Проверка на отцовство

Глава 9

Глеб

Раздался противный писк телефона, который раздражал каждую мою клеточку, а следом и голос секретаря:

– Глеб Александрович, к вам пришла Оксана Борисовна.

– А почему она стоит в приемной? – рявкнул и подорвался из-за стола навстречу матери.

– Она сама попросила вас предупредить, – долетел писк из динамика, но я уже дернул дверную ручку.

Мама сидела на диванчике и задумчиво разглядывала свои руки. Ох уж эта ее тактичность.

– Почему не предупредила, мам?

– Сама не знала, что так скоро все будет готово, – серьезно произнесла она, оглядев меня внимательным взглядом своих голубых глаз.

Я шумно сглотнул, надеясь, что моей внезапной растерянности никто не заметил, и, быстро пройдя через всю приемную, подал матери руку.

– Быстро, – произнес сразу же, как дверь за нами закрылась.

– Я после твоего звонка связалась со специалистами лаборатории и доплатила им за скорость.

Протянул руку, указывая маме на бордовый кожаный диванчик, стоящий близ небольшого столика, за которым я обычно обедал, когда задерживался подолгу в офисе. Она поморщилась и, мотнув головой, двинулась в сторону моего рабочего стола.

– Я ненадолго, – тихо произнесла мама, присев на стул, а я не стал возвращаться на свое место, прислонился к краю стола рядом с ней и, сложив руки на груди, начал за ней наблюдать. Она достала из сумки белый конверт и положила его на столешницу.

– Пф-ф, чистый белый конверт. Как-то это слишком театрально.

– Милый, – поморщилась мама, – не переигрывай. Можно подумать, что то, что происходит, не настолько театрально. А тебя смутил лишь белый конверт.

– Ты не права, – ненадолго прикрыл глаза, пытаясь не поддаваться вспыхнувшему раздражению, которое меня не покидало уже двое суток. Ровно с тех пор, как отвез Олесю домой. Сперва это было свербящее чувство недосказанности и неопределенности. Чуть позже эти безобидные ощущения переросли в желание придушить одну завравшуюся дрянь. Иначе высказаться по поводу этой мошенницы я не мог. Двух мошенников. Двух.

В офис в тот день я так и не попал. После внезапной, но плодотворной встречи я вернулся домой, сходил в душ и, уже переодевшись, собирался звонить Лесе, но именно в этот момент заметил сообщение, прилетевшее на личную почту.

Информация о Сорокиной Олесе Игоревне.

Решив, что у меня еще есть время, взял макбук и приземлился на диван. Я надеялся узнать что-то полезное. А на деле уже второй абзац произвел на меня эффект разорвавшейся бомбы. Причем повреждены были лишь мои мозги и, кажется, что-то в груди.

Олеся была круглой сиротой, ее родители погибли в аварии, когда ей не было и четырех. Воспитывали ее дедушка и бабушка. Но теперь и их не было в живых – дед Олеси умер четыре года назад, бабушка два, как раз тогда, когда девушка оканчивала школу и ей уже было восемнадцать. Марина Анатольевна до самой смерти трудилась заведующей на кафедре в том же институте, куда поступила и Леся, но вместо того, чтобы перейти на второй курс, девушка ушла в академ.

– Очень интересно, – задумчиво потянул и продолжил чтение.

Двадцатого ноября прошлого года у Олеси родилась дочь.

Это предложение я перечитал четыре раза, так и не осмыслив его. Правда, когда увидел в графе отец знакомое имя, картинка сложилась. Все детальки выстроились сами собой: и почему незнакомка подсела именно ко мне, и почему она так быстро сбежала, и даже то, как она вдруг забеременела лишь от одного.

Раз-то был не один, и совсем не со мной.

Нестерпимо сильно захотелось поехать к девушке и вытрясти из неё всю правду, да только она действительно была беременна, а значит, с ней нужно обращаться аккуратно Прижать к стенке Артема – идеальный вариант, но… Благоразумие взяло надо мной верх, я решил сначала все прояснить и только потом решать, что делать с нерадивым братцем, который нашел новый способ тянуть из меня деньги. Пришлось рассказать обо всем маме, точнее, выяснить у нее, насколько высока вероятность спутать ребенка брата с моим. Мама надо мной посмеялась и ответила, что такой вероятности нет, но в лабораторию нужно позвонить и предупредить, чтобы они сделали расширенный анализ. На всякий случай…

– Ладно, – тихо, но очень спокойно, будто призывая и меня к тому же – успокоиться, произнесла мама, прерывая поток моих воспоминаний. – Я пойду. Думаю, ты дальше сам.

– Стой. Тебе что, неинтересно? – Я тут же схватил конверт со стола и разорвал. Я ошибался, думая, что он весь белый, на нем была печать, видимо клиники, в которой делался анализ. – Словно секретные документы. Коды, шифры и пароли, – усмехнулся я и достал лист. Из написанного на нем я ни черта не понял – то ли не смог, то ли не захотел. Сунул бумагу маме в руки и тут же, обойдя стол, практически упал в собственное кресло. – Я думаю, ты должна в этом больше понимать.

Мама поджала губы и начала внимательно изучать бумагу. Да, она была недовольна. Еще бы. Ведь она уже успела нарисовать в своем воображении столько планов на будущего внука или внучку, а тут такой облом в виде Артемки.

– Что ж… Даже не знаю, поздравить тебя или нет, – сухо сказала она. – В такой ситуации трудно предугадать, – мама сложила листок вчетверо и задумчиво посмотрела на меня, – ты разговаривал с девушкой?

– Нет, – махнул головой и, облокотившись о стол, наклонился ближе к родительнице. – Что там? Я и так уверен, что… Но…

– Ты, Глебушка. Ты.

– Что я, мам?

– Отец ты, – этими словами мама напрочь лишила меня воздуха и поднялась с места.

– Все-таки… – ошалело протянул я.

– Да, твои предположения оказались неправильными. – Мама смахнула несуществующую пылинку с рукава. – Ситуация, конечно, неприятная, но я уверена, что ты должен поговорить с девушкой. И, кстати, вот, – она вжикнула молнией на боковом кармане сумки и выудила оттуда матовую визитку, – это один из лучших перинатологов в столице, было бы замечательно наблюдать беременность именно у нее. Она занимается более поздними сроками и также принимает роды, но мы можем и сейчас. Я договорюсь, если надо.

– А у тебя? – слегка заторможено поинтересовался, крутя в ладони полупрозрачный пластик. Далеко не каждый врач мог позволить себе такой вид визиток.

– У меня в клинике есть два гинеколога, ведущих беременности, и они отличные врачи, Глеб, но не лучшие. А это все же моя внучка, – жестко проговорила мама, словно все для себя уже решила, и явно не в мою пользу.

– Внучка? – усмехнулся я. За волевым маминым характером прятался нескрываемый оптимист.

– Я заказала исследование и на определение пола, – мама пожала плечами и впервые улыбнулась, – уж прости, что с его результатами ознакомилась без тебя. У тебя будет дочь, Глеб, – протянула она, словно примеряясь к собственным словам и получая от них удовольствие. Мама покинула кабинет, а я быстро ослабил галстук, затем снял его вовсе и расстегнул верхние пуговицы на рубашке, только это никоим образом не помогло мне сделать и вдоха.

Дочь. Моя. Моя дочь.

Немного отойдя, я все же договорился с врачом, координаты которого мне оставила мама, и дал себе еще один день на то, чтобы осмыслить всю ситуацию и подобрать пути для ее решения.

Пути, безобидные для всех.

Большего всего меня интересовал даже не тот вопрос, для чего они это все провернули, а почему у моей племянницы в свидетельстве о рождении была написана фамилия матери. Отчество моего брата, а фамилия не наша. Эта странность выбивалась из общей картинки. И мешала мне работать.

Выключил компьютер и покинул свой кабинет.

– Юля, меня не будет до завтра, – бросил секретарше и, чуть задумавшись, поправился: – Завтра приеду только после обеда. Поэтому перенеси все, что сможешь, Юль.

Спустился на два этажа ниже и направился к кабинету Салимова. Безопасник внимательно изучал какие-то бумаги и даже голову в мою сторону не поднял, когда я появился на пороге его кабинета.

– Леш, объясни мне знаешь что, – поинтересовался у него, устроившись в кресле напротив, – почему у Сорокиной Марины Артемовны фамилия матери7 А в графе отец стоит ФИО моего брата.

– Заметил? – кивнул Салимов и, отложив бумаги, посмотрел на меня. – Так бывает, когда отец не подтвержден.

– То есть?

– Ну, когда мать не замужем и не предоставляет документы отца, в графе отец ставится либо прочерк, либо ФИО со слов матери, но они не имеют фактической силы.

– Алексей, напомни мне, сколько я тебе плачу? – Я подался вперед, сложив руки в замок, – Почему ты не подписал эту информацию сверху. Пометку не поставил?

– Я не думал, что это так важно.

– Издеваешься? На моего брата, возможно, повесели не его ребенка, а возможно…

– Он просто отлынивает от ответственности, Глеб, – устало перебил меня Алексей. – У меня к тебе встречный вопрос: ты помнишь, где твой брат учится?

– Его все еще не отчислили? – недовольно скривился, вспоминая, какими путями Артем поступил.

– Нет, Ольга проплатила ему каждый год обучения и до сих пор приплачивает в деканат. Лишь бы он там продержался.

– Ладно, – кивнул я, – тогда к чему вообще этот вопрос?

– Они учились в одной группе, пока Сорокина не ушла в академ. Вряд ли она стала бы записывать в графе «отец» твоего брата, если бы родила не от него.

– Выясни это. Только не догадки и сплетни, а точно, Леша.

– Это настолько важно? – вкрадчиво спросил мужчина, не отпуская моего взгляда. – Я думал, что ты давно разорвал все контакты с Артемом и Ольгой.

У меня не было близких друзей. В институте вместо того, чтобы кутить с однокурсниками, я пытался не потопить бизнес отца и без помощи Салиева в тот момент не справился бы. Возможно, я мог бы назвать его своим другом, если бы тот не работал на меня. Но я позволял ему намного больше, чем другим, в частности панибратское обращение на «ты», и сейчас я ответил ему предельно откровенно.

– Сорокина, Леш, беременна, – спокойно произнес я, – на этот раз от меня, – слова дались на удивление легко – видимо, я наконец-то принял сложившуюся ситуацию. – Информация точная и проверенная, в отличие от твоей. Поэтому будь добр, узнай все так, чтобы я не носился по всей Москве, строя догадки. И не лыбься так! – не сдержался я. Слишком уж дурацкая и одновременно довольная улыбка появилась на лице мужчины.

Уже в машине я написал Олесе сообщение:

«Будь готова завтра к восьми утра. В девять у нас прием у врача. Глеб».

Ответного сообщения не пришло, и я решил, что в данном случае молчание было знаком согласия. По пути домой все же решил заехать к Артему.

– Крайне неожиданно, – растянула губы в лицемерной улыбке вторая жена отца, встречая меня на пороге.

Ольге было всего сорок, но выглядела она отвратительно. Надутые, как два вареника, губы, явно приклеенные длинные белые волосы и лицо, натянутое чуть ли не на жопу. Она даже моргала как-то заторможенно, настолько были притянуты ее глаза к ушам.

– Я к Артему, – произнес, игнорируя любые приветствия.

– Он на неделю уехал за город. День рождения будет отмечать там же, – сухо произнесла женщина, когда поняла, что любезничать я с ней не буду.

– Ясно, – кивнул и, сделав шаг назад, все же спросил, мне действительно было интересно: – Ты то хоть знаешь, что бабушкой стала?

Лицо Ольги вмиг перекосило так, что у меня возникло единственное желание – развидеть. Если такое чудовище ночью приснится, то можно остановку сердца от испуга схлопотать. Женщина сложила руки, подпирая свою изрядно увеличившуюся с нашей прошлой встречи грудь.

– Эта дура что, к тебе заявилась? – прошипела мать моего брата. – Глеб, не верь ни единому ее слову. Она моего Тёмочку чуть не окрутила. Он почти полгода ходил вокруг нее, высунув язык и слюной капая.

– И? – приподнял удивленно брови и отзеркалил жест родственницы, также сложив руки на груди. – Что же пошло не так?

– Она попыталась его затащить в ЗАГС, представляешь? – женщина почти взвизгнула. – Хорошо, что у Артема вовремя проснулся инстинкт самосохранения и он перестал общаться с этой сироткой.

– Значит, это теперь так называется? – мотнул головой, пытаясь стряхнуть с себя вонь, которая исходила от слов женщины. – Инстинкт самосохранения? А ребенок?

– Да соврала она ему с три короба. Не было никакого ребенка.

– Это тебе Артем сказал? Или ты сама придумала?

– В общем, так, Глеб, – отчеканила блондинка, понизив голос, и, откинув длинные белые волосы за спину, шагнула в подъезд, – кажется, ты не хотел идти на контакт с нами, так вот и сейчас не лезь. Понял? Это не твое дело. И нечего делать из нас монстров.

Я шуточно поклонился, разведя руки в стороны, и, промолчав, двинулся к лифту. Кое-что становилось понятно. Но если Олеся не общалась сейчас с Артемом, то поверить в случайность было тяжело. Не бывает таких совпадений.

Утром к дому Олеси я приехал на пятнадцать минут раньше. Ровно в восемь ноль-ноль набрал номер девушки, но она меня скинула. Повторил вызов, и его постигла та же участь.

Прекрасно.

Залез в электронный файл с информацией об Олесе, болтающийся на почте, посмотрел номер квартиры и вышел из машины. Домофон на входной двери был неисправен, и я сразу двинулся на второй этаж, перешагивая за раз по несколько ступенек.

Перед тем как позвонить в дверь, предпринял последнюю попытку дозвониться до девушки, но все без толку, она меня опять скинула, и я со злости с силой вдавил палец в кнопку звонка, не отпуская и совершенно не думая о том, что в квартире был маленький ребенок, который мог спать. Три скинутых вызова вывели меня из себя сильнее, чем сведения, красовавшиеся в свидетельстве о рождении Олесиной дочери.