпидемия беременности. Вирус передается половым путем.

Картины мести, одна другой изощренней, отвлекали -от производственного процесса. И все они завершались моей фразой: «Надеюсь, это послужит тебе уроком!» Прямо «Летучая мышь» наоборот. Отомстим за всех обманутых мужчин!

После обеда мне в голову пришла гениальная идея: подбить кого-нибудь из знакомых прийти на стрелку вместо меня. Поколебавшись, я решил обойтись без таких изощренных фокусов. Я же не зверь. Немного воспитательной работы на местах – и довольно с нее. А потом мы отправимся в наше гнездышко, где прощенную Катю встретит шампанское в ведерке со льдом, свечи…

Я посмотрел на часы и хмыкнул. Идея с шампанским и свечами была хороша, но почему она не посетила меня утром? Даже если я все брошу и ринусь в магазин, домой, а потом на место встречи, Кате придется ждать меня до полуночи. Ничего, сходим в ресторан. Давно мы с Кошкой не были в ресторанах. Если не считать курортов, только раз и сходили – на той памятной выставке.

Кстати! А почему бы не посетить памятное место? Это даже лучше свечей с ведром шампанского. Заодно Катя увидит, что я помню о нашем первом ужине. Это должно подействовать. Женщин пробивают подобные сентиментальные штуки.

Подъезжая к условленной точке, я окончательно сформировал план действий. Сначала «случайная» встреча, потом доведение до истерики, потом раскрываю карты (не забыть сказать, что я «с самого начала все знал» – а получится, что и у меня все в пушке), потом благородное прощение, фраза про урок… Нет, про урок я скажу попозже, в ресторане. Пусть немного отойдет, подумает, что я уже все забыл, а я во время третьего тоста: «Это послужит хорошим уроком!» Пышновато и банально, зато эффектно. Я ее научу хранить верность даже в виртуальном пространстве! А то, вишь ты, намеки она мне отпускает двусмысленные! А под конец переписки – даже не очень двусмысленные. Что это она там про «люблю сильные руки» написала? (Я полюбовался своими мужественными кистями на руле.)

Хм… О чем это я? А, да. Потом мы это дело празднуем и отправляемся домой.

План был великолепным. Жизнь учит: великолепный план лучше оставлять нереализованным. Иначе все его великолепие летит ко всем чертям, их матерям и более далеким родственникам.

Сколько часов женщина, которую оставили в покое, может истратить, готовясь к свиданию? Оказывается, сколько есть, столько и может. Дома, если нужно, я соберусь за десять минут, причем парочка останется на то, чтобы спокойно передохнуть перед выходом. Здесь, когда в моем распоряжении было почти десять часов, я с трудом успела.

Поехала на метро, волновалась страшно. Руки-ноги холодные, нос мокрый. Хорошо, что с погодой повезло: легкий мороз, без слякоти, с неба ничего не сыплется; соответственно, ни прическа не испортится, ни тушь не размажется. Выехала я сильно заранее, зная свою страсть свернуть не в ту сторону, сойти не на той станции и напоследок заблудиться в трех соснах. Шла по улице, глубоко вдыхая морозный воздух, жмурилась от рекламы, улыбалась встречным прохожим. То, что мне улыбались в ответ, успокаивало – значит, я хорошо выгляжу, значит, все пройдет нормально. Ну не может же мужик долго злиться на красивую женщину!

Ресторан я нашла очень быстро и, чтобы не приходить заранее, еще полчаса гуляла вокруг, попутно высматривая машину Сергея. Впрочем, то, что я ее не обнаружила, меня совершенно не напрягло – поедем домой на такси, так даже лучше, можно целоваться на заднем сидении.

В ресторан я вплыла уже достаточно успокоившаяся. Дубленку принял очень вежливый швейцар, спросил как меня зовут, выяснил, что Катерина, и сообщил, что меня ждут за столиком у окна.

– Уже ждут?

– Да, проходите, пожалуйста.

Я глубоко вздохнула и вошла в зал.

Приятный полумрак, тихая музыка. Сначала я ничего не рассмотрела, а потом увидела за столиком мужской силуэт. Силуэт поднялся мне навстречу, я рванула к нему и замерла, не дойдя буквально пару шагов.

– Катя?

– Д-да.

– Ты еще красивее, чем я думал.

– Здесь просто темно, ничего не видно.

– Я заказал шампанское. Надеюсь, ты не против?

– Н-нет.

– Ты писала, что любишь сухое, надеюсь, ничего не изменилось.

– Н-нет.

– Да садись же, что ты стоишь!

Я автоматически плюхнулась на услужливо придвинутый стул. Мое состояние описывалось только одним диагнозом – полный мозговой паралич. И единственный вопрос, который стучал в голове, формулировался просто: «Кто этот человек?»

Хлопнув для храбрости бокал шампанского, я пыталась вернуть себе способность соображать.

– Катя, я так рад, что мы наконец встретились.

Мужчина взял мою руку и начал интимно ее поглаживать. И тут меня накрыла такая волна эмоций, что я чуть не упала со стула. Краска бросилась в лицо, по спине заструился холодный пот. Господи, боже мой! Ну почему, почему мне даже в голову не пришел такой расклад событий! Как я могла так опозориться! Я же все предусмотрела, мне казалось, что я предвидела каждую мелочь, а такая очевидная вещь даже не мелькнула в голове.

Я внимательно смотрела на мужчину, который сидел напротив.

– Сколько вам лет?

Он замялся.

– Сорок два.

– Вы писали, что живете на серой ветке. А где?

– На «Алтуфьево». Катя, почему на вы? Неужели я тебя так разочаровал? На тебе лица нет.

– Извините. Извини. Я… Я… У меня… Простите, я сейчас.

Совершенно неожиданно для себя самой я сорвалась с места и практически выбежала в холл, а оттуда на улицу. Пошел снег, все вокруг стало похоже на новогоднюю сказку, снежинки в огнях рекламы сияли разноцветными огнями. Меня трясло, но холода я не чувствовала. Стояла у подъезда и тихо выла от ярости, от осознания собственной глупости, от стыда за то, что писала в письмах совершенно незнакомому человеку.

– На, возьми.

У меня перед носом оказался платок.

– Спасибо.

Оказывается, я еще и плакала.

– Пойдем внутрь, ты простудишься. Я посмотрела на своего кавалера.

– Вас… тебя правда зовут Андрей?

– Да. Катя, что происходит? Почему ты плачешь?

– Соринка в глаз попала.

– А-а-а. Понятно… Если тебе лучше, может быть мы пойдем внутрь, а то холодно.

– Да. Лучше. Пойдем.

Никогда не думала, что человека может удовлетворить такое идиотское объяснение.

Внутри мы уселись за столик, и Андрей начал вести светскую беседу. И я поняла, что ничего не знаю об

этом человеке. Я не с ним переписывалась! Для меня он абсолютно чужой мужик, достаточно импозантный, но совершенно несимпатичный, и уж тем более не вызывающий никаких сексуальных мыслей.

Андрей же был настроен весьма игриво, норовил погладить под столом ножку, а при упоминании десерта картинно закатил глаза и принялся облизываться. Видимо считал, что выглядит очень эротично. Никогда не видела ничего нелепее, чем сорокалетний лысеющий мужик, плотоядно причмокивающий над недоеденным мороженым.

Последние полчаса я просто изнывала, совершенно не представляя, что делать дальше.

– Может, мы уже пойдем? – игриво подмигивая спросил Андрей.

– Да, конечно.

Нога за ногу я выволоклась из ресторана.

– Подожди меня здесь, я машину поставил на соседней улице, сейчас подъеду.

Это был мой шанс! Как только он скрылся за углом, я рванула в противоположную сторону, какими-то переулками вылетела на Тверскую, но до метро по инерции бежала не останавливаясь. Перевела дух только в вагоне.

Я не испытывала никаких угрызений совести, честно говоря, я вообще ничего не чувствовала. Только сейчас я начала соображать, что если это был не Сергей, и вся моя пламенная переписка была не с ним, то что сейчас делает настоящий Сергей, я не знаю. По телефону мы последнее время совершенно не разговаривали. Он даже не поинтересовался, когда я приезжаю и нужно ли меня встречать.

Дома у Наташи я первым делом налила себе водки. Вторым – кинулась к компьютеру и написала Сергею письмо, о том что приезжаю завтра, но встречать меня не нужно, поеду сразу на выставку, а вечером позвоню. Третьим – дрожащими руками открыла ящик, с которого писала Андрею, и удалила его. После этого свернулась калачиком на диване и стала ждать подругу. Так и уснула.

Приехал заранее. Запарковался подальше – не хватало провалить тщательно продуманную комбинацию из-за того, что Катя узнает мою машину. Подняв воротник, принялся кружить, пока не занял идеальную позицию для наблюдения.

Через полчаса я замерз. Моя знакомая незнакомка все не объявлялась. Это было не в Катиных традициях. Она могла опоздать на 10-15 минут, но не больше. «А вдруг она пришла, а я ее отсюда не вижу? – вдруг сообразил я. – Стоит, небось, мерзнет». Я, забыв о скрытности и эффекте неожиданности, принялся бродить меж людей, высматривая рыжую челку. Кати негде не было.

Я так нервничал, что не среагировал, когда меня позвали. С другой стороны, я всегда медленно реагирую, когда меня называют Андреем.

– Андрей? – вопросительно повторила дамочка бледного вида. – Я Катя. Мы с вами переписывались.

Я оцепенел.

– А я смотрю: вы или не вы, – тетка напряженно улыбнулась. – То есть ты. Я непонятно себя описала, да? Вот смотрите… смотри: синий платок, рыжая челка, сапоги фасные.

Я продолжал изображать памятник дочерям Лота.

– Ой, я, наверное, обозналась.

– Да нет, – очнулся я. – Все правильно. Я Андрей. Вы Катя. Я просто опоздал, извините.

«Зачем я вру? – в панике пронеслась мысль. – Она же сказала, что заметила меня!»

– Работа, – продолжал я тем не менее импровизировать. – Совещание. А потом важная встреча.

– А, – сказала Лжекатя, – понятно. Мы помолчали.

– Много работаете? – продолжила беседу дама. – Устаете?… Устаешь?

Тут я заметил, что бедолага от холода даже не синяя, а зеленоватая. Ее следовало немедленно отогреть. И накормить.

– Что мы тут стоим? – я с облегчением взялся за решение конкретной проблемы. – Поехали перекусим. У меня тут машина за углом.

В салоне мы практически не разговаривали. На робкие попытки девушки начать разговор я отвечал бодро, но, по-моему, невпопад. Серия больше чем из двух вопросов-ответов не получалась. В тепле ресторана стало немного полегче. Я даже смог рассмотреть объект моей эпистолярной страсти. Это было худое, потрепанное жизнью создание. Изо всех сил Катя-новая пыталась выглядеть непринужденной, но только после второго бокала мерло она перестала путаться между вы и ты. Волосы были, конечно, рыжие, но… Такого рыжего в природе не встречается. Подобный оттенок можно получить, только тщательно вымочив паклю в перекиси водорода и залив ее очень искусственным (то есть крайне неестественным) красителем.

У моей Кати рыжесть была не цветом волос, а состоянием души, темпераментом и жизненной философией. Новенькая носила свою рыжесть как паранджу.

Все остальное тоже подействовало отталкивающе. Хотя потом я пытался восстановить, чем мне не угодила ее внешность – и не понимал. Все там было в порядке. И лицо, и грудь, и ноги, как писал классик, пока не попал в руки литературного редактора. И говорила она что-то умное. Даже, наверное, смешное. Помню, в некоторых местах я посчитал необходимым улыбнуться. В ответ бедняжка хохотала с такой готовностью, что хотелось плакать.

Я, наверное, очень обидел ее, когда, получив счет, прервал на полуслове и поинтересовался:

– А ты где остановилась? Давай отвезу. Завтра выставка начинается, у меня много дел.

Катя-новая почему-то предпочла метро. За что я был несказанно ей благодарен.

В башке творился такой кавардак, что я даже вымыл дома пол и вытер пыль с книг.

Наташка заявилась домой в час ночи и разбудила меня громким чертыханием, потому что споткнулась о мою сумку.

– О! Ты здесь? Впрочем, я так и думала.

– Почему?

– Потому что сюрпризы с мужиками не проходят.

Они не въезжают в ситуацию и сразу начинают злиться. Потом, конечно, простят и все такое, но радость уже не та…

– Это был не Сергей.

– О! А Сергей знает, что это был не он?

– Про Сергея я вообще ничего не знаю.

– Круто. Водку будешь?

– Завтра ж на охоту… то есть на работу.

– Делов-то. Давай, рассказывай все по порядку.

Я рассказала. Наташка слушала молча. Верный признак того, что моя глупость перешла всякие разумные границы, раз она даже не язвит.

– Бедный Андрей,- наконец сказала она,- два месяца ожидания коту под хвост. Кстати, ты хоть представляешь себе, сколько стоит ужин в том ресторанчике?

– Слава богу, нет.

– А что вы хоть ели?

– Не знаю. Мороженое.

– По-нят-но. Мороженое… Это наверняка было самое дорогое мороженое в твоей жизни.

– Знала бы, не ела. Оставила б на память.

– Ладно, так ты у меня будешь жить?

– Не знаю. Завтра позвоню Сергею, скажу, что приехала, и буду ориентироваться по ситуации.

– Да уж. Ты у нас видный ориентирщик. Зато не скучно. Удачно я все-таки тебе мужика нашла, теперь на всю жизнь есть занятие.

И Наталья бодро удалилась во вторую комнату, подгоняемая летящими вслед подушками.

На выставку мы с утра приехали вдвоем с подругой. Коллеги смотрели на меня с сочувствием, хотя они уже привыкли к тому, что в Москве на выставках я, мягко говоря, не всегда высыпаюсь. Я подождала до одиннадцати часов, чтобы не разбудить Сергея, и трясущимися руками набрала его номер.

– Да! Катя?

– Да. Катя. Я приехала. Я на выставке…

– Я тебя вечером заберу.

– Хорошо. В семь.

– До встречи.

Трубка загудела, а я так ничего и не поняла. Так он меня ждал или как? По голосу вроде да, но где же тогда «мяу» и «целую»?

Тем не менее меня слегка отпустило и я даже решила что-нибудь съесть. После вчерашнего ужина во рту ни одной маковой росинки, кроме водки, не было.

И дернул же меня черт есть эти пирожки! Сколько раз я уже убеждалась: нельзя есть незнакомую еду в незнакомом месте. Зачем я вообще куда-то ходила? Но меня вытащила секретарша Лена под надуманным предлогом, что в буфете все страшно дорого. Если бы я знала, чем все это кончится, я бы заплатила втрое дороже!

Короче, нашли мы место, где все дешево. Мало того, что дешево, так я еще и набрала себе каких-то пирожков с мясом. С мясом! Я вообще этого никогда не ем! Они мне сразу показались подозрительными!

Через пару часов я начала подозревать неладное. К концу рабочего дня мне было уже понятно, что еда – это худшее из зол, существующих на свете, а мысль о пирожках с мясом вызывала содрогание. Кроме того, начала подниматься температура. Вялость была необыкновенная, чтобы дотянуть до конца рабочего дня, пришлось сгонять в аптеку и выпить целую жменьку таблеток во главе с аспирином. И это тоже была ошибка! Температура сбилась, но чудовищно разболелся желудок, к тому же я покрылась испариной и стала небесно-голубого цвета. Обычно голубой мне идет. Но, видимо, не сегодня и не в таких количествах.

К приезду Сергея я была совершенно никакая. Не было сил ни радоваться, ни огорчаться, ни следить за его реакцией. Не было сил даже рассказывать, что случилось. Я практически упала к нему на руки и промычала что-то насчет того, что очень устала. Правда, усталость и нервы взяли свое, и, уткнувшись в него носом, почувствовав запах родного одеколона, я разревелась. Сергей, умница, ни о чем не спрашивал, гладил по головке, а дома уложил в постель и отправился к Наташе за моей сумкой. Я сказала ему, что Наташа приезжала на выставку с утра, а потом поехала домой и забрала мои вещи.

Утром я по-прежнему ничего не понимал. И днем по-прежнему ничего не понимал. Зато к вечеру начал ничего не понимать по-новому – с жуткой головной болью и общим отупением. Вот к чему приводит непродуманное думанье одной и той же мысли.

«Что же теперь делать?» – гласила эта мысль. О возобновлении отношений с новой Катериной и речи не шло. Я понимаю, человек специально в Москву приехал, ехал встретить здесь родную душу. Ревет, сейчас, наверное, в три ручья. (Кстати, почему говорят «в три ручья»? Глаза-то два. Возможно, еще из носа течет?) Но сочувствия во мне эта наглая самозванка не вызывала.

А что говорить моей родной Кате? Я ведь уже второй раз ей почти изменил. Опять придется не то чтобы врать – недоговаривать. А она почует. Уже почуяла: среди дня позвонила неживым голосом и сообщила, что приехала. В прошлые разы еще из поезда начинала названивать. И я летел ее встречать, хватал в охапку…

Приехав на выставку, я убедился в своих худших подозрениях – Катя очевидно питала худшие подозрения. Она была бледна, как Офелия после водных процедур, слова цедила неохотно, а при попытке обнять разревелась страшным ревом.

Естественно, ни о каких чувственных ласках после долгой разлуки речи не было. И хорошо. Не ощущал я себя сегодня героем-любовником. Мы даже спать легли порознь. Так получилась. Катя уснула на тахте, свернувшись калачиком, я туда не вписывался даже сидя, а будить и переносить на ложе было жалко. Ночью я несколько раз слышал, как моя бедная женщина вставала и ходила в ванную, где, по-моему, рыдала.

Поутру Катя отказалась принимать пищу. Вот тут я окончательно перепугался. Аппетит – это то, что у моей Кошки пропадает вместе с пульсом. С большим трудом удалось уговорить ее на сухарик с жиденьким чаем. На выставку, понятное дело, я ее не отпустил.

На службе нужно было появиться обязательно, и я отправился с твердым намерением быстренько все порешать и вернуться к умирающей. Естественно, тут же начались бесконечные совещания, встречи и звонки. Уже надев верхнюю одежду, я полчаса бегал по офису, доделывая хотя бы самые срочные дела.

«Приеду, все расскажу! – в отчаянии думал я, продираясь через пробки. – Пусть убьет, пусть скандал закатит. Не могу так дальше!»

Дверь открывал своим ключом, подозревая, что Катя еще спит. Действительно, света в квартире не было. Как и спящей Катерины Ивановны.

Я обошел комнаты два раза, проверил ванную и решил, что признаваться такой наглой симулянтке ни в чем не буду. Поставил греться чайник и сел ждать. Даже телевизор не включил от злости.

Но когда Катерина заявилась домой, понял, что срывать зло на ней не буду. Потому что все зло мира на этом измотанном существе уже сорвано. Я собрал волю в кулак и стал изображать радушного хозяина.

Катя моего нравственного подвига не оценила, потому что не заметила.

Когда я проснулась, тошнило меня немилосердно. Организм подумал и начал категорически возражать против того, чтобы пирожки находились внутри.

Часов в девять утра наконец-то слегка отпустило, и я даже была в состоянии съесть сухарик с чаем, который Сергей приволок мне в постель.

– Какая выставка! Никуда ты не поедешь в таком состоянии! – категорически заявил мой мужчина.

Иногда так приятно, для разнообразия, не спорить, а просто подчиниться. Что я и сделала, немедленно уснув.

Правда, на выставку я к обеду все-таки приехала. Мне было заметно лучше, но есть я по-прежнему ничего не могла. Зато появилась аристократическая бледность, что очень гармонировало с рыжими волосами.

Выставка протекала крайне плодотворно, то есть толпы народу бессмысленно шлялись по павильону и искали «что-нибудь новенькое», приставая к нам с идиотскими вопросами. Правда, если бы ко мне приставали даже с самыми умными вопросами, легче бы не было. Раздражало все: и люди и книжки. До этой выставки я всегда славилась тем, что не выхожу из себя, даже если клиент откровенно хамит.

Есть такая странная порода покупателей, которые ходят по выставке исключительно скандалить. Если дать такому человеку волю и, не дай бог, вступить с ним в дискуссию, то он будет час толкаться, мешать, раздражать, не давать ни с кем другим разговаривать, привлекать к себе всеобщее внимание.

– Сколько можно издавать этого Булгакова! – вещает какой-нибудь отставной военный. – Куда ни плюнь, везде Булгаков! А у меня есть товарищ, пишет гораздо лучше, так вы его издавать не захотели, захотели опять этого… А ваш Булгаков, между прочим, еврей!

Если начать спорить, то можно узнать массу интересных подробностей из жизни не только Булгакова, но и Пушкина, причем выяснится, что светило русской поэзии тоже был махровым евреем, а лучшие стихи за него написал простой русский парень Запупыркин, которого гадкие сионисты держали в заточении многие годы. И только истинные патриоты это знают.

– Здравствуйте, я поэт! – сообщает очередной посетитель. – Поэзию издаете?

Узнав, что только за счет автора, начинает бушевать:

– Вот из-за таких, как вы, талантливейшие люди и умирают в нищете! Вы заморили Моцарта, отрезали ухо Ван Гогу…

Шуток такие люди не понимают, отрезвить их сарказмом невозможно. Если начать ехидно интересоваться, уверен ли он, что Моцарта заморила лично я, мне немедленно объяснят, что я невежда и что он жил пару веков назад. Правда, попутно вполне может выясниться, что посетитель убежден – Моцарт был поэтом…

Если издательство не хочет вести на стенде розничную торговлю, то даже повесить самый огромный плакат и написать на нем «Книги не продаются» недостаточно. Нужно обязательно ставить рядом с плакатом специального человека, который будет повторять это заклинание каждому второму посетителю.

– Сколько стоит?

– Мы не продаем книги.

– А если бы продавали, сколько бы стоила? Это не анекдот, это суровая правда жизни.

– Девушка, у меня подруга на прошлой ярмарке купила книжечку… Такая красненькая… Там про это… Ну… Роман, короче. Там героиня на обложке нарисована. Ее рекламу еще по телевизору крутили. На каком стенде ее можно купить?

– Девушка, у вас есть «Вентиляционные и аспира-ционные установки для предприятий хлебопродуктов»? Как нет? Почему нет? А что тогда есть?

– Девушка, а где ваше руководство? У меня есть новый бестселлер!

Обычно при этом из сумки вынимается замызганная тетрадь, исписанная мелким убористым почерком.

– Если вы это издадите, это будет бомба! Ведь знаете, нам про фашистов все врут. Среди них были образованные, высоконравственные люди…

Если бы я себя нормально чувствовала, то, не раздражаясь и мило улыбаясь, отработанными интонациями посылала бы всех по разным адресам, как простым, так и электронным. Но я себя чувствовала просто отвратительно. Последний раз мне было так плохо в стройотряде, где я съела какую-то гадость и местный врач ставил мне последовательно диагнозы от ангины и аппендицита до дифтерии. Тогда я неделю жила на минералке, которую практически невозможно было достать, и не ходила на работу. Сейчас к моим услугам хоть вся минералка города Москвы, но на работу нужно ходить обязательно. Терпения катастрофически не хватало. Я сорвалась на каком-то мужике, который долго ругал книгу: мол, обложка отвратная, подборка авторов ужасная, бумага газетная, цена запредельная… Дайте мне три штуки.

Я сказала, что не дам. Что у него лицо несимпатичное, руки грязные и мерзкий характер. И мне будет очень неприятно, если у него дома будут наши книги. Мужик три минуты ловил воздух ртом и ушел.

Меня отправили в буфет пить чай.

Я приезжала с выставки к Сергею, выжатая как лимон. Причем уже засохший и заплесневевший. Как назло, его, как видного аналитика, заставляли сидеть в офисе, и мне приходилось каждый раз добираться на метро в самый час пик. Странная получилась поездка. Сексом мы не занимались: я каждый раз засыпала, едва упав на подушку. Утром извинялась, а что толку… Поговорить тоже не получилось, по той же причине, да и меня так глодало чувство вины за мой очередной неудавшийся роман, что при всех попытках меня пожалеть и приласкать на глаза накатывались слезы.

Даже с Наташкой я больше практически не поболтала, пару раз вместе в буфет сходили.

Я слегка оклемалась только в последний день перед отъездом, впихнула в себя за обедом куриный суп с булочкой и перестала рычать на покупателей. Сергей приехал за мной, отвез на вокзал. Надо сказать, что он тоже неважно выглядел – под глазами синяки, как будто не спал ночами. Я попыталась проститься с ним как можно ласковее, сказала, что в следующий раз все будет иначе. И услышала в ответ примерно следующее:

– Целую, Коша. Береги себя, все будет хорошо. И еще: не принимай никаких необдуманных решений. Я все устрою.

Что он имел в виду? Может, решил, что я собираюсь его бросить?

Так оно и повелось: я каждый день ждал, что уж сегодня-то мы и поговорим, и наладим прочие отношения – отведем, так сказать, душу и тело. Вместо этого вечером приходилось довольствоваться только телом, да и то неактивным. Над Катей можно было бы совершить любое интимное действие, но вряд ли она проснулась бы. Поскольку труположество в мои планы не входило, приходилось сжимать зубы и подавлять желание – я имею в виду желание встряхнуть лежащую рядом женщину и спросить: «Что, собственно, происходит? Али не люб я тебе, девица, али не пригож, красная?»

Удерживало то, что Катю красной назвать было никак невозможно – даже по утрам она представляла собой бледную немочь. Вечером она не представляла ничего. Просто валилась в постель ничком и отрубалась. Не помню, чтобы прошлые выставки так ее выматывали.

На работе ситуация в эту неделю была нервной. Вместо выбывшей по беременности бухгалтерши взяли новую. И каково же было негодование начальства, когда выяснилось, что та тоже на сносях. На третьем месяце, ничего не заметно, но ведь через квартал ее тоже придется менять! Виктор Владимирович устроил нагоняй кадровику, потребовал найти главбуха-мужчину и почти всерьез предупредил о поголовном гинекологическом осмотре персонала. Наша руководительница проектов Ольга предупреждение встретила нервно, побледнела, целый день отвечала невпопад, куда-то исчезла, а вечером со слезами повисла почему-то на мне.

– Он положительный! – рыдала она, явно требуя поддержки и участия. – Положительный!

Я попытался придумать, как утешить коллегу, но растерялся. Я всегда считал «положительный» хорошим словом. Возможно, Оля имела в виду своего поклонника? А тот бросил ее, молодую, холостую, красивую?

– Ничего, – сказал я, – раз положительный, все будет хорошо. Ой обязательно вернется.

– Кто вернется? – руководительница проектов оторвалась от моей жилетки (пиджака) и обиженно задрожала губами. – Ты что, издеваешься? Тест на беременность положительный!

– Это же здорово! – по американским фильмам я знал, что мужчина в такой ситуации должен радоваться, поднимать женщину на руки и глядеть на нее влюбленными глазами.

Поскольку мужем Ольги я не являлся, то последние два действия решил не осуществлять. Видимо, моя беременная коллега на это очень рассчитывала, потому что обиделась еще больше.

– Здорово? А растить ее кто будет? А моя карьера? Я же только-только в люди выбилась! У меня же перспективы! И вообще, кто меня будет обеспечивать все это время?

– Но у ребенка ведь есть отец? – предположил я, напряженно вспоминая, что нам там говорили на уроках анатомии.

Эту глупость даже не стали комментировать, обозвали дураком и – без перехода – уткнулись в еще сухое плечо. Тогда я высказал еще одну мысль, которая показалась мне логичной:

– Раз ты только что узнала, значит, еще не поздно сделать аборт.

Ольга взвыла и умчалась в туалет доревывать. Я остался в недоумении. Перебрав в уме варианты развития событий, понял, что их всего два: рожать или не рожать. Нужно просто посидеть, все взвесить и принять решение. Реветь-то зачем? Раньше надо было думать.

По дороге из офиса я обратил внимание, что беременные красотки и молодые мамки заполняют половину полезной площади дворов и улиц. Как это я раньше не видел? Или сегодня день такой – Всемирный День Будущей и Начинающей Матери? Или Чубайс веерными отключениями в прошлом году достиг своей тайной цели?

Выяснить что-либо у Кати не удалось по причине глубокого сна последней. Пришлось добывать информацию на работе.

В качестве информатора я выбрал тетю Зою – интеллигентную уборщицу, которая из детородного возраста вышла лет десять назад.

– Как же вы не знаете, Сережа? – покачала она головой. – Сейчас в России бум рождаемости, так называемый «беби-бум». Вы газеты не читаете?

– И телевизор не смотрю, – признался я. – Только боевики и футбол.

– Так вот, демографическая ситуация изменяется волнообразно, – тетя Зоя явно кого-то цитировала. – Несколько лет назад был спад рождаемости, а теперь наоборот. Это связано с социальными… и иными причинами. Жить стало лучше. Вот и у меня тоже…

Я похолодел и уставился на хрупкую старушку, ожидая признания в тайной беременности от председателя районного совета пенсионеров.

– …у невестки в Астрахани скоро будет ребеночек. Говорят, девочка. Но мне кажется…

Тонкостей определения пола на расстоянии я не узнал, так как меня срочно позвал шеф.

– Геннадий в Нижнем, – грозно спросил он, – твой протеже?

– Не совсем. Но нашел его я.

– Обнаглел совсем. Через все головы связался со мной, требует увеличения жалования. Он, видите ли, женился, у него жене, видите ли, через полгода рожать…

Я признал вину, обещал накрутить хвост Геннадию в Нижнем, посетовал на распущенность современных девушек, которые замуж идут уже не девушками, и поклялся на «Книжном бизнесе», что отучу подчиненных обращаться наверх напрямую.

Так продолжалось всю неделю.

И только в последний день Катиного визита до меня дошло. Как я раньше не сообразил! Тетушке Судьбе пришлось подсовывать мне под нос сто подсказок, прежде чем я смог сделать очевидный вывод. Всю ночь я придумывал слова ободрения и поддержки для моей любимой женщины, но на прощанье смог выдавить только:

– Береги себя. Я все понял, все будет хорошо, ты, главное, не волнуйся.

И уехал волноваться сам.